Украденное счастье

                Берёза  в лесу без вершины -
                Хозяйка без мужа в дому… 
               
                Н. А. Некрасов

Настя - девушка красивая до одури! Она уже в тринадцать была стройной, высокой блондинкой. Мальчики в школе только вздыхали, глядя с восторгом на её точёную фигурку, нежные, чётко выраженные черты лица. Но редко кто из школьных мальчишек решался к ней подойти: во-первых, они бы упирались носами в её соблазнительный пупок, а во-вторых, просто ослепли бы от яркой голубизны её чудных глаз, от нежного румянца щёк, от сверкающей белизны улыбки.

В пятнадцать лет на её жизненном пути вдруг встретился Роман. Он был этаким разнузданным представителем золотой молодёжи. В свои неполные двадцать пять имел всё, о чём только могут мечтать его сверстники: высокооплачиваемую работу в банке, где от него почти ничего не требовалось делать, новенькую «вольво», свою отдельную квартиру с евроотделкой и шикарной обстановкой, расположенную в центре города, по соседству с парковой зоной. Всё, конечно, было приобретено стараниями папочки, директора этого же самого банка. Но и сам Рома был парень не промах: умён, расчётлив, прагматичен…

С Настей Роман познакомился в фотостудии Артёма. Но…сначала несколько слов о самом Артёме. Роман с детства дружил с ним. Вместе ходили в один детский садик, вместе пошли в первый класс одной школы…

Незаметно пролетели десять лет, и школьный выпускной бал уже позади. И с этого дня у каждого из парней жизнь потекла по своему руслу. Роман окончил Высшее  Бауманское училище, но по специальности не работал. Артём пытался поступить в Московский университет, где хотел  учиться на журналиста, но вступительные экзамены не выдержал и пошёл служить в армию. Его почти сразу же направили воевать в беспокойную Чечню. В одном из особо жестоких боёв он был ранен в ногу – с полгода кочевал по госпиталям, а кончилось всё тем, что ногу ему ампутировали и вчистую демобилизовали на гражданку.

Как никогда кстати, помог Артёму Роман. Он поговорил с отцом, известным в городе человеком, и тот приобрёл для Артёма двухкомнатную квартиру. Друзья ещё в школе увлекались фотографией, и теперь эта квартира, в сущности, стала хорошо оборудованным фотоателье, которое ребята для звучности называли студией. Царём во всех фотоделах выступал он сам – Артём, а богом – друг его Роман.

Сначала его ателье ничем не отличалось от подобных заведений. Но потом Роман подкинул идею, которую очень быстро и как-то на удивление легко реализовали, и теперь наряду с невинными фотографиями Артём всё больше времени уделял порнографической продукции. Какие-то молодые люди приводили в ателье в строго определённое время смазливых девочек, они под руководством старого еврея Мойши позировали, выступали натурщицами. Интересно, что действующие лица во всей этой затее часто менялись, но Артём интуитивно чувствовал, что руководил и заправлял этими делами его всемогущий друг Роман.

Артём с головой ушёл в необычную работу и почти не думал о будущем, о возможной семье, как все беззаботные люди, жил одним днём.

Но однажды… Однажды появилась Она, и в его голове начался необычный сумбур. Привычный образ жизни был нарушен, и повинна в этом была Настя. Земному человеку нельзя было не отреагировать на неземную, небесную красоту девушки, и Артём понял, что окончательно влюбился, влюбился с первого взгляда. Безупречной красоты красноярочка пришла к нему в ателье с мамой, чтобы сфотографироваться на документы, которые она оформляла в преддверии многообещающего звания фотомодели. Пока Маргарита Петровна о чём-то договаривалась с Артёмом, пробойный Рома сумел добыть у Насти номер её телефона.

Развить с девушкой добрые отношения и укрепить их было для Романа всего лишь «делом техники». С первого же свидания длинноногая девятиклассница безумно влюбилась в привлекательного богатенького буратинку, влюбилась до беспамятства. Ей и самой было непонятно, что больше в нём привлекало и восхищало – сам ли по себе Роман или та роскошь, в которую он окунул её с головой. Скорее всего, то и другое, вместе взятое…

Робкие, неуверенные встречи Насти с Романом незаметно переросли в волнующие, насыщенные нетерпением, радостные, бурные свидания, а наличие у него собственной квартиры сводило проблемы с интимными отношениями к нулю. Молодые люди виделись ежедневно, их свидания проходили в лучших ресторанах,  театрах и других развлекательных заведениях города и заканчивались у него в квартире, летом – на лоне природы. Роман умел быть общительным, галантным, не надоедливым, а вовсю интересным собеседником и кавалером.
 
У Насти быстро вскружилась голова. От его дорогих и изысканных подарков земля уходила из-под ног девушки. Всё чаще она вынуждена была врать матери, что остаётся ночевать у подружки – пришлось ради этого обзавестись такой подружкой, у которой не было дома телефона, и которая, если надо, готова была подтвердить всё, что потребуется Насте. Часто Настя вместе с Романом оставались на ночь у Артёма, но этого требовали уже финансовые соображения: девушка позировала перед аппаратом, и всегда партнёрами в съёмках выступали совсем незнакомые парни. Роман осторожничал, боясь «засветиться» на порно, Артём же откровенно завидовал парням, но должен же кто-то быть при этом оператором? Нет слов, Роман отлично знал, сколько лет его пассии, но это нимало не смущало опытного ловеласа.

Мать Насти работала сметчицей в проектном институте. Маргарита Петровна была ещё молодой женщиной, не по годам обаятельной и очень красивой. Часто она ловила на себе восхищённые взгляды не только опытных мужчин, но и молодых ребят. В этом отношении Настя скопировала мать.

В молодости у матери был бурный роман, который прекратился только, когда отца Маргариты Петровны забрали и увезли в «воронке» чекисты. С тех пор уже никто и никогда не видел этого добрейшего человека, как будто он в воду канул. С Настиным отцом она рассталась ещё задолго до того, как узнала, что беременна – добрые люди подсказали, что продолжать отношения с молодым человеком после ареста отца девушки стало небезопасно. В том, что они расстались, не было их вины, они понимали, что молодому человеку нельзя быть вместе с дочерью врага народа.
Несколько лет назад Маргарита, наконец, вышла замуж. Настин отчим возглавлял в том же проектном институте службу авторского надзора за строительством объектов по технической документации института.

 Олег Павлович был человеком очень серьёзным. В семью Маргариты он вошёл решительно, словно к давним и очень близким знакомым, и сразу организовал всё по-своему: Маргарита Петровна по его непререкаемой подсказке ушла с работы (он неплохо зарабатывает, обеспечить семью материально всегда сможет) и занялась домашними делами. Настину бабушку Наталью Ивановну, которая жила вместе с Маргаритой и Настей, новый зять переселил в свою однокомнатную квартиру, оставшуюся пустой (не дело, когда молодые живут вместе с родителями, знаете, два медведя в одной берлоге…). Как-то непроизвольно получилось, что все вопросы в семье стал решать именно он, и домашние только радовались этому. Маргарита Петровна после долгих лет одиночества очень довольна была посланному Богом счастью и во всём беспрекословно подчинялась мужу.

Однажды вечером, когда вся семья была в сборе, раздался телефонный звонок. Хозяйка взяла трубку. Взволнованный женский голос сразу овладел  инициативой:
- Алло! Это квартира Седых? Я говорю с Маргаритой Петровной? Вот и ладненько! Милочка Маргарита Петровна, это вас  Ольга Викторовна беспокоит, директор Настенькиной школы. Добрый вечер! Что меня заставило звонить? Вы знаете, Марго,- можно, я буду вас так называть?- я обеспокоена не на шутку. С вашей Настенькой что-то происходит. С некоторых пор она стала хуже учиться, значительно хуже. Она часто прогуливает первые уроки. От своих подруг она заметно отдалилась, их уже ничто общее не связывает. Строит из себя взрослую девицу, детством от неё давно не пахнет. Часто невыспавшаяся приходит на занятия. Я предполагаю, она завела любовный роман. И ещё, Марго Петровна, это, конечно, не моё дело, но какой-то импозантный мужчина иногда привозит Настю по утрам в школу на шикарной иномарке. Можно было бы подумать, что это ваш муж, но для него он слишком молод… Я понимаю, браки бывают разные, и не мне их осуждать, но этот мужчина ведёт себя с Настенькой так, как будто они давно близки. Вы его знаете? Нет? Ну, я бы на вашем месте заинтересовалась… Вам  до сих пор никто ничего не сигнализировал? Странно, очень странно!

Вечером Насте был учинён допрос с пристрастием. Маргарита Петровна сидела, поджав губы, с явно ненаигранным чуть удивлённым видом, а душу грызли оскорблённое самолюбие и досада.

Говорил в основном отчим. Он строгим взглядом из-под кустистых бровей сверлил Настю и монотонно выдавливал из себя умные фразы:
- В наше неустроенное время молодёжь отличает низкая нравственность – результат проигранной нами холодной войны. Америка поставила нашу страну на колени без единого выстрела, одержав идейную, экономическую и социальную победу. Под её диктовку выступают выхолощенные средства массовой информации, молодёжь растлевает телевидение с его низкопробными передачами…

Он много и долго говорил об алкоголизме и наркомании, о проституции и сутенёрстве, о том, что «вот в наше благодатное время…». Пока «папа Олег» разглагольствовал, мать плакала, а Настя тупо смотрела в тарелку. Бабушка Наталья Ивановна попыталась было выступить на стороне Настеньки, но тут же была вынуждена замолчать под фразой новоиспечённого зятя:
- Вы бы хоть, Наталья Ивановна, помалкивали! В вашей родове на поведение влияют вольнолюбивые гены. А волюшка-то, как говорится, до неволюшки доведёт! Вспомните Настиного деда – где он?

И в квартире холодом повеяло от этих слов – будто мёртвого пронесли.
Отчим любил пофилософствовать. На любую тему. Говорил, а сам, как бы со стороны, любовался своим голосом, манерой строить речь, короче, наслаждался умением красиво и литературно грамотно мыслить вслух. Ему приятно думалось в это время, какой он умный, эрудированный, идейно подкованный, – и почему его из горкома партии направили в какой-то проектный институтишка, не стали повышать по партийной линии?

Когда, взволнованный от собственного красноречия, отчим, наконец, замолчал, Настя, не подымая от стола глаз, тихо сказала:
- Чего после драки кулаками махать? Поздно уже!.. Я беременна.

Если бы в комнате прозвучал взрыв, он бы не имел такого эффекта, как тихие слова Насти. На минуту воцарилось звенящее молчание… Первым его нарушил отчим. Он поднял многозначительно указательный палец вверх, закатил глаза и промолвил:
- О! Я же говорил: гены, проклятые гены!.. Чему тут удивляться, коли матушка Маргарита Петровна такая же… Яблоко от яблони, как говорится…

Мать Насти вспыхнула, хотела резко возразить, но вовремя одумалась: кто она теперь в семье, когда всех подмял под себя всесильный отчим?

Семейный разговор был унизительным, даже оскорбительным для всех, но, как бы то ни было, скоро пришли к общему мнению: беременность, пока не поздно, надо прерывать, иначе какой же резонанс она вызовет в школе? Глубже и чувственнее всех переживала это  виновница свалившегося несчастья – Настя…

      Дальнейшие события развивались, как в кошмарном сне. Врач, к которому «по знакомству,  по блату» повела Настю мать, категорически отказался делать девушке аборт: что-то там неладно было по женской части. Аборт может повлечь за собою непоправимые последствия, и поэтому – только рожать.

Роман же, которому юная потенциальная мама всё рассказала, повёл себя настолько неожиданно и настолько нагло, что и Настя, и её мама просто растерялись, почувствовали себя не в своей тарелке.

- Что вы, Маргарита Петровна! – воскликнул он.- Мы с вашей девочкой только за руки держались – не больше того! Она же ещё из возраста детсада только-только вышла, к тому же, на её стороне закон, а я, вам кто угодно подтвердит, законопослушный человек…

От такой наглости встал на дыбы даже Олег Павлович:
- Может, скажешь ещё, что ей живот ветром надуло, или, что целовались через платочек?
- Да мы и не целовались вовсе! Как на духу говорю… Зачем же ты так, Настенька? Если бы я знал, что ты такая…- нисколько не смущаясь, выговаривал он, красивыми бараньими глазами глядя в глаза ошеломлённой Насти.

За дело взялся Олег Павлович:
- Я это криминальное гнёздышко мигом выведу на чистую воду! Они у меня ещё попляшут!..

Довольно скоро он вышел на отца Романа, известного в городе банкира. Олег Павлович сразу «взял быка за рога»:
- Я добьюсь, что вашего наглого сыночка по закону накажут за растление малолетней! Думаете, вам всё сойдёт с рук?

Его постарались усмирить:
- Зачем же вы разбрасываетесь такими словами, Олег Павлович? Люди могут чёрт-те знает что подумать…А вы шум подняли в служебном помещении – нехорошо! Мы с вами обо всём можем договориться, на то язык нам даден. Возьмите, пожалуйста, визиточку, сегодня вечерком я жду вас к себе!  Разговор-то, если подумать, выеденного яйца не стоит…

Почему-то вскоре, сходив на встречу с папашкой-банкиром, громыхавший доселе проклятиями и угрозами «папа Олег» вдруг раз и навсегда прекратил любые притязания к Роману. Но он-то хорошо знал, что это молчание компенсировалось кругленькой суммой в долларовом исчислении. И он знал также, что надо, помимо молчания, эту сумму ему отрабатывать…

Следующий семейный совет прошёл при полном диктате Олега Павловича. Он чётко и ясно изложил свой план, который про себя уже назвал гениальным. У Насти скоро будет заметен растущий живот. Чтобы его скрыть, Насте надо будет на время беременности и родов переехать к бабушке, девушке ни к чему сейчас светиться перед соседями и знакомыми. Он, Олег Павлович, в школе уже подработал почву, Насте там препятствовать не станут с академическим отпуском якобы по болезни. Буквально с завтрашнего дня немногочисленным знакомым и родным путём бесхитростных разговоров будет доведена радостная весть о беременности Маргариты Петровны. Как только у Насти появится ребёнок, её мать и отчим официально усыновят или удочерят его, дадут ему фамилию и отчество Олега Павловича. Настя возвращается в семью, опять идёт заниматься в школу, а все её друзья и подружки уже будут знать, что у неё родился братик или сестричка. И всё шито-крыто! И всё прекрасно!

Согласия Насти на это никто не спрашивал. Не спрашивали его и у Маргариты Петровны. Они будут молчать и даже подтверждать эту версию, потому что в их же  интересах станет не распространяться о том, что девятиклассница Настя стала мамой. Всё было исполнено, как задумал Настин отчим. Не зря же он считал свой план гениальным. Когда на свет появился маленький Дениска, ни один человек не заподозрил, что это ребёнок Насти.

Настя как ни в чём не бывало, продолжала ходить на занятия в школу, а возвращаясь домой, гуляла со  своим «братиком». Всё было бы прекрасно, но…шила в мешке не утаишь. Не раз знакомые высказывались, что любовь Насти к Денисочке какая-то не совсем сестринская. Люди стали замечать, что она часто доставала мальчика из коляски, прижимала к себе и целовала, целовала, целовала… Когда Насте казалось, что их никто не слышит, она шептала младенцу в ушко:
- Сынок!.. Сыночек мой любимый!..

Дома ей категорически было запрещено проявлять материнские чувства. У неё есть брат. И только брат! Нельзя делать необдуманных шагов! Насте было больно и обидно, но постепенно она привыкала и к своему положению, и к болям в сердце.

Сколько бы длилось это ненормальное состояние в жизни Насти, можно только гадать. Но  вдруг всё изменилось. Изменилось слишком внезапно и резко. Настя поступила в медицинский институт и училась на первом курсе, когда трагически погибла Маргарита Петровна.

Она поехала за город, на дачу к подруге. Водитель автобуса, на котором она ехала, был ещё молод и малоопытен. При переезде железнодорожного полотна автобус вдруг заглох перед самой электричкой. Авария была жуткая, многие пассажиры погибли, в том числе и Маргарита Петровна…

Горе, свалившееся на семью, только обострило и без того натянутые отношения между Настей и её отчимом. Теперь у Дениса была только одна мама, настоящая – она, Настя! Когда двухгодовалый непоседа обнимал её за шею, заглядывал в глаза и спрашивал:
- Насся, а где мама?- ей хотелось кричать:
- Да вот она, твоя мама! Я это, Денисочка,  я – твоя мама!

Она и хотела этого страстно, и боялась, что когда-нибудь это случится. Боялась, что не выдержит, сорвётся с запрета отчима, который постоянно ей напоминал:
- Даже не думай! У тебя нет на ребёнка никаких прав! Чем ты докажешь, что он – твой сын?

А ещё через год Олег Павлович женился на молоденькой москвичке и вместе с Дениской уехал жить к новой жене. Судьба благоволила к нему, постоянно отводя роль примака в чужой семье… Настя осталась с бабушкой Натальей Ивановной в Сибири.

Не успела утихнуть боль от потери матери, переживания девушки во много раз возросли – она потеряла теперь  ещё и сына. Ни днём, ни ночью не давало покоя сознание того, что между нею и сыном выросло огромное расстояние и что её мальчик, её кровиночка живёт теперь, по сути, с чужими людьми.

Все эти мытарства происходили на глазах у Натальи Ивановны, Настиной бабушки, матери покойной Маргариты Петровны. Не в состоянии больше спокойно смотреть на душевную боль любимой внучки, она – сначала исподволь, а потом всё больше возгораясь – стала применять свои меры воздействия: куда-то бегала, кому-то звонила. И однажды вечером сказала:
- Всё, Настёна, хватит слёзы лить! Пусть теперь поплачут другие. Будем бороться! Вот тебе визитка одного доброго человека. Это – хороший адвокат. Он нам обязательно поможет!

Адвокат встретил Настю очень доброжелательно («Как кого-то из родни!»- невольно подумалось ей), усадил в мягкое кресло рядом с приготовленным для этого случая букетом цветов, сам, своими руками сварил для неё кофе и угостил  девушку. Ему вряд ли было больше сорока пяти, из себя – очень импозантен. Дорогой костюм, изящные очки, со вкусом подобранный галстук. Пересел из-за письменного стола в кресло напротив Насти, внимательно рассматривал прекрасное создание, сидящее в его кабинете, причём так близко, что в любой момент можно дотронуться рукой.
Девушка сбивчиво рассказывала свою историю, то и дело заикаясь и краснея. Он её не перебивал, но и слушал вполуха, потому что знал уже  заранее всё, что она скажет. И ещё он твёрдо знал: что бы с нею ни случилось, он сделает всё, чтобы помочь ей. Он и сам волновался не меньше, чем эта красавица, сидящая напротив, а в голове крутилось:
«Господи, как же она похожа на Риту! Такое ощущение, что это моя Рита, моя Марго сидит передо мной… Те же глаза, те же волосы. Двадцать лет прошло, а Рита не изменилась, даже не стала солиднее. Всё такая же симпатичная, обаятельная, самая красивая и самая дорогая из всех девушек на свете! Боже мой! Не схожу ли я с ума?.. А она всё та же – самая любимая!».

Когда три дня назад в его кабинет вошла опрятная старушка, во внешности которой всё ещё свежи следы былой красоты, когда она представилась матерью его Риты, он почему-то сразу  узнал в ней женщину, которая чуть не стала его тёщей, хотя они не виделись вот уже двадцать лет. Невольно всплыли воспоминания, в его памяти так хорошо предстала та, прежняя Наталья Ивановна, словно они расстались не больше года назад. Он всё ещё уважал эту пожилую женщину и потому-то, наверное, сразу поверил, что у него есть уже взрослая дочь. Почему-то в тот день он был безумно благодарен ей за то, что она сумела разыскать его и рассказать о трагической судьбе любимой им женщины. Он почему-то сразу пообещал помочь ей и своей дочке, выслушав, что вынесла и пережила его юная девочка.

Теперь, когда Настя, его взволнованная девочка Настя сидела перед ним, он вдруг до боли сердечной понял, что в его жизни наступил перелом к лучшему, что теперь, когда у него, убеждённого холостяка, есть, оказывается, дочь и внук, всё хорошее в его жизни только начинается. Пусть запоздалое, но всё же счастье не обошло его стороной. А он приложит все усилия, чтобы сохранить и упрочить его…

Настя, нервно перебирая в руках сумочку, всё говорила и говорила, не замечая, что адвокат полностью ушёл в свои думы и почти совсем её не слушает. Она ещё не знала, и интуиция ей ничего не подсказывала, что, помимо своего кровиночки-сына, она обретает в эти минуты  родного отца, которого ещё  никогда-никогда не видела…


24  февраля  2008  года.
Пос.  Шушенское.                Георгий  Н Е В О Л И Н .