Посреди океана. Глава 56

Сказать по правде, Инга не любила все эти празднования дней рождения, все эти
застолья, угощения, поздравления; вся эта неуёмная жрачка, бесконечная выпивка, все
эти обязательные дифирамбы, тосты и даже подарки. Что за радость есть, пить и
слушать славословие-пустословие?
Куда радостнее было бы спрятаться от всех подальше, чтобы посвятить этот день лишь
самой себе, своим размышлениям, самокопанию и писательствованию. Такое
времяпрепровождение ей представлялось интереснее и предпочтительнее, чем сидеть за
столом и есть-есть-есть и пить-пить-пить с людьми посторонними, безразличными и
далёкими тебе, твоему уму, твоей душе.
Но как-то уж так повелось, что в этот день ты самому себе не принадлежишь, что люди
приходят тебя поздравлять, дарят подарки, поют стандартные дифирамбы и застолье
считается обязательным атрибутом дня, к которому собравшиеся не имеют никакого
отношения.
И сломать эту дурацкую традицию практически невозможно, потому что никого не парит,
как бы ты сам хотел провести этот день. Все убеждены, что знают, как надо, как правильно, а значит, будь любезен - поступай именно так, как хотят того все. Причем
тут вообще ты, твои мнения и твои желания?

Когда Инге исполнилось десять лет, родители в честь этого события закатили пир на весь
мир - накрыли стол во дворе для всех детей, проживавших в коммуналках окрестных
двухэтажных домиков. Стол был длинный, угощений было много. Дети различных
возрастов радовались празднику,самозабвенно играя с подарками, которые сами же и
подарили виновнику торжества.
Больше всех была счастлива в этот день младшая сестра Инги. Она чувствовала себя
хозяйкой, командуя детьми, распоряжаясь угощениями, играя детской посудкой и другими игрушками, принесенными в дар старшей сестре.
А самой Инге это всё было неинтересно. Она удалилась домой и погрузилась в чтение
какой-то новой книжки.
Сестра же ждала, не могла дождаться своего десятилетия, потому что ей был обещан
точно такой праздник, если не лучше.
Но так случилось, что через четыре года, когда пришёл долгожданный день, вся их семья, сменив место жительства, уже не имела того дружного коммунального двора, не было возможности устроить уличный праздник для всех детей близлежащих домов.
В общем, сестра посчитала себя обманутой из-за того, что вот у Инги было такое
незабываемое десятилелетие, которое ей было безразлично, а у неё не было, хотя она
так мечтала об этом и ей было заранее обещано.

                МАТРОС ОФИЦИАНТ-УБОРЩИК.

- А наготовили-то! - изумилась я.

Стол  в каюте камбузников был заставлен до упора, аж в два этажа, даже конфеты
положить было некуда.

- Пусть мало и скромно, но кушать надо красиво! - самодовольно потирая живот,
заявил Валерка.

Пекарь колдовал над магнитофоном.
Пашка с камбузником, увидев нас, подскочили с мест и засуетились, не зная куда
усадить гостей.
Наконец кое-как все расселись. И праздник начался... с разливания по кружкам
мутноватой жидкости.

- Что это? - поинтересовалась Анюта.

- Сахар во хмелю, - пояснил пекарь, ослепительно улыбнувшись.

- Чего-чего? - не поняла она.

- Брага, - перевёл он на более понятный язык.

- Мне не надо! - решительно заявила Анюта.

- Что значит, не надо? - возмутились хозяева чуть ли ни в один голос.

- У подруги день рождения, а она!..- осуждающе произнёс пекарь.

- Мы старались, готовили, думали, устроим гигантский сабантуй, чтобы потом было
что вспомнить! - обиженно высказался Валерка.

- Не ломай нам кайф, - недовольно скривился Пашка.

- Ничего дурного не случится, если ты себе немножечко позволишь, - флегматично
протянул камбузник.

- Так уж сложилось в жизни, что мы практически не пьем, - поддержала я подругу. -
Для хорошего настроения нам не обязательно напиваться. Мы вроде бы и без этого не
зануды, можем и пошутить, и посмеяться.

- Ну мы же не предлагаем вам глушить целыми кружками. Не можете много, пейте
по чуть-чуть, - предложил пекарь. - Но только пейте!

Пришлось подчиниться большинству.
Мы с Анютой мочили в бражке губы, а мужики хлебали как следует.

- Не так пьём, неинтеллигентно, - заявил пекарь, слегка захмелев. - У меня зародился
очень важный тост.

- За Ингу мы уже выпили. Теперь за её здоровье, - предложил камбузник.

- Да. Но на свет она появилась благодаря определенным усилиям её папы и мамы.
Можно другие тосты пропустить, но не выпить за тех, от кого произошёл...

- За обезьян? - железобетонно сострил Пашка, перебив вдохновенный тост Макса.

- Это ты произошёл от обезьян. А Инга - от порядочных родителей, - парировал он.

И я, благодарно взглянув на него, первой подняла свою кружку.
Хотя хлебать это пойло не входило в мои планы, но, по своей привычке изображать
особу пьющую, сделала вид, что пью, стараюсь. Вонючая гадость, однако.

- Мы все рождаемся на свет с одинаковым правом на счастье. У каждого человека
должны быть любовь, мечта, дом, - вдохновенно рассуждал пекарь.

- Да, выпьем за то, что мы все в конце концов будем счастливы! - подхватил его
слова Пашка.

- Счастье - не пирог, на всех не разделишь, - мрачно изрёк Валерка, искоса взглянув
в мою сторону.

- Люди падки на то, что им не хватает, - заметил пекарь, перехватив его взгляд,

- Ладно, хватит чушь молоть! - воскликнул Пашка, заскучавший от непонятных речей. -
У Инги день рождения, и я хочу её за уши оттаскать, чтобы росла большой и не была
лапшой.

- А без подарка за уши не дерут! - поспешила предупредить его я, видя, как он
решительно встал со своего места.

- Какой ещё подарок тебе? - возмутился-обиделся шеф. - Мы столько всего наготовили!

- А это всё не то. Подарок нужен.  Хоть грабли подари. Но без подарка за уши нельзя
таскать.

- Грабли? Что ими грабить будешь, если я тебе их подарю?

- А это не имеет значения. Дарёным граблям в зубья не смотрят.

Пашка, услышав это, такую морду смастырил, с ума сойти! У него глаза сначала были
к носу, но затем разъехались в разные стороны.

- Да? А грабли могут и по репе треснуть. Очень сильно, - заявил он решительно.

- Какое у тебя болезненное воображение! - усмехнулась я. - Ещё ничего не подарил,
а за репу свою уже испугался.

Тут пекарь постарался переключить всеобщее внимание в другую сторону.

- Люди бывают счастливы, собираясь за столом, - сказал он, напряженно улыбаясь. -
Еда на столе - источник радости. Главное, в какой компании всё происходит. Поэтому,
Инга, люди, которые тебя окружают, это очень важно в жизни.

- А что же вы грибочки не едите? - удивился Валерка и суетливо стал пододвигать к нам
с Анютой сковородку.

- Отведать все блюда на этом столе - праздник души, именины сердца! - с хмельной
восторженностью воскликнул Макс.

- Так что же вы грибочки не едите? - продолжал переживать Валерка.

- Это они специально их приберегли, чтобы избавиться от поклонников! - осенило вдруг
пекаря. - Чтобы вот так всех пригласить, грибочками угостить! И на месяц свободны.
Гениально!

- Ты что?! - испугался Пашка. - Тьфу-тьфу! Типун тебе на язык!

- Дай постучу по дереву! - засмеялся Макс, потянувшись к Пашкиной голове.

- Анзору отнесите своих грибочков, - проворчал, криво улыбаясь, камбузник.

При упоминании этого имени общий настрой, шутливый и непринуждённый, сразу как-то
изменился.
Все четверо сразу ощетинились и дружно начали выступать против ненавистного им грузина. Мол, он хитрый, подлый, двоедушный, симулянт.

- Тряпка, а не мужчина! - гневно произнёс пекарь.

- Вот именно! - с жаром поддержал его Валерка.

- Раз попал в море, будь сильным, выдержи всё до конца! - не обращая ни на кого
внимания, продолжал Макс. - Нет, он просёк, что прогораем, а на берегу ему визу
открыли, и засуетился! Списаться захотел.

- Ага. Зрение пропало сразу. Шестерёнки стал глотать! - возмущённо изрек Валерка.

- Почему это мы тут все, прогорая, горбатиться должны, а он с визой валюту
зарабатывать?! - вставил свой пятак Пашка.

- Всё ясно! - многозначительно заключила Анюта.

- Что ясно? - настороженно поинтересовался Валерка.

- Ясно, против кого вы дружите, - пояснила я.

- Нет, ну сами посудите, чем он лучше нас? Чем он лучше вас? Ну чем он от нас всех
отличается? - возмущённо спросил пекарь.

- А чем отличается помидор от томата? - задала я встречный вопрос, пытаясь всё
превратить в шутку. - Пока летит - помидор. Упал - томат.

- Что ты имеешь в виду? - нахмурился Валерка.

- Да так, ничего. Ваш диагноз - нормальная русская зависть: если у меня дом сгорел,
то пусть и сосед живёт на улице.

- Нет, вы, кажется, не так нас поняли, - расстроился Макс.

- Не волнуйтесь, мы поняли всё так, как вы хотели, - успокоила я их. - Анзор -
прохиндей, и его надо прижучить!

В общем, дальше оставаться там стало неинтересно. И мы с Анютой в спешном
порядке засобирались домой.

Пришли, а возле нашей каюты стоит Анзор. Что называется, лёгок на помине.
Пришёл с бутылкой водки. Воистину, главное оружие гостей - это внезапность. Хотя
его приход надо было ожидать, подарки-то заранее уже подарил, перед предполагаемым
списыванием.

- Если бы мужики узнали, что у меня столько времени после отхода бутылка простояла,
они бы меня убили! - похвастался он, любовно ставя своё сокровище на стол.

- Опять пить! - обречённо воскликнула я.

Однако Анюта на водку посмотрела вполне дружелюбно и поспешила выставить рядом
с бутылкой три кружки.

- Вот только запивать надо чем-то, - деловито произнесла она, с сомнением глядя на
графин с водой. - И закуска не очень подходящая, одни конфеты. Эх, жаль, в каюте
поваров столько всего осталось! И мы ничего с собой не прихватили.

- Да сколько ж можно есть и пить? - удивилась я.

- Ладно, - радостно выдохнул Анзор. - Вот я и снова в вашей каюте! - и глядя на
нас растаявшими глазами, добавил: - Я немножечко балда! Потому что я балдею.

И дальше посыпались тосты и пожелания.
Если всему сказанному за сегодняшний день суждено будет сбыться, то человека
счастливее меня на этом свете вряд ли сыщется.
Правда, Бахус, пожалуй, все эти тосты вряд ли засчитает, потому что я кружку поднимать
поднимала, но пить не пила толком, прикидываясь, что пью.
Анюта тоже не сильно налегала.
В основном, Анзор пил. Но не хлебал, культурненько прикладывался. Больше говорил.

Наш гость рассказывал, как его лечили на другом судне, как вылечили и как из его
намерения списаться ничего не вышло.

- Это всё потому, что у нас доктор ненормальный. Хороший врач разве стал бы
рисковать здоровьем и жизнью человека? А этот!.. Я ему говорю: "Как ты можешь
распоряжаться моим здоровьем? Что в этом понимаешь? Ты же ветеринар, а не врач.
И не имеешь права лечить людей!" А он вот такую морду скорчил и говорит:" А разве
ты человек?" Нет, вы представляете? - Анзор возмущенно повращал глазами и,
прищурившись, добавил осуждающе: - И ладно бы, если бы он был на самом деле
такой честный! А то ведь взятку у Толика-слесаря требовал за лечение!

- За какое лечение? - живо заинтересовалась Анюта. - Чем таким он болен?

- Вам об этом знать не надо, - строго и загадочно произнёс наш гость.

- Ага, значит, болезнь неприличная! - сделала вывод она.

- Я этого не говорил, - поспешил уточнить он.

- Да-да. Мы и сами не дурочки, соображаем! - насмешливо сверкая глазами, изрекла
Анюта.

Наш гость отвлёкся на секунду, чтобы плеснуть по чуть-чуть водочки в кружки, и затем
умело вырулил с этой скользкой темы на размышления вслух о сплетнях и сплетниках,
вспомнив о том, какие слухи ходили по "Лазуриту" в начале рейса обо мне и Анюте.

- Да чёрт с ними, со сплетниками, - отмахнулась она от этого разговора. - Не стоит
даже и говорить об этом.

- Вот именно, - поддержала её я. - Если про человека не сплетничают, значит, о нём
сказать нечего и он никому не нужен.

- Гусаки погогочут и перестанут, - сказала Анюта.

- Сплетнями увлекаются люди завистливые, несчастные или испорченные, которые не
умеют общаться с человеком, пока не найдут или не придумают ему какой-нибудь
изъян. Любители сплетен жить не умеют, не унизив другого человека. Конечно, всё это
очень неприятно, но как-то надо научиться не обращать внимания на сплетников и быть
выше этого.

- И вам не всё равно, как к вам относятся? - спросил Анзор с нескрываемым
любопытством.

- Конечно, нам не всё равно, если мы имеем наглость выходить в народ, - весело
ответила я. - Если у кого-то только на сплетни ума хватает, почему мы из-за этого
должны переживать?

- Вот и хорошо, - одобрил он. И подумав, добавил: - Всё дело в том, что в море
таких, как вы, никто не видел. Сами подумайте, молодые, красивые, умные, да ещё
и закрываются. В кино не ходят, никого к себе близко не подпускают.

- Ну почему же никого? - удивилась я. - Ты вот, например, сидишь с нами,
разговариваешь. И довольно близко.

- Я не о том. Сама знаешь. - Руки его, не зная покоя, вращали по столу кружку. -
В море обычно идут те, кому на берегу трудно мужчину найти. А вы? Да вам стоит
только свистнуть. И женихов столько набежит, что в штабеля складывать придётся!

- Надо будет попробовать посвистеть, когда на берег придём, - усмехнулась я. - Они,
женихи, только на свист сбегаются? Помнится, ты сам говорил, что в море людей
разные причины приводят.

- Ну хорошо, Инга, - он заговорил учительским тоном. - Ну какая вот, например, у
тебя может быть причина? Что тебе в жизни не хватало в твои-то годы? Что ты здесь
хочешь найти?

- Ну, хочу денег заработать, - не очень уверенно ответила я. - Чтобы квартиру купить,
свою собственную.

- Об этом мужчина должен заботиться, - твёрдо заявил он, назидательно вскинув
вверх указательный палец. - Это мужик должен заботиться о том, куда привести жену
после свадьбы. Потому что самец без территории не самец. Даже у птиц.

- Не знаю, как там у птиц, а у людей всякое бывает. Во-первых, может, я своего
жениха ещё Бог знает сколько лет не встречу. Во-вторых, если встречу, а у него уже
будет квартира, то это совсем не страшно. В-третьих, сам-то ты, самец, женился без
всякой там территории. И жили вы, три семьи в одной общежитской комнате.

- Вот именно! И так не должно быть! - воскликнул Анзор, стукнув ладонью по столу. -
Слишком рано я женился. Надо было заработать денег, квартиру. А потом уже думать
о семейной жизни. Только вот сейчас и нужно было жениться! - он повращал глазами
и выразительно взглянул на Анюту.

- Ну конечно! Когда тебе уже под тридцать! Когда живот начал расти и волосы начали
эмигрировать куда-то, - насмешливо высказалась я. Но увидев, что это гостю вроде
как не понравилось, поспешила добавить: - И потом, приведёшь такой старый
молоденькую жену на всё готовое, а ей это добро надо или ты? Как узнаешь? Вдруг
она за тебя не по любви пошла, а по расчёту?

- Ну уж в этом я как-нибудь разобраться сумею! - самоуверенно заявил он. - В
женщинах я кое-что понимаю.

- Вот именно! Кое-что. Ноги, талия, личико. Вы, мужчины, в первую очередь на это
смотрите. А человека разглядеть не умеете! - запальчиво высказалась я. - Такая
любовь недорого стоит.

- Слово "любовь" слишком затаскано. Непонятно, что за этим скрывается, - уклончиво
ответил Анзор. - Пока будешь выяснять что к чему, жизнь пройдёт. Все радости жизни
мимо пролетят.

- Всё ясно! - заявила Анюта. - У тебя только одно на уме, бабник несчастный!

- Ну вот, сразу и бабник! - слегка обиделся он. - Что за слово такое? Просто...когда
мне дают, я не отказываюсь, как бы беру.

- А если бы и жена твоя тоже так... как бы? - поинтересовалась я. - Если бы и она
на все твои загулы отвечала своими загулами?

Взволновавшись, он залпом опрокинул в себя содержимое своей кружки и, схватив
бутылку, плеснул себе ещё.

- Да я бы на такой никогда не женился! - возмущённо воскликнул он. - Зачем мне
такая?

- А зачем ей такой? Никому не нравится, когда его обманывают. Вряд ли её радовали
когда-нибудь твои приключения на стороне, - заявила я. - По-моему, или нужно жить
одному, или быть верным своему человеку, которого любишь. Иначе нельзя. Если не
хочешь, чтобы к тебе твой бумеранг вернулся. Между людьми, по-настоящему близкими,
существует душевная связь, поток энергии соединяющий друг друга. И когда что-то
инородное встревает между ними, то становится очень больно. Иногда смертельно.И расстояние тут не имеет значения. Не убий. Не укради. Не прелюбодействуй.

- Ну брошу я пить, брошу гулять. И радостей больше не будет! - сердито воскликнул
Анзор.

- Мнимых радостей не будет, а настоящие будут, - успокоила я его.

- Вы, девочки, слишком молодые, чтобы на такие темы разговаривать. Поэтому так и
говорите. Когда человек ещё ничего в жизни не хлебнул, он очень много о себе
понимает! - произнёс он шутливым тоном и повращал глазами, желая придать разговору
более лёгкий тон и не собираясь так просто сдавать свои позиции. - Жизнь, она не
такая, как вы о ней думаете. Нельзя обманывать! Конечно, правда хорошо, а счастье
всё-таки лучше. И вообще, что такое эта ваша правда? Пресный дождик в солёный
океан! А что касается меня, то я угрызениями совести не мучаюсь.

- В это я охотно верю, - усмехнулась я. - Угрызения совести не твоя стихия.

- Ну ладно, не будем больше о грустном. В этих вопросах наверно женщины умнее
мужчин. Ведь ни одна пока что не вышла замуж за человека потому, что у него
красивые ноги.

- Это уж точно! - поспешила согласиться Анюта.

- И я от души желаю вам, девочки, чтобы вам в мужья попались хорошие ребята! -
Анзор торжественно поднял свою кружку и указал глазами на наши.

Он выпил и даже не поморщился.

- Мы на это надеемся. И будем надеяться дальше, - произнесла Анюта.
И, отхлебнув из своей кружки, поспешно схватилась за графин с водой.

- А я буду и дальше коллекционировать свои ошибки, - весело сверкая глазами,
заявил он.

- И когда-нибудь узнаешь, насколько это неприятно, примерять рога, - усмехнулась я.

- А вот этого не будет никогда! - вспыхнул Анзор.

Кажется, мои речи нашему гостю совсем не понравились. Он хотел было сказать ещё что-то, более резкое, но, видимо, усилием воли подавил свой порыв. И завёл рассказ про
пекариху на "Гдове" и про то, какой у него с ней был душераздирающий роман.

Но я уже плохо  слушала, так как глаза мои начали закрываться.
Взглянув на часы, я чуть не подпрыгнула, уже было за полночь!

Анзор перехватил мой взгляд и сказал:

- Я и то смотрю, как мне отсюда выйти. Рыбцех работает вовсю. Дверь они там держат
нараспашку. Секут, когда я выйду отсюда. Даже в двенадцать на чай не ходили. Может,
позже пойдут. Тогда я отсюда незаметно и выскочу. А то потом будут трепать языками,
что я у вас полночи просидел.

- Но я уже больше не могу сидеть. Спать хочу, умираю, - пожаловалась гостю
вчерашняя именинница.
Минут сорок назад мне по-настоящему стукнул двадцатник.

- А ты ложись, - разрешил он.

В общем, я как была в платье, так и легла, Не раздеваться же при госте.

Анюта вроде бы тоже вскоре, вслед за мной, вырубилась. По крайней мере, она мне
потом так говорила.
Анзор же стоял у двери и сторожил момент, когда можно будет незаметно выйти, но
рыбцех работал и работал без перерывов.

Спала я очень плохо, так как мешал свет и хотелось пить.

В четыре утра меня разбудил наш сторож и сказал, что рыбообработчики ушли пить чай, и он может теперь уйти.
Ещё сказал, что оставшуюся водку, почти полбутылки, оставляет у нас до дня рождения
его дочки, так как у нас сохранней будет.

- Сейчас приду к себе, в записную книжку запишу, какой сегодня день. Это ж надо так
попасть! Рассказать кому, никто не поверит! Простоял, как столбик, в каюте девочек
 до четырёх часов! Стою и думаю:"Как мне из этой детской каюты поскорее вырваться?"

Я что-то там промямлила в ответ, закрыла за ним дверь и, раздевшись, легла спать
по-нормальному.

Анюта лежала в своём ящике тихо-тихо, даже не сопела. И я не стала её окликать
и спрашивать, что было после того, как я спать легла.
Но она сама меня окликнула:

- Инга, он ушёл?

- Ушёл. Только что.

- Матросы подумают чёрти что! - сокрушённо вздохнула она.

- Они и подумали, - успокоила я её и поинтересовалась: - Вы ещё долго сидели после
того, как я спать легла?

- Да нет. Я почитала ему полчасика Маяковского и тоже легла.

- Маяковского? - засмеялась я.

- А что мне было делать?

- Ладно, давай спать. До шести уже совсем немного осталось, - сонно пробормотала я.