Соседи

Соседи

    Россияне пьяные не ведают, что творят, а творят зло и на-силие, жестокость и произвол.  Когда же появляются про-блески сознания, то сами приходят в ужас от содеянного. Бандитизм криминальной России запугала своего обывателя до животного страха. С началом вечерней темноты дом на селе превращается в крепость: оконные ставни закрываются на металлические болты, на дверях крючки и засовы, замки и щеколды, во дворе сторожевой пёс. Мой дом – моя крепость.
    Как-то зашёл в гости к одному односельчанину и застал его одинокого за столом  пьяненьким. В слезах и смятении поведал мне свою грустную историю:
-  Васильевич, вот какая штука со мной приключилась. В один из вечеров, я конечно был того навеселе, стучится мой сосед тоже пьяненький. Сосед он хороший, отзывчатый, ра-ботяга, вот только частенько гуливанил.
-  Стёпа, открой, это я.
    Да, я и сам слышу, что это мой пьянющий сосед, но время-то позднее и я его не приглашал, советуюсь с жинкой, что делать? А он ногами калитку пинает.
-  Степан, моя стерва меня в дом не пускает. Я у тебя до утра переночую, а утром я с ней разберусь.
    Моя жена – дьявол во плоти, на ухо мне нашёптывает: «Откроешь ему, а за ним ещё кто-нибудь стоит. Бандитов, да воров, что ещё от вечера ждать? Помнишь Матрёну, по кол-хозной жила, проезжие попросили стаканчик, так они, извер-ги, её изнасиловали, а потом и придушили. Ой, Стёпа, бояз-но, хоть и сосед он наш. И вселилась в меня нечистая сила, смалодушничал.
-  Вот что, Петро, поди-ка ты до дому, не открою, время-то позднее. - Чувствую,
   не уходит, - а потом как закричит матерщиной на всю улицу.
-  Ты что, Степан,  лысая твоя голова,  я  весь продрог, замерзаю, до своего
   зимовья не дойду, впусти отогреться.
   Я, конечно, разозлился и от его в мой адрес матерщины, и от того, что он
   пытался калитку взломать
-  Я тебя сейчас берданой отогрею.
    А жена опять мне нашёптывает: «Ты что спятил, по судам затаскают. Вот сломает калитку и в дом будет ломиться, вот тогда…И не пустил я соседа в дом, принял ещё стаканчик своей, а утром, о господи, у моей калитки скрюченный вмёрзший в снег, сосед. Какой грех на душу приял! Вот бо-лит душа, вот здесь корчится и людей стыдно, представля-ешь, не могу им в глаза смотреть. Заливаю душу этой отра-вой, да не пьянею. Как эта жизнь меня скрутила, как я опа-скудился. Всю жизнь совесть будет мучить меня, перед деть-ми позорно, перед собой стыдно.

1996 г.