Серая Волга

                Глава 1.

    Леня смотрел на большое пятиэтажное здание. Это был серый кирпичный жилой дом брежневского типа. Весь первый этаж этого дома занимал некогда известнейший в Воронеже автомагазин. Кто в те времена не знал автомагазина на Минской? Обычно вся стоянка перед магазином была заполнена машинами -  Москвичами, Жигулями, Запорожцами. На двух обочинах дороги тоже стояли автомобили. И это при том, что тогда ни о каких пробках ничего и не слышали. Народ тянулся на Минскую. Запчасти были ценным товаром, который сложно достать. Но это было тогда, а сейчас бывший магазин пустовал. Стеклянные витрины в рост человека были где-то закрыты фанерными щитами, где-то заложены кирпичом, где-то закрашены белой краской прямо по стеклу. На одном из уцелевших стекол висел наклеенный изнутри плакат – сдам в аренду или продам. И телефон. Очевидно, цена была высока – плакат висел уже года два.  А может, и больше. Леня сидел в своей жигульмэ-пятнашке и смотрел на закрытый магазин. Он чувствовал, что вот сейчас – и он вспомнит. Но что же он должен вспомнить? Человеческая память – капризный инструмент. Ее нельзя заставить извлечь что-то из своих глубин по приказу. Память не терпит принуждения. Но можно обмануть память. Надо дать мозгу задачу вспомнить. И отвечься. Заняться каким-либо делом. И вот тогда требуемая картина сама всплывет в памяти. Главное - не спешить. Память сама отдаст то, что требуется. Леня включил радио и стал шарить по диапазону. Неплохо бы найти что-нибудь старое, тех времен. Тогда в машинах были только радиоприемники. Кассетные магнитолы появились позже. И тут Леня вспомнил.
   Приемник. Автомобильный приемник с двумя ручками. Левая – это громкость, правая – настройка. Он крутит ручку настройки. Панель приборов – металлическая, оклеенная дешевым бумажным деревом. Перед глазами -панорамное стекло. И магазин! Магазин автозапчастей на Минской. У магазина стоят машины, их так много, что некуда встать. Люди входят и выходят из стеклянных дверей, несут свертки и сверточки. Вон пошел дядька с глушителем. Двое мужиков освобождают новенький мотоцикл из дощатой упаковки. На лицах  высшая степень радости. Леня находится внутри серой Волги. Он приехал в автомагазин на Минской. Какой солнечный и яркий день! Зеленые тополя, хром бамперов с солнечными зайчиками и блеск стеклянных витрин. Когда же это было? Видение стало терять краски и быстро распадаться на куски. Леня сидел в своей пятнашке. Был пасмурный осенний день, середина октября. Итак, он был здесь. На Волге. А когда, позвольте, спросить, эта Волга вообще последний раз выезжала из гаража? А зачем она там вообще стоит? Какой смысл хранить автомобиль, на котором никто не ездит? Слишком много вопросов. Леня открыл бардачок пятнашки и вынул листок бумаги. Развернул. «Съезди в гараж» - написано его рукой. Этот листок он сегодня нашел на клавиатуре своего домашнего компьютера. Было воскресенье. Чем он занимался в субботу? Какие-то неприятные штуки происходят с его памятью. Ощущение тревоги неприятно вторглось в теплый уют салона автомобиля. Дед умер вследствие болезни Альцгеймера. Отец в свои последние месяцы не мог вспомнить, как зовут мать. Он, Леня Ковальский, не может вспомнить, что делал вчера. Но зачем-то же он приехал на улицу Минскую и теперь стоит перед зданием бывшего автомагазина уже добрых полчаса. Он поехал было в гараж, но по пути вспомнил. Вспомнил что-то связанное с этим местом. И решил, что будет правильным ненадолго заехать сюда. А теперь выясняется, что он здесь был на Волге. И, кажется, был не один. С кем же он был здесь? А был он здесь с отцом. Да, cовершенно верно! Они поехали вместе с отцом купить… Купить… Что за черт? Почему он должен вытягивать все эти подробности из своей памяти? Что же они хотели купить? Леня заставил себя снова отвлечься. Он посмотрел в окно. Было около полудня. Выходной день, прохладно. Людей на улице почти нет. Трава, еще зеленая,  готовится к первым заморозкам.
   - Леня! – отец вышел из гаража. В руках он держал ключ для свечей.
   - Что, босс? – Леня привстал из-за пятнашки, стоявшей на домкрате.
Он ремонтировал ее у дома.
  - Сгоняй на Минскую, купи высоковольтные провода и контактную группу, деньги я отдам.
   Леня удивился.
  - Я куплю, но магазина на Минской давно уже нет. Съезжу на авторынок.
  - Нет, на авторынок не надо. Там дорого. Съезди на Минскую, - отец приблизился. – Что там у тебя?
  - Меняю колодки, - ответил Леня. – На Минской магазин давно закрылся. На дворе две тысячи десятый год. Он уж года три как не работает.
Это было правдой. Известнейший и старейший в городе магазин автозапчастей долго агонизировал, но конце концов ушел в историю как и сам Советский Союз. Неподалеку открылись пара коммерческих автомагазинов поменьше, позже из которых остался только один. В просторном помещении бывшего автомагазина пытались было что-то наладить, но все усилия оказались напрасны. Клиент навсегда ушел с Минской. Но, похоже, отец не шутил.
  - А я тебе говорю, съезди! Всё там работает. Не ленись.
 Что тут можно было поделать?
 - Слушай, босс. Давай я доделаю колодки и съездим вместе. Сам всё увидишь.
 - Пока ты доделаешь свои колодки, он закроется.
 - Ну и что мне делать? Ехать без колодок?
 - А поехали на Волге, - отец указал рукой на открытый гараж позади себя. – Это что, не автомобиль? Отличное транспортное средство.
  Так вот что они приехали купить в тот день. Теперь всё стало на свои места. Можно было ехать в гараж.
    Гараж располагался в селе Новая Усмань, на участке, возле родительского дома. Тут же находился сарай и погреб. Леня жил в городе, но частенько бывал в Усмани. Сейчас в доме жили только мать и сестра. Отца не стало в прошлом году. Но дом и подворье еще помнили крепкую хозяйскую руку. Леня оставил пятнашку перед домом и пошел в дом за ключами от гаража. Они висели на привычном месте. Матери дома не было, вероятно пошла за продуктами или на почту. Сестра тоже куда-то умотала. Он открыл гаражные ворота. Волга стояла на своем месте. Это была серая ГАЗ-24, принадлежавшая некогда его деду, а затем и отцу. Она была на черных номерах, а техпаспорт был в виде книжки. По-хорошему, надо бы заняться и оформить новые документы. Хотя продать её можно и так. Новый хозяин сам оформит, как ему нужно. Леня осмотрел машину, обойдя кругом. Что-то было не так. Волга, определенно, недавно выезжала. Когда автомобиль долгие месяцы стоит в гараже, он покрывается толстым слоем пыли, а колеса со временем приспускают. Машина была слегка грязновата, но это не была пыль, скопившаяся от долгого стояния. Это была дорожная грязь. Стекла были чисты и прозрачны. Колеса туго накачаны. Легкие следы протектора отпечатались на досках, из которых был сработан пол гаража. Леня взялся рукой за дверную ручку и нажал большим пальцем хромированную кнопку. Дверь отворилась. Леня забрался в салон и сел на водительское сиденье. Здесь было куда просторнее, чем в пятнашке. На приборном щитке, блестящем, как сервант, лежал небольшой клочок бумаги. «Открой бардачок» - он узнал свой почерк. Леня открыл бардачок и вытащил лист, вырванный из тетради. Он был исписан сверху донизу. Леня стал читать. По мере чтения его брови поднимались всё выше и выше, так что когда он закончил, вся кожа на лбу собралась в параллельные морщины. Леня с шумом выдохнул. Расслабил мышцы лица.  Надо было хорошенько поразмыслить. Он вышел из машины, обошел ее кругом, будто видел в первый раз. По сути, так оно и было. Он не слишком-то интересовался Волгой. Она составляла часть привычного с детства окружения. Что-то вроде кустов смородины на огороде, что-то вроде старого чердака или грушевых деревьев в саду. Когда он был ребенком, от машины его частенько отгоняли. В те времена иметь Волгу – это было не каждому дано. Дед купил ее далеко не новую, и вместе с отцом они долго приводили машину в порядок. Ремонт был увенчан покраской машины в неброский серый цвет. Краска рано потеряла блеск. Собственно говоря, она потеряла его, как только высохла. И это было немудрено. Как говорил потом отец повзрослевшему Лене, в те времена автомобильные краски были горячей сушки. Чтобы высушить окрашенный кузов, его надо было поместить в сушильную камеру и держать сорок минут при температуре свыше ста градусов. Разумеется, ничего подобного сделать в условиях гаража было нельзя. Поэтому Волга всегда была матовой, и только внутри, где сохранилась заводская эмаль, она блестела, как положено. Дед был суровым человеком, прошедшим две войны, поэтому блеск краски его интересовал мало. Но зато он очень любил рыбалку, и на серых боках машины вскоре появилось большое количество продольных царапин, которые оставляли ветки, торчащие на проселочных дорогах. Когда деда не стало, машиной занялся отец. Тогда машину снова разобрали и перекрасили вторично. Отец был в известной степени эстет. Но при покраске что-то пошло не так. Снятые передние крылья отец подвесил в гараже. Для сушки были заготовлены два больших электрокамина. Рано утром отец вошел в гараж с электрическим пульверизатором марки «ореол» и стал священнодействовать. Спустя два часа он показался снова. Тряпкой оттирал руки, испачканные серой краской. Отец был задумчив. Он подозвал Леонида и вручил ему «ореол».
   - Покрась ее, если сможешь, - сказал он, глядя в сторону. – Только надо смыть краску, которую я набрызгал.
  Леня вошел в гараж. Подвешенные к верхней балке крылья медленно вращались в полумраке. Густые потеки медленно стекали вниз и капали на дощатые полы.  Сильно пахло растворителем. Леня открыл ворота, чтобы проветрить помещение. Надел рукавицы и стал смывать растворителем застывающую краску. Машину он все-таки покрасил. И покрасил весьма неплохо с учетом инструмента и условий. Потом они с отцом месяц сушили Волгу двумя электрокаминами, передвигая их по мере высушивания очередного участка. На полировку сил уже не осталось. Как бы там ни было, за лето они ее сделали. Лене было тогда лет шестнадцать. Отец берег Волгу и не ездил зимой. Летом они ездили на рыбалку, на речку. Примерно тогда Леня осознал себя не то чтобы совсем взрослым, но понял, что детство определенно закончилось. А еще понял, что с отцом они люди разные. Это было ни хорошо, ни плохо, просто жизненный факт. Разумеется, он некоторое время ездил на Волге, но как только смог, купил сначала старую копейку, а затем сменил ее вот на эту пятнашку. Отцу также пришлось по душе, что на его любимую Волгу больше никто не покушается. Так всё и шло своим чередом. А теперь серая Волга стоит в отцовском гараже. Вернее, делает вид, что стоит. Леня вынул из кармана свернутый лист, взятый из бардачка Волги. Нужно было прочитать всё сначала. И он стал читать.



                Глава 2.

     «Сегодня 16 октября 2010 года, суббота. Время 17-20. Я, Леонид Петрович Ковальский, 1985 года рождения, пишу этот текст для самого себя, чтобы восстановить события, имевшие место сегодня.
   Привет, Леня образца 17 октября 2010 года. Буду обращаться к тебе как к третьему лицу, мне так удобнее. Если ты не можешь вспомнить, что делал вчера,  сейчас я тебе помогу. Вчера ты совершил поездку в прошлое, в 1995 год. Нужно было кое-что исправить в твоей биографии. Но вначале несколько слов об этой машине, Волге твоего деда. Это не простая машина. Куда бы ты в ней не ехал, она по каким-то причинам всегда едет в прошлое. Ты, конечно, приезжаешь туда, куда ехал, но вместе с этим тебя также переносят и на несколько лет назад. Один год примерно равен одному километру пробега по спидометру. Всегда засекай пробег! Предельный год перемещения, вероятно 1977-й, что соответствует году выпуска этого автомобиля. Возвращаясь назад, ты совершаешь обратное перемещение во времени. Как это работает, неизвестно. Просто прими этот факт как есть. Так вот, я совершил путешествие в прошлое, чтобы украсть у тебя твой велосипед. Дело в том, что я, когда мне было десять лет,  сбил на нем ребенка во дворе, и сбил сильно. Это принесло много проблем, о которых ты, вероятно, не имеешь ни малейшего представления. Завидую тебе. Радует то, что завтра, я, надеюсь, стану тобой и буду читать это письмо и только удивляться. Ну а пока я еще помню то, чего уже было и хочу тебя предостеречь. После каждой поездки на этой машине пиши записку, где ты был и что делал. Клади ее в бардачок. Так ты сможешь не потерять последовательность событий и вообще понимать, что происходит. Очистка твоей памяти происходит во сне. Так что запомни – сначала письмо, потом сон. Желаю тебе удачи.
  P.S. Велосипед лежит в багажнике».
  Леня аккуратно сложил письмо и бережно положил его в бардачок, на прежнее место. Он обошел машину кругом и взялся за хромированный барашек крышки багажника. Повернул его. Крышка поднялась вверх под действием пружин. В багажнике лежал велосипед «школьник» небесного цвета с тонкими белыми полосками вдоль крыльев. Такой «школьник» у него стянули, когда Лене было лет десять. Тогда они жили в Воронеже, в квартире. В Усмани в те времена жили дед с бабушкой. Леня оставил велик у подъезда, прислонив к невысокому деревянному штакетнику.  Ненадолго, как оставлял его много раз. Окна квартиры выходили прямо на подъезд. Всё было под контролем. Однако, велосипед исчез. Было очень обидно. «Школьник» был почти новым, отец купил его Лене в прошлом году.
   - Нельзя развешивать уши в наше время, - сказал отец вечером. – Сейчас все тащат, что плохо лежит.
  Он был прав. На дворе была середина девяностых. На улицах появилось много дорогих невиданных ранее тачек. Но эти тачки принадлежали каким-то чужим людям. Денег в семье Ковальских становилось всё меньше. Так что лето девяносто пятого Леня провел на своих двоих.
  Леня осторожно извлек велосипед из просторного багажника Волги. Поставил на землю. Да, это его велосипед. Вот знакомая царапина на крыле, которая появилась в первый же день и потом сильно огорчала Леню. Ведущая звездочка, отвалившаяся вскоре и приваренная потом отцом на заводе к рычагу педали. Жалко, что такой хороший велик уперли. Неужто он кого-то сбил на нем? Как-то не верится. Леня аккуратно поставил «школьник» вглубь гаража. Пропажа нашлась спустя много лет. Вот как бывает…
    Он обошел Волгу еще раз. Открыл капот. Масло, антифриз - все вроде бы на месте. Мотор не выглядел застоявшимся. Никакой паутины, пыли и плесени.  Помедлив немного, Леня сел внутрь и включил зажигание. Щелкнуло реле и на приборном щитке загорелись лампы. Леня повернул ключ. Двигатель легко завелся и тихо заработал на холостых оборотах. Бензина было треть бака. Неплохо бы съездить на заправку. Просто доехать до ближайшей бензоколонки и залить тридцать литров бензина. Навряд ли эти действия вызовут какой-нибудь сильный эффект бабочки. Сколько же километров до ближайшей АЗС? Вероятно, пять-шесть, не более. А пять лет назад бензин стоил куда дешевле! Так что он еще и сэкономит немного. Леня выгнал Волгу из гаража. Закрыл ворота. Сел в кабину. Надо было собраться с мыслями. Отчего бы не вести во время поездки бортжурнал? Выехал тогда-то, приехал туда-то и все в таком роде. Оставить эти записи в бардачке. А назавтра вновь явиться сюда и проверить, что он будет помнить. Это, право, хорошая идея. Леня сходил к своей пятнашке и принес пачку листов от принтера и шариковую ручку. Итак, «сегодня 17 октября 2010 года, воскресенье. В 13-15 я, Леня Ковальский выезжаю на Волге из гаража и еду в сторону Орлово на заправку. На спидометре 82 115 км». Он отложил ручку и бумагу на пассажирское сиденье. Все было в порядке. Можно отправляться в путь.

 

                Глава 3.

   Школьная жизнь Лени шла более-менее ровно. Учеба не представляла для него большого труда. Так что четверки и пятерки составляли подавляющее большинство в дневнике восьмиклассника Ковальского. Немного портила картину успеваемость по физкультуре. Подтягивание на турнике было нелегкой задачей. Пришлось даже изготовить при помощи отца самодельную перекладину и установить ее в квартире, чтобы Леня мог тренироваться. На этой перекладине также можно было качать и пресс, поднимая ноги. Дело понемногу стало налаживаться. Все шло нормально. До того дня, пока в классе не появился новичок. Он вошел в класс, сопровождаемый Инной Александровной, обвел присутствующих ясным взором и улыбнулся. От этой улыбки сникли самые отъявленные хулиганы. Женя Таратынский быстро влился в коллектив. Он был высок, хорош собой, а его бицепсы заметно выделялись под обтягивающим черным джемпером. Школьную форму не так давно отменили, так что ученики ходили кто в чем. Местные заводилы сразу признали в нем лидера. А еще он был умен. Школьная программа давалась ему с легкостью. При желании Женек легко бы мог стать отличником. Но такого желания у него, очевидно, не было. На уроках ему было явно скучно. Отчего-то среди прочих этот Женек сразу выделил Леню.
  - Ты из какого концлагеря прибыл? – приветливо улыбаясь, Женек возник перед Леней Ковальским. Была перемена, и класс собрался перед закрытым кабинетом немецкого языка. – Освенцим или Дахау?
  Санек Черкасов и Вовка Павлов по прозвищу Валдон дружно захохотали, услышав незнакомые слова. Пока Леня соображал, Женек прищурился и заговорил вновь, тыча пальцем и держа воображаемый браунинг:
 - Как твоя фамилия, заключенный?
 - Я не заключенный… - только и смог сказать Леня. Наглый взгляд зеленоватых глаз Женька его гипнотизировал. Глаза как у кота… - А вот ты – кот Леопольд!
Не следовало это говорить. По крайней мере, вслух. Очевидно, Женя Таратынский хотел казаться грозным. Грозным, но не забавным. Так что Леня совершил ошибку. Куда лучше было бы назвать Женька  Отто Скорцени, например. Вероятно, он тоже слышал это имя, в отличие от своих недалеких клевретов. Смех Сашки Черкасова и Валдона оборвался так же быстро, как и возник. Наступила тишина. Женек стал очень серьезен и задумчив.
  - Повтори, как ты меня назвал?
  - А ты как меня назвал? Сам первый начал!
Женек еще подумал о своем и произнес:
  - Смотри… Твоя жизнь скоро превратится в самый настоящий Бухенвальд. – За мной, бандиты.
    Какими обычно бывают школьные хулиганы? Они бывают сильными, здоровыми, иначе просто не получится кого-то претеснять. Еще они бывают не то чтобы дружными, но как-то быстро сбиваются в компании, так что ты всегда оказываешься один в кольце враждебых негодяев, тычущих в тебя со всех сторон и отпускающих обидные словечки. К счастью, эти хулиганы, как правило, туповаты, поэтому и учатся с двойки на тройку. Их выходки однообразны и весьма примитивны – дать пинка, тычка, отнять и сломать что-нибудь, спрятать портфель, разрисовать страницу в учебнике, а потом долго ржать над своими выдающимися шутками. К несчастью, Женек Таратынский был не только силен, нагл и недобр. Он был еще и умен. Это было хуже всего. Очень скоро Леня почувствовал, что такое умное зло…
   Всё это были дела давно минувших дней, потому что после девятого класса большая часть оболтусов навсегда покинула школу, отправившись  учиться в тот или иной чушок, а то и вовсе работать грузчиками. Но и двух лет учебы в одном классе с Женей Таратынским со товарищи Лене хватило с головой. Потом была учеба в институте, пара-тройка контор средней паршивости, а потом Лене повезло. Он, как программист-моделер, устроился в весьма приличное место. Было сразу видно, что в этой шараге реально много денег. Здесь писали сетевые игры. После полуподвального тесного помещения, где раньше работал Леня, условия вдохновляли. Мониторы NEC с диагональю 90. Просторные залы с приглушенным светом и кондиционированным воздухом. Тренажерный зал, теннисный корт. Столовая. Туалеты, которые не зазорно иметь отелям высшего класса. Сотрудников пресерьезно опрашивали на тему - надо ли купить увлажнители воздуха? Или хорошо и так? А какие там были корпоративы! Во всяком случае, единственный корпоратив, на котором успел побывать Леня, был, право, очень хорош. Стриптизерши на столах. Леня ел только мясное и пил только сладкие ликеры. Пусть от виски морщатся всякие там снобы. А вокруг – творческие люди. Надо было только одно – дать результат, уложившись до дедлайна. А там хоть лежи, хоть пляши. Леня работал. На теннисные корты времени не было. Чего там, иной раз приходилось и задержаться на часок-другой. Несмотря на то, здесь почти всегда было тяжело, эта работа ему нравилась. Навыки оттачивались, знания росли. Все было хорошо.
    В один из дней в зал вошел директор. Это был совсем молодой человек, еще не успевший стать важным и чванливым (хотя начатки того и другого уже проскакивали в его речи и поступках). Он представил сотрудникам нового начальника группы. Догадайтесь, кто стоял рядом со шуплым и невысоким директором? Женя Таратынский обвел просторное помещение (бывший заводской цех, переоборудованный в студию) своими лучистыми глазами и улыбнулся новому коллективу. Жизнь пошла по-новому. Очень скоро стало ясно, что работать как прежде уже не получится. Модели, сделанные Леней, как-то сразу перестали соответствовать концепту, задуманному ведущим художником, да и вообще плохо вписывались в архитектуру игры. Как-то раз он попытался переговорить со своим новым боссом, так сказать, по душам. Было время обеда. Все, кто хотел, направились в столовую. Покончив с едой, Леня взял чай и подошел туда, где заканчивал трапезу Женек Таратынский. Против своего обыкновения, он был один. Директора сегодня видно не было, остальные альфы и беты коллектива тоже куда-то разбежались. Надо было заключить перемирие. В конце концов, школа с ее извращенными забавами уже далеко позади. Они – взрослые люди. Ничего плохого он, Леня Ковальский Женьку не сделал. Так отчего бы не сосуществовать мирно? Все это Леня изложил своему боссу, стоя рядом.
  Женя Таратынский, прищурившись, посмотрел на Леню Ковальского, разглядывая его, как какого-нибудь забавного хомячка или котика. В руке Женя держал чашечку натурального кофе. В столовой было несколько новейших кофемашин, к которым Леня как-то не решался подойти. Они  выглядели очень уж сложно, да и потом, вокруг всегда суетились какие-то проныры, так что постоять и разобраться было не с руки, а хорошими знакомыми Леня здесь пока не обзавелся. Поэтому Леня пил чай, заваренный из пакета. Женя не спеша допил кофе и поставил чашечку перед Леней.
   - Убери, пожалуйста, - сказал он самым обыденным тоном.
Леня не двинулся с места. Наверное, правильным было бы взять эту проклятую чашку и отнести ее в мойку вместе со своим стаканом. Но отчего-то Леня не мог сделать этой простой вещи.
  - У нас самообслуживание, - Леня кивнул в сторону окошка, куда отдавали подносы с грязной посудой.
   Женя Таратынский внимательно посмотрел на него снизу вверх. Сильное лицо, которое определенно нравится женщинам. Волосы, несколько длиннее обычных мужских, аккуратно зачесанные назад. Чистые руки с безупречными ногтями. Легкий запах, кажется, духов.
  - Как был задротом, так и остался, - равнодушно произнес Женя, вставая. Накинул на плечи пиджак, висевший на спинке деревянного стула. И ушел, оставив чашку на столе.
  С того дня стало ясно, что дни Лени в этой организации сочтены. Бороться с начальством – задача заведомо проигрышная. Особенно если твой непосредственный босс приятельствует с директором. Приятельствует,  не считая зазорным подавать ему чашечку кофе в столовой и проигрывать в теннис…
   Иногда Леня ловил себя на мысли о том, что неплохо бы… убить Женька Таратынского. Неизвестно, решился бы Леня на это в действительности, но думать об этом определенно было приятно.
  - Три дедлайна – и увольнение. У тебя уже два. – Женек, проходя мимо, даже не наклонился к монитору Лени.
  Вот такие складывались дела.



                Глава 4.
 
       Леня сидел в салоне Волги и читал. Пространное вступление о некоем школьном хулигане, ставшем его начальником, впечатлило его. Неужели эти строки писал он сам? Если бы текст был отпечатан на принтере, навряд ли бы он поверил написанному. Но буквы были начертаны его рукой, а чернила шариковой ручки не успели как следует просохнуть. Запись была сделана вчера. Итак, мой дорогой друг, я решил проделать еще одно важное дело. Учась в школе, Таратынский как-то сболтнул, где живет, а я запомнил. Так что найти детский сад по соседству большого труда не составило. Я отматывал годы, кружа поблизости по району и наблюдая за одометром. Когда я остановился у забора детского садика, на дворе стоял 1990-й год. Маленькому мерзавцу в это время было лет пять или шесть. Я бы удавил его в зародыше, да вот только дети в младенчестве очень уж похожи друг на друга. Слишком велик риск ошибиться. Его мамашу я видел пару раз на собрании, так что когда она явилась утром и сдала своего крысеныша в последний (да-да, в последний!) раз, я их вычислил сразу. Тогда она выглядела определенно лучше. Дождавшись дневной прогулки, я встал так, чтобы меня не видела воспиталка и поманил одного из малышей подойти поближе. Я показал ему машинку. В те годы мы собирали модельки советских машин. У нас их называли «электронки» или электронные машинки, потому что они продавались в магазине «Электроника».  Ну так вот, я принес с собой такие электронки, от которых у детей загорелись глаза. Это были модельки-иномарки, купленные мной в наше время. Они произвели впечатление НЛО, опустившегося у забора детского садика. Я приложил палец к губам. То, что происходит здесь – тайна. Разумеется, среди небольшой кучки малышни, подошедшей к забору, был и Женя Таратынский, мой будущий мучитель. Здание веранды скрывало нас от взора воспитательницы. Я сказал, что сейчас подарю машинку тому, кто выиграет считалку. Я начал считать:
  - В гараже стоят машины –
  Волги, Чайки, Москвичи.
  От какой берешь ключи?
Небольшая ловкость рук, и машинку получает пацанчик, подошедший первым к забору. Он не может поверить своему счастью, а я вынимаю из-за пазухи новую модельку.
  - Ах…  - Какие эмоции на лицах этих маленьких людей.
Да-а… В этом возрасте впечатления самые яркие, а радость самая полная. Завидую.
  - Летел лебедь, считал девять. Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять…
  Второй счастливчик получает свою машинку. Я считаю в третий раз. Палец останавливается напротив ряшки Женька Таратынского. Какие всё-таки у него проницательные глаза. Мне кажется, этот пятилетний пацанчик видит мою хитрость насквозь. Я делаю вид, что ищу машинку в кармане. Ой, машинки, похоже, кончились! Я развожу руками. На лице маленького Женька появляется обида. Он разочарован. Возможно, даже заплачет. Как все-таки легко обидеть ребенка. Отчего-то мне это приятно.
  - Слушай, - я беру его за руку через прутья решетки. У меня в машине целая коробка всяких машинок. Есть и  Мерседес, и Форд и Опель. Хочешь – выбери сам.
  - А Тойота есть? – спрашивает этот негодник.
  - И Тойота есть, – я встаю. – Так ты идешь?
  - Иди Женек! – тут же стали подначивать ребятишки.
  - Давай, не ссы!
  - Ни фига себе, есть Тойота!
  - Давай, я за тебя схожу?
Тут из-за веранды послышался голос воспитательницы.
  - Дети! Дети! Собираемся, уходим. Кто там за верандой? Саша! Артем! Идите сюда!
Это решило дело. Женек выбрал место, где металлические прутья забора были слегка отогнуты в разные стороны и протиснулся наружу. Я взял его за руку и мы пошли. Где-то на полпути он заупирался.
 - Дядя, а можно я вас здесь подожду?
Конечно, нельзя. Еще чего. Я схватил засранца поперек туловища и в три прыжка достиг машины. Открыл багажник и бросил его туда. Захлопнул крышку. Сзади послышались крики детей и воспиталки. Я прыгнул в кабину, а мотор был уже заведен и работал на холостых. Помните, в фильмах в критический момент тачка всегда не заводится? Зачем мне такой риск? Я воткнул скорость и был таков.
   Я ехал и думал, что теперь? Ребенок, пусть даже и будущий негодяй, это вам не клоп какой-нибудь. Что вот делать с ним? Я ехал и думал. Одометр перематывал километры, и на встречных машинах менялись наклейки техосмотра.  Год проходил за годом. Стоп. Мне в голову пришла идея. Я вернулся к садику. Я вернулся, да вот только тем временем минуло уже пять лет. Так что похищенный мальчик Женя вернулся целым, невредимым и таким же юным как несколько лет назад. То-то прифигела, наверное его мамаша. В общем, я открыл багажник и сказал, значится,  да таковы слова:
   - Слушай и запоминай, маленький засранец. - Женя лежал внутри багажника, свернувшись как котик. Зеленые глаза усиливали сходство. Он был сильно испуган.
  - Так вот, запомни. Если ты когда-нибудь кого-нибудь обидишь, я вернусь. И я увезу тебя далеко-далеко. Лучше тебе не знать, куда я увезу тебя тогда. Обещай мне.
  Естественно, он обещал. Кто бы сомневался. Я помог ему вылезти и довел до забора. Забор заменили, теперь вместо железных прутьев двор садика от улицы отделяла сетка Рабица на каркасе из уголка.  Я поднял Женька вверх, чтобы он смог ухватиться руками за верхний край изгороди.  Он медленно перевалился на ту сторону. Какое-то время висел на руках, а затем приземлился вниз.
  - А теперь иди в группу, - строго сказал я. – И помни о своем обещании.
В здании садика открылась дверь, ведущая во двор. Показались дети, выходившие на прогулку. Я сел в машину и уехал.



                Глава 5.

     Леня вышел из большого здания, в котором располагалась студия, где он работал. Было уже темно. Он задержался на работе, чтобы справиться с заданием до наступления дедлайна – крайнего срока сдачи работ. Он постоял немного, вдыхая прохладный октябрьский воздух. Окружающие предметы немного  расплывались. Сегодня он провел весь день за монитором, но сделал задание в срок. Завтра можно будет сбавить темп. Возможно, он даже сыграет партию в теннис со своим соседом по рабочему месту. Тот тоже оказался автомобилистом, так что общая тема нашлась. Можно было отправляться домой. Леня медленно пошел по направлению к остановке. Его путь преградил широкий Московский проспект. Леня встал у пешеходного перехода, ожидая зеленого сигнала. И почувствовал, что сейчас это случится. Что именно? Пока он не мог сказать. Случится что-то очень неприятное, а по правде сказать, страшное. Если быть точным, он погибнет. В этом была абсолютная уверенность. Ему не следует переходить Московский проспект. Леня вспотел. На пешеходном светофоре зажегся зеленый человечек. Люди пошли вперед, огибая его. Кто-то выругался, наткнувшись на него сзади.  Леня поспешно отступил в сторону. Сердце стучало очень уж сильно. Он решил подождать немного. Люди шли и шли, и ничего не происходило. Машины, выстроившись у стоп-линии, освещали идущих фарами. Зеленый человечек замигал и сменился красным. Запоздавшие пешеходы поспешно убежали на тротуар. Машины тронулись. Всё было нормально. Но спокойствия не наступило. Леня представил с пугающей четкостью визг резины по асфальту и толчок! Свет фонарей и витрин, вытянувшийся в длинные полосы. И вот он лежит, видя перед собой отполированные крапины гранита на асфальте. Над ним склоняются люди, от него что-то хотят. Ему уже все равно. Спешить больше некуда. Он засыпает.
  Леня стряхнул с себя наваждение, глубоко вздохнул. Он стоит на тротуаре. Скоро зажжется зеленый свет. Надо идти. Но идти нельзя. Это совершенно ясно. Что, черт возьми, происходит? Леня покрутил головой, заморгал глазами. Наваждение прошло также быстро, как и возникло. И вот он, Леня Ковальский, спокойно переходит Московский проспект среди других людей. Ступив на противоположный тротуар, он испытал облегчение. Войдя в автобус, Леня всю дорогу думал о том, что бы всё это значило.
  Выйдя на своей остановке, он пошел не прямо к своему дому, а в обход, чтобы выйти к своему подъезду с другой стороны. Ноги сами вели его, в то время как голова была занята обдумыванием события на пешеходном переходе.  На половине пути Леня остановился. Зачем он обходит дом кругом?..  Как зачем? Чтобы ненароком не встретиться с ней… Не встретиться с кем? Леня развернулся и медленно пошел обратно. Было уже совсем темно. Было темно, а значит, ее, скорее всего нет на привычном месте. Да и сейчас октябрь, холодно, а женщина в инвалидном кресле сидит у своего подъезда только в хорошую теплую погоду. Стоп! Какая еще женщина? Во дворе нет никого в инвалидном кресле. Это также верно как и то, что… Как то, что он очень давно ехал здесь на велосипеде. Школьник небесного цвета, летний вечер. Да, всё так и было. И это как-то связано с появлением женщины во дворе. В теплую погоду ее вывозят и ставят недалеко от подъезда. Она сидит в кресле неподвижно. Со стороны может показаться, что женщина о чем-то глубоко задумалась. Но это не так. Если подойти поближе, и посмотреть ей в глаза, то окажется, что они абсолютно пусты. В них нет мысли. Она живет – ест, пьет, испражняется и даже может ходить, если ее кто-то поддерживает справа и слева. Но здесь только оболочка. Отчего-то Леня избегает этой женщины, потому и обходит дом кругом, чтобы ненароком не увидеть ее и быстро нырнуть в свой крайний подъезд. Все потому, что вид этой женщины напоминает ему один летний теплый вечер. Да, это случилось вечером. Он катит на велосипеде по двору. За ним гонится Леха. У него такой же Школьник, только зеленого цвета. Но Леха тяжелее, ему трудно угнаться за подвижным и легким Леней. А потом что-то происходит. Кто-то выбегает на дорогу. Это соседская девчонка. Что она забыла здесь? Леня не успевает додумать эту мысль. Они сшиблись. Сильный удар.  Затем разлетелись в стороны. Откуда-то сзади послышался звон упавшего велосипеда. Леня упал плашмя на асфальт. Он стесал обе ладони и обе голени. Как больно! Девчонке повезло меньше. Ее обступили люди. Про Леню как будто забыли. И вот, во двор въезжает самая настоящая скорая помощь. Она увозит девчонку куда-то. Люди во дворе о чем-то переговариваются. Коленки и ладони заживали долго, недели две. Соседской девочке повезло меньше. Она пришла в себя, а потом ее родители пришли к ним. Они долго ругались с отцом на лестничной площадке. Девочка пришла в себя, но что-то было безвозвратно повреждено внутри ее головы. Прошло некоторое время, и жители двора привыкли к неподвижной фигуре, согнувшейся в инвалидном кресле, стоящем в тени больших вязов у соседнего дома…


      Миновал октябрь, и наступили первые выходные ноября. Леня сидел в комнате родительского дома. Напротив сидела мать.
  - Мне посоветовали одного человека, - осторожно сказала она, дождавшись, пока сын справится с обедом. – Он лечит гипнозом. 
  - Мам, я не псих. Зачем мне это? – в голосе сына не слышалось большой убежденности.
  - Я беспокоюсь. Пусть он поговорит с тобой. Это неофициально. Ни на какой учет тебя ставить не будут.
  Леня хотел было что-то возразить, но перед окнами остановилась машина. Хлопнула дверь. В прихожей зазвонил  звонок.
   Вскоре в комнату вошел невысокий человек. Он был одет в серый костюм и черную атласную рубашку, под которой тускло поблескивала золотая цепь. Редкие черные волосы гладко зачесаны назад, а проницательные темные глаза изучающе осматривали помещение. Затем человек улыбнулся и сказал:
   - Добрый день, Леонид. Мое имя Януш Калишер. Я – психолог и гипнотизер.
 Рукопожатие человека в сером костюме было твердым. После краткого знакомства Януш перешел к сути. Итак, Леонид в последнее время испытывает психологический дискомфорт. Его посещают видения, которые не сбываются. Воспоминания о том, чего не было. Тревожные ощущения, страхи. Различные фобии.  Пора уже разобраться в том, что происходит. Он, Януш Калишер, предлагает простой и действенный способ. Леонид будет погружен в гипнотический сон. Ему будут задавать вопросы, а он будет отвечать на них. Все, что будет сказано в этой комнате, не выйдет за ее пределы. У Януша большой опыт, поэтому его и рекомендуют для подобных случаев. Он видел много разного. Возможно, удастся понять, что стоит за всеми этими страхами и видениями. Если ничего не предпринимать, то ситуация будет усугубляться и когда-нибудь выйдет из-под контроля. Леонид, наверное, уже и сам это понял. Януш Калишер попытается ему помочь. Конечно, если сам Леонид не против.
  Леня задумался. Да, надо что-то делать. Определенно, надо. Но…
  - Извините, а сколько это будет стоить? – поинтересовался он. Если Януш заломит цену, можно с легкой душой отказаться.
  Но Януш Калишер лишь улыбнулся.
  - Я не беру денег с моих пациентов, - сказал он. – У меня хорошая официальная практика. Разве что пациент сам захочет меня отблагодарить. Но прежде чем говорить о благодарности, надо получить результат, не так ли? В любом случае, я заранее ничего не прошу. Так что не беспокойся. Ну так что же, давайте начнем?
  Давайте начнем. Леня улегся на диван, а Януш сел рядом. На стол он положил маленький диктофон.
  - Запись останется вам, я удалю ее с диктофона после копирования, - пояснил он. И процесс погружения в гипноз начался.
  Леня проснулся. Януш Калишер по-прежнему сидел рядом на стуле. Выглядел он слегка утомленным. Мама сидела рядом. Она выглядела так, будто увидела нечто удивительное и пугающее. Януш взял в руки диктофон.
  - С пробуждением, - сказал он. Как спалось?
  - Нормально… Вроде…
  - Голова не болит?
  - Да нет… - Леня действительно чувствовал себя приятно поспавшим.
  - Готов услышать ответы на свои вопросы? – палец Януша завис над кнопкой воспроизведения.
  - Да, давайте, - Леня окончательно пришел в себя.
Януш нажал кнопку, и присутствующие обратились в слух.
Януш: Давай отмотаем время назад и начнем все сначала.  Представим, что тебе, ну, скажем три года. Да тебе, три годика и ты у себя дома. Что ты видишь?
Леня: Я в квартире, рядом с мамой. Еще тут кошка и машинки. Мне хорошо.
Януш: Отлично. Теперь тебе четыре года. Что ты видишь?
Леня: Меня нет.
Януш: М-м-м… Поясни, что это значит.
Леня: Я умер... Погиб.
Януш: Расскажи, как это было.
Леня: Я полез на подоконник посмотреть. Окно было открыто. Мама любит свежий воздух. Было высоко. Я хотел посмотреть. Мама была на кухне. Я упал.
Януш: Любопытно… Но ты жив! Ладно, идем дальше. Тебе пять лет, что ты видишь?
Леня: Я играю во дворе нашего дома, в Воронеже. Сейчас лето. Мама зовет меня обедать.
Януш: А сейчас тебе семь лет. Где ты?
Леня: Меня нет… Я больше не живу.
Януш: Расскажи подробно, что произошло.
Леня: Мы были в лесу. Я, папа с мамой и сестра. Я несу ветки. Папа разжигает костер. Что-то ударило меня. Я упал. Папа сказал, что это пуля охотника. Она прилетела за два километра и случайно попала в меня. Я умер.
Януш: Хорошо. Идем дальше. Тебе десять. Что с тобой сейчас?
Леня: Папа забрал у меня велосипед. Я сбил девочку во дворе. Говорят, ей плохо. Приходили ее родители, они долго ругались с папой и мамой.
Януш: Тебе тринадцать лет. Расскажи, что ты видишь.
Леня: Меня нет. Я переходил Московский проспект, и меня сбила машина. Я помню только камни на дороге. Они были гладкие, как будто полированные.
   Затем следовало еще полдесятка подобных историй. Запись закончилась. В комнате воцарилось молчание.
  - Сказать по правде, в моей практике такого еще не бывало, - задумчиво произнес Януш. Он поднялся и посмотрел в окно. – Чтобы человек десять раз умер, и притом разной смертью… И все же ты жив… У меня сложилось ощущение, что я чего-то не знаю в вашей истории.
  Леня молчал. Его впечатлило услышанное. И Януш был прав – здесь чего-то не хватало. Оба, и Леня и Януш, посмотрели на Марию Николаевну.
 - Я знаю, - сказала она твердо. Теперь я все поняла. Это отец. Вот почему он стал таким.
  - Расскажите же и нам, - Януш развел руками и снова уселся на стул.
  Лёнин отец, Петр Витольдович Ковальский под конец жизни имел большие проблемы с памятью. В последний год он частенько забывал даже имя жены. Зато мог совершенно ошарашить бедную супругу, спросив будничным тоном, например такое:
  - Ну что, Маш. На могилку с Леньке пойдем?
Дело было перед Пасхой. Обычно они ездили на кладбище, чтобы убраться на могилах родителей Марьи Николаевны. Родители отца сгинули во время войны, так что своих могил у него не было. Марья Николаевна решила, что ослышалась.
 - К кому? – переспросила она.
 - К твоим, ну и к Леньке… Он же в прошлом году… - начал было Петр и осекся. -  Что это я? Он помотал головой. Жена с тревогой наблюдала, замерев с недомытой тарелкой в руках. Петр прошел в ванную и долго плескал водой себе на лицо. Это было только начало. В дальнейшем Мария Николаевна наслушалась такого, что стала всерьез опасаться за психическое здоровье мужа. Вот почему, заметив подобные признаки у сына, она тут же обеспокоилась и стала принимать меры.
  - Мария Николаевна, - произнес Януш. - Это, очевидно, наследственность. Но ваша история никак не объясняет услышанного нами сейчас. – Может быть, вы знаете что-то еще?
  - Да, знаю. Он рассказал мне, когда был в просветлении. За неделю до смерти. Я думала, что он снова бредит, но сейчас поняла, что это могло быть правдой.
  Петр лежал на кровати, оперевшись спиной на подушку. Он понимал, что осталось уже немного. Сегодня мысли были послушны. Надо рассказать жене, что происходило в ее семье много лет. А до этого в семье деда. Поверит она или нет, сейчас неважно. Когда-нибудь она вспомнит и поймет, что это правда. Это знание когда-нибудь очень поможет ей. Он позвал жену. Голос, когда-то сильный (Петр неплохо пел, подыгрывая себе на гитаре) был очень тих, так что звать пришлось несколько раз. Жена села на край постели, поднесла руку к его лбу.
  - Ты просто слушай и запоминай. Это важно. Когда-нибудь ты поймешь. А пока просто слушай.
   Серая Волга, доставшаяся от деда – непростая машина. Она всегда едет в прошлое. Было ли так всегда, или началось с какого-то времени, он не помнит. Но это и не важно. Важно другое. Можно менять прошлое. Достаточно сесть в серую Волгу, завести мотор и тронуться. С каждым километром она будет отматывать время назад. Поэтому, когда случилось несчастье, и их маленький сынишка выпал из окна, он поехал на автобусе в Новую Усмань, пошел в гараж и вывел из него серую Волгу. Он приехал к дому, но было еще слишком рано, ведь каждый километр равен одному году, а от Новой Усмани до Воронежа – пять километров. Тогда он стал кружить по району, отматывая километры, но уже вперед. Петр вошел в квартиру, открыв дверь своим ключом. Мария была на кухне, Леня играл в спальне. Петр бесшумно проследовал через комнату и закрыл проклятое окно на шпингалет. Также тихо вышел, сел в машину и уехал. Леня остался жив. Отец одиннадцать раз возвращался в прошлое, чтобы спасти его. Последний несчастный случай произошел два года тому назад. Правда, Леня тогда не погиб. Он не погиб, но убил бывшего одноклассника, который вдруг снова возник в его жизни. Очевидно, тот одноклассник решил, что вся жизнь – это одна непрерывная школа. И поплатился за это. Сын не хотел его убивать – само получилось. Слишком много он натерпелся от него тогда, в школе. И отец снова сел  в серую Волгу и поехал назад, в девяностые, чтобы найти малолетку и хорошенько объяснить ему, и оставить отметину, чтобы тот вел себя скромнее. Плохо было то, что поездки в прошлое постепенно навели беспорядок в голове. С каждой новой поездкой нейроны в мозгу путались все больше. Чаще и чаще возникали фантомные видения, воспоминания о том, чего не было, да и не могло быть. В конце концов, все пришло к тому, к чему пришло. Если бы он реже пользовался этой машиной времени… Но ведь и в жизни Петра были эпизоды, которые ох как хотелось переписать сначала. А у кого нет таких эпизодов?
    Окончив рассказ, мать вытерла глаза краем фартука. Януш смотрел в окно. Леня замер, лежа на диване, ловя каждое слово.
    Некоторое время все молчали. Впечатление было сильным. Януш Калишер пришел в себя первым.
  - Думаю, вам нужно многое обсудить, - произнес он. – Рад, что смог чем-то помочь. Ваш случай уникален… Никогда не слышал ничего подобного.
   Януш Калишер стал собираться. Из прихожей до Лени донеслись слова матери:
  - Вот… Возьмите пожалйста…  Благодарю вас… Всего доброго… Обязательно…
Входная дверь закрылась.


               
                Глава 6.

   Миновала еще одна рабочая неделя. На улице стояла глубокая осень. Скоро начнутся заморозки, и поэтому так приятно шагать под болезненным ноябрьским солнышком, которое изредка и ненадолго показывается из-за низких туч. Была суббота, и Леня пошел прогуляться. Надо было подготовиться к зиме – купить новые штаны и присмотреть ботинки. В бумажнике лежала тонкая пачка денег – бюджет на покупки. Надо было решить, ехать ли сразу на юго-западный рынок или вначале зайти в ближайшие магазины. Говорят, там иногда бывают скидки. Размышляя таким образом, Леня не спеша двигался по тротуару. Мимо проезжали машины. Рядом послышался легкий скрип тормозов. Леня повернул голову. Рядом, у тротуара, стояла серая Волга! Она выглядела гораздо лучше, чем его машина. Краска блестела как новая. Новым был и хром. Внутри сидел кто-то очень знакомый. Он открыл дверцу и пригласил Леню внутрь. Лицо молодого человека кого-то напоминало. Кого же? Это отец? Или он сам? Нет, все не то… Леня сел на правое сиденье и закрыл дверь.
  - Добрый день, Леонид Петрович! – приветствовал его незнакомец.
  - Привет… Можно просто Леонид… Кто вы?
 Молодой человек рассмеялся. Смех был добрым.
  - Саша, - он подал руку. – А если точнее, Ковальский Александр Леонидович.
  - Мы родственники? – Мысли в голове двигались как-то туго.
  - В некотором смысле, - усмехнулся Саша, и опять по-доброму. – Только в 2010-м я еще не родился. Это произойдет через два года.
  - Так значит…
  - Да, именно так!
Леня уставился на сидевшего напротив. Они выглядели почти ровесниками.
  - Должен извиниться, что явился вот так, без предупреждения, - сказал Саша, - но поверь, обстоятельства сложились так, что лучше бы нам встретиться сейчас. Иначе я могу и не появиться на свет. Такое дело…
  Леня открыл дверцу в своей голове и переключил тумблер с надписью «удивление» в положение «выкл». Все идет нормальным курсом.
   - Что я могу для тебя сделать? – спросил Леня.
   - Как приятно общаться с нормальным адекватным человеком! – воскликнул Саша. - Рад, что не приходится тебе объяснять все с нуля.
  Он достал из бардачка Волги лист бумаги. Он был распечатан на принтере. Подумав, Саша достал и второй.
  - Это копия, на всякий случай, – пояснил он, протягивая лист Лене. – Смотри сюда.
   На листе была таблица. Первый столбец – номер по порядку. Второй – дата, включая день (число и день недели), месяц и год.  В третьей колонке значилось – характер опасности. И в последней – рекомендации.
  - Смотри, - говорил Саша, водя кончиком ключей зажигания по строкам списка. - Графа первая. Пятое сентября 2011 года, понедельник. Тебе грозит опасность от авиаперелета. Крушение самолета с жертвами. Смотри теперь рекомендации. Никуда не лететь самолетом в этот день. Понимаешь?
  - Но я и так никуда не летаю…
  - Погоди. Пока ты не женат. А вот твоя будущая жена, она же моя мама, - большая любительница слетать в теплые края в бархатный сезон. Когда хорошие скидки. Вот тут ты и должен будешь сказать свое веское «нет».
  Леня выдохнул.
  - Слушай. А моя будущая жена – кто она? Я ее знаю?
  - Погоди, пап. Я должен рассказать тебе главное. А подробности уже потом. Хотя…  Подумай сам, хочешь ли ты знать это?
  Пожалуй, в этих словах был свой резон. Или мудрость. Неважно. А важно то, что…
  - Этих колонок так много! И все это мне грозит?
  - Ну что поделать, пап, если ты такой везучий… - Саша развел руками. – Хотя, ты действительно везучий, если разобраться. Только сохрани этот список, а лучше выучи его наизусть. Всего-то одиннадцать дат.
  - Ты это… - Леня бережно свернул оба листа и положил один в бумажник, а второй – во внутренний карман куртки. – Слишком часто на этой машине нельзя ездить. Будут проблемы с головой.
  - Я в курсе, пап. Твои записи в бардачке – это кладезь. Поэтому я и решил предупредить тебя сразу обо всем.
 - Но как ты узнал, что это все мне грозит?
Саша задумался. Он смотрел теперь перед собой, через ветровое стекло машины.
 - Это долгая история… - сказал он, но как-то неохотно. – Скажи лучше, как тебе машина? Оцени уровень работ.
  Только теперь Леня заметил, что обивка сидений, которую он помнил потертой и местами запятнанной, выглядит совершенно новой. Дешевое бумажное дерево на торпеде исчезло. Теперь здесь был, очевидно, натуральный шпон под матовым лаком. А может быть, это особая пропитка. Машина выглядела абсолютно новой. Ему захотелось сказать об этом сыну. Но тот опередил его:
  - Слушай, пап, мне пора. Ты знаешь, эти путешествия не должны быть слишком длинными.
  - Да, конечно. Рад был познакомиться. – Леня удивился тому, что говорил. – В смысле, до встречи.
 - До встречи, папа! – Трогаясь с места, Саша помахал рукой через стекло. Серая Волга тронулась от обочины и вскоре скрылась в потоке машин.
    Леня стоял на тротуаре. Он проверил, на месте ли список. Список был на  месте. Что ж, все идет как надо. Настроение резко улучшилось, как после встречи с хорошим другом. Скоро на горизонте появится некая особа, которая станет его женой и впоследствии подарит сына. Сына, который восстановит серую Волгу до идеального состояния. И это прекрасно. Сейчас дело за малым – надо купить зимние ботинки и штаны с начёсом. Скоро зима. После теплого салона Волги на улице было как-то зябко. Леня сунул руки в карманы и зашагал за покупками.

 


Рецензии