Приплыли

Да, товарищи, нелегко нам приходилось с февраля месяца по сегодняшний день. Уже июнь, а комиссии нет и нет, она все едет и едет, а мы готовимся и готовимся. Комиссия тыла военно-морского флота, во! С каждым днем приближается. Сейчас уже, слыхали, в Южном округе. Уже чуем мужественное дыхание ее председателя, потому как из соседних частей слухов… Немерено! В одной части полковник этот целую кровать из казармы в окно вышвырнул, говорят. Но нам то, матросам, много не надо. Нам что: мы вышли, построились, посчитались. Мы свое дело знаем, да только старшина каждое утро с лекциями зачастил. Жалобы и предложения стал спрашивать, мол, не стесняйтесь, задавайте вопросы личного, служебного характера. И тут прорвало, некоторых товарищей матросов. Один чудик говорит:


- Тарищ старшина, раз-шите? Как бы нам обувь спортивную поправить? А то у меня каждая зарядка так: левый кроссовок сорок третьего размера, правый – сорок первого, я уже жалею, что обе ступни одинаковые, левый терпимо, а правый жмет.
- Так подрываться резче надо и успевать! – говорю я прямо из строя ему. А старшина в недоумении, репу лысую свою чешет.
-  А ежели одинаковые попадаются, сорок четвертого, то два правых только!
- Ты сорок четвертые вообще не хватай, это мои! – крикнул стармос Леха.


Ну и сыр-бор из-за этих кроссовок был! Не могли, сволочи, раньше сказать об этой неразберихе! Ну, молодые! Всего шарахаются, слова не вымолишь. Пусть теперь по парам расставляют так, чтоб никто и не заметил, что там левый с правым не дружат в четырех парах. Ничего, потерпят; нам, матросам, не привыкать.


Да только старшина никак не успокоиться. Сегодня вдруг выявилось, что нормы довольствия никто не знает! А как их знать, если вчера повара кричали: «По одному хлебу! По два печенья!», а в кукурузе с горошком большая столовая ложка лежит, чтоб ею насыпать по одной; а сегодня, товарищи, другое дело совсем: по два хлеба, печенья два и пряник к тому же, зато ложка в кукурузе лежит уже чайная! И попробуй в овощи столовой ложкой залезть! Завтра, глядишь, два черных хлеба, два белых, два пряника с молоком, а кукурузы с горошком вообще не останется, если мы по тридцать минут на утреннем осмотре будем лекции старшины слушать и последние в столовую приходить!


Так и случилось, к сожалению. На следующий день утром выяснилось, что почти весь батальон ходит в неуставных носках. Я и сам был в тоненьких гражданских, чтоб ноги не запрели, а то июнь все же. Какой дурак будет уставные носить! Вы, если не в курсе, я поясню: есть в армии носки плюшевого переплетения зимние – толстые, длинные, теплые, с начесом внутри; а есть носки плюшевого переплетения летние – толстые, длинные, теплые, с начесом внутри. Не думайте, что разницы нет! Разница в том, что зимой поверх летних носков одеваются зимние, итого две пары. Ну а летом - летние поверх зимних! Шутки шутками, а пришлось надеть пару летних армейских носков. Даже баталер натянул. Кукурузы нам не досталось.


На следующее утро было много крика из-за фантика, кроме крика нам досталась холодная перловка. Про кукурузу я уже не упоминаю. А фантик лежал, как ни странно, в урне. Как сейчас помню слова старшины: «Я определил, что должно лежать в урне в бытовой комнате! И в умывальнике! В бытовке может быть ниточка, иголка обломанная, заклёпочка, но никак не фантики, сникерсы-микерсы, фанты-мянты! Тоже самое в умывальнике: бритва старая, пузырек от пасты! А у нас заходишь в умывальник, и возникает ощущение, что вместо тумбочки дневального у нас барная стойка, а в расположении ночной клуб, потому что музыка на спортуголке дохрена громко играет!»


Ну, ничего! Нам, матросам, не впервой. Мы перетерпим эти лекции по утрам. А кукурузы я в увольнении поем. Зато так мы выучили нормы довольствия, алгоритм помывки в бане, и придумали ответы на все каверзные вопросы проверяющего. Очень любит, говорят, полковник этот срочника о чем-нибудь спросить. Но мы подготовились, отцы-командиры придумали грамотные ответы на вопросы, почему кто-то в рваных берцах, где взяли шевроны, как форму стираем и тому подобное. Но настал тот судный день, когда комиссия во главе с широким, выдающимся полковником, вошла на территорию части. Затем судный день вылился в судную неделю, а в пятницу тыловики считали вещевое имущество на плацу по подразделениям. И вот мы стоим, а он все ходит и ходит. Приближается… Идет вдоль шеренги матросов… Остановился! Матрос Федеряев, плюясь от крика в полковника, представился.


- Ну, товарищ матрос, скажите, как вы кафель в душевой комнате оттираете до блеска? - спросил полковник.
- Всё, приплыли, - подумал я.


Вот, о чем не подумали наши отцы-командиры и старшины. Нужно же было сказать бедному матросу по призыву, названия средств, на которые ежемесячно выписываются накладные, но которые не выдаются. Правильно почувствовал матрос Федеряев, что не прилично в присутствии полковника из Главкомата ВМФ произносить слова типа мистер-блеск или какой-то там утёнок, а замены он не нашел, да и откуда он мог знать…

Эх, прокололись! Но ничего, не страшно, это мелочи по сравнению с недостачами на вещевом складе. Только нам, матросам, это все не важно, ну наказали чуть-чуть. Увольнения командир закрыл. Не страшно, нам, матросам, много не надо. Нам бы кукурузы на завтрак, уж больно вкусная, да домой поскорей! А тяготы службы мы пережуем вместе с перловой кашей!