На берегах Сиверского Донца

 
                БИОГРАФИЯ
                ДЕНИСОВА ВИТАЛИЯ ГРИГОРЬЕВИЧА

   Денисов Виталий Григорьевич, родился 13 июня 1948 года в Украине. Закончил исторический факультет Харьковского Национального государственного университета имени А.М. Горького, а также факультет рисунка и живописи Московского университета искусств.
Работал в комсомоле, журналистике, образовании, в партийных и советских органах.      
   Четырежды избирался мэром города. Добился статуса города областного значения поселку городского типа Первомайский. Добился того, что городское профессионально техническое училище № 29 стало одним из лучших в СССР. На базе училища проводился Всесоюзный семинар работников профтехобразования во главе с заместителем Генерального секретаря ЦК КПСС. Городские школа № 7 и гимназия стали лучшими среди средних школ в Харьковской области.
  Виталий Денисов удостоен высокого звания «Почетный гражданин города».
Денисов В.Г. добился в городе и Первомайском районе упразднения «Медвытрезвителя». Через шесть месяцев в Украине были закрыты все вытрезвители,  а через полтора года медвытрезвители, как анахронизм прошлого, были ликвидированы и в России.
  Виталий Денисов член Международного Союза писателей, почетный писатель ХОНСП Украины, член Союза писателей России. Его фамилия, фотография и биография внесены во Всеукраинский альманах «Лидеры ХХI столетия», в Республиканскую энциклопедию «Золотой фонд республики», в «Каталог мастеров  изобразительного искусства». Данные о нем внесены в  биографический  справочник Украины «Кто есть кто в Украине», посвященный известным  деятелям современной Украины.
   Виталий Денисов лауреат Международных и республиканских конкурсов по литературе в Украине,в России,в Белоруссии и в Германии.Награждался «Дипломами» и «Почетными грамотами». Исторический роман-эпопея «В Диком поле, или Сабля Сагайдачного» стал в 2018 году победителем в Германском Международном литературном конкуресе "Лучшая книга года". Им написаны  роман-дилогия «Вселенские игры», триллер «Золото Ригаса», повести  и рассказы, а также роман «На берегах Сиверского Донца» о современной молодежи и другие произведения. Им созданы четыре киносценария, в которых повествуется о прошлом и настоящем Украины.
   Роман  "В Диком поле, или Сабля Сагайдачного" и роман "Вселенские игры" Направлены Харьковским Национальным университетом им. В.Н. Каразина и Харьковским государственным университетом им. Г.С. Сковороды на Нобелевскую премию.
  Книги писателя Виталия Денисова издавались в Украине,в России, в Белоруссии и в Германии.



                НА БЕРЕГАХ СИВЕРСКОГО ДОНЦА

                РОМАН НАШИХ ДНЕЙ О МОЛОДЕЖИ
               
                ПРЕДИСЛОВИЕ

    Иван Перепеляк председатель Харьковской
областной организации Национального союза
писателей Украины. Заслуженный деятель искусств
Украины. Лауреат премий им. Г. Сковороды, гетмана
Мазепы, А. Олеся, Международной премии Украинского
Свободного университета в Нью-Йорке. «Харьковчанин
столетия». 
   Славный путь был избран многогранный, он
памятью останется в делах, как зодчий новой Украины…
О романе Виталия Денисова «На берегах Сиверского Донца».
 
                Будущее принадлежит молодежи!
                И.Перепеляк
               
   Именно с таких позиций следует рассматривать творчество выдающегося писателя Украины Виталия Денисова, в том числе и роман наших дней о молодежи «На берегах Сиверского Донца». Никто до Виталия Денисова не смог с такой правдивостью и полнотой осветить эпоху Возрождения Украины и участия в этом историческом процессе умной, доброй, справедливой и смелой части молодежи.
Нынешняя жизнь не только нелегкая для простых украинцев, но нередко жестокая и бесчеловечная. У многих она до краев наполнена нищетой и страданиями. Но несмотря ни на что в украинском обществе особенно в среде молодежи не угасает надежда на лучшую жизнь. Передовая часть молодежи Украины стремится  к тому, чтобы создать достойную жизнь в своем государстве.
Прекрасный роман Виталия Денисова о современной Украине и молодежи «На берегах Сиверского Донца» глубоко философичен, он интригует и не дает читателю возможности расслабиться до самого конца этого прекрасного новаторского творения. Со всей уверенностью следует сказать, что никто не смог написать о современной украинской действительности, в том числе и о молодежи Украины, так правдиво, масштабно и увлекательно, как это сделал писатель Виталий Денисов.
Читая роман «На Берегах Сиверского Донца», мы становимся свидетелями того, как быстро взрослеет и мужает наша молодежь в процессе строительства свободного и независимого государства Украина. Все мы свидетели того, как молодежь во имя справедливости, свободы и независимости страны проходила через Майданы «Оранжевой революции» и «Революции Достоинства». Она не мирится со старыми, отжившими обстоятельствами, в том числе с диктаторскими, преступными и коммунизированными.
 Как известно, обстоятельства создают человека, в том числе и лидеров. Если простой человек покоряется обстоятельствам, что присуще массам, то лидеры не только борются с обстоятельствами, мешающими нормальной жизни людей, но сами создают новые обстоятельства и законы, которым следуют массы. Для достижения целей лидеры умело используют как массы, так и средства, с помощью которых они изменяют обстоятельства.
Бедность, нищета и жалкие условия существования большинства граждан –– это, к огромному сожалению, ныне визитная карточка Украины. Никто из бывших четырех Президентов Украины ничего не сделали полезного для людей, хотя сами неимоверно обогатились. Не радует народ и пятый Президент. Он больше занимается пиаром и бизнесом, который расположен в России, Германии, Панаме и Испании и не исполняет обещаний, данных народу. Налоги от его бизнеса идут в бюджеты иных государств, но ни как не в Украину. Он без стыда перед народом, избравшим его Президентом, сделал сына нардепом, чтобы тот грелся «в блоке Петра Порошенко» под крылом отца. В тоже время в еще не сформировавшемся государстве по вине преступно обогащающихся и не думающих о народе президентов, премьер-министров и министров, народных депутатов и чиновников всех мастей правил и правит разгул коррупции. Преступными методами идет присвоение народной собственности. Все это и побудило выдающегося писателя-новатора Виталия Денисова откликнуться в романе «На берегах Сиверского Донца» на непростые процессы, происходящие в современном украинском обществе, в том числе и в молодежной среде. 
Кажется, что герои этого прекрасного и своевременного романа выпускник юридической академии Андрей Закруткин он же «Философ» и его друзья детства Михаил Козюлин, Василий Хмель и Александр Силин как бы неожиданно для себя принимают решение повлиять на улучшение экономического положения села Тишки, которое дышит на ладан. Но это не так. К этому подвигу молодых и талантливых, добрых и сочувствующих людям парней подготовили горькие для страны обстоятельства всеобщего развала экономики, небывалая коррупция и никем не сдерживаемая преступность.
 В «Тишковском сельскохозяйственном товариществе ООО» правит взяточник и пьяница представитель лампового завода председатель Петр Дыкало вместе со своими подельниками, выстроившими себе виллы как в селе Тишки, так и в областном центре. Петр Дыкало ежемесячно отвозит в город на ламповый завод директору, рекомендовавшему его на должность председателя товарищества (и тем, кому еще было положено) немалые денежные суммы. Дыкало и его подельники не заботятся как о жителях села, так и тех, кто трудится в Тишковском товариществе, дышащем на ладан. Но в кабинете председателя товарищества Дыкало при его аресте в сейфе обнаружено более двух миллионов долларов, которые Дыкало украл у товарищества.
Герои романа готовы во главе со своим лидером Андреем Закруткиным изменить положение, сложившееся в селе Тишки и Тишковском товариществе. Они понимают, что это дело не простое, но их не пугают трудности. Они полны решимости, наперекор коррумпированной власти района, установить справедливость в селе и в Тишковском товариществе.
Но вора и преступника Петра Дыкало поддерживают прикормленные им председатель Мычаковской районной государственной администрации, прокурор района, начальник районного отделения милиции, налоговая служба и председатель районного суда. Они используют свои должности для наказания «строптивых парней», заводят на них уголовные дела, бросают их в камеры предварительного заключения. Но молодые лидеры с помощью жителей села Тишки и Тишковского товарищества побеждают в борьбе за справедливость и переносят добытый ими опыт улучшения жизни людей на весь Веселовский район.
Писатель Виталий Денисов, показывает коллизии, происходящие с молодыми героями романа, и находится на их стороне. При этом он создает прекрасную возможность для молодых читателей не только сравнивать себя с героями, но и переживать за них. Автор романа побуждает читателя анализировать, что, как и почему происходит в нашей стране, находящейся на задворках Европы. На примерах деятельности Андрея Закруткина и его друзей, не безразличных к неприглядной нынешней действительности, автор подсказывает коррумпированному правительству, неповоротливому в делах государственных, но «прыткому» в личном обогащении, что и как делать в государственном масштабе для процветания села и развития сельскохозяйственного производства. Автор романа, как и его молодые герои всецело за то, чтобы все граждане Украины пользовались качественными, дешевыми и вкусными продуктами питания. Чтобы в каждом селе были свои «Рестолы» (ресторан-столовая), как в Тишках и Веселовском районе, и люди села с радостью питались в них и заказывали на дом вкуснейшие блюда в целях экономии средств и времени.
Инициатива молодежи находит поддержку у прогрессивного губернатора области Льва Шишкина и не менее прогрессивного Президента. Они увидели в деятельности талантливой молодежи нестандартный подход к селу, начатый в Тишках, который изменил к лучшему экономику и жизнь села Тишки и целого района.
При непосредственном участии Президента опыт молодежи был перенесен во все области республики.
В своем необычном романе писатель Виталий Денисов показал то, что может сделать молодежь при поддержке старших поколений и мудрых руководителях государства и области.
 Такова необычная, но очень интересная история друзей, очень понравившихся читателям, у которых были не только огромные дела государственного масштаба, но и большая горячая любовь.
Как ни странно, но получалось так, что государственные дела для героев романа были на первом месте. Они из года в год откладывали свои свадьбы с любимыми. И с этим автор ничего не смог поделать, хотя всецело был на стороне полюбившихся нами героев, патриотов Украины и строителей новой жизни.
Читатель видит, что дело, которому посвятили себя герои романа «На берегах Сиверского Донца» Андрей Закруткин, Михаил Козюлин, Василий Хмель и Александр Силин очень даже непростое. Парни служат своему народу и считают это своей первоочередной обязанностью.
Писатель Виталий Денисов «Летописец нашей жизни и Возрождения Украины».                Он уверен в том, что сила молодежи в быстроте на подъем для участия в свершении великих дел. Передовую часть молодежи не испугать не только необычными испытаниями и трудностями, которые приходится перебарывать при достижении великой мечты сделать как можно больше людей счастливыми. Это и есть та цель, на которую ныне выходит молодежь нашего молодого, но чрезвычайно перспективного европейского государства Украина.
В романе наших дней «На берегах Сиверского Донца» выдающегося писателя Виталия Денисова с историческим обоснованием утверждается, что именно от молодежи зависит будущее, которое всецело принадлежит ей!




                Посвящаю дочери моей
                Диане Витальевне Денисовой
                Виталий Денисов
 
                ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
   
                ГЛАВА 1

   Было начало июня. Ярко светило солнце. Оно рассылало свои лучи на всю округу по обе стороны неширокой, но довольно глубокой в этих местах речки Сиверский Донец, протекающей по широкому лугу с изумрудной шелковистой травой. В легком мареве летнего тепла виднелась поросшая лесом возвышающаяся над всей округой Змеиная гора, у подножия которой раскинулось большое село Тишки со златоглавой церковью. Солнечные блики ярко играли на ее кресте. По берегам Сиверского Донца в летней неге застыли раскидистые серебристые вербы. При легком ветерке они тихо шелестели остроконечными листьями,  будто в печальной задумчивости о судьбе этого края.
На всем протяжении Сиверского Донца, являющегося речкой дружбы между украинским и российским народами и растянувшегося более чем на тысячу километров по пяти областям Украины и России, в летнее время есть немало удивительных и с давних времен облюбованных людьми диких пляжей. На одном из таких плядей, с пологим песчаным берегом, приятным для глаз и ног, в тени старой вербы с пышной кроной сидели четыре парня, четыре закадычных друга ; Андрей Закруткин, Михаил Козюлин, Василий Хмель и Александр Силин. Они были одногодки: родились и жили до окончания средней школы в небольшом украинском городке Мычаки, который находился в паре десятков километрах от этих мест и был районным центром Веселовского района.
После школы судьба раскидала друзей в разные стороны, а через четыре года все же свела их. Для этого у ребят было два повода: во-первых, Андрей Закруткин решил отметить окончание учебы в Национальной юридической академии, а во-вторых, Михаил Козюлин приехал на родину из далекой северной стороны ; полуострова Ямала.
Отойдя от первых волнительных минут встречи, они делились впечатлениями прожитых лет, запивая мясистую вяленую воблу прохладным пивом. При этом, как и прежде, они называли друг друга не по именам или фамилиям, а привычными со школьной скамьи прозвищами: Философ, Бурун, Быстрый и Свобода.
Андрей Закруткин, по прозвищу Философ, был не только красив, но и умен, о чем свидетельствовали высокий лоб и внимательные умные карие глаза. Когда Андрей улыбался, на его щеках появлялись две солнечные и очень привлекательные ямочки, свидетельствующие о его доброй и широкой натуре. Присмотревшись, в уголках его губ можно было заметить две складочки, указывающие на сдержанность и незаурядную решительность парня. Его темно-каштановые волосы и ногти на длинных, как у пианиста, пальцах были аккуратно подстрижены, что свидетельствовало о его внутренней культуре. Со школьной скамьи Андрей пользовался авторитетом у друзей. И не только потому, что отлично учился, организовывал у себя дома подготовку к урокам и давал списывать друзьям контрольные работы, но и оттого, что был рассудительным, давал дельные советы, а если что-то придумывал, то это всегда было интересно и оригинально.
Как-то на уроке биологии Андрей задал учительнице вопрос: «Кто первым появился на земном шаре ; динозавры или их яйца?»
Учительница пристально посмотрела на парня, собираясь тут же прекратить невообразимое свободомыслие на уроке, но вспомнила, где и кем работает его отец, сменила гнев на милость и сказала:
— Вечно ты что-то выдумываешь, Закруткин. А ведь неглупый, к тому же отличник.
После урока в учительской она недовольным и даже возмущенным тоном рассказала коллегам об этом неуместном вопросе.
— И правда, интересный вопрос, — подала голос маленькая ростом, но страх какая любознательная учительница пения. — Как могли появиться динозавры без яиц, а яйца без динозавров?
— Нужно у директора спросить, он все знает, — авторитетно произнес учитель физкультуры с квадратной фигурой.
— Знаете, за такие вопросы можно и под подозрение органов попасть, — снимая очки и отрывая глаза от тетрадей, которые проверяла, предостерегла коллег учительница иностранного языка.
— А чего нам бояться! — физрук выставил грудь колесом. — Прошли те времена, когда за инакомыслие сжигали на кострах.
— Вы не забывайте, что были еще и Соловки, — опасливо поглядывая на дверь, напомнила иностранка тихим голосом, чтобы ненароком не услышал кто-нибудь еще, кроме присутствующих,
В этот момент в учительскую зашел озабоченный директор школы. Он был высокий ростом и грузный телом. Глубокие морщины от постоянных школьных проблем избороздили его лоб. Учителя настороженно уставились на директора. Никто не проронил ни слова. Только молоденькая самая любознательная учительница пения, что птичка певчая, извиняясь и заикаясь, решилась спросить у директора ответ на «вопрос веков».
Директор, не зная, что сказать на каверзный вопрос, обвел недовольным взглядом настороженно застывших учителей и остановил его на физруке, стоявшем в центре учительской. Поскольку физрук всегда отличался вольнодумством, директор хмуро произнес:
— Это все вы, Степан Сидорович, никак не успокоитесь от бушующей внутри вас энергии? То вам турник подавай, то козлы, то коня для прыжков, то каким-то батутом донимаете. Будто батут этот поднимет успеваемость и дисциплину в школе.
— А причем тут батут к динозавровым яйцам? — ответил физрук, чтобы не терять марку демократа.
— Вы только о яйцах и думаете, Степан Сидорович! — вскипел директор. — А я на своих плечах всю школу тащу! Вон, Козюлин с одиннадцатого, здоровенный парень, а как бегал на двойку, так и продолжает ходить вперевалку. А вы мне о чьих-то яйцах голову морочите. — Он обвел всех строгим взглядом: — Не яйцами бы заниматься, в том числе и вам, Степан Сидорович. Не за это вам зарплату платит государство. Развели тут, понимаешь, свободомыслие. Раньше за такое знаете, что полагалось!? — Он повернулся и вышел, в сердцах хлопнув дверью.
— Насчитало государство зарплату учителю такую, что и носки не за что купить, — произнес физрук и снова выпятил грудь.
— Я же вам говорила, что свободомыслие во все времена наказуемо, — чуть ли не шепотом проговорила «немка».
— Это только у нас возможен такой бардак, который за рубежом давно дурью называется, — не сдавался физрук. — В другом государстве уже давно бы определились не только с яйцами и динозаврами, но и с зарплатой учителям. Я как член Прогрессивной партии радикально-либеральных демократов этого так не оставлю! На очередной конференции партии поставлю вопрос ребром. Люди должны знать правду! У них есть такое право!
Степан Сидорович не сказал, какой вопрос будет им поставлен с трибуны, но все поняли, что он этого так не оставит.
— Ох, и рисковый вы человек, — осуждающе покачала головой учительница географии. — Дались вам эти яйца. Ну, что, они на вашем столе, как куриные, лежать будут? Или в семье достатка станет больше от разрешения этой проблемы?
— А как же жить-то тогда дальше! — воскликнула маленькая на росток учительница пения и заплакала.
Итогом столь неординарного вопроса Андрея Закруткина стало то, что классная руководительница, Мария Ивановна, позвонила в Веселовскую районную государственную администрацию, где отец Андрея, Константин Сергеевич, занимал должность начальника управления сельского хозяйства. Учительница «ненавязчиво» посоветовала Константину Сергеевичу провести обстоятельную воспитательную беседу с сыном, который сеет «опасное вольнодумство» не только в классе, но и во всей школе, отвлекая учащихся от познания глубоких вопросов понимания места и роли человечества в процессе его деятельности в связи со своим историческим предназначением.
Вежливо выслушав учительницу, Константин Сергеевич задумчиво произнес:
— А все же, это интересный вопрос, Марья Ивановна, что же было первым на Земле — динозавр или его яйца? Если динозавр, то, как он появился без яйца, а если яйцо, то откуда оно взялось без динозавра? ; Сказал так и вспомнил, как в десятилетнем возрасте Андрей спросил у него, почему у колхозников, которые живут и работают в селе, как дедушка, нет ни выходных, ни праздников, ни отпусков, зарплата маленькая и пенсии с гулькин нос. Почему за много лет работы в колхозе люди не могут построить себе хорошие дома, а живут в неказистых хатках, хорошо еще, если крытых шифером или черепицей? Почему в селе нет водопровода, как в городе, с горячей и холодной водой, люди топят печи, а по радио и в газетах пишут, что в стране все хорошо? В то же время в городах рабочие меньше трудятся на заводах и фабриках, но живут лучше. К тому же государство им еще и квартиры бесплатно выдает. «Кто так неправильно решил, папа?» — задавал непростые вопросы малолетний сын. Что он мог сказать сыну, главный агроном колхоза, имеющий высшее образование? Это были не безобидные вопросы о динозаврах и яйцах. За такую любознательность можно было самому превратиться в яичный смяток.
Напоследок он сказал ждущей его ответа Марье Ивановне:
— Я, Марья Ивановна, уже более пятнадцати лет связан с сельским хозяйством, в том числе и с яйцами, но каждый раз удивляюсь пытливости нашей молодежи. Да и как иначе — прогресс-то кроется в разрешении, казалось бы, неразрешимых вопросов.
Классная руководительница, положив телефонную трубку, осталась глубоко недовольной ответом отца Андрея, который, занимая столь высокий государственный пост в районе, но не озадачился тут же пресечь вольнодумство сына. Обескураженная результатом общения с высокопоставленным родителем Андрея, она на секунду и сама задумалась, что же было первым на Земле — яйцо или динозавр? Но тут же решила, что это не ее предмет исследования и «история» сама расставит по местам яйца, и динозавров. Она принялась составлять конкретный план воспитательной работы, которую предстояло провести с новоявленным «философом» Андреем Закруткиным.
Так Андрей Закруткин, несмотря на отличные оценки и безупречное поведение, прослыл в школе опасным «философом».
Вечером после работы отец попытался было доказать ему, что тех, кто выделяется из общей толпы, чаще всего наказывают. Но с немалым огорчением видел, что сын не осознал своей вины.
Андрей же, думая о чем-то своем, задал такой вопрос:
— Папа, а почему государство в период новой социальной революции позволяет отдельным людям в считанные дни за счет народа становиться миллионерами и миллиардерами? В таком случае, согласно Конституции, государство не справляется со своими обязанностями. А если государство не способно управлять по Конституции, то зачем оно народу в таком формате?
Отец даже поперхнулся, не зная, что сказать:
— И в кого ты такой удался!? У нас в роду все нормальные, не отягченные космическими вопросами. –– Но, вспомнив, что его сын все же круглый отличник, не стал заострять внимание на вопросе о злополучных яйцах динозавра, а лишь махнул рукой.
После этого случая авторитет Андрея в классе и школе не только не упал, но и значительно вырос. При этом вся школа была занята выяснением глобального вопроса о том, что же появилось раньше динозавры или их яйца?
Обучаясь в юридической академии, Андрей уже не задавал отцу сложных вопросов, а говорил о том, что обществу на современном этапе нужен поводырь, чтобы оно не «тыкалось» безуспешно из стороны в сторону, как беспомощный теленок. «Но у этого поводыря должны быть надежные друзья, –– говорил он, –– которые бы помогли ему привести общество к европейскому достатку».
Слушая речи сына-студента, Константин Сергеевич не понимал, откуда у него такое мышление, в глобальности которого нельзя было отказать?
Михаил Козюлин, он же Бурун, после того памятного случая в школе быстрее бегать не стал, но всегда был сильной стороной дружной команды. Как положено богатырям, он смело выходил на поединок с любым соперником, пытавшимся обидеть кого-либо из его друзей. Освоивший в профтехучилище профессию бульдозериста-экскаваторщика и комиссованный из армии по причине плоскостопия, он уехал со своим дядькой на заработки к Полярному кругу, на далекий Ямал. Поэтому теперь, оказавшись  в украинской степи, рослый и плечистый парень резко выделялся белизной своего тела. На Ямале сильно не понежишься на солнце, да еще в кабине бульдозера, ровняя песчаный или щебнистый грунт под ежегодно смываемые сильными паводками железнодорожные пути. У него были волосы пшеничного цвета, белесые брови и голубые, как небо, глаза. Лицо его с овальным подбородком напоминало портреты былинного богатыря Алеши Поповича, а мощная фигура вызывала уважение. Умом парень к звездам не тянулся, но незаурядной силой выделялся и на Ямале. Бурун был нетороплив в движениях, чтил законы дружбы и готов был броситься за друзей и в огонь, и в воду. Он безвыездно находился на Ямале четыре года, зарабатывая «длинные рубли» в составе «дикой бригады», сбитой из представителей почти всех республик бывшего Советского Союза. Теперь, находясь среди своих закадычных друзей, Бурун испытывал теплые дружеские чувства и гордился тем, что по здешним меркам стал считаться богатым. На свои деньги, заработанные на Ямале, он мог купить в это кризисное время «клевую» иномарку.
Друзья пировали, хвалили воблу, а Бурун простодушно улыбался, немногословно повествуя о своих делах на далеком Севере. Свое прозвище «Бурун» он получил оттого, что в детстве любил пугать ночью зазевавшихся прохожих. Как соловей-разбойник, засев в засаду на дереве, в зарослях или в канаве, он грозным голосом выкрикивал: «Я, Бурун-дерун, всех задеру и с собой заберу!»
Это смешило друзей и доставляло удовольствие Михаилу.
Сашка Силин, по прозвищу Свобода, завидовавший свободной жизни цыган, будучи еще учащимся третьего класса сбежал из дому и прожил в одном из цыганских таборов больше недели, за что и получил свое прозвище. Он и сам был похож на цыгана ; у него были черные курчавые волосы, смуглая кожа, черные брови и черные, как угли, глаза. Теперь в них светилась надежда. Глядя на Михаила, он произнес:
— Бурун, может, и я с тобой на Ямалку поеду? Как пришел с армии, с тех пор безработный. В Мычаках, как и во всем районе, на работу нигде не устроишься.
— Со свободой хочешь расстаться, о которой в школе мечтал!? — рассмеялись друзья.
Александр, не обращая внимания на смех, продолжал:
— На ремонтно-транспортном предприятии, где работал до армии слесарем с отцом, выдали нам два ваучера стоимостью по десять гривен за штуку и сказали, что мы теперь тоже капиталисты и будем получать нехилые проценты. Так, мол, решила Верховная Рада и правительство. Поверив тому, мы и мамин ваучер вложили в то РТП. Но предприятие обанкротилось, а с ним пропали и наши липовые ваучеры. Начальство поспешно вырезало автогенами в цехах металл и сдало на металлоприемные пункты, забрав себе выручку, а рабочие, в том числе и мы с отцом, остались ни с чем и без работы. Мамин молокозавод тоже прикрыли и разобрали по кирпичику. Теперь там, где предприятия были, мусорные пустыри образовались. Стыдно признаться, что в нашей семье, где мы все трудоспособные, бывают такие дни, когда хлеба купить не на что. Наверху жируют и по телеку похваляются процентами роста народного благосостояния, а цены галопом скачут.
Свобода с надеждой уставился на своего удачливого богатого друга. По его лицу было видно, как мучительно надоело ему, здоровому и сильному, унижаться в поисках работы.
Михаил перестал жевать ямалскую воблу, которую вез для друзей десятки тысяч километров на снегоходах, самолетах и в поездах. Провел шершавой рабочей ладонью по полным губам, будто очищая их от рыбной лузги:
— А чего, Свобода, спрошу у мастера. Там слесари тоже нужны.
Лицо Александра осветилось довольной улыбкой, потом тут же омрачилось. Он в отчаянии склонил голову и закусил нижнюю губу.
— Ты чего, Свобода? — встревожился Михаил, обводя вопросительным взглядом лица друзей.
— Чтобы добраться до богатого Ямала, деньги нужны, — ответил за друга Василий Хмель, он же Быстрый. Это был стройный, жилистый парень с продолговатым, загоревшим лицом и глубоко посаженными желто-зелеными глазами. На его лице выделялся хрящеватый нос. Губы его были упрямо сжаты. Василий производил впечатление спортивного человека. В школьные годы он был самым быстрым бегуном в школе, за что и получил прозвище «Быстрый».
— Так я… это… того, — не знал, что и сказать Михаил, потом нашелся: — Попрошу мастера включить тебя в нашу группу. Тебе выдадут проездные на поезд до Москвы и на самолет до самого Ямала.
Лицо Александра Силина осветилось радостью.
— А то, Бурун, сколько мне на родительской шее сидеть? — улыбался Силин другу. — Теперь стану им помогать. Не то загнутся мои старики от нужды и голода.
— Да и у меня, Бурун, дела не лучше, — невесело усмехнулся Василий Хмель. ; Батя сгорел на заводе. Осталась одна мамка. В этом году окончил четвертый курс педагогического по специальности «физическое воспитание». Работаю инструктором по спорту в Веселовской районной администрации в отделе молодежи и спорта. Четвертый месяц зарплату не получаем. Подрабатываю на полставки в детско-юношеской спортивной школе, но и там уже больше года ничего не платят. В районо говорят, что денег в стране нет, а депутаты в Верховной Раде себе зарплату заоблачную выделили по восемнадцать тысяч, что в семнадцать раз больше минимальной зарплаты, да такую же сумму безотчетных денег. Говорят на депутатскую работу. Министрам назначены еще большие пособия, говорят, чтобы не крали. Получается, что президенты, депутаты и министра идут во власть, чтобы красть. Казалось бы, что у слуг народа все хорошо, но они решили себе сделать еще лучше. Льготы себе королевские ввели: за границу бесплатно, в больницу свою Феофанию, когда хочешь, тоже бесплатно, а бородавки выводить за рубеж едут. Квартиры им в Киеве бесплатные выдавали, путевки семейные льготные выдают в лучшие санатории. Машины каждому дают классом не ниже «Мерседеса». Нардепы на самолетах с любовницами за границу летают. Уже ходить ногами, бедняги, разучились. Пенсии космические себе установили. Придумали особый способ щедро обогащаться даже по случаю несчастья. Если пьяные друзья своего собутыльника «нечаянно» на охоте застрелят, то государство обязано семье «потерпевшего» не менее двух миллионов гривен выплатить в виде десятилетней зарплаты. Чушь собачья! До депутатства все они были обычными людьми. К тому же подавляющее большинство из них ничем себя не проявило, чтобы быть на столь щедром государственном пансионе. Теперь же каждый из них мнит себя знаменитостью, будто на его впалом лбу какая-то яркая звезда гореть стала. Все они знают! Во всем разбираются! Только не знают, как страну из кризиса вывести, куда сами завели ее своими бесконечными разборками в Верховной Раде. Ну, избрали люди партию в Верховную Раду и их, депутатов, как поросят из мешка там вытрясли. И они вместо служения людям прямой наводкой к государственному корыту на дележ народного достояния кидаются. А ведь даже небольшой части из того миллиарда, который себе выделяет Верховная Рада самым что ни на есть бессовестным образом, с лихвой хватило бы не только на содержание всех детско-юношеских спортивных школ в стране, но и на оплату задолженности по зарплате просвещенцам страны. Так что принимай, Бурун, и меня в свою команду. Поеду на север, комаров кормить и мишке белому одно место чесать. Не тебе, дружище! — пошутил он и посмотрел в добродушное лицо Михаила.
Все засмеялись.
Василий же продолжал говорить, обращаясь к Александру:
— Все одно, Свобода, на севере больше заработаем, чем у себя в Мычаках. Как думаешь, Философ? — повернулся он к Андрею, готовый хоть сейчас отправиться на заработки, пусть даже и на самый конец земли.
Закруткин мягко улыбнулся другу, при этом на его щеках сверкнули две ямочки, а в уголках губ спрятались дерзкие черточки. Его давно занимали мысли, чем заняться в это непростое время после окончания академии. Видел, что тысячи людей менее способных, чем он, в этой стране уже были богачами. Он понимал, что в этой несчастной стране для смелого, энергичного, а главное, наглого человека кругом был Клондайк. Нужно было лишь уметь без угрызения совести переступать через интересы других. На наглость или другие проступки, клеймившиеся ранее в обществе, теперь не только никто не обращал внимания, но многие считали их вторым счастьем. Законы тоже были далеки от нужд общества, которое в считанные годы расслоилось на небольшую часть очень богатых олигархов и основную часть очень бедных людей. При этом никто не пытался помочь таким простым людям, как Александр Силин и его родители. Поэтому, обдумав все, Андрей со своим красным дипломом решил не идти на работу в прокуратуру, куда его хотел устроить отец. Он осматривался и примеривался к обстоятельствам, обдумывая свои дальнейшие ходы на открывшемся перед ним широком жизненном поприще. Ему чужда была личная нажива, а вот за людей душа болела.
Проведя взглядом по лицам друзей, которые с надеждой в ожидании смотрели на него, он сказал:
— Быстрый прав насчет сложного нынешнего времени. Теперь всем плевать на безмолвный и несчастный народ. Воруют все ; президенты, премьеры, министры, нардепы, чиновники всех мастей и  так до низов, и бандитов. Один только сбежавший из Украины в Россию президент-вор и коррупционер Виктор Янукович украл у народа Украины сто миллиардов долларов. Это друзья более пятисот кубических метров зеленых, где по сто долларов каждая банкнота. Деньги те украинские власти так не удосужились вернуть. Идут одни разговоры. В неразберихе и хаосе олигархам легче набивать свои карманы и счета в иностранных банках и офшорах. Поэтому, скажу вам, на вещи нужно смотреть трезво. Только объединившись, народ сможет требовать от Верховной Рады законов устанавливающих справедливость и урезающих своеволие президентов, народных депутатов, премьеров, министров, олигархов, органов милиции и полиции, службы безопасности, прокуратуры, чиновников всех рангов, коррупционеров и воров. Но пока этого нет, простому человеку в нынешние беззаконные времена трудно добиться защиты, правды и успеха. Так-то друзья. Но объединив усилия, нам не нужно будет ехать на Ямал за длинным рублем. У нас здесь, куда ни глянь Клондайк, деньги и нищие люди, готовые трудиться, чтобы кормить свои семьи. Для этого им нужно создать условия. Рядом с нами красивое, но очень бедное село Тишки, каких в стране тысячи. В нем люди не живут, а мучаются, как и в других местах страны. И это все потому, что с древних времен самым распространенным злом на земле является присвоение результатов чужого труда. Не буду рассказывать вам о том, как и почему это произошло. Но это неоспоримый факт. Так вот, почему бы нам не сделать Тишки процветающим селом с городскими условиями жизни? Здесь такая красота, такой целебный курортный воздух и такая завораживающая природа! Мы с уважением будем относиться к здешним людям и поможем им добиться благосостояния, зарабатывая приличные деньги, чем добьемся их доверия и уважения. При этом и сами будем получать вполне приличную и достойной жизни зарплату. Но, должен заметить, что для раскачки времени у нас не будет. Станем действовать так, что тишковцы сами пойдут за нами. Уверен, что в первый же год мы изменим положениее в Тишках в лучшую сторону для людей. А в течение пары лет поднимем это село на достойный уровень и двинемся дальше, — он улыбнулся друзьям своей обворожительной улыбкой.
Партни уставились на него.
— А если тишковцы не захотят? — неуверенно произнес Хмель. ; Насколько мне известно, там уже есть какое-то «ООО» с ограниченной ответственностью. Их еще называют — три яйца.
— Вот и хорошо. Заварим те три яйца вкрутую, — с улыбкой произнес Закруткин. — А насчет того, захотят тишковцы или не захотят, то наши действия должны быть такими, чтобы они в большинстве своем захотели. Конечно, мы не будем действовать, как бессовестные «прихватизаторы» и рейдеры предприятий, которые, не спрашивая ни у кого согласия, отбирают у людей все то, что раньше принадлежало государству. Мы не станем нарушать закон, — продолжал Андрей, — но будем делать все, что законом не запрещено.               
— И что же мы должны делать, чтобы заработать себе на жизнь? — в недоумении почесал затылок Александр Силин, далекий от вопросов права.
— Возглавим «ООО», которое находится через речку, — ответил Андрей.
— Каким образом? — чуть ли не в один голос воскликнули друзья.
Закруткин обвел всех загадочным взглядом.
— Насколько мне известно, большинство сельхозпредприятий не только в нашем районе, а по всей стране находятся на грани разорения. Горемычные селяне кругом в отчаянии и нищете. За землю, которую они отдали в различные «ООО», получают в год чистый мизер: кто два-три мешка пшеницы, кто мешок сахара. Кое-где за пользование землей добавляют канистру подсолнечного масла или пару мешков гречихи. Вот и все доходы истинных владельцев земли. Основная прибыль оседает в карманах различных «благодетелей». Отчаявшийся крестьянин ; прекрасный материал для психотерапии: дай ему хотя бы малую надежду, и он пойдет за тобой хоть до самого Ямала. Так вот, друзья мои, мы и дадим тишковцам авансом часть тех денег, которые каждый из них заработал честным трудом, как наш трудолюбивый Бурун. Другую часть они получат после того, как будет убран урожай и реализован по достойной цене. За честно отработанный уборочный сезон заработаем не меньше, чем Бурун за четыре года рабского труда в морозном Ямале, где только и радости, что белые медведи да северные сказочные сияния.
— Я отхватил на Ямалке семьдесят тысяч баксов, — встрепенулся Козюлин. — Чтобы не свистнули по дороге, переводом переслал в Мычаки. Сегодня-завтра будут на почте.
— Вот и хорошо, дорогой наш передовик производства, — с мягкой улыбкой произнес Закруткин. — Тысяч тридцать из них придется тебе использовать для общего дела. С возвратом, конечно, по итогам года.
Он посмотрел на здорового парня, у которого от услышанного широко открылись глаза, и отвисла нижняя челюсть.
— А что Бурун скажет родителям? — заметил  Александр Силин, знающий цену горькой жизни в безденежье.
— Скажет, что занял мне на приобретение квартиры, — подсказал Хмель. — Я ведь жениться собираюсь. Потом, если у нас что-то не сойдется, то все вместе будем отдавать Буруну его деньги.
— Боязно такую большую сумму в рисковое дело вваливать, — сомневаясь, произнес Силин. — А если у нас не получится?
— Беда человечества в том и заключается, что большое дело не всегда людьми воспринимается сразу, — усмехнулся Закруткин. — Запомни, Свобода, чем большее мероприятие, тем труднее оно осмысливается людьми и потому быстрее принимается ими на веру. Сколько времени понадобилось людям, чтобы осознать и признать, что Земля не только круглая, но и крутится вокруг Солнца, а не наоборот? То-то, — видя озадаченность на лицах друзей, произнес Андрей. — Миллиарды людей по причине своего невежества верили и верят в то, что когда-то наступит царство небесное. А что они скажут, когда лет через пятьдесят или сто ученые обнаружат разумную жизнь на других планетах ; при чем тогда Бог? Другие с вожделением ожидают Армагеддона, когда Земля и все, что находится на ней, сгорит в адском пламени. А как верили забитые нищетой люди в коммунизм и в то, что при нем ничего не нужно будет делать, а только жить, как в раю, получая все по потребности. Забитому нуждой человеку нужна вера хотя бы во что-то, потому что ему не за что держаться в этой суровой жизни, где все выживают. Потому-то род людской так падок на великий обман. И чем больше он и немыслимее, тем доверительнее люди относятся к нему и даже не пытаются подвергнуть его сомнению. Примером этого есть вера в Бога. Поэтому глубоким невежеством миллиардов людей тысячелетиями успешно пользуются практичные и изворотливые люди. Но мы не из тех, кто думает о собственной выгоде. Мы организуем местное товарищество, поможем людям выбраться из нищеты, создать им достойную жизнь, к которой они брели семьдесят пять лет при советской власти в промозглой, опасной и туманной тьме под мерцанием великого обмана. Но для достижения цели мы тоже возьмем на вооружение кое-что из тактики хитрых на выдумки коммунистических вождей. Ленин начал революцию с организации газеты «Искра» и захвата в Питере телеграфа. Мы начнем свою деятельность с создания в Тишках средства информации для свержения нынешнего руководства Тишковского «ООО», которое, я уверен, обворовывает тишковцев самым бессовестным образом. Почему так уверенно говорю? Потому что в стране теперь нет тех, кто не ворует. Не воруют только те, кому негде и нечего украсть. Такая, друзья, печальная статистика. Поэтому, Быстрый, ты как работник районного звена найдешь нужных радиомонтеров с когтями, чтобы лазать по столбам. Они протянут провода к месту организации радиоузла в наших теперь любимых нами Тишках. Свобода займется организацией самого радиоузла с громкоговорящей связью. Учитывая, что через месяц-полтора начнется уборочная, то на все это нам отводится только три дня. Неужели мы, молодые, не справимся с теми алчными представителями худшей части человечества, что только и думают о своей наживе? Покажем селянам, что они могут сделать при справедливом руководстве.
— А я чем буду заниматься? — подал голос Михаил, заинтересованный необычным рассказом друга, забыв о том, что весь проект будет субсидироваться его деньгами.
— Ты, Бурун, будешь представлять крутого бизнесмена, который из чисто филантропических побуждений заинтересован в подъеме этого хилого хозяйства и потому выделяет субсидии на его возрождение. Сначала вы вместе с Быстрым, который будет сопровождать тебя как работник районной государственной администрации, делаете визит к сельскому голове Тишков. С сельским головой посещаете местный храм, — он показал рукой в сторону церкви, увенчанной зеленым куполом с золоченым крестом. — Там встретитесь с местным священником. Он в эти смутные времена имеет немалый авторитет в селе. Облагодетельствуете церковь десятком килограммов воска для свечек, а также сваренной из металла решеткой для очистки обуви от грязи. Сделаете небольшое подаяние в пользу церкви. Смиренно испросите его благословения на наше благое дело. И батюшка вместе со всем приходом будет нашим помощником. Нынешнее руководство товарищества, уверен, ни разу к нему не обращалось и помощи не оказывало. Таким образом, Бурун, молва о щедрости твоей будет многоголосым хором катиться впереди вас. ; Андрей усмехнулся. — Третьим объектом вашего посещения должна стать местная школа, в которой учатся дети тех тишковцев, которые вскоре будут голосовать за нового председателя «ООО» в лице нашего уважаемого Буруна.
Быстрый и Свобода в недоумении переглянулись от такого неожиданного расклада. Они предполагали, что руководство в Тишках возьмет на себя сам Философ, как и должно быть. Бурун-то, как известно, и слова толком сказать не может.
Михаил же сначала зарделся от оказанной чести, а затем, не соглашаясь с таким ответственным предложением, заявил:
— Нет, Философ, я много балаболить не горазд. Рычаги трактора, скрепера или бульдозера дергать могу, а руководить… нет. Сам берись за это.
— Это и хорошо, что мало будешь говорить, — сказал Андрей. — Чем меньше разговоров, тем лучше. Малоговорящий человек кажется умнее. Я буду твоим советником. Так мне сподручнее будет решать вопросы по защите тишковских и наших интересов. Проблемы наверняка появятся. Пойми, дружище, — озабоченный полнейшим непониманием, отразившимся на белобрысом и по-детски наивном лице Буруна, произнес Андрей, — себя защищать всегда труднее, чем кого-то. Поэтому за руководство товариществом ты не должен переживать ; все будет о’кей. Но знайте, друзья, короля делает свита. Всем нам следует выказывать Буруну всяческое уважение. Иначе люди отнесутся к нему без должного доверия, что равно поражению нашего мероприятия. Обращаться друг к другу так, как мы привыкли, будем только тогда, когда рядом не будет никого из посторонних.
Василий и Александр утвердительно закивали головами. Они были согласны с Андреем.
А Закруткин продолжал:
— Школы всегда были беднее церкви. А учителя не меньше, чем священники, пострадали за годы ленинско-сталинских репрессий. Поэтому в стране на многие годы стала господствующей мораль безграмотных людей, а также безграмотного и амбициозного государственного руководства, не понимавшего основы человеческой сущности, связанной с обладанием личной собственностью, за которую среди людей постоянно идет вражда. Так вот, в качестве подарка преподнесете коллективу школы с десяток глобусов. Их теперь никто не покупает, так как нет уже той силы, которая желала на всей планете установить диктатуру пролетариата. Вместе с глобусами преподнесите учителям шоколадный торт с орешками, они чай попьют и о необыкновенной щедрости спонсора Козюлина из далекого Ямала будут как о благе говорить, так как учителям с их малой зарплатой о шоколадных тортах теперь непозволительно думать. Я твердо уверенный в том, что нынешние хозяева Тишковского «ООО» ни разу и в школу не заходили. Ваш визит охарактеризует богатого ямалского спонсора с самой хорошей стороны. Но ты, Быстрый, обязательно должен намекнуть и в сельском совете, и в школе, и в церкви, что недоволен нынешним руководством «ООО», которое заботится только о своих доходах. Людям нужна «искра», чтобы, сплотившись, подняться на защиту своих прав. Усек? После школы посетите фельдшерско-акушерский пункт и вручите там сотни две одноразовых шприцов и десятка два комбинированных аптечек. Помните, друзья, деньги истратим небольшие, а польза будет превеликая: не только каждый больной, но и вся его семья будут знать, что шприц, которым ему сделают укол, или бесплатно выданная таблетка аспирина — это забота о них драгоценнейшего спонсора, Михаила Ивановича Козюлина. Не забудьте и к фельдшерско-акушерскому пункту решетку для очистки обуви приставить. Большую уверенность имею, что за все годы советской власти она так и не появилась там. Сибирские реки вспять поворачивали, памятники по восемьдесят метров высотой вождям устанавливали, а вот до обыкновенной решетки от грязи руки так и не доходили. Кстати, только Ильичу в Украине было поставлено десять тысяч памятников. Вот куда денежки народные шли, а не в больницы. Проделывая эту работу, целью которой будет переустройство Тишков, должны помнить, что все эти визиты будут очень приятны сельскому голове, который обязательно станет говорить тишковцам о том, что это он нашел такого щедрого спонсора, как Михаил Иванович Козюлин. Сельский голова, а с ним и все тишковцы станут думать, что тот переворот, который мы устроим в тамошнем товариществе, санкционирован районными властями — раз сам сельский голова с нами. После тех визитов вы обязательно накроете сельскому голове «поляну» и окончательно склоните его на свою сторону и убедите выделить в клубе помещение под радиоузел. Лучшего места в селе не сыскать. Рассказывайте голове о прокладке водопровода и тротуаров по селу, строительстве магазина, что начнем делать начнем сразу же после отчетно-выборного собрания. Говорите о строительстве бани, которой в этом селе никогда не было. Уверяйте в быстром пополнении казны сельского совета, которая по нынешним временам значительно беднее церковной. Авторитет власти среди большей части граждан давно упал ниже колен, а авторитет церкви стремительно растет с неугасимой людской верой в помощь Бога. Не хочу кощунствовать, друзья, но нам придется исполнить божью миссию по улучшению жизни тишковцев, в чем они быстро убедятся и станут нашими помощниками. Поэтому те растраты, которые временно понесет Бурун, станут сущей мелочью при большом деле.
Михаил Козюлин видя, как Андрей распоряжается его кровными зелеными, неспокойно заерзал на месте.
— Ты, что, Бурун, не согласен? — обратился к нему Силин. — Философ дело говорит. Будем зарабатывать бабки на ровном месте.
— Я, я ничего, — пожал плечами Михаил. — Я как все, согласен. Родители даже не знают, сколько я заработал. Скажу, что остальные деньги мне вышлют с Ямалки после. Только как мне с работой быть? — он вопросительно посмотрел на Андрея. — Через месяц ведь мне на север надо. ; Напряжение, с которым он ожидал ответа, отчетливо проявилось на его виноватом лице.
— Тебе, Мишель, и не нужно будет ехать на Ямалку, — произнес Закруткин. — Думаю, что и в Тишках заработаешь за год больше, чем за четыре года у нанайцев. Мы ведь, друзья, на одних Тишках не остановимся. Это ведь только начало нашего благородного разгона.
Закруткин не стал раскрывать планы, чтобы не вызвать у друзей недоверие к задумкам, которые вынашивал еще со студенческой скамьи. Решил, что познакомит друзей со своими проектами по мере исполнения своих планов. А они, поверь читатель, были грандиозные. Но сейчас Андрей стал говорить только о решении ближайших задач.
— Известное дело, друзья, трудиться придется не покладая рук. Мы не рейдерством будем заниматься, не погоней за быстрой наживой, как Мавроди, и не оболваниванием обывателей, как Чумак с  Кашпировским, лечившие доверчивых людей с экранов телевизоров. Мы же честными делами заниматься станем, хоть и не уступим им всем в выдумке и шумном успехе.
— А сколько других шарлатанов развелось, — поддержал друга Василий Хмель. — И на судьбу гадают, и болезни всякие лечат, и порчу со сглазом. Люди стадом идут к ним с надеждой на исцеление и исполнение желаний. Только никому и в голову не приходит, что целители эти самым бессовестным образом «обувают» их, горемычных, чтобы хлеб с маслом кушать и самим не трудиться.
— А кто из нас труда боится!? — с жаром воскликнул Силин, истосковавшийся по настоящему делу. — Было бы только где трудиться и за что!
— Помните? —  улыбнувшись, смотрел на друзей Андрей, — как мы в школе помогали старушкам, вдовам погибших солдат: огороды сажали и пололи, дрова рубили, убирали в их двориках и хатках. Многие в школе, как и мы, начинали такое бескорыстное подвижничество, но никто так долго, как мы, не смогли это делать. А ведь тогда нам тоже нелегко было: все пацаны в кино или на реку, а мы дружным десантом на помощь старушкам и старикам одиноким.
— Даже газеты, районная и областная, о нас писали, — с улыбкой на широком лице произнес довольный Михаил. — А помните, как мы на железнодорожном вокзале деньги собирали на ремонт класса! Философ на гитаре играет, а мы поем революционные песни про то, как всем у нас в стране легко дышится. Перед нами на земле ; кепка Свободы, а в ней, как сейчас помню, копейки и даже рубли лежат, что сердобольные люди бросали. Когда же принесли в класс кучу денег на краску, то наша классная руководительница Марья Ивановна от удивления ахнула.
— А кто-то все же донес директору о нашем аматорском хоре, — заулыбался Хмель. — Помните, как директор вызвал нас к себе? Сердитый он был на нас. В райсовете ему голову намылили. Если бы не отец Философа, то, как пить дать, нас выгнали бы из школы за попрошайничество.
— Зато класс отремонтировали лучше всех в школе! — с энтузиазмом воскликнул Силин.
— Это ты, Философ, тогда помощь старушкам и хор придумал, — напомнил Василий. — Героями ходили. Весело все же было. Я за новое предложение Философа!
Александр Силин тоже, как в школе, поднял руку со словами:
–– Интересно мне, что у нас получится. В школе все получалось.
— А я сам останусь, — добродушно улыбнулся Михаил, обводя друзей взглядом полным счастья.
— Тогда за дело! — улыбнулся и Андрей. — Помните, друзья, уверенность ; это половина успеха.


         ГЛАВА 2

На следующий день после разговора можно было видеть как Андрей Закруткин, одетый в легкие белые брюки, белую тонкую рубашку с короткими рукавами и в белые плетеные легкие туфли шел в управление сельского хозяйства Веселовской райгосадминистрации. В руках у него была добротная кожаная папка, с которой он ходил на занятия в Национальную юридическую академию. Минуя приемную главы районной администрации и кабинет отца, он уверенно прошел к дверям кабинета, в котором находился главный экономист управления сельского хозяйства и, учтиво постучал в них.
— Разрешите? — произнес он, ступая в тесный кабинет, где за старомодным письменным столом, заваленным кипой папок и бумаг, сидел главный экономист. Его серебристая от обильной седины голова была склонена к столу, выказывая обширные залысины, как у лба, так и на самом затылке. Хозяин смотрел в одну из тех папок, что высокой кипой громоздились перед ним на столе. На его носу сидели очки в простенькой проволочной оправе.
— Здравствуйте, Николай Антонович, — вежливо произнес Андрей и, глядя на закопавшегося в бумагах пожилого человека.
Хозяин кабинета, не торопясь, оторвал взгляд от документа  и посмотрел поверх очков на изысканно одетого молодого человека. По мере того как он узнавал Андрея, улыбка расплывалась на его кругловатом лице.
— А-а-а, — добродушно и даже с радостью протянул он, узнав сына своего шефа. ; Андрей Константинович к нам пожаловали. Проходи, проходи, Андрюша. Что привело тебя в столь печальную обитель скромного районного экономиста, который не может уяснить, отчего все валится кругом?
— Хочу ближе познакомиться с состоянием дел в районе, Николай Антонович, — присаживаясь на один из шатких стульев, произнес Андрей. — Хочу узнать, как в селах района живут люди в новых исторических условиях.
— Эх, — с печалью в голосе произнес районный «министр» экономики. — Небось, хочешь подготовиться к работе в прокуратуре?
Андрей промолчал, так как врать было не в его правилах, лишь улыбнулся старику и не стал опровергать его предположение.
— Дела плохи, Андрюша, — продолжал главный экономист района. — А если быть точнее, то вообще никуда не годятся. Или наверху с ума все посходили, или так все и было задумано, чтобы развалить сельское хозяйство на корню, а с ним и село похоронить. Вот смотрю я на цифры, — он подвинул в сторону Андрея папку, которую изучал, — и сердце кровью обливается. Из семнадцати бывших колхозов и совхозов ныне образовано шестьдесят четыре общества и товарищества. И ни одно из них не может похвалиться успехами! Как правило, в каждом больше трети земли не вспахано и который год зарастает бурьяном. Все селяне кинулись сеять один подсолнечник, забыв, что после него земле нужно три года отдыхать. Севооборот по предшественникам совершенно не выдерживается. Поэтому урожайность других культур крайне низкая. Еще хуже положение с поголовьем крупного рогатого скота, свиней, овец, птицы — тут хоть плачь. Сравни сам: из бывшего поголовья дойного стада в шестьдесят семь тысяч в районе осталось всего две с половиной тысячи коров. Из сорока тысяч свиней — всего триста голов!
Пожилой экономист, переживший войну, разруху и послевоенный голод, смотрел на Андрея, а в его глазах блестели слезы.
— Плохи дела, Андрюша. Вчера смотрел по телевизору выступление министра сельского хозяйства, который хвастался будущим урожаем. Будто он к тому руки приложил — сам-то только этой зимой был министром назначен, а туда же. Прогнозирует валовой сбор зерна до двадцати миллионов тонн. А мы знаем, что были времена, когда и по сорок миллионов собирали, и даже по пятьдесят. ; Николай Антонович тяжело вздохнул. — Такие-то дела, Андрюша.
— Николай Антонович, но, неужели те люди, которые работают на полях и фермах, такие беспомощные и не знают, что делать? Они ведь не новички в сельском хозяйстве, как некоторые министры, поэтому должны сами о себе думать, а не надеяться на кого-то.
— Разучились, Андрюша. При коммунистах были со связанными руками, а теперь задурены, унижены нищетой и с веревками-налогами на шеях и ногах. Никто ведь в целом государстве не знает, куда страна идет и что с селом дальше будет. Правители, словно временщики, только о своем достатке пекутся. Политики-вруны спешат обогатиться. Назови мне хотя бы одного из них, кому можно было бы нынче доверять. Не хочу называть действующих лиц по именам, но нет порядочного человека в верхних эшелонах власти ни среди министров, ни среди лидеров партий и блоков. Не знаю, как дальше будет, но теперь все плохо для простых людей. Найдется ли такой человек, чтобы изменить их жизнь к лучшему?
— А можно мне, Николай Антонович, самому ознакомиться с состоянием дел по ряду хозяйств? — спросил Андрей.
— Конечно, Андрюша. Какие тут могут быть секреты. Может вы, молодые, разгребете то, что так несуразно и преступно нагромождено в этом государстве. Вот папки с отчетами за первое полугодие этого года, а там, — Николай Антонович показал на шкафы, стоявшие у стены, — за три последних года.
— А как обстоит дело в Тишках? — поинтересовался Андрей.
— Хуже, чем у других, — отозвался Николай Антонович. — Прибыли туда из областного города представители электролампового завода, наобещали людям кучу добра, но все оказалось на словах. Сами, конечно, имеют доходы, и немалые, неизвестно только, куда девают их. А люди в большой нужде. Давно бы тех руководителей, будь моя воля, из района турнуть, но видать, что-то привозят председателю райгосадминистрации, раз он держит их там. Я ему об этом не раз говорил, но он отмахивается и все повторяет, чтобы я занимался своими делами. ; Старик сказал и осекся, сознавая, что сказал лишнее. Но, видя, что сын шефа никак не отреагировал на его последние слова, успокоился.
Поблагодарив старика за ценную информацию, Андрей стал выуживать из представленных документов все то, что касалось Тишковского «ООО». Его поражало плачевное состояние по главному вопросу — выплате, а вернее отсутствию таковой по заработной плате. Еще сложнее обстояло дело по расчетам с пенсионерами за использование их наделов земли. Товарищество не оказывало никакой помощи селу, в котором не было ни магазина, ни детского садика. Вопросы о газификации и водопроводе даже не поднимались. И непонятно было, куда девались средства, заработанные товариществом. А ведь они были! Как следовало из документов, в селе ничего не делалось и по улучшению благоустройства дорог, возобновлению работы детского садика, ремонту помещения фельдшерско-акушерского пункта и библиотеки. Не оказывалась помощь школе. Не было помощи тишковцам и в организации поездок жителей села в районную больницу или на рынок: по всем этим вопросам ни за один год не прослеживалось никаких затрат со стороны «ООО», будто бы в Тишках и людей не было.
Эти параметры и стали главными по обличению руководства Тишковского товарищества «ООО» в статье, которую он тут же стал писать. Когда вписывал в статью фамилии руководителей товарищества во главе с председателем Петром Никитовичем Дыкало, рука его не дрогнула. Написал он и о проблемах сельского головы, которому не на что было не только нанять работников для того, чтобы выкосить бурьян на заросшем сельском кладбище, но даже купить веник в сельский совет. Статья получилась хлесткая. Андрей уже заранее знал, что люди в Тишках будут согласны с ней. После чего он покинул кабинет приветливого, но уставшего от каждодневных неурядиц главного экономиста района. К отцу заходить не стал, посчитав лишним втягивать его в свои дела и зная, что одобрения не получит.
Молодой, красивый, элегантный, полный сил, бодро шагал Андрей Закруткин в сторону редакции районной газеты. Энергия и уверенность переполняли его. Желание не пасти в этой жизни «задних», чтобы потом не сетовать на свою судьбу, всецело владело им. Он всегда стремился подняться над серой обыденностью, в которой ныне пребывали миллионы людей загнанной в нищету страны.
Зайдя в помещение редакции районной газеты «Мычаковская правда», он миновал дверь кабинета главного редактора, ответственного секретаря газеты и открыл ту, на которой висела табличка «Корреспонденты».
В кабинете сидел рыжеватый парень лет тридцати с длинными волосами, закрывающими уши и  касающиеся плечей. Он был в клетчатой рубашке с застиранным воротничком. Налегая хилой грудью на стол, и не поднимая глаз на посетителя, парень громко сопел и что-то поспешно писал. Андрею показалось, что от усердия он вот-вот высунет язык.
Андрей уселся за стол напротив него и выложил статью из папки.
Корреспондент тут же взмолился:
— Подожди, старик, не то мне жить осталось всего несколько минут — убьет ответственный секретарь за задержку материала для завтрашнего номера. А лучше заходи завтра, побеседуем. Роман, наверное, гениальный принес, старик?
— Да нет, статью, — произнес Андрей, с недоумением наблюдая за работником пера, строчившим буквы на измятом листке бумаги.
— Ну, тогда жди, — не отрываясь от письма, отмахнулся от него корреспондент.
В дверях появился молодой мужчина со взбитым на сторону пышным чубом. Не обращая внимания на посетителя, он недовольно произнес:
— Курочкин, если через десять минуту у машинистки не будет твоего критического материала, то редактор сделает из тебя господина Петухова! Сколько будешь мне голову морочить, Федя? Ни одной критической статьи за целое полугодие не сдал! Неужели у нас в селе все так хорошо? — Взглянув на часы, мужчина добавил: — Тебе осталось жить номальной жизнью ровно восемь минут.
Газетный секретарь повернулся и исчез за дверью.
— Я что ему, с пальца статью за восемь минут высосу! — рыжий парень поднял на Андрея плутоватые глаза.
— Статья есть, — произнес Андрей и протянул парню несколько страниц с текстом.
— Может потом, старик? — засомневался корреспондент. — Видишь, какая гроза нависла над моей несчасмтной головушкой.
— Это критический материал, Федя, — улыбнулся Закруткин. — Как раз то, что тебе надо.
— Ну, давай, старик, гляну, — Федор выхватил статью из рук Андрея и быстро побежал взглядом по бумаге. Немного погодя стало видно, как лицо его разглаживалось в большом удовольствии. Федор поднял голову и посмотрел на Андрея: — Слава тебе господи, что спас меня. Только… того, старик, — лукавые глаза корреспондента забегали, он замялся: — Ты того, старик, не будешь против, если мы будем, так сказать, в соавторстве.
Андрей понял, что под статьей не хватает подписи самого Курочкина, которому позарез нужно было сдать в номер критический материал.
Федор же, стараясь хоть чем-то подтвердить свои слова о необходимости соавторства, принялся выискивать, где бы можно было что-то подправить:
— Вот ты пишешь, старик, «руководитель «ООО» Дыкало Петр Никитович». А ведь можно написать и «Петр Никитович Дыкало», то есть имя и отчество впереди, а потом фамилия, так уважительнее. Согласен, старик? Хотя я понимаю, что к нему, как и ко всему руководству Тишковского «ООО», уважения быть не может, особенно после того, как ознакомишься с таким положением дел в товариществе. ; В возбуждении он потряс статьей над своей головой. ; Это бомба, старик! Я еще покажу им, кто такой Курочкин! Завтра весь район будет говорить с уважением о Курочкине!
— Ставь только свою фамилию, Федя, — произнес Андрей, правильно полагая, что его подпись будет ассоциироваться с отцом, который и знать не знает, что замышляет его сын.
— Благодарю, старик! — корреспондент вскочил со стула. — Сам видишь, редакторский топор уже занесен над моей буйной головушкой. В следующий раз буду рад тебя видеть, старик! — Он сорвался с места и выскочил в открытую дверь. Из коридора послышался его приподнятый возглас:
— Сказал же, что статья будет в срок! Так нет, на горло наступают! Давят творчество на корню.
Андрей не стал дожидаться возвращения Федора Курочкина. Вопрос разрешился как нельзя лучше. Выйдя на улицу, он подумал о ребятах, которые уже должны были быть в Тишках.

                * * *

А в это время в Тишках напротив сельского совета остановилась белая «Газель». Из машины вышли два молодых парня, это были Василий Хмель и Михаил Козюлин. Василий посмотрел на поникший и давно выцветший государственный флаг, прибитый за древко на фронтоне исхудалого крыльца сельского совета. Перевел взгляд на окно, в котором мелькнуло удивленное и несколько испуганное лицо сельского головы Макара Стефановича Авдоткина.
Сельский голова узнал в Хмеле работника районной администрации. За два года его нахождения на должности к нему из района никто ни разу не приезжал, всегда вызывали в район на совещания, чтобы выказать свое неудовольствие его работой. Поэтому при виде работника райгосадминистрации сельского голову охватило глубокое волнение.
В «Газели», нагруженной глобусами, несколькими сваренными из металла чистилками обуви от грязи, ящиком с одноразовыми шприцами и большой коробкой с бисквитным тортом остался Александр Силин с двумя радистами, которые должны были тянуть провод по действующим электрическим опорам к сельскому клубу. Машина, сопровождаемая недоуменным и испуганным взглядом сельского головы, направилась в конец села: оттуда должны были начаться работы по установке рупоров-громкоговорителей. Доставив Силина и монтеров к месту назначения, нанятая друзьями «Газель» должна была вернуться к зданию сельсовета.
Когда Василий и Михаил зашли в кабинет сельского головы, Макар Стефанович уже чинно восседал за столом и, скрывая глубокое волнение, перекладывал бумажки, изображая озабоченность сельскими делами. Кроме стола, в кабинете стояли два старых шатких стула и такой же старый книжный шкаф, за стеклянными дверцами которого стояли в рядок, как в мавзолее, многочисленные материалы канувших в лету съездов КПСС с пятилетками развития народного хозяйства СССР.
На обсыпавшемся потолке виднелись желтоватые разводы от протекающей кровли. На двух давно не крашеных окнах висели занавески в горошек со следами от грязных пальцев. Очевидно, в кабинете не нашлось ничего другого, о что можно было бы вытереть маслянистые пальцы, закусывая салом стопку спиртного или килькой из консервной банки.
Авдоткин был обычный мужчина средних лет: худощавый, с серыми бесцветными глазами, короткими редкими русыми волосами и тонким хрящеватым носом. Несмотря на жару, председатель был одет в серый костюм, который, как обязательный атрибут власти, носил, не снимая ни летом, ни зимой. Из-под костюма, который уже требовал чистки, выглядывал поистершийся ворот старенькой серенькой рубашки в синюю полоску. Жизнь в селе была бедная, поэтому даже эта невзрачная одежда выглядела в убогом кабинете более чем изысканно. Многие односельчане даже завидовали голове, поскольку сами всегда ходили в своей обычной для села униформе: летом ; в дешевых хлопчатобумажных брюках и клечатых ситцевых рубашках, а зимой ; в замасленных, потертых и линялых фуфайках.
— Здравствуйте, Макар Стефанович, — поздоровался с сельским головой Василий Хмель, заметив, как у того задрожали руки. Василий и сам волновался, поскольку действовал без ведома районной государственной администрации. Он понимал, что узнай об этой затее глава райгосадминистрации Эдуард Дмитриевич Сыпачев, который славился крутым нравом, ему явно не удержаться на месте инструктора в спорткомитете. Но их рискованное мероприятие было ему по душе, поэтому он сознательно шел на риск, доверившись своему умному другу Андрею Закруткину.
Василий, сдерживая волнение и перебарывая овладевшую им робость, подошел к столу и протянул руку сельскому голове, как давнему знакомому.
Авдоткин, у которого от волнения выступили капли пота на лбу и лице, поспешно вскочил со стула и с подобострастной улыбкой стал пожимать протянутую ему руку. Он не знал, зачем приехал к нему этот районный товарищ, но за два года нахождения у власти уже кое-что изучил из «кодекса» общения со своенравным районным начальством.
— С чем пожаловали-с? — кротко улыбаясь, спросил голова, напряженно ощупывая взглядом стройного Хмеля и богатыря Козюлина, которого видел в первый раз. Ребята были молодые, но сразу не узнаешь, кто перед тобой находится: все начальники из района были для него на одно лицо.
— Вы не волнуйтесь, Макар Стефанович, — постарался успокоить его Хмель. — Я вам спонсора хорошего привез, Макар Стефанович. Знаю, что в сельском совете казна пустая, так как общество с ограниченной ответственностью, которое возглавляет товарищ Дыкало, ничего в сельский совет не отчисляет. Не тот теперь пошел рабочий класс, который раньше поднимал село. Теперь горожане, как вороны, налетают в село только для того, чтобы обобрать подчистую, что осталось от прежних колхозов. Горожанам опять лафа: семьдесят пять лет они жили и развивались за счет колхозов, а теперь доскребают из села то, что недобрали продотряды во время продразверсток.
— Да-да! — согласился Авдоткин, пытаясь вспомнить, какие продразверстки были в Тишках, но так и не вспомнил, так как давно это было. А вот то, что раньше стакан молока стоил дешевле стакана газированной воды, он знал хорошо. Как и то, что начальству и раньше, и теперь лучше было не перечить. Взволнованный голова принялся трясти руку начальника из райадминистрации и раболепно улыбался ему.
Рука Авдоткина была потная и горячая. Хмель еле вырвал свою руку из его жарких объятий.
— Садитесь, Марк Стефанович, сказал он Авдоткину и показал рукой на стул — безвозмездную помощь решил оказать селу спонсор Михаил Иванович Козюлин, приехавший с севера. — Он представил сельскому голове Михаила.
Михаилу Козюлину впервые в жизни пришлось побывать в кабинете начальника и здороваться с ним за руку.  Но, несмотря на это, он был абсолютно спокоен и даже безучастен, не принимая все происходящее всерьз. Ну, кто бы мог вот так, как они, приехать в незнакомое село и начать выборы нового председателя «ООО»? Он-то и согласился на всю эту затею только потому, что верил своему другу «философу» Андрею. К тому же не хотел подвергаться обвинению от друзей в трусости и жадности. Теперь без всякого стеснения он уселся на один из двух шатких стульев, стоявших у окна, и, похлопал ладонью по второму, предлагая то же сделать и Хмелю, стоявшему у стола.
— Садись, Быстрый, в ногах правды нет.
Хмель укоризненно, но так, чтобы не заметил сельский голова, посмотрел на друга и тут же сообщил все еще робеющему Авдоткину о том, что Михаил Иванович Козюлин намеревается сегодня же вручить подарки батюшке в церкви, директору в школе и акушеру фельдшерско-акушерского пункта.
Авдоткин, широко открыв глаза, смотрел на нежданных гостей, будучи не в состоянии вникнуть в то, что происходит и что от него требуется.
— Макар Стефанович, вы не возражаете? — спросил Хмель, с опаской посматривая на Михаила, как бы тот не ввернул еще какую-нибудь нелепость.
Авдоткин обалдело смотрел на представителя райгосадминистрации. Все было настолько неожиданным, что он не знал, как реагировать. Из села всегда тянули, а тут сами приехали с подарками. Было чему удивляться.
Но представитель администрации не дал ему расслабиться.
— Макар Стефанович, позвоните в церковь. Скажите, что мы с вами направляемся к ним.
— Какой в церковь! — пришел в себя Авдоткин. — Туда и проводов телефонных нет.Смущение появилось на его лице, которое тут же сменилось еще большим удивлением. Насколько он помнил, никто и никогда из властей не интересовался церковью, а тут еще и с подарками прибыли. Смущаясь в очередной раз, стал пояснять:; Сельсоветовский телефон и тот только через день звонит, а в церкви его никогда не было. Власти знают, что Господь Бог и без звонков обо всем ведает.
— Если так, то поедем в церковь, — сказал Хмель и повернул голову к окну, за которым будто по мановению волшебной палочки появилась белая «Газель».
— Но… — произнес сельский голова, смутившись и окончательно растерявшись.
— У спонсора Михаила Ивановича время расписано по минутам, — предупредил Хмель.
— Батюшка… того, — вымолвил оробевший сельский голова.
— Болеет? — участливо спросил Хмель.
— Нет…
— Пьяный? — допытывался Козюлин.
— Да вы что, Господь с вами, — всполошился голова. — Сенокос сейчас! Кто же пьет в эту страдную пору?
— Батюшка сено косит? — с недоверием спросил Козюлин.
— А как же! У него коровка есть, вот и заготавливает сенцо. В селе без коровки нельзя, — пояснял Авдоткин. — Коровка и по нынешним временам кормилица — это и молочко, и маслице, и сырок, и сметанка, и приплод новый. Селяне, может, потому и не вымерли с голоду до сих пор, что коровки их поддерживают. Помню, в одно время стали забирать коров у колхозников — то-то горе было в каждой семье.
— А он бы того, — улыбнулся Козюлин, — бабок тех, которые в церковь ходят, заставил косить.
Авдоткин даже приоткрыл рот от такого заявления и перевел недоумевающий взгляд на представителя администрации, который натужно делал вид, что смеется шутке спонсора. Хмель опустился на стул радом с Козюлиным, намереваясь толкнуть его локтем, чтобы не болтал лишнего, но под пристальным и недоумевающим взглядом сельского головы не мог сделать этого, так как это выглядело бы неуважительно к спонсору. А спонсорами, как известно, не разбрасываются. Их встречают подобострастно, а провожают еще подобострастнее. Хмель, с усилием скрывая недовольство, через силу кривил лицо, улыбаясь шутке «спонсора».
Авдоткин вслед за ним и сам изобразил на лице подобие улыбки.
Козюлин, воодушевленный одобрением его шутки, продолжил:
— Вот была бы потеха, если бы бабки в черных длинных юбках и таких же черных платках косили траву для коровы попа!
Хмель, обеспокоенный тем, что друга явно несет не в ту сторону, поспешно спросил у сельского головы:
— А где батюшка косит сено?
— В Волчьем Яру. Там травка хорошая, с чабрецом. Молочко пахучее и сладкое от нее. Отец Владимир только к вечеру будет дома. Он там с дочкой, — пояснил Авдоткин. — Матушка умерла в прошлом году.
— Нас это не устраивает, — сокрушался Хмель. — На это дело у нас только один день. Поэтому сейчас в школу, потом в ФАП, а после поедем в Волчий Яр.
Не дожидаясь согласия сельского головы, он поднялся и скомандовал:
; В школу!
Сельский голова торопливо последовал за работником райгосадминистрации и спонсором.
В сельской школе во время летних каникул шел ремонт, как водится испокон веков, силами самих учителей.
— А директор где? — спросил сельский голова у одной из женщин, держа перед собой огромный глобус. Его распирала гордость, что теперь не только в школе, но и во всем селе узнают, что это он, сельский голова Авдоткин, заботясь о подрастающем поколении, привел в школу спонсоров со столь щедрыми подарками.
Женщина повернулась к нему и, узнав за глобусом сельскую власть, приветливо улыбнулась.
— Здравствуйте, Макар Стефанович! Павел Николаевич окна красят в том классе, — она показала рукой, испачканной алебастром, в сторону ближайшей открытой двери.
Директор был молодой, на вид ему было лет двадцать пять. В одной руке он держал банку с краской, а в другой полуистершуяся кисть. Директор сильно удивился, увидев внезапно нагрянувшего сельского голову и стоявших за ним людей с глобусами. Но, справившись с собой, приветливо заулыбался неожиданным гостям.
— Никак в школу пожаловали, Макар Стефанович?
— Спонсоров тебе привел, Павел Николаевич! — с гордостью сообщил сельский голова, не обращая внимания на скрытую иронию в словах директора.
— Рады этому безмерно, — произнес директор, остановив свой взгляд на глобусах. — Кто же такой щедрый?
— Вот наш благодетель! — сельский голова качнул глобусом в сторону Михаила Козюлина, который был на голову выше директора. — Одиннадцать глобусов привезли, — сообщил голова. — Теперь у вас в каждом классе будет по одному. Чудо какое — покрутил, и тут тебе Америка!
— Спасибо вам, Макар Стефанович!
Директор действительно был рад подаркам. Он вместе с коллективом учителей варился в собственном соку, ни от кого ничего не получая, кроме многочисленных циркуляров из министерства и районного отдела образования.
Он тут же собрал учителей в своем кабинете и почти торжественно стал благодарить Михаила Ивановича Козюлина, а с ним и представителя районной государственной администрации Василия Кондратьевича Хмеля, а также сельского голову за подарки и за то, что в стране все же начинают вспоминать о школе. Присутствующие в знак согласия кивали головами и приветливо улыбались гостям.
Появление молодого водителя «Газели» с огромным шоколадным тортом произвело среди учителей настоящий фурор.
— Нам бы еще красочки для ремонта, — пользуясь, случаем обратился директор к высокому богатырю-спонсору, который приветливо улыбался всем, моргая длинными белесыми ресницами. — Хотя бы банок с десять. — Голос директора звучал просительно, при этом вид его был жалким, словно он стоял и просил на церковной паперти, при этом его приятное молодое лицо выглядело смиренным, будто у церковного послушника. Он сказал: — В этом году районо не выделило ни копейки на ремонт школы. Нет, видно, у государства денег. Но мы понимаем, что у государства и других важных дел невпроворот.
— И в прошлом году ничего не дали, — обреченно и в то же время осуждающе произнес кто-то из учителей.
— Всегда так было, — сказал еще кто-то. — Сколько помню, своими силами всегда ремонт в школе и классах делали.
— Насчет краски решим, — пообещал Хмель, который даже вспотел от сознания того, что давно превысил свои служебные полномочия. Узнает о его самодеятельности Сыпачев, как пить дать, выгонит из райспорткомитета и не даст нигде в районе на работу устроиться. Так уже не раз было с неугодными служащими Веселовской райгосадминистрации. Он посмотрел на Козюлина, который должен был поддержать его.
Михаил же, не вникая в беды учителей, хотел быстрее закончить эту тягомотную процедуру и приступить к чаепитию с тортом.
Сельский голова, склонив голову, топтался на месте. Ему, как представителю власти, было стыдно, что учителя были брошены один на один с проблемами в деле воспитания подрастающего поколения. В стране из уст министра образования как и прежде звучал старый лозунг: «Все детям!». А на деле была печальная действительность: каждый министр, приходя к власти, начинал новую реформу образования.
Хмель же, видя, что встреча с просвещенцами разворачивалась, как и предполагал Философ, в благоприятную для них сторону, пересилил внутренний страх перед грозным Сыпачевым. Воодушевленный радостным приемом учителей, как истинный дипломат, он, стараясь привлечь сельского голову на свою сторону, произнес:
— Макар Стефанович с болью говорил нам о том, что положение в школе сложное, а от товарищества, которым управляет ныне Петр Никифорович Дыкало, помощи никакой.
— Он в школу даже дороги не знает! — в один голос, как учащиеся на уроке, заговорили учителя. — Только о своих доходах думает да водку пьет. Совести у него нет!
— Мы знаем об этом, — с видимым для учителей неодобрением произнес Хмель. — Вот я и подумал, а не просить ли мне Михаила Ивановича оказать материальную помощь и товариществу, которое возглавляет уважаемый Петр Никифорович Дыкало.
— Какой он «уважаемый»! — дружно воскликнули учителя. — Заберет себе ту помощь! Знаем мы его не один год!
— Нам бы хорошего хозяина в товарищество, чтобы школе помогал!
— И о людях думал!
Хмель повернул голову к Козюлину, надеясь на его поддержку в этом разговоре, но заметил, что тот задумчиво смотрел в окно и шевелил своими полными губами. Василий, взглянув в окно, увидел, как через сельскую дорогу переходило стадо упитанных домашних гусей, которых, похоже, Михаил считал про себя. Василий, внутренне злясь на равнодушие друга, не нашел ничего лучше, как заявить:
— Михаил Иванович, как практичный человек, уже подсчитывает, во что ему обойдется помощь товариществу.
— Нам бы такого в товарищество! — поощрил Козюлина кто-то из учителей.
— Избрать его председателем! — поддержали важное предложение сразу несколько учителей.
Василий, уловив момент, пока учительские страсти не остыли, тут же обратился к сельскому голове, который заметно приосанился от похвалы районным руководителем.
— А как вы, Макар Стефанович, смотрите на предложение педагогического коллектива?
— Да я, того… — не зная, что сказать, промямлил сельский голова.
— Он всегда у нас такой, — невесело рассмеялись учителя. — Как скажут сверху, так Макар Стефанович и будут делать!
Авдоткин, словно пойманный на чем-то предосудительном, усиленно моргал глазами, беспомощно глядя на смеющихся учителей.
Василий и тут быстро сориентировался и воспользовался ситуацией.
— Ну, если так, то поможем и сельскому голове, — доверительно произнес он, решив не останавливаться и сознавая, что переступает все рамки дозволенности. — Мне кажется, для прозрачности деятельности местного товарищества и лично его председателя, товарища Дыкало, мы с помощью спонсора Михаила Ивановича Козюлина организуем в селе радиоузел, который будет освещать все сельские новости, а также передавать отчеты о работе правления товарищества. Это будет надежная связь сельского головы с массами. Макар Стефанович всегда сможет посоветоваться с народом по поводу важных вопросов школы и села. Как вы думаете, товарищи учителя? ; Василий смотрел на учителей авангард отечественной интеллигенции, ожидая от них поддержки. И не ошибся.
— А чего, предложение хорошее, — дал положительную оценку интересному предложению районных властей директор школы. При этом он надеялся, что по местному радио можно будет обращаться к родителям учащихся с предложением оказать помощь школе как в ремонте, так и в воспитании школьников.
— Макар Стефанович, а вы как на это дело смотрите? — обратился Хмель к растерявшемуся сельскому голове, понимая, что от его согласия зависит судьба радиоузла, который Быстрый уже начал делать без чьего-либо на то согласия.
Авдоткину некуда было деваться под требовательным взглядом десятков учительских глаз. Поэтому он прокашлялся, прочищая горло, и произнес:
— Ну, если люди говорят... Мы ведь того… ; дальше он и не знал, что сказать.
Учителя сразу же неодобрительно отреагировали на это:
— И тут Макар Стефанович, как всегда, обтекаемо выразился, ну чисто как в конце восьмидесятых прошлого века бывший президент СССР Горбачев.
— Тот за всю жизнь прямо ничего не говорил, а все вокруг да около.
— Люди-то не ведали, где им лучше жить — при социализме или капитализме, а слушали его, как он вворачивал то «перестройку», то «гласность», то «консенсус».
— Верили вождям, потому и пошло все наперекосяк. Теперь капитализм взял мертвой хваткой всех за горло. Не вырваться нам.
— Это Макар Стефанович выразился для «консенсусу», — произнес молодой учитель литературы, глаза которого горели задорным огнем. Учителя засмеялись, услышав любимое выражение Горбачева, который часто произносил это загадочное для народа слово.
Хмель видел, как трудно дается сельскому голове решение по радиоузлу.
— А платить кто будет за работу того узла? — будто проснулся сельский голова. — Там же надобно работника держать, а денег в сельсовете нет.
— Спонсоры будут держать — кто же еще! — Хором подсказали учителя непонятливому сельскому голове, сами при этом с восхищением поглядывая на огромного и привлекательного спонсора, который, будто только сошел с красочных картинок, изображавших былинных богатырей.
Михаил, не обращая внимания на восторженные взгляды, не знал, как вести себя среди учителей, которые воспринимали его молчание как скромность, что нередко сопутствует неординарности ума.
Директор, глядя на учителей, любовавшихся спонсором, и сам, проникаясь к нему симпатией, сказал:
— Макар Стефанович выделит под радиоузел комнатенку в клубе. Все равно он уже несколько лет на замке.
— Правильно! — подхватили учителя. — Мы хоть и в селе живем, но тоже люди.
— Ну, если так, то чего бы и нет, — согласился со всеми сельский голова.
Для Хмеля это согласие, прозвучавшее из уст сельского головы, было победой в важнейшем деле, порученном ему Философом. Про себя же он со вчерашнего дня решил, что если дело с товариществом выгорит, то он сразу перейдет на новую работу, предложенную гениальным другом. Знал, что Андрюха не обидит. Теперь, окрыленный успехом, он чувствовал, что в результате поддержки учителей стал меньше волноваться и думать о грозном и быстром на расправу Эдуарде Сыпачеве.
Михаил, несмотря на свою отрешенность, все же понял о согласии сельского головы выделить комнату в клубе под радиоузел и почувствовал к этому делу свой интерес.
— Мы того, — глубокомысленно изрек он, — как станем руководить, так сразу дискотеку в клубе организуем. И баньку сделаем в селе, как у нас на Ямалке.
— Дело говорит спонсор! — тут же зашумели учителя. — Детям некуда в Тишках пойти и развлечься. Как старики, зимой по хатам сидят, а летом по людским огородам бахчу воруют. А банька ; давняя мечта селян, которые не только горячей, но и холодной воды отродясь в кранах не видели! За годы советской власти село так и не догнало город, может теперь с Божьей и спонсорской помощью это благо в селе появится. Сколько еще в тазиках, как в средние века, мыться!?
Михаил поглядывал на учителей и простовато улыбался, радуясь тому, что так удачно сказал о дискотеке и бане. Его детская улыбка очень импонировала людям, истосковавшимся по благам цивилизации.
Расставались с учителями на приятной ноте.
— За вас будем голосовать, — с энтузиазмом говорили учителя, — и всем родителям в селе скажем, чтобы избирали нового председателя в лице Михаила Ивановича.
Хмель был уверен, что об этом важном разговоре сегодня будут знать все жители в Тишках даже без радиоузла, который уже создавался.
Фельдшерско-акушерский пункт был совсем рядом, и поэтому некоторые учителя, в том числе и директор школы, присоединились к делегации, направившейся туда с подарками.
— Спасибо за подарки! — с волнением говорила пожилая фельдшерица ФАПа, заинтересованно поглядывая на удобную чистилку, устанавливаемую директором школы у входных дверей, и благоговейно принимая сотню шприцов. — Дождались мы все же, что теперь и у нас есть одноразовые шприцы. А то дожили до того, что и укол нечем сделать. На днях пришел механизатор с нарывом на руке. Вроде бы простое дело, а я помочь ничем не смогла. Шприцов-то не было, чтобы сыворотку противостолбнячную ввести. Направила в районную больницу. Он же поехал туда только спустя несколько дней, так как добираться было нечем. Вчера узнаю — у бедняги заражение крови. Гангрена. Теперь всю руку могут отрезать. Вот так, — в ее голосе звучала неприкрытая боль. ; И за чистилку отдельное спасибо. Много раз просила Макара Стефановича посодействовать о ней перед правлением товарищества, но! Теперь людям в непогоду будет о что обувь чистить. Всем буду говорить, что спонсоры для ФАПа сделали! — заключила, расчувствовавшись, фельдшерица. — Скажите, как вас величать? — обратилась она к Козюлину. — Я за вас свечку в нашей церкви поставлю.
— Бурун, — застеснявшись такой чести, сконфуженно произнес Михаил.
— А отчество?
— Я не привык, чтобы меня по отчеству называли, — высказал чистую правду покрасневший от внимания к своей особе Михаил.
— Вот вам скромность человека, заботящегося о других людях, — Хмель на ходу превращал оплошность друга в поощрительное достоинство.
— Дела украшают человека, а не слова, — соглашались люди. — Скромный-то какой!
— Нам бы такого руководителя в товарищество, — снова подняли насущный вопрос тишковцы, разчувствованные щедростью и скромностью спонсора, которого видели в первый раз.
— Ну, что ж, раз так остро стоит вопрос о перевыборах председателя и всего правления местного товарищества, обсудим и это, — подхватил Хмель пожелание присутствовавшего народа. Он был уверен в том, что вопрос о согласии людей на перевыборы руководства местного товарищества, поставленный Философом, был им почти решен. Из плана, разработанного Закруткиным по завладению умами тишковцев, оставался только священник местного храма Божьего отец Владимир.
Солнце только скатилось с зенита, когда белая «Газель» появилась в глубоком Яру.
Хмель, покачиваясь на переднем сиденье машины, прятал улыбку, вспоминая, с каким напряжением принимал Авдоткин решение насчет радиоузла. Он пришел к неутешительному выводу, что если б даже этот нерешительный и безынициативный сельский голова не появлялся на работе целый год, то в селе ничего не изменилось бы.
Отец Владимир, несмотря на небольшой росток и тщедушное тело, был заметен еще издали, поскольку был одет в черную сутану, так как в соответствии с религиозными канонами не мог обнажать своего тела даже по пояс. Он размеренно махал косой. Невдалеке от него привлекательная белолицая девушка сгребала высохшее сено в валки, а затем сносила в копенки.
— Ого, какой лан выбузовал батюшка! — не сдержал завистливого восхищения Авдоткин.
— И молодица какая-то с попом, — хохотнул Козюлин. — А говорили, будто священники пост во всем соблюдают, — он опять засмеялся. — Видно губа не дура у попика.
Хмель, сидевший рядом, укоризненно взглянул на друга, а затем с досадой толкнул его локтем в бок и шикнул, но так, чтобы ничего не заметил Авдоткин, покачивающийся рядом на мягком сиденье.
— То дочка батюшки, а не молодица, — сообщил Авдоткин. — Отец Владимир, хоть и молодой по возрасту человек, но степенный. Матушка гостеприимная хозяйка была. Когда бы ни зашел к ним в гости или по делу, всегда наливала чарочку «Кагора». Иногда и в карты играли.
— И кто же в дураках оставался? — захихикал Михаил, толкая локтем Хмеля, недовольного шутками простоватого друга.
Авдоткин не ответил, поскольку матушка всякий раз обыгрывала его.
Отец Владимир, узрев подъезжавшую машину, бережно положил косу на скошенную траву и провел натруженной ладонью по потному лбу.
— Гостей привез к тебе, батюшка, — проговорил Авдоткин, приближаясь к священнику. — Спонсоры в село прибыли. Желают церкви подарок сделать. Мы уже в школе и фельдшерско-акушерском пункте побывали. Люди остались весьма довольными визитом спонсора Михаила Ивановича Козюлина, — он указал на ладного здорового парня, который с восхищением разглядывал дочь священника.
— Всякое благое дело от нашего Господа Бога, — перекрестился батюшка. Это был невысокий мужчина с усами и русой бородкой. Взгляд его узко посаженных голубоватых глаз был смиренен и добр.
Михаил впервые видел перед собой живого священника. Вернее, раньше он уже видел одного, посещая на Ямале ненецкое стойбище, но то был шаман, одетый в волчью шкуру с черепом, а его голова была украшена рогами оленя. Теперь же перед ним был живой православный священнослужитель. И хотя Михаил не видел никакой разницы между любыми религиями, он все же с интересом всматривался в живого «попа». Затем его взгляд, как магнитом, притянулся к подходившей к ним обворожительной девушке, которая, гордо приосанившись, несла на плече легкие деревянные грабли. Черный платок съехал с ее головы, обнажая блестевшие на солнце золотистые волосы. Михаил заметил, что она, окинув гостей лучистым взглядом, остановила его на нем. Сердце парня в волнении гулко ударилось в могучей груди. Свет голубых глаз вместе с широкой улыбкой осветили его довольно привлекательное лицо.
Василий Хмель не испытывал перед священнослужителем никаких эмоций. Для него главным было задобрить батюшку, чтобы с его помощью по селу разнеслась молва о щедрости спонсора Михаила Козюлина. Он молча выждал, пока Авдоткин представил их батюшке, и только после этого дипломатично произнес:
— Бог в помощь, владыка.
На что священнослужитель серьезно ответил:
— Молод я годами, да и далек еще по сану от такой Господней чести, как быть владыкой.
— Будете! — вмешался Михаил, при этом не отрывал взгляда от лица скромной девушки. По виду ей было лет девятнадцать-двадцать.
— Пути Господни неисповедимы, — ответил на его слова батюшка, осенил себя крестным знаменем, затем перекрестил гостей. — Чем обязаный такой чести? — Он окинул взглядом вспотевшего в костюме сельского голову, иронично смотревшего на него Хмеля и богатыря-спонсора, завороженно смотревшего на его дочь.
Василий Хмель взял инициативу на себя:
 — Наш спонсор, Михаил Иванович Козюлин, –– решил преподнести вашей церкви в дар десять килограммов воска для свечей и чистилку обуви от грязи. Кроме того, Михаил Иванович преподносит весьма существенное денежное пожертвование церкви на дела Господние.
Отец Владимир после слов о существенном денежном пожертвовании, выраженном суммой в сто долларов, одобрительно кивнул головой и произнес:
— Только в бескорыстной вере в Господа нашего и доброте своей человек сможет черпать новые силы для добрых деяний земных. Премного вам благодарны за подарки и денежный вклад в дела церкви нашей православной.
Батюшка поклонился Михаилу, который от удивления даже приоткрыл рот, так как ему никто и никогда не кланялся. Парню стало приятно от собственной значимости, он приосанился, заулыбался и произнес:
— Мы и молочка привезли вам из-под «бешеной коровки».
Бурун имел в виду несколько бутылок водки и «Кагора», упакованных в бумажный ящик вместе с хлебом, колбасой, свежими помидорами, огурцами и несколькими банками рыбных консервов. Все это предназначалось по плану Андрея Закруткина для торжественного обеда, связанного с завершением удачной сделки в Тишках. А так как время было уже обеднее, Михаил с надеждой посмотрел на Хмеля, от которого зависело принятие решения, где и когда употребить имеющиеся запасы.
— А чего, — вместо Хмеля ответил встрепенувшийся от слов Козюлина сельский голова, почувствовавший, как у него при упоминании о еде начало подсасывать под лопаткой. — Перекусить на природе милое дело. ; Он втянул в себя чистый воздух, настоянный на запахах чабреца, мяты, душицы, девясила, ромашки, волошек, полыни и других душистых полевых трав, и с воодушевлением сказал: — Благодать-то, какая! Какой город может сравниться с такой красотой! Тут бы санатории строить, какой доход был бы!
— Все мы дети природы, — смиренно произнес отец Владимир. — Всевышний создал природу вместе с человеком, и от человека зависит, какой ей быть. Порой гневается природа на неразумные поступки человека, не проявляющего к ней должного уважения. Потому и насылает Господь на землю то цунами, то ураганы, то из-за непростительных прегрешений людских извержениями подземными стирает с лона земного целые города. Греховен, неразумен и неоправданно жестокий бывает человек. В Библии сказано, что и сам Господь не единожды скорбью проникся к тому, что сотворил человека.
— Пусть Бог скорбит, а мы перехватим в свое удовольствие на природе! — беззаботно отвечал Михаил, направляясь к «Газели» за спиртным и другими припасами, не дождавшись утвердительного кивка Хмеля.
Авдоткин и батюшка посмотрели ему вслед. При этом на лице Авдоткина отразилось полное согласие со щедрым спонсором.
Батюшка чувствовал некоторое стеснение, хотя и он понимал, что уже подошла пора к обеду.
Девушка, проведя тыльной стороной ладони по спрятанному под косынкой чистому и белому лбу, тихо и смиренно молвила:
— Вы кушайте, а я пойду сено догребать. Оно высохло-то уже.
Она, было, повернулась идти, но Михаил, вынырнув из салона «Газели» с объемным ящиком в руках, тут же преградил ей дорогу огромной фигурой. Возвышаясь над девушкой на целых две головы, он виновато улыбнулся и просительно говорил:
— Оставайтесь. Все должны кушать, как обед подошел. У нас на севере в бригаде это неписаный закон. К тому же радио дождей не обещает.
Девушка нерешительно взглянула на отца. Тот же, глядя то на нее, то на великана, не знал, что и сказать.
Выручил всех Макар Стефанович Авдоткин:
— Оставайся, Танечка. Работа успеется. Я свое сено, что в огородах, еще и не начинал косить. Отец Владимир вон уже, какой лан выбузовал.
— День год кормит, Макар Стефанович, — скромно вставил служитель церкви, поглядывая на небо, где не было ни одного облачка. Только ясное солнышко господствовало на небосклоне от зенита до скрытого маревом горизонта.
Водитель «Газели» услужливо расстелил рядом со скошенными рядками душистой травы чистое покрывало, взял ящик из рук Михаила, просительно смотревшего на Танечку, и принялся выкладывать продукты и спиртное на импровизированную скатерть.
Для присутствующих все выглядело как большое уважение к ним со стороны богатого спонсора. Тем более, что, по правилам, это тишковцы должны были угощать столь важных гостей.
Авдоткин даже воскликнул от давно не виданного обилия съестного и спиртного:
— Да здесь продуктов на целую бригаду, –– предвкушая прекрасный обед на природе, да еще с магарычом, он потер ладони. –– И для тебя, Танечка, винцо некрепленое есть. А для нас с батюшкой кое-что покрепче, — узрев водку, произнес он и посмотрел на безоблачное небо, словно размышляя, успеют ли они до вечера управиться с таким обилием всего.
— Пива мало захватили! — сокрушался Михаил. — Мы на севере каждый день по вечерам после работы его пили. Привык к нему, а тут как назло только с десяток бутылок взяли.
— Жарко очень, не рекомендуется мешать пиво и водку, — заметил Хмель, беспокоясь, как бы его друг не учудил еще чего-нибудь. Достаточно и того, что Бурун сам ползал на коленях, раскладывая для всех закуску, будто и не был важным спонсором. Хмель понимал, что у Михаила не было начальственной жилки, он не мог достойно руководить и четко придерживаться выдуманной Андреем легенды. Он до сих пор не мог понять, почему Философ остановил свой выбор именно на Буруне, определив его на должность председателя товарищества. Но знал, если друг так решил, значит, это в интересах их же дела. А дело было не только заманчиво, но и интересное в своем разрешении. Где и когда было видано, чтобы молодые парни по собственному желанию и без чьего бы то ни было разрешения и одобрения, смогли без насилия забрать власть у маститых дельцов и возглавить серьезный трудовой коллектив, каким было Тишковское товарищество. За годы дружбы и общения с Андреем Закруткиным он не раз убеждался в том, что не всегда сразу мог понять и оценить сложные задумки друга, открывающие блестящие перспективы.
Михаил же вообще не вдавался в суть того, что решил Андрей. Раз решил — значит так надо. На то он и Философ, самый умный среди них. К тому же академию окончил. Это тебе не рычаги тракторные дергать. Раскладывая продукты, он не думал о высоких идеях и целях. Его сейчас больше интересовали природа, понравившаяся ему девушка, еда и пиво. Поглядывая снизу вверх на Татьяну, он сказал:
— Если сначала пить пиво, а не водку или самогон, то ерша или медведя никакого не будет. Мы, бывало, на Ямалке…
Но рассказать, как они всей бригадой мешали «ерша» он так и не успел, ибо Василий перебил его:
— Михаил Иванович, может, мы действительно будем без пива? Жара ведь.
— Как это? — Козюлин с недоумением посмотрел на друга. -–- Танюшке мы нальем вина, а нам пойдет и водочка. — Он посмотрел на Авдоткина и отца Владимира
— Только немного, жарковато, — в который раз вытер пот со лба отец Владимир.
— Снимайте свою верхнюю одежду и присаживайтесь, — советовал ему Михаил. — А сколько выпить можно, застолье покажет. При хорошей закуске можно не бояться, что опьянеешь.
Священник и его дочь промолчали — что они могли сказать таким щедрым и простым в обхождении гостям?
Первую рюмку пили, как водится, за тишковцев, вторую ; за гостей, третью ; за женщин. Михаил, возвышаясь над всеми и с восхищением глядя на Татьяну, щедро налил в ее рюмку вина по самые края и произнес:
— Таня, за вас. Если выпьете до дна, я лично буду помогать вам, грести сено, а Быстрый будет косить с отцом Владимиром.
— Спасибо, — ответила девушка, заметив, как улыбнулся представитель районной администрации, — мы сами управимся. К тому же вам, богатому человеку, непривычно это будет делать, да и не к лицу.
— Мы люди простые, ; продолжал Михаил, — что за скрепер сесть, что за бульдозер, что за тягач — нам без разницы, лишь бы работа была и платили за нее хорошо.
Татьяна с интересом поглядывала на здорового белолицего парня, который был так обходителен и прост, проникаясь к нему все большей симпатией.
Василий же, стараясь держать ситуацию под контролем, разливал мужчинам водку, стараясь себе и Михаилу наливать как можно меньше и реже, а Авдоткину и отцу Владимиру ; полнее в рюмку и чаще. При этом он не выпускал из виду и самого Михаила, который, разморившись от спиртного, стал рассказывать Татьяне о своей работе на далеком севере. Парня явно несло не в ту сторону. Хорошо, что Авдоткин и отец Владимир, не слушая его, вовсю обсуждали дела государственные, бедственное положение народа и непомерное обогащение кучки «негодяев», как смело выразился подвыпивший Авдоткин. Но тут же, испугавшись своей прямолинейности, в страхе взглянул на представителя районной администрации. Не заметив на лице Василия никаких изменений, он успокоился.
Василий же попытался отвлечь друга от начатой им опасной для них темы, притронувшись к его руке, попросил:
— Михаил Иванович, скажите тост.
Отец Владимир, вспотев от жары и спиртного, уступая настойчивым уговорам Василия и Авдоткина, снял с головы клобук и положил его рядом на скошенную траву. Он со всем вниманием слушал Авдоткина, которому, как тот говорил, надоела безалаберность нынешних хозяев Тишковского «ООО», которое не вносило в сельскую казну ни копейки. Голова говорил и о том, что люди в селе недовольны правлением Дыкало и кое-кто уже требует проведения перевыборов руководства в Тишковском товариществе.
— Чем вам, батюшка, не новые хозяева «ООО», — говорил подвыпивший сельский голова, указывая на Михаила и Василия. — Вежливые, обходительные, молодые, богатые. Кроме подарков для школы и ФАПа, еще и радиоузел в селе делают. И все это с согласия самого Сыпачева, как я понимаю. Посудите, батюшка, какое это благо: нужно будет сообщение до людей донести, а оно уже тут же прямо из радиоузла и в их домах. А там, глядишь, и детский садик откроют. Сколько молодых мам в Тишках об этом просят! Может, еще и газопровод, и водопровод по селу проведем. Сказкой станет жизнь в Тишках.
    — Богоугодные дела говорите, Макар Стефанович, — отвечал отец Владимир, думая о том, как прекрасно было бы иметь в своем доме газовое отопление, холодную и горячую воду. Охмелевший от водки и жары, он мечтал о городских удобствах и смотрел затуманенными глазами на то, как вежливый и предупредительный представитель района разливал из вместительной бутылки в их стопки спиртное.   Михаил же, отвлеченный Хмелем, сначала не понял, что от него требуется. Ему больше нравилось общаться с очаровательной симпатичной девушкой, он даже взял ее за руку.
— Скажите тост, Михаил Иванович, — настойчиво повторил Хмель, дергая влюбленного друга за полу рубашки.
Михаил не был мастером произносить тосты и потому непонимающе посмотрел на друга.
— Скажите тост, скажите! — вторил Авдоткин, надеясь, что спонсор может расщедриться еще на что-нибудь.
Михаил взглянул на него, затем на чудесную девушку, которая восторженно смотрела на него, махнул рукой. Подняв наполненную до краев стопку, он сказал:
— Я не мастак говорить, но скажу прямо: самый умный среди нас четверых — это Философ, то есть наш Андрюха. Он и придумал все это с приватиз…
Василий побледнел и поспешно схватил Михаила за руку, в которой тот держал наполненную стопку. Спиртное пролилось.
— Где пьют — там и льют, — тут же скаламбурил Михаил, потянувшись губами к обворожительной Татьяне.
— Михаил Иванович, — дернул друга за руку Василий, — скажите лучше о том, как можно улучшить быт в таком красивом селе, как Тишки?
— Как Философ скажет, так и сделаем, — быстро нашелся Козюлин.
Никто из присутствующих не стал вникать в то, кто такой «философ», так как  всем нравилась щедрость спонсора.
Михаил же, икнув, продолжил речь:
— Я на севере заработал столько, что могу купить авто…
Хмель, стремясь спасти все более усугубляющееся положение, снова вмешался:
— Михаил Иванович, мы знаем о вашем несметном богатстве. Скажите, — он посмотрел на тихо сопевшего священника, — можно ли газифицировать Тишки и провести здесь водопровод?
Отец Владимир, услышав вожделенные слова, поднял голову и, приоткрыв рот, восхищенно посмотрел на представителя района и богатыря-спонсора, возвышавшегося над ним.
Услышав о газопроводе и водопроводе, Татьяна перекрестилась к тому, чтобы это сбылось, а простоватый спонсор стал выглядеть в ее глазах еще краше. Она с радостью подумала о том, что ей больше не придется греть воду в большой кастрюле на плите.
— Если Философ скажет, то я и за рычаги траншеекопателя под газопровод и водопровод сяду, — заплетающимся языком ответил спонсор.
— Премного благодарны мы вам за такое усердие в богоугодных делах, — одобрил многообещающее решение отец Владимир. — Большой щедрости вы человек.
Михаил хотел сказать что-то еще, но Василий, спасая положение, передал слово Авдоткину.
Сельский голова, захмелевший от спиртного и солнечного тепла, был польщен предоставленным ему правом, произнести тост.
— Тут и говорить нечего, — с воодушевлением сказал он. — После того, что мы услышали из уст Михаила Ивановича, сердца наши радостью облились, — он обнял за плечи дремавшего батюшку. — Вижу, глубоко проникся Михаил Иванович нашими заботами. Может, с его помощью сделаем еще и тротуар возле сельсовета, как в городе. Пусть тишковцы смотрят и радуются жизни.
— И до церкви надобно бы тротуарчик протянуть, — поднял голову полусонный батюшка. — Чтоб прихожане не по грязи в церковь шли, а как на праздник — в туфлях и по мощеной дорожке.
— Сделаем и тротуар! — Михаил чмокнул Татьяну в щеку. — Чтоб Танюшка в туфлях от церкви до сельского совета ходила, а не так, как мы на Ямалке ; в резиновых сапогах. Бывало, пока до бульдозера дойдешь, то грязи через голенища в них наберешь. Я вот…
Василий, насторожившись, опять прервал его:
— Раз Михаил Иванович сказал, значит, сделает, — заверил он Авдоткина и отца Владимира. После чего отец Владимир опять задремал, свесив голову на хилую грудь.
Раскрасневшаяся от вина и внимания спонсора Татьяна улыбалась, представляя, как этот большой и мужественный парень носит ее на руках при свете Луны и электрических фонарей по асфальтированной дорожке, которую построит до самого ее дома. Она, разгоряченная вином и вниманием понравившегося ей парня, что впервые случилось с нею, не обращала внимания на как бы нечаянные прикосновения Михаила к своей руке. Она даже не слышала, о чем идет речь за скатертью самобранкой, а только смотрела на Михаила и лучезарно улыбалась ему.
Водитель «Газели», насытившись пищей, но не пригубивший ни рюмки, поехал за Александром Силиным и рабочими, чтобы отвезти их в Мычаки, а затем вернулся в Глубокий Яр к компании продолжающей пировать.
Когда ночь опустилась на Тишки, «Газель» с включенными фарами подъехала к дому сельского головы. Михаил и Василий помогли «ослабевшему» Авдоткину дойти до дверей. Затем поехали по селу к Змеиной горе и остановились недалеко от церкви, где располагался домик батюшки. Михаил взвалил на свое плечо тщедушное тело священника и пошел следом за Татьяной, услужливо показывающей ему дорогу. Уложив батюшку в горнице, Михаил и Татьяна долго целовались под покровом ночи у открытой двери, испытывая терпение Хмеля, который то и дело поглядывал на часы. В целом же Хмель был доволен проведенной операцией, что, по его мнению, должен был одобрить и Философ.


                ГЛАВА 3

На следующий день, ближе к десяти утра, по одной из улиц Мычаков брели двое парней, один из которых нес в руках целлофановый пакет, из которого выглядывали несколько бутылок пива вперемежку с хвостами вяленой воблы. Подойдя к усадьбе Закруткиных, они остановились у калитки.
— Может, его нет дома, — произнес один из них, высокий, светловолосый, со вспухшими губами. Это был никто иной как Михаил Козюлин.
— Узнаем, — ответил стройный парень, нажимая кнопку звонка. Это был Василий — Сказал же, чтобы утром были у него.
— Ну, мы вчера и дали, Быстрый! ; не в силах был удержать своего восторга Михаил.
— Это ты дал, Бурун! — хохотнул Василий. — Чуть не задавил в объятиях Танюшку.
— Класс девка! — восторженно заявил Михаил.
На крыльце появился Андрей. Он был в белых адидасовских шортах и красивой белой майке с эмблемой на левой стороне груди. Фигура его была ладная и спортивная.
— Заходите! — крикнул он друзьям. — Там открыто!
Здороваясь с каждым за руку, он сообщил:
— Давно вас поджидаю. Пошли в дом.
В уютной спальне-кабинете Андрея все было, как и прежде, в школьные годы, когда друзья бывали у него каждый день. Они совместно писали сочинения по литературе, решали задачи по алгебре, геометрии, химии, но по большей части просто списывали их у башковитого друга, ссылаясь на то, чтобы сэкономить время.
На широком письменном столе, располагавшемся у большого светлого окна, стояли компьютер и настольная лампа. Рядом на ажурной подставке красовался старый добрый круглый глобус. На столе лежала раскрытая районная газета. Видно, Андрей читал ее перед появлением друзей. Рядом находились листы бумаги с текстом, набранным на компьютере.
У одной стены просторной комнаты располагался удобный диван, на который по давней привычке сели друзья. Напротив, чуть не на всю стену, растянулся шкаф, заполненный книгами. В одно из его отделений был встроен цветной телевизор. Ближе к двери находился шкаф для одежды, изготовленный под красное дерево. На полу лежал мягкий ворсистый ковер. Посреди высокого потолка отсвечивала тысячами блесток нарядная хрустальная люстра. По всему было видно, что семья Закруткиных жила в достатке, ценила уют и порядок.
Андрей, усевшись в крутящееся кресло у письменного стола, улыбнулся друзьям, понимающе поглядывая на их несколько утомленные лица, а также целлофановый пакет, который Михаил осторожно поставил у своих ног.
— Трудно вчера пришлось?
— Не говори, — махнул рукой Василий. — Но дело сделали в полном объеме. Даю голову на отсечение, что сегодня и сельский голова, и учителя вместе с директором, и фельдшер в ФАПе, и батюшка начали пропагандистскую работу за нас. Но больше всех, благодаря стараниям Буруна, за нас будет стоять дочь священника Татьяна, — он взглянул в сторону Михаила, склонившего в смущении голову.
Андрей посерьезнел и, не вникая в подробности заявления Василия, сказал:
— На будущее, друзья: раз мы делаем большое дело, никогда не напиваться до усталости. Иначе что подумают люди? Хотя многие из них и сами пьют без тормозов, но нас станут осуждать жарче других. Нам важно помочь им выбраться из нищеты и стать богаче. Иначе не надо и начинать серьезные дела. Поэтому прошу вас всегда помнить о главном.
— Философ, это я во всем виноват, — удрученно отозвался Михаил, виновато поглядывая на недовольного друга. ; Но знаете что, давайте сначала попьем пивка, а потом займемся делом. Голова болит ужас как. Еле утерпели с Быстрым, пока донесли до тебя пиво и воблу. — Он вынул из пакета три бутылки пива: одну из них протянул Хмелю, другую подал Андрею со словами: — Найдется, чем откупорить?
Андрей серьезно произнес:
— Мы, Бурун, должны быть образцом поведения для всех жителей Тишков. Только тогда их доверие станет нашим помощником в осуществлении приватизации «ООО».
Михаил и Василий стали вопросительно переглядываться друг с другом. Андрей понял, что они не знают, как сказать ему еще о чем-то.
— Колитесь, — произнес он. — У нас в этом деле недомолвок не должно быть.
Михаил почесал голову и виновато сказал:
— Тут такое дело, — оттягивая признание, он кашлянул. — Понравилась мне Танюшка.
— И что здесь недозволенного? — улыбнулся Андрей. — Понравилась девушка — это хорошо.
— Дело в том, — Михаил поднес руку к затылку, будто там были какие-то мысли, — она дочь… отца Владимира…
— Чья дочь? — удивленно переспросил Андрей.
— Батюшки… ; удрученно ответил Михаил.
Глаза Андрея округлились.
— Какого батюшки? Твоего, что ли? Ничего не пойму.
Михаил отрицательно замотал склоненной пшеничной головой.
— Церковного батюшки, священника, отца Владимира, — подсказал Быстрый.
— Ну, ты даешь, Бурун! Да, братцы, с вами не соскучишься! Теперь вместо сторонника в лице батюшки мы можем получить, что ни на есть самого активного и непримиримого противника. Вот как, Бурун, одним поступком ты, можно сказать, испортил половину дела. Не мог придумать ничего лучше? А ты, Быстрый, куда смотрел? — Андрей укоризненно посмотрел на Василия. — Стал шафером и соучастником того, что Бурун соблазнил дочь священника? Что теперь подумают о нас в Тишках?
— Никто об этом ничего не знает, — удрученно произнес Василий. — Батюшка был пьяный в умат, а Авдоткина мы высадили раньше, тоже пьяного.
— Философ, мне очень нравится Танюшка, — не смог сдержаться Михаил. — Я ей пообещал от церкви к центру села тротуар проложить. Как ты на это смотришь?
Андрей в раздумье смотрел на друзей.
— Обещание вполне выполнимое. Но в Тишках все должны быть уверены в том, что ты будешь стараться для всех прихожан, посещающих церковь. Это первое. Второе, ну разве можно, друзья, так необдуманно решать серьезные вопросы? В первый же день ; пьянка и любовные дела. А когда возьмемся за район или область, а, возможно, и за всю страну, что тогда будете делать? Бурун, небось, дочерью губернатора или самого президента займется? Но там народ покруче будет и масштабы посолиднее. Как на вас надеяться? Мы ведь не брачную контору открываем! В нашем деле должна быть дисциплина и понимание того, что и как делаем. При этом мы всегда должны на несколько шагов опережать остальных. В этом залог нашего успеха. Всякий прокол наш будет на пользу нашим противникам. А они, поверьте, у нас появятся.
Андрей говорил, а его карие глаза все больше теплели. Он понимал, что его друзьям трудно было сразу осознать значимость того дела, за которое они взялись. Но он верил в них. И пусть у двоих из них, Михаила и Александра, не было никакого образования, кроме среднего, но как помощники они были незаменимы. Андрей понимал и то, что в этом необычном деле они очень рисковали. С провалом дела на них ложилось бы такое пятно авантюристов, от которого в Мычаках долго нельзя было отмыться, особенно при устройстве на работу. Что касается его лично, то в случае неудачи он бы сильно подвел отца и поставил бы под сомнение его дальнейшее пребывание на должности начальника сельхозуправления Веселовской райгосадминистрации. Сыпачев не потерпел бы этого. Но Андрей понимал и то, что нынешнее время ; на стороне неординарных личностей, нельзя упускать открывшихся возможностей, когда можно делать все, что не прописано в законах.
Теперь, главное, чтобы каждый член команды проникся ответственностью и сознанием своей необычной роли. Следовало очень много сделать, чтобы село стало самым богатым в районе.
Думая так, Андрей смягчился и с теплом в голосе произнес:
— Запомните, друзья, города берут не столько смелые, сколько умные.
— Извини нас, Философ, за эту осечку, — с раскаянием произнес Василий. — Не знаю, как получилось. Сидели все рядом. Ну и… — Василий повернул лицо к Михаилу и добавил: — А Татьяна действительно хорошенькая.
— В нашем деле хорошенькой может быть только прекрасно решенная задача, — ответил Андрей. ; Слишком много в этом деле поставлено на кон. В том числе, и деньги Буруна.
— Заметано, Философ, ; понимающе ответил Василий. — В следующий раз подобного не повторится.
— Другого ляпа нам не нужно, — окончательно смягчился Андрей. ; А теперь к делу: я попросил Свободу заехать с утра к сельскому голове и передать ему на оздоровление бутылочку водки и закуску. А вот о батюшке не подумал, что и он, как простой прихожанин, не устоит перед мирским испытанием. Но Буруна к нему не пошлем, — он усмехнулся. — В интересах дела мы для всех тишковцев должны стать совестью большей, чем Ленин был для коммунистической партии. Усекли? ; Он взял в руки газету «Мычаковская правда». — В сегодняшнем номере размещена статья под названием «Дыкало разоряет Тишки». Из нее люди узнают о том, как руководство тамошнего «ООО» во главе с Дыкало грабят тишковцев. После чего мы дадим тишковцам несколько дней для обсуждения статьи и создавшегося положения в селе и предпримем еще несколько важных организационных ходов.



                ГЛАВА 4

Петр Никифорович Дыкало сидел за письменным столом в своем кабинете в конторе правления Тишковского «ООО», возмущенный статьей до такой степени, что его квадратное лицо стало багрово-красным. Он был несказанно зол на редакцию газеты. Упершись тяжелым взглядом в развернутую «Мычаковскую правду», лежавшую на столе, он то рычал, то мычал. За этой удручающей картиной молча наблюдали находившиеся в кабинете главный бухгалтер товарищества Зоя Сидоровна Чмокалина и моложавый первый заместитель председателя Валерий Семенович Слизнев.
Зоя Сидоровна выглядела весьма чопорно. Она была одета в белую кофточку с манжетами, ее пшеничные волосы были взбиты в высокую прическу, а вокруг нее витал стойкий запах духов.
У Слизнева было привлекательное лицо с правильными чертами, но он имел какой-то неопрятный, помятый вид, и от него исходил характерный запах самогонного перегара. Они вместе с Дыкало любили частенько проводить вечера за обильными возлияниями спиртного.
Чмокалина и Слизнев были тоже с электролампового завода, на котором Дыкало работал раньше помощником заместителя директора по общим вопросам. Среди раздутого штата управленцев завода работа его была несложной — «старший, куда пошлют». Но, стараясь не упустить своего куша в период раздела государственного пирога, он упросил шефа, а тот директора, рекомендовать его председателем в Тишковское хозяйство, которое, будучи еще колхозом, было подшефным хозяйством завода. Директор не прочь был иметь под рукой сельхозпредприятие. По старой дружбе, как бывший шеф, он связался по телефону с председателем Веселовской райгосадминистрации Сыпачевым и порекомендовал ему «прекрасного руководителя» для подъема села, ссылаясь на то, что так уже было в тридцатых годах, когда рабочие заводов направлялись в село для проведения коллективизации крестьянских хозяйств.
— Теперь они будут первыми борцами против колхозов, — убедительно говорил директор.
Дыкало, оправдывая доверие директора электролампового завода, где изготавливали знаменитые «лампочки Ильича», ежемесячно появлялся в его кабинете и клал на стол конверт с деньгами. Так он отрабатывал свое назначение в «злачный тишковский Клондайк», именуемый «ООО», и одновременно готовил себе пути для отступления опять на завод, если вдруг придется с позором убегать из Тишков. Не забывал он и своего прямого шефа, заместителя директора, завозя тому прямо на дом мясо, сахар, крупы, подсолнечное масло — в общем, все то, что было в хозяйстве, ставшем личной вотчиной председателя Тишковского товарищества. Для того чтобы его не беспокоили из района различными проверками, он делал подношения деньгами и продуктами главе районной администрации, прокурору, начальнику милиции и начальнику налоговой инспекции. Благо, в хозяйстве хватало земли и рабочих рук, чтобы покрывать не только эти затраты, но и добывать значительную часть доходов, которые Дыкало делил со своими верными помощниками по воровству — бухгалтером и заместителем. Львиную долю прибыли, как и положено атаману воровской шайки, Дыкало присваивал себе, переводя отечественные деревянные гривны в доллары и исправно складывая зеленую валюту во вместительный сейф, который, как высокий животастый богатырь, стоял в кабинете за его спиной.
В Тишках Дыкало был полный хозяин, никого и ничего не боялся. К тому же в его застольях нередко принимали участие глава района и руководители всесильных районных ведомств, закрывавших глаза на разорение Тишковского сельхозтоварищества. Им всем было хорошо, поэтому никого из них не волновало бедствующее положение тишковцев. Уверовав в свою безнаказанность, Дыкало, как феодал в средние века, правил в Тишках на свое усмотрение и по своему настроению.
Внезапно появившаяся в «Мычаковской правде» хлесткая статья подрывала «авторитет» председателя и давала тишковцам основание поднять вопрос о положении дел в товариществе. Дыкало не мог допустить этого. С налитыми кровью глазами он набирал пухлой рукой, дрожавшей от неуемной злобы, телефонный номер редакции.
— Я им, я им… — рычал он.
Как только в трубке послышался голос, Дыкало сорвался на крик:
— Вы что себе позволяете, уроды!? Я вас… я вас … сгною!
На другом конце связи, видимо, застыли от большого удивления.
Дыкало, брызгая слюной, продолжал кричать, не удосужившись узнать, кто поднял трубку.
— Ты, срань телячья! — в бешенстве извергал он. — Я найду на тебя управу!
На другом конце провода положили трубку, что еще больше разозлило Дыкало.
— Ах, так, мать твою! Узнаешь, кто такой Дыкало и как становиться ему поперек дороги! — не унимался председатель в своей вулканической злобе, настойчиво набирая номер редакции.
Как только там снова сняли трубку, он взвизгнул криком:
— Ты чего, срань мычаковская, трубку кладешь!?
— Что вам нужно? — раздался раздраженный голос в трубке.
— Ты зачем напечатал эту сраную статью?
— Вы кто? — слышался недовольный мужской голос в трубке.
— Узнаешь, урод!
Трубку опять положили, что окончательно вывело Дыкало из себя.
— Ах, ты, сучара! — ругался он, как зэк, нисколько не стесняясь присутствия женщины. — Я тебе сделаю «кто»! Еду к Сыпачеву, — поднимаясь из-за стола, кивнул он заместителю и дрожавшей от страха бухгалтерше. — Я им покажу, борзописцам! Буду давить, как тараканов!
Дыкало, взбешенный, будто медведь гризли, сгреб ручищей со стола газету и хотел было разорвать ее в клочья, но передумал и выскочил с ней из кабинета.
Меньше чем через час он с налитыми кровью глазами поспешно взбегал по ступенькам, ведущим в здание районной администрации. Ступенек было всего три, но, будучи крайне взбешенным, Дыкало зацепился ногой за одну из них и со всего размаха растянулся на бетонированном крыльце, уткнувшись лицом прямо в ноги выходившей из здания женщины. В руках у той была хозяйственная сумка, из которой виднелась стеклянная банка с тушенкой. Падая, Дыкало задел ее и, кроме всего прочего, получил банкой по носу, из которого тут же закапала кровь, а из глаз градом покатились слезы. Женщина в страхе отскочила к двери, причитая:
— Господи, да что же это такое!
Дыкало перевернулся на бок и с ненавистью посмотрел на нее, будто эта хрупкая женщина была виновата во всем, что случилось с ним сегодня. Его разбитое лицо и ободранное до крови колено отдавали болью, раздражая его еще сильнее. Рядом лежала оброненная газета.
— Ходят тут всякие! — рявкнул он, стараясь опустить задравшуюся штанину, оголившую белую и полную ногу.
Женщина, увидев разбитое лицо мужчины и не обращая внимания на его злые слова, кинулась к нему на помощь. Грузный Дыкало стал неловко подниматься, шумно втягивая в себя воздух, будто тяжело раненный бык.
— Чего вылупилась, курица общипанная? — рыкнул он на обомлевшую женщину. — Хрен тебя носит с сумкой, что, будто кувалда бьет по рылу!
Женщина в страхе отступила.  Дыкало поднялся и, как медведь в чащобе, рванул в проем двери. Но, зацепившись карманом пиджака за ручку двери, и думая, что это женщина удерживает его, в озлоблении дернулся. Послышался треск рвущейся ткани.
— Мужчина, у вас кровь на лице! — сочувственно произнесла вслед женщина, — и газетку забыли.
— Иди ты со своей газеткой! — ругнулся он, размазывая кровь по лицу.
Дикало поднялся на второй этаж, но вспомнил о газете, которая была его основным козырем против ненавистной редакции. Он вернулся за ней, поднял, стал разглаживать на колене, оставляя на ней кровь с руки, которой вытирал кровь, бежащую с носа. После чего тяжело ступая, поднялся на второй этаж, где находился кабинет председателя райгосадминистрации.
— Сыпачев у себя? — не спросил, а крикнул он удивленной секретарше, потрясая перед собой окровавленной и в край измятой газетой.
Секретарь, уже немолодая женщина, испуганно смотрела на его разбитое в кровь лицо и безобразно оборванный карман пиджака. Решив, что Дыкало избили, она поспешно произнесла:
— Я сейчас вызову милицию, Петр Никифорович. Господи. Кто же это вас так?
Она стала набирать номер милиции, но испуганно вздрогнула, ибо в приемной тут же раздался громовой крик:
— Какая милиция! Ты чего, кошелка старая, лезешь не в свое дело!? Я спрашиваю, Эдуард Дмитриевич у себя!?
— Эдуарда Дмитриевича нет, — растерянно ответила женщина. — Он в Киеве, — голос ее дрожал.
— Нигде порядка нет! — заорал Дыкало, не зная, что ему теперь предпринять и куда бежать.
— А у вас какой вопрос? — не зная, что сказать, пролепетала секретарша.       Дыкало озлобленно накинулся на нее с поднятыми кулаками.
— Какое тебе дело! Лезешь, как заноза в одно место! Сидишь себе, и сиди! Много вас, умников, развелосьв Мычаковке!
На крик в приемную выскочил первый заместитель председателя райгосадминистрации Иван Степанович Маликов. Это был мужчина средних лет, невысокого роста, с аккуратно уложенными на пробор светлыми волосами. Его лицо было гладко выбрито, на нем почти не выделялись аккуратно подстриженные тонкие русые усы. Белая рубашка с короткими рукавами и светлые брюки стройнили его.
Дыкало повернул в его сторону окровавленное и злое лицо. Было заметно, что внутри у него бушевали цунами вместе с необузданным торнадо.
Заместитель председателя так же, как минутой раньше секретарша, подумал, что Дыкало был избит и бросился к нему:
— Что с вами, Петр Никифорович?
Дыкало громко сопел и тыкал ему в руки измятую и окровавленную газету «Мычаковская правда».
Маликов с опаской посторонился. «Подрался в редакции», — мелькнула у него мысль. Он уже успел прочитать сегодняшний номер районной газеты, из которой дважды в неделю узнавал о новостях района. Познакомился и с обширной статьей «Дыкало разоряет Тишки». Маликов был согласен с тем что было в статье, но, зная дружбу Дыкало с главой администрации, вслух об этом никогда бы не сказал, чтобы не навлечь на себя гнева Сыпачева, от которого зависел и сам. Статья была смелая и написана со знанием дела. «Но как бы то ни было, — думал он, — драться за нее с работниками редакции — верх непорядочности Дыкало». Маликов знал о взрывном и неуравновешенном характере Дыкало, который не раз избивал тишковских крестьян, поэтому такое поведение этого борова не было для него большой неожиданностью.
Дыкало, увидев перед собой удивленного первого заместителя, поостыл и стал мять газету в огромных ручищах. Он сознавал, что сейчас не у себя в Тишках, а интеллигентный Маликов все же был при власти и мог сыграть с ним при случае злую шутку. Постулат властвования и подчинения Дыкало хорошо усвоил на заводе и оттого всегда стремился подчеркнуть свое уважение к начальству, особенно в его присутствии, но ко всем, кто был по служебному рангу ниже его, относился с презрением.
— Да вот, — крайне недовольно произнес он, поднимая на уровень своего взятого бурыми пятнами лица газету с каплями бурой крови на ней.
— Читал, читал, — со скрываемым удивлением произнес Маликов, не решаясь спросить о причине разбитого в кровь лица: — Пройдемте в кабинет, Петр Никифорович.
Перед тем как увести Дыкало, он поинтересовался у секретарши:
— Эдуард Дмитриевич из Киева не звонил?
Пожилая секретарь, находясь в расстроенных чувствах, не в силах была произнести ни слова, лишь отрицательно покачала головой.
Маликов не стал ее успокаивать, но с видимым сожалением произнес:
— Если позвонит, сразу пригласите меня. Есть срочный вопрос, а Сыпачев будет в Киеве не меньше недели. Пойдемте, — миролюбиво сказал он разъяренному словно испанский бык Дыкало.
В кабинете Дыкало положил на стол измятую газету.
— Что вы на это скажете? — спросил он таким тоном, будто Маликов был виновен в появлении статьи.
Зампред пожал плечами, произнося:
— Мы такого задания редакции не давали.
— А кто давал?! — повысил голос Дыкало. — Кто выставил меня на посмешище пред всем районом?! Если Эдуарда Дмитриевича нет, так Дыкало можно унижать!? На таких руководителях, как Дыкало, район держится!
— Вы в редакцию обращались? — сдержанно спросил Маликов. — Если вас избили там, то это пахнет для работников редакции уголовным делом.
— Там одни уроды! — вскипел Дыкало.
Дыкало был ставленником Сыпачева. Таких варяг, пригретых Сыпачевым, в районе было несколько. Они властвовали в селах, как в своих вотчинах, стремясь получить за короткий промежуток времени как можно больше прибыли. Поэтому, пренебрегая всеми правилами севооборота сельскохозяйственных культур, по три года подряд могли сеять на одних и тех же полях выгодный подсолнечник, выжимая из земли и крестьян последние соки. Эти варяги сдавали скот на мясокомбинат по самым низким ценам, получая миллионы теневых денег, и таким же преступным методом уничтожали в хозяйствах поголовье коров, свиней, овец, кур и гусей, ссылаясь на то, что хозяйствам требовались деньги.
— Так что сказали в редакции? — повторил Маликов.
— Ни хрена не сказали! — вспылил Дыкало. — Даже разговаривать по телефону не стали.
— А с кем вы разговаривали? — допытывался Маликов.
— А хрен его знает! — махнул рукой Дыкало.
— Так не бывает, — удивился Маликов. — Редакция ; это орган районного совета и администрации, который отвечает за свои материалы.
— Вот и спроси с них! — багровея от злобы, уставился на него Дыкало. — Как помощь, какая нужна, так вы все к Дыкало, а как поддержать меня, то не тут-то было.
Маликов, не зная, как сгладить конфликтную ситуацию, сдержанно произнес:
— Сейчас приглашу начальника управления сельского хозяйства Закруткина. Он отвечает за село. ; Ему не хотелось оставаться один на один с грубым и невоспитанным варягом.
— Причем тут Закруткин!? — взорвался Дыкало. — Редактору ж… бить надо. С его дозволения статья вышла.
Маликову, хоть и не хотелось, но пришлось набрать номер телефона редактора газеты. При этом он с опаской поглядывал на Дыкало, пытаясь понять, как, где и при каких обстоятельствах он был избит.
— Федор Петрович, — произнес он в трубку, — вам звонил или был у вас в редакции председатель Тишковского товарищества Петр Никифорович Дыкало? ; Маликов заметил, как Дыкало напрягся. — Нет? Тогда где ему лицо разбили? Он весь в крови сидит у меня в кабинете.
Маликов видел, как Дыкало неодобрительно отреагировал на его слова, заерзал на стуле и произнес невнятные ругательства в адрес редактора.
— Федор Петрович, — продолжал Маликов, — но статья-то появилась! Я понимаю, что это критический материал. У нас в районе все критическое и не только в сельском хозяйстве… Я понимаю, что с чего-то надо начинать, но, почему начали именно с Тишков? Разве других товариществ мало?
Он замолчал, слушая редактора. Лицо его краснело. Затем зампред не выдержал и опять заговорил:
— Причем здесь то, что он развалил село! Оно и без него давно развалено! Вы что, в Америке живете и не видите, что в стране делается? Я понимаю, что в Тишках тоже люди живут, но ваше извинение в следующем номере должно быть!.. Как это не будете извиняться!? — Маликов покраснел, злясь на всех, в том числе и на себя за то, что вмешался в это дело, но продолжал говорить: — Не думайте, что один вы, Федор Петрович, отвечаете за газету. Вместе с коллективом газеты отвечают за нее и другие учредители, коими являются районный совет и районная государственная администрация. Поэтому, если появится такая необходимость, то мы можем поставить вопрос о редакторе и, как понимаете, наших голосов будет больше, чем один от вас, то есть от вашего коллектива… Я сказал все!.. Думаю и Василий Дмитриевич, как приедет из Киева, меня поддержит! Не будете извиняться? Как это он к вам не приходил? Тогда кто его избил? Как это вас не интересует!? Это вопиющий факт! Посадим лично вас, Федор Петрович! До нас уже доходят слухи, ; говорил он явную ложь, ; что вы занимаетесь рукоприкладством!.. Как не били?! А кто тогда?!.. Что значит, его давно нужно побить!? Так вы теперь всех, кого критикуете, избивать станете?!.. Как это, зачем он вам сдался?!… Ты мне, Федор Петрович, зубы не заговаривай! — перешел Маликов на «ты». Он все более распалялся, поглядывая на Дыкало.
— Что он там выступает?! — поднялся с места Дыкало. — Я сейчас пойду и точно размочалю его наглое рыло!
Воспитательный разговор Маликова с редактором газеты продолжался долго. Но редактор стоял на своем и доказывал, что в статье все написано правильно. Он, дескать, сам сверял утром цифры, приведенные в статье, с данными райгосадминистрации. Так что ни о каком опровержении не может быть и речи. Редактор стойко утверждал, что в редакции Дыкало никто не бил, так как его сегодня там не было, хотя давно пора было бы набить ему морду, чтобы вел себя как следует. А то, видишь ли, удельный князь нашелся, думает, что купил взятками весь район.
Устав убеждать несговорчивого редактора, Маликов в сердцах чуть не бросил трубку.
— Я вижу, Федор Петрович, что вы по-хорошему не понимаете, — он помедлил, сознавая, что поступает в корне неправильно, защищая жирного борова, который недовольно и громко сопел напротив. — Тогда ожидаю вас, Федор Петрович, в своем кабинете, раз вы не понимаете сложности положения.
Он, сожалея о сказанном, нажал на рычаг телефона, недовольно произнеся уже в сторону Дыкало:
— Сейчас Закруткина приглашу.
Закруткин, высокий и статный шатен лет сорока пяти от роду, с прядью темно каштановых волос, свисавших на высокий загорелый лоб, зашел в кабинет Маликова. Константин Сергеевич знал: если Маликов приглашает, значит, нужен для серьезного разговора. Он и сам нередко приглашал Маликова к себе в кабинет.
Войдя, он поздоровался кивком головы с Дыкало, которого недолюбливал за вздорный характер и безграмотное своеволие в управлении товариществом. Он не раз говорил главе администрации о том, что Дыкало давно пора гнать не только из Тишков, но и из района, пока тот не разорил Тишки окончательно. На что Сыпачев со всей серьезностью отвечал:
— Теперь не только в Тишках или в районе, но и во всей стране такая вакханалия идет, что разваливать скоро уже будет нечего, ибо от прежних достижений ничего не осталось. Кругом одни беспорядки, что на полях, что на фермах, что на заводах.
Константин Сергеевич, занятый с раннего утра и до поздней ночи проблемами обнищавшего села, почти не читал «Мычаковскую правду», считая это напрасной тратой времени и называя газету «главной брехухой района», в которой то и дело появлялись ляпсусы или хвалебные статьи в адрес Сыпачева. Недавно Маликов со смехом показал ему очередной номер районки, в которой на первой странице большими буквами было написано «ВПЕРЕДИ ТЮТЬКА!» Оказывается, это была фамилия одного из механизаторов района. Смех, да и только!
По какому вопросу теперь пригласил его Маликов, Константин Сергеевич не знал. Садиться в кресло не стал, дел было много. Так и остался стоять посреди кабинета, ожидая разъяснений коллеги и неодобрительно поглядывая на разбитое лицо Дыкало. Где-то внутри он даже испытывал некое удовлетворение от того, что все же нашлись в районе такие силы, которые съездили по лицу этому борову и пьянице, за которого ему было стыдно перед тишковскими селянами.
— Тут такое дело, Константин Сергеевич, — начал Маликов. — Статья вышла в газете о председателе Тишковского товарищества. ; Он повернул голову в сторону Дыкало, который развалился в кресле.
— Ну и что? — не ведая, о чем идет речь, неприязненно произнес Закруткин.
— Как это что?! — прорычал Дыкало. — Там такое написано, что и в тюрьму не примут.
— А ты уже туда собрался? — пошутил Закруткин, окидывая Дыкало пренебрежительным взглядом. — Кто это тебе мордяку начистил?
Маликов, скрывая усмешку, опустил голову: ему нравилась резкая реакция Закруткина, с которым он дружил с давних пор.
— Вы что тут, сговорились? — взорвался Дыкало.
— Никак этот бессовестный пьянчуга бодаться собирается? — неодобрительно произнес Закруткин, взглянув на Маликова. — Иван, ты за этим меня вызывал? Пусть идет в редакцию и там разбирается, а мне ерундой некогда заниматься. И тебе не советую.
— Останься, — просительно произнес Маликов. — Я редактора уже вызвал.
Закруткин тяжело вздохнул, пойдя на уступки другу, и нехотя уселся в стороне от Дыкало.
— Статью я не читал, — произнес он, — но что положение в Тишках сложное, это ни для кого не секрет. Развалил Дыкало бывший передовой колхоз «Победа коммунизма».
Он осуждающе посмотрел на Дыкало.
Маликов испытывал угрызения совести от того, что незаслуженно накричал на редактора, почувствовал еще большую неприязнь к Дыкало после слов друга, который не искал компромиссов с ворами, орудовавшими в районе, прикрываясь высокими должностями. Но ему никак не хотелось получить взбучку от Сыпачева за то, что не оказал помощь его «кормушке» и собутыльнику. «А может, его действительно побили в редакции?» — подумал он, чувствуя, что еще немного и рассмеется от нелепого вида этого вздорного человека.

                * * *
А в Тишках в это время светило солнце, и радисты, надеясь на премиальные, успешно тянули провода к сельскому клубу. Александр, выполняя задание Андрея, поехал с утра на почту, где передал сельской почтальонше увесистую сумку с газетами и двадцать гривен за работу с просьбой разнести «Мычаковскую правду» по всему селу. Та, взяв деньги, с радостью согласилась. Это было для нее неожиданным счастьем, так как на почте уже несколько месяцев не выплачивали зарплату, составлявшую в пересчете на валюту всего пятнадцать долларов в месяц, как где-нибудь в далекой Африке в Буркина-Фасо. На эту двадцатку можно было купить в Мычаках на месяц хлеба и крупы. Женщина, отвернувшись от Силина, тайком поцеловала двадцатку, как благодать господнюю, а затем стала благодарить благодетеля — ведь в селе никто и никому ничего не мог дать, так как ни у кого ничего не было.
После этого Силин наведался к сельскому голове, который одиноко сидел в сельском совете, не зная, чем заняться. У него болела голова после вчерашнего, поэтому он с еще большей радостью, нежели почтальонша, принял переданную Закруткиным бутылку водки и закуску в виде хлеба, колбасы, сыра и консервов.
— И вы пригубите со мной! — попросил голова Силина, разливая водку в стаканы на рабочем столе.
— Это вам Андрей Константинович Закруткин передал, — поднимая стакан, сказал с видимым удовольствием Александр Силин, но пить не стал. Он помнил наказ Философа.
Авдоткин, сделав большой глоток из наполненного до краев стакана и чуть не поперхнулся.
— Какой Закруткин? Не знаю такого, и вас первый раз в селе вижу! — выпалил он. Председателя охватил животный страх от сознания того, что ему могут пришить взятку.
Силин уставился на сельского голову, усиленно соображая, в чем был его промах.
Сельский голова вытер рукавом пиджака губы и стал подозрительно смотреть на опасного посетителя, отставившего от себя стакан. Потом залепетал:
— Не знаю никакого Закруткина! Забирай, что принес! Я тебя не знаю, а ты меня не знаешь. Вот вляпался, дурень старый! — сокрушался он, не решаясь притронуться к румяной сосиске, которая манила видосм своим румяным и аппетитнейшим запахом.
Силин всем своим существом ощущал, как отчего-то начало рушиться все то, что так удачно выстроили вчера его друзья. Он понял, что дело в фамилии Закруткина, которую Авдоткин, очевидно, ассоциировал с начальником районного сельхозуправления.
— Макар Стефанович, вы не волнуйтесь, — виновато улыбнулся он. — Закруткин ; это советник спонсора Михаила Ивановича Козюлина.
— Какой такой советник? — не мог сразу сообразить расстроенный Авдоткин, но внутренне почувствовал, что беда проносится мимо него.
— Вы его не знаете, а он вас знает и уважает, — сказал Силин и увидел, как в испуге остановились глаза Авдоткина.
— Откуда он меня знает? Почему я его не знаю? Если вчера его не было в Тишках, как он может меня знать? — говорил Авдоткин. — Не буду больше пить! Забирай все и иди с кабинета!
Силин окончательно упал духом: вот и выполнил поручение Философа! Так надеялся, что получит в Тишках хорошую работу и станет помощником матери и отцу. Александр готов был встать на колени перед встревоженным сельским головой и просить его не бояться Андрея Закруткина.
Авдоткин пристально глядел на него, потом спросил:
— А ты кто такой? Почему не знаю?
— Я того не знаю, почему вы не знаете, — промямлил Силин.
— Во, попал! — все больше сокрушался Авдоткин. — Пью неизвестно с кем! Что ты делаешь в Тишках? — наступал он на Силина.
— Я того… — не знал, что придумать, Александр.
— Кого!.. — оборвал его на полуслове сельский голова. — Знаю вас, молодых и ранних и шустрых. Сейчас е вызываю милицию!
Силин окончательно упал духом. Ему хотелось бежать, но в селе оставались монтеры, и почтальон разносила газеты. Налицо был его прокол.
— Мы радиоузел делаем, — выпалил он сельскому голове.
Авдоткин уставился на парня, глаза его потеплели и он облегченно выдохнул:
— Фу-у-х! Чего сразу не сказал, что ты представитель спонсора, с которым мы вчера подарки развозили? Чудесный парень, хоть и молодой. Богатый, видно. Хорошо, что у него еще и советник есть. ; Авдоткин глубоко вдохнул в себя освежающий воздух и, успокаиваясь, произнес: ; Конечно, был разговор за радиоузел. Ты скажи, какой спонсор! Вчера только переговорили, а сегодня уже радиоузел делают. Так и газопровод по селу проведут. Это будет чудо! А как тебя кличут, парень?
— Свобода я.
Авдоткин даже окаменел от такого заявления.
— Какая такая «свобода»?
Силин растерялся окончательно.
— Кличка у меня такая, — сказал он, усиленно моргая длинными ресницами.
— Клички у собак бывают, — заметил Авдоткин. — В тюрьме сидел? — насторожился он.
— Нет, с детства так зовут.
— Хех, — усмехнулся голова. ; Свобода — дело хорошее, только этой свободой умело пользоваться нужно. Вон, кругом столько свободы стало, что ни одной фермы в селе не осталось. А был целый комплекс на тысячу голов. Ну, да ладно, теперь за все не уболеешь, раз наверху никому ничего не надо. А батюшке нашему советник ничего не передавал? У того, небось, тоже головка болит? Может, наведаемся и полечим отца Владимира, Свобода. Х-у-ух! — с силой выдохнул сельский голова, освобождая легкие от остатков спиртных паров. ; Так как все же зовут?
— Кого?
— Тебя, парень, тебя! Нравишься ты мне! — повеселел Авдоткин.
— Сашка я.
— Значит Александр, — расшифровал имя посланца щедрого спонсора сельский голова, вспоминая вчерашнее обещание выделить для радиоузла помещение в клубе.
— Нам бы того… помещеньице, — будто прочитал его мысли Силин, так и не пригубив из своего стакана и помня о наставлении друга, доверившего ему это щекотливое задание.
— За этим дело не станет, — ответил Авдоткин, будучи уже в прекрасном настроении. — Хороший человек спонсор, даром, что молодой. В киноаппаратной в клубе будет радиоузел. Только вот вопрос: кто будет работать там и кто станет платить за работу? В сельском совете теперь нет денег даже на веник.
— За это не беспокойтесь, — уверенно ответил Силин, радуясь тому, что все сложилось так хорошо. Теперь он был готов в интересах дела посетить с захмелевшим сельским головой и местного священника, хотя Философ ему такого задания не давал.

                * * *

Вечером того же дня Андрей, находясь дома, вместе с матерью Валентиной Павловной внимательно слушал рассказ отца о событиях, связанных с известной статьей в районной газете.
— И этот наглец Дыкало, — говорил отец, ; сразу вцепился в редактора, как только тот появился в кабинете первого зама. Если бы не мы с Маликовым, он точно задушил бы его. Со стороны это выглядело, по меньшей мере, странно. Крупный, разъяренный мужлан с испачканным кровью лицом на наших глазах стал душить растерявшегося и опешившего редактора, который чуть ли не вдвое меньше его. Я сначала думал, что засохшая кровь на лице тишковского разбойника была результатом их предыдущей стычки, но, увидев, как Дыкало с разгону скрутил редактора, отказался от такой мысли. Не мог редактор побить Дыкало, которого мы еле оттянули от него.
— А почему Дыкало до сих пор не сняли с должности председателя? — задал прямой вопрос сын.
Отец невесело усмехнулся и посмотрел на сына.
— Все не так просто, сынок. Я не раз говорил Сыпачеву о непорядочности Дыкало, но тот свои интересы в этом деле блюдет, так как Тишки являются для него хорошей кормушкой. Он ежегодно имеет от Дыкало не менее пары сотен тысяч долларов. Потому они и дружат, если можно так назвать систематические встречи за бутылкой водки.
— И чем же закончилось выяснение отношений Дыкало с редактором? — в свою очередь спросила Валентина Павловна.
— Разнять-то мы их разняли, а вот примирить не смогли, — со скорбной улыбкой сообщил Константин Сергеевич. — Дыкало разорвал на редакторе рубашку, разбил ему очки. Был разъярен, что зверь. Если бы не мы, то разорвал бы и самого редактора. Когда мы оттянули его от полуживого редактора, пообещал снятия его с должности по приезду из Киева Сыпачева. Сам же Дыкало по образованию товаровед, окончил торговый техникум. Я был против такой сомнительной кандидатуры на должность председателя сельхозтоварищества. Но Сыпачев настоял, ссылаясь на то, что электроламповый завод богатый, помогать товариществу будет. Чего, к сожалению, не произошло.
Константин Сергеевич посмотрел на жену и сына, внимательно слушающих его рассказ, даже не догадываясь, какую ценную информацию он предоставляет сыну, раскрывая закулисные тайны взаимоотношений Дыкало и Сыпачева.
— Если скандал разгорится сильнее, — продолжал отец, ; то Сыпачев обязательно встанет на сторону Дыкало. Несмотря на то, что Сыпачев хорошо знает о положении дел в Тишках, Дыкало нужен ему, чтобы восполнять собственные потребности и в область возить подарки и деньги. Такие теперь порядки в стране. Сам глава областной администрации Шишкин, насколько я знаю, взяток не берет, порядочный и культурный человек, а вот его замы… — Константин Сергеевич осуждающе покачал головой. — Особенно Шевцов... Есть там такой взяточник, на котором пробы уже негде ставить.
— Как же это получается? — с удивлением спросил сын. — Все знают о таком преступном положении дел в товариществе и райадминистрации, и никто ничего не предпринимает?
— Это трудно сделать, как и разъединить преступный тандем, — с сожалением произнес Константин Сергеевич. — Понятное дело, что вопрос дачи взяток трудно доказать, но материалов по преступной деятельности Дыкало для прокуратуры хоть отбавляй. А прокурор в этом деле заодно с Сыпачевым и Дыкало! Люди знают это и боятся поднимать этот вопрос. Не все смелые, сынок, — с горечью улыбнулся отец. — И это не только сейчас так происходит. Всегда так было. Разговоры о делах на государственном и местном уровнях редко выходят за пределы кулуарных и кухонных общений. Действует извечный закон самосохранения. Я тоже не хочу быть одиноким смельчаком, зная, что такое бессовестное и преступное ограбление народа ведется по всей стране. Мне тебя еще нужно на ноги поставить. Молодым-то трудно в этой жизни пробиваться. Да и сам я еще не старый, чтобы оказаться не у дел. Как начальник райсельхозуправления, свою задачу я вижу не в том, чтобы ввязываться в бесполезное противоборство с Сыпачевым и иже с ними, а помогать, насколько могу, селянам района выжить в это трудное время. В противостоянии с системой я точно проиграю, тогда селяне вообще останутся один на один со своими проблемами. В стране-то нет ни справедливых законов, ни конкретной помощи со стороны государства. Вместо дела одни разговоры да бесконечные баталии за власть.
— А когда вернется Сыпачев? — поинтересовался Андрей, строя свои дальнейшие планы.
— Дней через пять-шесть, — ответил отец. — А когда ты, сынок, понесешь документы в прокуратуру? — в свою очередь поинтересовался он. — Я уже переговорил с прокурором. Он готов принять тебя своим помощником.
Мать выжидающе посмотрела на любимого сына, от всей души одобряя предложение отца.
— Папа, у меня же еще есть время подумать об этом? — спросил сын. — Я хотел бы сам решить этот вопрос.
Отец же стоял на своем:
— Я уже переговорил в областной прокуратуре с заместителем прокурора. Он дал добро нашей прокуратуре. Ты у нас один сын, и твое счастье — это наша с мамой радость.
Константин Сергеевич посмотрел на жену, на красивом лице которой проявилось полное согласие с ним. Сын не стал разочаровывать любящих родителей, но улыбнулся, подумав о том, что для полноценной деятельности ему будет мало места не только в районной, но и областной прокуратуре, которая ныне полностью подчинена проходимцам-политикам и большому бизнесу.


                ГЛАВА 5

За истекшие четыре дня после выхода в свет «Мычаковской правды» село Тишки, забитое нуждой и произволом, словно переродилось. В день получения газеты, которую почтальон доставила в каждый двор, тишковцы, поглядывая по сторонам, тихо обсуждали статью. На второй день стали делиться своими мыслями с соседями, предварительно осторожно наведя справки об их отношении к тому, что написано в газете. Определив точки соприкосновения, они более оживленно и смело принимались осуждать Дыкало и его окружение, наживающееся на их труде. На третий день уже почти все тишковцы только и делали, что оживленно обсуждали статью с односельчанами. Возбужденные и недовольные, они собирались у расклеенных на столбах объявлений, тайно написанных на своем собрании учителями школы, гласящих о том, что Дыкало после сбора урожая опять прикарманит кровные деньги товарищества. Осмелев, люди выказывали все, что было на душе, и разносили молву о посещении села добрым и богатым спонсором с какого-то Ямала.
За двадцать пять лет перехода к рыночным отношениям люди разуверились в справедливости и поняли, что вообще никому не нужны. Теперь достаточно было малейшего сочувствия к ним или намека на то, что кто-то изменит их жизнь к лучшему, как они дружно принимали сторону обещающего. К сожалению, этим часто пользовались авантюристы со стажем, каких много было и в Верховной Раде. Поэтому тишковцы с таким воодушевлением приняли известие о щедром спонсоре. Особенно порадовало их сообщение о том, что в селе вскоре может появиться газ и вода. А для этого нужно было лишь одно: снять с должности председателя товарищества Дыкало и на его место поставить этого спонсора. Особенно ратовали за спонсора учителя во главе с директором школы ; люди авторитетные.
Директор убедительно рассказывал односельчанам об обещании спонсора помочь краской для ремонта школы.
— А это, товарищи, очень большая помощь! — восторженно восклицал он, выступая на одном из очередных «митингов», происходящих перед школой. — И поэтому надо срочно делать перевыборы в «ООО», пока спонсор не передумал!
Имя спонсора постепенно обрастало легендой, чему немало способствовали также заведующая ФАПом и церковный священник. В школе люди рассматривали новенькие глобусы, в ФАПе ; одноразовые шприцы, и тут же слагали легенды, якобы сами видели, как фельдшерица сделала укол спонсорским шприцом чуть ли не умирающему человеку, и тот сразу выздоровел.
Народ толпился и возле церкви: Татьяна дарила каждому по свечечке, изготовленной из подаренного спонсором воска, и просила поставить их у иконы Николая чудотворца. Она рассказывала, что спонсор лично обещал проложить дорожку от сельсовета до самой церкви.
Худенький и тщедушный отец Владимир, проводя службу в храме, глаголил с амвона о газификации Тишков и о водопроводе, которые, как забота Господняя, снизойдут на Тишки.
— Благо Господнее, — речитативом вещал он, ; ниспослано нам как доказательство того, что Всевышний не обошел наше село своей милостью и лаской Божьей! Господь хочет, чтобы мы жили, как в раю! — подняв вдохновенное лицо к потолку церкви, говорил он.
Много народу было и у сельсовета, где Авдоткин, сняв пиджак, рассказывал посетителям не только о газопроводе и водопроводе, но и о бане, которая может появиться в Тишках уже в этом году.
— Это большие перемены для села, — с подъемом говорил он. — Кроме того, по моей личной просьбе спонсор обещал отремонтировать детский садик, который скоро опять начнет работать. Радио будет греметь на все село. Смотрите, сколько громкоговорителей уже развешено! Нельзя позволить, чтобы спонсор ушел из села. Я его, люди, с таким трудом нашел! — убеждал Авдоткин селян.
— А чего нам делать, чтобы спонсора заманить в Тишки? — интересовался народ у Авдоткина.
— Сделать его председателем «ООО»! — восклицал Авдоткин, в пылу речей забыв о страхе перед свирепым Дыкало.
Стремясь отчитаться перед Сыпачевым за развернутую в селе работу по переизбранию председателя «ООО», голова позвонил в Веселовскую райгосадминистрацию, но там ответили, что Эдуард Дмитриевич в важной командировке. В администрации не знали, что Сыпачев поехал в Киев, чтобы в самом центре столицы приобрести квартиру для дочери: такая у него была важная многодневная командировка за государственный счет.
На всех этих собраниях присутствовал курчавый черноволосый Александр Силин. По указанию Андрея Закруткина он записывал выступления тишковцев на диктофон. Люди, осмелев, говорили в диктофон все негативное, что думали о Дыкало и его правлении в умирающем «ООО».
К обеду четвертого дня жители Тишков созрели для революции, в которой каждый, как во всякой настоящей революции, имел свой интерес.
Дыкало ни сном, ни духом не ведал о событиях, происходивших в Тишках, поскольку все это время находился в запое.
Бухгалтер «ООО» Зоя Сидоровна Чмокалина, озабоченная нехваткой денег для строительства собственного особняка в городе, понурив голову, шла на обед к огромному коттеджу, выстроенному для нее за счет товарищества. Красавец-дом находился между «дворцами» Дыкало и Слизнева. Семьи руководителей товарищества жили в таких же особняках в городе, а сами руководители по долгу службы вынуждены были время от времени обретаться в Тишках, для чего, и выстроены были эти царские хоромы ; отдельно для каждого.
Проходя мимо сельсовета, озабоченная Чмокалина услышала голоса, подняла голову и увидела скопление людей, среди которых узнала Авдоткина. Он был в одной рубашке, что само по себе уже было необычно. Не санкционированное Петром Никифоровичем собрание очень удивило ее. Да еще в обычный рабочий день.
Авдоткин размахивал руками и показывал, где будет проходить газопровод, а где ляжет тротуар.
«За какие такие шиши он думает тянуть этот газопровод и строить тротуар? — удивилась Зоя Сидоровна. ; Тут на строительство собственного дома в товариществе денег нет, а он каким-то несбыточным газом людям мозги пудрит».
— Макар Стефанович, в каком это десятилетии вы думаете, газ по селу тянуть? — громко спросила она, и ее губы растянулись в ироничной усмешке.
— Воровать меньше надо было! — тут же послышались голоса из толпы. — Уже давно был бы газ.
— Себе хоромы строите, а о людях никакой заботы! — раздался еще один крайне недовольный голос.
— Вот соберемся на собрание и переизберем всех вас к такой матери! Тогда узнаете, как оно живется без копейки в кармане!
— Не боись, у них теперь с Дыкало на весь век хватит. Наворовались!
Голоса были неприветливые и злые. Такого Чмокалина не ожидала от покорных, как крепостных, тишковцев. Она даже опешила от того, что услышала. Хотела сказать, что не им судить. Но толпа, повернувшись к ней, угрожающе загудела и стала подступать ближе. Ненависть, что исходила от людей, испугала ее.
Не испытывая судьбы, Зоя Сидоровна кинулась опять в контору, в которую только что ввалились хорошо подвыпившие Дыкало и Слизнев. Задыхаясь от бега и волнения, она выпалила:
— Народ бунтует!
Дыкало обвел ее тяжелым взглядом.
— Авдоткин всех подбивает! — тараторила она. — Надо звонить в район! Как бы чего не вышло, Петр Никифорович!
— Да я этого сморчка с тырсой смешаю! — прохрипел Дыкало.
— А если и вправду собрание соберут и переизберут? — упавшим голосом произнесла бухгалтерша. В ее глазах был страх.
— Как это переизберут? — с недоумением уставился на нее Дыкало. — Без районного начальства никто ничего не сделает.
Остановившись в фойе конторы, он задумался, склонив голову на сторону, как бык. При этом видимая часть его лица багровела от охватывающей его злости. Выругавшись, он поспешил в свой кабинет, чтобы звонить в Мычаки.

                * * *

В это время в Мычаках в доме Закруткиных четыре друга сидели в комнате Андрея и слушали запись выступлений и высказываний тишковцев, сделанную Силиным. Когда диктофон смолк, Андрей обвел друзей победным взглядом.
— Ну вот, друзья, и свершилась та революция, о которой мы мечтали. Теперь вступает в силу наш радиоузел. Свобода начнет вести передачи, не позволяя людям остынуть от нахлынувших на них эмоций. Ему будет помогать Быстрый.
— А что в администрации скажут о моем вмешательстве в дела тишковцев? ; спросил Хмель у друга. — Выгонит меня Сыпачев с работы.
— А ты что, собираешься и дальше там работать? — улыбнулся Андрей. — По-моему, тебе уже обеспечено место заместителя председателя Тишковского товарищества, как и Свободе. Бурун должен не позднее чем послезавтра, до приезда Сыпачева из столицы, обязательно быть избран председателем товарищества, а мы решением общего собрания должны быть назначены его заместителями. Не то по приезду из Киева Сыпачев, используя свое положение, переиграет нас. Имея в руках реальную власть, он пообещает тишковцам больше, чем мы гарантируем, и люди, как водится, отвернутся от нас, забыв и о глобусах, и о чистилках, и о разовых шприцах. Помните, мнение толпы переменчивое. Для работы с ней нужен напор и уверенность в деле, чтобы зажечь. Иначе люди быстро теряют интерес. Поэтому послезавтра проводим отчетно-выборное собрание Тишковского товарищества. ; Он взял со стола лист бумаги с повесткой дня собрания. — Начало собрания в десять часов утра. Перед собранием для привлечения большего числа сторонников мы должны выплатить из денег Буруна часть задолженности по зарплате тишковцам. Кроме того, там же, в фойе, выплатим долг работникам детского сада и при всех пригласим их опять на работу в детсад, который обязательно нужно открыть в этом месяце. Я даже прекрасное помещение для него присмотрел ; коттедж Слизнева. Там детям будет лучше, чем в старом здании, которое переделаем в сельский «Дом быта» с баней. Завтра же направим туда несколько человек для ремонта кровли. Это второе. Третье. Сегодня по радио передадим объявление об отчетно-выборном собрании с обязательным приглашением председателя товарищества Дыкало. Затем сообщаем о том, чтобы желающие подключиться к газификации и водопроводу начали сдавать заявления в сельский совет на имя Козюлина Михаила Ивановича.
— А за что будем строить газопровод и водопровод? — удивился Хмель. — Денег Буруна на все не хватит.
— Как только выиграем выборы и узаконим подписи Буруна и мою, в банке сразу возьмем кредит, из которого вернем затраты Буруну и выплатим зарплаты людям, предложив им сразу же внести деньги на строительство газопровода и водопровода. Таким образом, убьем сразу несколько зайцев: возвратим долг тишковцам, чем окончательно склоним их на свою сторону, и полным ходом начнем строить газопровод и водопровод. Я узнал, что проекты на их строительство имеются в управлении сельского хозяйства. Они, правда, несколько устарели, но мы в процессе строительства их подправим. О своей зарплате не беспокойтесь, господин председатель, — Андрей улыбнулся Михаилу, который с большим вниманием слушал его, кивая головой, когда речь заходила о возвращении ему затрат. — Не беспокойтесь и вы, господа заместители председателя Тишковского товарищества, — он посмотрел на Быстрого и Свободу. — Вас тоже узаконят на собрании с определением ставки заработной платы.
— А мы… это… — с заминкой произнес Козюлин, — когда начнем строить тротуар к церкви?
Все заулыбались.
— Сразу, Бурун, как станешь председателем, — серьезно ответил Андрей. — Мы никого обманывать не станем. В этом будет наша сила, друзья! Вперед, на Тишки! Помните, что перед нами противник серьезный, но неповоротливый. Он будет действовать по устоявшимся правилам, а мы так, как никто не действовал до нас. Главное, настроить людей на отчетно-выборное собрание и выиграть выборы до появления Сыпачева в районе. Быстрый и Свобода сейчас же отправятся в Тишки и озвучат по радио сообщение о собрании. Вот вам повестка дня, — он протянул Хмелю лист бумаги. ; Ее нужно обязательно озвучиватьть несколько раз в течение сегодняшнего и завтрашнего дня. Иначе собрание по суду могут признать недействительным. Затем передайте по радио запись с диктофона о негодовании тишковцев руководством товарищества. Это сплотит людей и избавит их от страха перед Дыкало и районной властью. Они будут думать, что районная власть тоже за переизбрание председателя и правления товарищества. Судя по выступлению Авдоткина перед односельчанами, на это надеется и сам сельский голова. Кроме того, сегодня по почте вручите Дыкало письмо-приглашение на собрание, чтобы он не опротестовал его решение через суд. Официально пригласим на собрание и Авдоткина. Я поинтересовался уставом Тишковского товарищества и выяснил, что для проведения собрания достаточно согласия половины членов товарищества. Решение по переизбранию руководства будет считаться принятым, если на собрании за него проголосует две трети членов товарищества. Думаю, нужное количество голосов мы наберем.
Андрей говорил спокойным голосом, вселяя в друзей уверенность в положительном исходе задуманного дела.


                ГЛАВА 6

Передачи по радио, организованные Силиным и Хмелем, разносились по всему селу.
Деятельность товарищества была парализована на два дня.
Для тишковцев все, что они слышали по радио, было настолько необычным, что люди часами стояли на своих подворьях или толпились у громкоговорителей, в сотый раз слушая то, что сами же говорили на сходках и собраниях. Впервые в своей жизни они слышали свои голоса по радио. Необыкновенная эйфория охватила село. Никто никого уже не боялся и никто ничего не хотел делать. Революция триумфально шествовала по селу. Водители и трактористы отказывались выполнять распоряжение начальства, комбайнеры перестали готовить технику к уборке урожая. Замерла работа в столярном цехе и на единственной свиноферме, где хрюкало с десяток голодных свиней. Создалась ситуация, при которой верхи не могли управлять по-старому, а низы не хотели жить по-старому.
Будто в осажденной крепости, сидели в кабинете председателя обескураженные и напуганные Дыкало, главный бухгалтер Чмокалина и первый заместитель Слизнев. Они со страхом вслушивались в речи тех, кто так недавно был покорен и беспрекословно выполнял их распоряжения и указания. Звонки Дыкало в райгосадминистрацию ничего не дали: Маликов не верил в то, что все село, как один, могло подняться против правления. Он советовал председателю не горячиться, а выждать.
— Сколько мне ждать?! — кричал в трубку разъяренный Дыкало. — Они скоро стекла станут бить в конторе! Сидим здесь, как на вулкане! Принимайте меры!
— Ну, какие меры и против кого мы будем принимать? — говорил ему Маликов. — Жители села с оружием выступают, или избивают кого? Поговорят, поговорят и разойдутся. В других местах перекрывают железные дороги и автотрассы государственного значения.
— Так они не ходят на работу, — разъяснял обстановку встревоженный председатель.
— Запиши прогулы, — подсказал ему Маликов. — Есть захотят, придут на работу. А фамилии тех, кто особенно рьяно выступает на сходках и подбивает других, запиши и исключи их потом из товарищества, как смутьянов. В наше время работу найти непросто, да еще в селе. Используй обстоятельства правильно, Петр Никифорович, и будешь на коне.
— Но они по радио выступают и митингуют на улицах! — выходил из себя недовольный Дыкало, посматривая на бухгалтера и заместителя, которые были напуганы не на шутку.
Чмокалина поднялась из-за стола и, пригнувшись, чтобы ее не увидели в окно из улицы, на цыпочках прокралась к двери и поспешно заперла ее на ключ, чтобы восставшие ненароком не ворвались в кабинет.
— Пусть себе митингуют, — беспечно говорил Маликов на другом конце провода. — В Киеве, когда президентские выбора были, на майдане митинговали больше месяца, но разошлись же. Что они от того майдана получили? Кукиш с маком! И твои демонстранты разойдутся!
— Так радио на все Тишки орет! — сам орал в трубку Дыкало. — Понять не могу, откуда передача идет. Может с района по-сетевому?
— Ты сначала разберись, а потом звони! ; недовольно произнес Маликов, не зная, что посоветовать Дыкало. –– Ты даже не удосужился узнать, какое радио ведет передачи в Тишках. Слово по радио сказали, а ты уже в штаны. Проедь по селу и узнай, что и как.
Минутой позже машина председателя Тишковского товарищества, трясясь на ухабах и разгоняя гусей, мчалась по ухабистой улице Тишков. Люди, заметив издали председательскую черную «Волгу», прятались по своим неухоженным подворьям.
— Попрятались, сволочи! — рычал Дыкало, сам управляя машиной. Он хмуро поглядывал через окна машины по сторонам и отовсюду слышал ненавистные ему слова тишковцев, из развешенных по всему селу громкоговорителей. Слышал и то как его осуждали за грубость, неуважительное отношение к людям, безалаберное руководство хозяйством, воровство и пьянство. «А вы бы хотели, чтобы я вам задницы лизал?!» — злился он, чувствуя, как внутри него нарастает непреодолимая ненависть к тишковцам. Встреться сейчас кто-либо на его пути, он, не раздумывая, выскочил бы из машины и до крови избил бы несчастного или задавил машиной.. — Я вам покажу, как забастовки устраивать, сволочи лапотные! — гнал он машину на большой скорости.
В одном месте «Волга» с разгона въехала в гусиную стаю, оставив на дороге несколько неподвижных туш.
— Чтоб ты ободрался, душегуб проклятый! — плаксиво запричитал у похиленой калитки двора женский голос. — Как такого ирода земля носит!? В селе своих дураков хоть отбавляй, а этого из города выписали.
Промчав на машине по селу из конца в конец, Дыкало никак не мог сообразить, когда и как могли появиться в селе, эти чертовы громкоговорители, режущие слух и приводящие его в бешенство. Он уже который год правит в этом хозяйстве, а никогда прежде не слышал и не видел их как не знал, кто и откуда вел эти передачи? Громом среди ясного неба для него стало объявление по радио о том, что завтра в десять утра в помещении сельского клуба состоится отчетно-выборное собрание Тишковского «ООО». В повестке дня был его отчет, а также выборы нового председателя товарищества и состава правления. Круто развернув машину, он на еще большей чем прежде скорости, помчался назад к конторе, где его дожидался почтальон с заказным письмом. Не вдаваясь в подробности, Дыкало в огромном раздражении схватил письмо и быстро расписался в какой-то бумаге протянутой почтальоном.
Чмокалина и Слизнев все еще сидели в кабинете. Вид у них был более чем обреченный — они тоже слушали радио.
— Без районного начальства тут не обошлось, — твердила напуганная до смерти Чмокалина. — Что плохого мы им сделали? Выкручивались, как могли, чтобы им на взятки деньги с банка снять. Это были не тысячи, а сотни тысяч. Зажрались, перевыборы устраивают!
Она громко заплакала, причитая: «Совести у людей нет. Нет совести…»
— Замолчи! — рявкнул Дыкало и грозно посмотрел на нее, а затем на заместителя. — Ты почему, подлец, ничего не сказал мне о том радио, которое трындит по селу весь день?
— Так я думал, что его провели с вашего разрешения, — выпучил глаза Слизнев.
— Думал он, думал! — в неистовстве заорал Дыкало, со злостью бросив на стол письмо, которое держал в руках. — Хрен я пойду на их собрание, — на его искривленном от злости лице появилось что-то наподобие демонической улыбки, а глаза метали молнии на первого заместителя, не отводившего взгляда от письма, лежавшего на столе.
Дыкало грузно опустился в кресло, нервно схватил телефон, поставив его в центр стола, как раз на белый конверт, врученный почтальоном. Потом выдернул из-под аппарата письмо и стал нервно открывать. Толстые пальцы никак не могли поймать уголок письма. Повозившись с ним и не имея больше никакого терпения, он бросил его Слизневу.
— Прочитай хоть письмо, помощничек, — с издевкой произнес Дыкало. — Буду звонить в район Маликову и Закруткину. Без них, сволочей, видно, не обошлось. Этот Закруткин все наговаривал Сыпачеву, чтобы снять меня с председательства. Подлые душонки, тайно все сделали. И радио для этого провели. А Сыпачев, подлец, для видимости в Киев укатил. Мало я ему возил? Водки одной сколько перепили!
— Не жалей о водке, Петя, — упавшим голосом произнесла бухгалтерша. ; Как бы они еще ревизию не прислали, вот тогда нам мало не покажется. Чуяло мое сердце, что так хорошо долго продолжаться не может.
— Замолчи, Зоя! — крикнул Дыкало. — Раньше надо было думать!
— А что думать?! — плаксиво произнесла бухгалтерша. — Теперь одна я буду в ответе! Там только по накладным больше, чем на семь миллионов недостача. А если по ведомостям выплаты зарплаты пройдутся? Сколько там мертвых душ?! Говорила тебе, Петя, умерь аппетит. Так нет, только и слышала: «У меня все схвачено в администрации, в прокуратуре, в милиции и налоговой!»
— Заткнись! — оборвал ее Дыкало. — Без тебя тошнит!
— Затошнит еще не так! — еле сдерживая слезы, проговорила Зоя Сидоровна. — Видишь, как они все настроены против нас? Выбрали время перед самим сбором лавэ. Забрали бы выручку после реализации пшеницы и, чтобы быстрее продать, можно было бы и подешевле толкнуть — прямо с корня.
— Дура!!! — закричал Дыкало, нервно набирая телефонный номер коротким толстым пальцем. — Что ты делишь шкуру неубитого медведя!
Он, наконец, набрал номер телефона первого заместителя райгосадминистрации и приготовился сразу напасть на него, обличая в подлости и предательстве. Долго держал трубку у уха, но на другом конце никто не отвечал. Терпение его кончилось, и он снова разразился длительным ругательством в адрес «подлых заговорщиков».
— Позвони, позвони Закруткину, — находясь уже в истерическом состоянии, твердила Чмокалина, глядя на своего любовника заплаканными глазами.
Будто снятый с креста, безвольным и напуганным выглядел и Слизнев, мечтающий о том, чтобы эта вакханалия поскорее закончилась, и он смог без остановки влить в себя целый стакан водки, которая бы разлилась по его уставшему от напряжения телу блаженным успокоительным теплом.
Сам Дыкало, склонившись над телефонным аппаратом, дрожащей рукой пытался попасть в очередную цифру, что удавалось плохо. Наконец, в трубке послышался позывной зуммер, и в кабинете все застыли как на картине Ильи Ефимовича Репина «Не ждали». Потом зуммер прервался и послышался голос:
— Слушаю.
— Это я тебя слушаю! — рявкнул Дыкало потерявший терпение и чувство всякой субординации.
— Ты что, обпился самогону, Дыкало? — узнал его Закруткин.
— Ты думаешь, я не знаю о твоих… — Дыкало задохнулся, подыскивая обвинения, но, не найдя их, прохрипел: — Сговорились! Всех на чистую воду выведу!
После этих слов лицо его застыло: что он мог поставить в вину Закруткину, которому ничего не возил и не давал? Закруткин, не посчитав нужным разговаривать с пьяным председателем, положил трубку.
— Куда теперь звонить? — упавшим голосом произнес Дыкало. Он посмотрел на подельников, сидевших тише мышей напротив него: — Может в милицию?
Молчание было ему ответом.
А Слизнев тем временем вскрыл письмо, и у него, прочитавшего несколько строк, отвисла нижняя челюсть. Он, как невменяемый, не мигая, смотрел на последнюю строчку письма, извещавшую, кто прислал его. Черным по белому внизу сообщения было написано: «Организационный комитет по проведению отчетно-выборного собрания Тишковского «ООО».
А в это время Константин Сергеевич Закруткин, положив трубку и глядя на Маликова, присутствующего в его кабинете, произнес:
— Придурок тишковский звонил. Похоже, сильно пьяный.
— Мне тоже звонил, — признался Маликов. — О каком-то саботаже говорил, о радио. Я позвонил в районный узел связи, никто ни о каком радио в Тишках не знает. Начальник сказал, что даже сетевое там не работает третий год, кабель якобы с километр длиной вредители выкопали из-за медного провода. Похоже, местные или мычаковские кулибины сдали его в металлоприемный пункт как цветмет. А в РУСе, говорит, денег нет на замену кабеля.
— Какое же радио тогда там вещает? — с недоумением спросил Закруткин.
Маликов пожал плечами.
— Пусть сам разбирается. Не все ж ему водку пить.

                * * *

Вечером, ужиная в кругу семьи, Константин Сергеевич, держа в руке чашку с пахучим чаем и поглядывая на супругу и сына, рассказывал о событиях, происходивших в Тишках, и о Дыкало.
— Пытался приписать мне какие-то непонятные события, направленные на переизбрание Тишковского руководства в тамошнем товариществе. Звонит по телефону и начинает орать, что я втайне пытаюсь снять его с должности. Для этого, дескать, и назначил отчетно-выборное собрание на завтра. Мы с Маликовым об этом ни сном, ни духом. Иван как раз находился у меня в кабинете. Какое-то радио якобы второй день транслирует на все Тишки выступления членов товарищества, пенсионеров и учителей с осуждением Дыкало и правления Тишковского «ООО», — Константин Сергеевич усмехнулся. — Говорит, что даже дочь местного священника, и та призывает членов товарищества прийти на собрание и избрать нового председателя в лице какого-то молодого и богатого спонсора.
Родители разговаривали и не замечали того, с каким вниманием слушал их сын.
— Что же там за спонсор такой, что за него не только все село ратует, а и дочь священника? — улыбнувшись, спросила заинтересованная рассказом мужа Валентина Павловна.
Константин Сергеевич пожал плечами:
— Мы и сами ничего не знаем о нем. Обычно нас ставят в известность, если областное начальство своих продвигает. Кандидаты появляются сначала у нас, обсуждаем, что и как. Назначаем дату проведения отчетно-выборного собрания. А тут ничего и ни от кого ; ни звука, ни намека. После разговора с Дыкало я дозвонился до сельского головы Авдоткина, есть такой тихоня в Тишках, и задал ему этот вопрос.
— А Дыкало что, сам не мог позвонить сельскому голове и поинтересоваться у него, откуда в селе радио? — спросила мужа Валентина Павловна.
Константин Сергеевич ухмыльнулся:
— Валя, ну кто считается с бедными родственниками, каким является сельский голова для Тишковского «ООО». Тот находится в роли вечного просителя. Такое положение кругом, не только в нашем районе, — пояснил он. ; Может, когда землю начнут продавать, тогда отношение к сельской власти изменится. Она ее будет не только продавать, но и контролировать использование по назначению.
— И что тебе ответил сельский голова? — поинтересовалась жена.
Константин Сергеевич усмехнулся:
— Тут и начинается самое интересное: сльский голова сказал, что в Тишках действительно побывал какой-то богатый спонсор с Ямала. Сделал подарки в школу, фельдшерско-акушерский пункт и даже в церковь. Он якобы и провел с согласия районных властей радио в Тишках. Радиоузел в клубе сделал. Сам Авдоткин комнату для этого выделил. Сегодня спонсор прислал строителей в Тишки для ремонта кровли детского сада. Авдоткин говорит, что он пообещал открыть его через несколько дней для тишковской детворы. Люди, видя хозяйское отношение к селу, решили избрать этого спонсора председателем товарищества.
— И что в этом плохого, если люди действительно изберут его председателем? — спросила Валентина Павловна, не замечая, как напряглось лицо сына.
— Вопрос в том, что в райгосадминистрации никто не знает, откуда появился этот спонсор. Авдоткин же уверяет, что его прислал ни кто иной, как председатель администрации Сыпачев. Представлял его кто-то из работников райгосадминистрации. Фамилию Авдоткин не помнит. Говорит, что молодой парень был, он его в администрации видел не раз. Как тебе? Пытались дозвониться до Сыпачева в Киев, откуда он вернется только послезавтра, но по мобильному телефону только и слышно: «Абонент находится в зоне недосягаемости». Трудно понять, где это в столице есть зона недосягаемости.
— Может действительно, это Сыпачев все задумал? — высказала догадку Валентина Павловна.
Константин Сергеевич развел руками:
— В том-то и дело, что никто не знает. Маликов тоже в недоумении. Не знаю, что и делать. Вмешаемся, а вдруг Сыпачев приложил к этому руку? Он все же хозяин в районе. Теперь, — Константин Сергеевич тяжело вздохнул.
— Поезжай на то собрание, — посоветовала жена, — узнаешь. Ты же начальник управления.
— Я того спонсора и в глаза не видел! — округлил глаза Константин Сергеевич.
— Может, действительно Сыпачев решил без твоего и Маликова ведома сменить руководство в Тишках? — вернулась к тому же вопросу Валентина Павловна.
Константин Сергеевич пожал плечами:
— Мда-а, непростая ситуация. Если поеду на собрание, могу оказаться не прошенным гостем. Не поеду — сельское хозяйство все же контролирую я. Как в той былине: прямо поедешь, жизни лишишься, налево — коня потеряешь, а направо свернешь, то с горем на всю жизнь подружишься.
— Ну, раз, кроме Дыкало, тебя по этому вопросу никто не ставил в известность — делай вид, что ничего не знаешь, — резонно посоветовала жена. — Пусть сами разбираются в тех кулуарных хитросплетениях.
— И заметь, — с недоумением произнес Константин Сергеевич, — все это произошло в Тишках в течение каких-то трех дней. Завидная организация дела. Это на Сыпачева не похоже. Бывало, растянет решение вопроса так надолго, что все уже и забудут, а он только вспоминает о нем.
Андрей улыбнулся.
— И все началось с той статьи в газете, — продолжал Константин Сергеевич. — Если бы кто-то другой написал ее, можно было бы догадаться, откуда ветер дует. Но ведь ее подготовил сотрудник редакции. Я справлялся об этом у редактора. Говорит, что в ней написано все правильно. Я тоже могу это подтвердить. Материал правдивый и хлесткий.
— Значит, редактор чего-то недоговаривает? — высказала предположение Валентина Павловна. — Много совпадений, указывающих на то, что без влиятельного лица здесь не обошлось. Поэтому и ехать тебе на то собрание ни к чему, как и Маликову. Сельские товарищества все же не игрушки в детском саду: хочу — дружу, хочу — не дружу! Как вообще все это можно делать без начальника управления сельского хозяйства? А затем спрашивать с него за результаты в сельском хозяйстве. Совести нет у Сыпачева.
Андрей слушал обеспокоенную мать, и ему становилось все совестливее за свой поступок, который заставил волноваться ее и подставил отца. Он любил их и готов был сознаться в своей причастности к этим событиям. Но тут же вспомнил о друзьях, которые верили ему и надеялись на то, что обретут нормальную работу, обеспечивающую как их так и загнанных в тупик тишковцев. Он был уверен, что они сработают в Тишках лучше, чем команда Дыкало. Он представил огромные перспективы, открывающиеся перед ними в этом благородном деле. Ему хотелось доказать всем, на что способна молодежь.
Мучимый угрызениями совести, он долго ворочался ночью в кровати, не в состоянии уснуть от охвативших его мыслей.
«Украинцы не хуже других народов работать умеют, — размышлял он. ; Но причина их бед в тех, кто так бездарно руководил и руководит ими. Почему бы не показать на практике всем, на что способны наши люди при создании для них достойных условий труда и жизни. И почему я, полный сил, знаний и устремлений, должен зависеть от кого-то или каких-то обстоятельств, если сам в состоянии добиться всего. Спасибо, папа, за заботу, но я не хочу, чтобы и при мне общество продолжало закисать, не имея никакой надежды на лучшее будущее. В своих устремлениях я не один. У меня есть надежные друзья. Мы вместе покажем, на что способна молодежь. Выбор мной сделан, и я не буду протирать штаны в прокуратуре, где ныне только и делают вид, что работают, а сами погрязли в коррупции да взятки берут».
Сон не шел к парню, исполненному желания достичь намеченной цели. Он чувствовал вину перед родителями, которым так и не признался в организации перевыборов в Тишках. Он понимал, что сделай это, все пошло бы насмарку — родители никогда бы не разрешили ему принимать участие в такой опасной затее. Конечно, он ставил отца более чем в неловкое положение, но был уверен в успехе, чувствовал в себе большие силы и понимал, что никто, кроме него, сейчас не решится на коренное переустройство села. Главное, успешно провести перевыборы в Тишках до возвращения Сыпачева, который мог запретить проведение собрания под предлогом более тщательной подготовки к нему. А затем вообще отменить соброание, ссылаясь на его нецелесообразность. Используя админресурс, он оказал бы давление на тишковцев и переменил бы революционное настроение в селе. Теперь же потеря времени была равносильна поражению. Андрей понимал, что в любом деле, особенно когда имеются серьезные соперники, нужно быть всегда хотя бы на шаг впереди них. Только при таком подходе мог быть гарантирован успех. Перед ним стоял и другой непростой вопрос — как завтра быть лично ему? Появляться на собрании или нет? Если его не будет на собрании в Тишках, многое может пойти не так. В случае неудачи Быстрого, как пить дать, снимут с работы как зачинщика перевыборов. Выход был один: не только быть на собрании, но и руководить им, так как ни у кого из его друзей опыта в организации и проведении таких мероприятий нет. Успокаивало то, что отца и Маликова, который очень хорошо знал его, там не будет. Их присутствие не только бы усложнило все дело, но и связало бы ему руки. Очень возможно, что они могли бы отменить и само собрание.
Сон сморил Андрея только под утро. Засыпая, он видел себя на белом коне в ореоле какого-то яркого сияния, а со всех сторон из темноты тянулись к нему чьи-то когтистые и костлявые руки, при этом слышался звериный вой и злобные выкрики угроз. Впереди мелькнуло подобие тюремной решетки.


                ГЛАВА 7

Утром Андрей проснулся рано. Слышал, как на кухне мать переставляла посуду, как провожала отца на работу и успокаивала его по поводу тишковских событий. Он лежал в постели и смотрел в оклеенный светлыми обоями потолок, будто пытаясь разглядеть там все сложности необычного для него дня. Услышанный вечером разговор родителей в какой-то степени обнадеживал его. Но он не мог заранее предугадать поступки Дыкало и тишковцев. Тревожная неизвестность томила его. Поддаваться же такому настроению в самом начале борьбы, которая, как он знал, обязательно будет, ни в коем случае не стоило, так как это было не только бесполезной тратой времени, но и началом поражения. Он и друзья сделали все по классическим канонам для успешного достижения цели. Они выбрали удачное время, подготовили общество, ввели в полное замешательство районные власти и самого Дыкало с его воровской командой А так же приобщили к исполнению задуманного плана влиятельные силы села Тишки в лице сельского головы, директора школы, учителей, заведующей ФАПом и священника. Теперь нужно было умело скорректировать ход проведения отчетно-выборного собрания, чтобы все прошло согласно «Устава» и итоги собрания нельзя было бы опротестовать в суде как недействительные.
Об этом он и говорил с друзьями по дороге в Тишки, следуя туда вместе с ними на отцовском «Жигуленке». Рядом с ним гордо восседал Бурун, беззаботно посматривая по сторонам и думая о новой встрече с Танюшкой. Свобода и Быстрый в очередной раз знакомились с порядком ведения собрания, просматривали ведомости по частичной выплате зарплаты. Им предстояло быть в президиуме собрания. Их фамилии вместе с фамилией спонсора Козюлина значились в списке вновь избираемого правления товарищества. Там же стояла и фамилия Андрея, претендовавшего на должность первого заместителя председателя товарищества.
— Напоминаю еще раз, — говорил он друзьям, — Быстрый проводит работу с сельским головой, чтобы тот первым выступил на собрании и предложил избрать председателем товарищества Козюлина. Кроме того, Быстрый, проводишь такую же работу с двумя работницами детского сада, которым Свобода выплатит зарплату. Свобода настраивает на выступление на собрании всех, кому будет выплачена задолженность по зарплате. Учитывая, что Бурун говорить не мастер и чтобы он не наломал дров, я сам озвучу программу нового председателя товарищества.
— А когда начнем делать дорогу к церкви? — вновь завел свое Михаил. — Я ведь Танюшке обещал.
— Твой тротуар мы построим быстрее, чем газопровод и водопровод. На очереди будет баня, дом для одиноких престарелых жителей села, а также сельский «Дом быта».
— Зачем строить дом для престарелых? — отозвался Свобода. — Я когда тянул провода, видел три прекрасных коттеджа, принадлежащих Дыкало, бухгалтерше и заму Слизневу. Один из них отведем под дом престарелых. Другой, дыкаловский, он самый большой, в три этажа, определим под детский сад. Третий коттедж ; Слизнева ; переведем в разряд гостиницы, там будем жить вчетвером, чтобы не тратить бензин каждый день до Мычаков и обратно. Экономика должна быть экономной! — повторил он главный лозунг прошлой жизни.
— Дело говоришь, Свобода, — произнес Андрей. — А в бывшем детском саду устроим «Дом быта» и баню.
— А у нас что, и машины легковые будут? — повернулся к нему Михаил, довольный тем, что Философ согласился на строительство тротуара к церкви. Остальное его не интересовало.
— Будут, Бурун, будут, ; с улыбкой подтвердил Закруткин. — У всех будут легковые авто. Мы будем руководить товариществом, поэтому в любой момент должны знать положение дел на полях и фермах, владеть необходимой информацией.
Он повернул голову к восседавшему рядом с ним Михаилу. Лицо того было безмятежным. Его не занимали заботы дня. Михаила не беспокоило даже то, что сегодня перед собранием они должны были раздать людям часть его денег. На его лице застыла мягкая улыбка. Похоже, он думал о Татьяне, которая очень нравилась ему.
Лица Василия и Александра были сосредоточены. Парни, сознавая всю ответственность затеянного мероприятия, в который раз пробегали глазами порядок ведения собрания.
Хмель оторвал взгляд от листа бумаги и думал о том, что сегодняшний день, очень возможно, станет для него последним днем пребывания на должности инструктора по спорту Веселовского райспорткомитета. Он знал по опыту своей работы в администрации всю сложность проведения сегодняшнего собрания. В случае неудачи его уволят по указанию Сыпачева записью в трудовой книжке, с какой и в тюрьму примут только с оговорками. Но этого он никому не сказал. Он встретился взглядом с Андреем и через силу улыбнулся ему, все еще не представляя до конца, через что им сегодня предстоит пройти. Он не представлял, как они, четверо молодых парней, встанут сегодня перед несколькими сотнями людей, уже проживших непростые и длинные жизни. У каждого из них была своя судьба, свое мерило жизни. Не повяжут ли их прямо на собрании, как авантюристов, работники милиции и не отправят ли в Мычаковское КПЗ для дальнейшего расследования этого небывалого в истории района инцидента? Но он верил в гениальную задумку друга и потому еще раз с надеждой на успех улыбнулся ему.
Александр, не имея никакого опыта в подобных делах, не думал о последствиях, так как ему терять было нечего, кроме цепей безработицы, которая довела парня до крайности. Он хотел жить по-человечески, приносить домой зарплату, купить квартиру, машину, жениться, иметь детей. Тюрьмы не боялся, так как не думал о ней. Он старался как можно лучше выполнить поручение Андрея, чтобы не краснеть потом перед ним за какую-нибудь досадную оплошность, и готов был до конца идти за своим башковитым другом. Желание выиграть в напряженной схватке с обстоятельствами проявлялось на его смуглом лице сосредоточенностью и решимостью.
Андрей улыбнулся и ему, подбадривая, вселяя выдержку и уверенность в успехе. Он понимал, что ни одно великое дело не делается без огромного психологического напряжения. Нередко неподготовленный или психологически слабый человек сгорает еще до начала большого дела. Поэтому Андрей считал своей обязанностью всячески поддерживать друзей, в том числе своим уверенным видом и поведением, вселяя в них веру в благоприятный исход хорошо спланированного мероприятия.
Еще издали друзья увидели открытые двери клуба. На крыльце стоял Авдоткин. Он был в том же костюме, в каком принимал Михаила и Василия. Рядом с ним курили несколько мужиков и о чем-то разговаривали. Их малочисленность смутила парней.
— Ну, что, друзья, — поворачиваясь к парням, как можно более уверенным тоном произнес Андрей. — Мы перешли Рубикон, отступать некуда. Победа должна быть за нами!
— Кто не рискует, тот не пьет шампанское! — рассудительно произнес Хмель.
— Сейчас или никогда! — решительно поддержал Силин. — Я готов схватиться с судьбой за наше будущее. ; Он крепко держал в руках кейс, в котором было сто тысяч гривен.
И только Михаил никак не отреагировал на предстоящее событие, которое могло даже не начаться из-за неявки на собрание большей части членов товарищества. Он вертел головой, всматриваясь в людей возле клуба, словно пытаясь отыскать кого-то. Это не осталось не замеченным.
— Придет, — сказал Андрей.
— Кто? — спросил Михаил.
— Танюшка, — ответил Андрей, видя, как лицо друга осветилось улыбкой.
Авдоткин спешил к ним навстречу.
— Я уже беспокоиться стал, — говорил он, устремляясь сначала к Хмелю, как представителю районной государственной администрации, а затем стал тепло пожимать руки Козюлина и Силина. Андрея он принял за водителя. — Что здесь было! — вполголоса, чтобы не слышали стоявшие у крыльца мужики, сказал он Хмелю и Козюлину. — Из райгосадминистрации вчера целый день звонили, все спрашивали, кто дал разрешение на проведение собрания. Дыкало рвал и метал: он был застигнутый врасплох. Поделом ему. За все время пребывания в Тишках ни разу в сельсовет не зашел. Полагаю, вы представитель от администрации будете? — посмотрел он на Хмеля.
Тот кивнул головой, не в силах произнести что-либо вразумительное, чтобы не обнаружить своего огромного волнения. Его, как и Андрея, беспокоило отсутствие людей, а до собрания оставалось меньше чем полчаса.
— Людей нет, — ощущая липкость во рту, сказал он.
— Да, маловато, — согласился и Авдоткин. — Но о собрании все знают, как и о том, что кровлю детского сада вчера перекрыли. В селе теперь только и разговоров, что о газификации села и проведении водопровода. Как же не прийти людям после этого на собрание!? Спешат по домашнему хозяйству сделать дела.
— Мы сегодня перед собранием готовы частично выплатить людям задолженность по зарплате, — предупредил сельского голову Хмель.
— Большое дело делаете! Извините, как вас по имени и отчеству? — замялся Авдоткин. ; Незапамятовал.
— Василий Назарович, — справляясь с волнением, ответил Хмель.
— Звонили мне вчера Маликов и Закруткин, — признался Авдоткин. — Я сказал, как есть, что вы выполняете поручение самого Эдуарда Дмитриевича. Они успокоились, и звонить перестали. Ну, как же, ежели сам Эдуард Дмитриевич…
У Хмеля защемило в груди от такого сообщения.
Подойдя к курившим мужикам с любопытством, глядевшим в их сторону, он, как и подобает высокому начальнику из района, поздоровался с каждым за руку. Это же сделали Силин и Закруткин. Силину нравилось, что его принимают, как высокое начальство. И только Михаил с безразличным видом прошел мимо мужиков, устремившись в открытую дверь клуба, где надеялся увидеть Татьяну.
От Авдоткина не укрылось, что с мужиками за руку поздоровался и тот, кого он принял за водителя. Водитель был видный собой и очень напоминал кого-то из районных начальников, но кого, Авдоткин вспомнить не мог.
— Надо вывесить в фойе клуба список членов товарищества, которым сегодня будет выплачена задолженность по зарплате, — дал Андрей команду Хмелю и посмотрел в сторону удивившегося Авдоткина.
— Сделаем! — бодро отвечал Хмель, забирая листки с фамилиями тишковцев.
«Вот тебе и водитель, — подумал Авдоткин, уважительно посмотрев на Андрея. — Видать, новый заместитель у Сыпачева. Или из области. Красивый».
— Макар Стефанович, предупредите также бывших работниц детского сада, чтобы они тоже подошли к Александру Александровичу за авансом по зарплате, — распорядился представитель района и сам стал развешивать заранее подготовленные списки на стенде для объявлений, у входа в зал. Хмель уже знал, что жена сельского головы была заведующей садиком. Это было очень на руку их мероприятию.
— Конечно, конечно! — встрепенулся Авдоткин, предвкушая, как удивит свою супругу таким неожиданным и приятным сообщением. Долга-то было чуть ли не пятьсот гривен, а в селе это большие деньги. Год можно покупать хлеб и камсу для семьи.
Закруткин заглянул в клуб — там было всего с десяток человек. Это угнетающе подействовало на него. Но, взглянув на Михаила, который был озабочен отсутствием Татьяны, улыбнулся.
«Каждому свое», — подумал он и коснулся плеча друга.
— Не волнуйся, Мишель, придет Татьяна, все будет, как надо.
Авдоткин, думая, что разговор идет об отсутствии людей в зале, поспешил заверить спонсора:
— Должны прийти, Михаил Иванович. Как не прийти!? Народ, напуганный прежней жизнью, сейчас настороженно смотрит из своих окон на улицу — кто и куда идет. Каждый боится выйти первым, а тем более прийти: а вдруг Дыкало верх возьмет? Тогда убегай из Тишков.
— А вы как на это смотрите? — спросил у него Андрей.
— А что я, — произнес Авдоткин и с опаской посмотрел по сторонам. — Я выполняю указание самого Эдуарда Дмитриевича Сыпачева.
— Правильно делаете, — охрипшим от волнения голосом произнес подошедший Хмель. Он очень волновался, понимая что сегодня, как в той поговорке — «или пан, или пропал». Завтра он может быть с позором изгнан из спорткомитета и оказаться безработным. Очень даже возможно, что им займется прокуратура и милиция. В меньшей степени, но его все же радовало, что не было никого из районной администрации — ни Маликова, ни отца Андрея. Он знал, что на таких мероприятиях кто-то из них обязательно присутствовал, иногда с самим Сыпачевым.
Хмель, наклонившись к уху Андрея, чтобы не слышал Авдоткин, шепотом спросил:
— Как думаешь, Андрюха, приедет кто-нибудь от райгосадминистрации? Если так, то мне каюк.
Андрей услышал в голосе друга тревогу, потому ободряюще улыбнулся ему и крепко сжал локоть.
— Никого не будет, Быстрый. Отец и Маликов думают, что это собрание затеяно с согласия Сыпачева, который только завтра вернется из столицы.
Андрей и сам был растерян из-за отсутствия людей, без которых собрание никак не могло состояться. Но ни одна мышца на его лице не выдавала внутреннего напряжения. Со стороны он выглядел совершенно спокойным.
— Дыкало, –– произнес он, –– сам все сделал для того, чтобы никто из администрации не приехал на это собрание. Мы же все делаем правильно, как с точки зрения стратегии, так и тактики. Теперь все дело за людьми. Будем надеяться, что они все же переборют свой страх и придут на собрание, которое больше нужно им, чем нам. Мы ведь в большей степени задумали все это именно ради них.
Слова друга успокаивающе подействовали на Василия. «Будь что будет, — решил он, — возврата уже нет».
Силин в это время уселся прямо в фойе за старым, шатким столом и, как заправский бухгалтер, разложил перед собой ведомости. Не зная, с чего начать, он взглянул на Андрея. Тот кивнул ему и поворотом головы указал на мужиков, находящихся у клубного крыльца. Силин поднялся со скрипнувшего стула и, встав в проеме двери, громко произнес:
— Товарищи! Прошу ознакомиться со списками для получения задолженности по зарплате со стороны товарищества. Спонсор, Михаил Иванович Козюлин, решил выплатить долги за товарищество из своего кармана. А чтобы вы не сомневались в его искренности, начинаем выплату именно сейчас.
Мужики выслушали его, потом стали нерешительно переглядываться между собой, не понимая, в чем здесь «закавыка». Наконец, один из них с помятым лицом и подбитым глазом, решившись, сиплым голосом произнес:
— Раз приглашают, мужики, то айда. Может, и вправду опохмелюсь!
Но с места никто не тронулся. Из своего жизненного опыта мужики знали, что сейчас деньги никто просто так не дает. По крайней мере, за всю их жизнь в селе такого не было.
— Ну, так и быть, мне терять нечего, — сказал мужик с подбитым глазом и, поглядывая на оробевших товарищей, вытер подошвы старых ботинок о траву. Он нерешительно поднялся на крыльцо и прежде, чем скрыться в вестибюле, как бы прощаясь, оглянулся. Мужики стали перешептываться, искоса поглядывая в сторону уже пустого проема, куда скрылся их товарищ.
— Пойдемте, не убьют же… — услышал Андрей голос одного из них.
— А если потом отдавать заставят? — произнес другой мужик.
— А я хрен отдам! — решительно произнес первый. — Они мне должны чуть ли не тысячу. Вот пусть потом сами и разбираются! ; Он приосанился, с вызовом взглянул на односельчан и поднялся на крыльцо. — Пошли! — позвал он их.
Через минуту на крыльце появился мужик с подбитым глазом:
–– Идите, получайте! Чего уши развесили, лопухи? ; улыбаясь во все лицо сказал он и побежал домой, чтобы известить жену, фамилию которой тоже увидел в списках.
Мужики переглянулись и один за другим несмело потянулись к двери.
Получив деньги, они повеселели и воодушевились.
— Ё-мое! — проговорил один из них, улыбаясь щербатым ртом. ; Не думал, не гадал, что получу хоть что-то. Доработались до того, что и зубы не на что вставить.
— Хватит и зубы вставить, и выпить после собрания! — довольно улыбался другой высокий мужчина, кот орый был в галошах на голую ногу.
— Тебе б, Кирюха, тока выпить, — пряча деньги в карман застиранных брюк, проговорил третий счастливчик.
— Как думаешь, Тимофей Ильич, придут люди на собрание? — обратился Авдоткин к серьезному коренастому мужику, склонившемуся над столом, чтобы расписаться в ведомости за полученные деньги. Тот степенно произнес басом:
— Если б знали, что здесь долги будут возвращать, то всеми Тишками прибежали бы. Обнищало село и веры уже никто и никому неймет. А это хорошее дело, — он положил полученные деньги в карман и похлопал по нему ладонью. — Почему бы и не проголосовать за нормального спонсора!? Главное, чтобы платил исправно. Надо было вчера, Стефанович, сказать об этом по радио, — он ткнул в сельского голову указательным пальцем с черным ногтем, очевидно, пострадавшим от удара молотком. От волнения на его широком и загорелом лице выступили капли пота. Отходя от стола, он держал широкую ладонь на кармане брюк, где лежали деньги. –– Пойду по селу, расскажу людям, что деньги выдают. Через полчаса все тут будут.
Андрей смотрел на него, и ему стало жалко этого здорового мужчину. Ему было не более сорока лет, но было похоже, что в своей жизни он ничего хорошего не видел. Для него Тишки были и родина, и место заточения, из которого без денег никуда нельзя было податься. Андрей был уверен, что этот трудяга даже в отпуске за всю свою жизнь ни разу не был.
От этих размышлений в нем еще больше укрепло убеждение, что они, молодые, полные сил и идей, должны, во что бы то ни стало изменить к лучшему жизнь этих людей, которые жили в таких условиях, что были доведены почти до уровня животных. Вот поэтому и сидят теперь пугливые тишковцы по своим хатам, боясь выйти на улицу: говорить-то одно дело, а как до самого дела, то здесь уже другой коленкор.
«С властью спорить — себе дороже», — говорили осторожные тишковцы, украдкой поглядывая из окошек своих домов-нор на улицу.
— Что будем делать? — тихо спросил Хмель.
— Ждать, — произнес Андрей и почувствовал, как от напряжения кровь у него запульсировала даже в висках.
— Проиграли… — в задумчивости проговорил Хмель.
Андрей представил, как вечером отец станет укорять его за этот непродуманный и опасный поступок, который бросит тень и на него. В чем же он просчитался, продумав это мероприятие до мелочей? Получалось, что он не учел страх людей, который, как оказалось, стал самым главным звеном во всем этом необычном деле. Но думать о поражении не хотелось. Следовало срочно придумать что-то, что в корне изменило бы ситуацию.
— Собираемся и уезжаем, — подвел итог его размышлениям Хмель. — Они не придут. Трусы! Жалко денег Буруна, выброшенных на ветер.
Но друзья и не подозревали, что дело, начатое ими, уже стало работать само на себя. Добрая весть о выплате денег молнией распространилась по селу.
 Тишковцы рядами потянулись в клуб. Их подзадоривал механизатор Тимофей Ильич Очеретко, получивший зарплату.
— Идите быстрее, денег может и не хватить, — предупреждал он.


                * * *

Дыкало со своей командой оказался в сложном положении. Он сидел в кабинете вместе с бухгалтером и заместителем. На столе перед ними стояло несколько бутылок водки, и лежала закуска. Весь вчерашний день они провели в небывалой нервотрепке. До самого вечера так и не прояснилось, откуда дул ветер не только неблагоприятный для них, но и грозивший стать бурей. Снимая напряжение, они до поздней ночи просидели на «вилле» Чмокалиной, где Дыкало и заночевал, не в силах ступить и шага от выпитого спиртного. Стресс он снял, но на утро проснулся с больной головой и принялся поправлять пошатнувшееся здоровье. Пили сначала на «вилле», затем, ближе к десяти, переместились в кабинет правления.
— Уроды! — ругался основательно подвыпивший Дыкало. — Они думают, что запугают меня! И Сыпачев как в воду, скотина, канул.
Он посмотрел на допотопные часы-ходики, висевшие на стене и затянутые паутиной. Они отбивали время, размахивая маятником, на котором сидел паук. Сколько времени висели эти часы в кабинете, никто не знал — они перешли по наследству от прежних хозяев. В кабинете все давно обветшало, но никто не торопился обновить помещение, так как в этом не было потребности. Весь смысл дела Дыкало и его окружения заключался лишь в личном обогащении и приятном времяпрепровождении. Тишковское товарищество было дойной коровой, которую они нещадно доили. Теперь почва под ногами зашаталась, и они, боясь потерять опору и не зная, что предпринять, топили свой страх в спиртном.
— Скоро десять, — испуганно произнесла Зоя Сидоровна, опухшая от вчерашнего застолья.
Слизнев посмотрел туманными глазами на часы, что зловеще тикали. Их тонкие и длинные стрелки неумолимо приближались к цифре «1О». Дыкало тоже смотрел на часы. Злобная гримаса застыла на его пропитом до синевы осунувшемся лице. Он сжал побелевшие пальцы в кулак.
— Я всех, всех выгоню из товарищества, кто придет на собрание!
— Надо не допустить его... — шепотом произнесла Чмокалина.
— Угу... — пьяно икнул Слизнев.
— И как это сделать? ; Дыкало уставился на своих приспешников налитыми кровью глазами.
— Надо взять рупор, который в моем кабинете, — стал придумывать Слизнев, — и проехать по селу. Оповестим всех: кто пойдет на собрание, тех мы… — Он вытянул перед собой крепко сжатый кулак, показывая, что они сделают с ослушниками. — Они болтают по–своему радио, а мы будем по–своему.
— Что-то надо делать, — вставила и Чмокалина.
— Едем! — скомандовал пьяный Дыкало, поднимаясь со стула. — Я буду рулить, а ты передавать по рупору о том, что, если кто придет из тишковских засранцев на собрание, тому будет кирдык,— он демонстративно подныл сжал кулак.
— Вы езжайте, а мне как-то не с руки быть с вами в машине, — Чмокалина взглянула на Дыкало.
Черная «Волга», управляемая нетвердой рукой Дыкало, виляя из стороны в сторону, двигалась главной улице села. Из открытого салона слышался пьяный голос Слизнева:
— Всех, кто придет на собрание, выгоним из Тишков! Всех, кто придет на собрание, выгоним из Тишков! Всех выгоним! — усталым голосом повторял он.
Гуси и куры разбегались в разные стороны из-под колес неровно двигавшейся машины. Некоторым из них убежать было не суждено.
Люди с недоумением смотрели на машину председателя и задавленных ею птиц и бежали к соседям, чтобы сообщить о разбое пьяного председателя.
— Сволочь! — орал один мужик, собирая посреди дороги придавленное к земле  утиное стадо.
— Совсем озверел, — говорили другие и грозили кулаком вслед машине.
— Людочки! Да что же это делается!? — кричала на всю округу, стоя посреди улицы средних лет женщина с раздавленной уткой в руках.— Этот пьяный изверг скоро людей давить станет, а мы все будем потурать ему?! Да неужели же мужиков в Тишках не стало!?
Это была уважаемая в селе зоотехник Кромина Полина Юрьевна. Когда в селе не осталось коров, свиней и овец, Дыкало уволил ее с должности. Став безработной, она и ее семья остались без средств к существованию. Куры, утки, и гуси были главным подспорьем для семьи. Выручал земельный надел, который они с мужем засевали озимой пшеницей. Их участок всегда был самым урожайным в селе. Однажды во время уборочной подвыпивший Дыкало, сев на самоходный комбайн, ринулся  косить пшеницу с их надела, одержимый жаждой наживы. Полина Юрьевна, стараясь спасти зерно, встала перед комбайном. Но это не остановило распоясавшегося председателя, направившего на нее комбайн. Она на всю жизнь запомнила, как путаясь в высокой пшенице, убегала от комбайна, хватая воздух открытым ртом. А комбайн был уже рядом. Запутавшись в пшенице, упала, и комбайн накрыл ее. Спасло то, что хедер с режущими звеньями был поднят и она попала между колес «Бизона». Сейчас страшные воспоминания встряхнули ее, наполняя ненавистью к Дыкало, и она, перестав причитать, закричала мужу:
— Чего стоишь, Иван? Ждешь, чтобы и меня задавил Дыкало, раз прошлым летом не получилось? Иди на собрание! Снимать его надо, пока не передавил всех! 
— Мужики! Айда на собрание! — поддержал ее возмущенный муж и выскочил на улицу, зачем-то схватив в руки вилы, которыми до этого складировал во дворе стог сена.
Возмущенные и взбудораженные люди группами потянулись в сторону клуба.

                * * *

— Прорвало, наконец, Тишки, — облегченно вздохнул Авдоткин, выглядывая из дверей клуба в направлении улицы. — Я же говорил, что придут, — сельский голова довольно потирал ладони. — Все осерчали на самоуправство Петра Никифоровича.
Сказал так и осекся — обгоняя людей, по улице на бешеной скорости мчалась председательская черная «Волга». Она бы сбила и людей, если бы те не успели разбежаться в стороны. Авдоткин тут же юркнул за спины сбившихся на крыльце людей.
— Страшный человек Петр Никифорович, — боязливо проговорил он, высматривая, куда бы ему скрыться. — Конец, — прошептал он побелевшими от страха губами, поскольку очень хорошо знал крутой нрав Дыкало.
— Что вы, Макар Стефанович, так испугались этого пьянчугу? — серьезно и громко произнес подошедший с людьми механизатор Тимофей Ильич. — Хватит, отбоялись его. Пора нормальных людей в председатели выбирать, — он с интересом взглянул в сторону незнакомых ему молодых парней.
«Волга», изрыгая ругательства голосом Слизнева, пронеслась, не останавливаясь, мимо клуба. Авдоткин облегченно вздохнул.
— Сумасшедший, — только и сказал он, радуясь, что гроза в облике Дыкало пронеслась мимо.
Подошедшие люди сбились на площадке перед клубом. Авдоткин по подсказке Андрея предупреждал подходивших тишковцев о возможности получения в фойе денег. Тут же приглашал собравшихся сельчан в зал клуба. Он делал это с огромным удовольствием, ощущая себя под взглядами односельчан значительной персоной.
Войдя в клуб, Авдоткин встал рядом с Хмелем и Козюлиным, чтобы все видели, какой авторитет он имеет в районе и что дружит со спонсором. Это не ускользнуло от внимания Андрея. Он наклонился в сторону сельского головы и тихо произнес:
— Макар Стефанович, мы видим, что вы пользуетесь большим авторитетом у земляков. Есть предложение, чтобы вы открыли собрание и предложили избрать его президиум и секретариат, — он протянул ему лист бумаги с повесткой дня и предполагаемым составом президиума.
Авдоткин взял лист одной рукой, а другой почесал голову. Нелегко давалась ему роль «лидера». Но воодушевленный поддержкой представителя района, а может, и области, он почувствовал, как страх перед Дыкало стал отступать от него.
— Ну, что ж, раз надо, скажу, — произнес Авдоткин, почувствовав себя героем и воочию представив грозного главу района Сыпачева, который, по его теперь уже твердому мнению, стоял за этим собранием. — Скажу, чего же, — повторил он и опять почувствовал себя значительным, как никогда ранее. — Кто получил деньги, проходите в зал! — громко распорядился он. — Будем начинать собрание!
— Так Дыкало еще нет, — сказал кто-то и добавил: — Кто будет отчитываться?
— Разберемся, — ответил сельский голова. — Всем и без его отчета ясно, как он руководил товариществом.
— Пьяный, как чоп, мотается по селу! — громко произнес кто-то. — Нас чуть не задавил на дороге!
— Опять Дыкало едет! — загудели люди, услышав гул приближающейся «Волги».
— Заходите! Заходите, будем начинать! — торопил всех сельский голова, снова наполнившись страхом перед Дыкало и стремясь поскорее оказаться в многолюдном зале клуба.
 «Волга» остановилась напротив клуба. Из нее кулем вывалился на землю Дыкало. Он на виду у всех тишковцев пытался встать на четвереньки, но несколько раз уткнулся головой в землю. Люди с удивлением наблюдали за картиной: всем стало ясно, что председатель основательно пьян.
Вместе со всеми на эту отвратительную сцену смотрели и друзья.
— Люди не должны мучиться с таким пьяницей, — громко произнес Андрей. — Теперь не времена крепостничества, когда помещик ни во что не ставил своих крепостных.-–- В его голове мельком пронеслись безрадостные мысли о том, что и теперь, к большому сожалению, никто в целом государстве не считается с селянами. Обирают их до нитки, а с трибун говорят о заботе. Обман, кругом был один обман. И не было в стране лидера, который мог бы облегчить участь людей не обманчивыми подачками в виде двадцати и тридцати гривневых прибавок к зарплатам и пенсиям, которые лишь взвинчивают инфляцию в стране, а созданием надлежащих условий для нормальной работы и процветания предприятий и товариществ. Он видел один выход для страны — создание прочной экономической базы в лице малых и средних предприятий, каким является и Тишковское товарищество. Только такой государственный подход мог превратить страну из нищей в процветающую, а людей ; из бедных в состоятельных. Люди не должны влачить жалкую жизнь, она должна доставлять им радость.
— Пьяницы –– что Дыкало, что Слизнев! — решительно резюмировал механизатор Тимофей Ильич и пошел в клуб.
— Чего стоите!? — заторопился всех сельский голова. — Вот вам и председательский отчет! Пусть прокурор проверяет его отчеты, — заявил он, стремясь снять с себя ответственность и радуясь тому, что Дыкало так наглядно опозорился перед людьми.
Люди смеялись, глядя на безуспешные попытки Дыкало подняться на ноги. Он же, поняв тщетность своих попыток встать, с большим усилием вскарабкался в машину, и «Волга» тронулась, правда, не быстро, а будто на спущенных колесах.
Андрей видел, как люди приободрились и, будто омытые теплым весенним дождем, чувствуя внутреннее облегчение, дружно пошли в клуб. Было понятно, что они больше не боялись Дыкало.
На собрание прибыли все члены Тишковского товарищества.
Открыл собрание сельский голова.
Люди единогласно избрали президиум, в который вошли спонсор Козюлин, представитель райадминистрации Хмель, заведующий радиоузлом Силин, а также Андрей Закруткин ; «Кареглазый», как окрестил его Авдоткин. Кроме того, люди выбрали в президиум механизатора Тимофея Ильича Очеретко, бывшего зоотехника Полину Юрьевну Кромину, сельского голову Авдоткина и еще нескольких авторитетных односельчан.
Авдоткин восседал за столом президиума. Ребята подсказывали ему порядок ведения собрания. Первым делом он решил осудить председателя Дыкало, явившегося на собрание в пьяном виде.
Зал загудел, как встревоженный улей.
— Переизбрать его! — стали кричать люди с мест. — У нас своих пьяниц хватает!
— Не надо нам его отчета! Уже отчитался под колесом «Волги»!
— Знаем и так, что ничего для людей в селе не сделал!
— Только себе карманы набивает да водку пьет с заместителем и бухгалтершей!
— Убежать из села хотят с нашими деньгами!
— Давайте голосовать за нового председателя! — кричали люди.
Авдоткин не стал сдерживать порыва, охватившего людей, и перешел ко второму вопросу повестки дня: избрание председателя товарищества.
Зал восторженно проголосовал за предложенную кандидатуру спонсора Козюлина Михаила Ивановича и смотрел в президиум, пытаясь понять, кто из незнакомых людей и есть этот самый спонсор Козюлин.
Андрей локтем толкнул Михаила в бок:
— Миша, поднимись, покажись людям.
Козюлин неторопливо выпрямился во весь свой богатырский рост.
— О-о-о! — в восхищении разнеслось по залу.
—Такого нам и надо! — закричал кто-то.
— Теперь держитесь, пьяницы! — послышался довольный женский голос. — С таким председателем не поспорите, вмиг образумит!
В зале одобрительно засмеялись. Было видно, что новый председатель пришелся людям по душе.
Заместителями председателя были утверждены Закруткин, Хмель и Силин.
— Тракторную бригаду надо восстанавливать, — громко произнес из президиума механизатор Очеретко. Это был действителшьно один из главных вопросов в подъеме экономики Тишков.
— И поголовье крупного рогатого скота надо возрождать, а с ним свиноводство и овцеводство! — громко сказала Кромина. — Это наш доход и рабочие места для всех тишковцев!
В зале раздались одобрительные аплодисменты, послышались крики:
— Правильно! Правильно! Давно пора! Почти все тишковцы по домам сидят без работы!
; Дыкало угробил Тишки! К суду его!
Андрея радовало, что из трехсот пятидесяти четырех членов товарищества на собрании присутствовало триста тридцать шесть. На собрании были учителя и пенсионеры. Из-за недостатка мест в зале люди стояли в проходах, в коридоре и на улице. Это был успех, в котором, как понимал Андрей, немалую роль сыграл сам пьяный Дыкало, наглядно продемонстрировав свою неспособность руководить товариществом. То, что вместо отчета он явился перед людьми чрезвычайно пьяным, никому и никак нельзя было опровергнуть и скрыть, даже при очень большом желании. Теперь никто не мог отменить решение собрания, даже в судебном порядке.
После избрания председателя и заместителей был избран новый состав правления и ревизионная комиссия.
После процедуры выборов, как водится, люди потребовали к трибуне нового председателя товарищества.
— Не бойся, Миша, главное уже позади, — успокоил его Андрей. — Расскажи о том, что планируем сделать в Тишках.
— Так я никогда не выступал, — произнес поникший Козюлин, неохотно и тяжело поднимаясь из-за стола.
— Иди и ничего не бойся, — напутствовал его Андрей.
— А про дорожку можно сказать? — тихо спросил Михаил.
— Конечно, — улыбнулся Андрей.
Михаил, побледнев от волнения, будто на ватных ногах двинулся к трибуне. Ему почему-то опять вспомнилась Танюшка, которую он так и не увидел в забитом людьми зале.
— Говори, председатель! — раздались голоса из зала. — Не робей! Видим твою доброту и хозяйскую хватку! Гуртом будем поднимать Тишки!
— Говори, Михаил Иванович!
Михаил не только видел, но и чувствовал, что весь зал смотрит на него. Подумал, что на бульдозере было гораздо легче дергать рычагами, чем теперь стоять у трибуны. Вздохнул, сожалея, что согласился на избрание председателем. Работал бы себе, как прежде, на Ямале и горя не знал. А тут выступай перед сотнями людей. Он поднял глаза на людей и обрадовался, увидев у дверей Татьяну, которая смотрела на него.
Это придало Михаилу бодрости, он вздохнул в полную могучую грудь и сказал, обращаясь больше к ней, чем к залу:
— Все, что здесь было сказано — это чистая, правда. Я и за детский садик, и за газопровод, и за водопровод, и за асфальтированную дорогу к церкви, и по улице села…
Дальше ему не дали говорить громкие крики и жаркие аплодисменты:
— Правильно!
— Даешь газопровод, Михаил Иванович!
— Это по-нашему!
— Долой Дыкало и его команду из Тишков!
— Мы еще думаем, — продолжил Михаил, посмотрев в сторону Андрея, — один коттедж трехэтажный, который сейчас занимает Дыкало, отдать под детский садик, второй, который строили для Чмокалиной, отвести под дом престарелых односельчан.
Раздались аплодисменты. Михаил видел, как ему аплодировала и Татьяна. Этого оказалось достаточно, чтобы он почувствовал в себе уверенность.
— А еще мы магазин построим и баню сделаем для всех! ; сказал он, уже практически перекрикивая бурю аплодисментов.
; Молодцы, ребята! — раздавалось из разных концов зала.
— Даешь баню! — кричали люди.
Стараясь успокоить и дисциплинировать людей, охваченных эйфорией, Закруткин обратился к залу:
— Дорогие товарищи, повестка дня собрания исчерпана. У кого есть замечания и пожелания?
— Ни у кого! — дружно ответил довольный народ. — Руководите нами!
Закруткин под всеобщее одобрение закрыл собрание и обратился к новоизбранным членам правления с предложением провести собрание правления завтра в восемь утра.
— Это поздно, — сообщил механизатор Очеретко. — Люди уже работать будут, а мы совещаться станем. Так не годится. Надобно собраться не позже половины шестого. В семь ; наряд, — пояснил он внимательно слушающему Андрею.
— Замечание принимается, — с уважением глядя на механизатора, произнес Андрей. — Встречаемся в половину шестого в председательском кабинете, — он посмотрел на Михаила, который выискивал взглядом Танюшку.
Друзья, сойдя со сцены, вместе с сельским головой, воодушевленным успехом и высоко державшим голову, медленно продвигались сквозь людское море. Они здоровались с восторженными людьми за руки.
Многие тишковцы задержались возле крыльца, чтобы поближе рассмотреть нового молодого председателя и его замов. Михаил, наконец, отыскавший взглядом Татьяну, счастливо улыбался. Но пройти к ней в плотной толпе оказалось не так-то просто. К тому же Андрей, заметив радостную улыбку на лице друга, предостерег его от попытки на глазах односельчан совершить долгожданную встречу.
— Работы сегодня для всех было более чем предостаточно, ; сказал он друзьям. ; Сегодня нужно отвезти копию протокола собрания и образцы подписей в управление сельского хозяйства и в банк, чтобы завтра можно было взять кредит и начать работы по газификации села и проведению водопровода, а также вернуть Михаилу потраченные деньги. Сейчас мы должны назначить нового бухгалтера и рассмотреть кандидатуры на другие руководящие должности в товариществе. Но сначала нам следует где-то расположиться. Наверное, нужно осмотреть председательский кабинет, кабинеты заместителей и бухгалтера. Никто другой нас в кабинеты не пригласит.
Кабинет председателя оказался не заперт. Открытыми и пустыми оказались и кабинет первого заместителя Слизнева, и кабинет Чмокалиной. Только второй заместитель бывшего председателя, молодой парень лет тридцати, Валерий Игнатьевич Шило находился в кабинете. Сельский голова представил ему новое руководство товарищества.
— Да-да, — согласился Шило. — Здесь моего ничего нет, передаю вам ключ.
— Бери, — сказал Андрей Силину. — Теперь это твой кабинет. Обращаясь до Шило, он распорядился: — Никуда не уходите, будете помогать знакомиться с людьми и хозяйством. О вашей новой должности мы побеспокоимся, если вы, конечно, пожелаете остаться в товариществе.
— Да-да! — поспешно ответил бывший заместитель председателя. — Куда мне идти? Я здешний.
— Тогда соберите в своем кабинете главных специалистов. Мы познакомимся с ними и из первых уст узнаем о состоянии дел в хозяйстве перед уборочной и в целом о товариществе.
Повернувшись, он повел своих друзей в кабинет председателя.
Через несколько минут в кабинет постучали, и в дверях появилась стройная, как березка, черноволосая и черноокая девушка лет двадцати. Она была очень красива, на что сразу же обратили внимание все, кроме Михаила.
— Люба Старшинина, — скромно представилась девушка, не решаясь даже взглянуть в сторону нового начальства и со страхом думая, что сейчас ее уволят с работы.
Андрей понял, что это и есть заместитель главного бухгалтера. Он задал ей несколько вопросов по работе и, оставшись доволен ответами, тут же предложил ей место главного бухгалтера вместо Чмокалиной.
Андрей поручил Старшининой и Хмелю заняться протоколом собрания, который следовало сегодня же отвезти в управление сельского хозяйства райгосадминистрации и в банк. Он предвидел, что завтра на них обрушится шквал негодования со стороны главы Веселовской райгосадминистрации Сыпачева. Он был уверен на все сто процентов, что Сыпачев не простит им авантюрной самодеятельности по захвату власти в Тишковском «ООО».
— Сейчас вы занимайтесь протоколом, но в течение дня мы пригласим вас для ознакомления с финансовыми делами хозяйства, — сказал Андрей девушке, зардевшейся от неожиданного повышения по службе.
Подумав о Сыпачеве, он произнес вслух:
— Посмотрим, кто кого.
Андрей сел в кресло рядом с председательским столом, за которым восседал Михаил. Напротив него сидели Хмель и Силин.
— Даже не подумал бы, что такое бывает, — Силин с искренним удивлением смотрел на друзей.
— А Бурун на собрании хорошо выступил, — сказал, усмехаясь, Василий Хмель. — Правда, никого, кроме Танюшки, не видел.
Друзья дружно засмеялись.
Улыбнулся и Михаил, действительно все это время думавший о Татьяне.
— А чего, по-моему, я классно выступил. Только теперь не знаю, с чего начинать, сидя в председательском кресле.
— А тебе и не надо знать, — серьезно произнес Хмель. — Андрюха скажет. Он у нас голова.
Силин посмотрел на Андрея, так удачно раскрутившего эту необычную карусель. Теперь он был не безработный, а заместитель председателя сельскохозяйственного предприятия. То-то мать и отец будут рады такому неожиданному успеху сына! Ему хотелось сразу же включиться в работу по руководству товариществом, потому он спросил:
— И, правда, ребята, с чего будем начинать?
Друзья посмотрели на своего гениального друга, ожидая его распоряжений.
Андрей обвел всех внимательным взглядом и произнес:
— Мы в основном победили, друзья мои. С чем и поздравляю вас от всей души. Но это только начало нашего непростого дела. Смелые города берут, а умные умело ими управляют. У нас есть основания быть и теми, и другими. Но прежде мы должны понять, что с этой минуты мы уже другие — юность наша закончилась с того момента, когда мы в последний раз сидели на берегу Сиверского Донца. Забудьте о наших детских кличках и прозвищах. Отныне мы серьезные взрослые люди, у которых есть имена и отчества, и за спиной которых огромная ответственность.
— Конечно, Философ, — улыбнулся Силин. ; Иначе, зачем мы все это начинали.
— Так это что, и меня теперь будут по имени-отчеству кликать? —вник в суть разговора Михаил.
— И тебя, и Александра, и Василия, — произнес Андрей. — Теперь к делу. Завтра из столицы приезжает Сыпачев. К этому времени мы должны закрепить свой успех официальными бумагами. Как я уже говорил, Вася вместе с Любою, — сказал он и осекся, затем, слегка смутившись, продолжил: — Василий вместе с главным бухгалтером товарищества садятся к компьютеру и занимаются протоколом собрания. Затем распечатывают его в семи экземплярах и подписывают у председателя собрания и секретаря. В протоколе обязательно должно быть утверждено решение общего собрания о газификации села, проведении водопровода, открытии детского сада, дома для одиноких престарелых, дома быта с баней, столовой-кафе, сельского супермаркета, а также машинного двора, зернотока, ферм для КРС и свиней. Не забудьте проложить дорожку от сельсовета к церкви с освещением и фонтанчиками. Пока, думаю, достаточно. За время подготовки протокола оформляем свои подписи в банк. Миша, просьба расписаться так, чтобы всегда мог в точности повторить свою подпись, подписывая чек в банк, ; он внимательно посмотрел на друга. ; Я составляю распоряжения о назначении нового главного бухгалтера и о лишении прав бывшего председателя Дыкало, его зама и бывшего главного бухгалтера на проживание в коттеджах. Пусть уезжают в областной город, откуда приехали. Задача Василия ; написать сегодня заявление на имя главы райгосадминистрации с просьбой уволить его с должности инструктора по соглашению сторон сегодняшним числом. Это для того, — пояснил он Василию, ; чтобы у Сыпачева не было возможности освободить тебя завтрашним числом по какой-либо неприятной статье. Все мы, кроме Михаила, сейчас же напишем заявления о своем согласии занять должности заместителей, запись об этом нужно будет внести в открытые нам трудовые книжки. Завтра на правлении утвердим свои обязанности, кто и чем будет заниматься и за что конкретно отвечать. За ночь мы должны все подготовить. Понятно?
Все, в том числе и Михаил, кивнули головами.
— Я заранее подготовил список должностных обязанностей и Устав товарищества, — пояснил Андрей. — Сегодня вместе будем изучать их. До утра времени много.
— Мы что, здесь будем спать? — спросил Михаил. — Я родителей не предупредил.
— Позвоним, — ответил Андрей.
— Я лучше съезжу, — подумав, произнес Михаил. — У меня же теперь машина есть? — спросил он Андрея.
— Конечно, — ответил тот, — ты теперь здесь за главного.
— Но слушаться будешь Андрюху, — на полном серьезе сказал Хмель. — Это тебе не трактором управлять.
— Ребят, я никак не могу поверить в то, что произошло, — признался Силин. — Как по мановению волшебной палочки. С утра был безработным, а теперь заместитель председателя! Ну, не чудо ли?
— С Андрюхой мы еще и не то сделаем, — уверенно произнес Хмель. — Он у нас голова. Как скажет, так и должно быть, понял, Бурун?
Михаил, не раздумывая, кивнул головой.
— Один за всех и все за одного! — громко произнес давнюю клятву мушкетеров Хмель.
Все серьезно посмотрели друг на друга.
Только глубокой ночью возвратились друзья домой в Мычаки. Все были уставшие, но довольные. Завтра в пять утра за ними должна была прибыть служебная машина из Тишковского товарищества.
Стараясь не разбудить родителей, Андрей как можно тише, на цыпочках, прокрался к себе в спальню. Ему было очень интересно узнать от отца, что замышляют против них в Веселовской райгосадминистрации. Он был уверен, что о незапланированных перевыборах председателя в Тишках завтра будут знать не только в районной, но и в областной администрации, и переживал, потому что за сельское хозяйство в районе отвечает его отец. Он любил своего рассудительного и мужественного отца, который сам, без чьей-либо помощи, из простой семьи колхозника, из обычной сельской школы поступил на заочное отделение сельскохозяйственного института. После его окончания работал агрономом в родном селе, потом стал главным агрономом. Под его руководством жители села Отрадово, организованные в колхоз «Ленинский рассвет», добились высоких урожаев зерновых и технических культур. На ВДНХ страны красовалась продукция колхоза «Ленинский рассвет» и фотография отца как главного агронома хозяйства. Таких успешных колхозных хозяйств на всю необъятную страну Советов было не так уж и много. За успехи в труде он был награжден Почетными грамотами Президиума Верховного Совета СССР и Украины, орденом Трудового Красного знамени, несколькими медалями, в том числе и медалью ВДНХ. После того, как по результатам впечатляющего труда его наградили орденом Октябрьской революции, он был назначен начальником управления сельского хозяйства Веселовского района. На этой должности он пребывал уже более пятнадцати лет. Отец с теплом вспоминал о том времени, когда учился, жил и работал в Отрадово, где до сих пор жили его родители Сергей Моисеевич и Анна Емельяновна Закруткины. Это были его, Андрея, родные и любимые дедушка и бабушка, которые не чаяли в нем души. Теперь своим необычным поступком он мог несказанно подвести отца и их.
Не в состоянии заснуть от тревоживших его мыслей, Андрей включил свет и посмотрел на часы — они показывали три часа ночи. Спать ему осталось всего час. Но сейчас он думал не об этом. С чувством вины, что не может поступить иначе, он испытывал огромное желание идти в этой жизни своей дорогой, без родительской помощи. Ему казалось, что в этой жизни он видит то, чего не видят родители и чего они, прожившие жизнь в других условиях и обстоятельствах, могли не одобрить. К тому же у него были друзья, которые верили в него. Вместе они должны были вознестись на такую вершину жизни, к которой добираются только целенаправленные, настойчивые или удачливые единицы молодых людей. Он видел, что в нынешнем разворовываемом и неуправляемом государстве для них открывался небывалый простор.
— Жребий брошен –– Рубикон позади, — произнес он знаменитые слова римского полководца Юлия Цезаря, перешедшего реку Рубикон, перед тем как овладеть Римом.
«Спокойных вам снов, — с теплом подумал он о родителях и своих друзьях, — а мне пора на работу».


                ГЛАВА 8

Эдуард Дмитриевич Сыпачев был взбешен. На его покатом лбу, как и на всем широком квадратном лице, выступили багровые пятна. Крепко сжатые кулаки, лежавшие на полированной поверхности стола, были похожи на пудовые гири. Сам он был похож на разъяренного медведя гризли. Его не было в районе всего одну неделю, а здесь уже переворот, и не где-нибудь, а в самом близком ему хозяйстве, где он кормился и от которого имел немалую долю дохода.
«Плевать мне на тех, кто работает, как вол, на «фазенде» Дыкало, — думал он. — Главное то, чтобы в этом непредсказуемом ХХI веке самому не оказаться на обочине дороги, ведущей к достатку и счастью. В государстве творится черт знает что. Вернее те, кто творит все это, знают, что делают, потому и спешат обогатиться».
В начале девяностых, с распадом СССР, «придворная знать» в России и в периферийных республиках радовалась власти, доставшейся ей без крови. Еще не зная, куда выведет дорога, открывшаяся в неизвестность, «верхи» самым бессовестным способом стали «доить» предприятия разных калибров, переводя миллионные и даже миллиардные суммы на открытые личные счета в зарубежные банки. Затем умные головы выдумали «приватизацию». Они стали «прихватизировать» на себя, родителей, детей, родных и близких заводы, фабрики, порты, энергосистемы, газовые и нефтяные скважины ; все то, что раньше приносило стране существенные доходы. Приватизация проводилась жестко, с вопиющим до приступности нарушением законов. Новая «знать» спешила как можно быстрее и больше обогатиться, понимая, что такой «лафы» в государстве уже никогда не будет. Опоздать в этом деле означало остаться ни с чем.
В числе таких «благодетелей», расхищавших народное добро, был и Сыпачев. Теперь в его кабинете находились Маликов и Закруткин. Здесь же был и опухший более чем от трехдневной пьянки Дыкало, прибывший за помощью к Сыпачеву.
— Как вы могли, ядрена вошь, допустить эти перевыборы? — рычал Сыпачев в сторону Маликова и Закруткина-старшего. ; И кто вообще эти люди, которые захватили власть в Тишках?
— Они предоставили протокол отчетно-выборного собрания в управление сельского хозяйства, — с недоумением произнес Закруткин-старший, только теперь понимая, что Сыпачев не имеет никакого отношения к событиям в Тишках.
— При чем здесь протокол!? — взорвался Сыпачев. — Я спрашиваю, кто разрешил это собрание?
— До вас не могли дозвониться, — пояснил Маликов. — Думали, что вы дали на это согласие.
— Там Авдоткин замешан, — подсказал Дыкало. Его губы и щеки тряслись, как, в лихорадке.
— Какой-такой Авдоткин? — рыкнул и в его сторону Сыпачев.
— Это сельский голова, — подал голос Маликов.
— Так он что, старший в районе? — скривил в неодобрительной ухмылке широкие и упрямые губы Сыпачев. — Завтра уборщица тетя Маша задумает проводить перевыборы в районной государственной администрации, и вы тоже будете сидеть, сложа руки? Позор! Вы же не первый год в администрации работаете! — допекал он опрометчивых заместителей. — Отменить, ядрена вошь, те выборы, а Андоткина, или как его там, срочно ко мне! Погляжу, что это за птица без крыльев, ваш Гандоткин.
— Авдоткин, — поправил Маликов.
— Да какая мне разница, ядрена вошь, Андоткин он или Гандовозов! — вскипел Сыпачев. — Считаю, что собрание было незаконным, и все!
— На нем присутствовало сто процентов членов товарищества, — уточнил Закруткин-старший. — Все по закону и Уставу.
— И что с того!? — ожег его взглядом Сыпачев. — Почему без нашего позволения проводили собрание? Так по вашей беззубой милости по всему району незапланированные перевыборы пройдут, и неизвестно кого в руководство избирать станут! Чем Петро Дыкало хуже тех, кого там избрали? — кивнул он в направлении посиневшего Дыкало.
— Они уже и счет в банке открыли, — подал голос взбодрившийся Дыкало.
— Как это? — окинул его суровым взглядом глава Веселовской администрации.
— Уже и подписи заверили в банке, — зло ухмыльнулся Дыкало.
— А ты куда смотрел, ядрена вошь? Все водку жрешь? — Сыпачев уничтожающим взглядом уставился на него.
Огромные желваки ходили на его широких скулах, лицо стало багрово-красным. Доступ к счету в банке был равноценен огромному плевку в его сторону. Теперь никто из нового тишковского руководства не станет с ним считаться, а тем более делиться. За эту оплошность он готов был разорвать Дыкало на части. Дело приобретало такой оборот, что за него, как он понимал, следовало браться основательно. «Кто же за этими самозванцами стоит»? — сверлила его не разрешимая пока мысль. Он придвинул к себе телефон и набрал номер начальника милиции.
— Бородавка, ты? — сердито произнес он в трубку. — Пока я был в Киеве, у вас тут несанкционированные перевыборы в хозяйствах начались… Как где? В Тишках! Дыкало сняли! Тебе бы нужно об этом первому знать, — съязвил он в трубку.
— Я им звонил, — шепотом вставил Дыкало, — но сказали, что раз драки нет, то собрание ; не их дело.
— Дыкало звонил вам, но никто и пальцем не пошевелил. Сказали, раз драки нет, то и милиция там не нужна! Во-во! Разберись, ядрена вошь! Да причем там, что собрание не парафия милиции. Хоть бы для виду поприсутствовали. Ты вот что, Яков, — стал диктовать план действий Сыпачев, — пошли в Тишки наряд милиции и пусть выкурят из кабинетов конторы засевших там самозванцев. Понимаешь, Дыкало даже к сейфу доступа не имеет, а там печать, личные вещи, ядрена вошь, лежат… Во-во! Двоих твоих гавриков хватит. Желательно, чтобы заместитель твой там был. Пусть сейчас же направляются туда. Следом направлю Дыкало. Сейчас с Гандоткиным разберусь и узнаю, кто ему разрешил в селе перевыборы проводить. Сельский голова, ядрена вошь! Я ему покажу, как самоуправствовать в Тишках без моего ведома! Посылай, Яшка, своих орлов, пусть в Тишках должный порядок наведут! Всех мордой в пол, как преступников!
Дверь в его кабинет открылась, и в проеме возник запыхавшийся от быстрого подъема на второй этаж тишковский сельский голова, который прибыл с утра пораньше к главе районной администрации за полагающимся, как он надеялся, поощрением по поводу успешно проведенного собрания.
— А вот и он! — сверля Авдоткина испепеляющим взглядом, произнес с издевкой Дыкало.
; Ты что, ядрена вошь, творишь, Гамнодкин? — положив трубку, разгневанно пробасил Сыпачев, уставившись на побледневшего сельского голову. — Кто разрешил тебе, мудила несусветный, проводить собрание в Тишках? Ты кто там, ядрена вошь?
Сельский голова внезапно уменьшился в росте сантиметров на двадцать.
— Так вы… того… своего человека прислали, — пролепетал он, заикаясь от страха.
Глаза Сыпачева округлились в крайнем удивлении.
— Какой, хрен, мой человек? Ты в своем уме, уродина!?
В кабинете воцарилась тишина. Теперь уже никто из присутствующих ничего не понимал.
— Кто от моего имени был у тебя? — спросил Сыпачев, наконец, начиная догадываться, что произошло.
— Я его не знаю, вернее, забыл, как зовут, — совсем запутался Авдоткин. До него постепенно стало доходить, что он натворил без позволения районных властей.
— Он даже не знает, ядрена вошь, кого избирал в руководство товариществом! — оскалился в недоброй ухмылке Сыпачев, с презрением окидывая взглядом заместителей и Дыкало, который сидел с круглыми от удивления глазами.
— Так вы ж… того, — пытался ухватиться за соломинку окончательно сбитый с толку Авдоткин. Вид его был жалок: лицо из белого стало серым, плечи опустились, а руки безвольными плетями свисали книзу.
— Вот так-то, господа! — громко произнес Сыпачев, отчего Авдоткин испуганно вздрогнул. — Избираем каких-то проходимцев и даже не удосуживаемся взглянуть в их документы. Теперь они, неизвестные никому преступники, ядрена вошь, полные хозяева в Тишках и имеют доступ в банке к счету товарищества.
— На том счету все равно ничего нет, — пояснил Закруткин-старший.
— Не это главное! — уперся в него недовольным взглядом Дыкало. — Главное то, что они могут кредит взять и смыться, ядрена вошь, из района. Чтобы опять где-то таких вахлаков обуть, как эти, — он презрительно кивнул в сторону Дыкало и Авдоткина. — Во, ядрена мать, какой народец ушлый пошел. Всем в Тишки, и к вечеру привезти мне протокол нового собрания, в котором должно быть записано, ядрена вошь, что прежнее собрание считается ошибочным и потому недействительным. Милиция вам в помощь будет. Если нужно, сгоняйте гоном людей на новое собрание! Все понятно, ядрена вошь?
Маликов, Дыкало и Авдоткин кивнули головами. Один Закруткин-старший не мигая смотрел на главу администрации.
— Что… тебе… непонятно… Костя? — произнес взбешенный Сыпачев, выделяя каждое слово и сверля того взглядом.
— Как вы себе это представляете, Эдуард Дмитриевич? — спросил начальник управления.
— Что значит «как»? — Сыпачев уставился на него немигающими глазами. — Как я сказал, так и действуйте! Я пока отвечаю за район! А ты, Костя, отвечаешь в нем именно за сельское хозяйство. Что тут непонятного?
— А если новые руководители в суд подадут? ; вступил Маликов. — Все ведь по закону сделано, если, конечно, верить протоколу. ; Он посмотрел на Закруткина-старшего.
— И хрен с ним, с тем протоколом, ядрена вошь, ; повысил голос недовольный Сыпачев. — Позвоню в районный суд, и там сделают все, как скажу! Демократию, понимаешь, развели. А вы оба потакаете произволу, ядрена вошь!
— Я за то, чтобы все проверить, а затем действовать, — не сдавался начальник управления сельского хозяйства.
Сыпачев открыл было рот, чтобы сказать что-то обидное в адрес Закруткина, но дверь его кабинета открылась и в кабинет заглянула начальница отдела кадров. Миниатюрная, словно воробышек, она почти вприпрыжку приблизилась к столу главы администрации и положила перед ним лист бумаги.
— Василий Назарович Хмель просит уволить его с должности инструктора по спорту по соглашению сторон, — прочирикала она над ухом сердитого главы администрации.
— Во-во, это он был у нас! — с облегчением воскликнул Авдоткин, услышав, наконец, знакомую фамилию представителя райадминистрации.
Начальница отдела кадров, не догадываясь о том, что происходит, чирикала свое:
— Эдуард Дмитриевич, можно на эту должность определить моего племянника?
— Мне сейчас не до твоего племянника! — взорвался глава администрации. ; Заговор устроили, сволочи! Всех повыгоняю!
Начальница в страхе попятилась к двери и быстро скрылась за ней.
В горле Авдоткина запершило.
— Этот Хмель и был у меня, как бы от вас. — Авдоткин сглотнул слюну и преданно посмотрел на Сыпачева лицо, которого стало наливаться кровью и приобретать лиловый цвет.
Закруткин, услышав знакомую фамилию, вспомнил, что видел ее в протоколе собрания рядом с фамилией новоизбранного председателя Михаила Козюлина. Его тело вдруг стало наливаться жаром: он вдруг понял, что это не случайное совпадение, это школьные друзья его сына Андрея. Он вспомнил, что там же мелькала и фамилия Закруткин. «Неужели Андрей замешан в этом деле? — думал он, ощущая, как крутым кипятком стала жечь его изнутри опасная догадка. ; Может, потому вчера его целый день не было дома, что он тоже с ними? И сегодня ни свет, ни заря исчез из дома, не сказав ни слова». Сквозь оцепенение, охватившее его, он едва слышал, как Сыпачев распорядился доставить к нему Хмеля и срочно вызвать из Тишков вновь избранного самозванца-председателя правления товарищества.
Дыкало стал просить главу администрации помочь не только очистить его кабинет от «захватчиков», но и поставить милицейскую охрану у дверей. Никто из находившихся в кабинете даже не догадывался о том, что в сейфе бывшего председателя тишковского «ООО» лежали плотными стопками зелененькие стодолларовые банкноты на общую сумму более десяти миллионов гривен. Оставаясь наедине с вместительным сейфом, он часто подходил к нему, испытывая огромное блаженство оттого, что успел отхватить жирный кусок пирога в растаскиваемом государстве. Мысль о том, что теперь он будет сыт до конца своего пребывания на этой грешной земле, радовала его. Он гладил холодное тело сейфа руками, думая о богатстве, защищенном крепкой сталью, и гордясь тем, что об этих деньгах не знал никто — ни члены его семьи, ни его подельники, ни тем более Сыпачев, которого он так услужливо подкармливал все эти годы. Теперь же в голове Дыкало набатом била тревожная мысль — как забрать свое богатство из сейфа, чтобы этого никто не увидел. Те деньги нигде не были оприходованы и зарегистрированы, так как были попросту присвоены им у товарищества.
Закруткин-старший, все больше укрепляясь в истинности осенившей его догадки, признавал, что его Андрей запросто мог сотворить такое, до чего не каждому простому смертному было додуматься. Охваченный удивительной мыслью о сыне, он не заметил, как на его лице появилась мягкая ироничная улыбка.
— Чему ты улыбаешься? — недовольно спросил у него Сыпачев, сверля подозрительным взглядом. Ему нестерпимо хотелось рвать и метать, но он знал, что с Закруткиным нельзя обходиться, как с другими. Закруткин был одним из тех немногих руководителей, которые могли постоять за себя.


                ГЛАВА 9

Вновь избранное правление Тишковского «ООО» собралось в полном составе в кабинете председателя правления. Среди них присутствовали механизатор Очеретко Тимофей Ильич и зоотехник Кромина Полина Юрьевна. На совещание были приглашены ведущие специалисты хозяйства, среди которых была и новый главный бухгалтер — красивая черноглазая Любовь Викторовна Старшинина. Она скромно сидела за столом заседаний. Рядом с ней находился главный агроном, высокий мужчина средних лет с загоревшим лицом. Напротив него ; полноватый, круглолицый главный инженер. За ним ; пожилой ветеринарный врач с протезом правой руки. В конце стола сидел быстрый в движениях молодой механик, который от избытка энергии беспрестанно вертел головой. На правлении также присутствовали заведующий гаражом и начальник ремонтных мастерских.
На повестке дня, подготовленной Андреем, стояли три вопроса: «О распределении обязанностей среди руководства товарищества». «О состоянии финансовых дел в товариществе» и «О ходе подготовки хозяйства к уборке ранних зерновых».
Собравшиеся члены правления были серьезны, но торжественны, и одеты они были почти празднично. Даже Очеретко Тимофей Ильич изменил своей рубашке в клеточку. Он сменил ее на более просторную, светлую и застегнутую до самого ворота.
Очеретко смотрел на рослого новоизбранного председателя, восседавшего в торце стола, и думал о том, каким же это нужно быть умным, чтобы в таком молодом возрасте стать председателем. За свои более чем два десятка лет работы в колхозе, а теперь и в «ООО», он видел многих председателей, но такого молодого ; в первый раз. Он помнил, какими разными были прежние председатели: одни грубые и пьяницы, как Дыкало; другие самым бессовестным образом волочились в селе за каждой юбкой; были и откровенные воры, и дураки, которые не знали, почему в коленчатом валу трактора нет компрессии. Были и такие, которые по милости райкома и райисполкома залетали в колхоз всего на несколько месяцев, чтобы отсидеться в председательском кресле перед новым взлетом по высокой чиновничьей лестнице. Теперь он смотрел на нового председателя и думал, что этот парень все же молодец и очень храбрый. Он сумел выгнать всем надоевшего, но имевшего нужные связи пьяницу Дыкало.
Ему нравилось и то, что новый председатель был не жадный. За свои деньги купил подарки, перекрыл крышу детского сада и уже делает в нем ремонт. Тишковцам погасил задолженность по зарплате, пусть и частично. Теперь замахнулся даже на то, чтобы газифицировать село и протянуть водопровод. Как такого председателя не поддержать!
 Симпатичным был и первый заместитель, сидевший по правую руку от председателя. Он понравился ему еще на собрании, потому что давал дельные подсказки и предложения, которые без возражения принимал даже пугливый Авдоткин.
Самого Авдоткина он не уважал, так как считал его пустым местом в Тишках. Что начальство сверху скажет, то Авдоткин и сделает. Справку выписать, тут большого ума не надо. А вот собрание вести, как этот толковый молодой парень, и людям внятно растолковать, что и как, это не каждый сможет.
Андрей был сосредоточен и собран, так как заседание правления было для него первым в жизни. Это были уже не посиделки на берегу Сиверского Донца, а проверка жизнью того, к чему он готовился. Перед ним стояла непростая задача ; вывести товарищество за короткий срок из сплошного разорения, в котором оно находилось, в крепкое хозяйство. Об этом он говорил и вчера, беседуя с новым главным бухгалтером Любой Старшининой.
Люба была не только красива и обаятельна, но и умна. Она превосходно знала свое дело и великолепно разбиралась в бухгалтерских завалах. За время беседы они прониклись симпатией друг к другу, но не показывали этого.
Теперь Андрей ободряюще поглядывал на Любу, приглашенную на правление, чтобы предоставить информацию о финансовом состоянии товарищества. Люба, смущенная большим вниманием, сидела, опустив голову, пряча свои большие лучистые глаза. Андрей видел это. Ему нравилась эта чудесная скромная девушка. Он чувствовал, что своим присутствием она вселяет в него уверенность.
В своей жизни он был уже знаком с жаркими девичьими поцелуями, от которых пьянило и захватывало дух. Но прежние знакомства по разным причинам были позади.
С первой девушкой, которую он любил пылкой юношеской любовью, он расстался сразу, как узнал, что она читает его искренние письма подругам в классе.
 Другая девушка вместе переехала жить с родителями в другой город, и со временем чувства молодых сердец, разделенных расстоянием, угасли сами собой.
В университете дружить с девушками ему было некогда ; он максимально использовал время для учебы, считая это главным на данном этапе и находя время только для занятий каратэ. Хотя девушки откровенно заглядывались на  красивого парня со спортивной фигурой.
По окончании университета он имел уже черный пояс Дана, что соответствовало мастеру спорта в этом жестком и чисто мужском виде спорта.
Теперь, когда после окончания университета не прошло и месяца, его занимали уже совсем другие вопросы. Проводя дерзкий захват власти, Андрей отдавал себе отчет в том, что, если бы не это село, он бы нашел для себя какое-нибудь другое, еще более дерзкое и на первый взгляд совершенно невыполнимое дело. Исследуя свершения великих людей, он выяснил общую закономерность успеха, а именно — всякое значительное дело нужно решать в комплексе, смело и с основательным знанием самого дела. При этом нередко нужно было использовать такую тактику, которая позволяла бы в любой момент один тактический ход заменять другим, более действенным. При таком стратегическом и тактическом подходе решались не только великие, но и абсурдно сложные задачи, которые до сегодняшнего дня повергают человеческое общество в шок и недоумение.
Но в задуманном им деле «шока» не было: шла обычная работа, которую они дружной командой выполняли вместе с новым правлением.
Михаил сидел на правлении в полной растерянности.
Он не раз думал о том, что напрасно согласился на избрание председателем. Не думая, дал согласие и все. Куда было ему, рабочему парню, разобраться, что к чему. Все наворачивалось, как снежный ком. Он вспомнил испуганное лицо матери, которая застала его среди ночи читающего написанное Андреем о том, что и как говорить на первом собрании. Она с любовью приобняла его:
; Почему не спишь, сыночек? Скоро утро, а отпуск-то твой коротенький. Отоспись на мамкиных-то подушках. Потом опять холодная Сибирь. Очень мне жалко тебя, родненький мой.
Он, сидя на кровати, по простоте своей и без задней мысли, думая только о правлении, ляпнул:
 ; Никуда я, мама, уже не поеду. Избрали меня вчера в Тишках председателем товарищества. Сегодня состоится заседание правления. И я, как председатель, должен его вести.
Он увидел, как в испуге изменилось лицо матери.
; Какой такой председатель? — удивленно спросила она. Губы ее задрожали. — Или ты перегрелся на солнышке-то, сыночек? Но ничего, такое бывает. Это пройдет родненький мой Мишутка. Поспи, любименький. ; Мать положила ладонь на его лоб, проверяя температуру. — Вроде холодный. Спи, сынок. Ни дед твой, ни отец не были председателями, и тебе, по всему, не быть им. Учиться-то на председателя надо, сынок.
Сказала так и ушла, перед тем перекрестила его и смахнула слезу с дрожавшей щеки. Откуда ей, уборщице хиреющего химического завода, было знать, что теперь наступили другие времена, когда ум, знания, смелость и отвага позволяли человеку вырваться из замкнутого круга серости и нищеты. Теперь в обществе процветали те, кто был нужен обществу. И ее сын, благодаря другу, поднялся над неурядицами и бедностью.
Сейчас для него все было необычно. Он смотрел на Андрея, который взглядом показывал ему на текст, лежащий перед ним. Потому он откашлялся для солидности, провел ладонью по гладкому подбородку, вздохнул, собираясь с силами. Все, в том числе и Хмель с Силиным, ожидали его первых слов.
Силин был собран и, как никогда ранее, счастлив: в течение нескольких дней он превратился из нищего безработного в заместителя председателя большого товарищества. Ему было чем гордиться, в том числе и своим башковитым другом, который сотворил такое чудо, о котором он и мечтать не мог. Андрей сидел напротив него и, как он видел, пытался помочь Буруну начать заседание правления.
Хмель тоже смотрел на Козюлина и пытался предугадать, что сегодня творится в райадминистрации. Сыпачев наверняка рвет и мечет, а может, ищет его, чтобы наказать по всей строгости. При этом он чувствовал всем своим естеством, как нравилась ему нынешняя должность, и готов был день и ночь находиться в Тишках, чтобы вместе с друзьями создавать здесь маленький рай для людей, друзей и себя. То, что Бурун задерживал начало собрания, не пугало его, хотя было бы, конечно, гораздо лучше и полезнее, если бы председателем был Андрей. Но раз он принял такое решение, значит так нужно: Андрей знает, что делает.
Люба Старшинина тоже посмотрела на богатырски сложенного Михаила Козюлина, но все ее мысли были заняты первым заместителем. Он очень понравился ей, в чем она боялась признаться даже себе. Вчера, сидя напротив него за столом, она, волнуясь, рассказывала о сложном положении в хозяйстве, которое было уже банкротом и его с молотка мог купить любой нувориш. Зарделась, когда, прощаясь, Андрей Константинович коснулся ее руки. Остаток дня она была в волнительном состоянии, выполняя его просьбы по проверке основных финансовых позиций товарищества. Хотя и так все было ясно, но она, окрыленная доверием, еще раз перепроверила финансовую отчетность. Неожиданное назначение на должность главного бухгалтера не пугало ее. Последний год именно она вела все финансовые дела хозяйства за исключением тех статей, где Зоя Сидоровна имела свой интерес, никого не подпуская к той части бухгалтерии. Это были договора с частными лицами по закупкам, в том числе липовые накладные по реализации сельхозпродукции, ведомости по зарплате, где числилось больше людей, чем было на самом деле в товариществе. В ведомостях были фамилии многих рабочих с электролампового завода, которые даже не знали, где находятся Тишки. Вчерашнего дня Любе хватило, чтобы окончательно разобраться во всем.
Она смотрела на председателя, а думала о первом заместителе, боясь взглянуть на него. То, что за ней пытался ухаживать молодой неженатый директор школы, отошло куда-то на задний план. Испытывая внутреннее волнение, она все же взглянула в сторону первого зама, который подбадривал взглядом нерешительного председателя. Его волосы были аккуратно подстрижены, открывая прямой и высокий лоб. Она рассматривала отчетливые темные брови, дугами огибающие карие глаза, небольшой прямой нос, неширокие, но заметные губы, лучистые ямочки, что при улыбке искрились на его щеках. Светлая трикотажная рубашка с короткими рукавами ладно облегала его плечи, выказывая накачанные бицепсы на крепких загорелых руках. Движения его были уверенными. Вчера она была в замешательстве и даже не могла как следует рассмотреть его во время беседы. Теперь же украдкой делала это. Но когда он бросал на нее свой взгляд, она тут же, смущаясь, склоняла голову, отчего ее темные волосы искрились от солнечного света, падавшего из окна. Охваченная смущением, она даже не поняла, отчего все засмеялись, когда, наконец, услышали первые слова председателя.
Собравшись с силами, он начал так:
— Товарищи скреперисты и бульдозеристы…
Все, находящиеся за столом, застыли, а потом заулыбались, думая, что председатель так пошутил. И только тракторист Тимофей Ильич Очеретко громко сказал:
— Вот это по-нашенскому. Теперь и механизаторам жизнь будет нормальная, — и бросил лукавый взгляд в сторону зоотехника Полины Юрьевны Кроминой. Ей было даже несколько неловко оттого, что она, бывшая безработная, теперь сидела за столом рядом с членами правления, и потому сразу не могла сообразить, почему люди улыбаются словам председателя.
Михаил, уловив на себе пристальный взгляд Андрея, понял, что сморозил не то, и потому сконфужено улыбнулся, чем еще больше расположил к себе людей, которые готовы были простить все этому светлолицему и светловолосому богатырю. От волнения Михаил готов был передать ведение совещания Андрею, но увидел серьезные глаза друга, которые приказывали ему более серьезно и внимательно отнестись к порученному делу.
— Друзья, — поправился он и покраснел, понимая, что опять сказал невпопад. Он подумал, что ему следовало сразу начать читать текст по бумаге, а не выдавать экспромтом то, чего он совершенно не знал. Склонив голову, он зашевелил губами, вчитываясь в текст, который множество раз, перечитал ночью дома. В кабинете стояла тишина.
— Я это и хотел сказать, — он повернул голову к Закруткину. — Здесь все правильно написано. Надобно сначала главного бухгалтера послушать и узнать о финансовом положении товарищества. Так? — спросил он Андрея, который готов был спрятаться под стол, но понимал, что непростое это дело ; пересесть с сиденья тракториста в кресло председателя.
Он ответил как можно спокойнее:
— Все верно, Михаил Иванович!
За столом все закивали головами. Василий и Александр сверлили Михаила недовольными взглядами, который и с бумаги-то не мог прочитать. «Зачем Андрей назначил его председателем? — подумал каждый. — Не оберемся хлопот с таким председателем».
Михаил посмотрел в сторону Любы Старшининой, сообщил всем, что она назначена главным бухгалтером товарищества и предоставил ей слово.
Люба посмотрела на Андрея. Тот ободряюще кивнул ей, чем придал уверенность девушке.
— Финансовое положение в товариществе крайне плохое, ; начала Люба.. — Деньги в товарищество по накладным поступали, но тут же исчезали неизвестно куда. Хозяйство брало кредиты в банке, которые тоже пропадали в неизвестном направлении. Товарищество имеет солидный долг по кредитам перед банком, который грозится описать не только всю технику, имеющуюся в хозяйстве, но и урожай на корню. Товарищество уже давно банкрот, — закончила она финансовый анализ положения дел.
В кабинете установилась угнетающая тишина. Новые члены правления с горечью понимали, что находятся в буквальном смысле у разбитого корыта.
— На другое положение дел мы и не надеялись, ; нарушив пугающую тишину, негромко произнес Андрей и посмотрел на друзей, шокированных заключением бухгалтера. Ему было тоже не очень комфортно, но виду он не подавал. — Послушаем, что скажут главные специалисты товарищества в отношении отраслей хозяйства.
Информация, которую сообщили главный инженер, главный агроном, зоотехник и ветврач не только не развеяла угнетенного состояния у присутствующих, но еще более усугубила его. Техника из-за отсутствия запасных частей была не подготовлена к уборочной страде. В хозяйстве не было ни солярки, ни бензина, ни масла. На животноводческой ферме оставалось всего с десяток коров и такое же количество свиней. И коров, и свиней держали исключительно для личных нужд руководства: Дыкало любил свежее парное молоко, которое заместитель привозил ему в контору в эмалированном бидончике по три литра на день. Петр Никифорович тут же, в кабинете, не стесняясь присутствующих, выпивал стакан молока, вытирал полные губы пухлой ладонью и неизменно произносил: «Люблю парное молочко. Силу и бодрость придает необычную». Свидетели этого ежедневного ритуала склоняли головы или отворачивались в сторону, пряча либо холуйские улыбки, либо недовольство. Лизоблюды, находившиеся в кабинете Дыкало, с самыми что ни есть серьезными лицами восклицали: «Молочко всему голова! — при этом подобострастно хихикали, добавляя: «Будешь пить свежее молочко, получишь силы и чистое лицо!»
— Полный облом, — произнес Михаил. В его голосе слышалась растерянность.
— Вот тебе и ситуация, — Василий Хмель тоже был в отчаянии и растерянно смотрел то на председателя, то на Андрея.
Тракторист Очеретко, приоткрыв рот, обвел всех удивленным взглядом и произнес:
— Вот вам газификация, и водопроводизация Тишков.
Зоотехник Кромина тихо произнесла:
— Какая там газификация, если уборка на носу, а в товариществе с ремонтом техники и конь не валялся.
Андрей тоже был удручен плачевным положением дел в хозяйстве, но он и не ожидал иного положения дел в хозяйстве, поэтому сказал:
— Мы не на готовое дело пришли. Изначально было понятно, что хозяйство развалено. Наша задача ; сделать его крепким и богатым. Для полноты картины предлагаю провести полный аудит хозяйства. Я найду аудиторскую фирму, а вы будете заниматься с ней, — Андрей взглянул в сторону Старшининой и, обращаясь ко всем остальным членам правления, продолжил: — Все внимание направляем на подготовку техники к уборке зерновых, а зернотока ; к приему и сохранению урожая. Сегодня же создадим штаб по подготовке к страде. В штаб войдут председатель, заместители, главный инженер и главный агроном. Члены штаба будут отвечать за свои участки работы и каждый день отчитываться на заседании штаба о состоянии дел. Первое заседание штаба состоится завтра утром в семь ноль-ноль. На нем должны присутствовать все члены правления. Подготовка к уборочной должна быть закончена не позднее, чем за месяц.
— Это правильно! — поддержал Андрея механизатор Очеретко. — Не будет контроля ; ничего не будет.
— А деньги на запчасти и все остальное, где возьмем? — скептически спросил главный инженер.
— В банке кредит возьмем, — сообщил Андрей, — и на газификацию тоже. Раз обещали, значит сделаем! Первая заповедь для каждого руководителя: отвечать за свои обещания и поступки. Конечно, для нас было бы облегчением, если бы был проект газификации села.
— Есть такой проект, но только несколько устаревший, — подсказала Люба. — Его еще при колхозе заказали в проектной организации, но он так и остался, как говорится, в проекте, так как денег тогда не было.
— Если проект есть, это уже хорошо, — Андрей улыбнулся. — Пока будем тянуть газопровод по селу, проект подправим. Он-то в целом, будем надеяться, нормальный, и село, думаю, не сместилось с места. Что касается изменения цен на материалы и работы, то это финансисты скорректируют.
— Это по-нашему! — не удержался от восклицания Очеретко, лицо которого растянулось в довольной улыбке.
— А дорожку к церкви будем строить? — напомнил Михаил.
Хмель и Силин, усмехнувшись, взглянули в его сторону: нет бы о ремонте тракторов и комбайнов думать, а он со своей дорожкой!
Андрей спокойно ответил:
— И дорожку с завтрашнего дня начнем делать. Она недорого обойдется товариществу, а результат, несомненно, будет положительный.
— Это правильно! — одобряюще воскликнула Кромина. — Я тоже по той дорожке в церковь буду ходить, хотя раньше и не верила в Бога. Но жизнь пошла такая, что поверишь и в чер... ; Она смолкла на полуслове, не осмелившись в стенах конторы вспоминать о «черте».
— Банк не даст нового кредита, — тихим голосом высказала сомнение Люба Старшинина. — Там пеня очень значительная по прежнему кредиту начислена.
— Решим вопрос с кредитом, — твердо пообещал Андрей, окончательно взяв бразды правления на себя.
Он подумывал сегодня же обратиться за помощью к отцу, который имел в районе большой авторитет. Но одна тревожная мысль сверлила его: как отнесется отец к перемене власти в Тишках. Да и мама наверняка станет с укором смотреть на него, выговаривая: «Ну, как ты мог так безрассудно поступить, Андрюша? Руководить людьми, это не в игры играть. За каждым членом товарищества стоит семья, которую нужно не только кормить, одевать, но и воспитывать. К тому же ответственность за всех должна быть. Люди — это серьезное дело. У каждого свой характер, своя позиция в жизни. Не все будут разделять твои патриотические убеждения. Появятся противники. Будут писать в различные инстанции, портить тебе нервы. Зачем тебе в молодые годы их заботы и горе? Люди нередко сами себе не могут ладу дать. Всегда у них кто-то виноват и кто-то должен для них что-то делать. Даже если построишь каждому человеку по золотому коттеджу и предоставишь по золотой машине с шикарным рестораном в придачу, где их будут по пять раз на день кормить бесплатно, все равно найдутся недовольные, завистливые, корыстные, а то и просто откровенно озлобленные. Род людской так несправедливо устроен, и никто с этим ничего не поделает».
Отец же, выслушав обоснованные причитания мамы, проведет рукой по роскошным волосам и произнесет: «Сынок, ты уже взрослый, но вижу по поступкам, что все еще ребенок. То, что подвел меня — полбеды. А вот то, что влез в неприятную и опасную халепу, из которой выбраться не так просто — это факт. Не думай, что ты умнее всех. На этот счет немало людей ошибалось и ошибается. Оставь товарищество, пока основательно не завяз в нем».
Он и сам знал это. Но одни идут по проторенной дорожке, а другие торят ее для себя и тех, кто пойдет за ними следом. И, похоже, они получают от этого удовольствие. В наше время, как во время любой социальной революции, можно идти не в ногу и в любую сторону в поисках своего дела и счастья. Он выбрал свой путь, который ведет через тернии к звездам. Ему хотелось проверить себя. При этом следовало вести дело так, чтобы на всем пути к цели люди в награду получали практическую выгоду от своей работы. Это стимулирует их. При этом самому в глазах всех людей следовало быть аскетом и чуть ли не праведником. Люди это любят. Это соответствует мнению большинства о том, что за их счастье кто-то обязательно должен платить, бороться и страдать, как Иисус Христос. Их дело ; судить, а если что, то могут и распять на кресте. При этом людям всегда должна быть дана возможность отпущения грехов, каких не должен иметь вечно недоедающий и недосыпающий аскет. Он денно и нощно должен думать обо всех и, конечно же, отвечать головой за каждого из них. Для этого общенародный лидер должен иметь соответствующий ум, обладать незаурядной смелостью и отменной решительностью. И тогда — о’кей — все будет сделано!
Эти мысли вихрем пронеслись в голове Андрея, так и не дав ответа на вопрос, который сейчас волновал и тревожил всех: где взять нужные товариществу деньги.
— По всем показателям деньги в товариществе должны быть, — сказала Старшинина. ; Но где они, я не знаю.
Она пожала хрупкими плечами и с виноватым видом посмотрела на Андрея.
— Значит, ищите деньги, — с мягкой улыбкой произнес Андрей. — Они очень нужны товариществу, Любовь Викторовна.
— Может, в прокуратуру обратимся? — подсказала Кромина, питая надежду на самый «справедливый суд в мире».
— Бесполезное дело, — махнул рукой механик. — Прокурор и начальник милиции давно будто прописаны в Тишках. Все это видят, но боятся сказать. Да и кому скажешь? — он посмотрел на Андрея. — Плакали, видать, наши денежки.
— Их около десяти миллионов! — твердо сказала Люба. — Хватило бы и на подготовку к уборочной, и на газификацию, и на дорожку к церкви. ; Она перевела взгляд с председателя, который думал о чем-то своем, на первого заместителя, который внимательно смотрел на нее.
— Это сумма более чем приличная, — произнес Андрей, и в его глазах засветились искорки надежды. -–- Может, деньги в этом сейфе? Он повернулся к пузатому несгораемому ящику и тут же посмотрел на Старшинину, надеясь, что она знает, где находится ключ.
— Дыкало всегда носил ключ при себе, — пояснила Люба. — И печати у нас не было бы, если бы Зоя Сидоровна не забыла ее на своем столе, когда вчера впопыхах покидала контору.
— Вырежем замок газосваркой, — решил Андрей. ; Стоимость его небольшая. Распорядитесь насчет газорезки, — обратился он к главному инженеру.
Решительный первый заместитель все больше нравился членам правления.
Очеретко не выдержал и воскликнул:
— Если все свершится так, как здесь говорилось, то я первым пожму руки вам, молодые люди, от имени всех тишковцев. В нашем селе никогда не было руководителей, которые бы так беспокоились о людях. Но хочу сразу предостеречь: Дыкало просто так этого дела не оставит. Я видел его утром, когда он на своей черной «Волге» умотал в район. А куда ему еще в такую рань?
На председательском столе зазвонил телефон. Все устремили взгляд на него, не без основания полагая, что звонят из района.
В кабинет вошла симпатичная молоденькая секретарша и несмело произнесла:
— Районный начальник Сыпачев срочно требует к телефону председателя.
— Что я и говорил, — шепотом произнес Очеретко.
Козюлин посмотрел на Андрея.
— Бери, — сказал Андрей.
Михаил поднял трубку.
— Да, — несмело произнес он.
Все услышали, как в трубке раздался угрожающий крик.
— Ругается, — отодвинул от себя трубку Михаил. — Требует, чтобы я срочно прибыл к нему в Мычаки.
— Скажи, что занят и прибудешь к нему, когда освободишься, — подсказал Андрей. — Тебя избрали люди. Нам, главное, сегодня получить кредит.
— Он говорит, что послал сюда наряд милиции, — прикрыв трубку ладонью, пересказывал Михаил.
— Как прислал, так и уедут назад, — решительно ответил Андрей. — Не бойся. Он не твой начальник. Наши начальники ; члены товарищества. Так что говори смело: занят.
— Я занят, — быстро произнес Козюлин и, изобразив на лице зубную боль, отодвинул трубку от уха. — Кричит, что посадит меня в тюрьму за самозахват власти в Тишках.
— Клади трубку, — усмехнулся Андрей. — Пусть сначала научится культурно разговаривать. Клади! — твердо повторил он, помогая Михаилу перебороть нерешительность.
Михаил положил трубку, но телефон тут же отозвался настойчивым звонком.
— Упорный, — неодобрительно произнес Очеретко, — прицепился, как репей к коровьему хвосту. Просто так не отстанет.
Михаил вопросительно смотрел на Андрея.
— Не бери, — распорядился Андрей. — Он зол, и теперь, кроме оскорблений, не в состоянии что-либо сказать. Мы должны подготовиться к приезду милиции, с которой, несомненно, будет и Дыкало.
— Я сейчас соберу механизаторов на защиту конторы, — сказал Очеретко и посмотрел на Закруткина.
— Хорошее предложение, — поддержал его Андрей, хотя понимал, что это слабая защита от милиции и районных властей.
— Я тоже пойду по дворам, — поднялась Полина Юрьевна. — Не взять им вас! Мы все будем за вас стеной, — решительно произнесла она. — А может того, — взглянула она на Андрея, — соберем всех тишковцев по радио?
— А чего, ключи от радиоузла у нас, — подал голос Хмель. — Сейчас закрутим в селе такое, что Сыпачеву и его милиции мало не покажется.
— Я просто не пущу Дыкало в кабинет, — с готовностью отражать нападение поднялся из-за стола Михаил и выпрямился во весь свой богатырский рост. Тугие бицепсы играли на его руках, а широкая грудь негодующе вздымалась под легкой белой рубашкой.
— А как быть с сейфом? — спросил главный инженер. — Может там и впрямь деньги?
— Приглашайте газорезчика, — решил ускорить события Андрей, понимая, что после звонка главы районной администрации дорога каждая минута.
Очеретко и Кромина выскочили на улицу и кинулись в стороны: один за подмогой в тракторную бригаду, а другая по хатам тишковцев, крича, как на пожаре:
— Дыкало с помощью милиции собирается вновь занять председательское место, чтобы продать спекулянтам урожай озимой пшеницы и смыться с деньгами.
Тишковцев такой расклад не устраивал. В памяти были свежи вчерашние пьяные выходки Дыкало. И люди, хватая кто вилы, кто косу с острым жалом, а кто подвернувшийся под руку кол, бросая все свои дела, бежали к конторе. Именно с таким примитивным оружием когда-то началось крестьянское восстание в Украине, вошедшее в историю под названием «Колиивщина», от слова «кол». Тишковцы, которые ранее чувствовали себя чуть ли не крепостными, готовы были даже перекрыть своими телами единственную дорогу, соединяющую Тишки с Мычаками.
Главный инженер, получив команду вызвать газорезчика, вышел в приемную. Он с содроганием думал о прежнем узурпаторе-председателе, который, вернувшись в председательское кресло, несомненно, одним росчерком пера уволит его с занимаемой должности. Тогда хоть помирай,  так как во всем Веселовском районе не найти ему работу.
— Одна нога там, другая здесь! — волнуясь, скомандовал он какому-то пареньку, забредшему с утра в контору. — Срочно газорезчика с аппаратом сюда. Так и скажи ему — новый председатель велел.
К зданию конторы прибывали люди. Вскоре толпа гудела, словно пчелиный рой, встревоженный медведем-разорителем.  Взоры собравшихся сельчан были обращены в сторону дороги, ведущей в Мычаки, откуда ожидалось появление Дыкало с милицией. Взволнованные люди, окружив контору, не пропускали к ней даже высокого газорезчика.
— Куда прешь, происк империализма!? — орали на него, отпихивая палками.
— Я того, — сопел газорезчик и тупо давил плечом на толпу, — меня главный инженер вызвал.
— Никак наши решились двери в контору заварить, чтоб Дыкало не прорвался! — подал кто-то голос.
— Она деревянная, деревня, как заваришь!? — перечил ему кто-то.
— Не пущай его, братва! — истошно заорал кто-то. — Может, он заодно с Дыкало и контору поджечь хочет! Бей его!
Худой и длинный газорезчик втянул голову в щуплые плечи и отступил назад. Какой-то дед, растерявший за горькие годы жизни свои последний зубы в совдепии, выставил в его сторону вилы со словами:
— Пырну, вражина, коль хоть шаг к конторе штупишь!
Но один из мужиков все же усомнился в подозрениях к газорезчику и громко вскричал:
— Это же свой, тишковский, Гришаня Казарлюга! Нашто-ся ж надо, раз позвали в контору. Сам он без магарыча и шагу не ступит. Пропущайте его, люди!
Подозрительная толпа неохотно расступилась, и Гришаня обреченно потянул за собой к конторе грохочущую повозку с газовыми баллонами на железных, не смазанных и потому сильно визжащих колесах. По лицу газорезчика струйками стекал пот.
— Наконец-то! — недовольным голосом встретил газорезчика главный инженер и чуть ли не силой затолкал его вместе с баллонами в председательский кабинет.
— Что резать-то? — газорезчик остановился посреди кабинета, переводя хмурый взгляд с одного члена правления на другого.
— Давай сюда! — скомандовал Козюлин, освобождая проход к сейфу.
Андрей посмотрел на худого газорезчика. Его печальный вид заставил его задуматься: «Сколько таких горемычных мыкается по этой земле, не принадлежащей им? Будет ли хоть когда-нибудь эта земля принадлежать им? Если и будет, то смогут ли они сделать так, чтобы она расцвела, как сирень по весне? За семьдесят пять лет советской власти эта земля, обильно политая слезами, кровью и присыпанная людским горем, так и не расцвела».
На улице перед конторой у самой толпы, визжа тормозами, остановились черная «Волга» и милицейский «Газик». Толпа сначала отхлынула в испуге от них, а затем, недовольно и враждебно гудя, волной окружила со всех сторон машины и тех, кто вылез из них: бывшего председателя Дыкало, замначальника районного отделения милиции майора Сопельникова и щуплого капитана Чунина.
— Не пущай их! — орали задние, давя на передних.
— Напились людской кровинушки! — вторили им другие недовольные голоса.
— Заколю! — страшным голосом кричал кто-то.
Над головами людей зловеще качались вилы и косы.
Дыкало, припечатанный толпой к «Волге», опасливо озирался на милиционеров, заблокированных решительно настроенными людьми.
— Чего приехали? — кричали тишковцы. — Мы вас не вызывали! Вчерась переизбрали пьяницу Дыкало. Его приглашали на собрание! Так он, злодей, всех гусей и курей подавил машиной в пьяном угаре, а на собрание не явился.   
— Даже выпал из «Волги»! Стыдоба-то какая!
— А вы его защищаете!
— Из одной кормушки едят! Как не защищать!
— Валите, откуда приехали, не то… — кричали люди.
Озлобленный таким нерадушным приемом тех, кто еще вчера беспрекословно выполнял его наказы, Дыкало, багровея, рычал на прижавших его к машине тишковцев. Все его мысли теперь были прикованы к кабинету с сейфом, в котором были его деньги. Не в силах справиться со своей злобой, он с кулаками кинулся на людей, прорывая оборону. Двое или даже трое тишковцев были повалены на землю, среди поверженных защитников конторы оказалась и член правления Кромина.
— Убивают! — в испуге закричала она, падая под ноги Дыкало, как в прошлом году под его комбайн.
Страшное слово «убивают» парализовало толпу, сквозь которую разъяренным быком ломился Дыкало, раскидывая людей. Следом за ним, по проторенному им проходу, пробирались два милиционера. До спасительного крыльца конторы оставалось всего несколько шагов, но тут Очеретко хладнокровно подставил Дыкало ногу, и тот, вытянув руки вперед, с разгону рухнул на землю. Один из мужиков опасливо, как к медведю, протянул к нему палку и ткнул в бок, проверяя, не забился ли председатель насмерть. Это возымело на Дыкало настолько устрашающее действие, что он, объятый страхом оттого, что его сейчас забьют насмерть, проворно вскочил на четвереньки и, точно чупакабра, в два прыжка достиг ступенек крыльца. Перед ним была открыта дверь правления. В нее грузный Дыкало и юркнул шустро. Затем повернул к людям свое бурое, оскаленное в злобе лицо и прошипел:
— Я вас всех в порошок сотру, вы все… грязь на моих ботинках!
Процедив ядовитые слова, он скрылся в конторе, направляясь к своему бывшему кабинету, в котором находилось его богатство.
Люди загалдели и кинулись к двери. Каждый пытался проскочить первым, но ему мешали другие. Кое-кто уже лежал под ногами желающих первыми проскочить в контору. Слышались крики о помощи, треск рвущейся одежды и злобная матерщина. Столпотворение было сродни событиям вековой давности, развернувшимся на Ходынском поле в Москве в дни восхождения на престол императора Всея Руси и Финляндского наместничества Николая II и в день похорон в Москве «отца всех народов» Иосифа Сталина. Тогда тысячи людей были раздавлены и растоптаны неуправляемой животной толпой, желающей лицезреть царя и великого Сталина. Не менее ужасная трагедия произошла и по более прозаическому случаю в Англии на Уилбдонском стадионе, когда сотни болельщиков были в прямом смысле вдавлены в сетку, отделяющую стадион от зрителей. Неуправляемая толпа может стать страшной и бездушной силой, не щадящей никого и ничего на своем пути, сродни испуганному львами или пожаром стаду диких буйволов. И есть только одно средство, которое может остановить безрассудство толпы — это новый страх с той стороны, куда она в неистовстве своем ломится.
Между тем в кабинете председателя газосварщик с большим трудом разжег давно требующую замены горелку и только приступил к вырезке отверстия в сейфе, как в кабинет ворвался Дыкало с налитыми кровью глазами. За его спиной маячили два милиционера.
— Вон из моего кабинета! — рычал бывший хозяин и, несмотря на свой избыточный вес и немалый живот, выдающийся вперед, резво подбежал к столу, за которым стоял новый председатель Михаил Козюлин. За его спиной у сейфа колдовал газорезчик.
— Вон из кабинета! — хриплым от злобы голосом повторил Дыкало, еще сильнее багровея и указывая рукой на открытую дверь.
Михаил, возвышаясь над всеми на целую голову, недоуменно смотрел на него.               
Дыкало, боясь, что от огня горелки в сейфе вспыхнут деньги, оттолкнул Михаила и схватил газорезчика за шиворот.
— Прекратить! — заорал он и оттолкнул газорезчика от уже дымившего сейфа.
Газорезчик отлетел и упал под ноги милиционерам. Горелка сизым пламенем прошлась по одежде майора Сопельникова. Одежда вспыхнула, и майор, громко матерясь, выскочил в коридор, пытаясь сбить пламя на ходу.
У дверей увидели горящего человека и закричали:
— Пожар!
Этого было достаточно, чтобы давление со стороны улицы ослабло и осаждавшие кинулись врассыпную от крыльца конторы.
Отбежав на безопасное расстояние, люди стали оборачиваться к конторе, где на крыльце прыгал майор Сопельников в горящей одежде. Никто из тишковцев не спешил ему на помощь.
В самой же конторе происходило следующее.
Опрокинутый на спину газорезчик лежал на полу и, не в состоянии погасить горелку, размахивал ею над собой. Все уставились на него. Дыкало, воспользовавшись моментом, проворно сунул ключ в замочную скважину сейфа и хотел было повернуть его, но остолбенел от внезапно пришедшей мысли, что все присутствующие увидят его доллары. Он замер.
В это время Михаил, обернувшись к Андрею, взглядом спрашивал, что ему делать. Андрей кивнул головой в сторону сейфа, где колдовал Дыкало.
Михаил захватил Дыкало сзади под растопыренные руки и с силой кинул восьмипудовое тело в сторону газорезчика, который все еще не мог справиться с горелкой, испускавшей сиреневое пламя. Бросок был настолько сильным, что Дыкало, не долетев до газорезчика всего метр, кулем повалился на пол. Он лежал вниз лицом и не двигался, боясь, чтобы его не постигла судьба майора Сопельникова.
Михаил же повернул ключ в замке сейфа и дернул дверцу на себя. Вид, открывшийся взору, заставил его воскликнуть:
— Ё-мое! Сколько же здесь зелени! Здесь не только на дорожку до церкви, но и на все другое с лихвой хватит.
— Это мое-е-е, — Дыкало с искаженным от злости лицом полз на коленях к сейфу.
— Было твое, теперь наше, — ответил ему Михаил и подозвал к себе Андрея. — Смотри, где лежат деньги тишковцев, о которых говорила Люба. ; Он отыскал взглядом в толпе девушку и победно улыбнулся ей.
— Подсчитаем, запротоколируем и отвезем в банк на счет товарищества, — распорядился Андрей и тоже улыбнулся счастливой девушке.
— Не дам! Не дам! Это мое! — Дыкало стоял на коленях и протягивал руки к сейфу. — Милиция! Милиция! Это все мое!
— Сейчас все заберем в РОВД! — с разгоревшимися от алчности глазами произнес капитан Сопельников.
Но Андрей остановил его:
— Вы будете присутствовать, товарищ капитан, а мы станем считать и протоколировать. Иначе эти деньги могут до милиции не доехать, а потом получится так, что их в сейфе или не было, или было не столько, сколько есть теперь. Приступайте Любовь Викторовна, — обратился он к бухгалтеру. ; А мы все будем при этом свидетелями и понятыми.
Люба Старшинина считала доллары, которые выкладывал из сейфа Михаил. В открытые двери кабинета заглядывали тишковцы, пораженные наличием такого большого количества денег, да еще в долларах, которых они никогда в своей жизни не видели.
Андрей тоже смотрел на доллары и думал о том, что теперь не нужно будет брать кредит в банке. На эти средства можно протянуть по селу газопровод и водопровод, подготовить технику к уборке урожая и построить собственное зернохранилище, чтобы не зависеть от прихотей хлебоприемных пунктов. А еще они закупят племенное стадо коров и свиней, помогут школе в приобретении компьютеров, окажут помощь одиноким старикам и старухам и организуют в Тишках хороший магазин-универсам.
Подсчет валюты подходил к концу. Всего насчитали два миллиона четыреста тысяч долларов. Стол был завален пачками иностранных денег, когда присутствующие вздрогнули от громкого окрика:
— Стоять! Всем руки вверх!
Все обернулись. В дверях стоял майор Сопельников с пистолетом в руке. Его форма была в нескольких местах выгоревшей, а изуродованное страшной ухмылкой лицо было закопчено гарью.
— Всем на пол! Лицом вниз! — хрипло командовал Сопельников. — Неповиновение будет считаться сопротивлением! — Для острастки он выстрелил в потолок. Штукатурка посыпалась на головы правленцев.
Сопельников уже предвкушал, как прибудет в райотдел с фантастической суммой денег и получит за свой «подвиг» подполковничьи погоны. Но, увидев такую уйму долларов, он вдруг подумал, что в дороге он мог бы запросто переполовинить сумму и внезапно стать очень богатым. Додумать до конца эту приятную мысль ему не удалось, так как Василий Хмель и Александр Силин по сигналу Андрея схватили его и стали валить на пол. Сопельников, пытаясь освободиться, рванулся и… прозвучал новый выстрел. Пуля ударила в сейф и, отскочив, попала в покатый лоб Дыкало, который все еще стоял на коленях. Дыкало громко вскрикнул и упал на пол. На его лбу вскочила шишка величиной с куриное яйцо.
— Убили! — закричала Кромина испуганная стрельбой.
Ее возглас передался в коридор конторы, а оттуда ; на улицу к возбужденной толпе.
— Кого–то там убили? — стали отступать в страхе от входа в контору и без того напуганные люди.
А в это время в конторе Василий и Александр, повалив Сопельникова на пол, связали ему руки ремнем. Пистолет, из дула которого еще вился кверху тонкий дымок, лежал на полу. Андрей поднял его.
Дыкало, увидев пистолет в руках парня и подумав, что сейчас его пристрелят, в страхе закричал:
— Пощадите, люди! Да, я признаю, я украл деньги у товарищества! И я же их ему возвращаю! Но добровольно и под расписку, чтобы не пришили мне недостачу.
Ему тут же дали лист бумаги, и Дыкало, находясь на полу, стал царапать на нем: «Я, Дыкало Петр Никифорович…» Он собирался написать: «председатель Тишковского товарищества», но Василий Хмель произнес:
— Бывший председатель.
«…бывший председатель, — дописывал Дыкало, ; по собственному желанию возвращаю товариществу два миллиона четыреста тысяч долларов, которые не успел положить в банк на счет Тишковского «ООО».
— Которые украл у товарищества, — уточнил Андрей.
Дыкало со страхом посмотрел на связанного майора Сопельникова и пистолет, который был в руках Андрея. В его голове мелькнула мысль, что эти парни ; крутые мафиози, раз не побоялись скрутить даже заместителя начальника милиции, и поэтому послушно дописал требуемые слова.
— Число и подпись, — подсказал Хмель.
После чего расписка, подписанная Дыкало, оказалась в руках Андрея.
Тишковцы, сбившиеся у дверей, тут же передали по людской цепочке признание Дыкало о воровстве двух миллионов долларов.
— Во гад! — удивлялись люди. — Обобрал всех до нитки и хотел смыться с Тишков. Но не тут-то было!
— Хорошее руководство мы избрали, — вторили им другие. ; Не боятся даже милиции, и тех повязали.
— Спаси и сохрани их Боже, — крестились женщины.
— А кто стрелял? — интересовались наиболее любопытные.
— Сопельников хотел расстрелять нашего молодого председателя, первого заместителя и Любу Старшинину, но два других заместителя не дали ему этого сделать.
— Молодцы!
— Бедовые, видать, ребята!
— А то!
— А за что ж Старшинину-то?
— Она деньги считала.
— И куда ж теперь те деньги пойдут? Небось, разворуют их те, кто в кабинете?
— Деревня! На что они нашему председателю, раз он своими деньгами зарплату выдал, помогает садик ремонтировать, подарки сделал.
— А, может, они так ловко заманили нас в свои бандитские сети? Они в городах все ушлые!
— Тебя заманишь. Один трактор был, что молоко по селу собирал, так ты и тот угробил по пьяни. Теперь молоко свиньям отдаем, так как некуда его девать.
— А ты забыл, как сам по пьяни ферму сжег, когда коров сторожил? Самого еле живого из дыма вытащили. Еще б чуть-чуть и сгорел вместе с коровами.
— Что вы будто дети! — оборвал их высокий мужик с серьезным лицом. —Тут за миллионы разговор идет, а они укоряют один другого, кто больше выпил. Оба хороши.
— Не может быть, чтоб ребята были такие, чтоб припрятать те деньги, — вслух засомневался Очеретко, находившийся в толпе. — Дыкало вор, а эти нет. Верю им.
А в это время в кабинете стали укладывать деньги в пакеты. Люба, протиснувшись сквозь толпу, сгрудившуюся у дверей кабинета, сбегала в бухгалтерию еще за одним пакетом. Упаковав доллары, она стала передавать пакеты Андрею, но тот указал на Михаила.
— Ему, он председатель. Все едем в банк. Как положим деньги на счет товарищества, так отпустим этих, –– Андрей кивком головы указал на связанных ремнями майора Сопельникова и капитана Чунина: — Пусть докладывают начальнику милиции и прокурору, как Дыкало обирал тишковских тружеников.
Сопельников, Чунин и Дыкало молчали. Один за другим их, как преступников, при всенародном обозрении стали выводить на улицу к машинам.
Хмель и Силин пробивали проход в людской толпе. За ними шел Михаил с пакетами и Андрей, защищавший его с тыла. Следом за Андреем шла Люба Старшинина.
На Дыкало теперь уже никто не обращал внимания. Большая шишка, как у черного носорога, рогом выпирала на его покатом лбу, а маленькие красные глазки он прятал от тишковцев.
Возле машин Андрей попросил Михаила и заместителей остановиться.
— Скажи людям пару слов, — обратился он к Михаилу. — Видишь, сколько их собралось. Они разнесли бы и РОВД, если бы милиционеры вздумали предпринять какие-то меры против нас.
— Сам скажи, — тихо попросил Михаил. — Ты же знаешь, я не мастак говорить.
Андрей кивнул, согласившись.
Василий Хмель прокричал:
— Попрошу тишины!
Все затихли.
— Друзья! — громко произнес Андрей. — Мы только что вскрыли сейф в кабинете председателя и обнаружили в нем два миллиона четыреста тысяч долларов, которые прежний председатель украл у товарищества. У нас есть на этот счет его расписка. Представители милиции, направленные главой района, хотели отобрать деньги, но мы не позволили…
— Правильно! — закричали кругом. — Себе заберут! Знаем их!
— Вот мы и решили отвезти их сейчас в банк и положить на счет товарищества.
— Дозволяем! Правильно! — закричали люди.
— А как на счет газификации?! — раздались голоса.
— К газификации приступаем завтра! — громко, чтобы слышали все, ответил Андрей. — Кроме того, чтобы дважды не копать траншеи по улицам, сразу будем вести и водопровод.
— Согласны! — кричали люди разом.
— С завтрашнего дня начинаем погашение долгов по зарплате, которые накопились в товариществе за годы его работы. Выдачу денег будем производить по улицам. Завтра начнем с этой улицы, ; он показал рукой в сторону клуба. ; На следующий день деньги получат те, кто живет на той улице, — он показал в другую сторону. ; На третий день деньги выплатят живущим в той стороне, где стоит церковь. Денег хватит на всех. Поэтому попрошу в конторе не толпиться.
— Скажи, что завтра начнем делать дорогу до церкви, — шепнул ему Михаил, высматривая в толпе Татьяну. Увидев ее, заулыбался, как маленькое дитя. Татьяна тоже улыбнулась ему.
Андрею пришлось выполнить просьбу друга. После чего люди довольно загудели:
— Теперь будем жить, как в городе: газ, вода, тротуар!
— За магазин и баню скажите! — крикнула член правления Полина Кромина. — Хлеба и соли негде купить! В Мычаки ездим!
— Сделаем в селе универсам! — согласился Андрей.
— Правильно! — послышался басовитый голос механизатора Тимофея Очеретко.
Все были возбуждены и радостны. Только Дыкало и два офицера милиции стояли с поникшими головами. Они боялись проронить хоть слово, видя единодушную поддержку людьми нового руководства.
Дыкало, слушая речь молодого парня, не понимал, как можно, имея такие большие деньги, отдать их кому-то. Но он уже не был их хозяином, и потому на его душе было так скверно, будто о нее точили свои острые когти сотни кошек.
«Ничего, земля круглая, за углом не спрячешься, — успокаивал он себя. — Будет еще и на нашей улице праздник».


                ГЛАВА 10

С большими потугами сдавались в Мычаках в «Ощадбанке» два миллиона четыреста долларов. Один доллар Михаил взял себе ; «на удачу». Все, заулыбавшись, согласились. Только седой управляющий банком в огромном волнении то снимал с горбатой переносицы большие очки в роговой оправе, которым было уже лет тридцать, то водворял их назад на переносицу. При этом он с подозрением осматривал культурно одетых парней и красивую девушку, окруживших его стол. Он не мог понять, как это можно было в таком большом количестве возвращать ворованные деньги.
— Не могу понять, — взволнованно говорил он хриплым голосом оттого, что в горле пересохло, — как это может быть? Украл деньги, а потом сам вернул? Такого не бывает. Это вам не рубль или гривна.
Он стал звонить в область, справляясь, как ему быть.
— Что за люди, — говорил Михаил, глядя с недоумением на управляющего, — им столько баксов приперли, а они их брать не желают! Может, разделим между собой и Бог с ним, с тем товариществом? Для очищения совести сделаем, что обещали, и будем свободными богатыми молодыми людьми. А? — он взглянул на управляющего, тупо уставившегося на него.
— Дело ваше, — ответил тот. — Деньги-то ваши. И мне забот будет меньше. Поверьте, такой случай у меня впервые за сорок лет работы в банке.
Михаил посмотрел на готовых согласиться с ним Хмеля и Силина. Затем перевел взгляд на Андрея.
— Как, Андрюха?
Андрей мягко усмехнулся ему и, обняв, притянул к себе:
— Мы, Бурун, будем иметь таких миллионов много, но законно. Давай покажем хотя бы раз всему миру, что есть еще на земле порядочные люди, которым небезразлично, как живут другие.
Люба восторженно посмотрела на Андрея, который не заметил этого.
— Может и так, — понуро произнес Михаил. — Всех не захватишь и есть не будешь.
— Будете принимать деньги, или нет? — требовательно спросил Андрей управляющего банком. — Если нет, то мы в другой банк отправимся. Их теперь на каждом углу по несколько.
Управляющий сразу смекнул, что потеряет банк, если эти доллары уплывут, и с удвоенной настойчивостью стал названивать в областное управление, чтобы получить разрешение.
После его долгих разъяснений вышестоящее руководство все же дало добро, сказав, что дело милиции ; дознаваться о происхождении тех долларов, а их дело ; принять деньги на счет товарищества.
Управляющий с волнительной дрожью в голосе произнес:
— А можно, чтобы вы погасили задолженность товарищества по кредиту, который наш банк выдал раньше?
— А чего бы и нет, частично погасим, пени будет меньше, — произнес Андрей и посмотрел на Любу.
Когда все разъехались, Люба направилась в Тишки, переполненная радостью, с чековой книжкой на два миллиона сто семьдесят пять тысяч долларов ; остальные были зачислены на погашение кредита. Перед этим она сделала заявку в банке, чтобы завтра с утра получить в нужную сумму на погашение зарплаты членам товарищества.
Друзья, довольные исходом дела, отправились на поиски газовиков, водяников и представителей других строительных организаций, готовых уже с завтрашнего утра тянуть по улицам Тишков газопровод и водопровод, а также приступить к строительству универсама на месте прежнего полуразвалившегося магазина. Поиском организации, которая бы взялась за строительство тротуара от конторы и сельского совета к церкви, Михаил решил заняться сам, о чем и сказал Андрею. Тот кивнул головой, с удовлетворением думая о том, что теперь им не страшен ни Сыпачев, ни милиция, и задуманное ими, несомненно, исполнится.
Учитывая, что в Мычаках, как и везде, все строительные организации были частные и у них почти не было заказов по причине отсутствия денег у заказчиков, никому из друзей не понадобилось больших усилий, чтобы приобщить их к делу.
А в это время в кабинете главы Веселовской районной администрации происходило срочное совещание. На нем присутствовали первый заместитель Маликов, начальник управления сельского хозяйства Закруткин, начальник районного отделения милиции Яков Васильевич Бородавка, а также два милиционера с поникшими лицами — майор Сопельников и капитан Чунин.
Молнии и громы, извергаемые хозяином кабинета, были направлены на всех, особенно на Дыкало красовавшегося огромной лиловой шишкой на лбу. Досталось так же майору и капитану, безжалостно сданных Сыпачеву начальником милиции. Сыпачев был крайне разозлен утратой большой суммы денег.
Подполковник Бородавка и сам был очень недоволен тем, что два с половиной миллиона долларов уплыли из его рук. Другой такой случай теперь вряд ли подвернется. Поэтому, отчитав майора и капитана в своем кабинете, он и приволок их на ковер в администрацию для дальнейшей экзекуции.
С лицом, побуревшим от злости, Сыпачев тупо смотрел перед собой. Он был не в силах подобрать слов к тому, что произошло в Тишках. На выдававшихся скулах ходили тугие желваки: два миллиона долларов уплыли из-под самого носа, как тут было не разозлиться и не выйти из себя?
— Почему сразу не сказал, что в сейфе деньги? — грозно спросил он у Дыкало, со страхом ожидавшего этого вопроса. Прямо ответить, что воровал их несколько лет кряду, он не мог и, стараясь отдалить время суровой расплаты и все еще надеясь на какое-то чудо, сказал первое, что пришло в голову:
— Это деньги спонсоров, которые хотели вложить их в товарищество... ; Сказал и почувствовал, как тяжелое бремя страха и неизвестности тяжелым камнем свалилось с его души. Это был, как он понимал, лучший ответ из всех, которые можно было выдумать в свое оправдание.
— Почему сразу не сказал этим гавнюкам? — Сыпачев с презрением кивнул в сторону майора и капитана. — Как вы могли позволить каким-то пацанам завладеть деньгами спонсоров?! — закричал он на хранителей правопорядка. — Уборочная на носу — технику нужно готовить! А вам лишь бы водка да бабы!
Начальник милиции толкнул своего заместителя локтем: отвечай, мол.
— Они повязали нас, — пролепетал майор Сопельников.
— Повязали! — передразнил его Сыпачев.
— Их там много было, — оправдывался майор. — Полон кабинет.
— Это точно, — подтвердил дрожащим голосом капитан Чунин. — Я и опомниться не успел, как оказался на полу, а потом ничего не видел. Слышал только, как они считали дол-л-лары.
— Проворонили дол-л-лары, — передразнил его Сыпачев и тут же упрекнул начальника милиции: — Не мог толковых парней послать?
— Какие есть, — ответил начальник. — Я их не рожаю. ; Он не подчинялся напрямую главе районной администрации и потому мог не раболепствовать перед ним.
Сыпачев уставился на него, его широкое лицо начало наливаться кровью:
— Яков Васильевич, ты не забывайся и не выпендривайся! Если и дальше будешь так себя вести, поставлю вопрос перед губернатором и твоим генералом, что работать с тобой трудно, и потому требую заменить! Много вас, умников, кругом, а отвечать за район один я должен?! Можешь быть свободен со своими бездельниками! — зло кинул он начальнику милиции. — Я сам во всем разберусь.
Бородавка, оскорбленный непочтительным тоном Сыпачева, собрался было покинуть кабинет, но осознал возможные последствия своего ухода в присутствии двух заместителей главы администрации, которые, несомненно, станут свидетелями его амбициозной выходки. Поэтому недружелюбно взглянул на Сыпачева, что не укрылось от того и разозлило еще больше.
— Что ты на меня волком тамбовским смотришь? Больше вникай в дело, а не в свои амбиции. Говорил, чтобы наряд послал! Так нет! Двоих отморозков направил! А за уборочную кто отвечать будет?
— Там и взвода спецназа мало было бы, — подал тихий голос майор Сопельников. — Все село с вилами и косами у конторы собралось.
Сыпачев стал обводить присутствующих недоуменным взглядом.
— Так там бунт?!
— Вроде того, — ответил Сопельников.
— Это они тебе гулю набили? — поинтересовался Сыпачев у Дыкало.
— То пулею, — ответил тот, касаясь рукой шишки, что очень болела.
— Они что, с оружием были? — спросил Сыпачев, представив для себя последствия вооруженного восстания тишковцев.
— Нет, — с обидой в голосе произнес Дыкало, решив не таить правды, — то майор стрелял.
— Прямо в лоб и не убил?
Огромное удивление застыло на широком лице главы администрации.
— Меня скручивали, — защищался майор.
— А ты отстреливался, урод?! Этого еще не хватало. Если узнают телевизионщики и газетчики, то всем нам мало не покажется. На всю страну опозорят!
— Хорошо, если только тем и закончится, — сознавая последствия всенародной огласки инцидента, более снисходительно произнес Бородавка, который и сам ничего не знал о стрельбе, организованной его заместителем. — Могут всех нас с должностей попереть. Может, замнем это дело, Эдуард Дмитриевич? — Он покладисто смотрел на главу администрации. — Бог с ними, с теми миллионами. Все равно они уже не наши и их сдали в «Ощадбанк».
Очень зол был Сыпачев на Дыкало утаившего уйму денег. Зол был на двоих заместителей, допустивших перевыборы. Злился на ментов, которых повязали тишковцы, злился на Бородавку, вздумавшего показать свой норов. Он не мог поверить в то, что несколько никому не известных пацанов сами могли решиться на захват власти в Тишковском товариществе. За ними определенно кто-то стоял. «А если этот кто-то ; из областной администрации, областной прокуратуры или из самого центра? — подумал он. — В таком случае хотя бы поставили в известность. Я что, не понимаю? Все жить хотят. Во все времена, кто сам ел, тот быстро давился. Нет, — сомнение боролось в нем, — вряд ли кто-то из властной обоймы, находящейся выше, пошел бы на такое, не предупредив меня. Да я что, разве отказал бы им?! Но все же нельзя отбрасывать полностью и такой вариант». Так думал он, не находя никакого решения. Но он твердо знал, что использование органами оружия, которым чуть не застрелили председателя товарищества, могло отразиться не только на начальнике милиции, но и на нем. Поэтому ему следовало пока сбавить пар.
— Поезжайте в Тишки, — приказал он Маликову и Закруткину. — Разберитесь там, что к чему. А милиция пусть разберется с банком, — он неприязненно взглянул на присмиревшего Бородавку. — Если нужно будет, то изымайте деньги, потом разберемся, что с ними делать.
Бородавка кивнул.
— Информируйте меня, — строго приказал всем Сыпачев. — И срочно найдите мне того сученка Хмеля. Я ему покажу, как в такие дела без спросу встревать!
— Звонил в Тишки, — произнес Маликов, — говорят, что все подались в район, повезли деньги в банк. Я узнал фамилию нового председателя — Козюлин какой-то. Заместители у него Свобода, Быстрый и Закруткин.
Последняя фамилия резанула слух всем присутствующим вместе с Сыпачевым. Он, ожидая пояснений, не мигая, уставился на окаменевшего Константина Сергеевича:
— Теперь ясно, откуда ноги растут, притаился за моей спиной! — зло процедил сквозь зубы Сыпачев. — Пятая колонна появилась в лице уважаемого Константина Сергеевича. Ну-ну, — угрожающе произнес он, — видно место начальника управления надоело… Срочно ко мне этого Козюлина и его команду вместе с Закруткиным-младшим! Я им покажу, где и как раки зимуют. — Он уперся тяжелым взглядом в Бородавку.
— Будь сделано! — по-военному ответил тот.

                * * *

Ничего не подозревающий об огромной опасности для него и его друзей новый председатель Михаил Козюлин с подъемом отмерял шагами ширину будущего тротуара в присутствии батюшки и его очаровательной дочери Татьяны, а также привезенного начальника дорожно-строительного предприятия. Поглядывая на Татьяну, он показывал строителю, откуда тротуар должен начинаться и где заканчиваться.
— Какая богоугодная забота о мирянах, — восторгался отец Владимир. — Теперь приход наш пополнится во много раз. Куда им, как не в церковь, идти? Скоро люди, как в городе будут жить.
Татьяна улыбалась Михаилу и представляла, как по вечерам люди будут гулять по этой дорожке, а с ними и она с Мишей, в которого так неожиданно влюбилась.
— Сюда бы еще электричество провести, — подала она свой приятный для Михаила голосок.
— Заметано, — расплылся в улыбке Михаил. — Через каждые сорок шагов столб с лампочками поставим. Пусть люди радуются.
— Фонтанчики еще сделать бы, — Татьяна мило посмотрела на Михаила. — Чтобы люди могли водички попить и поглядеть на радугу в солнечную погоду.
— И скамеечки б надобно! — подсказал отец Владимир. — Пожилые в церковь или из церкви идти будут, отдохнуть смогут.
— И фонтанчики будут, и скамеечки, — быстро согласился Михаил, представляя, как, сидя на одной из них, будет целовать у фонтанчика милую его сердцу Танюшку. Он бы и сейчас посадил ее в свою машину и поехал бы с ней куда-нибудь к Донцу, но совесть не позволяла сделать это на глазах у ее отца.
— Тогда нужно определиться с местами под скамейки и фонтанчики, — сориентировался строитель. Ему и самому нравился проект молодого председателя. Такого не было во всем районе.
— Скамеечки через шестьдесят метров, чтоб не так видно было, как молодежь станет целоваться, — усмехнулся Михаил. — Один фонтанчик поставим недалеко от церкви, другой ; у сельского совета, а третий, что будет больше других, ; по центру. Воду протянем с Донца.
— Вот жизнь-то будет, — закатил в удовольствии глаза под лоб батюшка, — рай небесный.
Михаил переглянулся с Татьяной и шепнул ей:
— Вечером буду ждать у конторы.
Татьяна кивнула, незаметно касаясь его руки.
Батюшка не видел всего этого.
Михаил отошел от взволнованной девушки, представившей, как вечером окажется в крепких объятиях былинного богатыря. И чтобы не выдавать своих тайных чувств, она сослалась на то, что пора доить корову, и направилась к своему домику, шиферная крыша которого виднелась сквозь листву сада. Перед этим она украдкой еще раз встретилась взглядом с милым ее сердцу парнем и не пошла, а, переполненная чувствами, лебедушкой поплыла к домику, слыша, как ее любимый осведомился у строителя-дорожника, сколько дней те будут строить дорожку.
— Дня за три закончим, — ответил начальник. — Были бы деньги.
— Деньги будут, — заверил его председатель, которому не терпелось поскорее увидеть дорожку с лавочками, фонарями и фонтанами. Расставаясь с дорожником, он попросил, чтобы асфальт был розовым ; «как радужные мечты».
Строитель с удивлением взглянул на заказчика:
— А чего, сделаем розовым. Любой каприз за ваши деньги.
Михаил распрощался с дорожником и, помня наказ Андрея выкурить из коттеджей бывших председателя, заместителя и бухгалтера, велел водителю ехать к коттеджам.
— Самим опасно, — посмотрел на нового председателя шофер. — Дыкало такойнесдержанный, что и побить может.
— Он уже побитый, — ответил Михаил. — Да и мы не слабые.
— Это уж точно, — усмехнулся водитель.
Они остановились у элитных коттеджей: два из них были в два этажа, а третий, что посредине, дыколовский красавец, трехэтажный. Из крайнего вышел, пошатываясь, заместитель Слизнев, гостивший у Чмокалиной. Не успел он дойти до калитки, как из коттеджа вслед выскочила Чмокалина и прокричала вдогонку:
— Валера, как думаешь, те бандиты отберут у нас коттеджи?
Валерий Семенович вышел на улицу и остановился, раздумывая над вопросом Зои Сидоровны и не замечая машины, потом вскинул вперед левую руку и ударил ее в месте сгиба локтя ребром второй руки.
В этот самый момент Михаил громко произнес:
— Приехал сказать вам, господа, как раз об этом. На сборы даю всего один день. Чтобы послезавтра утром никого не было в этих хоромах.
— Еще посмотрим! — фальцетом выкрикнул Слизнев, выпячивая грудь.
— Что значит, посмотрим!? — недовольно процедил Михаил и стал решительно вылезать из машины. Когда он выпрямился в полный рост, то стал возвышаться над Слизневым чуть ли не на две головы, а над Чмокалиной ; на все три.
— Пойдем, пойдем! — проговорила испуганная ростом парня Чмокалина и стала тащить за собой пьяного Слизнева.
— Ты смотри, какой Змей Горыныч! — пьяно лепетал Слизнев. — Да мы вас, как вернемся... — он сжал свой кулак и выставил его перед собой.
— А этого не хочешь? — Михаил подступил к нему и поднес к его лицу свой пудовый кулак, что был больше головы Слизнева.
— Выедем, выедем завтра же, — поспешила заверить громилу Чмокалина. При этом она так дернула на себя Слизнева, что тот, потеряв равновесие, стал падать, увлекая на землю и саму некрепко державшуюся на ногах женщину. Они оба повалились на землю у добротного узорчатого ограждения из бетона.
Михаил не стал любоваться их непристойным видом, сел в машину и скомандовал водителю:
— В контору. Мне еще следует предупредить главного инженера и механика, чтобы завтра с утра поехали в город и выписали необходимые запчасти к комбайнам, тракторам и машинам.
— И мне надо бы подремонтировать «Жигулик», — сказал водитель. — Машина старенькая. Дыкало все на «Волге» вышивал, а на этой Слизнев шнырял без всякого ремонту.
— Напиши заявку и отдай инженеру. Наши машины должны быть всегда на ходу.
— Так вы себе «Волгу» заберите, раз власть поменялась, — напомнил водитель.
— Все равно и эта машина нужна будет. Быстрый и Свобода пока на одной будут ездить, а Философу новую легковушку купим.
Водитель непонимающе посмотрел на председателя, но спросил о другом:
— Скажите, а если бы Слизнев бросился на вас в драку, ударили б его?
— Перекинул бы через забор, — усмехнулся Михаил.
В конторе Михаил встретил главного инженера, который шел поникший и с опущенными плечами. Он переживал, оставят ли его на прежней должности. Михаил задержал его и передал наказ, касающийся приобретения запчастей.
— Завтра перечислим деньги согласно выписанной накладной, — пообещал он инженеру.
— Михаил Иванович, вы посмотрите список того, что нужно приобрести? — спросил инженер, довольный тем, что не забыли о запчастях, как это постоянно было с Дыкало.
— Зачем? Вы должны знать это лучше, чем я, Николай Павлович, — Михаил назвал инженера по имени и отчеству, чего никогда не делал Дыкало.
Инженеру это было очень приятно. «Сразу видно культурного и образованного человека», — подумал он и спросил:
— А на какую сумму выписывать можно, Михаил Иванович?
— Это будет зависеть от количества необходимых запчастей, Николай Павлович, — ответил Михаил, направляясь к своему кабинету.
— Нам много нужно!
— Много и берите, чтобы техника во время косовицы не стояла.
Михаил открыл двери и обомлел: за приставным столиком у председательского стола сидел отец Андрея, а напротив него ; какой-то неизвестный мужчина. Похоже, это был заместитель главы районной администрации. Михаил пожалел о том, что рядом не было Андрея, который нашел бы выход из положения. Чувствовал, что из района приехали не хвалить.
— Что остановился?! — осуждающе встретил его появление Константин Сергеевич, узнав парня. ; Проходи, Михаил, и рассказывай, что вы тут натворили.
По его виду было понятно, что он очень недоволен. Другой мужчина подозрительно и вместе с тем удивленно смотрел на него.
— А чего рассказывать-то, дядь Костя, — справился с волнением Михаил. — Помочь хотим тишковцам.
— Для этого и власть захватили? — с осуждением спросил отец Андрея.
— Люди избрали, — сглотнув, произнес Михаил. Другого на месте отца Андрея он послал бы куда подальше, а перед Константином Сергеевичем робел.
— Ну, ты проходи, проходи, председатель, — с недовольством в голосе произнес отец Андрея. — Разговор, Миша, будет непростой и долгий. Тюрьма-то по вам, ребятки, плачет. И чего ж вы, дорогие мои, ввязались в это дело? Жили люди в Тишках без вас, и дальше бы себе жили спокойно.
Маликов посмотрел на Константина Сергеевича, удивленный тем, что тот знает парня, который так поразил его своим богатырским ростом. Такой, конечно, мог скрутить не только майора Сопельникова, но и половину районной милиции вместе с самим Бородавкой.
— Где бы нам его посадить? — спросил Константин Сергеевич у первого заместителя главы администрации. — Не в угол же?
Маликов промолчал ; положение было щекотливое: перед ними все-таки был председатель, который зашел в свой кабинет.
— Я и сам присяду, дядь Костя, — тихо произнес Михаил и присел на стул у большого стола, чтобы ему было хорошо видно и отца Андрея, и заместителя главы администрации.
— Понятливый, — удовлетворенный скромностью парня, произнес Константин Сергеевич, но все же со строгостью в голосе добавил: — Ну, рассказывай, где твои друзья и как вы докатились до этого.
Михаил стал приходить в себя.
— Ребята решают вопросы газификации и водоснабжения Тишков, строительства в селе универсама и бани, — произнес он и по привычке почесал затылок, будто именно там рождались умные мысли.
— Какая газификация!? Какое водоснабжение!? — с сарказмом произнес Константин Сергеевич и с укоризной посмотрел на парня. — Уборочная на носу, а они газификацией занялись! По сводкам в этом хозяйстве ни один комбайн не готов к уборочной. А там и пахота не за горами, сев озимой пшеницы на носу.
— Главный инженер завтра с утра едет в город, — произнес Михаил. — Что нужно из запчастей, все выпишет, а мы оплатим.
— Чем!? — округлил глаза Закруткин-старший. — Деньгами спонсора, которые у вас сегодня заберут?
— Дыкало украл их у товарищества, — твердо произнес Михаил, — и потому никто эти деньги не заберет. У нас его расписка, в которой он сам признался в воровстве. В товариществе проводим аудит. Нужно будет, подтвердим воровство документально. Вместо нас Дыкало в тюрьму нужно посадить.
— Ты смотри, какой умный! — с удивлением произнес Закруткин-старший. — Над ними тучи сгустились, а они, видите ли, деятельность бурную развили. Судить вас будут!
— За что? За то, что хозяйство хотим поднять из нищеты? — помня слова Андрея, решительно произнес Михаил. — Вы бы видели, как пьяный Дыкало вчера на собрание приехал. Позор такому председателю.
— Ты смотри на него, — чуть не взорвался Закруткин-старший, переводя взгляд на Маликова. — Переворот в Тишках хотят сделать! Мало еще пожили на белом свете. Вы хоть в сельском хозяйстве разбираетесь, революционеры!?
— Разберемся, — упрямо произнес Михаил. — Но в Тишках сделаем лучше, чем есть во всем районе!
— Во как! — расширились глаза у Закруткина-старшего от такого самоуверенного ответа. Он взглянул на Маликова: — Мы значит с тобой, Иван Степанович, работаем плохо, раз ни одного образцово-показательного хозяйства в районе нет, а эти молодые люди, видите ли, нос нам утереть желают. ; Он был явно недоволен словами парня.
В это время в дверях появились Хмель и Силин. При виде отца Андрея они застыли с удивлением на лицах.
— Явились, не запылились! — язвительно встретил их Константин Сергеевич. ; Заговорщики! Как вы дошли до такого!? — Его голос был строг. — Где Андрей?
Друзья переглянулись. Скрывать было нечего, Хмель произнес:
— Дядя Костя, Андрей договаривается о проведении с завтрашнего дня аудита в товариществе. Мы уверены, что здесь были очень большие финансовые нарушения. Часть денег мы сегодня изъяли из сейфа бывшего председателя и положили на счет товарищества. При этом у нас есть его расписка в том, что он воровал их. Сколько еще похищено денег, не знаем. Андрей собирался поехать в университет и проконсультироваться у своих профессоров права по вопросу того… ; Он смолк, поглядывая то на друзей, то на Закруткина-старшего, то на Маликова, не решаясь выдать тайну Андрея даже его отцу.
— Говори, говори! — настаивал Константин Сергеевич. — Все равно дознаюсь, как появится дома.
Василий подумал о том, что отец Андрея всегда был классным дядькой: когда они были маленькими, часто угощал их мороженым и конфетами, научил управлять машиной. Потому он решил сказать правду:
— Мы ведь тоже готовимся к тому, что против нас будут выставлены правоохранительные органы — милиция, прокуратура, суд. Поэтому должны знать, могут ли они по закону отобрать у товарищества деньги, возвращенные бывшим председателем-вором. Кроме этого, хотим знать, какое наказание ожидает должностное лицо, применившее огнестрельное оружие при отсутствии необходимых для этого оснований. И следующее: нам очень интересно знать, какое наказание ожидает должностное лицо, покрывающее и защищающее явных должностных воров.
То, о чем сказал бывший инструктор по спорту, и в голову не приходило ни Закруткину-старшему, ни Маликову. Сидя друг напротив друга, они молча переглядывались. По их одобрительному мнению, ребята основательно подготовились к отражению возможной атаки со стороны Сыпачева, прокурора и милиции, в том числе и от них, прибывших в Тишки по указанию Сыпачева.
Подход ребят к делу, в общем-то, был правильный. Маликов, чтобы как-то сгладить неприязненное отношение к ним со стороны парней, поинтересовался:
— Вы все два миллиона четыреста тысяч долларов сдали в банк?
— Нет, — Василий отвел глаза в сторону от вопросительного взгляда заместителя главы райгосадминитрации, — один доллар Миша взял «на счастье». ; К лицу парня прилила кровь, будто это было Бог его знает какое преступление. — Так мы вместе решили, — сконфуженно добавил он.
Маликов усмехнулся: ребята ему определенно нравились. Подумал о том, что парни круто взялись за дело в пику Дыкало и самому Сыпачеву! Он и сам недолюбливал обоих за непомерное воровство, взяточничество, коррупцию и грубость с подчиненными, а также за ту вседозволенность, которую проявляли один в Тишках, а другой в районе. Недолюбливал он их и за то, что они «курировали» и район, организовавшись в преступную группу с прокурором, начальником милиции и налоговой службой, творя местный беспредел. Только теперь, когда всплыли на поверхность два с половиной миллиона, он понимал, какие деньги крутились не только в товариществе, но и в целом вокруг «крышующих» деятелей района.
— Может, не будем, Константин Сергеевич, корить парней за их, в общем-то, оправданную инициативу? Хуже, чем при прежнем руководстве, Тишкам не будет. К тому же в товариществе на счету появилось почти два с половиной миллиона долларов, а было-то оно банкротом. А Дыкало и Сыпа… — он осекся, поняв, что проговорился.
— А что скажем Сыпачеву? — напрямик спросил Константин Сергеевич. — Здесь ведь и мой Андрей замешан. Не ожидал, что так подставит отца, — в его голосе звучали обида и горечь. — Для кого-то это детские игрушки, а кому-то придется расхлебывать по полной программе.
Сложность положения была очевидна для Маликова. Он понимал, что умолчать об участии сына в этом деле Константину не удастся. Это было чревато для него снятием с должности начальника управления.
— Скажем как есть, –– произнес Маликов. –– Люди сами выбрали себе руководство, и теперь никто не вправе отменить решение общего собрания, — сказал он, понимая, что это будет слабой отговоркой для Сыпачева, теряющего со сменой руководства в Тишках солидный куш.
—Сыпачев уволит и его по волчьей статье, — Закруткин-старший показал рукой на Василия Хмеля.
— Для этого нужны основания, дядя Костя, — хмуро произнес Василий. — За то, что избирают в руководство сельскохозяйственным товариществом, по статье не увольняют, а если уволят, то в суд подадим. У нас есть свой адвокат, — произнес он, намекая на Андрея.
— С вашим адвокатом я еще разберусь, — поняв намек Василия, недовольно произнес Константин Сергеевич.
— А по мне, пусть ребята работают, — произнес Маликов. — Их все-таки товарищество избрало. Все сделано по уставу. К тому же, признаюсь, у меня, Костя, уже давно не было такого хорошего настроения, как сейчас. Я вроде как заново родился. Есть же люди, которые не боятся ни «сыпачевых», ни «дыкал». Делают доброе дело без оглядки назад. И мы, Костя, должны меняться в новых условиях. Чего нам, как в прежние времена, за должности держаться? Разве не найдем себе другой работы, кроме как быть в услужении? Не знаю, как ты, а я за ребят! Работайте, парни, — сказал он и поднялся из-за стола. — Если что, обращайтесь, поможем. Поехали, Константин Сергеевич, докладывать Сыпачеву о его проигрыше в Тишках.
Закруткин-старший с неодобрением смотрел на него. Участие сына в этом деле очень тревожило его, он был настроен по-другому и не скрывал того, что был очень недоволен тем, что произошло в Тишках. При этом видел, как после слов Маликова друзья сына приободрились и даже стали, пригнув головы, прятать сдержанные улыбки.
Маликов, глядя на Константина Сергеевича, подумал об Андрее, которому, судя по всему, предстояло выдержать суровый бой с отцом и Сыпачовым.

                * * *

Андрей, решив вопрос с аудиторской фирмой, которая дала согласие на то, чтобы приступить к проверке хозяйства с завтрашнего дня, отправился в университет, в котором проучился пять лет. Несмотря на позднее послеобеденное время, ему повезло. Он встретил на кафедре уголовного права профессора Марка Аврельевича Калиновского, который был его любимым преподавателем. Профессор, имя которого знала вся страна, не раз настойчиво предлагал талантливому студенту поступить в аспирантуру, чтобы творить для державы справедливые законы, с помощью которых защищать невинных людей и привлекать к ответственности тех, кто нагло попирает нормы человеческого общежития. Профессор был одним из тех немногих людей, которые не только любили свою работу, но и жили ею, находя в этом особое удовольствие и относясь к ней как к хобби.
Марк Аврельевич был уже в годах, но имел довольно респектабельный вид, что заслуживало уважения. Хотя с возрастом он уменьшился в росте, но все же был еще высок и походил на светского льва. Сходство со львом ему придавала пышная седая шевелюра. Его интеллигентное лицо украшали серебристые усы. Лоб у профессора был высокий, а в серых и строгих глазах теперь играли искорки, выдавая его радость от неожиданной встречи со студентом, которому он прочил большое будущее.
— Здравствуйте, Марк Аврельевич, — улыбнулся ему питомец, которому он быд рад. —. Соскучился, — произнес Андрей. –– Решил навестить вас. Сказал так и почувствовал, что действительно соскучился по умному и доброму профессору, который не раз давал ему ценные советы по многим вопросам юриспруденции и уговаривал остаться работать в университете.
— Так я тебе и поверил, Андрюша, — улыбнулся профессор в ответ. — Что-то случилось, или, может, все же решил последовать моему совету и посвятить себя науке?
— Вы, Марк Аврельевич, как всегда, правы. Нашему государству очень нужны справедливые законы. Оно задыхается без них.
— Вижу, что столкнулся с чем-то неординарным, если решил обратиться к старику. ; Глаза профессора лучились мягким и теплым светом.
Андрей рассказал во всех подробностях о проблемах, возникших на его пути в самом начале практической деятельности.
Профессор с удивлением посмотрел на него.
— Другие выпускники еще отдыхают у моря, на солнце нежатся, а ты сразу с головой в дело. ; Он по-отечески похлопал Андрея по плечу и продолжил: ; В этом деле все задействованные лица могут проходить по статье Уголовного Кодекса «Использование служебного положения в целях наживы». Это раз. Второе. Незаконное применение оружия майором милиции можно рассматривать как явное превышение необходимости использования огнестрельного оружия. К тому же у майора не было на руках ордера на изъятие денег. Ему светит, если взяться за дело, не менее пяти лет тюремного заключения. Всякий, кто примется за реанимацию прежнего руководства товарищества, а также принудит суд снять со счетов в банке ворованные доллары, преступит закон и может быть осужден как соучастник преступления. Если понадобится, дорогой мой, я буду вашим адвокатом. Это дело заинтересовало меня. Помни, Андрюша, ты будешь пользоваться поддержкой не только нашего факультета, но и всех правоведов нашей многострадальной страны.
Окрыленный поддержкой метра юриспруденции, Андрей поспешил в Мычаки. В его голове уже рисовались отчетливые картины того, чем ему предстоит заняться в первую очередь. Он понимал, что всего сразу не успеть, поэтому решил выбрать несколько главных направлений, которые могли  бы не только облегчить жизнь людей в Тишках, но и экономически вознести товарищество на самый высокий уровень производства. Продукция товарищества, по его мнению, обязательно должна быть экологически чистой и не только конкурентноспособной, но и вообще вне конкуренции. Это было его основным требованием. В свои молодые годы он уже достаточно хорошо понимал, что большинство людей на планете живет в унизительных для человека условиях, при этом только меньшая часть пытается вырваться из них, а другая, большая, довольствуется тем, что имеет. Лично он не хотел жить так. У него были знания и желание жить по другим, справедливым законам.
Уже ночью Андрей прибыл в Мычаки.
Издали, завидев свет в окне своего дома, он понял, что родители дожидаются его для серьезного разговора, который рано или поздно, конечно, должен был состояться. Он решил выложить отцу и матери все начистоту. Очень хотел, чтобы они поняли его, так как в противном случае ему предстоит двигаться к намеченной цели без их благословения.
— Наконец-то! — невеселым и уставшим голосом встретил его отец, сидящий за столом в гостиной, при этом он взглянул за поддержкой на мать, стоявшую у стола.
По их лицам Андрей понял, что они, дожидаясь его, уже многое обговорили.
— Думали, что и ночевать будешь в Тишках, революционер, — в голосе отца слышалось осуждение.
— Костя, может, я сначала все-таки покормлю сына, — укоризненно произнесла Валентина Павловна. В ее голосе чувствовалась обеспокоенность. — По-моему, наш сын еще ничего противозаконного не сделал, о чем правильно сказал тебе и Маликов.
Она подошла к сыну и поцеловала в висок, куда дотянулась, став на цыпочки. Затем предостерегающе посмотрела на мужа, чтобы не нападал на сына, и направилась на кухню.
— У Маликова своя позиция, а у меня своя, — произнес ей в след недовольный отец. — Я хотел, чтобы в этом вопросе ты поддержала меня, а не Маликова! Андрей должен уйти из товарищества! Нечего ему там делать! Какое-то обанкротившееся товарищество!
— Я поддерживаю не Маликова, — произнесла из кухни Валентина Павловна, ; а своего сына. Он у нас умный и сам разберется, что и к чему!
— Пока разберется, в тюрьму сядет! — недовольно заметил отец. — Сыпачев зарядил уже начальника милиции, прокурора и судью. Ты думаешь, что я Сыпачева боюсь? Нет! Я боюсь системы, которая во все времена нещадно перемалывала и перемалывает сотни тысяч человеческих жизней. Особенно опасно это в периоды глобального передела собственности. Посадят его в тюрьму и будут гордиться тем, что обезвредили банду. И даже, если потом его реабилитируют, то клеймо тюрьмы до конца жизни останется на нем. Ни я, ни ты не знаем, в каких отношениях Сыпачев с губернатором, но одного их слова достаточно, чтобы суд приговорил нашего сына к длительному тюремному сроку. Прокурор, начальник милиции и председатель районного суда будут беспрекословно выполнять указания Сыпачева, чтобы самим не попасть под раздачу. Пойми, два с половиной миллиона долларов на кону! Сыпачев с Дыкало даже за мизерную часть этих денег выиграют процесс, а оставшиеся бабки разделят между собой. Теперь и за меньшие суммы убивают.
— Сынок, — напуганная слами мужа мать вошла в гостиную с разносом, на котором были тарелки с пищей, — может, и правда откажешься от своей затеи? Зачем тебе, молодому и умному, то товарищество? Пусть они хоть в Тишках, хоть в целом районе сами разбираются в это смутное время. Вы такие молодые и неопытные. Энтузиазма вашего никто не поймет и не оценит. Шел бы в прокуратуру, как говорит папа. Почетно. Уважать будут. Через время прокурором станешь. Захочешь, на кафедру к Марку Аврельевичу пойдешь. Звал ведь.
Она поставила на стол тарелки с едой и обняла сына.
Отец осуждающим взглядом смотрел на свое чадо.
Андрей прижал к себе теплые материнские руки и, глядя на отца, произнес:
— Я понимаю, папа, что поставил тебя в неловкое положение. Я очень люблю тебя и горжусь тобой. Но это, папа, не снимает с меня обязанности самому выбирать свой жизненный путь и становиться на ноги в этой, как выразилась мама, смутной жизни. Мой план, папа, уже оказался частично выполненным. И я, как и ты, понимаю, что нынешние воры, как тишковские, так и мычаковские, просто так не сдадут свои позиции. Но я хочу попробовать свои силы, попробую применить на практике то, что знаю о людях, их психологии и поведении. Почему царь Александр Македонский в двадцать лет смог стать великим завоевателем, писатель Голиков в шестнадцать лет командовал полком, а мне  в двадцать два уготована роль помощника прокурора, и то по протекции отца?! Я не хочу судить людей, папа. Я хочу им помогать. Поэтому я пойду своей дорогой. Я буду помогать, папа, людям по своему призванию, какое вложили в меня вы с мамой.
— Но не так же, сынок! — воскликнул отец. — Побыл дома всего неделю, а уже делаешь революцию на селе!
— Люди за нас, папа, — улыбнулся ему сын. — Мы оправдаем их доверие и потому плевать хотели и на Сыпачева, и на его коррумпированную камарилью. Если они затеют против нас судебный процесс, то он станет известен на всю страну, и, поверь, в первую очередь пострадает сам Сыпачев. Следом потеряют должности прокурор и начальник милиции, если они вмешаются в это гиблое для них дело.
— Есть еще и судья, а суд ; всему голова! — пытался вразумить сына Константин Сергеевич. — Суд будет на их стороне. У нас все продажное!
— До суда дело не дойдет, ; произнес сын. — Любой судья, если он не самоубийца, возьмет самоотвод при том внимании, какое будет оказано этому делу средствами массовой информации.
— Вот кого мы с тобой вырастили, мать! — недовольно воскликнул Константин Сергеевич. — Раньше учителям голову морочил яйцами динозавров, а теперь весь район на дыбы поставил водопроводами и газопроводами.
— За район мы возьмемся позже, — серьезно ответил сын. — Нужно, чтобы нам поверили люди в Тишках, а потом и в районе наведем порядок.
Константин Сергеевич даже поперхнулся от таких слов сына.
— Ты слышишь, что он говорит!? — обратился он к жене. — Еще не успел выйти сухим из Тишков, а уже метит в район.
— И не только в район, папа, — уточнил сын. — Перед нами вся страна. Главное, увлечь людей, сделать их богаче, чтобы они поверили нам, и потом опираться на них. Это же классика, папа.
— Валя, — с болью в голосе простонал Константин Сергеевич, ; ну хоть ты скажи ему что-нибудь! Похоже, он пробыл в университете, но ничему не научился! Неужели тебе чего-то не хватало, сынок? Ну, зачем тебе эти сомнительные и опасные игры?
— Папа, спасибо тебе и маме — мне всегда всего хватало, — сдержанно ответил сын. — Но это не освобождает меня от желания творить добро.
— Мать, ты смотри, какого миротворца мы вырастили! — в сердцах воскликнул Константин Сергеевич. — Хотя бы посоветовался перед тем, как влезать в такое пропащее дело! — он с укоризной посмотрел на сына.
— Ты бы не разрешил, папа, если бы я посоветовался, — признался сын.
— Конечно! — воскликнул отец. — Как бы я мог одобрить такой… — он не мог подобрать слово, чтобы высказать свое неодобрение и не обидеть сына: — Как бы я мог согласиться с таким безрассудством!
— Папа, а почему ты считаешь, что я должен ходить по той линеечке, которую кто-то провел для меня?
— Не кто-то, а я! Потому, что я твой родитель.
— Папа, золотая клетка тоже не всегда и не всех радует. Я в ней и так долго был. Теперь сам хочу становиться на ноги. А не сказал вам потому, что не хотел волновать тебя с мамой. Поступок-то, как сам видишь, неординарный, и его не каждый способен должным образом оценить.
— Мы с мамой разве враги тебе? — обиделся отец.
— Прости, если я не так выразился, — Андрей виновато взглянул на отца. — Я не хотел тебя обидеть. Необычные дела не сразу и не все адекватно воспринимают. Но ты же видишь, что у нас получилось! Значит, правильно делаем.
— Сынок, — произнесла мать и погладила сына по голове. — Трудное дело ты задумал. Жалко мне тебя, родненький. Я очень боюсь за тебя.
Она говорила и, проникаясь материнской верой, видела сына на такой высоте, какой не достигал еще никто ни из ее рода, ни из рода мужа. Счастье сына было ее самым большим желанием. Слова мужа были ей понятны, и она была не против них, но сын не делал ничего противозаконного: их избрали сами люди. За это не судят, по крайней мере, в этой стране, где уже появляются зачатки здоровой демократии. Конечно, по-хорошему он должен был посоветоваться с ними. Она вздохнула и посмотрела на мужа, который воскликнул:
— Ты тоже с ним? А мне какую роль отводите? Уходить с работы?
— Ну, а что, Костя, мы должны сказать своему сыну, который избран людьми? Бросай начатое дело на посмешище всем людям, и только потому, что это не нравится Сыпачеву, так? Нет, дорогой мой, Костенька, так не делается, — произнесла Валентина Павловна. — Взялся за гуж, не говори, что не дюж! К тому же отец за взрослого сына, как известно, не отвечает.
— При Сталине тоже так говорили, но по сей день почему-то все делается наоборот, — не сдавался Константин Сергеевич, обиженный поступком сына и отсутствием поддержки со стороны жены. Выросший в крестьянской семье, добившийся заметного положения в обществе, он знал многое из того, чего не знал, как ему казалось, сын — хотя бы того, что в обществе очень долго и тяжело подниматься в гору, но быстро и больно скатываться вниз. Никак не хотелось ему, чтобы поступок сына негативно отразился на его семье. Лично для него, при нынешнем раскладе, это была явная реальность опалы в администрации Сыпачева. Никто не посмотрит на то, что он многократный орденоносец и благодаря его участию район из года в год является передовым в области по урожайности. К тому же он не верил в то, что из легкомысленной затеи сына может получиться что-то положительное. Сельское хозяйство всегда было в загоне, а теперь вообще находилось на грани разорения.
Валентина Павловна мыслей мужа не знала и потому, болея всем сердцем за сына, встала на его защиту.
— А вот скажи мне, Костя, как себя поведешь, если сын вдруг займет место Сыпачева? Оно ведь ни для кого не вечное и по наследству не передается. К тому же у нашего с тобой сына есть основное преимущество перед Сыпачевым — он молод, а тот уже с «ярмарки жизни» идет. Помогай сыну, и ты будешь в еще большем почете. Я понимаю, что ребята без совета и разрешения разбудили пчелиный улей в сыпачевской вотчине, но в жизни бывают дела и круче. К тому же, сам видишь, как люди поддерживают ребят. Да и два миллиона долларов, которые они вернули товариществу, — это не шутка, Костя. За такие дела ордена нужно давать, а не осуждать и Сыпачева бояться. Пусть он нашего сына боится.
Константин Сергеевич вскинул на жену полные удивления глаза.
— Да-да, Костя, помогай сыну! Ты думаешь, мне не жалко его? Но, зачем же подрезать ему крылья в тот самый момент, когда он взлетает!? Разве мы не желаем ему счастья? Разве ты, Костя, не мечтаешь гордиться своим сыном? Подумаешь, напугал нас Сыпачевым! Сын ; вот кто самый главный для нас! В голосе матери была гордость за сына. Она, стоя позади него, как непреодолимая защита, обняла его за плечи.
Материнское тепло окутало Андрея. Он обрадовался, что мать поддержала его, и вместе с тем чувствовал свою вину в том, что расстроил отца.
Константин Сергеевич удивленно смотрел на жену. Такой решительной речи он давно от нее не слышал, о чем и сказал ей.
— А раньше такого события не было, — серьезно ответила Валентина Павловна и, подойдя к мужу, наклонилась и поцеловала его в начинающую седеть макушку.
Тишина воцарилась за столом, и было слышно, как сын ложкой выбирал молочную лапшу из фаянсовой тарелки. Он, понимая отца, не обижался на него, и потому, поглядывая на него, с долей вины улыбался ему.
Мать с любовью и теплом смотрела на него и мужа, для нее не было никого роднее их в целом мире.


                ГЛАВА 11

На следующий день события в Тишках разворачивались следующим образом.
К шести утра Андрей, Михаил, Василий и Александр были уже в конторе. В кабинете председателя собрались члены правления и штаба. Была и Люба Старшинина.
Андрей проинформировал всех о том, что с сегодняшнего дня в бухгалтерии и в целом по хозяйству будет проводиться аудит.
— Времени у нас мало, а работы предстоит много, — начал заседание Андрей. — Закрепляем членов штаба за мероприятиями по подготовке и проведению уборочной, а также за объектами, которые с сегодняшнего дня начинаем строить в Тишках. Записывайте в протокол, — обратился он к секретарю. — Итак, за подготовку техники к уборочной страде буду отвечать я и главный инженер. За строительство зернохранилища и приобретение техники для перелопачивания зерна, его сушки и поддержания необходимой температуры ; ответственный опять я и главный агроном. За наведение порядка на территории машинотракторного парка, заготовку бензина, дизельного топлива и масел отвечаем опять я и главный инженер. Записали? — спросил он у молоденькой секретарши, на лице которой от напряжения выступили капли пота. Та кивнула головой.
Михаил, Василий и Александр видели, что Философ знает, о чем говорит, и очень удивлялись тому, откуда он, горожанин и вчерашний студент, знает, что нужно для села. Их переполняла гордость за гениального друга.
Андрей продолжал вести заседание правления.
— За газификацию села, проведение водопровода, строительство дорожки с освещением и фонтанами, а также за строительство сельского супермаркета, перестройку детского сада в дом быта с баней, телеателье, помещением для ремонта обуви, парикмахерской и другими объектами отвечает Михаил Иванович и завхоз товарищества. Председатель также отвечает за организацию детсада в коттедже, который ранее занимал Дыкало. На базе другого коттеджа он же организовывает сельский дом престарелых. В третий коттедж вселимся мы вчетвером, чтобы быть ближе к производству. Кроме этого, мы должны построить в селе кафе-столовую, чтобы по уюту и красоте не отличалась от тех, которые в городах. На первых порах предлагаю утвердить бесплатное питание для членов товарищества, одиноких престарелых граждан и детей. С этой целью будем заготавливать свои продукты. Поэтому необходимо решить вопрос с подвалом для овощей и приобретением холодильников и другого оборудования для мяса, масла и других продуктов. Возражений не будет?
— А как же механизаторы и скотники в своих фуфайках будут садиться за стол в том кафе? — поинтересовалась Кромина и посмотрела на механизатора Очеретко.
— Сделаем два зала, ; ответил Андрей. — Один для питания сотрудников товарищества в рабочее время, а другой для проведения различных торжеств. Еще вопросы будут?
— Нет, — произнесли в один голос довольные ответом Кромина и Очеретко.
— Василий Назарович будет отвечать за ремонт ферм для коров и свиней, силосохранилища, овощехранилища и подвоз соломы с поля прямо к фермам, туда, где она и будет складироваться в стога, — продолжил Андрей. — Его помощниками будут член правления зоотехник Кромина Полина Юрьевна и ветеринарный врач.
— А я чем буду заниматься? — не выдержал Александр Хмель.
— Не волнуйся, и тебе работы хватит, — успокоил его Закруткин. — Ты займешься радиоузлом. Будешь каждый день информировать жителей Тишков, как идут намеченные работы в товариществе и селе.
— Это ерунда, а не работа, — разочарованно произнес Александр.
— Средства массовой информации никогда не были ерундой, — серьезно посмотрел на него Андрей. — В помощники себе возьмешь библиотекаря и заведующую клубом. Думаю, сельский голова Авдоткин Марк Степанович не будет против того, что мы задействуем его людей. Нужно будет и его включить, по его, конечно, согласию, в члены штаба, село-то ведь ; его парафия. Мы все ожидаем от тебя, Александр Александрович, интересных, справедливых и, если хочешь, воспитательных передач. Возьмешь также шефство над школой и ФАПом. На заседания штаба собираемся с этого дня ежедневно в восемнадцать часов. У кого какие будут вопросы?
Все члены правления были буквально ошеломлены тем, что услышали.
— А мы, — произнес Андрей, обращаясь уже к Михаилу, Василию и Александру, — должны до восьми часов объехать все объекты, где намечены работы: машинный двор, зерноток, фермы, дом быта, место под будущий магазин и то строение, что раньше называлось столовой.
— Она уже лет десять не работает. Там одни развалины, — сообщил Очеретко. — Раньше милое дело было, в поле находишься или зимой стоишь на ремонте, всегда горяченького супца или борщечка можно было покушать. Правда, вычитали из зарплаты за ту еду, но все же удобно было. При Дыкало и его команде со своих сумок сухим куском хлеба давились. С хороших дел начинаете. Спасибо вам.
Михаил, уже в машине, следуя к бывшему колхозному двору, где размещалась техника товарищества, и находились ремонтные мастерские, не выдержал мучивших его мыслей, произнес:
— Ребята, мы такое закрутили в этих Тишках, что и не знаю, справимся ли?
— Ты дорожку до церкви уже отмерил? ; усмехнулся Василий и взглянул в сторону сидевшего на переднем сиденьи Андрея.
— Отмерил, ; не замечая подвоха, ответил Михаил.
— Вот и руководи там, — заключил Василий. — Танюшка отблагодарит тебя за это жарким поцелуем.
Михаил, покрасневший от слов друга, ничего не сказал.
Андрей же, находясь на своей волне, охватывал сознанием то, над чем предстояло работать его команде. Объем был большой, но его не пугал напряженный труд. Он видел красивое село Тишки, утопающее в зелени на берегу прекрасной реки Сиверский Донец, а его людей ; счастливыми, какими они еще никогда не были на этой земле. Но для того, чтобы это произошло, требовалось расчистить все и на этом месте построить маленький рай за очень короткий промежуток времени. Рядом были друзья и сподвижники. Каждый из них обладал нужными для дела качествами. Хорошими помощниками в деле были механизатор Очеретко и зоотехник Кромина. Доволен был он и главным бухгалтером Любой Старшининой. Думая о красивой девушке, улыбнулся.
Отвлекая друга от мыслей, Михаил, придавленный собственными мыслями, произнес: 
— Андрюха, откуда ты все знаешь и о сельском хозяйстве, и о бухгалтерии, и о том, что говорить и где? Сам бы я и дня не выдержал на председательском месте. По мне легче рычаги трактора дергать.
— Надо было, Андрюха, тебе председателем избираться, — с сожалением в голосе произнес Хмель. — Все одно за Буруна тянешь.
— Я и не держусь за место председателя, — не обиделся Михаил.
— У нас все получится, друзья, — ответил Андрей. — Мы свою главную задачу в целом знаем, а в мелочах и тонкостях разберемся по ходу. Чего не знаем — есть книги. К тому же у нас есть нужные специалисты. Наша задача ; не мешать их инициативе и умно осуществлять общее руководство в решении текущих и перспективных задач. Скоро я больше буду нужен как адвокат при председателе. Себя защищать сложнее, чем кого-то. А Сыпачев и Дыкало не успокоятся и еще предпримут яростные атаки против нас.
По обе стороны дороги, по которой двигалась машина, стояли обшарпанные и прижатые друг к другу маленькие домики тишковцев, разоренных кризисом. Обочины дороги заросли бурьяном, который во многих местах был выше человеческого роста. Казалось, ступи в эти заросли ; и заблудишься в высоком и колючем мордовнике, чертополохе, в стоявшем стеной татарнике или обсыпающей с ног до головы желтой пыльцой сурепке. По обочинам дороги произрастали густые заросли бодяка, осота и крапивы.
Такие же удручающие заросли были и на машинном дворе, где комбайны и трактора выглядывали из высоких сорняков облезлыми и давно не крашеными. В чащобах бурьяна вилась одинокая дорожка к полуразваленным строениям мастерских. Вид машинного двора был угнетающе печален.
Здание ремонтных мастерских встретило их выбитыми стеклами в полусгнивших рамах. Оторванные двери беспомощно лежали рядом с зияющим чернотой проемом. Шиферная крыша мастерской была проломлена в нескольких местах и наводила большую тоску.
— Так и работаем, — послышался знакомый голос. Это подошел член правления Очеретко. — Одно название, что мастерские, — с осуждением произнес он. — Кругом завал. Весь металл, какой был, сдали на металлолом, а станки продали. Наковальню, что была в кузне, и ту отвезли на металлоприемный пункт. Теперь и гвоздя выпрямить не на чем.
Зашли в мастерскую.
Андрея поразило то, что в помещении не было даже слесарных столов, а в потолке зияла огромная дыра, затянутая грязной паутиной.
— Вот это да, — удрученно произнес Хмель, — сплошной разгром. Как дом Павлова в Сталинграде. Скоро в стране всем есть нечего будет. И о чем в верхах думают!?
Андрей заметил, как тяжело вздохнул Силин.
 Михаил, полураскрыв рот, вертел головой, осматривая облезлые стены, густую паутину и выбитые стекла.
— Тут и за год порядка не наведешь, — обреченно произнес он.
— Наведем! — негромко произнес Андрей, испытывая горечь досады.
Очеретко с недоверием посмотрел на него.
— Здесь, в бурьянах, и людей-то трудно найти, — с печалью произнес он. — Каждый по отдельности ковыряется у своих машин, тракторов и комбайнов. Сами достают запасные части, сами ремонтируют. Надеются на урожай, а он так себе — не было ведь ни удобрений, ни гербицидов. Откуда достатку взяться? — он развел руками в полуразрушенном помещении.
Андрей вышел на воздух, так как в помещении стало вроде бы нечем дышать.
— Поехали на фермы, — глухо произнес он друзьям, ощущая, как у самого на душе стало пасмурно и тоскливо.
Очеретко посмотрел им вслед и подумал о том, что бросят ребята это хозяйство и уедут в город. Зачем им чужое горе? Горькая, словно придорожная полынь, тоска охватила его. Нерадостно было оттого, что он родился и вырос в этом селе, и ничего хорошего не видел в нем за всю свою жизнь. Работал, как вол, что в колхозе, что теперь, ничего не получая за свой натужный труд. Потом пришла мысль, что чернявый заместитель председателя все-таки толковый. Надо было его выбирать председателем. Хотя и новый председатель неплохой, не то что матюкайло и драчун Дыкало.
Фермы встретили друзей самым безрадостным видом: широкие двери зияли пустыми проемами, в окнах не было ни стекол, ни рам. Все, что можно, было вынесено. Во многих местах с крыш был снят шифер. Территория ферм еще больше заросла сорняком, чем обочины сельской дороги и машинный двор, — земля-то была удобрена вокруг.
Андрей видел, что все здесь заброшенное и безжизненное. Ужасающее состояние машинного двора, мастерских и ферм повергло его в шок. На душе стало тоскливо. «Люди сами довели все это до такого немыслимого безобразия, — думал он. — Поднимем ли мы их после этой искусственной разрухи на созидательную деятельность? Ломать и разорять — не строить и не создавать. Это растлевает человека, обнажает его отрицательные черты характера, делает более жестоким и безответственным». Но он не хотел и не должен был показывать друзьям своего отчаяния. Это было бы равносильно тому, что он сдался перед непреодолимыми обстоятельствами. А если он спасует перед трудностями, тогда некому будет вести за собой людей. Поэтому, ободряя друзей, он произнес:
— Заинтересуем людей, и все будем делать так, чтобы они смогли поверить в лучшую жизнь. Не всегда же им копошиться в грязи, жить и трудиться в таких развалинах! Кому-то надо начинать эту работу. Скоро и есть будет нечего.
— Надо бросать все к чертовой матери, пока не поздно! — в сердцах воскликнул Александр Силин. — Не справимся мы с этим разбоем, друзья. Теперь во всей стране каждый норовит что-то себе оттяпать. Пусть живут сами по себе, как было до нас.
Михаил и Василий молчали, но было видно, что они согласные с Александром.
Андрей усмехнулся, отчего маленькие ямочки приветливо заиграли на его щеках.
— А чем бы мы занимались, друзья? Вот вам и проверка того, на что мы способны. Деньги у нас есть, люди тоже. Платить зарплату, направлять и контролировать будем. Каждый предприниматель, если хочет выжить, теперь работает так, что глаза на лоб лезут. У нас же положение гораздо лучше. Или вы думали, что нам кто-то на блюдечке с голубой каемочкой достаток с большими деньгами поднесет? Так бывает только у редких счастливчиков, а мы бойцы. Возьмемся, как следует, и через пару месяцев сами не узнаем этих мест, где сейчас в бурьянах только волкам выть. У нас нет оснований для уныния. Вы думаете, что вашим родителям было легче? Ошибаетесь. Они трудились всю жизнь, а остались у разбитого корыта. Мы, новое поколение созидателей, не должны допустить дальнейшего бедлама. Поехали в центр. Через полчаса из Мычаков строители в село прибывать станут. Будем начинать перестраивать Тишки, что находятся на берегу самой красивой речки. Теперь каждому из нас есть чем заняться. На этом и сконцентрируемся, парни!
— Кроме меня, — обиженно отозвался Силин. — Что это за работа руководить радиоузлом? Мне лучше здесь работать, — он показал рукой на печальные останки строений. — Как видишь, здесь сам черт ногу сломит. То же самое и на машинном дворе. Закрепи меня, Андрюха, за этими объектами. Сделаю, как яичко!
Андрей мягко улыбнулся ему.
— Ты недооцениваешь значения средств массовой информации, Сашек. Радиоузел — это наш рупор. Будешь каждый день рассказывать тишковцам по радио о том, как идут дела в селе, что мешает в работе. А пока подготовь передачу о том, с чего мы начнем работу в этом разграбленном товариществе. Через время самим будет интересно сравнить с теми результатами, каких достигнем.
— Достигнем ли? — уныло произнес Хмель, опустив голову.
Андрей видел, что и в глазах Михаила было отчаяние. Он понимал друзей. Стараясь поддержать их, произнес:
— Ничего страшного нет. Мы молоды и полны сил. Когда-то нужно себя проверить, на что способны и чего достойны, чтобы потом не корить себя за малодушие и лень, глядя на преуспевающих людей. Им ведь тоже сейчас приходится несладко. Большинство без всякой поддержки продираются в опасных зарослях нашей гипертрофированной государственности.
Время приближалось к девяти, когда друзья вернулись к конторе, куда уже прибывала рычащая и дымящая техника: траншеекопатели, трубовозы с трубами под газ и воду, автокраны, трейлеры со стоящими на них бульдозерами, а также самосвалы с песком и щебнем, машины с шифером, железными швеллерами, металлопрокатом, бетонными блоками, белым и красныи кирпичонм.Много десятков людей из Мычаков сновали между урчащей техникой, ожидая команды разъехаться по местам работ. Обнадеженные приличными заказами предприниматели окончательно согласовывали с руководством товарищества объемы работ.
Тихие Тишки, разморенные солнцем, превратились в большую строительную площадку. Мощные траншеекопатели вгрызались в землю, вынимали чернозем, укладывая его аккуратными валками, готовя траншеи для прокладки газовых и водопроводных труб.
Другие группы газовиков и водяников врезали трубы, разводили их по домам тишковцев, которые с небывалым подъемом копали траншеи к своим домам.
По решению правления, многодетным, одиноким и инвалидам газ и воду проводили бесплатно, а остальным с большой процентной скидкой в счет будущей зарплаты. В селе не было человека, который бы не был благодарный новому руководству.
Другие строительные организации разобрали старый магазин и начали возводить на его месте новое современное здание. Большой ремонт начался в бывшем детском саду, где должен был расположиться Дом быта. Приводились в соответствие с назначением два коттеджа — под детский садик и пансионат для одиноких престарелых жителей села. Кипела работа по ремонту Дома культуры.
Никто в целом селе не был против такого строительного размаха.
Скрепер, бульдозер и колесный экскаватор равняли место под Бурунову дорожку от сельского совета до церкви. Расчищали места и копали траншеи для фонтанов. Электрики устанавливали опоры для фонарей по периметру дорожки.
На бывшем колхозном дворе, ранее заросшем бурьяном, возводилось хранилище под будущее зерно, которого по прикидкам было немного, но и его следовало убрать вовремя и сберечь до того времени, когда оно повысится в цене. На чем и собирались выиграть. Бизнес есть бизнес.
Приводился в порядок машинный двор и мастерские, где выстроились в ряд под новеньким навесом из шифера готовящиеся к уборочной страде комбайны, тракторы и грузовые автомашины. Времени до уборочной, которой живет все крестьянство, оставалось все меньше и меньше. Поэтому водители, комбайнеры и трактористы, а с ними токари, слесари, сварщики работали с раннего утра и до поздней ночи.
Одновременно с подготовкой к уборочной страде перекрывались, стеклились и белились помещения ферм. Они готовились, как к празднику, к приему племенного поголовья, которое закупалось по сниженным ценам в стонущих от безденежья племенных хозяйствах области.
Чтобы постоянно держать под контролем созидательный процесс, в кабинете председателя ежедневно проводились заседания штаба, на них скрупулезно рассматривался весь ход работ. В торце стола для заседаний всегда сидел Михаил, но заседания проводил Андрей. Тишковцы, видя деловитость первого заместителя, часто, минуя председателя, шли со своими вопросами именно к нему и всегда получали нужные разъяснения или материальную поддержку. Сам же Закруткин-младший в течение месяца, готовясь к правовой схватке с командой Сыпачева, успешно сдал экзамены на адвоката и готов был выступать в суде, отстаивая решение отчетно-выборного собрания Тишковского товарищества. Он был настолько занят работой, что не замечал влюбленных взглядов Любы Старшининой, которая только о нем и думала.
Все жители села, от мала до велика, привлекались к обновлению села.
В один из летних дней по улице села гордо проследовало полсотни породистых телок в одну из отстроенных и выбеленных известью нарядных ферм. Впереди стада шла светившаяся от счастья зоотехник Полина Юрьевна Кромина.
— Тишки возрождаются, — радостно говорила она односельчанам. — С коровками и свиньями не пропадем. На правлении решили еще овец и птицу в товариществе завести — вон, сколько кругом кормов.
На следующий день она же принимала в хозяйство несколько белотелых свиноматок.
Одинокие престарелые жители села постепенно обживали один из коттеджей, отданный в их распоряжение, где им были созданы условия, как в лучших пансионатах.
С десятка три малышей стали хозяевами другого красивейшего коттеджа, что очень радовало их мам, у которых появилась возможность участвовать вместе со всеми односельчанами в восстановлении села.
В третьем коттедже, как и планировалось, поселились друзья, чтобы не только не терять драгоценное время для поездок домой, но и экономить бензин.
В помещении бывшего детского сделали Дом быта с баней, парикмахерскую, обувную мастерскую, а также небольшое телеателье, куда раз в неделю, по договору, должны были приезжать специалисты из Мычаков.
На загляденье выходило и помещение кафе-столовой, чему радовались все тишковцы. Но больше всех радовалась молодежь, узнав, что в кафе будут проводиться дискотеки.
Были и такие посетители, что хмуро качали головами, произнося:
— Никак новое руководство ресторан «хочуть» сделать. «Нема» у нас денег туды ходить.
Когда же сведущие односельчане разъясняли им, что днем это будет бесплатная столовая для тишковцев, а вечером ; кафе, те недоверчиво смотрели на них и уже с менее подозрительным видом обходили, осматривая, два нарядных зала. Они трогали руками пластиковые рамы и двери. Подняв головы кверху, смотрели на радужный потолок, отделанный лепниной, и любовались люстрами. Затаив дыхание от невиданного ранее, переходили из зала в зал. Робко присаживались в одном зале на легкие алюминиевые стулья с деревянными сиденьями, в другом ; на мягкие кресла у ресторанных столиков. Большинство тишковцев впервые видели такую красоту. Будучи не в силах сдержать свое любопытство, они заглядывали в подсобные помещения, на кухню, удивляясь блестевшему порядку. Когда выходили на улицу, задумчиво качали головами и медленно шли по главной улице села, засыпанной песком и щебнем под укладку асфальта.
Дни не шли, а летели для всех жителей прихорашивающихся Тишков. Один за другим сдавались выстроенные или капитально отремонтированные объекты. Все делалось без помпезности. Просто по сельскому радио передавали сообщение о сдаче очередного объекта в эксплуатацию. При этом Александр Силин обязательно вставлял в передачи выступления людей, которые строили и принимали объекты, а также тех, кто там должен был работать и жить. Каждый день тишковцы слышали, как один за другим сдавались то детский садик, то дом для одиноких престарелых тишковцев, то сельский Дом быта, то машинный двор с мастерскими, то ферма, то зернохранилище, то сельский супермаркет. Заработала и столовая-кафе, в которую механизаторы и скотники ходили в новенькой синей и зеленой спецодежде. Вовсю шли работы по газификации села и проведению в частные дома водопровода.
Друзья давно перебрались в коттедж и теперь сообща дневали и ночевали в преображающихся Тишках, слушая по вечерам вместе со всеми тишковцами музыку, песни и передачи, что разносились по селу. Один громкоговоритель был установлен у самого большого фонтана, где часто собиралась не только молодежь, но и пожилые люди. Каждый, несмотря на занятость, нашел время, чтобы хоть раз пройтись по розовой дорожке, ведущей от обновленного сельсовета к нарядной церкви.
И если в Тишках все были поглощены работой по подготовке к уборке ранних зерновых и подъему села, то в Мычаках выстраивался жесткий план возвращения Дыкало в председательское кресло. При этом на первое место, хотя об этом не говорилось в открытую, Сыпачев ставил возвращение тех долларов, которые были реквизированы ненавистной и неуправляемой четверкой. Теперь он с большой неприязнью относился и к Закруткину-старшему, не приглашая его ни на одно совещание. Подумывал глава администрации и о том, чтобы снять Закруткина-старшего с должности начальника управления.
Милиция подготовила для прокуратуры материалы по уголовному делу на нового председателя товарищества Козюлина и его заместителей. Под них подводилась уголовная статья, классифицируемая как «организованная преступность».
Прокуратура быстро узаконила постановление и направила дело в суд, выставив в качестве главного государственного обвинителя прокурора района.
Тучи правосудия сгустились над молодыми тишковскими руководителями, вдохновенно перестраивающими село.
 

                ГЛАВА 12

Председатель Мычаковского районного суда Велимор Дермидонтович Тихоня поручил дело «О Тишковской преступной организации» женщине–судье, которой оставалось полгода до пенсии. Она надеялась остаться в должности судьи еще на пять лет, но на это нужно было согласие председателя районного суда. Тот пообещал судье ходатайствовать о продлении ее судейских полномочий при условии, что она справится с порученным ей делом и «со всей строгостью закона» накажет захватчиков власти в Тишковском товариществе, а также вернет деньги прежнему председателю Дыкало.
Умудренной многолетним опытом судье дело виделось не таким уж и сложным. По просьбе Сыпачева была сфабрикована справка о том, что два миллиона четыреста тысяч долларов были спонсированы в Тишковское товарищество неким таинственным спонсором Загогулько. Теперь спонсор якобы требовал возврата этих денег как неиспользованных «в установленный договором срок».
В самый разгар уборочной страды в Мычаках открывался судебный процесс. Закруткин-старший узнал об этом от знакомого сотрудника суда. Ничего не стал рассказывать жене, переживающей за сына. Успокаивая ее, говорил, что по сводкам, направляемым из Тишковского товарищества в районное управление сельского хозяйства, дела там на уровне. Урожайность зерна невысокая, в чем они не виноваты, а вот по темпам уборки тишковцы опережают все хозяйства района.
— Съездил бы и посмотрел! — не произнесла, а простонала жена. — Сына четвертую неделю дома не было, звонить бедному некогда, а вы с Маликовым все на изверга Сыпачева молитесь. Боитесь в Тишках появиться. Может, сыну и его ребятам помощь какая нужна? Если ты не поедешь в Тишки, сама поеду! — решительно заявила она в расстроенных чувствах. В ее глазах стояли слезы.
— Сыпачев запретил туда кому-либо ездить, — говорил Константин Сергеевич в свое оправдание. — Сказал, пусть та шустрая детвора сама выкручивается. Когда говорю ему о том, что в товариществе лучшие показатели по площадям уборки, отвечает, что врут. Может оно и лучше будет, если ребята, почувствовав трудности, сами покинут село. По суду ведь все одно восстановят Дыкало. К тому же меня беспокоит, что ни одну тонну зерна товарищество не сдало Веселовскому хлебоприемному пункту. Куда они его девают, ума не приложу?
Думал о Тишках и глава районной администрации Эдуард Сыпачев. Его тоже беспокоило то, что уборочная находилась в разгаре, а из Тишков ни одна машина с зерном так и не поступила на Мычаковское хлебоприемное предприятие. Он знал, что многие хозяйства и фермеры пытались обойти ХПП, не без основания остерегаясь того, что их там обдерут как липку: зерно примут по первому классу, а назад выдадут третьим или даже четвертым. Кроме того, сдерут немалые деньги за хранение зерна. Тех, кто пытался обойти злосчастное ХПП, глава районной администрации ставил на место. ХПП было одним из его прибыльнейших мест. Сыпачев по своему усмотрению продавал зерно перекупщикам-посредникам, получая хорошие дивиденды: в накладных стоимость тонны зерна была значительно ниже действительной. Разница оседала в кармане Сыпачева и директора ХПП. Не «за так» Сыпачев выдавал разрешения перекупщикам на вывоз зерна за пределы района и области. Знал, что зерно тут же направлялось в сторону морских портов, а оттуда следовало в западные и африканские страны. Все причастные к этим сделкам получали более чем солидные прибыли, кроме самих хлеборобов Веселовского района. Находясь в условиях «войны с самозахватчиками», Сыпачев, ослепленный злобой, не только не касался тишковского товарищества, но и не вызывал к себе нового председателя, считая его песню спетой. При этом ему очень хотелось, чтобы в Тишках дела шли как можно хуже — это было для него лучшим успокоительным средством. Только после того как он уверился в том, что в хозяйстве дела с уборкой зерновых плохи, вызвал к себе Закруткина-старшего и злорадно сказал:
— Ну, что, Костя, пора съездить до сыночка. Расскажешь, что пацанва натворила там. Вместе посмеемся. ; На его толстых губах играла злорадная ухмылка. ; После размажу их, как грязь на колхозных кирзовых сапогах.
Закруткин-старший знал, на что намекал Сыпачев. Внутри все напряглось. В голове появилась горькая мысль о том, что видно неважно идут дела в Тишках, раз Сыпачев направляет его туда. Таким образом, глава района решил поиздеваться над ним, отцом одного из тех парней, кого он хотел видеть прокурором, а не землепашцем.
Предупредив жену по телефону, с болью в сердце выехал Константин Сергеевич в Тишки.  Село от райцентра было в двадцати километрах. Погода стояла теплая и безветренная, как и во все предыдущие дни уборочной.
За всю дорогу, как он ни вглядывался вперед, так и не увидел ни одной машины с зерном, следующей из Тишков в Мычаки. Сжалось сердце. «Хотя бы позвонил, — с обидой, тоской и недовольством думал он о сыне. — Неужели все так плохо, что и домой звонить боится? В жизни все может быть, особенно в молодые годы, но семья для того и существует, чтобы помочь и поддержать в трудную минуту». Он корил себя за то, что раньше не съездил в Тишки и не помог сыну справиться с тамошним нелегким положением.
Первое, что он увидел, въехав в село ; ровно уложенный асфальт. Сколько он помнил, дороги там всегда были изрыты колеями и заросшие бурьяном. Еще больше его удивила приятная музыка, льющаяся по селу неизвестно откуда. Здание сельсовета было непривычно нарядным. Рядом с ним был уложен довольно широкий розовый тротуар, тянувшийся в сторону церкви, блестевшей крестами. Три фонтана, декорированные гранитом, били вверх тугими струями, рассыпаясь на высоте четырех метров в густое водяное облако и образуя разноцветные радуги. Вычурные светильники ровно стояли по всему периметру тротуара.
«Может, праздник, какой в уборочную устроили? — с недовольством подумал он. — Поэтому и дела плохи в товариществе, что не тем делом занимаются».
Первым местом, куда он решил отправиться, был бывший колхозный двор. Еще издали он заметил заезжающие туда одну за другой машины с зерном.
Ухоженный вид двора с асфальтированным покрытием поразил его. Новые добротные крашеные строения были покрыты шифером. Машины с весовой, где взвешивались, тут же направлялись в новенькое зернохранилище, которое было высоким и просторным. Константин Сергеевич внезапно почувствовал облечение: куда ни посмотри, все было вычищено, выкрашено и выбелено. Нигде не было ни одного бурьяна.
Зайдя в зернохранилище, он увидел с десяток людей в яркой желто-голубой спецодежде. Подойдя к молодой и очень красивой девушке, которая была в нарядном комбинезоне, спросил, где можно найти председателя или его заместителей?
— Андрей Константинович минут десять как были здесь, — ответила девушка, которой очень шла нарядная спецовка и платочек в голубой горошек. Константин Сергеевич подумал: «Как с картинки».
Это была Люба Старшинина, привлеченная на период уборки урожая к работе в зернохранилище вместе со всеми работниками бухгалтерии.
— Где его можно найти? — спросил девушку.
— В поле. Или на ферме, туда сегодня должны были завезти молодых бычков. Может, в столовой. Они с председателем обедают позже всех.
— А у вас что, столовая есть? — с недоверием спросил Константин Сергеевич.
— У нас много чего есть, — улыбнулась красавица, отметив, что мужчина определенно кого-то напоминает ей.
Константин Сергеевич посмотрел на девушку и подумал, что участь такой красавицы должна быть иной. «Тебе бы, дочка, учиться, а не лопатой зерно бросать. Пройдет еще несколько лет, и навсегда со средним образованием останешься. Пусть здесь и техника, но каждый должен сам строить фундамент лучшей жизни, а это возможно только через полученные в вузе знания, если, конечно, девушка не выйдет удачно замуж». Он снова вспомнил о сыне, который из-за своей постоянной занятости не уделял внимания девушкам. «А надо бы», — он благосклонно посмотрел на красавицу, которая уже не обращала на него внимания, ловко орудуя лопатой.
Константин Сергеевич сел в «Ниву», а его водитель, молодой рыжеватый парень, восхищенно произнес:
— Порядок–то, какой кругом! Такого нет нигде не только в районе, но и в области. И правильно делают тишковцы, что не сдают зерно на ХПП. Там обдерут, еще и должниками сделают. Такое хранилище отгрохали! Насколько помню, такого здесь никогда не было.
— Много чего здесь не было, — задумчиво ответил Закруткин-старший. — Поехали на фермы, может, там, кого из руководства найдем.
Животноводческие фермы, слепящие белизной до рези в глазах, в очередной раз удивили Константина Сергеевича порядком и благоустроенностью. Вокруг все было посыпано желтым песком и ухожено, будто в каком-то санатории.
Из одного помещения вышла дородная женщина в зеленой спецодежде.
Константин Сергеевич направился к ней:
— Скажите, председателя или его заместителей здесь не было?
Женщина остановилась и, приложив ладонь ко лбу, посмотрела на посетителя:
— Андрей Константинович вместе с Михаилом Ивановичем только что поехали. Бычков новых смотрели, которых сегодня привезли.
— И сколько же бычков вы закупили? — не смог сдержать интерес Константин Сергеевич.
Женщина подошла ближе и узнала его.
— Это вы, Константин Сергеевич? А я зоотехник, Кромина Полина Юрьевна. Как я раньше не догадалась, что Андрей Константинович ваш сынок. Хороший человек и очень умный руководитель. Нам, Константин Сергеевич, несказанно повезло с новым руководством. Спасибо вам за сына. А вот те, что хотят снять наших молодых руководителей и вернуть Дыкало, видит Бог, просчитаются. Не дадим мы им этого сделать! Районное начальство не должно мешать нам. Тут такие планы, Константин Сергеевич, что одним словом и не скажешь. Все Тишки обновились, стали такими, какими прежде никогда не были! — Затем спохватилась, что не ответила на вопрос районного руководителя, и пояснила: –– Двести бычков взяли, Константин Сергеевич. Кормов у нас много. К зиме откормим и с миллион получим. Вот так! А еще пятьдесят племенных коров закупили. Будем восстанавливать дойное стадо. Два десятка поросных свиноматок взяли. Через год своя свиноферма будет. Вы посмотрите, как у нас теперь хорошо! Когда такое было? Ну, чисто, как в Крымском Мисхоре. Пойдемте, я покажу вам коров и бычков! — спохватилась она, боясь, что начальник уедет, так и не посмотрев на ее радость.
Константин Сергеевич не мог удержаться, чтобы не заглянуть на ферму.
Кромина следовала за ним, рассказывая об успехах товарищества и о том, что для оздоровления коров организовали летний лагерь.
Бычки находились не в выбеленной известью чистой и отремонтированной ферме, а во внутреннем крытом дворике, защищенном от палящего солнца, куда в изобилии завезли сочный многолетник — эспарцет. Бычки, стоя у кормушек, быстро акклиматизировались и теперь набивали желудок сочными кормами.
— Чудо! — не выдержал Константин Сергеевич. — Такого порядка я ни в одном хозяйстве не видел.
— И не увидите! Говорю вам как член правления! ; Полина Юрьевна с гордым видом уперла руки в бока. ; Много у нас новшеств и все благодаря вашему сыну и… — она замолчала, подбирая слова. — Другие руководители тоже хорошие. Так что передайте там, кому нужно, что мы все, как один, горой за наших руководителей. На газораспределительной подстанции они, — вспомнила женщина о первом вопросе районного начальника.
— Передам кому нужно, Полина Юрьевна, — усмехнулся Константин Сергеевич, а у самого словно камень тяжелый спал с души.
Проезжая по селу, Константин Сергеевич с удивлением рассматривал новые строения. Его внимание привлекло великолепное красно-коричневое здание с узорами из мозаичного облицовочного кирпича, что будто выросло на месте бывшей колхозной столовой-завалюхи. Большие окна и две белые колонны у входа делали строение еще красивее. Крыша был покрыта металлочерепицей. Вокруг была уложена розоватая тротуарная плитка.
Константин Сергеевич даже крякнул от удовольствия. Остановил машину и поднялся на крыльцо, облицованное новой цветной плиткой. Вошел в здание и сразу ощутил прохладу от работавшего кондиционера. Сельская столовая больше напоминала превосходный ресторан, только стулья были простые.
— Проходите в другой зал! Вас там обслужат, — услышал он приветливый голос и увидел роскошную женщину в белоснежной накрахмаленной одежде.
Другой зал был больше первого, еще более красивый, с мягкими стульями. Обратившись к приятной женщине, Константин Сергеевич спросил:
— А вы всех кормите?
— Всех кормим, — с улыбкой ответила женщина, рассматривая его. — У нас теперь много едоков. Строители газ и воду тянут, магазин заканчивают, дом быта перестраивают. Потом новое руководство, дай им всем Бог здоровья и многих лет жизни, найдут им новую работу. Вы, наверное, из района? — спросила она. — Я тоже с Мычаков, там работала в одном кафе. Разве же сравнишь его с тем, что здесь: красота, да и только. Люди, правда, всякие приходят… Но ничего, научатся, есть ложками.
Закруткина-старшего поразило, что в селе протягивают газопровод и даже водопровод. Только теперь до него дошли слова зоотехника Кроминой о том, почему они не дадут в обиду новое руководство. С этими мыслями тревога по-новому охватила его: завтра-то должен был состояться суд.
— Скажите, а заместитель председателя, красивый молодой темноволосый парень был здесь?
— Вы имеете в виду Андрея Константиновича? — сразу определила женщина. — Были с Михаилом Ивановичем.
Константин Сергеевич выпил холодной воды с газом, поблагодарил женщину и покинул столовую, направившись в контору.
Пообедав, Андрей с Михаилом тут же разъехались, не подозревая о беде, ожидающей их в конторе, ; в виде повестки в суд. Михаил отправился к газовикам и водяникам, а Андрей поехал на дальнее поле у леска, где должны были вот-вот заканчивать косить элитную пшеницу, что давала самый высокий урожай.
Издали он увидел комбайн, который, остановившись, выгружал зерно из бункера в самосвал. Выбирая дорогу, Андрей на «Ниве» спустился в небольшую лощину, приблизился вплотную к лесу и едва не столкнулся с другим самосвалом, загнанным задом в лесок. Вместо того, чтобы отвезти зерно в зернохранилище, водитель самосвала тихонько ссыпал его в ближайшем укромном лесочке. Речь шла о воровстве зерна. Андрей выскочил из «Нивы» и направился к водителю, застывшему от его внезапного появления.
— Ты что делаешь? — в сердцах закричал Андрей, видя, как зерно сыпется на землю.
Водитель был крепким мужчиной лет сорока, в безрукавной матроске и черной бейсболке. Схватив в руки монтировку, он зло смотрел на заместителя председателя глазами налитыми кровью.
— Убью! — зло прохрипел он.
Андрей, понимая, что он моложе, спортивнее и однозначно сильнее нерадивого водителя, подумал: «Неужели есть люди, которые вот так, за машину зерна, могут убить человека?» Он ни секунды не сомневался в том, что мигом уложит этого здоровяка, но невесело подумал: «Сколько таких носит матушка-Земля?» Будучи по натуре человеколюбивым, он решил не разжигать конфликт и не ломать жизнь совершившему глупость человеку, а попытался его образумить:
—Грузи зерно назад и езжай с ним на зерноток! Так и разойдемся! Нет воровства — нет преступления!
Водитель не рассчитывал так легко избежать ответственности, потому остановился, обдумывая предложение Андрея.
— И что, после не сдашь?
— Если не будешь воровать, то нет! — Андрей встал напротив вороватого забияки. ; Давай, грузи. Легче для здоровья будет.
— Чьего?
— Твоего, — усмехнулся Андрей. — Иначе вспашу твоим носом стерню. Думаю, стоит показать, что и против лома есть приемы.
— А чем грузить?
— Езжай до комбайнера: вместе принимали решение о воровстве. Пусть теперь помогает тебе грузить на машину.
— И то так. А не обманешь? Будь на твоем месте Дыкало, того убил бы, а ты вроде нормальный, тебя жалко. Ну, так что, я поехал к Семену? — назвал он комбайнера по имени.
— Езжай, — согласился Андрей. — Я теперь тоже буду с монтировкой ездить.
Водитель оглянулся и заулыбался.
— Да это я пошутил!
Андрей проследил за действиями водителя и комбайнера, размышляя, что все же самое распространенное зло на земле — присвоение чужого труда. Это выражается не только в привлечении к работе с заниженной оплатой труда, но и в присвоении его результатов, воровстве предприятий, авторских прав, вещей, денег, всего того, в чем воплощен людской труд.
Через некоторое время он сел в «Ниву» и направился в контору, где вскоре должно было начаться заседание штаба.
Прямые трансляции заседаний штаба велись каждый день по местному радио, и все жители Тишков знали не только о том, как обстоят дела с уборкой урожая, но и о ходе газификации в селе, о положении дел на других строительных объектах. На заседаниях наряду с недостатками отмечались наиболее добросовестные члены товарищества и строители. Назывались и те, кто являлся на работу пьяным или вообще не выходил. Недавно пьяный тракторист перевернул трактор с тележкой, в которой вез комбикорм коровам. Поскольку он уже не раз был замечен на работе пьяным, правление приняло решение исключить его из товарищества. Но  решение должно было утвердить общее собрание. Теперь в Тишках живо обсуждали эту тему. Село раскололось на две половины: одни хотели взять мужика на поруки, другие порицали его беспросветное пьянство. Какая из двух сторон должна была победить, могло решить только общее собрание, которое должно было состояться после уборочной.
По приезду в контору Михаил огорошил Андрея судебной повесткой, которая гласила, что завтра «к десяти ноль-ноль председатель товарищества Козюлин Михаил Иванович совместно с заместителями (перечислялись) должны прибыть в Мычаки на судебное заседание как ответчики». Истцами значились П.Н. Дыкало, майор Сопельников и капитан Чунин.
Еще большим удивлением для Андрея стало появление отца, который за время отсутствия сына объехал все новостройки села, в том числе и дом престарелых. Одна старушка, которой было восемьдесят восемь лет, со слезами на глазах поведала ему:
 « Мужа убило на войне под Сталинградом, а сына во Вьетнаме. С тех пор жила одна в развалившейся хатке и никому до меня дела не было. Сама сажала огород, сама убирала, так и жила. Трудно в мои-то годы, — говорила она. — А тут живу, как в раю, хоть и стыдно, что не свила себе за свою нелегкую жизнь теплого гнезда. Спасибо новому руководству «колхоза», — плакала она в чистенький платочек то ли от счастья, то ли от того горя, которое испытала в своей вдовьей жизни.


                ГЛАВА 13

До начала судебного заседания оставалось полчаса. Судья Жебрак Маргарита Евстафьева — женщина небольшого роста, подошла к зеркалу и посмотрела на свое густо нарумяненное лицо с опущенным книзу носом, который со стороны казался клювом небольшой, но характерной, чтобы не сказать злобной, птички. Потом подошла к столу и посмотрела в написанный ею еще до суда приговор. В его обвинительной части строчка за строчкой бесстрастно излагалось: «Подследственные гражданине Козюлин Михаил Иванович, Закруткин Андрей Константинович, Хмель Василий Назарович и Силин Александр Александрович признаны виновными: в захвате власти в Тишковском товариществе «ООО», разбойном нападении на работников милиции, находившихся при исполнении своих должностных обязанностей –– майора милиции Сопельникова Леонида Дмитриевича и капитана Чунина Николая Сергеевича. Было совершено нападение на председателя Тишковского товарищества Дыкало Петра Никифоровича с нанесением ему телесных повреждений средней тяжести». Дальше речь шла о незаконной конфискации у потерпевшего Дыкало П.Н. двух миллионов четырехсот тысяч долларов, принадлежавших спонсору К.А. Загогулько.
В след за чем шел вердикт суда: «За содеянное преступление граждане Козюлин Михаил Иванович, Закруткин Андрей Константинович, Хмель Василий Назарович, Силин Александр Александрович от имени народа Украины приговариваются: Козюлин М. И. к пяти годам лишения свободы в тюрьме строгого режима; Закруткин А. К., Хмель В. Н., и Силин А.А. к трем годам тюремного заключения общего режима».
Прочитав постановление, судья сладко потянулась. Суд обещался быть легким и быстрым. Чего было тянуть, если сам Сыпачев требовал скорейшего наказания самозахватчиков. К тому же председатель суда при ней подписал ходатайство на продление ее судебной деятельности в качестве судьи еще на пять лет.
Андрей с друзьями прибыли в суд за полчаса до начала судебного разбирательства. Им предстояло ознакомиться с материалами обвинения. Вчетвером войдя в кабинет судьи, они увидели за столом небольшую женщину, похожую на нахохлившуюся воробьиху. Андрей усмехнулся такому сравнению. Но первое впечатление оказалось ошибочным. Жебрак повернула к ним свое лицо, которое было похоже на совиное.
— Чем обязана такому наглому вторжению? — властным и недовольным голосом произнесла она.
— Здравствуйте, — поздоровался за всех Андрей. — Извините, Маргарита Евстафьевна, хотим ознакомиться с материалами дела.
Ребята стояли за его спиной, взирая на строгую судью.
— Раньше надо было знакомиться! — отрезала судья, довольная тем, что ответчики не были осведомлены в деталях судебного разбирательства.
— Извините, Маргарита Евстафьевна, — Андрей вел себя, как подобает воспитанному человеку, — мы только вчера вечером получили повестку.
— Это прокол почты, а не суда, — солгала судья, собственноручно выписавшая эту повестку только вчера. Из опыта она знала, что с вечера, когда ответчик получит повестку, ему крайне трудно будет что-то предпринять в свою защиту. Теперь же она прикидывалась истинным и бесстрастным стражем закона. — Прошу покинуть кабинет, я готовлюсь к заседанию.
Друзья непонимающе смотрели на нее.
— Мы обжалуем это беззаконие, — произнес Андрей и протянул судье повестку, на которой стоял вчерашний штамп почты.
— Дело ваше, — высокомерно ответила судья, зная, что, получив тюремные сроки, эти ребятки будут тут же взяты под стражу и никому не будет дела до того, когда они получили эту повестку. А то, как будет рассматриваться это дело в вышестоящих судебных инстанциях, если осужденные подадут апелляцию, ее уже не интересовало. Скорее всего, решение суда первой инстанции останется в силе, так как за ним будет интерес власти, которая не любит наглецов, пробивающихся в ее элитный круг или стоящих на пути ее интересов. Так было всегда, и так будет всегда. — Выйдите из кабинета и не мешайте судье работать! — категорично заявила судья, превращаясь из настороженной совы в хищного сапсана. Ее маленький изогнутый и заостренный книзу нос подергивался, будто она собиралась кого–то клюнуть.
Пришлось подчиниться, подавив в душе горькое чувство несправедливости.
— Ничего, — подбадривал Андрей друзей, — у нас есть козыри, которые судья просто так не отбросит. Идемте в зал судебных заседаний.
Зал был небольшой и грязный. В нем, как показалось Андрею, царила горькая тоска и хмурая печаль. Друзья сели на затрапезную деревянную лавку, которая, судя по всему, была их ровесницей. Нетрудно было догадаться, сколько людей томились на ней, ожидая решения суда. У каждого из них была своя, правда и своя надежда на справедливый суд.
Ребята рассматривали помещение, а Андрей вспоминал, о чем говорил ему университетский наставник Марк Аврельевич Калиновский и то, что сам изучил по этому делу за ночь. Он знал уязвимые стороны Дыкало, прокуратуры и милиции, стоящих за ним. Вместе с тем он понимал, что судебный процесс заказан и будет строиться не на правовой основе, а сугубо в интересах истца, под которого готовилось постановление прокуратуры. Цель была одна — осудить их, а затем признать факт сдачи двух миллионов долларов в банк недействительным. Именно с этим была связана поспешность и секретность этого судебного заседания. Запрет на ознакомление с делом был не только грубейшим нарушением Процессуального Кодекса, но и давал основания думать, что и сам судебный процесс станет попирательством судебной этики и судопроизводства. «Сколько таких судов проведено в этой стране? — думал Андрей. — И сколько еще будет проведено? Сколько безвинных людей осуждено без всяких на то оснований. Нельзя судьям давать пожизненные кресла и обязательно нужно вводить выборность судей. Это будет хоть немного сдерживать их». Он понимал, что их тоже могут осудить и взять под стражу прямо в этом зале. Потом всю жизнь придется носить позорное клеймо осужденного. Андрей посмотрел на своих молчавших друзей и уже стал корить себя за то, что втянул их в это опасное дело. Он жалел, что занятый работой с ног до головы не смог предупредить Марка Аврельевича, который обязательно бы что-то придумал. На его вечерний звонок в квартиру профессора никто не ответил, а утром он не стал звонить, посчитав это уже не нужным.
Теперь он один был защитником себя, друзей и того дела, которое они начали в Тишках. Им предстояло самим выбираться из этой липкой и грязной паутины, которую сплели для них Сыпачев, прокурор, начальник милиции и председатель районного суда.
Судья Жебрак в своем кабинете решительно поднялась из-за стола, предвкушая, как грозно войдет в зал после слов молоденькой, но голосистой секретарши «Встать, суд идет!» и станет полноправной царицей судеб тех, кто сейчас дожидается ее в зале на скамье подсудимых. Она неторопливо подошла к вешалке, сняла с крючка красно-коричневую судебную мантию и стала неторопливо облачаться в нее. Она делала это, как царица, облачающаяся в свой царственный наряд перед выходом в народ.
Вдруг до ее слуха донесся какой-то непривычный усиливающийся звук. Она прислушалась. Звук перерос в гул: даже здание суда стало вибрировать. Судья с опаской выглянула в окно. На улице перед зданием в ряд выстраивались комбайны, трактора и машины. Впереди них стояли люди в синих, зеленых и оранжево-желтых спецовках. «Наверное, Сыпачев нагнал людишек для поддержки Дыкало», — беспечно подумала она. Но звук, свидетельствующий о прибытии новой техники, усиливался, и а число встревоженных людей становилось все больше. Они плотной стеной окружали суд. Судья, прильнув к стеклу, пыталась разгадать тайну скопления людей и техники, пока люди не стали выкрикивать:
— Долой Дыкало!
— Мы за Козюлина и его заместителей!
Такого в ее судебной практике еще не было. Испугавшись, судья схватилась руками за голову. Это был кошмар. Роем  больших жужжащих мух закрутились страшные мысли, что ее может ждать людская расправа.
В кабинет забежал уже немолодой председатель суда Тихоня.
— Я вызвал наряд милиции! — сообщил он. — Не то эти люди и здание суда разнесут! Окружили со всех сторон! Ты не бойся, Марго, проводи намеченную линию. Плохо, что корреспондентов много наехало. Перестарался Сыпачев.
Председатель суда Тихоня выскочил из кабинета, в который стали заглядывать корреспонденты газет, радио и телевидения. Им требовалось разрешение судьи на присутствие в суде. Жебрак с вымученной улыбкой на лице отказывала корреспондентам, чувствуя, как голова раскалывается от боли. Растерянная, с мантией в руках она стояла посреди кабинета.
В кабинет вбежала секретарь суда. Она была в легком светлом платьице, сквозь которое легко просматривались стройные ноги.
— Ира, ты в следующий раз одевай что-либо плотнее, — произнесла Жебрак с гримасой на лице от усиливающейся головной боли, — нечего смущать своим видом суд, а сегодня еще и корреспондентов. Видишь, сколько их толчется возле двери.
— Жарко, Маргарита Евстафьевна.
— Мне еще жарче, — произнесла Жебрак и посмотрела на красно-коричневую мантию из плотной ткани, думая о том, как жарко сегодня будет в ней.
А за окном, не переставая, скандировали сотни голосов:
— Руки прочь от Козюлина и его заместителей!
— Не позволим судить невиновных!
— Дыкало пьяница и вор!
— Дыкало под суд!
Маргариту Евстафьевну охватил животный страх
— Их очень много! — выпалила секретарь и добавила: — Так может дойти и до кровопролития. Все кричат за Козюлина и против Дыкало. Как бы чего, Маргарита Евстафьевна, не вышло.
В кабинет опять вбежал председатель суда:
— Черт его знает, что происходит! Кричат все за Козюлина! И как назло корреспондентов собралось море. Перестаралась, перестаралась районная администрация. Как бы чего не вышло! Спрашивают, почему процесс намечен именно в уборочную страду, когда каждый день для хлеборобов дорог. А этих хлеборобов, как назло, приперлось из Тишков сотни три, не меньше. С техникой заявились, подлецы. Им, видишь ли, не до уборки урожая. Не хотят возврата Дыкало. Теперь не знаю, что и делать, Марго?
Судья взялась за голову.
— Ты это, — участливо произнес председатель, увидев, как Марго побледнела. — Не волнуйся, Марго.
А люди за окном, несмотря на появление наряда милиции, отрезавшего их от входа в здание суда, скандировали все громче:
— Свободу Козюлину! Свободу его заместителям! Дыкало в тюрьму!
— Я не могу! Я не могу! — лепетала судья, падая на стул, участливо подставленный секретарем суда. — Они могут ворваться и в зал заседаний… Нет, нет… В такой обстановке я не буду проводить судебное заседание…
Председатель с недоумением уставился на нее.
— А что я скажу Сыпачеву?
— Это ваше дело, — простонала судья. — Вызывайте скорую … мне плохо… я умираю… — шептала она посиневшими губы. Ее воробьиная головка в бессилии упала на грудь.
События вокруг суда развивались стремительно. Ни Андрей, готовый отстаивать свои позиции, ни его друзья не видели, как приехала скорая помощь и увезла судью Жебрак, как радовались этому тишковцы, окружившие здание суда.
— Одной капец, — приговаривали они, нисколько не сочувствуя судье, у которой случился инсульт.
— Не волнуйтесь, — говорили более сведущие тишковцы, — тут судей много. Найдут, кто срок будет шить белыми нитками нашему руководству. Жалко, что они не все успели сделать, что задумали. Умные были и знающие.
— Не хорони заранее! Будем стоять за них до конца! — отвечали другие. — Других таких у нас уже не будет. А раз так, то гори все ясным пламенем и урожай тоже, все одно кто-то из новых руководителей, назначенных районными властями, прикарманит вырученные за него деньги.
— Не уйдем отсюда, пока не освободим парней! Палатки разобьем, как было когда-то на Майдане и в Революцию Достоинства, но Козюлина и его заместителей отстоим! — такое было единодушное решение тишковской громады.
Сообщение председателя суда о том, что судью Жебрак забрала скорая помощь, Сыпачев встретил громкими ругательствами. Но когда председатель сказал, что вокруг суда собралась уборочная техника и сотни людей из Тишков, а корреспонденты из области и Киева снимают их на телекамеры и берут интервью, Сыпачев понял, что переиграл сам себя. Теперь не только область, но и вся страна узнает об этом необычном инциденте. После жди проверку из области, а то и из министерства внутренних дел.
— Вот уроды! — ругался он в адрес судей. — Не могут довести простого дела до конца. Что за люди, чего ни поручишь, все испортят! Теперь самому придется защищать честь мундира. Не иначе как Закруткин-старший все замутил. Вчера был в Тишках до самой ночи, а сегодня с утра, не скрывая радости, стал рассказывать, какие, видишь ли, перемены произошли в этом долбаном селе. За каким чертом мне те изменения нужны?! Деньги забрать — вот моя задача. А Тишки пусть хоть сгорят и пеплом засыпятся.
Закруткин-старший, выполнив все поручения Сыпачева, которыми тот загрузил его, лишь бы не пустить на заседание суда, вышел из своего кабинета, собираясь в суд. В коридоре его окликнул Маликов.
— Иван, я очень спешу, — предупредил его Константин Сергеевич. — Это чудище специально отправляет меня в областное управление сельского хозяйства, чтобы я не присутствовал на процессе. Играет, как кот с мышью, не заботясь, что у меня на душе. Сволочь. Говорил же сыну, что посадит его Сыпачев. Нет, не послушался. Теперь не знаю, что и делать.
— Костя, — начал Маликов, — можешь не торопиться и быть спокойным. Звонили из милиции. Возле суда собрались все Тишки. Они встали на защиту нового руководства товарищества. Даже уборку пшеницы прекратили. На комбайнах и тракторах приехали. Кричат, чтобы судьи не трогали ни председателя, ни его замов. Судью Жебрак в больницу отвезли то ли с инсультом, то ли с инфарктом. Суд отложили, так и не начав.
Закруткин-старший в бессилии прислонился к стене, ноги не держали его.
— Если б ты видел, Иван, что они сделали в Тишках, ты бы тоже за них был. ; На глазах Константина Сергеевича появились слезы.
— Я и так за них, — серьезно произнес Маликов. — А если еще они и дело делать умеют, то вдвойне за них буду. Пусть теперь Сыпачев посмотрит, во что выльется его самодурство. Корреспондентов на суд пригласил. Думал, все пойдет по его сценарию. Но, говорят же, и на старуху бывает проруха. Теперь этот фальшивый процесс превратится в сенсацию. И еще неизвестно, какими будут последствия. А ребята все-таки молодцы! — заключил он, чем порадовал Зукруткина-старшего.
Андрей с друзьями, томясь в ожидании суда, тоже обратили внимание на усиливающийся рокот на улице. Насторожились  в зале и приехавшие прокурор Шкурников, Дыкало, Слизнев и Чмокалина. Их адвокат, молодой парень, поднялся со своего места и подошел к окну.
 — Что там творится? — строгим голосом спросил у него полный и важный прокурор.
Адвокат, прильнув к окну, удивленно протянул:
— Тут столько техники и людей нагнали!
— Наверное, в вашу поддержку прибыли, Петр Никифорович. Уважают вас люди. По такому случаю даже урожай прекратили убирать. В другое время их бы взгреть за такое самоуправство. Но сегодня простим их инициативу, — прокурор довольно усмехнулся.
Хмель, не выдержав, пошел на улицу узнать о причинах шума. При его появлении раздались радостные и поддерживающие возгласы:
— Ура молодым руководителям!
— Позор Дыкало и его команде!
— Сыпачева в отставку!
К нему тут же кинулись корреспонденты с микрофонами и телекамерами.
— Там такое творится! — сообщил взволнованный Хмель, вернувшись в зал заседаний. — Людей и техники прибыло из Тишков целое море. Нас поддерживают! — лицо его было радостно. ; Корреспондентов много! А судью Жебрак увезла скорая помощь!
— Как так? Кто позволил!? — громко и недовольно произнес прокурор. — Кто будет вести заседание суда? Кто разрешил сбор людей? — сыпал он вопросами.
Друзья переглянулись.
— Это же надо! — восхищенно произнес Михаил. — Бросили убирать хлеб и прибыли защищать нас! ; Он, приободрившись, посмотрел на Андрея, который был сосредоточен и думал о том, как использовать создавшееся положение. Им всем нужно было обязательно появиться перед корреспондентами, которые быстро разнесут по всей стране вести о произволе, творящемся в Веселовском районе.
— Пойдем, встретимся с людьми, ; произнес он. — Успокоим их и пообщаемся с представителями СМИ. Это нам на руку.
— Сидеть! — рявкнул прокурор Шкурников, беспокоясь о том, чтобы подсудимые не сбежали.
Друзья посмотрели на него как на что-то чужеродное и, усмехнувшись, вышли из зала заседаний.
Навстречу им, втянув голову в плечи, спешил напуганный председатель суда Тихоня.
— Заседание суда переносится в связи с болезнью судьи Жебрак, — поспешно сообщил он и скрылся в зале судебных заседаний, чтобы обсудить с прокурором дальнейший план действий.
То, что Андрей увидел, выйдя с друзьями на улицу, не только удивило его, но и растрогало — сотни тишковцев радостными криками встретили их. Среди них Андрей заметил мужика в тельняшке, который вчера чуть не убил его монтировкой. Он тоже что-то восторженно кричал, глядя в его сторону.
Народ ликовал, радуясь победе, а милиция сдерживала напор.
Андрей повернулся к друзьям: на их лицах сияли улыбки. Но больше других был счастлив Михаил. Его взгляд был устремлен в сторону Татьяны, которая стояла рядом с Любой Старшининой. Корреспондент брал у Любы интервью.
Андрей тоже посмотрел туда и увидел девушку. Она была, как и большинство тишковцев, в нарядном комбинезоне желтого цвета и что-то говорила корреспонденту, не замечая телекамеры, направленной на нее.
Только теперь, находясь в столь острой и необычной ситуации, Андрей увидел, насколько красива Люба. Горячее чувство признательности коснулось его души, а сердце, зажженное неожиданным чувством любви, всколыхнулось в его груди, разнося по всему телу энергию, способную нести его к осуществлению той цели, которую он выбрал. Он даже удивился тому, что всецело занятый работой, не рассмотрел раньше всей красоты девушки. Очень захотелось, чтобы рядом с ним всегда была именно эта красивейшая из девушек, горячо рассказывающая что-то корреспонденту.
Гордость за людей села, что сплоченно организовались второй раз в жизни в защиту своих прав, охватила друзей. На практике подтверждалась философия относительно того, что для достижения цели сначала нужно убедить людей в ее целесообразности, а затем они сами станут бороться за ее осуществление.
Журналисты сновали между ними. Андрея атаковал молодой шустрый парень с копной русых волос, представившийся корреспондентом государственного телеканала Вадимом.
— Скажите, — перекрикивая другие голоса, обратился к нему корреспондент: — Куда вы дели деньги, отобранные у прежнего председателя Дыкало?
Журналисты, обступившие Андрея, замолкли, заслышав интересный вопрос. По их мнению, это был вопрос дня.
Андрей, ничуть не смутившись, ответил:
— Мы использовали их на подготовку техники к уборке ранних зерновых, построили хорошее зернохранилище, привели в порядок столовую для всех тишковцев, отстроили в селе дом быта, «супермаркет», газифицируем Тишки и протягиваем в каждый дом водопровод с питьевой водой. Всего не перечислишь. В Тишках и товариществе много проблем, которые приходится решать. И эта сумма, украденная прежним председателем, оказалась весьма кстати.
— Говорят, что ваше товарищество первым в Веселовском районе собрало урожай озимой пшеницы? — продолжал задавать вопросы Вадим.
— Похоже, что так, — скромно ответил Андрей. — Зерна немного, но чтобы самим быть его хозяевами, а не отдавать чуть ли недаром посредникам, мы построили зернохранилище, в котором зерно можно хранить длительное время. Такое же хранилище строим для кукурузы. Кроме того, возрождаем поголовье дойного стада, свиней. Занялись бизнесом — приобрели две сотни бычков на откорм. Для них начали строить новое силосное хранилище почти на пять тысяч тон силоса. Чтобы не отдавать молоко за копейки на молокозавод в Мычаки, разрабатываем проект своего молокозавода, услугами которого могут воспользоваться другие хозяйства, расположенные рядом с нами. Кроме того, есть несколько других задумок для усиления доходности в товариществе. Это, прежде всего, строительство своего комбикормового завода, цеха по переработке говядины и свинины. Будем выпускать свою колбасу, балыки и другие сорта копчены и полукопченых продуктов питания. ; Он остановился, не став до конца раскрывать тайны той экономической деятельности, которая всего за несколько лет должна была вывести Тишковское товарищество в ряд самых богатых сельхозпредприятий области, а может, и целой страны. — Кто-то, стеная, разводит руками в нынешних условиях, а мы работаем творчески.
— А как вы расцениваете то, что люди бросили убирать зерно и прибыли на уборочной технике в Мычаки? Это ведь не по-хозяйски? Кто-то должен отвечать за нецелевое использование техники?
— Ну, во-первых, люди прибыли сами. Мы не просили их об этом. Во-вторых, они члены товарищества и, видимо, на собрании приняли такое решение. Их здесь, как сами видите, большинство. Поэтому, какие могут быть разговоры на тему о чьей-то ответственности, если самим товариществом принято такое решение? Или вы больше хлеборобов беспокоитесь о том урожае, который они вырастили? — он усмехнулся въедливому корреспонденту.
— А что они намерены делать теперь, когда вас выпустили из зала суда? — дотошно допрашивал его Вадим.
— Отправятся в Тишки, и каждый будет заниматься своим делом, в том числе и уборкой зерновых. Это два месяца назад большинство тишковцев были безработными, теперь в селе катастрофически не хватает рабочих рук и специалистов.
— А что в селе делается из социальной сферы? — задал вопрос Вадим, зная, что эта сторона самая слабая в стране.
— Мы понимаем, что в селе Тишки некому, кроме нашего товарищества, оказывать людям помощь. Поэтому стараемся помочь тишковцам и в этой сфере. Совсем недавно открыли новый детский сад, организовали, достойный пансионат для одиноких престарелых граждан села. Я не хочу упрекать государство в безразличии к той категории людей, которые по какой-то причине остались в этой жизни одинокими и малообеспеченными. Но, к сожалению, пока такая достойная забота в государстве отсутствует. Теперь же у наших старушек и стариков есть все условия для, как говорится, счастливой старости. У нас также функционирует Дом быта, который оказывает услуги тишковцам — вплоть до бани и парикмахерской. Сейчас занимаемся оборудованием при ФАПе зубопротезного кабинета, который раз в неделю будет посещать стоматолог из районной больницы. Завершаем строительство своего супермаркета, в котором жители села смогут приобретать необходимые товары и не только продовольственного характера. Кроме этого, мы купили новый автобус, который два раза в день будет доставлять тишковцев в райцентр и к железнодорожному вокзалу. Будем подвозить детей в школу из дальних концов села. Так что наши люди теперь не мучаются в поисках транспорта в районную поликлинику или на рынок.
Андрей гордился тем, что было сделано ими за короткий отрезок времени. Вместе с тем он знал, что успокаиваться нельзя: они должны сделать максимум из того, что могли сделать для людей.
— А можно нам самим посмотреть нате изменения, которые по вашей инициативе происходят в Тишках? — поинтересовался настойчивый Вадим.
— Что касается посещения нашего хозяйства, которое глава районной администрации Сыпачев желает вернуть пьянице и вору Дыкало, который пил водку с прокурором, начальником милиции и воровал заработанные товариществом деньги, то мы всегда рады добрым гостям и готовы поделиться как своими успехами, так и радостями. Добро пожаловать в наши Тишки, которые находятся на берегу красивейшей реки Сиверский Донец. У нас секретов ни от кого нет, — говорил Андрей, поглядывая в сторону Михаила, которого окружили другие корреспонденты. Его беспокоило, что Михаил больше молчал, чем отвечал. Вместе с тем был доволен той стойкости, с какой Михаил перебарывал немалое волнение. Молодцами держались Василий и Александр. Они тоже были окружены представителями СМИ и, конечно же, волновались, так как это были их первые публичные выступления.
Плененные журналистами, друзья отправились в Тишки.
Следом за ними длинной вереницей потянулась техника: тракторы, комбайны и машины, облепленные со всех сторон людьми.
Андрей ехал в машине вместе с Вадимом, Любой и Татьяной, которая, не смолкая, рассказывала корреспонденту о чудных переменах в селе. По ее словам, самым значительным событием в Тишках было появление дорожки с фонтанами, музыкой и освещением.
— На красивой дорожке, — говорила она с гордостью, — названной в честь председателя товарищества Козюлинской, теперь каждый вечер собирается молодежь, а мамы и бабушки катают в колясках детей и внуков.
До самой поздней ночи родители ждали Андрея, но так и не дождались его.
— Большая сволочь Сыпачев, — говорил Константин Сергеевич жене. — Но ему так и не удалось осудить нашего сына, так как судебное надругательство, задуманное им, с позором провалилось.
С особой гордостью он рассказывал о большом количестве пикетировщиков из Тишек, вставших горой за его сына и друзей.
Отец и мать были рады и вместе с тем очень переживали за сына.
А для Андрея и его друзей вторая половина дня складывалась следующим образом. Прибыв в Тишки, Андрей предложил в целях экономии времени разделиться корреспондентам на группы, чтобы они смогли посетить наиболее важные объекты производства и соцкультбыта села. Договорились, что группы встретятся за ужином в кафе-столовой.
Михаил предупредил работников кафе, чтобы накрыли столы к шестнадцати часам. Сам же, прежде чем отправиться к закрепленным объектам, шепнул Татьяне, чтобы она тоже пришла к тому времени в кафе.
Андрей был радостно возбужден не только оттого, что этот бой был выигран ими, но еще больше от той поддержки людей, которые окружали их. Вспомнил о Любе. Нашел ее взглядом. Она мило улыбнулась ему. Он ответил ей улыбкой. Ему захотелось, чтобы Люба присутствовала вместе с ним на обеде, устроенном для корреспондентов, членов правления и пожелавших быть на обеде тишковцев. Решил сам пригласить ее, но к нему подошел с вопросом Александр и он отвлекся. Когда повернулся, то Любы уже нигде не было. Поискал взглядом в толпе, но так и не нашел девушку. Это несколько огорчило его, но сожалеть было некогда, следовало приглашать всех тишковцев на обед, чтобы и они поели перед тем, как отправиться на рабочие места: кто в поле, кто на фермы, а кто на строительные объекты.
Люди с одобрением встретили это сообщение.
— А по сто граммов дадут? — послышался задорный голос.
— Какая работа после этого!? — ответили ему со смехом. — Вот уберем пшеничку и отгуляем, как следует на обжимках!
Андрею пришлось показывать корреспондентам крытый машинный двор с обновленными мастерскими и новый зерновой ток с зернохранилищем.
— По состоянию на сегодняшний день, — говорил он, — эти объекты являются важнейшими в деятельности товарищества. Они связаны с уборкой урожая зерновых, что пока является основой экономики товарищества. Урожай мог бы быть лучше. Собираем всего по 20;25 центнеров на круг. Такой фундамент экономики нам оставило прежнее руководство. В следующем году планируем получить по 40 и даже 50 центнеров с каждого гектара, — он приветливо усмехнулся корреспондентам и две ямочки задорно сверкнули на его щеках.
Корреспондентов очень удивило огромное зернохранилище, в котором уже работали люди в комбинезонах. Среди них была и Люба Старшинина. Андрей хотел подойти к ней и пригласить в столовую, но девушку тут же окружили корреспонденты.
Люба приветливо взглянула в его сторону большими лучистыми глазами.
Корреспонденты стали допытываться, как работается в товариществе?
— Хорошо, — ответила Люба.
— У вас всегда так чисто и аккуратно в зернохранилище и вокруг?
— В последние два месяца да, — ответила Люба.
— А раньше как было? — корреспонденты протягивали микрофоны как можно ближе.
— При прежнем председателе Петре Никифоровиче Дыкало весь двор был заросший бурьяном и никакого зернохранилища не было. Этот порядок, как и само зернохранилище, появились при нынешних руководителях товарищества, — она посмотрела на Андрея. — Мы теперь не будем зависеть от посредников и тех покупателей, которые раньше скупали урожай на корню по низким ценам. Теперь у нас есть место, где можно хранить зерно озимой пшеницы, ячменя, гречихи, проса, подсолнечника и других зерновых культур.
— А как у вас с зарплатой? — оттесняя других корреспондентов, допытывался Вадим, зная, что это один из самых больных вопросов в целом по стране. Безработица коснулась порядка десяти миллионов человек.
— Часть долгов, появившихся при Дыкало, выплатило новое руководство. С нового урожая будет выплачен оставшийся долг по зарплате. Долгов перед кредиторами нет.
— Вы в этом уверены? — с недоверчивой усмешкой спрашивал Вадим.
— Конечно! — ответила Люба. — Я ведь работаю главным бухгалтером и потому отвечаю за свои слова.
— А почему же оказались здесь? — опять задал коварный вопрос дотошный корреспондент.
— Не хватает людей, — просто ответила девушка. — А урожай, как известно, всему голова. По приглашению нового руководства теперь в селе работают все, от старого до малого. Люди сами навели порядок, который так удивил вас. К тому же товарищество помогает школе, а школа ; товариществу. У нас в летний период больше десятка учителей занято на различных участках производства, — она показала на мужчин и женщин, трудившихся в крытом помещении. ; Директор школы сел на комбайн и убирает хлеб. Бухгалтерия тоже привлечена к уборке урожая. Но мы не обижаемся, так как знаем, что это очень нужно не только для товарищества, но и для всего села.
Корреспонденты разбрелись по зернохранилищу, задавая вопросы другим труженикам села, а Андрей, пользуясь моментом, подошел к Любе.
— Что-то не так сказала? — озабоченно спросила девушка, и ее красивого лица коснулось волнение.
— Спасибо, все так, — ответил Андрей. — Просто хочу пригласить вас в кафе к шестнадцати часам. Вы имеете прямое отношение к тем новшествам, которые появляются в селе.
— Спасибо, — тихо отвечала девушка, чувствуя, как ее сердце учащенно забилось в груди. Первый раз парень, которого она любила и о котором не раз думала, обращался к ней не по производственному вопросу. Она взглянула в его лицо, взгляды их встретились. Молодые сердца охватило волнительное тепло.
Находясь с корреспондентами на других объектах, Андрей был свидетелем того, как они с недоумением спрашивали друг друга, почему при таких явных успехах руководителей этого передового хозяйства привлекают к суду? Они были озадачены тем, что видели. Это было полной противоположностью тому, что рассказывал глава районной администрации Сыпачев. Корреспонденты характеризовали положение в Тишках как пример для подражания для всей страны. При этом уличали в рьяной предвзятости к молодым руководителям Тишковского товарищества главу районной администрации.
— Одним из наших ближайших планов, — рассказывал Андрей, ; является строительство завода по розливу минеральной воды. Теперь такое время, когда ум, знание дела, инициатива, настойчивость и желание изменить действительность приносят хорошие дивиденды. Посудите сами, ныне литр молока в тетрапакете длительного хранения стоит столько же, сколько литр минеральной воды. Но затраты на производство молока гораздо больше. К тому же молоко не может храниться столько, сколько минеральная вода. Помести воду в затененное и охлажденное помещение ; она простоит без головной боли больше года. Конечно, для создания такого производства нужны средства. Наша минеральная вода, со всей ответственностью заявляю, даст фору большей части той минералки, которая ныне находится на потребительском рынке. Пользуясь тем, что нашим товариществом заинтересовалось такое большое количество средств массовой информации, приглашаю через них к сотрудничеству всех, кому интересны наши планы и небезразличен отечественный производитель, которого нынешнее правительство постоянно пытается не только поставить на колени, но и уничтожить. Заверяю будущих соучредителей и спонсоров, что в накладе никто не останется, а польза будет огромная всем. ; Он говорил, а телеоператоры и корреспонденты спешили запечатлеть каждое его слово. — У нас в запасе есть еще несколько выгодных предложений к предпринимателям. Но в целях соблюдения экономической тайны я воздержусь сейчас озвучивать их.
Затем  корреспонденты посетили летний лагерь для молодняка крупного рогатого скота и стада коров, находящихся на свободном выпасе. Андрей предоставил слово находящейся на выгоне Полине Юрьевне Кроминой. Зоотехник со слезами на глазах рассказала, как прежнее руководство при поддержке районных властей уничтожало животноводство и с каким трудом теперь в товариществе идет процесс восстановления поголовья скота.
— Теперь те люди, которые думали только о собственной выгоде, решили при помощи суда и поддержки районного руководства снова вернуться в Тишки! Не бывать этому! — сквозь слезы говорила она. — А если, не дай Бог, случится такое, я больше не буду верить в справедливость руководства ни в области, ни в столице. Как же они могут, находясь у руля, поощрять явное беззаконие, какое прежде было в Тишках? Мы уже дважды чуть ли не с вилами в руках отстаиваем наше новое руководство, которое не только возродило товарищество и Тишки, но и вселило в каждого из нас уверенность, что наша жизнь изменится, наконец-то, в лучшую сторону!
Дальше она говорить не могла, потому что слезы стали душить ее. Она закрыла ладонями мокрое лицо, а телевизионщики с азартом снимали ее крупным планом.
Не обошлось без слез и в пансионате престарелых, который было размещенно в одном из коттеджей. Зайдя на его территорию, корреспонденты встретили восьмидесятисемилетнюю Прасковью Ивановну Коняшину, которая вышла из помещения погреться на солнышке. Рядом с ней была заведующая, приветливая женщина лет сорока пяти — «наша нянечка», как ласково называли ее пожилые питомцы пансионата.
— Кто эти люди? — спросила у нянечки Прасковья Ивановна, щуря глаза в сторону обступивших ее людей с микрофонами и телекамерами.
— Корреспонденты, Прасковья Ивановна, — громко подсказала заведующая. — Спрашивают, как вам живется в этих хоромах?
— А-а, — протянула старушка. — Мужа убили на войне с немцами, сына убили на другой войне: комусь помогал за рубежами. Теперь одна как перст на белом свете.
— Они не о том спрашивают, Прасковья Ивановна! — прокричала чуть ли не в самое ухо старушке заведующая пансионатом и добавила от себя, –– такого рая, как здесь, трудно найти во всем государстве.
— Вот-вот, — опять недослышав, о чем идет речь, произнесла старушка. — Раньше никому не нужна была. Сама в восемьдесят годков огород сажала, полола его и убирала. Трудно было. На мужа пенсию не давали. Сказали, что война давно прошла и денег на всех в государстве не хватает. А когда дали, то деньги стали купонами и уже ничего не стоили. Вот и живи старому человеку, как хочешь. Ванечка мой снится мне, какой был в молодости. Видать, скоро встретимся.
— А сын где погиб, бабушка? — спросил молодой корреспондент с вихрастой головой.
— Во Вьетнаме погиб, — ответила за Прасковью Ивановну заведующая пансионатом. ; Летчик был. Пенсию матери тоже не дали. Засекречено было участие наших людей в боевых действиях за рубежом. Сиротой Прасковья Ивановна не по своей вине осталась и не знаю, как бы жила дальше, не избери мы на общем собрании новое руководство. Спасибо им, — она поклонилась Андрею в пояс, после чего с дрожью на губах от охватившего волнения произнесла, — непонятно нам теперь, что же это в государстве делается-то. Если Дыкало пьянствовал и воровал деньги, ничего для людей не делал, то это правильно было? Ежели не так говорю, то почему наших руководителей на суд вызывали? Не иначе, чтобы Дыкало назад вернуть. Видно кому-то надобно это!? А куда президент смотрит? Нет порядка в стране, раз такое беззаконие творится. Заводы и деньги Международного валютного фонда банкирам и богатым отдают, а бедному хоть под забором умирай. ; Она вытерла подолом белого халата глаза и спохватилась — уж больно смелая была речь. — Извините, что я так насчет президента, может он и не виноват. Он один, а нас много, все разные и каждому дай. Пойдемте, я вам наши хоромы покажу. У нас здесь на полном обеспечении находится тринадцать человек. Пока каждому по комнате хватает. А до этого жила только одна бухгалтер. Такая, правда, была у нас в селе.
То, что увидели работники СМИ, зайдя в коттедж размером двадцать на двадцать метров, по–настоящему удивило их.
Первой комнатой была просторная гостиная с мягкими диванами, креслами в тон золотистым стенам, несколькими канапе и большим цветным телевизором. Несколько старушек в чистеньких одеждах находились в этой нарядной комнате с большими и светлыми окнами. Большая люстра, оставшаяся от прежней хозяйки, свисала с центра потолка, сверкая хрустальными подвесками.
Рядом была со вкусом отделанная столовая с шестью столами и мягкими стульями.
Заведующая пансионатом рассказывала:
— В гостиной проводим свободное время, здесь же кушаем. Нас, обслуживающего персонала, трое: повариха, уборщица и я. У нас хорошая стиральная машина, в которой я стираю белье и одежду наших подопечных.
На первом этаже располагались просторная ванная комната и удобный туалет. Они были выложенные узорчатой плиткой светло-кофейного цвета. Имелись еще комнаты для медсестры, массажный и процедурный кабинеты.
— Правда, у нас еще нет ни медсестры, ни массажиста, — призналась заведующая. — Но фельдшерица из ФАПа регулярно приходит, — поспешно добавила она.
На втором этаже корреспонденты увидели нарядный холл с телевизором и уютные комнаты для проживания, еще одну ванную и другой туалет.
— Это для удобства наших бабушек и дедушек, — с гордостью рассказывала заведующая. — На первом этаже семь комнат, на втором ; десять. Так что у нас осталось еще несколько свободных комнат. И это все раньше было выстроено для одного человека!..
Немало удивились корреспонденты, увидев следующее сельское новшество ; трехэтажный детский садик, гордо возвышавшийся рядом с пансионатом для престарелых людей.
Затем посетили просторный и со вкусом отделанный Дом быта.
Андрей пояснял:
— Послали на учебу четверых выпускников школы за счет товарищества. Теперь у нас будут свои мастера: по ремонту телевизоров и радиоприемников, по ремонту обуви, по пошиву одежды и парикмахер. Сейчас жителей села обслуживают специалисты из райцентра ; приезжают два раза в неделю.
Приятное впечатление на телевизионщиков и газетчиков произвел супермаркет, который почти ничем не отличался от приличных городских магазинов такого профиля. Торговый зал был просторный и светлый. Во второй части супермаркета находилось промтоварное отделение.
Несмотря на то, что стрелка часов перевалила за цифру «4», корреспонденты не упустили возможности побывать на строительстве газопровода и водопровода. Везде они встречались с довольными жителями села, которые искренне благодарили новое руководство товарищества.
— Если бы не они, никогда бы нам этого не видать, — говорил пожилой пенсионер. — Поэтому и я, несмотря на то, что десятый год как на пенсии, помогал наводить порядок на колхозном дворе и на фермах. Сегодня не побоялся вместе со всеми пикетировать суд в Мычаках. Мы в Тишках все за новое руководство, а не за того пьяницу, который, может, кому и делал хорошее, но только не нам. Мы уже один раз с косами и вилами защищали новое руководство перед конторой, когда милиционеры стали палить в них из пистолетов. Если понадобится, то опять за косы возьмемся. Пусть об этом знают не только в Мычаках, а и во всей стране. Но вы побоитесь мое выступление показать. А вот наши руководители не боятся делать хорошие дела людям.
Андрею было радостно от того, что люди верили в них. Он понимал, что за короткий промежуток времени они многое успели сделать в Тишках. И это было то, о чем жители селла мечтали всю жизнь. Молодость щедра и душа ее добра!
В столовую попали уже к семнадцати часам.
Андрей волновался, думая, что их будут дожидаться другие группы, а с ними и Люба. Но группы Михаила, Василия и Александра опередили их всего минут на десять. А вот Люба и Татьяна ожидали их дольше всех.
Выполнив необходимую работу по зернохранилищу, где девушки работали вместе, они разбежались по домам.
Люба накинула на себя легкое беленькое платье с коротенькими рукавами, причесала волосы. Ее мать, Галина Филипповна, догадавшись, для кого прихорашивается дочь, посмотрела на нее и сказала:
; Хоть краюшку хлеба съешь! ; И добавила: ; Не думала б ты о нем, доченька! Поиграет и уедет. Директор же школы местный, и при положении, чем не жених тебе?
Но дочь, радуясь предстоящей встрече, поцеловала ее в щеку и ласточкой скользнула на улицу.
— Дай-то Бог тебе счастья, — только и успела проговорить мать вдогонку.
Сложнее было вырваться на встречу с Михаилом Татьяне. Она находилась под пристальным вниманием отца, который был против всяких развлечений дочери. У Татьяны, чтобы вечером уйти из дома, должна была быть веская причина. Она сказала отцу, что идет к подруге, потом якобы вместе пойдут в супермаркет.
— Рыбы куплю да по дорожке пройдусь, — подправила она золотистый локон перед зеркалом.
— Ее, кажись, Козюлинской дорожкой зовут, — сказал отец, очень довольный тем, что после ее строительства в церковь стало приходить больше людей. — Здесь и присесть есть где, и на фонтаны можно посмотреть.
Батюшке нравилось такое нововведение. Он тоже был за новое руководство и благодарил Бога перед иконой Христа Спасителя за то, что отвел от них беду, которую творили люди, науськанные дьяволом, в обличье прежнего председателя Дыкало. Нравилось ему и то, что магазин в селе появился, Дом быта. Особенно благодарил Бога за газ и воду, которые стали подавать в дома тишковцев.
— Иди, горлица моя, — ответил батюшка, подкрашивая отопительную батарею снизу.
Голубкой сизокрылой порхнула Татьяна к кафе, где встретилась с Любой. Она знала о любви подруги к первому заместителю и, заметив ее радость, поняла, что она небезосновательна. Хотела расспросить подругу, но тут появилась первая группа корреспондентов во главе с председателем.
Михаил рассадил всех за столами и подошел к девушкам, приглашая их за столик, отведенный для него и друзей.
— Вы нас очень удивили, Михаил Иванович, — обращались к нему корреспонденты. — Столько сделать за такой небывало короткий промежуток времени!
— Теперь понятно, почему люди с таким уважением относятся к вам, — искренно говорили другие.
Третьи с интересом разглядывали столовую-кафе, которая не без основания могла бы посоперничать с превосходнейшим рестораном.
— Приобщаем людей к культуре, — ответил Михаил словами Андрея.
Появление в столовой последней группы журналистов во главе с Андреем было встречено возгласами:
— Опоздавшим штрафную!
Михаил спохватился из-за стола и поспешил навстречу другу.
— Может, поставим на столы водочки? — спросил он Андрея. — Рабочий день закончился.
— Можно, — ответил Андрей.
— А-а, — протянул Михаил, указывая в сторону Любы и Татьяны.
— Миша, девушкам шампанское, ; улыбнулся Андрей, встретившись взглядом с Любой. — Только знаешь, Миша, тебе, как хозяину, следует произнести первый тост.
Михаил уставился на него.
— Я не смогу, Андрюх. Пока интервью давал, вспотел. Скажи сам.
— Миша, ты председатель и первое слово за тобой. Поблагодаришь всех, скажешь, что все увиденное — это результат работы всего коллектива товарищества. Пожелаешь успехов в журналистской работе. Вот и все. Потом передашь слово Александру — он будет вести этот вечер.
Михаил вздохнул.
— По мне лучше день просидеть на тракторе, чем говорить минуту.
— Ничего, Миша, не боги горшки обжигают. Пошли.
Андрей отыскал глазами столичного тележурналиста Вадима и, подойдя к нему, пригласил за столик, где сидели его друзья и приглашенные девушки. Вадим согласился и, как настоящий охотник за сенсациями, не стал выключать телекамеру.
Первым в его объектив попал председатель, произносящий свою речь:
— Мы… того, — начал Михаил, держа в большой руке маленькую рюмку, наполненную газированной водой, и посмотрел на Андрея. Андрей ободряюще кивнул ему. — Так получилось, — продолжал Михаил, — что мы все сегодня встретились.
— И не готовились к этой встрече! — восхищенно выкрикнул кто-то из корреспондентов. ; Это и к лучшему! Вы нас настолько удивили, по крайней мере, меня, что я полностью на вашей стороне. Это в корне отличается оттого, что нам говорили в районной администрации.
— Люди села очень благодарны вам! — громко поддержал коллегу другой журналист.
Андрей видел, как Вадим снимал говоривших коллег.
— Ну, если с этой стороны так, значит нормалек, — расплылся в улыбке Михаил. — Мы в Тишках все причастны к тому, что вы видели. И я всем говорю спасибо! Теперь предоставляю слово первому заместителю, моему лучшему другу и нашему руководителю, Андрюхе.
— Андрею Константиновичу, — тихо подсказал ему Силин.
— Андрею Константиновичу, — поправился Михаил и по-детски смутился.
Андрей уловил на себе взгляд Любы. Ему было приятно, что она находилась рядом. Хотелось беззаботно поговорить с нею, как это делали Михаил и Татьяна, но нужно было подниматься для второго тоста. Заметил, как Вадим направил на него телекамеру. Он обвел присутствующих взглядом. Все смотрели на него. Андрей с теплом в голосе произнес:
— Даже Гераклу было бы не под силу за такой малый промежуток времени сделать в одиночку то, что вы все видели. Я рад тому доверию, которое установилось между жителями села и руководством товарищества. Тишковцы, может быть, одними из первых в стране узнали, что на земле есть люди, которые думают о других больше, чем о себе.
Камера беспристрастно снимала его.
— Мы успели сделать не так много, как хотелось бы, — продолжил Андрей. — Начатое нами все же хоть на шаг, но приближает село к городу. Нам очень хочется облегчить жизнь людей села и сделать их счастливыми. Мы всегда будем рады вашему присутствию в Тишках, которые находятся на берегу живописнейшей речки, помнящей многое из героической истории этого края.
Он замолчал и поклонился присутствующим, подкупая их статным видом и располагая к себе доверительным голосом. Без всякого сомнения, это был лидер, который знал, что сказать и как вести за собой массы.
Присутствующие с жаром аплодировали ему.
Андрей, исполнив свою обязанность, сел и тут же почувствовал охватившую его скованность. Девушка, которая ему очень нравилась, сидела рядом, а он не знал, что ей сказать. Как выход из неловкого положения пришла спасительная мудрость древних, которая гласила: «Когда не знаешь, что сказать незнакомому тебе человеку, начни с легкого и отвлеченного, не требующего ни доказательств, ни возражений. Следи за тем, чтобы слова были легкими и приятными для человека, с которым общаешься». Привыкший к серьезным размышлениям и сложным действиям, он не предполагал, что когда-то ему понадобиться наука об искусстве легкого и непринужденного общения, которое является обязательным атрибутом всякого светского общества. Очень возможно, что заминка в общении с нравившейся ему девушкой была связана с непростым для него днем, когда их могли арестовать прямо в зале суда. Не из легких было и первое в его жизни общение с журналистами, которые постоянно пытались загнать в угол, вытянуть какую-то «изюминку», чтобы она оказалась важнее и пикантнее того, что происходило вокруг. Еще его очень беспокоило общение друзей с журналистами. Особенно опасался за Михаила, который был прост, добр и доверчив, как ребенок. А корреспондентам, как известно, палец в рот не клади. Милиционеры за звездочку на погоны или взятку забудут любую порядочность, а корреспонденты ради сенсации, пусть и непорядочной, готовы рисковать жизнью. Представители этого нередко беспринципного и продажного племени, так настойчиво и рьяно бьющегося за то, чтобы занять нишу четвертой власти, являются такими же корыстливыми в освещении того или иного события, как и многие чиновники, использующие свое положение сугубо в личных интересах. Поэтому журналисты часто глухи к тем, кому доставляют боль своими необъективными статьями или передачами. Зная об этом, Андрей старался не расслабляться в их присутствии. Легкость же ведения разговора предполагает большой опыт и определенное внутреннее расслабление человека.
Андрею очень хотелось сказать Любе что-то хорошее. Он заставил себя отвлечься от того, что происходило вокруг. Повернулся к девушке, лицо которой было настолько близко, что он уловил приятную свежесть ее дыхания. При этом отметил, как алые губы девушки дрогнули, улыбаясь ему. И он улыбнулся, отмечая, как Вадим стал снимать его вместе с девушкой, подумал о том, насколько беспринципны эти папарацци, но и без них нельзя. Журналисты ; барометр нравственной чистоты общества, болезни которого отчетливо видны на их разноликом сообществе.
— Как вам здесь нравится? — спросил он у девушки, уже не обращая внимания на телекамеру Вадима.
— Очень, — ответила Люба, и Андрей ощутил в ее одном тихо произнесенном слове волнение.
— Вы сегодня вечером свободны? — спросил девушку, которая будто ожидала этого вопроса и потому утвердительно кивнула.
На этом его красноречие иссякло, и он больше не знал, что сказать. Его выручила поднявшаяся из-за соседнего стола член правления Полина Юрьевна Кромина. Она держала в руках фужер с шампанским. Взволнованная до слез тем, что происходило вокруг и окрыленная победой над злыми мычаковскими силами, с которыми, по ее резонному мнению, заодно было и руководство районной администрации, она говорила:
— Если раньше я как главный зоотехник за три года не получила за свой труд ни копейки, то только за прошлый месяц мне была выплачена сумма, равная пяти прежним окладам того времени, когда в колхозе дойное стадо состояло из двух тысяч коров. Поэтому у нас есть интерес к работе. Вы все были на наших фермах и видели, что они полностью подготовлены к зиме, хотя до нее еще почти четыре месяца. Если бы в стране все раньше работали так, как нынче мы, то точно построили бы коммунизм. А чем теперь у нас в селе не коммунизм! — воскликнула она. — Газ есть, водопровод проведен, питаемся почти всем селом в этой прекрасной столовой за копейки, а обслуживание как в ресторане. И все потому, что товарищество твердо становится на ноги. Если раньше говорили, что государство — это мы, трудящиеся! Теперь могу сказать, что товарищество — это мы, его члены. Как сработаем, так и будем жить. Государство отделилось от нас, и приблизилось к церкви. Бросило всех в омут перестройки, в котором тонут сотни тысяч людей. И мы бы утонули, если бы не наши руководители. Долгих лет вам жизни, дорогие наши спасители, и крепкого терпения в работе с нами, потому что вас всего четверо, а нас много. И потому мы никому не должны давать вас в обиду, в том числе и тем, кто ныне занимает неоправданно высокие места в районе и государстве.
Кромина говорила, а в ее глазах стояли слезы, от той несправедливости, какую сегодня пытались учинить в суде над людьми, благодаря которым село стало выкарабкиваться из разрухи, охватившей всю страну.
А в это время в Мычаках, в кабинете главы районной администрации Эдуарда Сыпачева подходило к завершению экстренное совещание, на котором присутствовали его заместитель Маликов, прокурор Шкурников, начальник районного отделения милиции Бородавка, председатель суда Тихоня, а также вспотевший от зноя и переживаний сильно похудевший Дыкало. Закруткина-старшего на совещание не пригласили, чтобы не портил общей картины неудовольствия тем, что произошло в суде, и постановки новых задач правоохранительным органам в борьбе с самовольным Тишковским руководством.
— Таким образом, — подводил итог совещанию Сыпачев, обращаясь к начальнику милиции, — ты посылаешь в Тишки наряд милиции и арестовываешь тех четырех самозванцев, которых сегодня Велимор Дермидонтович Тихоня не удосужился посадить в тюрьму. ; Он уперся тяжелым и недовольным взглядом в председателя суда, вобравшего голову с редкими пепельнистыми волосами в плечи. — За вами, Велимор Дермидонтович, завтра организовать новый процесс и привести в исполнение то, что нами совместно было намечено.
— Это… невозможно, — пролепетал Тихоня. — Мне трудно найти судью, который бы согласился вести процесс после сегодняшних перипетий.
— Тогда суди сам! — съязвил Сыпачев и давя тяжелым взглядом на председателя суда.
— Мне нужно постановление прокурора на арест тех четверых в Тишках, — отозвался подполковник Бородавка.
— Какое постановление! — как от боли скривился Сыпачев. — Преступники убежали из зала суда, и потому суд далее невозможно было проводить. Мне что учить вас, подполковник!?
— Я подпишу постановление, — тут же согласился прокурор Шкурников, посчитав мнение главы администрации резонным.
— Ну, а ты, — Сыпачев посмотрел на громко сопевшего Дыкало, занимай кабинет и никого туда больше без моего решения не пускай. Усек!?
Дыкало кивнул головой.
— А если опять с комбайнами приедут к суду? — произнес Тихоня и стал смотреть на Сыпачева.
— Вряд ли, — ответил тот. — Как снаряд не ложится в одну воронку дважды, так и люди дважды редко выражают такое единодушие. К тому же они не ожидают решительных действий с нашей стороны и потому не успеют ничего сделать: сегодня арест, а завтра быстрый суд и сразу всех по этапу. Всем ясно!?
Присутствующая тройка молчала: никто не хотел вступать в пререкания с представителем президента в районе, каким являлся председатель районной государственной администрации Эдуард Сыпачев.
— Тогда за дело, — дал отмашку Сыпачев. — А ты, Дыкало, задержись.
Когда правоохранители вышли из кабинета, исполненные решимости выполнить наказ главы администрации, который работал на этой должности уже более десяти лет, и за ними плотно закрылась дверь, Сыпачев подозвал к себе вспотевшего перед неизвестностью Дыкало:
— Завтра с утра сними все деньги со счетов в банке и принеси их сюда. Вместе решим, как поступить с ними. Такую сумму проворонил, урод! Я тебе доверял, как самому себе! Т же дурить меня задумал, козляра!?
— Все сделаю! — верноподданнически заверил главу районной администрации бывший председатель. — Даже коттедж у меня отобрали и отдали детворе, — жаловался он. Бомжом в раз сделали, сволочи! Я им всем покажу! — он до белизны в пальцах сжал перед собой увесистый кулак.
Милицейский наряд в Тишки был сформирован из десяти омоновцев. Он прибыл в село в самый разгар ужина членов правления товарищества и активистов села с корреспондентами газет, радио и телевидения. В кафе все расслабились и никак не ожидали того, что произошло.
Милиция ввалилась в столовую в масках с автоматами и пистолетами в руках, боясь, что подпитые тишковцы кинутся в драку. Никто из работников милиции, вломившихся в кафе, даже не подозревал, что большая часть людей, находившихся в нарядном помещении, были не тишковцы, а корреспонденты.
Появление милиции вызвало оживление среди них. Вадим стал снимать людей в погонах и черных масках, которые вели себя не то что странно, а вызывающе. Майор Сопельников, который был без маски и командовал группой захвата, решив напугать людей сидящих за столиками, трижды выстрелил в прекрасно отделанный потолок. На головы людей посыпалась штукатурка и гипсовая узорчатая лепнина.
— Всем на пол! Мордами вниз, сволочи! — угрожающим голосом кричал он, вспоминая свой былой позор в председательском кабинете. Теперь мент решил взять реванш.
За столами никто не шевельнулся.
— Вы что оглохли, дебилы! — гневаясь, орал Сопельников, тряся перед собой заряженным пистолетом. — Я сказал всем на пол, мрази! Перестреляю!
За столом поднялся Андрей. Он понял, за кем прибыл этот решительный наряд милиции. Следом встали во весь рост и его друзья.
— Он что, совсем охренел? — кивнув головой в сторону Сопельникова, произнес Михаил, обращаясь к Андрею. — Может дать ему между глаз, чтобы успокоился?
— Я тебе дам! Я тебе дам, сволочь! — с криком подскочил к нему Сопельников, тыча председателю дулом пистолета в область солнечного сплетения, которое располагалось чуть ли ни на уровне лица майора.
Михаил сверху скептически смотрел на Сопельникова, потом захватил руку майора вместе с пистолетом и потянул вверх, отрывая милиционера не менее чем на полметра от пола. Майор потешно дрыгал ногами.
Направленные на него телекамеры снимали крайне интересный сюжет — это и было что называется «жареное», за которое большинство журналистов готовы отдать свои жизни.
Андрей сдержанно улыбнулся.
Василий и Александр рассмеялись. Улыбались перепуганные девушки.
— Пусти! Пусти, сволочь! — визжал болтающийся в воздухе майор Сопельников.
К Михаилу, выручая начальника, подскочило сразу несколько милиционеров в черных масках.
Дело приобретало непредсказуемый характер.
— Мы к вашим услугам, — загораживая друга от милиционеров грудью, произнес Андрей. — Зачем же всех так сразу «мордой» в пол.
Он говорил, а Вадим, как и другие телеоператоры, не переставая, снимал все то, что происходило в зале, в котором не было более серьезных и занятых людей, чем корреспонденты и телеоператоры.
По настоянию Андрея Михаил поставил испуганного Сопельникова на пол. Из боязни быть вторично опозоренным, милиционер отскочил от богатыря и тут же заорал:
— Наручники на них! — он стал тыкать дулом пистолета в сторону председателя Козюлина и его друзей.
Никто из друзей не сопротивлялся.
Когда приказание майора было выполнено, он подскочил к Михаилу и ударил рукояткой пистолета прямо в лицо парня, со словами:
— Будешь знать, сосунок, как смеяться над майором и заламывать ему руку!
После этих слов такая же незавидная участь постигла и Александра. Помнил майор, кто крутил ему руки в председательском кабинете.
По лицам парней струилась кровь.
— Что же это делается!? — послышался женский крик. Это кричала Полина Юрьевна Кромина. — На наших глазах милиция издевается над людьми! Что же они тогда сделают с ними в своих тюремных камерах!?
Члены правления, как по команде, стали подниматься из-за столов и теснить своим большинством милицию, которая уже взяла арестованных в кольцо и стала поспешно проталкиваться с ними к выходу. Для испуга тишковцев Сопельников несколько раз стрельнул в потолок с визжащим криком:
— Перестреляю всех, сволочи, кто попробует освободить арестованных бандитов!
Чтобы удобно было снимать происходящее, корреспонденты и операторы вскакивали на столы, радуясь такой «изюминке», какую никто еще не показывал ни по одному каналу в стране, ни при рейдерстве предприятий, ни с зала заседаний Верховной Рады. В кафе шла обильная пальба из пистолетов, целью которой являлось запугать всех кто находился в кафе.
Андрей, находясь в окружении милиционеров, повернулся к Сопельникову:
— Я, к вашему сведению, адвокат. Вами нарушено несколько статей Уголовного Кодекса, в том числе 107-я «Побои и истязание», 126-я «Оскорбление», 166-я «Превышение власти или служебных полномочий», 173-я «Заведомо незаконный арест, задержание или привод», стрельба из оружия в помещении. Те, кто вас послал, тоже рискуют быть привлечены к уголовной ответственности по 174-ой статье «Привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности».
— Плевать я хотел на твои статьи! — громко и надменно с пеной на губах орал майор. — Будешь вякать, получишь в рыло!
— Я вас предупредил, — как можно спокойнее произнес Андрей, чувствуя острое желание приложиться самому кулаком к искривленному в злобе лицу майора милиции. При этом с огорчением подумал о государстве, которое позволяет силовым структурам без всяких на то оснований избивать своих граждан, применять оружие там, где для этого нет ни малейшей надобности. Как человек, имеющий высшее юридическое образование, он многое знал о рабском и феодальном строе, когда большинство граждан были бесправными. Знал о диктаторских режимах, которые под лозунгом процветания народа уничтожали свои и другие народы, но затруднялся назвать теперешний строй, при котором под знаменами демократии попирались права и законы граждан. К тому же уже наступило третье тысячелетие. В стране вроде бы было все для того, чтобы на уровне государства учреждались и исполнялись нужные для общества законы — депутаты всех мастей, армия прокуроров, милиции и чиновников всяких рангов, следящих за их исполнением, но при этом в государстве махрово процветали произвол, казнокрадство, коррупция и взяточничество. Присвоение чужого имущества и труда стало нормой для тех, у кого была власть или деньги. Кому-то это было нужно? Даже в сказке для детей говорится, что нельзя истреблять курицу, несущую золотые яйца. А здесь же только за несколько перестроечных лет население страны уменьшилось на восемь миллионов человек. Какому же глобальному бедствию под силу такое истребление своего народа!? Не новый ли это геноцид власти над многонациональным и многострадальным народом!?
Старый милицейский «воронок» поспешно увозили из села пионеров новой жизни — Андрея, Михаила, Василия и Александра.
Дальнейшие события разворачивались следующим образом.
Полина Юрьевна, в край оскорбленная поведением милиции, за неимением других лидеров, проводила перед кафе очередное правление товарищества. Храбрая женщина начала с того, что, поднявшись на крыльцо столовой, прокричала:
— Такого сраму, какой произошел на моих глазах, мне не приходилось видеть в своей жизни. Это же не тридцать седьмой год! То судят неизвестно за какие грехи, то приезжают, стреляют и хватают, не объясняя, по какому праву происходит этот беспредел!
Она говорила, а досужие корреспонденты снимали ее, как и других членов правления, выступавших с крыльца нарядного здания.
Сообща решили обойти все село, поднять людей и двигаться опять в Мычаки к милиции кто на чем сможет.
— Будем стоять до конца, — со слезами на глазах говорила Полина Юрьевна.
— А может завтра? — подал голос кто-то из членов правления. — Куда на ночь глядя-то переться?
— Ты, Митроха, видал, как били их в кровь при нас! — крикнула Кромина. — А что с ними будут делать в каталажке!?
— А может это делается по указанию свыше, тогда как?! — раздался мужской голос.
— И нас повяжут! — тут же поддержал его другой. — Надо бы сельского голову Авдоткина пригласить. Может он чему научит?
— Приглашала, — в сердцах сказала Кромина, — боится. Сказал, что не будет участвовать ни в каких мероприятиях товарищества, чтобы не навлечь на себя беды. Вот такой у нас голова! Вы мужики или бабы!? — перешла в наступление Кромина. — Что вы держитесь за подолы жен!? Боитесь шагу ступить без оглядки. Напугались!?
— Жизнью научены! — фальцетом прокричал Митроха.
— Тогда я сама пойду по дворам, — решительно произнесла Кромина и на ее глазах появились слезы отчаяния. — Что вы за люди!? — горькая обида слышалась в ее голосе. — Вам бы…
Она не успела досказать свою мысль, как кто-то крикнул:
— Запуганные мы, Юрьевна! С потом это не выходит, а с кровью сколько загублено людишек-то!? Прости нас, бабонька! Боимся мы!
— Иди, Полинка, сама! — сказал Митроха и опасливо оглянулся. — Ты у нас смелая, даже под комбайном была. Может, кто и согласится «идтить» с тобой на штурм милиции, а я домой. Коровку надобно привязать и свиней кормить пора. Ить, сколько времечка-то просидели в этом заведении. Задарма и уксус сладкий. Даже папироски не скурил ни одной, а на работе уже б пачку съел.
— Ы-ы-ы, папироски! — передразнила его Кромина. — Будет тебе папироска, когда газ и воду перестанут тянуть.
— А ко мне уже протянули! — хвалился Митроха. — То пусть другие теперь воюют с властью.
— Ну, как знаете, — с горечью произнесла Полина Юрьевна, — пойду одна.
— И я с тобой, — выступил из толпы механизатор Очеретко. — Боятся они, Полина, даже собственной тени. Что с них возьмешь, деревня есть деревня!
Вдвоем, как отрешенные, они пошли по улице, не обращая внимания на то, что их снимали телекамеры. Им вслед со слезами смотрела Люба Старшинина. Рядом стояла Татьяна и тоже плакала. Их тоже снимали камеры.
— Во-во, еще и снимают на «камору», — опасливо произнес Митроха, озабоченный тем, что власти узнают о том, что и он был на этом «непотребном деле». Он вобрал голову в плечи и трусцой побежал в другую сторону от той, в какую пошли Кромина и Очеретко, хотя и ему-то нужно было идти в том же направлении.
— Что будем делать, господа киношники? — поднявшись на крыльцо, спросил у коллег Вадим. — События неординарные и как говорится, пахнет жареным. За таким материалом мы порой гоняемся всю жизнь. Я бы предложил всем, кто может, отправить отснятые и записанные материалы в редакции, а самим понаблюдать за дальнейшим развитием событий.
— Мы за! — произнесло несколько корреспондентов. — Но где взять машины, чтобы добраться до областного города и к утру вернуться назад?
Рядом стоявшие водители председателя товарищества и его заместителей тут же предложили свои услуги, соглашаясь отвезти желающих в областной город до аэропорта, железнодорожного вокзала и привезти назад этой же ночью.
— У нас нет денег на такой вояж, — усмехнулся Вадим.
— Зачем нам деньги?! — ответили ему водители. — Мы за так вас туда и назад отвезем, раз нашу сторону держите. ; Они уважали своих начальников и теперь, переглянувшись с главным бухгалтером, хотели оказать им помощь.
— Прекрасно! — за всех ответил Вадим, и, усмехнувшись, добавил: — Премиальные за такой материал нам всем обеспечены, вместе с благодарностью от руководства.
Пока бригада журналистов решала, кому ехать в аэропорт, а кому на вокзал, стали появляться люди — они шли к кафе. Это были мужчины и женщины, а с ними и молодежь села. Никто из корреспондентов не видел, как заулыбалась, глядя на приближающуюся толпу, Татьяна и как расцвело опечалившееся лицо Любы Старшининой.
— Не испугались, — прошептала она и взяла Татьяну за руку.
— Придется нам, друзья, подождать! — громко произнес Вадим. — Похоже, события начинают разворачиваться по–новому сценарию!
— Это нам и нужно! — был оживленный ответ со стороны стоявших у крыльца коллег.
Солнце цеплялось огненными краями за Змеиную горку, будто укрытую горящим сосновым лесом, который огнем отражался в потемневших водах Сиверского Донца. Можно было видеть, как по дороге от Тишков в направлении Мычаков двинулась длинная колонна тракторов, комбайнов и машин. Впереди в автобусе ехали корреспонденты. Замыкала колонну длинная вереница пеших людей. Автобус то и дело останавливался, давая корреспондентам возможность снимать народный поход на Мычаки. Люди, глотнувшие свободы и получившие хорошую зарплату, почувствовавшие к себе уважение и заботу, готовы были жертвовать собой, но только бы не потерять того, что хорошего появилось в их забитой невзгодами жизни.
— Перекроем главную дорогу до областного города, а если понадобится, то и железную дорогу, — возбужденно говорили они один другому. — Пусть тогда власти попрыгают. Бессовестные, все о демократии говорят, а чуть что не по–ихнему ; у «воронок» пихают.
— Никак не наедятся! Все делят добро, сбившись в партии, как шакалы в стаи!
— Деребанят страну, как волки козу!
Начальник милиции был у себя в кабинете, когда ему доложили о том, что здание милиции окружается техникой и возмущенными людьми.
— А кто их приглашал сюда? — строго сдвинул брови Бородавка.
Капитан, круглый как арбуз, он же дежурный по РОВД, пожал плечами.
— Так узнай! — недовольно произнес Бородавка.
Дежурный вышел, а начальник, поднявшись из-за стола, подошел к окну. Его кабинет находился на втором этаже, и потому сверху все было хорошо видно. Наличие тракторов и комбайнов подсказало ему, что это тот же десант из Тишков, который был и возле суда. «Ввязался по воле Сыпачева, по самое не хочу, — с горьким осадком подумал он. — Придется докладывать в областное УВД, а там по головке не погладят. Следует избрать такую тактику, чтобы и овцы были целы и волки сыты».
А в это время, не зная о событиях, разворачивающихся на воле, друзья находились в подвале здания милиции, но в разных камерах. Так, по мнению начальника милиции, они не могли договориться по существу участия в «преступлении». В одиночестве обдумывали парни последствия случившегося.
Александр Силин с беспокойством думал о матери, которая болела сердцем и теперь, если узнает о том, что он арестован, расстроится и у нее может случиться сердечный приступ. О себе он не думал и суда не боялся, так как до этого жил собачьей жизнью и ничего хорошего не видел. Какая была разница, где мытариться: бомжом на свободе или бесправным в тюрьме? А вот о нескольких месяцах, проведенных в Тишках, вспоминал, как о рае земном, где были прекрасная работа, питание, зарплата, которой он очень помогал семье. Теперь он был не просто Сашка Свобода, а заместитель председателя, чем очень гордился. «Вывернемся, факт, Философ знает, что делать», — с надеждой думал он.
Василий Хмель, пребывавший до этого в обойме администрации, заключение воспринимал с обидой и неприязнью как к милиции, так и Сыпачеву, который, несомненно, приложил к этому свою грязную руку, чтобы вернуть Дыкало на председательское место. «Наверное, не устоим», — обреченно думал он, зная силу власти Сыпачева и его жестокий характер. Где-то внутри появлялось сожаление о том, что ввязался в тишковское дело. Работал бы себе инструктором и горя не знал. Так нет, потянуло на подвиги. Дадут лет по пять, будет потом, о чем рассказывать детям, если еще вернемся живым с тюрьмы. Там законы суровые. Зеки обижены на жизнь, потому и пытаются свою боль выместить на других. Сбиваются в стаи, превращаясь в зверье, режут один другого ножами и колют заточками. Не лучше их тамошние «вертухаи» и тюремное начальство, высасывающие все, что можно из зеков, потерявших человеческое достоинство, и их родственников, раздавленных жизнью. Он осмотрел загаженную годами камеру с большими трещинами на стенах и потолке. Вспомнил о первом посещении в Тишках машинного двора и фермы. Усмехнулся схожести картины.
— А все же классно было вместе с друзьями работать, — тихо произнес он и посмотрел на укладывающихся спать двоих синеносых «гавриков» с поцарапанными лицами и подбитыми глазами. До этого они растирали в табак трухлую древесину от нар, готовя «козьи ножки».
Михаил Козюлин, привыкший на Ямале к простой жизни, не обращал внимании на нескольких юрких парней, о чем-то шушукающихся, и улегся на свободный топчан подальше от параши. Закрыл глаза, стал с удовольствием вспоминать, как прижималась к нему Танюшка, и как он на ее глазах поднял за руку мента с пистолетом. Ощущал на своих губах ее жаркие губы.
— Ты чего разлегся, козлина, — услышал он недовольный голос парня, который с сигаретой за ухом остановился перед его топчаном. — А ну, брысь к параше!
Михаил приоткрыл глаза.
— Чего пялишься, недоумок!? — оскалился камерный жиган. — Ты входные платил? Я здесь смотрящий.
Михаил отвернулся от него, определив парня блатным. С сожалением подумал о белой рубашке, в которой был, и нарядных серых брюках: на них отпечатались полосы от грязных досок нар.
— Ты смотри, какой хряк!? — не успокаивался блатной. — В белой рубашке, серых брюках! Начальник! Сейчас поднимем, козляру! ; Он подморгнул сокамерникам, которые ржали от его чудачества. Блатной взял алюминиевую миску с недоеденной кашей и хотел было одеть ее на голову Михаила. Но только нагнулся, выбирая место, куда бы поудобнее пристроить миску, как тяжелая рука Михаила ударила по ней, обдавая лицо сокамерника кашей, которую тот с кривой ухмылкой готовил для Михаила.
Сокамерники заржали, глядя на лицо парня, залепленное кашей: им было одинаково, с кого смеяться — лишь бы было весело.
Михаил же, быстро перевернувшись на спину, согнул ногу в колене и резко распрямил ее, припечатывая подошву туфли к заднему месту парня, протирающему под смех сокамерников глаза от каши. Тот, будто выпущенный из катапульты, раскинув в сторону руки, полетел к параше, где, ударившись о стенку, шлепнулся на пол, цепляя парашу и переворачивая ее на себя. Густая вонь распространилась по небольшой камере и без того затхлой.
Смех в камере прекратился. Тройка сокамерников с открытыми ртами смотрела то на своего кореша, так неудачно приземлившегося у параши, то на Михаила, который, не поднимаясь, произнес:
— Ты заикался о параше, вот и сиди там, иначе зашибу. Теперь будем без «смотрящих». Их и так по стране до хрена, лишь бы не работать. Сиди там, чтобы не разносил вонь по камере. Без тебя тошно, ошибка жизни.
— Ты че, ты че! — заскулил блатной у параши. — Пошутить нельзя!
— Шутить будешь у мамкиной титьки. Не знаешь людей, не лезь и не смейся над ними. Не то головы можешь лишиться, «пахан» засраный. Стучи ментам и выноси парашу. В камеру больше не возвращайся, парашу на голову одену!
Мертвая тишина установилась в камере.
— Я кому сказал! — повысил голос Михаил и поднялся с топчана.
Только теперь все разглядели настоящий рост нового «пахана» и оценили, какие тугие мышцы были на его руках и груди.
— В этот раз ты, Щур, не на того попал, — опасливо поглядывая на богатыря, пособолезновали Щуру сокамерники.
— Ну! — повторил Михаил и ступил в сторону Щура.
— Сейчас, сейчас! — в испуге засуетился тот и стал с криком стучать миской в железные двери.
В камеру он больше не вернулся, но Михаила, как особо опасного рецидивиста, перевели в одиночку. Белый свет оказался для него полностью отрезанным.
— Ничего, — вслух размышлял он, — Философ что-то придумает. Они еще не знают, с кем связались. Еще не раз пожалеют о своей ментовской самодеятельности.
Андрей же в это время, находясь в одиночке, был занят мыслями о том, что теперь их прекрасные деяния уже не могли остаться незамеченными для области и страны. Из той большой группы корреспондентов, которая своими глазами видела положительные изменения, произошедшие в Тишках, не все могли быть сволочами и пойти на поводу у Сыпачева, который консультировал их. О встрече Сыпачева с корреспондентами в районной администрации ему рассказал Вадим. Его слова: «Я постараюсь показать в своей передаче все так, как есть на самом деле», — обнадеживали Андрея. Самоуправство майора, стрелявшего в потолок при представителях СМИ, которых он немало напугал, должно было аукнуться не только начальнику милиции, но и лично Сыпачеву, благословившему этот неудачный милицейский поход в Тишки. «Получается, что мне еще рано обращаться за помощью к Августу Аврельевичу, — думал он об известном на всю страну профессоре-правоведе. Районные творцы беззакония сами себя посадили в галошу. Последствия их безграмотных действий будут во многом зависеть от того насколько широко пройдет по области и стране информация о событиях в Тишках». Андрей был уверен, что перед ним и его друзьями уже не маячила тюрьма, и потому был совершенно спокоен. Жалко было потерянного времени, за которое можно было бы сделать еще кое-что из запланированных полезных дел.
За этими мыслями всплыл образ Любы. Она смотрела на него расширенными глазами, а он не мог понять, удивлена она, или боится чего-то. Вспомнил, как притронулся к ее руке, а она не отняла ее, а только улыбнулась. Он предложил прогуляться вечером у фонтанов по дорожке Буруна, она согласилась. Но тут объявилась милиция, и майор, как бешенный, стал кричать и стрелять в потолок. «Неужели они все в милиции такие глупые, что не отдают себе отчета за свои действия», — думал он, сожалея о прерванном прекрасном вечере, какого у него еще никогда не было. Но появилась мысль о том, не делает ли он ошибки, отвлекаясь понравившейся ему девушкой, от тех дел, которые кроме него никто не сделает? Любовь свяжет его мысли и руки. Он будет думать только о девушке, которую, кажется, уже любит. Потом будут дети. Ими нужно будет заниматься, чтобы выросли умными, здоровыми, честными и добрыми. А там незаметно подойдет и старость. Одряхлевший станет вспоминать Тишки и тот единственный шаг, который так и не сделал на полную ширину, а двигался по жизни мелкими шажками, как большинство людей, не проявивших свои способности и таланты из-за слабости духа. Может и к лучшему, что он сегодня не завязал туго тот жизненный узел, который было бы трудно развязать. Вспомнились отец и мать, переживающие за него. Большое и необычное удивляет людей, и вызывает опасение у тех, кто сам никогда бы не решился на подобное. Он не должен изводить себя мелкими делами, так как уверен в том, что добьется в жизни многого, и родители будут гордиться им. Потому решил не поддаваться чувствам. Был уверен в том, что Люба найдет свое счастье с другим человеком. Думая так, Андрей перешел к анализу обстановки, в которой оказался с друзьями. Обвинить их в чем-то в судебном порядке было не за что. Они ничего не украли, никого не избили, никого не обманули. Кроме того, в суде обязательно должен был бы выплыть факт воровства большого количества денег прежним председателем Дыкало и потворство ему со стороны правоохранительных органов и лично Сыпачева. Поэтому опасаться чего-то необычного не приходилось. К тому же в Уголовном Кодексе имелась статья 176 «Вынесение судьями заведомо неправосудного приговора, решения, определения или постановления». По этой статье судья мог быть сам наказан лишением свободы на срок до пяти лет. Конечно, им могли выставить обвинение по статье 191 «Самовольное присвоение власти…». Но такое обвинение рассыпалось при предоставлении в апелляционный суд протокола отчетно-выборного собрания товарищества. Так что и с этой стороны они могли быть спокойными. А вот резонанс о действиях властей и правоохранительных органах Веселовского района должен быть очень большой. Это и хорошо, так как о них и Тишках узнают теперь многие люди в стране. Не один десяток станет на их защиту. «Интересно, как отнесется к этому Президент», — думал он.
В грязной камере с ржавыми железными дверями тускло светила электрическая лампочка ватт на тридцать закрытая ржавой сеткой. Узнать, насколько продвинулась ночь до утра, было невозможно и потому лучшим решением для Андрея было заснуть на твердом и грязном топчане, вмурованном в стенку, а железными ножками в бетон. «Утром разбудят», — решил он, не имея возможности слышать, как в это время на улице напротив трехэтажного здания милиции становились в ряд машины, тракторы и комбайны с ярко светившими фарами. Они полностью перекрыли дорогу к областному городу. Множество людей стояло впереди техники, выкрикивая:
— Свободу Козюлину, Закруткину, Хмелю и Силину!
Люди выглядели решительно и, похоже, никто из них не собирался покидать свой пост.
Вездесущие корреспонденты сновали между ними, продолжая свою работу: брали интервью у возмущенных людей и снимали нерядовое событие на телекамеры.
Начальника милиции Бородавку беспокоило то, что собравшиеся могли переступить черту мирного митинга и начать силовую попытку освобождения своих руководителей. «За меня или Сыпачева такой демонстрации никто бы не устраивал, — с завистью подумал он о закрытых в КПЗ молодых руководителях. — Надо все же звонить Сыпачеву. Пусть берет на себя функцию переговоров с пикетчиками».
Сыпачев на звонок ему домой отреагировал чуть ли не бранью:
— Сам не можешь разобраться?! Гони их к…!
— Приходи и гони, — разозлился Бородавка. — Не я до этого противостояния довел! Теперь мне в область нужно докладывать!
Упоминание об области остудило Сыпачева.
— Может, как-то обойдемся без этого? — Он знал, что сообщение из области пойдет по вертикали, а на самом верху церемониться не станут.
— Не могу, — произнес Бородавка. — Буду виноват во всем, если не доложу вовремя. Приезжайте, — сказал и положил трубку, обеспокоенный тем, что за стенами здания милиции стали неистово сигналить машины, комбайны и тракторы. «Могут и здание штурмом взять!» — пришла опасливая мысль.
Отдал команду раздать личному составу оружие и вывести из вольеров собак. Он понимал, что закручивается такое, чего еще не было в его жизни.
Вошедший в кабинет подтянутый майор Васечкин, заместитель по воспитательной работе с личным составом, доложил, что митингующие перекрыли дорогу техникой.
— Так могут и железную дорогу… того, — предугадывал он дальнейшее развитие событий.
В кабинет вбежал испуганный майор Сопельников с криком:
— Ломают трактором ограду! Надо стрелять!
— Козел! — зло среагировал Бородавка. — Тебе б уроду только стрелять, а отвечать кто будет!? ; Он нагнулся к селектору внутренней связи, и его голос прогремел на всех этажах отделения милиции: «Весь состав на улицу! Выполнять мою команду!»
Сильный свет, бьющий из фар работающей техники, ослепил Бородавку и всех, кто следом за ним выбежали из здания милиции на улицу. Пришлось повернуться спиной к машинам и людям, находящимся за оградой.
«Если бы у них было оружие, — мелькнула у Бородавки мысль, — перестреляли бы нас сейчас как котят. Плохо, что это происходит в Мычаках, — долбила его голову другая неприятная мысль. Лучше было бы, чтобы все происходило у здания администрации. Но Сыпачев хитер, еще тот фрукт. Теперь все переведут на Бородавку. Но и заедаться с ним не стоит, так как навредить может на пустом месте». Такие тревожные мысли охватили начальника милиции, не давая возможности сосредоточиться.
А пикетировщики, узнав его, стали кричать, чтобы освободил Козюлина и его заместителей.
— Они заблокировали тракторами ворота и калитку! — доложил заместитель Васечкин, возвращаясь к нему от ограждения как из передовой.
Сообщение приободрило Бородавку. Посмотрел на высокое ограждение из толстенных железных прутьев, заостренных сверху пиками.
— А если пойдут перекрывать железную дорогу? — озвучил свое опасение Васечкин. — Из нас тогда никто не сможет помешать им. Заблокированы мы.
— И в отделение не смогут пройти вызванные из квартир другие сотрудники, — дополнил его резонное опасение Бородавка. — Надо докладывать в область, пусть высылают спецназ. Он торопливо скрылся в здании.
За ограждением стали кричать:
— Бородавку на мыло!
— Сыпачева в отставку!
Кое-кто из лиц младшего милицейского состава, слыша эти возгласы, отворачивали лица в темноту и ухмылялись в рукав.
Через время крики прекратились и пикетировщики стали подтягиваться к центру ограждения, передавая один другому весть о том, что приехал Сыпачев.
Милиция с автоматами и двумя собаками тоже продвинулась к ограждению.
Послышался зычный и недовольный голос Сыпачева.
— Вы нарушаете закон! Требую немедленно разойтись! Иначе мы вынуждены будем принять меры более жесткого воздействия!
— Пугаешь! — закричали тишковцы.
— Сам нарушаешь закон и нас же попрекаешь!
— Айда на железную дорогу, раз он такой умный!
— Поймите! — послышался уже более мягкий голос главы администрации, — перекрытие железной дороги повлечет за собой сбой в расписании движения всех поездов южного направления! Это будет караться уголовной ответственностью!
— Не пугай! — протестовал народ. — Выпускай наших руководителей! Не удастся вернуть назад пьяницу Дыкало! Все идем на железную дорогу!
— Подождите, люди! — просил Сыпачев, понимая, чем лично для него может окончиться такой поход. На виду у всех он чесал затылок.
— Чеши не чеши, а выпускать придется! — смеялись тишковцы, а милиционеры, с опаской поглядывая на своего начальника, только что вернувшегося из здания милиции.
В голове Бородавки на его сообщение в областное УВД о пикетировании тишковцами здания милиции до сих пор звучал грозный окрик заместителя начальника областного управления внутренних дел, чтобы он срочно выпустил из КПЗ задержанных. «Ты что белены объелся!? О каком спецназе может идти речь! Хорошо, что в Мычаках еще нет журналюг, не то на всю страну опозорят всех нас. Суд не состоялся, но это не твое дело! Что тех «пацанов» избрали в руководство товарищества — тоже не твое собачье дело! Если считаешь, что те два миллиона долларов, изъяты ими незаконно у прежнего председателя, проводи расследование и возбуждай по факту уголовное дело! Но скажи мне, подполковник, какой хрен держит законно такие бабки в сейфе на работе? Ты что там чудишь, Бородавка?!»
«То Сыпачев», — пытался оправдаться он.
« Но осаждают-то тебя, подполковник! Завтра будешь майором, если твои дебилы избивали тех ребят».
«Никто не трогал их!», — упадническим голосом произносил он, надеясь на то, что это так и было.
«Мне звонил по этому вопросу известнейший профессор юриспруденции, академик, Август Аврельевич Калиновский, мой учитель, по академии. Знаешь такого? Хотя откуда тебе двоечнику знать! Так вот, если с ними не дай бог что-либо случиться или они еще на минуту задержатся в твоих вонючих катакомбах, то он и тебя, и нас с одним нехорошо пахнущим в параше веществом смешает. Быстро выпускай и извиняйся как можно больше перед ними. Задабривай лаской, так сказать, свой негативный поступок. Иначе уйдешь из рядов милиции без всякого довольствия! Урод!»
Теперь Бородавка слышал голос Сыпачева и ненавидел его за то, что тот подтолкнул его к опасному, как оказалось, решению арестовать руководителей Тишковского товарищества. И потому, перебивая Сыпачева, крикнул:
— Граждане, успокойтесь! Нами принято решение освободить из-под стражи ваших руководителей. Разъезжайтесь по домам!
— Мы поедем только с ними! — кричали люди в ответ.— Хватит, уже раз обманули!
— Выводи арестованных! — Бородавка зло отдал команду «выводному» милиционеру, с опасением думая о завтрашнем дне и том, как ему теперь извиняться перед ставшими очень опасными арестантами.




                ЧАСТЬ ВТОРАЯ

                ГЛАВА 1

Бури бывают не только солнечные, магнитные, ветровые, снежные или пыльные, бывают еще и информационные, тогда вся страна или даже весь мир прикипает взглядами к телевизорам, включает радиоприемники, или раскупает все газеты и журналы. Люди стараются узнать о необычном явлении или событии во всех подробностях. Такая буря очень опасна для отдельных членов общества, и ее сложно успокоить.
Нечто подобное случилось и с освещением в СМИ событий, произошедших в Веселовском районе.
Подавляющее большинство людей страны были возмущены деятельностью руководителя Веселовского района, местной милиции, несправедливым судом и указывало на полнейшую бездеятельность, а то и коррумпированность прокурора района. И чем шире средства массовой информации раскрывали подоплеку противостояния в Тишках, тем привлекательнее для всех граждан страны становились образы молодых руководителей Тишковского товарищества, в кратчайший срок перевернувших к лучшему весь уклад села Тишки и его жителей. Зрители, слушатели радио и читатели газет и журналов были влюблены в героев неординарных событий. Им нравился молодой, здоровый светловолосый богатырь, председатель товарищества Козюлин Михаил, поднявший «к самому потолку», как мальчишку, майора милиции «бессовестнейшим образом стрелявшего в людей». Они были влюблены в молодого умного и очень красивого первого заместителя Андрея Закруткина, заместителей Василия Хмеля и Александра Силина, которые показали и доказали области и всей стране, как и что можно сделать за малый промежуток времени для улучшения жизни людей в кризисное время. Средства массовой информации клеймили вора и пьяницу Дыкало, о котором с негодованием отзывались сами тишковцы. Люди требовали с экранов телевизоров и на страницах газет от властей наказать вместе с Дыкало председателя районной государственной администрации Эдуарда Сыпачева, а так же причастных к этому вопиющему по безобразию делу прокурора и руководителей правоохранительных органов Веселовского района, устроивших суд над неповинными молодыми руководителями. Дикторы телевидения и радио, юристы, политологи и комментаторы на уровне области и страны давали политическую, правовую и моральную оценку тому, что так встревожило страну. Они требовали, как и простые люди, реакции на эти события со стороны президента, премьер-министра, и Генерального прокурора. Единодушие людей было очень высокое.
«Произвол в Тишках — позор для нашего государства»! — восклицали участники передач с экранов телевизоров.
Заголовки большинства газет и журналов гласили: «Такой беспредел недопустим!», «Нарушителей демократии и законности в Тишках к уголовной ответственности!»
Радио на своих волнах тоже несло слушателям негативную оценку того, что произошло в Тишках, задавая и отвечая на все тот же сакраментальный вопрос жизни: «Как быть?» и «Что делать?»
И очень может быть, как нередко бывает, что все так и осталось бы без перемен и изменений и власти Веселовского района добились бы своего, если бы не появился материал в телепередаче, подготовленной корреспондентом Вадимом Шиловым. Делая репортаж с места событий, он, обличая произвол, смело говорил на всю страну:
— Ну почему у нас до сих пор наделенные властью не только бьют, но и калечат судьбы людей? Особенно достается новаторам новой жизни, которые меньше всего думают о собственном благополучии! Герои села Тишки, делая для людей в Веселовском районе то, что не сделала для них ни советская власть, ни десятки руководителей, вместо того, чтобы быть награжденными орденами и медалями за свой «подвиг», подвергаются моральному унижению в судах и в застенках камер предварительного заключения. Почему умным и смелым реформаторам не стать во главе района, который по всем позициям производства и социального быта отстает от других районов? Кое-кто может сказать, что они молоды, им всего по двадцать два года. Но, господа, позвольте, заметить, что именно эти молодые руководители делами своими доказали, что являются умелыми организаторами производства и зрелыми реформаторами села, о чем ныне на всех уровнях власти больше говорят, чем делают. Я побывал в том районе и видел, какое негативное отношение главы районной администрации господина Сыпачева, суда, прокуратуры и милиции к руководителям Тишковского товарищества в корне меняющим облик села. Видел, с каким единодушием труженики села и района защищают прогрессивное молодое руководство. Предлагаю посмотреть репортаж из села Тишки Веселовского района.
На экранах телевизоров появился глава Веселовской районной администрации Эдуард Сыпачев. Тучный в теле и несдержанный в выражениях, он, сидя в зале заседаний администрации, поливал грязью тишковских «самозахватчиков». С наслаждением рассказывал о развале экономики товарищества и села Тишки, которое сотворили «преступники».
— Все это я видел сам, ; говорил он, — и потому не могу оставаться равнодушным к действиям самозахватчиков Тишковского товарищества. Чтобы пресечь безобразие, творимое в Тишках, мы решили их судить! — такими словами заключил он свое выступление перед журналистами.
Дальше показывали здание районного Веселовского суда, окруженное людьми и техникой, напуганного председателя суда, который на вопросы журналистов ничего вразумительного так и не сказал. Телезрители видели выступления главного бухгалтера товарищества Любови Старшининой и других жителей села, пикетирующих суд. Все они говорили о больших положительных изменениях в селе, связанных с новыми руководителями товарищества.
Обстоятельно освещалась уборка урожая в Тишках. Телезрители видели, где хранится собранный урожай, как решаются вопросы с газификацией жилых домов, проведением в них водопровода. Показывались нарядные фермы и содержащиеся в них холеные коровы, бычки и свиньи. После чего на экранах телевизоров стали показывать, как в селе решаются социальные вопросы. До слез трогательная была встреча журналистов с долгожительницей села, у которой муж погиб на войне, а сын во Вьетнаме. Люди плакали у телевизоров, глядя на многострадальную старушку, и были благодарны новым руководителям товарищества за сыновью заботу о ней. Отходя сердцем, они улыбались, глядя на резвых и радостных питомцев детского сада, которые были ухоженные и окруженные заботой и вниманием. Немалое удивление было на лицах телезрителей знакомившихся с сельским универсамом, Домом быта, роскошной банею и, прекрасной столовой, в которой бесплатно питались жители никому неведомого до сих пор села Тишки, затерявшегося где-то на границе между Украиной и Россией.
В передаче показали даже дорожку с фонтанами, коваными вычурными скамейками и электрическим освещением. В конце розовой дорожки виделась нарядная церковь.
— Теперь, — продолжая телепередачу, говорил Вадим Шилов, — после того, что вы увидели, а может, уже слышали по радио, или прочитали в газетах и журналах, думаю, в стране не найдется человека, который бы усомнился в профессионализме молодых парней. Это они взвалили на свои плечи нелегкую заботу о жителях села Тишки. Их бы опыт да на всю страну! Как были бы благодарны селяне такой заботе со стороны государства. Я, очевидец тех событий! Я тоже требую наказания всех тех, кто измывался над руководством товарищества: председателем Михаилом Ивановичем Козюлиным, его первым заместителем Андреем Константиновичем Закруткиным, заместителями Василием Назаровичем Хмелем и Александром Александровичем Силиным. На ваших глазах зарвавшиеся менты Веселовского района избивали их в кровь рукоятками заряженных пистолетов, а после в наручниках отправили в сырые и грязные подземелья районного отделения милиции. За что! — восклицал он. — Похоже, что милиция страны по полной программе переняла «методы и опыт» работы своего министра внутренних дел избившего на Совете Безопасности столичного градоначальника. На экранах телевизоров появилось недовольное лицо «драчуна» министра внутренних дел, а затем здание Веселовской милиции. При свете включенных фар, полной луны и звезд показывали многочисленную технику, милиционеров с автоматами и собаками, и людей за прутьями ограды, скандирующих:
— Свободу Козюлину! Закруткину! Хмелю! Силину!
— В отставку Сыпачева!
— Бородавку на мыло!
Завершая передачу, Вадим произнес, обращаясь к Президенту страны:
— Теперь слово за вами, господин Президент, как гаранта Конституции! Восторжествует ли в стране главенство закона или под видом демократии все так же будет править бандитско-милицейский беспредел, а олигархи будут прятать украденные деньги в офшорах?!
Президент, смотревший телепередачу, даже не стал сомневаться, подписывая Указ об освобождении Сыпачева с поста главы районной государственной администрации Веселовского района. Он поручил губернатору области рассмотреть вопрос о новом руководителе районной администрации. Генеральному прокурору и Председателю Верховного суда и было поручено дать правовую оценку событиям, произошедшим в Веселовском районе.
— Мне симпатичны молодые парни, — сказал он губернатору, — и я готов подписать Указ о назначении одного из них своим представителем в Веселовском районе. Мне звонил патриарх отечественной юриспруденции Марк Аврельевич Калиновский, и я полностью согласен с ним в том, что молодежь нужно поддержать. Марк Аврельевич просил присмотреться к заместителю председателя товарищества Андрею Закруткину. Но ты, Лев, сам разберись во всем на месте. Совместно с заинтересованными ведомствами решите вопрос о смене прокурора, допустившего своеволие, а также начальника милиции и председателя суда. Основанием будет их несоответствие занимаемым должностям. Если подтвердятся преступные факты, освещенные в средствах массовой информации, то поступайте по закону вплоть до заведения уголовных дел на виновных. Если мы этого не сделаем, то граждане государства будут не без оснований думать и говорить о том, что мы поддерживаем тот правовой беспредел, который произошел в Веселовском районе. После этого мне не ненужно будет выставлять свою кандидатуру на второй срок, так как будет яснее-ясного отношение избирателей к действующему президенту. Ты этого хочешь, Лев?
Сорока шестилетнему губернатору Льву Северьяновичу Шишкину дважды повторять было не нужно: в тот же день он лично отправился в Веселовский район.
Сыпачев встретил его с поникшей головой. Он был похожий на чертополох, склонившийся под коровьим копытом на неприглядной обочине сельской дороги. С ним был и заместитель Маликов, который тоже был в ударе от произошедших событий. Оба чувствовали, что губернатор прибыл не для того, чтобы интересоваться, как идут реформы на селе.
— Ну, что, доигрались? — были первые неприветливые слова губернатора. — Раскрутим дело так, что загудите в те места, куда так усердно пытались посадить новаторов из Тишков. Главным звеном в этом неприглядном деле являешься ты, Сипачев. Сейчас же напишешь заявление об освобождении с должности по собственному желанию. Дальше будем смотреть, что делать с тобой. Передавай дела, — он кивнул в сторону Маликова, которого хорошо знал и с которым учился в одной группе в политехническом институте. Несмотря на то, что Маликов тоже чувствовал себя виноватым в этом деле, губернатор все же был настроен в отношении его на иной лад и решил рекомендовать на должность главы Веселовской администрации. «Человек грамотный, опытный, дружили в студенческие годы и теперь дружим, — думал он о Маликове. — Зачем кого-то искать? Кандидатура Ивана по всем статьям подходит». О чем и сказал другу и однокурснику. Но то, что услышал от Ивана, очень удивило его.
— Я благодарен вам, Лев Северьянович, за такое доверие. Вместе с тем, анализируя то, что произошло в Тишках, в чем и сам виноват, так как не проявил должной настойчивости по предотвращению имевших место нарушений, все больше склоняюсь к мысли, что в наше непростое время нужно мыслить и действовать нестандартно. Тогда и успех будет обеспечен, что и произошло в Тишках. Там четыре молодых руководителя, которые поставили перед собой задачу доказать себе и другим, что даже в условиях мирового кризиса можно вершить достойные дела. Вот я и подумал, может, мы старые руководители, чего-то не понимаем и не знаем, так как нас постоянно держали и держат на веревочке: шаг туда, шаг назад или, не дай бог, прыжок на месте — преступление. Раньше такое каралось расстрелом, теперь судят. Вот я и думаю, почему бы опыт Тишков не перенести на весь Веселовский район, а то и на область?
—Ты что, Иван, выпил с утра? — не выдержал губернатор Шишкин. — Я тебе дело предлагаю, а ты мне лекцию читаешь!
Лицо Сыпачева перекосила злорадная ухмылка: он был доволен начальственной отмашкой губернатора на заместителя.
Заметив ухмылку, губернатор посуровел.
— Ты иди, иди, — сказал он Сыпачеву, — тебе улыбаться еще рано. Сам президент звонил по тебе. Так-то, улыбчивый мой.
Лицо Сыпачева вмиг посерело, а широкая спина сгорбилась. Вид его стал жалок. Шаркая по полу, как старик, будто у него не было сил поднимать налившиеся свинцом ноги, покидал он кабинет, сознавая, что теперь уже никогда не вернется в него хозяином.
Когда дверь за Сыпачевым закрылась, Маликов все с той же настойчивостью произнес:
— Извините, Лев Северьянович, может, я недостаточно ясно выразился. Но, если бы вы увидели Тишки до прихода молодого руководства в товарищество и теперешние, то, уверяю, у вас не не возникло бы никакого другого решения, как только рекомендовать президенту утвердить на должность главы района одного из тех парней. В данном случае, я рекомендую Закруткина Андрея Константиновича. Говорю это в полном здравии и сознании, — он усмехнулся, взглянув на своего давнего друга. — Если бы у вас было время посетить Тишки, то не позднее, чем через час вы бы пришли к такому же мнению, к какому пришел и я, отказываясь в интересах района от предлагаемой должности. Но это не значит, что я не буду помогать новому главе администрации. Как раз наоборот, Лев Северьянович. Необычайное предпринимательское чутье молодого руководителя и его талант располагать к себе делают поразительные вещи, которые удивляют людей и побуждают действовать.
Губернатор, удивляясь настойчивости первого заместителя главы администрации, спросил:
— Почему же в таком случае он только первый заместитель, а не председатель товарищества?
— Это, как я понимаю, Лев Северьянович, их внутренние дела, — ответил Маликов. — Они друзья, ребята серьезные и, думаю, сами могут сказать вам об этом.
— Ну, во-первых, –– остановил Маликова губернатор, –– Иван, мы тоже друзья и теперь сами в кабинете, потому не называй меня по отчеству. Во-вторых, неужели тебе, друг мой, не хочется занять место главы администрации? Хотя это и ответственность большая, но и простор для деятельности немалый. Смотришь, и к правительственной награде представлю. Другим ни за что дают медали и ордена героев. А ты, поди, уже лет с десяток в замах паришься?
— Одиннадцатый с первого августа пошел, Лев Северьянович. — Маликов никак не мог принять приглашения друга называть его, как прежде, по имени. — Потому и знаю, что говорю. За два месяца провести в каждый дом газ, воду — это во все времена многого стоило для забытых государством жителей села. Кроме того, в товариществе построили великолепнейшее зернохранилище, а в селе, как по взмаху волшебной палочки, Дом быта и супермаркет, которые не уступают по уровню обслуживания городским. Организовали, прекраснейший пансионат для одиноких престарелых жителей села, возобновили работу детского сада, рассчитались с долгами по кредиту и первыми в районе завершили уборку ранних зерновых. Под их руководством единственное товарищество в районе восстанавливает дойное стадо и свиное поголовье. Это, Лев, — он помедлил и все же не смог пересилить себя, добавил: — Северьянович, не шутки.
— Слышал об этом, — улыбнулся губернатор тому, что Маликов так и не смог переломать себя и называть его только по имени, но настаивать не стал. Посмотрел на друга и произнес: — Видно придется все же ехать в Тишки. Хотя сам понимаешь, что у губернатора не так много времени, на разъезды. Пригласи начальника управления сельского хозяйства. Хочу услышать и его мнение по поводу предлагаемой тобой кандидатуры.
На лице первого зама появилась какая-то озабоченность.
— Ну ладно, ладно, верю, — усмехнулся губернатор. — Лозунг социализма, адресованный руководителям, еще не забыл: «Доверяй, но проверяй». Звони и поехали.
Прямо из кабинета главы администрации Маликов позвонил Закруткину-старшему.
— Константин Сергеевич, — сдержанным тоном, в котором все же угадывалось волнение, произнес он, — Лев Северьянович предлагает съездить в Тишки.
— О господи! — послышалось тревожное восклицание в трубке. — Теперь еще и губернатор в это дело ввязался!
— Успокойся! — по-дружески произнес Маликов, все еще волнуясь от того, что не знал, как Константин воспримет предложение насчет его сына. — Тут другое дело, — замялся он, — Лев Северьянович желает сам посмотреть на изменения, которые произошли в Тишках. ; О том, что рекомендует его сына на должность главы администрации, решил не говорить.
— Ну, слава тебе, Господи, — облегченно вздохнул Закруткин-старший, — там действительно есть на что посмотреть. Я сыну говорил, чтобы выходил из этого дела, но он не внял моему совету. Теперь сын за отца вроде бы может и не отвечать, но отец за сына обязан. — Голос Закруткина-старшего был тихим от той тяжести, которая стала давить на сердце, так как Константин Сергеевич ничего хорошего не ожидал от губернаторской поездки в Тишки.
В село выехали без звонка: губернатор приказал Маликову не делать этого, чтобы не тревожить понапрасну тишковское руководство.
Первое на что губернатор обратил внимание в Тишках –– это асфальтированные дороги. Еще слышался легкий и приятный, как показалось губернатору, запах асфальта.
В правлении товарищества никого из руководства не оказалось.
— Все на газораспределительной станции. Сегодня пускают газ в село, — весело сообщила молоденькая секретарша, узнав Константина Сергеевича и Маликова. Кто был с ними третий, не знала. Решила, что тоже из района и потому поделилась своей радостью, — воду в дома пятнадцать дней назад по водопроводу дали. Теперь мы с водой и газом жить будем. Как в городе! — заключила она и радостно заулыбалась во все лицо.
Представители из района тоже сдержанно улыбнулись. Только третий, кого она не знала, серьезно взглянул на нее, будто не веря тому, о чем она сообщила.
Возле ГРП застали нескольких мужиков. Они курили, обсуждая событие более чем важное для села. Поздоровались с ними за руки.
— А где руководство? — спросил Маликов.
— ГРП запустили и поехали по делам товарищества, — произнес пожилой мужик, на котором была выцветшая рубашка с длинными рукавами. Он вглядывался в приезжих, щурясь от солнца. — У наших руководителей, дай им бог здоровья и многих лет жизни, делов тута много. С пашеничкой разобрались, теперь силос заготавливать надобно. Коровок-то и бычков много в хозяйство закупили. Думают восстановить все стадо, что при прежних председателях порезали.
— Да и не только при Дыкало резали стельных коровок, а с самого начала девяностых, — подправил его другой пожилой мужчина, более высокий ростом. — Разорение страшной бурею по селу гуляло больше двадцати пяти лет. Войны не было, а все пропало, будто за водой в половодье ушло.
— А эти восстановят, — басом произнес плотный мужчина, на мощной груди которого не сходилась застиранная рубашка в красно-синюю клеточку. — Они за что ни возьмутся — все у них получается. Если что, вчетвером накинуться, куда тому делу и деться. День и ночь на ногах. Удивляемся, когда и спят. Не знаю, кто вы, но нам, наконец-то, повезло с руководством. Если пообещают, то сделают. А вы не с района? — строго спросил он, подозрительно осматривая приезжих и поворачивая голову к блестевшей на солнце иномарке. — Если так, то и разговаривать не станем. Знаем, какое отношение в районе к нашим руководителям: чуть, что и в тюрьму. Где это видано было, чтобы за хорошие дела в КПЗ людей загонять. Сталинскими методами работаете! Думали, что не отобьем их? Дзуцки, не угадали! Всем селом будем за них стоять. Так и передайте Сыпачеву, прокурору и начальнику милиции, которые при Дыкало, разорителе нашем, не просыхали от водки. Стыдоба, — мужик искривил в презрении лицо и сплюнул себе под ноги, выказывая этим негативное отношение к районным властям.
Губернатор внимательно слушал его, а Закруткин-старший не смог скрыть радости от таких слов и потому даже улыбка прошлась по его лицу. «Пусть теперь сам губернатор услышит то, что говорят жители этого села о сыне», — думал он, поглядывая на губернатора и Маликова, который тоже загадочно улыбался.
— Спасибо за то, что защищаете свое руководство, — не обращая внимания на неодобрительный тон крестьянина в адрес районных властей, с теплом в голосе произнес губернатор. Сам же укоризненно посмотрел на двух районных руководителей, которые, по его мнению, не сумели достойно разобраться в тишковском деле, ставшем теперь достоянием всей страны. — А что же они еще полезного для села сделали, что вы их так защищаете? — заинтересованно спросил он у мужчин.
— Как что? — мужики с недоумением смотрели на него, как на что-то инопланетное. ; Проедете до бывшего колхозного двора, где при Дыкало заблудиться можно было, все поймете.
— А какой магазин у нас! — восторженно произнес один из мужчин, худой и высохший, как темная вишневая палка, на которую опирался. Он был обут, несмотря на жару, в резиновые чуни, из которых выглядывала солома, выстеленная вместо стельки. — Раньше и спичек негде было купить, не говоря уже о хлебе. Теперь все есть, только здоровья уже нет. Прежняя жизнь в колхозе высосала силы. Работали на государство за гроши, а оно не заботилось о нас. Одни лозунги были: «Догоним и перегоним!», «Решающий и завершающий!», «Экономика должна быть экономной!» Слова правильные, но то был один обман. Потому в чунях ходим в селе, другой обуви купить было негде, да и не за что, — он коснулся корявой палкой своей резиновой обуви. — Всю жизнь проишачил в колхозе, ни дома путевого не построил, ни на обувку не заработал, — в его голосе слышалась душевная боль. — Теперь у нас как в городе, только жить некогда.
— Дом быта у нас хороший, — подсказал еще один из мужиков. — Там и подстричься можно, и обувку починить, и даже в баньку сходить, — он выказал в улыбке щербатый рот, в котором недоставало нескольких зубов.
— Все село в столовой, как в ресторане питается, — с гордостью произнес мужчина в чунях. — За копейки, можно сказать. Можно и в долг, до получения пенсии. — Теперь в нашем селе никто с голоду не умрет, — добавил он. — Так-то, господа хорошие. Думается мне, что вы, хотя на вид и солидные, но тоже не просто так к нам пожаловали.
— Может быть, может быть… — задумчиво произнес губернатор и взглянул на Маликова и Закруткина. — Раз так, поехали смотреть все то, о чем говорили люди. Может, и впрямь в районе недооценили здешних руководителей.
— Посмотрите, посмотрите. После и вы по-другому станете смотреть на них, — со всей серьезностью произнес мужчина в клетчатой рубашке, не сходившейся на его могучей груди. — Но запомните — в обиду мы их не дадим! Всем селом станем и железную дорогу перекроем!
Через пару часов можно было видеть губернаторскую машину, мчавшуюся по ровной, чистой, асфальтированной сельской улице к зданию правления. На переднем сиденье сидел задумчивый губернатор. Маликов и Закруткин-старший молчали на заднем сидении. После того, что они увидели и услышали в селе при многочисленных встречах с людьми, каждый окунулся в свои мысли.
Маликов еще более утвердился в отстаивании ранее высказанной мысли о назначении Закруткина-младшего главой Веселовской районной администрации. Больше всего люди хвалили его.
Закруткин-старший, не ведая о цели губернаторской поездки, гордился сыном. Он был уверен в том, что после всего увиденного и услышанного губернатором от людей, сыну и его друзьями ничего плохого уже не грозит. Константин Сергеевич знал справедливый характер губернатора.
Лев Северьянович действительно был до крайности удивлен тем, что слышал от людей и видел, потому и находился в задумчивости. Ему предстояло принять важное решение, и потому он все больше склонялся к тому, чтобы согласиться с мнением своего друга Маликова. «И что с того, что молодые? — думал он. — Дела-то, какие делают! Самого президента привози, удивится и он. Прав Маликов, все, что я видел, и есть новый подход к действительности. Вся страна лежит на лопатках и корчится в кризисных конвульсиях, а в забытых Богом Тишках прогресс не только в делах, но и в отношении к людям. Может, и мне пора сдать должность какому-то молодому гению? — размышлял он. — Если бы и в области так здорово пошли дела, то ни минуты не сомневался бы. Просился бы к такому творцу заместителем, как Маликов напрашивается к парню, которого рекомендует на должность главы районной администрации. Интересно, какой он из себя? Им-то по годам всего ничего ; по двадцать два года»? Такие мысли были в голове губернатора, пока машина двигалась к правлению товарищества.
Дверь в кабинет председателя была приоткрыта, и оттуда слышались голоса.
Секретарша встала из-за стола и заулыбалась важным гостям.
— Мы думали, что вы уехали. Все здесь, — она показала рукой на дверь.
При появлении первого заместителя главы районной администрации Маликова, Закруткина-старшего и незнакомого мужчины интеллигентного вида четверо молодых парней встали как по команде, обратив взоры к ним.
— Знакомьтесь, — произнес Маликов, — губернатор Лев Северьянович Шишкин. Нас с Константином Сергеевичем знаете, — он по доброму улыбнулся молодым людям и отошел в сторону, давая возможность губернатору поздороваться с каждым из парней за руку.
Первым, к кому подошел гость из области, был председатель Козюлин.
— Михаил, — без робости представился богатырь.
— Председатель товарищества, — подсказал Маликов.
Губернатор сам был немалого роста, но ему пришлось поднять голову, чтобы взглянуть в лицо былинного богатыря. Он с опаской протянул ему руку. Богатырь с голубыми глазами уважительно и без усилий пожал руку. Учтивость молодого человека, который, казалось, мог бы раздавить ладонь, понравилась губернатору.
Второй парень, с которым поздоровался Лев Северьянович, был сухощавый и с черными курчавыми волосами под стать своим черным глазам.
«Похож на цыгана, — отметил губернатор, — но это, точно, не первый заместитель, о котором говорил Иван».
— Силин Александр, заместитель председателя, — представился парень.
Когда Шишкин подошел к третьему заместителю, услышал слова Маликова:
— Василий Хмель, тоже заместитель председателя. До этого работал в районной администрации в отделе семьи, молодежи и спорта.
— Оставил чиновничью должность и перешел в село, — мягко улыбнулся парню губернатор. — Не стану скрывать, что весьма удовлетворен вашим решением и делами.
— А это первый заместитель председателя Андрей Константинович Закруткин, — отрекомендовал Маликов губернатору высокого стройного и красивого парня с приятной улыбкой на загоревшем лице. Две маленькие ямочки светились на его щеках. Он был очень похож на кого-то из уже виденных губернатором сегодня людей. Протянул парню руку и взглянул на начальника управления сельского хозяйства района. Сомнений не было — перед ним стоял сын Закруткина. Самого Закруткина не раз представлял к правительственным наградам. У сына были тот же прямой высокий лоб, те же умные глаза, тот же нос и те же красивые губы. Закруткин-младший с виду был спокоен и приветливо улыбался, при этом его глаза, изучая губернатора, излучали теплый свет. Ростом они были почти одинаковые, и губернатор заглянул в темные с мягким светом глаза парня. Они были глубокие и чистые, светились не только незаурядным умом, но в них была какая-то настороженность. Боязни не было, а готовность отстаивать себя и друзей присутствовала. По всему было видно, что этот парень, знал себе цену, знал, что делает и потому не отступит от своего. Несмотря на скрытую настороженность, что было небезосновательно после перипетий, пережитых ими, парень обладал обаянием и вежливостью. Пожатие его руки было не слабым и не сильным, а умеренно крепким, как здороваются мужчины, уважающие один другого. Это понравилось губернатору. Самостоятельность и уважительность чувствовались в располагающем облике парня. «Такой может быть лидером», — подумал губернатор, проникаясь симпатией к Закруткину-младшему. Прошел к столу.
— Ну, что, новаторы, — произнес он с располагающей улыбкой, — присаживайтесь, будем решать, как быть дальше. ; Сам первым сел сбоку у стола для заседаний, оставив место в торце для председателя-богатыря. «Ну, чистый былинный богатырь», — появилась у него восхищенная мысль от вида и облика молодого председателя.
Получилось так, что молодые заместители сели по одну сторону стола, а Маликов и Закруткин-старший ; рядом с губернатором. Обе стороны молча обменивались взглядами. Затем губернатор спросил, нарушая тишину:
— Если не секрет, что обсуждали до нашего появления? Он доброжелательно усмехнулся. Видел, что двое молодых руководителей, худощавый и черноволосый, несколько расслабились от такого вопроса, а первый заместитель посмотрел на своего товарища-председателя и, стараясь, как можно незаметнее, кивнул головой.
Богатырь кашлянул, будто у него запершило в горле и тихо, но с явным волнением в голосе произнес:
— Через год-два по нашим подсчетам у нас будет хорошее дойное стадо коров. Кроме этого со следующего лета ежегодно будем приобретать для откорма по полтысячи бычков. На свиноферме будет сотни три-четыре свиней — все это поголовье нужно будет кормить. На одних многолетниках ни большого молока, ни дешевого мяса не добьемся. Строить самим комбикормовый завод накладно, вот и решаем, как приобщить к этому делу другие товарищества и фермеров района? Как их заинтересовать, чтобы совместными капиталовложениями…
— Построить у вас такой завод? — многозначительно усмехнулся губернатор.
— Нет, не у нас, — произнес худощавый парень, представленный ему Хмелем. — Мы находимся не в центре района, и потому многим хозяйствам невыгодно будет возить от нас комбикорм. В Мычаках стоит который год без дела прежний комбикормовый. Вот и думаем восстановить его совместными усилиями.
— И затраты небольшие, — добавил черноволосый парень, похожий на цыгана, ; а дело было бы большое.
— Вот и рассматриваем кандидатуры возможных вкладчиков в это дело, — пояснил председатель-богатырь. — Пока завод будем восстанавливать, у нас увеличится поголовье КРС и свиней.
— А почему с таким полезным делом в райгосадминистрацию не обратились? — спросил губернатор и увидел, как молодые руководители опустили головы. Губернатор посмотрел на первого заместителя главы районной администрации и начальника управления сельского хозяйства ; те тоже опустили головы.
— Понятно, — произнес губернатор, подумав: «Кто бы слушал этих парней, если бы они и обратились с таким предложением к районному руководству? Задача-то была посадить их в тюрьму». — Ну а вы, Константин Сергеевич, почему не поддержали сына? — произнес он, поворачивая лицо к Закруткину-старшему. — Предложение-то дельное. Сколько мы еще будем ввозить комбикорма из-за границы, если для этого есть свои возможности? Своих сил мало — другим районам предложите в складчину поднять завод. Комбикорм всем нужен.
Что мог сказать Закруткин-старший? То, что сам не знал об участии сына во всем этом опасном проекте, который Сыпачев на корню хотел похоронить в угоду Дыкало, а ребят в тюрьму запрятать. Потому и промолчал. А что касается комбикормового завода, то и здесь были свои причины: перед избранием на должность председателя райсовета директором там был не кто иной, как Игорь Захарович Клещ, нынешний председатель районного совета. Он то и вырезал на заводе весь металл под самый фундамент, отправляя станки и другое оборудование на маталлоприемные пункты. В свою защиту за преступную деятельность Клещ доказывал, что вырученными за металлолом деньгами рассчитались за электроэнергию и аренду земли. Теперь завод, как считал Константин Сергеевич, был неподъемным. Слабые были в районе все сельхозпроизводители. Их число в районе увеличилось в десятки раз, но пользы от такого обилия не было никакой. Потому и не решался поднимать этот вопрос, посмеялись бы над ним Сыпачев с Клещом, да и только. При таком раскладе не поняли бы его и бедные Веселовские сельхозпроизводители, давно не сводившие концы с концами.
— И как же вы решили привлекать к восстановлению комбикормового завода другие товарищества и фермеров? — с явной заинтересованностью спросил губернатор молодого председателя. Видел Лев Северьянович, как замялся былинный богатырь, как он посмотрел на своего первого заместителя. Молчали и два его помощника, устремив взоры на Закруткина-младшего.
— Это знает Филос… — начал было молодой председатель, но так и застыл с открытым ртом на полуслове, округлив голубые глаза.
Константин Сергеевич усмехнулся, зная, кто такой Философ.
Председателя выручил Хмель, поспешно произнося:
— Разработчик этого предложения Андрей Константинович!
— Ну, и… — произнес губернатор, глядя на саму скромность, Закруткина-младшего.
Андрея упрашивать не надо было. Такой случай, как теперь, по его мнению, вряд ли когда еще мог появиться. Он взглянул на отца, который застыл, глядя на него, и без всякой робости, но с подкупающей скромностью сказал губернатору:
— Лев Северьянович, в Веселовском районе сорок три сельхозпроизводителя. Из них больше семидесяти процентов очень бедные. Остальная треть просто бедные. Но они, думаем, хотели бы пользоваться услугами комбикормового завода. Кроме того, намереваемся объехать ближайших коллег в других районах. Там положение с комбикормами такое же напряженное, как и у нас. Вот это мы и обсуждали, — сказал Закруткин-младший и улыбнулся. При этом, как видел губернатор, ямочки на его щеках парня весело заиграли, освещая его красивое лицо.
— Считайте, что в этом деле мы ваши помощники, — произнес губернатор. — Ну, а что еще можете предложить такого, чтобы и область захотела поучаствовать в вашем проекте? — спросил он и увидел, как взгляды парней опять сошлись на черноглазом красавце Закруткине-младшем. Он со всем вниманием смотрел на парня, который нисколько не робел. Как знал Шишкин такое бывает в тех случаях, когда руководитель хорошо знает то, о чем станет говорить.
— Издавна известно, — услышал он приятный голос парня, — и не только жителям села Тишки, что под нами находятся огромные запасы прекраснейшей воды. Они обогащены различными полезными для человека минералами. Залегают те воды на глубине семисот метров, так сказать, в геологическом горизонте Мезозойской эры. Вот мы и планируем искать компаньонов для того, чтобы построить в Тишках современный завод по розливу минеральной воды и одновременно несколько линий пивного завода на базе воды, располагающейся в верхних горизонтах, не насыщенных солями, мягкой и очень приятной на вкус. Это дело выгодное, так как воды под землею достаточно, она уникальна не только чистотой, но и целебными свойствами. Сами можете попробовать.
Закруткин-младший поднялся и налил в фужер прозрачной, как слеза, воды из графина, стоявшего на председательском столе, и протянул его губернатору.
Шишкин застыл, не зная как поступить, уж больно неожиданным оказалось это известие, но фужер принял. Посмотрел через чистую воду на окно и отпил, пытаясь почувствовать наличие солей, но их не было. Вода действительно была очень мягкая и очень приятная. Ее вкус был необычен, ее хотелось пить. Провел, как дегустатор, языком по небу, затем еще раз отпил из фужера и, пробуя, не заметил, как выпил из стакана всю воду. Как бы удивляясь этому, посмотрел опять через фужер на свет, льющийся из окна, при этом ощущал во рту все ту же приятную мягкость воды. Провел языком по губам.
— Вкусно, ничего не скажешь, — были его поощрительные слова.
— И очень полезно, — улыбнулся ему молодой руководитель. — Ее стоимость на рынке будет на уровне других вод, но качество будет выше как по вкусу, так и по целебным свойствам. Цена же литра воды в супермаркетах, как известно, равна стоимости литра молока. Так вот такого «молока» под нами ; миллиарды галлонов. Вода бежит веками из-под Змеиной горы. Только разливай и радуй людей ее живительными свойствами.
— А почему раньше этого никто не сделал? — губернатор адресовал вопрос Маликову.
— У нас много чего раньше не делалось, — был ответ первого заместителя. — Даже если бы кто и заикнулся на каком-либо совещании, в том числе и областном, то тут же оскорбленный и с позором был бы усажен на место. С президиума поучающее донеслось бы, что теперь, дескать, не до воды. Умник, мол, какой нашелся! Молоко давай! Уголь, сталь давай! Остальное все опасные прожекты и происки загнивающего империализма! Недаром в народе появилось выражение, что инициатива наказуема. Но местные люди, Лев Северьянович, действительно издавна знают о вкусовых и целебных качествах местной воды. За ней всегда приезжали из района и области, и не только нашей. В баки и канистры затаривают: хранится-то она долго.
— А они, почему об этом думают? — губернатор повернул голову в сторону парней.
— А я вам о том и говорил, — тихо произнес Маликов. — Они по-другому на все смотрят. И если бы мы сегодня не завели этот разговор, то они и сами нашли бы способ, чтобы эта полезная и вкусная вода была на прилавках не только в Мычаках или в областном городе, но в столице, и даже за рубежом. Поэтому и теперь настаиваю на своем предложении. 
Губернатор посмотрел в сторону Закруткина-младшего, затем перевел взгляд на его отца, который ни духом, ни слухом не знал о рекомендации Маликова.
— Извините, Константин Сергеевич, что сразу не поставили вас в известность, — произнес губернатор, — но я, признаюсь, тоже засомневался, как услышал предложение от Ивана Степановича. Видел ведь, каких молодых ребят показывали по телевидению. И если бы не восторженные отзывы о них жителей села и членов товарищества, то в немалой степени сомневался бы. Вот и решил, перед тем как принять решение посмотреть на село и дела его героев, известных теперь на всю страну. Скажу, что в этом хозяйстве и селе, все выглядит впечатляюще. Здесь, как понимаю, чужих нет, ; он окинул взглядом присутствующих, остановив его на Закруткине-младшем. — У меня, как у губернатора, есть предложение рекомендовать Андрея Константиновича Закруткина президенту на должность председателя Веселовского районной государственной администрации. ; Губернатор видел, как застыл Закруткин-старший. — Вашего товарища, — добавил губернатор и провел взглядом по напрягшимся лицам друзей Андрея. ; На этом, кстати, настаивает и первый заместитель главы районной администрации Иван Степанович Маликов. Так, Иван Степанович?
— Так точно, — по-военному ответил довольный Маликов.
— Как вы на это смотрите? — спросил губернатор Закруткина-старшего.
— Рановато ему, Лев Северьянович, — склонив голову, тихо и с волнением в голосе ответил отец. Предложение губернатора было настолько неожиданно, что Константин Сергеевич даже испугался за сына, потому и ответил: ; Молод еще, Лев Северьянович.
Произнося эти слова, он все же чувствовал гордость за сына, но менять своего решения не стал. Знал ту ношу, которая ложилась на сына: тут тебе и трудности времени, и зависть людская, перемешанная с откровенной враждой. А сын-то молод. Сломают.
— А вы сами, Андрей Константинович, как смотрите на такое предложение? — спросил губернатор Андрея. — Кстати, президент рекомендовал именно вашу кандидатуру, — он широко улыбнулся парню, который, отлично владея собой, ничем не выдавал своего волнения.
— А как же Тишки? — с недоумением произнес Михаил. — Я сам не осилю.
В кабинете все заулыбались.
— Поможем, — заверил Хмель, — а Андрюха нам с района станет помогать. Чего тут думать, Андрюх! Самое трудное позади — опыт у нас уже есть. Да и судами никто отвлекать не будет. Соглашайся! Как будешь там, то и комбикормовый в районе будет и завод минеральных вод у нас, и пивзавод, и много чего нового построим. Ты же у нас настоящий гений, Фило… соф, — он, хотя и с заминкой, но договорил слово запрещенное для произнесения при посторонних. Не до субординации было ему в эти важные минуты.
Только теперь до губернатора дошел истинный смысл недосказанного председателем слова «Философ». Конечно же, оно относилось к этому умному, скромному и уважительному парню, и, как оказалось, сыну начальника райсельхозуправления. Теперь он ожидал ответа от самого Андрея.
Для Андрея предложение губернатора, который импонировал ему интеллигентным видом и уважительным поведением, было неожиданным. Он настраивался на очередное отражение атаки властей, а здесь такое неожиданное предложение. Занятие высокой районной должности входило в его планы, но только где-то через год-полтора, вместе с выборами в районный совет, куда по его планам должны быть избраны и его друзья. При этом Бурун, должен был стать председателем районного совета, а он руководителем районной администрации. Но до этого они должны были закончить начатые в Тишках преобразования и оставить «на хозяйстве» Быстрого. Теперь же предстояло на марше изменить свой план.
— Соглашайся, Андрей, — притронулся к его плечу Быстрый, — может, хоть ты отдашь мою трудовую книжку.
Лица друзей и губернатора осветились улыбками.
Губернатор понимал, что его предложение принято. Ребята определенно нравились ему.
Андрей не стал чесать затылок, как сделал бы Михаил, или, опустив голову, раздумывать, вытягивая вперед губы, как Свобода, или поправлять короткие волосы на голове, как Быстрый. Он посмотрел на отца, у которого было напряженное лицо: по нему было видно, как тот переживал за него. Отец-то знал, что это за шапка Мономаха — каждодневно выкладываться в полную силу в интересах большого количества людей. При этом у главы районной администрации возможностей мало, но требования и просьбы звучат со всех сторон. Тут тебе и строгое областное начальство, и простые люди, а глава администрации, словно маленький ухналь между молотом и наковальней. При этом у тех кто, вверху и у тех, кто внизу, желаний много, а у главы на районном уровне возможностей мало. И лупят по нему кому не лень, только успевай поворачиваться и подставлять бока. Потому, какая радость может быть у отца, если сына приглашают на уязвимую со всех сторон должность. Вот и смотрел отец, находясь в большом волнении, на своего любимого сына, ожидая его ответа.
Губернатор тоже ожидал ответа и сдержанно молчал. Молчали друзья. Андрей оставался сам на сам в своем выборе. Многое из новой программы, которую следовало воплощать на уровне главы администрации, у него сложилось в голове, за время работы в Тишках, потому знал, с чего начинать свою деятельность в районе. К тому же рос в семье, в которой проблемы села всегда стояли на первом месте. В знаниях и силах своих не сомневался. Опыт же добудет на марше. Главное не рубить с плеча, а осмотреться, организовать людей вокруг себя, делом заставить их поверить в свои планы.
— Соглашайся, Андрюша, — услышал он голос Ивана Степановича. — Помогать буду, сколько есть сил. Остальное, как показывают дела в Тишках, у тебя все есть.
— Соглашайся, Андрей, — Быстрый толкнул его локтем в бок.
Свобода, налегши грудью на стол, не мигая, просительно смотрел на него, а Бурун, приоткрыв рот, моргал длинными светлыми ресницами, словно оглушенный колотушкой.
Время шло.
Андрей видел друзей, отца, Ивана Степановича, который кивал, подбадривая, встретился с выжидающим взглядом губернатора. Мельком подумал о планах на будущее, они были большие. О них еще не говорил друзьям, которые, набираясь опыта и расширяя кругозор, мужали в непростом деле руководства людьми и безбоязно шли за ним от одного этапа деятельности к другому, более значительному. Они должны были неузнаваемо изменить Тишки, сделать членов товарищества обеспеченными людьми. Посредством этого получить в районе и области большую известность, быть избранными в районный и областной советы. Развернув созидательную работу на районном уровне, предстояло решать более масштабные задачи на уровне области. Потому предложение губернатора опережало его планы. Почувствовал появление печали, навеянное необходимостью расставаться со всем тем, что стало ему дорого. Он не собирался оставлять друзей в Тишках без своей опеки. Но то, что раньше требовало от них совместных усилий, теперь переходило в плоскость связанную с получением Тишками и товариществом конкретной помощи от районной администрации, а также реальной возможности быстрого вовлечения в развитие экономики товарищества соучредителей и спонсоров. Тишки становились в районе центром развития новой экономики села. Этого требовали правила выдвинутые жизнью, которая перевернулась на сто восемьдесят градусов. Для большинства граждан осмысление этого явления оставалось недосягаемым занятием. Причиной чего была неподготовленность их сознания к вызревшим в обществе проблемам, когда на свой страх и риск, без всякой помощи со стороны государства, предприниматели берутся за разрешение непосильных задач, стремясь извлечь ощутимую выгоду для себя и для общества. Всего этого он, к сожалению, не мог сейчас сказать. К тому же пришла мысль о девушке, которую полюбил, но тут же отогнал от себя эту мысль: не время было думать об этом.
Губернатор располагающе взглянул на него и произнес:
— Вообще-то я не тороплю. Позвонишь завтра. Но все дело в том, Андрюша, что утверждение на эту должность проводит не кто иной, как сам президент. А он назвал твою кандидатуру. Это большая честь. Отец может это подтвердить. Поэтому сомневаться не стоит. Завтра выедешь в столицу с моим ходатайством о назначении тебя на должность главы Веселовской районной государственной администрации. Договорились?!
— Мы «за»! — тут же произнесли Михаил, Василий и Александр. — Соглашайся, Андрей!
— Мы не подведем тебя, — заверил Александр.
— Будешь подсказывать, что и как нам делать дальше, — добавил Василий.
Отец молчал, он с жалостью и гордостью глядел на сына.
— Спасибо, друзья, за поддержку, — ответил Андрей, виновато взглянув на отца. — Но вы должны знать, что Тишки не последняя инстанция в нашем деле. У нас впереди много значительных дел, и все они связаны с людьми. В этом я вижу смысл плодотворной работы с вами, потому согласен.
Он посмотрел на отца, который не знал, как ему поступить в эти ответственные минуты — соглашаться на предложение губернатора или отвечать на правах отца решительным отказом. Вспомнились недавно произнесенные слова жены о том, что место главы администрации не наследственное. Как в администрации будут смотреть на то, когда сын займет его. Обнадеживало то, что ребята сами, без чьей-то помощи в труднейших условиях смогли добиться таких успехов, которых не достигали в районе опытные руководители.
— Смотри сам, сынок, — тихо произнес он. В его голосе улавливались нерешительность, растерянность и чувство огромного переживания за сына.
— Вот и хорошо, — произнес губернатор. — Надеюсь, что в твоем лице, Иван Степанович, и в вашем, Константин Сергеевич, новый глава районной администрации найдет хороших помощников. Я тоже не стану наблюдать со стороны за всем, что будет происходить в районе, — он улыбнулся. — Буду рад, Андрей Константинович, рассмотреть любой вопрос выдвинутый вами. Завтра ожидаю у себя в кабинете к девяти часам.
— Ну, теперь уж точно сегодня поужинаем всей семьей, — пряча повлажневшие глаза, произнес Закруткин-старший, обнимая сына.
— Извини, папа, но нам еще много чего следует обсудить с ребятами, — ответил сын. — Кланяйся маме. Скажи, что я обязательно скоро буду дома.
Удрученность, сомнения и боязнь опять овладели отцом.
Губернатор смотрел на отца, озадаченного ответом сына, и думал о том, что он нисколько не ошибся, выдвигая этого молодого парня на самую высокую районную должность. «Если что, поможем, когда надо будет, подправим», — подумал он про себя, при этом посмотрел на Маликова с теплой мыслью, что есть еще в государстве бескорыстные люди, служащие не за чины и звания, а по совести. Пусть он и не перечил Сыпачеву в той авантюре, которая была закручена вокруг этих ребят, но много ли среди людей таких личностей, которые бы сознательно лишались высоких должностей, предлагая на них других, более способных?


                ГЛАВА 2

О том, что Андрей уехал в столицу на утверждение, никто из членов правления, кроме известных нам лиц, не знал.
Люба Старшинина пришла на работу утром, как всегда к семи. Зашла в свой кабинет, который давно преобразился чистотой и порядком. Сама клеила обои, красила окна и двери. Принесла из дома цветы в горшках, думая о том, как однажды в кабинет зайдет Андрюша и удивится чистоте и уюту. Но Андрей, всецело погруженный в работу, так ни разу и не зашел — парню было все некогда. Люба не обижалась, она видела разительные перемены, происходящие в богатеющем товариществе и изменяющемся облике села. В ее домик, в котором она жила с матерью, тоже провели газ и воду, слесари поставили газовый котел и отопительные элементы. По ночам она долго не могла заснуть, думая о любом ее сердцу парне, который, как она видела, был первым лицом в товариществе. Все надеялась на то, что он зайдет до нее и пригласит погулять вечером Буруновой дорожкой: так друзья председателя называли ее. Чтобы чаще видеть Андрея, она не уходила на обед домой, как было раньше, а кушала в прекрасном кафе. Основную часть стоимости питания погашало товарищество. И это было в то время, когда даже в городах только иногда властями организовывались бесплатные обеды малоимущим. Как правило, они приурочивались к каким-то событиям, а в Тишках это стало нормой. Люди приходили в столовую семьями, с чувством собственного достоинства рассаживались за столиками, с охотой кушали вкусные и каждый день разные блюда, многие из которых не знали, не говоря уже о том, как их готовить на дому. Поевши, женщины благодарили поваров и долго обсуждали вместе с ними секреты кулинарного искусства, убеждаясь, что у поваров этой столовой многому можно поучиться. Все они были приглашены руководством товарищества из Мычаковского ресторана, который в условиях всеобщей безработицы и бедности людей стал нерентабельным. Здесь же их кулинарное искусство расцветало с новой силой, прибавляя авторитету и уважения руководителям товарищества.
Люба, приходя в столовую, каждый раз ожидала встречи с Андреем, чтобы посидеть и поговорить в уютной обстановке, но он ни разу так и не появился. На ее вопросы поварам о том, «был кто-либо из руководства?» — те неизменно отвечали, что для них это рано. «Если и будут, то где-то в пятнадцать, а то и к шестнадцати часам. Не всегда успевают на обед. Вместе кушают редко. Видно, делов много».
Так и сохла девушка по парню в одиночестве.
В это утро у нее все валилось из рук. Хотелось увидеть Андрея. Поднялась со стула и, взяв со стола отчет о затратах товарищества, пошла к председателю.
В кабинете был один Михаил, знавший от Татьяны о чувствах девушки к его другу. Он и сам не раз говорил Андрею о не безразличности к нему Любы, но Андрей ничего не отвечал, и переводил разговор в другое русло. Было видно, что он не хотел касаться этой темы.
— Здравствуйте, Михаил Иванович, — произнесла Люба и положила отчет на стол.
Михаил взял листок, посмотрел на него, потом на Любу, и с виной в голосе вымолвил:
— Люба, у нас новость.
Девушка, полными печали глазами смотрела на него.
— Андрюха в столице. Его утверждают главой районной администрации. Так что мы теперь долго можем его не увидеть.
Сказал так и увидел, как застыла девушка, но не знал, чем помочь ей.
— Можно я уйду, сегодня домой раньше? — сквозь слезы произнесла Люба. Ей было тяжело перенести неожиданное известие.
Михаил кивнул, подумав о том, что и ему теперь будет очень не хватать друга и намного сложнее станет руководить товариществом, чем до этого занимался его друг в большей степени, чем кто-либо другой из них. Философ был их командир и начальник штаба.

                * * *

В зале заседаний Веселовской районной государственной администрации губернатор представлял нового главу, назначенного Указом президента. Кроме работников администрации и районного совета на представлении находились руководители подразделений Веселовского района: директора и начальники организаций и предприятий, поселковый голова, сельские головы, фермеры, председатели товариществ.
В зале присутствовал и отец Андрея. Какой день после той памятной встречи в Тишках его терзали тревожные мысли о том, что сын не справится с обязанностями, которые взвалил на себя. При этом он чувствовал и свою вину оттого, что не смог помешать этому еще в Тишках. Теперь, глядя на сына, остро, как никогда прежде, воспринимал его молодость и уязвимость перед людьми. «Они-то и будут пользоваться его неопытностью и молодостью, — горестно думал он. — Не надо было мне соглашаться с губернатором. Надорвется в молодые годы и навсегда озлобится на людей». Кроме того, очень не хотелось, чтобы сын был снят с должности с позором, как не соответствующий ей. С болью обсуждал это с женой, не имея возможности высказать свои мысли сыну, который только сегодня прибыл в район вместе с губернатором. Даже не успел спросить у него: «Что и как?».
Андрей сидел за столом президиума рядом с губернатором и смотрел в ту сторону, где находились приглашенные на «коронацию» его друзья. Видел на их лицах гордость за него. Они улыбались ему. Сам он мало тешил себя высоким постом. Понимал, что ему следует быстро набираться знаний и опыта. Предугадывал, что многие руководители, в том числе и находящиеся в зале, поначалу не со всей серьезностью, а то и скептически, будут воспринимать его слова, распоряжения и указания. Многим будет казаться, что ему еще рано занимать такую высокую должность, и потому они не сразу поверят в него как в созревшего руководителя. К тому же, кто-то уже думает, что он поставлен на эту должность не иначе как по протекции отца.
Не знал, что кое-кто из находящихся в зале уже побывал у первого заместителя Маликова и «доверительно» высказал ему недовольство по поводу утверждения «пацана» на такую ответственную должность. «Там ваше место, Иван Сергеевич!» — словно договорившись, произносили они одно и то же.
«Не судите так рано, — вежливо, но твердо отвечал им Маликов. — Александр Македонский тоже был молодой, а завоевал полмира».
«Так то Македонский!» — недоверчиво, но уже более сдержанно говорили посетители.
«В своем Отечестве пророков всегда почему-то нет, — сдержанно усмехался первый заместитель главы. — Пророки бывают где-то там, но только не у нас. Многие думают, что они сами достойны высоких должностей, забывая, что каждый имеет то, чего добился, а значит и достоин того. Если кто не согласен с таким утверждением должен доказать делами своими чего достоин. В жизни есть удача, везение, фортуна, поддержка влиятельных родственников и чье-то протеже. Это разбавляет жизнь и нивелирует то о, чем я сказал. Но в целом каждый имеет то, чего достоин».
Андрей смотрел на людей, а они на него. Те, с кем встречался взглядом, опускали головы, или отводили глаза сторону. Многим казалось, что он молод, при этом зависть играла не последнюю роль.
Представляя главу администрации, губернатор не стал выходить к трибуне, а, поднявшись за столом президиума, произнес:
— Я вижу на многих лицах присутствующих недоумение. Молод, мол. Ошибки здесь нет, конечно, молодой. Более того, за всю историю не только Веселовского района, но и области, а возможно и всей страны такого молодого районного руководителя еще не было. Признаюсь, что до посещения Тишковского товарищества, и я был в сомнении в такой молодой целесообразности. Но дела Тишковского товарищества известны на всю страну и опыт этого товарищества будет распространен не только в нашей области. Социальная сфера, которой уделено в Тишках должное внимание — это важнейшая составная часть каждого города. Почему социальная сфера села должна выглядеть хуже? В селах не меньше и не хуже работают? П¬отому скажу, что в Тишках сделан огромный прорыв к тому, чтобы сельская жизнь не отличалась от городской …
— То все сделано на базе Дыкало! — прокричал пожилой, но еще крепкий председатель товарищества из села Ковали Захар Федосеевич Гарбуз. Он слыл «неудобным» человеком, но многие годы при советской власти успешно работал на посту председателя колхоза. Позволял себе и ныне свободные и независимые высказывания даже в присутствии губернатора, который знал его.
— База Дыкало была в личном сейфе, — строго произнес губернатор, — и, насколько мне известно, никак не касалась товарищества или Тишков. Но вам скажу, Захар Федосеевич, что и с деньгами не все сделают то, что создано в Тишках. Примеров тому много, в том числе можно привести и по вашим Ковалям. Сколько накопили в банке? А какая польза людям от этого?
В зале раздался смешок, так как многие из присутствующих знали страсть Гарбуза копить деньги в банке на счету товарищества, но мало, что делать с ними для нужд товарищества и села.
— Для этого, Захар Федосеевич, — продолжал губернатор, — нужно уважать людей, знать их нужды и организовывать дело так, чтобы оно стало их заботой. У Андрея Константиновича, которого я вам представляю, как председателя районной государственной администрации, все это есть.
Андрей видел по лицам присутствующих, что не всех убедили слова губернатора.
Гарбуз опять не сдержался и выкрикнул:
— Получается, что теперь яйца будут учить курей!
В зале засмеялись сравнению старого председателя.
Губернатор неодобрительно посмотрел в сторону Гарбуза, но ничего не сказал.
Андрей видел, как стало хмурым лицо отца, который сидел в первом ряду вместе с Маликовым. Он дернулся, чтобы осадить крикуна, но рука Маликова легла ему на колено.
Губернатор тоже не стал обращать внимания на Гарбуза, а предоставил слово председателю районной администрации Андрею Константиновичу Закруткину.
Андрей видел взгляды присутствующих. Что сказать этим людям, многое видевшим и многое знающим? Поражать чем-то не собирался: он не экстрасенс и не гадалка. У него другое назначение — организовывать людей на созидание того, в чем нуждались они. Это его цель. Поэтому с этой первой встречи он должен расположить их к себе. Они были тем звеном, посредством которого он собирался многое сделать в этом районе. Планка была высокая. Поэтому и не собирался рассказывать сейчас о своих планах, так как в них мало бы кто поверил. Далек он был и оттого, чтобы учить, как работать, а тем более пугать наказаниями. Несомненно, большинство из присутствующих дело свое знали, а это было то, на что ему следовало опереться. С первым словом не спешил. Провел взглядом по залу, улыбнулся. Нельзя сказать, что не волновался, но чувствовал себя уверенно, потому что знал, о чем будет говорить.
— Подавляющее большинство руководителей, — спокойным тоном произнес он, глядя в зал, — возглавляя коллективы, думают об их благополучии и достатке своих семей. Это нормальное явление. Оно побуждает руководителей быть терпимее с подчиненными, которые трудятся тоже во имя коллективов и на благо своих семей. Это общее устремление объединяет людей и увеличивает человеческие ценности. Общество становится богаче, а люди добрее и терпимее один к другому. В это непростое время, когда разрушены одни устои и еще не сложились новые ваш опыт, знания и желание жить в богатом районе и богатой стране будут поистине бесценные. Новое время требует нестандартных подходов, инициативы и желания сделать жизнь лучше. Поэтому я всегда буду готов выслушать деловые предложения, направленные на коренное укрепление экономики района и совместными усилиями воплощать их в жизнь. Если есть вопросы, я отвечу на них.
Речь была короткой. В ней было изложено то, что трудно было опровергнуть. Но, как нередко бывает, среди присутствующих тут же нашлись «умные головы» готовые «проверить» на практике способности представленного им молодого руководителя и на этом фоне показать себя.
— А с чего начнешь свою работу?! — бестактно прокричал «с галерки» и на «ты» располневший, но еще не старый директор пищевкусовой фабрики Гнидин. — Сразу снимать с должностей станешь?!
Зал притаился, ожидая ответа молодого главы администрации.
С интересом посмотрел в его сторону и губернатор.
Андрей видел, как теперь и Маликов повернулся лицом к залу, чтобы осадить умника, но опередил его, произнося:
— Прежде всего, я познакомлюсь со всеми трудовыми коллективами района, чтобы иметь более полное представление о том, какие у них проблемы, какое место они занимают в процессе деятельности района и какой авторитет имеют у коллективов их руководители.
— А потом?! — язвительно допытывался Гнидин.
Андрей видел побледневшего отца с устремленным на него взглядом, в котором можно было прочесть боль за него и беспомощность в этой ситуации: чем он мог помочь ему в присутствии самого губернатора?
Но Андрей, хотя и чувствовал нескрываемую недоброжелательность в словах и голосе руководителя, которого видел впервые, все же не считал конфликт лучшим методом достижения цели. Поэтому по-доброму улыбнулся крикуну и произнес:
— В процессе знакомства с коллективами, конечно, появится мнение и о руководителях.
— И сразу снимать их станешь?! — не унимался Гнидин.
— Зачем же так сразу заострять внимание на еще не существующей проблеме, — все с той же мягкой улыбкой ответил Андрей.
Маликов, изменив своей обычной сдержанности, поднялся и, глядя в сторону Гнидина, осуждающе сказал:
— Ты, Гнидин, руководишь пищевкусовой фабрикой уже более десяти лет, но ничего нового и полезного так и не сделал. Более того, довел ее до банкротства. Это государственное предприятие, поэтому мы сдерживаем процесс ее развала. И если ты будешь первым руководителем, кого новый глава освободит от должности за развал работы, то я буду только приветствовать это! Попробуешь потом организовать товарищество или фермерство и узнаешь, почем фунт лиха. Это ты за государственный счет такой умный!
Маликов сел. Андрей видел, как отец одобрительно коснулся локтя друга.
— Ну, а куда прежнего руководителя района будете определять, Эдуарда Дмитриевича? — раздался зычный голос Мычаковского поселкового головы Сверчкова Романа Самсоновича. Он сидел рядом с председателем Ковалевского товарищества Гарбузом. Андрей наблюдал, как они, ухмыльнувшись, многозначительно переглянулись. Поселок Мычаки был в районном подчинении и о дружбе Гарбуза, Сверчкова, Сыпачева, Клеща и Гнидина в райадминистрации было всем известно.
Зал застыл, ожидая ответа
— В тюрьму, — послышался негромкий голос губернатора. — Дыкало уже дает показания соответствующим органам и указывает на то, что давал Сыпачеву взятки в особо крупных размерах. Перечислял в банки на его счета немалые суммы денег, что подтверждается соответствующими финансовыми документами. Надеюсь, вы понимаете, как отнесется правосудие к коррупции.
Лица Сверчкова, Гарбуза и Гнидина сделались кислыми, будто они проглотили по ложке уксуса.
Но мало кто из людей, находящихся в зале, сочувствовал грубому Сыпачеву, который никого не уважал и ни с кем не советовался, единолично управляя районом.
Андрей видел, как Маликов наклоном головы прятал улыбающееся лицо, а отец, расслабившись, откинулся на спинку кресла. Находившиеся в зале почувствовали поддержку нового главы администрации со стороны губернатора.
Андрей же понимал, что ему все-таки следует высказать свою линию в отношении руководителей.
— Что касается руководителей, — ответил он всему залу, — то может показаться банальным, но хороший руководитель — это достояние общества. Хороший руководитель появляется не сразу, а мужает с годами под опекой более зрелых и опытных коллег, овладевает тайнами непростого искусства руководить людьми. Я буду уважать руководителей как представителей трудовых коллективов.
В зале установилась тишина. Люди обдумывали слова нового председателя. Затем в центре зала поднялся невысокий, но широкий в плечах, загоревший мужчина лет сорока пяти.
— Моя фамилия Кичигин, — представился он. — Я управляющий строительного управления. Так вот, раньше у нас было управление технической комплектации, УПТК, так сказать. Оно принимало строительные материалы и располагалось на пяти гектарах земли. Но в связи с сокращением объемов строительства надобности в УПТК уже нет. К тому же в десятки раз вырос налог на землю. Правительство в период кризиса вместо того, чтобы поддержать отечественного производителя, собирает с таких, как я, повышенные налоги, чтобы держать на плаву банкиров, не ущемлять в финансах кабинет министров и Верховную Раду. Даже в период кризиса в стране им всем хочется жить с прежней роскошью. Получается, что банкиры, министры и народные депутаты нуждаются в помощи, а мы ; нет, хотя не сводим концы с концами. Так вот, я неоднократно обращался в земельное управление райадминистрации, в налоговую службу и даже к самому Сыпачеву, чтобы у нас забрали большую часть не нужной нам земли. Нон получал один и тот же ответ — раньше, мол, территория была нужна, а теперь, когда наступил экономический и финансовый кризис, она стала не нужна? А кто будет платить за землю? Налог — это святое! Так отвечают со всех ветвей власти. Прошу вас, Андрей Константинович, помогите нам избавиться от лишней земли, так как налог на землю в конец разоряет управление.
Андрей видел, как губернатор повернулся к нему, ожидая ответа.
Маликов беззвучно и недовольно зашевелил губами, а отец, оторвавшись от спинки кресла, опять застыл, с напряжением глядя на сына: вопрос-то был непростой.
Но Андрей не считал его таковым.
— Времена меняются, — ответил он, нисколько не тушуясь, — поэтому и подход наш ко всему должен быть адекватным. Земли вокруг нас много, но это не значит, что за нее кто-то обязательно должен платить. Все нужно делать по закону. Для этого имеются соответствующие службы. Думаю, что в данном случае земельному управлению и юридическому отделу недели хватит, чтобы рассмотреть этот вопрос по существу. Вы напишите заявление на мое имя, а службы представят соответствующие документы по этому вопросу на очередную сессию районного совета.
— Спасибо, — ответил довольный Кичигин. — А то уже, какой год ни от кого правды не добьешься.
— У меня тоже есть вопрос! — поднялась с места сравнительно молодая женщина в светленькой кофточке. — Моя фамилия Засядько, зовут Софья Петровна. Я сельский голова села Николаевка. Так вот, по территории земли сельского совета с давних пор пролегает газопровод, по которому поставляют газ в другие области страны и на Запад. Но почему-то никто и никогда не платил и не платит сельскому совету за аренду земли, по которой проходит газопровод. Участок, отведенный под него, значительнее, чем находится под УПТК. Селу же от этого пользы никакой. Я понимаю так: раз газовики нашей землей пользуются, значит, должны платить. Мы-то за газ платим.
Присутствующие посмотрели на главу администрации, больше думая не об интересах села, которое являлось собственником земли, а о том, как вывернется молодой глава из этого не совсем простого положения, которое не было урегулировано в государстве, области и районе со дня прокладки газопровода. Знали, что раньше колхозная земля была государственной, поэтому ее просто отняли у колхоза.
Андрей не смутился такому каверзному вопросу, понимая, сколь много времени ему придется уделять расчистке подобных «завалов» в экономике района, которых никто не касался, потому ответил как юрист.
— Налог за аренду земли определяется специальным законом. Нужно поднять его и направить письмо-претензию соответствующей организации в лице «Нефтегаза Украины». В этом районная администрация в лице ее юристов и земельного управления будет вам, Софья Петровна, первым помощником. Поэтому, не откладывая, займитесь этой проблемой совместно с районными службами. Ни для кого не секрет, что нынешнее время отличается от прошлого тем, что все нужно взвешивать и все просчитывать. Таковы законы рынка. Еще будут вопросы? — Он по-доброму улыбался, глядя в зал. Улыбались и люди, и больше всех были довольны те, кто получил исчерпывающий ответ от главы администрации, который оказался большим умницей. В числе их был и отец Андрея, который впервые видел сына в таком важном деле, как общение с руководителями, и, несмотря на большое волнение, остался доволен не только его ответами, но и сдержанно-независимым и очень уважительным поведением.
Чувство удовлетворения испытывал и первый заместитель главы районной администрации Иван Степанович Маликов, он сияющий лицом посматривал то на Андрея, то на губернатора, то на своего друга Константина.
Доволен был и губернатор, увидевший в главе районной государственной администрации яркий талант руководителя. Теперь он был спокоен за район и с симпатией смотрел на троих молодых руководителей Тишковского товарищества, которых видел в зале. На их  лицах была радость. Губернатор думал о том, что если государство и выкарабкается из политического и экономического кризиса, то только благодаря таким молодым, умным и энергичным, как они.


                ГЛАВА 3

Все напряжение матери, которая встречала во дворе сына и мужа, вылилось в слезы изболевшегося материнского сердца.
Константин Сергеевич смотрел на жену, обнимающую и целующую склоненную голову сына, и видел, как по ее щекам бежали слезы. Переживший с ней несколько страшных дней, когда за спиной сына маячила тюрьма, он все еще не верил в то, что это происходит с ними. Все эти дни сын снился ему по ночам. Он просыпался и опять думал о нем. Нередко прятал от жены повлажневшие глаза. Находясь на кухне, он видел, как у нее все валится из рук. Оба знали силу и жестокость власти по отношению к тем, кто становился у нее на пути. Сын же вернулся домой как победитель. Но успех родной кровинушки, как ни странно, не радовал его. Он знал по собственному опыту, сколько ему придется испить из горькой чаши людского непонимания, зависти, глупости и откровенной вражды. «Держался он все же молодцом!» — в который раз он вспоминал о том, как выглядел сын на своем представлении в райадминистрации. Но радости в сердце все равно не было.
— Пойдемте в дом, мои родные, — обнял он своими большими руками сына и жену. — Соседи и прохожие не поймут, что происходит, обязательно додумают какую-то глупость. Вроде того, что мы пьяные.
— А что мне люди? — ответила мать, с любовью всматриваясь в исхудавшее лицо сына и гладя его голову. — У них свои заботы, у нас свои, — она прислонила сына к себе. — Разве ж можно так отдаваться работе, сынок? Исхудал, о родителях забыл.
— Не забыл я, мама, — ответил сын. — Все как-то некогда было. Думал, вот-вот освобожусь и приеду, а времени все не было и не было.
— За всех один не сработаешь, сынок, — говорила мать, а по ее красивому лицу, осунувшемуся от переживаний, бежали слезы. — Так и надорваться можно. Потом люди неприятными станут. Будешь среди них жить с озлобленным сердцем. Это тяжко, сынок.
— Мама, я не сам буду работать, — ответил сын, — со мной надежные друзья.
— Вы вчетвером жили в Тишках? — спросила мать.
Сын кивнул головой.
— Кто же вам стирал, кушать готовил?
— В пансионат стиральную машину купили. Туда и сдавали на стирку.
— И до президента в тех рубашках ездил? — испугалась мать.
— Новый костюм и две рубашки в областном городе купил, — усмехнулся сын. — Я теперь состоятельный человек. По итогам уборочной страды получил приличную сумму.
— Пойдемте в дом, — позвал отец.
В доме сын стал распаковывать коробки. Протянул матери теплую норковую накидку, затем красивые летние белые кожаные босоножки, о которых, как знал, она мечтала. Еще больше поразил ее изделиями из золота и яркого серебра: блестевшими колье, браслетом и сережками.
Отцу подарил дорогие часы, цифровой фотоаппарат и кожаную куртку, какую отец мечтал купить, но на что денег в семье не хватало.
— Ну, ты даешь, сынок! — восклицал он, рассматривая подарки.
— Самостоятельный ты мой, — мать с нежностью гладила сына по голове.
— Больше чем самостоятельный, — ласково глядел на сына и отец. — Общеголял всех в районе. Сам президент его кандидатуру назвал. Надо же!
Сели кушать. Отец и мать больше слушали сына, чем ели, радуясь, переживая и все еще тревожась за него
— Вы не переживайте за меня, я справлюсь, — успокаивал их сын. — Дедушка говорит: если чего не знаешь, узнай у людей, а потом принимайся за дело. Я ведь не в лесу буду и не один в районе.
— Иногда в лесу жить лучше и безопаснее, чем среди людей, — с грустью произнес отец. — Там тебе ни Сыпачевых, ни Дыкало, ни Гарбузов, ни Гнидиных, которые за счет государства заводили знакомства в областных инстанциях, а теперь права качают. Много их, таких, и тебе с ними работать придется. Таким палец в рот не клади — откусят и будут с бессовестными глазами доказывать, что пальца-то не было. Жалко нам с матерью тебя, сынок. Молодой, да и опыта мало.
Он говорил и смотрел на сына, а у самого глаза влажнели.
Валентина Павловна гордилась сыном и была полностью согласна с мужем. В ее глазах тоже собирались слезы, но она взяла себя в руки.
— Чего это мы, отец, как на похоронах. Нам гордиться надо. Сын в такие молодые годы стал главой районной администрации и не по блату или протеже. Делом заслужил. Вся страна видела результаты его труда. Правильно говорила старушка в пансионате, что раньше она никому не нужна была. А сын наш побеспокоился и о ней. Поэтому и люди на всю страну говорили ему и его товарищам спасибо. Как же мне приятно было это слышать, сынок, — Валентина Павловна смахнула слезу с глаз. — Было бы у нас больше таких людей и руководителей, точно при коммунизме уже жили бы. Ну, а ты с Иваном Степановичем не давайте сына в обиду, — сказала она мужу. — Оберегайте и подсказывайте родненькому моему, — она поцеловала сына в голову.
— Мама, я уже не ребенок, — мягко улыбнулся Андрей. — Знал, на что иду. Но признаюсь, что эта должность всего лишь первая ступенька в моей служебной деятельности. Я хочу показать и доказать всем людям, что молодежи можно доверять серьезные дела и должности, что молодежь бескорыстнее и легче на подъем. В жизни многого можно достичь, заинтересовав людей и побуждая их действовать в их же интересах. Не секрет, что многие люди хотят быть богатыми. Это свойственно человеку, но не все знают, как и что для этого делать. Кануло в лето время голых приказаний. Теперь людей следует убеждать в том, что если они сделают так, а не иначе, то получат явную выгоду.
— И что для этого нужно? — с интересом и лукавыми искорками в глазах спросил отец.
— Знание дела, папа, авторитет и огромное желание творить добро, — серьезно ответил сын. — Управлять людьми — это наука. Это все вроде бы знают, но только знать — этого мало. Что же касается Гнидиных, папа, то они теперь в районе больше зависят от нас, чем мы от них. Поэтому и делать будут то, что всем людям нужно. В противном случае найдем, кем их заменить по требованию коллективов, которым не все равно, в каких условиях они работают и сколько получают за свой труд.
— Вот так-то, Костя, учись, — засияла мать от зрелых размышлений сына.
Константин Сергеевич взглянул на жену и подумал о том, не отстал ли он, главный боец сельского хозяйства района, от жизни, если даже сын учит.
Андрей же, прикасаясь щекой к руке матери, произнес:
— Мама, я завтра поздно вернусь домой: с вечера должен заглянуть к ребятам, узнаю, что и как у них там. Сегодня не успел даже, словом перемолвится. — Сказал так и подумал о Любе, но тут же отогнал от себя эту мысль, не давая ей овладеть собой.
Во сне Люба все же приснилась ему. Она смотрела на него и улыбалась. Шелковистые волосы обрамляли ее красивое лицо, а в глазах стояла печаль.
Проснувшись ранним утром и лежа в кровати, Андрей долго думал о девушке. Взгляд его был устремлен в одну точку. Разные мысли боролись в нем, но верх одержала та, которая была связана с работой. Он не должен был подвести тех, кто поручился за него перед губернатором и президентом. Доказать свою правоту он мог только трудом.
«Рано, милая Любочка, ты встретилась на моем пути», — были его тихие слова. Вспомнил, что сегодня первый день его работы на новом месте. Вскочил с кровати. Сделал физзарядку. Не тревожа мать, позавтракал. По привычке, выработанной в Тишках, раньше всех прибыл в райгосадминистрацию.
Пожилая дежурная, сидевшая за стеклянной загородкой и еще не знавшая в лицо нового главу администрации, остановила его неучтивым окриком:
— Ты куда!? Там еще никого нет! Спят господа! Какой ранний приперся!
— К себе я, — без обиды ответил он.
— Вот и иди к себе! — оставалась непреклонной сторожиха. — Шляются по утрам, делать им нечего! Спал бы еще, касатик!
Андрей осознал свою оплошность, за что и получил такой недружелюбный прием. В любом случае он должен был представиться человеку, который его не знает, но находится на должностном посту, пусть даже и сторожу.
— Извините, — без тени обиды исправлялся он, докладывая по всей форме старушке. — Я новый глава районной администрации, Закруткин Андрей Константинович.
Сторожиха уставилась на него, приоткрыв от удивления рот, глаза в испуге забегали по сторонам.
— Никак сынок Константина Сергеевича? — догадалась она. — То-то вижу, что очень похожий вы на него. Извините дуру старую, что сразу не признала вас. Проходите, проходите! А как же иначе! Господи ты мой! Какая же я дуреха!
Андрей не стал слушать ее причитаний и разуверять ее в обратном, проследовал в кабинет.
Пока никто не мешал, набросал продуманный заранее план проведения первого совещания с работниками аппарата администрации и районного совета. В приемной положил на стол записку секретарю, чтобы собрала весь аппарат к восьми тридцати в зале заседаний. Перед тем, к восьми, пригласил к себе заместителей и председателя райсовета.
Пользуясь наличием свободного времени, позвонил в Тишки, в правление товарищества. Друзья, конечно же, были на месте.
— Как ты там, Андрюха? — обрадованно говорил Михаил в трубку. — Соскучились по тебе. Вчера хотели встретиться, но поняли, что не к месту будет — других вопросов у тебя целая гора, сам губернатор прибыл.
— Приеду вечером, все расскажу, — сказал он. — Готовьтесь к встрече гостей по обмену опытом с другими селами района. В Тишках есть что посмотреть. Сегодня подниму вопрос о необходимости встреч главы администрации с трудовыми коллективами района. На раскачивание времени нет. С вами совместных дел будет много.
— С тобой не соскучишься! — восторженно говорил в трубку Михаил. — Быстрый и Свобода привет передают. Рады за тебя.
— До встречи, друзья! — только и успел произнести, как открылась дверь кабинета, и появился встревоженный отец.
— Что же это ты, сынок, так рано ушел из дома? — в его словах слышалась обида. — Мама хотела покормить тебя блинчиками с мясом, а ты… ; Он с недовольным видом сел на стул у окна, подчеркивая тем самым дистанцию установленную между сыном и собой.
— Папа, это мой обычный распорядок, — ответил сын с улыбкой. — Чего мне лежать в постели, если столько дел впереди? Старый буду, тогда и высплюсь.
— Выспишься в старости, — недовольно буркнул отец. — Тогда вообще спать не будешь. Здоровье подводить будет, и мысли всякие заедать станут.
— Мои друзья в Тишках уже давно на работе, — сказал Андрей. — Чего же мне лежать-то, папа? Кушать мы привыкли быстро. К тому же это мой первый день на новой должности. Так что перед мамой извинюсь, но распорядок свой менять не стану.
То, что сын, сидя в кресле главы администрации, назвал его «папой», а не по имени и отчеству, отодвинуло обиду отца на задний план, но он все же не мог не заметить:
— Ты меня и при других будешь называть «папой»?
— Нет, папа, — улыбнулся ему сын, — служебный этикет хорошо знаем.
В кабинет зашел Маликов. Он прошел к столу, протягивая руку главе администрации, потом поздоровался за руку с Закруткиным-старшим и присел на стул рядом с ним.
— Секретарь сказала, чтобы я зашел к вам, — произнес он.
Андрей кивнул.
В кабинет зашел второй заместитель, курирующий экономику района. Это был молодой мужчина среднего роста, ничем не примечательный с виду, кроме очков в тонкой блестящей оправе. Похоже, парень тихохонько сидел в своем кабинете, не спеша, набирая седину в коротко стриженные темно-русые волосы. Он несмело представился:
— Шнурков Виктор Ильич.
— Рад познакомиться с вами, Виктор Ильич, — произнес Андрей, поднимаясь из-за стола и протягивая ему руку. — Присаживайтесь.
Председатель районного совета Клещ Игорь Захарович не появился. Почему-то его не было и на вчерашнем представлении главы администрации. Вместо него как вчера, так и сегодня был его заместитель: худощавый мужчина лет пятидесяти пяти в обвисшем сером джемпере. Он, не представившись, поздоровался и присел на краешек стула поодаль от отца и Маликова, вроде бы они были его врагами.
— А вы кто? — доброжелательно осведомился Андрей.
— Давыдкин Геннадий Глебович, заместитель председателя районного совета, — писклявым голосом и с вызовом сообщил прибывший.
— А что с председателем? Он болен, в командировке или в отпуске? — поинтересовался Андрей.
Давыдкин пожал плечами.
— Что это значит? — спросил Андрей.
— Не знаю, где он, — ответил с неохотой Давыдкин. — Игорь Захарович не обязан докладывать ни мне, ни вам. Извините, мы, работники райсовета, свои права хорошо знаем.
— Ну, что ж, тогда начнем, — произнес Андрей, почувствовав настороженность к невзрачному Давыдкину, который явно противопоставлял себя работникам районной администрации. — Я ознакомился с обязанностями заместителей райгосадминистрации и руководства райсовета, поэтому далек от того, чтобы командовать председателем райсовета и его заместителем, — он пристально посмотрел на Давыдкина, который вобрал голову в свои щуплые плечи. — Но у нас в районе одна цель, — продолжил Андрей свою речь, — и поэтому я пригласил вас, чтобы посоветоваться, как нам лучше организовать в районе обмен опытом работы трудовых коллективов и знакомство с достижениями других коллективов области. Пусть посмотрят, как люди работают и сравнят с результатами своего труда. Недаром же говорится: лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Основные полевые работы позади, и вроде бы нет явных помех для проведения таких встреч. Хорошо было бы сделать эту работу в течение месяца. Надеюсь, она станет этапной в подъеме экономики района. Поэтому прошу разделить все коллективы района на три группы и закрепить за каждым из вас, — обратился он к своим заместителям. ; Вас, как хорошо знающих район и область, попрошу определиться с наиболее успешными коллективами и составить график их посещения нашими представителями. Контролируйте проведение поездок. Может случиться так, что в некоторых коллективах не окажется своих автобусов или денег для их оплаты, планируйте это за счет районного бюджета.
— А как посмотрит на это финотдел? — чуть ли не с сарказмом в голосе произнес Давыдкин. — У нас это строго. К тому же такие дела нужно согласовывать с нами, чтобы мы провели требуемые суммы через сессию райсовета. Если мне не изменяет память, то очередная сессия будет только через два месяца. Так что, господа, придется вам подождать с экскурсиями, — он усмехнулся с чувством явного превосходства и сознания собственной значимости.
В неприветливой и нездоровой усмешке Андрей увидел большую разницу внешнего невзрачного облика Давыдкина и его надменного внутреннего содержания, наполненного безразличием к делу, но с завышенным чувством собственной значимости. Похоже, что взаимодействием и дружбой между администрацией и райсоветом в стенах этого здания даже не пахло. «Если заместитель себя так ведет, то на что способен председатель райсовета?» — с осуждением подумал Андрей.
Маликов поднялся со стула и, открыв дверь кабинета, сказал секретарю:
— Пригласите начальника райфинотдела.
Вернулся назад, с осуждением взглянул на Давыдкина и молча сел на прежнее место.
Начальником финансового отдела была женщина полная с широким лицом и гладко причесанными рыжими волосами. Она остановилась у двери, не зная, что делать дальше.
— Проходите, — вежливо произнес Андрей и показал на стул у приставного столика.
Женщина села и, ни на кого не глядя, склонив голову к груди, стала ожидать распоряжения.
Андрей взглядом отыскал в списке сотрудников администрации, лежавшем перед ним, фамилию вошедшей женщины, назвал ее по имени и отчеству и пояснил причину ее приглашения, извинившись, что сразу не догадался этого сделать.
— Деньги, конечно, небольшие, — ответила Чалая Дарья Кондратьевна. — Но их все одно надо провести решением сессии райсовета.
Андрей видел, как выпятил вперед хилую грудь Давыдкин. Теперь он сидел на стуле, будто на белом коне.
— Тогда поступим так, Дарья Кондратьевна, — принял решение Андрей. — Когда определимся, какая нужна будет сумма, я проведу ее своим распоряжением, а затем утвердим это решением сессии. Мы не можем терять два месяца, ожидая, когда соберутся депутаты.
— Быстрее не получится! — тут же среагировал Давыдкин. — Все нужно делать по закону!
— На сессии и определим, законно это или нет, — спокойно ответил Андрей. — Мне бы не хотелось, чтобы руководство райсовета в таких мелких делах, как выделение незначительных сумм, становилось в своеобразную позу блюстителей законности. В таком случае хочу спросить у вас, Геннадий Глебович, почему до этого времени не была проведена подобная, как я считаю, нужная работа ни со стороны администрации, ни со стороны совета? Или обмен опытом уже не считается одним из важных элементов, способствующих повышению экономических показателей и прогрессу?
— Какие там показатели! — воскликнул Давыдкин. — Напьются ваши экскурсанты в хозяйствах, которые будут их принимать, добавят по дороге домой — вот вам и весь прогресс, а денежки народные тю-тю.
Процесс решения вопроса затянулся. Извинившись за отсутствие времени, Андрей пригласил всех в зал заседания, на котором решил доделать то, что не успел на этом коротком совещании.
Когда в кабинете остался только Маликов и смущенный поведением Давыдкина отец, Маликов невесело произнес:
— Это школа Клеща. Тот сам ничего не делает и другим не дает. При этом занял выгодную позицию хранителя законности. Но лично я думаю, что мысль об утверждении решения этого вопроса на сессии верная. ; Он посмотрел на Закруткина-старшего. — Зачем нам лишние хлопоты с контрольно-ревизионным управлением области? Это первое. Второе, а если сессия не утвердит? У нас и такое бывает, — Маликов виновато посмотрел на главу администрации.
— Сволочи они, — выдавил из себя Константин Сергеевич. — Сами никуда и никогда за опытом не ездили и другим не дают.
— Константин Сергеевич, не волнуйтесь, — успокоил отца Андрей. — Прежде чем что-то делать, я хорошо все продумал и добросовестно изучил обязанности главы райадминистрации и райсовета. Ни Клещ, ни его подручный Давыдкин ; не последняя инстанция. Все будет хорошо. Пойдемте в зал.
Константин Сергеевич несколько недоверчиво посмотрел на уверенно державшегося сына, по спокойному лицу которого совершенно не было видно неудовольствия или растерянности: сын был деловит и собран. У Константина Сергеевича появилась горькая мысль о том, что сын недостаточно хорошо знает эту проблему. Клещ если упрется, то его не сдвинуть и бульдозером. К тому же председателя райсовета поддержит большинство депутатов, а это будет полная обструкция сыну.
Андрей уже не думал об инциденте, устроенном заместителем председателя районного совета и самим председателем, не соизволившим прибыть утром на рабочее место. Его же работа должна была строиться в тесном контакте с райсоветом и его председателем. Нелепо и непонятно выглядело бы для всех, если бы и глава районной администрации не являлся на мероприятия, проводимые председателем райсовета с сельскими головами. Двигаясь на встречу с сотрудниками аппарата администрации, которые видели его всего один раз, старался быть спокойным, хотя волнение давало о себе знать: через мгновение он окажется один на один с незнакомыми ему людьми, хорошо знающими свое дело. И он будет общаться с ними не по каким-то отвлеченным вопросам, а ставить перед ними задачи, которые им предстоит решать. Но мысль о том, что человек волнуется тогда, когда не уверен в себе, ободрила его, так как он знал предмет своего первого разговора и хорошо его продумал. Главное было донести до исполнителей свою мысль, а через них до всех людей, которые будут задействованы в его непростых планах. Он не собирался внедрять их революционным или диктаторским методом. Все должно было происходить так, будто бы он советуется с людьми, приглашает их принять участие в разработке вопроса, чтобы каждый сотрудник райадминистрации посчитал себя соавтором этих планов. Для достижения чего сегодняшний разговор следовало строить доверительно и уважительно. Возможные конфликты должны были гаситься им, еще не разгоревшись. Для этого требовалась терпимость к чужому мнению и способность ненавязчиво управлять участниками процесса.
В зале стоял приглушенный гул голосов, который присутствует при встрече коллег и знакомых людей. Сотрудников в администрации было много.
Андрей знал еще со студенческой скамьи, интересуясь управленческими вопросами, в том числе проведением сессий, исполкомов, коллегий, совещаний, встреч: если совещание проводит глава администрации, то он сам находится за столом президиума. Если же совещание проводилось совместно с руководством районного совета, то в президиуме должны быть двое — глава администрации и председатель районного совета. Если того требовали вопросы или обстоятельства, глава администрации мог приглашать в президиум своих заместителей. Поэтому решил сегодня сам принять крещение. Поднялся на подиум, прошел за стол. Ему хотя очень хотелось, чтобы рядом были отец и Маликов.
Поздоровался. Несколько голосов недружно и как бы, между прочим, ответили ему. Сел за стол, чувствуя в зале некую вольность: старого главу районной администрации «ушли», а новый был для них еще как будто бы никто: на хвост-то никому еще не наступил. Таков извечный «синдром начальника»: страха перед новым царем в первый день его восшествия на престол ни у кого не бывает. Андрей же был молод, многим в сыновья годился, в общем, был еще не опасен. Положил перед собой папку с необходимыми материалами, посмотрел в зал и почувствовал свою уязвимость: молодость и необоснованные слухи о том, что он якобы с помощью отца занял это кресло. Первое было правдой, второе ошибкой. Предстояло доказать свою профпригодность и тем самым похоронить людскую предвзятость и ошибочное мнение о его появлении в райадминистрации по «блату». Многие с вожделением смотрели на эту должность и хотели видеть себя на ней. Так устроена жизнь: чем значительнее должность, тем большее число людей мечтают о ней, при этом многие по своим умственным и деловым качествам далеко не всегда ей соответствуют. Он же занял это место не для того, чтобы красоваться, или получать какую-то выгоду, а для того, чтобы посредством ее принести пользу как можно большему количеству людей, в том числе и сидящим в зале. Это была его сильная сторона.
Андрей улыбнулся всем, отметив, как во втором ряду у стенки шептались две девушки, видно он понравился им. Мужчина, склонившись, что-то сказал соседу, после чего оба заулыбались. Но большинство с интересом смотрели на него, как на что-то новое и необычное.
— Будем знакомиться еще раз, — с теплом в голосе и сдержанной улыбкой произнес он. — Зовут меня Андрей, фамилия Закруткин, отчество Константинович. Заметив, как зашептались впереди две пожилые женщины, добавил: — Правильно, мой папа Константин Сергеевич Закруткин. Он тоже присутствует здесь. ; Увидел, как напряглось лицо отца, который чувствовал себя как на смотринах. Говорить о том, что отец никакого отношения к его назначению на эту должность не имеет, не стал: все равно бы никто не поверил. Поэтому произнес, глядя в зал: ; Я уже знаком с первым заместителем главы администрации Иваном Степановичем Маликовым, а так же заместителем главы администрации Виктором Ильичом Шнурковым. Познакомился с заведующей финансовым отделом Дарьей Кондратьевной Чалой, начальником экономического отдела Николаем Антоновичем Прядкиным, — он улыбнулся старику, который в волнении слезливо улыбался ему. — Состоялось знакомство с секретарем приемной Розой Акимовной Кошель, заместителем председателя райсовета Давыдкиным. Теперь попрошу вас оказать мне услугу: приподнявшись, чтобы видеть вас лучше, назвать свои фамилии, имя, отчество и должность. Думаю, что с этим мы справимся быстро. Затем приступим к рассмотрению других вопросов. Возражений не будет?
Первым поднялся молодой и крепкий с виду парень с темно-русыми волосами, расчесанными на косой пробор.
— Заведующий орготделом Леонид Максимович Конявко, — бойко доложил он.
Андрей поблагодарил его.
Второй поднялась светловолосая заведующая юридическим отделом средних лет. Видно было, что она волновалась.
— Синичкина… — женщина в волнении сглотнула слюну, — Светлана… — Она кашлянула и добавила дрогнувшим голосом: — Леонидовна.
— Спасибо. Не волнуйтесь, пожалуйста, Светлана Леонидовна, — участливо произнес он и тепло улыбнулся главному юристу администрации.
Третьей была видная женщина лет тридцати пяти с высоко взбитыми светлыми волосами — заведующая общим отделом Роза Григорьевна Травкина.
Четвертым поднялся плотный пожилой мужчина с колючим взглядом из-под мохнатых бровей.
— Начальник земельного управления Сухарев Алексей Алексеевич, — басовитым и как бы недовольным голосом произнес он и сел, хмуро глядя на него, будто он, Андрей Закруткин, был чем-то виноват перед ним.
Поблагодарил чем-то недовольного начальника, который не смог скрыть своего плохого настроения. Подумал, что не лучшей стороной Сухарева было показывать, что у него на душе. «Может быть, — анализировал Андрей, — такое поведение является его нормой. Нужно это выяснить: зачем держать на должности человека, постоянно портящего своим видом, поведением и отношением настроение другим людям? Человеку с хмурым и неуживчивым характером нужна работа не районного масштаба, а более локального круга общения, с минимальным числом зависимых от него лиц». Это была управленческая аксиома, которая не предполагала другого разрешения. Ею издавна пользовались ведущие фирмы на Западе, в Японии, в Центральной Америке.
Знакомство заняло около двадцати минут. И хотя поведение и вид нового главы администрации были располагающими, он видел, как люди стали волноваться: одни забывали произнести фамилию, другие отчество, а кто-то и имя. Он понимал, что это связано все с тем же «синдромом начальника». Теперь во взаимоотношениях между ним и людьми появилась новая составляющая — людская неуверенность в своем будущем и явная зависимость от начальника. Поэтому Андрей не забывал успокаивать сотрудников. Это располагало к нему людей.
— Ну, вот и все, — произнес он, когда начальники отделов представились ему. — Более глубокое знакомство будет происходить во время совместной работы.
В зале облегченно вздохнули и робко заулыбались: начальник никому не сделал замечания или намека на несоответствие занимаемой должности.
Ему же следовало не показаться профаном и в деле.  Разговор начал с того, что считал важным в работе администрации.
— Я ознакомился с наполнением бюджета по району за девять месяцев текущего года. Положение, мягко говоря, не радостное: доходы по налогам составляют всего шестьдесят семь процентов. Значительная часть предприятий дышат на ладан. Мне, как новому человеку в районе, разобраться во всем будет сложно, если сразу не окунусь в проблемы района. Для этого лучшей формой познания могут стать встречи с трудовыми коллективами, на которых, я уверен, будут подняты и рассмотрено многое волнующие людей. Поэтому попрошу вас, Леонид Максимович, — назвал он по имени отчеству заведующего организационным отделом, — сегодня подготовить график встреч с коллективами района. Чтобы сократить время знакомства с районом, попрошу ставить на каждый день по две встречи. Первыми в графике должны быть экономически более крепкие хозяйства и предприятия, чтобы можно было сравнивать их с менее крепкими. Составив график, согласуйте его с Виктором Ильичом Шнурковым. Он будет отвечать за проведение этих мероприятий. Вместе со мной на встречах будут присутствовать Иван Степанович и Константин Сергеевич. Промышленные предприятия будем посещать вместе с Иваном Степановичем и Виктором Ильичом. Все вопросы, поступившие в наш адрес со стороны членов коллективов, записываем, рассматриваем и вносим в планы работы администрации на этот год и следующий, учитывая средства в годовом бюджете. Заниматься записью и систематизацией вопросов будет лично Леонид Максимович, — он посмотрел на заворга, который был польщен доверием главы. — Встречи начинаем с завтрашнего дня. График к двенадцати часам дня должен лежать у меня на столе. Это первое. Второе, Иван Степанович и Константин Сергеевич вместе со своими службами готовят график посещения трудовыми коллективами района передовых хозяйств и предприятий, расположенных как в районе, так и в области. Если будет необходимость, то и за ее пределами. Будем сообща набираться полезного опыта, который достигнут другими. Как известно, учиться никогда не поздно и тем более не зазорно. Это особенно полезно тем, кто желает улучшить результаты своего труда и стать экономически богаче. Будет очень хорошо, если в течение одного-двух месяцев мы проведем эту работу.
— Кто будет оплачивать поездки? — спросил начальник экономического отдела Николай Антонович Прядкин.
— Резонный вопрос, — ответил Андрей, довольный тем, что он возник. Значит, стал предметом обсуждения. Посмотрел в сторону главного экономиста района. — Благодарю вас, Николай Антонович, за вопрос. Думаю, будет правильно, если экономически крепкие хозяйства и предприятия сами оплатят это мероприятие, вписав его в статью расходов в соответствии со своими коллективными договорами. Те же, кто не в состоянии будет изыскать требующиеся на поездки суммы, получат помощь от районной администрации. Мы еще не знаем, сколько будет таких бездебетных товариществ или фермерств. Если будут, то внесем их последними в план-график. И еще попрошу Алексея Алексеевича Сухарева, начальника земельного управления, не забыть до понедельника совместно с юридическим отделом, которым руководит Светлана Алексеевна, подготовить необходимые документы по урегулированию земельного вопроса, поднятого вчера начальником строительного управления Кичигиным и сельским головой из Николаевки Засядько. Какие будут вопросы?
Вопросов не поступило.
Глядя в зал, он заметил, как глубоко вздохнул и тут же выдохнул, будто освобождаясь от тяжести, отец. Не ускользнуло от его внимания и то, как довольно улыбался первый заместитель Маликов: первая встреча руководителя с коллективом прошла, по его мнению, без сучка и задоринки.
Андрей поблагодарил всех за участие в совещании, что было новым и необычным. Властный Сыпачев мог сделать разгон на совещании любому, не обращая внимания ни на возраст, ни на пол, ни на стаж работы в администрации. Поблагодарить за участие в совещании для Сыпачева вообще было нонсенсом.
Зашел в кабинет. Сел за стол. Не успел осмотреться, как послышался несмелый стук в дверь. На пороге появилась секретарь Мария Олеговна Таций. Она волновалась, впервые заходя к новому начальнику.
— К вам на прием просится заведующая общим отделом Роза Григорьевна Травкина, ; тихо произнесла женщина, помня, каким грозным и непредсказуемым был прежний руководитель, который мог запросто выгнать из кабинета. Сколько раз порывалась уволиться, но все не хватало решимости, да и места другого не было, а семью нужно было кормить.
— Пусть заходит, — приветливо произнес Андрей и уважительно добавил: — Мария Олеговна, когда будете заходить в кабинет, не обязательно стучать. Я ведь на работе. Заходите без стука. Этого не должны делать и другие. Но в кабинет заходить без вашего разрешения никто не должен, кроме заместителей, руководителей районного совета и вышестоящих областных начальников. Не разрешайте никому заходить в кабинет, когда у меня будут посетители. Могут быть и другие ситуации, когда кому-то нужно будет очень срочно переговорить со мной, или сообщить что-то важное. В этом случае вы заходите, и мы советуемся, как быть. Граждан записывайте на прием в отведенный для этого день. Думаю, что все это вы знаете и без меня, — он мягко улыбнулся женщине, настороженно смотревшей на него.
— Все поняла, — тихо и как-то испуганно произнесла секретарь.
— Спасибо, — вежливо поблагодарил ее.
Заведующая общим отделом Роза Григорьевна вошла, настороженно глядя на нового хозяина кабинета. Подошла к столу:
— Тут такой вопрос, Андрей Константинович, — несмело начала она. — В районный совет полтора месяца назад поступило заявление от бывшего председателя Тишковского товарищества Дыкало о сложении депутатских полномочий в связи с переменой места жительства. Председатель районного совета раньше дружил с ним и теперь, нарушая закон о местных выборах, не хочет проводить по тому округу новые выборы, как этого требует закон. А он гласит, что если до общих выборов более года, то выборы должны быть назначены и проведены по решению территориальной избирательной комиссии, утвержденной районным советом не позднее двух месяцев.
— Присядьте, пожалуйста, Роза Григорьевна, — пригласил сотрудницу.
Женщина села за приставной столик, обдавая его густым ароматом духов.
— А почему вы этим озабочены, а не Клещ? — поинтересовался он, определяя в этих выборах свой интерес, который, несомненно, пойдет району на пользу.
— Ко мне с месяц назад заходил сельский голова Тишков, Авдоткин. Он боится, как бы за нарушение закона о выборах его не наказали. Я говорила об этом Клещу, но он сказал, чтобы не вмешивалась не в свое дело. Может, надеется на то, что Дыкало вернется в Тишки. Хотя теперь это вряд ли состоится, — она намекала на новый расклад власти в районе, который был не в пользу Дыкало.
— А что собой представляет председатель райсовета Клещ? — поинтересовался он, надеясь до разговора с отцом получить нужную информацию и от других. Он помнил извечное правило: кто владеет информацией, тот владеет положением. Это было с его стороны не поощрением сексотничества, а подготовкой позиции к взаимодействию с председателем районного совета. Во все времена прогрессивный руководитель должен знать основные качества сотрудников и тех лиц, с кем ему приходилось или предстояло работать. Это аксиома успеха. Теперь окружающий мир вступал в новый виток, который диктовал новые законы, требовал основы другой морали и нравственности, иных понятий о добре и зле. Если раньше богатство было злом, а богач был вором, осуждаемый государством и обществом, то теперь бедность была позором и пороком.
Роза Григорьевна склонила голову вбок, всматриваясь в молодого парня, который был не менее чем на десяток лет моложе ее. Решила сказать правду, хотя могла пострадать за это, узнай Клещ.
— Въедливый, как настоящий клещ, — тихо поведала женщина. — Очень грубый. Схватывался, бывало, с самим Сыпачевым, но тот имел свое большинство среди районных депутатов и потому не раз говорил, что в любой момент может заменить Клеща, если тот будет выделываться. Поэтому, Андрей Константинович, если у вас появится такая возможность, сделайте это, — от всего сердца посоветовала заведующая молодому руководителю. — Иначе он выпьет много вашей крови. Теперь он явно нарушает закон о выборах. Может, как-то используете это против него. ; Она поднялась, всколыхнув воздух с ароматом сладковатых духов.
— Разрешите идти? — по-военному спросила она и улыбнулась. — Вы молоды и потому очень опасайтесь Клеща. Он плохой человек…
Не успела она закончить свою речь, как дверь кабинета резко и широко распахнулась, и в проеме нарисовался плотный мужчина среднего роста в рубашке в красно-голубую клеточку с короткими рукавами. Пригнув голову, как бык, собравшийся бодаться, он вошел в кабинет, глядя исподлобья на хозяина кабинета.
— И ты уже здесь, орхидея, — хмуро произнес вошедший в адрес женщины, которая при виде его перестала улыбаться. — Оставь нас! — скомандовал он ей.
Женщина без лишних слов юркнула в дверь, плотно прикрыв ее за собой.
Андрей понял, что это был не кто иной, как сам господин Клещ Игорь Захарович.
— Ты что себе «позволяешь»?! — сразу перешел в наступление Клещ, выдавливая из себя неприятные по содержанию и тону слова.
Андрей обратил внимание на его грубоватое лицо, лишенное пропорций. Глубокая морщина поднималась от его широкой переносицы, неприятно деля лоб на две части. Небольшие белесые глаза неприязненно сверлили из-под нависших густых бровей. Небольшой и острый нос имел крутые изгибы крыльев ноздрей, схожие с капризными четко очерченными губами. Волевой подбородок выдавался вперед, красноречиво дополняя вздорный характер Клеща. Его крепкие руки были сжаты в кулаки.
— Ты почему, не советуясь со мной, лезешь в районный бюджет? — грубым голосом произнес Клещ, испепеляя его взглядом. ; Ты не Сыпачев! Я на тебя управу быстро найду! На сессии заслушаем итоги выполнения бюджета девяти месяцев и быстро недоверие окажем. Ты смотри, хозяин пришел — моих работников к себе в кабинет приглашает! Надо — приходи сам, не велик барин! И еще, пацан, прекрати допрашивать моих подчиненных, где я бываю. Если не примешь во внимание мои замечания, то недолго тебе сидеть в этом кресле. Рога быстро обломаю, и папа не поможет! Обоих сотру в порошок! Понял!?
Речь Клеща была непрекрыто злобная. Он даже не догадывался, насколько раскрылся перед молодым руководителем, слывшим в университете талантливым психологом, которому достаточно было посмотреть на человека, чтобы понять о нем все, даже то, что и сам человек не знал о себе. В соответствии с характером людей он строил с ними свои взаимоотношения. С одними дружил, с другими мог разговаривать и шутить, с третьими ; обмолвиться словом, или общаться сугубо по делу, четвертые были ему неприятны, поэтому старался с ними не общаться, пятые были очень неприятны, как сейчас Клещ. Потому, не вступая в пререкания, он молча поднялся из-за стола и пошел к выходу, не проронив ни слова. Этим он давал возможность Клещу прийти в себя и принять нормальный человеческий облик.
— Ты куда пошел?! — закричал Клещ и кинулся следом. — Не хочешь разговаривать?!
Присутствующие в приемной слышали слова озлобленного Клеща. По администрации тут же распространилась молва, что молодой Закруткин даже не стал разговаривать с Клещом.
— Молодец! — говорили одни. — Клещ думал, что сразу возьмет его в оборот, молодой мол! Не тут-то было. Молодец, Андрей, — и, натыкаясь на взгляды коллег, на всякий случай добавляли: — Константинович.
Сам Клещ не мог простить своего конфуза «пацану», как он во всеуслышание называл его. Минут через тридцать, не сдержав злобы, накопившейся в нем, он набрал номер телефона главы администрации и, когда подняли трубку, тут же заорал в нее:
— Считай, что тебе конец пришел, «малолетка»!
Узнав, кто так горячится на другом конце провода, Андрей, усмехнувшись, положил трубку. Он уже сложил план действий, как снять Клеща с должности председателя районного совета. Для осуществления задуманного пригласил к себе заворга и поручил написать официальное письмо председателю районного совета, в котором указывал о нарушении сроков проведения выборов в районный совет по избирательному округу, в который входили Тишки. Письмо было написано, зарегистрировано и тут же доставлено на четвертый этаж, где находилось руководство райсовета.
Через десять минут последовал второй звонок разъяренного Клеща:
— Ты пролез на эту должность с помощью отца, но я все сделаю, чтобы убрать тебя с нее! Хана тебе, выскочка!
Лица Андрея коснулась ухмылка. Он был из тех, кто никогда не угрожал кому бы то ни было. Считал это лишним. Предупреждать мог, но угрожать — нет. Угрожать — значит расписываться в бессилии. Знал, что при желании любому человеку можно было сделать плохо, что сделали даже с человеком-Богом, каким был Иисус Христос. Главное было в том, кто и как за это берется.
Загруженный делами, связанными с завтрашними встречами с самыми большими в районе сельскохозяйственными коллективами, он уже не думал о Клеще и его угрозах. Освободиться смог только к вечеру. Предупредил отца и мать, что едет в Тишки.
Троих друзей нашел в правлении. По очереди обнял их, затем приступил к делу, по которому и приехал.
— С завтрашнего дня начинаю встречи с коллективами района. Во время встреч буду разговаривать с руководителями товариществ о их посильном вкладе в восстановление Мычаковского комбикормового завода и соучредительстве в строительстве тишковского завода по розливу минеральной воды и производству пива. Я звонил в областную метрологию и просил представить официальное заключение о воде. Говорят, что пробы брали и тишковская вода уникальна по своим свойствам. И пиво из верхнего горизонта будет более чем превосходное. Спонсоров из других регионов будем использовать на договорной основе, но не более чем на сорок девять процентов акций. Пятьдесят один процент должен быть у Тишковского товарищества. Так будет и по другим объектам, где начнем развитие промышленного производства, связанного с сырьевой базой района. Основную выгоду от этого дела должны получать люди района. Они будут через товарищества хозяевами цехов, заводов и комбинатов. Договорюсь с руководством банков, чтобы предприятия и товарищества района могли брать ссуды в банках под щадящие проценты. Кредит возьмет и Тишковское товарищество. Думаю, за год завод запустим, а еще через год рассчитаемся с кредитами, и будем получать приличные проценты от вложенных средств. Это выгодное дело. К тому же мы будем первыми в важнейшем для страны процессе индустриализации села. Интеграция позволит заниматься сельским жителям не только сезонными полевыми работами, но и иметь свои предприятия: мясные и молочные, кожевенно-скорняцкие, соко-винные и консервные, по переработке овощей и фруктов, декоративные мастерские и кооперативы по изготовлению изделий из дерева, лозы, овечьей шерсти. Сырья для этого у нас достаточно. К производственному процессу подключим сырьевую базу близлежащие хозяйства из других районов. В планах намечаю даже развитие туристического комплекса на базе Отрадовской крепости, построенной в начале восемнадцатого столетия. За рубежом каждый исторический памятник гордость людей и достояние государства, а у нас все рушится, не принося никакой пользы. Пора положить этому конец, по крайней мере, в нашем районе. Приведем в достойный вид то, что сохранилось. Наш край богатый на историческое прошлое, которое еще не оценено ни историками, ни людьми, проживающими на этих землях. Это родина многих кочевых племен: печенег, сарматов, скифов. Славянские племена давно поселялись в этих благодатных краях. Казаки осваивали эти территории, при царях возводились крепости, служившие защитой от татар и турок. Важно правильно взяться за это дело.
— А если у наших районных соучредителей не будет хватать денег на строительство, — спросил Василий Хмель, — а со стороны станут предлагать деньги?
— Район бедный, а в городах есть люди, которым некуда девать деньги, — ответил Андрей. — Будем привлекать их. Для надежности администрация района станет гарантом в каждом отдельном случае. Думаю, не прогорим. Но наше условие будет одно — не больше сорока девяти процентов акций спонсорам из других регионов. При таком раскладе без согласия наших районных вкладчиков никто из соучредителей не продаст и не изменит назначения заводов и предприятий, не будет диктовать товариществам и району свои условия. О дальнейших планах сообщу позже, они не менее интересные.
— Не сомневаемся, — обнял друга Михаил. — Жалко, что поздно приехал, уха сегодня вечером была особенная. Тебя вспоминали и очень сожалели, что ты не с нами. Но не расстраивайся, мы, как чувствовали, что приедешь, не всю уху съели.
Друзья засмеялись.
— Это успеется, — улыбнулся Андрей. — Для меня главное раскрутить работу в районе, как мы сделали в Тишках. Для знакомства с районом и определения первоочередных задач с завтрашнего дня начинаю встречи с коллективами сел. Тишковское товарищество, и село Тишки находятся в списке для посещения коллективами района. Социальная база в Тишках хорошая. Думаю, что и со строительством завода проблем не будет.
— Не подведем, — за всех ответил Михаил.
— Наученые марку держать, — поддержал друга Силин. — Когда я принес домой первую заработанную сумму, мать даже речь потеряла, а потом спросила, не украл ли я эти деньги.
— А мои вообще до сих пор не могут прийти в себя, после того как узнали, что я настоящий председатель колхоза, тьфу, товарищества, — заулыбался Михаил.
— А я так и не забрал трудовую книжку из райадминистрации, — напомнил другу Василий, — все времени не было.
— Не спеши, — коснулся его руки Андрей, — очень возможно, что в ней скоро появится новая запись.
— Как это? — удивился Василий.
— А так. С завтрашнего дня принимайте геодезистов для разметки территории будущего завода.
— Директором пивзавода хочешь меня поставить? — лицо Василия расплылось в довольной улыбке! ; Это мечта многих и потому скажу сразу, что я не буду возражать.
Андрей тоже улыбнулся другу.
— Очень полезным для нашего дела было бы, чтобы ты перевелся в этом же месяце из педагогического университета в Академию государственного управления при Президенте. Ты на четвертом курсе?
Василий кивнул.
— Думаю, на четвертый и зачислят. Я помогу. И вам, друзья, — он посмотрел на Михаила и Александра, ; придется поступать в эту же академию, но только на первый курс.
Михаил заморгал длинными ресницами и растерянно произнес:
— А как же Танюшка?
— Смелее, Бурун. Ты на заочное отделение поступать будешь. Бумаги уже подготовлены и находятся у моего заместителя Давыдкина Геннадия Глебовича. Он завтра с утра ожидает вас в районной администрации. Педете в академию на собеседование. Будем учиться, господа, управлять людьми и производством. Без этого нам не взять хорошо укрепленный бастион, который зовется властью. А времени для раскачки у нас нет.
— Раз надо, значит надо, — ответил Хмель, понимающий необходимость в образовании.
— Трудно будет мне и Буруну, — сетовал Александр. — Шесть лет прошло, как школу закончили.
— Вспомните, что забыли, — заверил Андрей.
Дальше разговор пошел о делах товарищества, где требовалась подсказка и поддержка Андрея.


                ГЛАВА 4

Первая встреча главы районной государственной администрации с трудовым коллективом Ковалевского ООО должна была проходить в Доме культуры села Ковали. Это помещение было приспособлено под клуб, еще с тридцатых годов прошлого столетия в одном из троих складов купца первой гильдии Артамона Квашина. Два склада были разрушены войной, а третий, что и теперь стоял у дороги, побитый со всех сторон осколками и снарядами, уцелел. Самого купца Квашина теперь мало кто помнил. Забыли бы и совсем, если бы не это, можно сказать, историческое здание не только для Ковалей, находящихся в четырех километрах от Мычаков, но и всего Веселовского района. Купеческое здание, прожившее долгую и нелегкую жизнь, в нескольких местах высоких кирпичных стен уже опасно треснуло. Обшарпанное годами и израненное снарядами и противотанковыми пулями Оно стояло обтянутое широкими железными полосками, что выделялись красно-коричневой ржавчиной. Печать прошлого была на нем: сначала его приспособили под «Избу-читальню», затем склад стал «Сельским клубом». Теперь старый и израненный ветеран Ковалей, превращенный было в «Сельский Дом культуры», был вообще ни кому не нужен, как и жители Ковалей.
Клуб находился рядом с невзрачной конторкой товарищества, которая по размерам была раз в десять меньше клуба. Она была выстроена в начале шестидесятых годов прошлого столетия из красного кирпича, который обжигался в ямах, дедовским способом на маленьком государственном заводике. Тот заводик, хотя и был один на весь район, но механизации никакой не имел и производительность его была очень низкая, потому кирпича далеко не всем хватало. В те нищенские послевоенные годы конторка радовала глаза сельчан, теперь же она со своей почерневшей от дыма трубой имела более чем печальный вид. Кирпич растрескался, местами обсыпался и из красного стал бурым и грязно-белесым. Как показало время по качеству своему, он не шел ни в какое сравнение с тем кирпичом, из которого был выложен слад купца Квашина.
«Клубу статуса «дворца» не хватает. И убогую контору следует давно представлять, как этнографический памятник советской и коммунистической действительности», — не без иронии подумал Андрей, окидывая взглядом одинокую фигуру председателя Ковалевского товарищества Захара Федосеевича Гарбуза. Он почти восемнадцать лет возглавлял почивший в бозе колхоз «Заветы Ильича». Председатель основательно был подтоптанный жизнью и тоже будто осыпался со всех сторон, как и конторка. По его лицу с колючим взглядом из-под седых бровей было видно, что он не в восторге от появления главы администрации в Ковалях, его вотчине.
Клуб, контора, и одинокая согнутая в спине фигура председателя выглядели печально: за семьдесят пять лет советской власти и коммунистического режима Ковали так и не смогли построить себе ни приличного очага культуры, ни конторы, ни достойной жизни своим детям и внукам. Подобрали склад, как «одежонку» с купеческого плеча, даже не пытаясь переделать ее по причине отсутствия средств. Купец Квашин смог построить себе несколько таких зданий, а колхоз за всю свою историю — нет. Конторка выглядела позором прошлых героических лет. Пришла мысль: какой же прорвой были колхозы, в которых без следа исчезал труд миллионов крестьян-колхозников, не оставляя им средств ни на строительство достойных личных домов, ни на общественные нужды. Получается, что не жили при так называемом «социализме» сельские люди, а ютились на краю цивилизации, напуганные, голодные и бесправные под тяжкой властью клана вождей-монстров, которых по забитости и дремучести своей называли «совестью эпохи» и «отцами народов». Теперь в стране появились новые преступные кланы и «семьи», разоряющие народ, так и не познавший счастливой жизни.
Через дорогу от клуба и конторы высилась отреставрированная белая церковь с большим голубым куполом, увенчанным золоченым крестом и тремя маленькими маковками с крестами. При советах она служила колхозным складом для химических удобрений. Теперь же церковь иконы Казанской Богоматери собирала по выходным и религиозным праздникам чуть ли не все население Ковалей. Сюда приезжали из других мест: кто помолиться, кто свечечку поставить, кто помощи и защиты у Бога просить. Церквушка процветала, являясь как психологическим, так и идеологическим центром. Облегчая души мирян, измаявшихся нуждой, церквушка озолачивала митрополию и служителей церкви, которые теперь ездили на иномарках классом не ниже «Нисан» и «Мерседес». Но людей в церковь никто силой не гнал, как раньше в «Сельбуды» и «Избы-читальни» на лекции или политинформации. По причине отсутствия потребности сиротливый клуб давно уже не видел людей. Потому его закрыли, а заведующего клубом уволили по причине отсутствия средств. Ненужным оказался очаг культуры в нынешней жизни, тяжело переползающей с общенародной социалистической собственности на рельсы капиталистического труда, который был при купце Квашине.
Андрей шел к председателю Ковалевского «ООО» с надеждой на понимание, но видел, как тот неодобрительно, почти враждебно смотрел на него.
 «Скоро из детского сада будут брать в районные руководители», — думал ветеран колхозного строя, а ныне председатель товарищества Захар Федосеевич Гарбуз.
— Захар Федосеевич, у нас в запасе почти два часа, — поздоровавшись с председателем за руку, уважительно произнес Андрей. — Вы не против, если за это время мы посетим наиболее значительное из того, что есть в товариществе?
Гарбуз неприязненно взглянул из-под мохнатых бровей на главу районной администрации и с горечью подумал: «Ну, вот и дожил ты, Захар, до тех горьких времен, когда детвора, у которой еще не обсохло молоко на губах, будет учить тебя, как нужно работать». Недовольно выдавил из себя:
— Смотреть-то, все горазды, а работать кто будет? Посидим на выдуманном тобой собрании пару часов, а толку с того? Что ты можешь сказать людям, если сам не испытал даже тысячной доли тех трудностей, которые довелось пережить им? — он демонстративно махнул рукой в сторону улицы, по обе стороны которой стояли неказистые, как и контора, хатки односельчан. ; Что ты понимаешь в сельском хозяйстве? Я же, в то время как другие обнищали, положил на счет товарищества в банк почти три миллиона. Каждый день ложусь и просыпаюсь с мыслями о делах товарищества. А ты думаешь, что больше моего знаешь? Пришел, увидел, победил!
Обида и неприязнь были в словах старого председателя. Не хотел ветеран колхозного производства понимать, что со временем все меняется. Явное и злобное раздражение слышалось в его глухом голосе.
Андрей был далек от того, чтобы поучать старого председателя. Его не смутило и «тыканье» того. Он хотел познакомиться с делами в товариществе, поговорить об участии коллектива в восстановлении комбикормового завода, зная, что хозяйство наряду с растениеводством занимается и мясомолочным производством и что на счету товарищества есть свободные средства.
— Куда ехать-то прикажешь? — с иронией произнес председатель. — На полях, кроме подсолнечника, свеклы и кукурузы, уже ничего нет.
— Давайте посмотрим фермы, дойное стадо. Посетим зерноток, ремонтные мастерские. Посмотрим, как хранится техника, чего добилось село в социальном направлении.
— А чего смотреть-то, коровы как коровы, свиньи как свиньи, — недружелюбно произнес Гарбуз. — И на зернотоку ничего необычного не увидишь.
Гарбуз явно игнорировал его предложение.
Андрей пожалел, что Маликов и отец приедут в Ковали лишь к десяти. При них Захар Федосеевич явно был бы скромнее и сговорчивее.
— Тогда выбирайте сами, Захар Федосеевич, куда поедем, — предоставил он председателю право определения объектов посещения.
— Чего это я буду ездить с тобою? — раздраженно ответил председатель. — Чем ты можешь помочь мне? ; Гарбуз хмуро посмотрел на него.
Андрей почувствовал неловкость. Обида стала зарождаться внутри, но он знал, что она плохой помощник делу. Появилась мысль, что теперь в его деятельности будет всякое, потому эмоциям не должно быть места. Спокойствие и рассудительность — его помощники. А что касается капризов стоявшего напротив него старого председателя, то это очень даже может быть связано все с тем же «синдромом начальника». Поэтому миролюбиво произнес:
— Захар Федосеевич, никто не ставит под сомнение ваши заслуги и ваш опыт. Вы прожили большую жизнь. Если вам нездоровится, то с вашего разрешения я сам проедусь по селу. Встретимся на собрании в десять часов на складе купца Квашина, то есть в этом заброшенном хмуром заведении, — он показал рукой в сторону перевязанного, словно разваливающаяся культя инвалида, строения, не решаясь назвать его Домом культуры. Сказал так и с горечью пошел к ожидавшей его «Волге». Машина была не новая. Не захотел менять ее на иномарку по причине того, что посчитал неправильным и даже преступным для руководителя любого ранга шиковать за счет людей, как это делают министры, прокуроры, депутаты, бандиты и воры разных мастей, думая, что это поднимает их имидж. Сел рядом с молодым веснущатым водителем, спросив:
— Знаешь, где ремонтные мастерские?
Тот кивнул.
— Поехали.
То, что увидел на машинном дворе, в восторг не привело: облезшие строения мастерских и ржавая техника, стоявшая под открытым небом, имели печальный вид.
Зашел в мастерские. До горечи знакомая картина открылась ему. В полутемных грязных помещениях была гора мусора и паутина по углам. Присмотрелся. В одном углу несколько мужиков играли в карты. Подошел. Игравшие никак не реагировали на его появление — все их внимание было приковано к игре в «козу». Произнес:
— Извините, кто старший?
— А тебе зачем? — не отрываясь от карт, спросил один из игроков. Он был в замасленной и порванной в нескольких местах рубашке и таких же рваных и грязных штанах. Другие выглядели не лучше.
— Познакомиться хочу, — произнес, испытывая неприязнь к игрокам в карты в рабочее время, как и к хорохористому председателю товарищества.
— Семен! К тебе тут пришли! — крикнул один из мужиков, с размаху накрывая червового короля пиковой дамой. — Коза, мальчики!
Из другого помещения вышел, что-то жуя во рту, мужчина среднего роста в некогда темно-синей спецовке, а теперь почерневшей от машинного масла, гари и грязи. В нескольких местах она была порвана.
— Чего надо? — хмуро спросил он.
— К тебе пришли! Принимай в кабинете! — игроки засмеялись, начиная следующую «партейку».
— Чего надо? — еще раз переспросил мужик. От него несло перегаром.
— Да, собственно, от вас мне ничего не нужно, ; ответил Андрей и укоризненно покачал головой. — Строители коммунизма. ; Повернулся и пошел из затхлой мастерской на свежий воздух. Садясь в машину, услышал позади разочарованный голос мужиков-игроков:
— «Волга».
— Видать не богатый.
— Ездят тут всякие! Пошли играть, а то скоро на собрание. Совещаться будем, как жить дальше! — мужики громко рассмеялись..
— Ну, что, посмотрели? — озабоченно и с обидой спросил шофер. — В большинстве хозяйств района такой же беспорядок. А Ковалевские среди них считаются лучшими. Это не Тишки, о которых говорят не только в районе, но и по всей стране. Куда теперь, Андрей Константинович?
— Давай на свиноферму. Бывал там?
— А как же! — заулыбался парень. — Свининку регулярно привозил оттуда прежнему главе района.
— Ну-ну, — произнес Андрей, поджимая губы в раздумье и испытывая такое чувство, будто вступил во что-то нехорошее.
Свиноферма была неказистая с того героического времени, когда большую часть строений в послевоенных колхозах сооружали из самана. Вокруг было грязно, кругом чернели охапки прошлогодней соломы. Двери, сбитые с петель, перекосившись, зависли на коробе.
В низком полутемном помещении с маленькими грязными окошками стоял ядовитый запах свиных испражнений. Не успел он сделать от двери и двух шагов к неширокому проходу между свиными станками, как мимо пронеслась женщина с вилами наперевес.
— Клавка, держи его! Иду на подмогу! Не уйдет живым, ворюга! — кричала она во мраке фермы.
Андрей посмотрел в сторону, куда побежала женщина. В отдалении послышались встревоженные женские голоса. Приглядываясь, чтобы не вступить в жижу, пошел мимо почерневших дощатых станков, в которых хрюкали на удивление чистые хавроньи. Возле некоторых белотелых «мамаш» повизгивали маленькие и тоже чистенькие беленькие поросята. Свинарник был старый, в нем трудно было поддерживать порядок, как и пройти, не вступив в зловонную лужу, но в станках порядок все же был.
Женщины кричали, и непонятно было, защищались они от кого-то, или сами нападали.
То, что увидел, подходя к встревоженным свинаркам, удивило: в одном из станков уклоняясь от острых вил, крутился невысокий и худой мужчина. Он пытался выбраться из станка, в котором находилась крупная свинья с поросятами, но женщина тыкала в него вилами и кричала:
— Куда! Куда, ворюга!
— Поросят пришел красть! Понравилось!
— Думал, что мы уйдем на собрание? Не тут-то было!
Спасаясь от острых вил, мужик присел на корточки посреди станка, опасливо поглядывая на враждебно настроенных женщин.
— Бей его Клавка! — кричала другая свинарка, одетая в видавший виды синий халат, пытаясь дотянуться до мужика тяпкой. — Теперь знаем, кто ворует поросят! ; Завидев Андрея, она испугано закричала и, оставив без внимания вора, выставила в его сторону тяпку: — Клавка, еще один, видать, с их банды! Не подходи! Пропали, Клавка! Пусть Гарбуз сам стережет свиней за те горе деньги, которые платит! ; Она побежала по проходу, скрываясь во тьме.
Клавдия, услышав предупреждение подруги и заметив пришельца, стала быстро удаляться от станка, в котором затравленно озирался мужчина.
— Я не его сообщник! — крикнул Андрей женщинам в след. — Не бойтесь меня! Я вам помогу!
Свинарки, услышав его слова, остановились. Неудачливый воришка, измазанный в свиных испражнениях, стал жалобно кричать, призывая к милосердию.
Андрей видел, как к мужику подошла дородная свинья-мать и ткнула его носом в бок. Мужик повалился на спину и громко закричал, охваченный животным страхом от сознания, что свинья разорвет его на части.
Дородная хрюшка сердито хрюкала над распластанным телом. Маленькие поросята, их было не меньше десятка, окружили мужика и стали трогать его своими носами-пятачками. Мужик согнулся в бублик на дощатом полу и молил спасти его.
Андрей раздумывал, как поступить.
 Вернувшиеся работницы фермы все еще с опаской поглядывали на него.
Клавдия, подоткнув халат между ног, неловко перелезла через ограждение станка, и стала толкать коленями свинью, отгоняя от пойманного лиходея.
Когда он поднялся, Андрей смог рассмотреть его.
Это был заросший многодневной щетиной щуплый мужчина лет сорока. Опустив плечи, стоял он посреди свиного станка, боясь пошевелиться.
— За последний месяц пропало пять поросят, — стали жаловаться прилично одетому парню свинарки. — Гарбуз, это наш председатель, — пояснили они, — пообещал вывернуть за них с нашей зарплаты. А зарплата у нас такая, что и на оплату одного поросенка не хватит. А этот пьяница… У-у, ворюга! — подруга Клавдии направила вилы в сторону мужичка. — Только б в глотку себе заливать!
Мужик, спасаясь от вил, стал пятиться к дальней стороне станка, но поскользнулся и снова упал посреди свиного стада. Вид его был жалок.
На вопросы Андрея признался быстро: живет в Мычаках, нигде не работает, так как устроиться некуда из-за отсутствия рабочих мест. Сознался, что прежних поросят воровал с одним безработным, который тоже с Мычаков, но теперь находится в милиции на сутках: был схвачен с поличным на рынке, где пытался украсть мопед и продать его тут же за литр водки. Мужик божился, что больше никогда не придет за поросятами, и слезливо просил отпустить его, говоря о том, что в тюрьме в эти времена вообще есть нечего.
Андрей испытывал сложное чувство, состоящее из сочувствия и брезгливости к вору, который жалобно глядел на женщин, ожидая от них милосердия.
— Мы не можем его отпустить, — сказала женщина с вилами, которой, как было видно, тоже  было жалко воришку. — Дети у нас и старики, кормить надо. ; Она провела ладонью по глазам, стирая слезу. — Если отпустим, Гарбуз вывернет с нашей зарплаты за ранее украденных поросят. ; Она перевела взгляд на подругу, а затем опять на затравленного мужичка.
— Не знаю, Машка, — ответила ей подруга. — У меня тоже долгов, как у Шарика блох. Вся надежда на зарплату. Отпустим его, и не видать нам ее.
Оставив вора под присмотром женщин, Андрей, испытывая горькое чувство к мужику, но еще больше к забитым жизнью свинаркам, отошел в сторону и с мобильного телефона набрал номер заместителя начальника милиции. Исполняющий обязанности начальника милиции майор Васечкин, услышав просьбу председателя районной государственной администрации, верноподданническим голосом заверил, что патрульно-милицейская группа будет у фермы через пятнадцать минут. Андрей, вернувшись к женщинам, сообщил им об этом.
— Вы не уезжайте, — с мольбой в голосе произнесла Клавдия, державшая в руках тяпку, — не то сбежит до приезда милиции. А председатель у нас строгий.
— Как живется в селе? — спросил Андрей в свою очередь.
— Плохо, — в один голос ответили женщины, которым было на вид лет по сорок.
— Зарплата никакая, — сетовала Мария. — Магазина в селе нет. За всем ездим в Мычаки. Детского садика тоже нет. Сейчас придет дочка с дитем, чтобы подменить нас на время, когда с Клавкой будем на собрании в клубе. А какой с нее сторож с малым дитем на руках? Но куда деваться? То, что видели по телевизору в Тишках, — это для нас недосягаемо. Гарбуз денежки копит. Дождется, когда «инхляция» их съест. Говорят люди, что там уже более трех миллионов. А Гарбуз все рассказывает, что в банке на счетах проценты большие набегают. А нам от тех процентов пользы никакой.
— Какой детский садик и Дом для престарелых в Тишках сделали! — восхищенно произнесла Клавдия. — Что санаторий. Люди, какие там дружные. Как защищали свое руководство!
— Мы б, Клавка, тоже свое руководство защищали, — произнесла Мария, — если б оно за нас так стояло, как в Тишках. Посадить ребят хотели районные руководители. Бессовестные! Если кто для людей старается, его норовят тут же в тюрьму. А сами все никак не нажрутся, что наверху, что внизу. Верите, — Мария доверительно взглянула на парня, помогавшего им, — идти не хочется на встречу с Сыпачевым. Хотел посадить ребят в тюрьму, а за что!? Что хорошего скажет? А если и скажет, то не поверим, знаем какой.
— Все одно не заставит Гарбуза зарплату нам добавить, — сказала наболевшее Клавдия. — Но и ослушаться Гарбуза нельзя — выгонит с работы. Потом хоть помирай с голода.
— А этот Гарбуз давно у вас руководит в товариществе? — спросил Андрей женщин, разоткровенничавшихся с ним о своих бедах.
— С колхоза еще, там восемнадцать лет был председателем, — сообщила Мария. — Он в большом почете у Сыпачева. Все молочных поросяток к его столу поставляет. Мы с Клавдией это знаем.
— Свиней чем кормите? — интересовался Андрей. — Их здесь сотни две?
— Двести двадцать семь, — с гордостью сообщила Мария. — Да толку от того. Сами на свинарне работаем, а выписать мяса, как зарежут свинью, не можем. Все на продажу и начальству. Куда деньги идут, никто не знает. А вот и доченька моя с внучком идут! — воскликнула она. Нежность слышалась в ее голосе.
Андрей посмотрел в сторону дверей, где виднелся силуэт молодой женщины с младенцем на руках. За ее спиной замаячили люди в милицейской форме. Они обогнали женщину с ребенком и, подбежав к нему, клацнув каблуками, доложили, что прибыли по заданию майора Васечкина. Женщины недоуменно переглянулись. Было что-то непонятное в том, что милиция отдавала честь молодому парню, с которым они поделились сокровенными мыслями о Гарбузе и Сыпачеве.
— Пропали мы, Клавка, — зашептала побелевшими губами Марии. — Вот дуры, разболтались с неизвестным человеком. Сама милиция ему честь отдает. А казался таким молоденьким.
Андрей с улыбкой поглядывал на свинарок, здороваясь за руку с милиционерами. После чего рассказал о ситуации, показывая на вора.
— Пять ранее украденных поросят на этой ферме на его счету и его друга, который находится у вас в КПЗ. Они сами все расскажут. Пусть заместитель лично сообщит председателю Ковалевского товарищества об их признании. Этот уже сознался. И еще, я попросил бы одного из вас остаться здесь и подежурить, пока женщины будут на встрече с районным руководством. Девушке с ребенком на руках это будет не очень удобно. К тому же испарений аммиачных и метановых здесь столько, что может повредить здоровью малыша. Сегодня на собрании подскажем, кому и как следует детским садиком заняться и производственными местами. И еще, когда этих женщин привезут с собрания, то ваш товарищ сможет уехать со мной на машине в Мычаки.
— О чем речь, Андрей Константинович, — с готовностью ответил капитан. — Сержант Бузько остается на ответственном дежурстве!
То, что слышали женщины, привело их в смятение.
— Прошу в машину, — пригласил их Андрей. — И дочку вашу с внуком домой завезем, — он взглянул на обомлевшую Марию.
В машине женщины стали извиняться.
— Вы нас простите, что по глупости своей не то сказали.
В машине стоял густой запах свинарника, которым была ядрено пропитана одежда женщин.
— Не беспокойтесь, — успокоил их Андрей, — вы все правильно говорили.
Сам же подумал о том, что старому председателю Гарбузу следовало не норов свой показывать, а построить возле свинарника приличную баньку или хотя бы душевую. Да и о приличной спецодежде следовало бы позаботиться, чтобы свинарки не в своих обносках ухаживали за общественными животными, которые приятно пахнут только на столе. Дремучестью веяло кругом, указывая на отсутствие заботы о людях. Понятной стала озлобленная позиция старого председателя, не пожелавшего представить главе администрации производственные участки. Нечего было показывать, а на перемены в селе не было ни знаний, ни сил, ни  желания у председателя. С горечью подумал о том, что не уважают у нас простых людей. А надо бы. Хотя бы за то, что они кормят, одевают и обувают всю страну, при этом сами ходят в обносках. Обида наполнила ранимое несправедливостью сердце.
Машина остановилась у знакомого клуба, где дожидались Маликов, отец и заворг Конявко.
Беспокоясь о том, что женщины не найдут ручки, чтобы открыть дверцы машины, сам поспешил открыть их. Видел как отец, Маликов, Конявко, а с ними и Гарбуз пошли ему навстречу.
— Что же вы, Андрей Константинович, не сказали нам, чтобы мы приехали раньше, — с мягким упреком произнес Маликов. — Вместе бы и посмотрели хозяйство.
— Не на что здесь смотреть, — ответил он, взглянув в сторону топчущегося позади них Гарбуза с опущенной головой.
Было видно, что Константин Сергеевич был недоволен сыном и, похоже, высказал немало нелестных слов Гарбузу, который стоял, понурив голову.
Женщины, удивленные тем, что вежливого молодого человека встречают важные люди, среди которых был сам Гарбуз, забыли даже поблагодарить его, теряясь в догадках, кто же это такой? Уже у двери клуба Мария, не выдержав, шепотом произнесла Клавдии:
— Кто ж это такой, если сам Маликов и начальник управления сельского хозяйства встречают его, а наш Гарбуз как воды в рот набрал. Бледный какой-то. Может, больной или попало от начальства?
— Поделом ему, — ответила без тени сочувствия Клавдия. — Хоть клуб открыли, первый раз, за какое время. Года четыре, а то и все пять на замке.; В клубе, когда уселись на старые пересохшие и скрипучие стулья, Клавдия изрекла: «И электричество исправили в том веке, когда депутат приезжал, при керосиновой лампе и в холоде собрание проводили. Благо теперь осень, топить не надо. Глянь, Машка, даже паутину поснимали по углам, сцену подмели. А то было хуже, чем у нас на ферме. Мы ж все-таки люди, а живем, как скоты, — в ее голосе слышались осуждение и обида.
На что Мария прошептала:
— Стол снесли вниз из опасения, что гнилая сцена не выдержит, и поставили перед самыми рядами. Вишь, синей бархатной тканью накрыли. Портьеру со сцены сняли. Раньше все кумачом стол накрывали, помнишь Клавка? А где ж другая портьера? Никак украли!
— Люди теперь и цвета всякого бояться стали, — ответила Клавдия. — Вдруг не тем, что надо, накроешь? С работы снимут, или в тюрьму посадят. Во, Машка, какие времена настали.
— Не боись, Клава, Гарбуз в районных депутатах ходит, потому знает, кому, когда и каким цветом стол накрывать. Синий, что зеленый, значит, доллары будут. Вот и подает знак районному начальству, чтоб не сильно ругали. Хоть бы поглядеть, какие они, те доллары. Гарбуз себе домину в три этажа отгрохал и другую машину купил. Говорят, внуку на именины подарить хочет, чтоб, значит, ездил на иномарке. А внуку всего пятнадцать лет. Теперь начальству и их внукам только иномарки подавай, ниже ни в какую.
— Что-то не видать Сыпачева, — произнесла Клавдия. — Запаздывает видать.
— Начальство не опаздывает, а задерживается, — поправила Мария подругу, — об этом теперь даже в букварях пишут. Потеряем, Клавка, время. Все одно обманывать будут вместе с Гарбузом. Как не было зарплаты, так и не будет.
— А кто же все-таки тот молоденький да красивый? — не то спрашивала, не то размышляла Клавдия.
— Идут, — сообщила подруга. — Сейчас узнаем.
Женщины повернули головы к проходу, по которому чередой, как свиньи на выгоне, двигалось начальство. Впереди шел сам Гарбуз. Он заботливо предупреждал следовавших за ним важных гостей о тех местах дощатого пола, где доски уже подгнили, или сгнили, чтобы те ноги не поломали.
Свита остановилась у стола. Сели. Но, как отметили подруги, все сели за стол только после того, как за ним расположился их знакомый молодой паренек.
— Что-то Сыпачева не видать, — шептала Мария. — Обещал магазин в селе открыть. Второй год заканчивается, а магазина так и нет.
— Молоденький-то красивый какой, — покачала головой Клавдия. — Поспешила ты, Машка, дочку замуж отдавать. Вот какой затек у тебя мог бы быть.
— А чего, — тихо ответила ей подруга, — Светка у меня девка видная и за такого не стыдно было бы отдавать.
— Тише, — недовольно зашикали позади.
Подруги увидели, как из-за стола поднялся Гарбуз. Помедлил, собираясь с мыслями, потом без особого подъема в голосе произнес:
— Сегодня к нам на встречу приехал новый председатель районной государственной администрации товарищ Закруткин Андрей Константинович.
— А где ж Сыпачев? — Клавдия повернулась к подруге. На ее простом широком лице было удивление. Когда же после слов председателя из-за стола поднялся молоденький и красивенький их знакомый, рот у нее в удивлении приоткрылся.
По залу пошел восторженный шепот:
— Это же один из тех парней, которых показывали по телевизору в суде, в милиции и в Тишках! Это же его Сыпачев вместе с прокурором и начальником милиции хотел посадить в тюрьму! Вот дела! Как же мы его сразу не признали!?
Кто-то все же нашелся и захлопал в ладоши, его тут же дружно поддержали.
Вместе со всеми от души аплодировали молодому руководителю районной администрации и свинарки Мария и Клавдия, все еще не веря в то, что они так запросто разговаривали с самым большим начальником в районе, каким оказался их приветливый паренек.
Громко аплодировали молодому руководителю бригадир Семен и механизаторы, сидевшие рядом с ним.
— Вот тебе и бедный, на «Волге» ездит, — проговорил бригадиру в самое ухо один из игроков в «козу». — Если расскажет Гарбузу, как мы приняли его, то нам всем хана будет, Сеня. Разгонит нашу бригаду, и работы никакой не даст.
Андрей выждал, когда стихнут аплодисменты, представил присутствующим первого заместителя и начальника управления сельского хозяйства.
Молодой заворг Леонид Конявко сидел в зале в первом ряду вместе с редактором газеты «Мычаковская правда». В его задачу входило вести протокол собрания, записывать просьбы и предложения жителей села Ковали. Он смотрел на Закруткина-младшего и завидовал ему. Очень уж хотелось парню быть сейчас на месте этого выскочки, занявшего место главы администрации по протекции отца. Будь он сейчас на его месте, то не раскланивался бы и не улыбался в зал, а гордо выставил вперед грудь и небрежно бросил бы всем сидевшим в зале, что они плохо работают. Затем при всех отругал бы старого Гарбуза и мог бы тут же освободить его от должности, в какой этот старый пердун находится уже восемнадцать лет, ну точно по срокам как покойный Генсек КПСС дорогой Леонид Ильич Брежнев. Все сразу почувствовали бы, какой крутой тезка Брежнева Леня Конявко. А этот Закруткин улыбается в зал. Похоже не чувствует важности своей должности. Что за жизнь? Одним все, а другим протоколы пиши. Он видел, как Андрей, будто подслушавший эти черные завистливые мысли, перестал улыбаться и внимательно посмотрел в его сторону. Мышцы тела Конявки сжались, как перед ударом, а в голове появилась леденящая мысль, навеянная от прочитанной утром статьи в газете о том, что есть люди, которые могут не только передавать на расстоянии свои мысли другим людям, но и читать чужие мысли. «А вдруг и Закруткин такой?» — холодный пот покрыл оцепеневшее от страха тело чиновника.
Андрей плохо видел людей, сидящих в неуютном помещении, тонувших во мраке недостаточного электрического освещения. Он не боялся их и почти не волновался. Но его беспокоило откровенное неудовольствие отца, причину которого тот так и не успел высказать. «Неужели до сих пор не может смириться с тем, что я согласился занять эту должность? — подумал он. — Значит, не уверен во мне. Ну, что ж, будем и ему доказывать, что он недооценивает молодежь». Андрей смотрел в зал и видел, как люди с интересом взирали на него. Узнав, что он из Тишков, Ковалевские сразу прониклись к нему доверием. Это настраивало их на общение с ним. Он-то и прибыл сюда для того, чтобы сообща решить, чем можно им помочь. Они были достойны уважения, благополучия и человеческого счастья. Видел, как люди с доверием смотрели на него, и ощущал огромную ответственность перед ними. Подумал, что империи возникают и исчезают, а стремление человека к счастью остается неизменным. Но не вдаваясь в экскурс прошлого, связанного с развалом Союза, сказал:
— Учитывая, что в зале нет трибуны, разрешите говорить стоя за столом.
— Чего там, сидя говорите! — громко выкрикнула Клавдия. — Мы же сидим!
— Нам плохо будет видно! — закричали с галерки. — Хоть тут пусть постоит, а то все сидят по кабинетам да в машинах.
По затемненному залу порхнул смешок, а на лицо Константина Сергеевича легла тень неудовольствия. Но все смотрели на главного районного начальника и видели, как на его лице появилась мягкая улыбка с подкупающими ямочками на щеках, осветившими его лицо.
— Машка, каким видным мог бы быть твой зять, — зашептала Клавдия подруге, которая во все глаза смотрела на молодого и очень красивого районного руководителя. Видела, как их любимец нисколько не был смущен тем смешком, что прошелестел по залу, а по-доброму глядел прямо на них.
— Если бы это было аппаратное совещание в райадминистрации, я бы, конечно, говорил сидя, — доверительно пояснил Андрей, ; но чиновникам любого ранга все же следует хотя бы изредка стоять перед людьми, которые своим трудом создают материальные блага. Но это к слову. Свою работу построим так: первый заместитель главы райадминистрации Александр Степанович Маликов кратко проинформирует вас о положении дел в районе. Начальник управления сельского хозяйства Константин Сергеевич Закруткин расскажет о положении дел в сельском хозяйстве района и о том, какое место по итогам уборочной и в животноводстве занимает ваше хозяйство. Затем поговорим о том, что вас волнует, ответим на вопросы. Не возражаете?
Он говорил и видел, как отец смотрел на него напряженным взглядом. После разгона, который Константин Сергеевич устроил Гарбузу, он очень волновался за сына и который раз ловил себя на том, что все же не нужно было соглашаться, чтобы сын взваливал на себя тяжелую и ответственную ношу районного лидера. И не такие молодые бывали биты. Отец смотрел на сына и с удивлением видел его необыкновенное спокойствие, будто он всю жизнь только тем и занимался, что встречался с людьми. Сейчас ему кричали из зала:
— Согласные мы! Правильно говорите!
— Мы вам верим! — прокричала и Мария.
Следующим после Маликова выступал Константин Сергеевич. Он был предельно серьезен. Положение в сельском хозяйстве района оставалось, мягко говоря, сложным. Село находилось на грани разорения. Большая часть хозяйств района влачила жалкое существование или была на грани банкротства.
— Ваше хозяйство по экономическим показателям находится среди более крепких экономически товариществ, — говорил он. — Наряду с растениеводством вы частично занимаетесь и животноводством. В хозяйстве есть пару сотен коров и почти такое же количество свиней.
— Это крохи от того, что было раньше! — крикнули в зале.
— По итогам уборочной занимаете третье место по урожайности.
— А раньше всегда были первыми! — ответили из зала.
Гарбуз поднялся, чтобы усмирить крикунов, но Константин Сергеевич посчитал это неуместно и сказал недовольному председателю:
— Захар Федосеевич, люди высказывают свое мнение, и оно, кстати, совпадает с моим. Мы для того и собрались, чтобы сообща решить, как жить дальше: прозябать в нищете или сообща выходить из кризиса?
Председатель молча сел за стол и опустил голову.
Константин Сергеевич посчитал лишним нагнетать обстановку в зале перед выступлением сына. Он все же боялся за него и не верил в то, что в искусственно созданных нерадивыми правительствами тяжелых условиях можно поднять село. То, что произошло в Тишках, по его мнению, было чистой случайностью. Крестьяне разуверились во всех и во всем. Их столько обманывали и обирали до нитки, что теперь они никому не верили. Слова сына о помощи он считал детской забавой, которая никак несовместима с реальностью. К тому же это была первая встреча сына с простыми людьми, от которых можно было ожидать чего угодно.
Андрей уловил тревогу отца и, поднимаясь из-за стола, ободряюще улыбнулся ему. Он видел заинтересованность на лицах людей и чувствовал ту связь, которая установилась между ним и сидящими в зале. Люди со всем вниманием смотрели на него.
— Я знаю, — произнес он, — что на счету вашего товарищества в банке находится более двух миллионов, но никто, кроме председателя, их не видел. Это плохо. Деньги должны работать на людей, которые их зарабатывают.
— Правильно! — тут же раздалось из зала.
— Нечего их в чулке держать! — осуждающе закричала какая-то женщина.
Видел, как председатель еще сильнее пригнул голову к столу и недовольно заерзал на стуле, как напрягся отец, крепко сомкнув губы: не хотелось ему, чтобы люди напали на сына и выместили на нем накопившуюся злобу. Но он, не ощущая тревоги, продолжал говорить:
— По всему видно, что работать вы можете, но достойных условий для труда в хозяйстве не создано. По моему мнению, в Ковалях нет должного уважения к труженику.
— Правильно! — раздалось сразу несколько голосов. — Помыться после работы хоть бы раз в неделю! Раньше в Мычаки в баню добирались, кто как мог, теперь и там закрыли. А в тазике не вымоешься.
— Мы, Андрей Константинович, видели по телевизору, какой вы рай сделали для людей в Тишках! Нам бы так!
— За что и посадить хотели! — раздался смешливый голос, на который сразу зашикали люди.
— Мы вам верим! — крикнула Клавдия.
— Скажите, что нам делать! — поддержала подругу Мария.
— Дело в том, — Андрей с теплотой улыбнулся знакомым женщинам, ; что деньги, которые не находятся в обороте, не являются капиталом. Деньги должны работать. При этом первое их назначение ; развивать производство, в котором главное место принадлежит созданию нормальных условий для работы. В этом была ошибка прежнего строя, где люди работали, не покладая рук, а заботы не чувствовали. Речь шла о целом народе, но об отдельном человеке никто не думал. А народ-то состоит из отдельных людей и семей. Теперь следует думать о каждом человеке и каждой семье отдельно, это и будет взвешенная государственная программа по отношению к своему народу.
— Прикрывались народом и кормили словами! — крикнул бригадир Семен, проводя рукой с въевшейся в нее грязью по замасленной и изорванной спецовке. — И теперь кто хоромы себе многоэтажные возводит, кто на Канарах отдыхает, а у нас обыкновенной душевой в мастерских нет, и сами мастерские скоро развалятся! Вы были у нас и видели все сами! А председатель все копит деньги, неизвестно для чего! Может, их там уже и нет, на строительство чьей-то виллы пошли!
Всем стало понятно, что механизатор намекал на роскошные апартаменты Гарбуза.
— Станки, что после войны из Германии приперли, до сих пор в мастерской стоят! — поддержали Семена члены его бригады,
— В банке проценты нате миллионы растут! — не выдержал председатель. — Все проесть можно, а потом с протянутой рукой просить! — с обидой кричал он в зал.
— Мастерские скоро завалятся, — крикнул ему бригадир Семен. — А вы, Захар Федосеевич, все копите в чулок! ; В горячности бригадир вскочил с места, чтобы видеть всех односельчан. — Мы, конечно, Андрей Константинович, извиняемся всей бригадой за то, что так недружелюбно встретили вас. Извините! Не признали сразу!
— Ты, Сема, не ластись до Андрея Константиновича, — крикнули с галерки, — скажи лучше, когда купишь новую спецовку!?
— За какие шиши? — огрызнулся Семен, сбитый с толку. — За прошлый месяц ничего не получили. За позапрошлый тоже ни копейки. А в конторе говорят: как зерно продадут, так и выплатят. А когда продадут зерно и по какой цене, никто не знает. Так что вы нас извиняйте, — закончил он свою речь, обращаясь к смотревшему на него Андрею. — Помогите баньку в селе построить.
— И баньку нужно, — сказал Андрей, понимая, что зацепил за живое жителей Ковалей. — И магазин надо. И Дом быта не заржавел бы. Детский садик просится. Видел, как ваши дети с маленькими внуками помогают вам. Много чего нужно Ковалям и товариществу. Нет у вас ни мастерских нормальных, ни ферм. Чтобы лучше понять, в каком положении находитесь, не лишним было бы посмотреть, как живут и работают другие люди в области, каких успехов и как добиваются зажиточные коллективы и предприятия. Думаю, не ошибусь, если скажу, что там, в рабочее время в карты не играют. ; Сказал так и подумал о том, что теперь следовало выбрать правильную тактику, чтобы повести увлеченных его словами людей за собой. Тогда старый председатель, что так недавно стоял перед ним в позе Наполеона, останется в одиночестве и вынужден будет под давлением общественности использовать имеющиеся деньги по назначению, в том числе организует выезды животноводов и полеводов в лучшие хозяйства области. Потому и сказал: ; С баньки и магазина начнем в Ковалях перестраивать жизнь к лучшему. Спецодежду всем работающим следует купить, Захар Федосеевич, чтобы человек чувствовал заботу о себе, а не в своих обносках на общество трудился. Старый немецкий токарный станок тоже срочно заменить и на всех производственных участках до зимы должный порядок навести. Чтобы на фермах не висели двери на оборванных петлях, а чтобы в них уютно было и светло как людям, так и животным. А пока серо и скучно в Ковалях, куда не глянь.
Люди, не перебивая, слушали районного руководителя, который все больше обнадеживал их и все больше нравился им.
А Андрей, глядя в притихший зал, продолжал доверительно говорить:
— Сегодня, знакомясь вашим хозяйством, поинтересовался у работниц свинофермы, присутствующих здесь, чем они кормят свиней? Оказалось, что кормовой свеклой и кукурузой. Это хорошо, но ведь есть передовые методы откорма свиней, коров, телочек, бычков. И в основе всего этого находятся комбикорма.
— А где их взять?! — послышалось из зала. — Раньше, при колхозах, привозили их с Мычаковского комбикормового завода, а теперь тот завод стоит.
— А почему бы не восстановить его сообща? — тут же высказал Андрей залу свою идею. ; Затраты небольшие, но польза огромная. К тому же у вас деньги есть.
— Возить нечем, — проворчал председатель. — Каждая машина на счету и бензин золотой стал.
— Подвозить будет завод по заявке и графику, — уверенно ответил Андрей. — Главное, чтобы у вас было желание сдвинуть дело с мертвой точки, себе на пользу.
— Дело говорит! — поддержали из зала. — Сколько еще в нищете сидеть!?
— Я понимаю, — продолжал Андрей, ; что тех денег, которые находятся на счетах в банке, не хватит, чтобы решить все проблемы. Но поступать следует так, чтобы они в самый короткий срок могли принести наибольшую пользу людям и хозяйству. А для этого есть только один способ — выгодно вложить часть из них в такое дело, чтобы вам ежемесячно поступали извне свежие деньги, которые будут использоваться не только для выплаты зарплаты, но и вкладываться в развитие производства, улучшение бытовых условий членов товарищества и всех ковальчан. Если кто-то из членов товарищества против того, чтобы сообща улучшать жизненные условия на селе, то такой человек должен помнить, что он когда-то тоже пойдет на пенсию, и тогда будет пользоваться тем, что создавалось им вместе со всеми в этом селе.
— Правильно! — в какой раз кричали люди. — Работаем для чего!? Чтобы жить! А не живем для того, чтобы работать! Это раньше учили, сначала думай о Родине, а потом о себе. Но ни раньше, ни теперь Родина о нас не думала и не думает!
Константин Сергеевич готов был подняться из-за стола и сказать сыну, что нельзя допускать, чтобы люди так говорили о Родине: завтра служба безопасности станет разбираться, что и как происходило на собрании, почему выкрикивались слова против Родины. Это было чревато большими неприятностями. «Молод еще для такой работы с людьми, которые могут в любой момент подвести, — в расстроенных чувствах думал он. — При Сталине за такие слова без суда и следствия к стенке поставили бы. Может, даже и всех, кто теперь находился в зале, или на Соловки отправили бы, как врагов народа. Но сам «вождь народов» не справился с задачей уберечь Родину от войны, в которой погибло почти пятьдесят миллионов советских людей. Так кто же тогда враг народа — крестьянин, рабочий, ученый, врач, учитель или «вождь народов» со всей своей кровавой командой? Но правители своих ошибок не замечают, у них всегда кто-то виноват. Как бы и теперь в первый день работы на этом посту сыну не предъявили антигосударственную деятельность». Он с опасением смотрел на сына и видел, как тот беспечно улыбался.
А у Андрея разливался бальзам по сердцу оттого, что нашел взаимопонимание с ковальчанами. Теперь перед ним стояла задача подключить часть денег этого товарищества на строительство завода в Тишках и восстановление комбикормового предприятия. Уверен был в том, что завод будет рентабельным, а на счета хозяйства станут поступать деньги и всегда будет выдаваться зарплата труженикам села. Об этом и сказал людям, которые с огромным вниманием выслушали его. После чего зал зашумел, требуя от председателя направить часть денег в Тишки и Мычаки. Председателю Гарбузу стоило немалых усилий успокоить людей. Когда же в зале гул от людских голосов поутих, он с недовольством произнес:
— Прожекты это все. Теперь каждый должен за себя думать.
— Меньше б за себя ты думал, Федосеич! — не соглашались с ним члены товарищества. — Всем бы лучше жилось, а не только тебе!
— Принимать будем решение о соучредительстве, как говорит районный начальник! — кричали люди. — Верим ему! Он не обманет! Сами видели все по телевизору!
— Ну, как знаете! — с досадой и обидой махнул рукой председатель. — Если деньги пропадут, снимаю с себя всякую ответственность. ; Недовольный, он повернул рассерженное лицо к Андрею. — Хочешь сказать, что «пришел, увидел, победил»? Ты молодой еще учить! — Недовольная гримаса покоробила лицо Гарбуза.
— Что нам оттого, что деньги в банке? — закричали люди. — Жопу негде помыть! А тут дело говорят. Сделаем, как в Тишках! Все поедем туда глядеть, как там люди по–людски живут!
— Будет вам газ, как правительство повысит на него цену и на ту воду, которая подается в хаты в Тишках! — не сдавался председатель. — Слепые! Не видите того безобразия, что происходит в стране? Теперь на верхах один другого господами величают. Скоро «Нефтегаз» господа выкупят, и такие цены в очередной раз за газ заломят, что село пойдет на полное разорение. Все к тому идет. В демократию играетесь! Простора для болтунов стало столько, что уже и не видно, где демократия, а где беззаконие! Раньше было как? Чем больше у колхоза денег на счету в банке, тем он богаче. Но чтобы успокоить вас, тысяч сто пятьдесят в комбикормовый завод внесем паем, а двести тысяч ; в завод розлива воды.
Заявление старого Гарбуза было настолько неожиданным, что Константин Сергеевич в немалом удивлении приподнял брови, глядя на председателя, которого выругал за то, что тот отнесся без должного уважения к главе районной администрации. Напомнил ему то время, когда его самого тридцатилетним избрали председателем колхоза. Пообещал Гарбузу добиться переизбрания его на посту председателя товарищества. Теперь Гарбуз вовремя исправлялся, не то люди сегодня могли бы выбрать себе и нового председателя.
Наблюдая за происходящим, Маликов вдруг понял: «Вот чего нет у старой гвардии, в том числе и лично у меня, ; быстрого и комплексного схватывания проблемы и такого же быстрого ее разрешения с учетом складывающихся обстоятельств. Долго раскачиваемся, — думал он, — все чего-то боимся. А капиталист на Западе и в Америке все просчитает и в дело вложит. Конечно, при этом хорошо нужно уметь считать, чтобы не прогореть». Он глядел на молодого главу районной администрации и чувствовал, что сам начинает меняться внутри. Из осторожного и покорного ему хотелось стать решительным, смелым и справедливым. «Не ошибся я, предложив его на эту должность, — подумал он и взглянул на отца Андрея, на лице которого было не только напряжение и волнение, но и матовый блеск в темных глазах, которые набирались слезливой поволокой. — Переживает за сына», — решил Маликов.
Доволеный был своим поступком и Гарбуз. Думал о том, что вовремя, а главное прилюдно, пригнул голову пред Закруткиными. «К этому мне не привыкать, — одобрил он свой поступок, — спину согнешь, зато ногам тверже стоять будет. А если под ноги ударят, то и спина не поможет устоять. Вот когда опозорится этот выскочка, тогда спину разогну и скажу свое слово. Много я повидал на своем веку храбрых и нетерпеливых, где они теперь? Гарбуз же при должности! Правильно говорят: хочешь быть при власти, умей подчиняться. Это только дураки нетерпеливыми и резкими бывают. Оценивай обстановку по обстоятельствам и соответственно этому поступай».
Появление в клубе исполняющего обязанности начальника районного отделения милиции майора Васечкина было бы не замечено людьми, если бы он не подошел к столу, протягивая главе районной администрации листок бумаги. Все видели, как Андрей Константинович взял бумагу и пробежал взглядом по тексту.
— Спасибо, — поблагодарил он майора и предложил ему присесть в президиуме у стола. А в зал произнес: — На нашем собрании присутствует исполняющий обязанности начальника милиции майор Васечкин Игорь Васильевич. Если у кого будут к нему вопросы, прошу тоже задавать. ; Сказал так и передал лист бумаги председателю товарищества.
— У меня есть вопрос! — послышался из зала женский голос.
Женщина поднялась. Андрей узнал ее — это была знакомая свинарка Мария.
— Мы с Клавкой очень благодарны вам, Андрей Константинович, и вам, Игорь Васильевич, за ту помощь, какую вы оказали нам в задержании на нашей свиноферме вора поросят. Наш председатель, Захар Федосеевич Гарбуз, пообещал вычесть из нашей зарплаты за тех пятерых поросят, каких пойманный нами вор «стибрил», украл, значит, раньше на нашей ферме, — пояснила она. — Теперь, Захар Федосеевич, верни сполна нам с Клавкой нашу зарплату.
Председатель почесал затылок и, поднявшись, сказал:
— Это письмо от начальника милиции. Оно гласит о том, что два вора, которые находятся в милиции, признались в воровстве поросят. Начальник милиции ходатайствует, чтобы я, как председатель, поощрил Марию Ткаченко и Клавдию Драникову за проявленную бдительность при охране имущества Ковалевского товарищества.
Зал взорвался аплодисментами. Когда они смолкли, послышался вопрос из зала:
— А как поощрите женщин?
— Выражаю им большую благодарность, — на полном серьезе ответил председатель.
Зал взорвался смехом. Председатель с недоумением смотрел то в сторону президиума, то в зал, не понимая причины всеобщего веселья.
— Этой вашей благодарности, Захар Федосеевич, будет очень много на двух свинарок! — объяснили из зала. — Вы им хотя бы по пятерочке выпишите! Это будет в самый раз!
В зале опять послышался смех.
Мария Ткаченко тут же взвилась на ноги и, волнуясь как никогда раньше, громко произнесла:
— В задержании вора нам помог глава района Андрей Константинович! Без него мы с Клавкой не справились бы и, конечно, милицию не вызвали бы. Нет у нас на ферме телефона, а нужно бы. Спасибо вам, Андрей Константинович, за вашу доброту. Считайте, что теперь все Ковали будут на вашей стороне, как были и Тишки, какие вызволяли вас из суда и милиции…
Не успела она закончить свою волнительную речь, как зал в очередной раз взорвался аплодисментами.
Андрей смотрел в зал и чувствовал, как его тело и душа наполнялись энергией и необычайной уверенностью в том, что с такими людьми он сможет не только горы свернуть, но и воплотить в реальность все свои планы.
Люди дружными аплодисментами показывали, что доверяют ему и признают своим руководителем. Повернулся в сторону отца, который вымученно улыбнулся ему.
Когда аплодисменты стихли, в зале стали один за другим подниматься люди, чтобы задать тревожившие их вопросы. На них отвечали и глава районной администрации, и первый заместитель, и начальник управления сельского хозяйства района, и исполняющий обязанности начальника милиции, и сам председатель товарищества Захар Гарбуз. Четыре часа проходила встреча жителей села Ковали с новым председателем Веселовской районной администрации.
Иван Степанович, извинившись, сообщил людям о том, что из-за задержки в Ковалях главы администрации срывается другая встреча ; с жителями села Глубокий Яр.
Ковалевцы продолжительными и громкими рукоплесканиями провожали так понравившегося им нового председателя районной государственной администрации.
На улице Андрей не без проблем усадил в «Волгу» свинарок, отказывающихся от такого внимания, наказал водителю отвезти их на ферму и забрать там сержанта милиции, чтобы доставить его на работу в отделение.
— А мне что дальше делать? — спросил водитель.
— Отдыхай, — ответил глава, — тебе не раз еще придется допоздна задерживаться на работе. — Он направился к машине первого заместителя, на которой тот вместе с отцом прибыл в Ковали.
Маликов выскочил из «Нивы», уступая переднее сиденье главе администрации, но Андрей остановил его:
— Сидите, Иван Степанович. Я с папой посижу.
Лицо отца расплылось в довольной улыбке. Маликов тоже улыбался, тронутый вежливостью председателя, в который раз радуясь своей проницательности в выборе лидера района. «Нива», провожаемая одобрительными взглядами ковальчан, тронулась в направлении Глубокого Яра, где у конторы главу районной администрации и его заместителей уже дожидался председатель местного сельхозпредприятия Семен Алексеевич Иванов.






                ГЛАВА 5

«Нива» остановилась у конторы, рядом с ожидавшим районное начальство председателем товарищества Глубокого Яра.
Константин Сергеевич открыл дверцу машины и, экономя время, которого оставалось около часа, скомандовал:
— Семен, садись! Свою машину можешь отправить к клубу. Через час и мы будем там.
Маликов повернул голову назад:
— Андрей Константинович, — пересаживайтесь на переднее сиденье, там неудобно будет втроем.
— Спасибо, — ответил Андрей, отодвигаясь к задней дверце и освобождая больше места для отца и председателя товарищества, с которым встречался впервые. Мельком оглянул втиснувшегося в салон молодого мужчину. По виду ему было лет тридцать пять. Он был крепок. На загоревшем лице выделялись усы, темно-каштановые волосы были причесаны на пробор. Видел, как ореховые глаза председателя изучающее окинули его, когда протянул руку для знакомства. Андрей извинился за опоздание.
— Я понимаю, — ответил Иванов. — У Гарбуза, хотя и денег много, но проблем хватает. У нас тоже будут вопросы. Нелегко теперь крестьянину.
— А когда ему было легко? — с горечью произнес Маликов. — То промышленная революция — крестьянин дай, то коллективизация — вообще все отдай. Потом война и восстановление разрушенного народного хозяйства. Затем горбачевская перестройка, а за ней новая революция по переделу собственности. При этом все, как и раньше, есть хотят по три раза в день и лучше, чем в прежние времена. Вот и пыжится сельский мужичок из последних сил, являясь лидером в стране по вымиранию…
— Куда повезешь, Сеня? — перебивая его, спросил Константин Сергеевич.
Семен Алексеевич посмотрел на главу администрации и поинтересовался:
— А что бы вы хотели посмотреть, Андрей Константинович?
— Учитывая то, что времени до встречи с людьми осталось немного, давайте посмотрим основные производства: подготовку ферм к зиме, состояние ремонтных мастерских и, если время останется, что-то из социальных объектов.
— Тогда на фермы первого отделения, — сказал Иванов водителю.
Когда машина тронулась, Константин Сергеевич задал вопрос председателю:
— Как ты смотришь, Сеня, на то, чтобы возобновить деятельность межхозяйственного комбикормового завода в Мычаках? У тебя-то молодняка на откорме почти тысяча.
— Положительно, — ответил Иванов, — одной травой бычков не откормишь, да и молока много не будет. Тот комбикорм, что привозят из других краев, дорогой и не постоянный. Свой нужен и дешевле.
— А сколько можешь вложить в восстановление комбикормового завода? — поинтересовался Маликов. — У тебя-то с миллион в банке имеется?
— Пай тысяч в двести можно было бы вложить, — ответил Иванов. ; Они обернутся за сезон, максимум два.
— И столько же вкладывай в завод по розливу минеральной воды, — без всяких церемоний проводил в жизнь линию сына Константин Сергеевич.
— Все одно сами из нищеты не выберетесь, — сказал и Маликов. — А вода и пиво нынче ходкий товар и достается дешевле, чем говядина, молоко и хлеб. Ты же знаешь, что именно в торговле быстрее всего крутятся и нарабатываются деньги.
— Все одно подумать надо, деньги-то людские,  — ответил председатель и улыбнулся главе администрации. — Сам я не против пива, чего не побаловаться после работы с вяленой рыбкой, но у нас свои планы есть.
— Какие планы!? — воскликнул Константин Сергеевич. — Деньги есть! Потом захочешь, но поздно будет.
— Думали, Константин Сергеевич, комбайн купить «Джон-Дир»: двенадцать метров захвата. Одним таким агрегатом можно все зерно в хозяйстве собирать: скорость, качество. Десять наших заменит. Уже и парня толкового послали на учебу.
— С тех процентов, которые будешь получать от завода, купишь комбайн, — настаивал Константин Сергеевич.
— А если дело не пойдет? Плакали наши денежки, а с ними и комбайн, — не соглашался Семен Алексеевич. — Уже сколько раз крестьянина обманывали! С осени берете за горло: заключай договора на поставку пшеницы. Заключаем по одной цене, а по осени зерно в цене в два раза возрастает, а мы согласно старому договору даром государству отдаем. Программа, значит, у государства такая — отобрать все, что можно, у крестьянина. Проигрывает народ поголовно, а выигрывают те, у кого уже миллионы и миллиарды. Посудите сами: в стране финансовый кризис, а правительство кого спасает: нас, фермеров, и крестьян? Как бы ни так — оно спасает крупные банки, металлургические комбинаты, заводы, которые в собственности у тех, кто при власти. Себя спасают, а не крестьян. Они теперь «господа», что от слова Господь. Потому они теперь боги, а мы для них ; плевелы перепрелые. Миллиарды долларов Международного валютного фонда отданы им на разграбление, а нам погашать те миллиардные кредиты. Боюсь, что и детям нашим не расплатиться за такие вольности правительственные. Один Янукович что наделал! Теперь с бывшим премьером Азаровым в России прячутся и на миллиардах народных спят.
В словах председателя слышалась обида и боль. Небезразлично было Иванову то, что происходило в стране. Андрей взглянул в сторону председателя и почувствовал, как горечь за трудную крестьянскую судьбу стала наполнять и его. Появилась мысль о том, что не так просто достался тот миллион председателю, озабоченному бедами крестьянства. Считает председатель каждую копейку на своей мозолистой ладони, перед тем как вложить в дело.
Будто услышав его мысли, председатель произнес:
— Если бы мясоперерабатывающий заводик построить, то полмиллиона отдал бы, чтобы соучредителем стать. Ведь что получается: из тысячи голов бычков, которых ежегодно поставляем на мясокомбинат в областной город, прибыли получаем минимум. Львиную долю забирает доставка, разорительная скидка комбината на то, что якобы опоили бычков водой перед отправкой на комбинат и обкормили, большая скидка на хвосты и копыта, будто они стокилограммовые. Комбинат цены диктует, и с ним не поспоришь. Чуть что ; и разговаривать никто не станет, вези скотину назад. А как будем соучредителями на комбинате, то в этом деле свой интерес будем блюсти.
— Мяса много надо, чтобы свой мясокомбинат строить, — с сомнением ответил Константин Сергеевич.
— Так не мы одни будем им пользоваться, — горячился председатель. — Из других районов повезут КРС и свиней. Я лично, как районный депутат, этим тоже занялся бы, по другим районам проехал бы. С кем созвонюсь, с кем встречусь, дело того стоит.
Председатель говорил, а Андрей радовался тому, что он оказался таким толковым. Средний по мощности комбинат будет служить всему району: обеспечит новые рабочие места и стабильный доход. Потому и сказал:
— Дело говорите, Семен Алексеевич. Будем заниматься и мясокомбинатом. Не позднее завтрашнего дня подготовим распоряжения районной госадминистрации о строительстве на кооперативной основе мясоперерабатывающего завода, а также завода по розливу лечебно-столовой воды, пива и реконструкции комбикормового завода. Предстоит определиться с директорами этих заводов. Они будут открывать счета в банке, заказывать техническую документацию, составлять договора с подрядчиками и вести контроль над строительством. Чтобы не изобретать колеса, ограничимся типовыми проектами, которые обойдутся значительно дешевле, чем индивидуальные, и сократят сроки строительства.
— А чего искать директора на мясокомбинат, если им по совместительству могу стать и я, — произнес Семен Алексеевич и посмотрел на Андрея.
Андрей тоже пристально глядел на него. Два понимающих взгляда встретились, образуя крепкий доверительный союз двух молодых руководителей.
Но, как оказалось, согласия на этот счет не было ни у Константина Сергеевича, ни у Маликова.
— Семен, что ты сразу хватаешься за мясокомбинат, — с недовольством в голосе произнес Константин Сергеевич. — Тебе говорят за воду и пивзавод, а ты за Ерему.
— Сразу все не осилить, — подал голос и Маликов, — можем опозориться.
Семен Алексеевич взглянул на Андрея, надеясь на его поддержку.
— А какая нам разница, сколько объектов строительства будет вестись в районе? — уверенным тоном произнес Андрей. — Если в районе не окажется нужного количества спонсоров и строителей, пригласим их из областного города и других районов.
Отец и Маликов повернули к нему удивленные лица.
— Где уверенность, что спонсоры пойдут на это? — произнес Маликов.
— Такого размаха у нас и в прежние времена не было, — сомнением произнес отец. — Ответственность-то, какая, сынок!
 Никто не обратил внимания на отеческое и домашнее обращение отца к сыну. Сын обнял рукой отца за плечи, произнося:
— Теперь, папа, другие времена: кто опоздал, тот не успел. Построят такой комбинат в другом районе первыми и обойдут нас, как на повороте. А когда мы построим первыми, то вряд ли кто другой осмелится строить рядом подобное. Лично я поддерживаю предложение Семена Алексеевича, и с радостью буду видеть его директором комбината по совместительству. Это будет хорошая кандидатура очень заинтересованного человека. И комбинат этот будем строить ни где-нибудь, а здесь, в Глубоком Яру. В других селах начнем строить другие нужные району и области объекты.
Маликов, хотевший было предостеречь главу администрации от такого рискового шага, выслушав Андрея, который раз подумал о том, что у молодых все же есть то, чего у них, придавленных жизнью, уже нет и, похоже, уже никогда не будет — это самостоятельность и готовность идти на обдуманный риск.
— А чего бы нам, старикам, Костя, не согласиться с молодежью, — по-дружески произнес он. — Мы с тобой разве плохие им помощники? Действительно, почему бы этот комбинат в Глубоком Яру не построить. Рядом железная дорога, в центре района. Людей с Мычаков автобусом подвозить будем, потом коттеджи здесь для персонала построим. Люди закрепляться в селе станут. Семен Алексеевич поголовье КРС и свиней до десятка тысяч увеличить сможет. Естественная санитарная зона здесь есть. Выберем место на неудобьях, где еще долго бурьян рос бы — и вперед! Вчера в область ездил. Внимание обратил на строительство в пригороде областного города большой сигаретной фабрики. Иностранцы строят. Так вот они нам яд, а мы людям балычок и колбаску качественнее да подешевле. Все в выгоде будут. А что касается суперкомбайна, Сеня, то кредит долгосрочный возьми. Двойная выгода будет: наша деревянная денежная единица инфляцией, как водится, обесценится, ты быстрее кредит погасишь; второе, завод будешь иметь на своей территории, а с ним рабочие места, стабильные заработки и доходы.
— Оборота денег быстрее, чем в торговле, не бывает, — повторил Константин Сергеевич. — Дели, Сеня, свои деньги на три строительства. Потом все с лихвой вернется. Сам Шишкин при нас пробовал воду в Тишках и очень доволен остался.
— Дело в том, Семен Алексеевич, — подвел итог разговору Андрей, ; что нам спонсоры со стороны не очень-то и нужны. Все заработанное в денежном выражении должно оставаться в районе. Только тогда будем богатыми.
Он говорил и радовался тому, что нашел поддержку в этом деле как со стороны отца, так и первого заместителя. Не стал говорить еще об одном предприятии, создание которого обдумывал уже не один день. В районе под землей были огромные запасы ценной поваренной соли. Она была чистая, белая и вкусная. Ее использовали на еле дышащем химическом заводе для производства хлора и каустика. Завод был старый и, похоже, никому уже в столице не нужный. Из семи тысяч человек, ранее работавших на нем, осталось не более сотни. Рассолопромысел располагался на противоположной стороне от химзавода на землях села Ковали. «Почему бы, ; думал он, — в интересах района не использовать то, что у нас под ногами имеется? Зачем завозить соль в район и область откуда-то, если своей хватит на всю страну. К тому же она по себестоимости станет дешевле поставляемой». Но сейчас сказать этого не мог, так как знал, что мог показаться прожектером. Следовало доказать свою правоту на обговоренных заводах. Потом взяться за производство соли и того, что было еще в его проектах.
Экскурсия по фермам и машинотракторному парку товарищества показала, что Семен Алексеевич хозяин хороший — на фермах был проведен добротный ремонт, стены были выбелены известью и выкрашены. На уровне выглядели ремонтные мастерские с многочисленными токарными, фрезерными и сверлильными станками. Действовала кузня. Техника стояла под шиферными навесами. Она была очищена от пожнивных остатков и выкрашена.
— Я был в Тишках, — признался Семен Алексеевич, — мне там очень понравилось. Потому и перенял кое-что для своего хозяйства. Люди поначалу роптали — дескать, коровам и свиньям не нужна такая чистота, а потом радоваться порядку стали, и теперь поддерживают его сами. Большая забота о людях видна в Тишках, потому на днях свожу своих туда. Пусть посмотрят, как живут и работают другие, — он приветливо улыбнулся Андрею.
Андрей смотрел на него и понимал, что есть в районе люди, на которых можно опереться. Это радовало сердце и наполняло душу уверенностью в том, что он находится на верном пути.
По возвращении к клубу, опрятному и радующему глаз, их встретил сельский голова Горобец Владимир Михайлович. Это был высокий крепкий мужчина с открытым лицом. Ему было за пятьдесят. Он улыбался, протягивая руку каждому. После приветствия, не откладывая своего главного вопроса, который видимо давно наболел, глядя на главу районной администрации, просительно произнес:
— Нам бы, как в Тишках, газ подвести. Наши люди только об этом и говорят.
— А что, Андрей Константинович, — поддержал его Маликов, — давайте включим Глубокий Яр в план газификации на следующий год. С него и начнем газовую эпопею в Веселовском районе. Одни жалуются и плачут, сетуя на трудности, кризис, как Гарбуз, а мы дело делать будем.
— Не забывай, что этот план нужно будет утвердить на районной сессии, — подсказал Константин Сергеевич. — Видел, как Клещ ретиво «оберегает» народную копейку. Зато комбикормовый завод до последней железяки вырезал и на металлолом сдал. А для поездок по обмену опытом бедным хозяйствам выделять ничего не желает.
— Как это? — поинтересовался Семен Алексеевич, будучи сам депутатом райсовета.
Маликов неохотно рассказал о недавнем конфликте с председателем райсовета по вопросу поездок, связанных с обменом опытом.
— Здесь он точно не угадал, — констатировал Семен Алексеевич. — Живет по старым принципам — только себе, но не людям. ; На его лице появилось скептическое выражение, а в глазах задорный блеск. — Не поддержим его на сессии, — как отрезал он, обращаясь к главе администрации, который внимательно смотрел на него. — А вот строчку о газификации сел обязательно включим в бюджет, если администрация «за». Как депутат районного совета я буду голосовать за это и за обмен опытом тоже, а то ведь варимся в собственном соку.
Слова председателя товарищества бальзамом разливались по сердцу Андрея.
Клуб, куда приехали, в отличие от Ковалевского, был опрятный как снаружи, так и внутри.
По пути к сцене, на которой стоял стол для президиума и трибуна, Андрей спросил у отца:
–– Почему на прежней встрече в Ковалях не было сельского головы?
— Я не сказал об этом заместителю Давыдкину и заворгу Конявко, ; тихо ответил отец, — а те не догадались сами пригласить его, хотя и так всем должно было быть понятно, что присутствие сельских голов на этих встречах обязательно. Вопросы-то касаются не только трудовых коллективов, но и социальной сферы села. Мог бы и Гарбуз сказать ему, но он контачит с сельским головой, как кот с собакой. Все власти ему мало. Потому и не поставили в известность тамошнего голову. Ну, а я и все наши маху дали — непривычное для них это дело, чтобы руководитель района цугом захватил весь район с тем, чтобы из первых уст селян познать их заботы и чаяния. Трудное дело ты начал, сынок, не все ему рады.
— Нет у меня времени на раскачку, папа, — только и сказал ему сын, думая о том, что кадры, как раньше, так и теперь решали все. Но для их воспитания нужно было не только время, но и необыкновенное терпение. У него же для этого должно быть и то, и другое. Впятером зашли в зал и поднялись на сцену. Раздались приветственные аплодисменты. Люди с радостью и почтением приветствовали своего председателя, сельского голову и районных руководителей. Аплодисменты не стихали даже тогда, когда они уселись за стол президиума, а председатель товарищества стал за трибуну. Ему пришлось поднять руку, чтобы успокоить односельчан.
— Сегодня у нас знаменательное событие, — сказал Семен Алексеевич людям. — И не только потому, что к нам прибыли председатель районной государственной администрации Андрей Константинович Закруткин, — председатель показал рукой в сторону президиума.
Андрей встал и поклонился в зал, который снова зааплодировал ему.
Иванов представил первого заместителя главы администрации и начальника районного управления сельского хозяйства. Люди по-доброму аплодировали и им.
— Этот день, — продолжал председатель товарищества, — знаменателен тем, что он в корне и в лучшую сторону может изменить жизнь нашего села и товарищества. ; Зал внимательно слушал своего председателя, который продолжал говорить: — Для того, чтобы дважды не собираться по важнейшему для нас вопросу, о котором скажу чуть позже, предлагаю эту встречу проводить как общее собрание нашего товарищества, так как на нем присутствует подавляющее большинство его членов. Не будет возражений!?
— Нет! — доверчиво ответили из зала.
— Тогда прошу голосовать! — предложил Семен Алексеевич, первым поднимая руку. — Теперь необходимо избрать президиум собрания, — говорил Иванов, не обращая внимания на удивленные взгляды Маликова и Закруткина-старшего.
— Избираем вас и всех сидящих за столом президиума! — послышалось несколько голосов из зала.
— Не возражаете против такого предложения? — обратился Иванов ко всем.
— Нет! — единодушно прозвучало в ответ.
— Вот и хорошо! Мы с Владимиром Михайловичем распределим, кто будет председателем собрания, а кто секретарем.
— Вы председатель, а я секретарь, — тут же ответил Горобец, гордо сидевший рядом с главой районной администрации.
— Добро! Чтобы не интриговать вас и наших гостей, сразу скажу. Сегодня председатель районной администрации Андрей Константинович вместе с заместителями знакомился с нашим хозяйством. В общем-то, им понравились порядок и отношением наших людей к делу. После чего ими было сделано потрясающее предложение, которое в корне должно изменить нашу жизнь!
— Не томи, Семен Алексеевич! — крикнули из зала. — Железную дорогу пустят через село или что-то еще чего серьезнее?
— Еще чего серьезнее! — улыбнулся Иванов. — Будем строить в Глубоком Яру современный мясокомбинат, чтобы мы не возили куда-то свой скот и свиней, а к нам их привозили. Я уже и место подобрал для этого, чтобы не только соблюсти санитарные нормы, но и комбинат был рядом с железной дорогой. Так что через месяц-два все желающие смогут принять участие в его строительстве. Построим комбинат и станем аграрно-промышленным звеном района. После чего нашим детям и внукам не нужно будет выезжать в город в поисках работы. Газ и воду протянем, как сделали в Тишках.
Зал взорвался громом аплодисментов и криками:
— Правильно!!!
— Пусть хоть дети и внуки наши по-человечески поживут!
— Сами мы это дело не потянем, но соучредителями быть сможем, — разъяснял Иванов. — Для этого необходимо согласие товарищества, в том числе и на перечисление на его строительство трехсот тысяч, находящихся на счету товарищества в банке. Кто за данное предложение, прошу голосовать! — Иванов поднял руку.
Лес рук взвился кверху.
— Прошу опустить! — вел собрание председатель, радуя гостей из района неожиданным поступком. — Кто против? Нет! Воздержались? Нет! Принимается единогласно.
Зал взорвался бурей аплодисментов.
— И еще, товарищи, у меня два предложения, которые я хотел бы обсудить с вами, перед тем как предоставлю слово председателю районной государственной администрации, — произнес Семен Алексеевич. — Районным начальством предложено нам стать соучредителями строительства завода по розливу минеральной воды и цеха по изготовлению пива в Тишках, а также принять участие в реконструкции, или будет правильнее сказать, в восстановлении бывшего межколхозного комбикормового завода в райцентре. Без него мы не поднимем животноводство. А значит, и мясокомбинат будет работать не на полную мощность. Все эти предложения, как вы понимаете, взаимосвязаны и очень выгодны для нас, ибо каждый член товарищества станет пайщиком на этих предприятиях и будет получать ежемесячно на свои счета проценты от их работы. Это станет залогом процветания каждой семьи и каждого человека в Глубоком Яру! Лично я за такое предложение!
Председатель выжидающе смотрел в зал, в котором повисла тишина: люди, обдумывали услышанное.
Потом раздались крики:
— Даешь завод!
— Даешь газ!
— Воду в село!
Зал долго не мог успокоиться. Люди не обращали внимания на призывы председателя продолжить собрание — они горячо обсуждали услышанное. Иванов и тут использовал ситуацию:
— Прошу считать ваши аплодисменты единодушным одобрением нашего участия в строительстве мясокомбината, завода минеральной воды и пива, а так же участия в восстановлении комбикормового завода на правах соучредителя.
 Гром аплодисментов был ему ответом.
Андрей был взволнован. Такого потрясающего успеха он не ожидал. Сознавал, что в этом деле воедино сошлись его планы с интересами людей. Это была крупная победа. «Дойти до каждого и увлечь — это основа всякого успеха!» — думал он.
Отец же смотрел на него каким-то новым и необычным взглядом. Он был удивлен тем, что сын, будто по мановению волшебной палочки, раз за разом включал людей в свои необычные проекты, делая их своими сторонниками.
Маликов удивлялся успеху своего протеже не меньше отца. Он был горд тем, что они с губернатором Шишкиным не ошиблись в этом молодом лидере.
Далее собрание потекло по деловому руслу ; с выступлениями и ответами на наболевшие вопросы. По всему было видно, что люди были очень довольны. Они видели перспективу каждый по-своему и сообща, как бывает при большом деле.

                * * *

Поздним вечером Закруткины и Маликов возвращались в райгосадминистрацию. По дороге горячо обсуждали открывающиеся перед районом перспективы. Со стороны Маликова и Закруткина-старшего предлагались кандидатуры на директорские места комбикормового и водо-пивного заводов. Андрей улыбался.
В администрации дежурная, сменившая секретаря, сообщила, что звонили из приемной губернатора.
— Просили позвонить, как появитесь, — сказала она Андрею.
Втроем зашли в кабинет главы администрации.
— Что это он? — волнуясь, произнес отец и посмотрел на Маликова.
Тот пожал плечами.
Андрей сел за стол и набрал номер телефона губернатора. Сначала никто не отвечал, потом трубку подняли.
— Добрый вечер, — произнес Андрей, ощущая, как волнение охватило его.
— Добрый, — отвечал Шишкин. — Как дела? Слышал, что сразу стали знакомиться с районом?
— Да, Лев Северьянович, сегодня провели две полезные встречи.
— В чем же эта полезность? — доброжелательно поинтересовался губернатор.
— Рассказали людям о работе района, показали их место в его деятельности. Узнали узкие места коллективов, их настроение. Нашли двух спонсоров для строительства известного вам завода в Тишках, а также мясокомбината в Глубоком Яру и восстановления комбикормового в райцентре.
— А не на многое ли сразу замахнулись? — спросил губернатор.
— Думаю, что в самый раз.
— А Маликов с отцом знают об этих планах? — в голосе губернатора послышалась настороженность.
— Мы вместе проводим встречи и собрания, на которых люди принимают решения о своем участии в строительстве нужных для района объектов.
Губернатор помолчал, обдумывая, потом произнес:
— Я вам звонил, чтобы сообщить приятную весть о том, что мы нашли надежных спонсоров для строительства завода в Тишках. Что на это скажете?
Андрей почувствовал, что вопрос застал его врасплох: он-то хотел, чтобы хозяевами этого завода были только районные предприятия.
— Вы что, не рады? — спросил губернатор.
Следовало ответить обдуманно, так чтобы не обидеть губернатора, который стал активно помогать. Такое нечасто бывает на тех этажах власти, откуда больше требуют, чем помогают.
— Будем очень благодарны, если в областном городе найдутся спонсоры для мясокомбината и молокозавода. ; И добавил, раскрывая перед губернатором карты: — Думаем еще производством пищевой ионизированной и йодированной соли заняться. У нас залежи огромные. Химзаводу все одно конец, — с горечью в голосе произнес он. — Не нужен стране и зарубежью энергозатратный и дорогой каустик, а также производный от него хлор. Все это производилось на устаревшем оборудовании и с большим, чем на аналогичных заводах страны и зарубежья, потреблением электроэнергии и газа, — пояснял он. — К тому же на заводе числится всего восемьдесят пять человек из бывших семи тысяч. Завод государственный, не нужным оказался никому. Надеюсь, что областные спонсоры станут прекрасными реализаторами воды, пива, мясокопченых изделий и соли. Это огромный плюс для дела.
— Ваш подход к делу радует меня, — оживленно произнес губернатор. — Когда другие не знают, что делать, собираетесь строить сразу четыре важных предприятия. Это хороший показатель и для области. Поручу одному из своих заместителей быть у вас в помощниках. Успехов вам, Андрей Константинович.
В трубке пошел отбой, а Андрей увидел вопросительные лица отца и первого заместителя.
— Лев Северьянович спонсоров на Тишковский завод нашел, — сдерживал радость Андрей. — Похоже, что и другие намеченные нами объекты без внимания области не останутся. Губернатор пообещал закрепить за районом по этим делам одного из своих заместителей.
— Это полное одобрение вашей линии, Андрей Константинович, — с подъемом в голосе произнес Маликов.
Отец отвернулся к окну, пряча слезы.
— Что-то я совсем расклеился, — произнес он, при этом его губы дрожали в волнении.


                ГЛАВА 6

До самого понедельника, включая выходные, Андрей приходил в свой кабинет к шести утра. До семи разбирался с документами, подписывал их, в том числе и распоряжения, связанные со строительством заводов и комбината. До восьми встречался с начальниками отделов, отдавал нужные распоряжения. В восемь выезжал с отцом и Маликовым на встречи и собрания в сельские населенные пункты района. Возвращались в райгосадминистрацию поздним вечером, чтобы подтянуть неотложные дела. Прошедшая в таком ключе неделя выдалась плодотворной: почти в трети хозяйств были проведены полезные встречи и собрания. Около десятка хозяйств изъявили желание принять участие в небывалом проекте индустриализации села. Руководители и люди в большинстве своем понимали преимущества появления на их территориях предприятий и заводов, а также своего участия в спонсорстве, когда вкладываешь раз, а получаешь постоянно и долго. Он следил, чтобы основную лепту по взносам делали организации, входящие в структуру района. Если такой возможности не было, то городские спонсоры вкладывали в дело свои сорок девять процентов, чего хватало на строительство.
За истекшее время были узаконены объекты и назначены директора, которые открыли счета предприятий в банках и с успехом налаживали связь с проектными организациями: все делалось быстро и четко, так как был подрядчик и были деньги.
Об этом Андрей и говорил на своем первом аппаратном собрании сотрудникам райгосадминистрации и подведомственных райадминистрации служб. Ему хотелось, чтобы обо всем этом знал и председатель районного совета Игорь Захарович Клещ, который за всю неделю ни разу не поинтересовался теми делами, которые разворачивались в районе. Клещ не явился и на аппаратное совещание. Не было и его заместителя.
Маликов пояснил:
— Они никогда на аппаратное совещание не ходят. Вроде бы у совета и у нас задачи разные.
— Гнушаются! — резюмировал кто-то из сотрудников. — Белая кость. Законы создают.
Говорить о Клеще было лишним. Андрей переключился на начальника управления газового хозяйства района с сообщением, что в двенадцати населенных пунктах района поднимались вопросы по газификации.
— Создание удобств сельским труженикам — важная часть нашей работы, Кирилл Маркович.
— А кто будет финансировать те воздушные проекты? — тут же задал вопрос, располневший сорокалетний начальник управления Кирилл Маркович Шевцов. — Все хотят, чтобы у них был газ. Но из своего кармана я их проблемы решать не смогу, — заявил он, вальяжно развалившись в кресле. Высокомерный тон и поза начальника в кресле удивили Андрея. Он внимательным взглядом окинул беспечно-барственного газовика.
— Что касается проектов по газификации сел района, то вы, Кирилл Маркович, как мне думается, уже давно должны были бы их иметь. По крайней мере, поставить этот вопрос перед Сыпачевым.
— Попробовал бы! — с сарказмом усмехнулся главный газовщик района. — Посмотрели бы, где был после этого. ; Он издал ехидный смешок.
Андрей определил, что этот руководитель так занесся на своей должности, что потерял под собой землю. Неприятно было и то, что в зале послышался смешок. Шевцов, победно ухмыляясь, поднял голову вверх и стал смотреть по сторонам, обозревая людей.
Фамильярный и наглый ответ газовика, а так же смех сотрудников неприятно подействовали на Андрея. Он с удовлетворением воспринимал отсутствие отца, котого с утра вызвали в областное управление сельского хозяйства для поездки в составе областной делегации в соседний областной город. Отец не выдержал бы и вступился за него, чем бы дал повод для ненужных разговоров. Молчал и Маликов. Может, задумался и не услышал надменных слов Шевцова. Видел, как весь зал с интересом смотрел на него, ожидая развязки. Людям хотелось шоу. Следовало самому выходить из создавшейся ситуации. Проще было бы осадить Шевцова, но это был не выход. Видел, что у заворга Конявко даже глаза загорелись от приятного чувства, и в них можно было прочесть: «Посмотрим, как справишься с нашими китами. Не знаешь, что у Шевцова брат заместитель губернатора. Ничего ты ему не сделаешь, а тебя согнут в бараний рог».
— А сколько населенных пунктов в районе, Кирилл Маркович, газифицировано за два последних года, — спокойным тоном, будто ничего и не произошло, спросил Андрей у расхрабрившегося начальника газового управления.
— Ни одного! — развязно ответил тот. — Это не моя обязанность. Кому нужно, пусть тот и добивается газификации. Моя работа — обслуживание газовых сетей, имеющихся на балансе.
— Ваш ответ, Кирилл Маркович, кроме сомнительной смелости, других достоинств не имеет, — сдержанно произнес Андрей. — Представьте себе, как трудно будет работать председателю районной государственной администрации, если руководители подразделений с первого дня его работы на этом посту будут разговаривать с ним через губу.
Он видел, как встрепенулся Маликов и стал пристально смотреть на него. Похоже, он хотел вникнуть в суть того, что происходило. Но это длилось всего мгновение, так как не внявший разуму газовый «магнат» района подал свой голос:
— Это твои проблемы, Закруткин.
По тону начальника чувствовалось, что он или сошел с ума или решил расстаться со своей должностью. Вести себя так нагло мог только или больной человек, или решивший разыграть последнюю карту.
Маликов услышав эти слова Шевцова, багровея лицом, поднялся с кресла:
— Шевцов, ты заговариваться стал! Ведешь себя так же нагло как в управлении со своими слесарями. Почему тыкаешь главе администрации?
— Он мне в сыновья годится! — вызывающе ответил Шевцов. — Еще учить будет, когда и чем мне заниматься!
Андрей понял, что Шевцов явно не воспринимал его как районного руководителя. Это было неприятно, чего, однако, показывать не следовало. Решил прижать распоясавшегося деятеля газового хозяйства. Поэтому остановил Ивана Степановича, готового с кулаками накинуться на развалившегося в кресле Шевцова. Сдержанно произнес:
— Хочу сообщить, что, если вы также хватки в работе, как в грубых выражениях и обращении со мной, что сегодня проверит комиссия, то у вас еще есть шанс встретиться с работниками администрации в этом зале. А пока вы свободны. Готовьтесь к проверке вашей деятельности как начальника газового управления.
Видел, как после столь конкретных слов зал обратил внимание на покрывающееся красными пятнами искривленное недовольной гримасой лицо Шевцова. Он все еще полулежал в кресле. Его грубого характера побаивались в райадминистрации, зная, что его брат был заместителем губернатора области.
— Вы свободны, — Андрею пришлось повторить свои слова.
— Еще посмотрим, кто кого поимеет, — громко и зло произнес Шевцов, покидая зал.
— Нахал! — не менее громко произнес в его адрес все еще красный от негодования Иван Степанович Маликов.
Когда дверь за Шевцовым закрылась, Андрей с завидной выдержкой, будто ничего и не произошло, продолжил совещание:
— Неделю назад я поручил начальникам отдела земельных ресурсов и юридического рассмотреть вопросы по поводу изъятия части земельных площадей отведенных под УПТК строительному управлению, где директор частный предприниматель Кичигин. Поручался так же вопрос по оплате налога за аренду земель сельскому совету села Николаевка, по которым проходит магистральный газопровод, подающий газ на Запад. С таким предложением выступила сельский голова Софья Петровна Засядько. Срок рассмотрения вопросов и подготовки соответствующих документов был определен понедельником, то есть сегодняшним днем. Хотелось бы услышать об исполнения этого поручения.
— Никого из заинтересованных сторон в администрации не было! — произнес начальник земельного отдела Сухарев. — Я за ними гоняться не буду!? Кому нужно, тот пусть и приходит!
Заведующая юридическим отделом Синичкина на его вопрос об исполнении указания тоже молчала. Стало понятно, что встреча с коллективом вылилась в обструкцию к нему со стороны отдельных лиц. Исполнительская дисциплина в райадминистрации была далеко не на должном уровне. Видел, как на лицах сотрудников появился интерес все на ту же тему — как новый глава районной государственной администрации прореагирует и на это.
Зал молчал, а он разглядывал чуть не каждого, будто пытаясь установить, кто есть кто. Понимал, что коллектив притирался к нему, а он к коллективу. Знал и то, что должен был обязательно прореагировать на непочтительное отношение и невыполнение распоряжения. Чтобы эта нездоровая опухоль не разрослась, не повышая голоса, произнес:
— Похоже, что в райгосадминистрации плохо поставлен вопрос с исполнительской дисциплиной. Без этого, ни о каком деле говорить не придется. Поручение было дано вам, Алексей Алексеевич, и Светлане Леонидовне, — он специально назвал исполнителей по именам и отчеству, что было отмечено присутствующими. Для них поразительным было то, что новый председатель знал каждого по имени и отчеству. Это заставило каждого подтянуться и выпрямиться в креслах. Нездоровые любопытные улыбки таяли на лицах чиновников, будто мартовский снег. — За игнорирование выполнения распоряжения председателя районной госадминистации я должен объявить вам выговор своим распоряжением, но сейчас делаю это в устной форме. В следующий раз вынужден буду лишить вас премии за квартал. Перед тем, кто бы это ни был, будет писать объяснительную записку с изложением причины невыполнения распоряжения. При повторном игнорировании указания или распоряжения служащий администрации будет уволен по статье «несоответствие занимаемой должности». Я знаю, что ваша трудовая книжка, Алексей Алексеевич, находится в областном управлении земельных ресурсов, но поверьте, что представления председателя районной администрации в областное управление будет вполне достаточно, чтобы наказание приняло законную форму. ; Он окинул взглядом застывший коллектив и перевел его на Сухарева. — Раньше у вас была целая неделя на исполнение указания, теперь срок сокращается до вечера сегодняшнего дня. Какие будут вопросы?
Глубокое молчание было ответом.
Андрей пожелал всем успешной работы на благо района, взял папку со стола и под взглядами застывшего коллектива направился в кабинет.
По истечении нескольких минут к нему зашел Маликов и положил на стол распоряжение о создании комиссии по проверке деятельности газового управления. В распоряжении были обозначены конкретные вопросы проверки, среди которых были: «О газификации управлением  газового хозяйства населенных пунктов в районе», а также: «О соблюдении техники безопасности в управлении газового хозяйства» и «О работе управления газового хозяйства в районе по погашению оплаты за использованный газ».
Маликов пояснил, что в прошлом году и в начале этого года на двух микрорайонах в Мычаках было аварийное состояние в газовой сети, выразившейся в проникновении газа из газопровода среднего давления в бытовое малое. В квартирах, школах, детских садах, в больнице вырвало запорную арматуру. Мычаки чудом избежали трагедии Днепропетровска и Одессы, где в подобной ситуации погибли люди.
— Нам есть, что предъявить этому наглецу. Здесь ему и брат не поможет, хотя является заместителем губернатора.
— Поэтому он себя ведет вызывающе? — спросил Андрей.
— Похоже, — ответил Маликов.
— Тогда ускорим процесс освобождения газового хозяйства от зарвавшегося в своей наглости руководителя. Не молиться же нам на него. Справку комиссии рассмотрим на коллегии. Предупредите членов коллегии, что заседание состоится в восемнадцать часов.
— А как быть с запланированными встречами? — поинтересовался Маликов. — Константин Сергеевич, может не появиться. В Полтаву путь неблизкий.
— Мы с вами сами справимся, — ответил Андрей. — Поручите Шнуркову курировать вопрос хода проверки газового управления. Он остается в администрации.
Андрей увидел, как Маликов замялся.
— Не хотелось бы это дело пускать на самотек. Шнурков может… Он же знает о том, какую должность занимает его брат.
— Вот мы и проверим его на профпригодность, — ответил Андрей, которого нисколько не шокировало сообщение заместителя о брате Шевцова, занимающем высокое положение в областной структуре. Он следовал своей линии, согласно которой никто ничего не боится, если ему нечего терять. Он же не терял ничего при любом исходе дела.
— Все понятно, — ответил Маликов, — извините за то, что не вмешался в диалог с Сухаревым. Я знал, что вы поставите его на место. Это кардинально повлияет на исполнительскую дисциплину в администрации. Обнаглел, конечно, но легко отделался.
— Соберите комиссию, проинструктируйте и вручите председателю комиссии копию распоряжения о проведении проверки, а также «памятку» для проверяющих и выезжаем в хозяйства.
Маликов кивнул.
Коллективы, в которых проводились встречи, были крайне слабыми — они были в долгах, имели низкие показатели в производстве. На ладан дышала и их материальная база. Во главе коллективов были крайне неспособные руководители. К тому же оба были уличены на собраниях озлобленными членами товариществ в чрезмерном употреблении спиртного, в результате чего председатели по нескольку дней находились в запое и не выходили на работу.
Андрей пообещал разобраться во всем. С невеселыми мыслями возвратились с Маликовым в администрацию. Познакомились со справкой, в которой члены комиссии отмечали серьезные недостатки как в руководстве газовым управлением со стороны его начальника Шевцова Кирилла Марковича, так и в работе коллектива управления. Были зарегистрированы грубые нарушения техники безопасности, повлекшие за собой два смертельных случая. Наблюдались неоднократные утечки газа с магистрали в подвалы многоэтажных домов микрорайонов. Управление самоустранилось от взимания оплаты за использованный газ — долг государству по району перевалил за пять миллионов.
Шевцов на коллегии держался вызывающе, надеялся, что сработает, как и раньше авторитет брата. Члены комиссии при обсуждении положения сложившегося в управлении были нерешительны, что вызывало кривую усмешку Шевцова.
Точку над «і» поставил Маликов.
— Все эти недостатки в работе газового управления связаны с вседозволенностью, которую позволяет себе руководитель управления Шевцов. Вместо трезвой оценки состояния дел в его поведении преобладает завышенное самомнение, игнорирование распоряжений райгосадминистрации, хамское поведение в управлении среди коллектива и даже на аппаратных совещаниях в райгосадминистрации. Это непозволительно. Предлагаю Шевцова Кирилла Марковича освободить от должности начальника управления газового хозяйства Веселовского района за самоустранение от руководства коллективом. В распоряжении указать: «Освобожден с должности в связи с несоответствием служебному положению».
— Смотри, Маликов, как бы не пришлось пожалеть и самому не быть освобожденным с занимаемой должности! — зло отреагировал Шевцов. — Плевать я на вас всех хотел! — высказался он и в адрес членов коллегии. — Набрали детский сад и права качаете. С красным от негодования лицом Шевцов покинул зал заседаний.
— Сейчас нажалуется брату из кабинета Клеща, — хмуро произнес Шнурков. — Теперь нужно подыскивать другого начальника управления, — он не то сожалел, не то констатировал факт происшедшего.
Андрей оценивающе посмотрел на него, отчего тот смутился и стал как бы меньше ростом.
Другие члены коллегии, уловив во взгляде главы администрации решительность, тут же оживились и сразу стали смелее: они считали правильным принятое решение.
Не успели члены коллегии покинуть кабинет главы, как раздался телефонный звонок.
В поднятой трубке послышался возмущенный голос Клеща:
— Ты что себе позволяешь?! — орал он. — Калиф на час…Ты знаешь, кто у Шевцова брат?! Он тебя в порошок сотрет, а я помогу. Скоро сессия райсовета — ты у меня сам жареным карасем на сковородке попляшешь!
На душе стало противно. Положил трубку.
— Кто звонил? — спросил Маликов, присев у приставного столика.
— Клещ, — произнес Андрей с таким чувством, будто прикоснулся к чему-то гадкому. — Подлость защищается жестко, потому-то она так живуча в человеческом обществе. Клещ груб и покрывает бездельников, выгодных ему. Его амбиции кружат ему голову и не дают возможности правильно оценить обстановку. Я надеялся на его зрелость и возможность здорового сотрудничества, но он сам все перечеркивает. Он тормоз в районе. Потому его следует заменить другим более преданным району человеком.
Это был вывод, от которого Маликов снова задумался: в его молодом и мудром протеже все сходилось воедино ; ум, знания, решительность, сдержанность, доброта, необычайная уважительность к людям и поразительная смелость. Наряду с этими качествами он обладал размахом в делах и поразительным упорством в их осуществлении. Иван Степанович многое мог сказать о Закруткине-младшем. Он готов был стоять за него горой, даже ценой своей должности. И если бы кто из близких или друзей спросил его, почему он так поступает, то со всей откровенностью сказал бы: «Я верю в этого молодого человека, будущее которого безгранично. Через него выросла моя вера в людей».
— А чем мы Клеща возьмем? — отвлекаясь от своих мыслей, произнес Маликов. — То, что не ходит на аппаратные, проявляет грубость в общении с людьми — это слабые доводы для предъявления депутатам на районной сессии. Разве что потревожить прокуратуру обращением по вопросу его откровенно преступной деятельности в бытность директора комбикормового завода. Сыпачев был с ним заодно все эти годы и потому не счел нужным разбираться в его явных злоупотреблениях на заводе, который мы теперь настроены восстановить. Такое обращение будет на руку и новому директору завода: иначе все негативное, что осталось от комбикормового завода повесится на него. Это весомый и справедливый козырь. Надо найти еще хотя бы один. Мы, конечно, этим ходом произвол, имеющий место в стране не остановим, но где-то же справедливость должна восторжествовать. Иначе, что же мы за люди. Мне стыдно станет под старость за людей.
Андрей, соглашаясь, внимательно выслушал своего старшего товарища и произнес:
— Вторым доказательством несоответствия Клеща занимаемой должности будет сознательное нарушение им Закона «О выборах в местные советы». Закон устанавливает, в каком случае и в какие сроки должны происходить перевыборы депутатов. Со дня подачи заявления Дыкало о прекращении депутатских полномочий прошло более трех месяцев. Председатель райсовета сознательно проигнорировал Закон «О выборах в местные советы». Поэтому в совокупности предъявленных обвинений есть основания поставить на сессии райсовета вопрос о переизбрании председателя райсовета. Для этого направляем письмо с нашими доводами прокурору района и в окружную избирательную комиссию по выборам в местные советы. Следует переговорить с наиболее авторитетными депутатами райсовета. Место председателя, Иван Степанович, не наследственное и потому каждый достойный человек может занять его, о чем Клещ, видимо, забыл.
Маликов во все глаза смотрел на молодого председателя райгосадминистрации. Он был спокоен, хотя говорил об очень важном и ответственном деле.
— Я займусь подготовкой этого вопроса, — произнес он. — Я знаю депутатов, они меня. Думаю, что большинство из них будет на нашей стороне. Клещом недовольные многие.
— Вот и хорошо, Иван Степанович, — одобрил Андрей. На столе опять зазвонил телефон.
— Наверное, Клещ? — с явным неудовольствием произнес Маликов.
Звонил не Клещ, а заместитель губернатора Шевцов. По его недовольному и громкому голосу было понятно, что он очень рассержен.
Чтобы Иван Степанович тоже слышал, о чем будет идти разговор, Андрей нажал на телефоне кнопку громкой связи.
— Слушаю вас, — сдержанно произнес он.
— Ты сам меня слушай, прыщ на ровном месте. Если сейчас же не соберешь свою коллегию и не отменишь решение по моему брату, то пеняй на себя! Слышишь меня?! Ты еще юнец в нашем деле, чтобы руководить районом. Поэтому набирайся как можно скорее опыта, пока тебя по моей рекомендации не сняли! Ты меня понял!?
Андрею было неприятно слушать подобные наставления, да еще в такой оскорбительно ультимативной форме, но он не перебивал Шевцова. Это было его первое общение с правящей региональной знатью, не считая губернатора.
— Ты чего молчишь?! — злобно неслось из динамика телефона.
Андрей видел, как изменился в лице Иван Степанович, как кровь отлила от его лица.
— Я вас слушаю, — тихо ответил в трубку.
— Выполняй, что я сказал! — тоном, не терпящим возражения, командовал заместитель губернатора.
— Дело в том, что члены коллегии разошлись, — сдержанно пояснял Андрей. — Но даже если бы они и были, то пересмотра этого вопроса все равно не было бы. Нежелание вашего брата работать в районной системе настолько очевидно, что он не отдает себе отчета в том, где, как и что говорить, как вести себя, — просилось сказать: «Как и вы», но это было бы мальчишеством с его стороны. К тому же становилось очевидным, что старший брат такой же невоспитанный и грубый, как и младший. Пикироваться в словесной дуэли не имело смысла, потому тихо произнес: — Проверкой на месте установлено, что в результате халатного отношения к своим обязанностям со стороны начальника управления газового хозяйства Шевцова и отсутствия контроля, опять же с его стороны, за исполнением техники безопасности при производстве работ только за последние два года в управлении произошло три смертельных случая. Погибли двое слесарей в подвалах многоэтажки переполненных метаном, газосварщик от взрыва карбидного баллона при проведении сварочных работ. Прикрываясь вами…
— Что ты мне перечисляешь! — хрипло прокричал на другом конце заместитель губернатора. — Что было, то ушло. Собирай на завтра коллегию — сам приеду в район и посмотрю, какой ты умный!
Маликов, неодобрительно смотревший до этого на телефонный аппарат, издающий громкие оскорбительные звуки, поднялся со стула и взял телефонную трубку, лежавшую на столе.
— Валентин Маркович, это Маликов, — сдерживая негодование, произнес он. — Я хорошо знаю причины, побудившие членов коллегии принять такое ответственное решение по освобождению Кирилла Марковича с должности. Чтобы не повторяться о его неудовлетворительном руководстве управлением, скажу — поведение его вызывающее. Оскорбленные им члены коллегии вряд ли изменят свое решение.
— Я знаю, как пишутся и принимаются решения, Маликов! — раздраженно ответил на другом конце Шевцов. Голос его был угрожающий. — А если мы на своей коллегии повесим на тебя развал района, что тогда скажешь?! Молчишь? Собирайте коллегию! Я завтра в восемь утра буду у вас, ; Шевцов положил трубку и в кабинете раздался громкий, будто угрожающий, звук зуммера. Андрей выключил динамик.
Маликов глубоко вдохнул и выдохнул, его лицо взялось красными пятнами. Было видно, как нелегко дался ему разговор с заместителем губернатора, в котором он впервые в жизни так настойчиво отстаивал свою точку зрения на подобном уровне.
— Придется отложить завтрашние встречи, — произнес он, вопросительно глядя на председателя.
— Ту, что намечали на десять, перенесем на одиннадцать, — решал Андрей. ; А что запланировано на пятнадцать, остается в силе. Приезд брата Шевцова ; не повод для отмены встреч с людьми. Они ждут нас, Иван Степанович. Многие из них никогда не прибудут в администрацию с теми вопросами, которые задают на встречах. А что касается заместителя губернатора, то встретим и проводим. Если каждый раз будем под кого-то подстраиваться, то мы не нужны здесь.
— Коллегию собирать? — спросил Маликов и подумал о том, что непроизвольно спрашивал мнение молодого человека о важном деле, исполнение которого или неисполнение могут иметь для обеих немалые неприятности со стороны областной государственной администрации. — Может, соберем коллегию для видимости, Андрей Константинович? Шевцова успокоим, и он сам выслушает мнение членов коллегии.
— А потом будем прятать глаза от членов коллегии и коллектива администрации? Одних, дескать, наказывают, а других милуют из боязни потерять свое место.
Маликов смутился, но все же произнес:
— Чтобы не навредить большому делу, можно уступить в малом. Это тактика, Андрей Константинович.
— В нынешней ситуации это будет выглядеть не гибкостью дипломатии, а как отход от справедливых принципов, — настаивал Андрей. — Мне тоже можно было не обратить внимания на хамское поведение Шевцова, вызвавшие явное недоумение среди сотрудников администрации. Но руководитель Шевцов, находящийся в зрелом возрасте, оскорблял не лично Закруткина, а председателя районной государственной администрации. Это подрыв авторитета, который будет мешать моему взаимодействию с людьми в достижении поставленных целей. Завтра его примеру последуют другие. И председателю останется печальный удел то и дело вытирать рукавом пиджака свое оплеванное лицо. На мое мнение, Иван Степанович, в человеческом обществе каждый должен отвечать за свои поступки и деяния. Это не власть, которую при желании может оскорбить любой недовольный чем-то человек. Это будет жалкое подобие ее. Не умея защитить себя, такая власть не сможет защитить и других. Помните, как было с одним из наших президентов? Объявил для имиджа как пострадавший кандидат в президенты на всю страну, что его отравили диоксидом, но, став президентом, так ничего и не сделал для наказания отравителей. У многих появилась мысль, что же это за президент, который даже себя не может защитить. Без авторитета навсегда останется тот президент в памяти народной. И особенно у тех, кто в морозы целый месяц отстаивал его в Киеве на Майдане. Надеялись на него, а он оказался не тот, кого хотели видеть люди. В этом его драма как президента. Поэтому, Иван Сергеевич, встретим брата Шевцова, послушаем, что он скажет, а сделаем так, как велит наша совесть и дело, которому служим.
В очередной раз Иван Степанович с удивлением смотрел на необычного молодого человека, который в его глазах вырос в отважного, мудрого и дальновидного руководителя, тщательно обдумывающего каждый свой шаг, перед тем как свершить его. «Его смелость составная часть большого и продуманного плана, в котором он является важнейшим и единственным стратегом. Таким людям руководить не районами, а государствами. Они быстро входят в курс дела, прокладывая в нем широкое русло, питающее всех творчеством, заботой и справедливостью. С такой породой руководителей работать приятно, так как всех наполняет чувство большой гордости за участие в грандиозных делах. Люди, очарованные его планами, становятся нате участки производства, где с наибольшей полнотой смогут проявить свои способности», — так думал Иван Степанович, проникаясь огромным уважением к молодому председателю райгосадминистрации. — Ну, что ж, Андрей Константинович, –– с просветленным лицом произнес он, –– встретим Шевцова как заместителя губернатора и с таким же уважением проводим, оставаясь на своих позициях, ––улыбнулся Иван Степанович председателю.
Андрей же, взглянув на Маликова, ответил: — Мы должны, Иван Степанович, продумать все так, чтобы заместитель губернатора сам согласился с нашим мнением. Если, конечно, он способен на это. Но нам уж точно не нужен вышестоящий руководитель, который бы постоянно и везде, где только можно, вставлял району палки в колеса. Такое положение — это тоже проигрыш, а потому его по возможности следует избегать.
— Как? — непроизвольно воскликнул Иван Степанович.
— У нас есть время, чтобы обдумать и это.
В течение дня Андрей не раз мысленно возвращался к произошедшему инциденту, обдумывая возможные противодействия заместителю господину Шевцову. Но нужное решение не приходило. В любом случае оно упиралось в необходимость изменения принятого решения не в пользу дела.
На столе опять зазвонил телефон. Думая, что это звонит из областной администрации Шевцов, Андрей с неохотой поднял трубку. Он ошибся наполовину — звонили из областной администрации, но из приемной губернатора. Его обязывали завтра прибыть в областную государственную администрацию к губернатору к десяти часам дня. По какому вопросу, дежурный не сказал.
— Ну вот, Иван Степанович, — произнес Андрей и положил трубку, — уже приглашают на ковер к губернатору. Я не могу не поехать, а вы не можете без моего участия собрать коллегию. Очень возможно, что там решится этот досадный вопрос.
— Вы имеете в виду, что Шевцов пожаловался губернатору?
— Возможно. Но к четырнадцати часам я буду в районе, и мы, несмотря ни на что, проведем запланированные собрания.


                ГЛАВА 7

Звезды, мигая, теснились на темном небе, когда Андрей шел домой. Надеялся, что сможет переговорить с отцом. Но отец еще не вернулся из командировки. За ужином, поковырявшись под пристальным взглядом матери вилкой в тарелке, сославшись на усталость, поднялся из-за стола.
Но оказалось, что материнское сердце обмануть непросто. Чуяло оно боль и заботу сыновью в затруднении принятия верного решения. Даже не решения, оно было им уже принято, а найти выход из создавшейся ситуации, которая без сомнений могла помешать ему в работе, а этого по всем правилам тактики и стратегии следовало избегать.
— Что-то случилось, сынок? — спросила мать и ласково коснулась его рукой, будто стараясь снять с него и перевести на себя его новую и, казалось бы, трудноразрешимую проблему, в которой противная сторона чаяла только реванша, которого у нее, как понимал он, не должно было быть.
— Все хорошо, мама, — тихо ответил он, и чтобы развеять тревогу как обычно коснулся губами ее щеки.
— Сынок, ты очень много уделяешь времени и внимания работе. Я понимаю, что она ответственная, очень горжусь тобой, но каждый человек имеет предел. Ты с шести утра и до поздней ночи на работе. Питаешься, неизвестно, как и чем и, конечно, не вовремя. С одной стороны это как бы временно, чтобы войти быстро в курс дел, с другой мне очень жалко тебя — людей вокруг тебя так много, а ты один. Всего не переделаешь. Отец сколько лет работает на посту начальника управления, а забот в районе не уменьшилось — наоборот прибавляется с таким неуклюже преступным возвращением людей к частной собственности. Ты же хочешь разорвать себя на части и дать всем по своему кусочку. Так можно надорваться и возненавидеть людей, которые всегда будут в чем-то нуждаться, ожидать подачки: от государства или богатых людей, которые и при царях думали, и теперь думают, прежде всего, о себе. Если кто-то усомнится в моих словах, то я скажу, что нет вора, который бы хотел облагодетельствовать свою жертву. Вор есть вор, в какую бы тогу он не рядился, потому что у него душа вора. Это можно сказать о всех украинских нуворишах, неожиданно для себя ставших миллионерами и миллиардерами. Они, может, и горды собой и их благотворит питающееся с их столов как угодливое окружение, так и простые люди, выросшие и живущие в постоянных недостатках, но эти нувориши и калифы, если присмотреться, гнилые и подлые внутри, как каждый представитель человеческого рода, продающий свою душу богатству.
— Мама, моя работа мне не в тягость, не смотря на то, что она не проста, — ответил сын. — Я молод и не хочу прятаться за чьи-то спины. Понимаю, что не все люди смотрят на жизнь так, как я, но это и не обязательно. Знаю, что одни будут на моей стороне, а другие заведомо нет. Большинство людей, с которыми мне приходится встречаться бывают шокированые моей молодостью. Они думают, что только люди в возрасте должны и могут занимать высокие руководящие посты. Не все сознают, что опыт и знания не всегда адекватны возрасту. Можно прожить долгую жизнь и быть забитым не только нуждой, но и дремучей необразованностью и верой в глупости. Я не отношу себя к лицам, наделенным яркими способностями, но у меня есть цель, следуя к которой, хочу проявить себя.
Перед тем как уйти в свою спальню, сын взял мать за руки и приложил их к своей груди. Скрывая усталость, произнес:
— Все будет хорошо, мама. В моем фарватере хватит места всем людям.
Он ушел, а мать, освещенная светом, льющимся из небольшой нарядной люстры, села за стол и подперла голову рукой, окунаясь, в тревожные мысли. Она долго сидела за столом, ожидая мужа и думая, о сыне, который так неожиданно для нее стал взрослым.
Андрей лежал в своей кровати в темной комнате с открытыми глазами и по давно заведенной привычке анализировал прожитый день: как он прошел, что было сделано, где поступил не так, как следовало бы. В целом день мало, чем отличался от других: были встречи, были вопросы, которые следовало сообща решать. Но в его голове постоянно была конфликтная ситуация, возникшая на аппаратном совещании и дотянувшаяся до области. Знал, что умный будет искать выход из трудной ситуации, а мудрый никогда в нее не попадет. Шевцов сознательно пошел на конфликт, чем по глупости своей нарушил устоявшиеся в обществе нормы субординации, противопоставив себя представителю высшего в районе исполнительного органа. При этом Шевцов пытался грубо влиять на создание негативного имиджа вновь назначенного руководителя. Потому единственно правильным решением было все же остановить наглеца и как хозяину положения поставить его на место. И все было бы ничего, если бы не появление заинтересованных сторон в лице Клеща и брата Шевцова. Противные стороны, не попытавшись даже разобраться в причинах конфликта, стали пугать и оскорблять его. Если он поддастся, то они постоянно будут нападать на него, стараясь извлекать выгоду. Таких можно остановить только вселением в них страха того, что их осудительные поступки станут предметом осуждения широкой общественностью. Добро тоже должно быть с кулаками. Он усмехнулся в ночи, принимая решение, и перенесся мыслями к своим друзьям, которые теперь без него руководили Тишковским товариществом. Сожалел, что за всю неделю так и не нашлось времени вырваться к ним. Засыпая, видел в лазоревом свете облики друзей и Любы, которая улыбалась ему, и которую ему так и не довелось пригласить прогуляться по дорожке Буруна.

                * * *

Наутро, как обычно, опередив отца, к шести Андрей был в кабинете. Со стороны могло показаться, что его столь раннее появление в администрации было неоправданной прихотью или пусканием пыли в глаза сослуживцам. Но месяцы работы в Тишках, и время, проведенное на посту руководителя администрации, показали правильность такого распорядка. Весть о его раннем появлении на работе быстро разнеслись среди руководителей района, значительная часть которых появлялись в своих кабинетах в это же время, а то и раньше. Теперь они имели возможность до начала напряженного трудового дня связаться с ним по телефону и решить вопросы, зависящие от него, не отправляясь в неблизкую поездку в райгосадминистрацию. Он же мог с утра тоже созвониться с большинством из руководителей, поинтересоваться положением дел, или оказать помощь. За короткий промежуток времени он узнал, кто и когда появляется в правлениях. Это был хороший индикатор проверки приверженности сельских руководителей своему делу. Тот, кто в селе появлялся на работе к семи, а тем более к восьми, когда доярки были на ферме с пяти, не нуждался в особой характеристике — это были пьяницы или временщики, или то и другое вместе взятое типа Дыкало. К тому же с утра на свежую голову сподручнее было знакомиться с документами, представленными на подпись, письмами и заявлениями граждан, распоряжениями вышестоящих органов, отвечать на них или адресовать исполнителям.
Сегодня он успел проделать необходимую часть запланированной работы и посмотрел на часы, которые показывали без пятнадцати восемь. Отец и Маликов еще не заходили к нему, каждый занимался своими делами, которых было предостаточно. Перед поездкой к губернатору решил провести прием сотрудников, которые, как доложила секретарь, дожидались в приемной.
Только хотел распорядиться об этом, как дверь кабинета распахнулась с излишней силой, и в ее проеме появился рассерженный представительный мужчина. Он был в сером костюме из тонкой ткани, белой рубашке, на которой выделялся яркий галстук. Русые волосы были аккуратно уложены на пробор, а глаза отливали желтоватым блеском, как у рыси. Андрей поднял на него глаза.
— Никому не заходить! — властным баритонистым голосом бросил мужчина через плечо, адресуя это тем, кто находился в приемной.
Андрей увидел, что за спиной барственного посетителя маячил Клещ.
Схожесть мужчины с Шевцовым была большой. «Брат», — решил Андрей и незаметно нажал на кнопку «запись» маленького диктофона, который неприметной безделушкой прятался на подставке среди остро оточенных карандашей. Это было сделано вовремя, так как брат Шевцова, не представившись и оставив право закрыть за собой дверь Клещу, разразился словесным громом:
— Мне легче снять тебя с работы, чем доехать сюда! Еще молоко на губах не обсохло, а уже собрался руководить районом! Собирай коллегию, и мигом меняйте решение по брату! Удоды провинциальные! Я вам покажу, как родину любить!
Он был крайне озлоблен, или хотел показаться таковым.
Андрей видел, как растянулись в злорадной ухмылке капризные губы Клеща, который был явно доволен таким громовым нападением заместителя губернатора на «пацана».
Андрей смотрел на посетителей и молчал, стараясь не принимать близко к сердцу разгул заместителя губернатора.
Шевцов продолжал упражняться в словесах:
— Если ты, маменькин сынок, у которого еще не обсохло молоко на губах, сию минуту не соберешь коллегию, я сотру тебя в порошок!
Он стоял посреди кабинета, холеный и уверенный в себе, извергая обидные слова, способные, по его мнению, вогнать в жуткий страх этого молодого парня, который сидел за большим письменным столом и удивленно смотрел на него.
— Чего уставился!? — не произнес, а гаркнул Шевцов. — Не слышал, что я сказал?! Собирай коллегию!
Андрей решил потянуть время для полнейшего раскрытия хулигана от власти и потому продолжал молчать.
— Ты что, оглох?! — не выдержав паузы, прорычал Шевцов.
Андрей не боялся угроз ретивого, грубого и бестактного заместителя губернатора. Он понимал, что человек, позволяющий себе такое безответственное поведение, не может быть не только мудрым, но и умным. Решил не щадить его, заставляя того раскрываться во всей полноте присущего ему хамства.
Но сам, как человек порядочный, чувствовал угрызения совести оттого, что записывает речь рассерженного человека на диктофон, который в пылу гнева может наговорить что угодно. Но тут же подумал о том, что какая другая форма защиты в такой ситуации могла бы быть наиболее эффективной, чем та, которую предпринял он. Обладая этой записью, он обнажал истинный характер сумасброда, явившегося к нему. Он один в кабинете и ему совершенно неизвестно, что было у Шевцова в домашних заготовках. Лучше быть вооруженным, чем безоружным, открытым и неопасным. Поэтому сдержанно произнес:
— Мужчина, вы меня извините, — а в его ставших темными, как ночь глазах, сверкнули лукавые искорки-смешинки, — я вас в первый раз вижу, а вы с таким набором оскорблений. Кто вы и о чем идет ваша бескультурная речь?
Шевцов даже округлил глаза в удивлении.
— Не прикидывайся идиотом! Разуй глаза! Я Шевцов, заместитель губернатора! Вчера звонил по поводу своего брата, которого ты вместе со своими придурками уволил с работы.
— Никогда не поверю, что заместитель губернатора может так грубо и непозволительно вести себя, — Андрей с улыбкой глядел на распалившегося Шевцова. — Потому и не признал вас, Валентин Маркович, — в его тоне сквозила явная насмешка. — Теперь вижу, что вы очень похожи со своим братцем, который вчера на аппаратном совещании сотрудников райгосадминистрации и на коллегии вел себя точно так же, как вы сегодня. Вам, конечно, вести себя так можно — вы же заместитель губернатора, а он всего лишь начальник управления районного газового хозяйства. Но хватка у вас и воспитание семейно-одинаковые. Забирайте его в областную администрацию. Там не нужно будет учить его хамить людям и наносить обществу ощутимый урон своим явным неумением руководить трудовыми коллективами.
— Еще учить будешь!? — взорвался Шевцов, отмечая сарказм в словах молодого главы районной администрации, которого он минутой тому намеревался согнуть в три погибели.
— Вы присядьте, Валентин Маркович, — произнес Андрей с подозрительной улыбкой, успокаивая грубияна, хотя у самого внутри ходуном ходил смех, готовый вот-вот вырваться наружу.
— Ты мне зубы не заговаривай! — в упор смотрел на него желтыми глазами негодующий Шевцов. — Я приехал сюда не затем, чтобы рассиживаться с такими, как ты… — он замолчал, подыскивая оскорбительное слово. Пока он молчал, подал голос и Клещ.
— Оказывается, что ты не только дела не знаешь, но еще и грубишь заместителю губернатора, — с пафосом в голосе начал он. — Я свидетель тому и могу подтвердить это в любом месте. Вот, что значит, по блату и протеже отца занимать должности. Ты позор не только для нашего Веселовского района, но и всей области. Почему так нагло грубишь заместителю губернатора? Только за это тебя надо гнать не только из этого кабинета и района, а депортировать в какой-нибудь Мозамбик или Никарагуа.
Андрей решил подыграть и ему.
— Меня назначили не по протекции отца, а по представлению губернатора Льва Северьяновича Шишкина.
— И губернаторы ошибаются! — выпалил Шевцов. — Не посоветовался с нами вот и наморозил. Теперь нам разгребать.
— А президент как? — оставаясь с виду серьезным, спросил Андрей, в то время как его темные глаза исходили смешливыми искорками. — Президент–то утверждал. Может, тоже ошибся?
— Президент далеко и потому дела не знает, — чувствуя свою безнаказанность, нес Шевцов. — Но это исправимо. Если не вернешь брата на место, то тебе уже никто не поможет — ни губернатор, ни президент.
— И что же вы сделаете? — спрашивал Андрей, с явным удивлением на лице, даже глазом не поводя в сторону диктофона, который беззвучно крутил маленькую пленочку среди карандашей, записывая большие откровения Шевцова и Клеща.
— Мы тебя посадим! — зло произнес Шевцов.
— За что? — сделал обиженное и непонимающее лицо Андрей.
— Найдем за что! — весело и с подъемом в голосе воскликнул Шевцов. ; Не таких как ты обламывали! Подкинут тебе в машину пакетик с наркотой и наручники при понятых защелкнут. Можем показать и красочную раскадровку с проститутками в интернете. Докажи потом, что это не ты, а только твоя голова, — Шевцов засмеялся.
— Окажем еще и недоверие на сессии райсовета, — глухим голосом пригрозил Клещ. — На первой сессии заслушаем с отчетом, а на второй снимем.
— Но я работаю всего неделю и никакого отношения к прежним просчетам в работе не имею, — как бы удивляясь тому, что услышал, произнес Андрей.
— В этом никто не станет разбираться, — изрек Клещ. — Кроме того, в нашей работе есть такое понятие, как преемственность. Вот и ответишь один за всех.
— Но вы сами, Игорь Захарович, хотя и живете по понятиям, — с глубоким подтекстом издевался Андрей над Шевцовым, — тоже виновны в том, что район по большинству показателей занимает последние места в области, так как два года правили вместе с Сыпачевым. Причем же я?
Клещ не улавливал предосудительности в словах молодого районного руководителя.
— Я перед тобой отчитываться не буду, — с пренебрежением процедил он. — Депутаты тебе все скажут, когда будут выражать недоверие. Будоражишь население района! Запомни, что тебе теперь не только отец, но и губернатор не поможет.
— За что же так сурово? — щурил глаза Андрей.
— А кто у него отец? — осведомился у Клеша Шевцов.
— Начальник управления сельского хозяйства района, — с перекошенной ухмылкой пояснял Клещ. — Надо, и его уберем: районный совет главная власть в районе.
— Ну, зачем же вы так, Игорь Захарович, сразу всех убираете? — потешался Андрей, чувствуя омерзение от такой игры. — Отец-то при чем?
— Будешь служить Валентину Николаевичу и мне, тогда не тронем ни тебя, ни отца, — входил в раж повелителя Клещ.
— И что же мне делать, чтобы заслужить вашу милость? — убедительно, как настоящий артист, упавшим голосом произнес Андрей, чувствуя, что переигрывает и пора заканчивать этот спектакль. Но возникшее чисто мальчишеское желание подразнить двух «бычков», как окрестил он этих двоих агрессивно настроенных посетителей, было настолько заразительным, что не мог удержаться, чтобы не сказать: — А вы, господин Клещ, не боитесь того, что вскроются большие для вас проблемы на комбикормовом заводе, который приговорили лично вы, а теперь район вынужден поднимать его?
— Не докажешь! — взвизгнул Клещ необычным для него, чуть не женским фальцетом.
— Доказывать буду не я, а новый прокурор. Это первое. Второе. Хотите послушать, что вы здесь наговорили? ; Он осуждающе смотрел на явно перебравших в своей психической атаке руководителей.
Шевцов как старший по должности открыл, было, рот, чтобы сказать что-то обидное, но распахнулась дверь и в кабинет зашли отец с Маликовым. Их лица были встревожены. Им сказали в приемной, что в кабинете происходит что-то необычное, и там находятся заместитель губернатора и Клещ, чего раньше в такую рань никогда его не бывало.
— Здравствуйте, — поприветствовал отец сразу всех, но руки никому не подал. Маликов рассказал ему о вчерашних звонках заместителя губернатора и выходках Клеща. Маликов тоже поздоровался, но руку гостям тоже не протянул. Они с подозрением глядели на гостей.
Клещ и Шевцов стушевались.
Быстро пришедший в себя Шевцов тут же напал и на них:
— Что вы себе позволяете!? Какая может быть коллегия по моему брату. Маликов, ты что, первый год в администрации!? Собирайте коллегию и срочно отменяйте решение, — он отдавал приказание голосом, не терпящим возражений.
На что Маликов, явно волнуясь, произнес с нервной дрожью в голосе:
— Валентин Маркович, вы бы разобрались в том, что произошло.
— Мне нечего разбираться. Я сказал вам вчера, чтобы собрали коллегию!? Вот и собирайте, если желаете и дальше находиться в районной администрации.
— А чего это вы пугаете нас!? — вступил в разговор отец, взволнованный происходящим не менее чем Маликов.
В отношениях между двумя напрягшимися сторонами появилась гроза, и вот-вот должен был грянуть гром. Шевцов явно перебарщивал своим положением в присутствии лиц, хорошо знавших не только свое дело, но и его полномочия.
— Не вы ставили нас на эти должности! — резко отреагировал отец. — Не вам и снимать!
— Закруткин, много на себя берешь! — воскликнул в поддержку Шевцова Клещ. — На сессии мы не только твоего сына освободим с должности, которая ему совсем не по плечу, но и тебя! Развалил сельское хозяйство района!
— Это ты с Сыпачевым валил его! — твердо произнес отец. ; Чьи шестьсот гектаров пахотной земли были преступно приватизированы в Ковалях? Тобой и Сыпачевым. Такое же положение еще в троих хозяйствах района. По тебе, гнида, давно тюрьма плачет. Вот и создадим на сессии комиссию из депутатов по расследованию твоей преступной деятельности. Пугать задумал! Угробил комбикормовый завод, а теперь Закруткины и Маликовы вместе со всем районом его восстанавливать должны! Сам же укрылся в районном совете и пытаешься боговать здесь! Не получиться!
Шевцов и Клещ, опешив, уставились на разгневанного отца, который произнес то, что, как понимал Андрей, явно тянуло Клещу лет на восемь заключения. Стараясь не допустить грозовых событий, так как и Маликов готов был озвучить немалую порцию клещовских тайн, сказал:
— Извините. У меня почти не осталось времени на дальнейшее выяснение этого решенного вопроса, так какя вынужденый ехать в областную администрацию, куда вызывают к губернатору к десяти часам. Поэтому, расставляя все точки над «і», прошу прослушать, чего наговорили мне Валентин Маркович и Игорь Захарович. ; Он включил диктофон и беспристрастно стал смотреть на недоуменно переглядываюшихся Шевцова и Клеща.
В кабинете послышался хорошо узнаваемый голос Шевцова. В грубой и оскорбительно-надменной форме высказывались угрозы главе районной администрации. Заместитель губернатора оскорблял и членов коллегии, настаивая изменить принятое решение, упрекал в недальновидности губернатора и президента. Собирался подкидывать наркотики в машину главы администрации и показывать в Интернете порнографию. Шокирующими были высказывания, а также угрозы Клеща провести расправу над неугодными ему главой администрации и его отцом на районной сессии силами депутатов районного совета. Крайне преступной выглядела угроза Клеща, высказанная в ультимативной форме, что если глава администрации не будут служить Шевцову и ему Клещу, то не поздоровиться как ему, так и отцу.
Даже если бы здание, в котором они находились, рушилось все, то и это не произвело бы на Шевцова и Клеща большего впечатление, чем то, что они услышали. Они-то были уверены в своей безнаказанности. Наглая откровенность, прозвучавшая в кабинете, напугала их до такой степени, что у них отвисли нижние челюсти.
Андрей видел, как переменились в лице и отец с Маликовым. Предупреждая взрыв негодования со стороны отца и Малкова, сказал:
— Этот материал, Валентин Маркович и Игорь Захарович, как вещественное доказательство вашей профнепригодности, может быть сегодня предоставлен губернатору на прослушивание, а районным депутатам ; на очередной сессии, на которой Клещ грозился снять меня с должности.
Он спокойно, как человек сделавший свое дело, на виду у всех положил в карман диктофон и, сказав ободренным отцу и Маликову, что постарается успеть на очередное собрание, вышел из кабинета, оставляя Шевцова и Клеща в крайне неопределенном и угнетенном состоянии. Видел, что они находились в шоке. Пришла мысль: «Теперь, господа, думайте, как вам самим выходить из этого щекотливого положения». Понимал, что его жесткий и неожиданный ход был в какой-то степени противозаконен, но это был единственный существенный выход из непростой ситуации с людьми, для которых моральные нормы ничего не значили. К тому же и добро должно уметь оборонятся. Он был против того, чтобы находясь среди «волков» выть по волчьи. Но поступил так, чтобы «волки» подчинялись его правилам, основанных на здоровой моральных и общепринятых этических нормах, основой которых являются справедливость, доброта и сострадание.
Он ехал в областную администрацию, не ведая и не догадываясь, по какому вопросу приглашался к губернатору.




                ГЛАВА 8

Здание областной администрации было одно из красивейших в городе. Раньше в нем находился областной комитет Коммунистической партии Украины. Оно высилось своими пятью этажами на красивейшей улице города. Глядело фасадом на большую и нарядную площадь, выложенную гранитным тесаным камнем, вокруг которой располагались солидные здания, в том числе и Юридическая академия, в которой Андрей учился. Посреди площади с вскинутой вперед рукой находился памятник Ленину — основателю почившего в бозе Союза ССР. Его еще не сняли с пьедестала, как и не вынесли тело-мумию с мавзолея в Москве. Но от этого украинцев отделяло не так уж и много времени. Люди быстро созревали для того, чтобы дать справедливую оценку деяниям этого марксиста, не распознавшем в человеке, как и Маркс, учение которого «развивал», главной сущности человека — чувство собственника.
Андрею, когда Союз распался, было всего несколько лет, и потому он не ведал, как жилось людям в социалистическом обществе, какие в нем были моральные и нравственные ценности. Позже он узнал, что это с военной точки зрения было супер государство, соперничавшее с мега государством ; Центральной Америкой. США неизмеримо обогатились во время Второй мировой войны на поставках оружия, техники и продовольствия воюющим государствам, в том числе и Советскому Союзу. С политикой Союза считались все страны планеты. Союз, располагая большим военным потенциалом, принимал участие во многих военных конфликтах и войнах на планете. Знал Андрей и то, что в той уникальной стране безработных не было. Люди жили небогато и всецело зависели от стареющей коммунистической верхушки диктаторов-правителей, которые во главе с КПСС больше полувека правили самой большой страной в мире. Ее Генеральные секретари, наделенные властью, несравнимой по безграничности даже с императорской, умирали по старости или болезни один за другим, лелея одну мысль, чтобы их власть под флагом КПСС была вечной, так как это был для них, избранных, рай. Это был военизированный Союз, в котором львиная доля государственного дохода направлялась на вооружение и проедалась народом. Союз постоянно трясло дефицитами, как в лихорадке. В стране остро не хватало даже товаров первой необходимости.
Страна развалилась в одночасье в 1991 году с подписанием в Белорусской Белой Пуще договора четырех руководителей самых больших республик Союза: России, Украины, Белоруссии и Казахстана ; об их самостоятельности и независимости. На месте СССР образовалось нежизнеспособное Содружество Независимых Государств — СНГ, которое, как оказалось, никому не было нужно.
В правящих верхах бывших республик началась многолетняя борьба за власть и богатства, которая продолжается и ныне. Простые люди, надеявшиеся на изменения в своей жизни к лучшему, молчаливо соглашались со своими лидерами, и потому никому не было дела ни до Союза ССР, ни до СНГ. Они по привычке надеялись на своих лидеров, а лидеры вместе со своим окружением принялись самым бессовестным образом грабить свои государства и обманутые народы, неимоверно обогащаясь сами, в одночасье, становясь супер миллионерами и миллиардерами. Все, что творилось верхами в бывших республиках, стало называться «демократией», но ничем не отличалось от правового беспридела и хаоса. Партийные органы КПСС были ликвидированы, их место заняли государственные администрации и крайне урезанное в правах самоуправление, которое еле теплилось в селах, поселках и городах. В областях всем заправляли администрации во главе с председателями. Почему их называли губернаторами, никто не знал — губерний-то не было. Может, потому, что кругом говорилось одно, а делалось другое, называлось одним, а подразумевалось другое. Все шло «наперекосяк», в так называемом «демократическом» направлении. Узаконенная Конституцией Верховная Рада называлась на всех ветвях власти и в СМИ парламентом, хотя это нигде не было узаконено и записано. Председатель Верховной Рады назывался «спикером», городские головы «мэрами». Трудно было понять, где живут люди — в Украине или Канзасе. Но Украину от США и Запада отличала нищета, бедность простых людей и произвол милиции, прокуратуры, налоговой службы и огромной армии чиновников-паразитов, жиреющих на хиреющем теле народном. В стране все выглядело некрасиво, как подобие улыбки человека с выбитыми, черными и гнилыми до корней зубами. Но жизнь продолжалась, и каждый вел себя в стране, мало известной в США и на Западе, сообразно тому, что было в основе его души. Молодежь, не привитая коммунистическим страхом, сбившись в банды, ломала устоявшиеся стереотипы, творя свой беспредел, спеша стать «крутыми» и богатыми. Кому-то в такой жизни везло, большинству нет. Одних отправляли по этапам в тюрьмы, других убивали в бандитских войнах, третьи продолжали орудовать в преступных группировках, четвертые пристраивались к старшим, стремящимся достичь достатка. Но везло малому числу лиц. Были и те, кто мыслил неординарно, добиваясь больших успехов, как американский компьютерный гений Билл Гейтс. Как правило, это были не только умные, но и крайне целеустремленные личности, подчиняющие себя всецело своему делу.
Одним из таких немногих представителей лучшей части молодежи был и Андрей Закруткин, который теперь входил в огромное здание областной государственной администрации. Он отмечал значительную высоту фойе, мраморную розовую отделку колонн, блестевший паркетный пол, неимоверных размеров ковер на нем и бежевые шторы на высоких окнах, свисающие огромными складками. При этом почувствовал торжественную причастность к большой власти, от которой многое зависело в области. Вдохнул на полную грудь, как космонавт, впервые высаживающийся на другую, еще неизведанную планету и ступил в сторону мраморных ступенек, ведущих на второй этаж, в святая-святых, где находился кабинет губернатора.
Дежурный милиционер тут же стал на его пути у самого начала ступенек. Андрей вежливо поздоровался и показал выданное в столице удостоверение, тисненое золотом. Милиционер взглянул на него и, не притрагиваясь к документу, приложил руку к своему головному убору, произнося:
— Проходите, пожалуйста.
Андрей по молодости одним махом взлетел на второй этаж. Нашел приемную. Вошел, оказываясь в освещенном просторном помещении. Подошел к столу, за которым сидела миловидная девушка с выбеленными до пшеничного цвета волосами. Она с любопытством смотрела не него и улыбалась.
Представился.
— Вы… председатель Веселовской районной государственной администрации? — на ее лице появилось удивление, это же удивление слышалось и в голосе: она была поражена его молодостью, которая никак не связывалась с той ответственной должностью, которую этот более чем привлекательный парень занимал. У девушки были голубые глаза, излучавшие приветливый свет. Две завитушки светлых волос спадали по сторонам ее привлекательного лица. Он видел, что понравился ей, но его это тронуло мало, так как всеми мыслями он был в кабинете, совершенно не зная, по какому вопросу его пригласили к губернатору. Первоначальная догадка о том, что на него пожаловался заместитель, отпала сама собой, так как в таком случае Шевцов не прибыл бы в район.
— Лев Северьянович ожидает вас, — певучим голосом, все с той же приветливой улыбкой произнесла девушка, разглядывая его и поднимая трубку телефонного аппарата. — Лев Северьянович, в приемной глава Веселовской райгосадминистрации, — произнесла она, любуясь Андреем. — Проходите, вас ждут, — теплым и дружелюбным голосом произнесла она, провожая молодого главу заинтересованным взглядом.
Андрей ступил в кабинет, отметив его размеры и солидность. Губернатор сидел за большим столом, обтянутым зеленым сукном. Рядом с его столом, у приставного столика, в креслах находились два представительных мужчины. Они, несмотря на жару, были в костюмах и при галстуках, как и сам губернатор.
Андрей тоже был в тонком светло-сером летнем костюме, белоснежной рубашке и нарядном сероватом галстуке. Вид его был не только официальный, но и привлекательный.
Губернатор и мужчины повернули к нему лица. При этом губернатор заулыбался, а на лицах мужчин Андрей прочитал интерес, смешанный с удивлением.
— А вот и наш самый молодой председатель районной государственной администрации, и не только в области, но и в стране — Андрей Константинович Закруткин, — так губернатор представил его мужчинам, которым было лет под сорок. Сам же поднялся из-за стола и протянул ему руку, как старому знакомому. Поочередно подали руки и гости, называя себя по имени и отчеству.
— Ну, что же, перейдем к делу, ; произнес губернатор и указал всем рукой на стол для заседаний, предлагая расположиться за ним. Сам сел у торца в свое высокое кресло.
Мужчины сели вместе по одну стону стола.
— Садитесь сюда, чтобы виднее было, — губернатор показал Андрею на другую сторону стола, напротив мужчин. — Все в сборе, за исключением моего заместителя Шевцова Валентина Марковича, который, надеюсь, будет вам хорошим помощником, — произнес губернатор и посмотрел на мужчин и Андрея.
В это время дверь кабинета отворилась, и появился Шевцов, запыхавшийся от быстрой ходьбы или даже бега: его было с красным и он дышал тяжело..
— Извините, Лев Северьянович, за опоздание, дело важное было, — произнес он.
— Присаживайся, — сказал ему губернатор. — Я только познакомил наших бизнесменов с Андреем Константиновичем, — он с теплом посмотрел на Андрея. — Познакомься с ним.
Шевцов был обескуражен. Он покорно кивнул головой, протянув руку Андрею, при этом затравленно заглядывал ему в глаза. Забыв поздороваться с другими посетителями губернатора, он стал двигать свободное кресло подальше от Андрея, но губернатор остановил его.
— Садись рядом с Андреем Константиновичем. Дело, которым и тебе придется заниматься вместе с ним, первая и долгожданная ласточка не только в области. Инициативу, рожденную в Веселовском районе, можно смело причислять к делам государственной важности.
Шевцов с кислым лицом опустился на стул рядом с Андреем.
— Ты что, заболел? — озабоченно спросил губернатор.
Шевцов настороженным взглядом скользнул по лицу Андрея, в темных глазах которого мелькнули смешливые искорки. Скулы Шевцова дрогнули желваками, но гладко выбритое лицо выглядело сконфуженным.
— Приступим к делу, — произнес губернатор и еще раз озабоченно взглянул на изменившегося в лице заместителя, который был, явно шокирован тем, что видел в этом кабинете «пацана», как его сообщник Клещ называл Андрея. «Пацан» теперь очень даже мог не только подпортить, но и кардинально повлиять на его положение в областной иерархии. К тому же Шевцов не знал, что было известно губернатору об утреннем инциденте в Веселовской райадминистрации.
Андрей же знал, что Шевцов не простит ему того, о чем не знал губернатор. Поэтому он, озлобленный, станет не помощником в важном для района деле, а в любой момент может воспользоваться его малейшим промахом, от которого никто не застрахован. Ему очень не хотелось быть под постоянным микроскопом у этого бессовестного чиновника. Но чтобы избавиться от такой ненужной и опасной опеки, требовался солидный довод, который он мог бы представить губернатору. Пленка была, но он не думал ее представлять для прослушивания губернатору, чтобы этим поступком не превратить расположенность губернатора в подозрительность, так как сама запись разговора на пленку могла насторожить губернатора и усомнить в его порядочности. Потому лучше было занять выжидательную позицию и держать Шевцова на коротком поводке. Что же касалось Клеща, то запись можно было представить на очередной сессии депутатам райсовета. Это был бы весомый довод для переизбрания председателя районного совета. Но до этого требовалось провести выборы нового районного депутата в Тишках. Затем по договоренности с депутатами избрать Буруна председателем райсовета. Расклад, задуманный им, был очень даже выполним. Что же касалось Шевцова, то было бы лучшим вариантом, чтобы этот высокопоставленный чиновник был в неведении своей дальнейшей судьбы. Он должен каждодневно понимать, что его нападки и враждебные действия будут усугублять его положение в обладминистрации. Таким образом, в самом начале борьбы этот чиновник, не обремененный моралью, терпел поражение.
Андрей продумывал сложившиеся взаимоотношения с высоким государственным чиновником беспристрастно, как умелый и выдержанный игрок в пасьянс, которому в студенческие годы посвятил достаточно времени и заслуженно слыл среди студентов университета королем пасьянса. Он знал, когда и что открыть, а что придержать. При этом учился держать себя так, чтобы ни взглядом, ни мышцами лица и рук, ни наклоном головы не выдать тех чувств, которые были у него внутри. Вот и теперь, думая так, он собранно и внимательно слушал то, о чем говорил губернатор.
— Я вам рассказывал, — говорил он, обращаясь к бизнесменам, — что Веселовский район очень перспективен. Там вы найдете полную поддержку в лице молодого, но очень талантливого организатора, каким является Андрей Константинович.
— Простите, — Лев Северьянович, — произнес один из бизнесменов, — а не молод ли этот очаровательный молодой человек для решения таких государственных задач? Мы ведь будем вкладывать миллионы долларов в розлив минеральной воды и пивной завод. А это не игра. Признаюсь, что мы с Егором несколько удивлены, — он посмотрел на Андрея, у которого не дрогнул от такого недоверия предпринимателя ни один мускул на лице. Оно выражало спокойствие, будто и не о нем шла речь, хотя внутри очень просилось, чтобы спонсоры вложили деньги в первый завод, который он будет строить в районе.
Губы губернатора тронула улыбка.
— Мне поначалу тоже так казалось. Но, услышав отзывы об Андрее Константиновиче от достойных уважения людей в районе и увидев то, что было создано им с коллегами за короткий срок в одном из сел района, я отбросил сомнения и рекомендовал его президенту на пост главы районной государственной администрации. И убеждаюсь, не ошибся. Хотя бы потому, что в районе, который возглавил этот молодой руководитель, с первых дней начались изменения к лучшему. Примером чему является и сегодняшняя встреча в областной администрации по вопросу строительства объекта выгодного для вас и района. Потому прошу отбросить возникшие сомнения.
— Мы согласны с Виктором участвовать в предложенном проекте, — произнес Егор. Он был несколько старше и полнее Виктора, и видимо за ним было последнее слово.
Андрей почувствовал, как от положительного решения осторожного бизнесмена тепло охватило его. И было отчего — он признавался бизнесменами как равноправный партнер.
— Как вы сказали, Лев Северьянович, — Егор продолжил свою речь, — директор завода уже назначен.
Губернатор кивнул головой.
— Мы согласны, чтобы ваш директор, — Егор посмотрел на Андрея, — осуществлял общее руководство при строительстве и работе завода. Но нам хотелось бы, чтобы финансовым директором на заводе был все же наш представитель, так как надеемся на то, что не менее пятидесяти одного процента акций завода будут наши. ; Он в упор смотрел на Андрея.
Губернатор вместе с бизнесменом Виктором ожидали ответа главы администрации.
Андрей обвел присутствующих дружелюбным взглядом и тихо, но уверенно произнес:
— Я очень благодарен вам, Лев Северьянович, за оказанную помощь. И согласен с тем предложением, чтобы на заводе был еще один директор — финансовый, который будет контролировать движение денежных потоков.
Лица бизнесменов, которые до этого были сосредоточены, разгладились, но тут же сосредоточились от заявления молодого, но твердого в отстаивании своих позиций, районного руководителя.
— Дело в том, Лев Северьянович, что мы не планируем отдавать соучредителям пятьдесят один процент акций. Это району не выгодно, так как в любое время соучредитель сможет на правах хозяина изменить профиль завода или продать его в другие руки. А такое не входит в наши планы. Однако вы можете вкладывать в строительство завода любую сумму средств, что потом обязательно компенсируется, но контрольный пакет все же должен оставаться в районе. Это наше главное условие.
Предприниматели переглянулись.
— А на какой объем продукции пива и розлив воды завод должен выйти? — спросил Виктор.
— Нас устроит средний по объемам модуль, — ответил Андрей. ; Приобретаем два типовых завода — пива и розлива воды и объединяем их в один. Места для этого у нас достаточно. Завод будет входить с состав местного Тишковского товарищества. Такой расклад у нас по всему району. В противном случае мы бы несправедливо отнеслись к сельской громаде Тишков, на землях которой будет построен завод. К тому же, как видится мне, сорок девять процентов по прибыли очень даже солидная сумма.
Бизнесмены задумались. Немного погодя Егор взглянул в сторону Виктора, который, соглашаясь с предложением главы районной администрации, кивнул. Егор, глядя на губернатора, заявил:
— Мы согласны. У нас есть координаты производителей заводов такого профиля. Решим все без особых трудностей и в самое короткое время. За границей покупатели тоже нужны. Со следующей недели начнем бурение скважин для определения объемов подземных вод. С анализами воды мы познакомились в областной метрологии. Они более чем удовлетворительные. Мы были рады такому многообещающему знакомству, — дипломатично сказал Егор от своего имени и компаньона. — Мы слышали, что у вас есть еще несколько привлекательных проектов, — он с интересом посмотрел на Андрея, который чувствовал себя на седьмом небе, но не показывал этого. — Если не секрет, что это за проекты?
— Ищем соучредителей для строительства мясоперерабатывающего комбината. Сырье для этого имеется в необходимых количествах. Сдача скота и свиней на городской комбинат — это большие затраты при полной зависимости селян от него. К тому же комбинат монополист, — пояснил он, — сам устанавливает цены на сырье. А на нашем комбинате цены будут устанавливаться учредителями, которые сами будут поставлять сырье.
— И ваш мясокомбинат тоже уже с директором и привязан через товарищество к населенному пункту? — с лукавым блеском в глазах спросил Егор. При этом его губы растянулись в улыбке, в то время как его товарищ внимательным и цепким взглядом зеленоватых глаз зорко следил за Андреем.
Андрей это видел, но не смутился, утвердительно кивнул и стал рассказывать о том, что в районе приступают к восстановлению межхозяйственного комбикормового завода, а также подыскиваются соучредители для строительства молокозавода, производства по консервированию овощей и фруктов, соко-винного завода. Слушатели были немало удивлены тем, что слышали.
— Начнем осваивать соледобывную отрасль, — делился Андрей своими планами. — У нас большие залежи прекрасной каменной соли. Анализы показывают, что в соли много полезных микроэлементов, отсутствующих в других солях. В то же время, — он усмехнулся, — ее использовали для производства каустика и хлора. Теперь завод банкрот, министерство химической промышленности отказывается передать его району. Но земля, на которой расположен рассолопромысел завода, а с ней и соль, наша, потому планируем начать разработки соли открытым способом, так как глубина залегания пластов меньше трех метров.
Бизнесмены переглянулись. Андрей уловил их заинтересованные взгляды. Губернатор смотрел на бизнесменов, ожидая их реакции. Было видно, что он был доволен тем, что услышал.
Заговорил опять Егор.
— Проекты интересные. Но мы пока остановимся на пивзаводе и розливе минеральной воды, а также примем участие в создании мясокомбината на предложенных вами условиях: сорок девять процентов акций наши и пятьдесят один ; района или товарищества. Хорошая вода, пиво, колбаса и мясо — выгодные вложения. ; Он повернул лицо к губернатору. — Для ускорения дела, Лев Северьянович, чтобы не обременять район, мы сами займемся строительством объектов. К марту следующего года, думаю, сможете перерезать красные ленточки. Что касается других предложений, то не исключена возможность рассмотрения их в ходе совместной деятельности. К тому же мы с Виктором порекомендуем денежным людям адрес интересного с бизнесовой точки зрения Веселовского района. Мы довольны встречей и знакомством с вами, Андрей Константинович. Ваш размах нам по душе. Это то, чего ныне не хватает многим хозяйственникам и политикам.
— Хорошо, — подытожил довольный губернатор. — Спасибо, что откликнулись на мою просьбу, — произнес он в адрес предпринимателей, протягивая на прощание руку. — Представляйте своих финансовых директоров и приступайте к строительству. Вы пионеры превращения села в агропромышленный сектор области. Это новшество, которое найдет поддержку не только на уровне области, но и государства. Мы подготовим необходимое представление-ходатайство в правительство на предмет утверждения льгот тем предпринимателям из городов, которые будут принимать участие в развитии инфраструктуры села. Это на сегодняшний день важнейший путь подъема экономики государства и уровня благосостояния людей. Хотя это запоздавший шаг государственной политики по отношению к селу, но как говорится, лучше позже, чем никогда.
Он с симпатией посмотрел на смутившегося такой высокой похвалой Андрея, и не смог увидеть болезненно-завистливого изменения в лице Шевцова. После такой губернаторской поддержки «пацана», ему ничего не оставалось делать, как глубоко похоронить в себе неприязнь к нему. «Брату я найду «теплое место» в другом районе, чтобы его пути не пересекалось с этим вундеркиндом», — смирялся он с обстоятельствами. — Но если представится случай, то не пожалею выскочку, который выглядит самой скромностью».
Под конец встречи губернатор, с теплом поблагодарил бизнесменов,пожимая каждому руку. Когда гости вышли он спросил у Шевцова:
— Что скажешь?
Андрей взглянул в напряженное лицо Шевцова. Взгляды их скрестились, но искры не произошло, так как Шевцов, зная характер губернатора, нисколько не сомневался в том, что опыт Веселовского района будет поддержан им, потому и сказал:
— Согласен, Лев Северьянович. Одного не могу понять, почему раньше никто не смог додуматься до такого, казалось бы, простого дела, а именно, активного приобщения свободного капитала городов в интеграцию села?
Губернатор взглянул на него, а затем на Андрея.
— Как известно, от простого до гениального один шаг, но чтобы из обычного падения яблока вывести закон Всемирного тяготения, такое, к сожалению, дано не всем. ; И, обращаясь к Андрею, произнес: — Какие еще есть вопросы, Андрюша?
— Пока нет, — учтиво ответил Андрей, сознавая, что отныне заместитель губернатора не опасен ему, а с Клещом он как-нибудь разберется и сам.
— Звони, не стесняйся. Думаю, вы сработаетесь с Валентином Марковичем, который, надеюсь, будет хорошим помощником. — И добавил: — Мы же, Валентин Маркович, поддерживая опыт Веселовской администрации, сделаем доступным его всей области и стране. В этом и есть одно из важнейших назначений областной государственной администрации — вовремя увидеть полезное, поддержать его и сделать достоянием других. ; Он протянул руку Андрею. — Удачных тебе ветров, капитан-новатор!
Шевцову пришлось тоже протянуть руку Андрею, хотя час назад он готов был задушить его собственными руками.
— Рад был знакомству с вами, ; сдержанно произнес он, довольный тем, что Закруткин не рассказал губернатору о его приезде в Мычаки и том разгоне, который был устроен им в тамошней администрации. ; Располагайте мной, Андрей Константинович. ; И чтобы этот «пацан» поверил ему, решил сдать ему в присутствии губернатора своего недавнего союзника Клеща, для чего и произнес: — Лев Северьянович, думаю, что следует пересмотреть кандидатуру Клеща на посту председателя районного совета. Он плохой помощник в том деле, которое начинается в районе. Его нужно заменить более заинтересованным человеком.
На что губернатор ответил:
; Очень может быть. Он был заодно с Сыпачевым в произволе с Тишковскими руководителями. Переговорите с председателем областного совета.
Андрей был доволен исходом дела, понимая, что заместитель губернатора, являясь по натуре коварным человеком, таким способом демонстрировал ему свою лояльность, предлагая забыть то, что произошло между ними. Это был лучший исход в их взаимоотношениях, пусть даже на время, но предотвращался ненужный конфликт. Потому как дипломат, протягивая руку Шевцову, произнес:
— Спасибо.
Он понимал, что это был его не лучший поступок с точки зрения морали и нравственности, но Шевцов переходил на его сторону, предоставляя ему полное право избавиться от Клеща. Это было на руку, чтобы избрать Буруна председателем райсовета.
Всю дорогу до Мычаков Андрей был под впечатлением встречи с губернатором. Лев Северьянович оказался современным руководителем, который понял огромное значение для села интегрирования в него промышленного производства, которое было спасительно для тех, кто всю жизнь стоял у сохи, а также их детей и внуков.
Он ехал в район и улыбался тому, что по приезду в Мычаки обрадует отца, переживающего за него, и Маликова, верившего в то, что у них получится задуманное.
Лев Северьянович, оставшись один в кабинете, подошел к окну, за которым ярко светило осеннее солнце, золотя листву на деревьях и еще более выделяя золото на куполах собора, видневшегося сквозь листву. Он думал о молодом руководителе Андрее Закруткине и том, о чем так долго и бесплодно говорили с высоких партийных трибун вожди и идеологи социализма, пытаясь сгладить разницу между городом и селом. У КПСС были сотни институтов, прогнозирующих развитие экономики и общества. Проедая миллиарды народных рублей, ни один из них не выдал на-гора ничего подобного в необходимости такого развития производства на селе. Как не было предсказано и печального финала в развитии социалистического общества. Сама жизнь показала, что социализм в том виде, в каком он был в Советском Союзе и в ряде европейских стран, в Китае, Корее, Вьетнаме на Кубе, был явным тупиком в развитии общества. И все потому, что социалистические изменения были однобокие, при ручном управлении и не могли со всей полнотой раскрыть творческую способность людей. Потому с такой легкостью социализм проиграл «загнивающему» капитализму. Гениальность Ленина и Сталина оказались обыкновенным блефом амбициозных «игроков» международного уровня, воспользовавшихся ситуацией и утвердивших на одной шестой части суши диктатуру пролетариата, угробившую миллионы людей. Налицо была слабость Ленина и Сталина, Хрущева и Брежнева, Черненко и Андропова, а с ними и Горбачева. Их правление приносило пользу только паразитирующему окружению, для которого личное благополучие было превыше всего. Эти правители были тоже лишены дара, прогнозировать и воспринимать общество как конгломерат людей с желаниями и устремлениями творчески перестраивать жизнь, обладать достатком и собственностью. При том неважно было, посредством чему они обогатятся и станут собственниками. Человеку присуще индивидуальное восприятие мира. При этом, как показала действительность, моральные и нравственные аспекты не играли в обществе значительной роли. Девять из десяти человек, как следует из Библии, способны на грех. Это присуще и кормчим от власти. «Дорогие и любимые», а с ними и «люби друзи» жили в свое удовольствие, не пропуская ни юбки, ни охоты на подставного оленя, лося или кабана. Были откровенно слабые натуры, нередко руководимые на беду государства волевыми и бестактными женами. Среди них были пьяницы и воры. Много их было и все они вышли из народа. Были и такие «одуванчики», которые, возомнив себя «мессией», во время «коронации» на виду у сотен тысяч людей, пытались поймать живого голубя, севшего невдалеке от трибуны. Но голубь чувствует фальшь, а орущие здравицу люди нет. Взмахнув крылом, птица улетела, оставив коронованного «простака» с распростертыми руками. Голубь показывал всем людям, собравшимся на площади в Киеве, что удачу не так просто поймать. Во всем должны быть взвешенные и здравые решения. Это особенно важно, когда касается государства. Тогда ни кризисов тебе, ни других искусственных негараздов не будет. Но новый президент страны был опытнее, грамотнее и порядочнее всех, которые были до него. Мудрость и человечность преобладали в нем. Многие связывали с ним подъем страны. Одним из таких людей, небезразличных к Отечеству, был и он, Лев Шишкин, которого президент уважал и кому доверял. Президент должен был одобрить их смелый план прорыва к достатку села, а с ним и города. Но следовало поработать, чтобы было то, что стало бы возможным показать главе государства. Губернатор думал, и лицо его светлело, как бывает с человеком в минуты озарения.


                ГЛАВА 9

По возвращению в Мычаки Андрей зашел в кабинет к Маликову и, пряча в себе эмоции от успешной встречи с губернатором, так как считал негожим открыто, а тем более бурно радоваться успеху, сказал:
 ––  Губернатор заинтересовался нашими делами и уже оказывает практическую помощь в строительстве промышленных объектов на селе.
Маликов тут же позвонил Константину Сергеевичу и с подъемом в голосе сообщил об удачной поездке его сына в областную государственную администрацию.
Отец быстро появился в кабинете Маликова. Он не знал, радоваться успеху сына или сожалеть о том, что сын принял на себя неподъемную ношу, каким являлся район. Потому, выслушав сообщение сына, без радости произнес:
— Губернатор не сможет быть нашим вечным опекуном, даже, если бы и захотел. У него много других проблем. К тому же губернаторы меняются, как перчатки, вместе с выборами. А новые выборы не за горами. Трудное дело, сынок, ты затеял.  Да еще в то время, когда в стране порядка нет, парламент кулачными боями прославляется, а депутаты за денежными потоками охотятся. Села уже почти нет, а промышленность разворована правительственными мужами и теми, кто ближе к ним, и кто стоит у газовых и нефтяных задвижек. Нам же силами района даже с помощью губернатора не потянуть тот воз, который ты, сынок, пытаешься тронуть с места.
Он с грустью смотрел на сына и молчавшего Маликова.
Андрей понимал, что отец во многом прав. В стране сплошное беззаконие, и губернатор не будет вечной опекать их район.. Те, которые находятся наверху и разворовывают народное добро, действуют очень активно. Они умны и напористы. Многие просто рискуют, а потом пьют шампанское. Он же должен умом своим добиться того, чтобы повести за собой людей. Результатом чего на карте района должны появиться заводы, нужные людям. Патриот теперь тот, кто болеет за людей, кто полон решимости, использовать свои силы и знания на их благо. Когда большинство людей находится в полном бессилии и незнании, как поступать и что делать, он организовывает людей на изменение жизни к лучшему. То, что сам губернатор заинтересовался его инициативой и оказывает помощь, было большой удачей. Значит, губернатор считает его путь правильным. Он подошел к отцу и, не стесняясь Маликова, взял его руку, погладил и улыбнулся: 
— Папа, я понимаю твои опасения, но я уже взрослый и могу сам принимать ответственные решения, не всегда оглядываясь на людей, даже проживших большую жизнь, чем я. Моя цель — сделать район крепким экономически, а людей богаче. Разве это не та деятельность, которой должен заниматься председатель районной государственной администрации? Или в его обязанности входит перекладывать бумажки на столе и плыть за течением. Даже если я в чем-то ошибусь — это будет мой опыт, который в настоящее время имеется не у каждого, именно такой, какой требуется нынешней действительность. К тому же у меня есть ты, папа, и Иван Степанович. Скоро рядом будут мои друзья. На всех вас я всегда смогу положиться. К тому же скоро будет другой председатель райсовета, и ряд должностей в районе займут те, кто верит в меня, и всегда готовы, как и вы, поддержать нужные району проекты. Поэтому наш корабль хотя и основательно загружен, но находится на верном пути, а его штурвал, поверь, папа, в надежных руках. Многих, в том числе и тебя, смущает то, что я молод. Но молодость это не недостаток, а во многих случаях преимущество. У молодости меньше зашоренности во взглядах, она легче на подъем и не боится трудностей. Молодость коммуникабельнее и, самое главное, меньше заботится о себе и готова поделиться с другими тем, что у нее есть. Пройдет месяц — два и все в районе перестанут замечать мою молодость, а будут сообща трудиться над созданием достойной жизни. Им не станут помехой ни Клещи, ни Шевцовы. Люди сами разберутся, кто и что им нужно в этой жизни. ; Он еще раз улыбнулся отцу и, не стесняясь Маликова, коснулся губами щеки отца. — Я люблю тебя, папа, и горжусь тобой.
Константин Сергеевич расчувствовался от такой речи сына настолько, что глаза его предательски повлажнели, а к горлу подступил горький ком. Если бы в кабинете не было Маликова, он точно расплакался бы. Но теперь он обнял сына, прижимая к своей широкой груди. О многом из того, что высказал сын, он даже не думал. К тому же кругом во множестве были Сыпачевы, Клещи и Шевцовы, которым до лампочки было людское благополучие. Потому и сказал, протирая глаза платочком:
— Люди не все будут радоваться твоим успехам, сынок. Слышал бы, что здесь нес Шевцов. Обещал снять меня и Ивана Степановича с работы. Все допрашивал, куда ты укатил. Но мы с Иваном Степановичем ответили, что в областную администрацию, а к кому, не знаем.
— Крайне был удивлен, когда увидел меня в кабинете губернатора, — усмехнулся Андрей. — Видимо, думал, что я прокручиваю Льву Северьяновичу запись с его бахвальством и угрозами.
— Так ты не озвучил ее? — с видимым облегчением воскликнул отец.
— Меня не понял бы губернатор, — усмехнулся сын. — Достаточно того, что Шевцов знает о записи.
— Молодец! — не удержался от похвалы отец. — Это могло бы очень повредить той симпатии, с которой губернатор относится к тебе. Высокие руководители не любят тех, кто может осадить и их. Нападки на власть имущих воспринимается ими как кровное дело. Потому болезненно и очень настороженно взаимодействуют с такими лицами, стараясь, как можно быстрее избавиться от них.
— Губернатор закрепил Шевцова за районом, как помощника, — пояснил Андрей, — но я не верю ему, хотя он и высказался в присутствии губернатора о необходимости замены Клеща.
— Вот как! — пришла очередь удивиться и Маликову. — А Клещ так разошелся в присутствии Шевцова, что совсем потерял почву под ногами. Он не стал рассказывать о тех угрозах, которые обильно сыпались из уст председателя райсовета.
— Такая у них дружба, — резюмировал Константин Сергеевич. — Но Шевцову доверять не стоит — плохой он человек.
— Я тоже так думаю, — ответил сын. — Поэтому и не питаю надежды на него. Сами справимся, — вздохнул, а затем произнес: — Поехали на встречу с людьми, которые нужны нам, а мы им. Сколько еще осталось таких встреч?
— По моим подсчетам шесть, если не считать Тишки, — ответил Маликов.
— В Тишках собрание проведем позже, — пояснил Андрей и подумал о том, что неплохо будет соединить ту последнюю встречу с отчетно-выборным собранием в товариществе. Это должно быть после выборов депутата в районный совет от Тишков. Им будет Бурун. Его же он будет предлагать на место председателя районного совета. Андрей был уверен, что теперь с Клещом у него проблем не будет. К тому же районные депутаты, а большинство из них руководители, с кем он уже встречался, должны поддержать кандидатуру Буруна. Что касается образования Михаила, то этот вопрос решаем. К тому времени Бурун будет учиться в Академии управления при Президенте.
— Перелопатили район, как никогда прежде, — улыбнулся отец. ; Большое дело сделали. Столько вопросов поступило, что и за всю жизнь их разрешить вроде бы невозможно.
Сын же подумал о том, что сразу по окончании эпопеи с собраниями с головой окунется в решение вопросов по строительству заводов и мясокомбината.
Маликов, поднимаясь из-за стола, весело посмотрел на молодого Закруткина и отца:
— Больше месяца день в день встречаемся с людьми. Вижу, как на глазах люди обновляются. Польза от собраний большая. Признаться, я и сам обновляюсь, как древняя икона и по-новому смотрю на мир. Раньше бывал на собраниях, но чтобы так, в массовом порядке, как сейчас, — никогда. Слышим людей, обмениваемся с ними мнениями, тут же принимаем решения. Скажи, Костя, — обратился он по-дружески, — решились бы мы десять лет назад сами на такой подвиг? Думаю, что нет. Причин много. Теперь район как на ладони, со всем положительным, что есть в нем, и многочисленными вопросами, которые нужно решать.
На что Константин Сергеевич ответил:
— Не забывай, Иван, и о тех объектах, которые должны появиться в районе. Шишкин, пока красные ленточки не перережет, с нас живых не слезет.
Андрей зашел в отдел кадров и, уважительно обращаясь к заведующей, полной женщине лет пятидесяти, попросил подготовить необходимые документы на руководителей Тишковского сельскохозяйственного товарищества: Козюлина, Хмеля и Силина для поступления на заочное отделение в Академию при Президенте.
— Автобиографические листы они завтра утром сами заполнят перед поездкой в область. У Козюлина и Силина среднее образование, а у Хмеля незаконченное высшее, — уточнил он. ; Все данные по ним имеются в личных делах. Сделайте запись в Трудовую книжку Василия Назаровича Хмеля, что он освобожден с занимаемой должности в связи с переводом на должность заместителя председателя Тишковского товарищества. Распоряжение я подпишу. Трудовую книжку на подпись положите мне на стол. Завтра Василий Назарович заберет ее у меня и распишется у вас в журнале о получении.
— Все будет сделано, Андрей Константинович, — ответила заведующая отделом кадров.
— Вот и хорошо, — улыбнулся он женщине.
Посещения хозяйств и собрания в двух ничем не приметных селах района, где люди были также бедны, как и в ряде других, прошли без осложнений. Андрей, имея за плечами известный опыт, проводил их как по нотам, что очень даже нравилось Константину Сергеевичу. Умудренный большой практикой, он поймал себя на мысли, что и он не смог бы так умело проводить собрания, как это делал сын. Теперь не председатели товариществ предоставляли ему слово, а он председателям товариществ и своим заместителям, начальнику милиции, главному врачу района. Нередко к участию в собраниях привлекались прокурор района, газовики, водяники, дорожники, строители. Сын был очень уважителен со всеми, знал свое дело и вел себя как настоящий хозяин района. При этом все, о чем он говорил, или требовал, было уместно и грамотно. На него никто не мог обидеться, или заподозрить в предвзятости. Он всегда говорил по делу. Мог пошутить, чтобы взбодрить людей. Вел себя просто и доступно, что очень нравилось людям. Слух об очень грамотном и умном районном руководителе шел по району впереди него. Люди знали от соседей, что если председатель районной госадминистрации пообещает, то обязательно исполнит. Примером тому были асфальтированные дороги и открытые магазины в селах, Дома быта. Теперь селянам не нужно было тащить телевизор или другую бытовую технику для ремонта в Мычаки. Ее приводили в порядок прямо на глазах хозяина в том же селе. В районе открывались детские сады, ремонтировались школы. В ряде населенных пунктов руководства товариществ совместно с сельскими советами приступали к газификации сел. Люди, наслышанные о чуткости к их заботам, с нетерпением ожидали встреч с новым председателем районной администрации, не делая акцентов на его молодости. Если кто и говорил на эту тему, то не иначе как: «Какой молодой, а такой грамотный, уважительный и приветливый. Поставили б его раньше в наш район, смотришь и у нас давно дела сдвинулись бы к лучшему».
Доволен встречами был и Андрей. Он был неутомим, чем удивлял отца и Маликова.
— Настоящий дипломат, — отозвался о нем Маликов на ухо Закруткину-старшему, когда возвращались в райгосадминистрацию. — Таким молодым людям государство можно доверить, не то что район.
По-новому смотрел на сына и отец. Сдержанным и мудрым виделся ему сын.
«Когда и где ты сынок научился искусству управления людьми? — думал он. — Вроде бы недавно был маленький, а теперь, что ни день, то удивляешь отца своей зрелостью».
В приемной администрации дежурная протянула главе администрации письмо. Оно было с прокуратуры
— И еще, — произнесла она, — звонили из Тишков. Просили позвонить или лучше подъехать.
; Спасибо, — поблагодарил Андрей дежурную и открыл письмо при отце и Маликове.
В письме сообщалось, что районной прокуратурой направлено «Представление» в адрес председателя райсовета о невыполнении им «Закона о выборах в местные советы, сельских, поселковых и городских голов». Представлением было предложено районному совету определиться по срокам выборов в районный совет по Тишковскому избирательному участку, о чем незамедлительно информировать прокуратуру.
— Клещ получилпо заслугам, чтобы не зазнавался, — усмехнулся Маликов.
На что Константин Сергеевич, сияя, ответил:
— На каждого мудреца довольно простоты, — и, глядя на сына, добавил: — Сынок, не задерживайся в Тишках долго. Мама будет беспокоиться.
Маликов и отец разошлись по кабинетам.
Андрей протянул руку к телефону, чтобы позвонить в Тишки как в кабинет ввалился Клещ с письмом в руке.
— Ты что себе позволяешь! — вскричал он и застыл с открытым ртом. Взгляд его уперся на руку Андрея, которая устанавливала на стол диктофон.
— Слушаю, вас, Игорь Захарович, — приветливым до издевательства голосом сказал ему хозяин кабинета. — Вы что-то хотели сказать?
Клещ, не отрывая настороженного взгляда от диктофона, в полном безмолвии попятился из кабинета, осторожно закрывая дверь за собой.
— Точно, что на каждого мудреца довольно простоты, — усмехнулся Андрей и стал набирать Тишки, но дверь отворилась вторично и в кабинет вошли заведующая юридическим отделом и начальник земельных ресурсов района.
— Андрей Константинович, мы выполнили ваше поручение, — в один голос сообщали они.
— Документы на сессию райсовета и в управление газовых магистралей подготовлены, — говорил начальник отдела земельных ресурсов. — Пожалуйста, завизируйте их. Он положил на стол несколько листов бумаги с текстом, набранным на компьютере.
Пробежал взглядом по тексту и с удовлетворением подписал.
После того как посетители вышли, Андрей поднялся из-за стола и, решив не звонить, выехал в Тишки.
Звезды одна за другой вспыхивали на той стороне небосклона, где находились Тишки.


                ГЛАВА 10

После работы Люба Старшинина решила сходить к Татьяне: та звонила ей днем и приглашала обязательно прийти. Люба знала, что на днях Михаил помог провести в церковь телефон, который запаралелили с домиком священника отца Владимира. Татьяна была очень рада этому, так как теперь могла в любое время звонить Михаилу на работу и своей подруге. Если заставала Михаила в кабинете, то ее трудно было оторвать от телефона. Михаил тоже не прочь был поговорить со своей зазнобой и назначить ей место и час встречи, чтобы машиной увести подальше от села. Потому в селе, в том числе и отец Владимир не догадывались о любовной связи, установившейся между добродушным и уважительным председателем товарищества и дочерью местного священника. О той искренней любви знали только друзья Михаила и Люба Старшинина, с которой дружила Татьяна. Отец Владимир был тихий служитель Божий, который за всю свою жизнь не обидел и мухи. Даже если та назойливо садилась на его ложку с супом или кашей, он не сгонял ее решительным взмахом руки, а тем более не убивал. Подобрав губы, осторожно дул на муху, приговаривая: «Все живое и неживое создано Всевышним нашим. Оно достойно жизни своей и уважения человеческого». Каждый тишковец мог прийти к нему в любое время, чтобы исповедаться. Отец Владимир прощая грехи, говорил: «Господи, Иисусе и Дух Святой, простите грешного раба вашего, который не знает, что творит. Жизнь на земле, какую дал ты, Господь наш Всемогущий, грешна, и не всем под силу соблюсти заветы твои. Но раб этот твой сознает грехи свои, и просят тебя, Иисусе, Бога отца и Святого Духа придать им силы для искоренения зла и усиления веры в тебя. Господи Всемогущий, прости их и надели духом несокрушимым, с помощью оного они могли бы противостоять козням дьявола и его черных слуг в образе грехов человеческих. Аминь».
Облегченные от грехов своих, люди уходили из церкви, оставляя на паперти кто свечки, а кто и гривны.
А так как со времени распада Союза ССР жизнь простых людей стала еще хуже, а у богатых ; опаснее, то и верующих стало значительно больше, а с ними и грехов, которые творились людьми в погоне за наживой и в иных областях жизни земной. По росту числа верующих Украина и Россия быстро обогнали не только Европу, Японию, Корею, но и набожную Америку. Но жизнь граждан не стала лучше. Церковь же процветала во всем религиозном многообразии: христианстве, исламе, буддизме, иудаизме и тысячах их ответвлений-сект, не признающих многие догмы мировых религий, из которых вышли. Появилось много псевдорелигий и псевдосект, целью которых было обогащение их основателей.
Любе каяться было не в чем, услугами отца Владимира она не пользовалась, но подруге отказать не могла.
Татьяна радостно встретила ее и тут же заходилась накрывать на стол.
— Ты же еще ничего не ела, — говорила она, выставляя нарезанную полукопченую колбасу, голландский сыр, вишневое варенье и ставя на стол исходивший паром электрический самовар. При этом почему-то лукаво и заговорщицки поглядывала на подругу.
Отец Владимир, появившийся в горнице только на минуту, перекрестил Любу крестным знамением и тут же куда-то исчез. Через какое-то время в прихожей отозвался зуммером телефонный аппарат, который Люба видела, зайдя в домик. Но телефон звонил не как обычно, а как-то прерывисто, будто кто-то набирал номер из параллельного телефона. Люба на те звуки не обратила внимания. А Татьяна, пытаясь отвлечь ее, стала рассказывать, что с каждым днем в церковь приходит все больше людей.
— Это из-за дорожки Михаила, — улыбалась она Любе. ; Сколько желающих поглядеть на дорожку и то, как фонтаны посылают струи в небо. Молодежи по вечерам много, целуются. Она нагнулась к подруге и зашептала: ; Вот и я могла ли предугадать, что встречу Мишу? Люблю его, как никого и никогда не любила. Жизнь мне теперь другой кажется: ласковой, светлой и очень приятной.
Люба смотрела на нее и видела перед собой красивую девушку, познавшую большую любовь и ласку. Подумала о себе и своем несбывшемся счастье. По нескольку раз на день думала об Андрее, который, наверное, уже и забыл ее. Вспомнилась милиция, которая тогда, в кафе, перешла им дорогу. А как хотелось, чтобы он взял ее за руку и они пошли прогуляться по дорожке Буруна. Сели бы на лавочку у плещущегося фонтана. Несколько раз намеревалась позвонить в район, но каждый раз не хватало смелости. Да и что бы сказала ему? Что любит?! Один раз, когда сдавала отчет в сельхозуправлении, собиралась даже зайти в кабинет, чтобы поздороваться, спросить, как работается на новой должности, а главное посмотреть на него. Но Андрюши не оказалось на месте, сказали, что находится на собрании в каком-то селе. Ехала назад и с горечью думала — встретятся ли они еще когда-нибудь? Он большой начальник и у него много вокруг красивых девушек. А она так и останется в Тишках с памятью о нем. Мама и та говорит:
 — Забудь его, как он забыл тебя. Выходи замуж за директора школы. Чем не пара будет! Ты главный бухгалтер, Павел директор средней школы, молодой и
непьющий. Ему как директору школы выделили домик. Будет, где жить вам.
 «Но как забыть того, кого любишь, и жить с тем, кого не любишь? — думала она. — Хороший человек Павел Николаевич, но мое сердце занято другим. Может, и мне улыбнется счастье, как подруге, и я буду рядом с Андрюшей, — думала она, почти не слушая того, о чем говорила Татьяна. — Может, переехать самой в Мычаки и устроиться там на работу?» Люба настолько увлеклась размышлениями, что не сразу услышала голос Татьяны:
— Ты никак, подруга, все об Андрее думаешь? Забудь о нем, — повторила она слова матери. — Он городской, и жизнь у него другая. А по тебе Павел сохнет: видный, авторитетный, при положении. Чем не муж? В селе лучшего не найти!
— Ты же только говорила о том счастье, что встретила, — невесело улыбнулась ей Люба. — Вот и мое счастье не в этом селе. Хороший человек Павел Николаевич, но сердцу не прикажешь.
— Не оставаться же тебе всю жизнь в девках! — воскликнула Татьяна и замерла с полуоткрытым ртом.
Было слышно, как кто-то заходил в дом. Тут же послышался голос отца Владимира:
— Милости просим, Павел Николаевич! Радость-то, какая! А у нас гостья, Любовь Викторовна.
Священник чуть ли не за руку ввел в комнату застеснявшегося при виде Любы директора школы. Павел остановился посреди комнаты, не зная, что делать далее.
— Вот и ладненько, поужинаем вместе, чем Бог послал, — засуетился отец Владимир и, кинулся к шкафу за графином с «Кагором», но остановился, что-то вспоминая, и с лукавинкой взглянув в сторону Любы, поставил рядом с ней стул, приглашая сесть на него Павла Николаевича Стругова.
— Присаживайтесь, дорогой Павел Николаевич. Таких гостей, как вы и Любовь Викторовна, давно в этом домике не было. Теперь и нам Бог послал. ; Он, перекрестившись, поставил графин на средину стола, на котором стараниями Татьяны уже появились блюда.
— Наливайте, Павел Николаевич, — подсказала Татьяна и подморгнула подруге, видя, как та застеснялась при появлении Павла Николаевича, который, чтобы скрыть свое смущение поспешно схватил графин со словами:
— Это я сделаю!
— Будьте любезны, Павел Николаевич, — заговорщицки подмигнула ему хозяйка. И тут же сказала отцу, который тоже не знал, что делать, и потому топтался на месте: — Папа, садитесь, — и села рядом с подругой, которая чувствовала себя в большом стеснении рядом с Павлом Николаевичем.
Еще в бытность Андрея в Тишках Люба, чтобы не обнадеживать Павла, сказала, что он хороший человек, но ей нравится другой. Кто прикипел к ее сердцу, не стала раскрывать. Павел, как воспитанный и интеллигентный человек, понимающе кивнул головой и тихо произнес: «Я все время думаю о тебе, Люба. Раньше мы гуляли вместе. ; Он глядел ей в глаза, а губы его дрожали от волнения, но он все же нашел в себе мужество вымолвить: — Я буду надеяться, и ждать тебя, Люба».
Тогда она ничего не сказала ему. Повернулась и пошла, опустив голову, потому что в ее глазах были слезы от неразделенной любви. Так бывает: он любит одну, она другого, а тот третью, которая, возможно, тоже кого-то любит, а тот занят чем-то важным и потому не обращает внимания на ее любовь. Павел и Люба не встречались уже несколько месяцев. И потому их встреча была для Любы неожиданной. Она сидела и молчала, не зная, как себя вести.
Молчал батюшка, молчала и Татьяна, никто не знал, с чего начать эту тайную от Любаши вечерю. А тайна состояла в том, что Павел Николаевич, измаявшись душой и не видя в селе никого рядом с Любой, все же решил восстановить отношения хотя бы на прежнем дружеском уровне. Зная дружбу Татьяны и Любы, он встретился с батюшкой, который был большим авторитетом в селе, большим даже, чем раньше были секретари парткомов при колхозах, и попросил его через дочь Татьяну организовать эту встречу.
Батюшка, будучи сердобольным человеком, не видел в этом ничего противного Божьей воле, потому согласился помочь директору школы, смиренно добавив, что от такого благого дела греха не сотворится, а милость Всевышнего, как Божья роса, снизойдет к страждущему рабу его.
Отец Владимир передал просьбу Павла Николаевича дочери. Татьяна, думая об одинокой, как былинка на ветру, подруге, тут же позвонила ей.
 — Пусть Андрей и красавец писанный, и начальник, — говорила она, — но больно сухой на большую и страстную любовь.
К тому же Андрея уже больше месяца не видели в селе. Приехал как-то раз поздним вечером, о чем узнала от Михаила, и не удосужился заглянуть на огонек к девушке. А она сохнет по нему, как роза в песчаной почве без воды.
Теперь, сидя напротив Любаши, она держала в руке рюмочку с кагором, который в церкви в период богослужения преподносится верующим на причащениях как кровь Божья. Расцветая от приветливой улыбки, произнесла:
— Давайте выпьем за любовь. Она всех радостей радость. ; При этом подумала о Михаиле и пробежалась взглядом по постным лицам Павла и Любаши, которые были каждый в себе и их, похоже, совсем не тронули ее слова.
Отец Владимир сидел за столом в своей черной рясе, черном клобуке и с большим бронзовым крестом на хилой груди. Он поднял рюмку с вином, перекрестился и поднес ее к губам. Затем взял кусочек просвирки и стал тщательно жевать, закатив глазки к потолку от охватившего блаженства.
Следом выпила Татьяна, облизнув язычком рубиновые губки.
Павел Николаевич взглянул на Любу и, нарушив обет трезвенника, каким был на самом деле, тут же выпил за свою любовь.
Люба только прикоснулась губами к рюмочке, подумав об Андрее.
Но Татьяна была на страже порядка.
— Что же ты, подруга, на слезы оставляешь в рюмочке своей? — тут же заметила она и стала добиваться того, чтобы Любаша все же выпила винцо до дна. — Вот и хорошо! — одобрительно произнесла она, после того как Люба с видимым усилием все же одолела содержимое рюмки.
Татьяна заговорщицки взглянула на Павла и снова налила во все рюмочки со словами:
— За самое прекрасное, что есть на земле-матушке — за счастье и любовь.
— Любовь — это богоугодное дело, — поддержал дочь отец Владимир. — Она подарок Всевышним человеку, для того, чтобы не помышлял о плохом. В любви человек очищается, сил набирается и жизнью наполняется. Это музыка небесная.
— Во-во, небесная! — поддержала Татьяна.
— Вы, батюшка, настоящий поэт, — произнес Павел Николаевич и несмело посмотрел на Любашу, которая от выпитого вина зарделась до румянца. В ее глазах была тоска, девушка думала о своей любви, которая была далекой и недосягаемой. Сердце девушки наполнялось щемящей горечью.
Павел Николаевич тоже был нерадостен, но чувствовал, как «Божья кровь» разливалась по его телу, теплом согревая израненную любовью  душу.
Стараясь развеселить гостей, Татьяна опять взялась за графин.
— Между первой и второй нет задержки никакой, — скаламбурила она и стала наполнять стопки. После чего взяла стопку и потянулась рукой к Павлу Николаевичу, побуждая его тоже взять свою. «Может после второй оживет и заговорит», — подумала она и, подбадривая парня, незаметно для Любаши наступила ему на ногу под столом.
Павел Николаевич понимающе кивнул сообщнице заговора и потянулся со своей рюмкой к Любе.
— Разрешите выпить за вас, Любовь Викторовна.
— Давай, дочка, выпьем за наших гостей, — оживился отец Владимир и потянулся со своей стопкой к Татьяне, а затем стал чокаться с рюмками Любы и Павла.
— Опьянеем, как домой дойдем? — с печальной улыбкой произнесла Люба.
— Организуем! — вырвалось у Татьяны, которая подумала о Михаиле с «Волгой», но сразу прикусила язык и с опаской посмотрела на отца, который от двух рюмочек кагора был уже в благостном состоянии и не помышлял о греховности мыслей дочери.
— Не волнуйтесь, я провожу, — несколько смелея после очередной стопки, проговорил Павел Николаевич.
Люба вздохнула, но от предложенной услуги не отказалась, что обнадежило Павла Николаевича, и он, поглядывая на Любу, стал рассказывать о делах школы, что было ему ближе всего.
— По подготовке к новому учебному году наша школа заняла среди сельских школ района первое место, — в его голосе слышалась гордость. — Она же стала лучшей в числе десяти сельских школ области в соревновании «Школа года».
— Как это?! — изумилась Татьяна. — Наша сельская школа и лучшая в районе и области!?
— Благодаря руководству товарищества, — пояснил Павел Николаевич, — сделали прекрасный ремонт в школе. Прислали строительную бригаду, которая на детском садике и в пансионате работала. После школы ее в сельсовет направили, а затем в ФАП. Мне в этом году не пришлось собирать по банке краски у родителей учащихся, как было в прежние годы. Но самое главное в том, что районная государственная администрация подарила школе современный компьютерный класс и десять классных стенок с наглядными пособиями в соответствии с назначениями кабинетов. Я даже боюсь произнести ту сумму, во сколько это обошлось. И все это благодаря Андрею Константиновичу, так сказал мне по секрету заведующий районным отделом образования.
Лицо директора школы сияло. Он говорил с восторгом об успехах школы, не замечая, как посветлели глаза Любы при упоминании об Андрее, и густо потемнели при мысли, что теперь она уже никогда не увидит любимого.
За столом сидели долго.
Люба чувствовала, что устала и голова разболелась.
Татьяна же, наоборот, раскраснелась и приоткрыла входную дверь, чтобы вечерняя прохлада проникла в комнату.
— Как быстро стемнело, — произнесла она. — Уже и звездочки появились на небе. ; И подумала о том, как было бы хорошо встретиться с Михаилом.
В комнату налетели комары и бабочки, они закрутились вокруг люстры, освещавшей комнату.
Люба засобиралась домой, думая о том, что завтра ей нужно будет ехать в районную администрацию на совещание бухгалтеров. «Обязательно зайду к Андрюше», — подумала она, но тут пришла другая колючая мысль: не забыл ли он ее?
Все вместе вышли из дома. Татьяна прошла к электрической опоре, на которой был выключатель, и нажала кнопку. По периметру розовой дорожки зажглись светильники. Они освещали и фонтаны, которые весело плескались и посылали к звездному небу переливающиеся в электрическом свету струйки воды.
— Освещу вам дорожку, — Татьяна загадочно улыбнулась подруге, вздрогнувшей от прохлады, идущей от реки и, ободряя, подмигнула Павлу Николаевичу, скромно стоявшему рядом с Любой. — Каждый вечер включаю свет, гляжу на тротуар и вспоминаю, — она хотела сказать «Михаила», но вовремя замолчала, заметив вышедшего из дома отца, и, исправляя ошибку, молвила: — Вспоминаю, как боялась ходить вечерами той узенькой протоптанной дорожкой, которая была здесь.
Люба тоже вспомнила, как Андрей тогда в кафе пригласил ее прогуляться этой дорожкой. Сердце защемило, и на глаза накатились слезы.
Татьяна подошла к подруге и, прощаясь, поцеловала в щеку, не замечая слез, готовых вот-вот сорваться с ее дрогнувших век.
Отец Владимир перекрестил Любу и Павла Николаевича, произнося, будто с алтаря:
— Отче наш иже еси на небеси, сохрани и помилуй. Да святится царствие твое!
Две тени тронулись розовой дорожкой. Одна, что была длиннее, протянула руку, чтобы коснуться меньшей, но меньшая тень отодвинулась в сторону. При этом одна часть осталась на розовом тротуаре, освещенном ближайшим светильником, а другая затерялась в пожелтевшей траве.


                ГЛАВА 11

Андрей въехал в Тишки, уже освещенные электрическим светом, льющимся с фонарей, закрепленных на высоких опорах. Они обрамляли ровную асфальтную дорогу, по обе стороны которой стояли обновленные дома жителей села, которые тоже были освещены. Создавалось впечатление, будто все село было залито светом. Вспомнил, как Свобода тянул к радиоузлу провода по этим столбам. Тогда на них не было фонарей: темень с бедностью и безнадежностью господствовали в Тишках. Усмехнулся мыслям. Гордость за друзей овладела им. Это они стали надежными помощниками тишковцев в строительстве дороги к достойной жизни. Поглядывая вперед, обратил внимание на то, как на фоне высокой и темной Змеиной горы высыпал хоровод ярких звезд. Даже удивился тому, что так ярко могут светить далекие небесные светила.
Машина катила дорогой, а Андрей поглядывал на звезды, что становились еще ярче при приближении его к конторе правления. Посмотрел на дорожку Буруна. Она была вся в свету с бьющими кверху фонтанами. На дорожке было много людей. Одни сидели на удобных скамейках, другие стояли у фонтанов, слушая музыку и любуясь светом прожекторов, преломляющимся в струях воды. Остановил «Волгу». Подумал: «Такое чудесное место отдыха есть не в каждом населенном пункте области». Присмотрелся к отдыхающим. Сердце вздрогнуло. Без всяких сомнений, это была Люба. Она шла рядом с каким-то мужчиной, и было видно, как мужчина пытался взять ее за руку, но Люба отступила в сторону. В мужчине узнал директора школы. Какое-то неведомое ранее чувство овладело им. Это была не зависть, нет. Это было сродни тому ощущению, которое он испытал в столовой, когда притронулся к руке Любы, приглашая прогуляться именно по этой дорожке, подаренной Буруном тишковцам.
Люба и директор шли в его направлении.
Андрей вышел из машины и подумал, нужно ли ему показываться на глаза Любе и Павлу. Он сознавал, что Люба лучшая из всех девушек, которые встречались на его пути. Что-то горьковато – щемящее, появилось в груди, будто его обошли на крутом повороте и, быстро удаляясь, оставили стоять на неуютной дороге. Вспомнил о том, что из-за занятости ни разу не проведал ее. Теперь лишался того, что было ему дорого. Сердце учащенно забилось в груди. Появилась упрямая мысль пойти навстречу Любе и Павлу, но тут же возник вопрос, что он скажет и нужен ли он им в эту минуту? В движениях девушки усматривалось явное нежелание, чтобы ее коснулась рука Павла. Охваченный волнением и освещенный электрическим светом, Андрей пошел тротуаром. Люди узнавали его и радостно здоровались, он отвечал им, приближаясь к Любе и Павлу.
Он возник перед ними неожиданно: Павел даже сделал шаг назад, а Люба вздрогнула.
— Вы! — прошептала Люба, которой казалось, что она во сне видит Андрюшу, о котором столько мечтала. Закрыла глаза и протянула руки. Сладостным показалось ей миг, когда ощутила его прикосновение. Не решалась открыть глаза, боясь спугнуть дивное счастье неожиданной встречи. Кружилась голова.
Павел Николаевич был человеком неглупым и воспитанным, потому понял все. Поздоровался с Андреем и, извинившись на занятость, скрылся в темноте.
Андрей, склонив голову к счастливой Любе, тихо произнес:
— Я прибыл, чтобы прогуляться с тобой по этой розовой дорожке. ; Его голос прозвучал чарующе для влюбленной девушки. — Вижу, что тишковцы оценили это место.
— А я была у Татьяны, — улыбнулась Люба. — Нас с Павлом Николаевичем угостили кагором. Потом у меня разболелась голова, и Павел Николаевич согласился проводить меня домой. Теперь я будто сплю и вижу радостный сон. Боюсь проснуться. Ты ли это?
Она прислонила голову к его груди.
Андрей уловил тонкий запах ромашки и шалфея, исходящий от волос девушки прильнувшей к нему. Сердце наполнилось волнительным теплом. Он коснулся волос щекой. Они пахли пленительным дурманом. Приподнял голову девушки и поцеловал в теплые, податливые губы.
Они целовались долго, испытывая магическое наслаждение, в котором сливались их мысли и желания. Люди проходили мимо, и никто не мешал им. Рядом плескался фонтан, в воде которого отсвечивали звезды, будто алмазы, упавшие с неба. Влюбленные не заметили, как время перевалило за полночь. На дорожке Буруна уже никого не было видно. Обнявшись и испытывая ни с чем несравнимое счастье, стояли под куполом звезд. Без слов было ясно, как близки и дороги они друг другу.
— Я люблю тебя, — шептала Люба и целовала его в губы.
— Я тоже, — отвечал он и тоже целовал ее губы.
— Как долго тебя не было, — шептала она и целовала его лицо.
— Я был слеп и глуп, — говорил он и нежно целовал ее руки, щеки, лоб, а затем касался ее сладких, влекущих губ.
Только под утро, когда от Донца потянуло прохладой и стало золотиться небо, сообщил, что звонили друзья и приглашали на какое-то важное мероприятие.
— Они должны сегодня утром быть в администрации, чтобы выехать на собеседование в Академию при Президенте, — сообщил он и посмотрел на часы: было начало четвертого. — Как быстро пролетело время, — спохватился он, взял ее за руку и повел к машине. — Поехали к коттеджу. Я разбужу их и сообщу о поездке, затем отвезу тебя домой.
Люба, соглашаясь, коснулась его губ своими жаркими и сладкими губами.
Оба чувствовали, как им не хотелось расставаться, но дело требовало исполнения.
В коттедже дверь, как всегда, была открыта: ребятам нечего было прятать от тишковцев. Друзей в коттедже не оказалось. Крайне озадаченным вернулся Андрей к машине.
— Никого нет, странно. ; Непроизвольно уловил на посветлевшем фоне Змеиной горы несколько звездочек. Присмотрелся: они гирляндами опускались книзу, теряясь в очертаниях верхушек высоких деревьев. — Что там? — спросил, показывая в сторону горы.
— Это вышка бурит скважину, — сообщила Люба.
— Скорее всего, они там, — произнес он.
Через время «Волга» была под Змеиной горой, поросшей лесом и возвышавшейся над широкой и ровной луговой низиной, по которой текла река. Дорога к буровой вышке была хорошо укатана и указывала на то, что по ней часто ездят машины.
— А вот и Андрюха! — завидев «Волгу», обрадованный Михаил старался перекричать гул дизельного мотора буровой вышки.
— Скорее, дружище! — кричал и Хмель. — Вот-вот должна появиться вода!
— Быстрее, Андрюха! — радовался появлению друга Силин. — Ты успел как раз на исторический момент!
— Пойдем, милая, — пригласил Андрей девушку, склонившись у передней дверцы машины со стороны пассажирского сиденья.
— Мне неудобно, — ответила Люба. — Они сразу догадаются, что мы целовались. У тебя губы покраснели.
— И у тебя, — счастливо улыбнулся он. ; Я люблю тебя, и мы скоро поженимся. — Сказал так и отметил, как прикрылись длинами ресницами глаза любимой, не ожидавшей захватывающих дух слов. — Я всем скажу, что ты моя невеста, — продолжал Андрей, — и что на этой неделе подаем заявление в загс.
Он взял ее за руку, помогая выйти из машины, и повел к вышке.
Друзья, стоявшие возле сорокаметровой вышки, повернулись к ним. Их лица были радостными от появления друга и сознания того, что вот-вот должен был ударить тугой фонтан артезианской воды.
Молодые только и успели дойти до вышки, как раздался громкий хлопок, и в небо ударила тугая струя воды, которая, вырвавшись на свободу, поднялась выше вышки и, падая, стала орошать дождем друзей и буровиков. Никто не убегал от той целебной воды. Люди, радуясь, кричали, обнимались и сознавали, что эта вода была их новой победой.
Под обильным дождем оказались Андрей и Люба.
— Это вы принесли удачу! — прокричал им подбежавший Михаил. Он обнимал их, заставляя кружиться хороводом.
Моторист выключил дизель вышки и стал слышен отчетливый шум падающей воды.
— Раньше надо было подъезжать! — кричали Хмель и Александр, с разгону включаясь в хоровод.
— Эта первая скважина тебе, любимая, как свадебный подарок, — произнес Андрей и при всех поцеловал счастливую невесту. Затем подхватил девушку на руки и, радуясь двойному счастью — любви и тому, что оправдались его надежды на большую воду, стал кружить ее в кругу, образованном друзьями, под серебристым ливнем артезианского дождя. Он чувствовал в себе такой подъем и столько сил, что готов был вместе со своей невестой подняться по крутым лестницам вышки до самого неба, с купола которого до земли праздничными гирляндами свисали электрические лампочки.
Люба сначала испугалась, оказавшись на руках Андрея, затем почувствовала себя любимой, которую несет на руках в прекрасный дворец красивый, храбрый и умный царевич. Вода скатывалась по ее радостному лицу, и никого в целом свете не было счастливее ее.
Скважину перекрыли. Буровики, несмотря на бессонную ночь, были возбуждены и довольны успехом.
Андрей это видел и радовался вместе со всеми.
— Теперь можно и обмыть водичку, — потирал в удовольствия руки Михаил. — Свобода и Быстрый, несите из багажников ящики, соорудим столы на капотах машин. К вашему сведению, друзья, лично я со вчерашнего дня еще ничего не ел. Думаю, что и Андрюхе не до еды было. ; Он от всей души понимающе улыбнулся другу, который все еще держал счастливую девушку за руку.
— Рано, Бурун, о себе думать, — сказал ему Хмель, — ты еще не пенсионер. Если кто и заслужил приз, так это наш Андрюха, преподнесший идею насчет завода по розливу минеральной воды. А доблестные буровики точно выбрали место для своей вышки. За них и выпьем!
— Кто бы возражал, а я нет, Быстрый! — Михаил улыбнулся Андрею и счастливой девушке и стал помогать друзьям, выставлять продукты из ящиков.
Буровики по приглашению Андрея обступили машины, выставленные в ряд. На их капотах чего только не было: картошка в мундирах, селедка, колбаса, отбивные, свежие огурцы и помидоры, копченая рыба, сыр — все это было заранее разложено в тарелки и аккуратно упаковано под пленку.
Андрей догадался, что «ресторанную» провизию приготовили в столовой Тишков.
Михаил взял в руки бутылку шампанского и с громким хлопком открыл ее, разливая пенящийся напиток по большим стаканам.
— Всем шампанское! — весело произнес он.
— А спиртное ; только членам буровой бригады, — закончил за него речь Андрей.
— Почему это? — воскликнул Михаил. — Мы тоже целую ночь были здесь. Тебе позвонили и сразу сюда. Уже думали, не приедешь. Жалко было бы не видеть такую красоту, что минуту назад облагодетельствовала эту землю.
— Теперь людям будет, где работать, — радостно произнес Андрей. — Но выпить вам, мои дорогие друзья, придется только шампанского, и то по стаканчику. Сегодня каждый из вас должен будет пройти собеседование в Академии на предмет поступления в нее. Быстрый на четвертый курс, а вы, дорогие мои, на первый, — он посмотрел на Михаила, Василия и Александра. Волосы на их головах были мокрые и растрепаны обильной водой.
— А нельзя перенести? — просительно произнес Михаил.
— Нет, Бурун, возьмете с собой шампанское и после собеседования вместе с членами приемной комиссии, объяснив им, суть дела, обмоете сразу два события. Так что пока налегайте на еду. В восемь вас будут ожидать в отделе кадров районной администрации. Возьмете паспорта. Вася, — он протянул парню его «Трудовую книжку», — теперь Миша поставит там свою подпись, и вперед!
— Я хоть сейчас, — ответил Козюлин, расправляясь с очередным куском отбивной.
— Спасибо, друг, — произнес Хмель, а в его глазах блеснула слезинка. — Не побоюсь сказать при присутствующих здесь людях, что если бы не ты, то ничего подобного не произошло на берегу этой прекрасной реки, которая издавна называется Сиверским Донцом.
— А мне страшновато поступать в академию, — признался Силин.
— Ничего Саша, осилим и это, — поддерживающее произнес Андрей. — Без знаний мы ничего значить не будем, а раз так, то и успехов нам не видать. Знания нужны для большой работы. Представляйте с Мишей, что на вас смотрит вся страна, на благо которой мы и будем дерзать, не побоюсь этого высокого слова.
Люба смотрела на Андрея и его друзей и только теперь отчетливо осознавала, что ее Андрюша всегда был старшим в этой боевой команде, даже, будучи заместителем председателя. Но у него это получалось как-то незаметно, ненавязчиво, как бы само собой, очень уважительно к председателю и заместителям, потому в селе все знали, что главный в товариществе все же Михаил Иванович Козюлин. После таких открытий Любе стало еще уютнее рядом с Андреем, несмотря на то, что она промокла до нитки.
Все с аппетитом ели жаркое с хлебом и копченую рыбу.
Буровики, довольные результатами своего труда, то и дело произносили тосты, и с уважением поглядывая на председателя районной государственной администрации, который был уважителен и прост в обращении. Его девушка была очень красива. Оба представляли прекрасную пару.
— По-другому и быть не могло, Андрей Константинович, ; поднял стакан мастер буровой бригады. — Как только вы появились, так и вода пошла. Это знаменательное событие для этого села и всего района. Теперь в селе и районе будет своя артезианская вода. И мы назовем ее… Как вас зовут? — улыбаясь во все лицо, спросил мастер у Любы.
— Люба, — смущаясь такому вниманию, тихо произнесла девушка.
— Назовем нашу воду «Любава».
— Эта вода будет царицей минеральных вод! — воскликнул Михаил.
Так сообща и решили назвать целебную артезианскую воду «Любавушка».
После застолья буровики пошли наводить порядок вокруг вышки, а Андрей приступил к самому главному, ради чего и ехал в Тишки. Приветливо глядя на своих друзей, он сказал:
— Через месяц в Тишках состоятся выборы в районный совет. Коллектив товарищества выдвигает кандидатом в депутаты Михаила Ивановича Козюлина. Это достойная и проходная кандидатура. На первой же районной сессии Миша будет избран председателем районного совета. Будем, Миша, поднимать район.
Все внимательно слушали друга, который слов на ветер не бросал.
— После избрания Михаила председателем райсовета проведем в Тишках отчетно-выборное собрание. Председателем товарищества избираем тебя, Вася. Ты же будешь и директором завода. К вашему сведению: уже определились соучредители завода. Это люди богатые. Но владеть они будет только сорока девятью процентами акций завода. От них будет финансовый директор. Это первое. Второе. Саша переводится на этой неделе на должность директора комбикормового завода. Там будешь дальше набираться опыта самостоятельной работы. Расклад всем ясен?
Люба видела, как все кивнули головами. Примечательно было и то, что Андрей доверял ей. И еще, что отметила Люба, Андрюша ни разу не предупредил своих друзей, чтобы они держали языки за зубами. По всему было видно, что его друзья это и так хорошо знали.


                ГЛАВА 12

Свадьбу в ближайшие дни Андрей и Люба так и не сыграли, как и не подали заявление в ЗАГС. Причина была в том, что по прибытию в райгосадминистрацию ранним утром Андрей обнаружил на своем столе телеграмму, подписанную губернатором, из которой следовало, что уже завтрашним утром он должен быть в столице на курсах переподготовки руководящих кадров.
Быстро провел совещание с заместителями и начальниками отделов с указанием важнейших вопросов, которые следовало решать службами района в течение месяца. Представил директоров — комбикормового и тишковского заводов, подписав перед этим событием соответствующие распоряжения и командировки, после чего расстался с друзьями, не выспавшимися, но бритыми, чистыми и веселыми. Наказал им строить завод. Благословляя на большое дело, крепко обнял каждого.
— На районной сессии я буду присутствовать, — сказал расстроившемуся Михаилу.
На встречу с любимой девушкой у него оставался всего час с заездом в Тишки.
Люба расстроилась и, целуя его в своем кабинете, не смогла сдержать слез, которые катились по ее щекам.
— Все будет хорошо, моя любимая, — утешал он ее, целуя в мокрые губы и поглядывая на часы. — Я каждый день буду тебе звонить.

                * * *

Курсы повышения квалификации глав районных государственных администраций, собранных со всей страны, проводились при Академии Президента. На них присутствовало около четырехсот человек. Академия располагалась в здании бывшей Высшей партийной школы при ЦК Компартии Украины.
Рядом с внушительным красивым зданием академии располагалась и современная девятиэтажная гостиница академии, облицованная, как и академия, белой мраморной плиткой. Ансамбль академии и гостиницы был прекраснейший.
Жили не более чем по два человека в добротных номерах. В гостинице была великолепная столовая, где слушатели завтракали, обедали и ужинали. В каждом номере был телефон. По нему Андрей каждый день звонил своей любимой, маме, друзьям, отцу и на работу Маликову. Потому постоянно был в курсе дела, как в районе, так и тех, которые происходили в любых его сердцу Тишках. Люба каждый раз говорила, что с нетерпением ждет его. Он же с упоением слушал ее родной голос.
Мать часто всхлипывала в телефонную трубку и спрашивала, как и где он питается? Не голодный ли? Неизменно просила: «Береги себя».
Отец интересовался: «Как в столице? Кто из членов правительства бывал на встречах с ними? Что говорят о кризисе и когда он закончится? Изменится ли отношение правительства к селу?»
Маликов с гордостью сообщал о возведении модуля по переработке мяса в Глубоком Яру, работах по восстановлению комбикормового завода.
Комфорт окружал слушателей академии и в большом зале, где читались лекции для слушателей высшего районного звена виднейшими учеными страны, политологами, социологами, проводились встречи с Премьер–министром Украины, Председателем Верховной Рады, с членами Кабинета Министров, Генеральным прокурором, Директором службы безопасности страны. Лекции и встречи были интересными и запоминающимися. Андрей, как губка, впитывал в себя то, что не мог получить в стенах Национальной Юридической Академии. У него появились друзья из других регионов страны, с которыми обсуждал лекции и встречи с руководителями страны. Важным плюсом нахождения в академии было и то, что Андрей из первых уст слушателей академии узнавал о положении дел в других районах и областях страны. Как явствовало из рассказов товарищей, положение было удручающие: государственные предприятия прекращали существование, а частные дышали на ладан по причине дороговизны газа, электроэнергии, тепла и несбалансированных налогов. Особенно сложным было положение на селе, где больше половины пахотной земли не обрабатывалось, а в животноводстве оставшееся поголовье скота, свиней, овец, птицы составляло не более десятой части от совдеповских времен.
Потому слушатели академии с большим интересом вслушивались в речи членов правительства, надеясь услышать, что предпринимает Кабмин для обуздания четвертого по счету кризиса в стране и облегчения жизни граждан? Но никто из министров ничего вразумительного и конкретного сказать не мог. Члены правительства были сами в растерянности, и не имели никаких государственных программ вывода страны из последнего кризиса, гигантским осьминогом, скрутившим экономику страны и разделившим парламент страны на два полюса.
У Андрея создавалось впечатление, что большая часть правительственного генералитета и народных депутатов не понимало своей роли в решении неотложных задач, стоящих перед страной. Они были временщиками на высоких государственных должностях, которые занимали по родству, кумовству или знакомству. Среди министров были и такие, для кого теплые министерские места были куплены, чтобы они могли еще больше приумножить свои и без того огромные состояния, большая часть которых находились в офшорах.
Под конец учебы у Андрея, как и у многих слушателей, сложилось устойчивое мнение о том, что стране нужен не только умный, деятельный и смелый президент, но и плодотворный в законотворчестве парламент. Кабинет Министров следовало подчинить Президенту, а должность премьер-министра упразднить, как ненужную, чтобы не было противостояний в верхних эшелонах власти. Чтобы за все в стране отвечали президент и министры. Чтобы с народных депутатов и судей сняли неприкасаемость, а судей выбирал народ в районах и городах. Чтобы с судей сняли пожизненное судейство.
В последний день учебы в академию прибыл Президент.
Выпускники и преподаватели академии прошли через рампу металлоискателя, установленного у входа в Актовый зал.
Лес телекамер вырос у подиума, где за столом находился Президент вместе с ректором академии.
Президента Андрей видел второй раз. Первый был, когда утверждался на должность председателя районной государственной администрации. В отношении главы державы у него сложилось мнение, что этот человек добрый и далеко не глупый. Но, теперь, слушая его, Андрей не видел в нем политика с большим уровнем государственного мышления, каким, по его мнению, должен быть Президент. Взгляд Президента был усталый, а неспешная речь не несла того заряда информации и идей, каких ожидали от него в зале. Президент часто задумывался, сетовал на парламентариев, которые мешали работать и занимались тем, что лоббировали на государственном уровне через высший государственный орган страны выгодные сделки «новым украинцам», в том числе своим родным и близким, оставляя в накладе государство и его граждан. Позиция Президента обескураживала Андрея. У него было полное разочарование от того, что говорил глава государства. «Как можно с таким упадническим настроением руководить государством!? — думал он. — Не получается — уходи! Зачем мучить себя и людей и быть мишенью для насмешек!?» Он не хотел видеть своего Президента «пересічним» гражданином, потому по окончания речи Президента поднял руку.
— Пожалуйста, — вежливо разрешил Президент.
Все телекамеры, бывшие в зале, направились на того, кто просил слово.
Андрей от имени всех присутствующих коллег поблагодарил ректора Академии за организацию учебы. Довольный ректор сидел за столом рядом с Президентом на высоком подиуме, с которого читались лекции и на котором побывали все министры страны. Выразил благодарность и Президенту за то, что нашел время для встречи с ними.
Слушатели аплодисментами выразили свою солидарность с ним.
После чего, Андрей, волнуясь, произнес:
— Уважаемый, господин Президент! За месяц, что мы находились в Академии управления и этом прекрасном зале, мы не только познакомились, но и узнали, как живут люди в разных регионах страны, как они пытаются выйти из кризиса, который держит в своих объятиях наше государство, с ним и его граждан. Люди, не надеясь на помощь от правительства более двадцати лет, на свой страх и риск перебарывают экономические трудности и правовой беспредел, господствующий в стране. Несмотря ни на что, они с огромнейшим усилием восстанавливают экономику страны, не будучи в состоянии взять даже кредиты. Это никак не вяжется с теми речами и заявлениями, которые звучали в этом зале из уст министров и постоянно звучат с экранов телевизоров о каких-то мифических «злэтах», которых никто из слушателей, присутствующих в этом зале, не видел. Чего стоит речь министра сельского хозяйства, который был утвержден на свою должность в июле этого года, а в октябре уже говорит о своей большой работе, которую провел в сельском хозяйстве, и потому страна получила весомый урожай зерна. Я его слушал и думал о том — бывал ли он хотя бы раз в каком-нибудь товариществе или вообще в селе, где нет ни магазинов, ни ФАПов, ни детских садов, ни других социальных учреждений. Где из-за отсутствия электроэнергии годами не смотрят телевизоры, а в сельских школах школьники не видели компьютеров. Село на грани вымирания. В то время как за рубежом с легкой руки премьер-министра по завышенным ценам закупаются машины, продукты, медикаменты, одежда и другой товар, обогащая и без того зажиточных западных и американских фермеров. От такой лично-выгодной политики работников кабмина на наших полях скоро некому будет работать, продукты подорожают настолько, что рабочему классу тоже нечего будет есть. Начнется голод и государство развалиться, подталкиваемое вечно дерущимися в Верховной Раде депутатами. Почему же в то время, когда страна находится в таком тяжелом положении никто из министров, выступавших здесь, в том числе и премьер-министр, до сих пор не обнародовали свои программы вывода страны из кризиса. Уверен, потому, что их нет. А кризис, искусственно созданный в стране, будто спрут выдавливает из недр страны на поверхность все новых и новых миллионеров и миллиардеров, которые ныне правят парламентом и правительством. А народ все нищает. Людям больно смотреть на то, как разворовывается народное добро, заводы и фабрики. Как за бесценок скупается земля, которая горемыками крестьянами не обрабатывается годами и зарастает бурьянами. Чего стоит раскрученная премьер-министром и его окружением борьба со «свинячим гриппом». «Радея за народ», в кавычках, правительство приобретает один комплект антигриппозного препарата за рубежом за пятьдесят семь гривен, а своим гражданам продает по триста семьдесят восемь гривен. В угоду Международному валютному фонду в десятки раз выросли коммунальные платежи граждан Украины на газ, воду, электричество и тепло. Видно на Западе не знают, что пенсии и зарплаты в Украине в десятки раз меньше чем в Европе. Аренда земли частным предпринимателям выросла с 2006 года по 2016 год в сорок три раза. И это происходит на фоне сплошной безработицы и обнищания народа. А органы власти во всех городах Украины борются с киосками, чтобы народ покупал продукты и товары в супермаркетах олигархов. Ловкими людьми не без участия членов правительства, курирующих здравоохранение, делаются капиталы на обыкновенной марле, которой почему-то сразу не стало в стране, чтобы делать маски от гриппа. Я не говорю о том, что в стране нет нужных лекарств ни для больных детей, ни взрослых. А если они есть, то стоят огромные деньги. И никто за этим ценообразованием не смотрит. В это же время премьер, даже не пряча глаз от народа, говорит с экранов телевизоров, о небывалом «злете», который якобы сделала Украина и реформах, которые никто не видел. Ибо каждый новый премьер–министр и министр приходящие к власти делаю свою реформу, выгодную только им. Когда прекратится издевательство над теми, кто проживает в этой нищей, забитой взятками и поборами коррумпированной стране. Сколько еще десятилетий это будет продолжаться!? Мы понимаем, что за два года, когда вы являетесь Президентом, многого не успеть после прежних бездарных «гарантов Конституции», при разрухе, инсценированной десятками правительств, в том числе и постыдным правительством так называемых «камикадзе», два года бездарно правивших страной. Чтобы навести в стране хотя бы элементарный порядок, необходимо предоставить людям право выбора конкретных людей, а не партий в Верховный орган страны, чтобы они действительно отвечали перед своими избирателями за свою работу и свое поведение в парламенте. Нужно отказаться от бытующей практики заставлять народ голосовать за гречку и за безответственные партии, которые продают места в парламенте ворам-олигархам и их ставленникам, делая недоступными для привлечения по закону за преступную деятельность и рейдерские захваты предприятий, в том числе и государственных. Думаю, что выражу общее мнение присутствующих о том, что вам, господин Президент, следует приложить все усилия, чтобы в стране прекратилось противостояние между Верховной Радой, Кабинетом министров и Президентом. В государстве должен быть один Президент, который бы возглавлял правительство. Иначе депутаты в Верховной Раде на виду у всей страны скоро перебьют один другого в затяжных кулачных боях возле трибуны, а государство развалится по линии Днепра, которому стыдно за наш политический и руководящий истеблишмент. Он говорил и видел напряженно-удивленное лицо ректора и то, как Президент повернул лицо к ректору и стал что-то говорить ему, на что ректор с покрасневшим лицом кивал головой. Он же продолжал свою речь в полнейшей тишине, понимая, что очень возможно, говорит в первый и последний раз перед такой авторитетной аудиторией, которая застыла от его до боли оголенных слов.
— Я мог бы мог не говорить этого, — продолжал он, — чтобы не омрачать вас, господин Президент, и нашего уважаемого ректора, — он назвал ректора по имени и отчеству. — Но те, кто находится в этом зале и поставлены вами на местах как хранители и исполнители Конституционного Закона, гарантом которого являетесь вы, господин Президент, не могут молчать. Это было бы предательством интересов тех, кто избрал вас, господин Президент, на этот высокий пост. Прошу вас, определите приоритетным направлением во внутренней политики — сельское хозяйство, здравоохранение и дороги, заставьте силой своей власти следовать вашей линии всех, кто прошел перед нами в этом зале за истекший месяц. Вместе с сельским хозяйством и дорогами поднимутся многие отрасли страны. Мы же вместе со всем народом будем вам очень благодарны и всегда поддержим ваши устремления по выводу страны из кризиса. Мы, руководители районных государственных администраций, верим в Украину, в наших людей и хотели бы верить и в нашего Президента, –– он замолчал и негромко произнес, — спасибо за внимание.
В зале никто не шелохнулся.
 Молчал и Президент.
Андрей, охваченный волнением, сел, а зал взорвался шквалом аплодисментов. Главы районов аплодировали ему за смелость и то, о чем он говорил.
Аплодисменты не смолкали долго, и никто не пытался их остановить. Президент сидел за столом и смотрел в сторону Андрея, на которого были направлены все телекамеры. О чем думал глава государства? Никто этого не знал. Но, похоже, итог тех мыслей озвучил сам Президент.
— Давно не слышал такой речи, — тихо и неспешно произнес он, будто все еще размышляя. — Это выступление по глубине своей и озабоченности украсило бы и государственного мужа. Многое предстоит сделать, чтобы в Верховной Раде закрепились уважительные формы общения, а людям стало жить легче. Для этого политики должны научиться слушать не только один другого, но и принимать правильные коллективные решения в интересах большинства людей, а не в угоду отдельным лицам или каким-то небольшим группам, что практикуется на разных уровнях власти, как законодательной, так исполнительной и судебной. Это сделать непросто, — он вздохнул, — но мы должны стремиться к этому, сознавая, что государство — это, прежде всего люди, которые проживают на этой исторической территории. Лозунг: «Сначала думай о Родине, а потом о себе!» требует в нынешних условиях глубокой трансформации. Родина должна думать о каждом из своих граждан, а они каждый по способности возвеличивать ее своим трудом. Я доволен тем, что в нашей стране есть умные и рассудительные руководители, в том числе и во главе районных государственных администраций. Поэтому с большим удовлетворением отмечаю — там, где руководители районного и областного звена с требовательностью подходят к себе, создают условия для достойной жизни людей и не щадят слуха президента, если в его работе имеются досадные промахи, то дело демократии и государственного строительства в стране небезнадежно. Молодой человек, который только что произнес свою пламенную речь — это ваш коллега из Веселовского района — Андрей Константинович Закруткин.
— Закрутил, что надо! — послышались одобрительные возгласы слушателей.
Президент улыбнулся:
— К вашему сведению, Андрей Константинович закрутил сначала в Тишках. Есть такое село на востоке Украины. Он, не ожидая манны небесной, перестраивает и район. Так докладывает губернатор. И правильно делаете, Андрей Константинович. Сегодня можно все, что не противоречит закону и Конституции, в которой записаны права каждого человека на труд и улучшение жизни граждан. Спасибо за правдивую речь. Вижу, что вас правильно учили здесь. Президент заулыбался, а в зале довольно засмеялись и опять зааплодировали теперь уже Президенту.
И чем больше смеялись выпускника Академии, тем больше, как видел Андрей, разглаживалось усталое лицо Президента, и успокаивался ректор Академии.
Когда же, наконец, все успокоились, Президент негромко произнес в микрофон:
— В этом месяце в одну из развитых стран мира будет направлена делегация из нашей страны по изучению опыта развития местного самоуправления и знакомству с условиями труда на предприятиях малого и среднего бизнеса. Так вот, Андрей Константинович, вы будете включены в число членов делегации. Запишите, чтобы не забыли, — распорядился Президент своим помощникам, сидящим в первом ряду.
Горячие аплодисменты зала были реакцией на слова Президента.
А телеоператоры снимали встречу Президента с именитыми выпускниками Академии с тем, чтобы в вечерних новостях разнести по всей стране яркое событие, произошедшее в Академии на встрече Президента с главами районных государственных администраций.
Андрей возвращался в область известным на всю страну.
Около десяти утра он вышел на большую привокзальную площадь, где его ожидала «Волга». Молодой водитель Вадим, которому было не намного больше лет, чем ему, размахивал издали руками, чтобы быть заметным.
— С приездом, Андрей Константинович! — радостно произнес он. — Пусть и в столице знают, что «сельских» просто так не возьмешь. ; Было видно, как гордость распирала его грудь.
Но Андрей не думал о славе, он пытался, как мог, помочь Президенту справиться с теми государственными трудностями, которые легли на его плечи.
— Домой?! — сияя лицом, спросил Вадим.
— В обладминистрацию, — ответил Андрей, думая о том, что следует лично доложить губернатору об окончании учебы в академии и поездке за границу. В какую страну будет ехать, не знал он и сам.
Этот же вопрос был и на языке Вадима, который тоже слышал слова Президента о включении его шефа в состав делегации. Но из скромности не стал расспрашивать.
Первым, кого Андрей встретил у дверей приемной губернатора, был Шевцов. Отметил, как полноватое лицо Шевцова удлинилось от удивления, как отвисла нижняя челюсть. Он остановился и отступил к стенке, пропуская ставшего знаменитым на всю страну парня. Двойственное чувство обуяло его: первым была зависть, вторым явственное почтение. То, что он видел вчера дома в новостях и сегодня утром, повергло его в шок.
Поначалу с явным злорадным удовлетворением слушал выступление «выскочки», думая о том, что «пацан» все-таки напоролся «сам не знамо, на что»!
— Теперь тебе точно крышка, — произнес он, глядя на экран телевизора с кривой ухмылкой на полном лице. — Закатилась твоя звездочка, теперь и губернатор не поможет.
Он с удовлетворением потирал ладонями, радостно сознавая, что зарвавшегося «пацана», который учит даже Президента, сегодня же Президент снимет с должности. В порыве неуемной радости громким окриком пригласил к телевизору жену и детей. И когда те задержались на кухне, где жена кормила детей, даже вспылил.
— Чего чешетесь!? Такого позора никогда больше не увидите!
Жена и дети остановились за его спиной, безмолвно глядя на экран.
— Во, дает! — восхищенно произнес старший сын.
— Папа, а его не выгонят с работы за такие слова? — спросила дочь. — Ты его знаешь?
— С треском! — радостно отвечал отец. — Нахал, каких свет не видал. Его послали в Академию при Президенте ума разума набираться, так он выучился настолько, что теперь учит самого Президента. ; Он засмеялся так радостно, будто был ребенком, которому подарили интересную игрушку.
— А что, правильно говорит, — произнесла жена. — Большинство людей ныне так думают, только боятся сказать. Да и кому скажешь, если кругом бардак, а в руководстве такие балбесы, как… — она хотела сказать «как ты», но не решилась при детях, потому промолчала.
В комнате не разговаривали до самого конца необыкновенной речи. Каждый переживал за парня по-своему, с недоумением поглядывая на отца, который со злорадной ухмылкой ожидал сурового «вердикта» Президента.
Когда же Президент одобрил смелое выступление и в знак поощрения включил парня в делегацию за рубеж, дети закричали «ура!», а мать заулыбалась. А лицо Шевцова стало серым.
«Черти что делается», — с недоумением и растерянностью произнес он, скользнув взглядом по улыбающимся лицам членов семьи.
Теперь он, стоя у стены, учтиво прогибался: с чем черт не шутит, а вдруг расскажет о нем Президенту, во время посещения другого государства или не дай бог прокрутит диктофонную запись? Тогда прощайт карьера и достаток. Потому, опережая Закруткина, поздоровался первым.
Андрей поприветствовал заместителя губернатора так, будто между ними ничего и не было. Но не остановился, чтобы протянуть Шевцову руку. Зашел в приемную, а Шевцов, все еще стоя у стенки, с завистью думал: «Что же это за везунчик такой? То губернатор его пригрел, теперь сам Президент под опеку взял. Высоко взлетел птенец. Того и смотри, что орлом станет, — ехидно хихикнул. — Но падать все одно будет больно! В нашей службе то на коне сидишь, то за конем волочишься. Но мне, как потерпевшей стороне, все же придется идти к председателю облсовета по вопросу Клеща, который должен написать заявление, иначе самому придется писать таковое. Одним Клещом больше, другим меньше — главное самому уцелеть».
Губернатор принял Андрея радостно, даже поднялся из-за стола и, вышел навстречу, протягивая руку.
— Слышал и видел, чему научился! ; Он держал его руку в своей и по-доброму улыбался, отчего от уголков его глаз у висков к седым волосам побежали добрые лучики– морщинки. ; Признаюсь, слушал твое выступление и волновался. Было от чего. Но Президент дал всем понять, что согласен с критикой и примет меры по наведению порядка в стране. Потому на всю страну и похвалил тебя. Я ведь тоже в составе той делегации, что едет в Америку. И возглавляет ее никто иной, как сам Президент. Уже звонил мне. Сказал, что мы все не ошиблись в тебе. «Молод, но зело умен, смел и мысли государственные в голове рождает!». Эта похвала, Андрюша, многого стоит. Спасибо тебе, что не подвел меня и всей стране показал, какие кадры в нашей области произрастают.
Расчувствовавшись, Лев Северьянович обнял за плечи своего подопечного. Потом, все еще находясь в чувствах, подвел к двум креслам, стоявших в углу кабинета у маленького стеклянного столика.
— Садись.
Сам прошел к столу и поднял трубку прямой связи с секретарем:
— Зайдите.
Когда секретарь вошла, попросил сварить две чашки кофе и сделать пару бутербродов.
— Андрюша с дороги, — пояснил он. — И ему ехать еще далеко.
За чашкой кофе Лев Северьянович поведал о том, что нашел для района разработчиков соли.
— Если не возражаешь, завтра они будут в районе.
Поинтересовался, за каким товариществом будут закреплены соляные копи.
— Залежи находятся на территории села Ковали, — ответил Андрей. — Потому ими будет заниматься Ковалевское товарищество.
— Знаю того председателя, староват, — произнес губернатор. — Пора бы ему и на пенсию, — он вопросительно посмотрел на Андрея, застенчиво жующего колбасный бутерброд, от которого хотел, было отказаться, но не стал разрушать теплого равновесия, какое установилось между ним и губернатором.
— Если можно, пусть поработает в новых условиях, — ответил губернатору. — Много здоровья вложил старик в ту землю. Будет как-то не по-человечески менять его, как говорится, на переправе. Время подойдет, сам поймет, что пора на пенсию. ; Произнес так и подумал о неоправданно ершистом характере Гарбуза, но ничего не сказал о том губернатору.
— Вам там виднее, — согласился Лев Северьянович. — Я не раз думал о предложенной тобой промышленной интеграции села. Не скрою, занятное дело. Но ведь это только в нескольких хозяйствах будут предприятия. А остальные как?
— Мы разработали программу по каждому селу, ; вытирая руки салфеткой, произнес Андрей. — В одном селе маслозавод построим, в другом предприятие по выделке шкур, скорняцкое дело наладим, чтобы кожаные куртки и дубленки шить в том селе. В третьем выпуск маринада и консервов из овощей наладим. В четвертом вино из яблок, груш, вишен и малины делать станем. В пятом крупяные изделия готовить станем, макароны разные. В шестом изготовлением подсолнечного масла в больших объемах займемся. В седьмом откроем мукомольное и хлебопекарное производство. И так по каждому селу и хозяйству, вплоть до пошива обуви из кожи, изготовления валенок и спецодежды из овечьей шерсти, а так же изделий из лозы и разных национальных поделок.   В общем, будем выпускать продукцию из того сырья, которое имеется в наличии в нашем районе и соседних селах граничащих с нами районов. ; Андрей говорил и не чувствовал скованности, потому что видел заинтересованность и похвалу в глазах губернатора в осуществлении грандиозных планов.
Лев Северьянович внимательно глядел на молодого руководителя, будто пытался узнать по выражению лица Андрея, что еще запрятано в средине этого обаятельного и умного парня, которого не зря отметил на всю страну Президент.
— Ну, что же, Андрюша, — с теплом в голосе произнес он, — сама жизнь подсказывает, чтобы наша область стала пионером в важнейшем деле для людей села — приобщения их к промышленному производству. Действительно, зачем крестьянину посредники для производства того, что село само в состоянии производить. Цены на продукцию ниже станут. В селах новые рабочие места появятся. Люди будут богаче, а значит и добрее станут. В одно время у нас смеялись с китайцев, где в обязанности каждой семьи было  ежемесячно выплавить в самодельных печах по пуду железа. Теперь это вторая держава в мире по экономической мощи. Сегодня к Президенту на прием напрошусь. Большое дело будем делать. Но пока только в твоем районе, — заговорщицки подмигнул он. — Эксперимент, так сказать. Потом на область инициатива перейдет, а там, смотришь, и на всю страну. Закручивай дела в районе, как начал, Андрюша. Слышал о твоих встречах с людьми и проводимых собраний по селам. Правильно делаешь. С людьми советоваться нужно, чтобы каждый считал себя причастным к тем делам, без которых не выжить в нынешних условиях. Со временем и Президента в район пригласим, чтобы своими глазами увидел то, до чего еще никто в государстве не додумался. Тогда это дело станет делом государственной важности.
На прощание протянул руку молодому руководителю, к которому относился как к сыну.
После встречи с губернатором Андрей зашел к председателю областного совета Коляде Леониду Николаевичу, чтобы заручиться поддержкой по перевыборам председателя  в районном совете. Хотя он никогда не участвовал в дворцовых интригах, но, обладая недюжинным умом, понимал, что всякое серьезное дело требует основательной подготовки, если хочешь добиться желаемого. При этом очень важно иметь на ключевых постах своих сторонников.
Председатель был уже не молодой человек, из бывших председателей колхозов. В этой должности находился третий срок. Как говорил сам, на четвертый баллотироваться не собирался: пора на пенсию, чтобы внуками заниматься и рыбку в ставке ловить.
Леонид Николаевич тоже был под впечатлением того, что увидел по телевидению. Потому без лишних уговоров согласился на досрочное переизбрание председателя райсовета в Веселовском районе.
— Ко мне по этому поводу заходил и Шевцов, — признался он. — Сказал, что мнение губернатора такое же. Так что вопросов с этим не будет, — заверил он.
Андрей по приезду в администрацию зашел к отцу. Его в кабинете не оказалось. Секретарь сказала, что Константин Сергеевич с комиссией в Глубоком Яру, где монтируется модуль мясоперерабатывающего завода. Обещал быть к семнадцати часам.
Посчитал своим долгом заглянуть к Маликову. Тот обрадовался ему и, не сдержавшись, обнял по-отцовски.
— Рад за вас, Андрей Константинович, — прижимая парня к груди, говорил он. Успокоившись, не мог сдержаться, чтобы не сказать о том, что дела в районе со строительством заводов в Тишках и Глубоком Яру идут как нельзя лучше. — С такими темпами к марту откроем розлив воды, начнем производство пива и перережем ленточку на мясокомбинате. ; Потом, сдержано улыбаясь, коснулся и его выступления на встрече с Президентом. — Признаюсь, поволновались мы немало, когда смотрел новости, — признался он. — Рисково, но толково выступили. Недаром подмечено в народе, что для успеха важно всегда быть в нужном месте и в нужное время. Президент же оказался на высоте: не остановил, не обругал, а поблагодарил и поощрил. Как такого не уважать? Если так и дальше пойдет, то большое будущее ожидает вас, Андрей Константинович, — он подошел к столу и постучал по дереву костяшкой указательного пальца. — Чтобы не сглазить, — пояснил он.
— У нас осталось не проведенными пять собраний? — уточнил Андрей.
Маликов кивнул.
Андрей подумал, взвешивая изменения в плане, и произнес:
— Планируем все на завтра и послезавтра. В Тишках собрание проведем после районной сессии. На какое число она назначена?
— Клещ уже провел бы ее, но ожидает вас, чтобы поиздеваться. Знает, что освободить не может, но месяц работал «усердно» со многими депутатами, чтобы оказать на сессии вам недоверие. Но депутаты в большинстве своем, как чувствовали, что вас ожидает большой успех, отказали ему в своей поддержке, ссылаясь на то, что «мало еще проработал голова, но уже многое успел сделать». Думаю, что не последнюю роль в их отказе Клещу сыграли и проводимые вами собрания. Мы подняли веру в людях. Показали, что государство не забыло их. В определенной мере выпустили пар недовольства и озлобления. А началом строительства заводов и тем, что после собраний стало появляться в селах и влиять на улучшение и облегчение жизни людей, вы заслужили большое уважение. Теперь на вас уже, простите, не смотрят как на мальчика. Руководители говорят, что в каждом селе желают, чтобы у них построили что-либо такое, где можно было всем работать в любое время года, в том числе и выпускникам школ. А у нас в этом направлении целая программа. Может, опубликуем ее в районной газете? Пусть люди знают, какие производства у них появится в ближайшее время. Это для них будет большой поддержкой.
— Добро, — ответил Андрей, — опубликуем, но только после того, как утвердим программу на сессии. Чтобы не получилось, будто она только мне, вам и отцу нужна. К тому же на сессии переизберем председателя. Я об этом сегодня переговорил с председателем областного совета. Заручился его согласием. Коляда обещал быть на сессии. Будем рекомендовать председателем райсовета Михаила Ивановича Козюлина, председателя Тишковского товарищества
— Нет возражений, — ответил первый заместитель, –– молодой, уважительный и толковый. Как не поддержать такого. Кроме того, вы его лучше других знаете. Это будет лучшей рекомендацией. После вчерашних вечерних и утренних новостей ваш авторитет в районе вырос настолько, что ни у кого не возникнет сомнений выставить другую кандидатуру. Я рад этому. Но за Михаила Ивановича все же переговорю со всеми депутатами райсовета.
После разговора с заместителем зашел в свой кабинет, в котором не был целый месяц и поймал себя на мысли, что очень хочется позвонить в Тишки Любе. Но тут же пришла другая мысль: если и дальше будет так много думать о любимой девушке и часто встречаться с ней, то это станет серьезным тормозом в делах, которым он раньше с головой посвящал себя. Пора было брать себя в руки. Но как возьмешь себя в руки после месячной разлуки с любимым человеком?! Завтра опять начнутся собрания, потом подготовка к районной сессии, встречи со спонсорами, сессия и поездка в Америку. К тому же следовало хотя бы на минуту заскочить домой, к матери, порадовать ее своим появлением.
Выполняя сыновний долг, все же заехал домой и, поцеловав мать в щеку. Но есть не стал, переоблачаясь в другую одежду, сказа на ходу, что сам губернатор позаботился, чтобы он не был голодным. Видел, как дрогнули ресницы на глазах матери. Испытывая угрызения совести и жалость, еще раз наспех поцеловал ее и отбыл в Тишки, пообещав, что вечером обо всем расскажет.
В дороге мучился угрызениями совести, думая: «Как часто рвем мы сердце матери на части, не думая о том, что долгом для себя должны считать!»
В правлении была только Люба, проверявшая денежные счета по строящемуся заводу. Она подняла глаза на неожиданно появившегося в ее кабинете Андрея и застыла, хотя и знала, что сегодня он должен был приехать из столицы. Но не ожидала, что он в этот же день будет у нее. Теперь, глядя на него широко открытыми глазами  не знала, верить в его появление, или нет. Подавшись вперед, всматривалась в его лицо, боясь, что видение исчезнет. И только когда Андрюша подошел к столу, за которым она сидела, Люба счастливо заулыбалась.
 Андрей обнял ее и поцеловал.
Люба закрыла глаза, испытывая величайшее наслаждение от его прикосновений.
— Я так часто думал о тебе, — шептал он, а ей казалось, будто это лилась божественная музыка из-под самых небес.
«Какое же это счастье любить и быть любимой», — думала Люба, и слезы счастья бежали по ее щекам.
— Я ждала тебя, Андрюша, ; отвечая на поцелуи, говорила она. — Порой мне казалось, будто целая вечность разделяет нас.
— Прости, — целовал он ее, чувствуя, как легкость в теле и новые силы наполняют его. Теперь он готов был на самые великие дела. При этом понимал, что все, чем он занимается, ; это всего лишь работа. Делал бы он ее, или нет, люди все равно жили бы и любились. Говорят же, что с милым и в шалаше рай! Но нет, такому утверждению противилось все его естество: «Такой рай только для молодых отпускников, которые отдыхают у озера или на берегу речки. Человеку нужны удобства, помогающие со всей полнотой ощутить самое прекрасное, что есть на земле — жизнь, с ее сияющим венцом вечного человеческого чувства — любовью. И он все будет делать, чтобы люди чувствовали себя увереннее в жизни. А любовь к этой очаровательной девушке будет придавать ему силы».
В объятиях любимой девушки друзья и застали его, вернувшись со строительной площадки завода.
Первым в кабинет к главному бухгалтеру вошел Михаил, но, увидев, как Люба обвила руками шею его друга, тут же вышел за дверь, наступив на ногу Василию, который чуть не вскрикнул от боли.
— Ты чего? — удивленно произнес Хмель, отступив назад.
Михаил, приложив указательный палец к губам, осторожно прикрыл дверь.
Хмель видел, как его лицо осветила радостная улыбка. При этом белесые брови богатыря приподнялись, а голубые глаза расширились.
— Что там? — прошептал Василий.
— Андрюха, — тоже шепотом пояснял Михаил.
Василий понимающе заулыбался.
Друзья стояли у двери. Их было только двое. Силин уже месяц как руководил восстановлением комбикормового завода в Мычаках.
Горя желанием тоже обнять друга, Михаил откашлялся у двери и стал тихонько стучать в дверь. После этого просунул голову в приоткрывшийся проем двери. От него не укрылось, как Люба, успев привести себя в порядок, поспешно высматривала на лице Андрея следы своих поцелуев: ох, уж эта губная помада!
Радость разлилась по лицу Андрея при виде друзей.
Они улыбались ему, идя на встречу с раскинутыми для объятий руками.
Люба же чувствовала себя скованно: она догадалась, почему председатель и его заместитель вежливо откашливались за дверью и даже постучались в нее, чего прежде никогда не делали. Она помнила изречение Андрея о том, что кабинет для работы, а не каких-то личных дел.
Андрей, обнимая Михаила, поздравил его с избранием депутатом в районный совет.
— А никого больше в списках и не было, ; признавался богатырь. — Сначала, как было и задумано тобой, в списках было две кандидатуры: моя и Быстрого. Потом люди стали говорить, чтобы мы вдвоем разобрались, кому быть депутатом. Вася, якобы, послушался их совета и за неделю до выборов снял свою кандидатуру. Вот и все выборы!
Совещание проводили тут же, в кабинете главного бухгалтера.
— Через неделю районный совет, — говорил Андрей. ; О смене председателя я сегодня договорился с председателем областного совета. Так что дни Клеща на том посту сочтены.
— А если депутаты… того? — спросил Михаил.
— С большинством депутатов уже переговорили, они согласные на перевыборы. Но тут, друзья, одна закавыка, — Андрей с виноватым видом посмотрел на Любу. — Через пятнадцать дней мне придется еще раз выехать из района, а до этого нужно успеть провести отчетно-выборное собрание и в товариществе. На нем изберем Васю председателем и директором завода. Так что готовьте собрание, пока не разглашая этого. А теперь, как дела по заводу? Губернатор одобрил инициативу по интеграции села. Пообещал помощь области. Думает пригласить в район Президента.
— Хороший у нас Президент, — похвалил главу государства Михаил. ; Другой бы шкуру с тебя снял за те слова, а он еще и в состав делегации включил.
— А куда ехать будете? — поинтересовался Василий. — Президент сказал, но не пояснил в какую страну.
Все рассмеялись.
— В Америку, Быстрый, ; ответил Андрей и увидел, как по лицу любимой вместе с радостью и восхищением пробежала тень печали. Пытаясь смягчить мысль о разлуке, он при всех коснулся руками ее хрупких плечей и поцеловал в щеку, но, считая это недостаточным подтверждением своей любви, привлек к себе хрупкое девичье тело. — Это ненадолго, любовь моя. Как вернусь, сразу подаем заявления в ЗАГС и свадьбу сыграем.
Лица друзей расплылись, а Люба в печали склонила голову к плечу Андрея.
Прямо здесь же, в кабинете, проводили совещание по строительству завода.
— Дела идут более чем успешно, — докладывал Хмель, занимавшийся вплотную этим вопросом. — Спонсоры деловые попались: деньги сполна перечислили, основных специалистов прислали. Вместе с ними в коттедже живем — трое их, — пояснил он. — Если так и дальше пойдет, то к февралю в торговую сеть поступит первая партия «Любавушки». Первую линию розлива воды уже устанавливаем. В апреле пиво должно пойти: помещения для солода уже собрали, и танки для брожения установили.
— Неплохо, — подытожил Андрей. — Давайте проедем на стройплощадку. Сам хочу посмотреть. ; Взглянул на притихшую Любу: — Хочешь с нами проехать?
Люба кивнула:
— Я же главный бухгалтер. Веду это строительство.
Андрею присутствие рядом его Любавушки было очень приятно.
Работы по строительству двух объединенных цехов в завод велись в две смены. То, что увидел Андрей, весьма порадовало его. Он разговаривал со строителями завода, интересовался у специалистов процессом розлива минеральной воды и изготовления пива. Люба, Михаил и Хмель удивлялись тому, с какой дотошностью Андрей вникал в дела строительства, розлива и пивоварения. Он справлялся об условиях работы, питании рабочих и инженеров, занятых на возведении завода. Побывал даже в их бытовках. Это походило на то, будто он собирался здесь работать и принимать завод. Андрею было интересно узнавать новое, с чем раньше не сталкивался, чтобы во всей полноте мог себе представить будущее производство.
— Раз мы занялись этим делом, то должны досконально изучить его, — говорил он друзьям. — Прежде чем заниматься чем-то, следует самому как можно полнее знать объект интересов. И не просто изучить, а познать его в совершенстве, чтобы понимать его даже лучше тех, кто здесь будет работать. Иначе, зачем им заниматься? У каждого из рабочих и специалистов будет определенный круг вопросов, а мы должны быть сведущими обо всем, что будет связано с деятельностью этого предприятия. Мы инициаторы этого дела и потому отвечаем за него больше других.
Уезжали со строительной площадки уже ночью. Ужинать с друзьями Андрей не стал: ему хотелось как можно больше времени провести с Любой.
Оставшись наедине, он взял ее за руки и, целуя их, произнес:
— Я тебя люблю и прошу, чтобы ты стала моей женой. Признаюсь, раньше убегал от этого чувства, боялся, что оно будет мешать мне в исполнении планов. Они большие и, на первый взгляд, необычные. Хорошо зная психологию человека и интересы большинства, обществом можно успешно управлять. Но я не хочу подчинять себе людей просто из прихоти. Я полон желания направить их усилия на то, чтобы они жили лучше, стали добрее и справедливее. Самим им не справиться. Чем больше людей задействовано в принятии решения, тем больше неразберихи, тем больше времени нужно на его окончательное утверждение. Поэтому заинтересовать людей должен я, прислушиваться к их мнению должен я, а принимать решения они должны сами. Для меня это интересно. Поэтому заранее прошу прощения, если не всегда буду рядом. Люди в большинстве своем, как дети: часто несмышленые, нетерпимые и с ленцой. Им нужен лидер. Так устроена социальная часть человеческой жизни. Вот я добровольно и взял на себя такую миссию. Знаю, что много трудностей встречу на своем пути, но у меня отличные помощники — мои друзья. К тому же проектом заинтересовался губернатор. Это мудрый руководитель. Поэтому так хорошо и идет дело со строительством нашего первенца. Именно по нему в районе будут судить о значении для села той интеграции, которая со временем изменит в лучшую сторону жизнь людей в целом государстве. Завтра с утра поеду в Глубокий Яр. Там тоже строится комбинат, но связанный с мясопереработкой. Потом целый день уйдет на собрания в селах. Послезавтра буду на комбикормовом заводе у Саши Силина. Потом опять собрания. Через два дня сессия райсовета. А затем собрание в Тишках. Обязательно должен побывать на соляной разработке Работы много. Но я готов к такому ритму жизни.
Он говорил и не выпускал любимую из своих рук.
Люба смотрела на него и думала о том, что никогда в своей жизни не видела человека лучше и благороднее, чем ее Андрюша. Она была поражена объемом деятельности своего возлюбленного и верила в то, что он сделает все, как запланировал. Для этой веры у нее были все основания. Она видела, работая рядом, как он решает вопросы и как люди слушаются его. Поэтому и сказала:
— Я впервые вижу человека, который, не думая о себе, так заботится о других. Это черта сильных, справедливых и добрых людей. Я верю в то, что ты многого достигнешь, и горжусь тобой, мой любимый.
Она обняла его, и они долго-долго целовались под высоким куполом неба, усеянным звездами.


                ГЛАВА 13

Домой Андрей прибыл только под утро. Родители, разуверившись в том, что он приедет, тревожась о нем, заснули поздней ночью, оставив на кухне свет, который домашним маячком встречал его.
На столе стоял ужин. Освежился по пояс водой. Быстро съел приготовленное матерью с вечера и, как на крыльях, полетел к гаражу, где стояла «Волга». Свежий утренний воздух бодрил. Опять думал о любимой. На душе было радостно и легко. Планировал побывать на строительстве мясокомбината и к половине восьмого вернуться в райгосадминистрацию, чтобы сделать нужные распоряжения и тут же отправиться на очередное собрание. Понимал, что оно было некстати, как и те три, которые еще следовало провести. Но знал, что люди ожидали его приезда, и потому должен был довести начатое дело до конца.
В Глубокий Яр прибыл к шести, думая, что на стройке еще никого, кроме сторожей. Но на площади в несколько гектар, отведенных под строительство, ходили люди в защитных красно-коричневых касках. Высокий башенный кран ставил стенные панели. Поодаль другой кран поднимал и опускал плиты перекрытий. В нескольких местах вспыхивали яркие огни электросварок.
Прошел к вагончику, надеясь встретить там кого-либо из руководителей строительства. И не ошибся. В вагончике сидел за столом и писал худощавый мужчина. Он тоже был в каске.
— Здравствуйте, — поздоровался с ним.
Мужчина кивнул, не поднимая головы, видно спешил.
Подождал.
Мужчина закончил писать и поднял голову.
— Слушаю.
Представился.
Мужчина тут же учтиво поднялся и тоже представился. Оказалось, что это был прораб.
В течение получаса они прошли по стройплощадке. Андрей узнал все, что его интересовало, и остался доволен темпами строительства. По заверению прораба, объект должен быть сдан к началу февраля.
— Главное, до непогоды закрыться, — говорил он. ; А вот с очистными сооружениями может быть задержка, — сокрушался строитель. — Представители санстанции поставили под сомнение их способность доводить очистку стоков до разрешенной нормы. Требуют строительство третьего очистного резервуара. Может, вы их вразумите? — прораб с надеждой взглянул на председателя районной государственной администрации.
— Вразумить-то можно, — ответил председатель, — но дело в том, что санитарная инспекция ; один из органов государственной администрации, и в ее обязанность входит заботиться о природе, которую должны беречь все, в том числе заказчики, строители и районные власти.
— Как же тогда быть? — удрученно произнес прораб. — Сроки-то удлинятся.
— Строить третий резервуар, как того требует санитарный орган, — ответил Андрей, понимая, что это повлечет за собой не только удорожание, но и увеличит сроки строительства, что не радовало.
— Но это дополнительные затраты, и немалые! — воскликнул прораб.
— Здоровье природы дороже затрат, потому что это здоровье людей, — со всей серьезностью ответил Андрей. — Природа беззащитна, как ребенок, и человек не должен глумиться над ней. К тому же мы строим комбинат не на год или два. Поэтому должны придерживаться требуемых природоохранных норм. А что касается дополнительных средств, то они по сравнению со всем строительством не так уж и велики. Вам же лучше, если объект дороже? — он с улыбкой взглянул на прораба.
— Оно-то так, — согласился строитель, — только теперь нужно до дождей выбрать котлован и выполнить бетонные работы. А рабочего проекта еще и в помине нет.
— Думаю, в этом мы поможем, — обнадежил его Андрей. — Сегодня же соответствующие службы получат распоряжение
— Это будет очень кстати, — ободрился прораб, с одобрением поглядывая на районного руководителя и ловя себя на мысли, что районный начальник не по годам толковый.
Андрей уловил одобрительный взгляд, но спросил о другом:
— Скажите, когда лучше и легче работалось — раньше или теперь?
— Раньше, — тут же ответил строитель.
— Как это? — видимый интерес был на лице районного руководителя.
— При совдепии все было государственным и потому мы были на ставке. Строили так — дней десять с начала каждого месяца закрывали наряды, еще несколько дней настраивались на работу. Потом начинался аккордно-премиальный период, чтобы успеть выполнить месячный план. За это получали хорошие надбавки и премиальные. Теперь же что сделаем, за то и получаем. Но люди не привыкли к тому, чтобы каждый день трудиться с полной отдачей. Ропщут. Пьют. Выгоняем. Другие приходят, такие же. Откуда нам непьющих и дисциплинированныж взять? Все мы родом из социализма, где кругом все было наше и где всех разучили работать. Все держалось на лозунгах, энтузиазме и прокурорском надзоре. Работа строителя как была, так и осталась нелегкой. Только теперь условия жестче, а получаем все равно не так, как оплачивается труд строителя в развитых странах. Уровень механизации в строительстве у нас низкий, потому через пупок многое приходится делать. Тендеры, как волк козу, задрали. Кругом надуманные кем-то посреднические организации, которые сдирают немалые деньги со строителей за выдаваемые бумажки. Кто-то наверху, в тепле и прохладе, зарплаты себе большие выдумывает, а строитель горбатится в любую погоду за копейки. И никому в государстве до этого безобразия нет дела. И все потому, что многим, кто сверху, перепадает от этих бумажных безобразий. И, похоже, нет той силы в государстве, чтобы изменить нашу нелегкую участь. ; Строитель понуро опустил голову и стал выглядеть как человек, очень уставший от постоянной натуги и неуважительного отношения к себе и своему нелегкому труду. — А, в общем, — он поднял голову и жалобно посмотрел на районного начальника, — чего заслуживают люди, то и имеют. И никуда от этого правила нам не деться. Если кто думает, что достоин лучшего и большего, то должен добиваться этого. Не добился, значит, правило действует. Добился, тоже действует. Я рад, что вы приехали и поинтересовались, как у нас идут дела. Не обессудьте, если что-то не так сказал.
По дороге в Мычаки перед Андреем долго стоял придавленный образ строителя, которого безжалостно обирало родное отечество в лице бессовестных властителей засевших на самом верху властного олимпа. Земные боги спешили как можно быстрее обогатиться за счет бедного народа, и, казалось, что никогда не появится силы, способные привести все в справедливое соответствие в государстве, где была откровенная антинародная политика верхов, больная экономика и быстро внедрялись гипертрофированные коррупционные отношения между людьми.
— Изменим, изменим и это, — вслух произнес он, подъезжая к зданию администрации. — Раз в стране нет справедливой силы, которая бы установила все по совести, мы станем ею. Но для этого нужно время и большая вера людей в тех, кто станет на их защиту.
С такими мыслями он вышел из машины и чуть не столкнулся в дверях с Клещом, который тут же опустил голову, будто собирался бодаться, глухо произнес:
— Решил разделаться со мной руками областных бездельников!? Не выйдет! Я тебе устрою на сессии полный амбец! Не поможет даже то, что накрутил на той пленке. Мой авторитет большой и тебе никто не поверит, что на пленке мой голос. Сотру в порошок!
Он демонстративно заступил дорогу и, надменно вскинув голову, как можно медленнее пошел на этаж, где находился его кабинет.
Встреча была неожиданная. Андрей видел широкую спину Клеща и думал о том, сколько же среди людей находится таких «клещей», которые занимаются не делом, а устройством личной жизни и выяснением отношений. Но пока так устроен мир, и изменить его может только сам человек, став грамотнее, честнее, добрее и обеспеченнее. Но, чтобы такое произошло, человеку для всестороннего развития крайне нужно время и помощь. Горечь коснулась его сердца, но он не дай ей возможности проникнуть вглубь: знал, что сожаление и отчаяние, плохие помощники. Потому следовало думать не об общих вопросах философии бытия, а о конкретных делах, в данном случае ; о тех собраниях, которые следовало провести.
Чтобы увидеть отца и извиниться за то, что не смог встретиться с ним вчера вечером и сегодня утром дома, перед тем как зайти к себе в кабинет, поднялся на третий этаж.
— Здравствуй, папа, — поприветствовал он отца, подписывающего за столом какие-то бумаги.
Отец поднял голову и укоризненно посмотрел на него. Но сказать ничего не успел, так как сын подошел к нему и, наклонившись, поцеловал в пахнущую лосьоном гладко выбритую щеку.
— Извини, что так получилось, — с виноватым видом произнес Андрей, понимая, что родителям очень хотелось его видеть, расспросить и поговорить о его учебе и нахождении в столице.
— Не говорю о себе, — растрогался Константин Сергеевич, — но, зачем маму обижаешь? Говорит, только на минуту и заскочил домой.
— Папа, я вчера и у тебя в кабинете был, но не застал. — Он обнял отца за плечи. — Ты с комиссией на мясокомбинате был. Вот и я, наверстывая упущенное, сегодня посетил строительство. И очень рад, как там идут дела. Но третью очередь очистных сооружений все же нужно делать.
— Ты опять за работу, сынок, — остановил его отец. — Хоть бы рассказал как там, в столице. Напугал-то нас с мамой как. Это было похлеще динозавровых яиц… Звонком классной руководительницы не отделался бы. Это уже большая политика, сынок.
— Извини, папа, но нам пора выезжать в село, — произнес сын и невинными глазами посмотрел на отца. — Дела, папа.
— Вот так всегда, — хмурясь, произнес Константин Сергеевич. — Сначала работа, а потом снова работа и так все сознательные годы жизни. Что тогда, когда был маленький, не видел, как ты рос, и теперь некогда даже поговорить и посмотреть потому, что ты занят.
Уже в машине Андрей рассказал отцу, Маликову и заворгу, как проходила учеба. Вспоминал своих новых знакомых из других районов и областей. О том же, что выступил на встрече с президентом, ничего не сказал. А вот о встречах с министрами стал рассказывать:
— Нет ни у кого четкого плана действий вывода страны из кризиса, в том числе и у премьера. Сетуют на трудности, приукрашивают свое участие в мнимых достижениях. При таком негативном подходе к государственным делам стране не дождаться успехов. ; Рассказал о встрече с губернатором и его одобрении, чем они занимаются. — Лев Северьянович пообещал поддержку нашей интеграционной политики, и после того, как у нас появятся конкретные результаты, начнется распространение опыта района на всю область. Пообещал пригласить в район Президента.
Многое хотелось Константину Сергеевичу высказать сыну, но, как говорится, победителей не судят. Сын поднялся на такую высоту, на которой он и сам никогда не был. О сыне писали в газетах, говорили по радио, его показывали по телевидению. Следовало гордиться им, а не выговаривать за то, что поучал президента. У него не было времени даже на разговоры с ним и матерью. «Что я больной, чтобы он был все время при мне? — корил он себя. — Сын взрослый и знает не хуже меня, что и как делать. Правда, все же придется вечером сказать, чтобы внимательнее был к матери. Она ведь души в нем не чает». После чего хорошее настроение не покидало Константина Сергеевича до самого вечера. Даже на последнем собрании в селе Раздольном оживил зал тем, что на жалобу одного из крестьян на безграмотного сельского голову Фекова Илью Егоровича, который даже не знает, как писать заявление, сказал:
— Это болезнь общая. Избираем депутатов и голов всех мастей, часто не думая о том, соответствуют ли они тому высокому назначению. После присматриваемся и видим, что избрать-то избрали, но совсем не того, кого следовало бы. У нас в Мычаках тоже избрали городским головой Сверчкова Романа с десятиклассным образованием. Так он только и умеет в свою сторону прибавлять и отнимать.
В зале засмеялись.
— А мы хотим, — продолжал Константин Сергеевич, — чтобы такие, как он, во всех делах лучше нас разбирались, и помогали выжить в непростых условиях, в которых не по своей вине оказалось не только село, но и подавляющее большинство людей страны. Такая, видно, наша славянская природа — сначала делать, а потом думать. А надо бы наоборот. Думаю, что пора молодым руководящие места занимать. Они, как показывает практика, решительнее и продуктивнее нас. ; Сказал так и с гордостью посмотрел на сына.
— Верно! — одобрили из зала. — Менять надо как Фековых, так и Сверчковых.
Взгляды присутствующих в зале обратились к председателю районной администрации: что скажет он по этому вопросу?
И он сказал так, как гласит Закон о выборах депутатов в местные советы, сельских, поселковых и городских голов.
— Закон о выборах разрешает перевыборы сельских, поселковых и городских голов, если это желание будет выражено третьей частью избирателей или двумя третями депутатов местного совета. Но проведение внеочередных выборов — это только часть задачи. Следует сделать такой выбор, чтобы опять не ошибиться.
— А где таких найти, чтобы и умные были и молодые! — крикнули из зала.
— Идите вы к нам!
В зале засмеялись по-доброму.
Улыбались Константин Сергеевич и Иван Степанович.
Улыбка скользнула и по лицу Андрея.
Только заворг Конявко был хмурый и неулыбчивый: черная зависть к молодому председателю держала его в объятиях разъедающих душу. «Другим все, а мне ничего», — с ненавистью думал он об известном теперь на всю страну председателе Веселовской райадминистрации. Если бы ему сейчас предложили, чтобы Андрей погиб, а на его место поставили его, Конявко, он бы без всяких зазрений совести согласился на это: таково естество черной зависти, она страшнее тяжелой болезни. «Ничего, — со злорадством думал он. — Недолго тебе осталось царствовать. Снимут тебя на районной сессии, как пить дать. И я помогу тем, что сегодня расскажу Игорю Захаровичу Клещу о том, как ты и отец подбивали людей на перевыборы голов в Мычаках и Раздольном. Вот и выступят они против тебя единым фронтом. И не поможет тебе ни отец родной, ни президент». Лицо Конявко стало злым и он, мучимый черной завистью, стал предвкушать тот позор, какой ожидает молодого Закруткина на сессии. «А там и старого подвинем», — входил Конявко в раж стратега, включая в свои амбициозные планы не только замену начальника управления сельского хозяйства, но и занятие собственной персоной должности заместителя главы администрации. Поглощенный такими коварными мыслями, он не слушал того, о чем говорили в зале раздольцы обнадеженные районным руководством.
В самом центре зала стоял пожилой мужчина и, волнуясь, говорил:
— Мы все очень довольны сегодняшней встречею. И выражаем вам, Андрей Константинович, благодарность, как старшему по званию в районе за то, что нашли время посетить и наше село. Мы очень благодарны вам еще и за то, что в нашем селе наконец-то открыли магазин, сделали Бытовой комбинат. В селе стал функционировать детский садик. Это большое дело для села. Конечно, это сделано не на таком высоком уровне как в Тишках, но все же это облегчает нашу жизнь. Нам бы в село какое-то предприятие. Не все ведь у нас механизаторы или доярки. Чем-то и другим наши люди должны быть заняты, чтобы кормить себя и семьи. Подумайте, пожалуйста, и об этом, Андрей Константинович.
Зал разразился громкими аплодисментами, от которых Конявко даже вздрогнул и стал озираться, не понимая, что произошло.
— Спасибо за добрые слова, — ответил Андрей крестьянину, многое повидавшему на нелегком своем веку. — На очередной сессии мы утвердим план строительства в селах района различных производств, которые будут заняты на том сырье, которого в достатке в районе и селах других районов прилегающих к нашему. Могу сообщить, что в селе Раздольном планируется создание большого мукомольного предприятия с собственной пекарней. Будете поставлять хлеб всему району. Надеемся, что он станет вкуснее и дешевле того, который привозят с областного центра.
— А где специалистов возьмем!? — раздался озабоченный голос.
— Небольшая часть специалистов из Мычаков прибудет. Но основными должны стать жители вашего села, обученные хлебопекарному мастерству.
— Это большое дело! — послышался женский голос из зала. — Сколько нам в злыднях сидеть! У меня дочка школу в этом году заканчивает, куда ее опредедю? Теперь хлеб будет печь. Если захочет учиться, то пусть заочно учится от предприятия, о котором вы говорите!
Второй раз за встречу в зале раздались громкие одобрительные аплодисменты, которые бальзамом ложились на сердце Андрея, его отца и Маликова. Они же добавили новой желчи заворгу Конявко, которая подступила к его горлу и стала нещадно давить.
По возвращению в администрацию, Конявко быстро юркнул в кабинет Клеща, чтобы сообщить свежие новости.
Андрей и Константин Сергеевич тепло попрощались с Маликовым.
— Ну, а теперь и мы хоть раз вместе попадем домой, сынок, — довольный поездкой в село и тем, что, наконец, хотя бы раз с сыном появится дома, произнес Константин Сергеевич.
— Извини, папа, — ответил сын, — мне сегодня нужно проехать в Тишки. Дело там есть важное, — пояснил он с загадочным видом.
Отец будто застыл: брови его приподнялись, глаза округлились.
— Как это понимать? — с растерянностью произнес он. — Когда же мать увидит тебя!?
— Извини, папа, — ответил сын, прикасаясь к его руке. — Но мне действительно нужно в Тишки. Я потом тебе и маме расскажу, почему еду туда. Еще я должен сегодня дедушку и бабушку навестить, другого времени не будет. Ты же сам видишь, насколько плотный у нас каждый день.
Константин Сергеевич видел извиняющуюся улыбку сына. Ему стало жалко его: везде старается успеть. Вот и до деда очередь дошла. Тут его осенило: «Никак его девушка в Тишках ожидает»? Расспрашивать ничего не стал. Молча кивнул, коснувшись рукой плеча сына, направился в кабинет, а затем с неутешительной вестью пошел домой.
Андрей же, справившись с делами, набежавшими за день в администрации, не теряя ни минуты, покатил в Тишки, прямо к дому Любы Старшининой, в котором она жила со своей матерью Галиной Филипповной и младшим братом Вячеславом, учеником девятого класса местной школы.
Поставил машину напротив калитки, взял в салоне два полиэтиленовых пакета: в одном ; подарок матери Любы, в другом ; бутылка вина с коробкой конфет и большой шоколадный торт. Прошел во двор. Из-за будки, что стояла у аккуратно побеленного сарайчика, выскочила небольшая черно-пегая собачонка, таща за собой звеневший цепок. Шерсть на ней была длинная, а обвислые большие уши спадали по сторонам симпатичной мордочки. Она голосисто залаяла.
— Ну, чего ты, дружок, — ласково обозвался к собачонке. Та перестала лаять, склонила голову набок и завиляла хвостом, поглядывая на пакеты.
Дверь дома открылась и на пороге появилась Люба.
— Ты! — удивленно и радостно воскликнула она и поспешила к нему.
В дверях появилась женщина. Она замерла на месте, всматриваясь в нежданного незнакомца.
— Мама, это Андрюша! ; Люба с радостью представила любимого.
— Здравствуйте, Галина Филипповна, — произнес Андрей, чувствуя, как стеснение охватывает его.
Галина Филипповна сдержанно произнесла:
— Ну, что ж, проходите в дом. Мы рады гостям. ; Было, похоже, что она знала, с кем дочь проводила тревожную для матери ночь.
В домике было чисто и свежо, но достатком не пахло. В комнате, куда его завели, на тумбоске стоял старый телевизор, на стене висел дешевый коверчик, круглый стол, накрытый узорчатой скатертью. Вокруг стола стояло несколько дешевых стульев. У стены, на которой висел ковер, занимала место железная кровать с никелированными бельцами. На ней двумя горками высились пышные подушки. В комнате был еще плательный шкаф, почти достающий до невысокого потолка.
— Присаживайтесь, Андрей Константинович, — произнесла мать Любы и показала рукой в сторону одного из стульев. Сама садиться не спешила, стояла, как судья, сложив на груди руки.
— Это вам, — произнес Андрей и протянул ей пакет с большим пуховым платком и футляр с серебряной цепочкой и серебряными сережками.
— Да вы что! — произнесла мать и отступила на шаг назад.
Люба взяла пакет, достала из него оренбургский платок и накинула его на материнские плечи.
— Мама, тебе он так идет! — воскликнула она. — А это что? — спросила у Андрея и открыла футляр с цепочкой и сережками. — Ух, ты! — вырвалось у нее. — Мама, смотри!
Женщина, удивленная подарками, опустила руки и не знала, что сказать.
— Зачем вы так растратились? — произнесла она, но не стала противиться, когда дочь застегнула на ее шее цепочку и одела сережки.
Подарок Любе решил вручить позже, когда останутся одни. Потому передал ей пакет с вином, конфетами и тортом.
Люба стояла рядом с матерью, которая смотрела на Андрея, а он не знал, с чего начать свою речь. Ситуация была не совсем обычная. Но все же справился с той неуверенностью, которая охватила его. Помог Любе выложить на стол конфеты, торт, и поставил бутылку вина и произнес:
— Я приехал к вам, Галина Филипповна, чтобы сообщить о том, что люблю вашу дочь и прошу вашего согласия на нашу свадьбу.
Люба была согласна на такое предложение и теперь  с застывшим лицом ожидала решения матери.
Было видно, что пришла очередь волноваться и матери. Но она быстро справилась с охватившими ее переживаниями.
— Если так, то пусть дочь сама решает, — молвила она и взглянула на дочь. Самой же было приятно, что ее дочери выпадает такое счастье. Парень и впрямь, как и рассказывала дочь, видный и красивый.
Сама она давно осталась без мужа, который погиб, придавленный обвалившейся глинищей. Дочери тогда было шесть лет, а сыну годик. Сама растила их. Дочь поступила на заочное обучение в университет на экономическое отделение и успешно закончила его. Оказалась толковая и настойчивая, в отца.
Теперь о муже напоминала только черно-белая фотография, висевшая на ковре над кроватью в простенькой деревянной рамочке, с которой они вчетвером смотрели на жизнь, что оказалась для нее и семьи не такой уж и ласковой. На пожелтевшей местами фотографии она была еще молодая, как и ее Виктор. Рядом стояла шестилетняя дочь. Маленького сына муж держал на руках. В те времена, когда делался снимок, тоже думали с мужем о счастье. Но оно обошло их стороной вместе с гибелью мужа в глинище, что обвалилось на ее глазах, когда они набирал с мужем на тачку глину, чтобы мазать хатку, которую строили вместе. Ей придавило только ноги, а мужа задавило насмерть. Пока, в лихорадке страха, вызволяла его из глиняного заточения, он и умер, не приходя в сознание. Теперь молодой и улыбчивый он смотрел со стены, и будто радовался за дочь.
— И когда же думаете свадьбу играть? — спросила мать, чувствуя, что еще немного и ноги не выдержат охватившего волнения, и она упадет на пол.
— Сразу же, как вернусь с Америки, — ответил Андрей, отметив волнение матери Любы.
Люба тоже заметила, как побледнела мать и, опасаясь за нее, ступила к ней, поддерживая:
— Не волнуйся, мамочка, все будет хорошо. Я согласна.
— Будем-то надеяться, — ответила мать и, вспомнив о своей обязанности хозяйки, стала накрывать на стол нехитрую крестьянскую еду. Но Андрей, извиняясь, сообщал, что времени на ужин нет, а вот чаю выпил бы.
Галина Филипповна согласилась, но яичницу на сале все же приготовила. Чтобы не обидеть женщину и Любу, пришлось, есть яичницу с салом, потом пили чай с вишневым вареньем. Галина Филипповна сетовала на скромность угощения, ссылалась на неожиданность приезда гостя. Было видно, как она волновалась. Но характер угадывался в ней, несмотря на то, что она была сдержана и не знала, радоваться ей или огорчаться такому знатному зятю, о котором дочь много рассказывала. Ей все же был ближе более простой и потому более понятный директор школы. «При положении, уважительный», — думала она о Павле, поглядывая на ничего не подозревающего жениха.
Андрей же делился своими планами о том, как сыграют свадьбу, и где будут жить, пока молодой семье не предоставят квартиру в соответствии с положением, касающимся председателей районных государственных администраций.
Мысль о том, что дочь уедет, огорчила Галину Филипповну. «Будь дочь женой директора, то осталась бы в селе, — рассуждала она, — и я каждый день виделась бы с ней. А как появятся внуки, стану нянчить их. Дочери легче будет и работу не нужно оставлять: могут ведь и не принять обратно главным бухгалтером. Этот же зять, которого любит дочь, конечно, красивый, из богатой семьи и сам при высоком положении. Не станет ли ее дочь прислугой в той знатной семье? Если так, то лучше бы в селе оставалась — здесь будет на равных и хозяйкой в доме». Подумала так, но ничего не сказала. Глядела на дочь и фотографию, где была рядом с мужем и детьми. Глаза заслезились, а сердце охватила жалость к себе. Теперь дочь должна будет уехать в Мычаки и еще неизвестно, как сложится там ее судьба при именитом муже». Думала так и сознавала, что и говорить ей нужно хоть что-то, потому и спросила:
— Родители ваши знают о решении таком?
Взглянула на дочь и слезы, подталкиваемые изнутри горестью, побежали по ее лицу. Может, это было еще и от неустроенности, которую испытывала на себе всю жизнь. Хотя понимала, что теперь молодые стремятся к самостоятельной, отдельной жизни, но совладать с собой не могла. Подумала о том, что, может, молодые возьмут к себе и Славика. Помогут поступить в институт. Но ничего этого не сказала. Как не думала говорить и о том, что очень волновалась в первый раз, когда дочь целую ночь была неизвестно где и с кем.
«Такой удел всех матерей — дочь у них или сын, — думала она. — Говорят, что еще больнее болит сердце за внуков».

                * * *

Щемящая горечь печали появилась на сердце и у матери Андрея, когда на ее вопрос: «А где же Андрюша?» ; Константин Сергеевич, несколько смутившись, ответил, что не сумел привести сына домой, так как поехал он, скорее всего, к своей девушке в Тишки.
— Какой девушке? — больше со страхом, чем с удивлением, произнесла жена.
Губ Константина Сергеевича коснулась печальная улыбка:
— Он уже взрослый, Валя. Пора выбирать невесту.
— Он же еще такой молодой, — простонала мать.
— А сколько было мне, когда я первый раз поцеловал тебя? ; Он приподнял лицо жены и с нежностью коснулся ее щеки.
— Так–то ты, а это наш сын, — прошептала жена, чувствуя, как не хочется ей впускать в свое сердце ту, которая отнимет у нее сына. — Хоть бы узнал у Миши Козюлина, кто эта девушка? — укорила она мужа. — Он же должен знать!
— Хорошо, — Константин Сергеевич прижал к себе жену, сознавая, что скоро сын будет отрезанным ломтем. — Завтра специально поеду в Тишки и все разузнаю. ; Затем взглянул в глаза жене и произнес: — Я вот что думаю, не съездить ли нам к моим родителям? Давно уже у них были. Обещал мне сын навестить их сегодня, так как другого времени долго не будет. Там и встретимся с ним. А может не только с ним, — в его глазах светилось лукавство.

                * * *

Позднее чаепитие в домике Старшининых подходило к концу. Андрей успел рассказать Галине Филипповне о своих родителях, а также о дедушке с бабушкой и испросил разрешения позволить дочери проведать их вместе с ним: Сергей Моисеевич и бабушка Аня жили в селе Отрадово, находившемся в часе езды от Тишков.
— Мы туда и назад, — просила ее дочь. — Времени еще много, — убеждала она мать, знавшую, что эта поездка будут первыми смотринами ее дочери.
Андрей же думал о том, что другой возможности навестить деда в ближайшее время у него вряд ли найдется.
В машине надел Любе на шею красивую золотую цепочку с ее знаком зодиака, а на руку ; золотой браслет. Золотые серьги не стал вдевать в ее очаровательные ушки, а протянул в маленьком красном футлярчике из велюра со словами:
— Это мой предсвадебный подарок, любимая моя, — и поцеловал ее в губы.
Ехали небыстро. Останавливались, целовались. Было легко и радостно: они принадлежали друг другу.
В Отрадово прибыли к тому времени, когда Венера появилась на южной стороне неба, что означало время, близкое к девяти часам вечера.
Возле дома дедушки, в котором светились окна, стояла машина отца.
— Опередил, — произнес Андрей и поцеловал девушку. — Приглашаю в гости к дедушке и бабушке. Здесь уже и отец, — предупредил он Любу, которая заволновалась, как никогда раньше.
Андрей открыл добротную калитку, выделявшуюся в ночи на фоне забора из плоского шифера, который помогал деду устанавливать, будучи студентом академии.
— Может, не будем заходить? — шепотом произнесла Люба, держась за него. Ее пугала встреча с неизвестными ей людьми.
На средину широкого двора, освещенного луной, выскочил большой породистый пес. Он зарычал, но тут же признал Андрея и, будто извиняясь за свой собачий промах, заскулил и стал махать хвостом.
Андрей погладил его голову.
— Дож! — произнес он, и пес стал ластиться о его ноги.
Люба стояла у калитки, боясь тронуться с места. Но внимание крупной овчарки было полностью сосредоточено на Андрее, который вынул из кармана печенье и приблизил ко рту собаки, которая, сидя, глядела на него, ожидая гостинца. Пес осторожно взял из рук Андрея печенье.
— Проходи, он не укусит, — сказал Любе. — Он умный. Если кто со мной, никогда не обидит.
Люба скользнула к входной двери добротного по сельским меркам дома.
Андрей оставил Дожа, открыл входную дверь, пропуская девушку в освещенную галерею.
Дверь в дом была приоткрыта, и оттуда слышался отцовский голос:
— А мы думали, что он у вас.
— Получилось так, что немного припоздал, — заходя в гостиную комнату, сообщил Андрей. — Я не сам, — он посторонился, показывая всем девушку, смущенно застывшую на фоне открытой двери. — Это моя невеста, Люба.
За столом, посредине просторной и высокой комнаты, под люстрой в три рожка, сидели, кроме дедушки и бабушки, родители Андрея.
Закруткины смотрели на девушку, удивленные не столько неожиданным появлением внука, сколько ее красотой. Андрей и Люба были восхитительной парой, которой залюбовались видные собой отец и мать Андрея и еще бодро выглядевшие дедушка и бабушка.
— Внучек мой! — первым пришел в себя Сергей Моисеевич и подхватился из-за стола. Это был рослый старик с широкими плечами, но уже полностью седой.
— Радость-то, какая! Радость какая! — запричитала бабушка Анна и тоже поднялась со стула. Она была женщиной подвижной, средней полноты. В ее лице еще оставались черты былой красоты, которые она передала сыну и внуку. Она, как и Сергей Моисеевич, осталась стоять у стола, предоставляя право первого общения с невестой родителям внука.
— Это мой дедушка Сережа, а это бабушка Аня, — представил Андрей оробевшей Любе своих родных. — А это моя мама, — произнес он, подошел к очень красивой женщине и поцеловал ее в щеку со словами извинения за то, что не прибыл домой. — Времени другого не было бы дедушку и бабушку проведать. А это мой папа.
Люба узнала его без представления, так как Андрей был очень похож на него. Константин Сергеевич тоже узнал девушку, которую видел в зернохранилище и приветливо улыбался ей, выказывая искрившиеся ямочки на щеках. У него появилась мысль: «Ну конечно, у сына должна быть только такая красавица-жена. Не испортит род Закруткиных. Значит, внуки мои будут еще краше».
Андрей, выросший в любви и заботе, знал, что родители и дедушка с бабушкой будут уважать ту девушку, которую любит он.
— Я сегодня получил разрешение Любиной мамы Галины Филипповны на нашу свадьбу, которую сыграем сразу же по моему возвращению из Америки. Это будет примерно дней через двадцать. Завтра мы подаем заявление в ЗАГС.
Выслушав речь сына, Валентина Павловна подошла к Любе и поцеловала ее в лоб, признавая невесткой.
Вслед за женой к Любе подошел и Константин Сергеевич. Он был выше будущей невестки почти головы на две и потому склонился, целуя ее в порозовевшую от волнения щеку.
По улыбающимся лицам стариков было видно, как они рады видеть невесту своего любимого внука. Бабушка Анна прижала девушку к груди со словами:
— И не чаяла, внучек, невесту твою увидеть. Может, Бог даст, и правнуков нянчить буду.
Следом за ней коснулся щеки внуковой невесты и дедушка Сергей.
— Хорошая у нас невестка! — Сергей Моисеевич не считал нужным сдержать похвалу.
Все заулыбались.
— Одну минуту, — произнес Андрей и выскочил на улицу, к машине, за подарками, которые заранее купил родителям и старикам в столице.
Несколько минут, пока его не было, показались Любе очень долгими. Родители Андрея и бабушка с дедушкой с любовью и лаской усадили ее за стол.
Андрей вернулся с подарками и ободряюще кивнул девушке, уже сидевшей за столом.
— Это вам от Любы и меня, — протянул он дедушке самую современную безопасную бритву с тремя лезвиями и электрическую машинку для стрижки волос.
Сергей Моисеевич, польщенный такими знатными подарками, с любовью и гордостью смотрел на внука, вспоминая, как нянчил и носил его на руках, как учил кататься на лыжах и коньках, на лошади, делал ему свистульки из лозы. Эту нехитрую науку внук воспринимал слету, радуя его. «Быстро пролетело время, — мелькнула мысль. — Не успел наглядеться на него, как вырос».
Бабушке была приготовлена серебряная цепочка с серебряными крестиком и медальоном Водолея, кем по зодиаку была она.
Матери Андрей протянул любимые французские духи «Fіrst», а отцу ; удивительный по схожести с настоящим пистолет-зажигалку и золотую заколку для галстука.
Подарки всем понравились.
Отец клацал зажигалкой.
— Как настоящий, — удовлетворенно произносил он, заглядывая в дуло пистолета.
Андрей помог бабушке застегнуть на шее серебреную цепочку и поцеловал ее в щеку, по которой, сбегая книзу, серебром сверкнула слезинка.
Дедушка раскрыл коробку с электрической машинкой и любовался ею.
— Теперь всем селом будем стричься! — заявил он.
Валентина Павловна быстро соорудила на столе что-то вроде позднего ужина из тех продуктов, которые привезли с отцом. На столе нашлось место и для бутылочки коньяка.
— За приезд внука и его невестушки, — на правах старшего произнес первый тост дедушка Сергей.
— А ты не хотела ехать, — наклонившись к жене, сказал Константин Сергеевич.
— Чего ж не хотела! Я сразу согласилась, — ответила счастливая мать. Она поглядывала на невестку, которая в смущении опустила глаза. Валентина Павловна видела себя еще в то время, когда двадцать три года назад Константин привел ее к своим родителям. Тогда она тоже стеснялась, как и эта очаровательная девушка, не зная как вести себя и что говорить.
Бабушка Аня подкладывала на тарелку девушке колбаску и сырок, ласково приговаривая
— Ешь, миленькая, не стесняйся, внук у нас хороший. Обижать не будет и защитит всегда.
— Слышали и видели все по телевизору, — налюбовавшись подарком, подал голос и Сергей Моисеевич. — Утер внучек нос всем в столице, в том числе и президенту. Мы с бабушкой очень рады за тебя, но переживали сильно. По прежним временам все могло произойти после такого выступления, которое никого, в целой стране, не оставило равнодушным.
— Разве ж можно так, внучек, — стала прикладывать платочек к повлажневшим глазам бабушка Анна. — На всю страну сказал то, о чем другие и думать боятся. Самому президенту загадал работу.
— Правильно сказал, — стоял на стороне внука Сергей Моисеевич. — Если у самих мозгов мало, то пусть умных людей слушают. А внук у нас умный. Он не за себя просил! За людей беспокоится! А то видишь, в районе под суд уже отдавали. А ты куда смотрел!? — напустился он на Константина Сергеевича.
— Не все так просто, папа, — тихо ответил Константин Сергеевич. — Там закрутилось такое. Неизвестно, что и как было делать. Все было стянуто Сыпачевым для того, чтобы свернуть шеи молодым. Меня же под предлогом большой важности отсылали подальше из района, чтоб не мешал их своеволию. Но никто, в том числе и Сыпачев, не думал, что дело обернется против них. Теперь, папа, в районе полная революция идет, и конец ее видит, похоже, только твой внук. Такие-то не простые дела, папа.
— Сам президент похвалил внука, — напомнил Сергей Константинович, — с гордостью поглядывая на Андрея. — Значит, правильно внук делает. После чего окинул приветливым взглядом Любу. Было видно, что он был очень доволен выбором внука.
— И губернатор Андрея поддерживает, — не преминул сказать Константин Сергеевич.
— А куда ему деваться, если сам президент хвалит, — отозвался дед Сергей. — Большим человеком станет внук. В голосе старика слышалась нескрываемая гордость. — Вот побудет за границею и сравнит, как там и как у нас. И в районе что-то еще лучшее сделает. Сколько лет прошло после войны, я сам до Берлина старшиной дошел, а понять никак не могу, почему так плохо живем. Немца победили, всей Европе силу свою показали. Но они живут как в раю, а мы концы с концами не сводим да с депутатов своих смеемся. А те бьют один другого, водой обливают, яйцами обкидывают спикера и в зал заседаний не пускают, чтоб, значить, самим ничего не делать. А зарплату получают большую, но не отрабатывают ее. Тех депутатов, что так бессовестно безобразят в верховном органе власти, надобно бы на всю стану называть и показывать, чтоб неповадно было другим глупостями заниматься, и чтобы люди знали, кого ненадобно избирать в депутаты. Хороший у нас президент ничего не скажешь, не глупый, смирный, но этого мало, чтобы править страной. А премьеры у нас о том только и думают, как стать богаче и обязательно президентом. Чтобы оправдать свою неспособность руководить страной все на «попередников» и на мировой кризис сваливают. В Европе давно уже порядок, а у нас то перестройка, то кризис. Взяли моду друг дружку грязью поливать. Если что хорошее в стране, то это они, а если плохое, то кто-то.
— Наш сын и премьер-министром будет, — подала голос Валентина Павловна. — Потом президентом. Кому ж еще быть? Наберется опыта и станет во главе страны. Не вижу я никого толковее, чем сын мой.
После слов жены, Константин Сергеевич даже выпрямился на стуле.
— Помнится, Валя, ты как-то сказала по неосторожности, что быть нашему сыну на месте Сыпачева и потому пусть не зарывается. Признаюсь, я тогда в это мало поверил. Теперь не знаю, что и сказать. Вижу, что в этой жизни все может быть. Кто бы мог подумать, что сам президент включит нашего сына в состав государственной делегации для поездки за границу? Посмотрит сынок, как там, и с нашими условиями сравнит — министрам и депутатам подскажет, что и как делать, чтобы страну из кризиса выводить. Говорить он умеет, заслушаешься, я тому свидетель.
Видя, что времени остается мало и испытывая перед Любой определенное неудобство от обильной похвалы в свой адрес, Андрей перевел разговор в другое русло:
— Как вы здесь, бабушка и дедушка?
— А что с нами станется? — сказал дедушка. — Сена с отцом коровке накосили, огородину убрали. Как говорится, слава богу. Не сильно болеем. Успехам твоим радуемся. Ты теперь первый человек в нашем селе, а не только в районе. Закруткины известные теперь люди!
Все заулыбались.
Улыбалась и Люба. Ей нравились родители Андрея и дедушка с бабушкой. У самой была одна бабушка, но и та умерла, когда ей было всего три годика. Плохо помнила ее, но всегда хотела, чтобы у нее были дедушка и бабушка. Прадедушка и прабабушка умерли в голодовку в 1932;1933 году. Дедушку убили, как говорила мать, когда сторожил колхозный ток с зерном. Убийц не нашли, и никто не знает, что произошло той трагической темной ночью у бурта с колхозным пшеничным зерном.
— Что касается жизни в селе, — продолжил Сергей Моисеевич, — то она мало, чем отличается от прежней. Тогда очень мало платили, а теперь вообще ничего не платят. Пенсий тогда у колхозников не было, а нынешние до смеха маленькие. Но если дети стали самостоятельными и живут порознь с родителями, и не пьяницы, то жить можно: пенсии нашей на хлеб и спички хватает, а остальное получаем сами с огорода и от коровки. Держим свиней, курей, гусей, уток, кролей. В селе, внучек, чистых пенсионеров, как в городах, не бывает. Скоро вымрут там на государственную пенсию.
— Да вам бы, папа, и корову уже не надо держать, и огород можно поубавить, — осуждающе произнес Константин Сергеевич. — Зачем вам с мамой почти восемьдесят соток земли под домом, да еще десять гектаров, которые в товариществе гуляют.
— Точно, что гуляют, — невесело усмехнулся Сергей Моисеевич. — Получаем от той земли за год по паре мешков пшеницы, по мешку сахара и по канистре подсолнечного масла. Такие теперь расценки на землю. Обобрали, сынок селян до нитки. Теперь богатеи скупить всю землю хотят, а нас согнать с нее, только никак не определят, в какую глухомань нас отправить.
Константин Сергеевич вздохнул, отец прав был.
— То-то и плохо, сынок, — продолжал Сергей Моисеевич, — что кругом плохо. Жаловаться некому. Хотя другой жизни мы и не знаем. В селе-то всегда трудно было. Сам знаешь не понаслышке.
— Это так, папа, — согласился Константин Сергеевич.
Постепенно сошлись на том, что трудящемуся человеку надеяться не на кого. Он должен, как и раньше по Щедрину — и генералов накормить, и самому с голоду не умереть.
Часы ударили бой, и Валентина Павловна спохватилась, что уже скоро полночь, а им еще ехать надобно.
— Оставайтесь спать у нас, дети, — предложила бабушка.
— И то, — поддержал ее Сергей Моисеевич. — Раньше помещались, и теперь поместимся. Все ж четыре комнаты. Хоть обживете их.
— Андрюше и отцу на работу, да и Любочке тоже, — уважительно и с лаской к девушке молвила Валентина Павловна.
— Пускай хоть внуки останутся, Валя, — просила бабушка. Когда еще Андрюша сможет приехать? Завтра утром и поедут. Он в своей спальне ляжет, а Любочке нашей в зале на диване постелем. Выспятся дети и поедут. А так ночь перебьют, и толку-то, что дома всего несколько часов поспят.
Андрею хотелось остаться у любимых им дедушки и бабушки, и потому он просительно посмотрел на мать:
— Мы останемся, мама. Завтра завезу Любу и сам прямо на работу. Побриться есть чем, — он с улыбкой посмотрел на признательно улыбавшегося ему Сергея Моисеевича.
— Конечно, внучек. Такой бритвой полсела можно побрить и не затупится.
— Мама будет беспокоиться, — произнесла Валентина Павловна и посмотрела на Любу.
— Мы сказали, куда едем, она все поймет, — уговаривал Андрей мать.
— Пускай остаются, — поддержал отец сына.
— Ну, вас, мужиков, не переубедишь, — соглашаясь, произнесла Валентина Павловна.
— К тому же у нас уже собраний нет, — сын признательно взглянул на отца. — Осталось только в Тишках. Проведем его через день после районной сессии. Мишу Козюлина избирать будем председателем районного совета, пояснил он матери, бабушке и дедушке. Отец и Люба уже знали об этом.
— Это тот большой, — спросил дедушка, помня всех троих друзей внука, которые каждое лето приезжали к ним во время каникул.
— Он самый, — ответил внук.
— Кто бы мог подумать, что вы так далеко пойдете, — одобрительно произнес дедушка. — Головастые ребята. Раньше такого за вами не наблюдал. Были как все. Но ты-то всегда организатором был. Поручит, бывало, бабушка вишни оборвать или малину. Так они вчетвером еще и половину огорода выполют, а потом на речку идут рыбу ловить и купаться. Дружные были. Нравились они мне. А остальные же где?
— Двое пока в Тишках руководят товариществом, и завод строят, — с гордостью за друзей ответил Андрей. — Третий директор комбикормового завода, который восстанавливаем в Мычаках. Думаю, через время всех забрать к себе. Сейчас они каждый в отдельности опыта набираются и учатся в Академии управления при Президенте.
— Молодцы, — похвалил дедушка. — Под лежачий камень вода не течет. Все следует делать в свое время, в том числе и учиться, чтобы потом полностью отдаваться главному делу в жизни. Если, конечно, желание есть у человека достичь чего-то. Я горжусь тобой, внучек, — он поднялся во весь свой не малый рост, подошел к внуку и, не стесняясь ни кого, поцеловал его в макушку, как делал во времена Андреева детства. После чего положил внуку на плечи свои большие заскорузлые и мозолистые руки и победно взглянул на всех, произнеся, — вот какой у меня внук!
— Ну, что же, мы будем ехать! — поторопила мужа довольная Валентина Павловна.
— Счастливой дороги, дети, — перекрестила сына и невестку Анна Емельяновна.
Родители уехали.
Радостная от того, что внук остался ночевать, бабушка Аня постелила ему и Любе в разных комнатах.
Люба лежала тихо, точно мышка, чего нельзя было сказать об Андрее. Он долго ворочался, потом поднялся и, тихо ступая, чтобы не потревожить Любу, вышел во двор. К нему тут же подбежал Дож. Андрей сел на скамейку у крыльца, а Дож улегся у его ног. Андрей смотрел на освещенное звездами небо. Овчарка тоже подняла к небу голову.
Несмотря на то, что шла вторая половина октября, было еще тепло. Деревья стояли в листве, которая издавала легкий шелест, располагая к мыслям. Андрей думал о том, как давно сидел на этой скамейке, а у его ног лежал верный пес, грея их. Луна, будто гигантский фонарь, освещала землю матовым светом. Подумал о том, что теперь люди уже точно знают, что на Луне жизни нет, как нет ее и на Марсе. А вот инопланетяне есть. А по ту сторону солнца есть такая же планета как и Земля, только ее никто не видит, но условия жизни на ней такие же как и на Земле. И там жизнь точно есть. Все больше людей осознают, что жизнь есть во Вселенной, раз она бесконечна в пространстве, во времени и формах. Многие люди не только верят, но и знают, что инопланетные существа с давних времен навещают и изучают нашу голубую планету, в том числе и людей, которые во много раз, возможно в сотни и тысячи, скромнее по своему умственному развитию гостей с далеких галактик. Пришла мысль о том, сколько выдающихся представителей человечества погибло только за то, что родились в дремучее по невежеству время. Где они ценой своей жизни утверждали, что Земля круглая и крутится вокруг Солнца, а не наоборот. Тогда в обществе были другие знания и другое мировоззрение, другая идеология и другие отношение между людьми, а их уровень знаний был очень ограничен. Несогласные с постулатами церкви, как и с господствующей идеологией, с легкостью предавались жестоким истязаниям и смерти. Потому прозрение человечества пришло через страдания и смерть лучших представителей рода людского. Особенно быстро стали отвергаться постулаты идеологии после того, как был запущен в Советском Союзе первый искусственный спутник. Большая страна была. Не сохранили. И все потому, что на крови людской все строилось. Потому никто и не поднялся на защиту кровавой империи, где главной силой была идеология чуждая человеку. Никому не нужны были агрессивная и обманчивая идеология с гипертрофированным мировоззрением, в основе которой был догматический обман. Теперь о той империи можно было узнать только из старых газетах и книг по истории. Обидно было за миллионы соотечественников, которые погибли, создавая, красную от их крови империю. Получилось так, что все было зазря. Не получится ли и теперь так, что все, построенное и при нем, превратится со временем в прах? Он тихо произнес:
— Очень может быть, все течет, все меняется. Одно совершенствуется, другое, исчерпав себя, исчезает. Меняется время, меняются понятия, меняются люди.
Рядом послышался тихий шорох. Это Люба вышла на крыльцо. Она тоже взглянула на луну и тихо произнесла:
— Какая она большая. Я никогда такой не видала. Ярко светит.
— Это она специально для тебя, — поднимаясь с лавки, ответил Андрей, протягивая девушке руку и помогая сойти с крыльца. — Луна светит на Землю, чтобы увидеть, какая ты у меня красивая. ; Подвел к скамейке, усадил девушку и сел рядом, прижимая к себе.
Дож, лежавший у их ног, поднял голову, посмотрел на Андрея и Любу. Он готов был стеречь своего друга, а с ним и его прекрасную девушку в ночной тиши, смешанной с серебристым светом небесного светила, при котором было видно, как парень наклонился к лицу счастливой девушки и стал целовать ее.
Люба закрыла глаза и тихо спросила:
— Ты не забудешь меня в Америке? Там много красивых девчат. Они с готовностью пойдут замуж за такого видного парня как ты.
— Ты для меня самая красивая и любимая, — ответил Андрей, целуя ее руки.
В одной из спален дома мужской голос, которого не слышали влюбленные, тихо произнес:
— Не спится молодым…
На что женский голос прошептал:
— Я так рада за внука. Хорошая у него будет жена. Счастья им и радости. У них все для этого есть.
— Все да не все, Аня, если бы еще плохих людей на земле меньше было.
— Куда же от них денешься, Сережа?


                ГЛАВА 14

С большим подъемом и интересом вникал Андрей в районные вопросы. И хотя на сон ему оставалось времени немного, ему уже не казалось, что любовь будет отвлекать и мешать его деятельности. Наоборот стал ощущать, как нежные чувства к Любе придавали ему силы и уверенность. Он все делал так, как будто бы для своей любимой.
В считанные дни до районной сессии успел побывать на комбикормовом заводе, где встретился с Александром и помог ему приглашением специалистов из областного города для налаживания производства. Побывал на разработках соли и узнал, что председатель товарищества Гарбуз совсем не вникает в соляной процесс. Хотя этим делом стоило заниматься, чтобы в товарищество постоянно поступали деньги от реализации соли, которая с первых дней понравилась покупателям своими вкусовыми качествами и дешевой стоимостью и не только в Веселовском районе, но и в других районах и даже в областном городе. Не стало необходимости ввозить ее в район из Крыма или далекого русского Соликамска. Гарбуз, чтобы не заниматься организацией ее разработок, что требовало внимания, вроде бы «приболел», и потому встретиться с ним так и не удалось.
В эти же дни Андрей вел переговоры с большим количеством спонсоров из области, предлагая им на выбор выгодные объекты деятельности по селам района. На этих переговорах присутствовали председатели заинтересованных сельскохозяйственных предприятий, сельские головы. Районной государственной администрацией был представлен на рассмотрение и утверждение районной сессией широкий план промышленной интеграции села.
Но Игорь Клещ меньше всего интересовался проблемами района, а тем более нововведениями, которые предлагались со стороны районной администрации. С кривой ухмылкой на лице он смотрел на папку с представленными на сессию мероприятиями. В присутствии заворга Конявко завязал тесемки пухлой папки на узел и спрятал ее в глубокий ящик стола.
— Этот план не попадет в повестку дня районной сессии. У меня другое припасено на эту сессию, — хвастался он, — выразить этому выскочке недоверие двумя третями депутатов. ; Он повернулся к заместителю Давыдкину, который составлял план проведения сессии, для помещения ее на страницах районной газеты. — Ни в коем случае не ставь в повестку дня эти мероприятия. Вся эта возня не стоит выеденного яйца. Все видимость дела: блеф Закруткиных и примкнувшего к ним Маликова.
Давыдкин боялся противоречить своенравному председателю райсовета и потому не внес в повестку дня сессии пункт об утверждении депутатами программы по переустройству села, представленную районной государственной администрацией. А вот отчет ее председателя по итогам девяти месяцев внес. Втайне от всех составлялся проект постановления сессии, в котором отмечалось невыполнение планов по району за девять месяцев почти по всем отраслям производства, давалась оценка некомпетентности председателя райгосадминистрации. В связи с этим предлагалось выразить недоверие не только председателю госадминистрации, но и его первому заместителю, а также начальнику управления сельского хозяйства.
С тем, чтобы сессия прошла, как задумывалось, Игорь Захарович встретился со многими депутатами райсовета. Такая встреча произошла и с председателем Ковалевского товарищества Гарбузом Захаром Федосеевич, головой Мычаковского горсовета Сверчковым Романом Самсоновичем и сельским головой села Раздольное Фековым Ильей Егоровичем. Эти депутаты с готовностью согласились поддержать председателя райсовета в его намерении оказать недоверие Закруткину-младшему.
Районная сессия началась, как и было запланировано, в десять часов. На сессии в зале заседаний присутствовали депутаты райсовета, сельские головы, руководители предприятий района. На ней присутствовал и председатель облсовета Алексей Николаевич Коляда. Он сидел, как и положено начальству, в первом ряду с председателем райгосадминистрации. Рядом находились первый заместитель главы администрации и начальник управления сельского хозяйства, которые тоже были депутатами райсовета.
Рядом с Андреем сидел Михаил. Он был взволнован, о чем признался другу.
— Это не товариществом руководить, — сетовал он.
— Миша, нам ли теряться после того, через что прошли в Тишках, — говорил ему Андрей, — будем и дальше набираться опыта. А наш опыт, как показывает действительность, дает неплохие результаты. Только за последние три месяца район из числа отстающих уверенно переходит в середняки. О Тишках уже не говорю. Твоя кандидатура согласована в облсовете и областной государственной администрации
Председатель областного совета Алексей Николаевич Коляда слышал этот разговор и поощрительно кивал головой, подтверждая сказанное.
— Ну, а если депутаты не согласятся? — все еще волнуясь, тихо спросил Михаил. — Может у Клеща есть домашние заготовки? Пусть было бы, как было: мы в Тишках, а ты здесь.
— Не волнуйся, — ответил Андрей. — Каждое дело нужно продумывать. Мы тоже не сидели, сложив руки. Знаем, что Клещ встречался со многими депутатами. Кое-кто перешел на его сторону, но это им не поможет.
Этих слов Алексей Николаевич не слышал.
— У нас тоже есть, кому выступить и показать истинное лицо Клеща, — продолжал успокаивать Михаила Андрей. — Свобода как директор комбикормового завода представил в прокуратуру и районную госадминистрацию достаточно внушительный список нарушений, совершенных Клещом на комбикормовом заводе. Это не просто нарушения — это, Миша, преступления, которые потянут не на один год судимости. Уголовное дело по нему можно будет открыть по ценному оборудованию, сданному им на металлоприемные пункты, которое оценивается не одним миллионом гривен. Кроме этого в представленных приходных ордерах значится, что заводом на приемные пункты было отправлено всего шесть тонн металла. В тоже время этот смешной вес соответствует всего двум подъемникам, а их было сдано четыре и еще триста тонн другого оборудования: дробилки, мешалки, силосы, электромоторы, тракторные тележки и много-много другого добра. Разворовывая завод, Клещ забыл о том, что завод был не его собственностью, а межхозяйственным предприятием. И судьба завода должна была согласно «Устава» завода решаться на общем собрании учредителей. Прокурор района не только осведомлен об этом, но и подписал ордер на арест гражданина Клеща прямо на этой сессии. Так что, дорогой Михаил Иванович, не всякий клещ так живуч, как кому-то кажется. У нас есть еще один вещдок, который совсем не красит господина Клеща. Если понадобится, то и он пойдет в ход. Я ведь юрист, Миша. Так, что, куда ни кинь, Клещу кругом клин.
Председатель областного совета, вникая в разговор, прищурив глаза, посматривал и на председателя районного совета.
Клещ с самоуверенным видом командующего, которому заранее был известен результат предстоящего легкого боя, стоял за столом президиума и со значительным видом смотрел в зал. Его взгляд скользнул по первому ряду, останавливаясь на Закруткине-младшем и Коляде. «Тебе осталось быть главой администрации всего несколько минут, — думал он о Закруткине. — Коляда увидит мою силу в районе. После чего не будет предлагать мне писать заявление по собственному желанию». Он посмотрел на листок бумаги с набранным на компьютере порядком ведения сессии, от которой зависела дальнейшая судьба главы администрации Веселовского района. «Пришел быстро, а уйдет еще быстрее», — самодовольно думал он, не спеша начинать сессию. При этом все же чувствовал, как волнение охватывает его. Стало доходить, что Коляда неспроста прибыл на сессию.
В зале стоял приглушенный шум, какой бывает при встрече большого количества друзей и знакомых людей, какое-то время не видавших друг друга.
Андрей уловил, как Клещ кому-то кивнул в зал, то ли здороваясь, то ли делая отмашку к началу боя, потом поднял руку, успокаивая присутствующих.
Разговоры стали утихать.
Клещ кашлянул, прочищая горло, после чего произнес:
— На восьмую сессию шестого созыва из пятидесяти районных депутатов прибыло сорок восемь. Один болен, второй в командировке. Какие будут мнения по началу работы сессии?
— Открыть! — раздалось несколько голосов из зала. Среди них выделялся глуховатый, будто из трубы, голос Гарбуза, который к этому дню успел «выздороветь».
— Кто за данное предложение, прошу голосовать, — с подъемом в голосе вел сессию председатель.
Но Андрей все же уловил в его голосе волнение. Похоже, Клещ не ожидал, что на сессии будет присутствовать сам Коляда. Именно Алексей Николаевич советовал ему написать заявление об освобождении с занимаемой должности. Но Клещ все еще не представлял себе той опасности, в которой находился и потому настойчиво выстраивал свою линию поведения на сессии.
— Против, воздержавшихся нет?! Принимается! — бодро произнес он. — Вашему вниманию предлагается следующая повестка дня…
— Подождите, Игорь Захарович, — произнес Андрей с места, заметив ошибку председателя. — Поставьте в известность депутатов райсовета о том, что на сессии присутствуют председатель областного совета Алексей Николаевич Коляда, прокурор района и представители средств массовой информации. Этикет такой. Или вы забыли, Игорь Захарович?
— Извините, — произнес Клещ. Было видно, как он при этом заволновался, его лицо стало браться красными пятнами. — На нашей сессии присутствует председатель областного совета Коляда Алексей Николаевич.
Зал из уважения к высокому областному гостю зааплодировал.
Коляда приподнялся из кресла и кивнул всем головой.
Клещ продолжил:
 — Присутствуют также прокурор района, корреспонденты районной газеты и местного радиовещания.
Прокурор не стал подниматься, считая, что его и так все знают. Да и обращение к депутатам у него сегодня предстояло не из приятных.
— Первым вопросом повестки дня, — уже хрипловатым от усиливающегося волнения голосом произнес Клещ, — предлагается «Отчет председатели районной государственной администрации Закруткина по итогам работы района за девять месяцев текущего года». Второй: «Об изменениях в бюджете района на текущий год». Третий: «Разное». Какие будут замечания или дополнения к предложенной повестке дня?
— Согласные! — поддержал предложенную повестку дня Феков, сельский голова Раздольного.
За «согласием» Фекова послышался голос председателя товарищества из Глубокого Яра Семена Алексеевича Иванова
— Рано Андрею Константиновичу отчитываться и брать на себя то, что было допущено при вас и Сыпачеве! Пусть Маликов докладывает! Он первый зам!
— Правильно! — раздалось несколько голосов.
— Только я чего-то недопонимаю или это так задумано вами, господин Клещ? — поднимаясь из кресла, произнес Иванов. — Почему в повестку дня не внесен важнейший вопрос для района, касающийся утверждения на сессии плана строительства в селах промышленных объектов. Или депутатам это не интересно и району не нужно!?
— Дело говоришь, Семен! — поддержал депутата земляк Андрея сельский голова Отрадово Козинец. — Надо внести в повестку дня и этот вопрос.
— А также спросить у Андрея Константиновича, готов ли он выступить с отчетом! — прокричал свое предложение сельский голова из Красивого Леонид Луговой. — Все-таки дело для него новое!
— Ему есть что сказать! — крикнули с задних рядов. — Если что и упустит, мы дополним!
Андрей действительно знал, что сказать, чтобы к нему не только прислушались, но и поддержали. Он еще со дня опубликования в районной газете объявления о дате проведения районной сессии и ознакомления с ее повесткой дня разгадал козни Клеща. Но в конфликт с ним вступать не стал, так как знал, что такая повестка дня была утверждена на сессии в начале года, и потому Клещ мог без особых усилий оправдаться. Поднаторенный в сессионных делах Клещ не поставил в повестку дня и «Мероприятия», предложенные районной государственной администрацией по промышленной интеграции сел района, мотивируя это тем, что «Мероприятия», якобы, «сырые» и перед сессией должны быть рассмотрены на заседаниях депутатских комиссиях. Клещ не знал того, что Маликов по поручению главы администрации все же ознакомил членов постоянных комиссий перед сессией на их заседаниях: комиссии всегда проводились перед сессиями, чтобы лишний раз не собирать депутатов. Кроме того, все депутаты за неделю до сессии получили по почте проект «Мероприятий» от администрации для их рассмотрения и многие вместе с сельскими головами, руководителями предприятий и товариществ уже побывали в райадминистрации по согласованию предложенных им объектов строительства. С небольшими замечаниями все согласились с ними, кроме руководства Ковалевского товарищества и сельского головы Раздольного. Поэтому Андрей, имел большие планы на эту сессию, в том числе и по замене председателя райсовета. При этом выстроил свой план проведения сессии. Использовал значительную часть времени, чтобы лично переговорить по интересующим вопросам с подавляющим большинством депутатов, успел побывать на их рабочих местах. С частью депутатов провели работу Маликов и отец. Андрей знал, что лучший экспромт тот, который готовится заранее.
Клещ же считал главу администрации неопытным «мальцом», совсем не опасным для себя. Он был уверен в том, что его позиции, как председателя райсовета, все еще сильны среди депутатов района. Что же касалось записи на диктофон его поведения и резких высказываний в кабинете главы, то он мог оправдаться перед депутатами тем, что на заседаниях Верховной Рады депутаты ведут себя еще похлеще, о чем знают Коляда и районные депутаты.
Коляда же, выслушав предложенную повестку дня, не мог понять, как можно ставить вопрос о перевыборах председателя райсовета, если его даже в повестке дня не было. Председатель облсовета с недоумением смотрел на молодого главу Веселовской районной администрации и на уверенно державшегося матерого Клеща, возвышавшегося за столом президиума. «Молод, — разочарованно подумал он о Закруткине, — а говорили, что необычайно умен и перспективен. Как бы эта сессия не оказалась действительно последней для него». Чтобы самому не пасть лицом в грязь и быть как бы в стороне от разворачивающихся событий, решил не вмешиваться в процесс сессии. По его мнению, теперь даже компромат на Клеща, о котором говорил глава администрации, не казался таким убедительным, как раньше, чтобы мог кардинально повлиять на перевыборы председателя райсовета. «Вмешиваться не буду. Посижу для приличия на сессии, — успокаивал он себя. — Пусть сами решают. Мне до пенсии как кот наплакал. Чего понапрасну нервы рвать».
По-другому думал Андрей Закруткин. Он бесстрашно согласился выступить с отчетом за девятимесячную работу администрации, но добавил, чтобы и председатель райсовета Игорь Захарович Клещ выступил с отчетом того, какая работа была проведена им с начала года.
— Зачем это нужно? — поднялся посредине зала сторонник Клеща поселковый голова Сверчков. — В повестке дня этого нет!
— Вот я и предлагаю внести такой пункт, — усмехнулся Закруткин. — За район все ответственны: администрация, райсовет и депутаты.
— Правильно! — подала голос сельский голова из Николаевки Софья Петровна Засядько. — Все мы ответственные за район. И нечего нам делиться на администрацию и райсовет. Доделились уже до того, что при Сыпачеве чуть последними в области не стали. И стали бы, если бы… ; Она замолчала, тепло, взглянув в сторону главы администрации, стоявшего на виду у всего зала. По сравнению с пожилым, но еще сильным телом Клещом он выглядел еще моложе, и потому кое-кто из депутатов проникся даже жалостью к нему, в том числе и сама Засядько. Ей захотелось помочь главе администрации, оградить от тех незаслуженных обвинений, на которые обрекал его коварный Клещ при поддержке Фекова, Сверчкова и Гарбуза.
Но Андрей был другого мнения на свой счет и просчитывал не только каждый свой шаг, но и отдавал отчет каждому слову. Поэтому и строил свою речь с учетом того, чтобы до заявления прокурора заставить Клеща отчитаться перед депутатами и тем самым показать его бездеятельность на посту председателя райсовета. После чего на полном основании предложить депутатам переизбрать председателя райсовета. О чем не знал ни Клещ, ни разочарованный ходом сессии председатель облсовета. Теперь же, имея на руках явные козыри, он смело шел в бой, навязывая противнику свои правила игры:
— Ставлю вопрос на голосование: «Об отчете председателя районного совета Клеща Игоря Захаровича по итогам работы райсовета за девять месяцев». Кто за данное предложение? Прошу голосовать!
— Пусть отчитывается за два года работы, — поднялся с места сельский голова с Глубокого Яра Владимир Михайлович Горобец. — Посмотрим, как сработал.
— Я согласен с предложенным добавлением, — произнес Андрей. — Кто за то, чтобы поставить одним из основных вопросов повестки дня: «Отчет председателя райсовета о проводимой им работе со дня выборов по октябрь нынешнего года». Прошу голосовать.
В зале густым лесом стали подниматься руки депутатов.
— Прошу опустить. Кто будут против?
Поднялось три руки сторонников Клеща: Гарбуза, Сверчкова и Фекова.
— Воздержались? — с победным блеском в глазах спросил Андрей.
Поднялась рука депутата, которого Андрей видел первый раз.
— Принято, — сдержанно произнес Андрей, хотя самого распирала радость от явной победы. — Теперь, думаю, следует внести в повестку дня сессии и «План индустриализации сел района», — произнес он, улыбнувшись, залу. ; Такой план мы направляли всем депутатам райсовета и сельским головам. Он был рассмотрен и постоянными комиссиями райсовета, сельскими головами, председателями сельскохозяйственных предприятий. С дополнениями и изменениями предложенный план районной государственной администрацией одобрен всеми.
— Это наглое вранье! — взорвался Клещ. — Никто не рассматривал его! Он сырой и никуда не годится! Это прожектерство Закруткина!
— Я тоже против того плана, — поднялся депутат райсовета Гарбуз. ; Скажу, что негоже мне, старому хлеборобу, становиться еще и шахтером по добыче соли. Лишнее это для села. Не буду я заниматься рассолопромыслом! Забирайте, кто хочет!
— Захар Федосеевич! — громко произнес председатель товарищества с Глубокого Яра Иванов. — Раз не хочешь заниматься солью, переведи свои копальни на Глубокий Яр. Нам на мясокомбинате соли много нужно. Хоть одно сырье даром будет доставаться.
— Стареешь, Гарбуз, — отозвался еще кто-то. — Не о себе думай, а о людях. Клуба и того не построил для села за восемнадцать лет работы председателем. На народных деньгах сычом на сучке сидишь. То не капитал, что недвижимый, Захар Федосеевич. Потому и держишься за Клеща, чтобы и дальше ничего для своего села не делать. Обещался денег перечислить на комбикормовый и пивзавод, но до сих пор ничего так и не сделал: слова одни. Пора тебе, Федосеевич, на пенсию.
— Ты, Гарбуз, тормоз революции на селе! — поддел старого председателя кто-то из коллег. Отдай свои копи царя Соломона и иди с чистой совестью на пенсию.
В зале раздался дружный смех.
Как только смех закончился, в зале опять поднялась сельский голова Николаевки Засядько. Она была охвачена волнением, так как впервые собиралась открыто говорить в адрес председателя райсовета то, что думала.
— Беда ваша, Захар Федосеевич в том, — укоризненно произнесла она, — что за два года вы ни разу не соизволили поприсутствовать на заседаниях постоянных комиссий райсовета, потому и не знаете, что предложенные «Мероприятия» рассмотрены и одобрены депутатами. Вы, Захар Федосеевич, работаете по старинке, считая себя большим начальником, и совсем не интересуетесь делами в районе. Я председатель бюджетной комиссии и потому со всей ответственностью заявляю, что вы ни разу не приняли участие в ее заседании и рассмотрении вопросов по бюджету района. Самоустранились от работы, и попыткой противопоставить себя райгосадминистрации приносите вред району. Разве плохое дело предлагает Андрей Константинович планами интеграции села? Это единственно возможный путь выжить селу в нынешних условиях. У нас по плану будет построен молокозавод. Со всего района станут свозить молоко. Будем производить масло, сметану, кефир, мороженое, казеин. Заводы — это новые рабочие места и стабильная прибыль для села. Мы же будем поставлять мясо, зерно, овощи и фрукты, шкуры КРС, овец и шерсть в соседние товарищество, где их будут обрабатывать, и производить нужные людям изделия. Я смотрела план и видела, что в каждом селе будет какое-то предприятие. Разговаривала со многими сельскими головами, председателями товариществ, фермерами — они приветствуют эти важнейшие начинания. Поэтому и я за те планы, которые предлагает Андрей Константинович. Если кто-то в зале не согласен со мной, прошу опровергнуть мои слова.
— Врешь! — поднялся с места Гарбуз. — Ты хочешь быть мамкой этому пацану, — показал он рукой в сторону Андрея.
— Мы тоже против такого заявления, — дружно поднялись со своих мест депутаты Сверчков и Феков.
— А когда Захар Федосеевич был на заседаниях ваших комиссий? — Софья Петровна смело глядела на тройку влиятельных депутатов, дружков Клеща.
— Чего там говорить! — раздались голоса, — Засядько правду говорит. Давайте голосовать!
Андрей видел, как Клещ побледнел, его губы затряслись, а взгляд беспомощно забегал по залу и остановился на неуверенно чувствующем себя после таких дебатов председателе областного совета. Коляда безнадежно пожал плечами. Клещ, бурея лицом, перевел испепеляющий взгляд на главу администрации, осознавая, что проиграл сражение. Председатель райсовета видел, что депутаты стали неуправляемыми и жаждут сместить его с капитанского мостика. Не в силах сдержать себя от душившей злобы, хрипло выдавил из себя:
— Бунт на корабле! — От охватившего негодования ему не хватило воздуха и выдержки. — Будьте прокляты! Думаете, что без Клеща будет лучше! Слушайте этого мальчишку! Он вас научит уму-разуму, раз своего нет. Сам уйду в отставку, чтобы не дать возможности порадоваться моему переизбранию.
Он, не глядя ни на кого из депутатов, что заметно повеселели, покинул зал.
— А как же мы теперь!? — растерянно произнес ему вслед сельский голова Феков.
Депутаты засмеялись. Они были рады легкой победе над одним из тех, кто вместе с тираном Сыпачевым крепко держал их в ежовых рукавицах и обирал до нитки. Они с доверием смотрели на молодого и красивого парня, который был умен, смел, решителен и человечен с ними. А еще, как настоящий лидер, он предлагал им путь к достатку, которого они могли достичь, только объединившись вокруг него. Поэтому они и смеялись над нелепым вопросом растерявшегося депутата Фекова, веря в то, что их молодой лидер знает, что делать. И не ошиблись. Андрей подошел к растерявшемуся заместителю председателя райсовета Давыдкину и что-то пояснил, показывая на стол президиума, за которым уже не было Клеща.
По виду Давыдкина было видно, что он напуган и потому не сразу понял, чего от него требуют.
Закруткин, помогая Давыдкину прийти в себя, обратился к залу:
— В связи с новыми обстоятельствами нам следует несколько изменить повестку нынешней сессии.
— Перенести ее! — крикнул Гарбуз. — Раз председателя нет! Может он еще передумает подавать заявление!
— Семеро одного не ждут! — отрезал Иванов заступнику Клеща. — Будем избирать нового председателя.
— Но сначала внесем дополнения в регламент сессии, — подсказал всем Закруткин, сознавая, что выиграл и этот бой.
Но радоваться было не время: следовало проголосовать за повестку дня сессии. Первым вопросом предстояло освободить прежнего председателя от обязанностей, а вторым избрать нового председателя райсовета, предоставив для этого слово повеселевшему председателю областного совета, о чем он инструктировал Давыдкина.
Тот послушно поднялся и, пошатываясь, будто шел по неустойчивой палубе корабля, следующего неспокойным морем, направился к столу президиума.
Лес рук поднялся над головами улыбающихся людей, когда они голосовали за изменение и дополнение повестки дня сессии. Демократия была соблюдена. «За» голосовали даже Сверчков и Феков.
Против освобождения Клеща и против новой повестки дня был только упрямый Гарбуз.
После того, как решился вопрос с освобождением Клеща от председательских обязанностей, Давыдкин предоставил слово председателю областного совета Коляде, который предложил избрать новым председателем Веселовского районного совета председателя Тишковского товарищества Козюлина Михаила Ивановича.
Депутаты с энтузиазмом голосовали за нового председателя, который вместе с их главой администрации делал революцию в Тишках. Революция, начатая там, перерастала на весь Веселовский район и с новым запалом, победным маршем, стартовала с этой сессии исторической для района.
При голосовании воздержался опять только Гарбуз.
— Мы не нарушили закона? — спросил Андрей у нового прокурора.
— Нет! — ответил тот. — Все сделано правильно. Что касается рассмотрения злоупотреблений гражданином Клещом в бытность его директором комбикормового завода, то это будет рассматриваться прокуратурой в рабочем порядке.
За стол президиума поднялся новый председатель районного совета Михаил Козюлин. Он не мог скрыть своего волнения, боролся с ним и тихо говорил то, что подсказывал ему Андрей, стоявший рядом.
— Теперь переходим к третьему вопросу повестки дня. Предоставляю слово для отчета главе районной государственной администрации. По тому как держался новый председатель районного совета было видно, что перед депутатами стоял не прежний бульдозерист-скреперист с Ямала, а способный руководитель.
Давыдкин сидел в зале и с ужасом глядел на нового председателя. Он думал о том, что теперь и ему недолго осталось ходить в заместителях.
Сессия успешно шла своим ходом.
Константин Сергеевич смотрел на сына, стоявшего за трибуной, и не мог поверить, в то, что можно было вот так мастерски провести свою линию среди разношерстных депутатов и склонить их на свою сторону. При этом он удивлялся выдержке сына и тому, как свободно он вел себя на этой сессии, будто бы всю жизнь только тем и занимался, что руководил районом. Отец воочию убеждался в том, что его сын заслуженно пользуется авторитетом не только у руководителей и депутатов, но и у председателя областного совета, губернатора и всех людей района. Волнения и переживания, которыми он был охвачен, перерастали в радость. Константин Сергеевич даже улыбнулся, подумав о том, что он или безнадежно отстал от жизни, или то, что произошло в этом зале, тревожное до боли, стало сладким сном, от которого не хотелось просыпаться.
Председатель областного совета Коляда тоже был немало удивлен тем, что в считанные минуты произошло в зале. Молодой парень на его глазах мастерски закрутил сессию, добиваясь поставленной цели. Потому Алексей Николаевич был очень доволен блестящим исходом дела и предвкушал, как будет рассказывать об этой сессии губернатору, выделяя в рассказе свою личную заслугу в этой далеко нерядовой ситуации. При этом он не мог не удивиться волшебной способности молодого главы администрации влиять на людей и располагать их к себе. Он и сам был покорен им и потому, выпрямившись в кресле, улыбался, слушая то, о чем с подъемом говорил, раскрывая, перспективы развития района молодой руководитель, увлекая депутатов творить добро.

                ГЛАВА 15

Оставшиеся дни до поездки в США пролетели для Андрея в заботах. Вроде бы, успел сделать все, что намечал, но смутное чувство тревоги не оставляло его: беспокоился за Михаила, за Василия, за Александра, за весь район. Очень не хотелось расставаться с Любой. Успокаивал себя тем, что в поездке будет недолго и ничего непредвиденного случиться не может. Но, как оказалось, не предугадал того, что в корне изменяло не только его планы, но и дальнейшую жизнь. И в этом был виновен сам, не ведая того.
Делегация во главе с Президентом прибыла в Вашингтон, где были проведены встречи с Президентом страны, конгрессменами и сенаторами, крупными бизнесменами и директорами банков. После чего была проведена недельная экскурсия по предприятиям страны, организованная правительством США, для ознакомления членов делегации с производством супердержавы, передовыми методами труда в промышленной сфере и сельском хозяйстве.
Все, что видел Андрей, было настолько интересно, что он, не замечая поощрительных улыбок Президента, постоянно интересовался не только новейшей технологией производств, но и условиями труда, его оплатой. К немалому удивлению Президента и членов делегации, он без особых усилий вел разговор на хорошем английском языке с представителями правительства, губернаторами, мэрами городов, директорами предприятий, холдингов, простыми рабочими и фермерами. Его интересовало все то, что повышало производительность труда, снижало себестоимость продукции и увеличивало заработную плату рабочих и служащих. За все время пребывания в США никто больше него не задавал вопросов хозяевам предприятий и сопровождавшим лицам от правительства США. Все важное и нужное записывалось им на диктофон. В специальном журнале Андрей отмечал наиболее интересное и нужное ему из того, что видел и слышал. В этом же журнале делал чертежи, схемы, диаграммы. Его познавательная увлеченность была настолько поразительноя, что Президент не мог не отметить этого. Он принял решение, оставить Андрея за границею по линии межправительственных взаимоотношений на шесть месяцев для изучения интересующих его вопросов. Чтобы по возвращению в страну, он прочитал ряд лекций депутатам Верховной Рады, членам правительства, отечественным бизнесменами, а также представителям сельскохозяйственного производства и средств массовой информации. Президент адресовал свою просьбу американскому коллеге и тот с удовольствием разрешил этот вопрос. Так Андрей неожиданно для себя стал необычным стипендиатом Украины в США. Поначалу он был против того, чтобы на такой длительный срок оставаться в чужой стране, но здравый смысл подсказывал ему, что другого шанса познакомиться с лучшим в производстве, что есть в этой стране, у него не будет. А приобретенные им знания станут нужны не только ему для успешного осуществления своих планов, но всем, кому он поведает о них в своей стране. Рассказывать и пропагандировать было что. Потому и согласился, надеясь на то, что отведенное ему время пролетит не только с пользой, но и быстро.
Каждый день он думал о своей любимой, друзьях и работе. Каждый день анализировал увиденное и изученное им. До поздней ночи систематизировал добытые знания, составляя трактаты, превосходящие по значению кандидатские диссертации. Получалась довольно занятная картина. Во всех местах, где он побывал, в основе производства преобладали высокие технологии. Они требовали затрат при проектировании и создании, но быстро окупались количеством производимого товара часто из совершенно новых и привлекательных материалов при очень высоком качестве изделий. Этот процесс, как отмечал он, был не скачкообразный, а постоянный. Он составлял основу существующих рыночных отношений. Видел, что американский производитель, обращая особое внимание на новизну и качество товаров, повсеместно добивался максимальной экономии сырья и материалов, а также адекватного использования энергоресурсов при их производстве. Совершенствуя производство и наполняя рынок конкурентоспособными товарами, частник реформировал и оплату труда наемным рабочим, считая наиболее приемлемой почасовую оплату. Но это была не простая выплата нанятому работнику определенной суммы за час работы, а конкретная взаимосвязь с количеством произведенного товара, его качеством и спросом на рынке. Этого в его стране не было, так как процесс производства во многих отраслях экономики был значительно затратнее и не отличался как новизной, так и оригинальностью.
Наряду с производственными отношениями не меньший интерес вызывали у Андрея социальные и межличностные отношения. Как отмечал, они строились на основе принадлежности к различным слоям общества, разделенных уровнем доходов. Чем больший был достаток у человека, тем в меньшем кругу он вращался. Бедные слои были интернациональнее, средние общительнее, свободнее в общении и в большинстве своем не имели той четко выраженной надменности, какая была присуща представителям богатых и очень богатых кругов. В обществе, которое он изучал, в общении имело больше искусственного, чем шло от сердца. Свои боли и печали, не говоря уже о каждодневных заботах, люди прятали за улыбками, которые были привычными и искусственными.
Анализируя наблюдения, пришел к выводу о том, что в его стране люди были добрее и более открытыми. Но Украина совершала революционный переход к индивидуализации человеческой деятельности, в обществе уже появлялись межличностная разобщенность, озлобление, зависть и недовольство большинства на фоне нищеты, унижающей человеческое достоинство. И хотя в его стране еще мало кто прятался за искусственной улыбкой, так как бедному человеку нечего прятать, но недоверие один к другому, тревожащими признаками уже произрастали в обществе. Люди, занятые собой, мало думали о других, чем лишались уюта в обществе, в котором нуждался каждый. Чтобы выжить, люди сбивались в «семьи», партии, общества, кланы или банды. С разделением общества по уровню достатка и способам его приобретения в обществе формировались другие моральные и нравственные нормы. Общение соотечественников становилось прогматичнее, предприимчивее, холоднее. Даже в отношениях с любимыми у многих уже на первом месте фигурировали западная или американская меркантильность. Нередко браки оформлялись договорами, которые должны были защищать честь, свободу и материальную обеспеченность пары.. Выводы были неожиданными и печальными, но с ними приходилось считаться. Андрей внутренне противился этому, являясь приверженным справедливых и честных норм морали и нравственности.
За четыре месяца пребывания в США он посетил и изучил много интересного из того, что было в Бостоне, Нью-Йорке, Филадельфии, штатах Виргинии, Северной и Южной Каролине. Предстояло познакомиться с положением дел в таких штатах как Джорджия, Мемфис, Арканзас, Техас.
Ежедневно занятый научной работой, очень сожалел, что в Мычаках и Тишках не было мобильной связи, и он не мог звонить своим хотя бы раз в неделю. Это обходилось чрезвычайно дорого, потому позволял себе такую роскошь крайне редко. Думал о том, что как прибудет домой, постарается включить район в сеть мобильной связи. Писем ни от кого не получал, так как место жительства постоянно менялось. Сам же написал три письма Любе и два родителям. Но по прихоти судьбы в Тишки дошло только первое, в котором он в сдержанных тонах делился впечатлениями о первых днях нахождения в составе делегации. Своих сокровенных чувств любимой девушке старался не показывать. Письмо получилось суховатым и больше похожим на отчет, а не на письмо любимой, о которой думал каждый день. В других письмах он был смелее в своих чувствах, но письма, минуя Украину, ошибочно были направлены одно во Владивосток, а другое в Лиму. Но Андрей этого не знал, и со всей энергией и настойчивостью, свойственной ему изучал все, что могло принести пользу его стране и ее людям.
Его подвижнический труд не остался незамеченным для работников посольства, которые по поручению Президента опекали молодого руководителя.
Посол, Олег Никитович Соснин, закрепил за ним свою племянницу Елену Строеву, молодую и очень привлекательную блондинку, и вышколенного за многие годы дипломатической службой работы в посольстве Максима Леопольдовича Нечета. Они в соответствии с дипломатической «этикой» уже через неделю докладывали послу о том, что Андрей Закруткин неординарен, воспитан, обладает большим аналитическим умом и огромной трудоспособностью.
— Значит, государственные средства будут потрачены не напрасно, — улыбался седовласый посол, еще не старый лицом и с довольно прямой в спине фигурой ветеран отечественной дипломатии. Он по просьбе Президента, минуя министерство иностранных дел, звонил, прямо главе государства, рассказывая об успехах талантливого государственного стипендиата в Соединенных Штатах Америки.
— Большими способностями обладает молодой человек, — говорил он, давая высокую оценку Андрею. — Я удивлен систематизацией знаний, которую он провел. Его труд достоин того, чтобы с ним познакомились не только члены Кабинета министров, но и в Верховной Раде, а также экономисты, политологи, журналисты и, конечно же, наши бизнесмены. Много интересного, необычного и нового они услышат от этого способного молодого руководителя, который, уверен, способен управлять не только районом. Ему по плечу, как область, так и высокие правительственные посты. Я поражен им. Если хотя бы часть нашей молодежи, похожая на него, то ни сколько не стану сомневаться в том, что прорыв нашего государства в европейское содружество и на мировой уровень будет сделан именно ими. Я благодарен вам, господин Президент за то, что вы предоставили мне изумительную возможность наблюдать за продуктивной работой стипендиата и общаться с таким необычайно одаренным молодым человеком.
На что Президент, улыбаясь, говорил:
— В нашем Отечестве, Олег Никитович, много молодых одаренных людей. Наша задача выявлять их, растить, учить и приобщать к руководству во всех сферах государственной деятельности. Сложный и во многих случаях драматический исторический процесс развития нашей страны показывает, что если этого не делать, то государство останется без будущего, или оно вообще исчезнет с карты мира. Молодежь — это наш мост в будущее. Это семя народа, который веками добивался независимости, чтобы прославить свой язык и культуру. У нас для произрастания этих семян есть все: прекрасный климат, выгодные географические условия и способность народа к самосовершенствованию. Недалек тот час, когда всему миру представятся плеяды талантливых до гениальности наших соотечественников, среди которых видное место будет занимать и молодежь. А пока, уважаемый Олег Никитович, нужно растить и создавать условия для тех, кто в недалеком будущем выстроит в нашем государстве справедливое и гармоничное общество, в котором приоритетами станут знания, добро и прогресс. Сколько ему осталось согласно нашей договоренности с президентом США находиться в Америке?
— Два месяца, — ответил посол.
— Помогайте ему, Олег Никитович, создавайте условия для изучения того, что позволяет Центральной Америке быть лидером не только в валовом производстве продукции, но и по уровню жизни населения. Считайте это делом государственной важности.
Дипломатический сотрудник посольства Елена Строева не знала об этом разговоре своего дяди-посла с Президентом, но все больше думала о красивом и скромном парне, который был так увлечен своим делом, что даже не замечал ее красноречивых взглядов. На ее предложения прогуляться вечерней порой или в выходные дни по ярко освещенным улицам Филадельфии, Колумбии, Атланты или Бирмингема Андрей учтиво отказывался, ссылаясь на то, что у него остается мало времени, а сделать нужно еще очень много. Он был верен своей Любе, которая ожидала его на берегах чудесной речки Сиверский Донец.
Но чем настойчивее Андрей отказывался от совместных прогулок, посещений театров, ресторанов, тем сильнее Елена влюблялась в него. Ночами она долго не могла заснуть, думая о нем.
Максим Леопольдович только усмехался, поправляя аккуратные усы, и об этом тоже докладывал послу.
Посол не придавал особого значения его докладам, справедливо считая, это делом самих молодых.
Елена была его племянницей и выпускницей одного из престижных вашингтонских университетов. Посол детей не имел, вернее, ребенок был, но умер во время родов, в чем была виновата пуповина, обвившаяся вокруг шеи, а может, и неопытность врачей — это осталось врачебной тайной. Лет шесть назад взяли с женой в свою небольшую семью равноправным членом дочь его родной сестры, которая умерла, простудившись в зимнюю пору, вытаскивая из речки соседского мальчика, провалившегося под лед. Он неосторожно катался на коньках по не прочному льду. Отец Лены вторично женился. От второго брака появился ребенок, и четырнадцатилетний подросток, каким была Лена, оказался как бы никому не нужным в новой семье. Муж и жена Строевы помогли Лене поступить в МИМО на факультет международных отношений, а по окончании учебы дядя-посол позаботился о том, чтобы оставить племянницу при посольстве, где она проходила практику. Елена была девушкой доброй, видной собой и умной, к тому же исполнительным работником. Это радовало Олега Никитовича, полюбившего ее, как свою дочь. Он даже мечтал о том, чтобы в довершение ко всему хорошему в ее жизни, племянница удачно и, конечно же, по любви вышла замуж. Посол начал подумывать о том, что было бы не так уж и плохо, если бы его племянница вышла замуж за этого видного собой, умного и очень перспективного молодого человека, к которому благоволил сам Президент. Потому вместо того, чтобы остудить чувства своей племянницы, наоборот стал чаще предоставлять возможность Елене быть рядом с нравившимся ей парнем, а Максима Леопольдовича стал загружать другой работой, которая была нередко важнее, чем его присутствие при одаренном государственном стипендиате. К тому же к этому времени Андрей и Елена уже сами досконально знали, где и к кому нужно было обращаться, чтобы получить разрешение на проведение нужных Андрею исследований.
Устройство для проживания их не обременяло, так как для этого в богатой Америке везде были прекрасные гостиницы. Таким образом, Елена, являясь хорошим помощником, каждый день имела возможность находиться рядом с Андреем. И потому, чтобы не обидеть девушку, ему нередко приходилось уступать ей, отрываясь от дел, посещать музеи, театры, парки и, конечно, в вечернее время рестораны. Гуляя с девушкой, он мечтал быстрее оказаться в номере гостиницы, чтобы заняться интересующими его вопросами. При этом каждый день, засыпая поздней ночью, думал о своей Любе, вспоминая вечера, проведенные у Донца, и ее теплые, сладкие губы. Она снилась ему. Во сне он разговаривал с нею, обнимал и целовал.
Сказать, что он не замечал повышенного внимания к себе со стороны племянницы посла, было бы неправдой. Лена была не только хорошим помощником, но и очень привлекательной девушкой. Андрей неоднократно замечал восхищенные взгляды американских парней и молодых мужчин, направленные на нее. Да и мужчины в возрасте любовались ее точеной фигурой и красивым обликом. Но сам не мог допустить даже мысли, что может позволить воспользоваться больше, чем простой расположенностью к себе этой по сути незащищенной перед ним влюбленной девушки. Имея опыт, как держать себя в руках и отгораживаться от возможности увлечься прекрасным полом, он, отдавший сердце другой, не мог даже подумать о том, что может изменить своей любимой. Несмотря на это, был внимателен к Елене, общителен и интересен, но не давал ни малейшего повода, чтобы они перешагнули недозволенную черту.
Чем ближе был день окончания его пребывания в США, тем печальнее становилась Лена. Порой, она с влажной поволокой на глазах смотрела на него, и он видел, как слезы готовы были сорваться с ее глаз. Ему было жалко ее, но поддаться этой жалости означало навсегда связать с нею свою судьбу.
В одну из темных ночей, находясь в одном из отелей Техаса, он дописывал свой многостраничный труд, когда Лена позвонила ему из соседнего номера и, стараясь скрыть волнение, тихо произнесла в трубку:
— Андрюша, мне обязательно нужно с тобой встретиться… сейчас…
Она замолчала, а он понял, что если разрешит Елене войти в номер, то вынужден будет поступить так, как ему совсем не хотелось. Но отказать девушке было незаслуженно несправедливо, и потому согласился на ее просьбу.
Лена вошла в номер в красивом пеньюаре. Она была очень красивая. По ее плечам струились распущенные прекрасные светлые волосы, поблескивавшие завитушками от падающего на них электрического света. Она подошла к нему и, затаив дыхание, прикоснулась к его лицу руками, пахнувшими приятными духами.
— Я люблю тебя, — произнесла она, вглядываясь в его темные глаза. — Я не могу больше скрывать этого, — простонала она и прислонилась головой к его груди.
Не добившись взаимного чувства, пребывая рядом с ним, Лена решилась на свой последний шаг — отдаться тому, кого любила, чтобы всю оставшуюся жизнь помнить о нем. В нем и только в нем она видела свою радость и счастье в этой жизни.
— Возьми меня, — прошептала она, — и я всю оставшуюся часть жизни останусь благодарна тебе. Ты необыкновенный. Я очень люблю тебя. Я хочу быть твоей. Не отвергай меня…
То, что должно было случиться, случилось. Андрей, испытывая жалость к прекрасной девушке, которая станет кому-то, несомненно, прекрасной женой, коснулся ладонью ее волос, сбегающих книзу, чувствовал, как боль за девушку охватила его. «Зачем ты, милая, влюбилась в меня, — подумал он. — Разве мало вокруг других достойных тебя парней». И, чтобы не разжечь чувства девушки до неудержимого пожара, молвил:
— Милая Лена. Я открыл свое сердце другой самой прекрасной из девушек. Нас разделяет огромное расстояние. И мы оба страдаем от этого. Но больше страдает она, так как может думать, что я забуду ее. Но я никогда ее не забуду и не позволю себе обмануть ее. Кто предает любовь, тот предает жизнь и самое дорогое, чем живет человек. Прости меня, Лена, за эти слова, но по-другому я не могу поступить. Ты великолепная девушка и я верю, что счастье не обойдет тебя. Останемся хорошими друзьями. Он взял ее голову в свои ладони и посмотрел в кроткие и беззащитные глаза, полные слез.

                * * *

А в это время в далеких Тишках Люба Старшинина ожидала своего суженого из далекой Америки. Он страдала от тоски и терзалась сердцем. Этому в немалой степени способствовала ее мать Галина Филипповна, окончательно разуверившаяся в молодом человеке.
— Не приедет он к тебе, доченька, — убеждала она Любу. — Он из богатой семьи, сам большой начальник. А мы раскрыли рты от его щедрых подарков. Хорошо, что хоть в подоле ничего не принесла.
— Мама, — останавливала ее дочь, — как ты можешь так говорить? Он не такой!
— Все они не такие, — ворчала мать, обиженная на порядочного с виду и бывшего при большом положении жениха. — Забыл, поди, тебя! Там девиц хватает, а такой видный парень сразу пойдет нарасхват. Опомниться не успеет, как какая-нибудь фифа спеленает сердце и ноги так, что идти от нее никуда не захочется.
— Мама, ну что ты говоришь! — не соглашалась дочь. — Ты же его не знаешь. Он хороший.
— Был бы хороший, не одно письмо написал бы, — не соглашалась мать. — Хорошие каждый день писали бы письма такой красавице как ты. Он забыл о тебе. Забудь и ты его. Вон, какой видный жених возле тебя крутится: директор школы, уважаемый в Тишках человек, чем не муж?
— Хороший человек Павел, — соглашалась Любаша, — но я люблю Андрея, и буду ждать его хоть всю жизнь.
— Глупости то девичьи. Выйдешь замуж за Стругова, поживете и слюбишься. Ты думаешь, мне легко было одной все эти годы? — по лицу матери бежали слезы. — В любую дырку затычка. Каждый мужик норовил только переспать, чтобы темной ночью к своей половине бежать. Ты этого хочешь!? Кого из женихов в этом селе найдешь? Выкинь из своей головы того иностранца и выходи замуж за Павла Николаевича. Он в тебе души не чает. Все в селе это видят, как он любит тебя, только ты одна слепая.
Горько это было слышать Любе. Со слезами на глазах ложилась спать, а утрам шла на работу, надеясь на то, что именно сегодня придет письмо из далекой Америки.
Но писем не было. Все это нелегкое время старалась забыться работой. Поздно возвращалась домой, чтобы не слышать нареканий матери, и ее расхваливания Павла Николаевича.
Павел Николаевич пришел к ним в дом неожиданно.
Галина Филипповна с большой радостью встретила его. Она понимала, что гость зашел не для того, чтобы справиться о ее здоровье.
Посадила парня в красный угол, поставила самовар на стол, а с ним и вишневое варенье. Только потом для приличия осторожно справилась:
— Что привело к нам, Павел Николаевич?
— Не буду скрывать от вас, Галина Филипповна, — с печалью говорил Павел Николаевич. — Я очень люблю вашу дочь. Она для меня самое и дорогое, что может быть на свете. Он замолчал, не зная, как сказать матери Любы, чтобы она помогла ему установить отношения с дочерью.
Галина Филипповна догадывалась, что хотел сказать Павел Николаевич.
— Знаете, как-то так, получается, — признавался Павел, стесняясь разговора, который начал сам. — Один раз был такой случай, но я не думал, что мне так неожиданно помешают. Теперь вижу, что та встреча Любы и… — он промолчал, не решаясь назвать соперника, — была чистой случайностью. Он уже давно не навещает… Тишки.
Галина Филипповна поняла, на кого намекал Павел Николаевич.
— Там и не было никаких отношений, — как можно увереннее произнесла она. — Вам бы, Павел Николаевич, смелее быть нужно, — научала она скромно сидевшего под образами жениха. — Будьте мужчиной. Подарок, какой преподнесите. Пригласите прогуляться. Если что и руку поцелуйте: как по телевизору показывают. Дальше она не решалась учить влюбленного человека.
— Да-да, — соглашался Павел Николаевич. — Спасибо за чай и за то, что приняли меня.
— Мы с дочерью всегда будем рады видеть вас, — лукавила Галина Филипповна, вложив обнадеживающее зерно в душу влюбленного парня.
Получив зарплату, Павел тут же поехал в Мычаки, где  купил красивый и дорогой парфюмерный набор. Полный решимости раскрыть свою душу, зашел к Любе в контору, где уже никого не было, кроме Любы и сторожа.
Люба вскинула печальные глаза на не смело вошедшего парня, думая об Андрее.
— Здравствуй, Люба, — произнес Павел Николаевич и положил перед нею подарок.
Люба смотрела на него, но видела своего любимого.
Павел Николаевич принял молчание девушки за согласие принять подарок. Обнадеженный стал перед нею на колени, со словами: — Я люблю тебя, — взял ее руку и стал с жаром целовать ее.
Люба пыталась вырвать руку, но Павел Николаевич удерживал ее, помнил напутствие матери Любы — быть мужчиной.
— Что вы делаете, Павел Николаевич, — в недоумении произнесла Люба. — Встаньте с колен.
Но Павел Николаевич, охваченный любовной страстью, которая вулканом вырывалась наружу, не давая ей встать, стал целовать колени девушки. Затем подхватился на ноги и, с силой прижав к себе хрупкое тело, попытался поцеловать растерявшуюся Любу в губы.
Люба крутила головой, противясь этому.
— Отпустите, Павел Николаевич, — испуганно просилась она.
Но Павел Николаевич уже не мог сдерживать себя. Он повалил опешившую девушку на стол и, не отдавая себе отчета о том, что делает, стал силой домогаться ее.
— Пустите! — просилась распластанная девушка, изо всех сил сопротивляясь домоганиям парня. Страх сковывал ее тело, но мысль о том, что она должна принадлежать другому, заставляла ее из всех сил сопротивляться насилию.
Но силы были неравными. До развязки оставались считанные мгновения. Люба, спасая свою девичью честь, собралась с силами и через слезы произнесла:
— Если вы это сделаете, то я покончу свою жизнь, и вы будете в этом виновны!
То, что услышал охваченный страстью Павел Николаевич, остановило его. Этим и воспользовалась девушка, выскользнув из кабинета со слезами на глазах и жгучей обидой в сердце.
Сторож беспечно посмотрел в ее сторону и повернулся к экрану телевизора, по которому показывали очередную драку народных депутатов у трибуны в Верховной Раде. Крупным планом показывали кулачный бой.
В стране кипели страсти.


                ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

                ГЛАВА 1

С большим напряжением переживал Андрей последние дни, находясь в США. Очень хотелось домой.
С огромным облегчением и радостью коснулся родной земли в Бориспольском аэропорту, выйдя из огромного американского лайнера «Аmeriken». Душа его стремилась в Тишки к Любе. Но он помнил слова посла о том, что по возвращению на Родину ему предстояло встретиться с Президентом.
Посол был опытным дипломатом и потому не показал, как огорчен тем, что этот красивый, умный и очень перспективный молодой человек отверг любовь его племянницы. Утешая племянницу, плакавшую на его груди, сказал, что из таких парней, как Андрей, вырастают крупные руководители, но их жены, и дети обречены страдать. Такие мужья и отцы, даже если бы и захотели, то не могут уделять своим возлюбленным и детям должного внимания по причине постоянной занятости. Сказав так, посол несколько расстроился и сам оттого, что у его племянницы не сложились отношения с этим талантливым и симпатичным парнем.
Но Андрей не думал ни о Елене, ни о ее дяде, он хотел как можно быстрее прижать к своей груди любимую девушку, с которой часто разговаривал «наедине» в Америке во многих городах и штатах, в гостиницах, и во сне. Планировал по прибытию в Киев тут же позвонить любимой на работу, но этого не получилось, так как у самого трапа самолета его уже ожидал помощник Президента: немного в стороне на летном поле стоял шикарный автомобиль. Предстояла встреча с Президентом, которому он был благодарен за неоценимый подарок — возможность изучать в другом государстве жизнь людей, их труд и досуг. Он чувствовал, как расширилось его мировоззрение, и как далеко он теперь мог заглянуть в будущее своего народа. Он знал, что делать, чтобы изменить жизнь людей к лучшему, а страну сделать значительно богаче. Об этом и сказал, отчитываясь перед Президентом.
Президент был доволен и удивлен обширностью его познаний, способностью с математической точностью выделять главные аспекты взлета американской экономики и составляющие успеха самой богатой страны мира. В ответ на благодарность стипендиата за возможность побывать в США Президент с располагающей улыбкой произнес
— Задача президента состоит не только в том, чтобы быть гарантом Конституции и руководить государством, но и растить смену, которой можно доверить и передать бразды правления государством. Наш посол в США Олег Никитович Соснин, очень доволен твоей деятельностью, о чем не раз говорил по телефону. Признаюсь, я не сомневался в этом. Выслушав отчет, вижу, что труд заслуживает того, чтобы о нем знало как можно большее количество государственных мужей. Большинство из них, несмотря на то, что часто бывают за рубежом, не способны на такой глубокий анализ. Твой труд — это весомый научный вклад, который под силу только одаренной личности. Поэтому предлагаю отдохнуть день — два и после рассказать, депутатам парламента, членам правительства, политологам и социологам, представителям бизнеса свое видение позитивных сторон «загнивающего капитализма» в преломлении к нашей действительности, — Президент улыбнулся. — Так что извинись перед родными и близкими, которые ожидают тебя, сотрудниками, с которыми работаешь и приступай к делу. Жить будешь в гостинице Кабинета Министров на полном государственном обеспечении. Дело того стоит. Ошибки прошлых лет во многом состоят в том, что государством управляли догмы, которые были оторваны от жизни человека. Если кто выходил за них, то объявлялись «еретиками», «врагами народа», «диссидентами» и жестоко наказывался властью. Потому не у многих возникало желание изменять очертанный догмами мир. Это удел сильных и талантливых представителей рода человеческого. Планом проведения встреч будет заниматься Администрация Президента. Я буду рад видеть тебя, друг мой, и всегда окажу помощь.
Президент пригласил в кабинет руководителя Администрации и поручил ему государственного стипендиата.
До поздней ночи Андрей находился в кабинете руководителя Администрации Президента, где составлялся план его встреч в столице с многочисленными аудиториями. Первой была встреча с депутатами в Верховной Раде.
На встречу в Раду прибыли за полчаса до определенного времени председателем Верховной Рады. Андрей чувствовал, как начал волноваться. Его беспокоили мысли о том, что это выступление самое серьезное испытанием, которое ему приходилось проходить в жизни. От волнения он даже побледнел. «Многим ли дано судьбой выступать в Верховной Раде? — задавал он себе вопрос. Для этого нужно не только удачное стечение обстоятельств, но и что-то еще более важное». Почему это произошло именно с ним? Ответов было несколько, но основополагающей позицией была та, что он молод и небезразличен к судьбе государства. О чем глава государства узнал из бесед с ним. В его задачу входило раскрыть политикам и народным депутатам взгляд молодежи на процессы, происходящие как на виду, так и в сердце цивилизованного и самого богатого государства мира. При этом каждый слушатель, кем бы он не был по своему положению в обществе, будет видеть его молодость и сравнивать то, о чем он говорит, с тем, что и как происходит в его стране. Что другому политику могут не простить — ему спишут на молодость. При этом все будут знать мнение думающей части молодежи о происходящем в их стране и о том, как они расценивают то, что видели в процветающей стране. В стране, где простые люди поголовно начинают заботиться о своем здоровье, учатся как вести беседу, правильно сидеть за столом, пользоваться столовыми приборами. Он должен на фоне развитого супергосударства показать депутатам и министрам настоящее положение дел в своей стране. Уровень заработной платы и социального обеспечения украинцев был недалеким от тех показателей, что были в отсталых странах Южной Америки и Африки: в Боливии, Руанде, Брунее и Суринам. Украина была на первом месте по численности взимаемых в государстве налогов — их было 135. Они день и ночь душили молодое государство Украина, доводя до отчаяния предпринимателей. В тоже время в США их было всего 11, в Великобритании, Чехии, Португалии, Финляндии, Испании еще меньше — 8, во Франции — 7 налогов, в Сингапуре — 5, в Норвегии, Грузии, Швеции — 4 налога, а в Гонконге всего 3 налога.
Бледность, вызванная волнением, не сходила с лица Андрея.
— Не волнуйтесь, отвлекитесь, — советовал ему один из сопровождавших служащих Администрации. — Здесь такие же люди, как и в других местах, только наделенные правом принимать законы для всей страны. Глядя на депутатов, думайте о людях, которые их избрали, и которых представляете вы.
Поддержка со стороны была кстати. К тому же, что могли предпринять против него «неприкасаемые», как с гордостью называли себя нардепы в парламентских кулуарах. Засвистят, затопают ногами, закричат, станут кидать яблоки, пирожки, яйца, купленные по дешевке в своей бюджетной столовой. Они могут еще вылить на голову воду, оборвать микрофонный шнур… Но он не собирался давать оценку их деятельности. Перед ним стояла другая задача: понятным языком раскрыть основу заокеанского образа жизни, показать место человека в ней и определить наиболее узкие места, имеющие место в его отечестве. Их было немало. Кроме этого следовало в доступной форме осветить тот путь, каким, на его взгляд, стране следовало двигаться к прогрессу и общему благополучию, начиная с Верховной Рады, освобождаясь от вредных напластований и наносов, появившихся в стране с переходом на новые формы экономических взаимоотношений.
В сессионный зал входил собранный и уверенный в своих выводах.
Став за трибуну, осмотрелся. В зале было занято депутатами до двух третей мест. Усмехнулся про себя. В другие времена, как нередко показывали по телевизору, и до двух десятков «народных слуг» в этом зале не набиралось. Видел, что депутаты, глядели на него и улыбались, переговариваясь между собой. Он догадывался о причине этих улыбок: депутаты не доверяли его молодости. Каждый из них думал о том, что только у него сияет звезда во лбу, раз он сумел попасть в этот высший орган власти. Что интересного и полезного мог сказать им этот привлекательный паренек.
Десятки телекамер глядели в его сторону с представительского верхнего яруса. Андрей осторожно, будто опасаясь, что на полке трибуны находится кровь от недавних баталий депутатов, положил на нее папку с материалами и подумал о Любе, своих друзьях, которые на свой страх и риск в далекой глубинке делали обычное не афишируемое добро для людей. Улыбнулся. Освобождаясь от волнения и скованности, начал говорить.
Речь его длилась более трех часов и за все это время ни разу не была прервана бесцеремонными депутатами. Скажем только, что по мере того как он начал говорить, с их лиц стали сходить насмешливые улыбки. А несколькими минутами позже они уже с полным вниманием слушали оратора, не замечая его молодости.
Выкладки и примеры оратора были до поразительности оригинальными и точными. Депутаты, удивляясь тому, как это они, бывая за рубежом, в том числе и США, не замечали, казалось бы, простых вещей, с такой поразительной силой влияющих на благосостояние страны и взаимоотношение в обществе.
— Конечно, — обмениваясь мнениями, говорили они друг другу, — это обязательно надо бы внедрить у себя.
Люба Старшинина радовалась полученной весточке: перед обеденным перерывом почтальон занес два письма со множеством штемпелей. Письма были адресованы ей. Почтальон вышла из кабинета, а Люба прижимала к своей взволнованной груди два маленьких письмеца. То, о чем она постоянно думала, наконец-то, сбылось — пришла весточка от любимого, которого готова была ожидать всю жизнь, лишь бы он помнил о ней.
Осторожно, будто боясь спугнуть счастье, открывала письма. Читала их со слезами радости. Слезы падали на письма, оставляя следы на бумаге. Она целовала письма, думая о любимом.
Домой не шла, а летела от охватившего ее счастья. Вошла в домик, где мать. сидела перед телевизором и смотрела прямую передачу с зала заседаний Верховной Рады.
— Вон твой суженый, — с неудовольствием в голосе и лице произнесла она. — Явился из Америки, не запылился. Зачем ты ему нужна, если он лекции читает депутатам. А те, дураки, слушают его. Знали бы, какой он непорядочный, то гнали бы его, а не слушали. Говорить можно все — язык без костей. –– В голосе Галины Филипповны слышались материнская боль и негодование обиженного человека.
Люба, прижимая письма к груди, прильнула к экрану телевизора: в зале заседаний Верховной Рады стоял ее любимый. Он говорил, а она от волнения не слышала даже его голоса. Чувствуя, что еще мгновение, и упадет от слабости охватившей ее, присела на диван рядом с матерью.
— Каким же надо быть человеком, — с возмущением говорила мать. — Приехал с подарками как порядочный человек. Руки твоей просил, а затем скрылся самым бессовестным образом. А может и не в Америку? — она взглянула на дочь. — Может то отговорка его? Сам-то вон, где выступает. Хоть бы письмо написал, раз по телефону звонить лень.
То, что видела Люба, не укладывалось в ее голове: Андрей был в столице, а письма пришли из Америки? Она разжала руку, и письма осенними листьями скользнули на пол
Мать увидела это и взяла одно.
— Написал, бессовестный, глаза б мои его не видели!
Не в силах находиться в домике Люба вышла на улицу с мокрым от слез лицом. Она шла в направлении конторы, ничего не видя перед собой –– слезы заливали исстрадавшееся лицо. «Куда идти!? Что делать!? — пойманной в силки птицею бились мысли отчаяния в ее затуманенной голове.
И надо же было так случиться, что именно в эту пору навстречу ей попался Павел Николаевич Стругов. Он удивленно смотрел на Любу, идущую, словно слепая. Заволновался, видя ее заплаканное лицо. Несмотря на слезы и печаль лицо девушки было обворожительно. Он не мог сдержаться и осторожно коснулся его руками, вытирая, слезу.
— Что случилось? Успокойся, милая. Все будет хорошо.
Люба видела перед собой расплывчатое лицо Павла, но голоса его не слышала. Будучи не в силах сдерживаться, упала головой на его грудь. Они стояли посреди сельской улицы, Павел Николаевич не знал, что делать. Но обеспокоясь состоянием девушки взял ее под руку и повел пустынной улицей села к ее дому.
Люба выглядела крайне больной.


                ГЛАВА 2

Только на третий день по приезду на Родину, все еще находясь в столице, Андрей смог позвонить матери, а затем и Любе на работу.
Трубку в кабинете бухгалтери не брали. Как знал, причин отсутствия любимой было много: отъезд в банк, вызов к председателю, могла отлучиться по другим делам. Стоял у телефона отдающего гудками вызова. Сопровождающий из Администрации Президента показывал на свои наручные часы и торопил его: ожидали министры, собравшиеся в Доме правительства. Расстроился, что не смог переговорить с любимой, но взял себя в руки — дело требовало собранности.
— Что-то случилось? — спросил сопровождающий, заметив озабоченность на лице Андрея.
— Пошел седьмой месяц как не могу слышать голос человека, который хотелось бы услышать.
— А вы не волнуйтесь. Дадите мне номер телефона и назовете фамилию, того человека и все будет сделано, даже если там, где он находится, нет телефона. Он показал на мобильный телефон.
— Дело в том, что мобильной связи в тех краях нет. Как приеду, постараюсь пробить ее для района.
— Мы сегодня же поможем вам в этом, — сообщил сопровождающий. В вашем районе поставят свои вышки субъекты мобильной сети. Максимум через неделю сможете свободно звонить любому абоненту через операторов МТС, БЕЛАЙН или ДЖИНС.
— Буду очень благодарен, — ответил Андрей, опять подумав о Любе. Смутное чувство беспокойства овладевало им. Это было некстати и приходилось снова брать себя в руки — так как предстояло пройти второе ответственное испытание в жизни.
Как и в Верховной Раде, где депутаты в конце его речи, стоя, аплодировали ему, так и теперь, находясь под прицелом многочисленных телекамер в Доме правительства, он видел по приветливо улыбающимся лицам премьер-министра и министров, что его молодость уже не сбивает всех с толку. После его выступления в Верховной Раде, закончившегося оглушительным успехом, у министров уже не появлялся на лице вопрос: «Что может сказать существенного им этот молодой человек?» Большинство из них, занятых государственными делами, все же успели за прошедшие три дня пусть и не в полной мере, но все же прослушать хотя бы часть его речи, произнесенной в законодательном органе страны. Теперь кое-кто из министров, указывая на трибуну, говорили соседям:
— Слышал его выступление, толковое. Многое подмечено правильно. Сравнения прекрасные. Грамотно, можно сказать, мастерски увязано с проблемами нашей страны. Но второй раз слушать, извините, времени нет. И если бы не настойчивость премьера, то я, наверное, не прибыл на эту встречу.
Другие глядели на молодого ученого, каким они считали прибывшего на встречу с ними приятного молодого человека и удивлялись глубине его знаний, стилю изложения по насущным для страны проблемам. И, несмотря на то, что они тоже смотрели его выступление по телевидению, готовы были прослушать его еще раз. Некоторые, наклоняясь в сторону соседа, говорили известные поговорки: «Век живи — век учись», «Что молодо, то не всегда зелено». А один из министров сказал своему соседу:
— Знаешь, что такое старый человек? — и сам ответил, — это усталый и поглупевший человек, которому уже не хочется ни каких-то перемен, даже положительных.
Определения министров-оптимистов оправдались. Выступающий перед ними молодой «ученый» сразу захватил всех тем, о чем говорил. Он вел разговор о том же, о чем говорил и в стенах Верховной Рады, но освещал проблемы с совершенно другой стороны и свои выводы подкреплял новыми яркими примерами, и потому речь была, на удивление, совершенно новой. Теперь то, о чем говорил талантливый ученый, становилось еще понятнее и ближе. Получалось так, будто то, что они слышали раньше, было и их мнением. Сейчас же оно блестяще подтверждалось этим неординарным знатоком общественного и экономического развития. То, что они слышали и слушали, сейчас являлось новым «Капиталом» новых производственных и общественных отношений, как для развитых стран, так и для тех, которые только становились на путь рыночных отношений. Все было ясно, как божий день, и излагалось, как все гениальное, просто.
За выступлениями своего подопечного следил и Президент.
То, с чем и как выступил молодой руководитель в Верховной Раде, поразило Президента не меньше, чем депутатов. Андрей говорил о том же, что и в его кабинете, но совершенно новыми словами, и с другими примерами. Это была яркая речь экономиста, социолога и политика. Это был труд более емкий, чем даже исследования ученого, так как все было более ярко и доступно в изложении, понимании и поразительной образности.
Теперь Президента интересовало, сможет ли с подобным подъемом и накалом яркий талант выступить и перед министрами. Именно от них зависело в стране решение производственных и социальных вопросов. Увлечь их — означало начать коренную перестройку в государстве на совершенно новой научной основе.
Он смотрел на экран телевизора и очень хотел, чтобы выступление этого необычного молодого человека удалось.
Его желания и ожидания были награждены ярчайшей речью таланта. В какой-то момент Президент не выдержал и, подойдя к столу, на котором находился телефон-вертушка, попросил соединить его с президентом Академии наук. Поздоровался, назвав академика по имени и отчеству, и спросил:
— Вы видели выступление молодого человека в Верховной Раде?
— Видел и слушал! — с подъемом в голосе ответил президент Академии. — Получаю огромное удовлетворение и теперь от его выступления в Кабмине. Скажу вам, поразительная глубина знаний, наряду с великолепием изложения и образности. Это не сухая и голая наука, а целое искусство. Так сказать, песня доброй и сострадательной души, помноженной на весомые знания необычайно одаренного талантами молодого человека.
— Рад слышать такую высокую оценку, довольно произнес Президент. — Скажите, в истории науки бывали случаи, когда ученые звания присваивались по итогам труда, а не учебы в адъюнктуре или докторантуре?
— Конечно! — ответил академик. — Важнейшими условиями кандидатской и докторской диссертаций должно быть не только открытие нового, но и возможное применение оного на практике.
— А как с вашей точки зрения может быть рассмотрено то, чему стали свидетелями бурно выразившие свой восторг позавчера народные депутаты, а теперь министры?
— Труд неординарен и весьма талантлив. То, что было представлено в парламенте и правительстве, без всяких сомнений важный и необычайно яркий научный труд. Мы поможем молодому человеку соответственно оформить его и рассмотреть на ученом совете. Его труд достоин научной степени. Удивительный, удивительный молодой человек!

                * * *

Несколько последующих дней страна жила обсуждением того, что произошло в стенах высшего законодательного органа и в главном исполнительном органе страны.
Каждый день по телевидению показывали Андрея, а в многочисленных газетах и журналах выходили обширные статьи под обращающими на себя названиями: «Мир и Украина глазами молодых!», «Молодость преподает достойный урок депутатам и министрам!», «Неожиданный феномен в науке и политике!», «Больше доверия молодежи!», «Молодежь, общество и государство!», «Больше доверия со стороны государства молодежи!» и многими, многими другими не менее броскими и емкими названиями. Андрей с подачи СМИ стал как бы национальным героем, что было сравнимо с первым полетом человека в космос. Молодежь в глазах старшего поколения стала выглядеть более значительно. На всех уровнях общества стали восторгаться возможностью молодых. А молодежь в школах, лицеях, колледжах, институтах, университетах и академиях, стремясь походить на своего кумира, стала поголовно носить такую же прическу, какая была у Андрея и пробовала улыбаться также очаровательно, как делал он.
Андрей стал всеобщим любимцем и героем. Во всех газетах и журналах, на экранах телевизоров показывались эпизоды его борьбы за прогресс в неведомом до этого селе Тишки. Люди всей страны увидели красоту того края, по которому протекал древний как Днепр, Волга и Дон, их меньший брат Сиверский Донец. Эта украинская река вместе с Великими реками была живым свидетелем зарождения и становления Древнерусского государства, участником ярких побед и горьких поражений славянских племен и княжеств в битвах с римлянами, греками, сарматами, скифами, печенегами, татарами, турками. Проводимая СМИ историческая параллель придавала особую значимость не только всему этому черноземному краю страны, но и на новый более высокий уровень поднимала чувство патриотизма к своей Родине. Молодые мамы и папы с гордостью давали своим новорожденным детям имена Андрей или Андриана.
Таким чуть ли не национальным героем возвращался Андрей Закруткин домой в Мычаки после долгой вынужденной разлуки.
Его сердце, изболевшееся за любимой девушкой, рвалось к ней. Из областного города по телефону он узнал от нового председателя Тишковского товарищества Василия Хмеля, что Люба заболела и находится дома. Стала ясной причина, почему он ни разу так и не смог переговорить с любимой по телефону. Не заезжая в областную администрацию, чтобы доложить губернатору о своем прибытии, направился в свой район.
Не стал заезжать и в администрацию. Всего на несколько минут заскочил домой, чтобы обрадовать мать своим появлением. Сказал, что с ним все хорошо и, извинившись, что очень торопится, тут же отправился в Тишки.
Желание как можно быстрее увидеть девушку, о которой столько мечтал, было настолько сильным, что, прибыв в Тишки, не заскочил даже в правление к Василию, оставляя это, на потом.
С волнением подъезжал к домику Старшининых.
Подхватил из машины щедрые подарки, купленные в Америке, открыл калитку и вошел во двор.
Пес неприветливо зарычал, но из будки не вылез. Он, как бы обижаясь на него, даже отвернулся.
— Забыл», — с горечью подумал Андрей, не представляя себе, как произойдет его встреча с любимой после столь длительной разлуки, отодвинувшей в сторону и ЗАГС, и свадьбу.
Неприветливого рычания пса, как, оказалось, было достаточно, чтобы в дверях домика появилась встревоженная Галина Филипповна.
Она замерла в проеме двери, затем отшатнулась назад, будто видела, что-то появившееся с того света. Затем на ее лице стали проявляться жесткие черты. Приходя в себя, она глухо произнесла:
— Идите, молодой человек, туда, откуда прибыли! У вас нет ни стыда, ни совести! Говорите, что ездите по заграницах, а сами обманываете несчастных девушек. Глаза б мои вас не видели! Довели дочь до того, что чуть не умерла. Последние слова она произнесла с дрожью в голосе и, не выдержав охватившего напряжения, заплакала.
На ее плач из дома показалась Люба. Она выглядела болезненно и очень изменившейся. Ее темные глаза стали подобны ненастной глухой ночи, носик заострился, а лицо осунулось и стало каким-то изможденным и бледным, будто из ее тела выходила жизненная энергия. Взгляд ее блуждал не в силах остановиться на чем-то.
С болью рванулся навстречу, спеша прижать свою любимую к груди, в которой гулко забилось сердце.
 Галина Филипповна вскинула перед ним руки, становясь живым крестом между ним и его любовью.
— Не подходи! — вскрикнула женщина, и ее взгляд, направленный на него, стал жестким и холодным.
— Тетя Галя, — остановившись в шаге от недружелюбно и решительно настроенной женщины, произнес он, — в чем я виноват?
— Иди со двора, — с болью в голосе простонала женщина.
Андрей с непониманием смотрел на Галину Филипповну, которая в свое время сравнительно тепло принимала его в своем доме, и терялся в мыслях, что могло стать причиной такого резкого изменения в поведении женщины.
— Люба, что случилось? — спросил он и увидел, как крупные слезы одна за другой покатились по изможденному лицу любимой. Душа его рванулась к ней, но мать с поднятыми руками стояла перед ним. Собрал волю в кулак, переводя взгляд с Галины Филипповны на Любу, от печального вида которой у него сжалось сердце. Произнес:  — Давайте спокойно разберемся, что произошло?
— Нам не в чем разбираться, — решительно произнесла Галина Филипповна. –– Разбирайся в себе. Иди и никогда больше не приходи в этот дом! Мы, хотя и простые люди, но тоже люди.
Он видел, как губы ее дрожали. Она тоже плакала.
— Люба!? — чувствуя, как горечь жжет душу, в отчаянии вымолвил он, и устремил просительный взгляд на ту, о которой столько мечтал вдали от нее.
— Не мучайте нас! Идите со двора, — выталкивала его Галина Филипповна.
— Люба, это я Андрей! — в отчаянии произнес он, сознавая, что с его любимой произошло, что-то невероятное.
Люба видела его, но не могла отличить действительности от тех грез, которые преследовали ее с того дня, когда она осознала, что ее любимый, обманул ее. Получалось, что он не находился все эти месяцы в далекой Америке, как она считала, а был в столице. Ее первая любовь, которой она радовалась, больше всего на свете, разбилась через обман. «Но почему, он тогда приехал? — задавала она себе вопрос, находясь в затуманенном сознании. Это же ее любимый Андрюша: умный, добрый, справедливый».
Андрей видел, как Люба пристально смотрела на него, и выражение ее лица менялось. Было, похоже, что она вспоминала что-то.
— Это я, — повторил он и, бросив на землю пакеты, протянул руки. — Это какое-то недоразумение. Я все поясню.
Люба коснулась рук матери, опуская их книзу.
Этого было достаточно, чтобы он тут же шагнул к ней, и любимая оказалась в его объятиях.
Мать отступила в сторону и, глядя на молодых, заплакала. Ей очень хотелось счастья дочери, но она не знала, как добыть его ей, сама лишенная этого в молодости.
Когда страсти улеглись и все успокоились, Андрей рассказал любимой и Галине Филипповне о том, как жил и чем занимался все эти месяцы. Он с нежностью гладил руку девушки, вытирал ей слезы, прислонял ее руки к своему лицу.
В объятиях счастья Люба забылась на его груди.
Глядя на молодых, понемногу успокаивалась и Галина Филипповна, но все еще недовольно посматривала на Андрея и что-то шептала про себя.
Через некоторое время, видя, что обстановка разрядилась Андрей сказал, что завтра они подают заявление в ЗАГС.
— Надобно в церкви венчаться! — сказала, как отрезала Галина Филипповна.
Андрей снизал плечами. Он был далек от церкви, обоснованно считая, что никакого Бога нет. Есть только бесконечный процесс развития материи, порождающий все живое и неживое. А вера в Бога это заблуждение людей, страдающих недостатком знаний и способности мысленно охватить во всей взаимосвязи окружающий мир и сложный процесс развития бесконечной Вселенной. Но говорить о своих воззрениях не стал. Он гладил волосы застывшей в его объятиях девушки, которая приходила в себя. Он принимал твердое решение подать завтра заявление в ЗАГС.


                ГЛАВА 3

Утром Андрей прибыл на работу в своем лучшем костюме.
Михаил был рад появлению друга.
После крепких объятий, Михаил, обозревая праздничный костюм Андрея, спросил:
— Андрюша, скажи, по какому случаю приоделся. Неужели и вправду на работу, как на праздник?
— Считай, что так, — с улыбкой ответил Андрей. — Будешь моим свидетелем. Сегодня подаем с Любой заявления в ЗАГС.
— Давно пора, — радостно ответил Михаил. — Танюшка будет свидетельницею. Я бы тоже, Андрюха, женился. Может, одной свадьбой две справим?
— Миша, ну, где ты видел, чтобы председатель районного совета женился? — произнес Андрей, — ни одна мышца не выдавала намерения Андрея пошутить с другом. — Женатые председатели бывают. Но чтобы жениться — такого нет. Для этой должности, Миша, тоже существует целибат — то есть безбрачие, как и среди монахов.
— А чего ж ты раньше не предупредил?! — спохватился Михаил. — Я бы никогда не согласился на такое председательство. Зачем мне такое суровое житие. Теперь, что с Танюшкой ожидать того времени, когда не буду председателем?
— Нет, Миша, — продолжал шутить Андрей, — целибат принимается на всю жизнь теми, кто связал свою жизнь с председательским креслом. Вот если бы ты успел раньше жениться, до председательства, то было бы совсем другое дело. Поэтому ты сам обрек себя на суровую аскетическую жизнь.
— А что же теперь делать? — сокрушенно произнес удрученный Михаил. — Буду жить, как монах, что ли?
— Получается, что вроде бы так, — сочувствуя другу, произнес Андрей. На его щеках появились две искрившиеся ямочки, а в глазах было мальчишеское озорство, чего не замечал озабоченный Михаил. — Кроме того, — продолжал Андрей, — если вы поженитесь, то кто будет включать и выключать свет на дорожке Буруна и следить за фонтанами? Танюшка –то переселится к тебе.
Михаил обреченно смотрел на друга — все, о чем говорил Андрей, было для него правдой.
Видя, как опечалился друг, Андрей усмехнулся и, жалея его, посерьезнев, сказал: — Это я пошутил, Бурун. А вот в одном свадебном мероприятии провести две свадьбы — это превосходная идея. Так что бери в свидетели Быстрого, а я приглашу Свободу.
— Играем свадьбу в ресторане, — сказал Михаил. — Расходов меньше и праздника больше. А!?
Не успел Андрей ответить ему, как в кабинет вошел Маликов.
— С приездом, Андрей Константинович, — с порога заулыбался он. — Видели и слышали! Это было что-то с чем-то. Пусть знают городские сельских!
После взаимных объятий Андрей поведал о своих заморских делах и «похождениях» в столице. После чего первый заместитель и председатель райсовета стали вводить главу администрации в курс дела. Первым с восхищением рассказывал Иван Степанович.
— Комбикормовый работает, мясокомбинат тоже, соль добываем!
— А как к этому относится Ковалевский председатель товарищества? — спросил Андрей.
— Ушел на пенсию, — ответил Маликов. — Понял, что задержался в должности. К тому же друзья, державшие его, разбежались с райсовета и с администрации, — он сдержанно улыбнулся. — В пятнадцати селах в соответствии с районным планом интеграции уже работают предприятия. Восемнадцать будут готовы днями. Это здорово, — не смог сдержать восхищения Иван Степанович. — Кругом экономический и финансовый кризис, а мы сами себе хозяева, как государство в государстве — людям есть, где работать. Продукция значительно дешевле, чем та, что поставлялась раньше, в том числе и из-за границы. Люди по селам радостнее стали, говорят, что с этими предприятиями они, как бы родились по-новому. Оно и вправду так. Куда было деваться в селе молодежи и тем, кто входит в селе в зиму без работы? Теперь люди за счастье в селе считают устроиться даже уборщиком или уборщицей на предприятие. Много теплых и хороших слов говорили в адрес председателя районной государственной администрации, — Маликов улыбнулся. Это, Андрей Константинович, настоящая революция на селе. Впервые за много лет доходы в сельские советы поступать стали. Теперь есть за что клубы и библиотеки содержать, а также кладбища в порядок приводить, дорожки тротуарные делать и даже фонтаны. Только мне, Андрей Константинович, непонятно одно, — продолжал говорить Маликов. — Почему мясо и другие товары, которые мы выпускаем в районе, в нашу страну прут из-за границы без акцизов и налогов, а наш отечественный производитель вынужден нести убытки. Что-то не так делается правительством, хотя премьер-министр на всю страну говорит, что это к лучшему. Вчера показывали безобразия, творимые в Верховной Раде, где депутаты дрались до крови. Побили в зале стекла, поломали кресла, испортили систему голосования. А один народный избранник кинул дымовую шашку в зале заседаний и заявил на всю страну, что готов поджечь здание Верховной Рады, если очередное голосование пройдет не так, как хочется его фракции. Что же это за идиотизм!? Все это от безнаказанности. Был бы закон, позволяющий привлекать к ответственности народных депутатов за совершенные ими преступления и правонарушения, не вели бы себя по-хамски на виду у всей страны. Не хотят нардепы принимать законы «О снятии неприкосновенности с народных депутатов» и с судей. А сами, то и знай, говорят о какой-то пресловутой демократии в стране. Позор. Стыдно за них. В следующий раз хоть не иди на выборы. Не из кого выбирать. Как только становится кандидат нардепом, сразу превращается в явного идиота: забывает о культуре поведения и своих обещаниях. Или атмосфера такая в том зале. Надышатся ею депутаты, и каждый стремится выделиться, творя в сессионном зале Верховной Рады, что ни есть абсурдное?
Дверь в кабинет отворилась и в нее заглянула секретарь.
— С приездом Андрей Константинович.
— Спасибо, — улыбаясь, ответил Андрей.
— Звонят с приемной губернатора, просят к телефону. Я переключила на вас.
Андрей поднял трубку:
— Слушаю.
— Будете говорить с Львом Северьяновичем, — в трубке слышался знакомый молодой голос секретарши губернатора.
— Спасибо, — ответил он.
— За что благодаришь? Я еще ничего не сказал, — послышался приветливый голос Шишкина. — Почему вчера не заехал?
— Так получилось, Лев Северьянович, — оправдывался Андрей. — Очень спешил домой.
— Понимаю. Дело молодое. Почти семь месяцев не был дома. Наверное,
есть еще кто-то кроме мамы и папы?
— Есть, Лев Северьянович, признавался Андрей.
— Это хорошо, когда ждут. Значит, нужен человек. Того, кто никому не нужен, никто не дожидается. О твоих громких делах в столице знаем не понаслышке. Рад за тебя, Андрюша.
— Это вам большое спасибо за поддержку, — польщенный похвалой губернатора, сдержанно ответил Андрей.
В кабинет зашел отец.
Андрей жестом показал ему на стул. Отец понимающе кивнул.
— Чем занимаешься? — спросил губернатор.
— Первый заместитель, председатель райсовета и начальник управления сельского хозяйства вводят в курс дела. Пятнадцать предприятий уже работают, восемнадцать днями вступят в рабочий режим.
— Это хорошо. Дело в том, что Президент принял решение в следующем месяце посетить ваш район. Захотел лично ознакомиться с новшествами. Я заверил Президента в том, что у вас есть на что посмотреть. Так или нет!?
— Так точно, Лев Северьянович, — уверенно ответил Андрей, чувствуя, как гулко забилось сердце от сообщения губернатора. — К тому времени почти во всех селах будут работать вновь созданные предприятия. Это большое подспорье для села.
— Подспорье-то подспорье, — озабоченность послышалась в голосе губернатора. — Дело в том, что объявилась в областной администрации живая душа, которая поставила под сомнение целесообразность всего вашего дела.
— Это Шевцов? — догадался о «живой душе» Андрей.
— Он. Через Администрацию Президента постарался довести до главы государства свою точку зрения. А она обтекаемая и состоит в том, что если во всех населенных пунктах области будут функционировать промышленные предприятия, то в накладе останутся рабочие в городах. А в городах, как известно, ныне проживает семьдесят процентов населения страны. Вот и выходит, что нужная государству на первый взгляд инициатива на селе, становится в прямое противоречие с городскими делами. «Чем тогда в городе будут заниматься?» — задаются вопросом «умные головы» в Администрации Президента, поддерживающие точку зрения Шевцова.
Казалось бы, что от такого неожиданного заявления губернатора Андрей должен был бы смешаться и потому не знал, что сказать. Но он давно держал в себе ответ на этот вопрос, поэтому уверенно ответил:
— На первый взгляд это вроде бы так. Но, почему город до сегодняшнего дня не сделал село богаче? Почему что в городах и дальше продолжают жить за счет села: промышленная продукция постоянно растет в цене, а продукты, добываемые в селе, на прежнем уровне. Государство за бесценок скупает зерно. Бензин и минеральная вода продаются дороже молока, постного масла, яиц, картофеля, хлеба, круп и сметаны. Селянин сдает мясо на мясокомбинаты по одной цене, а колбасу и другие мясопродукты покупает в три раза дороже. Мы же, Лев Северьянович, перешли на рыночные отношения, вот и пусть город производит для граждан всего государства то, что у него лучше получается, и что на селе создавать трудно и нецелесообразно. Достаточно того, что промышленная революция в бывшем Советском Союзе прошла за счет села, где и поныне во многих селах нет ни клубов, ни Домов быта, ни магазинов, ни детских садиков, ни толковых больничных заведений. Больные за свои копейки ездят в город с сумками для тамошних врачей. Кто об этом думает? Шевцовы!? Я освободил с работы его брата за бездеятельность в работе и два смертельных случая, происшедших в газовом управлении, потому он пытается, как только может навредить району. Эта позиция не по делу, а простая месть району. Пусть рабочие городов делают без ущерба для себя и людей села то, что они лучше умеют: машины, станки, пароходы, самолеты, поезда, турбины, оружие, трубы, медицинское оборудование и многое другое. А такую продукцию как мебель, валенки или корзины плести из лозы, хлеб печь, изготавливать колбасу, крупы и макароны, постное масло мы будем сами без всякого на то ущерба для города. Только при таком подходе к селу появится возможность появления в городах дешевой и качественной сельскохозяйственной продукции. Села позарастали бурьянами «благодаря» таким «благодетелям», как Шевцовы, на словах пекущиеся о благе государства. Извините, если не так сказал, Лев Северьянович. Но такой поступок авторитету Шевцову не прибавляет. Послушал бы он, что говорят люди при открытии предприятий на селе и тех, кто уже работает на них. Они говорят большое спасибо, в том числе и вам, Лев Северьянович. Извините еще раз, если что-то не так сказал. Но и у нас, Лев Северьянович, вопросы возникают непростые. Наша продукция облагается налогами по полной программе, а та, которая поступает из-за рубежа, во многом пользуется большими льготами и освобождена от акциза. Люди не понимают, почему идет явное ущемление собственного производителя? Кому это выгодно? Посмотрите, что делается с мясными и кондитерскими изделиями.
На другом конце провода послышался глубокий вздох.
— В принципе ты прав. Городу есть чем заниматься. Турбину на атомную станцию в селе не сделаешь, автомобиль, спутник, холодильник тоже. А если в селе будут свои мясокомбинаты, молокозаводы, кирпичные заводы, парикмахерские, швейные, гончарные цеха, то городу от того беды не будет. Позицию твою принимаю и поддерживаю. А вот что касается налогов, которые приняты в государстве, то задашь такой вопрос Президенту, когда будеш у нас. Но скажу сразу — это сложный вопрос. К завтрашнему дню представь мне справку, сколько и чего нужно для того, чтобы обновить район с его дорогами и лесопосадками. Помни, для всего этого у нас только месяц. После чего или грудь в крестах или голова в кустах. Постарайся, Андрюша. От этого будет зависеть дальнейшая жизнь села и не только в нашей области.
Губернатор положил трубку, а Андрей застыл со своей в руке. Он не слышал прерывистых звуков зуммера, которые, заполнили кабинет и не видел того, как озабоченно глядели на него присутствующие в кабинете.
— Вот и подал заявление в ЗАГС, — произнес Андрей, глядя на отца, который тоже знал, что у сына сегодня необычный день.
Константин Сергеевич и сам готовился вместе с Валентиной Павловной посетить семью Старшининых в Тишках. Для этого надел новый костюм, белую рубашку и новый галстук. Валентина Павловна ожидала сына и мужа дома.
Андрей, раздумывая о той непростой ситуации, в которую опять попадал, до побеления потер перед собой ладонями. Захотелось все бросить и лететь в Тишки. Но пришла другая мысль: сам захотел такой работы, никто не насиловал. И то, что начиналось им в районе, становилось явным благом для людей. «Заедем с отцом и матерью на минуту в Тишки и объясним Галине Филипповне сложившуюся ситуацию, а Люба поймет меня», — принимал он решение. Сам же сказал отцу, Михаилу и Маликову:
— Лев Северьянович говорит, что не позже чем через месяц наш район посетит Президент. Выходим на государственную арену все с тем же сакраментальными вопросами: — «Что делать?» и «Быть или не быть?» На подготовку того, чтобы сделать район как яичко, у нас только месяц. Это наш первый и последний шанс получить поддержку на самом высоком государственном уровне. Губернатор пообещал, что область тоже будет помогать. К завтрашнему утру на столе у губернатора должна лежать справка о том, чего и сколько требуется району. Как понимаете, от Президента будет зависеть, поддержит он на государственном уровне наш эксперимент или…
— Понятно, — произнес Маликов. — А что вы сказали насчет заявления?
— Сын сегодня собирался подавать заявление с невестой в ЗАГС, — пояснял Константин Сергеевич. — Но как есть, так и бывает. Проедем, сынок, в Тишки без всяких церемоний. Мать пусть дома остается. Иначе дело затянется на целый день. Получится, что весь район к встрече Президента будет готовиться, а его голова о собственной свадьбе заботится будет.
— Неловко как-то будет, Константин Сергеевич, — заметил Михаил. — Люба и ее мать готовятся вас встретить. Им до президента дела-то никакого. А вот если вы не приедете, то выглядеть все будет неловко. О том, что и сам готовился подавать заявление, промолчал.
— Да, Костя, — поддержал Михаила Маликов. — Супруга твоя такого дня тоже давно ожидала как мать Андрея Константиновича. Ей тоже хочется на невесту сына посмотреть.
— Мы уже встречались у дедушки и бабушки, — произнес Константин Сергеевич. — Правда, тогда матери невестки не было. 
Андрей, слушая разговор самых близких людей, представил заплаканное лицо Любы и гневное матери. Не поймет Галина Филипповна того, что ее зятю опять, что-то помешало. А его любимая будет мучиться неведением. Предстояло принимать Соломоново решение.
Пригласил в кабинет заместителя по экономическим вопросам Шнуркова и заведующую финансовым отделом Чалую. Когда те явились, сказал:
— В район возможен приезд Президента. Но этого пока не следует разглашать. Для должной подготовки района создаем районный штаб с включением в него всех руководителей, которые будут задействованы в процессе этой работы. Председатель райгосадминистрации возглавляет штаб. По согласию, — он посмотрел на Михаила, — вводим в состав комиссии Михаила Ивановича Козюлина. После завтра на десять ноль-ноль собираем депутатов на внеочередную сессии, на которой пересмотрим с учетом новых обстоятельств бюджет района. Обстоятельно пересматриваем все статьи. Без изменения остаются только защищенные статьи по заработной плате учителям, врачам, работникам культуры и другим бюджетным структурам. Остальное распределяем по узким местам района. Посмотрел в сторону начальника финансового отдела. — Если понадобится, берем в банке кредит. Конечно, он должен быть щадящим в процентном отношении. Без него не будем иметь необходимого количество средств, чтобы расплачиваться за выполненные работы. На сессии утверждаем это решение.
После такого заявления озадаченными стали выглядеть лица всех присутствующих.
Маликов после недолгого молчания произнес:
— Думается мне, Андрей Константинович, что действительно, о возможном приезде Президента пока не стоит никому и ничего говорить. Не надо будоражить население района. Ограничимся призывами о проведении экологического месячника по посадке деревьев и уборке территорий после зимы с широким привлечением общественности района. Всегда ведь найдутся люди, которые станут выражать недовольство явными приготовлениями к чьему-то визиту. Они не поймут того, что подготовка к встрече высокого гостя — это действенная форма навести порядок в собственном доме. В данном случае от того, как мы сработаем, будет решаться судьба села. Думаю, что молчать — не значит обманывать. Когда будет нужно, тогда и скажем. И другие районы пусть пока не знают этого, наводим порядок и все. Щедрее будут на выделение техники и асфальта.
Андрей, соглашаясь, добавил
—Такого события, конечно, не скроешь от людей. Не у нас, так в областной администрации расскажут главам районов, а те откроют секрет в своих районах. Так и до нашего района дойдет. Но что это прекрасная возможность привести в порядок весь район — это неоспоримый факт. Дороги кругом разбитые, все позарастало бурьянами. Внимание было обращено на строительство предприятий, а остальное оставлено как бы в стороне.
— Но если информация будет идти окольным путем, то эти сведения дойдут к нам значительно позже, — улыбнулся первый заместитель. — К тому времени мы приуберем район, сделаем его как можно краше.
— Дело того стоит, — произнес Андрей. — Обновим район по полной программе. Смотришь, и область с ремонтом дорог поможет. За один раз сделаем задел лет на десять вперед.
Начальник финотдела Дарья Кондратьевна ушла колдовать над бюджетом, который депутаты утверждали еще перед новым годом. Остальные включились в составление состава штаба.
Пока между заместителями расписывалось их закрепление за населенными пунктами, Андрей вызвал к себе начальников отделов и попросил обзвонить всех руководителей района с приглашением на совещание в администрацию на девять часов. — Времени остается мало, — торопил он.
— А как быть с сельскими головами? — спросил заворг Конявко, очень «зауважавший» Закруткина-младшего, после ухода прежнего председателя райсовета.
— Вызываем на сессию райсовета, — ответил Андрей. — Михаил Иванович поручит это своим службам.
— Это я мигом, — заявил Михаил и потянулся к телефону. Набрал номер. — Давыдкин, тут такое дело, — начал он. — Срочно вызываем на завтра, — он посмотрел на Андрея.
— На десять часов, — подсказал Андрей.
— На десять часов всех депутатов и сельских голов на районную сессию.
В трубке послышался голос Давыдкина, который говорил о том, что сессию проводили недавно и теперь это делать нецелесообразно…
Михаил, не дослушав, перебил его:
— Ты, Давыдкин, делай то, что тебе говорят. У нас есть, кому командовать и тобой и мной. Понял!? Мигом исполнять!
Андрей заулыбался, слушая распоряжение председателя райсовета. В Михаиле уже было не узнать бывшего бульдозериста-скрепериста. Опыт руководящей работы и учеба в Академии давали о себе знать. Похоже, что он быстро укротил своего заместителя.
В течение двадцати минут сообща составили списки руководителей районных служб, которые должны были не позднее чем через час появиться в райадминистрации. В их задачу входило тут же отправиться в населенные пункты района, чтобы проверить состояния дел как на строящихся объектах, так и на прилегающих к ним территориям. Особое внимание должно быть уделено наведению порядка в селах, а так же дорогам, ведущих к ним, лесопосадкам, примыкающих к центральным дорогам. Для этого по селам, чтобы организовать людей, сразу после районной сессии должны были пройти собрания жителей населенных пунктов. На них должны были рассматриваться экологические вопросы по наведению порядка.
— Весной всегда делали субботники, — напомнил Андрей. — Мы первыми в области и начнем это делать. Теперь апрель. Погода прекрасная. Дороги можно начинать асфальтировать, обязательно с разметками движения. Ивана Степановича прошу лично обзвонить ближайшие асфальтные заводы и дорожно-ремонтные управления в других районах и пригласить их в наш район. С завтрашнего дня объявляем в газете и по местному радиовещанию месячник по наведению порядка, под девизом: «За лучший населенный пункт в районе!» Каждый день будем на штабах подводить итоги проделанной работы. В конце месяца проводим смотр района. Победителям вручаем призы.
— Какие? — заулыбался Михаил.
Андрей обвел присутствующих взглядом.
— Давайте сообща подумаем. Условие такое: приз должен служить всему коллективу села. Это может быть автомобиль скорой помощи, чтобы люди в больницу не сами добирались в райцентр, кто чем сможет, а их привозили. Неплохо бы в каждом селе иметь и свой зубопротезный кабинет. Важной и нужной в селе стала бы и диагностическая аппаратура и УЗИ для обследования человеческого организма. Да мало ли, чего нужно нынче на селе. Если село-победитель предложит, чтобы ему построили какой-то нужный для людей объект, то построим за счет бюджета.
— Мычаки в соревнование тоже включаем? — спросил Маликов.
— Конечно, — ответил Андрей. — Это наша столица. Мычаки должны стать примером для всего района. Сам же думал о том, что мама ожидает его дома, а в Тишках Люба и ее мать посматривают в сторону дороги, ведущей в Мычаки. Если он не приедет, то Галина Филипповна после точно не пустит даже во двор. Но дело, которое разворачивалось в районе, было очень и очень важным. Его трудно было сравнить с чем-то прежним, что переживал район. В то же время было жалко самую чудесную девушку, которую он очень любил и которая хотела умереть, поверив домыслам матери в то, что он обманул ее. Поэтому она перестала есть и угасала на глазах матери, не знающей, чем помочь ей. Силу любви испытал сам. Получалось, что счастливая любовь исцеляет, а не счастливая убивает. Теперь ему не хотелось, чтобы Галина Филипповна опять заподозрила его в несерьезности, а тем более обмане. Но и оставить все на самотек не мог, являясь главной и направляющей силой дела, которое по задуму должно было стать достоянием всей страны.
С тревожными мыслями проводил Андрей совещание с руководителями районных подразделений, направляя их с ответственным заданием в села. Чувствовал, как истекает время посещения Тишков, но звонил в другие районы, где были лесничества, чтобы привлечь коллективы к расчистке в районе давно заросших лесопосадок. Отвечал на обеспокоенные звонки матери, говоря, что немного задерживаются с отцом по причине появившихся непредвиденных обстоятельств, требующих срочного решения. В помощь Маликову просил глав других районов выделить хотя бы на неделю технику и рабочих дорожных служб в его район для оказания помощи в асфальтировании дорог, в том числе и по населенным пунктам. При этом гарантировал оплату.
Работы было много, и потому не знал, что сказать отцу, заскочившему к нему в кабинет с вопросом о поездке в Тишки.
— Может, отложим поездку, сынок? — спрашивал Константин Сергеевич, понимая всю ответственность, которая лежала на его сыне. — Люба и ее мама поймут.
Андрей сознавал, что ему теперь не до подачи заявления. «Но при чем здесь Люба и ее мама? — думал он. Я должен выполнить свое обещание, даже, если для этого придется подавать заявление поздним вечером». Это было в его власти.
Позвонил Михаилу и сказал, чтобы лично попросил заведующую ЗАГСом не уходить сегодня домой, пока не приедет с Любой, а он с Татьяной.
— Все должно быть сделано именно так, Миша. По–другому нельзя. Я один раз сделал оплошность, второй раз не хочу этого допускать.
— Не волнуйся, дружище, — с радостью ответил Михаил. — Если понадобится, то и в Тишки заведующую направлю для соблюдения полной законности.
— Этого делать не стоит, мы все должны быть одинаковы перед законом. Мы же не народные депутаты.
Только во второй половине дня Андрей почувствовал, что справляется с теми делами, которые взвалил на себя. В администрацию стали поступать первые сведения от руководителей направленных в села района. Их данные тут же обрабатывались, и составлялась целостная картина того, что предстояло сделать в районе за месяц.
Только по полудню смогли выехать в Тишки.
Валентина Павловна выговаривала отцу и сыну за опоздание к невесте и ее матери
— Они с утра ожидают нас, — говорила она. — И им ни какого дела нет до приезда Президента.
Константин Сергеевич ответил, что приезд в район Президента это не рядовое событие, которое можно недооценить, а тем более проигнорировать.
— Это судьба не только сына и района, Валя, но если хочешь знать, то и всего сельского населения страны. С этим, моя дорогая, не шутят. Сыну при мне звонил сам губернатор. А он бы бросил все и поехал свадьбу играть, не так ли? Мы сегодня такую работу прокрутили, что мне самому до сих пор не верится. Но впереди предстоит еще большая работа.
Валентина Павловна слушала его внимательно, но сказала свое.
— Умный тот, кто успевает сделать для людей и себя не обижает.
— Мы же едем, — веселея, ответил Константин Сергеевич. — Ничего, что задержались. Главное, чтобы дело было сделано. Как говорится: «Делу время –– потехе час!»
— Но у нас для встречи не более десяти минут, — предупреждались родители Андреем. — Я попросил Мишу, чтобы он переговорил с заведующей ЗАГСом. Она будет ожидать, но и мы должны совесть иметь.
— Ну вот, и выпить по чарочке не придется, — сожалел отец.
— Приедем домой, выпьешь, — обещала Валентина Павловна.
— Но мы взяли с сыном коньячок и сюда, — признался Константин Сергеевич.
— Вот и хорошо, — согласилась Валентина Павловна, — оставите в Тишках для следующего раза. Дело всему венец!
Когда прибыли к дому невесты и Андрей увидел лицо Галины Филипповны, то понял, что если бы он приехал в такое позднее время сам, то Галина Филипповна не пустила бы его во двор. Но, заметив за его спиной мать и отца, отошла лицом, приглашая дорогих гостей в дом.
Люба, переволновавшаяся долгим отсутствием любимого, повеселела. Она победно приподняла голову, взглянув на мать, которая весь день уверяла ее, что Андрей не приедет, и что он такой же обманщик, как и другие мужики, и что лично она уже больше никогда не поверит в его пустые обещания.
Андрей же был горд тем, что выполнил свое обещание, несмотря на то, что сделать это в сложившейся обстановке было не так-то просто. «Главное стремиться к своей цели», — думал он, беря в свои руки податливую руку самой счастливой девушки на земле, какой в эти минуты была Люба. Он смотрел на нее и думал, что его девушка достойна того, чтобы он, пусть и на время, отложил все заботы и уделил внимание именно ей.
Из уважения к Галине Филипповне в гостях задержались по времени больше, чем думали. Родители выпили с Галиной Филипповной по рюмочке коньяка, потом по другой, а за нею, как водится, дошла очередь и до третьей.
Договорились, что в связи с большой занятостью Андрея и Константина Сергеевича, свадьбу детям сыграют в начале июня.
— В мае Андрюше некогда будет, — говорила Валентина Павловна.
— Да и маяться в жизни будут, если в мае поженятся, — соглашалась Галина Филипповна. Потом сказала, что если свадьба в июне, то и с заявлением можно не спешить, раз так складываются дела. — Чего ему пылиться в Загсе, — говорила она и с укором глядела на дочь, у которой на глазах появились слезы. Затем неодобрительно взглянула на будущего зятя. Матери Любы очень хотелось, чтобы на его месте был Павел.


                ГЛАВА 4

Ранним утром заворг Конявко отвез губернатору письмо, подписанное председателем райгосадминистрации с просьбой об оказании району помощи в период проводимого экологического месячника. В нем было много пунктов, но ни словом не упоминалось, что все это нужно для подготовки к приезду Президента.
Губернатор усмехнулся: молод, но не лишен мудрости. Действительно, к чему раннее и излишнее внимание к этому пусть и не рядовому событию. Подумав, решил пока и сам не озвучивать среди своих подчиненных этого очень важного события не только для Веселовского района, но и всей области. «Потом скажу», — размышлял он, принимая решение о направлении в район силы, имеющиеся в области. При этом следовало разработать мероприятия с участием областных и районных служб, обсчитать затраты, а если понадобится, то прибегнуть и к изменению статей областного бюджета. Как понимал Лев Северьянович, дело стоило свеч и должного внимания –– не за себя беспокоился. Своего заместителя Шевцова решил пока не трогать и ничего по Веселовскому району не поручал, справедливо полагая, что он там больше будет вредить, нежели приносить пользы.
Отчетливо понимало свои задачи и руководство Веселовского района. Помощь помощью со стороны области, — говорил Андрей своим заместителям, но и самим оплошать нельзя. Как говорит Лев Северьянович, хорошо помогать тому, кто работает.
Весь второй день прошел для Андрея и его команды в организационных вопросах и посещении многих вновь выстроенных объектов и сел.
Впечатление было далеко не радужное.
Третий день начался задолго до сессии, потому Андрей успел сделать немало полезного для раскрутки месячника в районе.
Сессия обещала быть не простой, несмотря на то, что депутатам было предложено рассмотрение выносимых на сессию вопросов на постоянных комиссиях, а также предложения райгосадминистрации по корректировке бюджета на текущий год. Чтобы не пускать подготовку сессии на самотек, в каждой комиссии присутствовали заместители председателя райгосадминистрации, в том числе и сам глава. За изменение бюджета стоял и председатель райсовета Михаил Козюлин, который перед тем по подсказке Андрея, собрал в своем кабинете председателей комиссий и рассказал, почему необходимо пересмотреть бюджет.
— Давайте хотя бы один раз за всю историю района наведем в нем порядок, — убеждал он председателей комиссий. — Неужели наши люди хуже, чем за границею, где уважают чистоту и порядок.
Зал заседаний был полон. На сессию были приглашены и сельские головы.
Председатель райсовета огласил повестку внеочередной районной сессии.
Несмотря на свою молодость, Михаил держался уверено и только изредка посматривал за поддержкой на первый ряд в сторону Андрея: тот сидел прямо перед трибуной вместе с отцом, Маликовым и Шнурковым.
Вопросов в предлагаемой повестке дня было три: «Об изменении бюджета», «О проведении экологического месячника и ремонта дорог в районе», и «О призах жителям, населенных пунктов района, добившихся лучших результатов в ходе экологического месячника».
Вопросы были понятными и потому повестку дня утвердили единогласно.
Михаил даже повеселел от такого успеха, что было видно по его сдержанной улыбке.
Но при рассмотрении предложенных администрацией измененных статей бюджета, с которыми выступила, как и было положено, начальник финансового отдела Дарья Кондратьевна Чалая, слово взял городской голова Мычаков Роман Сверчков.
Он решительно вышел на трибуну и снял очки. После чего осмотрел притихший зал. Видимо, оставшись довольным тишиной, установившейся в зале, и вниманием к своей персоне со стороны депутатов и сельских голов приглушенно произнес:
— Проведение субботников — это не новое дело для поселка и района, как нам желает показать районная администрация во главе с Закруткиным. Оголяя другие статьи бюджета, они думают, что побеленными известью деревьями и ремонтом дорог пополнят бюджет района, который и без того скуден. Урезали по самое некуда статьи по капитальному ремонту многоэтажек в микрорайонах поселка и школах района. Я слышал, как председатель райсовета Козюлин говорил о том, чтобы на местах уделили больше внимания дорогам, обочинам, клумбам и кладбищам. Вроде сам или со всем персоналом райсовета и райадминистрации собирается туда на жительство.
В зале засмеялись. Это вдохновило Сверчкова и он, повернувшись к председателю райсовета, который даже несколько покраснел от такого неожиданного заключения, продолжил:
— Если вы туда собираетесь, господин Козюлин, то это ваше личное дело, а нам позвольте довольствоваться земной жизнью.
В зале смеха не послышалось, на что, видимо, очень располагал Сверчков. Кое-кто из депутатов недовольно поморщился от подобной вольности Сверчкова, непроизвольно руководствуясь выражением: «Шутка, повторенная дважды — уже глупость!»
— Сверчков, ближе к делу, — с места произнес Иванов с Глубокого Яра. — Тебе можно шутки шутить, находясь на бюджете, а нас работа ждет. Дело говори, а на кладбище мы все будем, и потому за кладбищами тоже нужен уход. Ныне народ вымирает, как во время чумы или холеры. В селе скоро некому будет работать. Так что, Сверчков, с кладбищами будь осторожнее — все кто там уже дома, это мы здесь в гостях.
— Вот я и говорю, — продолжил Сверчков, но уже не так бойко, как перед этим, — статьи урезаны для того, чтобы посадить больше деревьев и побелить опоры электролиний, в том числе и возле твоего мясокомбината, Иванов. Завтра появится из-за границы другой глава администрации со своими заокеанскими прожектами, а нам жить здесь. Я против таких волюнтаристских изменений в бюджете. И вам, господа Закруткины и Козюлины, не прельстить нас ни машинами скорой помощи, ни аппаратами УЗИ. Больно дорогой для района будет ваш месячник-субботник.
— Правильно говорит Сверчков, — поднялся сельский голова села Раздольное Илья Феков. — Кем и как мне проводить месячник, если в селе на каждого труженика по два пенсионера, у которых пенсии хватает разве, что на хлеб. Если говорить о кладбище, то там каждый за могилками своих близких и родных должен ухаживать. А на заборы вокруг кладбищ денег в сельском совете нет, поэтому нечего воду в ступе толочь. Ну, открывают у нас в селе мебельный цех! И что от того, если у нас в Раздольном нет ни одного столяра. Значит, приезжие работать станут!? Им рабочие места районная власть создает. Вот вам и громкая забота о селе, в то время, как потолок в помещении библиотеки столбом подпираем, чтобы не обвалился.
Андрей слушал выступающего и с возмущением думал о том, что всегда найдутся люди, которые подвергнут сомнению даже явно нужные новшества. Подвергая нещадной критике большое дело, говоривший как бы сам возвышается над всеми, показывая свою значительность. При этом не удосуживается или просто не в состоянии оценить и рассмотреть целесообразность предлагаемого проекта. Теперь происходило то же самое. Нужно было брать слово сейчас, а не для подведения итогов выступлений, как планировал. Следовало направить сессию в нужное русло, так как многие депутаты не видели нижней части айсберга, и даже не догадывалось о ее наличии. Потому на многих депутатских лицах после выступления Сверчкова появилась озабоченность. Они дрогнули в своей решимости изменять бюджет, сопоставляя про себя несопоставимое — дома, школы, кладбища и побеленные опоры электропередач, в чем Сверчков явно перегнул. Депутаты и приглашенные, как несмышленые дети, поверили словесным изобретениям Сверчкова. Его же задача как главы районной администрации состояла в том, чтобы помочь им разобраться в простом для него, но как оказалось, сложном для них деле.
— Разрешите, — поднял он руку, видя, как волнение густой краской разлилось по лицу Михаила, не ожидавшего такого противодействия со стороны депутатов и сельских голов.
— Слово предоставляется председателю районной государственной администрации, — произнес Михаил, забывая в волнении назвать имя и фамилию председателя.
Андрей стал за трибуну, понимая, как много поставлено на эту сессию. Требовалась новая точка зрения рассмотрения важного вопроса, а не та, на какую пытались перевести стрелки Сверчков и Феков.
— Районная сессия — коллективный орган района, — начал он. — И неудобно слышать как отдельные депутаты и сельские головы свели весь вопрос по рассмотрению бюджета к кладбищам и побелке деревьев, хотя и это важная сторона нашей жизни. Помнится господа Сверчков и Феков в своих выступлениях полгода назад на такой же районной сессии тоже были против строительства новых объектов в сельских населенных пунктах. Но, как показала действительность, наш проект удался хотя бы потому, что теперь село, не так остро зависит от прихотей погоды и колебания цен на сельскохозяйственную продукцию. Кроме того, значительная часть людей села, круглый год имеет работу и стабильную заработную плату, а в сельские советы поступают налоги, чего до этого не было. Посудите сами: только за апрель месяц от действующих предприятий, построенных в селах района, получено более девятисот тысяч в условных единицах. Но это только третья часть тех комбинатов, заводов и цехов, которые должны быть возведены и вступят в строй. На них к концу мая будет занято около пяти тысяч человек жителей сел до этого безработных. И потому, Илья Егорович, если говорить о вашей мебельной фабрике, — то вы почему-то не вспомнили, что в вашем селе расположено региональное лесничество и фабрика. И фабрика уже заключила с лесничеством долгосрочный договор о поставках деловой древесины, в том числе таких крепких пород деревьев как дуб, бук, ясень, вяз, и, конечно, сосны. А то, что в селе пока нет краснодеревщиков — это временное явление. Посылайте, Илья Егорович, молодежь на учебу в строительные лицеи, открывайте при своей фабрике курсы. Полгода — и у вас будут свои специалисты, как это сделали в селе Николаевка. Там тоже до этого и слыхом не слыхали о скорняцком деле, дублении и выделке шкур, а также пошиву дубленок, кожаных курток и других изделий из меха и кожи. Сырье, как мне говорила вчера сельский голова Софья Петровна Засядько, постоянно поступает на фабрику и от этого имеют прибыль и хозяйства поставщики, которые не возят на фабрику по одной или две шкурки КРС, свиных или овечьих, а по их звонку все забирает фабрика. Люди в селе рады этому новострою, так как не только работают там, но и сами сдают туда свежие шкуры от КРС и кролей. Раньше их просто выбрасывали в канавы, так как невыгодно было везти в город и сдавать на приемные пункты. К тому же все должны понять, что мы не можем в каждом селе строить только мясокомбинаты, хлебопекарни, производство круп и маслоцеха. Суть проекта в том, что в районе используется разделение труда с использованием всех его сырьевых ресурсов. Это касается и деятельности соко-винного предприятия, куда весь район с этого года будет сдавать яблоки, груши, малину, клубнику, крыжовник и другую ягоду. В других хозяйствах производят чипсы из картофеля, сыры различных наименований. Это все нужно и не только району, а и большим городам. Через месяц-два перед нами станет задача закрепить за собой рынки сбыта. Для этого потребуется известность нашей продукции, лицом которой должно стать качество. Сегодня только апрель, а часть предприятий уже дают продукцию и пополняют бюджет района и тех сельских советов, где они действуют. Насколько мне известно, это не планировалось депутатами перед новым годом, когда закладывался бюджет этого года. Поэтому те средства, которые мы перераспределим с ряда статей, — это временное явление, так как они будут восстановлены в этом же году за счет незапланированных поступлений. Мы не прекратим газификацию наших населенных пунктов, ремонта домов и школ. Просто на пару месяцев позже начнем эту работу, выигрывая в главном, в корне преобразовывая район и сторицею восполняя за вынужденную отсрочку финансирования по прежним статьям. При этом следует учесть, что в текущем году, и в последующих годах мы сможем позволить себе значительное увеличение расходов по всем статьям, важным для наших людей. Но нынешний шаг основа тому, и потому я бы просил вас всех, дорогие мои депутаты, поддержать районную администрацию с учетом изложенного мной.
Он говорил доверительно, стараясь проникнуть в души внимательно слушающих его людей. Он смотрел на них и видел, как светлели их лица. Душе становилось теплее, а самому значительно увереннее. Он любил этих сомневающихся людей, которых всегда обманывали, и в первую очередь это делало государство под самыми разными предлогами. Главным из них был лозунг самопожертвования в угоду родине, будто та родина была ненасытным чудовищем, постоянно требующим чих-то издержек и даже смерти. Ему очень хотелось поделиться с ними секретом о приезде Президента в их район, и о том, что их труд, очень возможно, станет ориентиром для всей страны по ее выводу из многолетнего кризиса. Но не сказал, понимал, что не все готовы воспринимать правильно то, что может круто изменить их жизни. Его сообщение могло усугубить обстановку в районе: кто-то станет бездумно причислять все к простой показухе перед Президентом. Потому, не объясняясь, вежливо поблагодарил депутатов за то внимание, с каким они выслушали его, и сел на прежнее место, чувствуя спиной застывший зал. Он смотрел на Михаила, лицо, которого разглаживалось в победной улыбке.
— Можно мне слово? — раздался за спиной женский голос. Это поднималась со своего места сельский голова Николаевки Софья Петровна Засядько. — Я вот смотрю на отдельных депутатов, сельских голов и думаю, не пришельцы ли они из космоса, которых так усердно разыскивают уфологи.
В зале послышался смешок, а Софья Петровна продолжила:
— Скажите, избранники народа,  вы хотя бы раз в своей жизни видели такую заботу о своих селах, в том числе и о Мычаках, Роман Самсонович, какую оказывает им нынешняя администрация? Насколько мне помнится, и план развития района вы называли утопией. Сами ничего толкового не сделали в Мычаках, а становитесь ярым противником всего нового и передового, что предлагается и проводится в жизнь районной администрацией во главе с Андреем Константиновичем. А я вот хочу увидеть свою Николаевку, а с нею и весь район красивыми и богатым. Так давайте же хоть раз в жизни возьмемся дружно за лопаты и щетки, что бы вычистить наши населенные пункты от той грязи, в которой всю жизнь находимся по самое горло. Прошу горе-оппозиционеров из Мычаков и Раздольного, не сбивайте людей с правильного пути. Если у самих нет желания перестраивать жизнь к лучшему, то предоставьте это делать людям, которые избрали вас во главе населенных пунктов. Я была в Тишках и видела, как там теперь живут и радуются люди, и потому сама хочу со своими николаевцами жить не в худших условиях…
— Так там пиво! — весело крикнул кто-то.
— Пиво еще лучше пьется, когда человек одет в красивую дубленку или кожаную куртку и семья не голодная и красиво одетая, — тут же ответила Софья Петровна.
Зал разразился аплодисментами.
Андрей вздохнул полной грудью и посмотрел на Михаила, подавая ему знак, начинать голосование по первому пункту повестки дня.
«За» голосовали не только депутаты райсовета, но и сельские головы, присутствующие в зале.
Против изменений в бюджете поднялось только две руки.
Люди улыбались один другому, как после оздоровительного омовения.
Улыбался и Андрей.
Отец смотрел на него и тоже улыбался. Победа сына была полной.
Остальные вопросы не требовали долгих дебатов, и потому за них проголосовали быстро и единогласно.
Перед тем, как Михаил намеревался закрыть сессию, в зале раздался просительный голос сельского головы из села Отрадово Григория Даниловича Козинец. Это был крепкий мужчина, которого Андрей хорошо знал, так как Козинец три раза подряд избирался односельчанами головой села.
— Андрей Константинович, расскажите, как там в Америке? Интересно все-таки!
— Козинца поддержал сельский голова из села Красивое Ярослав Вячеславович Луговой.
— Расскажите! — дружно просили депутаты и приглашенные на сессию.
Председатель райсовета закрыл сессию, и глава администрации района начал свой интересный рассказ, не вспоминая только о том, что ему, находящемуся в одной из самых развитых и богатых стран мира, очень хотелось домой на берега чудесной реки Сиверский Донец, где находилась его любимая.


                ГЛАВА 5

Районной сессией было узаконено использование дополнительных сумм выделенных на помощь населенным пунктам района в наведении порядка по широкой программе экологического месячника.
В каждом селе, в том числе и в Мычаках, были проведены собрания жителей и сходы граждан, на которых рассматривались вопросы участия жителей в наведении порядка по месту жительства.
Нельзя сказать, что люди повсеместно с воодушевлением восприняли инициативу районной администрации, одобренную на сессии, но работы в селах все же начались.
В некоторых населенных пунктах сельские головы под давлением районной администрации и райсовета бегали по хатам и уговаривали жителей села выходить на уборку территории, посадку деревьев, кустарников, побелку деревьев известью, которую по разнарядке райадминистрации завезли в каждый населенный пункт.
По указанию главы администрации на страницах «Мычаковской правды» дважды в неделю рассказывалось о ходе месячника. В редакционных материалах и информаций с мест, а также статьях ответственных работников райадминистрации и райсовета отмечались хозяйства, и коллективы сел, добросовестно участвующие в экологическом месячнике. Слова благодарности адресовались сельским головам, которые умело, организовывали жителей села на выполнение поставленных задач. Не один раз на страницах газеты отмечался и Тишковский сельский голова Макар Стефанович Авдоткин. Он теперь был лицом известным в Веселовском районе, чем немало гордился.
Такая же целенаправленная работа проводилась и районным радио, где по утрам выступали наряду с первыми лицами района сельские головы, руководители сельскохозяйственных коллективов и простые граждане. По всему району во рвах, ярах и балках были вскрыты сотни мест, где еще в давние времена жители окрестных сел брали цветной песок. Им посыпались дорожки и клумбы, украшались территории ферм и ремонтные зоны сельскохозяйственных товариществ.
Доводили до приемного состояния новые предприятия, разбивая вокруг них клумбы, устанавливая беседки, прокладывая пешеходные дорожки и тротуары.
Сотни мобильных бригад расчищали лесопосадки и тут же белили известью до метра высотой нижнюю часть оголившихся деревьев, уничтожая на весенней коре вредных для деревьев короедов, их личинки и гнезда гусениц.
Из областного города и других районов в соответствии с распоряжением губернатора поступала дорожно-ремонтная техника, в том числе со щебнем и асфальтом. На многих десятках километров проводился ямочный ремонт, или  капитально ремонтировались дороги. 
Люди удивлялись изменениям, которые происходили на их глазах и при их непосредственном участии. Не щадя себя, они работали в две смены.
Ближе к маю, в районе почти не оставалось тех, кто игнорировал месячник или был безразличен к тому, что делалось кругом.
Погожие весенние дни радовали теплом и безоблачным голубым небом.
Андрей и его команда каждый день с раннего утра и до поздней ночи мотались по селам, выправляя положения, где намечался, какой-то сбой.
В двадцать первом часу, когда в небе уже разгорались звезды, начиналось заседание районного штаба, на котором подводили итоги дня с приглашением сельских голов и тех руководителей, которые по каким-то причинам не смогли организовать выполнение стоящих перед ними задач.
Заседания штабов продолжались до поздней ночи, а в шесть утра Андрей уже был в кабинете или на объектах, которые требовали его внимания.
 Дни месячника пролетали в заботах.
Андрей только раз и то глубокой ночью смог приехать в Тишки. Это в какой-то мере развеяло недовольство Галины Филипповны, которая каждый день выказывалась дочери.
— Это он еще не женатый, да так ведет себя. А когда женится, то вообще забудет о тебе. Запомни, дочь, большой начальник да еще молодой — это семейный человек только по записи в Загсе или венчанию в церкви, а на самом деле он общественный.
— Мама, Андрюша не Дыкало, который не пропускал ни одной красивой женщины в Тишках! — защищала Люба своего любимого.
— Все они одинаковые! — твердо отстаивала свое мнение мать.
— Мама, неужели и папа был такой? — с улыбкой спрашивала Люба.
— Он был очень внимательный, — говорила Галина Филипповна с влажной поволокой на глазах. Если бы был жив, то у нас, доченька, все было бы по-другому. Тяжкая ноша жизнь для женщины, если она одна на этом несправедливом вдовьем свете.
Люба видела печаль матери, жалела ее, и ей хотелось, чтобы мать изменила свое отношение к Андрею.
— Мама, — ласково обращалась она к ней, — когда Андрюша приезжал последний раз, то говорил, что работы много. От того, как посмотрит Президент на дела в районе, во многом будет зависеть судьба многих сел в государстве. А ему хочется, чтобы всем было хорошо. Вот ты была безработная, а теперь оператор на нашем заводе. Уже получила две зарплаты, которые не ниже, чем у меня, главного бухгалтера товарищества. Теперь на этом заводе, который без Андрюши никогда бы не построили, занято двести семьдесят три человека из них большая часть наших тишковцев. Вот Андрюша и хочет, чтобы такие изменения произошли в каждом селе района. По его задуму это должно стать заботой не только области, но и целой страны. Но это будет зависеть от главы государства.
— А как должен смотреть Президент? — удивлялась мать. — Я, который год была без работы, после того как перестала работать весовая на колхозном дворе. Взвешивать на тех больших весах нечего стало: коров и свиней, что были в хозяйстве, сдали, силос не заготавливали, так как некому было, его потреблять. Одна уборочная и выручала — зерно взвешивала.
— Ну вот! — спешила оправдать своего милого Люба. — Такое же было в каждом селе. А теперь посмотри, какие чистые побеленные и радостные Тишки стали. Такими красивыми они никогда не были. Люди убрали не только возле своих хат и обочин дорог, а кругом, где раньше рос бурьян. А какие дороги теперь у нас!? Все в новом асфальте! Село стало совсем другим. Я такого нигде не видала. У нас теперь лучше, чем в Швейцарии: кругом глубокий чернозем, лес, речка, горы.
Мать вздохнула. — Счастья тебе очень хочу, — признавалась она. — А оно все никак не приходит в наше бедное жилище. Хороший парень, Андрей, ничего не скажешь. Но больно он занятый. Так и неналюбитесь никогда. Ее глаза опять наполнились слезами.
— Налюбимся, мамочка, — счастливо улыбалась дочь, видя, что мать добрела к ее Андрею. — Я теперь не буду такой дурочкой, что бы не верить Андрюше. Он самый лучший!
— Да кто ж возражает, — мать обняла ее. — Разве ж я тебе хочу плохого, доченька?

                * * *

Губернатор прибыл в Веселовский район за несколько дней до приезда Президента.
Андрей, встречая гостей, отметил, что среди участников свиты губернатора не было Шевцова. «Ему здесь делать нечего», — с удовлетворением подумал он.
— Ну, показывай свое хозяйство, — с улыбкой протянул руку Шишкин. — Мне докладывали, что сделано немало. Сам хочу убедиться, не стыдно ли будет перед Президентом. Он смотрел в похудевшее лицо Андрея умными серо-зелеными глазами, от которых к вискам и пробитым у них сединой волосам разбегались лучистые морщинки.
Андрей, с радостью пожимал руку губернатора, который продолжал говорить:
— Судя по тому, что видел, пересекая границу района, потрудились вы превосходно. Качественно уложенный асфальт и белые разметки на трассе к райцентру. Порядок у обочин на всем пути следования. Очень радует культура агротехники на полях прилегающих к трассе. Выгодно выделяются почищенные лесопосадки с белыми фартучками деревьев, радующими глаз. В одном месте остановил машину и прошел в одну из лесопосадок — скажу, что не в каждом парке такой порядок. Прохладно. Столики, лавочки. Есть где передохнуть водителям. Уходить не хотелось. Глядя на окружающую красоту, думал о том, сможет ли когда-либо так быть по области, а тем более на территории всего государства?
Ничего не сказал Андрей, так как это зависело не столько от губернатора, сколько от отношения государства к местному самоуправлению, созданию условий на местах, позволяющих приближать жизнь села к уровню, достойному человека. В Веселовском районе это получилось и во многом благодаря помощи губернатора. Потому от чистого сердца произнес:
— Без вашей помощи, Лев Северьянович, многого из того, что появилось за последнее время на карте района, не было бы.
Губернатор усмехнулся:
— Давай, мой дорогой реформатор, посмотрим, что будем показывать главе государства.
Первым местом, которое Андрей решил показать губернатору, был завод розлива минеральной воды и производства пива в Тишках.
Андрей сидел вместе с Шишкиным на заднем сиденье губернаторской машины. Лев Северьянович с восхищением смотрел в окно на бесконечную весеннюю красоту свежей зелени, что расстилалась по сторонам ровной асфальтной дороги. Сочные озимые густым ковром изумрудной зелени дружно рванули кверху, покрывая все видимое пространство. Прореженные и побеленные снизу деревья лесопосадок были одеты в легкую светло-зеленую листву. Оздоровленные человеческой заботой, они готовы были ограждать урожайные озимые от нещадных летних суховеев.
Впереди завиднелась широкая луговина с поблескивающей лентой Сиверского Донца, по обе стороны которого растворялся в молочном мареве вековой лес. Он зелеными волнами, накатывался на высокие и низкие в этих местах горы, сливаясь с белыми облаками, которые дрейфовали под огромным куполом голубого неба, искрившегося светом от обильных солнечных лучей.
— Красиво, — произнес Лев Северьянович. — В городе такой красоты не увидишь.
— Как в Швейцарии, — произнес его водитель.
— Лучше, — ответил Лев Северьянович, и пояснил, — у нас шире климатические особенности, больше простора, теплее солнце, а самое главное — это наша Родина, колыбель каждого из нас. Потому ничто не может не только по красоте, но и целебному влиянию сравниться с Украиной. Надеюсь, что своим заводом вы не сильно навредили природе? — спросил он у Андрея.
Ничего не сказал Андрей, а только показал рукой на высокую Змеиную гору, у подножья которой, среди зеленых деревьев виднелись светлые строения завода. Там же находилась и церковь. Ее белые стены и зеленый купол с золотыми маковками хорошо виднелись на фоне высокой горы.
К заводу ехали нарядной улицей принарядившихся Тишков. В воздухе стоял запах недавно уложенного асфальта.
Поравнялись с сельским советом, от которого к церкви уходил розовый тротуар с зелеными лавками, возле которых били кверху тугие струи фонтанов. Они рассыпали по сторонам водяные облака-одуванчики. Над каждым из них цветными нимбами изгибались радуги.
— Даже так!? — удивленно произнес губернатор.
Еще большее удивление появилось на его лице, когда машины остановились у завода, и он вышел из машины к ожидавшим их людям. Его глазам предстало несколько значительных по размерам белостенных нарядных модульных строений. Их окружали аккуратно подстриженные зеленые газоны, которые пересекали неширокие дорожки, мощенные тротуарной плиткой. Выделялись цветочные клумбы, они были различных геометрических форм. С лицевой стороны зданий на газонах стояли декоративными группками березы, сосны и ели, не тронутые строителями. Недалеко от главного входа в большое белое здание, радуя глаз, бил струями в небо фонтан.
Люди, ожидавшие высокую комиссию, были в белых халатах и таких же белоснежных головных уборах. Впереди всех стояли Василий Хмель, его заместители, а также сельский голова Макар Стефанович Авдоткин и Люба Старшинина.
При виде девушки сердце Андрея учащенно забилось. Второй раз за месяц он видел ее. Несколько раз порывался приехать после полуночи, но не решался беспокоить Старшининых в столь поздний час. Люба, одетая в белый халат и высокий белый головной убор, походила на молодого ученого, а не на главного бухгалтера завода розлива минеральной воды и производства пива.
— У вас здесь целый санаторий, — здороваясь с работниками завода, поощрительно произнес губернатор. — Если что-то подобное и на рабочих местах, то моих слов восхищения будет мало, — довольно улыбаясь, признавался он. При этом с одобрением поглядывал на главу администрации, который представлял ему руководство завода.
Губернатор здоровался с каждым за руку, поздоровался и с Любой, которая, явно, смутилась такому вниманию важного гостя, при этом все ее мысли были рядом с Андреем.
Со всеми за руку поздоровался и Андрей. Улыбнулся Макару Стефановичу, который был несказанно горд заводом, располагавшимся на территории его совета. Теперь в сельскую казну каждый месяц поступали немалые средства. И он, как не без основания считал сам, а с ним и люди, окружавшие его, был причастным к этому делу. Помогал молодым взять в товариществе власть в свои руки. Макар Стефанович, был одетый тоже в белый халат и белый головной убор. Он радовался тому, что был участником больших перемен в Тишках. Ну, был случай, когда испугался за себя, но с кем такого в жизни не бывает. Сейчас он был на коне — встречал самого губернатора, который за руку поздоровался с ним.
Андрей же, подойдя к Любе, улыбнулся ей виноватой улыбкой.
— Вечером приеду, — только и успел сказать. Нужно было вести высокого гостя по блиставшим чистотой цехам завода.
В цехах люди тоже были в чистых белых халатах и белых головных уборах. Их лица были радостны.
Губернатор осмотрел две линии розлива воды. Прошли на территорию производства пива: сначала в операторскую с многочисленными мониторами и приборами. Помещение было стерильно чистое, большое и светлое. В нем находилось несколько человек, которые были тоже в белых халата и белых головных уборах. Среди них была и Галина Филипповна, которую Андрей узнал, подойдя ближе, когда губернатор стал за руку здороваться с нею.
Василий представил губернатору смутившуюся женщину:
— Наш оператор Галина Филипповна Старшинина.
— Как вам работается? — спросил Лев Северьянович.
— Не думала, что когда-нибудь буду работать в таких прекрасных условиях, — признавалась Галина Филипповна, забыв о том, как была недовольна минуту тому, наблюдая за тем молодым человеком, который пока так и не стал ее зятем. За весь месяц соизволил один раз навестить Тишки и то глухой ночью, как вор. Она считала его обманщиком и грозилась дочери, что теперь уже точно не пустит его даже на территорию двора. «Разве ж можно так поступать — то семь месяцев за границею был, а теперь за целый месяц ни на минуту не появился — неужели такая занятость. Не в жизнь не поверю! — выговаривала она. — Куда его родители смотрят. На вид культурные и обходительные люди, а сын обманщик».
— Как заработная плата? — интересовался у нее губернатор.
И хотя взгляд начальника был добрый, Галина Филипповна не верила ему и одновременно боялась его. Может, это было оттого, что впервые в своей жизни такой большой руководитель поздоровался с нею за руку, а теперь интересовался ее жизнью. Пересиливая охватившую робость, произнесла:
— Хорошая работа и хорошая зарплата. Сказала так и почувствовала, как от волнения пересохло во рту и что-то перехватило горло.
— А кем работали до этого? — продолжал интересоваться губернатор.
Галина Филипповна замялась, не зная как сказать, что была безработная: да и стыдно было в этом признаваться.
Выручил директор, Василий Назарович:
— Галина Филипповна до этого работала весовщицей.
После этих слов у Галины Филипповны, будто гора свалилась с плеч. Она видела, как дочь подошла к Андрею и они обмолвились несколькими словами. Отчего-то у нее загорчило в горле и захотелось плакать. Никто и никогда из начальства за всю жизнь не спросил у нее, как живется ей? Пахала на рядовых работах, куда пошлют, до того как стала весовщицею. Потом и этой работы не стало. Чем было кормить дочь и сына!? Хоть плачь! Если бы не огород, корова, свиньи, куры, гуси, то и не выжили бы. Но все это хозяйство было в одни руки. Плечи обрывались ухаживать за ним, а дохода не было — задаром отдавала продукцию на рынке, так как и у горожан карманы были пустые. Теперь дети подросли, легче стало. Второй месяц приносила домой зарплату с радостными мыслями о том, что купит на них дочери, сыну и себе. Охватившие ее мысли навалились на нее, и она слезливо опустила голову.
Губернатор взял ее за руку и, как бы прочитав тревожные мысли, тихо произнес:
— Я понимаю, как тяжело человеку без постоянной работы. Но такое место нужно создать. Вот кого благодарите, — он положил руку на плечо Андрея, с жалостью смотревшего на нее. — Сколько таких предприятий работает в районе, Андрей Константинович?
— Тридцать семь, — ответил ее зять.
— А сколько людей занято на них?
— Более шести тысяч.
— Вот так, уважаемая Галина Филипповна, — все еще не отпускал руки женщины губернатор. — Новую жизнь будем строить на селе, чтобы она не только не отличалась от городской, а была и лучше, так как в сельской местности воздух чище и красота такая кругом, что диву даешься.
Галина Филипповна была согласная с ним и даже улыбнулась своему будущему зятю. Она понимала, что кто-то должен был больше беспокоиться о других, чем о себе, создавая такие райские условия, в которых она теперь работала.
Василий стоял рядом, и его грудь распирала гордость оттого, что на этом бывшем пустыре вырос такой красавец-завод, на котором в три смены работало почти триста человек. Многое хотелось показать губернатору из того, чем он гордился, не только на этом заводе, но и в товариществе, которое возглавлял. Но Андрей торопил его, показывая на часы.
Весьма довольный покидал завод Лев Северьянович Шишкин.
Уже в машине сказал Андрею:
— Признаюсь, не ожидал увидеть подобного.
Вторым местом, которое посетили, было Николаевское мукомольное предприятие с солидной хлебопекарней и современным кондитерским цехом по производству тортов и других сладостей.
Здесь их встречала сельский голова Софья Петровна Засядько, вместе с работниками предприятия и директором, он был председателем товарищества.
Встречающие были, как и в Тишках, в белоснежных одеяниях с белыми головными уборами. Но эти колпаки отличались от тишковских тем, что глубоко надевались на голову, устраняя возможность волосу попасть в хлебобулочные изделия или сладости типа торта.
Засядько рассказывала губернатору:
— На нашем комбинате, который теперь снабжает хлебом весь район и прилегающие к нему многочисленные села других районов, работает сто сорок восемь человек, это третья часть всех трудоспособных жителей Николаевки. Из них половина молодые люди. Главных специалистов пригласили с райцентра и областного города. Для них были построены эти коттеджи, — она показала в сторону нескольких красивых двухэтажных домов, расположенных среди высоких и толстенных дубов, каждый из которых был не менее, чем в два или три обхвата. — Под этими дубами отдыхал еще Александр Васильевич Суворов, когда двигался к Черному морю завоевывать Измаил, с гордостью поясняла она. — Бывали здесь и князья Григорий Потемкин и Григорий Орлов. Был у нас и известный украинский философ Григорий Савич Сковорода. Останавливались под дубами видные военноначальники двадцатого столетия. Это был  маршал Семен Константинович Тимошенко вместе с членом военного совета юго-западного фронта Никитой Сергеевичем Хрущевым. –– Софья Петровна смутилась. Опустила глаза и тихо произнесла, — когда войска под их руководством в сорок втором попали в этих краях в окружение и они сдали их немцам, а сами улетели на самолете. Побывал у нас и Георгий Константинович Жуков, командующий нашими войсками, когда гнали немцев в сорок третьем с Украины. Мы гордимся героической и трудовой историей своего края и рады тому, что этим заводом вдохнули в него новую жизнь. Она взглянула с благодарностью в сторону Андрея. С этим комбинатом, Лев Северьянович, мы теперь крепче стоим на ногах. И потому нам не страшен ни финансовый кризис, ни свинячий грипп. Будет хлеб — выживем. К тому же нам не привыкать — вместе со всей страной мы не выходили из кризиса с начала девяностых годов. Так что нас больше не испугаешь кризисом. Просим вас, Лев Северьянович, поспособствовать тому, чтобы таких оазисов новой жизни стало как можно больше по селам области. Тогда нашим людям не нужны будут зарубежные товары, а мы сами будем способны представлять их мировому сообществу. У нас для этого есть все — только бы государство не мешало нам, закабаляя новыми налогами и не давая отчета, куда деваются деньги от наших налогов и кредитов Международного валютного фонда. Не успели мы, стать на ноги, как налог за аренду земли повысился в двадцать раз. Разве так можно поступать правительству со своим народом и отечественным производителем!? Люди у нас неглупые, они видят — кто за народ, а кто занимается чистым популизмом, чтобы подольше быть у власти. Была бы я писателем, то в своих книгах на многие века рассказала бы об этом несправедливом времени, когда одни обогащаются неимоверно, а другие нищают. Показала бы истинное лицо, тех, кто в правительстве и Верховной Раде печется только о себе. Сегодня говорю от имени всех жителей села — большое спасибо вам, Андрей Константинович, благодаря вам в нашем селе появилось такое великолепное предприятие как этот завод. Она с гордостью показала рукой в сторону работающего комбината. — Посмотрите, какой красивой стала наша Николаевка, какие у нас дороги, какой порядок кругом. И все потому, что люди поверили в лучшую жизнь со строительством этого завода и со всей отдачей трудились, приводя вокруг все в такое красивое состояние. «Хлеб всему голова», — говорят они, выпекая лучший хлеб в районе, к тому же и самый дешевый по сравнению с тем, который привозили к нам из областного города. Наш хлеб берут нарасхват как в райцентре, так и селах района. И нам от этого радостно! Извините, если сказала что-то не так.
Андрей смотрел на губернатора и видел, что ему нравится все, в том числе и эмоциональная речь Софьи Петровны.
С приподнятым настроением посетил губернатор сверкающие чистотой цеха, общался с рабочими и мастерами. Люди, с которыми он разговаривал, были очень довольны. Никто не задавал губернатору просительных вопросов, а если говорили, то только хорошее в адрес руководства района и области за ту помощь, какая была оказана им в строительстве завода.
Когда прощались с работниками комбината, Лев Северьянович доверительно сообщил Софье Петровне о том, что на днях привезет сюда Президента, чтобы он сам посмотрел на это чудо в таком прекрасном селе, как Николаевка.
На что Софья Петровна сначала в большом удивлении приподняла брови, а затем решительно вымолвила:
— Ну, что ж, Лев Северьянович, раз нужно, примем и Президента со всеми почестями.
Губернатор улыбнулся, понимая, что до его сообщения никто в этом селе ничего не знал о приезде Президента.
Об этом он и спросил Андрея, когда сели в машину.
— Мы решили никому об этом не говорить, — признался Андрей. — Президент, по какой-то причине может и не приехать. Просто проводили всем районом экологический месячник по наведению порядка после зимы. Это, правда. Стремились привнести в каждое село созданием предприятий, экономическую опору в виде интеграции. В районе осталось всего несколько сел, где не успели кое-что достроить.
— Что еще будем показывать Президенту? — спросил губернатор, и было видно, что он был очень доволен.
— Покажем мясокомбинат, — ответил Андрей, не выдавая своей радости.
— Он уже работает?
— Да.
— Давай посмотрим и его, — согласился губернатор.
Солнце уже перевалило за точку зенита, когда несколько легковых машин подъезжали к селу Глубокий Яр. Не к самому селу, которое расположилось в большой балке с тучным черноземом, оставшимся от некогда могучей реки, что теперь пролегала широкой полоской с  неширокой речкой посредине, разделяя село на две половины. Белые аккуратные домики  крытые декоративной черепицей разных цветов, шифером, а также  листовым железом, выкрашенным коричневыми и зелеными красками, нарядно смотрелись на фоне сочной и зеленой одежде весны.
Лев Северьянович залюбовался селом. По его умиротворенному лицу было видно, что он соскучился по природе.
— Как здесь хорошо! Неужели мы не станем в один ряд с самыми богатыми государствами Европы? Станем! С такими орлами как ты, Андрюша, станем! Раньше жили по указке, теперь начинаем жить по уму и способностям. И хотя пожилые люди в большинстве своем остаются консерваторами и приверженцами старого, проверенного временем, молодежь скорее адаптируется в новых условиях. Таков закон жизни. В этом, видимо, и есть суть человеческого прогресса.
Мясокомбинат находился в километре от села, на ровной возвышенной и, казалось, естественной площадке. От яра, на котором он был возведен, не осталось и воспоминаний. Комбинат состоял из нескольких нарядных зданий, расположенных буквой «П», соединенных переходами. Со всех сторон его окружали лесополосы, такие же нарядные, какие Шишкин видел по всему Веселовскому району. Несмотря на то, что сталинским лесопосадкам, так они назывались, потому что садились во времена Сталинского правления после войны, было более чем по полувеку. Казалось дивным, что лесополосы так удачно вписывались в общую картину. Все выглядело так, будто они были посажены специально для этого комбината для его так называемой зеленой зоны. На вид же это промышленное предприятие выглядело как санаторий.
Который раз за день на лице губернатора отразилось удивление.
Когда машины оказались перед фасадом предприятия, где в ожидании комиссии стоял со своими помощниками, одетыми в белые халаты, директор мясокомбината, он же депутат районного совета и председатель местного сельскохозяйственного товарищества Семен Алексеевич Иванов, то первым вопросом главы области к нему было:
— Как могло получиться, Семен Алексеевич, такое удачное сочетание нового строительства и старых лесополос? Второе, почему под строительство отвели пахотные земли? Это, Семен Алексеевич, на тебя не похоже.
Всех поразило то, что губернатор назвал директора по имени и отчеству и стал обнимать его как близкого человека.
То же делал и Иванов:
— Рад видеть вас, Лев Северьянович, в наших краях.
— Хорошие края, Сеня. Большое удовольствие сегодня получил, посещая район. Не ошибусь, если скажу, что такого порядка ни в одном районе не только области, но и в стране не встречал. Значит, могут люди работать, уважают себя и то место, где проживают. Вот уж поистине, не место красит человека, а человек место! Так в чем же секрет, Сеня, что такую тучную землицу отвели под комбинат?
— Дело в том, Лев Северьянович, что раньше здесь были глубокие овраги. Чтобы коррозия не распространялась дальше, поглощая плодородные почвы, это место в начале пятидесятых годов обнесли лесополосами. Вот мы и использовали балки и овраги под строительство комбината и очистных сооружений. Деньги сэкономили и естественную санитарную зону имеем.
— Извини, Сеня, что сразу не догадался, явно по-свойски произнес губернатор. И раскрывая секрет, который заинтересовал многих, пояснил: — Мы с Семеном Алексеевичем знаем друг друга еще с комсомольских лет. Он был первым секретарем Веселовского райкома комсомола, а я обкома комсомола. С теплом вспоминаю те времена. То была весна нашей жизни. Жалко, что все смешали с коммунистической партией, и нет той полезной школы для молодежи, которую мы сами прошли. Теперь в моде чужие скауты, вроде мы своего ничего толкового и нужного никогда не имели.
Андрей смотрел на расчувствовавшегося губернатора и Семена Алексеевича и только теперь понимал, почему Иванов одним из первых в районе действенно выступил в поддержку его реформ. Значит, комсомольский задор еще оставался в этом собранном и серьезном человеке, который не раз выступал на его стороне. Восприимчив к новому и прогрессивному был и сам губернатор. «Хорошую школу они прошли в комсомоле, если до сих пор молоды душой», — думал Андрей, сожалея, что, только понаслышке знает о комсомоле.
Следуя рядом с губернатором, Андрей видел, с каким удовольствием осматривал областной руководитель комбинат, больше обычного беседовал с людьми, задавал вопросы, обстоятельно отвечал сам. Ему нравились чистота и порядок, которые были везде. Предприятие было современное, а продукция превосходнейшая, в чем Лев Северьянович убеждался, испробовав колбасу и балычок на вкус.
Семен Алексеевич приглашал высокого гостя отобедать на комбинате:
— Подошло обеденное время, — говорил он губернатору.
Лев Северьянович поблагодарил старого товарища, ссылаясь на то, что времени нет.
— Хочу посмотреть еще один объект, Сеня. Через пару дней к вам приедет Президент, сообщил он Семену Алексеевичу.
— Примем, — с готовностью ответил бывший комсомольский вожак района. — Это нам не впервой, Лев Северьянович.
Андрей смотрел на комсомольских лидеров и проникался теплом к ним и временам потрясающего героизма масс. Вместе с тем его сердца коснулась до боли щемящая печаль от осознания невиданной бесчеловечности к людям того времени со стороны жестокой и безжалостной коммунистической государственной машины, у руля которой находились нередко невежественные, необразованные, амбициозные и жестокие до свирепости лидеры. Они без сожаления уничтожали соотечественников в угоду химерной идеи коммунизма, которой так и не суждено было появиться на богатейшей по природным и климатическим условиям огромной одной шестой части планеты. То было время горьких легенд великой страны и миллионов искалеченных и уничтоженных судеб. Теперь молодому поколению предстояло строить новое государство с новыми моральными и нравственными устоями, которые предполагают изменение ранее принятых норм социальной справедливости и введение частной собственности.
Когда распрощались с хозяевами великолепного комбината и расселись по машинам, губернатор повернул лицо к Андрею, который был еще во власти своих мыслей.
— Ну, что ж, скрывать не стану, — произнес Лев Северьянович с явным теплом и симпатией, — если удивишь меня еще чем-то, то представлю к государственной награде.
— Думаю, что да, — обезоруживающе улыбался Андрей, освобождаясь от своих мыслей. — У нас есть производство не хитрое, но забавное, которое пользуется большим спросом у богатых людей, владельцев дорогих ресторанов, кафе, молодежных и детских заведений, а так же у руководителей престижных организаций.
— Поехали смотреть! — скомандовал Лев Северьянович, заинтригованный ответом главы районной администрации, который стал ему по душе.
Машина тронулась ровной асфальтной дорогой. Губернатор, раздумывая, смотрел в окно. Отмечая то, что сколько бы они ни ехали, везде были асфальтные дороги с белыми разметками, ухоженные обочины и лесопосадки с побеленными деревьями.
Аккуратным было и село Отрадово. Сюда Андрей привез областную комиссию во главе с губернатором. Спускаясь с горы в село, он высматривал за речкой, блестевшей на солнце, дедушкин дом. В нем он родился и жил до переезда родителей в Мычаки. На душе было приятно оттого, что показывал губернатору свою родину. Село утопало в зелени, радуясь весне и тому порядку, какой люди сообща навели здесь. Говорить губернатору о том, что родился в этом селе, не стал. Когда спустились с горы, подсказал губернаторскому водителю повернуть направо и ехать прямой довольно широкой улицей с аккуратными домами и очень приличными ажурными ограждениями, литыми из бетона. Ограждения были разными по цвету, что создавало приятный вид и радужное впечатление.
Андрей видел, как губернатор заинтересованно стал смотреть в окно, затем произнес:
— Нарядное село. Не стыдно и иностранцам показать, как и все то, что видел до этого.
Сказанное бальзамом разлилось по сердцу Андрея. С теплом вспомнил о спонсоре Романе Тарасовиче Яворском, который за свои деньги помог привести в порядок дома на этой улице, ограждения поставил и за свои деньги положил асфальт. «Чтобы не стыдно было, когда люди со всей области станут ехать к ипподрому с конезаводом», — говорил спонсор, не скупясь, выделяя немалые деньги сельскому совету на ремонт домов, асфальтирование улицы и ее освещение.
Проехав с сотню метров, машины повернули направо и остановились на приличной по размерам заасфальтированной площади у длинного белого двухэтажного здания с колоннами расположенного между двумя покатыми горками, поросшими лесом. По периметру площади были установлены литые ажурные скамейками для отдыхающих и многочисленные светильники. За ними выстроились притягивающие внимание магазины и кафе. Посредине площади, напротив центрального входа, был действующий фонтан довольно больших размеров. Он здорово вписывался в ансамбль с основным длинным двухэтажным зданием. Его фланги заканчивались высокими коваными ограждениями в виде пик. В каждом таком ограждении были широкие ворота, с занимательными художественными узорами из кованой стали.
Само здание было метров сорок длиной с металлизированной крышею под черепицу нарядного красно-коричневого цвета. Она удачно смотрелось на фоне зеленых гор, уходящих вглубь. Угадывалось, что дальше тоже есть свободное пространство, закрываемое привлекательным зданием. На самом верху сходящихся горок, меньше чем в трехстах метрах от здания, были видны какие-то возвышения из земли. Поверх них стоял высокий частокол из бревен.
Это, как определил издали Лев Северьянович, была отреставрированная крепость той Украинской укрепленной линии, которая была построена в первой половине восемнадцатого века от Днепра до Дона. По ее углам возвышались высокие деревянные вышки-вежи. Вид был не только привлекательный, но и заинтересовал губернатора: он впервые видел в своей области отреставрированную крепость со всеми ее историческими атрибутами. Крепость придавала местности особый колорит.
— Интересно, — удовлетворенно произнес губернатор и посмотрел на Андрея, а затем перевел взгляд на Козюлина, Маликова и Константина Сергеевича.
— Это заслуга Андрея Константиновича, — пояснил Маликов. — Через своего университетского преподавателя нашел богатого бизнесмена-любителя старины и лошадей, который и построил этот чудо-ипподром, какого не встретишь и в областных городах. Восстановили крепость по проекту областного исторического музея. Теперь это действующий культурный исторический памятник с настоящими строениями и пушками восемнадцатого века. Все реставрировано, как положено: вокруг крепости глубокий ров. Крепость закрывают кованые ворота. Имеется подъемный мост. Сторожевые вышки, по углам. Там же имеются капониры и пушки. Есть что посмотреть, Лев Северьянович.
— Интересно, — второй раз произнес губернатор. — А тут что? — он показал на привлекательное здание похожее на дворец и посмотрел на Андрея.
Андрей улыбнулся:
— За этим зданием великолепный трек и несколько современных конюшен с вспомогательными строениями, а также оборудованы места для восьми тысяч зрителей. Все они находится под накрытием, и располагаются на склонах гор. Свой греческий амфитеатр, так сказать.
— Интересно, — в третий раз произнес губернатор. — Давайте посмотрим. Лучше раз увидеть, чем много раз услышать.
Все двинулись к центральному входу, где их дожидалась охрана ипподрома и миловидная с роскошным каштановым волосом жена спонсора Светлана Васильевна Яворская. Она изъявила желание быть экскурсоводом для представительной делегации из области и района. Волнуясь, она смотрела на приближающуюся группу важных людей, которым она должна была показать этот чудесный ансамбль. И, конечно, рассказать о том, чем занималась в этом селе сама искусница-хозяйка ипподрома и жена предпринимателя, выстроившего все это в уютном уголке Веселовского района на берегу неглубокой речки Вербинка, впадающей в основную реку этого края Сиверский Донец. В давние времена эти чудесные земли были частью сурового Дикого поля, где господствовал один закон — выжить.
Андрей представил Светлану Васильевну губернатору, которая смутилась от такой чести, но справившись с волнением, пригласила всех познакомиться с необычным объектом.
То, что люди из свиты губернатора и сам губернатор увидели, пройдя через нарядный центральный вход, удивило всех несказанно. Огромная чаша амфитеатра и целое море красок предстало перед ним. По склону гор, по всему периметру шли белые, красные, голубые и желтые сиденья для зрителей. Над ними возвышались огромные красно-коричневые козырьки накрытий, закрывающих их от солнца и дождя. В дальней стороне ипподрома находилось несколько нарядных зданий, облицованных пластиком кофейного и кирпичного цвета. Они дополняли превосходнейший вид, открывающийся перед изумленными зрителями.
— Этот ипподром можно использовать как футбольное поле, теннисный корт, а так — же для соревнований карт, — пояснила Светлана Васильевна губернатору.— Зрителей, как видите, много можно вместить.
Андрей мысленно благодарил своего учителя Марка Аврельевича Калиновского, познакомившего его с интереснейшим человеком Романом Тарасовичем Яворским, создавшим это чудо.
— Здесь есть зимний плавательный бассейн, — сказала Светлана Васильевна губернатору и показала на стоявшее отдельно белое здание. — А в этом, — она указала на основное здание, — имеются ресторан и кафе, а также то, что очень дорого мне и надеюсь понравиться вам.
— Даже так! — не смог воздержаться от восхищения губернатор. — Чем же еще вы сможете удивить меня после всего этого, — он провел рукой перед собой. — Я бы хотел посетить и крепость, и конюшни с лошадьми, и плавательный бассейн. Здесь все чрезвычайно интересно. Молодцы, архитекторы новой жизни! А где ваш муж?
— Дело в том, отвечала Светлана Васильевна, что сегодня в этом селе открывается комбинат по переработке фруктов и овощей. Будем делать вино из различных сортов ягод, яблок и груш. Консервировать соки и ягоды, готовить из них джемы и повидла, а также консервировать грибы, помидоры, огурцы, капусту. Зимой весь этот витаминный стол пойдет за милую душу как в селе, так и в городе.
То, что слышал губернатор и его свита, было неожиданным и очень приятным дополнением ко всему, что они видели в этом районе.
— Вы меня несказанно удивляете, — признался губернатор Андрею, проникаясь к нему еще большей симпатией и уважением. Он чувствовал, что перед ним находится не просто талантливый руководитель районного звена, а титан-организатор. — Обязательно покажем крепость и все эти заведения Президенту, — принимал он решение. — А теперь, где ваша изюминка, хотя здесь все более чем великолепно.
То, что гости увидели в огромном зале, богато отделанном под золотую роспись, заставило всех затаить дыхание и застыть на месте.
Изумленным взглядам предстали невиданные по изяществу изделия разных цветов и конфигураций из плетеной лозы. Здесь были роскошные круглые, овальные, квадратные и треугольные столы, царские по величию кресла и удобные кресла-качалки, вазы всевозможных размеров и конфигураций, светильники, завораживающие лебеди, грациозные олени и косули. Перед ошеломленными зрителями красовались одежные шкафы, стенки, бельевые комоды. Даже пышные букеты роз были изготовлены из простой лозы.
— Восхитительно! — признался губернатор. — Кто же производит такое чудо!?
Очень волнуясь, Светлана Васильевна поясняла губернатору:
— Все это изготовили мастерицы из нашего села Отрадово под моим руководством. Это выставочный зал. Мастерские находятся в другом месте.
— И для чего же используется такая необычная красота? — поинтересовался губернатор, впервые, как и большинство присутствующих, видевший все это искусство, и потому выглядевший крайне удивленный от тог, что видел.
— Поставляем в рестораны, музеи, — пояснила Светлана Васильевна, несколько покрываясь румянцем на лице от волнения. ; Берут многие богатые люди на свои дачи и виллы.
— А сколько человек занимается этим делом? — губернатор показал рукой на шедевры искусства.
; Двенадцать мастериц, — ответила — Светлана Васильевна. Роману Тарасовичу тоже нравится это прикладное искусство. Кая я уже говорила он сейчас на комбинате. ; Сегодня там должны перерезать ленточку. Вот он и работает вместе со всеми. Спешит все сделать к вашему приезду. Там тоже красиво все сделали, — улыбаясь, сообщила Светлана Васильевна.
Все тоже заулыбались. Улыбался и Лев Северьянович. Он будто находился в каком-то доселе неведомом крае из хорошей сказки, откуда не хотелось уходить. Но реальность требовала своего — его участия во всем этом процессе, которым режиссировал находящийся рядом с ним скромный с виду молодой парень. «Больше бы таких талантов, — подумал Шишкин, — как бы расцвела наша страна! К нам ехали бы люди со всех стран». Лев Северьянович с теплотой посмотрел на руководителя ранее отсталого и бедного Веселовского района, теперь выходившего на передовые линии прогресса.
Торжественно, при большом скоплении людей, собравшихся со всего села Отрадово, открывался комбинат по изготовлению соков, вин и переработке фруктов и овощей.
Митинг, посвященный этому событию, открыл местный сельский голова Григорий Данилович Козинец. Андрей смотрел на него и отмечал, что время не имело власти над этим мужчиной, которого он знал с детства, так как тот был соседом дедушки. Григорий Данилович был светловолос, высок, статен и почти совсем не изменился за те семнадцать лет, что прошли со времени его переезда с родителями в районный центр Мычаки. Вспомнил, как Григорий Данилович, будучи шофером, учил его, еще шестилетнего мальца, управлять машиной. Угощал яблоками из колхозного сада. Во дворах колхозников тогда еще их не было: негде было брать саженцы, некогда было колхозникам сажать и ухаживать за приусадебным садом. Вся земля, отведенная под огороды, засаживалась картофелем, кукурузой и свеклой. Картофель, а также помидоры, огурцы, капусту, лук и морковь растили для себя, а кукурузу и свеклу готовили на зиму коровам, телкам, свиньям, за счет чего и жили, не надеясь на трудодни.
Григорий Данилович поблагодарил спонсора, строителей, районную и областную администрации за построенный комбинат и сказал:
— Теперь у наших людей есть круглогодичное место работы. У жителей села и окрестных сел не будет пропадать урожай фруктов и овощей, услугами комбината будут пользоваться все сельские жители района. Теперь у нас есть предприятие, на котором могут работать наши дети и внуки.
Жители села горячими аплодисментами отметили эти справедливые слова.
Сельский голова предоставил слово основному спонсору села предпринимателю Роману Тарасовичу Яворскому.
— Я и сам не знал, что получится так хорошо, — признался Роман Тарасович. Это был полноватый мужчина приятной наружности среднего роста и лет сорока от роду. Рядом с ним стояла его жена. Легкий ветерок шевелил ее шикарные каштановые волосы, касающиеся ее плечей. Она улыбалась, радуясь вместе с людьми комбинату нужному селу. Андрей тоже улыбнулся, глядя на нее и представляя ту прекрасную коллекцию из обыкновенной лозы, которая удивила губернатора и его свиту, как в свое время удивила и его.
Роман Тарасович волновался, но было видно, что и он очень доволен вниманием к себе со стороны жителей села, которые аплодировали ему за его щедрость, а также приездом на открытие завода самого губернатора. Потому взглянул на губернатора и, расчувствовавшись, сказал:
— Мне нравится село Отрадово и его работящие люди. Обещаю вам, что в этом году прочищу от наносов русло Вербинки. Сделаю там роскошный пляж на радость всех жителей села и особенно детей.
После этих слов люди долго аплодировали щедрому спонсору. Пожилые жители села стали вспоминать о том времени, когда речка была глубокая и чистая, полная рыбы и раков. Вспоминали предания, о тех временах, когда по речке плавали плоскодонные струги славянских племен, населявших этот благодатный край.
На митинге выступали рабочие нового комбината, они благодарили лично Козинца, районную и областную администрации за построенный комбинат.
Андрей от выступления отказался, предоставляя слово губернатору, который отметил трудолюбие жителей села, заботившихся о нарядном облике Отрадово, выразил благодарность строителям и сказал:
— Спасибо и вам Роман Тарасьевич за чуткость к природе и патриотическое отношение к памятникам истории, которые символизируют теперь борьбу нашего трудолюбивого народа за свободу независимость государства. Это настоящее Отрадово для души на фоне того, что происходит в стране. Посетив ваше село и район, я увидел огромное стремление людей улучшить свою жизнь. Своим трудом вы показываете пример всем жителям области в том, чтобы, не ожидая чьей-то милости, в том числе и от природы, самим добиваться повышения уровня благосостояния и жизни. Ваш пример — должен стать достоянием жителей сел области и всей страны.
Продолжительные аплодисменты и выкрики: «Спасибо и вам!» были ответом на его выступление.
После официального открытия комбината, для всех присутствующих был подготовлен праздничный ужин, на который остался и Лев Северьянович, приглашенный отрадовцами.
Тут же, перед фасадом комбината, среди многочисленных столов, был дан концерт художественной самодеятельности силами районного Дома культуры.
Мероприятие проходило, как говорится, на высоком организационном, идейном и культурном уровне.
Андрей был доволен этим необычным днем, который открывал перед районом новую большую жизнь, которую должен был узаконить Президент для всех сел страны. Перед встречей с главой государства ему хотелось побывать в Тишках и встретиться хотя бы на час со своей любимой. Он посматривал на свои ручные часы и быстро темнеющее небо, улыбающиеся в электрическом свете лица людей и думал о том, что сегодня должен обязательно увидеть с Любу, даже, если освободиться только к утру.
Рядом с ним постоянно находился Михаил. Богатырь был доволен происходящим еще более, чем Андрей.
— Скоро, Андрюха, сыграем две свадьбы, ; шептал он в ухо другу, поглядывая на губернатора, который улыбался людям.
— Было бы очень хорошо, Андрюша, — поделился своими мыслями глава области, — если бы и Президент открыл какое-то предприятие во время знакомства с районом. Люди увидели бы его личную причастность к этому важному делу.
— Есть такое предприятие, — ответил глава районной администрации. Он был готов к такому предложению. — Это завод по переработке молока в селе Красивое.
— Это хорошо. Нужное предприятие. Продумал и это! — губернатор поощрительно улыбнулся Андрею. — Прекрасно! Впечатление от поездки по району очень приятное и, признаюсь, совершенно неожиданно выглядит то, что увидел и услышал от людей. Молодец. Даже не верится, что это происходит в той стране, где четверть столетия господствовали кризисы как в политике, так и экономике. Люди победили сами себя.
— С вашей помощью, Лев Северьянович, — добавил Андрей, от чистого сердца выражая признательность губернатору.


                ГЛАВА 6

Как ни стремился Андрей к встрече с Любой, этого так и не произошло. Очень поздно он освободился и потому опять не рискнул проведать ее ночью, чтобы не нарваться на неприязнь Галины Филипповны, недовольные взгляды которой отмечал на себе во время посещения завода в Тишках.
Люба, ожидая его, долго не спала. Часто выходила во двор, надеясь, что вот-вот к дому подъедет машина. Но Андрея не было.
Не спала и мать, переживая за дочь, которая сообщила ей о том, что Андрюша пообещал приехать. Галина Филипповна долго молчала, а потом не выдержала:
— Несерьезный он, доченька. Настоящий мужик, если скажет, то и исполнит сказанное. А этот только говорит.
— Мама, ну, а если не получилось! — защищала любимого дочь.
— Так он что, день и ночь работает!? Кому это надо? ; Сказала так и тут же вспомнила о том, что думала, когда губернатор разговаривал с ней. «Красивый мужик губернатор, — думала она, — ничего не скажешь. И вежливый, даром, что губернатор. Не кричал, не топал ногами. А чего б ему топать? — задавала себе вопрос. — Дело-то, какое сделали».
— А ведь и впрямь может быть занятым, — размышляла она вслух. ; Сам-то завод появиться не мог. Кто-то же заботился об этом?
— Еще и Президент приезжает, — подсказала дочь.
— Они все теперь будут ехать, — недовольно заключила мать. — Губернатор, правда, мужик хороший — за руку поздоровался, спросил, как живу? Дыкало так тот только матом всегда крыл. А этот культурный, даром, что начальник.
— Люблю я его, мама! — думая о своем, произнесла дочь. — Очень люблю и, если понадобится, буду ждать, хоть целую вечность. Он не может обмануть, как мы тогда думали. За те мысли мне до сих пор стыдно. Он день и ночь работал в Америке, а мы о нем так несправедливо думали. Я больше не хочу ничего плохого о нем слышать, мама, — говорила дочь, прислушиваясь к тому, что происходило на улице, но там было тихо.
Так и заснула Любаша, не раздеваясь, за столом на своем кулачке.
Мать тоже долго не спала, думая о счастье дочери, которое вроде бы и было близко, но вместе с тем, какое-то далекое и неопределенное. Не раз слезы срывались с ее открытых глаз, орошая подушку.
Андрей же, не решившийся на свидание со своей любимой ночью, собирался с утра разобраться со всеми вопросами, возникшими в связи с приездом Президента и приехать в Тишки к Любе прямо на работу. Он даже обрадовался такому, казалось, простому решению проблемы.
Но ранний и неожиданный звонок от губернатора перебил все.
— Андрюша, нужно подъехать, — сказал Лев Северьянович и добавил: — Срочно. Буду ждать.
Дорогой в облгосадминистрацию Андрей поймал себя на мысли: не отвлекает ли его от важных дел любовь, овладевшая его сердцем. Вспомнилась Америка и острое желание попасть на Родину. Стал успокаивать себя тем, что все, чем занимался, нужно людям. У него все получается. Во всех этих делах мысли о любимой помогали ему, придавали сил. Хотя расставания с любимой были очень тягостными. Но как бы там не было, он не должен был привязать себя своей любовью к бездействию. Такой жизнью он не мог жить — вся ценность человека в его делах. По поступкам и делам судят о человеке. К тому же нет большего простора для значительных дел, чем молодые годы. Многие пожилые люди сетовали: «Жизнь пролетела, и не заметили как». А ведь жизнь человеческая вехами дел определяется. Если оглянешься в конце жизненного пути, а там ничего полезного для других нет, считай, что жизнь прошла напрасно. Получается, что не жил, а только коптил небо. Потому-то пока молод, человек дерзать должен и стремиться взлететь выше других. Когда состаришься, и сил не станет, мыслей о полетах уже не будет. Получается, летает тот, кто очень желает этого. Остальные просто топчут землю из дня в день.
— Тут такое дело, Андрюша, — озабоченно встретил его Лев Северьянович. — Президент завтра прилетает в область и с аэропорта направляется сразу к вам в район. У него нет времени, чтобы заехать даже сюда. Поэтому нужно выбрать самое главное из того, что считаешь нужным, показать главе государства. Надеюсь, напоминать не нужно, что от этого посещения будет зависеть дальнейшая судьба той интеграции, которая стала важной частью в Веселовском районе. Все выглядит не только очень убедительно, но и привлекательно. С моей точки зрения, которую я намерен отстаивать как перед Президентом, так и перед правительством — это настоящий прорыв к процветанию села и государства. Но всему этому необходима поддержка с особой государственной программой. Только в таком случае от этой интеграции будет ощутимый прирост экономики и достаток у людей. Оставляю за тобой программу посещения Президента. Не забудь, что бы в этой программе было место участия Президента в открытии завода по переработке молока. Кстати, что на заводе будет изготавливаться, кроме масла и сметаны?
Он посмотрел на Андрея, который со всем вниманием слушал его.
Понимая важность завтрашнего дня и свою ответственность, Андрей ответил:
— Завод будет обеспечивать высококачественной продукцией не только район, а и прилегающие села других районов твердыми сырами, сгущённым молоком, кефиром и кисломолочными продуктами, типа ряженки, лечебной сыворотки, йогуртами, а также мороженым, будет производить сухое молоко и казеин.
— Это хорошо, — одобрил Лев Северьянович. — Предложим Президенту и Тишки с его социальной структурой, в которую, как ты говорил, входят, кроме завода по розливу воды, современный Дом быта, «Супермаркет», детский садик, пансионат для одиноких престарелых граждан, больница, которая находится на содержании товарищества. Всем станет понятно, что без товарищества, которое с вводом завода становится еще богаче, этого сделать было бы невозможно. Это та перспектива, к которой должны стремиться в каждом селе и каждом районе страны. Планируйте показ и кафе-столовой, где жители села питаются по очень низким ценам. ; Губернатор задумался, потом произнес: — Это и есть та инфраструктура села, которая не только позволит селу выжить в современных условиях, но и приблизиться по уровню обслуживания к городу. Таким образом, смотрим, Тишки со всей его инфраструктурой, затем мясокомбинат, потом хлебозавод и открываем молокозавод. ; Он посмотрел на сидящего напротив Андрея. — Хотелось бы показать и ипподром с крепостью, комбинат соков, консервации фруктов, овощей и производство вина. Мне сообщили, что в районе уже имеется мобильная связь. Это хорошо. Приобщаетесь, так сказать, к цивилизации, которая за рубежом давно стала обычным явлением.
Последние слова особо запали в душу Андрея, который по выходу из здания областной администрации тут же купил восемь мобильных телефонов: для матери, отца, Любы, Михаила, Маликова, Василия, Александра и для себя. Для этого, правда, ему пришлось заехать к одному из друзей, с кем учился в университете, чтобы занять денег: тот был владельцем солидной адвокатской конторы.
С подарками прибыл в администрацию. Зашел в кабинет отца, сообщил о завтрашнем приезде Президента и протянул ему мобильный телефон.
— И ты купил, — рассмеялся отец и достал из кармана такой же маленький и красивенький телефон. — Только ты уехал, как в администрацию прибыл представитель оператора мобильной связи и сказал, что теперь мобильной связью можно пользоваться не только в нашем районе, но и далеко за его пределами. Вышку они установили на сто пятидесятиметровой трубе ТЭЦ химзавода, которая бездействует в связи с остановкой завода. ; И тут же спросил: — А ты откуда узнал о том, что в районе появилась связь?
— Лев Северьянович сказал. Вот я и купил на радостях эти телефоны всем, в том числе тебе и маме. Телефон все же возьми, папа — это подарок.
— А свой я куда дену?
— Подаришь кому-нибудь, — рассмеялся сын.
— Подарю Маликову.
— Ему тоже купил и сейчас вручу, — улыбнулся сын отцу.
— Так кому же тогда? — развел руками Константин Сергеевич. — И не придумаю. Ты знаешь, что, — нашелся он, — мне не дари, а невесте своей подари!  Он засиял от пришедшей мысли.
— Купил я, папа, и Любе.
— Тогда друзьям подари.
— Купил и им, — ответил сын.
— Тогда не знаю, куда его девать? — сокрушался отец. — Если бы знал, что так получиться, то не покупал бы себе. Ползарплаты отдал на радостях.
— В любом случае, папа, это будет лучший подарок, кому бы ты его ни подарил, — поддержал отца сын. — Теперь извини меня, так как времени почти нет. Через двадцать минут ожидаю у себя в кабинете: будем сообща решать, как станем встречать Президента.
Со светлым лицом вышел от отца, направляясь в кабинет к Михаилу, который был немало удивлен дорогим и нужным подарком.
— Это дорогая вещь, — держал он на своей большой ладони маленький телефон. — Это насколько бы мы поистратились, если бы созванивались с тобою в твою бытность в США?
— На много, Миша, — ответил, улыбаясь, Андрей, видя, по-детски радостного друга. — Но сейчас перед нами другая задача — завтра в районе будет Президент. Через пятнадцать минут встречаемся у меня в кабинете.
Не удержался от того, чтобы не порадовать и Ивана Степановича.
— А я думал покупать, — признался Маликов.
Андрей видел, как довольная улыбка тронула губы первого заместителя, но он тут же спохватился:
— Деньги отдам с зарплаты, Андрей Константинович.
— За подарок не платят, — ответил Андрей. — Теперь мы все мобильные. Но это не главное, Иван Степанович. Завтра приезжает Президент.
— Говорили, что будет несколькими днями позже, — удивленно поднял брови заместитель.
— Что-то поменялось, если сроки перенесли. Но мы-то готовы принимать его хоть сегодня.
— Так-то оно так, но людей нужно подготовить: Президент все-таки.
— По этому вопросу и собираемся сейчас у меня. Приглашайте Шнуркова, Конявко, начальника милиции, начальника ГАИ.
Сам зашел в кабинет и прозвонил в Тишки, уведомляя Василия о том, что завтра у него будет глава государства и потому следует со всей тщательностью подготовить все объекты инфраструктуры села.
Василий спросил:
— Кормить будем в нашем «Рестоле»?
— Готовьте обед человек на двадцать, а там видно будет. Музыку в зал хорошую подберите. Лично проверь Супермаркет, Дом быта, Детский сад, пансионат. Смотрите, чтобы старики и дети были прилично одеты. Не поскупись на подарки от Президента детям в садике и старикам. Позвони и Авдоткину, он все же власть от народа.
— Все будет сделано, Андрюша. Не беспокойся. Ты к нам заедешь сегодня?
— Собираюсь. Тебе мобильник вручу — сегодня в области купил, с Любой встречусь.
— Рады будем видеть, — радостно ответил друг.
После разговора с Василием, прозвонил сельскому голове в село Красивое Леониду Вячеславовичу Луговому и предупредил его, что завтра у них будет на открытии молокозавода Президент.
— Определились по митингу? Посылаю в помощь первого заместителя Ивана Степановича и заворга Конявко для подготовки митинга. Как у вас с порядком в селе? Не замусорили еще?
— Поддерживаем! — бойко ответил сельский голова.
Связался по телефону с Александром Силиным, чтобы тот приехал к нему получить подарок, а какой не сказал.
Позвонил в Отрадово сельскому голове Григорию Даниловичу Козинец. Рассказал о том, что завтра у них очень может быть сам Президент и потому он должен лично ожидать их у соко-вино-консервного комбината. — Если что, дадим отбой, — предупредил он. Предупредите предпринимателя Яворского и его жену. Возможно, что будем и у них
Лично звонил в другие хозяйства, принимал людей и отдавал распоряжения не только связанные с посещением района Президентом.
Только к вечеру освободился от дел. Заехал на минуту домой, чтобы  вручить матери телефон. Поцеловал ее и, не поевши, отправился в Тишки, сказав матери с жалостью, смотревшей на него:
— Должен сам посмотреть, как там готовятся к приезду Президента и хоть на минуту встречусь с Любой. Мама, поверишь, не мог выбрать времени за месяц, чтобы проведать Любу.
Что могла сказать мать, понимая, что любовь и общественные заботы прерогатива молодости.

                * * *

В Тишках Андрей взбежал по ступенькам в контору товарищества и, минуя кабинет председателя, быстро прошел в сторону кабинета главного бухгалтера.
Люба, предупрежденная Василием о приезде Андрея, была на месте. Она застыла, увидев вихрем ворвавшегося в кабинет Андрея, который даже не дал ей возможности подняться. Он в два шага оказался возле нее и обнял.
Все, о чем думала Люба до этого, что пугало ее в связи с долгим отсутствием любимого, покинуло ее и она, прильнув к его губам, со всей страстью отвечала на горячие поцелуи. Целовались долго, пока Андрей не спохватился, что должен вручить ей подарок. Отступил на шаг и протянул телефон.
— Теперь я всегда смогу звонить тебе, моя любимая, — с такими словами он вложил в ее руки маленький женский телефон. — Завтра пережить бы нам еще один день, и мы сможем, наконец–то, стать мужем и женой, — убежденно говорил он.
Девушка счастливо улыбалась ему. Она была мила и красива, как роза в утренний час. Две слезинки сорвались с ее век и, искрясь, заблестели на светившнмся радостью лице.
— Я так ждала тебя, — молвила она и прижала телефон к своей груди. — Это самый лучший подарок на свете. Теперь я смогу всегда позвонить тебе, любимый.
Василий дожидался Андрея, хотя тот около часа находился рядом в другом кабинете.
— Думал, что уже не приедешь, — он обнял друга. — Но, зная твою занятость, решил дожидаться хоть до утра. Скажу сразу, мы готовы к встрече Президента. Пусть посмотрит, что могут делать молодые люди, если у них есть масло в голове, да еще с таким гением как ты! Он перевел взгляд на Любу, которая стояла рядом с его другом. Вспомнил о том, что после отъезда Президента должно было состояться две свадьбы в один день и в одном месте. Потому и сказал:
— Не терпится, ребята, выпить на вашей свадьбе. Как там Бурун? Тоже как сквозь лед провалился, никаких признаков не подает. Поначалу боялся за него, подсказывал, а теперь вижу, что учеба пошла ему впрок. Молоток Бурун. Свобода тоже с делом освоился. Хороший из него руководитель вышел. Комбикормовый, как часы, работает. Ни одного раза не сорвал поставки комбикормов. Разговаривал с коллегами из других хозяйств, они очень довольны тем, что комбикормовый заработал. Раньше искали комбикорма, переплачивая посредникам, в три раза дороже за каждую тонну. Теперь милое дело — подал заявку и жди. У нас в стаде уже двести пятьдесят коров и почти тысяча бычков. Есть что поставлять на молокозавод в Николаевку, и Иванову на мясокомбинат. Илья Феков был против интеграции, а теперь отбой не дает — каждый день звонит и требует шкуры коров, бычков и свиней. Думает еще овец с тысячу голов развести. Фекову, бывшему оппозиционеру, еще на дубленки прибавится. И там копейка лишней не будет. Большое дело, Андрюха, ты сделал как для Тишков, так и всего района.
— Вася, ты все правильно сказал, но закончил, как на похоронах, — рассмеялся Андрей, протягивая ему телефон. — Дарю, чтобы всегда мог позвонить мне, друг мой. — Более надежных друзей у меня нет, чем ты, Бурун и Свобода. Не считая, конечно, — он привлек к себе Любу, моей любимой. Он, не стесняясь друга, коснулся губами девичьих губ. — Рад, Быстрый, что у тебя все в ажуре. Так и должно быть. На карте, можно сказать, вся страна. Не забудь предупредить работниц «Рестола». Пока неизвестно, будет ли Президент обедать у нас, но ваш завод и то, что есть в селе, покажем под занавес смотрин района. До завтра.
— Может, поужинаем вместе!? — спохватился Василий. — Знаю, что целыми днями можешь не кушать, особенно если идея, какая-то присутствует, — он покрутил указательным пальцем у виска своей головы.
— Немного осталось голодать, — ответил Андрей Василию и посмотрел на Любу.
— Верится с трудом, — произнес ему вдогонку Василий.


                ГЛАВА 7

В день приезда Президента, около восьми утра Андрею в кабинет позвонил губернатор.
— Как дела? — спросил он.
— Ожидаем, — как можно спокойнее ответил Андрей, хотя сам волновался сильно. Знал, что не волнуется тот, кому по барабану дела, в которые вложено много сил и стараний. Он же не мог оставаться безразличным. Вместе со всей областью сегодня сдавал важный экзамен, от которого многое зависело в государстве. Это накладывало повышенную ответственность. Поэтому, даже вчера, показывая достижения района губернатору, он не волновался так, как теперь.
— Волнуешься? — спросил губернатор.
— Волнуюсь, Лев Северьянович. Экзамен не из легких.
— Это точно, сынок, — произнес губернатор. — Это именно тот случай, когда мы должны постоять не за себя, а за Отечество.
О том, что волновался сам, ничего не сказал, хотя такого уровня государственный экзамен сдавал тоже впервые.
— Я вот что подумал, если покажем только два села, то у нашего гостя может сложиться неполное представление о том, что на самом деле имеется в районе. А от этого может оказаться под угрозой весь проект. Будем предлагать к показу все то, что вчера смотрели. Пусть сам увидит, людей послушает, красоту края оценит и то, с какой заботой в районе относятся к природе и к порядку, какими процветающими могут стать села, если государство повернется к ним лицом. С чего начнем представлять район? Это важно.
— Думаю, что с нашего флагмана — мясокомбината, — ответил Андрей. — Затем покажем хлебозавод. Хлеб к мясу, — усмехнулся, — это вкусно. После предложим Президенту открыть новый молокозавод. Посмотрит открытый вами комбинат вин и соков. Посетит ипподром с его уникальной начинкой. Познакомим с заводом по розливу минеральной воды и социальной инфраструктурой Тишков.
— Программа большая, — произнес губернатор. — Мне ведь не показал всего этого в Тишках. А получается так, что все наши достижения должны работать на благо человека, а не сами на себя. Поэтому согласен — покажем как итог всю сельскую инфраструктуру. В другом месте такого подхода к заботам людей долго еще не увидим, если вплотную не заниматься этой проблемой. И не только потому, что не везде Эйнштейны рождаются. В трубку было слышно, как губернатор усмехнулся. Потом опять послышался его тихий голос:
— Чтобы выполнить эту напряженную программу, следует сократить количество остановок. Поэтому Президент, минуя администрацию, прямо с аэропорта направится к Иванову на мясокомбинат. А дальше по программе. Просьба — митинг при пуске молокозавода не затягивать: программа и так усложненная. При открытии сказать нужно самое главное и предоставить слово Президенту. Я выступать не буду. Сам скажешь, что считаешь нужным. Пусть выступит кто-то из рабочих завода. В общем, знаешь, что и как. В девять прилетает Президент, в десять у вас. Мне доложили, что корреспонденты уже направлены к вам. Распорядитесь, чтобы их встретили и направили к мясокомбинату. После пусть следуют за нами. До встречи, Андрюша.
 Губернатор положил трубку, а Андрей, слушая гудки в своей трубке, глубоко вздохнул, собираясь с силами для выполнения самого ответственного задания в своей жизни. Подумал о Любе и улыбнулся, вспоминая понравившееся ему изречение «Велика и притягательна сила любви, она не только придает силы человеку, но и нацеливает его на еще большие свершения, при этом делает добрее, отзывчивее и справедливее».

                * * *

Корреспонденты газет, журналов, радио и телевидения прибыли под стены Веселовской администрации несколькими многоместными легковыми машинами, поблескивавшими на солнце. Они, несмотря на протест секретарши, гурьбой ввалились в кабинет к главе администрации и, не спрашивая ни у кого разрешения, стали снимать хозяина и работников администрации, получающих последние наставления от него. В кабинете присутствовали заместители главы, начальник управления сельского хозяйства и председатель районного совета.
Маликов поднялся, было, чтобы приостановить навалу корреспондентов, но глава администрации успокоил его.
— Теперь, Иван Степанович, их право. Мы сделали свою работу, они делают свою. К тому же, мы уже рассмотрели стоявшие перед нами вопросы.
Многие корреспонденты и телеоператоры узнали в молодом районном руководителе того парня, который не так давно читал интереснейшие лекции депутатам и министрам. Некоторые из них вслух удивились тому, что он до сих пор всего лишь председатель районной администрации, хотя, по их мнению, уже должен быть на высоком посту в правительстве. Потому они с еще большим  теплом отнеслись к такому пониманию руководителем районной администрации их сегодняшней роли. Без всякого стеснения они стали снимать как председателя райадминистрации, так и тех, кто находился в его кабинете.
— Скажите, в этом кабинете находился в свое время Сыпачев? — спросил один из телекорреспондентов. Он глядел на главу администрации и улыбался.
Андрей посмотрел в его сторону и тоже заулыбался, радуясь тому, что видел своего давнего знакомого, бравшего у него интервью возле суда. Это был Вадим, корреспондент одного из центральных телевизионных каналов.
Поднялся из-за стола и, не обращая внимания на снимающих его корреспондентов, подошел к Вадиму и на глазах всех обнял его, как друга.
Это очень польстило Вадиму и он, улыбаясь, громко заявил:
— Летом прошлого года Андрея Константиновича вместе с его помощниками, привлекали к суду бывшие руководители района, прокуратуры и милиции за то, что они в лучшую сторону меняли жизнь жителей села Тишки. Протянули в село газ, воду, построили там много чего для людей. Но жители села отстояли своих молодых руководителей. Теперь мы станем свидетелями того, что сделано новым руководством Тишковского товарищества в Веселовском районе. Андрей Константинович, которого вы видите, теперь председатель районной государственной администрации. А вы, — извините, забыл вашу фамилию, — преподнес он микрофон к губам Михаила, — кем теперь работаете?
Михаил взглянул на Андрея, который, поощряя, кивнул головой.
— Моя фамилия Козюлин, зовут Михаил, — стараясь как можно спокойнее, ответил Михаил, но дрогнувший голос все же выдал его волнение перед микрофоном. — Я председатель районного совета, — добавил он, и еще более заволновался.
— Помнится, вас вместе с Андреем Константиновичем в наручниках отправили с Тишков в милицию, где вы до поздней ночи находились в камере предварительного заключения.
— Было такое, — не стал отрицать Михаил.
— А кем вы тогда работали? — задавал за всех корреспондентов вопросы Вадим.
— Председателем товарищества, — скромно и тихо ответил Михаил.
— Таким образом, коллеги! — Вадим громко обратился к корреспондентам. — Мы станем свидетелями тому, что сделано за год в районе членами молодой команды, проведшей, не побоюсь слов, яркую социальную реформу в Тишках. За это они, как я говорил, чуть было не стали «награжденными» прежней районной властью и районным правосудием значительными тюремными сроками. Но люди села отбили их в полном смысле, от районных коррупционеров, узурпировавших власть в личных интересах. Теперь молодая команда во главе с Андреем Константиновичем Закруткиными и…
— Михаилом Ивановичем, — подсказал Андрей.
— Козюлиным, — продолжил Вадим, — возглавляет Веселовский район. Вот такие кульбиты подчас устраивает судьба! — А теперь не будем мешать руководству района, так как у них и без этого сегодня напряженный день. Спасибо за внимание, Андрей Константинович, которое любезно оказали нам.
Корреспонденты, весьма довольные теплым приемом, стали выходить из кабинета, направляясь к машинам, чтобы вместе с провожатыми от районной администрации и ГАИ отправиться в Глубокий Яр.
Немало повидавшие в своей жизни вездесущие корреспонденты, были удивлены тому порядку, каким встречал их Веселовский район на всем пути их следования. Потому корреспонденты телевидения, заблаговременно отсняв въезд в район с его видной архитектурной стелой, не раз просили водителей остановить машины, чтобы отснять и ту красоту, которая окружала их.
Прибыв к мясокомбинату раньше районного руководства и тем более Президента, телеоператоры стали тут же снимать завод, и большое количество прибывших жителей села, взволнованных предстоящей встречей с самим Президентом. Сельские люди, во все времена обделенные вниманием властей, все же любят высоких представителей, которые «по иронии судьбы» заезжают к ним, при этом селяне всегда надеются на их помощь по облегчению своей нелегкой судьбы. Высокие руководители всегда обещают, но к сожалению, крайне редко исполняют те обещания.
Корреспонденты, пользуясь, случаем, брали интервью у жителей села и работников мясокомбината.
Кругом царили приподнятость и возбуждение. Люди аплодисментами встречали районное руководство. Все знали, кто стоял за них.
Андрей улыбался. Совместный труд этих людей выставлялся на суд главы государства и общественности страны, которая смотрела прямые телепередачи с этого места по центральным телеканалам. Показывали и его с Михаилом. Многие телезрители из других областей узнавали их и, указывая пальцами на экраны телевизоров, восклицали:
— Так это те ребята, которых прошлым летом хотели посадить в тюрьму! Во, дают парни! Теперь район поднимают! Ничего не боятся! — люди приветствовали их поднятыми руками, забывая, что находятся у телевизоров.
— Нам бы таких смелых и отчаянных в руководство! — говорили другие. — С ними горы можно было бы свернуть!
— Видать, умные головы, раз сам Президент едет к ним в район.
— Так это тот же парень, что лекции депутатам и министрам читал! — узнавали Андрея другие телезрители.
— Какие молодые! — говорили люди постарше.
— Всех пердунов надо менять и не выбирать их в депутаты! Хватит, наруководились так, что не успеваем их выбирать! Все досрочные да досрочные выборы проводят, думают, что пердуны умней от того станут!
— Деньги на выборы не свои тратят, а государственные, того и шикуют. С инфляцией таким манером борются. Скоро опять коробка спичек будет стоить сто тысяч, а буханка хлеба триста тысяч, что было с купонами.
— Правителям и банкирам мировая «вихляция» на руку, — говорили люди. — Доллар, видите ли, поддерживают, а сами на всю катушку обогащаются. Давно пора спросить за тот бардак, который какой год творится в стране. Совести у них нет. Делом бы занимались. К сожалению, для них самое любое место офшоры, чтобы налоги государству не платить.
— Пора снимать всех с насиженных мест! Пришли к власти — руководите, чтобы люди видели заботу о себе, а не то, как они дружно блокируют трибуну в Верховной Раде, не давая один другому и слова сказать.
— Когда им руководить — все дерутся да деньги считают, которые им платят олигархи за лоббируемые ими законы.
— Сталина опять надо, чтобы порядок навел!
— Это жестоко, — отвечали сведущие люди. — Чего с ним достигли? Народ переполовинили, атомной бомбой похвалялись, которую украли у американцев, а те в свою очередь у немцев. После Сталина в такой яме оказались, что до сих пор вылезти из нищеты не можем. Врагами народа были: учителя, врачи, писатели, ученые, кладовщики, сторожа. А никто не говорит, что сам Сталин не справился со своими обязанностями руководителя страны. Дорулился до того, что страну в мировую войну позволил втянуть. До сегодняшнего дня правители боятся правды сказать людям, сколько народу за те страшные четыре года полегло. Так кто является истинным врагом народа? А мы все сопли жуем. Гетмана надо, что б сам отвечал за все, а не кивал на других.
— Старшина съест того гетмана, как пить дать, не соглашались третьи. Историки пишут, что Богдана Хмельницкого отравили, что б, значить, старшине обогащаться было безбоязно, как теперь.
— Старшине, что прошлой, что нынешней все мало нахапанных ими богатств.
— Депутатов конкретно надо выбирать, а не партии, говорили четвертые. — Нынешняя выборная система выгодна только руководству партий и власти, а не народу. Неприкасаемость с депутатов снимать надобно, чтобы отвечали перед законом и людьми! Сколько раз обещают это сделать, а как до дела, так и дзуцки! Болтовня одна кругом!
— Царя нужно выбирать, раз сами править не умеем! Привыкли, чтобы за всех кто-то думал, и потому смеемся, как придурки, сидя у телевизоров и глядя на непристойные игрища депутатов и министров. Потому и этих парней, что показывают, хотели посадить в каталажку, чтобы другим неповадно было за народ бороться.
— Может хоть этот Президент наведет порядок? Уважителен к народу и не вор, как бывшие, которые только на словах были за людей, а сами миллиарды грабастали своим «чистым» рукам, «которые не воровали». Теперь же стали самыми богатыми людьми планеты, оставив после себя недостроенные больницы, школы и детские садики.
— Под суд надо таких, которые находясь у власти, обогащаются за счет народа.
— Давно пора! — вторили им десятки и сотни тысяч других. — Неужели среди всего нашего народа толкового мужика не найдется, что бы правил по совести?
Такие разговоры велись у телеэкранов по всей стране.
Президентский кортеж, подъехавший к людскому морю, собравшемуся у комбината, был небольшой, всего три легковые машины и милицейская  с маячками на крыше.
Президент высокий и, несмотря на возраст, еще стройный появился из темно-синей блестевшей на солнце машины. Следом за ним появился губернатор. Они были одинакового роста, светлолицые, с русыми волосами, только губернатор был моложе президента лет на пятнадцать.
Андрей чувствовал, как волнение охватило его. Он никогда, даже перед депутатами в Верховной Раде и членами правительства не волновался как теперь. Понимал, ему следовало идти навстречу Президенту и губернатору, но под взглядами большого количества людей как завороженный не мог ступить и шага. Видел, что отец, Маликов и Михаил обеспокоено смотрели на него. Подумал, что и его Люба, находясь в Тишках у телевизора, смотрит на него, как он, растерявшийся, стоит на месте и не может ступить навстречу высокому гостю. Знал, что растерянность и робость свойственные людям нерешительным, но не ему, понимающему многое из того, что для других было тайной. Пришла мысль: «Герой в праздники должен быть незаметен, а в трудные дни впереди всех». Теперь же для всех жителей этого села и других сел был как бы праздник, а для него настоящий бой за всех них. Собрал воедино свою волю и ничем, не выдавая волнения, вышел из круга друзей и пошел твердой походкой навстречу Президенту.
Президент узнал его и заулыбался. Вместе с Президентом улыбались все люди. Видя улыбающихся жителей села Глубокий Яр, улыбались телезрители по всей стране.
— Во, дает парень! — с восхищением говорили они. — Нисколько не волнуется, будто старого знакомого встречает, а не Президента.
— А чего ему волноваться: дело знает. Видели, какие дороги в районе, пшеница тучная, подсолнечник и кукурузка дружно тянутся кверху. Там порядок. Даже посадки побелены не то, что у нас — позарастали так, что серые волки бегают там, среди белого дня.
Андрей, не зная о тех разговорах, шел навстречу Президенту. Со стороны все выглядело торжественно, но на самом деле это стоило ему немалого напряжения. Вспомнил о первом космонавте Юрии Гагарине, когда тот шел по красной ковровой дорожке, расстеленной на Красной площади, для доклада о своем полете в космос главе Правительства Союза ССР Никите Сергеевичу Хрущеву, находившемуся на мавзолее Ленину.
Президент протянул руку Андрею, что видела вся страна.
— Рад видеть вас, молодой человек, — мягко улыбаясь, произнес Президент. О том, что ему понравился порядок на всем пути следования районом, решил пока не говорить, так как главным в его посещении было все же не это. А вот о том, что молодому человеку завтра придется ехать в Академию наук по вопросу присвоения ему научной степени, решил сказать, не откладывая. — Такое не часто в науке бывает, Андрей Константинович, но бывает, — сообщил он. — Создателю Останкинской башни Николаю Никитину даже доктора наук сразу присвоили. Но в вашем случае пусть ученые в Академии решают, какую научную степени вам присвоить. Поздравляю. Теперь показывай то, зачем меня так настойчиво приглашал в район губернатор, — он посмотрел на Шишкина, находившегося рядом с ним.
Несмотря на то, что сообщение Президента было полнейшей неожиданностью для Андрея, он все же нашел в себе силы не восторженно обрадоваться, а скромно поблагодарить главу государства за приятное известие и произнести:
— Рады видеть вас на нашей земле.
— Вижу ее расцветающей! — не удержался Президент от похвалы.
К Президенту и губернатору вышли стройные и красивые молоденькие девушки в национальных нарядах. На их русых головках были веночки из ярких живых цветов, а на ножках красовались красные сафьяновые сапожки. Они несли на цветастом рушнике, как того требовал давний славянский обычай, большой и пышный каравай, лоснящийся на солнце, с маленькой солонкой на его верху.
Президент отщипнул румяную корочку от каравая, макнул ее в разрисованную солоночку и испробовал хлеб на вкус. Поклоном головы поблагодарил жителей села и поздоровался.
Андрей представил Президенту директора комбината Семена Алексеевича Иванова, который даже побледнел от волнения.
Люди улыбались и дружно аплодировали своему главе государства, которого уважали и любили за честность, порядочность и мудрость.
Затем Президенту и всем, кто был в его свите, предложили надеть белые халаты и белые чепчики на головы.
— Показывай, Семен Алексеевич, свое хозяйство, — доброжелательно произнес Президент, оглядываясь и отмечая кругом завидный порядок.
— Как раньше было в санаториях четвертого управления Минздрава, удовлетворенно произнес он. — Так и должно быть. Красота, чистый воздух.
Комбинат работал и потому Президент смог увидел весь процесс производства фаршей, колбас, копченостей.
— Сколько наименований колбас производите? — поинтересовался он у Иванова.
— Пока девять, — ответил директор. — Но можем поставлять на рынок до шестнадцати сортов, — все еще волновался Семен Алексеевич.
— Прекрасно, — одобрил Президент.— У вас настоящее современное производство. Сколько человек занято на комбинате?
— Двести семьдесят, — ответил директор.
— Это частное предприятие?
— Нет. Я председатель сельскохозяйственного товарищества и одновременно директор предприятия, так как пятьдесят один процент акций комбината принадлежит товариществу, а сорок девять соучредителям.
— А соучредители, откуда? — спросил Президент.
Иванов замялся.
— С областного центра, пришел ему на помощь губернатор. Так по всему району.
— А кто же помог району со спонсорами? — спросил Президент у Андрея.
Скрывать было нечего, и потому Андрей сказал:
— Лев Северьянович помог привлечь с областного города многих предпринимателей, рискнувших вложить деньги в создание предприятий на селе. Проект удался. Теперь в районе около шести тысяч жителей сел заняты в различных промышленных производствах.
— Вот как! — произнес Президент. — Давайте побеседуем с людьми, послушаем, что ни скажут по этому вопросу.
Он подошел к молодой девушке, стоявшей в чистом белом одеянии у большого вакуумного шприца, который наполнял череву мясной массой. Поздоровался.
— Как вам работается на этом комбинате?
— Спасибо, хорошо, — стеснительно ответила девушка, которой, судя по всему, было не более восемнадцати лет.
— А зарплата как? — с теплом в голосе спросил Президент.
— За тот месяц хорошо получили, — сказала девушка и посмотрела на директора.
Более разговорчивым оказался мужчина средних лет, с фартуком спереди выполняющий работы по обваловке мяса.
— Раньше в селе работы не было, — признавался он. — Слонялся без дела, с такими же безработными. С отчаяния и озлобления на жизнь пили самогон, воровали — жить на какие-то средства надо было. В семье скандал постоянный. Теперь я и жена при деле, и семья накормлена.
Рассказ рабочего был печальный и вместе с тем радужный. Все понимали, что такая судьба была не только у одного этого кормильца семьи.
— Мы работаем всего третий месяц, — пояснил Семен Алексеевич, — зарплата у работников приличная. Сырье имеем в достатке — поставляется с хозяйств района и сел других районов. Принимаем так же коров, бычков и свиней от жителей.
— Ну, а сами что поставляете своим товариществом на другие предприятия? — поинтересовался глава государства.
— Пшеницу, ячмень, овес, гречиху, просо, семена подсолнечника. Еще шкуры сдаем КРС, а также свиные, овечьи, а также шерсть. А с завтрашнего дня будем поставлять молоко на молокозавод, который сегодня, насколько мне известно, открывается в селе Николаевка. Летом будем сдавать на консервный завод овощи; яблоки и груши для производства соков и вин. Теперь бы еще в районе свой сахарный заводик построить. Он посмотрел на главу районной администрации.
— Сделаем, — пообещал Андрей. — Проект уже есть, соответствующие работы ведутся в Каменке.
Президент смотрел на Андрея, и было видно, как морщинки разглаживались на его лице. По всему было видно, что он был доволен посещением объекта. Он поблагодарил людей за труд и порядок:
— Ваше предприятие является примером создания людьми села фундамента своего благополучия. Мы сообща должны закладывать основы достатка и процветания каждого населенного пункта, каждого района и области, а с этим и государства. Радует ваше бережное отношение к окружающей природе. Как будем относиться к ней, так и она повернется к нам. Спасибо всем за ваш новаторский труд!
Лица людей были радостные: с ними разговаривал сам Президент, он хвалил их.
Сопровождавшему Семену Алексеевичу глава государства сказал, пожимая на прощание руку:
— Хорошее и нужное дело вы сделали и не только для своего села. Я понимаю, что без трудностей здесь не обошлось. Подумаем, как и чем вас отметить.
По лицу Семена Алексеевича было видно, как волнение еще больше охватило его. Слышать такое от главы государства многое значило.
Не меньшее число встречающих Президента людей было и на хлебозаводе в селе Николаевка. Впереди всех, тоже с хлебом и солью, главу государства встречала сельский голова Николаевки Софья Петровна Засядько. В свои сорок два года она выглядела лет на десять моложе. Председатель товарищества был болен и находился в больнице за пределами района, потому все тяготы встречи легли на плечи этой женщины.
Андрей представил Софью Петровну Президенту, после того как главе государства был вручен каравай, испеченный на этом же хлебозаводе.
Президента вместе с гостями одели в белые халаты и высокие накрахмаленные головные уборы. Они стали похожими на специалистов какого-то уникального засекреченного объекта.
Делегация двинулась по стерильно чистым цехам завода.
Андрей со стороны посматривал на Президента и губернатора, которые внимательно слушали Софью Петровну, и по их лицам догадывался о том, что им действительно нравится находиться на этом заводе, беседовать с людьми, радоваться их оптимизму.
Люди не скрывали своего доброго отношения к главе государства и благодарили его за те рабочие места и прекрасные условия работы, которые получили.
— Раньше не знали, как жить дальше, — говорили они. — Теперь считаем этот завод своим, и все будем делать, чтобы он всегда работал, а его продукция пользовалась спросом. Это наш заработок, достаток и гордость.
Когда сели в машину, Президент задумчиво произнес:
— Не думал, что будет так хорошо. Большое дело вы сделали, — он посмотрел на губернатора и Андрея.
При открытии молокозавода в селе Красивое Президент благодарил спонсоров из областного города и районных соучредителей, принявших активное участие в строительстве завода, отмечая начало новой вехи в истории села.
— Ваш опыт индустриализации села станет достоянием всего государства, — обещал он.
После того как открыли молокозавод в селе Красивое, глава государства на митинге услышал в свой адрес многие слова благодарности от жителей села, говоривших, что теперь для них кончились тяжелые времена безработицы.
Сельский голова Леонид Вячеславович Луговой признался Президенту, что теперь и ему стало легче дышать в селе, которое до этого было в полном разорении.
На родине Андрея в селе Отрадово посетили соко-винный комбинат. Гидом был бизнесмен-спонсор Роман Тарасович Яворский.
Президент оценивающе осматривал цеха, потом произнес:
— Молодцы! Теперь я понимаю, почему, Лев, ты так настойчиво, приглашая меня в этот район. Не увидеть всего этого было бы непозволительно. Теперь я знаю, что делать, чтобы государство стало богатым и процветающим.
Находясь на ипподроме, глава государства был восхищен тем, что видел. Он не удержался и сел в одно из шикарных плетеных кресел за круглый плетеный стол. Когда поднялся, то поцеловал в щеку, зардевшуюся от волнения хозяйку ипподрома Светлану Васильевну Яворскую. Она рассказала ему, как училась сама этому полюбившемуся ей искусству в Западной Украине до того, как переехала жить с мужем в Восточную Украину, где был его бизнес. Президент со словами благодарности пожал руку бизнесмену Роману Тарасовичу. Бизнесмен был польщен таким вниманием.
Когда вышли на территорию ипподрома, игравшего всеми цветами радуги, Президент огляделся и, узрев крепость, долго смотрел на нее, потом задумчиво произнес:
— Похоже, что все прошедшие три века крепость ожидала увидеть у своего подножья подобное этому культурному центру с прекрасными людьми. Ради этого она и защищала эти земли от коварного и жестокого врага. Теперь видит свои плоды.
Президент был взволнован и не скрывал этого.
Все, что видел глава государства в Веселовском районе, видела и вся страна посредством прямых передач по телевидению.
Андрей, сидя в президентской машине, что двигалась к Тишкам, глядел на реку и думал о том, что район вносит лепту в общий разбег государства, чтобы оно было сильным, а люди в нем счастливыми. Андрей видел, как над Тишками сияло солнце, а белые облака цеплялись краями за высокие поросшие лесом горы. Обласканный солнцем Сиверский Донец более тринадцати тысяч лет, неспешно, а где и быстро, а то и с большими кипящими бурунами нес свои живительные воды к своему батюшке Дону. Там он вливался в могучую реку, овеянную славой, делая ее еще более широкой и полноводной.
При большом стечении народа завод по розливу минеральной воды и производству пива представляли его директор Василий Хмель и сельский голова Макар Стефанович Авдоткин. Последний  даже помолодел от представленной ему чести первым из односельчан поздороваться с Президентом за руку и преподнести ему от всей громады хлеб и соль.
Предприятие было современным и тоже очень понравилось Президенту.
— В простом селе и такое совершенное производство, — сказал он, общаясь с людьми, окружавшем его. — О таком даже подумать нельзя было. Теперь это реальность, которой должно следовать в своей внутренней политике наше государство. Почему в Швейцарии фермеры могут готовить сыры, колбасные и другие мясные изделия даже за границу, а в наших селах нет? В Турции могут шить дубленки, а у нас только в городах, да и то не везде. Хлеб и тот в большинстве регионов в село привозят из городов. Все это следует пересмотреть, так как в городе есть чем заниматься на основе высоких технологий. И от такого разделения труда в стране всем будет только польза, а из городов потянутся в село многие специалисты и они не пожалеют о том.
Когда губернатор предложил Президенту посмотреть сельскую социальную инфраструктуру, то глава государства еще более оживился.
— Конечно, посмотрим! — с подъемом в голосе произнес он, будто и не находился на ногах уже более пяти часов.
Он выразил одобрение уютным Детским садиком, вручил детям подарки. Посетил сельскую больницу, которую недавно открыли в этом селе, и где находилось на излечении два жителя села. Им тоже были вручены подарки. Глава державы с похвалой отозвался о роскошном сельском магазине и уютном Доме быта.
Дольше всего глава государства посвятил людям, находящимся в сельском пансионате. Вручил им подарки и долго разговаривал с ними. Когда узнал, что пансионат финансирует сельскохозяйственное товарищество, сказал, чтобы занесли в списки для награждения главой государства председателя местного товарищества и сельского голову.
— Это правильно, что власть находит общий язык с производственными коллективами, — говорил он. — Власть способствует предпринимательской деятельности, а предприниматели оказывают помощь людям. В этом и есть та связь, которая должна поддерживаться государством. Люди — главная ценность государства.
Президент был очень доволен заботой об одиноких престарелых гражданах села. Его глаза даже заблестели от набежавшей влажной поволоки, когда он разговаривал со стариками и старушками, думая о тысячах обездоленных в стране.
К радости Михаила Президент попросил остановить машину у фонтанов. Прошелся по розовой дорожке.
Михаил сиял. Видя радость друга, Андрей подмигнул ему.
Когда главу государства пригласили отобедать, то он даже удивился роскошному виду столовой снаружи, а еще больше тому, что увидел внутри.
— Это хороший ресторан, не смог не высказать он своего впечатления.
За обедом Андрей с гордостью рассказал Президенту о том, что в этом «Рестоле» питаются почти все жители села за символическую плату.
— Все берет на себя товарищество, — пояснял он.
— Красиво, впечатлительно и очень полезно, — одобрил Президент и спросил почему такое название «Рестол» у этого пищевого объекта?
— От двух слов: «ресторан» и «столовая», — пояснил Андрей.
Президент поднялся, чтобы произнести тост.
— Скажу откровенно — все, что видел в районе, очень понравилось мне. Это новый и очень прогрессивный подход к созданию нового облика села. Почему люди в селе должны жить хуже горожан? Почему, где-то за рубежом должно быть красиво и хорошо, а у нас нет? Зачем наши соотечественники должны выезжать за пределы Родины, чтобы выжить, зарабатывая там в наймах? В этом районе я увидел то, что делает людей счастливыми. Поэтому благодарю и поздравляю всех жителей района и села Тишки, председателя районной государственной администрации Андрея Константиновича и председателя областной государственной администрации Льва Северьяновича за труд, вложенный в крайне важные для страны дела. Успех Веселовского района показал, чего наш народ может достичь, используя выгоды рыночных отношений. Назад возврата нет. Долгих и счастливых лет жизни всем жителям этого села, находящегося на берегу красивой речки Сиверский Донец, достатка всем гражданам района, а с ними и всей стране. У нас теперь есть программа развития села, а с нею и города. То, что я увидел, дело большой государственной важности, — произнес он, глядя на Андрея, потом перевел взгляд на губернатора Шишкина. — Поэтому Лев Северьянович с завтрашнего дня я подписываю Указ о назначении тебя первым вице-премьером по вопросам интеграции села и местному самоуправлению. Внедряй опыт того, что сделано в этом районе теперь на государственном уровне.
— А как же область? — растерялся от такого неожиданного заявления Президента Лев Северьянович.
— А областью займется наш молодой друг, — Президент с отеческой улыбкой посмотрел на Андрея. — Он на деле доказал, что может учить депутатов и министров. Успехов вам, друзья, на новых государственных поприщах!
Андрей смотрел на Президента, и ему казалось, что это происходило во сне. Все, о чем он думал, исполнялось: он ученый и губернатор. Одно горчило — приходилось откладывать свадьбу и не только свою, а и Михаила. Но не одно это беспокоило его — мать Любы опять усомниться в его порядочности.
— Что задумался, Андрюша? — спросил его Президент. — Думаю, справишься и с областью. Подбирай команду, которая бы смогла выполнить благородные планы. Если так пойдет и дальше, получишь «Героя». А пока успехов в оформлении ученой степени, и в конце недели ожидаю за Указом назначения на губернаторскую должность. Президент протянул руку и крепко пожал Андрееву. — Теперь мы хорошо знаем адрес, где настоящий порядок — это Веселовский район. –– И, обращаясь, к отцу Андрея, стоявшему рядом с Маликовым и Михаилом, произнес: — А вы, Константин Сергеевич, извините еще раз за то, что пришлось без вашего согласия решиться на назначение вашего сына губернатором области. Талантливые молодые люди как воздух нужны стране. Наша задача вовремя заметить их и приобщить к созидательной деятельности, в которой нуждается страна. Успех всякого дела — это знания и опыт зрелых людей в соединении с решимостью, энергией и чистотой помыслов молодых. В этом я еще раз убедился на примере вашего района. Всем вам спасибо за участие в этом важнейшем проекте. –– Президент пожал руки Константину Сергеевичу, Ивану Степановичу, Михаилу, Василию, Макару Стефановичу Авдоткину и главе района, который уже почти был губернатором. — Всех вас отметим государственными наградами. Вы заслужили это.
Машины президентского кортежа тронулись. Провожающие главу государства долго смотрели им в след. Каждый думал о том значительном, чему лично был свидетелем.
Первым нарушил молчание Андрей.
— Ну, что же, друзья! Работа сделана, теперь можно и расслабиться! Мне же позвольте поздравить вас с заслуженным успехом, — он стал пожимать всем руки. Когда подошел к отцу, то заметил слезы на его глазах. Понял, что это были слезы гордости и радости за него.


                ГЛАВА 8

Андрей, находясь в Тишках, не мог не использовать возможности встретиться с Любой, так как уже завтра должен был отправляться в столицу. Он испытывал удовлетворение от высокой оценки Президентом его труда. Новая же должность сама по себе не радовала его, радовали широкие возможности изменения жизни людей к лучшему теперь уже в области. Он понимал, что это будет требовать больших сил и знаний. Но на уровне области и возможности были другие для проведения его реформы теперь уже не только в сельской местности, но и в городах. Следовало подумать о кадрах, особенно о заместителях, начальниках управлений и отделов, действенном депутатском корпусе, который должен стать его активным помощником. Это был уже не уровень района. Но и он был уже не прежний, каким был год назад.
Эти мысли владели им по пути к дому Старшининых.
Он видел Любу на заводе, но у него не было ни минуты, чтобы сказать ей хотя бы слово. Только посмотрели друг на друга, находясь на расстоянии, и он тут же вынужден был следовать с Президентом впереди свиты. К своему огорчению, он не смог пригласить ее и на обед в «Рестол», так как количество лиц по понятным причинам было ограничено. Хорошо, что Президент согласился на этот обед и воочию увидел то, где и что кушают люди в селе, ставшем во второй раз известным на всю страну.
Он открыл калитку во двор к дому Старшининых. Собака не лаяла и не рычала. Она спала, свернувшись калачиком возле будки на теплой земле, не обращая никакого внимания на нежданного посетителя, будто он не заслуживал ее внимания. Горечь коснулось сердца Андрея. Какой раз он появляется у этого домика с тем, чтобы сказать о том, что планы его по независящим от него обстоятельствам меняются, и он вынужден подчиниться им.
Он не знал, что еще по дороге домой от завода между матерью и дочерью произошел очередной серьезный разговор. Галина Филипповна была недовольна тем, что ее дочь, уже которое время была как бы на распутье: вроде бы и родители жениха приезжали, и о свадьбе, как бы договорились, а сам жених уже месяц как не показывался у них. Это расстраивало Галину Филипповну. К тому же в это время руки ее дочери настойчиво просил такой уважаемый в селе человек, как директор школы. Галина Филипповна была полностью на его стороне. Об этом она готова была уже сказать и родителям Андрея.
— Разве ж это мыслимо каждый день быть таким занятым, что всего один раз за месяц показаться! Что же это будет за семьянин, у которого одна работа на уме? Да и все ли это время он занят делами?! Может только прикрывается работою! Все они, мужики, такие!
— Мама, ну он же приезжал, — заступалась за любимого дочь. — Телефон подарил.
— Это называется, не подарил, а кинул как кость собаке, чтобы не гавкала! — не соглашалась мать. — Вывез к Донцу и был таков. Вроде бы и матери у тебя нет. Раз решили пожениться, то теперь все нужно делать серьезно, по-людски! Нечего по углам прятаться!
— Но ты же сама видишь, как он занят. Это же не просто так, чтобы Президент в район приехал. Нужно было добиться этого. Сама говоришь, что с заводом как по-новому на свет родилась. Но он же не сам появился под горой на берегу Донца.
— Ты бы не защищала его, а все высказала при встрече, что мать тебе говорит. Не плохого хочу тебе, дочка! А что с Президентом за ручку здоровается, то мог бы и тебя в ту «Рестолу» пригласить и Президенту представить. А чего?! — завидев недоумевающий взгляд дочери направленный на нее, сказала мать. — Чего ему теперь стесняться твоего присутствия. Посидела бы и ты рядом с Президентом.
— Мама, ты шутишь?
— Какие шутки, — расстроено отозвалась мать, — по-людски все надо делать.
Так, разговаривая, и пришли домой.
Люба, чтобы не слышать нареканий матери, уединилась в спальне с мыслью об Андрее. Потому и не слышала, как мать вышла на улицу, заслышав через открытую дверь шум подъехавшей машины.
Галина Филипповна недовольно встретила стоявшего посреди двора молодого парня, который еще не стал мужем ее дочери, а уже вил из нее веревки. «Что было ей с того, что он главный в районе и с Президентом знаком!» –– Так думала она, глядя на парня, стоявшего в ее дворе.
— Галина Филипповна, — увидев мать Любы, с долей вины в голосе и на лице произнес Андрей, не ведая того, что мать Любы не то что недолюбливала его, а даже не хотела больше видеть. — Извините, что так долго не мог заглянуть к вам. Но обстоятельства складываются так, что завтра мне нужно опять уезжать на неопределенный срок и потому хотелось бы встретиться с Любой и предупредить ее о своем отъезде.
От того что Галина Филипповна услышала у нее чуть ноги не подкосились. Она была до бесконечности удивлена бессовестностью этого нахала, каким посчитала Андрея после того, что слышала.
«Опять уезжает в Америку? — разрядом молнии мелькнуло у нее в голове. — Хватит нам его поездок!», –– губы ее мелко задрожали и она, не сдерживаясь, выпалила: « Езжайте, куда желаете, гражданин хороший, а нас больше не тревожьте. Идите со двора, не то собаку с цепи спущу!» ; Сказала так и ступила назад в хату, в сердцах закрывая за собой дверь на крючок, как от вора.
— Мама, что там? — предчувствуя недоброе, спросила дочь.
— Ничего, — ответила мать, охваченная негодованием.
В расстроенных чувствах ехал Андрей домой. Он корил себя за то, что мало уделял внимания своей любимой. С горечью осознавал свою вину и то, что у него не было времени. Звонить Любе не стал, считая обидные слова матери ответом Любы.
Дома сдержанно ответил на вопросы матери, которая очень испугалась за сына, узнав от мужа о его назначении губернатором области.
Константин Сергеевич тоже побаивался за сына, но в нем теперь была и гордость за него.
— Губернатор — это человек государственный и очень большого полета, — убежденно говорил он жене.
— А какая ответственность, — высказывала опасения Валентина Павловна. — Он же еще мальчик, доверчивый, а там такие акулы, похлеще Сыпачева!
— Справится, — ответил отец. — Видела бы ты, как к нему относится Президент? Поможет, если что. К тому же наш сын ученый. За просто так степени экстерном не присваивают. Сама видела, с каким успехом он выступал в Верховной Раде и Кабинете министров, — Константин Сергеевич подошел к жене и, успокаивая, обнял ее. — Я сам боялся за него. Но поездил с ним и увидел, что это мудрый и знающий руководитель. Поверь мне: то, что иные не могут постигнуть и за годы, наш сын осваивает мигом. У него дар руководителя. Президент это увидел, потому и назначил его на высокий пост. Уверен, что сын и на этой должности сможет показать себя с лучшей стороны.
— Жалко мне его, — прослезилась мать, — молодой еще.
Теперь Валентина Павловна с мокрыми глазами смотрела на сына, расстраивая и без того его ноющее сердце. Андрей думал о девушке, которая даже не вышла к нему. Но обижать мать своим безразличием не стал. Взял ее руки, которые когда-то носили его, и поцеловал их. Потом, глядя в заплаканные глаза матери, произнес:
— Мама, мне уже тесно в районе, а потому было бы скучно. Нельзя доводить до бесконечности однажды сделанное дело. Это будет уже не творчество и не полет души, а топтание на месте.
— Большому кораблю большое  плавание, — дополнил отец речь сына, подходя к самым любимым и близким ему людям, обнимая их большими и крепкими руками.


                ГЛАВА 9

С тяжестью в сердце отъезжал Андрей в столицу. Мыли о Любе, не отпускали его до тех пор, пока он не собрал волю в единое целое и не отодвинул личные заботы в сторону, заставляя себя думать о предстоящей защите ученой степени и своей новой работе.
В Академии наук его встретили с большим вниманием и уважением. По решению президента Академии за ним закрепили нескольких сотрудников, которые и помогали ему свести многомесячный труд, выполненный в США в кандидатскую диссертацию.
— Кандидатская работа прекрасная, — говорили руководители научной работы. — Ее легко довести и до докторской диссертации.
Андрей соглашался, понимая, что и так, не думая, попал в золотую обойму Академии.
Защита проходила в теплой обстановке. Почти все члены высшего ученого совета Академии являлись свидетелями выступлений молодого ученого в стенах Верховной Рады и в Доме правительства. Они были свидетелями визита Президента страны в Веселовский район, где этот молодой человек, являясь его руководителем, внедрял свои знания в жизнь,. Это показывали по всем телевизионным каналам страны. Поэтому светила науки, связывая его великолепную диссертацию с практическими делами, доброжелательно прочили ему новых творческих успехов, как в науке, так и руководящей деятельности. О том, что он уже губернатор области Андрей из скромности никому из членов ученого совета не сказал.
С распростертыми руками встретил своего талантливого подопечного и Президент в присутствии Руководителя Президентской Администрации.
— Рад за тебя, — говорил он, — и поздравляю как с ученой степенью, так и награждением орденом «За заслуги», которым сегодня будешь награжден вместе со всеми выдающимися людьми государства в связи с Днем Национальной Независимости. Он взял со стола Указы «О награждении председателя Веселовской районной государственной администрации орденом «За заслуги» и зачитал его. Потом зачитал Указ «О назначении Андрея Константиновича Закруткина председателем областной государственной администрации». Затем обнял его со словами: — Много приятного, сынок, ты доставил мне своей нужной и продуктивной работаю. Теперь твоя интеграция промышленности в село становится делом государственной важности. Надеюсь, что областные руководители, с которыми придется работать, не смогут своим авторитетом и личными интересами связать тебе руки, но об этом я скажу, представляя тебя в области. Послезавтра вылетаем. Отдыхай, ты заслужил этого.
Андрей смотрел на Президента и ощущал, как его наполняло огромное чувство благодарности к этому мудрому человеку, который стал для него олицетворением всего лучшего, что было в государстве. Он готов был воротить горы, чтобы оправдать его доверие.

                * * *

Вечером этого же дня губернатор Андрей Закруткин, находясь в номере гостиницы Кабмина, позвонил домой, радуя родителей ученой степенью, орденом «За

заслуги» третьей степени и губернаторской должностью.
Положив трубку, почувствовал острое желание позвонить Любе в Тишки и сообщить, что он губернатор. Но вспомнив, с каким позором выставили его за ворота в Тишках, с горечью отказался от этой мысли. Он посмотрел на пиджак, висевший на бельце стула, видел блистающий орден, прицепленный к его груди самим Президентом. В двадцать четыре года получить орден и стать губернатором это многого значило. В этом ордене были его неиссякаемая энергия, выдержка и бессонные ночи. Но думать о прошлом не хотелось, да и не любил он этого, считая, что о прошлом могут думать и говорить старики и те, кто не видит, по каким-то причинам будущего. Он же находился в начале своего жизненного пути, который так ярко освещали звезды удачи. «Это аванс мне, — думал он, глядя на орден, — потому что лучшее чего я достигну, находится в будущем, которое мне хотелось бы видеть без зла, насилия, подлости и зависти. Чтобы каждый человек в нем был щедр душой и добр в поступках. Чтобы в обществе не пропагандировалась жестокость, порнография и садизм, в каких бы то ни было формах, развращающих и без того слабого на соблазны человека. В том будущем он станет заботиться не только о достатке человеческом, но и его нравственном облике, а так же о физическом и моральном здоровье. Для этого необходимо будет добиваться, чтобы с экранов кино и телевидения, всех форм средств массовой информации и художественной литературы навсегда исчезли вредные для человека рекламы: жестокости, цинизма, курения, употребления спиртного и наркотиков. Понимал, что у него появятся серьезные враги в лице карьеристов, подлецов, людей безразличных к чужой боли, торговцев смертью и тех, кто не может жить здоровой жизнью. Они будут искать тысячи форм, чтобы уничтожить его. Его врагами станут средства массовой информации, которые сейчас помогают ему, по причине того, что СМИ лишатся больших денег от рекламы табака, спиртного, фильмов о жестокости и ужасах, которые создают люди, преследуя цель обогащения, через обнажение худшего, что есть в человеке. Чего греха таить — многим нравится чужая боль и вид чужой крови. При этом такие люди не думают, что в таком мире, в каком они живут, боль может навестить и их через искалеченные судьбы, через несчастья детей и внуков. Спрашивал себя, готово ли нынешнее общество к бескомпромиссной борьбе со злом и всем тем, что мешает ему жить здоровой и полноценной жизнью? И ответил — не готово! Вслед появлялась мысль: «Тогда и бороться со злом не нужно, потому, что бесполезно?» Но тут же появилась мысль: «Каждое поколение совершенствует мир, своим несовершенством». Так думал он, глядя на свой первый орден. Знал, что в истории не раз бывали попытки построения справедливого общества, которые каждый раз заканчивались неудачею, или попросту — крахом. Поэтому жить и творить в этой жизни следует с учетом ее особенностей, чтобы не потерпеть краха. «Не сотвори себе кумира», — такова заповедь прошлых поколений потомкам. Она указывала на сущность человеческую, состоящую из многих составляющих. Большинство людей на земле живут так, как получается, и только незначительная часть ставит перед собой цели и достигает их. К таким людям относится и он. Теперь перед ним стояла задача «не вознестись в гордыне своей, а быть скромным во времена радости. На виду быть только тогда, когда некому будет кроме него находиться впереди людей». Подумал так и перед ним появился образ Любы. Она смотрела на него, а в ее глазах стояли слезы. Он стал корить себя в том, что думает о больших делах, в тоже время в малых пасует. И все, потому что поверил ее матери.
А в это вечернее время в далеких Тишках Галина Филипповна сидела у телевизора, пила горячий чай с малиновым вареньем и смотрела «Новости». Моложавый диктор рассказывал о неважных парламентских делах, где у трибуны, в который раз, шла ожесточенная кулачная схватка нардепов из противостоящих фракций. Фракции носили имена лидеров, которые, добиваясь своей цели, всячески подкармливали членов своих блоков, чтобы те, срывая заседания Рады, оставляли страну без нужных законов и решений. Диктор рассказывал, а на экране показывали нардепа с миллионом долларов.
— За столько коллеги из другой фракции, — говорил диктор, — хотели купить его, чтобы он перешел в их фракцию. Что же так остервенело и до крови с подкупами отстаивают народные избранники? — спрашивал диктор у телезрителей, и сам отвечал, — это собственные интересы.
Лицо Галины Филипповны исказилось гримасой от позорных действий депутатов.
— Но в нашей передаче есть и хорошее, — с теплом в голосе продолжал диктор. ; Сегодня Президент в преддверии Дня Независимости нашего государства вручил в столице правительственные награды наиболее отличившимся министрам, руководителям, бизнесменам, работникам науки, образования медицины и культуры. Среди них за особые заслуги пред государством орденом «За заслуги» третьей степени был награжден бывший глава Веселовкой районной государственной администрации Андрей Константинович Закруткин. Указом Президента он сегодня назначен губернатором области. Это самый молодой губернатор в нашей стране, а может даже на территории стран СНГ и всей Европы. Ему всего двадцать четыре года. Сегодня в Академии наук ему присвоена ученая степень кандидата наук. Молодежи есть с кого брать пример, участвуя в созидании нашего независимого государства. Нужно дерзать! О том, как складывалась судьба этого талантливого молодого руководителя, мы уже не раз рассказывали и показывали в свои передачах из села Тишки Веселовского района. Коллектив телеканала от души поздравляет Андрея Константиновича с назначением на новую высокую должность и награждение его заслуженным орденом.
Галина Филипповна, державшая в руках чашку с чаем, от такой неожиданности опешила и выпустила чашку из рук. Горячий чай обжег ей колени, и она громко и испуганно закричала.
На ее крик в комнату вбежала испуганная Люба.
Мать показывала трясущейся рукой на телевизор, хватала открытым ртом воздух, будучи не в состоянии что-либо сказать.
Люба посмотрела на экран и увидела Андрея, которому Президент прикалывал на грудь орден, о чем рассказывал с экрана улыбавшийся диктор.
А в это время в ее спальне звонил мобильный телефон, чего Люба не слышала.
— Мама, я завтра в область поеду, — решительно произнесла дочь. — Я же тебе говорила, что Андрюша не такой, каким кажется тебе. Если он говорит, что занят, значит, оно так и есть. Ну, как бы он мог отложить поездку в Киев!?
Мать округленными глазами смотрела на дочь, с болью и горечью сознавая, какую ошибку сотворила, обидев не заслуживающего такого обращения парня, о котором с восторгом говорит вся страна.
— Дура я, дура, — шептали ее губы, а на глазах выступили слезы. — Он приезжал, доченька, — с болью в голосе произнесла она, ; а я прогнала его со двора. Говорил, что опять по делу уезжает. Не поверила… тебя стало жалко… Америку вспомнила.
— Мама! — в отчаянии от признания матери вскрикнула дочь
— Какая же я дура! — сокрушалась мать.


                ГЛАВА 10

За всю ночь Люба не сомкнула заплаканных глаз. Большая обида была у нее на мать, которая незаслуженно обидела ее любимого. Находясь в большом расстройстве, Люба забыла и про телефон, по которому могла позвонить Андрею и все выяснить.
Измаявшись за долгую ночь душой, под утро встала с кровати с больной головой. Привела себя в порядок, надела свое лучшее платье и, не выпив даже чай, подалась пешком в Мычаки до железнодорожной станции, чтобы оттуда поездом доехать до областного города, куда сегодня должен был приехать ее любимый — так говорил вечером диктор по телевизору.
К девяти утра она была у здания областной администрации. Видела, как много солидных и хорошо одетых людей заходило туда с дипломатами, кейсами, папками, бумагами, барсетками. Все выглядели серьезными. Мужчины были в костюмах и при галстуках. Женщины в очень нарядных, но строгих костюмах и платьях, каких не носили женщины в Тишках.
Она стояла поодаль от большой дубовой двери, которую с трудом открывали заходившие в здание люди. Больше смотрела не на людей, снующих перед нею, а на дорогу, по которой беспрерывным потоком мчались машины. По ней, как думалось ей, должен был подъехать на машине и ее Андрюша.
Ближе к десяти часам поток машин как-то сразу прекратился, и на дороге появилось несколько темно-синих легковых машин. Впереди ехала милицейская машина с красно-синими огнями, мигающими на крыше.
Обрадовалась. Потом испугалась: как она подойдет к Андрюше, если рядом с ним будет Президент?
Но машины не остановились перед парадной дверью, а проехали прямо и повернули за угол большого здания областной администрации. Больше она их не видела.
Солнце поднималось все выше по безоблачному небу. Становилось жарко. А из здания администрации никто не выходил. Люба не знала, что делать.
Решившись, зашла в здание. В нем было прохладно. Подошла к двум дежурным милиционерам. Один из них был молодой, почти ее ровесник, другой намного старше. Робея, спросила:
— Скажите, прибыл глава областной государственной администрации Андрей Константинович Закруткин?
Милиционеры переглянулись.
— Мне очень нужно повидать Андрея Константиновича, ; просительным голосом произнесла она, глядя полными мольбы глазами на милиционеров.
Девушка была красивая, и молодому милиционеру хотелось бы поговорить с нею, но он был не старшим на этом ответственном посту и потому сказал, что об Андрее Константиновиче они ничего не знают.
Пожилой милиционер поинтересовался:
— А кто такой Андрей Константинович?
Что могла сказать Люба, если и сама не знала, кто теперь ее Андрей. Свесив на грудь голову, с полными слез глазами пошла к выходу, не слыша, как молодой милиционеров сказал тому, что был старше:
— Красивая девушка. А действительно, кто такой этот Андрей Константинович?
Старший милиционер снизал плечами.
— Может это новый губернатор, которого сегодня представляет Президент? — высказал догадку младший.
— Я что-то вчера в новостях слышал, — вспоминал старший милиционер.— Но мы ему все равно никак не сообщим об этой девушке. Совещание-то в большом зале заседаний проходит. К тому же там Президент. Может это какая-то просительница. Тут много таких ходит. Все надеются, если руководитель новый, то, может, окажет помощь чем.
— Не похожа она на просительницу, — с сомнением произнес напарник, — красивая. Сейчас узнаю, кто такой Андрей Константинович.
Он догнал Любу у двери.
— Извините, — произнес он, взглянув в опечаленное лицо девушки, которая подняла на него большие черные глаза, в которых стояли слезы. Почувствовал жалость к ней. — А кто такой Андрей Константинович?
— Вчера сказали, что он назначен губернатором и сегодня его должен представлять сам Президент, — с дрожью в голосе тихо произнесла девушка. Видом своим и скромностью она еще более понравилась парню.
— Сейчас узнаем, — пообещал милиционер. — Подождите.
Люба глядела на доброго молодого милиционера с большой надеждой. Видела, как он подошел к столу, на котором находился телефон и, подняв трубку, набрал какой-то номер. Он говорил тихо, и потому Люба ничего не слышала, а только видела, как шевелились его губы.
Милиционер положил трубку и снова направился к ней, не отходившей ни на шаг от двери.
— Да, — произнес милиционер, подходя до нее, — Андрей Константинович это наш новый губернатор. А кем вы доводитесь ему? — поинтересовался он.
Сложный это был вопрос, потому Люба не знала, что сказать.
А милиционер смотрел на нее, любуясь ее лицом и фигурой. Он не спешил и готов был долго стоять вот так, напротив этой очень красивой девушки, и смотреть на нее.
Люба не могла признаться, кем она доводиться новому губернатору. Может быть, так бы и не решилась сказать, что невеста его, если бы не появление большого количества, оживленно спускавшихся людей с верхнего этажа. Поняла, что совещание закончилось, и ее Андрюша может уехать, и она не увидит его.
— Я, — она помедлила, не зная, как ответить, и решилась на правду, — я его невеста…
Милиционер видел, как после этих слов девушка еще более застеснялась, и ему стало еще жальче ее. Подумал о том, что у молодого губернатора, которого он вчера определенно видел по телевизору, должна быть именно такая красивая невеста.
— Я сейчас, — сказал он и решительно направился к телефону. Поднял трубку и быстро заговорил в нее. Когда он пошел от стола в направлении двери, Люба увидела на его лице улыбку. — Сказал секретарю в приемной, что вы ожидаете Андрея Константиновича. Они сейчас с Президентом и Львом Северьяновичем, бывшим губернатором, а теперь вице премьер-министром, зашли в кабинет губернатора. Я попросил секретаря, чтобы она сообщил Андрею Константиновичу о вас. Как только освободится, — мягко улыбнулся он.
— Спасибо, — ответила девушка, и лицо ее засветилось от радости. — Я буду ожидать на улице.
Окрыленная надеждой, она вышла на улицу, залитую солнечным светом. Не видела, как добрый молодой милиционер подошел к старшему напарнику, который с сомнением произнес:
— А если она обманула тебя, или у нее что-то не сложилось с губернатором? Мало ли, таких красавиц в городе, желающих выскочить замуж за губернатора.
— Она не такая, — упрямо ответил напарник. — Кто-то должен ей помочь. Может у нее какое-то горе, а ты сразу о худшем думаешь.
— Смотри, сам отвечать будешь. Я тут ни при чем.
— Ответим, — произнес молодой милиционер и посмотрел на дверь, в которую вышла понравившаяся ему девушка.

                * * *

Представление нового губернатора проходило в зале заседаний областной администрации. За столом президиума вместе с Президентом находились Лев Северьянович Шишкин и Андрей Константинович Закруткин.
Президент придвинул к себе микрофон и стал негромко, но так, чтобы слышали все, говорить об общественно-политической и экономической обстановке в стране. Она была далека от желаемого. Государство находилось в политическом и экономическом кризисе. Страну потрясали заказные убийства банкиров, экс-министров, крупных предпринимателей. Взятки и коррупция ржавчиной разъедали отношения между людьми. В соответствии с международным рейтингом Украина занимала по этим позициям чуть ли не первое место среди двухсот государств мира. Народ нищал, а в государстве вслед за плеядой миллионеров стали появляться миллиардеры. Как следовало из слов Президента, обстановка была, мягко горя, малоутешительной. И хотя в экономике наметились положительные тенденции роста внутреннего валового дохода в результате самоотверженной работы предпринимателей всех уровней, это было малозаметно на фоне всеобщего народного бедствия.
Президент с горечью констатировал:
; Деньги среди депутатов ходят, что в крупном банке. Предвыборные обещания лидеров партий о возвращении к новой системе выборов с открытыми списками, а также об отмене депутатской неприкосновенности остались очередным обманом народа. Но к счастью, лучшие представители общества, — продолжал Президент, — каждодневным, упорным трудом укрепляют страну. Видным примером этому является ваша область. Изюминой в этом отношении, в чем я убедился лично, является Веселовский район, где есть чему поучиться многим нашим руководителям и политикам. Область во главе со Львом Северьяновичем, награжденным вчера орденом  «За заслуги» второй степени обозначила прорыв в кризисе и достигла больших успехов в коренном изменении экономической и социальной сферы, направленной на процветание каждой семьи и каждого члена общества, а значит, и всего государства. Это отрадное явление, которое, заверяю, получит государственную поддержку.
Президент помолчал, глядя в притихший зал, который не ожидал от него такой откровенности, затем передал слово Льву Северьяновичу Шишкину, который не стал говорить о явном успехе области и своей заслуге, а просто поблагодарил присутствующих за совместную работу.
Президент, в свою очередь, в присутствии актива области вынес Льву Северьяновичу благодарность за плодотворную работу и под горячие аплодисменты вручил ему орден «За заслуги», сообщая при этом, что Лев Северьянович назначен первым вице-премьером Кабинета министров.
— Он отлично поработал в области, — сказал Президент, — и хорошо знает, чем ему заниматься на новой должности.
Президент обнял и расцеловал бывшего губернатора Шишкина, который был растроган таким отеческим вниманием главы государства.
После чего Президент предоставил слово и новому губернатору.
Андрей посмотрел в зал и увидел множество внимательных глаз, устремленных на него. На лицах служащих областной администрации, районных и городских руководителей, генералов, директоров крупных заводов, ректоров высших учебных заведений, председателей различных областных обществ было полное внимание и повышенная заинтересованность. Люди смотрели на него, как на какой-то феномен, который отличали молодость, ум и космический взлет по службе. Большинство присутствующих слышали о тех делах, которые проводились в Веселовском районе. Почти все были свидетелями выступлений молодого ученого в стенах Верховной Рады и в Доме Правительства. Речи молодого ученого были интересными, поучительными и полезными. Многие почерпнули из них немало нового из жизни в США и законов развития рыночной экономики, а также новых общественно-экономических отношений. Теперь они смотрели на него с большим интересом, ожидая, на чем он заострит внимание в этот раз.
Андрей улыбнулся залу скромной, доверительной улыбкой и сказал:
— Наш Президент емко охарактеризовал обстановку, сложившуюся в стране и области в связи с трансформацией государства в другой социально-экономический строй, четвертым кризисом в государстве и неспособностью правительства и Верховной Рады профессионально управлять страной. Президент также определил наши задачи и цели, которые будем решать совместно. При этом на каждом из нас лежит большая ответственность.
Совещание длилось около двух часов.
Все это время Люба с надеждой посматривала на входную дверь, ожидая и надеясь, что она вот-вот откроется и из нее выйдет добрый милиционер и пригласит ее к Андрюше, который будет рад ее появлению. Но милиционер не выходил.
Не вышел он и после того, как темно-синие легковые машины во главе с милицейской машиной с «мигалкой» выехали из-за угла и помчались по пустынной улице в сторону аэропорта.
Проводив Президента и бывшего губернатора до самого трапа самолета, Андрей в задумчивости возвращался в областную администрацию. А думать было о чем, хотя он уже не раз обдумывал свое не совсем простое положение — район был районом, а это была уже область со множеством районов и сложным хозяйством, с большим количеством руководителей. Но это не пугало его — и там и здесь были люди, а с людьми он находил общие точки взаимоотношений. Следовало сегодня же пригласить в заместители своих друзей, которые уже прошли определенную школу познания в искусстве управления. Они будут бескомпромиссно проводить его линию и в области, а если понадобится, то и в правительстве: не святые горшки лепят.
Машина, как и утром, заехала во внутренний двор здания. Андрей вышел из нее и вошел в здание через служебный ход, которым годами пользовались губернаторы, заместители и все те, кому в областной государственной администрации были положены по должности государственные машины.
Когда он появился перед двумя милиционерами и те отдали ему честь, один из них, что был моложе, остановил его:
— Извините, — смущаясь, произнес он. — Вас ожидает девушка. Ему хотелось сказать, что она «очень красивая и ожидает давно», но сдержался. Так и стоял вытянувшись, приложив руку к головному убору, и глядел на очень молодого губернатора, который был почти его ровесником.
Андрей непонимающе смотрел на милиционера.
Тот не нашел ничего лучшего как повторить:
— Извините, вас ожидает девушка, — и добавил, — с утра. Я говорил об этом секретарю, но… Он замолчал, затем сорвался с места и побежал к двери, что вела на улицу.
Его старший напарник побледнел: он понимал, чем может закончиться эта выходка для него, как старшего на посту, и его молодого коллеги.
Андрей с недоумением смотрел вслед милиционеру, пока тот не скрылся за дверью. Перевел взгляд на другого милиционера, который пожал плечами, не зная, что сказать.
Дверь на улицу оставалась открытой, и Андрей, взглянув туда, даже вздрогнул — в проеме, точно в волшебном сне, появилась Люба. Ее заботливо поддерживал за руку милиционер.
Освобождаясь от немалого удивления, вызванного неожиданным видением, Андрей на виду у многих людей, которые находились в холе, кинулся навстречу девушке.
Молоденький милиционер, видя неоднозначную реакцию губернатора, ступил на шаг в сторону от девушки и приложил руку к головному убору.
Андрей в горячем порыве обнял любимую.
Молодой милиционер стоял по стойке смирно перед губернатором и его девушкой.
— Спасибо, — отступая на шаг от Любы, сказал Андрей молодому милиционеру, и протянул ему руку, как другу.
Лицо парня осветила улыбка.
Когда губернатор поднялся со счастливой Любой на второй этаж, молодой милиционер подошел к старшему и подмигнул ему.
— А ты боялся, Егорыч. Оказывается, эта чудесная девушка действительно невеста нашего губернатора. Если бы я знал такое, то, не обращая внимания на важность мероприятия и присутствие Президента, подал бы записку Андрею Константиновичу, в которой сообщил бы ему, что его ожидает очень красивая девушка, назвавшаяся его невестой.
— С тебя сталось бы, — усмехнулся старший милиционер. — Что возьмешь с молодого. Хотя, — он покрутил головой, опасаясь, чтобы никто не услышал его, — теперь тебя губернатор запомнил надолго, поздравляю молодой. Очень может быть, что ты теперь станешь старшим на этом посту, — иронии не было в его словах.
— Я не для того это делал, — с обидой произнес молодой милиционер. — Вы, старые, во всяком деле выгоду ищете.
— А как же! — не стал отрицать старший милиционер, — жизнь многому научит. Сам не побеспокоишься за себя и семью, никому не нужен будешь. Каждый норовит объегорить, или ноги о тебя вытереть.
Андрей завел Любу в губернаторский кабинет, привлек к себе и стал целовать.
— А если кто войдет? — испуганно произнесла Люба между поцелуями.
— Не зайдут, — уверенно произнес Андрей, отрываясь от пьянящих губ любимой. — Это не Тишки. Здесь каждый знает свое место, — он улыбался ей. Потом спохватился, усадил свою любимую в кресло у маленького стеклянного столика, сам стал на колени, любуясь ею. Хотелось быть с любимой наедине и никуда не спешить. К тому же был уверен, что она со вчерашнего дня ничего не кушала. Принял решение:
— Поехали в город, пока меня мало кто знает. Мы без особого людского внимания пообедаем в ресторане. Когда еще будет такая возможность? — он посмотрел на большие напольные часы-ходики, стоявшие в углу. — Уже третий час. Как быстро бежит время.
Уходя, предупредил секретаря, что его сегодня в администрации не будет. Встреча с заместителями завтра в девять часов, с начальниками отделов и управлений в одиннадцать. С сотрудниками администрации встречаюсь в четырнадцать, руководителей предприятий, бизнесменов, представителей научных, общественных и других организаций приглашаю в большой зал на семнадцать часов. Последующие дни работа будет строиться в соответствии с планом, который вы будете иметь. Он доброжелательно улыбнулся секретарю, с которой был знаком с первых дней пребывания на должности главы Веселовской районной администрации.
Андрей и Люба вышли из приемной, а секретарь только теперь вспомнила о просьбе милиционера сообщить губернатору о том, что его ожидает девушка. Теперь она с завистью думала о той, которая находилась рядом с молодым, обаятельным и очень красивым губернатором, но ни Андрей, ни Люба не знали этого.


                ГЛАВА 11

Счастливые и никем не узнаваемые обедали Андрей и Люба в одном из ресторанов города, с восторгом глядя друг на друга.
— Я звонил тебе со столицы, — признался Андрей.
Люба непонимающе посмотрела на него: куда и когда, спрашивали ее радостно блестевшие глаза. Потом свет в них стал уменьшаться, и она опустила голову.
— Что такое, милая!? — воскликнул Андрей. — Я обидел тебя чем-то?
Люба ничего не сказала, только отрицательно покачала головой. Ей было стыдно за поступок матери, которая ослепленная заботой о ней, так жестоко обидела ее любимого.
— Я знаю, что тебе сказала мама в тот день, когда ты приезжал в Тишки, чтобы сообщить о своем отъезде в столицу. ; Люба подняла голову. — Мама вчера сама сказала об этом.
Горечь коснулась сердца Андрея всего на мгновение, в сознании появилась Галина Филипповна с недовольным лицом, но он тут же улыбнулся своей любимой:
— Теперь нас ничего уже не сможет разъединить, — сказал так и опять улыбнулся, но уже виновато и с сознанием того, что свадьба снова откладывается. Не мог же он, только вступив в должность губернатора, оставить все дела, не войдя в курс дела области, и играть свадьбу. «Видно, такая судьба», — подумал и произнес: — Я сегодня свободен как никогда ранее — до самого завтрашнего утра. Отвезу тебя в Тишки. Перед тем заедем в гости к моим родителям, куда приедут и мои друзья. ; Он достал телефон, позвонил друзьям, предупреждая, чтобы через полтора часа они собрались у него дома. — У нас будет и Люба, — со сдержанной радостью сообщил он и отцу с матерью и попросил отца не запаздывать.
— Слушаю вас, господин губернатор, — радостно отвечал отец. — Машина там хоть целая? — спрашивал он о своих «Жигулях», на которых сын неделю назад выехал в город для поездки в столицу.
— На стоянке еще не был, но деньги за охрану заплатил, — сообщил он отцу. — Машину с обладминистрации не беру, хочу побыть дома с ночевкой. А утром на свою новую работу доберусь машиной райадминистрации.
— Это хорошо, что приедешь, ; радовался отец. — Выпьем, как водится, по такому случаю за здоровье твое, счастье и успехи. Ждем, сынок, и невесту твою.
Машина, оставленная Андреем неделю назад на одной из круглосуточных автостоянок города, завелась сразу.
Люба сидела рядом, Андрею было приятно и радостно. Он съехал на обочину трассы и поцеловал ее.
— Как только разберусь в делах, сразу сыграем свадьбу, — произнес он.
— Я готова ожидать, и целую вечность, — ответила ему Люба.
Проехали еще несколько километров и опять остановились, и опять целовались.
— Свадьбу будем играть в областном городе, — говорил Андрей, глядя в большие и глубокие глаза любимой. — Вернее две свадьбы, — поправился он. — Михаил с Татьяной тоже хотят пожениться. Вот мы и сыграем две свадьбы в один раз и в одном месте? — говорил он, посматривая на любимую. — Ты не возражаешь?
— Я согласна! — ответила Люба, забывая те мучительные часы, которые довелось ей испытать со вчерашнего вечера и под стенами областной администрации. Теперь, казалось, ничего не мешало ей любить Андрюшу, но она посмотрела на часы и увидела, что уже прошел час. С тревогой произнесла: — Опаздываем, милый, родители заждутся.
— Быстро время пролетело, — спохватился Андрей. — Недаром сказано, что влюбленные часов не наблюдают.
Он пристегнул ремень, завел машину и плавно тронул ее с места.
Люба, глядя на него, тоже пристегнула свой ремень.
Ехали со скоростью километров восемьдесят. На всем пути следования ни один знак не предупреждал о необходимости снижения скорости.
За одним из поворотов увидели милицейскую машину ГАИ, легковую и грузовую машины. Они были припаркованы на обочине трассы.
Андрей снизил скорость километров до тридцати, включил обгон и готовился осторожно проехать мимо машин, посматривая в их сторону, не случилось ли чего? Может, нужна была помощь кому? В дороге всякое случается.
Внезапно прямо перед бампером машины вынырнул работник ГАИ в униформе и активно, будто от испуга или только проснулся, замахал полосатым жезлом, указывая немедленно сворачивать на обочину.
— Что-то случилось? — встревоженно спросила Люба.
— Посмотрим, — ответил Андрей, съезжая на обочину. Позади них остались милицейская машина, легковая и «Колхида» с прицепом, а также два водителя. — Вроде бы аварии нет, — сказал Любе.
В зеркало заднего обзора было видно, как вразвалочку и неспешно, на расставленных в стороны ногах, будто циркули, и, покручивая в руке полосатым жезлом, к ним шел упитанный старший лейтенант. В другой руке страж порядка держал электронный определитель скорости. Милиционер был перепоясан вдоль и поперек белыми ремнями. Белой была и кобура для пистолета на боку, которую он погладил, подходя к ним, а, может, таким отработанным приемом расстегнул кобуру.
— Чего сидим!? — недовольным голосом произнес старший лейтенант. — Документы!
— Перехват преступника или что? — спросил Андрей, пропуская недовольный тон гаишника.
— Документы, — повторил милиционер. — Будет тебе перехват.
Андрей заметил, как маленькие серые глазки милиционера пристально ощупывали его, и видел, что гаишник упивался своей властью. Достал водительское удостоверение и протянул его милиционеру. При этом внимание его привлек маленький диктофон величиной со спичечную коробочку, который он оставил в машине еще со времен разговора с заместителем губернатора Шевцовым. Включил его и положил на всякий случай в передний карманчик пиджака.
— За-крут-ки-н, — читал по слогам милиционер, посматривая на Андрея и сличая фотографию с ним. — Ну и закрутил ты, Закруткин, однако, — съерничал он. — Скорость, зачем превысил? — на его полном лице появилась нагловатая ухмылка. Гаишник показал экран определителя скорости «Визирь». Там высвечивалась цифра «100».
Андрей удивился и посмотрел на Любу.
— Мы так быстро не ехали!?
— Нет, — подтвердила и Люба.
— Ехали, не ехали, — передразнил гаишник, ; а платить нужно. Запомните, молодята, дорога — это территория ГАИ. Когда останавливают, нужно быстро вылезать из машины и чуть ли не на коленях ползти до работника ГАИ, а не на свою куклу смотреть, герой. Много вас таких прытких, а дорожный закон один для всех — плати! ; Милиционер явно издевался над ними. — Волноваться не надо, куколка, — насмешливо произнес гаишник, видя готовность девушки вступить в пререкания. — Пусть твой кавалер «Лесю» платит, и езжайте с богом.
— Так много!? — сделал удивленное лицо Андрей. — За что?
— Было бы за что, то баксами пришлось бы платить! — съязвил дорожный волк. — А так обойдемся нашими, деревянными.
— Ничего платить не буду, ; решительно заявил Андрей. Самому же хотелось рассмеяться от того, насколько глупым и самоуверенным от чувства постоянной безнаказанности был этот откормленный на дорожных взиманиях непуганый страж порядка. Он в открытую собирал дань на дорогах области и, конечно же, делился поборами со своим начальством. Андрей догадался, что водители, стоявшие на обочине, тоже были остановлены этими «стражами» без всяких оснований и теперь доказывали «дорожным волкам» свою невиновность. Сказал Любе, чтобы сидела в салоне, сам вышел из машины и направился к ним.
— Куда поперся!? — крикнул вслед мент. — Теперь за самовольство придется расплачиваться еще и «Тарасиком».
Один из водителей, к которым он подошел, был не на много старше его, а другой пожилой, выглядел лет под пятьдесят и устало, что было видно по худощавому лицу и красным глазам. Было, похоже, что он ехал издалека и ночь не спал.
Почесывая затылок, пожилой водитель спросил:
— И ты, браток, попался на их уловку. Я еле тянул, чтобы не заснуть и не свалиться в кювет, а они мне «100 км» показывают. Живодеры, не менее двадцати раз за дорогу останавливали. Все выгребли из карманов. Порядки на дорогах установили: водителю хоть в петлю лезь. И поесть не за что. Хорошо, что добрался до своей области. А то, если что случится, то хоть проси на дороге. Так ведь никто не даст! Время такое наступило, что человек человеку — волк. Все спешат обогатиться.
— Мне тоже «100» показали, — отозвался молодой водитель, хозяин простеньких «Жигулей», какие были и у Андрея.
— Поговорите мне, гаврики! — раздался недовольный голос из легковой гаишной машины. Сержант-гаишник сидел за рулем, он был еще упитаннее, чем старший лейтенант, подошедший к Андрею. — Говорят, плати, значит, плати, — прорычал сержант, — и езжай с чувством исполненного долга и с чистой совестью!
Он потянулся к магнитоле и включил ее. Видно, стражу порядка не хватало только музыки.
— Уже нечем платить! — воскликнул пожилой водитель. — Ободрали за дорогу, как волки козу!
— Поговори мне! — тоном, не обещающим ничего хорошего, произнес подошедший старший лейтенант. Он был перепоясанный белыми портупеями. — Договоришься, что без прав останешься! Составим протокол, что пьяный был и прощай права! Плати, если хочешь с правами остаться!
— Закруткин, — подал он водительское удостоверение Андрея офицеру, который полулежал на заднем сидении в полурастегнутой форме: это был капитан. Его черные цепкие глаза профессионально прошлись сверху вниз по Андрею. Потом он взглянул в сторону его «Жигулей» и стал вертеть удостоверение в руке, как заправский фокусник, поглядывая на Андрея, внимательно смотревшего на него.
— Чего скорость превышаешь!? — недовольно бросил капитан, обдумывая меру наказания «красавчику», как он сразу окрестил Андрея. — Кем работаешь!?
— Губернатор области, — ответил Андрей, глядя прямо в темные глаза капитана.
Толстый гаишник-сержант, сидевший за рулем милицейской машины, заржал.
— Тогда я папа римский, — произнес капитан и тоже зычно рассмеялся. — Раз такой большой начальник, то с тебя триста, — жестко заявил он, ; иначе на твоих глазах порву водительское удостоверение и в протоколе напишу, что ты был в умат пьяный. А эти гаврики подпишут только за то, что я отдам им их удостоверения.
Гаишники дружно заржали очередно шутке начальника.
Старший лейтенант полез в машину, чтобы посоветоваться с капитаном по поводу неуступчивых «нарушителей дорожного порядка».
Андрей повернулся к водителям:
— Напишите мне свои фамилии, адреса и номера телефонов. Я приглашу вас по этому делу. Им недолго осталось быть на воле.
Водители слышали ответ парня милиционеру о том, что он губернатор, и больше удивились его смелости, чем тому, за кого парень выдавал себя. Они переглянулись. Сомнения были на их лицах, да и связываться с гаишниками им никак не хотелось. Знали злую удачу «дорожных волков» — тут же позвонят другим таким же, как они, и те будут останавливать их до пор, пока не отберут права, а то и машину.
Андрей достал мобильный телефон и набрал номер приемной областной администрации: других номеров еще не знал.
— Лена, — проговорил он под пытливыми взглядами водителей, — срочно разыщите начальника ГАИ области и пусть выезжает вместе с одним из своих заместителей на трассу в сторону Мычаков. Здесь у железнодорожного виадука, недалеко от станции «Озерная», стоит милицейская машина, — он назвал номер. ; В ней три работника ГАИ — капитан, старший лейтенант и сержант, которые устроили разбой на дороге. Пусть начальник ГАИ разберется с ними, а завтра в восемь утра доложит мне, какое наказание было вынесено этим мародерам. Все понятно?!
Он говорил, а в это время в машине музыка стихла и стали передавать новости дня.
Но старший лейтенант не стал слушать новостей, а, выкатив глаза от небывалой наглости молодого клиента владельца «Жигулей», ругаясь матерными словами, стал неуклюже вылезать из машины.
— Я тебе покажу, губернатор сраный, — орал он, выпрямляясь на ноги. После чего с поднятым, как дубинка, жезлом, кинулся на Андрея.
Андрей, видя искривленное в бешенстве лицо гаишника, отступил, но не испугался наскока. Был уверен, что достаточно дернуть мента за руку и подставить ногу, как этот боров улетел бы на несколько метров в кювет. Но сделать этого не успел, так как пожилой водитель, выведенный из себя беспределом гаишников, ступил вперед и, защищая его, с размаху ударил старшего лейтенанта кулаком в пухлое лицо. Толстяк упал, теряя свой жезл-дубинку.
Пока мент, ругаясь, поднимался, Андрей вытянул из нагрудного кармана красное удостоверение и протянул его через открытое окно капитану, не обращая внимания на то, что из машины, передергивая затвор, выскочил сержант с автоматом наизготовку.
А в это время диктор радио сообщал, что час назад Президент провел совещание в областной администрации и представил общественности области нового губернатора Закруткина Андрея Константиновича
— Это самый молодой губернатор в нашей стране, — сообщал диктор. — Ему только недавно исполнилось двадцать четыре года, но он уже защитил кандидатскую диссертацию и награжден орденом «За заслуги» третьей степени.
Капитан, державший удостоверение Андрея, раскрыл его и мгновенно побледнел.
— Отставить! — как резанный закричал он, вываливаясь сам из машины, и на коленях стал ползти в сторону Андрея, за спину которого спрятался пожилой водитель, ударивший гаишника.
— Извините, Андрей Константинович! — захлебывался в волнении капитан. — Бес попутал.
Он глядел на Андрея, как приговоренный к казни, прося о помиловании.
Молодой водитель «Жигулей» и пожилой водитель «Колхиды» непонимающе переглядывались. В пылу произошедшего они не слышали сообщения диктора и не знали фамилии парня.
— Верните удостоверения этим водителям и мое, — потребовал Андрей. — И ожидайте свое начальство на этом самом месте. Видишь ли, взяли моду, то спикеру третий палец показывать, то у губернатора взятку вымогать.
В глазах капитана, когда он отдавал Андрею водительское удостоверение, стояли слезы.
— Извините, — просил «дорожный волк», — больше такого никогда не повторится.
— А почему радар показывает цифру «100»? — спросил Андрей капитана, понимая, что тот в момент безысходности скажет правду.
— Мы его подстроили так, — состроил гримасу жалости оборотень в мундире.
Андрей смотрел на крокодильи слезы капитана и не испытывал к нему никакой жалости, а вот отвращение было. Подумал о том, что всякая мразь, попадая в безвыходное положение, пытается спасти себя жалостью. Сколько таких оборотней рыскает просторами государства в поисках легкой наживы? «Ненаказанное зло — тоже преступление», — подумал он, набираясь решимости наказать преступную троицу в соответствии со статьей Уголовного Кодекса Украины «Использование служебного положения в преступных целях». При этом чувствовал, как охватывала его сердце щемящая боль, вызванная произволом людей, призванных охранять порядок в государстве. Вспомнил министра внутренних дел, который своими драками в стране и за рубежом посеял глубокое недоверие к этой важной в государстве силовой структуре.


                ГЛАВА 12

С опозданием на полтора часа прибыли Андрей с Любой домой, где его в гостиной дожидались родители и друзья. Стол был заставленный как на праздник многочисленными блюдами. У всех было приподнятое настроение — родные и друзья встречали сына, друга, ученого и губернатора.
Валентина Павловна со слезами на глазах смотрела на него и невесту. Она обняла Любу, поцеловала, как мать целует свою дочь. После чего заботливо спросила:
— Как доехали, доченька?
Люба посмотрела на Андрея, и тот ответил за нее:
— Хорошо, мама!
Отец обнял сына и, как показалось матери, долго держал его в своих объятиях, склонив лицо к сыновнему плечу. Валентина Павловна догадывалась — отец не решался поднять лицо из-за своих слез, которые предательски выступили на его глазах. Но Константин Сергеевич все же переборол свою слабость и, не выпуская из объятий сына, вымолвил:
— Год назад в этом доме на этом самом месте Валентина Павловна, — он посмотрел на жену, — произнесла вещие слова, в которые я не поверил тогда. Вернее не придал им значения, что сын наш станет главой районной администрации. Сын тогда ответил, что это не предел. Год был напряженный для всех нас и очень ответственный для нашего сына, который быстро стал не только взрослым, но и руководителем области.
— Добавляйте, дядя Костя, что ваш сын еще и лекции читает нардепам и министрам, — подсказал Михаил и покрутил головой во все стороны, интересуясь, как воспримутся его слова присутствующими.
Все заулыбались. Это доставило Михаилу удовольствие. Он подошел к Андрею и обнял его.
Вслед за ним Василий, Александр и Иван Степанович стали обнимать и поздравлять героя торжества.
Когда страсти улеглись, Валентина Павловна пригласила всех за стол. Сына посадила возле Любы и сама села рядом с нею, оставляя, место справа, от сына отцу.
Первым тост, поднимая рюмку, произнес Константин Сергеевич.
— Радостно мне, дорогие мои, за сына. Он достоин тех почестей, которые оказало ему государство. Выдержки тебе, сынок, и долгой счастливой любви со своей очаровательной женой, которой вскоре станет Любочка. А вам всем, друзья мои, спасибо за поддержку моего сына в трудные для него минуты, которых было более чем достаточно. Но сегодня мы о них вспоминать не станем, так как мы все любим тебя, сынок и желаем всего, чего желаешь сам, а желания твои, как нам известно, благородные.
Он выпил до дна содержимое своей рюмочки и, наклонившись, поцеловал сына в голову.
— Я извиняюсь, что может не по регламенту, — поднялся со своей рюмкой и Иван Степанович. — Но не могу не сказать вам, Валентина Павловна и тебе, Константин Сергеевич, друг мой, о том, что столь стремительный взлет по вертикали власти сына вашего Андрея Константиновича –– это не случайность. Он обладает таким ясным видением будущего, какое поражает всякого, кто находится рядом с ним. Иногда, даже трудно было поверить в то, о чем он говорил. Но это было настолько реально, нужно и привлекательно, что в это нельзя было не поверить. За ваш талант, уважаемый наш, Андрей Константинович. Теперь мы, старики, учимся у молодых как жить и работать в это необычное время, — он окинул взглядом друзей Андрея. — За вас, молодых и за процветание нашей страны! То, что не смогли сделать по ряду причин мы, — он немного сконфузился, — уверен, сделаете вы, не обремененные ни культом личности, ни волюнтаризмом, ни лизоблюдством, ни погонею за богатством. Думаю, что в этом мире самый богатый и счастливый тот, который любит и у него есть ум, а так же добрая и щедрая душа!
— За вас и нас, помощников ваших! — с подъемом в голосе добавил Сергей Константинович.
У всех было приподнятое настроение. Выпили. Закусили. Затем поднялся Михаил. Большой и сильный, с закрученными завитушками светлых волос на лбу, он излучал теплоту и доброту былинного богатыря. Голубые глаза искрились радостью и были устремлены на друга.
— Третий тост за женщин, — сказал он без робости. — За бабушку твою Анну Емельяновну, у которой мы все вместе каждое лето проводили каникулы, маму твою, Андрюша, и Любочку. Может и они не всегда могли отгадать и угнаться за твоими мыслями и планами, как и мы, но молчали, чтобы своими вопросами и причитаниями не сбить тебя  непоседу с верного курса. Они переживали, желая нам успехов. Думаю, что скоро в нашем обновляющемся государстве появится не одна, а две новые семьи. Мы с Танюшкой ждем, когда ты, Андрюша, с Любой будете подавать заявление в ЗАГС, чтобы вместе исполнить свою мечту. Дело за тобой, друг мой, когда скажешь, тогда и мы подадим заявления. Будет одна большая свадьба на радость нам с тобой, нашим невестам, родным, близким и друзьям. Было бы очень хорошо, если бы, Вася и Саша, — он посмотрел на улыбающихся друзей, смотревших на него, к тому времени тоже определились со своими половинками. Я поднимаю рюмку за женщин, которых мы любим, которые окружают нас своей любовью и лаской.
Андрей смотрел на Михаила, у которого проснулось красноречие, и радовался за верного друга, которому хватило всего год, чтобы превратиться из скромного тракториста в солидного руководителя и хорошего оратора.
Тост Михаила был воспринят благосклонно. За столом послышались шутки для «Мишутки».
Произнесли свои тосты Василий и Александр. Подошла очередь и Андрея.
И хотя он никогда не употреблял спиртное, кроме пива, теперь попросил Михаила налить ему немного коньяка. Взял рюмку. Обвел взглядом присутствующих за столом, устремивших на него свои радостные взгляды. Ему многое хотелось сказать и рассказать. Но это был не вечер обмена мнениями и потому произнес то, что шло из самого сердца:
— Не каждый успех предопределен. Он во многом зависит от обстоятельств, в том числе и случайных. На нашем пути было то и другое. Но наша дружба и вера в свое дело заставили поверить в нас людей, которые не только пошли за ними, а стали действенной силой тех изменений, которые произошли в Тишках. Там, на берегу чудесной речки Сиверский Донец, зародились наши фантастические планы, там я нашел свою любовь, — он посмотрел на скромно сидевшую рядом с ним Любу. Он с нежностью коснулся ее плеча.
— Если бы не было Тишков, то не было бы и идеи, которая теперь известна всему государству, — добавил Александр.
— Основа всему — Сиверский Донец, — произнес Василий. — Не было бы его, то не было бы и Тишков, а с ними и нашей идеи.
— Мы с вами шли по непроторенной дороге, — признался Андрей. — Могло случиться всякое, но мы должны быть терпимее и прозорливее, чем большинство людей. Это позволит нам идти тем путем, на который вслед за ними выйдут не только жители нашей области. Но для этого всем нам, я имею в виду мужчин, сидящих за этим столом, придется потрудиться. Тогда люди не только в нашем районе смогут увидеть, как восходит Солнце достойной жизни. Мой приезд сегодня во многом связан с этим. Я очень благодарю маму и папу за этот стол и вас всех за то, что вы у меня есть. Любу поцелую. Обещаю всем, что свадьбу сыграем сразу, как разберусь с делами в области. И если мои родители, а с ними и ваши родители, Миша, Вася и Саша, не будут возражать против большой свадьбы четырех пар молодых, то мы с Любой уже «за!».
Люба закивала головой, глядя на Михаила, Василия Александра, а те в ожидании вердикта, стали смотреть на Валентину Павловну и Константина Сергеевича.
Валентина Павловна и Константин Сергеевич переглянулись: для них предложение сына было неожиданное. Но кто же станет менять его, если мать и отец влюбленными глазами смотрели на сына.
Всем стало ясно, что одни родители уже были не против такого более чем занятного мероприятия, о чем и сообщила, волнуясь, Валентина Павловна.
— Вы, как братья, с самого детства, нам ли мешать вашему счастью. Как вы, так и мы с отцом.
Улыбки осветили лица присутствующих.
Снова стали говорить тосты за счастье, успех, удачу и любовь.
Когда гости наговорились и насытились, Андрей приступил к главному вопросу своего приезда, помимо желания побыть наедине со своей невестой.
— Дело в том, — начал он, — что завтра заместители губернатора будут у меня в восемь утра с заявлениями на увольнение с должностей, как предписывает не писаный закон смены губернатора. Поэтому передо мной встал вопрос о назначении новых заместителей. Я не знаю прежних заместителей Льва Северьяновича, кроме Шевцова, с которым, конечно, работать не стану. Ни об одном из них Лев Северьянович меня не предупредил: значит, оставил все на мое усмотрение. Вот я и предлагаю на должность первого заместителя человека, которого хорошо знаю — это Иван Степанович Маликов. Он заулыбался белозубой улыбкой своему мудрому первому заместителю.
Иван Степанович, до этого смотревший на Андрея с мягкой улыбкой, от неожиданности даже икнул.
— Простите, — произнес он и стал краснеть от волнения охватывающего его.
— Дело вы знаете, — все с той же улыбкой произнес Андрей. — Зачем мне искать еще кого-то?
— Мне же уже пятьдесят скоро будет, — виновато улыбнулся Иван Степанович.
— Вот и хорошо, — молвил Андрей, — молодость плюс зрелость — это ли не основа успеха, о чем говорили губернатор и президент. С вами мне легче будет влиться в областную верхушку — вы многих из них знаете, а они вас. К тому же вы знаете, чем заниматься, продолжая дело, начатое нами в районе. Я доверяю вам, дорогой вы наш, Иван Степанович.
— А на районе кто останется? Закреплять достигнутое нужно, иначе разворуют и ничего не останется от трудов наших.
— Район мы оставим на Константина Сергеевича, — сказал Андрей и просительно посмотрел сначала на мать, а затем на отца, понимая, что с двумя руководителями матери придется нелегко, а отец будет отказываться от предлагаемой должности.
Константин Сергеевич тоже смотрел на Валентину Павловну. Ей было решать, как поступать ему.
— Придется, Костя, помогать сыну, — молвила Валентина Павловна и на ее глазах опять появились слезы. — Может чаше, чем теперь будете видеться хоть в области.
— Ну, а вас друзья, — Андрей посмотрел на Василия и Александра, приглашаю своими заместителями. Надеюсь, не откажете.
— А Миша как? — спросила Валентина Павловна у сына и перевела взгляд на богатыря.
— Миша  будет работать в районе до выборов в местные советы и народные депутаты. Одновременно будем думать о создании своей партии и об участии ее в выборах в Верховную Раду.
За столом все застыли от такого неожиданного и откровенного ответа Андрея. При этом никто не усомнился в том, что этого не может быть, только потому, что не может быть.
Когда были обговорены основные вопросы, Андрей попросил всех, кроме Михаила, написать заявления, которые тут же забрал с собой, пообещав отцу, Ивану Степановичу, Василию и Александру сообщить, когда им придется ехать в столицу на утверждение. Ответил и на не заданный друзьями вопрос: где им жить?
— Жить первое время будете в гостинице администрации, но это не долго, так как в течение месяца-двух получите квартиры в областном городе.
Затем поцеловал на прощание мать и отца, обнял Ивана Степановича, Михаила, Василия и Александра и, пообещав матери, что скоро вернется, отбыл с Любой в Тишки, над которыми уже клонился тихий ласковый летний вечер.
Теплый ветер врывался в открытые окна машины, которая тихо шуршала колесами по ровному асфальту и мчалась в направлении Сиверского Донца.
Люба склонила голову к плечу Андрея и закрыла глаза: ей было спокойно и хорошо. Ушли в сторону волнения с гаишниками и та скованность, которую испытывала в доме Закруткиных. Нет, родители Андрюши были внимательными и ласковыми к ней, но ею все же владела скованность. Почему-то подумала о богатых людях и спросила:
— Андрюша, а ты мог бы стать миллионером?
Андрей взял ее за руку, и губ его коснулась улыбка.
— Находясь в Тишках, это было бы нелегко сделать, но все же возможно. В больших городах получать большие деньги значительно легче. А при большой должности вообще легко. Значительные должности — это те же деньги. Но меня деньги сами по себе не интересуют. Я получаю удовольствие оттого, что делаю. Мне больше нравится, продумывать многоходовые варианты, добиваться успеха, но не для личного обогащения. Вскоре увидишь, что наша область станет самой богатой среди других областей страны. Я нахожусь как на целине — паши глубже и будет богатый урожай. Главное правильно определиться с сильными и слабыми сторонами региона и приобщить к этому людей, которым следует показать выгоду того, чего они могут добиться совместными усилиями. Тогда меньше будет противников переустройства. Так разговаривая, они доехали до домика Старшининых.
Когда машина остановилась, Люба собралась выходить из машины, но задержалась, глядя на Андрея, который сидел за рулем.
— Андрюша, а как же теперь? — она не ведала, как поступить ему, зная, что мать выгнала его со двора.
— Ты скажешь маме, что погуляешь со мной. Затем я доставлю тебя опять домой. Поедем к Донцу, с которого началась наша новая жизнь в Веселовском районе.
— Ты не обижайся на нее, Андрюша. Мама добрая, но очень переживает за меня.
— Я понимаю, — сдержанная улыбка появилась на лице парня. — Думаю, что все скоро устроится. И мы станем с нею друзьями. Но нужно немного подождать. Иди, милая. Скажешь, что я в машине дожидаюсь тебя. Она все поймет. А когда мы будем вдвоем, и она будет знать об этом, то придет к мысли, что у нас все хорошо, от этого ей станет легче и она по-другому отнесется ко мне. Он опять улыбнулся.
Люба дотянулась до его губ и поцеловала.
— Не догадались подарок приобрести, — сожалея об оплошности, сказал вдогонку.
Люба обернулась.
— Для нее самым лучшим подарком станет понимание того, что у нас все хорошо. Я уехала, не предупредив ее, куда и зачем еду. Обиделась на нее за тот поступок –– это было жестоко с моей стороны.
Люба скрылась во дворе, чтобы появиться несколькими минутами позже.
— Извинилась пред мамой и сказала, что побуду с тобой, — сообщила она Андрею, который чувствовал себя не совсем уютно.
— Вот и хорошо, — произнес он, — теперь пришла моя очередь извиниться перед твоей мамой. Раз она так поступила, значит с моей стороны был дан повод.
Он поднялся из-за руля и направился к дому.
Люба, удивленная его поступком последовала за ним.
— Здравствуйте, Галина Филипповна, — услышала она голос Андрея. — Пришел извиниться перед вами. В дальнейшем постараюсь не омрачать вашего настроения. У нас с Любой все хорошо.
Люба видела, как Андрей взял руки матери, стоявшей у входных дверей дома, и склонился над ними.
— Господь с вами, — шептали губы матери, — счастья вам. Она не стала в сумраке смахивать слез, набежавших на глаза. И ни Люба, ни Андрей не знали, как в эти минуты облегчилось ее сердце. На душе матери стало теплее и уютнее. Только ее губы, скрытые сумраком вечера, все еще нервно подрагивали.
На небе светила луна, отражаясь в Сиверском Донце, который играл звездами в посеребренной воде.
Андрей и Люба, прижавшись один к другому, целовались у старой вербы.
— Ты уедешь, и тебя опять долго не будет, — задумчиво произнесла Люба. — Мне так хочется, чтобы этот вечер и наша встреча никогда не кончались.
— Мне тоже, — ответил Андрей, — ласково касаясь губами ушка девушки.
— А когда приедешь?
— Теперь и ты можешь приезжать, — прошептал он. — Позвонишь, и я встречу. Вечерами будем вместе.
— А жить, где будешь?
— Пока в гостинице при администрации, потом получу квартиру. Это одно из тех небольших благ, которые положены губернатору, как два помощника и машина с водителем.
— А с чего начнешь свою работу?
— Со встречи с заместителями, начальниками управлений, руководителями и коллективами крупных предприятий, вузов, крупных общественных организаций. Но так получилось, что самым первым моим делом в стенах областной администрации станет встреча с начальником управления внутренних дел и начальником ГАИ области.
— А если они станут на защиту тех гаишников, то как докажеш, что виноват не ты? Люди разные бывают.
— Что-то придумаю. Но теперь не хотелось бы даже думать, что генерал и его подчиненный станут на защиту преступников.
— Теперь все, возможно, произнесла Люба. — Недавно «министр-демократ» внутренних дел с кулаками набросился на столичного градоначальника. Сын одного из бывших президентов страны стрелял в людей и ранил прокурора. А дочь и зять-рокер бывшей премьерши Кабмина избили солдата срочной службы, за то, что не пропускал их на мотоцикле в запрещенную зону. И ни сыну президента, ни дочери премьер-министра никаких последствий не было за их противоправные действия. Будь осторожен, милый.
Андрей обнял девушку.
— Ты у меня как та яркая звездочка, что рядом с Луной, — он показал на воду Донца, в которой купалась Луна, а рядом с нею колыхалась звездочка. Это была Венера.
Люба смотрела на отражение в воде небесных тел, произнося:
— Интересно, есть ли жизнь во Вселенной как у нас на Земле?
— Есть, — утвердительно ответил Андрей, — ее бесконечное множество в как формах, так  и проявлениях. Вселенная бесконечная и вечная как в пространстве, так и во  времени. Науке уже известны до сотни планет, с такими же условиями, какие на нашей Земле. Они находятся в разных созвездиях и галактиках. Одна, недавно выявленная находится даже в нашей солнечной системе, но только по другую сторону солнца, потому ее никто из землян не видел. Человечество пока ничего не знает об этой планете, как не знает и того, что и как происходило до появления жизни на нашей планете. Человечество очень мало знает о себе и совсем не знает, откуда и как все живое появилось на Земле. Чтобы понять это ученые изучают вселенную и звезды. Для меня ты моя самая лучшая звездочка и поэтому я очень люблю тебя. И для того, чтобы люди стали добрее, я введу сначала в области «День Добра» и буду добиваться, чтобы он был узаконен не только в нашем государстве, но и в межгосударственном масштабе. В этот день все люди должны будут делать только добрые дела. В этот день нельзя будет судить людей; нельзя будет увольнять с работы и ставить плохие отметки в школе и других учебных заведениях; нельзя будет отказывать людям в помощи; нельзя будет жестоко и немилосердно относится к животным и всему тому, что окружает людей. В этот день нельзя будет делать предосудительное, зазорное и неприличное, ругаться и обманывать. Уверен в том, что «День Добра» понравится людям, и они впоследствии введут по нескольку таких дней в году. И так будет до тех пор, пока каждый день на нашей планете не станет «Добрым» для всего живого, в том числе и для Земли, на которой мы живем, и которая является нашим домом. Это все же лучше, чем делать зло, воевать один с другим или государству с государством. «День Добра» нужен людям, чтобы на этой Земле было всему радостно жить.
Правду он говорил, или шутил, Люба так не смогла понять по его лицу. Она задумчиво смотрела на отражение в реке большой Луны и видела рядом с нею небольшую, но яркую звездочку — они плавно колыхались, излучая волшебный свет.

                ГЛАВА 13

В половине восьмого утра дежурный по приемной областной администрации сообщил по прямому телефону губернатору о прибытии начальника областного управления внутренних дел и начальника ГАИ области.
— Пусть заходят, — распорядился Андрей и вынул из кармана диктофон. Посмотрел на стол и пристроил его рядом с письменным прибором, оставшимся еще от Льва Северьяновича.
Приглашенные зашли по-военному, произнеся «Разрешите!», на этом их сходство с военными и закончилось.
Генерал-майор был статный и холеный лицом, он на целую голову возвышался над полковником, который по возрасту был старше генерала. Его глаза настороженно бегали из стороны в сторону.
Не успел Андрей предложить им присесть напротив себя в кресла, как генерал сам плюхнулся в одно из них и указал рукой, как хозяин, на другое полковнику. Полковник бочком присел на самый краешек кресла и согнулся над столом, боясь взглянуть в сторону губернатора.
Генерал наоборот свободно по-барски откинулся в кресле и даже несколько закинул голову, потому глядел как бы сверху на губернатора. В его серых глазах Андрей уловил холодный блеск превосходства. Изучая губернатора, главный милиционер области, отвечающий за правовой порядок, в том числе и на ее дорогах области, не спешил докладывать. Генерал молчал и держал паузу как самоуверенный хозяин положения.
«Такому ничего не будет стоить не только чужая боль, но и жизнь», — неодобрительно подумал Андрей и решил сам начать разговор, не смотря на то, что они были вызваны для отчета за вчерашнее происшествие на дороге. Но оба даже не представились новому губернатору, хотя были у него впервые, и он мог не знать их. Они не исполняли служебного этикета, а он его не выдумывал.
— Попрошу представиться, — тихим голосом обратился он к генералу, как старшему по званию.
Тот, перед тем как произнести первое слово, поджал свои четкие в рисунке губы, выказывая недовольство.
— Генерал Голубенко Богдан Михайлович, — капризно скривившись, как от зубной боли, произнес генерал с насмешкой, какая проявилась на его холеном лице.— К вашему сведению, я начальник УВД области.
Андрей посмотрел на него, испытывая неприязнь от такого поведения.
— Серый Станислав Николаевич, полковник, начальник ГАИ области, ; отрекомендовался следующий посетитель. При этом ни один, ни другой так и не поднялись с кресел.
«Засиделись на своих местах», — подумал о них с еще большей неприязнью. Оправдывалась его теория о «синдроме начальника» — к старому начальнику привыкают и относятся, как он того заслуживает, но чаще всего боятся. Нового начальника на первых порах игнорируют, пока не наступит на мозоль. Он был новый начальник и потому еще не опасный для них: молодой и никого не наказал. Потому был для этих обнаглевших силовиков только формой губернатора.
— Ну и что вы можете сказать по вчерашнему случаю? — спросил у полковника.
— А что говорить, — растянут тот губы в улыбке. — Приехали на то место, которое указала нам секретарь, но там никого не было. Проверили номер машины, который она сообщила, и узнали, что эта машина уже неделю стоит на ремонте в одном из районных ГАИ.
Андрей видел, что полковник врал.
— И все? — спросил он, всматриваясь, в бегающие глаза старшего гаишника области.
— А что еще? — усмехнулся полковник.
— Все понятно, — с интонацией, в которой слышалось сожаление, произнес Андрей.
— А вы что скажете? — обратился к генералу, на лице которого появилась ухмылка.
— Он разбирался, — неохотно и снисходительно ответил генерал. — Это его парафия, я там не был. Не хватало мне, генералу, как мальчику по дорогам бегать, получая задание от секретаря, чья бы она ни была.
— Плохо, что так безответственно отнеслись к поручению губернатора, — произнес Андрей чувствовуя полную неприязнь к генералу и полковнику. — Будем считать нашу встречу первой и последней. Предлагаю добровольно написать заявления об освобождении с занимаемых должностей по линии своей подчиненности. Это сделают и заместители губернатора, которые, — он посмотрел на часы, — будут в этом кабинете несколькими минутами позже. Я не стану работать с руководителями, которые обманывают губернатора и пытаются держаться с чувством неприкрытого превосходства. Оба свободны.
Генерал выпрямился в кресле, недобрым взглядом зыркнул на Андрея, затем изрек:
— Рано начинаешь, парень, чистить авгиевы конюшни. Не такие зубы на мне обламывали. Не хватало, чтобы из-за каких-то районных козлов, пасущихся на линии, генералов с должностей освобождали. Не с того начинаешь! Мы подчиняемся министру внутренних дел! –– голос генерала был зычен и тверд.
Андрей чувствовал себя молодым руководителем, переживавшим первые столкновения. Был уверен: если понадобится, то сможет наказать как высокомерного генерала, так и обманщика-полковника.
— Свободны, — сдержанно, но веско произнес он, надеясь на то, что генерал и полковник внимут всерьез его предложение и напишут заявления об освобождении по собственному желанию. Опасения Любы оправдывались. Очень возможным было то, что «дорожные волки», как вассалы, носили начальнику ГАИ области немалую часть из своих поборов с дорог области. А тот в свою очередь нес часть добычи генералу, который отправлял пай министру как подарками, так и деньгами, отобранными у водителей.
Генерал и полковник вышли.
В кабинет тут же зашла секретарь. Она мило улыбнулась и доложила, что прибыла на работу раньше положенного времени и спросила, какие будут распоряжения.
— Пригласите заместителей. Будет очень хорошо, если меня ничем другим не станут отвлекать, — сухо ответил секретарю, не давая повода, для более вольного поведения — служба есть служба.
Заместителей было восемь. Это было много. В целях экономии народных денег, следовало оставить не больше четырех. Но решил пока не пороть горячку, чтобы потом не исправлять ошибку. «Осмотрюсь, потом приму решение», — думал он.
Заместители приходили в кабинет с уже написанными заявлениями — таков один из не писаных законов большой власти. Трое были старше остальных: их возраст приближался к пятидесяти годам, или уже перевалил за полувековую цифру. Они попросились о переводе на заранее выбранные должности — один ректором в филиал Академии при Президенте, другой директором крупного предприятия. В одном и другом случае, как уверяли они, была договоренность с руководителями, которые вышли на пенсию по возрасту и согласны были работать в тех же организациях заместителями. Для такой перестановки требовалось только согласие губернатора и его рекомендации в соответствующие вышестоящие органы. Андрей не стал их обнадеживать, сказал:
 –– На днях рассмотрим ваши предложения.
 Третий заместитель изъявил желание заняться научной деятельностью.
Пятеро оставшихся были, примерно, в одной возрастной группе — находились между сорока и сорока пятью годами. Среди них был и Шевцов. Из разговора с четырьмя стало ясно, что работу они знали и изъявляли желание продолжить ее в областной администрации. Андрей проверить всех на предмет их авторитетности. О чем и сказал.
Последним из заместителей в кабинет зашел Валентин Маркович Шевцов. Он был бледен, пот выступил на его покатом лбу.
— Присаживайтесь, — тихим голосом пригласил его к приставному столику.
Перед тем как сесть в кресло, Шевцов положил на стол перед губернатором заявление. Было видно, что он волновался.
Андрей не испытывал к нему неприязни, а тем более злобы: первое давно перегорело, а втрое считал ниже достоинства, так как злобное чувство, в какой-то степени порабощает человека и мешает правильно оценивать обстоятельства и принимать адекватные решения. Но, наблюдая волнение Шевцова, некогда властного, грубого и несправедливого, жалости не испытывал. Представлял, какое количество человеческих судеб искорежил этот несдержанный и властный человек. Под его несправедливыми жерновами мог оказаться и он, не окажись не по зубам, этому корыстлевому чиновнику, наделенному немалой властью. Теперь он выглядел жалким и беспомощным. Его будущее зависело от того человека, которого он оскорблял и по уничтожению которого составлял планы. Подумал: «Как гадки эти люди, надменные и жестокие во власти, и какими жалкими они становятся, когда их настигает возмездие. Недаром Лев Северьянович отстранил его от участия в Веселовском эксперименте, чтобы не путался под ногами. Но, обретая власть, такие люди опять становятся такими же бессердечными и чванливыми чиновниками, какими были ранее: такая их внутренняя сущность».
— Извините меня за тот случай, — дрожащими губами произнес Шевцов, не поднимая головы. — Разрешите перейти на другую работу, я ее уже нашел, — голос его был просительный, а вид раболепствующий.
«Думал бы каждый негодяй и подлец  о том, что и на него придет праведный суд, меньше было бы зла на земле», — думал Андрей, глядя на чиновника, который сидел пред ним с поникшей головой.
Но как не чувственно было его сердце, сознанием своим он не мог оставить этого человека в обойме областной администрации. Расправы над ним тоже не хотел.
— Где и кем решили работать? — спросил ровным голосом. Он хотел знать новое место работы, выбранное Шевцовым для того, чтобы не позволить этому вздорному человеку, использовать новее место работы в личных целях.
Похоже, Шевцов понимал это и потому не сразу ответил на его вопрос. Но деваться было некуда, знал, что губернатор везде мог достать.
— Председателем правления облэнэрго.
Андрей понимал, что эта должность была прибыльной как и газовое хозяйство. За эти отрасли в стране постоянно шла непримиримая борьба между кланами и влиятельными группами. Шевцов, наверняка, отодвинул кого-то в сторону, чтобы претендовать на ту должность. Во всем следовало разобраться, о чем и сказал Шевцову, оставляя его заявление у себя, что означало увольнение и что дорога в облэнерго была ему закрыта.
Когда Шевцов вышел, Андрей испытал явное облегчение: нелегкое дело быть объективным судьей, если сердце настроено творить добро.
Не откладывая, созвонился с руководителем Администрации Президента по вопросу представления своих новых заместителей и кандидата на должность председателя Веселовской районной государственной администрации, назвал их фамилии. Получив согласие, тут же позвонил отцу и Ивану Степановичу, чтобы они завтра вместе с Хмелем и Силиным были в столице к одиннадцати часам.
— Сегодня, Иван Степанович, подъедете все ко мне, чтобы заполнить свои личные дела.
Не успел он положить трубку, как в кабинет зашла секретарь. Лицо ее было серьезным, видимо она поняла, что ее улыбки не будут интересовать молодого губернатора.
— Звонит министр внутренних дел, — сообщила она.— Требует срочно соединить с вами.
— Соединяйте, — дал согласие, понимая причину звонка министра.
— Андрей Константинович? — зычным и раздраженным голосом произнес министр и, не слушая ответа, стал выговаривать в трубку, — как это понимать? Без ведома министра требуете от генерала увольнения по собственному желанию?! Ежели не знаете, то поясняю — генералы подчинены министру внутренних дел. Вы же даже не соизволили связаться со мной по телефону и пояснить причину такого категорического требования.
— Здравствуйте, — поздоровался Андрей, чего не соизволил в пылу амбиции сделать министр. — Вопрос об освобождении ваших сотрудников, как вы изволили высказаться, господин министр, один, из которых генерал, а второй полковник, не стоял на повестке дня до тех пор, пока оба не стали врать, прикрывая преступление своих подчиненных, чему был свидетелем лично я.
Он рассказал министру о вчерашнем происшествии и итогах порученного разбирательства со стороны начальника областного ГАИ.
— Но мы не можем на основании, пусть даже и в результате нарушения служебной деятельности, увольнять представителей высшего командного состава, — недовольным тоном говорил министр. — Если за каждого проштрафившегося сержанта или офицера увольнять полковников и генералов, то мы далеко пойдем, — министр был явно на стороне генерала и полковника.
— Но как быть губернатору, которого оскорбили работники ГАИ и пытаются обмануть «ваши»… — он сделал на последнем слове недвусмысленное ударение, — полковник и генерал? Как работать губернатору дальше? Прикажете идти у них на поводу?
Министр молчал, обдумывал доводы губернатора, потом сказал:
— Я не могу уволить генерала, даже, если этого требует сам губернатор. К тому же наша служба может проверить и твою профпригодность, так что не сильно маши властной саблей перед моими подчиненными! У каждого в прошлом есть, что-то, чего не хотелось бы знать другим, особенно прокурору. Можем покопаться и в твоем прошлом…
Второй раз оправдывались слова Любы: «Как далек от действительности тот человек, который думает, что на верхних этажах власти, как на Олимпе, восседают только святые».
— В таком случае я вынужден буду обратиться в суд, — без тени робости, сдержанно  сообщил Андрей. — И стану требовать от вас увольнения генерала и полковника с занимаемых ими должностей и привлечения их к ответственности по статье Уголовного Кодекса Украины.
— Для этого нужна солидная доказательная база, — самодовольно хохотнул министр, –– даже, если она и будет, ты все равно не попрешь против системы, которую деловые люди отшлифовывали многими десятилетиями.
Андрею хотелось напомнить министру его позорную кулачную потасовку со столичным градоначальником, а так же о пьяной драке с полицейскими в аэропорту Германии и другие не красящие его выходки, но решил, что чванливый министр этого не поймет. Сколько люди под Богом, а все одно большая их часть не меняется к лучшему.
Министр принял молчание губернатора как его поражение в словестной схватке и потому довольный положил трубку на телефонный аппарат. Он был уверен в том, что молодому губернатору еще далеко до того, чтобы тягаться с ним, о чем тут же сообщил по вертушке генералу, самодовольно обнадежив его в своем высоком покровительстве.
Но министр недооценил молодого губернатора, хорошо знавшего статьи Процессуального и Уголовного Кодексов.
Андрей подумал о том, что не будет ждать друзей и Ивана Степановича, которые должны были завтра вернуться из Киева. Созвонился с двумя водителями, свидетелями «дорожного разбоя» работников ГАИ, разъяснил им положение дел и попросил прибыть к нему в кабинет.
Сведения от водителей были оформлены и переданы прокурору области с диктофонной записью разговора с гаишниками, полковником и генералом. Знал, что диктофонные записи не могут приниматься судом в качестве доказательной базы, но они все же довольно внятно раскрывали суть дела. Следственным управлением областной прокуроры было возбуждено уголовное дело по статьям 165, 166, 168, 254 Уголовного Кодекса Украины в отношении троих работников районного ГАИ. Обвинение было предъявлено и начальнику ГАИ области.


* * *

У Андрея в целях ознакомления с областью начались поездки в районы. Они отнимали много времени, но без них нельзя было быстро вникнуть в проблемы, имевшие место в районах области
В один из дней Андрей находился в дальнем районе, когда ему по мобильному телефону позвонил министр внутренних дел. Он все так же, как и раньше, гремел в трубку, недовольно заявляя, что он лично оскорблен действиями губернатора по отношению к милиции, и потому он, министр, вынужден действовать адекватно действиям губернатора.
— Мне сообщил прокурор области, — рычал он, — что тобою возбуждено уголовное дело по моим сотрудникам. Так вот! Ничего у тебя не выйдет! Ты не спикер парламента, чтобы я освобождал работников МВД от должностей только за то, что ему показали третий палец, — министр был явно раздражен.
— В таком случае, о чем мы говорим? — сдержанно ответил Андрей. — Вы сами, выступая по телевидению, неоднократно убеждали граждан Украины, что у нас государство демократическое и оно выборено лично вами, когда были полевым командиром на Майдане. Так вот, господин министр, в рукопашную сходиться с вашими генералами я не буду, как некоторые, — он намекнул на кулачные схватки самого министра и постыдные драки нардепов в Верховной Раде. — Суд выяснит и примет решение.
Министр, не прощаясь, бросил телефонную трубку.
По приезду в обладминистрацию Андрей пригласил к себе вступивших в должности первого заместителя Ивана Степановича, а так же заместителей Василия и Александра. Рассказал им о растущем «нарыве» со стороны министра внутренних дел связанного с открытым уголовным делом.
— Придется собрать пресс-конференцию, — подумав, произнес Иван Степанович. — После того как дело станет известно общественности, суд не сможет пойти на поводке у министра внутренних дел и председателя Верховного суда, министра юстиции или Генерального прокурора, к которым министр может обратиться за поддержкой. Чего греха таить, «рука руку моет», как гласит народная поговорка.
Пресс-конференция была собрана в малом зале областной администрации. Губернатор рассказал о конфликте, который при участии министра внутренних дел перерос в перетягивание властного каната.
Средства массовой информации области и республики, как и планировалось, сообщили на область и всю страну об открытом прокуратурой области уголовном деле, привлекая к этому процессу внимание общественности области и страны.
Как показали результаты встреч в районах области, подавляющее число жителей было на стороне губернатора, пытавшегося привлечь к уголовной ответственности обнаглевших работников ГАИ и руководство областной милиции, защищающих  их. Люди помнили попытки милиции посадить в тюрьму молодых руководителей Тишковского товарищества за то, что они делали людям добро. Общественность не забыла и то, какую пользу людям принес нынешний губернатор всему Веселовскому району, а теперь стремится улучшить жизнь жителям всей области.
Средства массовой информации разнесли по области сведения о том, когда, где и в котором часу состоится заседания суда по рассмотрению иска губернатора и многочисленных водителей, которых обирали три гаишника. Тысячи людей прибыли под стены суда, чтобы поддержать губернатора и свидетелей этого процесса небывалого в истории области.
Люди окружили здание суда. Они выражали солидарность с губернатором. Держали в руках плакаты и транспаранты и выкрикивали то, что было написано на них:
— Бандитов-гаишников к ответственности!
— Долой начальника УВД, связанного с ворами из ГАИ!
— Мы за губернатора!
— Андрей Константинович! Наведем порядок в области!
— Суд должен быть объективным!
— Народ за губернатора!
Губернатора, являвшегося истцом, люди встретили овациями и криками «Ура!» и «За решетку оборотней в погонах!»
И опять вся страна была прикована к экранам телевизоров. Люди читали статьи, знакомилась с сообщениями о начавшемся судебном процессе. Обвинителем оборотней в погонах был сам губернатор, вставший на борьбу с милицейским произволом. Средства массовой информации импонировали ему, зная, о своеволии работников ГАИ на дорогах страны.
Как ни противился судебному заседанию министр внутренних дел, как ни подключал к судебному разбирательству представителей генеральной прокуратуры, министерства юстиции и верховного суда, судьи, выслушав сотни свидетелей и боясь всенародного гнева, вынесли справедливый вердикт. От имени государства Украина суд приговаривал за совершенные преступления лишением свободы с конфискацией личного имущества бывшего капитана ГАИ, он же начальник районного ГАИ, сроком на шесть лет, бывшего заместителя начальника ГАИ, старшего лейтенанта, сроком на пять лет и старшего сержанта ГАИ, как соучастника преступления, на три года.
Разуверившись в поддержке со стороны своего областного начальника, капитан, давая показания в суде, признался, что каждую неделю отвозил значительные суммы денег начальнику ГАИ области. Надеясь на смягчение судебного приговора, сообщил и о том, что каждый раз, перед тем, как передавать деньги полковнику Серому, переписывал на всякий случай номера денежных купюр.
В результате проведенного обыска в кабинете и на квартире полковника Серого были обнаружены значительные суммы денег. На многих купюрах были номера выписанные капитаном.
Дальше дело пошло следующим образом: полковник Серый, пойманный с наличными деньгами, надеясь на снисхождение суда, признался, что каждый месяц передавал начальнику областного УВД генералу Голубенко по десять тысяч долларов, номера которых тоже переписывал на всякий случай.
Обыск, проведенный на квартире генерала и в кабинете областного УВД, подтвердил показания полковника.
Суд приговорил бывших начальников областного УВД и ГАИ к тюремному заключению в тюрьмах строгого режима сроком на десять лет каждого.
После такого небывалого судебного разбирательства, в котором молодому губернатору помогал и корифей отечественной юриспруденции Марк Аврельевич Калиновский, авторитет Андрея вырос не только в области.
Тысячи писем приходили в адрес телевидения, радио, редакций газет и журналов с гневным требованием наказать «оборотней в погонах» и поддержать губернатора, который вступился за людей.
Андрей же, не впадая в эйфорию и не упиваясь известностью, все внимание уделял области по воплощению в жизнь теперь уже грандиозного плана индустриализации села области.
Предприниматели, ранее утаивающие деньги в «кубышках», теперь открывали их и с энтузиазмом включались в строительство нужных на селе перерабатывающих объектов. Теперь им не нужно было искать места вложения денег. Они были за толкового губернатора и по первому его зову откликались на предложения участвовать в переустройстве села. Сотни тысячи людей не только села, но и города находили себе работу на строящихся и вновь построенных объектах. Все это освещалось благосклонными к Андрею СМИ, создавая ему великолепный имидж. Андрей Константинович Закруткин стал самым известным губернатором страны. По популярности его личность не уступала не только премьер-министру, но и самому Президенту. На что мудрый Президент нисколько не обижался. Он говорил в своем кругу и на людях:
— Мы должны поддерживать молодежь, в ней будущее нашего государства. Кто думает, что он самый умный и вечный ; он глубоко ошибаектся.
         
                * * *

Находясь в каждодневных заботах, Андрей не заметил, как пробежал год. До выборов в местные советы и Верховную Раду оставался тоже год. Настала пора готовиться к выборам.
В один из дней Андрей вызвал к себе из района Михаила и пригласил в кабинет Василия, Александра и Ивана Степановича.
— Поработали неплохо, — глядя на них, произнес он. — Область почти по всем показателям, в том числе и самым важным для повышения жизненного уровня жителей, держит первые места в стране. Пришла пора, друзья, готовиться к выборам в парламент. Если кто-то думает, или все еще питает надежду на мажоритарные выборы в Верховную Раду, то это ни что иное, как непонимание процессов развития демократии. Мажоритарная система возможна и она еще принесет свои положительные плоды. Посредством мажоритарных выборов будет повышена ответственность депутатов перед своими избирателями. Лидеры партий не смогут навязывать свою волю всем депутатам и обогащаться как было раньше от продажи депутатских мест в Верховной Раде. Но в этом вопросе есть опасность того, что депутаты мажоритарщики избранные на округах, могут быть с потрохами скуплены олигархами, и страной будут править олигархи. Этого допустить нельзя. Потому нам следует вовремя включиться в борьбу за парламентские места. А для этого мы должны создать свою партию единомышленников с партийными организациями во всех областях, районах и населенных пунктах страны. Работа большая, но не безнадежная. С победой на выборах мы все должны стать членами парламента и создать там мощную фракцию нашей партии, возможное названия которой: «За счастливую жизнь!» ; Он посмотрел на внимательно слушающих друзей. — Работу по созданию партии начнем по всей стране. Как это сделаем? Я связывался с Национальной Юридической Академией и взял там адреса большого количества выпускников академии, в том числе и своей группы. Они работают во многих областях и районах страны. Мы разошлем им всем письма с предложением стать членами новой партии и поучаствовать в ее создании. Для достижения этой цели отводим три месяца. Затем проводим учредительный съезд, регистрируемся в Минюсте и начинаем такую работу, чтобы о нашей партии знали в стране все. Для этого после учредительного съезда партии начинаем готовить плакаты, листовки, объявления с названиями партии, чтобы все люди знали о ней и ее целях. ; Андрей опять окинул взглядом заинтересованно слушающих друзей и продолжил: — Все мы войдем в политсовет партии. Для создания партии нужны Устав партии и Программа партии. Они уже есть и проходят правовую проверку в Национальной Академии. В этом нам помогает крупнейший ученый, профессор и академик Марк Аврельевич Калиновский. Я вас познакомлю с ним. Он согласился быть членом нашей партии. Выпишем ему партийный билет номер один. Я поставил Президента в известность о создании партии и получил его добро.
Он замолчал, переводя взгляд с Ивана Степановича на Михаила, Василия и Александра.
— С вами не соскучишься, — усмехнулся Иван Степанович.
— А как же свадьбы? — с удивлением спросил Михаил.
— Сразу после выборов, — серьезно ответил Андрей. — Ждать, Миша, осталось недолго.
Все заулыбались. Улыбался и Михаил. Он понимал, что создание партии и успешное проведение выборов будут требовать усилий и времени. Потому со свадьбой придется опять подождать.

                * * *

В напряженной работе проходили дни, недели и месяцы: итогом чему стало создание в стране новой партии «За счастливую жизнь!». Устав и Программа партии были доведены до каждого жителя села и города. О ней каждый день говорили с экранов телевизоров и по радио представители партии, журналисты и политологи. На страницах газет и журналов ежедневно появлялись статьи, разъясняющие задачи партии, которые становились близкими всем людям. Примерами реального улучшения жизни людей были Веселовский район и целая область, население которой было горой за своего губернатора.
Ко дню выборов депутатов в Верховную Раду, местные советы и голов городов, поселков и сел рейтинг партии «За счастливую жизнь!» был самый высокий даже среди больших и известных партий. Подавляющее число людей заявляли, что будут голосовать только за партию «За счастливую жизнь!». Многие члены других партий переходили в нее.
Выборы показали, что больше половины избирателей страны проголосовали за партию «За счастливую жизнь!», которая стала поистине всенародной.
Президент на следующий же день после выборов в Верховную Раду поздравил Председателя всенародной партии «За счастливую жизнь!» Андрея Константиновича Закруткина с блестящей победой на выборах и пригласил к себе для обсуждения вопросов формирования руководящих органов Верховной Рады и Кабинета министров.
— Кого думаете избрать Председателем Верховной Рады? — спросил он.
— Если не возражаете, то от партии «За счастливую жизнь!» на пост Председателя Верховной Рады будет предложена кандидатура Козюлина Михаила Ивановича.
— А не молод? — подумав, спросил Президент.
— Надеемся на вашу помощь, — ответил лидер партии «За счастливую жизнь!».
Ответ понравился Президенту. Он понимал, что теперь его опорой становится именно эта партия, а не остатки правительственной партии, члены которой ослепленные наживой, готовые были, если не разворовать государство, то уничтожить его.
— Кого предлагаете в заместители?
— Одним из заместителей Председателя Верховной Рады  будем избирать члена нашей партии Василия Назаровича Хмеля.
— Это тоже хорошая кандидатура на столь высокий пост в Верховной Раде, –– согласился Президент. –– Он доказал делами свой профессионализм и любовь к Родине. К тому же от партии « За счастливую жизнь» Верховную Раду избрано триста девяносто пять народных депутатов. Это позволит путем голосования провести любой нужный стране законопроект. Думаю, что на этом заканчивается позорный и беславный период бесконечных баталий в Верховной Раде и служба народных депутатов олигархам и своим интересам. Пришла пора всем депутатам служить народу.
Андрею было приятно слышать это от Президента, которого очень уважал и которому доверял.
Президент внимательно посмотрел на Андрея.
— А на должность премьер-министра буду предлагать вашу кандидатуру, друг мой. Подберите себе надежного первого заместителя. Секретарем Совета Национальной Безопасности я назначу вашего бывшего заместителя Ивана Степановича Маликова. Его рекомендовал и Лев Северьянович Шишкин. Он теперь возглавит Администрацию Президента. Надеюсь, вы сработаетесь с ним. Это он рекомендовал вас в премьеры. Успехов вам и вашей партии на пути демократического преобразования государства.
Лидер партии «За счастливую жизнь!» из уважения к Президенту поднялся с кресла и, глядя на Президента, сказал:
— Украина страна молодая и бедная, самая большая ценность ее –– это люди. Ради них мы будем трудиться не покладая рук!
Президент одобрительно кивнул головой.

                * * *

Испытывая гордость и радость, возвращался Андрей Закруткин к своим товарищам, которые в напряженном волнении ожидали его в гостинице.
Сдерживая вырывающееся наружу радостное волнение, Андрей сообщил:
— Президент согласился с нашими предложениями. Михаила избираем Председателем Верховной Рады, Василия его заместителем. Сашу я беру первым заместителем в правительство. Ну, а вам Иван Степанович, — он посмотрел на Маликова, — быть Секретарем Совета Безопасности страны, это решение Президента, –– Андрей глубоко вздохнул. –– Теперь, друзья, наша задача доказать, что название нашей партии — это реальный путь к счастью людей. Для этого нужно будет хорошо поработать!
— А когда же свадьба? — обеспокоенно спросил Михаил.
— Как только выберем руководящие органы Верховной Рады и Кабмина, — со всей серьезностью отвечал Андрей.
— А если депутаты будут недостойно вести себя и вместо утверждения законов в Верховной Раде, продолжат бить морды один другому возле трибуны, отрабатывая милионные подачки от олигархов, вместе с министрами коррупцией продолжат заниматься? Дымовые шашки в зале заседаний станут бросать, и на работу не будут ходить как прежде? — с озабоченным видом спросил Василий.
–– Это и многое другое мы должны  искоренить, –– с твердостью в голосе произнес Андрей.— Мы проверим происхождение предприятий и богатств каждого олигарга, а также  незаслуженно богатых предпринимателей, чиновников, судей, прокуроров и работников милиции, которая скоро станет полицией. Все наворованное ими нациолизируем во имя народа украинского. Не избирать же нам царя, друзья, чтобы он думал за всех нас в этой стране. А его подданные только и делали бы, что ждали от него благ. Мы наведем порядок и в Верховной Раде, и в Кабинете министров. Но для этого нам нужно будет как можно быстрее принять законы нужные нашему Отечеству. Верховная Рада и Кабинет министров обязаны Конституцией добиваться их исполнения всеми гражданами страны. При этом мы всегда должны будем помнить, что депутаты, министры и чиновники приходят и уходят, а народ остается. Ради Отчизны и ее граждан мы и будем работать.
Парни знали, как Философ сказал так и будет. Они были готовые взяться за работу, чтобы сделать Украину развитой и процветающей державой, а своих соотечественников богатыми, счастливыми и уверенными в завтрашнем дне. Они были уверены в том, что на их стороне время и будущее, которое всецело принадлежит им!






               
               





                СОДЕРЖАНИЕ
               
                ПРЕДИСЛОВИЕ      

Иван Перепеляк, писатель, Заслуженный деятель искусств Украины.
               
                ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
      Глава 1
      Глава 2
      Глава 3
      Глава 4               
      Глава 5
      Глава 6
      Глава 7
      Глава 8               
      Глава 9
      Глава 10
      Глава 11
      Глава 12               
      Глава 13
      
                ЧАСТЬ ВТОРАЯ       
      Глава 1
      Глава 2
      Глава 3
      Глава 4               
      Глава 5
      Глава 6
      Глава 7
      Глава 8               
      Глава 9
      Глава 10
      Глава 11
      Глава 12               
      Глава 13
      Глава 14

                ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
      Глава 1
      Глава 2
      Глава 3
      Глава 4               
      Глава 5
      Глава 6
      Глава 7
      Глава 8               
      Глава 9
      Глава 10
      Глава 11
      Глава 12               
      Глава 13

         
               



                На первую страницу
                Аннотация

Очередной роман писателя Виталия Денисова «На берегах Сиверского Донца» повествует об удивительной истории четырех молодых друзей, начавшейся в небольшом селе Тишки у реки Сиверский Донец, связывающей Украину и Россию, и закончившейся на самом верху государственной власти. С героями романа происходят увлекательнейшие приключения. Чтобы возродить родной край, им пришлось пройти сквозь огонь, воду и медные трубы. Отличительными чертами героев являются неординарность мышления, чувство справедливости и стремление помочь простым людям.
Книга адресована широкому кругу читателей: как молодежи, так и людям зрелого возраста, которые чувствуют себя молодыми.


                На заднюю обложку

Писатель Виталий Денисов  автор увлекательных бестселлеров.
Трилогия «Золото Ригаса», «Империя Ригаса» и «Крах иллюзий» повествует о талантливом украинском сироте, который прошел через горнило испытаний и стал самым богатым человеком на планете.
В романе–дилогии «Вселенские игры» автор рассказывает о перипетиях сложного периода становления независимости молодого государства Украины, и эпохе тотального кровавого и преступного передела народной собственности.
В историческом романе-эпопее «В Диком поле, или Сабля Сагайдачного» Виталий Денисов повествует о самом значительном героическом периоде в жизни украинского народа ; борьбе за освобождение Украины от польского владычества в период 1633–1648 годов.
В повестях «Трудные будни» и «Путешествие кота Бони, или За веткой сирени» писатель с глубоким знанием жизни описывает будни различных слоев нашего общества.
Произведения писателя Виталий Денисова — это энциклопедия жизни Украины, адресованная как современникам, так и потомкам. А сам писатель Виталий Денисов является Летописцем нашей жизни и Возрождения Украины.