Собачья жизнь

…Сжав от боли челюсти, старый пес решил отвести своего щенка к причалу, не из-за ненависти - ради большой, отцовской любви.
- Малыш, мой милый сын, самый красивый и умный, пятнистый шалун, пока есть возможность и силы, я попытаюсь оградить тебя от участи бездомных псов, каждый родитель хочет, чтобы дети жили лучше него. Смотри, вон порт, там люди, тепло и еда – пойдем, чуешь запах горохового супа? «Да, а еще пахнет рыбой и немного мясом…»
 - Это рыбацкие корабли, - вздохнул Индер. - Иди к ним, повиляй хвостиком, у тебя это здорово, получается, примут, куда денутся, а я подожду здесь…
Шла обычная морская вахта, на собак никто не обращал внимания, моряки чинили сети, красили оборудование. Малыш, выросший среди железных бочек-буев и цепей, содрогнулся от страха – сейчас он остался один, отец где-то там, позади этого железного грохота. Так же и отец когда-то, будучи выброшенным, учился выживать в огромном городе; совсем не непросто рыскать по дворам и помойкам в поисках пищи, шерсть часто обагрялась кровью. Какой мерой можно измерить любовь к своему щенку? Его мать, вовремя не сумев сориентироваться на ослепленной огнями дороге, рано ушла в мир светлых псов, Индер полагает, пришел и его черед идти за ней, оттого и решился отдать Малыша людям.
- Мужики, - крикнул моряк, - смотрите, какой хороший псинка, возьмем его в море, хотя нет - я отвезу его сыну.
 - Мало тебе, Ванька, животины: кошек, черепах натаскал, теперь вот собачонку.
- А у нас и крыса есть, два попугая в придачу,- ответил парень. «Ой, выгонит тебя Алинка, как пить дать – выгонит». «Не выгонит, она животных любит». Сунув собачонку за пазуху, Иван пошел в каюту. Малыш оглянулся, в надежде увидеть отца, но его нигде не было… «Отец, почему ты оставил меня, будет ли мне здесь кров и пища, получу ли любовь, которую ты нарекал или придется скитаться, будучи выброшенным?» Индер залег среди бочек, не мигая, он вглядывался в холодное небо, слезы покатились из его глаз...
- Тяпа, жена моя, я сделал все, что мог, наш сын в безопасности, усыновление состоялось. Это усыновление объединит любящих животных, сроднит и родство будет прочнее всякого другого. Уйдут, заботы и печали, сольются сердца в неиссякаемый источник, будет еда и тепло, мне же пора за тобой, незачем здесь одному, болезнь жжет изнутри, вижу дорогу, огонь, много светящихся собак.  Я часто вспоминаю наше знакомство в деревне. Забавный был старик, наш хозяин, жилось свободно, простор, гуляй, где хочу, при нас была коза, которую силой загоняли в сарай, всюду неизвестно чьи куры, хорошо было. Старик тогда котенка в борозде нашел, вовремя ты, тявкнула, а так бы раздавил слепого комочка. Лежит, дрожит, мамку ищет, а ее, родимую, пьяный мужик сапожищем убил, пару раз  пнул - кошка и готова. Что за люди? Положил дед котенка на ладонь и домой понес, благодаря козе - выходил, молоком отпоил. Эх, было времечко. Рано - раненько хозяин доил козу, подметал двор, гонял кур, обсидевших скрипучее крылечко. Здорово мы с тобой помогали - а? Все было чинно, степенно, без спешки. Ходит - бродит старый боец, опираясь на клюку, и мы за ним. «Рыжак, - покрикивал дед на котенка, - «пошто» на крышу залез, куды тебя черти занесли? Слезай оттудова, шельмец, помогать не стану, как залез, так и спрыгнешь, лучше бы кур гонял. Кыш, окаянные, повадились, двор  гадить, в избе вас не хватало! Отскабливай теперь, а силушки-то нету, чего раскудахтались - смешно? Посмотрим, кто последним будет смеяться, сварю - узнаете. Вона отседова, кому баю, Рыжак, общипай им хвосты, хозяин ты али нет?»
 Тяпа, помнишь, старик сам не доест, а нас накормит. Бывало, в банный день, положит в сумку пару полешков и до бани бредет. Благо, дождь всегда заполнял бочки, а так бы старому до болота ноги топтать. Соседская девчонка крепко следила за его домом, увидит в окно, как дед надрывается и бегом к нему. Старик сына своего вспоминал, убитого на войне. Сидит, щиплет белую бороденку, о жене горюет - как я о тебе. Познакомился он с ней в деревне, умирать переехали в город - к детям. Стариков не стало  - и мы сироты. А девчонка была молодец! Он ей всегда говорил: «Митьку бы тебе мово», а она: «так Митька твой мне бы в отцы годился». Свистанет в три пальца, откуда ни возьмись, словно грибы, ватага мальцов-дачников в одинаковых кепках появится, мигом команду выполнят, половики тряхнут, за водой сбегают - только пятки сверкают, заодно в болото прямо в одежде нырнут и меньшого за собой тянут. «Хе, - хмыкал дед,– в свое время и я прытким был, теперь бегаю только во сне, огурцы там ворую, от злой собаки убегаю, вот-вот догонит, вздохну глубже, напыжусь, как индюк и просыпаюсь, избегая опасности».
Мы, собаки, понимаем их речь, нам бы уметь разговаривать, или хаос будет? Изба старика всегда пахла травой, бедовая девчонка запарит в ведре травы и полы ими моет. Грустит хозяин, в грехах кается, и у собак душа есть, и я каюсь. Жалеть бы тебя, неотесанному псу, огрубевшему от жизни - прости. Прости, не находил время покаяться, искал отговорки, огрызался, а жизнь - вон она, как обернулась, не стоит на месте, всех перемелет, переломает и праху не останется. Течет черный дождь по бочкам, сползая червями на холодные камни, плачу я вместе с ними, камнями теми и не нахожу утешения. Скажи, Тяпа, куда уходят мысли, откуда приходят, кто их хозяин?
- Индер, - услышал неожиданно пес.- Помирать собрался? Встряхнись, взбодрись, я прикажу ветру иссушить твои слезы, солнцу - прогреть тело. Говори, говори, не  молчи, вой, если хочешь. Дождь промыл твою миску - понюхай, понюхай землю, ты любишь это делать.
- Зачем же ее нюхать, там ничего нет? – переспросил пес. «Посмотри хорошенько». Индер поводил носом, оглянулся, к удивлению заметил огрызок колбасы и полбанки тушенки. 
- Видишь, - сказала собака, - я помогла тебе, почувствуй прилив сил, мысли пойдут в правильное русло, плохие отсекутся, возвышенные останутся, вдохни аромат ночи. В мир светлых псов уйти всегда успеешь, сейчас не время, узнай о сыне, собаки передадут весть по ветру о нем, без тайн и чудес мир будет бледен и черств.
- Прости, жена, в молодости тратил себя понапрасну, сжигал, считал жизнь бесконечной, у людей то же самое, неразбериха вносила душевную пустоту. Тративший себя понапрасну, теряет силы, без времени знавший сроки - продлевает себе жизнь, сохраняет силу, глупец тот, кто не знает этого. Куда я спешил, почему не открыл дверь, когда стучалась в мою душу? Осталась недосказанность, тайна. Какие же мы, псы, дураки - простишь ли, неотесанный чурбан, зачем показывал норов? Ночами бы напролет надо говорить всякую ерундовину, нужную тебе чушь, без чего собака не собака, провести  по мордочке лапой, а ты, прищурившись, благодарно бы опустила уши - они у тебя прекрасны. Спешил жить без сюсюканий, почему не превратил твои чувства в расплавленный воск? Не потек он янтарными каплями в сердце мое – несчастный, мечтай теперь, да поздно.
- Не волнуйся, Индер, - прошептала собака, - не береди раны, испей воды.
Дрожа всем телом, пес подошел к луже, жадно испил и вдруг отпрянул - в воде отражалась морда Тяпы, он завыл жутким воем, от которого стынет кровь. Люди знали этого пса, считали безобидным, теперь им хотелось обойти это логово стороной…
- Ах, Тяпа, - неотрывно смотрел в лужу пес, - я не вижу тебя, темно, темно, словно нахожусь на змеиной поляне, ты так быстро пропала, покажись еще. Ой, Ой - отрава стекает с лап моих, печет сердце, так кажется мне, камни в мышцы впились, мочаля кожу, превращая ее в лохмотья, сползает она с души моей, обнажая грехи, малые и большие. Больно! Больно… Тяпа, где ты? Ползу по долине врагов, нацеленных злобным взглядом, вижу оскал их, они не знают - я простил их. Найди меня, найди у трухлявых пней, в корневище пахучей земли. Освети путь лучом света - вот я, ищу тебя, но тщетно… изъела слеза недостойного, тускнеет взгляд от ужаса, танцующего в образе деяний. Тяпа, подскажи, куда идти в темноте, где мое солнце?.. Согреться бы в его лучах, отдохнуть, излечиться живительной силой, взбираюсь на гору, чтобы увидеть его, но падаю в скользкую мерзость, грехи червями шевелятся в той слизи, ужасаюсь их скопищу. Солнце, очисть мою скверну до сияния каждой грани моей души, Тяпа, где ты, пошли светлячка для надежды, кого благодарить за мое время? Хорошо ли, плохо, но я живу и остается только желать себе прощения.
После вахты Малыша сунули в сумку и понесли неизвестно куда. Везли на автобусе через залив, потом на троллейбусе, наконец, он очутился в трехкомнатной квартире панельного дома. Встретили радостно, с визгом, притопами и прихлопами, хозяйка пошла на поиски подходящей посудины для туалета и миски для питья и еды. Не дав обнюхать углы, песику давали команды: «лежать - сидеть», вздыбив спины, ревниво зашипели две кошки - так среди двух попугаев, черепахи и длиннохвостой крысы, началась новая жизнь длинноухого, черно-белого щенка.
 - Как имя твое и имя твоего отца? - навела справки пушистая шиншилла по кличке Ники.
- Возможно, отца никогда не увижу, но буду помнить, и чтить его имя, оно превыше всего, зовут его Индер. Своим пребыванием здесь, я не оскверню вашего доверия, если же это произойдет, то этим только запятнаю себя. Можете на меня шипеть, отнимать еду, царапаться, проливать питье - лаять не буду. Получив доверие от хозяев, покажу и вам путь к доверию и благодати ваших родителей. Где бы сейчас не были, они всегда наблюдают за каждым вашим шагом.
- Брось завирать, - фыркнул сиамский кот Фреди. - такого не бывает, на каком языке ты читаешь проповедь?
- Еще как бывает, - воспрял духом Малыш,- на всеобщем языке говорю. Есть мир понимания людей и зверей - там говорят на языке любви, правды, справедливости, чистоты, милосердия, смирения и кротости - тот мир указал мне отец. Возможно,  скоро он станет светлым псом, увидит маму, ее зовут, звали –
Тяпа. Отец вырастил меня, дрался за каждую корку, кость. В этом мире мы боремся со страхами, страстями, неправдой, злом, ищем защиту, той защитой являются родители. Нет лучшей доли, выполнять их последнюю волю. Мы делаем все не так, нам кажется, родители отстали, живут в каменном веке, наши амбиции выставляем напоказ, хорохоримся, не будь их - взвоем, сожалея о своем бездушии. Ну, хватит о грустном, так, где я буду спать? 
- Твоя обетованная земля там, где стоишь, это маленький клочок большой квартиры, - ответила Ники. - Видишь, как и подобает, хозяйка стеллит тебе у порога, собака должна охранять дом, плошку поставят здесь же, а чтобы не дрались - наши миски на кухню. Не вздумай гадить, где попало, схватят за шкирку - и на улицу, наши биотуалеты находятся в человечьем туалете, не знай, где будет твой. И так места мало - твое корыто прибавилось. Ох, «задушим» - хозяйке не разгрести, запашок будет - что надо!..
 - Да уж, - подтвердил Фреди. - Ну же, пройдись, обнюхай углы, войди в доверие, почувствуй широту даруемой любви, изучи законы, привыкай заискивающе заглядывать в глаза, прошвырнись по дарованному наследию, не полни сердце тревогой.
Умостившись на коврике, Малыш опустил голову, прикрыв глаза ушами. «Вспоминает ли обо мне отец, жив ли, жаждет ли о часе свидания? Если отца нет, принят ли он в мир светлых псов, есть ли там живой источник, из которого можно напиться благодати, протянут ли мне руку помощи в чужом доме?»
Непроглядная ночь окутала длинный коридор, тихо идут часы, немного дует, пес вжался в угол, дверь ванной комнаты осветил лунный блеск и тут же угас. Словно одинокий путник, щенок впал в отчаяние, наверно никогда не пройдет эта ночь, и свет не пробьется в его угол. Чу, загорелись огоньки, в сердце затеплилась надежда, вот и еще два. Пес встрепенулся, навострил уши - он не один, он спасен!.. Это сверкали глаза кошек.
- Не спится что-то, решили поболтать на сон грядущий, - мурлыкнул Фреди. - Не обращай внимания на наше шипение, мы понимаем твое беспокойство. Нас тоже от мамки слепыми унесли - привыкли. Будучи маленьким, хозяйский мальчонка тискал нас, тыкал в глаза, дергал за хвост, от его ласк было жутковато, того и гляди – растерзает, а подрос - поумнел и мы успокоились. Развалится на полу с книжками да игрушками - и мы тут, швыряем их, млеем от рук, доверяясь инстинкту, такого счастья тебе не выпадет, собакам в комнату заходить нельзя, только из коридора заглядывать можно.
Кошки улеглись рядышком, искренне их сострадание, оно залечивает кровоточащие душевные раны, вместе веселее, слова утешения открывают новый путь к смягчению скорби.
- Расскажи, что-нибудь, - попросили они.
- Хорошо. Однажды я ступил на неверный путь, - начал рассказ Малыш,- путь по замерзшей воде, по неподвижным пузырькам. Мне пришлось ступить на неведомую твердь, качающуюся под ногами, лед был слабым.  «Не смотри вниз, ищи любую ветку, цепляйся зубами», -  почудился голос матери. Лед проломился, я оказался в воде, тогда и увидел свет, потянувшись к нему, нащупал камень спасения. Какое блаженство после опасного пути встать на твердую почву. Ну, что, кошечки, будем дружить? «Будем. Скажи, Малыш,  куда уходит большая звезда? Нас никуда не пускают, даже на окно нельзя - цветы, батенька, цветы».
- Никуда, - уверенно ответил песик, - на месте стоит, просто дома мешают, из окна не всегда видно. На воле звезда всегда впереди, как путеводитель, она похожа на мамин глаз, я видел мир, вы - двора не познали. А еще я видел свирепое море, волны, словно дети его, тоже воли хотят, но ограничены берегами - как мы телом. После бешеной игры, они устают, наступает тишина, проявляя любовь, начинают теребить бороду моря-отца. Когда нерадивые моряки хотят выудить все запасы морского царства  - я видел гнев. Теряя самообладание, круша все на своем пути, море разбивало корабли и причалы. Обессилев, шипя и пенясь, оно падало, подобно кораблю, терявшему управление. Море любит своих пенных детей, наблюдает за их игрой, взрослением. Если буйство волн совсем не ко времени, море пытается их усмирить. Мой отец тоже притушал мой пыл.
 На полуслове Малыш умолк, сон побеждал его разум. Перед глазами возник отец, стоящий на гребне волны, свет от него полосой простирался по жуткой темноте моря, озаряя бочки и цепи.
- Сынок, запомни, временные, земные страдания ничего не значат, они закаляют. Ничто несравнимо со счастьем, находиться в мире светлых псов. Помоги мне, поднять мой крест, чтобы присоединиться к Великому Материку, тогда в твоей душе утихнут все волны. Видя откровение света, я иду по зыбкому пути, по дороге своих деяний. Помнишь, камень, ставший тебе главою спасения, так вот - свет является тогда, когда, думаешь, что он исчез навеки. Я испытываю неизъяснимую силу, возрастающую веру, надежда блеснула в сердце моем, вижу Тяпу - сидящую в изобилии цветов, она протягивает тебе лапу, она любит тебя, все будет хорошо. Во сне Малыш заворочался, заскулил, кошки от страху пустились наутек, утро неспешно входило в дом.
Хозяева шли до ванной, на кухню, мальчик в микроволновке разогревал себе кашу. При виде пакета с кормом, Ники и Фреди оживились, налив в плошку воды, Иван поднес ее Малышу.
- Ему поесть надо, - раскручивая бигуди, сказала  Алина, - сам воду пей! Привет, чернявый, как спалось? На, покушай, будь за хозяина, не обижай кошек, потом погуляем - хорошо?
 Дом опустел, слышен хруст капусты - черепаха начинала свой завтрак. Прищурив глаза, Малыш мысленно обратился к своему отцу: «Отец, зачем в животных и людях две противоположности, почему идет борьба, доводящая до грызни и убийства, любовь двояка - почему?»
- Сынок, в любовь вложены все чувства: разочарование, ненависть, преданность и предательство, ведь одно без другого не существует. Существо, живущее в абсолютном счастье, никогда не узнает невыносимую боль сердца, в таком состоянии он превратится в зомби, тебе предстоит долгий путь, не затеряйся на его просторах…
2009г.