Предательница, любовь моя. Глава 56

Лэло-дофи.

- Одно радует, далеко идти не придётся, - хохотнул наш мучитель, - посмотрим, что це за обувка такая. Надеюсь, размерчик подойдёт, а то у меня ножка маленькая, тридцать седьмой растоптанный, так сказать, болтаться будет, соскакивать, натирать кожу. Только смотри, жреческая душонка, задумаешь подставить, так ещё две стрелы в наличие, такое заклятье наложу, что уже твои сапожки отыскивать придётся, средь океанов жидких нечистот. Так всё вокруг оскверню, что и миллиард Гераклов ваши Авгиевы Конюшни не очистят. Я понятно изъясняюсь или требуется развалить твой домик по камешку и заставить все их скушать?


- О, если бы я мог встать! – простонал коронованный жрец.


- И чем бы тебе это помогло? – фыркнул безумец, нагнулся, сунул два пальца в ноздри несчастного монарха и подтянул рывком к себе, - ну, монашек, отхватил бы по личику грязным ботинком пару раз и улёгся надолго. Мы же люди не гордые, коли надо кому зубки повыбивать, никогда не отказываем. Зато повод будет настоящий, измельчённую еду кушать. Со сломанными челюстями особо косточек не погрызёшь.


И вот отправились мы к башне. Сердце замирало у нас с Богедой в груди. Неужели, предмет, принадлежавший ЕМУ, прикоснуться, поцеловать, возможно, опять услышать столь дорогой голос. Мы думали, что потеряли всё навеки, но нет, кое-что сохранилось, спасибо Господину нашему и Королю – Монаху! Жизни не пожалеем, но не позволим Рафу причинить вред святому человеку, пусть убьёт нас снова или изувечит жестоко. Так волновались, что почти не замечали окружающего мира. Красота храмов, одеяния монахов и священников, ничто не интересовало.


- Вот бы, куда туристов водить, - толстяк вздохнул, - денег заработали море. Интересно, местные жрецы считают свою религию мессианской или нет?


- Ты о чём? – мы нахмурились.


- Ну, понимаешь, - крепыш почесал затылок, - большинство религиозных деятелей стремятся к тому, чтобы завладеть как можно большим количеством последователей. Однако, мои единокровные сородичи – иудеи не таковы. Иудаизм, религия исключительно для своих, для евреев, чужаков не любим и не доверяем им. У вас тут, всё здорово, одна общая религия для всех. Даже сект поклонников Миканэ не наблюдается, что странно. Сатанисты они вроде везде присутствуют. А если прибудут гости из иных миров, захотят ли местные их в свою веру «перекрестить» или проявят веротерпимость?


- Не знаем, - мы растерялись, - никогда не думали, на эту тему, честно говоря. Вера в Единого так проста, красива, логична и естественна, никому и в голову не могло прийти, что есть нечто иное. Что касается поклонников Миканэ, так оные были, просто сразу уничтожили всех, без жалости. Толада помогла. Да и кто стал терпеть подобных безумцев? Если и остались, то тайные какие, что стараются не показывать своих религиозных убеждений.


- А у меня такое впечатление, что у вас вся правящая верхушка состоит в такой секте, - наш мучитель поморщился, - впрочем, не важно. Эх, что-то в животе бурчит, а ведь не зайдёшь поесть, точно отравят, ну или, на худой конец, пошлют куда подальше. Надо скорее заканчивать с дуратским заданием и найти подходящее спокойное местечко.


- Вот она, вдали, башенка заветная, возвышается над другими храмами! – мы вытянули руки.


Почувствовали притяжение, бросились вперёд, позабыв обо всём. Разумеется, охрана имелась, только воины доблестные так же, как и остальные, лежали на земле, увидев нас, попытались протестовать, какой там.


- А ну ша, служивые, - Мэто похлопал кувалдой по ладони, - а то сейчас как сделаю больно. Нас ваш главнюк прислал, королёк монашек, просил принести святыню. А кто не верит, получит по глупой голове. Неужели хотите осквернить белизну святилища собственной кровью? Красное на белом хорошо смотрится, но вряд ли кто оценит такое добавление к интерьеру.


Мы влетели в дверь входную и понеслись по ступенькам, перепрыгивая через три, а то и четыре штуки. На верхней лестничной клетке ждал монах могучего сложения. Видать и долгие физические упражнения не смогли свалить богатыря, раздвинул руки, пытаясь поймать, запрыгнули на перила, сделали сальто, перелетев через стража, распахнули последнюю створку и оказались в зале. На постаменте, под прозрачным колпаком, находилась столь драгоценная вещь. Метнулись к ней, обняли холодный камень и разрыдались. Артефакт притягивал, манил, просился в руки, как давно потерянный домашний питомец, нашедший хозяйку.


Сзади, на лестнице, послышался вскрик, а после грохот. Что-то большое и тяжёлое покатилось по лестнице.


- До чего же люди упёртые бывают, - Мэто вздохнул, - объясняю же, пришёл по делу, с разрешения местного монарха, даже по его просьбе. Нет, заладили своё: - «Нельзя, не положено, куды прёшь»? А после удивляются, чего это я грубый и агрессивный такой и постоянно руки распускаю. С каждым отдельно договариваться, никаких сил не хватит, проще сразу по рогам настучать. А чего ты прилипла к этой пафосной обувке, будто та мёдом намазана?


- Тебе не понять, что значит вещь самого Верховного Короля, - огрызнулась я, - он нам всем как отец родной!


- Ну, отчего же, - избранный кашлянул, - вот шляпа, что на моей голове, отцу принадлежала, лет сорок её носил, пока врач – маньяк не зарезал несчастного. Десять лет сам надеваю на работе, если бы не порвалась и своим детям передал.


- Это не любовь, а жадность просто, - отмахнулись мы.


- Много ты обо мне знаешь, - обиделся напарник, - то, что сумела познакомиться со внутренними демонами и худшей стороной личности, не значит, что другим не бываю или не способен на доброе и человечное. Я как зеркало, что излучает стоящий предо мной, то и получает взамен. С добряками добр, с мудрецами мудр, с глупцами глуп, с подлецами подл.


- Ты просто льстишь себе, - не сдавались мы, - и чего точно не сумеешь сделать, так это – надеть сапога. Позволь нам это сделать, поверь, волшебный предмет вреда не причинит!


- Чтобы все недруги при встрече потом дружно пели глупую песенку: - «Попалась Мэто девочка, осталась без ноги, идёт, хромает бедная, ги-ги, ги-ги, ги-ги»! – хохотнул безумец, - нет уж, предательница, сделай отойти, а то в окно выброшу.


- Здесь нет окон, - возразили мы.


- Пробью, а после отправлю в полёт, - Раф помахал рукой, будто муху отгоняя, - подари мне немного свободного пространства.


Мы, хоть и с неохотой, отошли в сторону. Избранный махнул молотом, расколов колпак, вытащил сапог чудесный и… нахлобучил себе на голову, прямо на шляпу, подошло идеально.


- А, э-э-э, - растерянно протянули мы с Богедой.


- Закрой ротик, козочка, не блей, - мучитель стукнул нас двумя пальцами по подбородку, - всё одно жрец не выполнит обещания, дай хоть постебусь от души над негодяем. Пошли, обещаю, будет очень весело!


И отправились мы в путь обратный. Окружающие только что в обморок не падали от такого зрелища, а толстяк и в жидкий ус не дул, топает, будто так и надо. Но больше всех ужаснулся, разозлился и поразился Король – Монах.


- Что это, как посмел? – прохрипел правитель, наконец.


- Какие проблемы, лупоглазенький, – поинтересовался ласково безумец, - базар за что был, надеть обувку? Сделано. Про ноги говорил кто? Не припомню такого, а на память не жалуюсь.


- Но сапоги носят на нижних конечностях, - посмели вмешаться мы.


- Ничего не знаю, - Раф поморщился, - лично я всегда, в третий день недели, надеваю обувочку на голову, традиция такая, освящённая веками.


- Только сегодня, четвёртый день недели, - возразили мы.


- Б-же мой, тогда я выгляжу как дурак! – притворно ужаснулся шутник, - так что, святошка, будет мне армия или как всегда?


- Пошёл вон, шут, – завопил Король, - да поспеши, если кто-то из воинов сумеет на ноги подняться, повелю запереть в подвале навсегда!


- Шо, – соратник наш стянул сапог с головы, - ты собираешься избранного запереть, не ослышался?


Не успели мы остановить, как Раф врезал артефактом Верховного Короля монаху по лицу с одной стороны, после с другой, брызнула кровь из разбитого носа и губ, швырнул на грудь жертвы, сплюнул презрительно, повернулся и пошёл прочь.
Мы бросились к правителю, схватили сапог, прижали к груди, покрыли его поцелуями.


- О, нового мужа нашла? – поинтересовался безумец, - хорошо, может, от меня отцепишься, наконец.


- Разве ты способен понять? – простонали мы, - это СВЯТЫНЯ!!! Особенно, для нас.


- Да делай, что хочешь, - мучитель наш пожал плечами, - хоть с одеждой обнимайся, или камням поклоняйся, или по облакам прыгай, размахивая крылышками. Лучше выбери, как покарать ханжей, вроде, столько всего перепробовал, прямо теряюсь.


- Побойся Единого, - мы поморщились, - не все монахи так порочны, как их правитель, грех возьмёшь на душу, не отмолишь после.


- А и вправду, ну их совсем, - Мэто махнул рукой, - лишили ценного предмета уже дело, наплачутся, нарываются. Толаде и так работы хватает. Скоро расстанемся совсем, чем меньше ссориться станем, тем лучше. Всё же волшебница мне по душе, в отличие от остальных обитателей этого мира. С Миканэ, возможно, и поладили, но он, видишь ли, жертва, хочешь, не хочешь, а убить придётся. Первое правило киллера, - не дружить с объектом.


- Стойте! – послышался чей-то крик, мы повернулись и увидели знакомого монашка – стража, того самого, силача.


- О, кто-то хочет реванша, - оживился Раф, - а то скучно стало, как так, пришёл, шухера не навёл, ни одну физиономию толком не подправил, так и репутацию буяна себе испортить можно! Народ бояться перестанет, вконец обнаглеет, а подобное недопустимо.


- Не сражаться я пришёл, - монашек покачал головой, на колени бухнулся, - умоляю, верните святыню, пожалуйста!


- Наша она, - мы повернулись спиной к стражу, к груди прижали сапожёк, - столько мечтали обрести, теперь никому не отдадим, ни за какие сокровища этого мира!


- Да это кое-кто боится, что его разжалуют за потерю священного предмета, - хмыкнул крепыш, - ещё бы, количество паломников уменьшится, доходы упадут. За подобное и в нормальном мире по головке не погладят. Милейший, сделайте, как все нормальные религиозные деятели, слепите подделку. Никто разницы не обнаружит, напишите на табличке, что святыню обслюнявила жетине Лэло-дофи, и обрызгал кровью своей Король – Монах. Знаете, денежки посыпяться, как град во время дождя.


- Дело не в презренном золоте, - возмутился монах, - людям, особенно сейчас, в тяжёлую годину, нужно нечто, на что можно опереться, дарующее надежду на лучшее!


- То есть веры в Б-га вам, язычникам, мало, подавай вещицы волшебные? – возмутился мучитель наш, - нечестивцы безмозглые. Иди отсюда, не доводи до греха!


- Нет, - мы вытерли повлажневшие глаза, - достопочтенный монах прав, знаем, каково это, когда надежды нет, молишься – молишься, а легче не становится. Привыкли терять, переживём. Жертвуем всем ради обитателей этого мира, кровь и жизнь саму не жалеем, можно отдать и последнее.


Мы поднесли святыню к губам последний раз и передали монаху, а потом бросились прочь.