Плюшевый плед. 1

За спиной шумно осела галька.

«Время подходит сзади»,– Ольга не могла вспомнить, когда и при каких обстоятельствах услышала эту фразу.

Не обернулась, сбившись с ровного ритма дыхания, пропустила выдох. От тяжести онемевших рук напряглись плечи.

Тоскливая туманная хмарь равнодушно встретила унылый рассвет. Солнце объявило бойкот, не показавшись за день даже на миг. В сером двумерном мире без границ, бурой накипью пенилось неспокойное зимнее море, сливаясь на противоположной стороне бухты с грязной взвесью из моросящего дождя и холодного воздуха.  Бездарно унылое, мышиного цвета небо  колпаком накрыло мир. По ту строну бухты, за колпаком остались невидимыми сизые горы с ежиком обнажившихся деревьев на макушке. Людей на пляже не было, да и никого не было.

Только промокшая Ольга, злые голодные чайки и...

Под кем-то грузным вновь ворчливо зашуршали камни. Совсем близко тепло выдохнули чужим запахом.

Ольга поправила ремень сумки на плече, крепче сжала смартфон в руке. Замерла, словно пытаясь спрятаться в серой мути дождливого зимнего дня.
Тонкий арбузный аромат давно ушедшего в отпуск лета мягко обнял неожиданной свежестью, обескуражил неуместным оптимизмом, и  стек к морю и чайкам,  после бесноватого полета устало покачивающихся на волне.

–Что же вы так..? Промокли..,–низкий с хрипотцой голос.

Мужчина встал на взгорок из гальки вровень с Ольгой, высокий, крупный. Накинутый капюшон куртки  скрывал лицо.

– Я уток покормить пришла. А тут одни чайки...Тьма чаек. Бомжи, наверное, в такую погоду по подвалам сидят, да?

Не поворачивая головы, разглядеть мужчину не удавалось. А голос понравился. И вкусный запах дорогого парфюма...

– А вы думали, я бомж? И не повернулись? Уж не знаю, где бомжи живут, наверное, в подвалах,– мужчина закашлялся в смехе.

–Пока не подошли так и думала. А зачем поворачиваться? Убежать не успею и некуда, если в море только...

–В море холодно.

–Холодно и...мокро.

– А сейчас что в море, что на берегу, везде мокро. Дождь с утра на весь день, похоже, зарядил. Если подождете,  за хлебом в магазин схожу, и вместе покормим ваших чаек.

– Их не накормишь. Давно такого нашествия не видела. Наверное, рыба в глубину ушла. Голодные злые. Совсем близко летают, пару раз чуть крылом не задели. Не по себе стало.

–Были же случаи нападения чаек на моряков в открытом море.

–...не ходите никуда, не надо. У меня полбулки еще осталось. Вам не сложно будет их покормить? А я сфотографирую разбойников. Очень неудобно кормить и фотографировать одновременно, такие шустрые - не успеваю запечатлеть их битву за кусок хлеба.

Совершенно обычное лицо, мимо пройдешь и не заметишь. А глаза добрые и спокойные, в такие раз глянешь, и надолго зацепят, да не красотой, нет в них красоты особой, глаза и глаза, а  спокойной уверенностью мужской. А с уверенностью мужской ощущение надежности и защищенности к женщине приходит, словно плюшевым пледом укутывает ветреными зимними вечерами.

Крупные серо-белые чайки с желтыми глазами и  мощными загнутыми клювами,  в напряженном ожидании качались на прибрежных волнах. В непонятном со стороны порыве иной раз перелетали с  места на место, но все же держались близко к берегу. И было их так много, что только по узкой полосе, пенисто играющей с галькой у самой кромки,  можно было догадываться о цвете моря в прибрежной его части. В беспечном покачивании на волне чудилась жесткая сосредоточенность, готовность в любую минуту взлететь и ринуться в бой за долгожданный кусок хлеба.

Мужчина отламывал от «кирпичика» хлеба аккуратные кусочки и размерено, не спеша бросал в  полчище летающих хищников. 

Месиво из мельтешащих крыльев, лап, хвостов, голов и клювов колыхающимся на ветру занавесом свесилось над морем, скрыв сумрачный горизонт и тусклые огни стоящих на рейде судов по ту сторону бухты. Занавес сносило ветром в строну, отбрасывало в глубь бухты, выносило на берег, он становился плотнее, а то и исчезал вовсе, вмиг рассеиваясь миражом. При этом  непрерывно звучал: то глухим эхом отзовется, заскрежещет металлически, истерично захохочет, мяукнет и залает, ребенком малым заплачет, а то и завоет смешным привидением из старых наивных фильмов ужаса.

Ольга фотографировала и наблюдала за мужчиной. За ним наблюдать оказалось даже интересней, чем за чайками. Хлеб бросал с азартом, увлекся и раззадорился. Неожиданно менял направление, траекторию, дальность броска, весело комментировал реакцию чаек, поддразнивал неудачников, подзадоривал более ловких птиц. Капюшон давно откинул. Темно русые волосы тяжелели от водяной пыли и прилипали к вискам,  на лбу  дождевая пыль  собиралась в капли, укрупняясь, и уже полновесными  ручейками стекала по подбородку и щекам, худосочным водопадом плюхалась на куртку  и  за воротник.

–Вы совсем промокли. Да и я тоже. Пора уходить. Спасибо, составили мне компанию.

–А у меня предложение. Давайте я вас чаем угощу, горячим,  черным с лимоном, с конфетами, вкусными, московскими...

–Шоколадными.., – в тон ему добавила Ольга с серьезным лицом.

–Да, шоколадными. Вы не отказывайтесь. У меня здесь на пляже вагончик, я  чай заваривал, когда вас увидел. Сейчас воду вскипятим и все готово. Обсохнем. Пообщаемся...Вы...не бойтесь...я не опасный. Меня Игорем зовут.

–Как говорила моя мама: «Любой мужчина от пятнадцати и  до семидесяти лет представляет опасность  для леди». Но  чай  я с вами, пожалуй, выпью.  Думаю, если бы захотели,  убить меня могли  и на пляже: простору больше и ни одной живой души, кроме птичьих. Я - Ольга.

–Оля, ваша мама разбирается в мужчинах.

–Ее нет уже четыре года.

–Царствие небесное. Не знал, простите.

–Все нормально. Где обещанный чай, Игорь? Куда идти?
               
                ***

Пляж располагался уровнем много ниже огибающей его набережной, их разделял трехметровый парапет высотой доходящей до трех метров со стороны пляжа. Вдоль парапета располагались различные вагончики: тут были и административный вагончик с медпунктом, и пирожковая, и сувенирная лавка. Выгоревшая реклама вяло приглашала купить горячий кофе с мягким мороженным в ассортименте. Были вагончики и без вывесок. Игорь повел к двум крайним, стоящим рядом  в сторонке от остальных.

Ольга куталась в палантин и с интересом осматривалась. Вагончик оказался неожиданно большим, функционально удобным и, главное,  теплым. Игорь добавил мощности масляной батареи,  включил электрический чайник. Из навесного шкафчика достал  еще одну чайную пару, поставил на стол, стоящий между топчанов, покрытых двумя одинаковыми пледами.

–Оля, не стесняйтесь, располагайтесь, с ногами забирайтесь на топчан и укрывайтесь пледом. Грейтесь. Пододвигайте вазочку с конфетами и начинайте портить  фигуру. Через пару минут чай будет готов.

–Игорь, а удобно спросить, что вы тут делаете в зимнее время? Я вот птиц кормить и фотографировать прихожу.

–Я летом работаю на пляже: лежаки, ласты, круги, матрасы в аренду сдаю купающимся товарищам. Инвентарь в соседнем вагончике, под склад приспособленном, хранится.  А в этом вагончике я живу. Здесь и окна  есть, и кондиционер, и электроплита,  биотуалет, холодная вода. Стол, топчаны, тумба, полки. Жить можно и вполне комфортно. Разве что ванной комнаты нет. Так море в двух шагах, а мой дом на расстоянии одной остановки от пляжа. Зимой я раз в неделю наведываюсь проверить, все ли в порядке.

–Игорь, а зимой где работаете?

–На стройке.

–Нравится?

–Здесь мне больше нравится, у моря душа отдыхает. Природа, свобода. Море оно всегда умиротворяет, даже в шторм и бурю здесь много лучше, чем с большинством людей.

«Зачем я соврал? Глупо. И как я ей потом объясню все? А что потом? Ничего потом быть не может. И она наверняка замужем, да и с чего я взял, что могу ей понравиться? Интеллигентная, вежливая. Не более того. Посидит, согреется, чаю выпьет, да и уйдет...И не увидимся больше. Правда, зачем соврал? Боюсь реакции на финансовое положение? Хищно вцепится в обеспеченного мужика и не выпустит из цепких когтей? Нет, не боюсь. Боюсь, отпугну своим благополучием? Тоже не боюсь. Да и не Рокфеллер я, чтобы напугать. А она из тех, ныне не так часто встречающихся женщин, которым финансовое положение мужчины и не суть важно. Зато будет важным, что я за человек, люблю ли  детей и собак, стану ли с ней смотреть старый фильм «Братья Карамазовы», читать одну книгу на двоих, гулять по набережной...И важно и сложно. Готов ли я к сложностям? Много-много лет таких женщин у меня не было...Всё Натики, Верунчики, Светунчики, Ирунчики... куклы силиконовые...блин. Шубу на плечи, кольцо на палец - и никаких тебе сложностей. С этой так дешево не отделаешься, всего себя отдать придется....со всеми потрохами, а сверху еще душу вынь да положь. О чем это я? Как будто я ей нужен? Буду нужен? Вопрос. И нужно ли мне это, тоже вопрос. Понравилась, и что теперь? Но почему я соврал?».

Игорь молчал. Ольга изредка поглядывала на него, тоже помалкивала, плед рассматривала. Гладила, любовалась. Плюшевый плед из ее детства. Короткий шелковистый ворс, желтая бахрома по краю и коричневые олени среди зеленых деревьев на водопое у синего-синего озера. У мамы с папой по поводу бахромы имелся извечный спор: мама утверждала, что это плед, папа настаивал на ковре. Спор так и остался нерешенным.

–Оля, вы что же чай не пьете? Горячий? Не вкусный?

–Игорь, все хорошо, не волнуйтесь. Пусть остынет немного. Пледы у вас чудесные, раритетные по нынешним временам. Надо же, два одинаковых и в отличном состоянии. В нашей семье такой же был. А я когда переезжала к маме во время ее болезни, выкинула его. А теперь жалко… Иной раз так хочется спрятаться  в него лицом и дышать-дышать запахом детства.

–Почему же выкинули?

–Переезжала бегом, урывками. На переезд пару часов в день могла потратить, надолго я ее оставлять не могла. И то вся изведусь за то время, когда не рядом с ней...Переезжать надо было быстро. Как вещи собирала, как упаковывала - не помню. Все лишнее, старое, не носимое, не используемое откидывалось в сторону безжалостно. Не было ни времени, ни сил спокойно разобрать, отсортировать вещи… А плед много лет лежал в пакете на антресолях. Он ведь и тяжеловат, и грубоват, и жестковат. Давно уже новые пледы куплены–мягкие, теплые, легкие. А этот лежал себе, пересыпанный табаком и нафталином. Потом...три поездки в храм сделали, в багажнике и на заднем сидении перевозили вещи. Все туда отдала и плед тоже, наверное, не помню...Все как в тумане.

–Вы хорошее дело сделали, отдали нуждающимся.  А это пледы моих родителей, им на свадьбу подарили два одинаковых, отец всю жизнь берег, он маму на тридцать лет пережил. Так и не женился вновь. Умер три месяца назад. Лето закончилось, он и умер. Очень лето и море любил.

–Царствие небесное. Игорь, ему  сейчас хорошо, он встретился с дорогим и любимым человеком-с вашей мамой.

–Я знаю. Мне плохо. Нет-нет, я держусь и все понимаю. Никуда нам от смерти не деться, нет смерти - нет жизни.  Но порой такая боль-обида накрывает, до потемнения в глазах - как наши родители могут нас, своих детей, бросать и уходить навсегда. Нам же очень плохо без них. Очень-очень плохо и одиноко.

–Игорь, они уходят, когда устают. Родителям тоже нужен отдых. Всю жизнь они дышат нами, страдают, болеют, огорчаются. Теряют и находят с нами, проигрывают и побеждают. Проживают несколько неразрывно сплетенных жизней: свою и своих детей. И в какой-то момент очень устают, смертельно.

                ***
–Игорек, мне скучно дома сидеть. Внуков от тебя, видно, не дождусь. Работать хочу, среди людей хочу быть.

–Папа, куда тебе работать? Ты свое уже отработал. Тебе семьдесят пять лет, и только пять лет как не работаешь. Тебе чего-то не хватает? Ты даже те деньги, что я тебе даю, складируешь зачем-то…

–Да дело же не в деньгах. Денег у меня больше чем мне нужно. А вот скучно мне очень. Привык я всю жизнь работать, пользу приносить. Сейчас совсем себя лишним чувствую. Присмотрел я одну работу, как раз по возрасту моему, спасибо, что напомнил мне о нем. Вахтера в соседний подъезд домком ищет.

–Папа, за возраст уж извини. Не обижайся. И не обижайся, но вахтером я тебе не разрешаю работать. Все, теперь не ты мне, а я тебе буду разрешать или не разрешать, теперь я за тебя в ответе. Вахтером ты работать не будешь. И вообще… Скоро лето, на море будешь ходить...А хочешь, путевку тебе куплю? Хочешь в Сочи, а может в Крым? Зачем тебе работать, папа?

–Игорь,  ты же со мной отдыхать на все лето в Крым не поедешь? Ты же работать должен? И я работать хочу. Я без работы умру скоро.

Тихо так сказал, грустно. 

В эту ночь Игорь спал плохо, раз пять вставал, сидел в интернете, долго смотрел в серую ночь за окном, роняя пепел на пол и обжигая пальцы истлевшей до фильтра сигаретой.  А под утро неожиданно пришло решение.

Оформил на себя предпринимательство, благо основной бизнес вел в качестве юридического лица. Без проблем и чинушной волокиты быстро заключил долгосрочной договор аренды с муниципалитетом на пятьдесят квадратных метров территории пляжа. То,  что  аренды превысила в два раза рыночную стоимость и в части превышения на десять лет вперед была уплачена высокопоставленному чиновнику мэрии в конверте, счел издержками бизнес-процесса. Купил два новых вагончика-бытовки, один оборудовал  для жизни, другой – под склад.   

Два летних сезона, с середины мая по октябрь, отец прожил в двух шагах от моря. Сдавал в аренду лежаки, надувные матрасы и  снаряжение для подводного плавания. Окреп, подтянулся, повеселел. Купался в море не менее пяти раз на дню в любую погоду. Под конец сезонов загорал до черноты, что вкупе с  венчиком седых волос на голове и выцветшими голубыми глазами смотрелось весьма экзотически. Подружился с пухленькой продавщицей на пляже: она его угощала горячими пирожками, он ее мороженым и шоколадом.

Таким счастливым  Игорь его  припомнить не мог. Может быть,  только при жизни мамы, но это было очень-очень давно.

Инсульт случился неожиданно. Отец не мучился, умер легко, во сне.

А через месяц к Игорю приехал приятель отца с супругой. Год назад в страшной аварии они потеряли единственного сына со всей его семьей.  Стесняя и извиняясь, попросили взять их  на отцовскую работу в следующий сезон.  Игорь согласился не раздумывая.

«Только пледы заберу, это память моя. А налог с предпринимательства для меня копеечный. Пускай старики на себя поработают. И нескучно, и при деле,  и денег подзаработают, и в море накупаются...А для меня этот бизнес-память о папе, жалко продавать… И хорошо, что хоть так все сложилось».

                ***
–Оля, я хотел спросить… Вы уж извините, если покажусь наглым….У вас нет кольца на пальце, вы не замужем или не носите? Сейчас многие не носят.

–У вас тоже нет кольца на пальце, Игорь.

–Так я и не женат.

–Женат-не женат нынче означает так же мало, как наличие или отсутствие обручального кольца. А зачастую и ничего не означает.

–А в вашем случае?

–Кольца нет, но меня дома ждут. Чай допью и пойду.

–Я так и думал… Вам бы еще обсохнуть нужно…

«Зачем я соврала? Глупо. И как я ему потом объясню все? А что потом? Ничего потом быть не может. И у него наверняка есть женщина, да и с чего я взяла, что  ему понравилась? Хороший мужик, видно же сразу. Спокойный, добрый. Увидел женщину одну на пляже в такую мерзкую  погоду, подошел, предложил помощь, напоил чаем. И все. Посижу, согреюсь и уйду.  И он, скорее всего, даже номера телефона не попросит. И ненужно ему это будет. И не увидимся больше. Правда, зачем я соврала? Боялась показаться одинокой и никому не нужной? Так мне давно все равно, кому и как я кажусь. А сейчас не все равно? Такие мужики надолго одни не остаются. Жаль...Да с чего я взяла, что могу ему понравится? Я самая что ни на есть обыкновенная среднестатистическая женщина с лишними килограммами, крашенными седыми волосами, без ботокса, гиалуроновой кислоты и даже фитнеса...Что это я все до кучи свалила...И все же, зачем я соврала?».

                ***

Второй день бушевал северо-восточный ветер. Фонари мигали, отбрасывая нервные тусклые пятна. Все время где-то что-то грохотало, свистело и завывало. За окном в безумной пляске святого Витта извивался молодой тополь.

По темным комнатам необжитой, неуютной квартиры гулял сквозняк.

А под мягким пледом - тепло и сонно. Они с Андреем весело ворочались, обнимались и целовались, с головой укрывшись им. И хотя в комнате больше никого не было, шептали и смеялись тихо, по очереди шикая друг на друга… В этот день она была самая счастливая...

– А мы молодцы-купили плед. Оленька, это наше с тобой первое совместное имущество. Хочешь чай?

–Не хочу вставать. Он такой мягкий, теплый, а в комнате стыло . Андрюша, а чая же нет...

Квартиру сняли пару часов назад, обустроиться не успели. В темной комнате тесно уместившись на собранном узком диване, укрывшись пледом, лежали и мечтали о совместной жизни, своем доме, детях...И начало новой счастливой жизни заложили: в едином порыве приобрели красивый мягкий плед за час до встречи с риэлтером,  с ним на встречу пришли...Посмотрели квартиру, в ней и остались, не захотелось выходить в ветреный вечер.
                ***

–Вы сломали, вы и починить должны,– раздраженно процедила хозяйка квартиры.
–Не ломали мы светильник. Вот винтик, выпал. Вам любой мужчина за пару минут его вкрутит обратно, я бы тоже вкрутила, да не могу понять – откуда выпал.
–У меня нет любого мужчины. Где ваш муж?
–Мужа нет,–Ольгу начинала раздражать бесцеремонность хозяйки.
–Он вам муж или не муж?
–Послушайте, вам-то какое дело до этого?
–Значит, не муж. Я вас не выпущу. Почините мне светильник.
–У меня денег нет. Возьмите что-нибудь в компенсации из посуды, мы все новое покупали...У вас ничего не было.
–Я хочу плед.
–Плед  из шерсти мериноса, он стоит в три раза дороже нового светильника.
–Вот и купите мне новый светильник.
–Замкнутый круг. Хорошо… забирайте плед.

А за неделю до этого разговора Андрей, забрав все деньги, исчез из дома. Друзья просветили: «Ушел в запой». Больше Ольга его не видела. Через пять дней, в отсутствие Ольги из квартиры исчезли вещи Андрея. На звонки он так ни разу  и не ответил. 

                ***
На ярких  обертках перед Ольгой лежало штук десять развернутых конфет.

–Игорь! Что вы делаете?

–Оля, вы конфеты не едите, чай не пьете. Сидите задумавшись. Я и решил поухаживать. Вдруг вы стесняетесь?

–Я не стесняюсь,  задумалась, вы уж простите...А конфеты...Я столько не съем. Давайте часть завернем обратно, а остальные съедим вдвоем.

–Так они все разные. Это вам...Шоколадные конфеты московских кондитерских фабрик родом из моего детства. Помню радость от подарка, приносимого папой с работы. Конфеты, много, россыпью, разные. Плюшкиным над ними чах. Обязательно вначале пересчитывал. Выделял часть папе с мамой, потом они, конечно, ко мне обратно возвращались,  но не в этом суть. Оставшиеся, которые мои были, делил на количество дней до старого нового года...Потом потихоньку, растягивая удовольствии,  их поедал. Утро зимних каникул начиналось с того, что выбирал конфеты на день. Остальные прятал в сервант, от греха подальше. А сколько радости и удовольствия было. Сейчас любые конфеты, в любой момент могу купить, но той радости уже нет. А  любовь к конфетам россыпью так и осталась. Никогда для себя не покупаю конфеты в коробках. Только кому-то и в подарок. Вы смеетесь?

–Как интересно, я тоже люблю конфеты россыпью, шоколадные фабрики РотФронт, Бабаевская и Красный Октябрь. Предлагаю вам следующее, мы с мамой так делали... Когда хочется и ту, и ту и эту конфету, а они все разные, и хочется съесть больше, чем ты можем съесть...Тогда  мыс мамой делили конфеты пополам, так ведь  можно в два раза больше видов перепробовать...Согласны? Делим?

«Игорек, давай, сынок, напополам апельсин съедим».– «Папа, ты ешь, я не хочу».–«Да и я его особо не хочу, а за компанию с тобой съем. Согласен? Делим?».

Тяжелое было время. Денег не хватало даже на самое необходимое. Из фруктов покупались только яблоки, да изредка апельсины. Яблоки стоили много дешевле, поэтому каждому члену их маленькой семьи  полагалось вечером по целому яблоку. Апельсины отец покупал редко и все пытался скормить их Игорю. Игорь это быстро понял, пресек сразу, и впредь апельсин честно делился поровну между ним и отцом.

Больше никогда в жизни Игорь ни с кем апельсины не делил.

А сейчас, глядя на эту обыкновенную, совсем не юную женщину, пришла неожиданная мысль: «Все у меня есть. И денег столько- небольшую плантацию  апельсинов купить можешь. А того единственного апельсина, толстокожего, пахнущего зимой и праздником оранжевого красавца и нет! Одного на двоих...».
 
                ***
«Вот и все закончилось. Почему я отказалась от предположения меня проводить? Впрочем, он не настаивал. И телефон не попросил… Я пошла в одну сторону, он в другую. А что я хотела? Я  ведь ему сказала - меня дома ждут...И чего теперь плакать? Все как в жизни...И я совсем не Золушка. Да и он не принц. Зачем вернулась? Темно, холодно, страшно...Бытовка закрыта, света нет. Я видела,  как он уходил. Зачем я вернулась?».

За спиной ворчливо зашуршали камни. Тонкий арбузный аромат нежно обвил Ольгу летней  свежестью...