Привязанное счастье

         
 
       
 
Бескрайнюю казахскую степь облюбовал огромный великан. Он был страшен, опасен и грязен. Когда выдыхал, изо рта выходил дым чуть ли не всех цветов радуги. И пахло от него очень противно. Так думала маленькая девочка Ника о металлургическом комбинате в центральном Казахстане.

Каждый день этот великан «заглатывал» в своё чрево тридцать пять тысяч рабочих, сильных, молодых, весёлых, а через девять часов «выплёвывал» - усталых, молчаливых, грязных. Питаясь силами и здоровьем этих людей, великан жил и делал какое-то непонятное для ребёнка дело.
Чтобы все «выплюнутые» могли отдохнуть и снова отдавать силы великану, настроили столько домов, что хватало каждому. И вырос целый город.

Мама Наталья, выбирая имя дочери, решила: раз папа - Николай, пусть дочь будет Ника, а полностью Вероника. Отец вовсе не участвовал в выборе имени. Своего мнения у него не было ни по какому вопросу. Руководила жизнью семьи мама. Они получили двухкомнатную квартиру. Лифта в пятиэтажке, конечно, не было, потому Ника с превеликим удовольствием мчалась, спускаясь с четвёртого этажа и  перепрыгивая сразу через две, а то и три, ступени, с дикой скоростью, аж дух захватывало. Никто из детей их подъезда не хотел да и не мог бегать так быстро, рискуя свернуть и ноги, и голову.

Во дворе около клумб копошились соседи.
- Ох и жарко, - вытирали пот новосёлы, - зато как приятно сажать цветы в палисаднике. Будет наш подъезд самым замечательным.
- Давайте окружим клумбы заборчиком и покрасим его; вон в том подъезде просто оградили кирпичами, уже не так красиво.
- А ты, Мариша, не настраивай причёску, всё равно ветер разнесёт твои кудри.
- Да и то, зима или лето, а ветрюга беснуется, словно оглашенный. Одно слово – степь. Я из Иркутска, у нас пусть и мороз, зато тишина. Ясный морозный день и переносить куда легче. А тут ведь спасенья нет. Что ни надень, всё продувает.
- Зато квартиру дали, радость какая – своё жильё. Эх, живи – не хочу.

И от полноты жизни засмеялись, запрокинув вверх головы. И тут же смех застрял в горле: почти под крышей дома с внешней стороны балкона «разгуливала» девочка лет пяти, перебирая ручками прутья решётки и переставляя ножки по узкому бордюрчику.      
- Девочка, зайди обратно на балкон, - кричали ей взрослые.
- Только не торопись, - слышала она советы.
Малышка, глядя вниз, видела, что зачем-то растянули одеяло и держали его на весу. Но не понимала их тревоги: она же крепко держится руками и потому ей  абсолютно спокойно. Потом девчушка легко пролезла в то же самое отверстие балкона, через которое и вылезала, и зашла в комнату. И чего было волноваться?

Родители Ники работали на том большом заводе, который выделил им жильё, в три смены и в одной бригаде. В будние дни девочка ходила в детский сад, расположенный в ста метрах от дома, причём сама и приходила утром туда и уходила вечером из него, хотя видела, что других детей приводили и забирали родители, но не придавала этому большого значения.

- Ника, вставай, - в августе, когда детские сады «отдыхали» для ремонта, будила мама рано утром, прерывая самую сладкую предрассветную дрёму.
- Зачем? – сонным голосом отзывалась девочка.
- Мы уходим на работу, а ты будешь ждать нас до вечера во дворе.
Выводили дочь на пустынную ещё улицу и оставляли одну. Даже платье мама не надевала Нике до восьми лет, чтобы меньше стирать, а только трусики. С раннего утра и до пяти вечера ребёнок играл во дворе без крошки еды во рту и без капли воды.  Девочка не задумывалась, хорошо это или плохо. Анализировать и сравнивать с другими семьями она ещё не умела. В детстве всё так легко и беззаботно.

Иногда, наоборот, закрывали одну дома, а ключ не давали, чтобы не потеряла. В те длинные часы одиночества ребенок сам себе придумывал занятия. Вот тогда–то, в пять лет, жарким летом она вышла на балкон и обнаружила, что расстояние между прутьями ограждения в одном месте шире. Да сюда и голова пролезет.
И правда: голова свободно прошла, потом Ника выставила одну ногу на бордюрчик, развернула плечи и протиснулась всем телом, последним движением вытянула вторую ногу и принялась для развлечения ходить с обратной стороны ограждения, перебирая руками прутья. Легкий сарафанчик, надетый ею, пока мамы нет, раздувался пузырём. Мир с высоты казался необычным. Даже хотелось самой полететь подобно птицам, но что разжимать пальцы нельзя, прекрасно понимала. Очень ей понравилось такое путешествие.
Вечером, конечно, маме доложили о «подвигах» дочери, и про подобные забавы пришлось забыть, к великому сожалению.

Но лето заканчивалось и постепенно наступало самое ужасное время года – зима, суровая, снежная, ветреная, когда никакая одежда не спасала от холода.
Шестая зима в жизни Ники оказалась страшнее предыдущих: в полную силу бушевал циклон, ветер буквально сбивал с ног, а снег заскакивал под шапку, под шубку, в глаза, нос. Девочка думала, что снегу тоже холодно и он пытается погреться, протискиваясь к тёплому телу людей. На третий день циклон уйдёт далеко от их города, но память о себе оставит надолго.
Только от понимания, что ребёнка может унести бураном, мама довела Нику до дверей закрытого садика, а не отпустила, как всегда, одну.
- Через час придёт первая нянечка и откроет дверь, - объяснила дочери,  - возьмись крепко за ручку и не отпускай.
И быстро побежала на автобус, чтобы дочь не успела ответить или заплакать.
 
Чёрная ночь, пурга с ветром и морозом, а девочка, уцепившись за ручку двери от страха и холода, стояла, продуваемая до костей и заметаемая постепенно снегом до состояния живого снеговика. И когда накатывало безразличие, и даже страх ночи и холода терял остроту, и правда, пришла нянечка, охнула, разгребла её, втолкнула в тёплую комнату, смела снег и принялась растирать девчонке ладошки и щёки.
 
И всё равно смех Ники раздавался в группе. Она и пела на музыкальных занятиях под игру на пианино Аллы Михайловны, музыкального работника, и танцевала с удовольствием, репетируя танец снежной королевы на предстоящий новогодний концерт для родителей. Только спать во время тихого часа не хотела, лишь смотрела, как на каждой кровати похрапывали остальные дети. Так много интересного и важного занимало её, столько энергии бродило в теле, что сон никак не приходил.
Вечером после дня игр и беготни во дворе выходила бабушка Маши: «Ужинать, деточка, и спать». Таню с балкона звала мама, и подружка убегала. Антона подхватывал шутя папа, сильный и весёлый; вдвоём они, играя в догонялки, скрывались в подъезде.

«А я осталась одна-одинёшенька»,  - с грустью понимала Ника. Тоска непрошенной гостьей втискивалась в сердце ребёнка и долго не соглашалась уходить. Да ещё и, зайдя домой, Ника видела, как родители собираются на работу в ночную смену.
- Мама, ну не уходи, - умоляла дочка, - мне так страшно одной.
И плелась за ней по пятам хвостиком, повторяя эту же просьбу до тех пор, пока мама решительно не захлопывала за собой и отцом входную дверь. Отец мог бы приласкать дочку, рассказать историю про смелую девочку, но нет: ему нечего было достать из  пустых  карманов  души, поэтому не хотел, да и не умел пожалеть ребёнка, придумать что-нибудь вроде игры с обязательным заслуженным призом на утро. Это могло если не полностью успокоить дочь, то уж  подбодрить - точно. Сказать девочке, что она - их умница и как они её любят и верят, что справится с такой ерундой, как ночь, родители не догадывались. Слов любви от них Ника не слышала никогда.

Мама отмахивалась от дочки, как от надоедливой мухи, не понимая, как может быть плохо в тёплой квартире и на удобной кровати. Сильная женщина хотела привить своему ребёнку самостоятельность. О том, что у дочери очень развито воображение, совершенно другой характер с большой долей мечтательности и нежная чувствительная душа, мама абсолютно не догадывалась.

«Как же я хотела бы иметь сестру или брата. Вдвоём намного легче, спокойнее, надёжнее. Мы бы разговаривали, придумывали игры, смеялись, а главное – не тряслись бы от страха одиночества», - так могла бы говорить девочка, если бы уже умела строить подобные фразы. А пока просто кожей понимала: одна - это плохо. Свернувшись калачиком под одеялом, всё равно слышала все звуки большого дома: он, словно старый дед, кряхтел, кашлял, скрипел, а иногда смеялся. Что это капает на кухне? Так настойчиво и безостановочно. В замочной скважине кто-то поворачивает ключ, но ведь ключа нет: мама забрала. В темноте ночи сердце  трепыхалось долго и неприятно.

В тот вечер девочка снова осталась одна дома, хотя родители не работали: уже ушли  в компанию друзей справлять Новый год. Ей часто приходилось ночевать в квартире одной, но привыкнуть к этому не могла, всё равно сильно боялась. Малышка подошла к окну и  тихонько выглянула из-за шторы на улицу: может, там что-то интересное?
То, что  увидела, заполнило сердечко восторгом: к ним в дом взбирался настоящий Дед Мороз: в красном костюме, с белой бородой, мешком подарков за спиной. Ника чувствовала, как ему трудно, и что дедушка может сорваться. Нет, нет, такого она не могла  допустить! Так долго ждала, верила, что он обязательно зайдёт к ней.

Вероничка не раздумывала ни минуты. Быстро подняла шпингалеты, раскрыла окно, встала на цыпочки и протянула руки к старичку, но он почему-то сопротивлялся и не хотел залезать в комнату. Девчушка ещё не знала, что он просто привязан, что мама, насмотревшись по телевизору передач "Клуба путешествий", узнала, как в некоторых странах перед Новым годом закрепляют игрушечных Дедов Морозов,  и в подражание очень дёшево купила на распродаже работ школьников пухлую мягкую игрушку. Людям с улицы интересно смотреть на ползущих в окна искусственных Дедов Морозов, и все понимают, что в тех семьях готовы к празднику.  А мама, желая сделать сюрприз, забыла в спешке  рассказать дочери об этом: всё же эти взрослые торопятся, бегут, не успевают.

Но Ника по своему маленькому опыту знала, как холодно висеть старенькому дедушке. Прошептав: «Я спасу тебя. Не бойся. Я с тобой!», девчонка решила дотянуться до его ног, и тогда уж он точно окажется в тепле её комнаты. Малышка уцепилась за пояс Деда Мороза, сильнее перегнулась и, не удержавшись, полетела вниз в обнимку с его мягким телом.

Оказавшись в огромном сугробе, Ника открыла глаза. Ей в лицо  улыбались красные щёки Деда Мороза. Пушистые усы на добром лице тоже приветливо шевелились. А весёлые глаза подмигивали.
- Дедушка, ты не ушибся? – озабоченно выпытывала малышка, не разжимая губ.
Он снова улыбался.
- И тебе не холодно? – допытывалась она.
В ответ – та же улыбка.
- А Снегурочка тоже придёт к нам? – девочка не смела поверить в такое счастье.
Мысленно она уже не страдала одна в страшной квартире, а весело болтала с милыми, волшебными людьми из сказки.
Мягкая голова утвердительно качалась, и борода щекотала лицо Ники.

А соседи уже бежали спасать её. Как сквозь сон она слышала:
- Как девчонка не разбилась?!
- Никогда бы не поверил, если б сам не увидел.
- Это же чудо!
- Кто-то сильно молился за неё.
- Смотрите, да ведь с ней Дед Мороз!