Александрия. Глава 5. 4

Все утро Корнелия не находила себе места - тревога о судьбе пропавшей дочери изводила её, все валилось из рук. Муж не позволил ей исполнить её намерение - бежать в поисках дочери в храм Исиды, грубо обругав супругу и приказав не потешать люд своим безумием, однако после смягчился и прибавил, чтобы успокоить взволнованную жену, что он точно знает, куда девалась Лидия и что очень скоро мать снова увидит её подле себя. Затем Агапий, исполненный неумолимой решимости, как он выразился, потолковать с префектом по душам, покинул дом, но перед уходом не забыл прогнать взашей старика охранника, который если (в чем он божился) и не продался врагам, то во всяком случае оказался никудышным сторожем.

Раздав всем служанкам работу, сама благочестивая матрона бесцельно бродила по атриуму. Окинув невидящим рассеянным взором цветущие пышным алым цветом кусты роз, она остановилась около фонтана, надеясь, что созерцание непрестанно плещущихся немолкнущих водяных нитей хоть чуть-чуть уймут тревогу, но все было бесполезно – беспокойство лишь усиливалось. Внезапно, будто ведомая каким-то смутным предчувствием, она покинула атриум и, все ускоряя шаг, пройдя вестибюль, вышла из дому. Во дворе, оглядевшись кругом, она заметила на лестнице, ведущей к дому, бедно одетого мальчика, в безмолвном ожидании неподвижно примостившегося на ступеньке.

- Тебе чего? Хлеба? – окликнула его сердобольная Корнелия, которая никогда не отказывала нищим в подаянии.

Словно только и поджидая, когда она обратится к нему, мальчик тотчас оказался на ногах и приблизился к ней.

- Я пришел с известием для хозяйки дома, - сказал Синухе, мигом догадавшись, по одежде и повадкам, что перед ним действительно мать Лидии.

- Да, я и есть хозяйка дома, говори, - удивленно кивнула Корнелия.

- Лидия велела сказать тебе, почтенная матрона, что отныне она будет жить в христианской общине в Неаполисе, - вежливо сообщил ей мальчик, и, не дожидаясь, охватит ли при этом известии мать Лидии гнев или же воспоследует печаль с бурными потоками слез и воплями, поспешил удалиться прочь.

- Где? Да погоди же! Могу я её хотя бы увидеть?! – растерянно крикнула ему вдогонку Корнелия.

- А как же, туда может каждый прийти, - отозвался уже с лестницы Синухе и был таков.

Первым её порывом было бежать поскорее к дочери, обнять её, крепко прижать к сердцу, увидеть, что она в добром здравии, с плачем требовать, чтобы она вернулась домой. Однако, сделав уже несколько шагов, чтобы исполнить все это, Корнелия остановилась и села на ступеньку, охваченная противоречивыми чувствами. Одновременно вместе с радостью её вдруг разобрала обида. Чем же Лидии стал плох родительский дом, что она так рано решилась оставить его, променяв родной очаг на жизнь у чужих людей? Может быть, Агапий и был строг в чем-то. Может быть Лидии не нравилось, что её заставляли работать, но это ведь для её же блага - знать женскую работу обязана каждая благовоспитанная девушка. Ведь ей никогда ни в чем не было отказа, ведь никто никогда не сказал ей грубого слова. Ну даже если что-то когда и сказали по-строже – так ведь родители могут и должны наставлять своих детей, и это тоже для их же блага. Нет, Корнелия решительно отказывалась понимать и прощать набедокурившую дочь. Так значит вот где она нашла себе новый дом – среди христиан, и вот кто теперь её окружает – нищие оборванцы... Надо бы теперь отправить к Агапию слугу с известием, что он совсем не там ищет дочь. А какие надежды у них с отцом были на неё! Что же, когда Лидии надоест пребывать в этом обществе, среди чужих и чуждых её кругу людей, она сама вернется под родительский кров.

Остановившиеся рядом с домом Агапия Сабина носилки со значками префекта, в сопровождении верховых стражей, вывели женщину из задумчивости…

Меж тем наверху, в женских покоях, вторая дочь Корнелии, пребывая в самом мрачном расположении духа, вынуждена была слушать трескотню своей служанки, которая, напротив, будучи в распрекрасном настроении, завладев вниманием госпожи обещанием поведать нечто, прям таки из ряда вон поразительное, повествовала во всех подробностях о своем хождении в бедняцкий квартал и посещении ведьмы, сопровождая рассказ восторженными плясками вокруг кровати, на которой, обхватив ноги и склонив голову на колени, сидела её грустная подруга. Сабина каждое мгновение готова была оборвать этот несносный сказ, но все обреченно слушала, остановив на подруге равнодушный, полный мрачной апатии взгляд.

- … И хотя я сдуру выбросила амулет, посчитав ведьму старой обманщицей, но все же очень скоро сполна ощутила всю силу её колдовских чар, ибо не один мужчина не прошел мимо меня, не выразив мне своего восхищения! Можешь себе представить?! – беспечно щебетала девушка, ни мало не обращая внимания на дурное настроение и скуку своей невольной слушательницы. – А в довершении чудес я встретила, догадайся кого?!

Сабина не отвечала, но этого и не требовалось - молчание и отсутствие хоть каких-то предположений Пантия приняла за недогадливость подруги.

- Как и предсказала колдунья, то был мой возлюбленный! И ты не поверишь, но едва он меня заметил, как мы сразу направились в его дом!

- Принеси мне воды, - сухо приказала Сабина.

- Ага, сейчас, - отмахнулась Пантия. – Милая моя хозяюшка, какое это блаженство, когда твои мечты сбываются, причем самым невероятным образом! Я была так с ним близка! Я находилась к нему ближе, чем сейчас к тебе. Мы были вместе! Всё было так, как и ворожила колдунья: плоть к плоти, глаза в глаза…

- Я не хочу это слушать! – грубо оборвала её воздыхания Сабина.

- Ладно, - с досадой вздохнула Пантия, - но ты ещё не знаешь, что мой прекрасный возлюбленный мне поведал про Лидию… - глаза девушки таинственно блеснули.

- Что? Там ещё и Лидия? Хотя бы о ней можно не упоминать! – в голосе хозяйки почувствовалась уже реальная угроза и Пантия поспешила перейти к сути.

- Так ведь теперь она первая в городе преступница! И у моего Валерия есть приказ найти её! – торжествующе объявила она, с облегчением заметив во взгляде госпожи долгожданную заинтересованность.

- Неужели? – придя, наконец, в обещанное рассказчицей изумление, воскликнула та. - Но почему?

- Ты сейчас упадешь с кровати, но этой ночью Лидия убила сына префекта! И теперь скрывается от заслуженной кары!

- Да не может того быть… - ошеломленно проговорила Сабина, и её рот сам собой растянулся в широкой радостной улыбке, обнажив прелестные жемчужины зубов. – Вот это да! Честь христианки так дорого стоит?!

- Но Лидия не христианка!

- Какая теперь разница, Пантия! Лучше расскажи подробнее, как было дело!

- Вот подробностей-то я и не знаю, – удрученно вздохнула подруга, - но думаю, они выяснятся в самое ближайшее время!

Сабина, забыв свои беды, залилась звонким веселым смехом.

- Я хочу знать все об этом! – воскликнула она, вскочив с кровати, и ринулась к сундуку с платьями, чтобы выбрать одно из них на выход. – Пантия, иди сейчас же к Валерию, скажи, что я буду ждать его на нашем месте!.. Ну, что же ты медлишь?! – нетерпеливо добавила она, заметив, что служанка не двигается с места.

- Этому не бывать, Сабина, - холодно проговорила Пантия. Её восторженную веселость словно ветром сдуло.

Сабина озадаченно уставилась на рабыню, от неожиданности впервые в жизни не найдя сразу, что ответить, а затем снова рассмеялась – все это выглядело довольно нелепо и забавно.

- Ты никак обезумила, Пантия? – со смехом взирая на внезапную и неуместную суровость подруги, сказала девушка. - Я всего лишь хочу говорить с ним. Иди же, и не медли, ведь я умираю от любопытства!

- Сабина, ты никогда больше с ним и словом не перемолвишься, - строго отрезала Пантия.

- А кто же мне помешает? – поинтересовалась Сабина, окинув рабыню высокомерным взглядом.

- Увидишь.

Теперь подруги смотрели друг на друга, не скрывая вражды, готовые уже вцепиться друг другу в волосы, но их выяснению права сильнейшей помешало неожиданное появление в комнате городского стражника, вслед за которым шла взволнованная мать. Окинув беглым взглядом испуганно взиравших на него девушек и сразу безошибочно определив кто здесь кто, он заговорил с Сабиной.

- Тебя приказано доставить во дворец префекта, девушка.

- Но я ничего не знаю, - проговорила побледневшая Сабина. - Матушка?.. - она посмотрела на Корнелию, ожидая защиты или хотя бы объяснения.

- Доченька, во дворце сейчас отец, может статься, что это он велел прислать за тобой… - не вполне уверенно заговорила мать. – Могу я отправиться во дворец вместе с дочерью? Мне необходимо сообщить мужу кое-какие известия... – обратилась она к стражнику.

- Нет, – кратко ответствовал тот почтенной матроне.

- Но моя служанка ведь останется при мне?! – сердито возвысила голос Сабина.

- Нет, милая, мне велено доставить во дворец только тебя одну, - сказал стражник. - Не утруждай себя лишними разговорами. Будь благоразумной и следуй за мной, – с этими словами он вышел из комнаты.

Как только он ушел, Сабина поспешила найти защиты в объятиях матери.

- Матушка, я не хочу туда ехать, мне страшно! – жалобно заговорила она.

- Иди, иди и ничего не бойся, доченька, все будет хорошо, твой отец уважаемый человек в городе, с тобой ничего плохого не может случиться, - торопливо заверила её мать.

Эти слова немного приободрила девушку и, сопровождаемая недоумевающими взглядами челяди, Сабина проследовала к ожидающим её носилкам. Корнелия же, проводив её и не желая оставаться в опустевшем и сразу тем опостылевшем доме, прихватив приготовленные дары, направилась в храм Исиды, чтобы молить богиню сжалиться и вернуть её детей их родным пенатам.