Выбор

  Экзистенциалистам всего мира посвящается.
 
  Самым простым решением было бы закрыть кухонную дверь. Отрезать себя от ночных шумов слоем крашеного дерева, постанывая от предвкушения, рухнуть на диван, мгновенно отключиться, а потом, проснувшись, уповать на милость хранящих бытовую технику божеств. Митя Коновалов неоднократно прокручивал заманчивую идею по всему пространству головы, несколько раз, чувствуя, как мысль обрастает плотью, сжимал её, подносил к лицу, едва ли не облизывал блестящую поверхность, а потом, скрежеща зубами, разжимал пальцы, отпуская дверную ручку. Выбор существовал всегда, хотя у Мити его и не было. Над этим, безусловно, стоило задуматься, однако мозг, сотрясаемый из-за постоянных столкновений идеи с черепом, напрочь отказывался заниматься интеллектуальными упражнениями. В течение трёх недель умственная деятельность свелась к необходимому минимуму, а на первый план вышла жизнь тела. Тела, которое работало на износ.
  Впиваясь пальцами в занозистые бока ящиков, под кряхтение и матерщину товарищей по трудовому несчастью, Митя вспоминал писателей-экзистенциалистов. Подобно трудовым товарищам, те тоже не прочь были приложиться к стакану, отягощённые осознанием трагичности и бессмысленности бытия. Впрочем, в отличие от Мити, они верили в свободу выбора. Можно было спешно покинуть зачумленный город, укрыться в доме, законопатив все щели, или, рискуя жизнью, пытаться спасти тех, кто ещё мог быть спасён. Далёкий от врачей, больных и спасения, Митя знал одно: заработанных за двадцать два изнурительных дня денег хватит на контейнер отборных заморских ягод. Тратить часть этой суммы на замену реле не представлялось возможным.
  Холодильник же категорически нуждался в ремонте. Далеко не первой молодости агрегат не выдержал августовской жары и забастовал. Термометр на кухне перманентно выдавал за тридцать, с чем никак не могло согласиться температурное реле. Дойдя до точки невозврата, холодильник принимался  конвульсивно содрогаться, беспрерывно выключаясь и снова включаясь с интервалом в тридцать-сорок секунд. Сползая с дивана, потирая набухшую недосыпом и стрессом голову, Митя брёл в ночной темноте на кухню и щёлкал кнопкой включения вентилятора. Лопасти начинали вращаться, перемешивая застоявшийся, несмотря на открытое окно, воздух. Спустя несколько минут реле успокаивалось, и холодильник выключался. Митя выжидал какое-то время, отрубал вентилятор, возвращался на диван и забывался недолгим беспокойным сном до следующего приступа. Потом наступало утро, ртуть в термометре подрастала ещё больше, и Митя собирал силы, чтобы  порадоваться  отсутствию необходимости ходить на службу.
  Сумме, позволявшей ему оплачивать коммунальные услуги и сытно и правильно питаться, Коновалов был обязан матери. Давным-давно Анна Васильевна раз и навсегда решила, как сделать так, чтобы её сын смог выдержать свалившийся на него груз мира. В день окончания Университета знаток творчества экзистенциалистов получил в подарок банковскую карточку. К ней прилагалось заявление Анны Васильевны о том, что родители готовы были отпустить отпрыска в самостоятельное плавание, предоставив в его распоряжение однокомнатную квартиру, доставшуюся от покойных бабушки с дедушкой и ранее, за неимением лучшего применения, сдававшуюся внаём. «Работать в коллективе ты вряд ли сможешь, - озвучила мать семейства, ставя на блюдце чашку с чаем, которым собравшиеся за столом отмечали прощание Мити с альма-матер. – Само собой, мы с отцом не хотим, чтобы ты чувствовал себя ущербным, живя на наши деньги (отец, мнение которого в семье Коноваловых имело вес сугубо номинальный, привычно покачивал головой). Поэтому мы решили взять тебя в штат. В конце концов, не зря же ты потратил пять лет и имеешь диплом экономиста. Нам в любом случае нужен человек на подхвате у бухгалтерии, перепроверять отчёты, к примеру. В общем, думаю, разберёшься, не дурак. Зарплата стандартная, тебе в принципе больше не полагается, нет опыта. Готовить сам ты не умеешь и учиться точно не станешь, так что еду два раза в неделю тебе будет приносить Глаша. Деньги автоматически будут вычитаться из зарплаты. Оставшегося вполне хватит на коммуналку и всякие бытовые моменты, ещё и оставаться должно, хочешь -  трать, хочешь - копи. Но учти, мелкие расходы по дому на тебе. Конечно, если тебя вдруг затопят соседи - обращайся, поможем разобраться, весь серьёзный форс-мажор берём на себя. А в остальном выгребай сам, это взрослая жизнь».
  Ошеломлённый Митя через слово кивал. На другом конце стола ему вторил отец, отчего всё происходившее в столовой напоминало абсурдистскую постановку. Для Коновалова-младшего, уверенного, что остаток жизни он проведёт в родном доме и умрёт под стук ножа, которым Глаша три раза в неделю резала овощи для любимого салата матери, вышеозвученное было полнейшей неожиданностью. Родившийся раньше срока, Митя с младенчества страдал всевозможными ОРЗ и ОРВИ. Респираторные недуги преследовали его так часто, что в какой-то момент он почти перестал реагировать на вечные сопли и боли в горле, сочтя их неотъемлемой частью своего бытия. В дошкольных воспоминаниях Мити осталась череда врачебных кабинетов, процедурные и ощетинившиеся странными сочетаниями букв слова, вроде «кварц» и «электрофорез». Друзей у него не было. Мать, убеждённая, что болезни сильно ослабили сердце чада, запрещала Мите общаться со сверстниками, опасаясь вирусов и подвижных игр. Последние могли привести к приступу из серии «кардио». Свежий воздух, необходимый формирующемуся организму, означенный организм получал в полном объёме, но исключительно в сопровождении заботливой родительницы.
  С обычной школой Мите так и не пришлось столкнуться. Анна Васильевна, одна из первых в городе бизнес-вуман, владелица крупной фирмы по производству и продаже оргтехники, имела немало связей среди деятелей, пахавших ниву народного образования в заведениях с приставками «рай», «гор» и «обл». В течение одиннадцати лет Митя грыз гранит науки исключительно в контексте домашнего обучения. Несмотря на интенсивную программу, ему нравилось впитывать информацию. Приходившие в дом Коноваловых учителя, как правило, молодые, хорошо одетые, с блеском в глазах, точно не стали бы работать в государственной школе с её окладами. Периодически к ним присоединялся и отец Мити, в прошлом математик, а ныне руководитель одного из отделов в фирме жены. Иногда, объясняя сыну смысл растянувшейся по странице формулы, он вдруг прерывался и, водя туда-сюда карандашом по бумаге, начинал что-то вроде: «Помнится, я эту штуку в седьмом классе расщёлкал, а они смеялись, не верили…». На этом месте отец обычно осекался, возвращаясь к задаче, и от него пахло чем-то непривычно-сладким. В сознании Мити этот запах ассоциировался с теми вечерами, когда мать допоздна задерживалась по делам фирмы.
  Глаша работала у Коноваловых с незапамятных времён. Руководя двумя горничными, в обязанности которых входила уборка двухэтажного дома, кухню она не собиралась делить ни с кем, выдавая на-гора десятки кулинарных шедевров. В отсутствие родителей и учителей она становилась Митиной няней, постепенно трансформировавшейся в облегчённую версию надзирательницы, следившей за тем, чем занимался в свободное время младший член семейства. Благодаря её бдительности и километровым заданиям учителей, Митя почти не познал виртуальных прелестей, включая онлайн-игры и социальные сети, не говоря уже о значительно более крамольных вещах. Крамолой Митя интересовался мало. Читая в книгах о мужчинах и женщинах, он испытывал скорее любопытство теоретика, которое вскоре удовлетворил учитель биологии, поведав о процессах, ведущих к зачатию и впоследствии деторождению. В общении, лишённом сексуального оттенка, например, дружеском, Митя видел не намного больше смысла. Редкие встречи с детьми знакомых родителей во время необходимых для посещения торжеств вызывали у него только скуку.
  Так или иначе, но отрицать очевидное было невозможно. Анна Васильевна действительно произнесла дикие слова. Митя, едва окончивший с отличием экономический факультет, не успевший даже подумать о вариантах дальнейшего развития событий, не помышлявший о какой-либо самостоятельности, должен был начать совершенно иную жизнь. Апеллировать к оставшимся в детстве проблемам со здоровьем, взывать к родительским чувствам и высшим силам не имело никакого смысла. В семье Коноваловых решения Анны Васильевны не обсуждались. Несколько адаптационных ночей на новом месте, скромной однушке на окраине, Митя провёл почти без сна. На пике изматывающих размышлений его вдруг осенило. Внутренний аналитик, тренированный годами экономических штудий, разгадал хитрый план знатной бизнес-леди. Отлучив сына от дома, мать хотела выяснить, готов ли был её отпрыск к тяготам и неожиданностям самостоятельной жизни, мог ли он сохранять то же спокойствие, что и во время домашних занятий. Это была проверка будущего руководителя фирмы, и Митя собирался достойно выдержать испытание. По его расчётам, оно могло занять не больше года. В ту ночь Коновалов крепко спал, а на утро проснулся бодрым и готовым действовать. Через несколько дней начали приходить задания. Поначалу требовавшие лишь механической работы, они постепенно усложнялись, что только подтверждало правильность догадки. В Митиной жизни мало что изменилось. Он так же вставал утром, завтракал и принимался за работу. После полудня он прогуливался в близлежащем парке, малолюдном и оттого привлекательном, обедал принесёнными Глашей продуктами и снова устраивался у монитора. Возможности Сети Митя использовал по полной, не поддаваясь искушению онлайн-играми за отсутствием последнего. Перед ужином Коновалов совершал ещё одну вылазку в парк и, приняв пищу, вытягивался на диване. Обычно он быстро засыпал, выпустив из пальцев сборник трудов экзистенциалистов. Счета за коммунальные услуги Митя регулярно оплачивал в Сети. Бюджет его личного государства, скрупулёзно выверенный, давал возможность делать небольшие  накопления. Вместе с ними росла уверенность в скором и победоносном конце окраинных мытарств. Разговаривая с матерью по телефону, Митя живописал свой быт с гордостью холостяка, годами умудрявшегося поддерживать в жизни порядок и экономию. В отсутствии комментариев со стороны Анны Васильевны ему слышался звук фанфар. Так прошло четыре месяца, а потом в Митину жизнь вошла она.
  Тем вечером на подступах к парку было непривычно людно. Пляшущие разноцветные буквы на транспаранте у входа сообщали об открытии фестиваля,  посвящённого, как ни странно, лету. Услышав доносившиеся из глубины парка звуки музыки, Митя уже почти повернул назад, однако в последний момент сдержался. Отклоняться от заведённого порядка вещей, идя на поводу у собственных эмоций, было недостойно ставившего перед собой серьёзные цели. Решив воспринимать предстоящую прогулку как возможность узнать больше о досуге сограждан, Митя смело шагнул навстречу неизвестности. Обозрев с десяток аттракционов, обогнув змеившиеся возле палаток с напитками и сладостями очереди, наслушавшись шума, через полчаса он двинулся по направлению к выходу, когда внезапно услышал голос. Довольно приятный, по крайней мере, не вызывавший ассоциаций с визгом, тот распевал что-то о любви под жарким солнцем, но Митя не вслушивался в слова. Что-то в самом тембре голоса заставило его сменить курс и подойти к сцене. На деревянных подмостках несколько девушек в леопардовых платьях делали вид, что играли на музыкальных инструментах. На переднем плане солистка выписывала замысловатые фигуры микрофоном у лица, не забывая при этом двигать бёдрами в такт звукам из колонок. Бесконечно далёкий от современной поп-музыки, Митя был всё же знаком с понятием пения под фонограмму. Тем не менее, взгляд его, направленный на солистку, меньше всего напоминал взгляд готового начать порицать критика. Леопардовые красотки исполнили ещё несколько мало отличавшихся друг от друга номеров и, рассылая во все стороны воздушные поцелуи, упорхнули со сцены. Митя какое-то время постоял на месте, потом тряхнул головой и задумчиво двинулся в выбранном ранее направлении. Дома он так же задумчиво поужинал и лёг спать, даже не взяв с собой очередной сборник экзистенциальных откровений. Всю ночь он провёл в состоянии, хорошо знакомом пытающимся придти в себя после нескольких дней употребления спиртосодержащих напитков. На стыке сна и яви ему являлись джунгли, амазонки, нёсшиеся между деревьев на спинах огромных леопардов, и прочие порождения глубин подсознания.
  На следующий день Митя никак не мог сосредоточиться на работе. Кое-как справившись с присланными отчётами, он, вместо того чтобы приступить к ежевечернему моциону, зашёл в Сеть и набрал в поисковике «Фестиваль лета». Уже через минуту его проинформировали о том, что леопардовый коллектив именовался «Клубнички». Не подумав даже поморщиться при виде названия, Коновалов продолжил изыскания. На официальном сайте «Клубничек» сообщалось, что солистку группы звали Виолетта Берри, и все желающие имели возможность посетить её страницу в популярной социальной сети. Снова забыв поморщиться, Митя, ничтоже сумняшеся, перешёл по ссылке. Выяснилось, что он не мог зайти в соцсеть, не будучи в ней зарегистрированным. За десять минут Коновалов, руководствуясь подсказками виртуального помощника, создал страницу пользователя Doctor Horse. Картинка на аватаре изображала несущуюся по полю лошадь с развевающейся гривой. Митя снова щёлкнул по ссылке и секунду спустя уже созерцал искомое.
  Виолетта Берри, похоже, действительно была без ума от красных ягод. На большей части из сотен фотографий в её альбомах она была запечатлена с клубникой в том или ином виде. Митя увидел клубнику со сливками в клубе после выступления, клубничное варенье от заботливой бабушки и даже Клубникомена – типа в костюме гигантской ягоды с пачкой рекламных листовок в пятерне. Дрожащей на поверхности мышки рукой Митя прокрутил блок с личной информацией. Согласно ей, Виолетта Берри училась на третьем курсе в Институте культуры, считала себя певицей по призванию и на данный момент была готова рассматривать различного рода предложения, не состоя в официальных отношениях. Митя шумно выдохнул и немного расслабился. До поздней ночи, почти не слыша музыку, он смотрел выступления «Клубничек», висевшие на странице вперемежку с сериалами и видео из фитнес-залов. Перед тем, как переместиться на диван, Коновалов навёл курсор на подпись «Добавить в друзья» и отчаянно прихлопнул левую кнопку мышки. Спал он ещё хуже, чем накануне, а проснувшись, немедленно бросился к ноутбуку. «Виолетта Берри добавила Вас в друзья», - прочитал он и почувствовал, как что-то дёрнулось у него внутри. Doctor Horse, 1986-й в списке друзей востребованной певицы, хлопнул в ладоши и сыграл торжествующую дробь по столешнице.
  Несколько следующих суток Коновалов жил в раздвоившемся мире, с трудом заставляя себя заниматься документами матери. Виолетта вела весьма активную сетевую жизнь, и Митя регулярно получал отчёты об её отношениях с Вселенной, полной загадок и такой прекрасной. Периодически Митя вставал из-за стола и бродил по комнате, вспоминая, что читал у экзистенциалистов о столкновениях полов. Несколько раз он даже включал телевизор, о чём раньше не мог и помыслить. На экране, словно генерируемые самой судьбой, мелькали рекламные ролики и репортажи из жизни знаменитостей. Влюблённые в первых носили футболки с изображениями друг друга, звёзды делали татуировки с именами бой/гёрлфрендов. Курсируя от дивана к столу, Митя думал о людях и о том, как они сходились с другими людьми. Долго так продолжаться не могло, Митя хорошо понимал это, как хорошо заметил взгляд, брошенный Глашей на его осунувшееся лицо при их последней встрече. Озарение, уже второе с момента вынужденного переезда, пришло к Коновалову, когда он в очередной раз посмотрел на дату рождения Виолетты.
  Этот легендарный сорт клубники выращивали только в одной точке земного шара. Она была олицетворением блаженства, респектабельности и успеха и продавалась в фирменных контейнерах, исключавших вероятность того, что ягоды раздавят при транспортировке. Прошерстив Сеть, Митя понял, что в их стране достать подобный контейнер не представлялось возможным. Прочитал он и о спецдоставке по всему миру, при которой заказчик волшебным образом получал товар всего сутки спустя оформления заказа. При этом стоимость доставки в три раза превышала цену килограммового контейнера. Коновалов бросил взгляд на полку с творениями экзистенциалистов, подумал, что выбора у него не было, и отправился считать давно подсчитанные накопления. До дня рождения Виолетты оставалось чуть меньше месяца. Митя, безусловно, мог преподнести ей подарок позже, но всё его естество поднимало бунт при одной этой мысли. Он не думал, что будет дальше, он даже не собирался встречаться со звездой из «Клубничек» лично. Для Мити мир покрылся густым туманом. Белёсая пелена плотно затянула будущее, оставив нетронутым только здесь и сейчас.
  Сбережений Коновалова-младшего едва хватало на пресловутый контейнер. У него было немногим больше трёх недель, чтобы заработать деньги на доставку. Митя перебрал в уме свои личные вещи, повертел в руках телефон и часы, вспомнил о матери и с сожалением придушил идею. Он снова сел за ноутбук и на исходе третьего часа щёлканья мышкой нашёл то, что искал.
  Если бы ещё неделю назад кто-то сказал Мите Коновалову, что он будет зарабатывать деньги, используя мускульную силу, он бы даже не улыбнулся. Теперь это стало для него единственной возможностью осуществить задуманное. Некой компании срочно требовались грузчики для ночной посменной работы. У компании горели какие-то сроки, поэтому оплату адептам физического труда обещали более чем достойную. Митя быстро подсчитал, что соберёт нужную сумму за двадцать два дня, и у него ещё останется несколько суток для оформления-получения заказа и прочих необходимых приготовлений. Четырёхчасовая смена, начинавшаяся в десять вечера, также отлично вписывалась в график Коновалова. Анна Васильевна знала, что к десяти её сын обычно отправлялся спать, поэтому вряд ли могла застать его врасплох звонком во время работы. Кандидату на роль грузчика предлагалось быть физически выносливым и, внезапно, пунктуальным и ответственным. Никогда не сталкивавшийся в жизни с чрезмерными физическими нагрузками, Митя, тем не менее, надеялся, что худо-бедно соответствовал первому пункту, благодаря правильному питанию и регулярным пешим прогулкам. По второму и третьему пунктам претензий не могло быть по определению. В доказательство этому Митя вместе с паспортом выложил на офисный стол свой диплом с отличием. «И что вас привело к нам при таких-то достижениях?» - спросил менеджер по ту сторону стола, повертев в руках красного цвета прямоугольник и внимательно осмотрев Митю. «У меня сейчас нет выбора», - коротко ответил Коновалов.
  Впиваясь пальцами в занозистые бока, Митя думал о том, как не вовремя дал сбой его холодильник. Бесконечные перемещения с ящиками, которые с равной вероятностью могли содержать как книги экзистенциалистов, так и инопланетные технологии, многократно повторяемый путь через длинный ангар до огромных фур у входа и назад однозначно стоили обещанных денег, хотя Митя и ожидал худшего. Тянувших бок о бок с ним трудовую лямку он даже не знал по имени. Времени и сил не оставалось и на минимальное общение, чему Коновалов был искренне рад. Домой он приходил, шатаясь, заставлял себя залезть под душ, затем кулём валился на диван и мгновенно засыпал. От прогулок, естественно, пришлось отказаться, однако на ежедневные отчёты и имитацию бодрого голоса при общении с матерью и такого же лица в присутствии Глаши энергии хватало. Её хватало до тех пор, пока однажды, выползая из ванной в половину третьего ночи, Митя не услышал, как сотрясался холодильник. Манипуляции с розеткой и вилкой ни к чему не привели. Обратившись к Сети, Митя узнал, как сочетались слова «температурное реле» и «вентилятор». Немногим позже он понял, что синонимами их были «галера» и «цепь». Рыдая в душе кровавыми слезами при мысли о крутящихся киловаттах, Коновалов регулярно охлаждал несчастный агрегат, ликвидируя следы преступления незадолго до появления Глаши. Уходя, он обдувал холодильник не менее полутора часов подряд, давая страдальцу передышку перед могущим стать последним испытанием. Оставив вентилятор включённым на всё время своего отсутствия, Митя рисковал лишиться не только мечты, но и жилья. Возвращаясь домой, полумёртвый труженик возносил молитвы божествам бытовой техники, пока ключ плясал в одеревеневших пальцах, и был готов целовать пол в прихожей, услышав гудение на кухне. Вместо этого Митя бросался к вентилятору и с размаху нажимал кнопку. Переводя дух, мокрый от пота, он думал, что обязательно зачёркивал бы дни в настенном календаре, обладай он таковым.
  В день, когда Коновалов получил последнюю часть необходимой суммы, температура на улице резко упала на восемь градусов. Переступив порог квартиры, Митя не услышал до боли знакомого гудения. Это могло означать, что холодильник наконец умер, но зелёная лампочка мирно горела, а решётка сзади была холодной. Сетевые метеорологи утверждали, что пик жары остался в прошлом. Митя погладил гладкий бок своей галеры и, минуя душ, отправился на диван. Там он проспал двенадцать часов кряду, из-за чего весь последующий день должен был сидеть за отчётами, не поднимая головы, даже пропустив обед. Оставшееся до Дня Икс время Коновалов посвящал работе и сну. Домашний адрес Виолетты он без особого труда выяснил ещё давно, пробежавшись по соцсети, убедившись в справедливости утверждения о прозрачности современного мира. Берри жила на пятом этаже высотного дома. Делая вид, что расклеивал объявления, код на замке входной двери Митя подсмотрел, когда внутрь заходила пожилая женщина. Поднявшись на пятый этаж, он недолго постоял на площадке перед заветной квартирой и спустился вниз.
  Его заказ пришёл точно в срок, чем гордились и о чём писали на своём сайте ягодные кудесники из-за моря. В назначенный день Митя вышел из дома ранним утром. На улице было непривычно прохладно, лёгкий ветер шуршал по тротуару тем, что не попало в сети дворников. В руке Коновалов нёс картонный пакет с контейнером внутри. На одном из боков контейнера была прорезь, в которую Митя поместил фирменную карточку. «С Днём Рождения. Лучшее лучшей. Doctor Horse», - гласила тщательно выведенная надпись. Митя шёл и вспоминал судороги холодильника, стон диванных пружин, мысленно сравнивал ощущения от прикосновения к ящикам и контейнеру. Он представлял, как звонит в дверь и быстро сбегает по ступенькам. Дверь открывается, и женщина в халате берёт с пола пакет. «Кто там?», - басит мужской голос из глубины квартиры. «Кажется, ещё один подарок для Леночки», - отвечает женщина, щёлкая замком. «Не лень кому-то в такую рань», - удивляется невидимый мужчина. «А что такого? В прошлом году ей вообще ровно в полночь курьер посылку принёс. И не ори ты так, пусть ребёнок поспит в свой праздник, намучается ещё за целый день поздравления от поклонников принимать», - женщина ставит пакет в прихожей возле вешалки и гасит свет. Митя сделал ещё несколько шагов, остановился, покачнулся и одним движением вытряхнул контейнер в урну. Сложив пакет и спрятав его в карман, он развернулся, прошёл метров двадцать и вдруг вспомнил о накрученных вентилятором киловаттах. Митя повернул голову и увидел склонившегося над урной мужчину в заляпанном грязью плаще неопределённого цвета. Коновалов что-то пробормотал себе под нос и больше уже не останавливался до самого дома.