Шкафляндия и её обитатели

Мыр спасёт мир

Пролог

В самом начале лета снял я комнату.

Ну, думаю, счастье привалило: над головой не каплет. И моей Фроське вольная воля и буйство фантазии. Хочешь – весь день на подоконнике сиди, а не хочешь – по полу разгуливай. На то ты и кошка.

Комната оказалась с мебелью, но как-то диковинно выставленной. Весь мир разделял надвое большой деревянный шкаф. За ним стояли письменный стол и диван. Шкаф был наглухо заперт двумя замками и настолько тяжёл, что никаким попыткам сдвинуть его с места совершенно не поддавался. Я решил, что так тому и быть, пусть себе стоит посреди комнаты. Не жалко. За шкафом даже удобнее ночевать. Спокойнее как-то.

Это я сначала так думал, пока спать не лёг.

В первую же ночь в глубине шкафа что-то ухнуло, и началась пальба. Я отчётливо слышал разрывы снарядов, крики «ура» и пулемётные очереди.

Я приподнялся, не представляя ещё, что сделаю, чтобы остановить кровопролитие.

Фроська трусливо забилась в самый дальний угол дивана. Она  явно не хотела попасть под обстрел и, смешно двигая ушами, наблюдала за мной. Нужно было  действовать, поскольку человеку не пристало выглядеть слабаком даже в глазах собственной кошки.

Пока я собирался с мыслями, перемирие в шкафу установилось само собой. Но не надолго. Не прошло и минуты, как внутренние войска шкафа опять дали о себе знать. Раздалось несколько оглушительных взрывов.

Мне захотелось запустить в шкаф тапочкой, но пока я её нащупывал, вновь наступила тишина. Надо мной определённо издевались, и самым гнусным было ощущение бессилия. Я встал и приложил ухо к дереву, надеясь понять, дадут ли мне сегодня выспаться. Войска в шкафу не шевелились. Может быть, у них кончились боеприпасы.

Фроська посмотрела на меня с благодарностью. Видимо, признала, что её хозяин – лучший защитник кошек от стреляющих шкафов. Укладываясь снова, я подумал, что люди воюют от избытка ума, а кошки по глупости хотят мира.

Мне приснилось, будто шкаф вдруг закачался, подпрыгнул и стал ходить по комнате. При этом он заговорил сам с собой на разные голоса.

– Война до последнего! –  послышался один голос, гнусавый и довольно омерзительный. – Победа или вообще! Так за что мы вообще?

– За единомысленность! – откликнулся другой голос, тонкий и острый, как бритвенное лезвие. Послышался звон посуды.

Я понял, что теперь в шкафу происходит какое-то застолье. Но и война, похоже, ещё не закончилась.

– Как ты рассуждаешь, – продолжал гнусавый, – возьмём мы к осени Твильбумбук или не возьмём?

– Возьмём, – сказал тонкий и острый.

– Слишком ты однолинеен, – протянул омерзительный. – Глубиномыслия  в тебе маловато. А Твильбумбук – город многозначительный… Так ты говоришь – возьмём?

– Возьмём, – повторил тонкий. – Не будь я дважды генерал Мимолёт! У отщепенцев там только тыща стволов.

– Тыща стволов да три тыщи голов. Получается четыре.

– Чего четыре?

– Живой техники, дурак. Трижды генерал Немоляй арифметику знает. Говорю, глубиномыслия в тебе совсем нет.

– Сам-то больно глубиномысленный, – обиделся тонкий. – Арифметику он знает. А пленных вычесть – забыл.

– Пленных не бра-ааать! – заорал вдруг шкаф отвратительным голосом.

Я открыл глаза и понял, что давно не сплю. Шкаф стоял на месте, а диалог внутри него продолжался.

– Не нравится мне твой план, Мимолёт, – сказал тот, кто называл себя Немоляем. – Не добежать нам к осени до Твильбумбука.

– Это почему же не добежать? – возмутился тот, кто именовал себя Мимолётом. – Оттолкнёмся от края страны – и к осени как раз будем в Твильбумбуке.

– Растеряем мы всю инерцию, Мимолёт, – объяснил свои сомнения Немоляй. – Надо ставить пружину ближе к Твильбумбуку.

– Да кто тебе денег даст на эту пружину? – сказал Мимолёт. – В казне дыра, заводы стоят. Говорю тебе, оттолкнёмся от края страны…

– И тут же шлёпнемся в лужу, – перебил его Немоляй.

– Ты со своей пустой головой, может, и шлёпнешься в лужу, а мои орлы долетят-таки до Твильбумбука! – снова осерчал Мимолёт.
 
– А ты! Ты  со своей головой! Вместе со своими орлами! Ты не только до Твильбумбука не долетишь – у первого же Фрикаделя шмякнешься!

– Я у Фрикаделя? Я?!  А ну, повтори!!!

Мне надоел этот спор, и я сказал громко:

– Как вам не стыдно, господа? Прекратите гадкую междоусобицу!

В шкафу всё стихло. Я немножко подождал, увидел, что уже утро, и пошёл на кухню жарить яичницу с колбасой. Фроська не шевельнулась. В отличие от людей, кошки по утрам помнят, что колбаса вся съедена накануне вечером.

Когда я заваривал кофе, в шкафу снова затрещали пулемёты. Видимо, наступление на Твильбумбук всё-таки началось. Помирились Мимолёт с Немоляем.

Я вернулся в комнату. Фроська сидела возле дивана насторожив уши и по-своему переживала военные действия. Из маленькой щёлочки у самого основания шкафа валил сизый удушливый дымок. Я постучал по стенке и потребовал срочно начать переговоры о мире.

– Война – это негуманно, – сказал я решительно.

– Ещё один гуманист нашёлся, – ответили мне голосом Немоляя. – Мы в тебя не суёмся, и ты в нас не лезь.

– Не суёмся? А дым? – спросил я.

– Погоди, мы ещё газы пустим, – пригрозили мне.

– Газовая атака запрещена Женевской конвенцией, – предупредил я. – Вы  там не очень.

В шкафу помолчали.

– Ладно, дым мы тебе перекроем, – согласился Немоляй. – Но ты хоть как рассуждай, а в нас нипочём не лезь.

Я и не представлял, как я могу это сделать. Хозяин комнаты получил от меня деньги за три месяца вперёд и пообещал не появляться. Шкаф его. Как я могу лезть во внутренние дела его шкафа?

Струйка дыма действительно оборвалась. Но раздался заунывный гул, напоминающий жужжание пчелиного роя. По-видимому, на Твильбумбук пошли тяжёлые бомбардировщики.

Я обогнул шкаф и сел в кресло у окна, любуясь восходом. Здесь было тихо. Слава Богу, с этой стороны живут мирные землепашцы и скотоводы, предположил я. Но ошибся. С этой стороны как раз находилась столица повстанцев Твильбумбук.

– Летят? – спросил кто-то тревожный.

– Летят, – вздохнул кто-то грустный.

– Много? – спросил тревожный.

– Много, – вздохнул грустный.

– Ракеты к бою! – приказал тревожный.

«У них есть ракеты! – ужаснулся я. – А ядерной бомбы случайно нет?»

Целые сутки шкаф завывал и содрогался так, что уснул я только под утро следующего дня. К тому времени стало очевидно, какую глупость я совершил, поселив себя и Фроську рядом с этим чудовищем. Но жаловаться было поздно, смешно и даже чревато. Опытным путём я давно вывел для себя одну очень полезную формулу: расскажи о том, что случилось с тобой, ничего не скрывая – и тебя сразу сочтут сумасшедшим.

Поэтому я не стал звонить хозяину, вызывать милицию и вообще суетиться по пустякам. Я принял шкаф целиком, со всеми его странностями, как принимают друга. Он стал неотъемлемой частью моей жизни.
 
Три месяца подряд, преимущественно ночью, я слышал как шкафунчики – так я назвал обитателей шкафа – вели братоубийственную войну, заключали мир, женились, разводились, сочиняли великие книги, бросали их в костёр… В общем, делали всё, что им внезапно взбредало в голову.

Уже в первую неделю я стал путаться в голосах из шкафа и понял, что шкафунчиков там обитает не два и не полтора, не сто и не двести, а многие тысячи. И поскольку все они разместились на таком ограниченном пространстве, я не понимал, как они выглядят. Поначалу мне казалось, что существа столь маленького роста не могут быть похожими на людей. Но вскоре я осознал правоту Свифта и Носова: лилипуты и прочие недоростки именно люди, а не микробы.

 А потом я познакомился с самым знаменитым из них… И побывал с ним почти во всех уголках его страны, которую назвал Шкафляндией.

Шкафляндия! Волшебная, удивительная, невероятная страна! Вы только представьте: там тоже текут реки, растут леса и водятся разные рыбы, птицы и звери! И даже мутанты! От встреч с ними у меня до сих пор мурашки по коже.

Только не спрашивайте меня, почему с людьми иногда происходят такие странные вещи. Они могут произойти и с вами.

Думаю, мне просто повезло, что я стал хранителем некоторых тайн Шкафляндии. Эти тайны обрастали подробностями и складывались в истории. Мне оставалось только записать их, и получилась книга, которая перед вами.

Всё в ней так, как было на самом деле. Уж вы-то можете мне поверить.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
 ХРОНИКИ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ

История первая
Как в Шкафляндии изобретали искусственное солнце

Были времена, когда шкафунчики жили в полной темноте.

Бродили по стране, натыкаясь на дома и деревья, на мяукающих кошек и друг на друга. Это было довольно странно, и самые серьёзные обижались и дулись, а самые легкомысленные говорили, что это похоже на щекотку, и хохотали до упаду.

Но отсутствие света рождало в шкафунчиках и одно общее на всех чувство – недоумение. Непонятно было, когда спать, а когда уже следует идти куда-нибудь. Это было очень неудобно, и отдельные умы Шкафляндии стали постепенно задумываться, как бы им осветить свою жизнь.

Сначала изобрели костёр, от него – лучину, потом – керосиновую лампу, и стало гораздо светлее. Всем понравилось сидеть дома у коптящих ламп и видеть друг друга. А когда насмотрелись, потребовали от учёных освещения на улицах.

И учёные открыли электричество.

В городах зажглись фонари, но в поле всё равно не видно было, что там такое выросло и надо ли собирать урожай. Сельские жители написали жалобу в правительство, и оно объявило конкурс на лучшее искусственное солнце.

Изобретатели тут же принялись за работу.

В одном институте собрали мощный генератор электричества, рассчитывая как-нибудь подвесить его над страной, чтобы всем стало одинаково светло.

В другом институте додумались закопать генератор в землю. От электрического тока почва должна была сама по себе засветиться.

Нашлись ещё изобретатели-одиночки, которые предлагали обеспечить всех карманными фонариками, напичкать страну прожекторами и так далее. Но ни один проект не прошел правительственной проверки.

Когда генератор подняли на воздушном шаре, тот почему-то лопнул. Тяжёлый прибор ухнул вниз и едва не придавил Председателя Государственной Комиссии.

А когда генератор закопали в землю и запустили мотор, Председателя и всех остальных так шибануло током, что у каждого в глазах засияло своё собственное солнце. В общем, и от этой привлекательной идеи тоже пришлось отказаться.

Изобретателей-одиночек с их несерьёзными предложениями вообще не приняли в расчёт, просто развернули и отправили по домам.
 
Вот так Шкафляндия ещё на сто лет осталась без искусственного солнца.
 
Однако крестьяне время от времени всё-таки беспокоили правительство новыми жалобами. Напоминали, что без солнца им не видно, что они сеют и жнут. Правительство разъясняло через газеты, что раз страна не умерла с голоду, значит, сельское хозяйство в ней развивается успешно. Шкафунчики смотрели друг на друга и на страну и соглашались.

И вот однажды на Крайнем Юге страны неожиданно погас свет. И стало темным-темно.

На полу одного из домов в этой кромешной тьме сидели две маленькие девочки. Две сестрёнки, а родителей дома не было.

– Моргуня, ты где? – тихо спросила одна.

– Только что была здесь, а теперь не вижу, – прошептала другая.

– И я теперь не вижу. Мы потерялись, да?

– Ой, Нёнечка, давай лучше спать. Может, во сне обнаружимся.

Сёстры кое-как добрались до кровати и спрятались под одеялом. Но им не спалось.

– Ты как, обнаружилась? – спросила Моргуня.

– Нет ещё, –  ответила Нёня. – Я там куклу оставила, пойду принесу. Одной-то ей страшно.

Она спустилась на пол и поползла, но кукла как сквозь землю провалилась. Нёня и не заметила, как выползла из дома во двор. Моргуня стала звать сестру, но не дозвалась. Тогда и она опустилась на четвереньки и тихонечко двинулась вперёд.

Словом, обе девочки оказались во дворе и стали ползать в темноте, окликая друг друга. Уже и ладошки, и коленки поцарапаны, а всё никак не найдутся! Так бы они и ползали лет сто или двести, но вдруг больно столкнулись лбами и очень обрадовались. Потом попробовали определить, в какой стороне дом, – и не определили.

– Давай встанем и пойдём, – предложила Моргуня. – Может, наткнёмся на что-нибудь домашнее.

Они взялись за руки, чтобы снова не потеряться, да вот беда – пошли совсем в другую сторону. Дом оказался у них за спиной, и с каждым шагом они всё больше удалялись от него, потому что кругом не было видно ни зги.

Сёстры ушли так далеко, что очутились в лесу. Какие-то невидимые чудовища шарахались у них из-под ног, и со всех сторон раздавались жуткие голоса и тревожные звуки.

– Я хочу домой, – заплакала Нёня.

– И я хочу, – прошептала Моргуня и тоже заплакала.

Так бы они и плакали год или два, если бы Нёне вдруг не показалось, что сквозь слёзы где-то мелькнул свет. Они побежали туда и вскоре очутились на краю болота.

Вот так чудо! Все кусты вокруг болота были озарены прекрасным голубоватым сиянием. Сёстры, наконец-то, увидели друг друга и засмеялись.

– Как здорово, что мы обнаружились! – воскликнула Моргуня.

– А что это светится? – спросила Нёня.

Они пригляделись к кустам и поняли, что растения сплошь облеплены маленькими жучками, которые излучали свет.

– Светлячки!

Моргуня даже заплясала от радости. Какое замечательное имя она им придумала!

– Давай наберём их побольше и пойдём домой, – сказала Нёня.

Они так и сделали.

Обломав большие ветки, они подняли их над головой, и сразу стало видно, куда идти. Светлячки освещали дорогу лучше любого прожектора.

Вот и дом. Родители ещё не вернулись, наверное, тоже заплутали во тьме. Зато сбежались соседи, которые скучали без электричества. Светлячков хватило на всех, и вскоре в соседних домах зажглись яркие весёлые огоньки. А сёстры посадили жучков даже на крышу своего дома, и весь двор стал виден как на ладони. То-то удивились родители, издалека завидев такую иллюминацию!

А папа Моргуни и Нёни работал как раз в том институте, в котором сто лет назад выдумали закопать электрогенератор в землю. Когда всю Государственную Комиссию чуть не испепелило током, институту запретили заниматься искусственным солнцем. Но с тех пор сменилось уже пятьдесят правительств, и учёные потихонечку снова стали ставить опыты.

Сначала они решили закопать в землю тонкие электрические провода, полагая, что ток малой мощности заставит почву светиться и не будет так опасен для окружающих. Они опутали кабелем все города и деревни, но света не получилось. Зато среди них нашёлся кто-то с головой и придумал телефон. Шкафунчики стали переговариваться друг с другом на расстоянии, и это тоже оказалось полезным.

Потом учёные этого института закопали в землю синхрофазотрон – большой прибор особой сложности. Они думали, что чем сложнее прибор, тем проще будет достичь равномерной светимости земли. Однако искусственное солнце опять не зажглось. Этот синхрофазотрон так и оставили в покое, не стали откапывать обратно.

Тогда от отчаянья, почти ни на что не надеясь, учёные стали совать в землю всё, что им попадалось под руки: зажигалки, фонарики, батарейки и даже пылесосы – всё напрасно! Земля ни за что не хотела светиться.

Учёные из института, который сто лет назад поднимал генератор на воздушном шаре, тоже не дремали. Они пристраивали своё детище в беспилотный самолёт, они запускали его на ракете – и ровным счётом ничего не добились. Один за другим над их головами гремели взрывы, и правительство опять запретило эксперименты. Но в мире есть вещи, неподвластные никакому правительству.  Можно отобрать у человека всё, кроме одного – способности думать, пока голова на плечах.
У папы Моргуни и Нёни голова на плечах имелась, и он сразу ухватился за ту идею, которую дочери принесли с собой из лесу. Увидев удивительных светящихся жучков, которые облепили крышу, стены и потолок дома, он тут же воскликнул:

– Светлячки будут солнцем Шкафляндии!

В его институте стали разводить насекомых столь полезной породы и расселять их по всей стране. Вскоре Шкафляндия была залита светом, и крестьяне перестали жаловаться на сумерки в полях.

Правда, сначала все побаивались, что вечная ночь в стране сменится вечным днём, и опять будет непонятно, когда ложиться спать. Но тут обнаружилось, что светлячки, когда спят сами, выключаются, как электрические лампочки. А спали они дружно по восемь часов – ровно столько, сколько надо, чтобы выспался любой, даже самый маленький шкафунчик.

Столь неожиданно обретённое искусственное солнце учёный назвал в честь своих дочерей – Моргунён. То есть, Моргуня и Нёня. И правительство ему не возражало.


История вторая
Как шкафунчики свою цивилизацию спасали

Однажды напечатали в Шкафляндии книгу.

Это случалось и раньше, мало ли какую ерунду приходится терпеть бумаге, но тут произошло совсем небывалое. Всё население страны бросилось в книжные магазины, раскупило весь тираж и стало глотать страницу за страницей.

Три дня и три ночи никто не выходил на улицу, никто не работал и не мог уснуть. В стране сожгли всё электричество на месяц вперёд.

Книга называлась «Внешний свет, или Чудовище на пороге». Неизвестный автор по имени Предупреждаль доказывал, что за пределами страны существует враждебный ей мир, населённый звероподобными четвероногими великанами. У этих гнусных варваров огромные острые зубы и мощные длинные хвосты, под ударами которых сотрясается вся Вселенная. В случае вторжения в Шкафляндию чудовища сотрут её в порошок. Неизбежен всемирный испуг и гибель цивилизации.

И вот на четвёртый день страшная книга была прочитана, и все высыпали на улицу.

Мнения разделились поровну. Одна половина жителей стала горевать, что всё написанное – правда, и жуткий финал неминуем. А другая половина принялась без удержу хохотать, говоря, что такое враньё мог выдумать только абсолютно безнадёжный шарлатан, прохвост и плут.

Особо Секретный Отдел правительства с раннего утра арестовал Предупреждаля, и Самый Главный Начальник Отдела лично вызвал его на допрос.

– Говори, – потребовал Самый Главный Начальник, – кто надоумил тебя написать эту возмутительную книгу?
– Правда не может быть возмутительной. Правда спокойна, это обман возмутителен,  – обиделся Предупреждаль и больше ничего не захотел говорить.

Бедного автора упрятали за решётку и стали морить голодом.

До позднего вечера в магазинах и на площадях охрипшие шкафунчики спорили о правоте автора книги, а потом успокоились и легли спать. Ведь они не спали трое суток, а на следующий день Шкафляндия отмечала праздник полной и окончательной Победы над козлорадским жуком. В этот день никому не подобало выглядеть сонной мухой, ссориться или сердиться.

Утром страна проснулась в сладком ожидании праздника. Шкафунчики почти забыли о вчерашних тревогах. Женщины напекли сахарных плюшек в виде жуков-козлорадов, о которых ещё хранили память, а потом все стали уминать их за обе щёки.

Один только Предупреждаль, автор нашумевшей книги, не ел плюшек и не разделял всеобщего ликования. Он сидел в тюрьме и с минуты на минуту ждал исполнения пророчества своего прадеда Пополама о конце света.

Сам прадед Пополам давно умер, сказав правнуку перед смертью загадочные слова:

– И упадёт туча с неба, и вскипят реки, и ветры слизнут города, и будет всемирный испуг и гибель цивилизации.

– О чём ты говоришь, дедушка? – опешил маленький Предупреждаль.

А Пополам не стал объяснять очевидное, прошептал только:

– Внешний свет… Чудовище на пороге…

И умер, не зная, что подарил правнуку название его будущей книги.

С тех пор Предупреждаль дни и ночи бился над разгадкой пророчества. Он прочитал сто книг, сопоставил тысячу фактов, и в конце концов его осенило. Он догадался, что мир не заканчивается Твёрдой Темнотой на краю страны, как утверждали учебники.

Предупреждаль добрался до Крайнего Севера Шкафляндии, вынул из рюкзака дрель и стал сверлить. Он менял свёрла, которые ломались и затуплялись. Он соорудил лестницу и лез всё выше, предположив, что именно там ждёт его удача. И примерно за неделю ему удалось просверлить дырку в Твёрдой Темноте. Тут и обнаружилось то, о чём он поведал затем потрясённым читателям.

Он увидел свирепого глазастого великана, покрытого густой серой шерстью. Усатый дикарь стоял неподвижно на всех четырёх ногах и не мигая смотрел прямо на Предупреждаля. Потом подошёл поближе и огромным когтем царапнул маленькое отверстие, у которого ни жив ни мёртв от страха стоял первооткрыватель чудовища. Наконец, великан разинул свою зубатую пасть от уха до уха. Так широко, словно хотел проглотить беднягу Предупреждаля вместе с его дрелью. В эту пасть, по свидетельству очевидца, поместилась бы добрая сотня взрослых шкафунчиков. А может быть, даже тысяча.

Замирая от ужаса, Предупреждаль заснял чудовище на видеоплёнку. Он выпустил камеру из рук только тогда, когда невиданный зверь отвернулся и долбанул по Твёрдой Темноте упругим хвостом.

От этого удара дрель вместе с камерой и Предупреждалем отбросило далеко назад, и все приборы страны зарегистрировали сильнейшее землетрясение. Да и не будь приборов, его всё равно заметил каждый шкафунчик. Во многих городах полопались оконные стёкла, посыпались на пол чайные сервизы и прочая посуда. Коровы попадали на пастбищах, не дожевав травы. А затем по стране пронёсся ураган, которым повалило вообще всё, что слабо держалось на ногах или было плохо прибито.

И вот в радостный день Победы над козлорадским жуком грустный Предупреждаль сидел в тюрьме и думал, как спасти цивилизацию от неминуемой гибели. Он сокрушался, что его книга не помогла, и обитатели Шкафляндии не осознали нависшей над ними опасности.

Вечером, когда праздник избавления от зловредных козлорадов был в самом разгаре, Предупреждаль решил выступить по национальному телевидению. Он потребовал от начальника тюрьмы позвонить на студию и сказать, что готов разоблачить свой розыгрыш. Он хочет признаться, что его книга – выдумка от начала до конца.

На телевидении обрадовались и приехали в тюрьму, чтобы организовать прямую трансляцию опровержения. Кто очень хочет сенсации, получает сенсацию. Но не обязательно ту, на которую рассчитывает.

Вся страна немедленно собралась у телевизоров.

– Я должен сделать заявление, – сказал Предупреждаль. – Но я его не сделаю, пока вы не посмотрите вот эту плёнку.

Кассету, которую он держал в руках и показывал телезрителям, не догадались отобрать раньше. Режиссёру ничего не оставалось, как включить запись в эфир.

И тут вся Шкафляндия увидела огромный зелёный глаз, и этот глаз определённо принадлежал страшному неведомому существу, описанному в книге. А потом во весь экран зевнула голодная бледно-розовая пасть чудовища, и эта пасть была усеяна громадными острыми зубами.

Страна ахнула.

Режиссёр схватился за голову, велел прекратить передачу и стал звонить в правительство.

Правительство тут же собралось на экстренное заседание, куда вскоре доставили Предупреждаля.

– Говори, – сказали ему, – зачем пугаешь народ? Где ты снял этот фильм ужасов? Кто прячется за твоей спиной? Кто толкнул тебя на эту наглую ложь?

– Никто не прячется и это не ложь, – ответил Предупреждаль. – Везите меня на край страны, или мы все погибнем. Я покажу дорогу.

Правительство посовещалось и срочно вызвало сверхсекретный суперскоростной гиперсамолёт, чтобы тут же лететь к месту обитания чудища.

– Но если ты соврал, – сказал Самый Главный Правитель, – мы тебя обратно затюрьмим. Пожизненно.

Предупреждаль молча выслушал эту угрозу. Он знал, что вслух угрожает обычно тот, кто не слишком уверен в себе.

Они погрузились в самолёт и вскоре прибыли на Крайний Север Шкафляндии, к Твёрдой Темноте, за которой, согласно учебникам, уже ничего не было.

И вот правительство заглянуло в отверстие, пробитое Предупреждалем, – и ровным счётом ничего не увидело.

– Я передумал, – заявил Самый Главный Правитель. – Мы его не затюрьмим. Мы его замертвим. За издевательство над государственными лицами. Эй, судья! Придумывай приговор. Только думай всей головой.

Судья вынул тетрадку в клеточку и стал допрашивать министра по делам всеобщего согласия.

– Свидетель! Вы знаете обвиняемого?

– Как скажете, господин судья, – согласился министр.
 
– Значит, знаете, – кивнул судья. – Обвиняемый Предупреждаль очернял вас?

– Как скажете, господин судья.

– Значит, очернял. Вы являетесь государственным лицом?

– Как скажете, госп…

– Значит, являетесь. Приговор. За систематическое очернение государственных лиц приговорить обвиняемого…

– Стойте! – воскликнул Предупреждаль. – Надо продуть отверстие.

И действительно, когда с помощью самолётных двигателей отверстие очистили от пыли и паутины, Внешний Свет беспрепятственно хлынул в Шкафляндию.

Чудовище оказалось на месте, только теперь оно сидело на вершине какой-то горы, словно готовясь к прыжку. И всем показалось, что наяву оно ещё страшнее, чем на экране телевизора. Один Предупреждаль на этот раз не испугался.

– Я всё понял! – он радостно рассмеялся. – Ну, конечно. Это просто кошка. Только очень большая.

– Кошка? Где ты видишь тут кошку? Разве у кошки бывает такая длинная шерсть? Такие злые глаза? Такая страшная морда? – усомнилось правительство, а прокурор потребовал немедленного ужесточения наказания.

– Он опять соврал, – сказал прокурор. – Он будет врать, пока не умрёт десять раз.

– Если не верите, позовите её, – сказал Предупреждаль.

– Как это – п-п…позовите? – испуганно прошептал Самый Главный Правитель.

– Обыкновенно. Просто скажите «кис-кис».

– Кис-кис, – осторожно выдохнул в дырочку Самый Главный Правитель, но животное даже ухом не повело.

Прокурор весь побагровел от злости, но Предупреждаль быстро нашёлся:

– А вы попробуйте хором, и погромче, а то она вас не слышит.

Правительство переглянулось, решая, не казнить ли наглеца на месте, но любопытство взяло верх. Судья, прокурор и министры во главе с Самым Главным Правителем набрали побольше воздуха и закричали что было мочи:

– Кис-кис!!!

На этот раз животное развернуло уши на звук и лениво ответило:

– Мяу!

Это действительно была кошка, только в тысячу раз крупнее тех, что водились в Шкафляндии.

– Что же делать? – приуныл Самый Главный Правитель. – Такая большая кошка может сожрать всё моё население.

– Надо её прикормить, – сказал Предупреждаль. – Сытая кошка никогда не будет завоёвывать нашу страну.

Правительство посовещалось и согласилось с ним. Тут же были вызваны рабочие, отверстие расширили, вставили в него пожарный рукав и стали качать молоко с ближайшей фермы. Двести отборных шкафляндских коров день и ночь трудились во имя спасения страны.

А Предупреждалю даже выписали правительственную награду за избавление Шкафляндии от вторжения чудовищной кошки.

И моя Фроська была очень довольна, поскольку ни с того ни с сего шкаф начал давать по утрам лужицу парного молока. Она его тщательно слизывала с пола, так что долгое время я ничего не замечал. А когда заметил, обрадовался за свою любимицу. Раз лакомство кошке дают добровольно, значит, она его заслужила.


История третья
Как шкафунчики боролись с козлорадским жуком

В горах Шкафляндии, покрытых густыми лесами, водилось дикое племя коченегов.

Так прозвали их первопроходцы, когда понаблюдали за необычным поведением дикарей. А существа эти, внешне очень похожие на обезьян, вели себя очень странно.

Они буквально ни минуты не сидели на месте, мелькая у шкафунчиков перед глазами. Выяснилось, что бедолаги постоянно мёрзли, просто коченели от внутреннего холода. Этот жуткий холод гнал их вперёд и, чтобы согреться, они безостановочно кочевали с ветки на ветку, скакали по ним как заведённые. Ни поспать, ни помечтать о чём-нибудь спокойно они не могли. Только засидишься – и сразу превращаешься в ледяную скульптуру. Подумайте сами, каково становиться сосулькой на глазах у изумлённых сородичей!

Поэтому коченеющие кочевники получили очень точное прозвище – коченеги.

Так вот, от этих самых коченегов и пошли очередные бедствия в Шкафляндии.

Когда дальние горы и их обитатели были открыты первопроходцами, туда повалили толпы любопытных. Правительство организовало специальный туристический маршрут.
 
Поэты стали слагать стихи про Коченежность – такое название получила вновь открытая земля. Одно стихотворение, подписанное малоизвестной тогда фамилией Обрадуль, было особенно популярным.

При слове одном – Коченежность –
Во мне просыпается нежность,
Любовь распирает нутро
И хочется делать добро.

Бегу я к отрогам лесистым,
Дышу этим воздухом чистым
И вижу: один коченег
Задумался, как человек.

Сидит коченег, коченеет,
Лицом постепенно синеет…
Не надо, дружок, не синей!
Пожалуйста, не коченей!

Подпрыгни – ну что тебе стоит?
Печаль, что тебя беспокоит,
Исчезнет, как дым, без следа,
Растает, как утром звезда.

Не удивительно, что шкафунчики полюбили ходить в горы и наблюдать юрких коченегов.

Кому-то просто нравилось смотреть на их головокружительные прыжки, а кто-то заключал пари, что поймает живого коченега и сдаст его в зоопарк за большие деньги. Впрочем, все попытки изловить кого-нибудь из дикарей неизменно оканчивались неудачей.

Очень скоро после начала этих экскурсий в стране проявились первые признаки загадочной эпидемии. Из домов вдруг стало пропадать всё, что туда было затащено: сумочки, носки, утюги, телефоны и даже тяжелые шифоньеры.

Когда газеты сообщили, что в одном из домов за одну ночь куда-то испарился дорогой спальный гарнитур, а хозяйка проснулась на полу совсем без одежды, население охватила паника.

Твильбумбук, известный как город безнадёжных бунтовщиков, построил баррикады для защиты своего имущества от грабителей. Но поскольку никто их в глаза не видел, горожане во всех безобразиях по привычке обвинили правительство и чуть было снова не объявили ему войну.

Фрикадель, за которым водилась слава города отпетых лентяев и лодырей, охватила бессрочная лежачая забастовка. Фрикадельцы заявили, что будут лежать вплоть до выяснения причин необъяснимого явления и полного возврата утраченных ценностей.

В других городах паника выразилась в бессмысленной беготне по улицам с криками «Держи вора!», расклеивании глупых листовок с жалобами на соседей и мелких потасовках на лестничных площадках.

Полиция делала хитроумные засады на ловких воришек, но в её сети никто не попадался. Дошло до того, что у многих полицейских дома тоже были совершены кражи. У одного генерала в отставке непостижимым образом из запертого сундука утащили его любимые сапоги, в которых он ходил ещё рядовым.  Генерал сошёл с ума от горя. Когда к нему приехали санитары, он тихо бормотал сквозь слёзы:

– Никак не вспомню, на какой дырке был сапог? На левой или на правой?

Он приставал с этим вопросом к санитарам, но им нечего было сказать, и они молча увезли генерала в больницу.

Главное, непонятно было, куда воры стаскивали награбленное. Представьте себе склад, где можно было бы разместить почти всё имущество, которое накопилось в Шкафляндии за её историю. Да и провизия тоже катастрофически исчезала из кухонь, погребков и холодильников. Словно проваливалась в какую-то бездонную яму.

Через месяц страна полностью обнищала. По улицам шатались полуголые голодные шкафунчики, потому что все дома были обчищены, и сидеть на полу в пустых квартирах стало неинтересно.

Правительство тоже еле держалось на ногах и умоляло учёных остановить эпидемию краж. Учёные один за другим падали в голодные обмороки, и всё-таки открыли причину постигшей страну катастрофы. Им удалось выследить и поймать того таинственного вора, которого шкафунчики сами же и поселили в своих домах.

А дело было так. На память о посещении гор  шкафунчики захватывали с собой веточку-другую с диковинных деревьев, по которым неистово скакали коченеги. Беспечные туристы не знали, что в каждой веточке свил себе гнездо и притаился виновник всех их будущих несчастий – коварный вредитель козлорадский жук.

Козлорадским его назвали из-за характерной внешности. Чаще всего то, что снаружи, не имеет никакого отношения к тому, что внутри,  хотя и бывают  редкие исключения.

Я слышал, как по национальному телевидению Шкафляндии выступал знаменитый профессор Долдонуд. Его блестящая лекция и положила начало всенародной кампании по уничтожению вредоносного врага. Профессор так описывал внешний вид  и повадки жука, а также способы борьбы с ним.

«Козлорадский жук как животное представляет из себя небольшое прожорливое насекомое с мордой, напоминающей обрадованного чем-то козла. Отсюда его название – козлорадский.

Взрослые особи становятся настолько похожи на своих травоядных двойников, что многие принимают жуков за миниатюрных козлят. В то же время, козлорад никогда не обрастает шерстью, он гладкий и скользкий, как мыльница. Однако главное его отличие от парнокопытных состоит в том, что у козлорадского жука начисто отсутствует шестая нога. Если приглядеться, этот пятиногий всегда немного прихрамывает на левую сторону.

Прожорливость каждого экземпляра не поддаётся разумному смыслу. Вышеозначенный жук безостановочно ест пельмени, капусту, ботинки, клей, крем, телевизоры, бутылки, чайники, меха, стулья, пиджаки, подтяжки и инструкции по утренней гимнастике. Списочный состав его потребления очень длинный. При этом жук не толстеет. Но и не худеет. Набрав определённый вес, он ходит с ним по дому и всё равно чего-нибудь ест.

Внимание! Никогда не пытайтесь опередить козлорада и съесть что-нибудь раньше него. Всё равно не успеете.

Жук начинает трапезу, проникнув внутрь объекта. Он как бы всасывает объект в себя и не оставляет снаружи никаких деталей. Если объект – булка, то не остаётся ни одной крошки, а если – заводная машинка, то ни одной пружинки.

Меня могут спросить: а опасен ли козлорад для окружающих? Другими словами, может ли жук съесть человека, проникнув, к примеру, в его желудок? Я проделал этот эксперимент на себе. Проглотив козлорада, я ждал, что будет дальше. Как видите, ничего не случилось, и я сижу перед вами, а жук не сидит. Это невероятно, но мы с вами почему-то кажемся жуку несъедобными.

Установлено, что размножается козлорад очень медленно. Таким образом, сколько жуков вы занесли к себе домой, примерно столько их у вас и осталось.

Какие же способы я порекомендовал бы для борьбы с этим злом? Всего их три. Жука можно: а) раздавить; б) отравить; в) проглотить. Но сначала его нужно поймать, а это самое трудное. Желаю вам успехов!»

Лекция профессора Долдонуда окрылила шкафунчиков. Все, у кого телевизоры были уже съедены, слушали трансляцию передачи по уличным громкоговорителям. А потом кинулись в свои опустошённые дома ловить козлорадских жуков.

Они додумались ставить ловушки и капканы, которые даже не нужно было мастерить. На какой-нибудь свалке они находили выброшенную вещь и тащили её в дом. Потом где-нибудь прятались и ждали, когда жук заберётся внутрь объекта. Когда объект исчезал в брюхе козлорада, шкафунчики всей семьёй набрасывались на обжору, пока он не успел забиться в щель или удрать в другую комнату.

Первый способ борьбы был особенно популярен.

Со временем все козлорады были раздавлены, отравлены или проглочены, и шкафунчики вновь зажили обычной жизнью. Они притащили в дома своё прошлое и стали говорить, что новое прошлое лучше прежнего. Они забили квартиры полузабытыми ненужностями и стали объяснять друг другу, что не могут без них обойтись. В общем, они снова стали счастливыми.

Туристический маршрут в горы был закрыт, и о коченегах постепенно стали забывать. Пока они вновь не напомнили о себе. Но это уже другая история.

История четвёртая
Как в Шкафляндию прилетали инопланетяне

Однажды утром знакомый нам Предупреждаль вышел на улицу и объявил, что получил сигнал из космоса.

Будто бы к земле приближается корабль с пришельцами и с минуты на минуту они могут атаковать Шкафляндию.

Шкафунчики боготворили Предупреждаля. Главным образом, потому, что он абсолютно точно предсказывал погоду. По утрам, когда Предупреждаль спал, никто не знал, как одеваться, чтобы идти по делам. Прогнозы синоптиков шкафунчики всегда выслушивали ухмыляясь и подмигивая друг другу. Однако никто не срывался с места, даже если куда-то опаздывал. Шкафунчики терпеливо ждали, когда их любимец проснётся и скажет им чего-нибудь. Его словам верили беззаветно, но делали всегда всё наоборот.

Дело в том, что синоптики иногда угадывали погоду, а он не угадывал никогда. И поэтому никогда не ошибался.

Например, по радио сообщали:

– Ожидается равномерная облачность без осадков.

А Предупреждаль выходил на улицу и говорил:

– Будет дождь с градом. 

Все облегчённо вздыхали и радовались, что сегодня они обойдутся без зонтов и плащей.

Если же Предупреждаль соглашался с синоптиками и тоже обещал равномерную облачность без дождя, шкафунчики обязательно одевались потеплее и брали с собой зонты. И ни разу не пожалели об этом.

Надо сказать, сам Предупреждаль мучился, что он постоянно обманывает свой народ, и не понимал, почему вся страна шлёт ему благодарственные письма.

В конце концов, правительство решило вообще не наблюдать за погодой, ликвидировало метеослужбу и полностью доверилось Предупреждалю. С тех пор за небом никто не следил, барометры заржавели, а стёкла телескопов покрылись пылью.

И вот однажды утром Предупреждаль вышел на улицу и сказал, что в страну летят инопланетяне.

Его стали спрашивать о погоде, но он грустно ответил:

– Я ещё не знаю, что у них на уме.

Шкафунчики очень расстроились, что их кумир впервые за много лет ничего не сказал им о погоде, и они могут попасть впросак. Так и случилось. Полстраны в этот день совершенно напрасно обременило себя зонтами. Небо над Шкафляндией было чистым.

Разумеется, все по привычке подумали, что раз Предупреждаль говорит о каких-то пришельцах, значит, никакими пришельцами и близко не пахнет.

А Предупреждаль попросил отомкнуть двери заброшенной обсерватории, смахнул пыль с оптики самого сильного телескопа и приник к окуляру.

И он их увидел.

Инопланетяне приближались к земле в боевом порядке. Они летели стройными клиньями, как журавли, отлетающие  на юг. Клиньев было ровно тридцать три. В каждом из них Предупреждаль насчитал по десять тёмных точек, окруженных мерцающей сферой. Получалось триста тридцать кораблей – целая армада. Вычислив их скорость, он ужаснулся. Через три часа пришельцы достигнут Шкафляндии!

По сигналу Предупреждаля правительство срочно собрало Чрезвычайный Совет во главе с трижды генералом Немоляем.

– Ситуация многозначительная, – сказал Немоляй и закашлялся, не зная, что к этому добавить. – Высказывайтесь по мере рассуждений.

– У меня есть рассуждение, – подал голос дважды генерал Мимолёт. –    Пришельцев сбиваем с курса прямой наводкой. Мои орлы встретят их на подлёте к стратосфере и поджарят ракетами. Размажут их по небу, как яйца по сковородке. Не будь я…

– А если они размажут твоих орлов? – оборвал его Немоляй. – Твои орлы в последней войне с Твильбумбуком падали один за другим! Как птенцы из гнезда!

– Не надо было подрезать им крылья дурацкими приказами, – обиделся Мимолёт.


– Что?! – закричал Немоляй, багровея от гнева. – Какими приказами?

– Успокойтесь, господа! – вмешался Самый Главный Правитель. – Сейчас не время собачиться. Страна в опасности! Послушаем наше общее гражданское лицо.

Все повернулись к Предупреждалю.

– Мне нужна сеть, – сказал он задумчиво. – Может быть, очень большая. Может быть, от края  до края страны.

– Для чего? – строго спросил Немоляй.

– Попробую их поймать, – ответил Предупреждаль.

– Сеткой? – удивился Самый Главный Правитель.

– Да. Только очень большой. И прочной.

– И какая-то дрянная сетка остановит космический корабль? – возмутился генерал Немоляй и посмотрел на Правителя. – Это же верх неглубиномыслия!

– Это штатская недальновидимость! – поддержал его генерал Мимолёт и тоже посмотрел на Правителя.

– А вот увидите, – не сдавался Предупреждаль. – Дайте мне сеть. Капроновую сеть.

– Хорошо, – сказал Самый Главный Правитель. – Будет тебе сеть. Но если пришельцы приземлятся, тюрьмы тебе не миновать. И позора перед потомками. Учти это, Предупреждаль.

Чрезвычайный Совет тут же выпустил закон о всеобщей мобилизации. Каждый сознательный шкафунчик обязан был немедленно явиться на призывной пункт и сдать государству весь наличный капрон. Весь – до последней ниточки.

Шкафунчики сначала не понимали, что происходит. В домах царил переполох, люди роптали.

– Какой капрон? Какая сеть?

– Правительство уходит на рыбалку!

– Они хотят лишить нас последнего!

Особенно возмущались женщины, которые ни за что не хотели расставаться со своими сетками для волос, накидками, подследниками и колготками. Тогда в эфире по всем каналам выступил генерал Немоляй. Речь генерала была короткой.

– Граждане страны! Пришёл час расплаты! Мы дали вам капрон? Дали, потому что он был нам не нужен. Пора вернуть его обратно! Он теперь нам нужен позарез!  Ослушание смерти подобно. У меня каждый, кто сейчас сидит на капроне, через час сядет за решётку. Я кончил!

Время от времени  власть бывает доступной для понимания. Не за это ли народ готов любить её и прощать ей будущие притеснения?

 Население сразу захлестнул патриотический порыв. Призывные пункты были завалены домашним капроном. Тысячи добровольцев сшивали бесчисленные шарфики, купальники, платья, чулки и прочие изделия в единую сеть. Она оказалась такой тяжёлой, что от города до города её тащили по земле мощные бульдозеры. Сеть подняли над землёй крюками башенных кранов, и вскоре шкафунчики оказались под капроновым колпаком.

После этого  стране было объявлено, что воинственные инопланетяне – это не выдумка, и Шкафляндия замерла в ожидании своей участи.

Только непримиримые твильбумбужцы да ленивые фрикадельцы не захотели подчиняться властям. Убеждённые бунтовщики и наследственные лодыри нашли в действиях Чрезвычайного Совета ущемление своих гражданских прав.

В Твильбумбуке поднялась волна демонстраций. Во главе колонн шли мужчины. Они размахивали капроновыми драгоценностями своих подруг и скандировали:

– Ваш закон – ваш, ваш! Наш капрон – наш, наш!

– Всё равно мы победим – свой капрон не отдадим!

Сонный Фрикадель решил по привычке отсидеться и отлежаться дома. Большинство просто завалилось спать. Это называлось у них – пассивное неповиновение властям. Лишь один ненормальный фрикаделец в эти трагические часы бродил по пустынным улицам города с плакатом: «Нет капронной бомбе!»

За такие легкомысленные речи и лозунги последовало немедленное наказание. В окрестностях Твильбумбука и Фрикаделя сеть опустили, наспех прилепили её к репьям, пришпилили к ёлкам и оставили бедных жителей этих городов на растерзание инопланетянам.

Эти две дырки над Шкафляндией, в конце концов, и решили её судьбу.

Предупреждаль не смыкая глаз зорко смотрел в капроновое небо. В точно рассчитанный им час с неба посыпались невиданные доселе крылатые насекомые, напоминающие домашних мух размером со слона каждая.

Прочная сеть выдержала натиск шестиногих летучих слонов.

Первых атакующих сильно ударило и отбросило вверх на высоту небоскрёба. От такой неожиданности все они коллективно сдохли и попадали вниз без признаков жизни.

Остальные мухо-слоны вовремя снизили скорость и стали беспорядочно ползать по капрону, трещать, шуршать и плеваться. Они искали хотя бы малюсенькую лазейку для прорыва в Шкафляндию.

Предупреждаль опасался, что они прогрызут сеть.

К счастью, капрон оказался не по зубам даже слоноподобным насекомым. В бессильной злобе они топали по изрядно провисшей ловушке и пытались просунуть к земле свои отвратительные волосатые хоботки, но никому это не удалось.

Предупреждаль потирал руки от радости. Он избежал проклятия потомков.

Дважды генерал Мимолёт умолял правительство разрешить ему долбануть по пришельцам ракетами, но получил категорический отказ и был отстранён от должности за тяжёлоголовость.

Трижды генерал Немоляй, напротив, был произведён в четырежды генералы за глубиномыслие.

Самый Главный Правитель прицепил себе очередной пышный орден Героя Шкафляндии и обратился к нации с призывом приступать к повседневным делам.

– Пришельцы нам не опасны! – объявил он народу. – Они или улетят, или умрут с голоду.

Однако шкафунчики не торопились беззаботно прогуливаться по улицам, полям и оврагам. Всё-таки неприятно, когда прямо над твоей головой висят тяжеленные слоны. Кроме того, население интересовало, что будет с непокорными Твильбумбуком и Фрикаделем.

Все ждали развязки. И она скоро наступила.

Когда мухо-слоны обнаружили слабину в обороне и стали постепенно сползать с капрона на улицы укреплённого баррикадами Твильбумбука, горожане встретили их градом камней. Уцелевшие экземпляры предпочли улететь обратно в космос и больше не возвращаться.

Фрикадель остановил пришельцев дружным храпом своих невозмутимых жителей. Причём храп был настолько резок и оглушителен, что с непривычки все мухо-слоны сначала потеряли слух, а потом и память. Они забыли, зачем появились в Шкафляндии, разучились летать и стали совсем ручными. С тех пор фрикадельцы возят на них воду и катают ребятишек.

Предупреждаль вернулся к своим прямым обязанностям предсказателя погоды и убедил правительство не гневаться на провинившиеся города. Генерала Мимолёта опять назначили командовать своими орлами.

Вот так замечательно для всех закончилась эта история с прилётом инопланетян.

История пятая
Как шкафунчики усмиряли коченегов

Через год после успешного отражения атаки инопланетян в Шкафляндии скоропостижно скончался Самый Главный Правитель.

Его место, разумеется, рассчитывал занять четырежды генерал Немоляй. Но вдруг нашёлся ещё один претендент на высший пост в стране. Это был вождь полузабытого племени коченегов по имени Мерзляй. Он пожаловал во дворец к Немоляю и объявил себя единственным сыном покойного.

– А согласно древним законам, править страной должен прямой наследник! – заявил он слегка растерянному Немоляю.

И топнул на него ногой.

– Да кто ты такой, чтобы тут распоряжаться? – прогундосил Немоляй своим омерзительным голосом. – Где твои аргументы?

– Аргументы? Да их больше ста тысяч! – отрезал Мерзляй. – Целая армия!

– Ты имеешь в виду своих обезъян? – расхохотался генерал. – Я вижу, ты и сам обезъяна!

Тут Немоляй сильно преувеличивал. Мерзляй ни капли не походил на своих диких собратьев. Он не дёргался, не прыгал от постоянного озноба, словом, совсем никуда не спешил. Вы помните, его горные сородичи даже спали на ходу, перепрыгивая с ветки на ветку. Мерзляй же стоял на полу как вкопанный. Тютелька в тютельку – самый настоящий шкафунчик.

По приказу Немоляя дерзкого вождя дикарей схватили и бросили в темницу.

В тот же день несметные полчища коченегов взяли в кольцо столицу Шкафляндии город Фунициклёр. С луками за спиной и копьями наперевес они выглядели очень воинственно. Они уже ничуть не напоминали тех всеобщих любимцев, которым лучшие поэты Шкафляндии посвящали самые вдохновенные строки. Теперь обросшие шерстью дикари яростно подпрыгивали на месте и угрюмо гудели, как потревоженный улей. Но в атаку пока не шли.

Чрезвычайный Совет объявил, что родина в опасности и призвал всех встать на её защиту. Немоляй скрылся в секретном государственном убежище и оттуда руководил обороной. Мимолёт несколько раз поднимал в небо своих орлов, чтобы сфотографировать позиции противника.

Все средства массовой информации сообщали о всенародной борьбе с жестоким врагом, который посягнул на мирный труд и спокойный сон шкафунчиков. Поэты Фунициклёра тоже не остались в стороне. Самый известный из них Обрадуль в экстренном выпуске столичной газеты поместил стихотворение, которое в тот же день утвердили народной песней. Коченеги там по воле автора превратились в кочеврягов.

При виде одном кочевряга
Во мне закипает отвага,
На подвиги тянет нутро!
Забудьте про слово «добро»!

Берите оружие в руки,
Идите на смертные муки!
Какой кочевряг нам не враг?
А враг наш один – кочевряг!

У нас кочевряжиться хватит!
За всё он, гадюка, заплатит!
Я крошечки съесть не могу,
Пока мы не вломим врагу!

Последняя мысль особенно понравилась Чрезвычайному Совету. Поскольку город оказался в осаде, продукты надо было экономить. Власть закрыла столовые, кафе, рестораны и магазины и объявила всенародную голодовку.

Шкафунчики быстро съели припасы своих погребков и холодильников и стали умолять Немоляя разрешить им хоть как-то питаться в общественных местах. Генерал сообразил, что город может остаться без единого защитника и приказал открыть буфеты с крошечным пайком на каждого фунициклёрца.

С передовой, между тем, стали поступать странные донесения о том, что даже из автомата в коченега попасть невозможно. Якобы он видит летящую пулю и ловко уклоняется от неё. Потом сообщение уточнили. Пули всё-таки попадают в коченегов, но от этого они не умирают, как все нормальные люди, а только на время прекращают подпрыгивать. Коченег с пулей внутри себя садится на землю и несколько минут блаженно улыбается, но потом опять вскакивает и принимается прыгать и гудеть с новой силой.

Известие, что коченегов не берут пули, очень обеспокоило Немоляя. Он собрал лучшие умы Фунициклёра, чтобы они объяснили ему это явление. Генерал восседал на троне Самого Главного Правителя. Это должно было показывать, кто тут хозяин.

– Пуля должна наносить непоправимые травмы организму – сказал профессор из института прижизненной несовместимости. – А если не наносит, значит, перед нами небиологическое существо.

– Как это – небиологическое? – не понял его Немоляй.

– А очень просто, – объяснил профессор. – В нём нет крови.

– А кровь греет нас изнутри! – подхватили самые догадливые. – Так, может, поэтому коченеги постоянно мёрзнут?

– Очень может быть, – скромно подтвердил профессор.
 
– Но это только версия! – подал голос учёный из института логических тупиков. – Хотя версия моего коллеги, определённо, изящна, остаются без ответа, по крайней мере, три вопроса. Вопрос первый. Как могло небиологическое, но, несомненно, разумное существо попасть на нашу планету? Вопрос второй. Каким образом это существо остаётся разумным в рамках своей небиологичности? И третий вопрос…Третий вопрос…Лучше я задам его позже.

– Нет, лучше сейчас, – жёстко сказал Немоляй.

– Хорошо. Только не обижайтесь, – предупредил знаток логических тупиков. – Третий вопрос. Почему их небиологичность настолько разумна, что становится совершеннее нашей биологичности?

– В каком это смысле? – опешил Немоляй.

– В том смысле, что… Я ведь предупреждал, так что прошу не обижаться, – напомнил учёный. – Другими словами, стойкость коченегов как вида говорит о нашем с вами несовершенстве. Что никак невозможно допустить.

– И что же из этого следует? – тупо спросил Немоляй.

– Ничего. Я только сказал, что думаю.

– Лучше бы ты думал и говорил в другом месте! – рассердился Немоляй. – Неужели никто не в силах объяснить по-человечески, в чём секрет живучести коченегов?

– Разрешите мне? – промяукал учёный из института необычных явлений. – Дело в том, что коченегов на самом деле не существует в природе.

– То есть как это? – подпрыгнул в кресле Немоляй.

– Коченеги есть плод нашего воображения. Проще говоря, фантазии. Но мы все их видим одинаково, так? Значит, коченеги – это результат массового гипноза.

– И кто же нас гипнотизирует? – прищурился Немоляй.

– Ответ один – Мерзляй. У него очень сильное поле.

– Что, прямо из тюрьмы достаёт?

– Прямо из тюрьмы.

– Вот это глубиномыслие! – воскликнул Немоляй. – Теперь всё понятно. Сейчас мы спросим этого мерзавца… Пусть ответит! Вот в такие простые штуки хочется верить. Такие штуки нам нужны. И почему этих штук у нас так мало? Побольше бы нам этих штук… Так о чём это я?

– Генерал, вы хотели допросить Мерзляя, – напомнил ему секретарь.

– Так почему его до сих пор нет? Доставить! – рявкнул Немоляй.

Стража бросилась выполнять приказ.

Вождя дикарей сначала не узнали. Лицо его опухло от побоев и обросло густой щетиной. Он не мог открыть глаз из-за ослепительно яркого электрического света.

– Говори! – закричал Немоляй. – Как ты это делаешь? Говори!

Заключённый молчал. Может, он что-нибудь и ответил бы, но не понимал, чего от него хотят.

– Есть только один способ проверить гипотезу гипноза, – сказал учёный из института морали и нравственности. – Надо убить Мерзляя. После этого коченеги должны исчезнуть.

Услышав эти слова, заключённый сказал:

– После этого исчезнете вы вместе с вашим Фунициклёром. Мои воины неуязвимы. И месть их будет страшной. О, вы не знаете, что такое месть дикарей! Сейчас начнётся штурм. И горе тогда вашему городу! 
 
Мерзляй сказал это так убедительно, что учёные сразу ему поверили и испугались. Они поняли, что коченеги – никакие не выдуманные, а самые что ни на есть настояшие. И ничто их не остановит. Учёным стало страшно. И они стали убеждать Немоляя выпустить вождя на свободу.

– Не бывать этому! – сказал упрямый генерал, которому очень хотелось покончить с Мерзляем. – В тюрьму его обратно!

В этот момент в тронный зал вбежал гонец с линии обороны и воскликнул:

– Они пошли в атаку! Они уже в городе! Они идут сюда!

Бравый генерал Немоляй побледнел, схватился за сердце и упал без чувств. А Мерзляй обвёл всех тяжёлым взглядом и грозно спросил:

– Так признаёте ли вы, что теперь Единоличным Правителем страны буду я, вождь коченегов по имени Мерзляй?

– Признаём! – в один голос закричал весь Чрезвычайный Совет.

– Чрезвычайный Совет самораспускается! – тут же объявил Мерзляй. – Всем под домашний арест! Чтобы носа мне не совали из дому!

Вскоре имя нового Единоличного Правителя узнала вся Шкафляндия. «Мерзляй так Мерзляй, – шептались по углам шкафунчики. – Чем он хуже кого-то другого?» Это было очень похоже на трусость. Впрочем, шёпот ещё никогда не рождал ничего героического.

Мерзляй отдал коченегам приказ покинуть город, но дикари впервые оказались внутри цивилизации, и она на них необычайно подействовала. Им понравилось без устали сновать по магазинам и брать в них всё, что заблагорассудится. Они ликовали, скакали и бегали от витрины к витрине как заведённые. Они примеряли дорогие платья и украшения, пили изысканные напитки и ели всё, кроме мороженого.

Напуганные фунициклёрцы сидели по домам, глотали слюну и не вмешивались.
 
Наглые грабежи продолжались целые сутки. Всё это время Мерзляй думал, как бы ему приструнить расхитителей национального богатства. Он пробовал уговаривать варваров, стыдить их, грозил всевозможными карами – всё было напрасно. Коченеги как с ума посходили. Обвешанные бубликами, бусами, яркими лентами и драгоценностями, они носились по разорённому городу и наводили ужас на бездомных кошек и собак. Магазины стояли пустые, фабрики и трамваи остановились. Мерзляй был в отчаяньи.

Была уже ночь, когда стража доложила Единоличному Правителю, что встречи с ним добивается некий гражданин Умапалата. Якобы он изобрёл универсальное средство для выведения коченегов. Мерзляй велел впустить Умапалату.

– Я врач, – представился вошедший и вынул из сумки какое-то мокрое тряпьё. – И вот мой диагноз. Мы имеем дело с массовым буйным помешательством от жадности и вседозволенности. Вы хотите пресечь распространение болезни?

– Разумеется, хочу. Что это? – спросил Мерзляй, указывая на тряпку.

– Смирительная рубашка, – ответил Умапалата. – А это – бывший коченег.

Он быстро скрутил тряпку винтом. На полу появилась лужица воды.

– Понял! – воскликнул Мерзляй. – Ты надел на него эту штуку, он перестал двигаться, превратился в сосульку и растаял. Но как тебе удалось поймать его?

– Это было нетрудно, – сказал Умапалата. – Я повесил рубашку перед своим домом, а коченегов вокруг мелькало видимо-невидимо. И все они кинулись на приманку. Самый быстрый и жадный схватил рубашку,  завернулся в неё, не смог выпутаться – и замёрз.

– Гениально, – пробормотал Мерзляй. – Но где мы возьмём столько смирительных рубашек? Я сам считал коченегов, их ровно сто восемь тысяч сто двадцать один.

– А у нас есть сто рубашек, и это больше чем достаточно, – Умапалата усмехнулся. – Надо только вовремя их сушить.

В ту же ночь смирительные рубашки были развешаны на самых видных местах, у освещённых подъездов домов и в шикарных магазинах. Армия коченегов начала таять буквально на глазах. Женщины не смыкая глаз выжимали рубашки и сушили их утюгами. К утру всё было кончено.

Мерзляй остался без верных сподвижников, которые привели его к власти. Он немного погоревал, но впереди была блестящая перспектива, и сердце его быстро забыло своих спасителей. Ведь теперь он может править целой Шкафляндией!
 
Ну, что тут скажешь? Кто не способен помнить добро, не имеет будущего. Может быть, поэтому правление Мерзляя продолжалось недолго и закончилось бесславно. И об этом я ещё обязательно расскажу.

История шестая
Как в Шкафляндии время останавливали

Давным-давно шкафунчики жили без часов и календарей, совершенно не понимая, как определять время.

Они рождались, взрослели и старились, и никто не мог объяснить, почему это происходит. Они замечали, что вещи и жилища тоже дряхлеют, изнашиваются и разрушаются, но делали вид, что в этом нет ничего необычного. «Так уж заведено», – успокаивали себя шкафунчики и приступали к ремонту.

Было это ещё до изобретения электричества, когда обитатели Шкафляндии освещали себе жизнь при помощи лучины и керосиновых ламп. Но когда они научились добывать ток и рассылать его по проводам, стало лучше видно, что некоторые вещи ремонтировать уже бесполезно. И шкафунчики принялись искать причины царящей в мире разрухи.

Собственно, тогда и открыли время. В учебниках написали, что время – это невидимый прожорливый зверёк, вроде козлорада. Невидимка живёт внутри каждой вещи и питается её потрохами. С тех пор шкафунчики стали ломать голову, как бы им приручить обжору.

Сначала они придумали измерять время. Впервые это случилось в городе Шурум-Бурум, где жили искусные портные и кулинары. Они попытались определить размер, рост и вес времени.

– Время – оно большое, – говорили одни, разматывая огромный рулон ткани.

– Как же! – возражали им другие, скроив из этого рулона миллион распашонок и ползунков для младенцев. – Оно меньше напёрстка.

– Время – оно тяжёлое, – вздыхали третьи, придвигая к огню большие бочки с кукурузными початками.

– Совсем нет, оно легче пушинки, – смеялись над ними те, кто приготовил из этих початков воздушные кукурузные хлопья.

И не было конца этим спорам.

Но тут один самый умный шурум-бурумец по имени Поспешай сообразил, что время никакой не козлорад, а совсем другая зверушка.

Однажды Поспешай сидел на берегу быстрой горной реки под высокой разлапистой елью.

«У времени нет ни начала, ни конца, его нельзя взвесить, – размышлял он. – Вот лежит на дне реки какой-нибудь камень, и сидит в нём время и ест его… Ест его, ест, пока совсем не лопнет. Это ж какие зубы надо иметь, чтобы грызть такую твердятину!»

Тут ему на голову упала шишка. Он посмотрел вверх и увидел белку, которая карабкалась по стволу.

«Время движется! – осенило Поспешая. – Бежит, как эта белка, как эта река. Идёт и всё на свете трогает на своём пути. Время не внутри, а вокруг нас! Вот отчего все вещи приходят в негодность. Как же его поймать и остановить?»

Поспешай бросился домой, быстро нарисовал какую-то схему, положил бумагу в карман и отправился в Фунициклёр потрясать основы науки о времени. Горячий, наивный, прекрасный Поспешай! Он-то думал, что там его ждут не дождутся… Он не знал, что тот, кто  заглядывает дальше своего носа, порой рискует  остаться без головы.
 
В Академии столицы Шкафляндии молодого шурум-бурумца встретили в штыки.

– С чего ты взял, что время идёт куда-то? – строго спросил его седой учёный с большой головой по имени Мозгляк. – По-твоему, у него есть ноги?

– А разве без ног нельзя двигаться? – горячился Поспешай. – Вот, река, например…

– Река, например, течёт, – оборвал его Мозгляк.

– И время течёт! – подхватил Поспешай. – Оно обтекает всех нас, но задевает, понимаете? И вещи от этого ломаются, крыши дырявятся и камни превращаются в песок!

– У вас в Шурум-Буруме все такие умные? – усмехнулся Мозгляк. – Шейте лучше штаны да пеките свои лепёшки, чем лезть в науку!

– Да что это за наука, которая врёт! – в сердцах сказал Поспешай и тут же был изгнан из Академии.

«Хорошо же, – думал он, шагая по улицам Фунициклёра. – Я вам докажу, что время не стоит на месте и что его можно поймать!»

Он направлялся в кузницу к знакомому мастеру, чтобы тот помог ему выковать ловушку для времени. Кузнец с удивлением посмотрел на схему и спросил:

– И ты думаешь, что этой штуковиной можно поймать время?

– Уверен! – воскликнул изобретатель. – Сначала хотя бы его маленькую частицу. Но если ловушек будет много, мы сможем одновременно захлопнуть их – и время остановится! И вещи перестанут стареть! И мы сами будем жить вечно!

Кузнец молча кивнул и  принялся за работу. Поскольку тогда никто не умел считать дни, нельзя сказать точно, долго ли он ковал большие зубчатые колёса и валы, цепи и гири. И вот настал момент, когда первая ловушка для времени была готова.

– И что теперь? – спросил мастер.

– Установим её на городской башне, – сказал Поспешай. – Чем выше, тем лучше. На такую приманку время обязательно клюнет!

– А как мы об этом узнаем? – не унимался кузнец.

– Да очень просто! Если ловушка заработает, значит, время попалось!

Кузнец согласился, и они потащили тяжеленный механизм к главной башне Фунициклёра. Недалеко от площади дорогу им преградил полицейский патруль.

– Чего это вы тащите? – нахмурился полицейский.

– Мы хотим поймать время! – выпалил простодушный Поспешай.

– Ловить – это наша работа, – сказал начальник патруля. – Документы!

А поскольку документов у них не оказалось, полицейские затопали ногами от злости и добавили, чтобы они убирались подобру-поздорову, пока их не арестовали.

Несчастные повернули было обратно, но тут им навстречу попался Предупреждаль. Он как раз шёл на площадь объявлять шкафунчикам свой прогноз погоды. Кузнец хорошо знал предсказателя и бросился рассказывать ему про то, что они сделали и чего хотят. Предупреждаль уточнил детали проекта и восхищённо сказал:

– Очень, очень интересно! Тут могут быть такие перспективы!

– А не опасно для государства? – спросили полицейские.

– Ну что вы! Совершенно безопасно. И очень даже полезно, – успокоил их Предупреждаль.

Услышав это, патруль пропустил их к башне. Ведь за них поручился сам Предупреждаль, знаменитейший и наиточнейший предсказатель погоды, великий спаситель Шкафляндии от чудовищных кошек и летающих слонов!

Площадь, как всегда, была полна поклонников Предупреждаля. Он остановил привычный приветственный рёв толпы и сказал, что сегодня с прогнозом придётся подождать, потому что всем им выпало присутствовать при историческом событии.

– Впервые в мире! Эксперимент по укрощению времени! – торжественно объявил он.
 
Шкафунчики раскрыли рты. И пока они так стояли, глупо улыбались и не понимали, что происходит, Поспешай с кузнецом быстренько подняли ловушку на башню, соединили колёса с цепями и гирями и запустили механизм.

«Тик-так, тик-так», – отчётливо раздалось над площадью.

– Время попалось! Вы слышите – оно здесь, внутри! – завопил с верхушки башни счастливый Поспешай.

Сначала шкафунчики зашумели обрадованно, но потом какой-то шутник спросил:

– А теперь мы его на зиму засолим, что ли?
 
Хохоча, люди подхватили:

– Нет, теперь из времени будем суп варить!

– Шашлык сделаем!

– Мерзляю подарим!

И тут на площади появился сам Мерзляй со свитой.

– Что тут собираются мне подарить? – спросил Единоличный Правитель Шкафляндии. – Уж не последнего ли живого коченега?

Шкафунчики засмеялись, заулюлюкали.

– Мы поймали время! – крикнул с башни Поспешай. – Слышите?

– А ну, слезай оттуда, – лениво приказал Мерзляй и поморщился.
 
– Я не могу! – возразил Поспешай. – Опыт ещё не закончился, теперь надо захлопнуть ловушку!

Никто и опомниться не успел, как наверху раздался неприятный скрежет – и тиканье механизма растаяло в воздухе, словно его и не было. Над площадью нависла зловещая тишина.

– Всё! Времени – крышка! – завопил кузнец. – Ура!

Шкафунчики молчали, ожидая, что скажет Мерзляй.

– Ура, – вяло согласился Единоличный Правитель и негромко похлопал в ладоши.

Площадь заволновалась, зашумела. Многие тоже зааплодировали. Большинству повторять сигналы начальства кажется делом благоразумным. Власти виднее, говорят они, как будто сами совсем ослепли.
 
– Слушайте мой Указ! – бросил Мерзляй поверх голов и обернулся к охране. – Этих двоих с башни – ко мне немедленно. Сегодня никто не работает! Всенародный праздник!

Из свиты раздались крики: «Да здравствует Мерзляй! Слава нашему вождю!» Шкафунчики заулюлюкали, в небо полетели чепчики и прочие головные уборы.

Предупреждаль попытался перекричать толпу:

– Стойте! Жара! Нас ждёт неслыханная жара!

Но его уже никто не слушал.

Поспешая с кузнецом доставили во дворец.

– Что означает «времени – крышка»? – зло прошипел Мерзляй, в упор разглядывая приведённых.

– Время остановилось! – выпалил Поспешай. – Теперь оно не властно над нами. Мы будем жить вечно!

– Мы гении! Мы настоящие гении! – пророкотал кузнец и чуть было не пустился в пляс.

– А  вот господин Мозгляк утверждает, что вы – круглые идиоты, – сказал Мерзляй.

– Это уж точно! – прохихикал академик (и откуда он только взялся). – Только псих ненормальный может говорить, что он зафиксировал время. Оно и так сидит в каждом из нас. Время грызёт нас изнутри, а не снаружи.

– И никаких дискуссий! – подытожил Мерзляй. – Учебники надо учить, а не по улицам шляться!

В общем, обоих бедняг отправили в сумасшедший дом.

Но тут в столице Шкафляндии, а затем и во всей стране, стали происходить такие невероятные события, что они требуют отдельного рассказа.

История седьмая
Как шкафунчики укрощали всемирный потоп

Итак, ни один шкафунчик не услышал Предупреждаля, а ведь он хотел подготовить народ к предстоящей жаре.

Вы помните, что его прогнозы никогда не сбывались? А это значит, что следовало ожидать сильного дождя или даже снега. Но беспечные шкафунчики праздновали дополнительный выходной и ни о чём не думали.

Между тем, на город надвинулась огромная туча, резко похолодало, налетел ураганный ветер, и хлынул страшный ливень. Такой, какого не помнили даже долгожители Шкафляндии.

Фунициклёрцы разбежались по домам, укрылись под навесами и стали ждать, когда стихия угомонится и выглянет солнышко. Все думали, что будет, как всегда. Но как всегда бывает далеко не всегда.

По улицам бежали уже не ручьи, а бурлящие реки, и вода всё прибывала. За стеной дождя едва проступало то, что двигалось вместе с мутными потоками. Плыли сорванные ветром крыши, вырванные с корнями деревья, телеграфные столбы, пластмассовые куклы и кораблики, воздушные шары и некоторые шкафунчики, которые не успели спрятаться в домах. Их, конечно, вылавливали и отправляли сушиться на верхние этажи.

 – Что будем делать? – спросил своё правительство Единоличный Правитель Мерзляй.

Министры сидели хмурые, хотя их собственные дома были сделаны из самого прочного кирпича в мире, и их семьям пока ничего не угрожало. Молчание рассердило Мерзляя, и он закричал:

– Бездельники! Лодыри, лодыри и ещё раз лодыри! Что будем делать с водой, я вас спрашиваю?! Кто у нас отвечает за воду?

Встал человек с головой, похожей на мокрую пальму. На длинной шее министра раскачивался маленький круглый шарик с глазками. На самой верхушке этого шарика во все стороны торчали пряди длинных зеленоватых волос.

– Воду надо откачивать, – сказал он устало. – Иначе зальёт совсем. Всех нас зальёт.

– Вот и откачивайте скорее! – Мерзляй даже кулаком по столу стукнул. – Чего вы тут сидите? Чтобы к утру откачать мне всю воду!

Заработали мощные насосы. Длинные, как змеи, шланги стали переливать мутную жижу из подвалов на поверхность. На каждой улице к фонарным столбам были причалены многотонные корабли-танкеры с ёмкостями для приёма воды. Но очень скоро танкеры переполнились и один за другим стали тонуть. Матросы попрыгали вниз, и вплавь добрались до ближайших  окон домов, чтобы спастись от гибели.

Словом, все попытки отвести куда-нибудь бегущие по улицам реки закончились полным провалом. Да и как могло быть иначе, если ни одного сухого места в Шкафляндии уже не осталось?

Человек, похожий на пальму, в правительстве больше не появлялся. Говорят, и остальные министры тоже куда-то разбежались, не представляя, зачем они стране, если не в силах остановить дождь.

А дождь продолжал лить. Вода доходила уже до третьих этажей. Шкафунчики перебрались на чердаки и крыши и жалобно скулили там вместе с кошками и собаками. Никто не знал, куда перебираться дальше, если ливень не прекратится.

Фунициклёр погрузился в непроницаемую тьму. Электростанции вышли из строя, провода лопнули, а светлячки, которые давали населению дневной свет, разом куда-то пропали. Все до единого. Может быть, их смыло потоками воды, а может быть, они настолько пропитались влагой, что перестали светиться. Батарейки и аккумуляторы в фонариках тоже отсырели, и последние лампочки гасли одна за другой. Некоторые шкафунчики попытались было жечь, как в старину, лучину или керосиновые лампы, но вскоре в столице не осталось ни одной пригодной для этого спички.

К темноте, плесени и сырости добавились жуткие чавкающие звуки, которые доносились с этажей, залитых водой. Фунициклёрцы догадались, что это разные морские твари доедают оставленную впопыхах пищу. К тому времени реки страны уже смешались с Великим Океаном, и шкафунчики опасались, что приплывшие оттуда акулы примутся и за них. А некоторые слабонервные ежесекундно ждали набега кусачих и  прожорливых синепупов. О том, кто такие синепупы и почему их надо бояться, в Шкафляндии знали все. Вы тоже узнаете, но не сейчас.

Одним словом, ужас наводнил город Фунициклёр. Да если бы только Фунициклёр! Вода в нём не задержалась и растеклась по всей Шкафляндии.

В других городах было ещё страшнее, потому что в них не сидело правительство. Шкафунчики  там просто оцепенели, сидели и пучили глаза друг на друга в ожидании помощи. Что поделаешь, привычка.  Если привык постоянно на кого-то надеяться,  можешь забыть, что и сам что-то можешь.

Сельские жители оказались проворнее и сообразительнее. Они грузились на лодки и спасались бегством в горных районах, откуда вода всё-таки скатывалась в низины.

Лучшие умы Шкафляндии были вконец измотаны бесконечным стуком капель по окружающим предметам жизни. Учёным пришлось заткнуть уши мокрой ватой, чтобы чей-нибудь ум смог остановить всемирный потоп. Они молча ходили по крышам домов с затычками в ушах, и шкафунчики  поняли, что это признак паралича науки. Но спасли Шкафляндию от всемирного потопа вовсе не учёные, и вот как это случилось.

Однажды, на девяносто девятый день с начала дождя, у окон квартиры Предупреждаля на шестом этаже всплыла подводная лодка. Из люка выглянуло круглое лицо, вставленное в раму из рыжей бороды и таких же ярко-огненных волос. На курносом носу каким-то чудом держалось пенсне без цепочки.

Это был известный всей стране капитан Мокропот. Он был знаменит тем, что в очередной военной капании против Твильбумбука незаметно провёл свою  юркую субмарину по мелководью до самой штаб-квартиры мятежников и всплыл в городском пруду прямо у них на глазах. Это произвело на повстанцев такое впечатление, что они тут же бросили свою затею идти войной на Фунициклёр.

На этот раз капитан Мокропот не получал никакого приказа. Но он видел, что гибнет страна вместе со всем населением, и не остался безучастным наблюдателем.

Когда начался дождь, его подлодка стояла неподалёку от Твильбумбука на Крайнем Юге Шкафляндии. Целый месяц он пытался связаться со столицей, но Мерзляй не отвечал, а генералы, как вы помните, сидели под домашним арестом.

И тогда капитан повёл свой корабль мимо полузатопленных городов и деревень курсом на Фунициклёр. Мокропот надеялся отыскать предсказателя Предупреждаля. Все забыли о его существовании, а ведь только он мог сделать что-нибудь путное, чтобы спасти Шкафляндию от небывалого наводнения. Капитан плутал по залитой водой стране почти два месяца, прежде чем нашёл дом Предупреждаля.

Мокропот осветил окно прожектором, постучал и стал ждать.

– Уберите свет! – донеслось из темноты сквозь шум дождя.

Капитан понял, что ослепил хозяина, и отвёл прожектор в сторону.

– Кто вы? – спросил Предупреждаль охрипшим от сырости голосом.

Мокропот назвал себя и коротко доложил о цели визита.

– Входите, – просипел Предупреждаль и подал рыжебородому руку.

Капитан с трудом взобрался на подоконник. Он страдал одышкой, потому что был одним из самых объёмных шкафунчиков. В квартире предсказателя погоды весело квакали лягушки.

– Садиться не приглашаю. Тут кругом ужи и пиявки, – сказал  Предупреждаль.

– Так есть у вас хоть какая-нибудь идея, хотя бы самая завалящая? – быстро спросил капитан Мокропот. – Или все мы погибнем в пучине?

– Идея есть, и вы прибыли вовремя. Еще немного, и вам не с кем было бы разговаривать, – ответил Предупреждаль. – Надо на всех парусах плыть к ближайшему краю страны.

Капитан не стал спрашивать, зачем это нужно, потому что полностью доверял предсказателю. В ту же минуту они выбрались наружу. Через подоконник уже вовсю хлестала вода.

Люк был задраен, и подлодка Мокропота поплыла мимо верхушек домов бедного Фунициклёра, бороздя поверхность трубой перископа.

– Торопитесь! Нас может спасти только Внешний свет, – загадочно сказал Предупреждаль и тут же уснул, потому что не спал уже целую вечность.

А в это время Мерзляй сидел совершенно один и горевал о том, что из его резиденции нет непромокаемого подземного хода в башню на площади. Она была самым высоким и поэтому самым непотопляемым сооружением в столице. Там он мог бы спасаться от наводнения ещё несколько месяцев. А министры-предатели пусть тонут, раз они такие трусы и негодяи.

Тут ему пришло в голову, что кроме сбежавшего правительства у него есть флот, который наверняка держится на плаву. А самый верный человек во всём флоте – это капитан Мокропот.

Мерзляй тут же послал ему радиограмму с приказом прибыть во дворец.

Подводная лодка уже покидала пределы Фунициклёра, когда получила этот приказ. Капитан вынужден был повернуть обратно и взять на борт бывшего вождя коченегов Мерзляя.

Вид у вождя был жалкий. Дрожа от холода, он стянул с себя штаны и рубашку и стал их выжимать.

– И это всё, что я заслужил? – сокрушался Мерзляй. – Проклятый дождь! Проклятая страна! Проклятый народ!

Перед глазами у него стояли его непутёвые лесные братья. Все они, как вы помните, замёрзли и растаяли в смирительных рубашках. Пятерых из них, вернее, ту влагу, которая осталась от каждого, он в своё время лично выжал в тазик и вымыл в нём ноги.

– Однако куда мы плывём? – строго спросил Мерзляй капитана.

– Курс корабля – на Твёрдую Темноту. Там Предупреждаль надеется найти спасение, – доложил Мокропот.

– Что там забыл этот выживший из ума старик? – захохотал Мерзляй. – Может, свою знаменитую дрель?

– Дрель? – переспросил капитан Мокропот и на секунду задумался. – Что ж, это очень может быть. Именно дрель.

 Капитан догадался, что хочет сделать Предупреждаль на Крайнем Севере Шкафляндии, куда на полной скорости плыла подлодка. Ну конечно, пробить дыру в Твёрдой Темноте, чтобы выпустить из страны всю накопившуюся воду!

Мокропот сказал о своей догадке Мерзляю, и тот велел разбудить Предупреждаля.

– Правда ли, что ты задумал выпустить из страны всю воду, как из ванны? – спросил Мерзляй.

– Да, это так, – сказал Предупреждаль, постепенно соображая, кто перед ним.

– А знаешь ли ты, что вода – это народное достояние? – возвысил голос Мерзляй.

– Пока я вижу, что вода – это достояние, в котором тонет народ, – парировал Предупреждаль.

 Если бы шкафунчики могли слышать эти слова, они полюбили бы его ещё больше!

– Я тебе запрещаю выпускать воду! – разгневался Мерзляй. – Капитан!  Поворачивай своё корыто! Идём на Фрикадель! Надо разбудить этих лентяев и заставить их откачивать воду!

– А кто ты такой, чтобы запрещать мне? – спокойно спросил Предупреждаль.

– Что? Бунт на корабле? – закричал Мерзляй и затопал ногами. – Да я… Да вы…Не потерплю!

– Успокойся, Мерзляй, – сказал капитан Мокропот. – На этом корабле я капитан и команда будет слушаться моих приказов. Идём на Твёрдую Темноту!

– Что? Кто? Сгною! – заверещал Мерзляй и чуть не захлебнулся в собственной слюне. Впервые кто-то осмелился возразить ему открыто, и он испугался, что власть уходит у него из рук. Слабый правитель всегда боится того, кто его не боится.

Капитан вызвал матроса и велел ему запереть Мерзляя в отдельной каюте. Там он и исходил злобой до конца путешествия.

А закончилось оно более чем счастливо.

Когда лодка достигла Твёрдой Темноты, матросы надели скафандры и спустились на дно. Там они пробили тысячу дырок, сквозь которые вода хлынула вон из страны прямо во Внешний свет. Очень скоро она убыла в Шкафляндии настолько, что показались холмы. Тут капитан отвел подлодку к руслу ближайшей реки, а Предупреждаль распорядился заткнуть отверстия. И надо же – в ту же секунду дождь прекратился.

Вся Шкафляндия в этот день праздновала Чудо Спасения от всемирного потопа. Когда население узнало имена героев, оно тут же захотело, чтобы страной правил мудрый и отважный Предупреждаль.

– Пре-ду-преж-даль! Пре-ду-преж-даль! – скандировали шкафунчики на всех улицах, и тот понял, что бесполезно отказываться.

По воле народа Предупреждаль стал Просто Правителем Шкафляндии. Он назначил капитана Мокропота командующим флотом, а Мерзляя – своим заместителем по водным ресурсам, о которых тот проявлял такую заботу.

Впрочем, воды в Шкафляндии не стало меньше. Все реки и колодцы вскоре очистились от мути, а морские твари убрались в родной Великий Океан.

Шкафунчики дружно взялись за возрождение разрушенной страны. Дома и улицы засияли как новые. Вернулись и светлячки. Они где-то дружно переждали природный катаклизм и заблестели ещё ярче и веселее, чем прежде.

Да, надо сказать ещё и о моей любимице Фроське.

Однажды утром я застал её мурлыкающей под душем. Тонкие струйки воды били из крохотных дырочек у самого днища шкафа. Вообще-то кошки не любят купаться, но  моя проказница делала это с видимым удовольствием.

А после купания она дочиста слизнула эту небольшую лужицу языком, так что мне даже не пришлось затирать её тряпкой.

История восьмая
Как в Шкафляндии наступил и закончился «золотой век»

Предупреждаль правил страной ровно одну неделю и один день.

Пройдёт много лет, прежде чем в учебниках истории Шкафляндии это время назовут «золотым веком» и подробно опишут всё, что случилось в те дни. Многое приврут и приукрасят. Но старожилы всегда будут помнить указ № 1, который Предупреждаль придумал в самый первый час своего правления.

Именовался указ весьма загадочно – презумиции, начинался он словами С Сего Дня, и было в нём всего три пункта:

1. ВНЕШНИЙ МИР И ВНУТРЕННИЕ МИРЫ ШКАФЛЯНДИИ СВОБОДНЫ.
2. ВСЕ МЫСЛИМЫЕ ШКАФУНЧИКИ РАВНЫ ПЕРЕД ЗАКОНОМ.
3. КАЖДЫЙ ШКАФУНЧИК ЛЮБИТ ДРУГОГО КАК БРАТА ИЛИ СЕСТРУ.

Указ всколыхнул всю страну. Население в этот день бросило работу, учёбу и уборку помещений. Поскольку слов в указе было мало, прочитали каждое из них. И  против каждого слова выставили по тысяче своих.

Горячие споры вызвало упоминание о внешнем и внутренних мирах Шкафляндии.

– Господа! – кричали на площадях самые продвинутые. – Наконец-то! Внешний мир – вот  наше спасенье! Там золото и алмазы! Там газ и электричество! Наконец-то! Давно надо было заявить, что Внешний свет принадлежит нам по праву! Принадлежит всем нашим внутренним мирам! Каждому городу, каждому шкафунчику! Пора перебираться туда! Пора наводить там порядок!

– О каком порядке вы говорите? – пытались их перекричать другие вольнодумцы. – Внешний мир – это государственная власть, вот где надо наводить порядок! А миры внутренние – это то, что мы думаем! Не позволим власти шпионить за мыслями!

Шутники тут же подхватывали, показывая пальцем на какого-нибудь оратора:

– Эй! А ты сам-то мыслимый шкафунчик или немыслимый? Может, у тебя голова пустая, оттого ты и орёшь?

В общем, много всякой чепухи кричали на площадях. Но все эти частные вопросы так и остались без окончательного ответа. Да и по существу дела тоже возникли разногласия.

В гордом Твильбумбуке почти одновременно произошли три события, по сценарию каждого из пунктов указа. По первому пункту  (о свободе) город сразу же поднял вооружённое восстание. По второму  (о равенстве) революционерам пришлось немедленно зачехлить оружие. А по-третьему  (о братстве) они надолго задумались. Теперь у повстанцев вроде бы не осталось причин для выступлений против власти.

Непробиваемых фрикадельцев сначала немного смутила третья презумиция. Они растолковали её как запрет на браки между мужчинами и женщинами. Но вскоре жители Фрикаделя поели и легли спать, решив, что в этом мире ничего не изменилось.

В городе портных и пекарей Шурум-Буруме ещё не были забыты  идеи измерения времени. Теперь горожане с азартом взялись за изобретение мер свободы, равенства и братства, гарантированных указом Предупреждаля.

– Всё измеряется в граммах! – важно говорили одни, поднимая стаканчики с вином за здоровье Предупреждаля. – Двести грамм свободы равны полному стакану братства. Вот вам полное равенство!

– Да захлебнитесь вы вашими граммами! – перебивали их другие. – Сантиметр – вот эталон! Даёшь равенство и братство в сантиметрах свободного покроя!

 Шурум-бурумцы спорили целую неделю и один день, но так ни к чему и не пришли.

А главные потрясения случились в столице Шкафляндии.

Согласно первой презумиции, закон об единомысленности был отменён и на свободу из тюрьмы Фунициклёра вышли сотни шкафунчиков. Больше того, по амнистии волю получили не только инакомыслящие, но и уголовные преступники. Полиция получила приказ поймать их снова, если они не одумаются, и посадить по второму пункту – о равенстве. Словом, темница полностью опустела, и стражники на прощанье лобызались с бывшими арестантами в полном соответствии с третьей статьёй – о братстве.

Разжалованные генералы Немоляй и Мимолёт, выходя из ворот тюрьмы, поклялись вместе бороться за восстановление единомысленности в государстве.

– Я свистну своих орлов, и они так шмякнут по новой власти, что от неё пылинки не останется! – пропищал Мимолёт.

Немоляй не стал возражать и прогнусавил:

– А я проберусь во дворец и стану Самым Главным Правителем! А тебя, Мимолёт, сделаю Главным Главнокомандующим!

– Верхним, – поправил его Мимолёт. – А то какое-то масло масляное. Я хочу быть Верхним – и точка!

На том и порешили.

На свободе оказались также изобретатель ловушки для времени Поспешай и его друг кузнец. В сумасшедшем доме они познакомились с поэтом Обрадулем и очень с ним подружились. Поэт уверял, что его упекли туда по ошибке, но на самом деле Мерзляй наказал Обрадуля за его первое стихотворение о коченегах. Читать или слышать о них было вождю неприятно.

– Понимаете ли вы, какое время настало!? – восхищался Обрадуль, хватая за рукава своих новых товарищей. – Ведь теперь любое слово можно сказать, любую штуковину выдумать!

И это действительно было так.

Шкафляндия словно стряхнула с себя путы сна. Невероятное стало явью. В считанные дни в стране были изобретены и прошли лётные испытания ковёр-самолёт и сапоги-скороходы. Изумлённых фунициклёрцев накормила на площади скатерть-самобранка и развлекли гусли-самогуды.

Наступал век свободы передвижения и творчества, когда ни один шкафунчик не мог умереть от тоски или голода. Словом, золотой век.

Такая перспектива никак не устраивала двух заговорщиков – Мимолёта и Немоляя. Очень скоро они нашли общий язык со своим бывшим врагом, а ныне водяным министром Мерзляем. Тот, конечно, тоже был сильно обижен новой властью. В будущем правительстве Немоляя ему было предложено место Первого Заместителя.

– Можно короче – мстителя. Первый Мститель – как вам это нравится?! – прошипел Мерзляй. – И месть моя будет ужасной! Трепещи, Мокропот! Плачь, Предупреждаль!

Генералы согласились.

Итак, пока шкафунчики вкушали на площадях плоды свободы, заговорщики разыскивали недовольных, прежде всего среди военных и преступников. Именно они оказались без любимой работы. Ведь когда делить нечего, тогда и убивать незачем.

И вот на восьмой день правления Предупреждаля сообщники открыто собрались во дворце, чтобы осуществить свой тайный план. Сторонникам Просто Правителя было объявлено, что у Мерзляя обсуждается важная задача осушения болот.

– Господа! – начал Мерзляй. – Сегодня или никому!

– Теперь или вообще, – вставил Мимолёт. – Мои орлы готовы. Бомбы упадут точно в цель.

– На наши головы, идиот! – вскипел Немоляй. – Где твоя дальновидимость?

Мимолёту нечего было ответить.

Тут, не вставая с места, хрипло и веско заговорил маленький круглый человечек с рыжей бородой и в пенсне. Все последние дни он молчал и никто не обращал на него особого внимания.

– Власть надо брать без лишнего шума, как сейф в банке. Бомбы, стрельба – оставьте это  соплякам. Первым делом, посчитаемся. Нас здесь аккурат семеро, так или нет?

Заговорщики начали считаться – получалось не семь, а девять человек.

– Ну вот, я же говорил, что семеро. Эти нудные генералы не в счёт, их орлов давно подрезали мои ястребы.

Мимолёт и Немоляй похолодели.

– Подобьём бабки, – продолжал рыжебородый. – Шестерых козляток съел нехороший волк, а седьмой, самый умный, спрятался в печке. Правильно я говорю?

– Да кто ты такой? – в один голос воскликнули генералы.

– Я седьмой, самый умный, и я умею считать. Эй, стража!

В ту же секунду в комнату ввалились охранники и арестовали всех, кроме этого наглеца. За ними появился Предупреждаль и бросился благодарить спасителя:

– Спасибо! Как вы были правы, адмирал Мокропот!

 О, наивный Предупреждаль! Он никак не ожидал, что услышит в ответ:

– Я такой же Мокропот, как ты – правитель Шкафляндии. Был правитель, да весь вышел. Отбой!

С этими словами он снял парик. Борода, пенсне и густая рыжая шевелюра исчезли – и обнажился лысый череп цвета подгнившего лимона. Под густыми бровями прятались острые злые глаза.

На Предупреждаля тут же надели наручники.

– Здесь, кажется, спрашивали, кто я такой? – усмехнулся неизвестный. – Позвольте представиться: умница Расстегай, неделю назад – заключённый вашего централа, а с этого момента – Расстегай Первый, Самый Главный Правитель Шкафляндии. Вопросы есть?

Все подавленно молчали.

– Вопросов нет, – подытожил Расстегай. – Эй, стража, слушай сюда. Все опытные экземпляры ковров-самолётов и прочей ерунды доставить ко мне немедленно. Даю вам десять секунд. Отсчёт пошёл. Раз, два, три… Да, начальник стражи, ты ещё здесь? Тебе полагаются гусли-самогуды.

– Но вы обещали скатерть-самобранку… – заикнулся было полицейский и сразу же пожалел об этом.

Глаза Расстегая будто заиндевели, и он произнёс по слогам:

– А-рес-то-вать.

Сразу после дворцового переворота Предупреждаль был назван изменником родины и выслан за пределы страны. Куда выслан – никто не знал, ведь никакой другой страны у шкафунчиков не было.

Никто не знал, куда пропал настоящий адмирал Мокропот, где искать известных всей Шкафляндии поэта Обрадуля и гениального изобретателя Поспешая. Да никто их и не искал. Каждый почувствовал какую-то невидимую угрозу и затаился.

В общем, вся эта история с «золотым веком» закончилась весьма печально, но не я виноват в том, что бывают такие истории. Очень жаль. Ведь начиналась она так славно…

История девятая
Как шкафунчики делили страну на части

 Вы спросите: а разве Расстегай не опасался народного возмущения? Конечно, опасался. Поэтому сразу же объявил чрезвычайное положение и расставил военные патрули по всей Шкафляндии.

Для всеобщего блага в городах был назначен час народной дисциплины. За один час шкафунчики должны были добраться до работы или, наоборот, до дома. Опоздавших патруль бросал в машину и увозил куда-то. Селянам для их же пользы предписано было днём работать в поле, а вечером являться на перекличку. Не пришедших патруль отыскивал, загонял в машину и опять куда-то увозил.

Все газеты, телевидение и радио восхищались мудрым курсом Расстегая. В свободное от работы время шкафунчики сидели по домам и дрожали от страха.

Словом, сумасшествие было полное.

Прошёл месяц, и Расстегай посчитал, что население уже достаточно запугано. Даже отпетые лодыри из Фрикаделя и бесстрашные гордецы из Твильбумбука смирились и подчинились ему. Но успех надо было закрепить. И тогда хитрый правитель придумал коварный план, названный им «Дробь 15». А может, и не сам придумал. Возможно, этот шаг  подсказал ему придворный академик Мозгляк, когда произнёс однажды:

– Раздели силу, и она даст слабину. 

Это верно: разделять и властвовать какое-то время удаётся любому диктатору. Вот и Расстегай в один пасмурный вечер объявил своим подданным:

– Слушайте сюда! Чтобы жить ещё лучше! Это великая программа «Дробь 15»! Отныне! Вся страна! Будет разделена на пятнадцать частей, по числу  городов! Пятнадцать территорий, независимых друг от друга! Друг от друга, но не от меня, Расстегая Первого! Кто сколько урвёт, тот с тем и останется! Начало дележа – утро завтрашнего дня! Вопросы есть? Вопросов нет. Отбой!

На самом деле вопросов было множество, ведь никто ничего не понял. Но утром все послушно вышли на улицы и в поля делить страну на части. Кромсать по-живому не всякому привычно, но если все кромсают, то ты вроде и ни при чём?

Жители Твильбумбука решили копать ров и ставить высокий забор вокруг города.

Фрикадельцы постановили ограничиться воображаемой меловой чертой.

В Шурум-Буруме долго спорили, обмотать ли свою территорию полотенцами, или обозначить ее пограничными столбами из напечённых козлорадских жуков. Сошлись на том, что надёжнее будет сделать и то, и другое.

В других провинциальных городах было придумано ещё одиннадцать способов захвата собственной земли.

Город Мокропыль пошёл трудоёмким путём высаживания вдоль своей территории карликовых берёз.

Город Клопомор поставил на границе специальные пушки, стреляющие дустом.

Город Ступор, который населяли одни тугодумы, не придумал ничего лучше, чем выйти в поле навстречу неизвестности и образовать живую стену из жителей. Каждый ступорец намеревался стоять насмерть и не отдавать ни единой пяди родимой земли.

Город с диковинным именем Моленэкс поднял в воздух на аэростатах свои флаги и другие опознавательные знаки.

Город Сошка, разумеется, перепахал всю землю вокруг и выставил часовых наблюдать за следами чужаков, если они появятся.

А город Ерошка, напротив, затоптал всю землю ногами, залил её бетоном и написал на нём крупными буквами без пробелов между словами: ЕРОШКИНСКОЕКОЛЬЦОЕРОШКИНСКОЕКОЛЬ… И так по кругу.

Пять городов, расположенных на Дальнем Востоке Шкафляндии, – Догонь, Перегонь, Удраль, Добрыдень и Злыдень –  договорились не проводить границу между собой, зато от остальной страны каждый отгородился по-своему.

Догоняйцы вкопали в грунт огородные пугала, перегоняйцы разорились на роботов, ежесекундно повторяющих: «Стой, кто идёт, стрелять буду», удральцы возвели высоченную стену из камней, добрыденьцы – из пуленепробиваемого стекла, а злыденьцы – из навоза.

В чопорном Фунициклёре утро объявленного дележа ознаменовалось многотысячным митингом по поводу особого статуса столицы Шкафляндии.

– Фунициклёр в десять раз больше любого другого города! – надрывался с башни человек с очень большой головой  и маленькими злыми глазками. – Значит, у нас должно быть в десять раз больше земли! Посмотрите на север! Мокропыльцы лезут под нас со своими уродливыми берёзками! Посмотрите на юг! Шурум-бурумцы опутывают город своими уродливыми полотенцами! Граждане столицы! Не допустим произвола!

Площадь согласно загудела.

Крикуна с башни звали Мозгляк. Как вы, должно быть, помните, он был самым ярым противником изобретателя Поспешая.


Теперь придворный академик стоял рядом с ловушкой для времени, которую починили ещё по приказу Мерзляя. Поспешай тогда прислал из сумасшедшего дома чертёж, и правитель убедился в полезности изобретения. Ловушка сама по себе была действительно бессмысленной, но теперь к ней предлагалось приделать стрелки и циферблат. Таким образом появились самые точные и пока единственные часы Шкафляндии. На этот раз они показывали ровно полдень.

– Господин Мозгляк! – раздался снизу, из толпы, чей-то осипший, прокуренный голос. – Час пробил, ведите нас за собой!

Мозгляк вздрогнул. Он узнал того, кому принадлежал этот голос. Это был сумасшедший Поспешай. Благодаря ему шкафунчики хоть и не стали бессмертными, зато научились измерять время.

Что было делать Мозгляку? Он спустился к народу и повёл его к южным воротам города. Поспешай долго смотрел вслед гомонящей толпе, думая о чём-то своём.

Когда фунициклёрцы, как горох, высыпали в чистое поле, они действительно увидели на горизонте башенки из печёного теста, обмотанные разноцветными полотенцами. Это жители Шурум-Бурума строили свои причудливые укрепления.

– Видите, что они вытворяют? – крикнул предводитель.

Эти слова задели вояк за живое. Фунициклёрцы ринулись в атаку и вскоре достигли позиций противника. Там они наполовину съели, а наполовину растоптали ещё тёплые пограничные столбы из плюшек и забросали шурум-бурумцев их же собственными полотенцами. Численное превосходство было на стороне столицы, и портяночно-пищевая провинция позорно бежала восвояси.
 
Фунициклёр гнал своих южных соседей до самого города, и женщинам Шурум-Бурума пришлось выкинуть навстречу неприятелю белые полотенца в знак безоговорочной капитуляции. Мужчины после этого заявили, что им надоело делить землю, и все занялись своим обычным делом в пекарнях и швейных мастерских.

Жителей столицы опьянил первый успех, и они решили идти дальше на юг, напролом, через Фрикадель, вплоть до надоевшего им Твильбумбука.

– Даёшь Твильбумбук! – вопили победители. – Это не город! Это бельмо на чистом глазу страны!

Фрикадель они прошли насквозь без малейшего сопротивления. Правда, один зевающий мальчишка спросил их, почему фунициклёрцы нарушают воображаемую границу вокруг города, которую фрикадельцы провели сегодня утром. 

– Потому что! – ответили ему довольно грубо. – Где тут дорога на Твильбумбук? И чтобы самая прямая, без поворотов!

– А вы случайно запором не страдаете? – грустно спросил мальчишка.

– Каким ещё запором? – удивились фунициклёрцы.

– Запором воображения! – засмеялся мальчишка и убежал, потому что опасался гнева столицы.

 Академик Мозгляк ехал впереди всех на автомобиле и не слышал этого явного издевательства над своими войсками. На выезде из города он заметил самую главную достопримечательность Фрикаделя – безухого мухо-слона, когда-то упавшего с неба. Слон довольно уверенно шёл по дороге, и Мозгляк подумал, что местное животное быстрее выведет их к цели. Академик перебрался к нему на спину.

Слон обнюхал головастого шкафунчика волосатым хоботом, потом принюхался к воздуху и побежал куда-то.  Вскоре трехтысячная армия фунициклёрцев забуксовала в навозной жиже. Это была дурно пахнущая граница городских владений Злыденя, но никто об этом не догадался.

Войско начало уставать и заметно поредело. А мухо-слон невозмутимо трусил дальше, увлекая самых стойких в дебри запутанной географии Шкафляндии. Поскольку ни у кого не было с собой ни компаса, ни карты, никто не знал, куда их ведёт безмозглое животное с академиком Мозгляком на спине.

Между тем, столичные отряды последовательно натыкались то на прозрачную стену около Добрыденя, то на каменную возле Удраля, то на роботов Перегоня, то на пугал Догоня.

Искомый Твильбумбук никак не находился. Да и как он мог найтись, если печальный мухо-слон двигался совсем в другую сторону – к Крайнему Северу Шкафляндии? Он шёл по зову сердца и по следам своей возлюбленной мухо-слонихи, которая три дня назад почему-то порвала с ним и отправилась куда глаза глядят.

Когда изнемогающий от горя и усталости инопланетный слон добрался до знаменитого отверстия Предупреждаля в Твёрдой Темноте, от армии фунициклёрцев оставалось ровно триста тридцать три человека. Если не считать потерявшего веру и разум академика Мозгляка.

Отдохнув, животное поплелось дальше, мимо чахлых берёзок Мокропыля прямо на живую стену из жителей Ступора. Здесь оно обречённо вздохнуло и медленно двинулось в обход. И лишь когда под ногами обнаружилась твёрдая почва ерошкинского кольца, слон немного повеселел. У него появилась надежда догнать ускользающую подругу.

Сошкинские дозорные накануне обнаружили на вспаханной нейтральной полосе свежие следы мухо-слонихи и на всякий случай пуганули экзотическую тварь из ружей. Бедняжка припустила бежать без остановки прямиком до воображаемых стен родного Фрикаделя.

В этом месте Ближнего Востока Шкафляндии слон сбросил надоевшего ему седока и кинулся вслед за беглянкой.

В общем, оба животных сделали почти полный оборот вокруг страны и, скорее всего, вновь обрели счастье в пределах города лентяев и лоботрясов, который им очень нравился.

Упавший в грязь в окрестностях Сошки академик Мозгляк окончательно потерял сознание. Последней картинкой его туманного бреда наяву были жалкие останки некогда огромной столичной армии. Отряд числом тридцать три оборванных богатыря безучастно прошагал мимо своего предводителя и сгинул где-то в окрестностях Клопомора, обстрелянный дустовыми пушками.

Так бесславно закончился Великий поход фунициклёрцев на Твильбумбук. Поход продолжался около трёх шкафляндских лет. Во всяком случае, когда некоторые из его участников всё-таки стали возвращаться на родину, там уже никто не вспоминал ни о Расстегае Первом, ни о его глупой затее раздела земли между городами.
 
История десятая
Как у Шкафляндии прошлое отбирали

Как только шкафунчики научились измерять время, они сразу стали думать, что  вчера было лучше, чем сегодня.

Некоторые стали записывать свои мысли на бумаге. Впервые это случилось в столице ещё при Мерзляе, и бывший вождь коченегов приказал, чтобы всё написанное подавалось к его столу. Ему приносили одну историю за другой, но ни одна не пришлась ему по вкусу.

Очень скоро оказалось, что шкафунчики потеряли память. Все спрашивали друг друга:

– Ты помнишь, что было вчера?

И отвечали друг другу:

– Нет, не помню.

А если кто-то вдруг начинал вспоминать, то над ним долго потешались. Хохотали и показывали на него со всех сторон тысячью указательных пальцев. А потом  и он хлопал себя по лбу, глупо улыбался и тоже говорил:

– Ну, братцы, ничего не помню! Я и вчера не помню, и сегодня не помню, и завтра не помню!

На всякий случай его просили:

– Может, вспомнишь?

И он отвечал:

– Да ни за что!

Его спрашивали:

– И когда ж тебе так память отшибло?

А он уже понимал, что надо сказать, чтобы его больше не трогали. И он говорил:

– Не помню.

И каждый фунициклёрец готов был аплодировать его словам. Ведь аплодировать реже хочется от избытка чувств – чаще приходится от недостатка.

Но однажды в столицу пришёл человек, который сказал:

– Две тыщи лет назад не было никакой Шкафляндии.

Человека почему-то сразу прозвали Туркой, хотя он никому так не представлялся. Он просто пришёл и стал говорить, что шкафунчики появились на границе тьмы и света для перехода из тьмы в свет.

Турка и говорил, и выглядел как сумасшедший. Всякие про него пошли слухи. Якобы его замасленный халат накинут прямо на голое тело. Будто бы он не стригся и не мылся с самого рождения, отчего стал похож на  вонючего коченега. Ну и прочую несли  про него чепуху.

Мерзляй решил до поры до времени не трогать Турку, ведь он говорил о таких древностях, которые совсем не угрожали власти. Но шпионов своих к нему, конечно, приставил.

Безумный Турка целыми днями бродил босиком по Фунициклёру в сопровождении мальчишек, любопытных шкафунчиков и внимательных шпионов. Под мышкой он повсюду таскал толстенную книгу, заглавие которой никому не показывал.

– Придёт время – узнаете, – говорил  Турка тем, кто пытался что-нибудь прочесть.

И время пришло.

Однажды утром Турка забрёл на площадь, на которой только что выступил Предупреждаль со своим очередным невероятным прогнозом погоды. Предсказатель  успел уйти домой, но народ ещё не разошёлся. Был выходной день, и никто никуда не спешил.

Турка взобрался на какую-то бочку и радостно завопил:

– Свершилось!

Его уже знали и стали слушать, потому что всё равно делать было нечего. И тут он поднял книгу над головой, и над площадью впервые прошелестело это слово: «ПРОШЛОЕ». Так называлась загадочная книга Турки.

Шпионы тут же побежали к Мерзляю докладывать и спрашивать: не опасно ли это? Мерзляй всё ещё колебался и велел спросить Турку, есть ли в книге что-нибудь про коченегов и про него, Мерзляя.

Шпионы вернулись на площадь и спросили. Турка открыл книгу и прочитал:

«Наглые грабежи продолжались целые сутки. Всё это время Мерзляй думал, как бы ему приструнить расхитителей национального богатства. Он пробовал уговаривать варваров, стыдить их, грозил всевозможными карами – всё было напрасно. Коченеги как с ума посходили. Обвешанные бубликами, бусами, яркими лентами и драгоценностями, они носились по разорённому городу и наводили ужас на бездомных кошек и собак. Магазины стояли пустые, фабрики и трамваи остановились. Мерзляй был в отчаяньи...»

– Довольно! – закричали шпионы и опять побежали докладывать.

От такой новости Мерзляй пришёл в бешенство, приказал немедленно отобрать у  безумца книгу и доставить её во дворец. Однако сделать это оказалось неожиданно трудно.

Как только Турка понял, что у него отбирают «ПРОШЛОЕ», он подбросил книгу вверх, и она осталась висеть в воздухе довольно высоко над головами шкафунчиков. Некоторые из них стали помогать шпионам добраться до книги: кто-то побежал за лестницей, кто-то предложил забраться к нему на плечи. Но ни услужливые спины, ни высокие лестницы не помогли: «ПРОШЛОЕ» каждый раз удалялось ровно настолько, насколько чьи-то жадные руки приближались к нему.

Когда Мерзляй узнал об этом, он разъярился ещё сильнее:

– Поймать Турку! Поймать и привести!

Однако и этот приказ остался невыполненным. Турка спрыгнул с бочки, смешался с толпой, и никто его больше не видел.

А книга осталась висеть в воздухе, слегка покачиваясь на ветру.

Мерзляй вызвал вертолёт и лично полетел арестовывать книгу. На подлёте к «ПРОШЛОМУ» выяснилось, что книга умеет не только висеть и подыматься вверх, но и улепётывать. Мерзляй на бешеной скорости преследовал беглянку, которая кружилась над главной площадью Фунициклёра, пока у вертолёта не кончилось горючее. Вертолёт плюхнулся на землю, а книга снова остановилась и повисла в воздухе.

Шкафунчикам велено было разойтись по домам. Вечером к площади стянули войска и тайком прикатили пушки. Когда стемнело, включили прожектора. Книга «ПРОШЛОЕ» сиротливо висела в воздухе над пустой площадью.

 Мерзляй руководил операцией из дворца. Когда ему доложили, что всё готово, он скомандовал:

– По прошлому – огонь!

Пушки загрохотали, и когда дым рассеялся, от ненавистной Мерзляю книги не осталось ни листочка.

На следующий день шкафунчики спрашивали друг друга:

– Вы помните, что было вчера?

И отвечали:

– Да что вы, ну конечно, нет. Не помним, не помним, не помним…

Никто ничего не помнил.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ.
 ВОЛШЕБНЫЙ КУБИК ПРЕДУПРЕЖДАЛЯ

История одиннадцатая
Как я стал шкафунчиком

28 августа я проснулся с ощущением, что Фроська пропала.

Обычно она спала рядышком на подушке, уткнув мордочку в моё правое ухо, и утро всегда начиналось её ласковым «мрр». Я пошарил по подушке рукой. Фроськи не было.

Я открыл глаза и вздрогнул. В утреннем сумраке проступил неясный силуэт. Он показался мне ребёнком лет пяти или шести, и я успокоился. Ребёнок не может причинить зла.

Он сидел в профиль на краешке дивана возле моих ног и не шевелился. Я разглядел на нём длинный плащ и широкополую шляпу. Как странно одет мальчик, подумалось мне. Да и в его лице было что-то необычное. Слишком длинный подбородок… Господи! Это не подбородок! Это борода!

Я, наверное, вскрикнул, потому что человек обернулся ко мне и сказал:

–  Не бойтесь! Умоляю, не бойтесь…

–  Да кто вы?

И тут он сказал то, что я никак не ожидал услышать:

–  Я оттуда. – Он показал в сторону шкафа и улыбнулся. – Меня зовут Предупреждаль.

Видимо, у меня было очень глупое выражение лица, поскольку человек тихонько рассмеялся и добавил:

–  Да-да, тот самый. Я тут посмотрел ваши записки, пока вы спали. Я – предсказатель погоды Предупреждаль. А вы кого ожидали увидеть?

–  Я? Я… А где моя кошка? – вырвалось у меня. – Где Фроська?

–  О, тут случился небольшой казус… Она убежала туда, – он снова показал на шкаф. – Я не хотел, извините.

–  В Шкафляндию? Она убежала в Шкафляндию? Но как? И вы-то как сюда попали?

Я был в отчаяньи из-за пропажи моей любимицы. Предупреждаль почувствовал это и стал меня успокаивать:

–  Не стоит волноваться, хозяин кошки. Мы её обязательно найдём.

Он так и обращался ко мне потом всё время нашего путешествия. Сколько я ни просил звать себя по имени, всё-таки Предупреждаль упрямо называл меня только так – хозяин кошки.

А своё появление в моей комнате он объяснил чуточку путано, поэтому перескажу то, что я понял, своими словами.

Когда самозванец Расстегай Первый приказал выслать его из страны, стража долго не могла сообразить, куда следует доставить пленника. А переспросить никто не решился. Наспех назначенный новый начальник стражи был тугодум родом из города Ступор и после трёх дней раздумий решительно заявил:

–  Везите его в Ступор, отдайте под расписку моему брату. И чтобы тут же забыли у меня, где он находится!

–  Разве Ступор – это не наша страна? – спросили полицейские своего начальника.

–  Всегда была наша… А теперь будет не наша, – ответил главный стражник. И добавил: – И чтоб никто ничего не знал! И не помнил! Смотрите у меня…

Так Предупреждаль оказался в Ступоре. Жилось ему там неплохо. Брат начальника стражи, а звали его Щербак, был незлобным человеком. Правда, Щербак тут же запер пленника в подвал, зато сам носил ему еду, играл с ним в шахматы и выполнял любые его желания.

Однажды Предупреждаль попросил привезти ему одну безделицу, которая осталась в столице.

– А эта штука не может навредить нам? – спросил осторожный Щербак.

–  Ну конечно, не может. Чем может навредить какой-то цветной кубик? Просто старику развлеченье, – ответил Предупреждаль.

И ему доставили этот кубик. Что-то вроде головоломки, когда-то и у нас была в моде такая игрушка – кубик Рубика называлась. Вот примерно такой же, только из дерева, и привезли Предупреждалю из Фунициклёра.

Почти три года, пока шкафунчики безуспешно делили страну на части, Предупреждаль крутил этот кубик, пытаясь сложить на каждой поверхности одинаковый цвет. Головоломка никак не решалась.

– Да зачем вам это было нужно? – удивился я, когда он добрался до этого места своего рассказа.

– Так ведь кубик-то мой необычный, – сказал Предупреждаль. – Волшебный кубик. И я его собрал. Вот, глядите.

Тут он вытянул из глубокого кармана плаща своё сокровище. Я заметил, что все цвета на нём совпадали, кроме одного.

– Стоит повернуть эту плоскость на девяносто градусов… – прошептал он загадочно и замолчал.

– Все цвета совпадут!? И что? Что случится? – торопил я Предупреждаля. Я чувствовал, что затем произойдёт что-то необыкновенное.

– Что случится? Да уже случилось. И со мной, и с вашей кошкой…

– Она найдётся? Фроська вернётся, да? – обрадовался я.

– Подождите, хозяин кошки. Я должен рассказать вам о кубике…

И он стал рассказывать. Я слушал его затаив дыхание – так мне было интересно. Рассказчик Предупреждаль оказался просто замечательный. Видно, сначала он немного волновался, а теперь успокоился.

– В давние-предавние времена, когда шкафунчики жили ещё в полной темноте, в провинции Моленэкс родился мальчик. Назвали его Лам. Мальчик был удивительный. Он мог видеть в темноте, как днём. За ним ходили целыми толпами, и он объяснял, где дерево, чтоб не удариться, где овраг, чтоб не оступиться. И ещё… Он научился исчезать. Совсем исчезать, представляете? Растворяться в воздухе! Он был подростком, когда растворился впервые. Тогда как раз у нас изобрели огонь, все видели, как он сидел у костра – и вдруг исчез. А потом появился совсем в другом месте. В руках у него был вот этот деревянный кубик… Думаю, он его и смастерил, больше некому. Тайну кубика он хотел раскрыть сыну, который у него потом родился. Только не успел. В день его рождения Лам исчез и больше не вернулся. Что-то не рассчитал, ошибся. Словом, был неосторожен. Сына назвали Полам, что означает – после Лама. Полам вырос, но не смог раскрыть секрета. И его сын, которого звали Пополам, тоже не смог. Это мой прадед, умнейший был человек и тоже предсказатель. Ну вот… А у меня получилось.

– Вы научились исчезать?! – удивился я.

– Научился, – грустно улыбнулся Предупреждаль. – И появляться тоже. Да это и не совсем исчезновение. Это просто изменение масштабов. Один поворот кубика– и тело становится маленьким. Совсем крошечным. Вы будто испаряетесь на глазах у всех. Вот только с кошкой вашей неловко вышло…

– Но она вернётся?

– Мы её найдём. Придётся нам отправиться вместе…

– Туда? – мотнул я головой в сторону шкафа.

– Туда, – кивнул Предупреждаль. – Понимаете, она напала на меня, я защищался.

– И что вы с ней сделали? – голос мой задрожал. – Надеюсь, Фроська…жива?

– Жива, конечно! Просто она сейчас маленькая.

Я, кажется, начинал понимать, в чём дело. Старик Предупреждаль, сидя в своём Ступоре, сложил, наконец, волшебный кубик предков, и то ли уменьшил, то ли увеличил себя. Скорее всего, уменьшил, потому что ему удалось улизнуть из подвала незамеченным, добраться до отверстия в Твёрдой Темноте и выбраться ко мне в комнату. Он давно мечтал увидеть Внешний Свет! А тут на него напала Фроська – ведь она видит в темноте, да ещё и новый запах. Предупреждаль испугался, повернул кубик – и Фроська стала маленькой-маленькой. Меньше мушки. Как уж она сиганула в Шкафляндию, вряд ли и Предупреждаль смог бы объяснить, да и некогда было спрашивать. Надо было выручать мою беглянку.

Кроссовки, спортивный костюм, ветровка с капюшоном на случай дождя, рюкзачок – вот и всё, что нужно для небольшого путешествия.

Я быстро оделся и сказал:

– Пошли!

Старик тоже поднялся с дивана. Да, ростика он оказался небольшого, не зря мне показалось, что передо мной дошкольник.

– Не боитесь? – поинтересовался Предупреждаль.

– Немножко, – признался я.

– Ничего, это пройдёт, – сказал старик. – Только надо ещё немного подготовиться. У вас есть стопка бумаги?

Бумага у меня, конечно, нашлась. Мы поставили стопку листочков у самого основания шкафа и слегка их раздвинули, чтобы получилось что-то вроде лестницы. Верхний лист как раз оказался у едва видимого отверстия в шкафу.

– Ну, всё. Теперь можно, – сказал Предупреждаль. – Встаньте рядом. Возьмитесь за мой плащ. Держитесь крепко, иначе не получится.

Тут я заметил, что плащ старика был основательно изорван – видно, Фроська постаралась, когда напала на непрошеного гостя.

Я схватился за полу плаща, Предупреждаль резко крутанул кубик – и у меня тут же закружилась голова. Потолок, на который я смотрел не отрываясь, стал удаляться от меня с невероятной скоростью. Он улетал! Уже через мгновенье я не видел ни одной знакомой трещины, ни одного пятнышка, которые когда-то успел запомнить. Потолок стал далёким облаком в бесконечной вышине комнаты.

Прямо передо мной громоздились неровные серые ступени, круто уходящие вверх. Высота каждой была в половину моего роста. Это наша лестница из бумаги. Как трудно по ней карабкаться! Я забирался на очередную ступеньку, подавал руку Предупреждалю и подтягивал старика к себе, ведь он был гораздо ниже меня, ему было ещё труднее.

Наконец, мы у цели. Чёрной дырой зияло перед нами знаменитое отверстие Предупреждаля, через которое ещё в июне кормили молоком мою Фроську. Тогда его расширили до размеров пожарного рукава, а теперь оно стало ещё больше. Видимо, старик постарался. Вот она, открытая дверь в иной мир, про который знаю я так мало… Но мне только найти кошку – и назад, так ведь?

Мы остановились отдышаться. Я в последний раз оглянулся на комнату, в которой жил уже три месяца. Она была огромной! Я не узнавал её, не узнавал ни одного знакомого предмета, потому что все они стали чудовищно большими. И бесконечно далёкими. Моё окно, в которое как раз заглянул первый луч солнца, сверкало в полнеба где-то на горизонте.

«А ведь это я стал маленьким, – подумалось мне. – Я стал шкафунчиком».

История двенадцатая
Как в Шкафляндии перекраивали карту земли

Предупреждаль юркнул в проём, как в прорубь. 

Я  никак не мог сообразить, то ли лезть в шкаф головой, как предсказатель, то ли попробовать шагнуть в него ногами. Но поскольку передо мной была всё же не дверь, а отверстие, я сунулся в него головой. И тут же застрял. Голова прошла, а правое плечо за что-то зацепилось.

– Один момент, хозяин кошки, – услышал я рядом голос Предупреждаля и почувствовал себя полностью в его власти. Он ухватился за мою левую руку и неожиданно резко и сильно потянул. Капюшон остался снаружи, зато я – внутри.

Я впервые оказался по ту сторону Твёрдой Темноты и не скажу, чтобы мне там понравилось.

Во-первых, видимость была нулевая. Во-вторых, холодно и сыро. И, наконец, запах.  Пахло то ли подгнившей картошкой, то ли переквашенной капустой. Скорее, даже тем и другим одновременно.

– Тут лестница. Ничего, спускайтесь, двоих она выдержит, – сказал старик почему-то шёпотом.

Я тоже прошептал:

– Это хорошо, что лестница крепкая.

Мы спускались вниз по верёвочной лестнице, сплетённой Предупреждалем давным-давно, и я представил, как он первый раз карабкался по ней с дрелью. Ему так хотелось просверлить отверстие в Твёрдой Темноте и увидеть необыкновенный Внешний Свет!

Вот и земля. Таинственная земля Шкафляндии, которую я тоже мечтал увидеть, но кругом был непроглядный мрак.

Старик и это предусмотрел – у него оказался фонарик. Он посветил  мне под ноги, и я увидел пару замерших выпученных глаз на зеленоватой пупырчатой голове. Лягушка! Она была точно такая же, как в моём мире, и мне стало чуточку веселее.

– Привет, царевна! Придётся на тебе жениться! Пойдёшь за меня?

Я протянул руку, но лягушка резво отпрыгнула назад, в самую темень.

– Тоже мне жених! – донеслось оттуда.

Кто это сказал? Лягушка? Не может быть! Хотя почему не может? Как раз может, я ведь в шкафу, то есть – в Шкафляндии!  Тут, как в сказке, возможно всё. Я спросил:

– Эй, царевна, чем я тебе не по нраву?

В ответ послышалось: «Бульк! Бульк!»

– Никак не просохнет это болото после всемирного потопа, – проворчал Предупреждаль. – Да тут неглубоко, не бойтесь. А через полчаса дойдём до Моргунёна, там будет легче.

– До моргу… моргу…– попытался повторить я. Слово было знакомое, но его смысл совсем вылетел у меня из головы. Старик помог:

– Моргунён. Это наше искусственное солнце.

Ну конечно, как я забыл! Старик говорил о светлячках, которых когда-то стал разводить и расселять по стране папа двух шкафляндских девочек – Моргуни и Нёни. Я спросил у Предупреждаля, где они жили.

– В Моленэксе, – ответил он. – На родине Лама.

Лам, Лам… Ах, это мальчик, он сделал волшебный кубик! Который всё уменьшает! А потом всё увеличивает. Нет, не всё, а только того, кто к нему прикасается.

Тут я вспомнил о Фроське и позвал её. Кошка не отозвалась.

– Надо идти, – сказал Предупреждаль.

– Куда? – уныло пробубнил я.

– В Ступор, – уверенно сказал старик. – В Ступоре живёт Щербак, он нам поможет.

Не знаю почему, но я поверил ему на слово, не стал даже переспрашивать, откуда этот Щербак знает, где искать мою заплутавшую кошку. Зато я задал дурацкий вопрос:

– Извините, а у вас лягушки…разговаривают?

Предупреждаль ответил:

– Идите за мной след в след. Тут ещё змеи есть.

«А старик-то глуховат», – подумал я.

Мы осторожно двинулись по краю болотца.

Вокруг нас стал медленно разливаться мерцающий свет. С каждой минутой из темноты всё отчётливей проступали деревья, кусты, серебрилась трава под ногами…

Светлячки трудились вовсю! В Шкафляндии тоже начиналось утро.

Мы вышли на пустую освещённую трассу.

– Надо ждать, – сказал старик. – Скоро пойдут молоковозы. Кто-нибудь остановится.

Но ждать не пришлось. Из-за поворота действительно вынырнул молоковоз и тут же затормозил. Водитель узнал своего любимого предсказателя погоды и любезно распахнул дверцу машины:

– Садись, Пред! Давненько тебя не видно!

Ну как ещё было шкафунчикам называть Предупреждаля? Конечно, они звали его Пред. И сокращённо, и уважительно.

Мы забрались в кабину. Там было тесно, к тому же голова моя упёрлась в потолок, и мне пришлось основательно скукожиться.

– Пред, где ты подобрал этого долговязого? – спросил шофёр и тронул машину.

– На Гнилом болоте, – ответил Предупреждаль. – Там сейчас правительство ставит новый эксперимент.  Опыт ускорения роста. Видишь – получается.

Шофёр посмотрел на меня, подумал и снова спросил:

– Как ты думаешь, Пред, много ещё экспериментов в запасе у правительства?
 
– Думаю, есть у него запас, – откликнулся Предупреждаль.

– Скорей бы он кончился, – сказал водитель. – Народ устал уж от этих экспериментов. Пора бы уж остановиться правительству.

– Так ведь ум не остановишь. Он вечно чего-нибудь выдумывает, – усмехнулся Предупреждаль.

– А ты бы тормознул его, Пред. Посоветовал бы уму этому, чтобы он отдохнул чуть. А то вот куда сейчас едем – не знаю.

– Как это не знаешь? Вчера это была дорога в Ступор…

– Вчера была, – вздохнул шофёр. – В Ступор, да. А сегодня вот неизвестно куда. Или у вас там на болоте и телевизора не было?

– Не было, – кивнул Предупреждаль. – А что случилось?

– Да вот случилось…Утречком включаю телевизор – и как раз этот указ… О перекраиваньи краёв. В общем, новая карта теперь, Пред. Только я её ещё не видел. И куда мы теперь едем – не знаю.

– А откуда едем – знаешь? – осторожно спросил Предупреждаль.

– Знаю! – вдруг разозлился водитель. – Всю жизнь прожил в Мокропыле, а проснулся в Твильбумбуке, чтоб ему не завестись!


– Как это может быть?! – воскликнул старик. – Твильбумбук находится на Крайнем Юге, а тут всегда был Крайний Север!

– Так говорю же – перекраиванье краёв! Пред, они ведь и полюса поменяли…

Я слушал этот разговор и думал, что если бы я ничего не знал о Шкафляндии, то наверняка посчитал бы водителя сумасшедшим. Но я кое-что знал о Шкафляндии и понимал, что он говорит правду.

Предупреждаль вытянул из плаща вчетверо сложенный «Географический атлас Шкафляндии», развернул и стал вертеть его на коленях.

– Стало быть, мы едем не в Ступор…А куда? Куда мы можем ехать из Твильбумбука? Если мы движемся вдоль Крайнего Юга…– он тронул водителя за рукав. – Послушай, любезный, а с востоками у нас теперь как? Дальний Восток – это теперь, получается, Ближний Восток?
– Кажется, да, – подтвердил водитель молоковоза.

– Теперь понятно… Значит, мы едем прямиком в Злыдень! Злыдень теперь на месте Ступора! А Ступор, выходит, вон где…Теперь всё ясно…

Предупреждаль задумался. Я тихонько спросил:

– А где нам теперь искать мою Фроську?

Старик медленно повернулся ко мне и вздохнул.

– Потерпите, хозяин кошки. Вот приедем в Злыдень…

Я понял, что Предупреждаль пока и сам ни в чём не уверен. Сам ничего толком не знает. И всю дорогу до Злыденя мы молчали, думая каждый о своём.

Я думал о Фроське и ещё о том, что этот очередной передел земель в Шкафляндии до добра не доведёт. Так и получилось.

На подъезде к городу я заметил семерых совершенно одинаковых шкафунчиков, которые устанавливали на старые столбы новые буквы, и получилось – «Злыден», поскольку столбов было только шесть. Ровно столько, сколько в слове «Ступор». Человек с мягким знаком бегал вокруг и умолял объяснить ему, куда пристроить лишнюю букву. Никто не мог ответить человеку, и когда я оглянулся, он в сердцах зашвырнул её в канаву.

В городе царил переполох. Все куда-то бежали, что-то кричали, шарахались в стороны от непрерывно гудящих автомобилей, словно только что объявили конец света. Как оказалось, полным ходом шло переименование улиц. А поскольку у ступорцев в крови было сначала делать, а потом уже думать, поскольку тело у них всегда опережало мысль, суета стояла неописуемая. Новые таблички прибивали вкривь и вкось, вертикально и даже вверх ногами.

Наш водитель знал, где живёт Щербак, иначе никогда бы не нашёл дорогу к его дому.

Дом у брата начальника стражи был весь зелёного цвета – от фундамента до крыши, даже стёкла были зелёными. Да и сам хозяин появился перед нами в зелёном костюме и зелёной шляпе.

– Вот так номер! – воскликнул он небрежно, когда увидел идущего к нему Предупреждаля. – А я уж тебя обыскался, Пред! И как тебе удалось выбраться из подвала?

– Потом, потом, – быстро ответил Предупреждаль, – сначала напои нас чаем.

– Вас?

Щербак не стал присматриваться к водителю молоковоза, но в мою сторону посмотрел пристально.

– А это ещё что за верзила?

Я действительно был почти вдвое выше и Щербака, да и практически любого шкафунчика. Ну хорошо хоть так получилось у кубика, а что было бы, если бы я оказался ростом выше шкафляндского дома?

Словом, мне оставалось только не забывать кланяться при входе в помещение, и это хозяину очень понравилось.

За чаем Предупреждаль рассказал Щербаку всё ту же байку обо мне, что и водителю. Что я, мол, новый вид шкафунчика. Вывели меня в секретной лаборатории правительства, на всякий пожарный случай. Кстати, из лаборатории сбежала кошка. И не просто кошка, а чудовищных размеров кошка. Ростом с очень крупную собаку. Почти тигр.

Это сообщение настолько взволновало Щербака, что он забыл переспросить, как Преду всё-таки удалось выбраться из запертого подвала.

– И где же сейчас эта кошка? – округлил глаза Щербак.

– А ты у нас для чего? У тебя брат начальник стражи! – сказал Предупреждаль. – Пусть объявит розыск. Только тайный розыск. Правительство ничего не должно знать, а то у нас с тобой будут неприятности.

– Да правительство сейчас занято сменой карты земли, ему не до нас, – поморщился Щербак. – Слышали об этом?

– Даже видели, – кивнул Предупреждаль.

– Видели новую карту?

– Да нет, видели то, что творится в городе…

– Скажите, а нельзя ли подсказать правительству, чтобы оно одумалось? – подал голос водитель молоковоза.

Щербак даже чаем поперхнулся. Покашляв с минуту, он сказал:

– Вы бы поосторожнее с такими речами. У нас ведь пока прежний курс – единомысленность!

– Так ведь курс курсом, а глупость глупостью, – ответил водитель молоковоза. – Вот вам, природному ступорцу, разве пристало жить в Злыдене?

Этот вопрос настолько ошарашил бедного Щербака, что он сам стал зеленее своего костюма и тупо уставился на водителя. Неловкое молчание прервал Предупреждаль:

– Сейчас речь не о карте, а о кошке. А вот и хозяин кошки.

Тут он показал на меня, и все замерли. Ждали, что я скажу. Я сказал:

– Кошку зовут Фроська. Её нужно срочно найти, а то она натворит много бед. Не исключено, что она уйдёт в Твильбумбук, и её используют повстанцы…

Тут Щербак, наконец, вышел из оцепенения и прошептал:

– А вы знаете, что теперь у нас в стране два Твильбумбука? Один на севере, бывший Мокропыль, а второй на юге…остался. Мне только что передали по секретным каналам, что южный Твильбумбук… что его население… не признало переименование города в Мокропыль.

– И правильно, – сказал мокропыльский водитель. – Я тоже не признаю. Я родился в Мокропыле и хочу в нём жить дальше. У меня и документ есть!

Щербак снова уставился на него. Было видно, что он постепенно начинает жалеть о том, что проболтался.

– Ну вот что, – сказал я решительно, понимая, что нужно брать инициативу в свои руки. – Если мы не найдём Фроську в течение этого дня, то будет…будет…

– Будет вселенская катастрофа! – зловеще закончил за меня Предупреждаль. – Кошка сожрёт полстраны!

Я был благодарен ему за эти пугающие, но очень нужные слова. Щербак снова стал думать о кошке и уже через минуту побежал к своему секретному телефону.

История тринадцатая
Как я перепугал столицу Шкафляндии

Секретные телефоны есть не у всех, но те, у кого они есть,  всегда не прочь показать, что они люди особого сорта.

Щербак несколько раз выскакивал к нам со своей секретной трубкой и громко говорил в неё: «Вот именно, брат! Не кошка, а чудовище!» Потом круто разворачивался и снова прикрывал за собой дверь, чтобы мы ничего не слышали.

Водитель молоковоза  тыкал в нос Предупреждалю свой паспорт и горячо повторял: «Мокропыль! Видите: Мо-кро-пыль! Да и сам я – Мокроус из Мокропыля!»

«Мокроус, – подумал я. – Забавно».

Я стал размышлять, что же произошло.

Вот уже несколько часов я нахожусь в собственном шкафу. Точнее, в том шкафу, который стоит в моей комнате. Нет, не в моей, а в той, которую я снял в самом начале лета. В шкафу есть странная страна, населённая маленькими человечками. Шкафляндия. И где-то по её просторам бегает моя Фроська, которая, судя по всему, действительно гораздо крупнее здешних кошек. Потому что я тоже гораздо крупнее. Я самый крупный из ныне живущих шкафунчиков…

– Вам надо сейчас же ехать в столицу! – прервал мои мысли взволнованный Щербак. – Брат сказал, что хочет встретиться лично. И очень тайно. Он ведь теперь начальник Секретного отдела! Только об этом никому ни слова, вы же понимаете…

Мокроус тут же вызвался сопровождать нас.

– Всё равно молоко скисло! – сказал он. – Пусть уж киснет дальше!

Щербак снабдил нас в дорогу продуктами и подробными инструкциями, и мы тронулись в путь.

Проехали по центральной улице бывшего Ступора, которая теперь называлась Злыденьский проспект. Мимо кафе «Злыдня», мимо кинотеатра «Злыдник», мимо шести столбов с новым названием города. Но это оказался другой выезд, в спешке тут не только выкинули мягкий знак, но и вообще перемешали буквы. Получилось, что мы покидаем город  Зендыл.

– Зендыл, Зендыл! Прощайте, дорогие зендыльцы и зендылята! – наш водитель Мокроус долго ещё хохотал по этому поводу. 

К вечеру мы подъехали к столице. Я предполагал, что у неё тоже сменили название, но ошибся. Огромные неоновые буквы было видно издалека. Фунициклёр остался на карте страны как символ незыблемости и величия верховной власти.

Светлячки устали за день испускать свет и теперь вяло, но одновременно перемигивались вполнакала. Сумерки озарялись этими редкими вспышками. Картина была такая, словно перед грозой.

Вот где-то здесь, на окраине, нас должен встречать таинственный начальник Секретного отдела Шкафляндии. Здесь должен стоять его зелёный фургон с двумя нулями.

Но фургона не было.

– Будем ждать, – вздохнул Предупреждаль.

Ничего другого нам и впрямь не оставалось. Мы съели все бублики Щербака, выпили весь его сладкий чай из большого термоса и уже принялись за конфеты, как вдруг в глаза ударил мощный прожектор. Ослеплённый, я понимал одно: сейчас нам не поздоровится.


И оказался прав. Раздался дружный топот сапог, и я разглядел, что машину окружают солдаты с оружием. Нас грубо вытолкали из кабины, завязали глаза и куда-то повели, как слепых котят. Я нащупал плащ Предупреждаля и решил держаться за него во что бы то ни стало. Мокроус от страха сделал то же самое.

И тут случилось невероятное. К горлу подступила знакомая тошнота, ноги стали ватными, и уже через секунду я почувствовал, что мне снимают повязку. Передо мной стояли только Предупреждаль и Мокроус. Больше никого не было.

– Скорее! Бежим! Прячемся здесь! – Предупреждаль потянул нас в сторону какого-то провала в земле, и вскоре мы скатились на дно. – Теперь не раздавят. И не найдут. Они нас не видят.

– Что это? Как это? Где это мы? – запричитал испуганный Мокроус.

– Тихо! – шёпотом приказал Предупреждаль. – Услышать могут!

Мы замерли, прислушиваясь к отрывистым командам. Голоса доносились откуда-то сверху.

– Исчезли, генерал!

– Как исчезли? Найти! Прочесать местность!

Мне показалось, что я уже слышал когда-то этот гнусавый бас.

– И чтоб никакой однолинейности! Сгною! – омерзительно добавил командир, и тут я вспомнил, кто это говорит.

Это был генерал Немоляй, больше некому. Но где он? Почему мы никого не видим? Небо над нами тускло и ровно светилось. В этот момент раздался хруст, на нас посыпались камни и какая-то мягкая труха – и свет пропал. Полная темнота.

Я лихорадочно соображал. Кубик! Волшебный кубик! Ну конечно же, это он нас выручил! Выходит, он действует не только на Предупреждаля, но и на тех, кто к нему прикасается! Старик почувствовал, что мы держимся за него, и ему удалось незаметно повернуть кубик. Мы – все трое – стали маленькими. Всего за одни сутки я уменьшился во второй раз!

А теперь мы лежим на дне какой-то небольшой выбоины в дороге, прямо под солдатской подошвой. А может быть, под сапогом самого генерала Немоляя!

Становилось душно, от поднятой пыли хотелось чихнуть. А когда  сапог отодвинулся, пыли стало ещё больше, и мы не удержались, расчихался даже Предупреждаль.

Услышали? Нет, кажется, пронесло…

Земля на дне ямы шевелилась, как живая. Наверное, так бывает при землетрясении. Каждый шаг снующих вокруг ног отдавался в ушах гулким эхом.

Наконец, голоса удалились, и всё стихло.

– А ведь могли раздавить, – сказал Предупреждаль. – Запросто могли раздавить.

– Как это – раздавить? – опечалился Мокроус. – Нас? Совсем раздавить? Чем?

– Сапогом, – засмеялся я тихонько. – Мы сейчас как три мухи на асфальте.

– Думаю, меньше мухи, – откликнулся Предупреждаль. ¬– Можем даже прогуляться у мухи под брюхом. Есть такое желание, а, Мокроус?

– Да ладно вам! Что вообще происходит?

Но Предупреждаль не успел ответить. Сверху послышалось шуршание, опять посыпалась земля – и над краем ямы навис жуткий силуэт какого-то скользкого чудища, покрытого зеленоватой слизью. Это страшное нечто молча и плавно покачивалось из стороны в сторону. Непонятно было, то ли оно пытается нас разглядеть, то ли принюхивается. Ищет себе пропитанье. Становиться едой слизняка мне отчаянно не хотелось, и я закричал:

– Змея!

– Червяк, – поправил меня Предупреждаль, – но он тоже опасен. Надо уходить, держитесь за плащ.

Обратное наше превращение в нормальных шкафунчиков произошло так же стремительно: голова моя выскочила на поверхность едва не коснувшись червяка – и вот он уже далеко внизу, у нас под ногами, маленький и беззащитный.  Если бы я был червяком, я бы испугался. Но я был шкафунчиком. Грозным шкафунчиком, самым большим шкафунчиком в мире.

Мы стояли посреди улицы недалеко от нашего молоковоза. Кроме червяка под ногами, поблизости никого не было.

– Едем! – обрадовался Предупреждаль.

Но когда мы подбежали к машине, радость улетучилась. Колёса молоковоза были спущены. Видно, солдаты Немоляя постарались.

– Ну что ж, значит, придётся пешком. За мной! – скомандовал Предупреждаль.

Пока мы шли по Фунициклёру, стараясь выбирать улочки поглуше и потемнее, старик кратко рассказал Мокроусу про кубик и его возможности.

– И мы можем исчезнуть, когда захотим? – всё ещё не веря услышанному, спросил Мокроус.

– Можем, – подтвердил Предупреждаль.

– И можем стать меньше пылинки?

– В несколько раз меньше, – улыбнулся старик.

А меня больше интересовал другой вопрос: куда мы идём? Предупреждаль ответил кратко:

– К башне.

Самая высокая башня Фунициклёра, именно та, на которую когда-то подняли первые часы Шкафляндии, была на площади в центре города. Наверное, Предупреждаль надеялся встретить там кого-нибудь из старых друзей.

Когда мы вышли к площади, она была полна народа. Я подумал, что в стране опять объявили какой-нибудь праздник, но оказалось, что это было обычное вечернее гулянье. Шкафунчики просто радовались тому, что идёт спокойная, мирная жизнь и не надо прятаться под сеткой от инопланетян или спасаться на крышах от потопа.

И всё же сегодня был особенный день – первый день жизни по новой карте Шкафляндии, а Фунициклёр был единственным городом в стране, сохранившим старое название, если не считать упрямого Твильбумбука. Это рождало патриотические чувства, и некоторые жители время от времени радостно скандировали: «Фу-ни-ци-клёр! Фу-ни-ци-клёр!»

Путь к башне лежал через эту гомонящую толпу, и Предупреждаль надеялся, что в толчее нас никто не заметит. Очень уж не хотелось нам снова сталкиваться с солдатами или агентами Немоляя.

Мы вклинились в ликующую массу шкафунчиков и сразу же были остановлены восторженным возгласом:

– Кого я вижу! Пред! Вы только посмотрите!

«Всё-таки нелегко быть звездой, – подумалось мне. – Был бы Предупреждаль обыкновенным шкафунчиком, а не знаменитостью, кто бы нас заметил?»

Но вскоре я понял, что всё равно заметили бы. Потому что рядом с предсказателем погоды, по которому шкафунчики очень соскучились, был я. Моя голова почти касалась уличных фонарей.
 
Сначала какой-то мальчишка испуганно завопил на всю площадь:

– Гипермен! Мама! Гипермен!

Видимо, в Шкафляндии это слово было знакомо каждому, а не только ребёнку. Толпа расступилась в почтительном страхе, перед нами образовался большой круг. Никто не смотрел на Предупреждаля. Все смотрели только на меня.

– Не может быть! Гиперменов не бывает! Бывает! Бывает! Глядите! – шумели шкафунчики.

Я наклонился к Предупреждалю и прошептал:

– Что будем делать?

– Сделайте им гипермена, – ответил старик.

– А как?

– Рычать умеете?

– Никогда не пробовал.

– Так попробуйте.

Я набрал в лёгкие побольше воздуха и поднял руки над головой.

Толпа отпрянула ещё дальше.

– Ррррры! – выдохнул я из себя весь воздух и угрожающе затряс руками. И ещё раз: – Рррррыыы!

Шкафунчики в панике побежали прочь. Я понял, что гипермен из меня вышел неплохой. Очень даже правдоподобный.

На опустевшей площади остался только один шкафунчик – тот, который сразу узнал Предупреждаля.

– Что это за балаган, Пред? – спросил он хладнокровно, нацелил на нас фотоаппарат и дважды ослепил вспышкой.

Я хотел рыкнуть и на него, но Предупреждаль остановил меня жестом.

– Будет у тебя работёнка, Бедайс. И деньги дадут хорошие. Не побоишься?

Бедайс оказался корреспондентом одной из газет Фунициклёра. И одновременно нашей главной защитой, ведь на подступах к площади уже мелькали солдаты Немоляя. В корреспондента они стрелять не станут. Или станут?

Мы со всех ног помчались к башне.

История четырнадцатая
Как шкафунчики сотворили себе кумира

У входа в башню маячил какой-то человек.

Мы летели к нему не оглядываясь. Только бы он оказался другом!

Человек сначала смотрел на нас озабоченно, но потом широко заулыбался.

– Прееед! – пропел он, раскидывая руки в стороны.

Старик бросился к нему в объятия.

– Прееед, Прееед, живой Прееед! – продолжал петь плотно сбитый радушный человечек. Из глаз его текли слёзы.

– Поможешь? – выдохнул Предупреждаль.

– Размечтался! – человек вдруг сделал серьёзное лицо, и сердце у меня тоскливо сжалось: неужто враг?

 Но смятение наше длилось недолго. Толстяк расплылся в улыбке и  зашёлся добрым заразительным смехом:

– Ой, не могу, Пред! Ну и вопросы у тебя! Больно умные!

Железная дверь за нами захлопнулась на засов, и мы стали подниматься по узкой винтовой лестнице.

– Боюсь, достанется тебе из-за нас, Поспешай, – сказал предсказатель.

Так вот оно что! Этот смелый гостеприимный шкафунчик и есть Поспешай, изобретатель ловушки для времени. А где же кузнец? Тот, который ковал колёса, цепи и гири?

– Добро пожаловать, гости дорогие! – пророкотал зычный бас откуда-то сверху. – Вот уж кого видеть не чаял! Радость-то какая!

– И я рад тебе, Колоброд, – откликнулся Предупреждаль.

«Скорее всего, это и есть кузнец», – решил я.

Вскоре мы уже сидели в довольно просторной круглой комнате и пили чай.

Бедайс без устали сновал вокруг нас с фотоаппаратом, успевая задавать острые вопросы. Когда очередь дошла до меня, он спросил жёстко и коротко, как на допросе:

– Имя? Рост? Вес?

Я не знал, что ответить. Что им скажет моё непривычное имя? И откуда я знаю свой рост и вес здесь, в Шкафляндии? Я даже не представляю, в чём они тут измеряются…

Предупреждаль увидел моё замешательство и пришёл на выручку:

– Это хозяин кошки. Всё остальное неважно.

И он повторил сказку про эксперименты правительства, про секретную лабораторию и гигантского зверя, который гуляет на свободе.

– Зверя зовут Фроська, – сказал я напоследок. – И зверь очень опасен. Кто-нибудь его видел?

Нет, никто из сидящих за столом не видел мою Фроську. И только Бедайс воскликнул:
 
– Минуточку!

Он вынул из кармана чёрную лаковую пружину, покрутил её в руках и поднёс к уху.

– На связи Бедайс. Нахожусь в башне, шеф.

Пружина оказалась телефоном, Бедайс разговаривал с редактором.

– Да будет, будет сенсация! У меня вопрос: что слышно о гигантской кошке? Так… так…понятно.

Он быстро сложил пружину и повернулся к нам с торжествующим видом:

– Она в Шурум-Буруме! То есть…Теперь это Фрикадель. Да! Она там!

– Где? – выдохнул я.

¬– Бывший город Шурум-Бурум, переименованный утром в город Фрикадель! – отчеканил Бедайс. – Это рядом.

Это хорошо, что рядом! Но всё-таки в другом городе. А мы тут сидим в башне, и кругом уже ночь и солдаты Немоляя. Я пожаловался Предупреждалю. Он меня успокоил:

– Ночью они сюда не сунутся. Спите спокойно. Вон там…

Я кивнул. Ноги гудели страшно, я еле добрался до лежака у стены и рухнул. Проваливаясь в сон, я услышал, как Бедайс говорит Предупреждалю:

– Гипермен. Именно гипермен. Будет им гипермен…

Утром я долго протирал глаза и тряс головой: где я? На корабле? В подводной лодке? Сквозь круглые окна-иллюминаторы сочился ровный серебристый свет с голубоватым отливом.

Светлячки! Моргунён! Я в Шкафляндии… Надо идти, надо немедленно идти за Фроськой! Куда? Где этот Фрикадель? Или как он там?

Вокруг спали мои друзья. Сладко похрапывал Мокроус, чему-то улыбался во сне Поспешай, смешно чмокал губами Колоброд и морщил лоб Предупреждаль. Бедайса не было.

Я легонько тронул Предупреждаля за плечо:

– Пред, проснитесь… Нам пора!

Предупреждаль сел, быстро завернулся в плащ и подошёл к окну.

– Пришли! Они пришли!

– Кто?

Я выглянул в окно и обомлел. Площадь вся была заполнена людьми. Шкафунчики облепили окна и балконы ближайших домов, мальчишки висели гроздьями на деревьях, а девочки сидели на плечах у родителей и старших братьев.

– Помните, как вас зовут? – спросил Предупреждаль.

– Гипермен? – предположил я.

– Гипермен, – улыбнулся Предупреждаль. – Культовая фигура. Сейчас буду делать из вас кумира толпы. Только не рычите больше. Сегодня не надо.

– А для чего это нам?

– Ну, это просто. Вы хотите выбраться из города? Кумира не тронут. Кумира в обиду не дадут. Кумира сами на руках вынесут!

– А им для чего кумир?

– И это просто. Им надо на кого-нибудь молиться. Им надо кому-нибудь подражать. А на кого им молиться, кому подражать?

– Вам, Предупреждаль, – сказал я серьёзно. – На вас молиться. Вы же у них бог.

– А теперь будет ещё один! – рассмеялся предсказатель. – Но не забывайте про свой рост, гипермен. Кстати, о росте… Хорошо бы вам ещё чуток подрасти.

– Как это…чуток?

– Да вы не волнуйтесь. Доверьтесь мне.

А я и так давно уже доверился. Ради Фроськи я был готов на всё.

– Смотрите, – сказал Предупреждаль. – Я дам вам кубик. Вы повернёте его вот так.

Он слегка сдвинул с места одну из поверхностей, которая вся была синего цвета, – и тут же начал довольно быстро расти прямо на глазах. Вот он уже мне до плеча, вот сравнялся со мной… Стал выше меня на голову! В этот момент Предупреждаль снова соединил все грани – и рост прекратился.

– Пред, ты гений! – воскликнул Поспешай, который давно уже лежал с открытыми глазами. Лёжа было удобнее смотреть вверх. – Вот это изобретение!

– Вот это механизм! – согласился с приятелем Колоброд.

– Просто невероятно! – пробормотал Мокроус. – Никогда бы не подумал…

– А теперь – обратный ход! – перебил его Предупреждаль. – Смотрите внимательно!

Он точно так же чуть сдвинул другую поверхность – красную, стал уменьшаться и буквально через несколько секунд достиг своего нормального роста. Мы все восхищённо и радостно переглядывались друг с другом.

– Ну вот, – сказал Предупреждаль. – Теперь это сделаете вы, хозяин кошки. По моему сигналу. Только умоляю – ничего не перепутайте и не переборщите. Не забывайте останавливаться!

– А тормоза работают вмёртвую! – сказал Мокроус. – Ррраз – и стоишь как вкопанный.

– Да уж, механизм как часы, – кивнул Колоброд, а Поспешай только головой качал да языком цокал.

Предупреждаль протянул мне кубик.

– Запомнили? Попробуйте сами!

Я взял кубик в руки и едва не вскрикнул: он был горячий!

– Не бойтесь, – улыбнулся Предупреждаль. – Немножко нагревается, когда работает… Итак, сначала синюю…

Как же я волновался! Я никогда так не волновался – ни тогда, когда шёл в первый класс, ни когда сдавал выпускные экзамены. Кубик ровно светился в левой руке синим цветом. Я осторожно прикоснулся к нему другой рукой и слегка повернул…

В ту же секунду мои и до этого маленькие человечки плавно стали удаляться от меня и уменьшаться в размерах. Какие смешные! Ростом до колена, а теперь ещё меньше! Предупреждаль кричал что-то отчаянно, но мне было так забавно, что я не понимал – что.

Бац!  Я ударился обо что-то головой. Потолок! Где же тут тормоз? А, надо вернуть всё обратно! Когда я это сделал, до меня дошло, наконец, что некоторыми играми чересчур увлекаться опасно. Мог бы и шею себе сломать.

Мои шкафунчики были далеко внизу, а Предупреждаль с кузнецом вскарабкались на кроссовку и стали колотить по ней обеими руками. И совсем не больно.

Но пора возвращаться. Теперь надо опять что-то повернуть…

И тут я с ужасом обнаружил, что забыл. Зелёную? Жёлтую? Красную? Я растерянно крутил кубик в руках, пока до меня не дошёл голос Предупреждаля:

– Красную! Красную! Скорее!

Ну, красную, так красную… Щёлк!

Мои друзья стали вновь приближаться ко мне, даже тормозить не пришлось: когда я достиг своего обычного роста, все грани кубика стали ровными сами собой. Уменьшение прекратилось автоматически. Моя голова прокатилась до потолка и обратно.

– Уфф! – вздохнул Предупреждаль. – Ну разве можно так пугать?  Теперь на балконе не подкачайте! До неба не растите, ладно? Иначе всю башню нам обрушите…Ещё раз говорю: синий цвет – считаете до трёх – тормоз! И несколько слов к народу.

– А что я ему скажу?

– Вот текст. – Предупреждаль протянул мне листок бумаги. – Идём, они уже свистят.

Он распахнул дверь на балкон.

В комнату ворвался восторженный крик народа. Фунициклёрцы ждали своего Предупреждаля, но ещё больше они хотели увидеть то чудо, о котором сообщила утренняя газета. Новость сразу же подхватило телевиденье и она стала сенсацией. То есть – событием из ряда вон выходящим.

Этой сенсацией и одновременно чудом был я. На первой странице газеты красовался мой портрет под огромным заголовком: «В городе –   настоящий гипермен!»

Бедайс расписал меня такими красками, что не прийти сюда любопытным шкафунчикам было просто невозможно. И они пришли. А моя задача была простой – не ударить в грязь лицом, то есть, наоборот, – не протаранить головой небо.

Предупреждаль остановил меня жестом и шагнул на балкон один.

Снизу раздался мощный рёв толпы, и я подумал: как приятно быть кумиром! Предсказатель что-то говорил, наверное, обещал дождь на завтра, потому что народ продолжал бесноваться от радости. Вы же помните: если Предупреждаль грозит ливнем, значит, завтра никаких туч не ожидается!

Он повернулся к нам и поманил меня встать рядом. Или всех поманил? Честно говоря, я плохо соображал и сказал друзьям:

– Пойдёмте со мной.

И мы вышли все вместе.  Однако вместо ожидаемых бурных оваций шкафунчики встретили нас каким-то настороженным шёпотом. А потом наступила угрюмая тишина. Я даже услышал, как заплакал ребёнок.

– Теперь будем расти, – сказал Предупреждаль. – Спокойно.

Он сунул мне волшебный кубик и чуть отодвинулся.

Я сделал всё, как надо: крутанул синие квадратики, сосчитал до трёх и поставил их на место. Для меня мало что изменилось: я смотрел вниз, и как были там замершие шкафунчики, так и остались.

Но это длилось только мгновенье. Через секунду площадь зашлась в торжествующем хоре тысяч голосов.

Я понял, что у меня получилось.

Умница Предупреждаль понимал, что снизу мы все будем казаться примерно одного роста, особенно тем, кто стоит ближе к башне. А он непременно хотел, чтобы я выглядел гигантом. И я стал гигантом.

Сквозь рёв толпы я не мог расслышать, что говорил мне Предупреждаль, да и ростом он был теперь с годовалого малыша, едва доходил мне до колена. Но по его жестам я понял, что пора говорить речь. Я вынул бумажку из кармана и громко прочитал слово в слово всё, что он мне написал. Речь была очень короткой:

– Я гипермен, и я говорю вам: да здравствует Фунициклёр! Да здравствуют фунициклёрцы!

Тут началось такое, что трудно описать словами. Шкафунчики стали прыгать, плясать, обниматься, словом, ко всеобщему гвалту добавилось и всеобщее движение.

Что же теперь? Предупреждаль не успел мне объяснить, что делать дальше. Уменьшаться постепенно? Или исчезать совсем? Конечно, можно было наклониться к Предупреждалю и спросить. Но вместо этого я глупо помахал шкафунчикам рукой и  прокричал в толпу:

– Мир вам, люди!

Конечно, это была уже самодеятельность, но шкафунчики мой полёт фантазии встретили восторженно. Я понял, что теперь каждое моё слово они будут ловить, каждым жестом – восхищаться, каждую улыбку принимать за подарок судьбы.

По разным поводам толпа возносит человека на пьедестал. Покажется ей, что кто-то лучше всех говорит, поёт, танцует – и пожалуйста, он уже ходит в любимчиках. Можно завладеть умами с помощью ума, как Предупреждаль, а можно, оказывается, и при помощи роста.
 
Сегодня фунициклёрцы сотворили себе нового кумира. И этим кумиром стал я.

История пятнадцатая
Как нас возлюбил народ и возненавидели амфибии

Если тебя назначают кумиром сверху – это одно, и совсем другое, когда за своего идола тебя признаёт народ.

Я это понял сразу же, как только мы вышли из башни. Солдаты Немоляя, вместо того, чтобы арестовывать нас, сдерживали натиск разгорячённой толпы и даже сделали в ней довольно широкий проход через всю площадь. Вдали стоял роскошный изумрудный лимузин.

Разумеется, мне пришлось ещё на балконе уменьшить себя до нормальных размеров, иначе я просто не смог бы спуститься. Но и мой нормальный рост производил на бушующих шкафунчиков неизгладимое впечатление. Ведь все они едва доходили мне до пояса.

– Глядите! Это наш гипермен! Какой великан! Браво! Немыслимо! Поразительно! Ура гипермену! Уррааа…

«Встречают, как Гагарина», – подумал я, вышагивая вдоль обалдевшего от счастья народа.


Я не знал, как принято вести себя гиперменам, и вежливо улыбался направо и налево. Одна милая девушка сумела прорваться сквозь цепь охраны и, подбежав к нам, сунула мне букетик жёлтых цветов, похожих на лилии. И ещё мимо солдат проскочил мальчишка с блокнотиком и ручкой – за автографом.

У лимузина нас ожидал бодрый старичок-военный, который с оттяжкой щёлкнул каблуками сапог, добродушно улыбнулся и прогнусил:

– Трижды генерал Немоляй! Приказано доставить вас во дворец!

– А если в тюрьму? – шепнул я на ухо Предупреждалю.

– Не думаю, – покачал головой предсказатель.

В машине я совсем осмелел и стал засыпать Немоляя вопросами:

– Здоров ли Главный Правитель?

– Отправлен на пенсию.

– А кто теперь правит страной?

– Коллективный мозг.

– А имя у него есть?

– Есть. Сокращённо – Камоз.

«Похоже на болезнь. Склероз, тромбоз, камоз», – подумал я и снова спросил:

– А как же единомысленность?

– Сегодня ночью признана ошибочным курсом.

– А где Расстегай с Мерзляем?

– Заседают в Камозе.

– И Мимолёт? И вы?

– Так точно!

– А кто правит Камозом?

– Никто. Самоуправление. Согласно первой главе конституции.

Вот тебе на! У них уже и конституция есть!

– Генерал Немоляй, а вы хотели нас арестовать тоже согласно конституции?

– Я? Это мой сынок по ночам балует. Воспитал на свою голову…

Лимузин проехал всего один квартал и остановился у торжественного здания с куполом. Один к одному Исаакиевский собор в Питере!

– Это и есть ваш Камоз?

–  Да.

Мы вышли и в сопровождении Немоляя поднялись по ступеням широченной лестницы. Генерал распахнул дверь в зал заседаний и сунулся в неё первым, чтобы объявить:

– Внимание, господа! Гипермен, Предупреждаль и Мокро… Мокро…

– Мокроус, – подсказал я.

– Мокроус! – закончил Немоляй и отошёл в сторону.

Зал разразился аплодисментами, которые немедленно перешли в овации. Правящая элита Шкафляндии приветствовала нас стоя, пока мы спускались к трём креслам, установленным внизу, в центре арены. Оттуда зал и в самом деле напоминал цирк: места членов Камоза ровными ярусами поднимались вокруг нас.

«А вот и клоуны прибыли», – сказал  я себе, когда все сели и успокоились.

 – Волею народа! – раздался скрипучий голос из первого ряда. – Этот человек признан гражданами гиперменом! Впервые в нашей истории! Не назначен, а признан!

Говорил, видимо, старейшина местного правительства.

– И теперь мы вправе дать ему любое поручение и должны выполнить любую его просьбу!

– Три! – крикнул кто-то с галёрки.

– Три просьбы! – подтвердил старейшина. – Согласно конституции страны.

«У меня есть три желанья – нету рыбки золотой», – вспомнил я строчку популярной некогда песенки.

– Согласно регламенту, сначала следуют просьбы, – продолжал старейшина. – В том же случае, если их нет – следует поручение…

– У меня есть просьбы! – вскочил я с места и поднял руку. – У меня две просьбы, право на третью я оставляю своим друзьям!

– Говорите! – сказал старичок и медленно опустился в кресло.

– Первая. Надо сейчас же найти гигантского зверя, саблезубую кошку по имени Фрося! Это опаснейший зверь! Вы, конечно, знаете, что его видели в окрестностях Фрикаделя… То есть, в бывшем Шурум-Буруме… Теперь сложно разобраться – где именно. И поэтому вторая просьба: вернуть все города на место! Отменить перекраивание карты и переименования!

– Точно! – не выдержал Мокроус и тоже вскочил с места. – Отменить!

Поднялся старейшина, вышел к нам и сказал:

– Три просьбы прозвучало, из них вторая и третья совпадают, что не запрещено конституцией. Будем голосовать за каждую, или в совокупности?

– В совокупности! – закричали члены Камоза.

– Голосуем в открытую! Кто за?

Все были за. Как просто, оказывается, исправить коллективную глупость, ведь у неё нет лица, нет и виноватого.

– Теперь у нас есть право на поручение, – продолжил старейшина. –  Предлагаю поручить гипермену поймать бездомную саблезубую кошку по имени Фрося и обеспечить её безопасную транспортировку в столицу. Кто за?

И опять все согласились.

– Господа! – сказал старейшина. – Мы посылаем гипермена в город Шурум-Бурум, только что нами пере… переименованный обратно! Но кошка есть кошка, она может мигрировать… Она может сбежать и оказаться даже в Твильбумбуке! Вы понимаете, что это значит? И чтобы никто не чинил препятствий в исполнении опасной миссии гипермена, предлагаю наделить его чрезвычайными правами посла во всех провинциях!

Зал одобрительно зашумел, голосование было излишним.

Так я оказался чрезвычайным послом Камоза, а Предупреждаль с Мокроусом – моими помощниками.

Тронуться в путь мы решили немедленно.

– До Шурум-Бурума лучше по речке. Места красивые. А если хороший мотор, то это и быстрее, – сказал Предупреждаль, и мы не стали с ним спорить.

Лодку с мотором нам выдали на складе правительства, Мокроус встал за штурвал, как бывалый матрос, а мы прилегли на палубе. Ласково грело солнышко: у светлячков, рассеянных по берегам, был самый пик отдачи миру света и тепла.

Вскоре Фунициклёр скрылся за горизонтом.

Я поглядывал на закреплённую канатами огромную железную клетку для страшного зверя по имени Фрося, которую нам тоже выписали на складе, и думал: «Ни за какие коврижки не вернусь в Фунициклёр».

А коврижки нам обещали очень сладкие: и высокие должности, и каждому по миллиону шкафляндских денег. Мне даже два.

– Может, порыбачим? – предложил Мокроус.

Я бы предпочёл поспешить, но почувствовал, что Мокроусу неймётся, и согласился. Тем более, что в обед рыба всё равно клевать не будет, да и удочки за нами тоже числились вместе с катером. Не пропадать же им без дела?

Мы нашли тихую заводь у берега и встали на якорь.

Первая же поклёвка повергла моих спутников в панику. Вытащенная Мокроусом рыбина сорвалась с крючка и оказалась на палубе. Тут же она стала осыпать нас проклятьями, призывая все кары небесные на наши головы. А потом вскочила на маленькие ножки, разбежалась, подпрыгнула и бросилась за борт. Только синее брюхо мелькнуло.

– Синепуп, – сказал Мокроус упавшим голосом. – Надо сматывать удочки.

Но мы не успели.

Наша тяжеленная посудина вдруг зашаталась и резко повалилась на правый борт. Никто не успел зацепиться – все трое тут же оказались в воде. А там кишели эти зубастые твари! Эти синепупы! Мы упали прямо на них.  Я быстро вскочил на ноги, поскольку воды тут оказалось по колено, но пока выудил и сгрёб в охапку своих тонущих друзей, был трижды укушен злыми синепупами.

Теперь уже я с проклятьями выскочил на берег, поставил друзей на ноги, и мы помчались подальше от места злополучной рыбалки. За нами с улюлюканьем гналась довольно крупная партия синепупов. Впрочем, ножки у них были коротковаты, чтобы тягаться с нами по суше, и вскоре эти монстры отстали.

Мы остановились отдышаться в тени раскидистого дерева.

– Давайте я перевяжу вас, – сказал Предупреждаль, заметив кровь у меня на лодыжке.

Мокроус тоже держался за правое ухо.

– Чуть ухо не откусил, урод! – морщился он от боли.

Предупреждаль нашёл какую-то целебную травку, приложил её к нашим ранам, разорвал свою рубашку и сделал бинты.

– Вот и порыбачили на свою шею, – приговаривал старик, завязывая бинты потуже.

– Да кто ж их знает, почему они повадились шастать к нам в реку из океана! – сокрушался Мокроус. – Да ещё и бегают, проклятые амфибии!

Надо было отдохнуть и обсохнуть. Возвращаться к катеру было бы безумием, хотя там осталась вся наша провизия. А может быть, продукты уже исчезли в пасти голодных синепупов. Ведь клюнул же один проглот на обыкновенный хлеб!


Нас разморило, потянуло в сон, и мы растянулись на мягкой травке, повесив на ветки мокрую одежду. А ближе к вечеру, когда повеяло прохладой, оделись и побрели в сторону шоссе, шум которого раздавался поблизости.

Притормозила первая же попутка: теперь шкафунчики узнавали не только Предупреждаля, мы все трое были героями сегодняшнего дня. Это был совершенно пустой автобус, и место нашлось всем.

Водитель автобуса оказался жителем Шурум-Бурума и, конечно же, нам достались на сытный перекус знаменитые фирменные плюшки местных пекарей. Удивительно пышные и вкусные.

Проглатывая третью плюшку подряд, я осторожно спросил про кошку.

– Ушла, – опечалился водитель. – Мне сказали перед самым рейсом, что ушла, сам я не видел…

– А куда? Не сказали?

– Нет. Да вот приедем – и спросите у начальства. Начальство на то и поставлено, чтобы всё знать.

«Хорошее у вас начальство, – подумал я. – Повезло, если так».

Самый главный начальник Шурум-Бурума оказался на месте, пристроил нас на ночлег в гостинице и лично поделился информацией.

Большая кошка величиной с горного барана была обнаружена в городе сутки назад. В полицейский протокол её так и занесли: «безрогий горный баран, нюхающий цветы».

Где переночевал баран, неизвестно, но утром его увидели в парке, и уточнили донесение: «безрогий хвостатый баран, катающий на себе детей». Дети смеялись и ни за что не хотели слезать с барана, хотя родители очень беспокоились и вызвали полицию.

Потом баран погнался за мышкой, тогда и внесли в протокол догадку о его кошачьем происхождении: «безрогий хвостатый баран, предположительно кот, гоняющий мышей».

Самый главный начальник города предъявил две любительские фотографии, на которых Фроська (а это была она!) выглядела весёлой и беззаботной.

Полиция пыталась устроить ей западню, но кошка издалека понюхала приманку и не пошла в сеть. Ещё бы! Моя Фроська никогда не ела вчерашние сосиски. Она любила свежую кильку, но рыбу ей не догадались предложить.

Днём Фроську видели идущей по дороге в крайнеюго-ближневосточном направлении, которое, согласно указа,  тогда ещё было крайнесеверо-дальневосточным, то есть в направлении Перегоня, который теперь вернул себе историческое имя Клопомор.

Умеют же некоторые начальники популярно объяснять достаточно запутанные вещи!

– Так что двигалась она прямиком на Клопомор, и скорее всего, уже там ночует, – сказал он, прощаясь.

Клопомор, Клопомор… Это не там ли когда-то сгинуло войско академика Мозгляка? Я рылся в памяти, извлекая оттуда отрывочные сведенья из географии Шкафляндии.

Ну, Фроська! И куда её понесло, бедолагу?

Если и дальше так пойдёт, то придётся гоняться за ней по всей стране. Только бы она не покусала шкафунчиков!

История шестнадцатая
Как мы обрели друга и нашли пропажу

Наутро нам предоставили автомобиль с открытым верхом, чтобы мне не пришлось пригибать голову, и мы помчались в Клопомор.

Кабриолет оказался древней машиной, давно снятой с производства, и два раза ломался в дороге. Мокроус был страшно недоволен техникой, а я – непредвиденной задержкой в пути.

Мы прибыли в Клопомор лишь к полудню, кое-как отбились от наседавших с поцелуями и цветами шкафунчиков и тут же покинули город, поскольку Фроська в него не зашла. Возможно, по причине гадкого запаха  от дустовых фабрик. Клопоморцы к нему давно привыкли, а кошка посчитала оскорблением.

Нам сказали, что она обогнула город по объездной дороге и направилась, очевидно, в Моленэкс, поскольку малейшее движение на Твильбумбук полностью отсутствовало. Шоссе в ту сторону с незапамятных времён было перепахано повстанцами и засеяно верблюжьей колючкой.

Конечно, побывать на родине искусственного солнца было заманчиво. В Моленэкс так в Моленэкс. Но нашей главной заботой оставалась неугомонная Фроська, с завидным упорством следопыта исследующая страну. Лучше бы она искала меня, чем гоняться тут за мышами. Хотя действительно, что я ей  мог предложить, кроме блюдечка любимой сметаны?

Мы поменяли кабриолет на обычный грузовик, друзья сели в кабину, а я всю дорогу глотал пыль на жёсткой скамеечке в кузове с рваным тентом.

Моленэкс был городом учёных-практиков, они постоянно двигали науку дальше и проворнее, чем столичная Академия, за что им и доставалось на орехи от столицы. Нас встретили как почётных гостей, и просто из уважения нам пришлось посетить испытательный полигон.

Что там испытывали, я так и не понял, но скоро почувствовал, что это наше терпение. И когда объявили третью попытку запустить какой-то диковинный механизм, мы всё-таки нахально сбежали. Причём сделали это вовремя и довольно удачно. Буквально через минуту после нашего побега со стороны полигона раздался мощный хлопок и повалил дым.

Расспросы любознательных мальчишек в городе привели к неутешительному выводу: Фроська и Моленэкс не удостоила вниманием. Она, как скорый поезд, без остановки проследовала в Твильбумбук. Здесь дорога на столицу повстанцев была в прекрасном состоянии. Я даже предположил, что жители Моленэкса потихоньку дружат с мятежниками. Может, поставляют им порох и снаряды, кто знает?

Мы стали думать, как добраться до Твильбумбука.

Невдалеке от места наших раздумий оказалась опытная станция. Там мирно жевал травку шестиногий бычок-мутант, и я не без труда опознал в нём мухо-слона. Вообще-то их разводили в соседнем Фрикаделе, но этот экземпляр был явно выведен в лабораториях Моленэкса: он был жёлтого цвета. Фрикадельские потомки инопланетян все были серые, а этот – ярко-жёлтый, как лимон.

Предупреждаль пошёл уговаривать слона оказать посильную помощь. Мы думали, что животное будет артачиться, но оно почему-то сразу согласилось вляпаться в нашу авантюру. Выплюнув травяную жвачку, слон-лимон пробубнил невнятно:

 – Подброшу до первого шлагбаума, а там как знаете. Если нет пропуска, советую в обход.

Мы взгромоздились на мухо-слона верхом, и он довольно резво побежал в сторону Твильбумбука. Где-то через час я устал подгибать ноги, они стали волочиться по земле и затруднять движение. Мухо-слон не обращал на этот факт никакого внимания, и тогда я попросил его сделать передышку. Он тормознул всеми шестью конечностями, и мы чуть не посыпались через слоновью голову на бетон.

– Я тут подумал, что нам пора познакомиться, – сказал он и протянул каждому хоботок, важно называя себя по имени: – Топотушка.

Мы заулыбались. Какое славное имя! На душе стало веселее и намного спокойнее.

– Послушай, Топотушка, – сказал Предупреждаль. – А ты не покажешь нам, где обход?

– Я тут подумал… И решил, что пойду с вами…

Вот уж чего никто не ожидал! Иметь такого проводника, который знает все тропы вокруг Твильбумбука! Мы наперебой бросились благодарить Топотушку, но он скромно сказал:

– Право, не стоит… Я тут видел вашу Фроську.

Видел?!

– И ещё говорил с ней.

И даже говорил!!!

Я кинулся в расспросы, но Топотушка сам всё замечательно объяснил:

– Ваша Фроська совсем домашняя. Она подбегает к каждому дому и зовёт: «Хозяин! Хозяин!» Но все её боятся и гонят прочь. Я тут подумал: не вас ли она ищет?

А то кого же? Конечно, меня!

– А ты её друг?

Ну, разумеется, друг!

– А почему ж ты тогда уходишь на целый день – и даже не звонишь? А ведь она у тебя одна… Она ждёт…Спит у телефона…

Топотушка тревожно вздохнул.

– Да как же я ей позвоню? Ведь она не сможет ответить!

– Думаешь, когда друг не может ответить, он не ждёт? – спросил Топотушка и снова тревожно вздохнул.

– Хорошо, Топотушка, я подумаю…

– Нечего и думать, – проворчал Топотушка. – Вот если бы у меня был друг, я звонил бы ему каждый день. И выручал бы его… И успокаивал. Если бы был…

– А мы? Мы ведь у тебя есть? Мы твои друзья! – сказал Мокроус. – Посмотри, как нас много!

– Правда? – улыбнулся Топотушка и вдруг снова погрустнел. – А Фроська не взяла меня с собой… Сказала, что я ещё мал и должен сидеть дома. А где мой дом – я не знаю.

– Так ты сирота? А сколько тебе лет?

– Целых три. Разве мало? Я вон какой сильный!

Да, силы мухо-слонёнку было не занимать. На его спине помещалось два взрослых шкафунчика, да ещё один верзила из Внешнего мира, а он бежал себе по дороге, как будто воздух перевозил.

«Вот живёшь себе, живёшь, – думал я, покачиваясь в такт его плавному бегу, – и вроде всё уже себе объяснишь, всю свою жизнь оправдаешь. А тут появится такой вот Топотушка – и так спросит, что не по себе станет. Правильно он сказал – друг всегда ждёт. А если я об этом не помню, то какой же я друг?»

– Там, за поворотом, будет первый шлагбаум, – сказал Топотушка. – Вы тут стойте, а я схожу на разведку. Если всё в порядке – трубить буду хоботом. Или вернусь.

Он ушёл, а мы прилегли на травку, разминая затёкшие суставы. Мы ждали, что он затрубит, но он вернулся.

– Не тот человек на посту. Придётся в обход.

– А как же тут Фроська проскочила?

– Так я ей всё объяснил… Вот сюда пойдём – видите тропинку?

– Объяснил? – удивился Мокроус. – Но ты ведь, кажется, на неё обиделся?

– Ну и что?

– А я бы не стал объяснять, – сказал Мокроус. – Она тебя с собой не взяла? Не взяла. Вот и не стал бы. Пусть идёт, как хочет, раз так.

Топотушка посмотрел на него внимательно и спросил:

– И если вам обидно, вы пошлёте друга на гибель?

Мокроусу нечего было ответить.

Мы обошли тайной тропой первый пост мятежного Твильбумбука и снова потрусили по шоссе.

– Тут всего два поста, второй всегда легче проходится, – повеселел Топотушка.

И действительно, он не стал останавливаться, подбежал к самому шлагбауму.
 
Я как мог поджимал ноги, пригибался и надвигал кепку на лоб, чтобы не опознали. Вдруг и тут телевизор смотрят? Если узнают во мне кумира фунициклёрцев – нам не сдобровать. Всё-таки враждуют города между собой.

Вышел сонный шкафунчик. Чёрная папаха, латаный пиджак, шаровары и сандалии на босу ногу. Совсем не похож на вояку.

– Привет, Топотун. Пропуск есть?

– Бракомыслов везу! – беззаботно откликнулся Топотушка.

– А, опять… Ну вези, вези…

Шлагбаум поднялся, и мы поехали дальше. Нас, конечно, очень интересовало, что это мы за бракомыслы такие. Даже Предупреждаль, похоже, не знал.

Оказалось, что бракомыслами в Твильбумбуке называли тех жителей Моленэкса, которые там не слишком пригодились. Были отбракованы ещё в школе за неспособность к науке. В учёные умом не вышли, а зачем они ещё там нужны? Вот и переселялись бракомыслы потихоньку в Твильбумбук, где двигать науку было вовсе не обязательно.

Не соврал Топотушка постовому. Ну какие мы учёные? Самые настоящие бракомыслы!

Когда мы поравнялись с первым домом, уже зажгли электричество, загорелись световые щиты на улицах. Запомнился этот: «Твильбумбук – вольный город вольных людей!»

Топотушка боднул головой калитку небольшого одноэтажного домика, поздоровался со стариком, сидящим во дворе, и спросил:

– Вы тут кошку не видели? Большую такую, серую, полосатую?

– Видел. Твоя, что ли?

– Моя, – вырвалось у слонёнка, и он оглянулся на меня виновато. – Дружок мой, понимаете?

– Понимаю. Не волнуйся, я её покормил.

– А потом? – не выдержал я. – Куда она пошла?

– Да по улице в город! Сказала, что на работу устроится.

– На работу? Кем?

– Сказала, что в сыск пойдёт. В полицию. Я ей тоже советовал, там хорошо кормят.

В полицию! В сыск! Конечно, нюх у неё неплохой… Ну и ладно. Вот и хорошо. Там её и найдём!

– Нельзя вам в полицию, – сказал Топотушка, едва мы двинулись дальше. – Документов у вас нету.

– Нам нельзя, а кошке – можно?

– Она ведь бездомная, – объяснил Топотушка. – Как и я. А с бездомных какой спрос? Самое худшее – прогонят.

– Так, может, ты её там поищешь? А мы пока погуляем.

Так и сделали. Топотушка зашёл в полицейский участок, а мы покружились-покружились и сели на скамеечку. Сердце моё выпрыгивало из груди: сейчас я увижу свою Фроську! Сейчас прижму её к себе и больше уже ни за что не выпущу!

Но Топотушка вернулся один.

– Прогнали? – спросил я упавшим голосом.

– Нет, не было её тут. Не заходила.

– Что же нам делать? Ведь почти уже нашли!

– Я тут подумал… А не поискать ли нам ночлег?

Перспектива ещё одну ночь провести без Фроськи, которая была где-то рядом, меня совсем не устраивала, и я твёрдо сказал:

– Вы как хотите, а я буду искать не ночлег, а Фроську! Буду спрашивать – и найду!
– Тогда я с тобой, – вызвался Топотушка. – Я не устал.

– Надо держаться вместе, – согласился Предупреждаль.

А Мокроус просто молча кивнул – и мы побрели наугад через город, надеясь на удачу.

И она улыбнулась. Курносая девочка, которую я подозвал, чтобы спросить о Фроське, сама сказала:

– А я видела больсую коску.

– Где? – от радости я чуть не онемел.

– Она спит. Вон там.

Мы бросились в указанную сторону.

В тени под забором на люке теплоцентрали лежал серый пушистый клубочек.

– Фрося! – тихонько позвал я дрожащим голосом.

Клубочек мгновенно размотался, встал на все четыре лапы и сказал:

– Я тебя нашла.

История семнадцатая
Как нас занесло в самый дальний угол Шкафляндии

Эти слова потрясли меня так, что я застыл с протянутыми руками и раскрытым ртом.

Я уже ко многому успел привыкнуть в Шкафляндии. Привык к тому, что тут ругаются злые амфибии синепупы, рассуждают вслух ласковые мухо-слонята, но чтобы моя собственная кошка? Чтобы она разговаривала?!

А Фроська прыгнула на руки, лизнула меня в небритую щёку и отчётливо промурлыкала:

– Хозяин… Хозяин нашёлся!

Потом спрыгнула наземь и в два прыжка оказалась на хоботе друга.

– Топоту-ушка! Славный мой Топоту-ушка!

Она обняла лапами хоботок и нежно мурчала. Топотушка тоже как язык проглотил, только влажными глазами хлопал.

Наконец, я обрёл дар речи и обратился к друзьям:

– Вот это моя Фроська. Видите, что вытворяет?

Через несколько минут мы уже шли по засыпающим улицам Твильбумбука, направляясь к выходу из города. Конечно, это было полное ротозейство и разгильдяйство с нашей стороны. Но мы не умели осторожничать и радоваться одновременно. Мы только радовались!

И конечно, нас остановил полицейский патруль.

– Документы!

У меня не было ничего, кроме грамоты чрезвычайного посла Фунициклёра. Показывать или нет? Я посмотрел на Предупреждаля. Он кивнул.

Полицейские повертели бумагу, пошептались, поговорили с кем-то по рации и сказали:

– Пройдёмте!

Мы не стали спрашивать – куда. И так всё было ясно. Вот уж влипли так влипли… Как же я забыл, что надо слушать Предупреждаля, но делать всё наоборот?

Однако нас отвели не в тюрьму, а в суд.

Судей было трое, они ёрзали на стульях от нетерпения засудить нас как следует, а самый главный ещё и руки потирал в предвкушении расправы. Моя злополучная грамота лежала прямо перед ним.

Судья сказал:

– Ну что, зайчата? Попались, суслики? Как же вам не ай-я-яй? Кто же ходит вот так вот по улицам? 

Я думал, что он будет говорить с нами, как с проклятыми шпионами. А он посмотрел на нас, как на шалунов. Причём, как ни странно, знал по именам не только людей, но и четвероногих и даже шестиногих.

– Вот ты, Топотушка, – продолжал судья, – спросил у мамы разрешенья на прогулку в вечернее время?

– У меня нет мамы, – тихо пробубнил Топотушка.

– А если сирота, то вообще надо дома сидеть!

– У меня нет дома, – ещё тише откликнулся Топотушка.

– Так прямо ничего и нет?

– У меня есть друзья, – сказал Топотушка.

– Вот видишь! Есть у кого спросить, а ты гуляешь без спросу! А ты, Фроська? Только не притворяйся, что тоже ничья…

– Чья, – сказала Фроська и гордо посмотрела на меня. – Вот я чья.

– А если чья, то почему шастаешь по стране без его ведома?

Фроська сникла.

– А вы! Вы же взрослые люди! – это уже относилось ко мне, Предупреждалю и Мокроусу. – Топотушка один ходит по полицейским участкам. Фроська одна спит на люке, под которым течёт кипяток. А если провалится? Как же вы допускаете такие безобразия? А ещё послы Фунициклёра! Если бы мы сегодня не заключили с ним вечный мир, знаете, что бы вам всем было? Ууу! А теперь – приговор.

Мы замерли. Судьи быстро посовещались, и главный объявил:

– Наказание – Дальний  Угол! И чтоб не меньше часа у меня там простоять! Сами найдёте, или довести?

– Я знаю дорогу, – вздохнул Топотушка. – Дойдём…

– И не забудь спросить разрешения! А то больно все умные стали…Шибко самостоятельные. Конвой, проводить осуждённых в гостиницу и накормить! А утром проследить, чтоб дошли до Угла и простояли там ровно час! Всё, суслики, заседание окончено!

Итак, нас элементарно поставили в угол. Правда, за что – я так и не понял, как не понимает этого ни один из тех, кто томится в углах ежедневно по всем странам и континентам. Но стоять в углу всё-таки лучше, чем гнить в казематах.

Засыпая, я вспомнил, что сказал судья. Сегодня был исторический день. Сегодня Твильбумбук помирился с Фунициклёром! Больше не будет вечной вражды, вечной войны, а будет вечный мир! Теперь все посты снимут, все шлагбаумы сломают и будут только любить и обниматься друг с другом. Новость была просто замечательная.

 Наутро мы поплелись до Дальнего Угла. За нами в отдалении шла машина с контролёрами от суда. Сбежать от наказания было невозможно.

Я надеялся, что Дальний  Угол находится где-нибудь поближе к дому, но он оказался и впрямь дальним и был построен там, откуда соседний город Злыдень не просматривается даже в ясную погоду.

 Дорога была скучной и отняла много времени, так что рассказывать особо не о чем. Зато когда мы дошли до Дальнего Угла, стало намного веселее.

Угол получался там, где сходились две стены, вертикально  уходящие в небо.  Одна стена отделяла от Внешнего Света Крайний Юг Шкафляндии, а другая – Дальний Восток. И вот у этих шершавых стен стояла добрая сотня шкафунчиков и хохотала, указывая на нас пальцами:

– Глядите, ещё трое!

– И кошка!

– И лимон на ножках!

– Ой, не могу, умора!

Когда мы подошли поближе, гомон чуть поутих. Нас узнали.

– Смотрите, это же Пред!

– И Гипермен с ним!

– Да какой это теперь Гипермен, когда он в угол поставлен!

И они опять покатились со смеху.

«Вот так и свергают кумиров, – подумал я с горечью. – Только установят идола на пьедестал – и уже руки чешутся сдёрнуть его оттуда».

Я оглянулся на Предупреждаля и увидел, что он смеётся вместе со всеми. Смеялась Фроська, смеялись Топотушка и Мокроус – смеялись все в Дальнем Углу, только я один оставался серьёзным.

Ну сколько это могло продолжаться? Не больше минуты.

Я осознал, что вокруг меня стоят такие же шкафунчики, как и я сам. Дети и взрослые. Дяди и тёти. Собаки и кошки. Я заметил даже один аквариум с рыбками. Все в одном углу! Все наказанные непонятно за что. И всё это было настолько нелепо, что просто не укладывалось в голове. А смех окружающих был таким заразительным, таким вселенским и беззаботным, что я почувствовал, как он проникает в меня и вытесняет обиду. Её место занял спасительный смех.

В общем, весь назначенный нам для стояния в углу час мы хохотали без передышки, а потом устали хохотать и пошли на север, к дому.

Путь предстоял непростой и неблизкий. И прежде всего, нам  предстояло пересечь горы, где когда-то водились коченеги и жил козлорадский жук.

А кто там поселился теперь, было неизвестно.

История восемнадцатая
Как мы открыли древнюю тайну Шкафляндии

Никто не ходит в горы на ночь глядя, поэтому мы устроились на ночлег в одинокой избушке у самого края ущелья.

Избушку, судя по всему, построили охотники много лет назад. Мы обнаружили запасы пороха и дроби, которые были нам совершенно ни к чему. Зато аккуратно перевязанные мешочки с солью, сахаром и сухарями нас очень порадовали. Можно было не беспокоиться, что умрём с голоду.

Топотушка с Фроськой играли во дворе, а мы втроём устроились у керосиновой лампы, чтобы обсудить, как нам побыстрее добраться до Крайнего Севера Шкафляндии. Там, как вы помните, было отверстие Предупреждаля, а к нему вела верёвочная лестница – последняя дорога домой.

 – А если нам использовать кубик?! – осенила меня счастливая мысль. – Мы вырастем, перешагнём горы, и в два счёта окажемся на месте!

– Не годится, – сказал Предупреждаль и посмотрел на меня внимательно. –  Вы с вашим ростом можете пробить небо, а это катастрофа для страны. Мой прадед Пополам предсказывал, что тот, кто пробьёт небо, будет сам погребён под его осколками и погубит Шкафляндию.

– А мы вырастем чуть-чуть, самую капельку… Всё равно будет легче.

– Бесполезно, – вздохнул старик. – Нас пятеро, а в два раза кубик может увеличить только одного. Так уж он устроен…

Я приуныл. И в этот момент мы услышали трубный зов Топотушки. Он именно трубил в свой хобот, трубил отчаянно и призывно.

Мы выскочили во двор и увидели, что Топотушка кружится на одном месте и трясёт головой, как будто его кто-то кусает. Это были пчёлы. Отогнать рой нам удалось довольно быстро, и тут Топотушка выдохнул:

– Фроська упала в колодец!

Правильно нас ставили в угол и зря мы там хохотали. Ничему не научились! Опять оставили детей без присмотра.

Колодец был неподалёку, и мы бросились к нему. Наверное, Фроська прыгнула в него, спасаясь от пчёл. А вдруг там глубоко? А если там вода? Она же не умеет плавать!

И тут на поверхности появилась довольная мордочка Фроськи.

– Что я вам скажу… Ой, что я вам скажу сейчас – ни за что не догадаетесь.

– Ну что, что?! Ты не ушиблась?

– И нисколечко я не ушиблась. Кошки умеют падать на все четыре лапы. И вот когда я упала на все четыре лапы…

Она замолчала, и стала медленно ходить по срубу колодца, важно задрав хвост.

– Фроська, бессовестная ты морда, ну сколько можно тянуть кота за хвост?!

– А вот этого делать не рекомендую. Издеваться над животными непозволительно.

– А над нами позволительно? – вскипел я. – Скажешь, наконец, что в колодце?
 
– Так я и говорю, а вы меня перебиваете… В колодце…нет воды! Зато там есть… дверь!

Дверь? В колодце? Какая дверь? Что она городит?

Мы заглянули в тёмную пасть колодца, но ничего не увидели.

– А вы прыгните, прыгните! Вот как я!

И она ловко скатилась вниз, цепляясь за деревянные стенки.

– Ладно уж, подскажу! – Снизу послышался её ласковый смех. – Тут есть лестница, видите?

Только сейчас мы разглядели на одной из стенок металлические скобки. Предупреждаль стал спускаться. Мокроус подмигнул нам на прощанье и полез следом.

– Хозяин! – позвала меня Фроська. – А ты оставайся наверху! А то ещё застрянешь…

Я и в самом деле боялся застрять. Я был разжалован из настоящих Гиперменов в обыкновенные шкафунчики, но при этом рост мой никуда не делся.

Их не было, наверное, целый час. Мы с Топотушкой изнывали от нетерпения, и я уже собрался спускаться, но тут со дна колодца раздались голоса. Первой наверх вскарабкалась Фроська и сказала одно слово:

– Обалдеть!

Вскоре выбрались и Мокроус с Предупреждалем.

– И главное – всё работает! – сказал Мокроус. – Сто лет, а работает!

Мы с Топотушкой ничего не понимали. Сколько можно говорить загадками!

– Пойдём в дом, – предложил Предупреждаль. – Там всё обсудим.

Мы  опять собрались у керосиновой лампы, только на этот раз все впятером. Толстенький Топотушка чуть не застрял в проёме дверей, но мы его подтолкнули – и он протиснулся.

– Планы меняются, – объявил Предупреждаль. – Внизу есть метро.

– Что? Какое метро?! – я даже со стула подскочил от удивленья.

– Подземный поезд, – сказал Предупреждаль. – И туннель. Судя по карте, он ведёт туда, куда нужно.

И он достал из кармана плаща пожелтевший свиток бумаги.

– Это было сразу за дверью. Она никак не открывалась, но Фроська быстро подрыла под ней лаз…

– Кошки умеют рыть землю! – вставила Фроська.

– А с той стороны был ключ, и ей удалось его повернуть…

– Чуть все когти не обломала!

– И вот сразу за дверью мы нашли эту карту… Эту схему туннеля. Он выходит прямо к Великому Океану! Вдоль всего Дальнего Востока, прямой, как стрела! А потом…

Мокроус встрепенулся:

– Пред, моя очередь! А потом Фроська чуть не свалилась на рельсы. Но не свалилась, удержалась. И тут мы увидели поезд! Я, конечно, сел порулить, нажал там пару кнопок – и что бы вы думали? Вспыхнул свет! Зажглись все фонари на станции! Я попробовал тронуться с места  – и у меня получилось! Там всё работает! Сто лет, а работает!

– Туннелю действительно почти сто лет, – сказал Предупреждаль. – Точнее, девяноста девять. Тут на схеме дата, видите? Непонятно только, для чего он был сделан…

– Но если всё работает, мы быстро промчимся вдоль всего Дальнего Востока! И уже завтра вернёмся домой! – воскликнул я.

– Ну, посмотрим, что будет завтра. Сейчас предлагаю выспаться.

Утром обнаружилось, что у нас есть проблема. Этой проблемой был Топотушка. Нам еле удалось выпихнуть его из избушки, а уж в тесный колодец он тем более никак не помещался.

– Попробуешь уменьшиться? – спросил его Предупреждаль.

– Попробую, – сказал Топотушка неуверенно.

Крутить волшебный кубик надо было самостоятельно, а эта задача оказалась Топотушке не по зубам. Сколько он ни пытался взять кубик в свои слоновьи лапы – тот каждый раз падал на землю.

– Не получается, – прошептал наш любимый мухо-слонёнок, опустил голову и отвернулся.

Мне показалось, что он вот-вот заплачет. Да и было отчего: ведь если он не может пойти с нами, значит, останется опять один!

Фроська молча обняла его за хоботок и заглядывала в глаза, но Топотушка их зажмурил и тихонечко мычал сквозь зубы.

– А знаете что! – сказал вдруг Мокроус. – Я давно мечтал вот о такой избушке у подножья гор. Здесь и воздух, и природа! Раздолье! Я остаюсь! И Топотушка, если захочет, может со мной остаться. Ты как, Топотушка?

– Я? Я…А как же друг? Фроська? Как она… Как мы…

– Ничего, дружок, так бывает в жизни. Друзья иногда уходят… Тут уж ничего не поделаешь. А мы с тобой пчёл заведём, улья поставим… Я машину куплю, мёд в города возить будем. Ты будешь за хозяйством приглядывать… Заживём!


– Правда? – Топотушка, наконец, поднял голову и неуверенно улыбнулся. – И ты меня не бросишь?

– Да ни за что! Что у меня было в Мокропыле? Ничего у меня там не было! Ни друга, ни семьи. А тут будешь ты! Остаёшься?

– Остаюсь! – радостно сказал Топотушка.

Настало время прощаться.

Я пожал Мокроусу руку и сказал:

– Спасибо. Ты настоящий друг. Береги его.

– Да уж постараюсь… А управлять поездом несложно. Ты справишься.

Я подошёл к Топотушке. Фроська всё так же висела у него на хоботе и шептала:

– Ты правда не обижаешься? Правда-правда?

– Нет, – сказал Топотушка сквозь слёзы. – Я знаю, почему ты меня первый раз не взяла. Ты за меня беспокоилась.

– Точно! Ладно, прощай, Топотушка… Может, ещё увидимся когда…

Она  спрыгнула на землю и тут же нырнула в колодец. Я потрепал слонёнка за хобот:

– Славный ты парень, Топотушка. Удачи тебе.

– И вам удачи.

Я отвернулся и быстро зашагал к колодцу. Он был для меня не слишком глубоким, и вскоре я уже успокаивал дрожащую Фроську. Я знал, что дрожала она не от холода, а от того, что переживала прощанье с другом.

Предупреждаль спустился через минуту. Мы последний раз посмотрели вверх. И вдруг над краем колодца, заслоняя маленькую головку Мокроуса,  взошло ярко-жёлтое солнышко. Это была круглая голова безухого мухо-слонёнка Топотушки.

Мы ещё раз помахали им руками – и вошли в метро.

Освоить управление электропоездом оказалось труднее, чем я предполагал. Водить машину – это одно, а локомотив – совсем другое. Вместо педалей, которые я ожидал увидеть, вокруг были какие-то разноцветные кнопки. К счастью, под каждой имелись таблички, да и Предупреждаль успел запомнить, что и в каком порядке нажимал Мокроус.

Впереди зияла сияющая лампочками труба туннеля, уходящего в бесконечность. Для каких нужд он был построен шкафунчиками девяносто девять лет назад – так и осталось тайной. Ведь если бы просто для перевозки людей, тогда все бы давно им пользовались, и не было бы нужды тщательно маскировать вход и выход из метро.

Поезд тронулся и стал набирать ход.

Предупреждаль очень беспокоился, не разобран ли где путь, и умолял меня не гнать слишком быстро. Я притормаживал на станциях.

«Добрыдень», «Удраль», «Перегонь»…

«Догонь». Всё, это конечная. Почти незаметно мы пересекли страну с юга на север и оказались совсем близко от дома.

Открыв ключом единственную на станции дверь, мы поняли, что и тут выход на поверхность проложен через колодец.

Наверху был ветер. Северный ветер, долетевший сюда с берегов Великого Океана.

История последняя
Как мы выиграли болотное сражение

Покатость страны к северу определила дальнейшую судьбу этой части Шкафляндии.

Именно в том направлении текли все реки. Они впадали в уникальный и специально охраняемый государством водоём, который шкафунчики гордо называли Великим Океаном. Правда, его можно было переплыть на лодке за пару часов, и противоположный берег хорошо проглядывался в ясную погоду. Зато вода там была солёной, а потому в ней отлично себя чувствовала морская флора и фауна. Кроме разных акул, китов, осьминогов и прочих чудовищ, там водилось и кровожадное племя синепупов, которые нас чуть было не скушали в окрестностях Фунициклёра.

Чтобы поддерживать солёность на должном уровне, воду в океане постоянно подсаливали, а чтобы водоём не переполнился – подсушивали его хитрыми машинами, и вода быстро испарялась.

Словом, ощутимый наклон страны к северу создавал много хлопот, зато и бездельничать там было некогда. Все северные шкафунчики были исключительно деловыми и серьёзными. И все они делали вид, что их не страшит долгосрочная перспектива. Дело в том, что в сторону Крайнего Севера незаметно съезжали все города. По сантиметру в год. Учёные из Академии наук делали неутешительный прогноз: в отдалённом будущем все города Шкафляндии соберутся в одну кучу, и трудно будет разобрать, где у неё столица.

Но для нас гораздо важнее было настоящее.

После всемирного потопа в каком-нибудь часе ходьбы от Великого Океана образовалось обширное непросыхающее болото. Через это болото нам и предстояло пройти, чтобы достичь Твёрдой Темноты с единственным выходом во Внешний свет – отверстием Предупреждаля.

– Там лягушки, я их боюсь, – сказала Фроська и посмотрела на меня жалобно.

– Ну что ты, Ефросинья, они совсем не страшные, – приободрил я своё хвостатое сокровище.

С тех пор, как моя кошка заговорила, я частенько называл её полным именем. В знак уважения к уму и необыкновенным способностям.

– Ой, хозяин, натерпимся мы от них, чует мой нос…

Мы остановились у самого края болота, где-то между Догонем и Мокропылем. До той тропинки, которую Предупреждаль отлично знал, отсюда было очень далеко. Это был бы обход, большущий крюк на целый день, а нам не терпелось поскорее добраться до выхода из страны. Надо было идти напрямик.

– Если рискнём, то к полуночи будем у цели, – сказал Предупреждаль. – Рискнём?

– Да! – тут же выпалил я. А чего было долго раздумывать?

Но Фроська определённо не хотела лезть в болото и испуганно жалась к моим кроссовкам.

– Хозяин, ну куда мы на ночь глядя? – заныла она печально. – Мы ведь даже без сапог. Промочим лапы, заболеем и умрём…

– Ах ты трусишка, – сказал я ласково. – Да ещё и хитрюшка впридачу. Ладно, поедешь на мне, забирайся в рюкзак.

– Ну уж нет! Я как все! – Фроська гордо отвернулась и стала лизать лапу. – Только все хотя бы обуты, а я пойду босиком!

Вот ведь своенравная!

Мы нашли длинные палки, чтобы проверять дорогу впереди, и сделали первый шаг в болотную жижу. Впереди шёл Предупреждаль, за ним – Фроська, я был замыкающим.

Болото всё заросло карликовыми берёзками, возле стволов торчали сухие кочки, и мы старались ступать по ним, чтобы не ухнуть в топь.

Первый укус я почувствовал, когда светлячки захотели спать, и болото стало проваливаться во мрак. Кто-то с диким визгом атаковал меня прямо в лоб и впился в него так больно, что я завопил:

– Аааааа!

– Не бойся, хозяин, это комар, – спокойно сказала Фроська. – Однако темновасто. Пора зажигать свет.

Предупреждаль вспомнил о фонарике и стал освещать дорогу. Но мне, кроме поднятого фроськиного хвоста, ничего не было видно. Хвост изображал вопросительный знак.

И вдруг из кошачьей головы вырвалось два ослепительных луча! Они сделали полукруг и остановились на мне. Я зажмурился и прикрылся ладонью, едва не выронив шест.

– Ну как, хозяин? Впечатляет? – улыбаясь и ликуя спросила Фроська.

– Да уж, – подтвердил я. – Чуть не ослеп.

Я и раньше замечал, что глаза у кошек светятся в темноте. Но чтобы так! Не глаза, а прожекторы!

– Мне бы в цирке выступать, – скромно сказала Фроська и отвернулась.

– Хорошо, вот вернёмся домой – отдам тебя в цирк, – пообещал я.

– Как это отдам? Да ты что, хозяин! Я же пошутила!

Она явно испугалась. Решила, что я говорю серьёзно.

Теперь дорога за Фроськой отлично просматривалась, и я старался от неё не отставать. Всё шло пока отлично, вот только кровопийц становилось всё больше. Фроську спасала шкура, да и в нос её комары не кусали – боялись злого огня из глаз.  А вот мои уши и лоб основательно распухли и страшно чесались. Эх, накинуть бы капюшон, но я его давно потерял…

– А вот и жених! Привет! Заждались, – сказал кто-то невдалеке  вкрадчивым голосом.

– Аааа! – теперь это уже вопила Фроська. – Лягуша! Брысь, брысь!

Лягуша сидела на чёрном пне и смотрела на нас в упор.

– Брысь к нам не обращаются, – сказала лягуша. – Брысь – это вообще невежливо.

– С детства боюсь лягуш, – прошептала Фроська, прижимаясь к моим ногам. – Одна лягуша наступила мне на хвост, когда я была котёнком, помнишь?

Я не помнил, но согласился.

– Разрешите представиться: Квакинг, – подмигнула лягуша.

– Квакин? – удивился я. – Ты не девочка?

– Мальчик, – кивнула лягуша. – Поэтому в женихи ты мне не годишься. И в невесты не подходишь.

– Да уж, господин Квакин…

– Не называйте меня так, это неграмотно. Я Ква-кинг. То есть – король этого болота.

– О, простите, ваше высочество! Фрося, поприветствуй короля! – я легонько подтолкнул кошку к пеньку.

– Мурр, – выдавила Фроська сквозь зубы.

– Эй, не отставайте! – раздался откуда-то голос Предупреждаля.

Пока мы разговаривали с королём болота, старик успел уйти далеко вперёд, его фонарик еле маячил уже метрах в пятидесяти от нас. И вдруг – часто заморгал и погас. Предупреждаль исчез вместе с фонариком.

– Сюда! Скорее! На помощь! – закричала тьма голосом предсказателя, и мы помчались по кочкам выручать старика из беды. Даже с Квакингом не попрощались.

Я бежал и думал: что там случилось? Он бы ни за что не стал нас пугать, не будь смертельной опасности!

Фроська  подскочила первой и нацелилась глазами-прожекторами на маленький островок суши. На нём ничком лежал Предупреждаль, закрыв голову руками, и слабо стонал. Мы прыгнули к нему через мутную жижу.

– Что? Что с вами? – я потряс его за плечо.

Старик только мычал в ответ.

– Он в шоке, – сказала Фроська, а слева из темноты раздался голос Квакинга:

– На него напал Зысь.

– Кто?

– Зысь, комариный король. Ну ничего, сейчас мы с ним разберёмся!

Квакинг протяжно свистнул. Через несколько секунд нас окружили сотни круглых мерцающих глаз. Это были лягуши.

– Гвардейцы, слушай мою команду! – пророкотал король болота. – Найти и обезвредить!

Болото захлюпало под быстрыми перепончатыми лапками. Гвардейцам короля не надо было объяснять, кого следует найти – они знали врага в лицо.

– Проклятый Зысь! – ожил, наконец, Предупреждаль. – Всю кровь высосал. Боже мой, я вымочил кубик… Теперь он не будет работать.

Старик сидел весь мокрый до нитки и дрожал. В руках он держал свой волшебный кубик, с которого свисали буро-зелёные водоросли.

– Говорила я вам: не суйтесь в болото! – назидательно заныла Фроська. – Теперь вот и лапы хоть отжимай, и кубик мокрый, как тряпка…

– Ничего, главное, вы его не потеряли! – как можно бодрее сказал я. – Мы его высушим, он опять заработает, вот увидите!

– А вот и не заработает! – захихикал кто-то из кустов. – Зря ты встал на их сторону, Квакинг!

– Ну держись, бродяга Зысь!

Король болота прыгнул в кусты, и прямо над его головой взмыл Зысь. Это был крупный комар размером с навозную муху. Я заметил, что он успел основательно насытиться: сквозь тонкое брюхо просвечивала кровь.

И вдруг вокруг нас поднялся такой визг, словно разом включили тысячу бензопил. Это была туча верных слуг комариного короля. Они облепили нашего бедного Квакинга со всех сторон, и мы кинулись ему на выручку. Фроська яростно размахивала хвостом, а я – руками.

Вскоре комариное войско дрогнуло. Квакингу удалось стряхнуть нападавших и свистнуть. Не прошло и минуты, как вернулись верные гвардейцы короля болота.

И началось сражение.

Фроська шипела и постоянно вертела головой, так что картина битвы мелькала у меня перед глазами. Я видел такое впервые в жизни: тысяча комаров против сотни лягушек. Наши болотные защитники довольно ловко разили нападавших своими длинными языками. Комары десятками прилипали к ним, как мухи к липучке.

А когда фроськины прожектора поднимались к небу, я видел, что над нами завис ненасытный и беспощадный Зысь.  Ему совсем не жаль было своих верных солдат…

Не прошло и пяти минут, как всё было кончено. Ни одного комара не осталось на поле боя. Куда-то сбежал и трусливый Зысь. Наверное, набирать новое войско.

Путь к дому был свободен.

Мы ещё долго шли по болоту, сопровождаемые Квакингом и его лягушачьей гвардией, и достигли твёрдой почвы только к рассвету. Первые светлячки начали просыпаться на веточках, радостно приветствуя нас.

На краю болота мы поблагодарили смелых гвардейцев и попрощались с Квакингом. Встали перед ним все трое и молча поклонились в пояс.

– И совсем вы не страшный, – сказала Фроська. – Хотя и лягушка. Вы самая нестрашная и неустрашимая лягушка на свете. Спасибо.

Квакинг тоже поклонился и сказал:

– Доброй дороги без комарья!

И мы пошли дальше, пока не достигли Твёрдой Темноты. Здесь не было Моргунёна, выручали только неугасимые прожектора моей кошки.
Лестница оказалась на месте. Высоко над головой слабо светилось туманное пятнышко. Там был дом. Мой дом. Наш дом. Там мы жили когда-то давным-давно. И скоро мы вернёмся домой. Домой! Какое сладкое слово!

Но нам  предстояло ещё испытать кубик.

Предупреждаль надеялся высушить и отогреть его в руках, но его руки тоже были мокрые.

– Я попробую, – неуверенно сказал Предупреждаль и осторожно сдвинул синие квадратики.

Но ничего не случилось. Предупреждаль не стал расти у нас на глазах.

– Всё пропало, – сказал старик. – Он сломался. И сушить его нечем.

– Надо просто подождать, пока он высохнет, – вздохнул я.

А Фроська заявила:

– Зачем ждать? Давайте его сюда!

Предупреждаль протянул ей кубик. Фроська взяла его передними лапками, положила на землю, свернулась вокруг него клубочком и замурчала.

– Когда кошки мурчат, они излучают тепло, – сказала Фроська. – И ещё их надо гладить, от этого тепла гораздо больше становится!

Я присел рядом и стал ласково гладить мой пушистый клубочек. От шерсти под ладошкой и впрямь шло такое уютное, такое домашнее тепло!

– Ну, думаю, хватит, – сказала Фроська и протянула кубик Предупреждалю. – Сухой, как китекет.

Получилось! Старик стал расти, расти… Не зря ведь говорят – как гриб после дождя. Шляпа плавно подымалась, пока его лицо не остановилось напротив моего.

Предупреждаль улыбался. Я радостно хлопнул его по плечу, он обнял меня и спросил:

– Теперь домой?

– Домой! – сказал я.

– А куда же ещё? – вставила свою копеечку Фроська. – Конечно, домой! И сразу в холодильник! Я по сметанке соскучилась!

Предупреждаль снова уменьшился до обычного своего роста и первым взялся за верёвочную лестницу. Я посадил Фроську в рюкзачок, и мы полезли наверх…

Уже на площадке у самого выхода я попросил Фроську посветить вниз, и она послушно направила лучики своих глаз в непроглядную тьму.

Шкафляндия! Там была моя Шкафляндия!

Мы пересекли границу миров и выбрались в комнату, а потом быстро сбежали вниз, прыгая по массивным ступеням из листов бумаги.

– Коснитесь меня рукой, – напомнил предсказатель.

Я положил руку на его плечо.

– Мяу! – вдруг сказала Фроська, а Предупреждаль повернул кубик…

Эпилог

Потолок стремительно приближался.

От страха я зажмурился и даже пригнулся, чтобы не пробить его головой. Уши заложило, как в самолёте при наборе высоты. Секунда, другая…Кажется, всё.

Я открыл глаза – и замер. На расстоянии вытянутой руки в упор на меня смотрел человек. Он тоже замер в нелепой позе, как боксёр, готовый броситься в бой. Странно, где-то я его видел…И почему на нём моя одежда? Мой спортивный костюм и ветровка. Но лицо не моё. Опухшее и поцарапанное. И борода не моя: вся клочьями и какая-то зелёная. И глаза дикие. 

Я пошевелился. Дикарь тоже. И тут до меня дошло, что это всё-таки я. Что это зеркало на стене, а я в нём отражаюсь.

Из рюкзачка на плечо выцарапалась Фроська, хрипло мяукнула и стала мирно мурчать и лизать меня в бороду. За окном брезжил рассвет. Стол, диван, шкаф – всё на месте. Кажется, мы дома. Точно дома.

Дома!

Я посмотрел на Предупреждаля. Он задрал голову вверх и улыбался.

– С прибытием, Серёжа.

Он впервые назвал меня по имени.

– Спасибо, Пред! – Я тоже первый раз обратился к нему так, как это  принято в Шкафляндии. – А давайте чайку!

– А давайте! – согласился Предупреждаль.

Фроська спрыгнула на пол. Я ушёл на кухню готовить чай и включил радио. «Сегодня особенный день для школьников и их родителей, – торжественно сказало радио. – День знаний, первое сентября…»

Первое сентября?! Я ушёл в шкаф 28 августа… Выходит, я пробыл в Шкафляндии всего три… нет, четыре дня? А мне показалось, целую жизнь.

Я стал вспоминать, сколько раз зажигалось и гасло искусственное солнце, но очень скоро сбился со счёту.

– Пред, вы не помните, сколько дней мы искали Фроську? И потом… Когда мы её нашли, сколько дней мы пробивались домой?

Предупреждаль появился в кухне с кошкой на руках. Она радостно мурчала.

– Это можно посмотреть… У меня всё записано в дневничок, – он вынул из кармана блокнот и радостно выпалил: – Ровно пять суток!

– Пять? А здесь прошло четыре дня! Где же ещё один? Куда делся? – спросил я.

– Да никуда он не делся. Помните, я ждал, когда вы проснётесь. Я читал ваши записки и поглядывал на свои часы. Стрелки стояли. Я даже думал, что часы испортились. Но потом понял, что они всё же идут, только еле-еле.  У вас время движется медленнее.

Я вынул сметану из холодильника, попробовал – нисколечко не скисла! Фроська мяучила и тёрлась об мою ногу, пока не получила угощение. Молча уплетать сметану и облизываться – вот что она теперь умела. И ещё ласково мурчать. А разговаривать – нет.

Мы стали пить чай и вспоминать, что с нами происходило в Шкафляндии. Как нас чуть не сожрал страшный червяк. Как мы убегали от синепупов.  Как сражались с Зысем и его кусачим войском… И многое, многое другое.

Близился полдень.

– Ну, мне пора, – сказал Предупреждаль и грустно улыбнулся. – Но я вернусь обязательно… Скоро вернусь… А теперь прощайте.

– Прощайте, – сказал я, присел и обнял старика за плечи. – Обязательно приходите. Спасибо вам за всё.

Мне было так грустно, словно это было прощание навсегда.

И когда Предупреждаль повернул свой волшебный кубик и исчез у меня на глазах, я невольно всхлипнул. Фроська снова мурчала и лизала меня в бороду.

И тут в дверь неожиданно позвонили. Я пошёл открывать, размышляя, узнают ли меня соседи с такой зелёной бородой. Но это были не соседи.

На пороге стоял Немоляй. За ним – люди в камуфляже. Лицо у Немоляя было угрюмое и непреклонное.

«Сейчас арестуют», – похолодел я.

– Первое сентября! – сказал Немоляй. – Платить будем или съезжать? Если платить, то за четыре месяца вперёд, до конца года…

Я оторопел. Какой же это Немоляй? Это хозяин комнаты. Действительно, пришёл срок отдавать деньги за жильё. Но такой суммы у меня не было.

– Может, подождёте недельку? – я заглянул ему в глаза.

– А не бреешься почему? – усмехнулся хозяин комнаты. ¬– Да и не убираешься… В обуви тут ходишь!

Он прошёл мимо меня не разуваясь и по-хозяйски оглядел комнату.

– Пыльно у тебя тут и накурено. Придётся, видно, менять постояльца. Эй, ребята, проходи! Вот он, красавец!

Он показал на шкаф.

– Забирайте!

Шестеро дюжих парней ввалились в дом и стали примеряться к шкафу.

– Как это – забирайте? – пролепетал я.

– А очень просто. Этот шкаф – продан. Переезжает!

– Как это – переезжает?

– Ты не в себе, что ли? Говорю же – плати, или ключи на стол!

Господи, они увозят шкаф! А как же… Как же Предупреждаль? Как же они там, мои шкафунчики?

– Это невозможно, – я подошёл к шкафу и прислонился к нему спиной, словно защищая товарища от врагов. – Нет, нельзя! Хотите, я заплачу? Я куплю?

– Ты? Ну точно псих! Да ты знаешь, сколько это стоит?

И он назвал такую сумму, от которой у меня потемнело в глазах. Мне и за год столько не заработать.

А носильщики подвигали шкаф по полу и сказали:

– Тяжеловат, хозяин. Надо бы разгрузить.

– Да он пустой!

Для убедительности он лязгнул ключом и распахнул обе дверцы настежь.

– Гляди! Пусто, как в космосе!

Я сунул голову в полумрак. Знали бы они, как населён этот космос! Знали бы они, что здесь огромная страна! Что здесь люди! Мои шкафунчики!

Но разве их разглядишь! Для этих шкаф был пуст. В нём даже полок не было.

– Осторожней! – закричал я, когда носильщики подсунули под шкаф верёвки и приподняли его.

– Да отойди ты, парень. В первый раз, что ли? Не поцарапаем…

А хозяин комнаты снова спросил:

– Так платим, или съезжаем?

– Съезжаем, – быстро сказал я. – И немедленно.

– Тогда собирай вещи и ключи на стол!

Ну, вылитый Немоляй!

Я стоял посреди комнаты и смотрел, как, плавно покачиваясь, уплывает за угол коридора моя Шкафляндия.

А потом стал лихорадочно собираться. Что у меня тут? Книги, одежда… Фроська! Где она опять?

Я с трудом добыл её из-под дивана, а хозяин молча смотрел на мою суету и криво усмехался.

– Ну и добра ты себе нажил! Не унести! Фургон вызывать будешь?

А я не слушал его насмешек, я торопился. Мне бы узнать, куда увезут шкаф? Да, нечего мне тут делать!  Нечего, нечего! Может, успею? 

Но когда я выскочил из подъезда, машины уже не было. Никого не было. Только одинокий голубь стоял посреди пустого двора и поглядывал на меня. Фроська жмурилась и мурчала у меня на груди под ветровкой.

Хозяин комнаты вышел следом, выразительно глянул в мою сторону, хмыкнул, присвистнул и пошёл прочь. Останавливать его я не стал – бесполезно.


…С тех пор прошло много лет. Я звонил, подавал объявления, обращался на телевиденье… Я искал. Но я не нашёл их, моих шкафунчиков.

И вот теперь обращаюсь к вам, мои маленькие друзья. Обращаюсь к вашим родителям, к вашим бабушкам и дедушкам. Потому что всё ещё очень надеюсь.

А может быть, Шкафляндия – у вас дома? Может быть, она в вашей комнате? Может быть, она в том шкафу, который по ночам так таинственно скрипит и вздыхает? Вдруг они там, мои маленькие человечки? Мои смешные, нелепые шкафунчики? И Предупреждаль, и Поспешай, и Мокроус, и мой грустный, смелый мухослоник Топотушка, который так ценит дружбу?

Вы уж не обижайте их, пожалуйста.

Они хорошие. И я их люблю. Всех.