Собака Который Улыбался глава 3

под редакцией Климовой М.Г.

Глава 3

Рок-фестиваль

     Город рос и строился, снося частный сектор и переселяя в благоустроенные квартиры их жильцов, и вместе с ним росла инфраструктура. В двух кварталах от школы 21 построили новую типовую школу из силикатного кирпича о трех этажах и перевели в неё учеников сороковой, а также неугодных из спецшколы 21. Класс 7 «Д» был переведен почти в полном составе, и преподавательский коллектив с непониманием встретил желание Безфамильной Галины Петровны уйти в школу 40 вместе со своими подопечными, ставшими восьмиклассниками, но желание специалиста удовлетворили.  Довольным был один Петрович-Коноплянкин: он учился теперь в одной школе со своей любимой Олей Шкуркиной.
     Война школ нежданно-негаданно сошла сама собой на нет – не биться же меж собой однокашникам! Но враг всегда найдется.
     Новые демократические веяния принесли и новые праздники, и при поддержке старых чиновников от комсомола, в Доме культуры «Нефтяник», будто в насмешку над светлым праздником прошлого, в День Великой Октябрьской Революции 7 ноября была организована неделя рок-музыки. Нашлись и местные коллективы, и приезжие команды; не дремали и наши ребятишки: субботним днем, с кличем «Бей рокеров и панков!!!» отправились отмечать фестиваль.
Собрались пацаны в садах третьей городской больницы под мелкий моросящий дождик, для бодрости духа накатили браги - и двинули в «Нефтяник». Странно, но панков и рокеров почти не было, за исключением пары-тройки «залетных» юнцов. Их поймали и быстренько постригли: ножницы принес запасливый Эдик Кадиллак. Состригая «ирокезы» выяснили, что больше панков и рокеров в «Нефтянике» не будет: перепуганные «неформалы» рассказали, как панки и рокеры города прознали, что их будут бить на рок-фестивале, и поэтому не пошли на «культурный праздник». Но «горячим головам» сороковой приключений не хватило, и они отправились в город искать жертву.  Возглавлял шествие Карабас, который и «заварил» эту бучу.
     Разгоряченная спиртным толпа двинула в центр города. Филипп Сережкин проорал где-то услышанное: «Анархия - мать порядка!!!» - и «детишки» нестройным хором вторили ему. Милицейским нарядам в то светлое время было дано указание наблюдать, но не трогать народные массы, и милиционеры добросовестно наблюдали, не пытаясь препятствовать толпе нетрезвой молодёжи, однако, бригада спецроты народной милиции была готова отреагировать на массовые беспорядки.
Пацаны шли в горсад. Андрюха Коноплянкин горячительного не пил  и общему движению толпы не поддался, но пошел не домой, а к Ольге: они вместе читали модный роман «Дети Арбата».
    Потусовавшись в Городском саду  областного центра и прибавив еще горячительного, толпа переметнулась к Танцзалу.  Там гуляли «старшаки», то есть молодежь из числа студентов и рабочих, а так же старшеклассники - им вход уже был разрешен - наши же «малолетки», покружив, стояли поодаль. К Танцзалу подъехал патрульный УАЗ и наряд в целях охраны общественного порядка проследовал в помещение. Вот она, жертва! Шумахер выкликнул :
- «Бей ментов!!!» - и толпа не ждала приглашений . Перевернули УАЗ патруля, но пробиться за нарядом, закрывшимся в Танцзале, не смогли. Здесь и бригада милиции сгодилась - отреагировала на вызов. Раздался  клич: «Атас! Менты!!!» - и детишки врассыпную разлетелись по округе, но сбежать удалось не всем. Карабас, завидев тренированную спецроту со щитами и резиновыми дубинками на перевес, бежать и не попытался, а зарабатывая авторитет, навеянный блатной романтикой,  нагло и откровенно зарабатывал «мелкое хулиганство», испражняясь на перевернутый патрульный автомобиль, и орал:
- «Шухер!!! Мусора!!!»
С ним не церемонились, а прошлись дубинками по ляжкам и уткнули в растяжке со спущенными штанами в грязь лужи. Филип Сережкин повис на заборе, не перекинув через него толстой попы, и милиционеры, стягивая его, разорвали штаны - и он сверкал голыми ягодицами, шлепая в «воронок» (сленговое название машины с зарешеченой будкой). Прихватили и Эдика Кадиллака с Женькой Горемыкиным-Шумахером.  Они внаглую ринулись прорывать милицейский кордон, были прижаты и попали под раздачу дубинок - в те славные времена никому и в голову не приходило вооружать спецотряд автоматами: народная милиция и не собиралась стрелять в свой народ. Всех доставили в Центральный РОВД, где юными анархистами занялся инспектор по делам несовершеннолетних и сотрудник Уголовного Розыска. Шутки кончились. Все годились к ответу в уголовном порядке. «Отфестивалились», деточки.
       Началась знакомая для Карабанова процедура: для начала фотографирование и присвоение номера. Что стало неожиданностью для всех – знакомство меж собой дети дружно отрицали, а Филипп Сережкин назвался Коноплянкиным Андреем Петровичем – так и записали, и пошла процедура заполнения анкет и взятие объяснений. Малолетних хулиганов предстояло еще доставить на медицинское освидетельствование, дабы подтвердить факт употребления спиртного. Опер заполнял анкеты и писал, что говорят. Детки самозабвенно врали, придумывая анкетные данные: им «шили» массовые беспорядки и покушение на жизнь сотрудников милиции – никому не позволено переворачивать патрульные машины. Не повезло одному Карабасу: его здесь хорошо знали и ждали исполнения четырнадцати лет, дабы отправить в колонию для малолетних, и, как назло, сегодня у него был день рождения – четырнадцать лет, а значит, время нести уголовную ответственность…
     Закончив с формальностями, ребят повезли в ту же третью городскую больницу - брать анализы на алкоголь, и на входе Карабас, кинувшись на конвоира, заорал: - «Братва, в рассыпную! Атас!!!». Братва не заставила себя ждать и разбежалась знакомыми выходами больничного сада.
     Взяв анализы, на Карабаса надели наручники и сопроводили в «родной» Центральный РОВД.
Тем временем до опера дошло, что детки были, мягко говоря, нечестны. По данным адресного бюро значился только единственный Коноплянкин Андрей Петрович, его и поехали задерживать. 
     Дома были родители Петр Игнатич и Лидия Александровна, сына не было, и оперативники  сели в засаду. К десяти часам Петрович явился, его арестовывали как полноценного – заслышав шум ключа в замочной скважине,  оперативники приблизились к дверям и на входе завернули руки за спину, прихватив на излом. Петрович, (уроки дзюдо не прошли даром!), освобождаясь от захвата, повалил одного оперативника и прихватил на удушающий другого, но вороненая сталь 9-ти мм пистолета Макарова и фраза «Милиция, сопротивление бесполезно!» остудили горячую голову – он был стреножен, никто и слушать его объяснения не собирался. Только в отделе выяснилось, что Петровича у Танцзала не задерживали, а сам он, Андрейка, помалкивал. Так и разошлись.
А в школу полетела «благая весть»: Карабанов-Карабас арестован.