Аделаида

Воскресным утром Аделаида проснулась в плохом настроении. На душе была какая-то тяжесть. И она решила проветриться на Тульскую в новый открывшийся торговый центр «Плаза». Посидеть на третьем этаже в Маке, выпить кофе, съесть биг-мак и картошку фри. В "Плазе" ей нравился вид из окон на сложно сочиненную развязку, дом-корабль – уникальный в своем роде, и маленькую часовню Даниила Московского. Но самым большим плюсом «Плазы» в глазах Аделаиды был просторный зал с большим количеством столиков. Всяческий намек на добычу себе благ даже в виде свободных мест в фастфуде наводил на Аделаиду панику и ужас.
Иногда поев в Маке, Ада находила в себе душевные силы зайти и в Данилов монастырь, расположенный поблизости, хотя пища фастфудов, щедро сдобренная глутаматом натрия, настраивала на расслабленные буржуйские настроения.
Последнее время Аделаида чувствовала усталость от всего на свете. А больше всего, кажется, она устала от информации, которая на неё лилась нескончаемым потоком из безлимитного интернета. Одних френдов в живом журнале у нее было восемьсот человек. Уже давно она просматривала свою ленту на быстрой прокрутке. По каким критериям взгляд ее останавливался на текстах, она и сама не могла точно сказать. Вот очередной пост в ленте от судмедэксперта, и спрятанные под кат фотки из прозекторской с загадками и страшилками для читателей. Только один раз Ада и заглянула под кат поужасаться жизни не приукрашенной. Свое любопытство быстро удовлетворила и с большим удовольствием останавливалась на записях Дока, в которых он постил фотографии своего самоуверенного большого и рыжего кота породы мейнкун.
Перебирая все эти обрывки мыслей в голове, Аделаида лишний раз убедилась, что настоящую радость можно получать, пожалуй, только от творчества в любых его проявлениях. Недавно брат Ады пообещал познакомить с одним художником Елисеем, который по доброте душевной даже обещал дать несколько уроков живописи, как только вернется из отпуска в первых числах февраля Нового года.
Аделаида уже не рисовала полгода. Летний пленэр с подругой в Парке Горького несколько сбил её кураж и уверенность в своих силах. Они сидели на набережной и любовались на Крымский мост. У Аделаиды не переводилась натура в "фотографию", чтобы можно было понять хотя бы с чего начать…И вот два беспомощных здания на противоположном берегу гелевой ручкой.
30 декабря, когда уже до встречи Нового года остаются считанные часы, Аделаида решает, что в Новый год она должна войти с двумя, как минимум, новыми натюрмортами. Тем более она недавно купила  мольберт в новом  художественном магазине рядом с домом «У Малевина», чтобы начать рисовать по-настоящему. Аделаида распаковала свежий номер журнала «Искусство живописи и рисования» и принялась за натюрморт. Рисовать на мольберте навесу было очень неудобно. Круглый чайник вытянулся на листе, бутылка тоже приобрела фантастический силуэт, яблоко влезло наполовину. Уже тени Аделаида  клала на планшете, разместив его удобно на коленях. Первый натюрморт был карандашный, поэтому второй она выбрала в цвете. Засохший детский набор гуаши из Ашана был реанимирован. Кружка красная с кисточками вышла очень живой и радостной, смотрелась не хуже, чем в задании журнала. Яблоко тоже удалось объемным. Нужно было переходить к проработке второго плана – обои с рисунком. На второстепенные вещи у Аделаиды никогда не хватало терпения. И она ограничилась лишь цветом и очень условным узором. Результатом осталась довольна и решила в следующем году заниматься более систематично, а неудачи у всех случаются.
Аделаида ждала, когда Елисей слетает в отпуск на Мальдивские острова и по возвращении позовет к себе в мастерскую. С одной стороны, она очень хотела. С другой стороны, чего-то опасалась. В общем, она разрывалась между "не упустить свой шанс" и «никуда не ходить, чтобы не позориться». Сказать, что ее желание и намерение рисовать было случайным - нельзя. Она же сама, будучи несколько лет назад в храме Воскресения Христова на Дебре в Костроме и рассматривая  фрески, увидела "притчу о талантах" на стене храма, и попросила себе талант и именно талант  живописи. И даже дала Богу поспешно обещание принять участие в храмовой росписи.
Всё совпадало. И знакомый брата Елисей был иконописцем.
Аделаида заходила на сайт Елисея и рассматривала работы. Ей нравилась и акварель, и масло, и иконопись. Было какое-то ощущение праздника. Но занятия были не из дешевых, и она явно не вписывалась в контингент постоянных учеников – людей с уверенными, большими доходами.
Сложно сказать с чем было связано, но Елисей решил дать одно занятие перед своим отъездом.
Аделаида пошла выбирать кисти. С каким-то трепетом и дрожанием в руках, привлекая консультанта, выбрала три кисти из щетины - одну «кошачий язык», вторую - побольше плоскую, и одну - тоненькую. Уже давно дома у нее пылился холст 30х40, но она его так и не рискнула распечатать и поэкспериментировать дома самостоятельно.
Время и день были назначены. Кисти и холст упакованы в большой пакет. На всякий случай Аделаида решила уточнить в силе ли занятие и не изменились ли планы, получила короткую смску «нет, да». Решила трактовать в свою пользу, хотя и оставались сомнения.
Некоторое время Аделаида размышляла на тему что бы надеть. Это должно быть что-то, что не привлекает внимание и в то же время не совсем безликая тряпка. Может, вот этот свитер с белой и черной кошкой. Время поджимало. Свитер был натянут. Из комода Аделаида достала внушительных размеров флакон духов, которые рекламирует Джулия Робертс "Жизнь прекрасна", щедро брызнула на ворот свитера. Упаковалась в пуховик и вышла на улицу. На дворе стояла настоящая зима. Снег приятно похрустывал под ногами, морозец при минус пятнадцати покалывал щеки. Настроение было очень хорошим и была уверенность, что всё получится.
Выйдя из метро на нужной станции, Аделаида поняла, что смотрела она в яндекс-карту невнимательно – в какую сторону рвануть – неясно. Какой-то молодой человек со встроенным навигатором в телефоне с удовольствием подсказал, как пройти на улицу Лесснера. Правда, на пару перекрестков промахнулся. Аделаиде удлиненный маршрут был только на руку. У метро в киоске она купила новую пачку синего "Vogue", и возвращаясь назад успеет выкурить несколько лишних сигарет. Надо заметить, что дымила она, как паровоз. Поплутав несколько вокруг да около нужного адреса, поозираясь по сторонам, Аделаида нашла нужный дом. Набрала код - три семерки и восьмерку, вошла в подъезд. Сердце у нее сильно стучало от выкуренных сигарет, мороза и общего возбуждения. Усилием воли Аделаида замедлила дыхание, чтобы успокоиться. Поднялась на третий этаж. Ручка входной двери квартиры была обломана, а звонок не работал. Какая-то сумятица пронеслась в голове. Но за дверью послышались приближающиеся шаги. Ключ в замочной скважине повернули. Дверь открылась. Аделаида выдохнула.

Молодой человек быстро бросил на ходу:
- Аделаида? Проходи!
Зайдя в квартиру, Аделаида почувствовала, что у нее холодеют руки и ноги. Сердце стало биться какими-то толчками. Появилось неприятное состояние невесомости. Всё поплыло. И было ощущение приближающейся смерти. Еще не хватало в чужой квартире потерять сознание.
Когда Аделаида в табачном киоске на выходе из метро покупала пачку «Vogue», продавщица ей сказала, что в пачке может быть розыгрыш-сюрприз. И действительно последняя выкуренная сигарета была с ментолом, даже с неяркими арбузно-дынными нотками. "Вот так сюрприз!", - ахнула Аделаида. Состояние приближающейся смерти длилось всего какие-то пять минут, а казалось, что вечность. Постепенно руки и ноги стали теплеть. Ясность сознания, а вместе с ним и полнота жизни возвращались. Не собираясь еще раз пережить  коллапс сосудов, Аделаида решила окончательно и бесповоротно бросить курить. Но на обратном пути обязательно заглянуть к киоскерше и уточнить – не в этом ли заключался сюрприз, и сделать из продавщицы отбивную.
Елисей заканчивал урок живописи со Снежанной. Аделаида уловила яркий, терпкий запах женских духов. Снежанна привычным движением сняла с себя полиэстеровый фартучек, сложила в сумку и направилась к двери.
Елисей проводил ученицу и всем своим видом показал, что он теперь в её полном распоряжении.
При ярком освещении у Аделаиды появилась возможность получше рассмотреть Елисея. Первое, что бросилось в глаза – длинная вьющаяся челка. Ада была уверена, что такая челка требовала специальной укладки. И, конечно же, Елисей постарался выглядеть на все сто процентов к приходу новых учеников. Одежда - рабочий вариант для дома – брюки и футболка с длинным рукавом цвета хаки. И глаза были в тон. В целом, производил впечатление весьма приятного и обходительного человека.
Еще в коридоре на Аделаиду со всех сторон «упали» картины. Кажется, многие работы были еще студенческого периода, и именно эти работы, в которых не было окончательного совершенства, настраивали на творческую работу, в которых есть место эксперименту.
В самой же мастерской было всё вперемешку. Собственные работы Елисея и его учеников. Большая, еще не завершенная икона «Благовещение». Много написанных цветов, которые в основном были стилизованы.
Елисей предложил занять место у одного из мольбертов. Почему-то Ада почувствовала себя крайне неуверенно за мольбертом, который отлично просматривался в комнате со всех сторон.
- А можно я лучше вот здесь встану? - неуверенно произнесла Аделаида.
Мольберт перетащили  к противоположной стенке. Появилось чувство безопасности. Мольбертом Ада закрылась, как щитом.
На одной из стен мастерской висела большая картина в эклектичном иконописном стиле. На ней была изображена беременная женщина с веткой лилий в руках, и подпись «В сотворчестве с Богом». Елисей, проследив за взглядом Аделаиды, пояснил, что ученица почти всю беременность отходила на уроки живописи. Ада над концепцией картины решила подумать позже.
Елисей сам достал холст из пакета, что принесла Аделаида и бросила на полу. Казалось, что он любит чистые, еще не распечатанные холсты. Ловко разорвал пленку, поставил на мольберт.
- Что будем писать? - спросил Елисей.
- Я с натуры только один раз рисовала кувшин, - пробурчала Аделаида.
Елисей куда-то унесся и вернулся уже с охрово-коричневым кувшином. Выставил свет на маленьком столике. Некоторое время раскладывал на столе яблоки и апельсины. Выстраивал композицию...
И в это время кто-то постучался в дверь. Подошел еще один ученик Аскольд. Высокий, шумный брюнет. Кажется, он был в хорошем настроении. Что-то быстро болтал и шутил. Разделся, поздоровался и сразу же ушел на кухню перекусить после рабочего дня. У него с собой был целый ужин в пластиковых контейнерах. Аделаида, как ни крутила в голове, не могла себя представить ужинающей на кухне Елисея.
- Может быть, ты хочешь поесть? – спросил Елисей.
- Нет, - ответила Ада.
А что интересно бы ей предложили, если бы она согласилась – подумала она.
Пока Аскольд ужинал, у Аделаиды было время схематично набросать натюрморт на холсте.
- Все фигуры вместе образовывают пятиугольник, - показывал Елисей и проводил линии. Ада и раньше читала о таких обобщающих приемах, но никогда не следовала теоретическим предписаниям, и ей даже казалось, что это и не работает.
Елисей предложил зеленого чая. Аделаида согласилась.  И на столе появились два красивых фужера на ножках из полупрозрачного стекла.
Вот уже кто-то живет настолько красиво, насколько можно и даже не сомневается в правильности, а я только собираюсь, - подумала Ада, разглядывая необычные фужеры. К форточке была подвешена белая клетка с канарейкой. Много муляжей, искусственные, но довольно оригинальные цветы. Как, интересно, все эти предметы отбирались? А может просто нужно побольше смелости и поменьше думать?
Тут вернулся Аскольд с кухни. Мысли Аделаиды прервались. Приступили к написанию натюрморта.
 
Аскольд плюхнулся на стул перед мольбертом, совершенно не раздумывая, навыдавливал себе разных цветов на палитру из тюбиков, горкой сложенных в этюднике. И сразу же размашистыми движениями стал покрывать холст.
Аделаида забыла про то, что она сюда не глазеть пришла. Наблюдала за его непринужденными движениями и вслушивалась в его трёп:
- Елисей, ты на «Вия» пойдешь?
- А что, стоит сходить?
Аскольд еще какое-то время рассуждал о сочетании и совместимости – писать иконы и в то же время ходить смотреть на всякую нечисть.
Аделаида же всегда придерживалась золотой середины, но своим мнением делиться не спешила. Считала, что если на человека накладывать бремена неудобоносимые, то либо человек взорвется изнутри, либо превратится в праведника лишь формально. И стоит куда-то не ходить, если действительно не хочется.
За разговорами время шло быстро и до конца занятия оставалось не так уж и много. Аделаида поняла, что совершенно не может поддерживать и разговор, и писать натюрморт. В конце концов она пришла ради второго.
Кувшин выходил довольно симпатичный. Елисей подошел к мольберту и буквально пальцем, проводя вертикальные линии, придал ребристости посудине. Остались фрукты и тени. Дабы ускорить процесс, Елисей бросил «отойди» и уселся на ее место.
Сделал буквально несколько мазков:
- Тени должны быть помягче, - и добавил сиреневатого оттенка на холст.
Аделаида еще какое-то время повозилась с работой, пытаясь улучшить мелкие детали – дорисовать хвостик яблока, сделать объемнее апельсин и тут Елисей повторил  свою просьбу, что нужно уже заканчивать.
Еще в самом начале занятия Елисей предложил сделать фон натюрморта произвольным. И сейчас Ада поняла, что Аскольд совершенно интуитивно выбрал лучший вариант – бледно-голубой, немного зелени, ненавязчивого оранжевого и красного. Елисею очень понравилась работа Аскольда, щелкнул телефоном и пообещал выложить в сеть.
Аделаида еще больше усомнилась в своих способностях.  Её работу не выбрали.
Елисей спросил:
- Тебе есть чем снять свою?
У Аделаиды был какой-то довольно простой телефон со слабой камерой и без выхода в интернет. Во всяком случае,  Аделаида не пользовалась никогда телефонным интернетом.
И Елисей в качестве еще одного добродетельного поступка, обещал сфотографировать и выслать по мейлу.
Аскольд обернулся и весело:
- Посмотри, Аделаида вся в краске. - У неё борода синяя.
Пошли отмываться в ванную. Квартира-студия была необычной планировки. В большой просторной ванной комнате тем не менее была старомодная газовая колонка. Неаккуратных учеников уже поджидало лучшее универсальное средство «Fairy», губка и тонкое большое полотенце. Очень практично и минималистично.
Аскольд быстро помыл руки, собрался, прихватив свою предыдущую работу и ушел.
У Елисея горело желание в глазах побыстрее уже всех выставить за дверь. Было уже почти девять часов вечера. И его желание было по-человечески очень понятным. Но Аделаида таки решила все же узнать мнение профессионала по поводу своих работ. И уже в коридоре достала папку с рисунками.
- Это хорошо. – И это мне нравится. – А это просто красиво. – По поводу этой работы ничего сказать не могу, она такая фантазийная…- Но к практике нужно добавить теории, - закончил Елисей, открывая вторую комнату в поисках нужной книги.
Вторая комната, примыкающая непосредственно к мастерской, была жилой. Свет был потушен, но Аделаида успела рассмотреть большое спальное ложе размером во всю комнату. Ложе было задрапировано прозрачной органзой в сиреневато-розовых оттенках. Конечно, Аделаида предполагала, что творческий человек, как правило, свою творческую натуру проявляет во всем…но не ожидала, что так масштабно и последовательно. И захотелось побольше узнать о личной жизни Елисея. Он же, отыскав учебник по академическому рисунку, быстро захлопнул дверь комнаты.
- Обязательно купи. Она будет стоить не больше тысячи рублей. В ней есть абсолютно всё необходимое.
Смекнув, что Аделаида может стоять и любопытствовать еще очень долго, Елисей стал её ненавязчиво, но достаточно уверенно оттеснять к двери. Он был похож на небольшой танк нового поколения, который за счет своей легкости  обладает повышенной маневренностью и скоростью.
Аделаида с Елисеем взаимно раскланялись. Ада, уже оказавшись на лестничной клетке, крикнула «Спасибо за урок».
Выйдя на улицу, несмотря на желание бросить курить, рука Аделаиды привычно нащупала пачку сигарет и зажигалку. Она с удовольствием затянулась. Была морозная ночь. Она написала свой первый натюрморт. Аделаида шла неспешно по Шаболовке. Зачем-то остановилась возле табачного киоска, откуда ей померещился насмешливый взгляд зеленых соблазнительных глаз. Фонари, освещавшие улицу, на мгновение погасли. Силуэт Аделаиды растворился в ночи.