Легенда о Втором Обращении

Говорят, что вампиры не любят… Все ложь!
Мое сердце по-прежнему бьется в груди.
Я за кровью иду на охоту – так что ж?
Не бесчувственной Вечности путь впереди.

Нам улыбкой – пугающий смертных оскал,
поцелуй и укус в равной мере нежны,
ласка – в пальцах, способных корежить металл…
Соответствовать меркам людским – не должны.
И не чужды романтики наши мечты;
наша память и верность – надежней, честней.
В восхищеньи молчим пред лицом Красоты,
а любовь… Мы порою бессильны пред ней.

Может, кто-то мой выбор не лучшим сочтет,
мол, достойней найдутся Морозные львы,
Пусть твердят, что потерянный тот идиот,
кто позволил быть сердцу важней головы.
"Бледный Йорик!" – смеялись над младшим они,
позабыв, что и сами когда-то давно
безопасными мнили не ночи, а дни.
Пусть язвят. Им такого познать не дано.

Йёран видел, терпел. Как Наследник прямой
Основателя – мог их к ответу привлечь.
Но не жаждал конфликтов возлюбленный мой
и воде позволял беспрепятственно течь.

Было счастье для нас. Но однажды в ночи
он уехал с Создателем на континент.
Мое сердце израненным зверем кричит –
нет любимого, прежнего Йёрана! Нет!
Как случилось, что младший, неопытный сын
на Совете Высоких встал возле отца?
Почему из десятка семей ни один
ни словечка не молвил в защиту юнца?!

Обнаглевший француз из нейтральных земель,
что под знаменем мести в крови утопил
пол-Лиона,  сокрыв настоящую цель,
свою банду Совету как клан предъявил.
Мол, в Лионе бардак – потому что ничей.
И чтоб сразу влиянье свое утвердить,
заявил, средь не менее дерзких речей,
что способен бессмертного вновь обратить.

Разногласие, споры на всех языках:
кровь вампира сильна, не подвластна другим!
Не желая остаться навек в дураках,
Леруа предложил демонстрацию им.
Всем известно: Наследник Создателю вред
причинить не способен. Огнем ли, мечом…
А не прав – так проблема сведется на нет:
провокатор убит – и никто не при чем.

Но соратник лионца – не тот претендент,
кто б бесспорно развеять сомнения мог.
Под контролем Матеуша эксперимент,
слово чести испанца – решенья залог.

Склонен верить Совет, с перевесом к тому ж,
и согласна с резоном бессмертная знать.
Только Бенгтссон упрямо твердит: "Это чушь!"
Правоту за французом не хочет признать.
А в ответ ему – дерзкий, язвительный смех:
"Есть Наследники лишние в клане твоем?"
Не хотел отступать Основатель при всех.
Почему?! Почему они были вдвоем?!

Гордый Ларс нелюбимого сына отдал,
не поверив серьёзности бравых речей.
Львов морозных Наследник – с французами стал
одной крови! А чувствами, разумом – чей?!
Как ирония жизни полночной горька!
В поединке, что должен был правде помочь,
Не сумел обагрить жаркой кровью клинка
Йёран-Лейф, обращенный повторно в ту ночь.

Леруа, свой триумф не являя никак,
с извиненьями руку ему протянул…
Принял помощь Наследник, признав, что не враг,
но из зала ушел с тем, кому присягнул.

Новый клан. Новый Кодекс. Листы новых карт.
Огранен и оправлен теперь кабошон.
Не имеет пределов лионца  азарт –
он уже Древним Кругом в Совет приглашен.
Только власть, получив, применять не спешит:
не пугаясь угроз, игнорируя лесть,
за порядком следит и живет для души –
во плоти обаяние, разум и честь. 

Своим собственным промахом Ларс уязвлён,
год за годом растет неисчерпанный гнев.
Уваженьем к французу вдвойне разозлён,
снова истину жаждет добыть шведский лев.
Боли, горечи той не опишут слова!
Истерзав, но не выбив желанный ответ,
он Наследника бросил живого едва:
что не сделал палач – должен солнечный свет.

Замерла острозвездная зимняя ночь.
На снегу - темной крови протаявший след.
Даже боги уже не сумеют помочь,
кого солнце настигло. Нет Йёрана! Нет!

После смерти покоиться будем? Вранье!
Вспышкой счастья – и ужаса, что впереди, -
враз охвачено сердце больное мое,
словно ком ледяной разорвался в груди.

С королевской печатью доставлен конверт.
Из Лиона. Чтоб между любезнейших фраз
яд сарказма почуять - не нужен эксперт.
"Благодарен за свежую кровь". И тотчас
ярость Ларса достигла возможных границ –
в самолюбье удар нестерпимо жесток.
Не вместит и десяток печатных страниц
непечатных ругательств лавинный поток. 

Где ж ты раньше был, шведских вампиров глава?!
Твой противник – уже не безродная Тень!
В Древнем Круге лионец! И ходит молва,
что влиятельность, сила растут каждый день!
Только бешенству есть ли сознательный путь?
В ту же ночь обращается Бенгтссон в Совет,
Чтоб Наследника в клан приказали вернуть.
Но Высокие дали логичный ответ:

"Кто однажды от сына отрекся, навряд
впредь проявит внимание к этой судьбе.
Ты же, Ларс, отказался два раза подряд.
Стало быть, твой Наследник не нужен тебе.
Йёран-Лейф беззащитным явился в Лион,
как непризнанный, тенью, лишенной всего.
К Леруа обратился с надеждой. И он,
в соответствии с Кодексом, принял его".

Шаткий мир ненадежный обрушен, как мост
над бездонною пропастью. В список врагов
Бенгсстон сына вписал. Век бессмертных не прост,
неподъемна порой ноша кровных оков.

Я не знаю, как быть. Своей крови верна,
я другому не стану служить никому.
Но душа, что отчаянной боли полна,
как закат – с новой силой стремится к нему.
Вскрыть бы пальцами ребер проклятую клеть,
распахнуть, словно птице плененной окно!
Только северной львице сквозь ночь улететь
вслед за сердцем к любимому – не суждено.

Вечность. Старшие каждую ночь говорят:
сотня лет – и изменится вновь этот мир.
Но любовь – убивающий медленно яд.
Даже если ты мертв. Даже если вампир.