Ложка

ЛОЖКА

Чей грех, тот и в ответе.
(
       Я возвращалась с работы. Как всегда, притормозила у метро, где, вытянувшись в ряд вдоль тротуара, стояли  торговки. Мне нравятся такие  стихийные рынки - «толкучки», потому что здесь можно встретить самые неожиданные вещи: и раритетные, и современные, и всякую всячину. Мельком, больше по привычке оглядывала торговый ряд.
       Вдруг моё внимание привлекла одна пожилая женщина. Она  держала высоко перед собой … ложку. Не серебряную, не мельхиоровую, а обычную стальную столовую ложку. Одну. В выражении её лица была такая  решимость, что я остановилась перед нею:
- Это у Вас столовый набор?
- Нет,- ответила она.
- А… поняла - только ложки. Шесть или двенадцать? – допытывалась я, хотя мне совершенно не нужны были ложки.
- Нет, одна,- старушка прямо смотрела мне в лицо.
      Видя мое замешательство, женщины, торговавшие с нею рядом, поддакнули:
- Одна, одна. Покупайте!- в их голосе не чувствовалось насмешки.
       Тогда я внимательно посмотрела на обладательницу  странного товара. Она выделялась из ряда торгующих  почтенным возрастом.
Невысокую стройную фигурку облегало элегантное, по моде 60-х годов  тёмное пальто с каракулевым воротником. На голове - каракулевая старомодная шляпка, волосы аккуратно подобраны. Лицо серьёзное, строгое. Интеллигентность и благородство облика - вот что выделяло её из толпы. С нелепой ложкой в руках она  выглядела здесь, как белая ворона
   - И сколько стоит Ваша ложка?
        Тут старушка растерялась:
- Не знаю… ну…  столько, чтобы на полбулки хлеба хватило…
       У меня подкатил комок к горлу. Пытаясь скрыть волнение, заговорила шутливо:
- Рыбак рыбака видит издалека. Вы – учительница! Угадала?
- Угадали, - женщина слегка улыбнулась.
- Лет сорок отдали детям?
-Сорок пять, - скромно уточнила она.   
 - Ого! Меня на столько не хватит,- вздохнула я.- У меня- 28 лет, три года до пенсии.               
      Скорее бы!
- Не спешите, коллега, ничего хорошего,- снова улыбнулась собеседница,- а впрочем, если есть кормильцы, то  пожалуй…
        Торговки рядом забыли о деле и слушали наш разговор. Одна из них важно заметила:
- Она у нас не простая, заслуженная. Мой сын у неё учился. До сих пор добрым словом вспоминает.
         Комок из горла перекатился куда-то вниз и застрял в грудине, мешая дышать.
- Многие учились и многие в люди вышли. Среди моих учеников   и артисты, и писатели- даже члены правительства есть!- гордо сообщила старая учительница и назвала две фамилии известных сегодня государственных деятелей.- Смею надеяться, что не зря жизнь прожила.

           Нельзя было упрекнуть ее в нескромности, потому что чувство гордости за успехи детей, в которых вложена часть души,- это нормально, это то, чем живёт каждый хороший учитель. Я решила для себя сразу, что куплю эту  ложку, но не за копейки. Только как сделать, чтобы не унизить её, чтобы это не было похоже на милостыню?
 - Я куплю эту ложку.
           Старушка обрадовалась, а я протянула ей  пятьдесят рублей.  У неё округлились глаза:
- Что Вы! Что Вы! Это много!  Нет-нет!
- Похоже, Вы давно не ходили по магазинам. Знаете, сколько сейчас стоит  такой набор?
Не буду вас пугать. Берите!  Ложка этого стоит!
      Пожилая женщина недоверчиво оглянулась на товарок, ожидая услышать их мнение.
- Правильно она говорит. Бери! Что растерялась-то? Не томи покупателя!- посыпалось со всех сторон.
      Она отдала мне ложку, осторожно взяла деньги  и, поблагодарив, положила  в карман. Вдруг меня  охватило чувство неловкости, словно я  забрала у человека последнее. « На кой мне сдалась эта ложка? А ей она ещё пригодится!  Похоже, продавать- то больше нечего.»
Я протянула ей ложку. Старушка, часто мигая,  спросила упавшим голосом:
- Вы … передумали?- и вытащила из кармана деньги, её руки слегка дрожали.
- Нет-нет!- воскликнула я.- Не передумала! Просто... я  Вам её дарю.
       Сбитая с толку женщина недоумённо смотрела то на меня, то на товарок . Те сориентировались быстрее:
- Она не возвращает товар, а дарит! Спрячь деньги-то! Её вещь, кому хочет, тому и дарит, поняла?
Все ласково смотрели на меня, словно каждой из них перепало по полтиннику. Под натиском опытных соседок старушка снова положила деньги в карман, но недоумение оставалось на её лице.
      
 Я быстро ушла. Дома  не находила себе места. Не давала покоя  мысль: ведь те, кто сегодня  вершит  наши судьбы, когда- то были детьми, чистыми, непосредственными, трогательными, ходили в школу, заворожённо слушали нас, верили и шли за нами. У каждого человека есть  УЧИТЕЛЬ, которого он с благодарностью помнит всю жизнь.
 И  не случайно: ведь мы  работали не за деньги, а за идею, верили в мечту о совершенном обществе. Кто не верил, тот  давно уже не работает в школе. Мы подчинили свою жизнь этой мечте, жертвовали здоровьем, личным счастьем, иногда воспитанием  собственных детей.
Что же вы сделали с нами, дети?! Почему забыли, кому  обязаны своим успехом? Почему, достигнув высот, небрежным пинком отбросили лестницу, по которой взбирались наверх? Почему утратили Нравственные Ценности, без которых не может существовать нормальное, здоровое сообщество людей? Мы столько вложили в вас, почему же опустошились ваши души, пропала совесть, помутился разум?!

      «Господи!- молилась я о детях ,- открой им разумение  Закона  Твоего. Пусть до конца дней своих они действуют в чувстве вездеприсутствия  Твоего. Насади в их сердце отвращение от всякого беззакония, да будут непорочными в путях своих…».