Неприсутствие

«Поверить не могу», - подумал он, глядя в окно.
- Поверить не могу, - повторил он вслух.
Как-то автоматически Майнр (теперь он уже привык к этому имени и не видел причин вспоминать прежнее) достал из маленького кармашка в боковом кармане джинсов, таких же изношенных и линялых, как и весь он в целом, английскую булавку. Кто бы мог подумать, что предмет, ранее не имевший ровным счетом никакого значения в его повседневности, станет такой насущной необходимостью?
Разложив булавку, Майнр несколько раз усиленно, но при этом аккуратно уколол себя в поверхность ладони. Конечно же, это не сработало: то, что он видел, не было галлюцинацией. Его густая спутанная борода покрылась инеем на морозе, дырявая серая шапка на голове была усеяна тонким слоем снега, как и его плечи – на них висела истерзанная временем кожаная куртка, едва ли защищавшая от холода и непогоды. Его жуткую физиономию чучела могли увидеть в любой момент, а потому он решил не рисковать и отправился восвояси. В следующую секунду после того, как Майнр сделал шаг прочь от окна и исчез из рамы, она посмотрела туда, словно что-то ощутив, знакомую и одновременно далекую близость, чье-то присутствие, прикосновение призрака прошлого.
Как он получил свое имя? Это очень долгая история. История, длиною во всю его жизнь.  Куда она делась, эта жизнь? Вопрос, навсегда обреченный остаться без ответа.
В этом городе ему больше не было места. Ни о каких средствах к существованию не могло быть и речи. Образование? Работа? Что-нибудь? Ничего, за душой пусто. «Надо было мне там сгинуть» - думал он, бредя по улочкам, закоулкам и улицам. В какой-то момент рука опустилась в карман кожанки, и он извлек оттуда трубку – такую же древнюю, как и все, что у него было. Вещи, потерявшие ценность, казалось, даже по меркам блошиного рынка, были его единственными верными спутниками.
- 20 лет, - сказал он, поджигая подобие курева, бывшее у него в наличии, и затягиваясь. 
Издалека Майнр выглядел неприметно, но, стоило чьему-либо взгляду на нем остановиться, сразу обнаруживались какие-то странности и несоответствия. «Несоответствия чему?» - спросите вы. Крайне маловероятно, что по одному беглому взгляду можно было узнать, например, его необычное имя или еще более необычную историю. Нет, но что-то в нем выделялось, чего-то как будто не хватало.
Когда опустились сумерки (всегда несправедливо внезапные в это время года), он задумался о ночлеге. О чем он думал весь световой день, пока еще сильнее стаптывал свои и без того стертые ноги – известно только ему одному. Оказавшись в незнакомом дворе, не имея отчетливого представления о том, как он сюда попал, Майнр огляделся и заметил некогда жилое пятиэтажное здание, нижние этажи которого были очевидно заброшены, а верхние подавали признаки жизни слабым теплым светом, лившимся из еще не выбитых окон. Дверь подъезда была приоткрыта и периодически поскрипывала от сквозняка. Когда взгляд Майнра упал на нее, та словно бы в приглашающем жесте распахнулась чуть шире. Он вошел в здание.
Ему повезло: это оказался сквот. Наркоманы, бездомные проститутки, представители богемы и беспризорные подростки бесцельно слонялись туда-сюда, разговаривали и ширялись по углам, трахались в закутках, и все это преимущественно на третьем этаже. Нельзя сказать, что Майнр совсем этого не понимал, но и социофилом тоже не был. Как бы там ни было, факт оставался фактом: люди не любят быть одни. Даже если они представляют собой маргиналов, интровертов, анархистов и диссидентов, так или иначе предпочитают быть там, где есть кто-то еще. И это вовсе не означает наличие интересных бесед, потрахушек или схожих наркотических предпочтений. Люди нуждаются просто в ощущении кого-то поблизости, а иногда хотя бы в знании того, что они не одни здесь: в этом помещении, городе, на этой планете. Майнр был лишен этого чувства, то есть забыл о нем уже много лет как, а потому отправился в дом по причинам более простым: тепло и ночлег. Комфорт не имел особого значения, да и на вряд ли обнаружился бы в подобном месте.
Лишь только заступив за порог, он сразу засек нескольких крыс, стремительно бросившихся в рассыпную. Как и следовало ожидать, никакого отопления в этом аварийном здании не было,  освещения - тоже. Изо рта по-прежнему шел пар, вдобавок Майнр наступил в лужу не пойми чего, натекшую в одну из многочисленных образовавшихся в полу вмятин. Быстро преодолев парадную, он вступил на лестничную площадку и с осторожностью стал подниматься наверх. Каждый шаг отдавался жалобным скрипом обсыпающихся бетонных ступенек. Между перилами сквозь пролеты периодически проносились капли воды откуда-то с протекающего потолка. Предполагать наличие рабочего водопровода было бы абсурдным, но все эти детали не волновали Майнра, который просто искал место поспать.
Когда он достиг третьего этажа, наткнулся на плотно закрытые двери, из щели под которыми проступала полоска света. Не особо церемонясь, Майнр дернул дверь на себя, когда она не поддалась, он с силой ее толкнул. Немного не рассчитав, он ввалился в комнату и, споткнувшись, потерял равновесие и чуть не упал, сделав несколько непроизвольных шагов, которые со стороны могли показаться пьяными. Контингент, наполнявший помещение, от неожиданности переполошился. Несколько человек резко вскочили с мест, испугавшись полицейского рейда, однако быстро успокоились, увидев оборванца. По этажу прошел гомон, но быстро утих. Обитатели постепенно вернулись к своим делам.
- Эй! Закрой дверь, кем ты себя возомнил? Мы тут согреться пытаемся!
Майнр не стал спорить с этим вполне справедливым утверждением и плотно закрыл за собой дверь, а затем внимательно осмотрелся. Как оказалось, свет, видный с улицы, исходил от пары разведенных на полу и в бочке костров, а также старинных масляных ламп и свечей. Строго говоря, даже для сквота все здесь было достаточно бедным, а о кроватях и речи быть не могло. Некоторые спали на приволоченных с улицы драных матрасах, другие – в спальных мешках, были и такие, кто просто примостился на полу, разложив тонкие покрывала. Места у костров – наиболее теплых точек – были разобраны. Целых стен во всем этаже практически не осталось, так что по сути это было почти сплошное пространство, обставленное сюрреалистическими экспонатами из мира изгоев и отщепенцев.
Возле одной из уцелевших стен в спальном мешке дремал бледный тощий парень, под одним из окон храпел хрестоматийный бородатый бомж, от которого за километр пахло спиртным. Возле бочки стояли две проститутки, игриво хихикающие и переговаривающиеся, видимо, с «владельцем» очага – широкоплечим парнем, в руках у которого была бутылка чего-то там, завернутая в бумажный пакет. У костра, разведенного прямо на полу в другом конце помещения, расположились двое беспризорников, один постарше, другой помладше, они время от времени тихо о чем-то перешептывались. Где-то в углу, в тени неподалеку, сидел мужчина, время от времени поглядывая то на мальчиков, то на путан.
Майнр пришел сюда не заводить друзей, он быстро отыскал себе относительно укромное и не самое холодное место и лег, подложив под голову сложенную вдвое шапку. Он не боялся незнакомцев вокруг: красть у него было нечего, да и страха перед чем-либо давно уже не осталось. Он вскоре заснул. Ему снился сон.
Сон всегда был одним и тем же, разве что с небольшими отличиями. Он был на 20 лет моложе, и звали его как-то совсем по-другому. Он учился в 10 классе школы, был вечер, и он только что проводил девушку домой. В одиночестве он шел по вечерней улице, размышляя о всяких глупостях и смысле жизни. В какой-то момент он оказался на перекрестке перед светофором, вокруг не было ни машин, ни людей, солнце село, фонарные столбы еще не зажглись. Он решил перебежать дорогу на красный, но, прежде чем пересечь ее, резко остановился на месте, как вкопанный, оказавшись в столбе света, льющегося откуда-то сверху, контроль над мышцами тела пропал, он испугался.
Шум разбудил его. Как обычно бывает при резком пробуждении, он очнулся дезориентированный, не понимая, где находится. Майнр приподнялся на локте, очумело моргая, и огляделся. Костер в бочке еще догорал, одна из девушек легкого поведения мирно сопела у ее подножья, широкоплечий мужчина с другой дамой куда-то ушли, бомж лежал на прежнем месте. Взгляд Майнра метнулся в другую часть помещения, словно сканер, будто не удовлетворившись увиденным, как бы выискивая источник звуков, прервавших его сон. Костер беспризорников почти потух, в тени неподалеку происходила какая-то потасовка и раздавались невнятные возгласы и хрипы.
Почти инстинктивно он встал на ноги и начал осторожно приближаться к стычке. Он обратил внимание на то, что спальный мешок, в котором спал тощий парень, теперь пустовал. Подойдя ближе к кострищу, Майнр обо что-то споткнулся, посмотрел под ноги и увидел одного из беспризорников – того, что постарше. Под его глазом красовался свежий фонарь, он сжался калачиком, обхватив руками живот, и жалобно стонал.
В дальнем углу в темноте можно было услышать звуки глухих ударов и голос:
-  Отпусти его, ублюдок!
Майнр подошел ближе: мужчина, которого он видел сидевшим в углу, когда пришел, прижал юнца-беспризорника к стене, спустив с последнего брюки. Тощий бледный парень из спального мешка валялся на полу, явно только что отброшенный, из его носа текла кровь. Мальчик пытался вырваться и кричать, но мужчина был сильнее. Майнр не стал раздумывать: он решительно бросился к нему, схватил за плечи и со всей силы отбросил от пацана. Когда насильник упал, он не дал ему времени подняться. Подойдя вплотную, резко ударил его ботинком по лицу, а потом еще и еще. Когда мужчина перестал пытаться подняться, а звуки ударов стали чавкающими, Майнр остановился. Ничего не говоря, он поглядел в сторону мальчика, который уже успел подняться и куда-то убежать, затем перевел взгляд на все еще лежавшего тощего парня, приблизился к нему на шаг и протянул руку, чтобы помочь подняться.
Тот отвлекся от своего кровоточащего носа, посмотрел на протянутую руку, потом на Майнра, взял руку и, с трудом подтянувшись, поднялся. Когда они оказались на одном уровне, он сказал:
- Спасибо. – затем он отвернулся и закашлялся, слегка наклонившись. Майнр отвел взгляд, пока тот не закончил.  – Не поможешь мне дойти до спальника? Я что-то совсем выбился из сил.
Майнр кивнул и помог. Когда они проходили мимо валявшегося без сознания насильника, бледный парень смачно харкнул в него со словами «вонючая мразь». Он с трудом улегся, забираясь в спальный мешок и откашливаясь.
- Спасибо еще раз. Слушай, как тебя зовут?
Майнр какое-то время молча на него смотрел. Все источники света на этаже почти угасли, но глаза успели привыкнуть к темноте.
- Майнр, - сказал он.
- Серьезно? – усмехнулся бледный парень. – Что ж, имя не хуже других, я полагаю. А меня зовут Ярик. Этого подонка, - он кивком указал в сторону, откуда они пришли, - надо бы вышвырнуть отсюда хотя бы на лестницу.
Майнр молча кивнул, выражая согласие. Затем он стал подниматься, но парень ухватил его за руку:
- Еще раз спасибо тебе, – после чего, словно осознав неуместность жеста, он поспешно отпустил руку Майнра и откинулся в изнеможении.
Майнр выкинул мужчину, которого избил. Не просто на лестничную площадку, но и вовсе на улицу, не поленившись оттащить его бренное тело куда подальше. Когда он вернулся наверх, стояла практически кромешная тьма, только тут и там догорали угольки. Он лег на свое прежнее место и достаточно быстро уснул.
Когда наступило утро, первым, что услышал Майнр, был тяжелый кашель. Он открыл глаза, было холодно. Это стоило трудов, но он все же смог подняться через несколько мгновений. Он осмотрел помещение: не было ни проституток с хозяином бочкового очага, ни беспризорников, ни бомжа, только спальный мешок с его тощим и бледным обитателем лежал на старом месте, именно оттуда доносился болезненный кашель. Парень заметил, что Майнр поднялся, и сквозь доханье сказал:
- Эй! Эй, друг! Подойди сюда, пожалуйста!
Какое-то время он стоял на месте, не двигаясь, но в конце концов все же подошел к зовущему.
- Слушай, - улыбнулся Ярик и опять зашелся кашлем, перешедшим в смех. – Послушай, мне что-то совсем нехорошо, думаю, что скоро помру. И я хотел…
Больной снова закашлял, Майнр, испытывая неловкость, переминался с ноги на ногу, не зная, куда себя деть. Когда кашель стих, он спросил:
- Может, позвать какую-нибудь помощь?
- Нет-нет-нет, - ответил бледный парень в спальном мешке, красноречиво подняв в воздух ослабевшую руку. – Брось, это все глупости. Я – наркоман и умираю. Все вполне закономерно.
- Отчего ты умираешь? – спросил Майнр, немного помолчав.
- Разве это имеет значение? Слушай-слушай, мы все отвлекаемся, а между тем я совсем не об этом хотел с тобой поговорить.
- А о чем же? – спросил Майнр.
- Ты, конечно, извини, но меня с вечера снедает любопытство: откуда все-таки такое имя?
Майнр все еще стоял возле спальника и молча глядел на человека в нем. Тот снова пустился в свой необычный кашель-смех и, восстановив дыхание, произнес:
- Надеюсь, ты не обиделся? Дело в том, что, когда болеешь, физическое состояние берет верх над сознанием настолько, что помыслам о высоком просто не остается места. Чутье подсказывает мне, что предыстория твоего имени поможет отвлечься.
Он оценил свои ощущения и понял, что по большому счету ему все равно. Он вздохнул и сел по-турецки возле бледного тощего парня, представившегося Яриком. Тот, не отрываясь, смотрел на него в ожидании.
- Что ж, - сказал Майнр. – Меня так назвали, когда я отсутствовал.
- Отсутствовал? – недоумевающе спросил парень.
- Ну да. Какое-то время назад я исчез, не знаю, как еще объяснить.
Словно вновь погрузившись в сон, он смотрел в пустоту перед собой и заново переживал ночную прогулку двадцатилетней давности. Пустые улицы, сумерки, дорога без машин, красный сигнал светофора, столб света сверху, дальше провал и какое-то другое существование.
- Словами и не описать особо, - задумчиво проговорил Майнр после недолгого молчания.
- А ты попробуй, - предложил парень в мешке.
Он задумался, словно собираясь с мыслями, и вновь заговорил:
- Представь себе вакуум. Ни времени, ни пространства. Ты как бы в комнате, но ее и нет. Тебя кто-то окружает, но ни их, ни даже тебя самого как будто на самом деле не существует.
- Хорошо, - после минуты молчания сказал умирающий. – Кто же в таком случае дал тебе имя, раз ты был практически в коме?
- Не то чтобы в коме, - ответил Майнр. – Что-то происходило, но это ни с чем не соотнести, никакого ассоциативного ряда просто не формируется, никаких слов подобрать нельзя, это словно другое восприятие.
- Но ты откуда-то знаешь, как тебя назвали, - с сомнением произнес Ярик.
- Вот именно! – подтвердил он. – Я просто знаю это.
- И тебя это совсем не смущает? – спросил больной, приподнявшись на локтях.
- Ну, разумеется, смущает, - задумчиво проговорил Майнр. – Но разве это имеет какое-то значение? Почему это должно меня волновать больше, чем что-либо еще?
- Хм, занятный ты человек, - усмехнулся парень и устало откинулся на спину.
Майнр задумался, а затем внезапно разозлился:
- Знаешь что, друг?! Представь себе следующее: ты не знаешь ничего, кроме того, что лежишь сейчас здесь, в этом здании. Это непреложный факт, инстинкт заставляет тебя принять его как данность: таким образом, у тебя нет сомнений в настоящем моменте, но он составляет всю твою реальность. А теперь задай себе вопрос, приняв во внимание вышеназванные условия, согласно которым этот спальный мешок на грязном полу в разваливающемся здании – все, что у тебя есть, когда-либо было и будет – стоит ли оно того?
Какое-то время бледный тощий парень обдумывал ответ, а затем засмеялся и, как водится, закашлялся. Майнра это уже даже начало раздражать, но он терпеливо ждал.
- Слушай, ты прав, ха-ха-ха, на самом деле ты прав. Но кое-чего все-таки не понимаешь. Мы с тобой не такие уж разные. Пусть я помню все, что со мной было, но это никак не меняет того, что настоящий момент – все, что у меня есть.
Вдруг плотно закрытая дверь третьего этажа с грохотом распахнулась настежь, Майнр и Ярик рефлекторно обернулись на шум. В проходе стоял окровавленный растлитель малолетних, вышвырнутый ими прошлой ночью. Говорить ничего не пришлось. Увидев их, он незамедлительно бросился вперед с осколком стекла, зажатым в кулаке.
Майнр вскочил и без колебаний двинулся навстречу нападавшему.
- Черт возьми! – только и смог воскликнуть парень в спальном мешке.
Мужчины сцепились. Со стороны могло показаться, что разворачивается схватка между бомжом в линялой одежде и перепачканным в крови безумцем на фоне неразрешимых противоречий, сопряженных с их психическими отклонениями. Возможно, именно так все и было. Руки борющихся были задраны вверх. Майнр держал насильника за запястья, тот так крепко вцепился в осколок стекла, что по его предплечью текла кровь. В какой-то момент ворвавшийся в комнату перехватил инициативу, ударив Майнра коленом в промежность, смог высвободиться и пырнул его осколком в шею сбоку. Осколок не разбился, и, используя его, как лезвие ножа, растлитель вытащил его из раны, а затем оттолкнул противника в сторону.
За это время Ярик успел высвободиться из своего ложа и из последних сил кинулся на агрессора, сбив его с ног и навалившись сверху. Осколок вылетел у того из рук по широкой дуге и разбился вдребезги, упав на пол в нескольких метрах. Майнр сидел, прислонившись спиной к полуразрушенной стене и зажав ладонью кровоточащую рану в горле. Его глаза широко раскрылись от шока, время невероятно замедлилось, он смотрел перед собой, ничего не видя, и вновь оказался во сне-воспоминании.
Момент, когда он стоял посреди пустой проезжей части в столбе света, каким-то образом рифмовался с настоящим. Он вдруг осознал, что они едины. Говорят, что, когда умираешь, вся жизнь пролетает перед глазами, но кто может знать, что происходит на самом деле?
Однако то, что творилось с ним, имело совершенно определенный характер. Его вырвали из настоящего, он снова оказался где-то там, в неопределенности, но на этот раз возвращаться было некуда. Майнр, как он себя называл, сколько себя помнил, понял, что на распутье. «Сейчас», что бы это ни значило, он видел умирающего парня, навалившегося на определенно негативного персонажа и обреченного погибнуть от его рук, и столб света, льющийся откуда-то сверху, когда он, еще юный и полностью обездвиженный, стоял посреди дороги.
Поддавшись какому-то наитию, Майнр сделал рывок вперед, оттолкнувшись от стены, и кинулся на помощь Ярику. Отпихнув парня в сторону, он придавил растлителя к полу, сцепив руки на его глотке и заливая кровью, обильно льющейся из раны в шее. Одновременно он увидел десятиклассника, ослепленного светом фар неожиданно возникшей из ниоткуда легковушки и прикрывшего рукой глаза, услышал сдавленные хрипы задыхающегося мужчины и отчаянный визг резко тормозящего автомобиля. Почувствовал, как жизнь покидает врага, и понял, что мальчик на дороге избежал неминуемой смерти. Осознал, что мальчик не имеет к нему никакого отношения и его дальнейшая судьба ему неизвестна, и ощутил, что сильно ослабел от потери крови. Впервые за крайне неопределенный период Майнр почувствовал себя на месте. Обессиленный, он упал на лопатки и вновь зажал по-прежнему кровоточащую рану, на этот раз воспользовавшись своей излюбленной шапкой.
Какое-то время помещение наполняло лишь тяжелое сбивчивое дыхание умирающего парня и человека без прошлого.
- Эй! – подал голос Ярик. – Друг, ты жив там?
- Едва ли, - сдавленно, с трудом ответил Майнр.
- Он тебя не слабо так задел, да? – парень, едва передвигаясь, на карачках приблизился к нему и повалился на бок. – Похоже, дела у нас не очень.
Майнр сквозь боль и нарастающую слабость хихикнул, желания смеяться он давно уже не испытывал, но сейчас оно было непреодолимым. Ярик, услышав это, даже как-то воспрянул и приподнялся, посмотрел на улыбающегося истекающего кровью нового друга, весьма вероятно, что последнего в его жизни, и тоже начал смеяться. Вскоре он, конечно, закашлялся, но кашель не подавил смех, который накатывал волнами:
- Да, друг, когда есть смех, есть надежда, не так ли? – его раненый собеседник устал и на секунду прикрыл глаза, замолчав. Недолго подождав, парень обеспокоенно спросил:
- Эй, Майнр! Ты еще здесь?
Он открыл глаза и ясным взглядом окинул не слишком презентабельное окружение, тем не менее это окружение было настоящим, и он чувствовал это каждой клеточкой своего тела. Он улыбнулся.
- Да, я здесь.