Он скоро появится

«Мне нужен твой портрет, чтобы принять участие в конкурсе на рисунок самого ужасного страшилища!» – сказал он с приятной улыбкой.
Мне будто сделали в область сердца укол яда, который начал распространяться по всему организму. Сначала в груди появились боль и горечь, потом руки и ноги стали цепенеть и наливаться тяжестью, так что я еле могла ими двигать. Конечно, глупо было так реагировать на слова первого встречного. Возможно, он вовсе не хотел меня обидеть, а, наоборот, пытался рассмешить и просто неудачно пошутил. Но беда в том, что у меня до сих пор нет парня, и из-за этого в душе пустил корни и расцвел пышным цветом комплекс неполноценности. Подспудно я начала ожидать, что однажды мне безжалостно откроют причину моего одиночества и сообщат ужасную истину: я – уродина. И вот это произошло.
А ведь все так хорошо начиналось! Погожим сентябрьским днем я шла по улице, обсаженной деревьями. Осеннее солнце стояло над горизонтом ниже, чем летом, из-за этого казалось, что его свет, падая с меньшего расстояния, сгустился и стал более насыщенным, так что именно он делает листья деревьев желтыми. В природе была разлита мягкая умиротворенность. Ведь в этом году она выполнила свою миссию: подарила всем период бурного расцвета, торжества жизни, обеспечила ее продолжение и дала обилие плодов. И сейчас, с чувством исполненного долга, природа пребывала в царственном спокойствии, как мать, вырастившая детей и позволившая себе наконец расслабиться, просто покрасоваться, бестрепетно двигаясь к своему закату.
Из состояния растворенности в окружающей осенней красоте меня вывело чье-то прикосновение. Вздрогнув и вернувшись к осознанию себя в мире, я обнаружила, что рядом идет незнакомый молодой человек и держит меня под локоть. «Привет!» – на мой взгляд, запоздало сказал он и широко улыбнулся. Вообще-то меня настораживает слишком лучезарная улыбка. Возникает подозрение, что ее обладатель – беззаботный дурачок, у которого в жизни все слишком гладко и не было никаких трудностей. Или что он – хитрый манипулятор, которому от меня что-то нужно. Ведь именно такие улыбки – фирменный стиль менеджеров по продажам. Но выражение лица незнакомого молодого человека не вызывало отторжения. Своей улыбкой, чуточку лукавой и подбадривающей, он будто вовлекал меня во что-то новое и интересное, предлагал присоединиться к увлекательному приключению.
– Я хочу нарисовать твой портрет, – продолжал незнакомец. – Он мне нужен, чтобы принять участие в конкурсе на рисунок самого ужасного страшилища.
На какое-то время раздавленная прямо высказанной мне истиной, в конце концов я все же собрала остатки достоинства и парировала:
– В таком случае тебе лучше нарисовать автопортрет!
– Нет, – мягко возразил молодой человек, – женщины гораздо уродливее мужчин. А из всех женщин на земле самая уродливая ты. – И как ни в чем не бывало, будто не он произносил сейчас ужасные слова, непринужденно добавил: – Кстати, можешь звать меня Элвисом.
Я машинально продолжала идти, не осмеливаясь спросить, почему он держит под локоть столь отвратительное существо. «Впрочем, – подумала я, – он, наверное, просто поймал меня, как редкостного дикобраза, и теперь не хочет упустить добычу». То, что он назвался именем короля рок-н-ролла, бывшего кумира миллионов, воплощавшего некогда привлекательность и желанность, наверное, должно было подчеркнуть мое уродство, особенно явное на его фоне. Действительно, навязавшийся мне спутник, как я успела заметить даже при беглом взгляде, был очень привлекательным. Темные волосы, миндалевидные карие глаза под четкими бровями, короткий прямой нос – его лицо гармонировало с черной кожаной курткой, слегка расстегнутой, из-под которой виднелся черный же гольф. Потупив глаза, боковым зрением я замечала, как он переставляет ноги в джинсах модной расцветки. Завершал создание притягательного образа яркий приятный аромат, несомненно, дорогого одеколона.
– Эй, расслабься! – слегка толкнул меня в бок неожиданный вестник истины. – Ты уродлива только по канонам нашего мира.
Не сказать, чтобы мне стало особенно легче от того, что я дальше услышала. Элвис сообщил, что он – из другого измерения, жители которого сильно отличаются от земных людей. В своем мире он художник, и, как всякий творческий индивидуум, в каком бы уголке Вселенной ни обитал, хочет признания и славы. Поэтому регулярно участвует во всяческих конкурсах. По условиям последнего из них, нужно изобразить ужасное чудовище, которое бы наводило страх своим безобразием. В том измерении есть что-то типа «окон», через которые можно заглядывать во все остальные. Поэтому соотечественники Элвиса знают, что самые безобразные существа во всей Вселенной – земные люди. («Именно такими вы кажетесь по сравнению с нами самими», – пояснил Элвис). Причем наиболее уродливы женщины. И вот честолюбивый художник решил проникнуть в наше измерение и нарисовать с натуры шедевр, который превзойдет картины конкурентов. Пользуясь способностью менять облик, присущей всем его собратьям, он скопировал внешность парня, популярного у женского пола.
– Ты, конечно, спросишь: почему же другие не сделали то же самое? – уточнил Элвис. – Видишь ли, ваш мир для нас настолько отвратителен, что никто не может выдержать пребывание здесь. Я один решился. Просто я еще очень молод, – улыбнулся он, – и не боюсь авантюр.
Слушая весь этот рассказ, я уже мысленно смеялась над собой за то, что позволила сумасшедшему погрузить меня в пучину горестного самоуничижения. В том, что мой спутник сумасшедший, я не сомневалась. Известно, что бред умалишенных порой бывает очень логичным и может складываться в связные и даже красивые истории. Но вместо отчаяния пришел страх: как отделаться от ненормального?
– Я знаю, что ты мне не веришь, – произнес Элвис, угадывая мои мысли. – Но я могу доказать свои слова. Я захватил кое-что из нашего мира. Вот, смотри, – он показал кусок чего-то напоминающего пластилин. – Возьми это в свою руку.
Я не решилась спорить с сумасшедшим, опасаясь буйного припадка, тем более, что он все еще держал меня за локоть. Протянула свободную руку и взяла в ладонь непонятный предмет.
– Только давай отойдем в сторону, чтобы люди на нас не глазели, – попросил Элвис.
Неподалеку располагался небольшой сквер, и мы пошли туда. Про себя я решила, что это не опасно, потому что в случае чего не так далеко до людей.
– Этот кусочек может принять вид любого предмета, какого бы ты ни захотела, только соизмеримого по величине, – сказал Элвис. – Ну, чего ты хочешь?
– О, конечно, кольцо с бриллиантом! – подыгрывая ему, я использовала первый пришедший на ум штамп.
– Разожми пальцы.
Я разжала. На ладони лежало изящное золотое колечко с аккуратным прозрачным камнем.
– Ты… фокусник? – неуверенно спросила я. – Это такой розыгрыш?
– Нет, – снова улыбнулся Элвис. – Я же тебе говорю, я из другого измерения. Загадай еще что-нибудь. А я отойду от тебя подальше.
Я загадала цветок, и в моей руке оказалась небольшая роза. По ассоциации, затем я подумала о бабочке. И вот у меня на ладони трепетало крылышками маленькое прекрасное создание.
– Убедилась? – приблизился Элвис.
Я перевела растерянный взгляд с бабочки на него.
– Но почему ты выбрал именно меня?
– Я перебрал всех живущих сейчас на земле женщин. Нет, мне не пришлось рассматривать каждую из них. Приблизительно, чтобы тебе было понятно, можно сказать так: я задал поисковику найти в «окне» изображение, параметры которого наиболее сильно отличаются от принятых у нас стандартов красоты. Это оказалась ты.
– Если вы видите все в окнах, зачем ты пришел в наш мир? Ты мог бы рисовать, оставаясь в своем.
– Через окна мы ведь видим реальную жизнь. В реальности ты не сидишь в такой позе и при таком освещении, чтобы тебя было удобно рисовать.
– Но ты мог просто сфотографировать меня и рисовать портрет по фотографии.
– Так опять же трудно найти подходящий момент. Но главное, только рисуя с натуры, можно передать образ во всей его яркости и глубине.
– Постой, ты же можешь менять свой облик. Вот скопировал какого-то парня. Почему бы не скопировать меня?
– Это трудно объяснить, но в моей природе есть ограничения. Я не могу копировать женщин.
Бабочка все еще сидела на моей ладони. Элвис осторожно снял ее, и в его руке маленькая красавица снова превратилась в кусок пластилина.
– Ну что, ты мне поможешь? – Элвис опять смотрел на меня с той же улыбкой, как в первый момент встречи: слегка лукавой и подбадривающей.
Немного удовольствия быть воплощением безобразия и источником страха – пусть даже для непохожих на нас обитателей другого измерения. Но разве можно упустить исключительную возможность – познакомиться поближе с представителем иной вселенской расы? Уж не я стала бы отказываться, с моей однообразной, монотонной и скучноватой жизнью.
Теперь каждый день после работы я шла к Элвису. Он арендовал мастерскую у художника, пребывавшего в творческом застое. Как Элвис его нашел и уладил все формальности – он в подробности не вдавался, да меня это и не очень интересовало. Гораздо интереснее было узнать, каким образом осуществляется переход между измерениями. Но Элвис отказался объяснять, заметив, что процесс слишком сложный для человеческого понимания.
Я приходила после рабочего дня в офисе – с мелкой бумажной возней, ехидными обсуждениями коллег у них за спиной и острыми шпильками, вонзавшимися открыто со сладкими улыбочками. Такая атмосфера психологически утомляла и отравляла меня, и в первые минуты встречи с Элвисом я была усталой и хмурой. Но его это не устраивало, он говорил, что с таким видом по канонам его мира я кажусь более милой. Максимально безобразной становлюсь, когда улыбаюсь. Поэтому он всеми силами старался улучшить мне настроение. Предлагал описать прошедший рабочий день, чтобы я разрядилась, внимательно выслушивал, сопровождал мой рассказ комментариями. Как существо из другого мира, он имел совершенно свежий взгляд на привычные для нас явления и ситуации, так что все его замечания отличались блестящей оригинальностью  (он объяснил, что устройство мозга жителей его измерения позволяет легко и в совершенстве овладеть любым чужим языком). Чтобы заставить меня улыбаться, он шутил надо всем, что в течение дня вызвало у меня досаду, и его шутки были так непохожи на пошловатый юмор моих знакомых мужчин! Еще никто и никогда не проявлял столько внимания к моему настроению.
Развеселившись, я принимала в кресле позу, которую Элвис для меня выбрал. Затем около получаса он меня рисовал («Больше не надо, а то на твоем лице опять начинает появляться усталость, и ты становишься менее безобразной», – объяснил он). После сеанса творчества мы пили чай с пирожными, купленными Элвисом, который взял на себя обязанность обо мне заботиться. Точнее, пила и ела я, художник из другого мира, по его словам, такую пищу не употреблял, но сидел рядом и опять развлекал меня разговорами. Рассказывал о многих измерениях во Вселенной, обычаях, нравах их жителей, организации каждодневного существования в его мире. Я будто погружалась в фантастический сон.
Каждый день я не могла дождаться, когда отработаю положенное время и смогу встретиться с необычным живописцем. В выходные тоже шла к нему, объясняя родителям, что отправляюсь на свидание. За свои 26 лет я еще ни с одним мужчиной не проводила столько времени наедине. Элвис стал для меня очень близким, самым близким.
Однако создание портрета приближалось к концу. Настал день, когда Элвис нанес на холст последние штрихи.
– Здорово получилось, – удовлетворенно произнес он. – Члены жюри задрожат от ужаса.
Я посмотрела на портрет. Он изображал миловидную, приятную девушку с обаятельной улыбкой и такими искринками в глазах, каких я раньше у себя не замечала. Мое мнение о собственной внешности значительно выросло.
– Ну, спасибо за помощь, – улыбнулся Элвис. – Приятно было пообщаться. Надеюсь, и у тебя наши встречи не оставят плохих воспоминаний.
Я стояла, испытывая чувство приближающейся потери, и лихорадочно думала, как отменить наше прощание, которое неумолимо надвигалось. Сейчас Элвис исчезнет навсегда, и в моей жизни образуется пустота. Как я смогу ее выдерживать? Теперь, когда узнала, как хорошо может быть с другим – человеком ли, существом – мне это было неважно?
– Элвис, – робко начала я, – хочу тебе сказать…
– Я знаю, – перебил он. Его глаза были серьезными и понимающими. – Ты ко мне привязалась. Мне тоже жаль с тобой расставаться. Но я не могу долго существовать в вашем мире. Я приходил сюда каждый день на несколько часов ради сеансов рисования, а после них возвращался к себе домой до следующего дня. И ты не способна жить в моем мире.
– А нельзя ли найти во Вселенной такой мир, где мы оба сможем существовать?
– Это очень сложно. А главное, я ведь не могу долго находиться в другом облике. А по вашим меркам, я очень уродлив.
Я вспомнила сказку «Красавица и чудовище» и засомневалась, что это такое уж непреодолимое препятствие. Заметив, что я готовлюсь возразить, Элвис быстро сказал:
– Нет, ты не понимаешь. Для тебя я не просто уродлив, а отвратителен, омерзителен. У меня нет в привычном для тебя понимании головы, лица, туловища, конечностей. Я не могу найти человеческих слов, чтобы описать себя. Но ты приблизительно поймешь ощущение, которое я могу у тебя вызвать, если представишь огромный кусок зловонной слизи. Я еще хуже.
Я молчала, не зная, что сказать. Постепенно до моего сознания дошло, что Элвис щадит меня и не напоминает, что для него я ведь тоже безобразна. Самое ужасное страшилище.
– Давай напоследок прогуляемся, – предложил Элвис.
Мы вышли на улицу. Я взяла его под руку, и он не отстранился. Вокруг царил ноябрь, но моросящий дождь не мог смыть со странички истории то, что на ней уже было записано: нашу встречу с Элвисом, возникшую дружбу и теплоту. Мы двигались медленно – между нами будто висела паутинка, сплетенная из тонких чувств. Что-то такое, видимо, было в наших лицах, от чего встречный старичок пристально посмотрел на нас, засмеялся и запел дребезжащим голосом: «Любовь, любовь!»
– Ну, все, – остановился Элвис, – теперь мне нужно уйти. За портретом я приду и заберу его, когда краски подсохнут. Но с тобой мы больше не встретимся. Прощай, – он протянул мне руку.
– Прощай, – только и смогла вымолвить я, отвечая на его рукопожатие.
Элвис повернулся и стал удаляться. Я стояла и смотрела ему вслед, хотя девушке и не полагается так делать.
С того дня прошло уже несколько месяцев. Моя жизнь вошла в обычную одинокую колею. Но я не перестаю думать: что же такое любовь? Насколько она зависит от формы? Можно ли любить просто какой-то сгусток энергии, комплекс мыслей, эмоций, реакций, не связывая их с определенным внешним видом? Я сейчас испытываю именно такое чувство. Но в последнее время у меня появилась уверенность, что внутренний образ личности, который я ношу в себе, это бесформенное ощущение, в конце концов воплотится в конкретных чертах. Я найду земного человека, соответствующего ему, притяну его своим ожиданием и любовью. И это произойдет скоро. Теперь я не сомневаюсь – мне недолго осталось быть одной.