Маша и Проня

Белец тем и хорош, что вся жизнь в Богом забытом уголке протекает по своему неповторимому укладу. Когда-то два посёлка выросли один за другим среди непроходимого брянского леса. Один из них стал Решающим, а другой, чуть дальше от города и железнодорожного моста - Бельцом.
Местные жители называли его в шутку Беглецом, выделив на своей территории уголки для Бама и Японии. И сейчас эти названия не изжили себя, а красуются на остановочных пунктах и в лексиконе.
Это - моя Родина, мой город, его история. Унеча и её окрестности слились в единое целое, но уклад деревенской жизни можно заметить сразу же на привокзальной площади.
И одеты мои земляки по-особенному, и говор местный  уникален и  неповторим в слиянии воедино трёх языков: русского, белорусского и украинского. Сказалось соседство с тремя некогда братскими республиками в едином государстве.
Выхожу из автобуса с улыбкой на лице, наслушавшись по пути  новостей.  Многих людей уже не знаю, других узнаю с трудом – постарели. Ловлю себя на мысли, что и сама  давно перешагнула  тот порог, когда была одной из них. Теперь я чужая.
Но тут же радость коснулась сердца, и мгновенно тёплая  волна согрела душу, когда чуть впереди заметила две шаркающие фигуры пожилых женщин. В бурках с галошами, которых сейчас днём с огнём не сыщешь, они семенили рядышком,  поддерживая друг дружку  и обходя многочисленные лужи после дождя.
Это Маша и Проня – две подружки. Они значительно старше меня, но назвать бабушками этих женщин язык не поворачивается.  Таких людей с удивительно добрым светом в глазах ещё поискать надо. Не одно поколение с завистью смотрело на них, восхищалось и оберегало от злых языков местных сплетниц.
Мужья не дружили между собой, были слишком разные, хотя обоих звали Володями.
Володя, муж Прони,  был весельчак и балагур. На любой гулянке выплясывал так, что забывал про многочисленные блюда на столах. После такого веселья,  уже дома,  съедал кастрюлю супа и заглядывал в другую, надеясь ещё чем-то «заморить червячка». Проня, зная его неизменные повадки, заготавливала еды впрок заранее, чтоб угодить мужу.
Машин же Володя слыл молчуном, и все в округе его побаивались.
- Каждый к своей половинке приспосабливается, - шептались досужие соседки.
Так  и Маша с Проней свой бабий замужний век прожили в той любви, что создали  своими  же руками, занимаясь детьми и хозяйством.
Детки давно разъехались, мужья один за другим ушли почти разом в мир иной, а Маша и Проня, как и в молодые годы, всё вместе.
- Берегут друг дружку, заботятся, - не раз слышала и я, когда жила здесь.
И вот опять увидела их вместе и, поравнявшись, остановилась в нерешительности, опасаясь, что не признают меня.
Но тут же попала в объятия сначала Прони, а потом и Маши.
И так стало хорошо на душе, что есть ещё на земле вот такой народ, вот такая дружба и вот такие простые женщины, как Маша и Проня.
Дай Бог, им долгих лет жизни и до конца помощи тёплых дружеских рук!