Возвращение на Родину

     Вечерело. На небе  ярко - красный закат. Красота неописуемая. «Завтра ветер будет»,  - подумал Пётр Алексеевич. Прислушался. В  траве всё ещё щебечут кузнечики и сверчки. Никак не угомонятся. Где-то вдалеке громко  и глухо залаяла собака.  На другом конце деревни откликнулась вторая, затем ещё одна, вот и соседская подала голос. Пётр Алексеевич по лаю определял породы собак и представлял какого она окраса и роста. А чем ещё заниматься? Один, совсем один. Ни одной души в деревне.
       На Родину вдруг захотелось. Душа потянулась в деревню, в родительский дом. На кладбище решил  побывать, поклониться могилкам матери, отца, старшего брата, погибшего молодым.
     Жена уговаривала подождать, мол, сыну Косте отпуск дадут и съездим все вместе,  на  машине. Но нет, не терпелось Петру Алексеевичу. Домой хотелось. В молодости  нет такой тяги к родным местам. Работа, дети, проблемы… А последние годы… Но всё недосуг. Только собрался – супруга попала в аварию. Долго выхаживали. Сначала лежала в травматологии, потом Пётр Алексеевич перевёл её к себе в отделение, где вот уже тридцать лет работал хирургом.  Потом у самого инфаркт. Кое-как оклемался. На пенсию ушёл. Видно на отдых пора.  А Костю вообще не дождаться. Какой может быть отпуск у начальника следственного отдела? Только выйдет, опять отзывают.  Нет, Петру Алексеевичу  никак нельзя ждать подходящий момент. Выдалось времечко - надо съездить.  Опять может надолго. Поездом потихоньку доедет.
        Зайдя в деревню, он не мог надышаться  её родным запахом. Цвела сирень.  Благоухала своим  непередаваемым ароматом. Пётр Алексеевич подошёл к родному дому - окна сам заколачивал лет двадцать назад, после похорон матери. Ворота наклонились, крыльцо покосилось. Замок сломан. Видно кто-то побывал здесь без хозяев. Но что было брать из того, что осталось от его матери? Не много она нажила за свою жизнь. Работа на ферме, дети один за другим уезжали в города, учить надо было,  рано одна осталась, отец умер ещё в семидесятых. Щёлкнул выключателем - света не было, видно обрезали провода в нежилом доме. Печь полопалась, штукатурка отпала от стен.
      «В старые времена сейчас бы уже забежала соседка тётя Маша –пирогов бы принесла, а постоянно подвыпивший дядя Семён уже хлопал бы меня по плечу и рассказывал про свою боевую молодость. Ребятишки бы прибежали - не привёз ли дядя Петя гостинцев из города?  А идущие мимо односельчане здоровались бы и спрашивали  как дела и надолго ли приехал. Друг  Аркадий уже бы с бутылочкой пришёл, на рыбалку позвал. Но нет  их уже никого…. А те, кто сейчас живёт в деревне, кто они, где они?»

     Пётр Алексеевич после кладбища прошёлся по деревне.  Несколько сгоревших домов, оставшиеся чёрные головёшки затянуло бурьяном. Брошенные пустующие дома стали низкими, как будто вросли в землю, а  прогнившие крыши были, как шляпы на грибах -боровиках. Окна смотрели пустыми глазницами. На запущенных огородах высокой стеной, как строй солдат, стоял прошлогодний сухостой крапивы и репья.
      Несколько домов улыбались ярким  сайдингом и новыми сине-зелёными крышами. Видно крепкие хозяева живут в этих домах. Но отличались  отремонтированные дома не столько красотой современного стройматериала, сколько высокими  заборами. Как железным щитом оградились односельчане друг от друга. На воротах Пётр Алексеевич заметил кнопочки звонков. «Вот как оказывается! Пришёл - позвони. А там уж видно будет - впустят хозяева или нет. Да, забыли старые времена, как в песне пелось: «Здесь держать можно двери открытыми, что надёжней любого замка». Вот тебе и деревня. Прямо, как в городах, там тоже все подъезды забаррикодировали этими дверями с кодами.»
       Пётр Алексеевич отметил, что в деревне не всё так плохо, как пишут в газетах.  У некоторых домов стояли машины. Были не только бог весть какие, дешёвенькие, но и дорогие, как в городе.   А в девяностые  один «Москвич» был на всю деревню. У управляющего,  Александра Евсеевича. А  в его молодости  велосипед роскошью был.

      «Да, изменилась деревня,- думал мужчина, - совсем не то, что было в  детстве, да и лет двадцать назад. Но в девяностые и собак-то не стало.  Соседский  Витька рассказывал тогда: «Всех собак поубирали. У нас  в соседней деревни туберкулёзник живёт, выловил себе на мясо. Некоторые сами ему отдавали. Овчарку я на цепи  держу. Здоровая, встанет на задние лапы - выше меня. Картошки мало накопал, неурожайный год был, комбикорм дорогой, хлеб  жена стряпает. Муку от безработицы давали. Вот кто-то и посоветовал, мол, собак достаточно кормить раз в сутки.  Перевёл овчарку на разовое питание. Похудел мой Резвый, а потом его стало качать  из стороны в сторону. Думал, заболел. К ветеринару везти - тоже деньги  нужны. А где они? Решил, для начала, перевести на двухразовое питание -поправился, повеселел. Куда деваться, вот и держим вместо поросёнка»-посмеялся сосед, а в глазах печаль.
     «Да, а сейчас собак много, - думал Пётр Алексеевич.  - Зато людей не видать. Не слышно детских голосов, не видно, чтобы бегали и играли. Неужели нет сейчас детей в деревнях? Или тоже у телевизоров сидят? Может и до деревни компьютеры дошли. Не видно соседей. По улице раньше шли по одному и парами, каждый по своим делам - на работу, в магазин. А сейчас фермы нет, магазина нет,  даже школы и детского сада нет. Вот, наверное, почему детишек не видно».

      Пожилой мужчина ещё посидел на скамейке. Посмотрел на соседские дома - никого. Мимо проехала парочка машин. «Вот так вот,- вздохнул он,- не стало общения. Собаки лают, да машины ездят»
    Достал из пакета  свёрток. Пирожки, яйца варёные, помидоры. «Ай да Лидочка у меня, молодец какая! Ведь не хотел же брать этот паёк, думал в магазине что перехвачу. А вот, оказывается, и  магазина-то сейчас нет. Не жёнушка,  голодным бы спать лёг. Умница она у меня».
     Идти пешком на вокзал не хотелось. Что-то устал. Тяжёлый день выдался.  «Ну да ничего, заночую здесь. Вот на маминой кровати». Матрас лежал, нашёл какие-то тряпки  в старом комоде, застелил. Не снимая брюк и пиджака, лёг, укрывшись старым одеялом. Не спалось. Мысли  в голове сменяли одна другую. Заметил на этажерке стопку книг, тетрадей, каких-то конвертов и альбом с фотографиями.
     Решил посмотреть, полистать. «Ай да мама, сохранила наши старые учебники, вот даже дневник младшего, Алёшки, вот  Люсин  песенник. Картинки наклеены, всё разрисовано. Певунья отменная у нас  сестрёнка была, царство  ей небесное.»
     Захотелось почитать свои армейские письма. Темно. Обшарил кухонный  шкаф, где когда-то у них лежали свечки. На случай, вдруг электричество отключат. Нашёл какой-то огарок. Поставил на стол. Поджёг зажигалкой, которую носил с  собой невесть зачем. Скорее всего от того, что внук  подарил - красивая такая - пистолет. Нажмёшь на курок - огонёк выскочит. Не курил – то он уже лет двадцать. А может потому и носил, что когда спросят: «Батя, прикурить не найдётся?», так небрежно вытащит это чудо техники, которой никогда раньше не видывал  и щёлкнет пистолетиком.
     Полежал, посмотрел фотографии.  «Надо с собой забрать. Всё -таки память. После маминых похорон  не до этого было. И как-то никто из деревенских не выбросил»,-подумал он.  Развернул письмо. Достал из кармана очки. С Армии писал. Задумался.  Вся жизнь промелькнула перед глазами.
     Вдруг что-то острое воткнулось в сердце. Стало трудно дышать. Пётр Алексеевич  хотел расстегнуть рубашку, локтем задел  свечку на столике,  та упала на пол вместе со стопкой писем, рассыпавшихся на полу. Тоненькая струйка пламени вспыхнула, постепенно охватывая всё большее пространство. Вот схватилось за  край свисающего до полу одеяла….

      Сирена пожарной машины  разбудил деревню. Медленно подтягивались деревенские жители к пылающему  дому и тихо переговаривались:
-Кто-то поджёг что ли?
-Да не знаю, тут какой-то мужик отирался весь день.
-Да, да, я тоже видела. Пьяный наверное напился, курил поди, вот и поджёг.
-Да вы что стоите, может живой ещё?- закричал подвыпивший мужичок и  бросился в ворота. Но его одёрнула, по всей вероятности, жена:
-Ты куда? Сам сгоришь, его уже не спасти. Если не сгорел, то задохнулся. Сам виноват. Меньше пить надо.
-Мне показалось, что это  Анны Андреевны сын. Я его видела, когда он на похороны приезжал. Давно это было. Постарел. Я в окно сегодня видела его.
-От того и постарел, - вмешался следующий голос,- запился наверное. Жена шуранула, вот и приехал. Дом спалил и сам сгорел.
-Ну-ну, от хорошей-то жизни из города в деревню не вернёшься. У нас алкашей-то своих хватает. Ладно хоть пожарка  во - время приехала, а то бы вся деревня сгорела. Ветер начинается.
-Да, удивительно быстро. Видно выспались уже.  А то без воды приедут. Вон как у  Санюхи  в прошлом году тушили.
     Про сгоревшего незнакомца  забыли, ещё немного поговорили о  пожарных, которые всегда поздно приезжают, поругали власть – местную и повыше.
   
       Огнеборцы продолжали тушить, чтобы огонь не перебросился на соседние дома, а жители   не спеша стали  расходиться по домам.
       Исчезают не только деревни. Исчезает  гостеприимство и  сочувствие,  доброта и уважение к людям. Всё больше  отчуждённости, безразличия  и подозрительности  не только к незнакомым людям, но и к живущим рядом. Всё  больше тех, кто, не задумываясь, осудит, оскорбит  и  поставит «клеймо»  на человека, не пытаясь разобраться и помочь.

 Фото автора.
Рассказ был опубликован в газете "Алапаевская искра"