Мгновения спрессованы в столетия

– А началось всё дней, точнее, лет триста тому назад, не так ли, дорогая? – Арнольд был само обаяние, но Дженнифер, злобно глянув, не удостоила его ответом и прошла в дальний угол комнаты, где уже закипал чайник. Арнольд снова повернулся к журналисту: 
 
– У нас тут, как видите, всё по старинке: электрические лампочки, чайник, компьютер с клавиатурой и монитором. Жаль, некоторые вещи уже не достать. 
 
Он с видимым неудовольствием затянулся электронной сигаретой и поднёс к губам бутылочку электронного виски: один электрический импульс возбудил вкусовую область мозга, а два других добавили эйфории и ещё немного нарушили синаптическую передачу. В голове приятно зашумело. 
 
– А на нашей свадьбе всё было по-честному: шампанское, виски, сигары. Да, дорогая? – бросил Арнольд через плечо, но на этот раз не был удостоен даже взгляда. 
 
– Простите, я не успел, контрабанда – дело небыстрое и опасное. Найти человека, договориться, перевести ему чистые деньги, доставить выпивку и табак, за которые можно загреметь в тюрьму на несколько десятков лет. Это вопрос не одного месяца, – серьёзно сказал журналист. 
 
– Хо, ну тогда до завтра! И кофе, не забудьте про кофе! – Арнольд, дурачась, приставил бутылку к уху, и она чуть слышно запищала, отсчитывая ватты опьянения. – Ах, обмануть меня не трудно, я сам обманываться рад! Вы читали Пушкина? У меня, между прочим, русские корни. – Язык Арнольда начал заметно заплетаться. 
 
Журналист перегнулся через стол, взял из рук Арнольда бутылку и с хрустом свернул ей шею под хитрым углом. 
 
– Арнольд, мы с вами договаривались. У нас не так много времени. Я потратил очень много денег и сил, чтобы попасть сюда. 
 
– Ну курить-то хоть можно? – буркнул мгновенно протрезвевший и поскучневший Арнольд, глубоко затянулся и выпустил дым через ноздри. 
 
– Курите на здоровье, – ухмыльнулся журналист. – И давайте поговорим о том, как всё начиналось. 
 
– Да вы и сами почти всё знаете, – Арнольд кивнул на небольшую коробочку, лежащую на столе перед журналистом. – Вы же мне показывали отрывки из вашего фильма. Такое ощущение, что нас снимала скрытая камера. Причём с добротной командой скрытых режиссёров, операторов и звукачей. 
 
– Да, но сейчас я хочу записать лично ваш рассказ. И особенно меня интересуют эмоции. Сейчас мы можем только догадываться, какими они были у людей вашего поколения, а тут живой пример. Зрители оборвут все каналы! – журналист возбуждённо заёрзал в кресле. 
 
– Чего-чего, а эмоций вам будет предостаточно, – слабо улыбнулся Арнольд, ещё раз затянулся, откинулся в кресле и закрыл глаза, вспоминая. 
 
*** 
 
– Знакомься, Дженни! Этот молодой блестящий учёный будет моим вторым ассистентом. Арнольд, прошу любить и жаловать. 
 
Уверенно улыбающийся, явно знающий себе цену молодой человек подошёл и протянул руку, но Дженнифер как будто его не замечала. 
 
– Папа, но… 
 
– Никаких но! Мои исследования зашли в тупик. Корпорации наступают на пятки. Нам нужна свежая кровь! Арнольд, между прочим, отклонил несколько выгодных предложений, чтобы работать со мной. 
 
– Это моя мечта с самого колледжа, – вставил Арнольд, не переставая улыбаться. – Ещё когда я учился в Оксфорде… 
 
– Я заканчивала Кембридж, – отрезала девушка и отошла в дальний угол лаборатории. 
 
– Очень гордая, – вздохнул профессор. – Вся в покойную мать. Когда ей что-то не нравилось, вот так же отойдёт в угол, станет и молчит. И ничем её не прошибёшь. Дженнифер убеждена, что мы справимся с ней вдвоём, но я знаю, что вы можете помочь нам сделать прорыв. Я читал ваши работы, весьма впечатляет. Особенно меня заинтересовало ваше теоретическое обоснование тройной квантовой спутанности, похоже, это именно то… 
 
*** 
 
– Технические подробности вам ни к чему, не так ли? Их можно найти в любом справочнике, – Арнольд с усмешкой смотрел на журналиста. Тот встряхнул головой, как бы отгоняя от себя наваждение, и уставился на молодого человека: 
 
– Это… Это просто потрясающе. Мне пришлось дважды снижать порог чувствительности, чтобы не сжечь аппаратуру. А ведь это был всего лишь маленький эпизод. Я уже десять лет в этом бизнесе, но ещё ни разу не видел такого широчайшего спектра эмоций! Воистину, вы просто находка! 
 
– То ли ещё будет, – подмигнул Арнольд. – То ли ещё будет. 
 
*** 
 
– Гениально! Это просто гениально! – профессор возбуждённо бегал по лаборатории. – Но для перемещения макрообъектов нужно чудовищное количество энергии. Где её взять? Боюсь, даже отдельной электростанции будет недостаточно. 
 
– Даже всей совокупной энергии планеты может не хватить, – тихо сказал Арнольд. 
Профессор сел и закрыл лицо руками. Дженнифер подошла и обняла его за плечи. 
 
– Неужели дело всей моей жизни не будет завершено только потому, что все эти чёртовы физики, псевдоучёные, эти бездари-грантоеды до сих пор не могут построить термоядерный реактор?! Я немолод. У меня нет времени заниматься ещё и этим, – горько прошептал профессор. – Я не могу один работать за всю земную науку. 
 
– Такой реактор существует! – торжественно сказал Арнольд и, наплевав на все запреты, закурил прямо в лаборатории. Но только от вас зависит, сможем ли мы получить к нему доступ. 
 
Профессор остолбенело смотрел на Арнольда, стоящего в клубах дыма, сквозь которые просвечивали лучи солнца. Молодой учёный выдержал картинную паузу, повернулся к окну и театральным жестом вскинул руку. 
 
– У нас есть мощнейший термоядерный реактор всего в 150 миллионах километров отсюда. 
 
Дженнифер фыркнула: 
 
– Я с самого начала знала, что ты идиот. Была бы мужчиной, дала бы тебе в морду за такие шутки. 
 
– Постой, постой, – встрепенулся профессор. Но ведь наше последнее открытие… Мы же можем перебрасывать энергию Солнца на Землю практически без потерь! 
 
– Вот именно! И только от вас зависит, сможем ли мы отправить на Солнце три микрограмма ядер водорода, квантово связанных с веществом, которое останется здесь. Вы же работали в НАСА. Вам стоит поторопиться, запуск зонда на Солнце состоится через две недели. 
 
Профессор вскочил, его глаза горели: 
 
–Я знаю, кому позвонить, у меня остались связи. Но постой, – он внезапно остановился. – А как же… 
 
– Я всё рассчитал, – Арнольд протянул ему листок бумаги. – Мы упакуем вещество в микроскопическую чёрную дыру, которую поместим глубоко под землю. Это непросто, но у меня тоже остались кое-какие связи, нам нужен не такой уж мощный ускоритель. Нужно будет пробурить несколько скважин и проложить пару десятков силовых кабелей… 
 
*** 
 
– То есть вы хотите сказать, что прямо здесь, где-то под нами в толще земли находится чёрная дыра? – недоверчиво произнёс журналист. 
 
Арнольд откинулся на спинку кресла, довольный произведённым эффектом: 
 
– Да, этот факт обычно не афишируется во избежание паники среди населения. Вспомните хотя бы акции протеста, когда запускали большой адронный коллайдер. Впрочем, столько лет прошло. Всё забывается. 
 
– Но ведь она давно поглотила бы всю Землю! 
 
– Мои расчеты показали, что чёрная дыра такой массы будет поглощать Землю примерно… – Арнольд прищурился, – примерно десять миллиардов лет. Плюс-минус миллиард, – щедро добавил он. – К тому же, если бы мы постоянно не подпитывали её от Солнца, она мгновенно испарилась бы за счёт излучения Хокинга. Собственно, именно при помощи этого излучения мы и снимаем энергию. Впрочем, мы договорились, что не будем углубляться в технические подробрости, – Арнольд лукаво подмигнул и снова потянулся за бутылкой. 
 
*** 
 
– Как думаешь, твой отец знает? – Арнольд курил в постели маленького номера мотеля, стряхивая пепел прямо на одеяло. 
 
– Он не видит ничего дальше своих исследований. Но думаю, он был бы против. 
 
– Почему? – удивился Арнольд? – Неужели я не пара его дочери? 
 
– Он против всего, что может помешать работе. Вот сейчас, например, я могла бы собирать новую установку, а ты рассчитывать точные координаты для очередного эксперимента. – Дженнифер потёрлась носом о слегка небритую щёку Арнольда. – Но стоит отметить, такой вечер мне нравится гораздо больше. 
 
– Мы должны сказать ему. 
 
– Зачем? Что тебя не устраивает в существующем положении вещей? 
 
– Дело в том… – Арнольд потушил сигарету в стакане с виски, стоящем рядом на тумбочке. – Дженни, я давно хотел тебе сказать… Чёрт! – он встал с постели и начал ходить по номеру, подыскивая слова и неуклюже размахивая руками. Наконец остановился и посмотрел ей прямо в глаза: 
 
– Дженни, выходи за меня замуж! 
 
Дженнифер охнула и спряталась под одеяло. Одеяло мелко затряслось. 
 
– Что? Что случилось? Ты плачешь? – Арнольд топтался возле постели, не зная, что делать. То ли принести воды, то ли одеваться и уходить навсегда. – Дженни… Я… Ты… 
 
Радостно смеющаяся Дженнифер откинула одеяло и бросилась ему на шею: 
– Конечно! Я согласна! – она нежно поцеловала его и увлекла за собой в постель. 
 
Арнольд расслабился и тоже засмеялся. Потом внезапно посерьёзнел и сказал: 
– А теперь давай думать, как сказать об этом твоему отцу. 
 
*** 
 
– Ну что, ваши зрители будут довольны? – Арнольд снова немного захмелел и говорил слегка развязно. 
 
– Это просто бомба, – сглотнул журналист, открывая глаза. – Даже сейчас, на записи, без фильтров и обработки, я не смог сдержать слёз. – И действительно, по его щекам тянулись две блестящие полоски. 
 
– Это всё она, – пробурчал Арнольд, прикладываясь к бутылке. В углу тихо всхлипывала Дженнифер. – Я давно далёк от всяких сантиментов. 
 
– Нет, нет! – с жаром воскликнул журналист. – Это ваши общие эмоции! Просто феноменально, они дополняют и усиливают друг друга! В наш век цифровых отношений такое невозможно. По крайней мере, я никогда ни слышал ни о чём подобном. Даже главный хит всех времён и народов, записанный в сумасшедшем доме во время припадка, даёт примерно 60 процентов эмоциональной насыщенности вашего рассказа. Это, это… – он развёл руками, показывая, что не находит слов. Некоторое время царила тишина. 
 
– А что было дальше? – осторожно спросил журналист. – Вы рассказали отцу Дженнифер? 
 
– Рассказали, конечно. Как и говорила Дженни, он был в ярости. Разбил стакан, кричал, выгонял меня с работы, а её из дома. Честно говоря, дело чуть не дошло до драки. Но мы твёрдо стояли на своём. Видите ли, мы с детства были помешаны на науке и отдавались ей целиком. Я был у Дженнифер первым. И она у меня тоже. Я действительно любил её. – Арнольд с тоской посмотрел в угол, где молча стояла его жена. Если бы я знал тогда… 
 
*** 
 
– Арнольд, присаживайся, – профессор оторвался от экрана компьютера и указал на стул перед своим рабочим столом. Молодой человек с гордо поднятой головой сел и смело посмотрел на него. Профессор не выдержал, опустил взгляд. 
 
– Ты думаешь, я старый дурак, который поглощён только наукой и готов идти по трупам ради удовлетворения своего тщеславия? – горько спросил он. Арнольд смешался. Он не ожидал такого начала разговора. 
 
– Ты никогда не спрашивал, где мать Дженнифер, – профессор достал из ящика стола фотографию смеющейся девушки в мантии, подбрасывающей в воздух академическую шапочку. – Вот моя Марго. Мы вместе заканчивали колледж. Тогда я в неё и влюбился, в этот самый день. – Он вздохнул, нежно протёр стекло на фотографии и поставил её на стол. – Мы вместе начинали эту работу. Марго была физиком от природы, с тонким научным чутьём. 
 
Арнольд прочитал имя и фамилию сзади фотографии на столе и присвистнул, потрясённый: 
– Так это же Маргарита… 
 
– Да-да, грустно улыбнулся профессор. Это она. Вся наша работа основана на одной её гениальной догадке, которую ты блестяще подтвердил. Она не дожила и до тридцати. Рак. Перед смертью она просила меня закончить нашу работу и подарить её человечеству. Работающая установка станет ей памятником! Я должен увековечить её память! Уже одной передачи энергии Солнца на Землю, которая стала побочным результатом наших исследований, хватило бы на десяток человек, но я должен закончить то, ради чего всё начиналось, не отвлекаясь на промежуточные результаты. Ты меня понимаешь? 
 
Арнольд сидел в оцепенении, не зная, как реагировать. Его давно занимал вопрос, почему профессор не хочет продать технологию получения энергии Солнца и жить безбедно до конца дней. 
 
– Я работал как дьявол, не обращал ни на что внимания, превратил собственную дочь в затворницу. Всё ради цели всей моей жизни. Но я не успел. Год назад врачи поставили мне тот же диагноз. Я уже и так задержался на этом свете. Арнольд, мальчик мой! – профессор схватил его за руку. – Я благословляю вас. Только пообещай мне, что вы закончите нашу работу. Проведёте последний решающий эксперимент. А потом живите счастливо! 
 
– Я сделаю всё, что в моих силах, – сдавленным голосом проговорил Арнольд. – Обещаю. Сколько ещё… 
 
– Точно никто не может сказать, – перебил его профессор. – Поэтому не будем терять времени. В последнем эксперименте мы не добились достаточной точности позиционирования из-за рассинхронизации часов. А тут даже микросекунда имеет громадное значение. Давай попробуем… 
 
*** 
 
Журналист тактично молчал. Дженнифер в углу опять начала всхлипывать. Арнольд молча курил, глядя в никуда. 
 
– Он умер спустя месяц после нашего разговора, не дожив полтора года до решающего эксперимента. Мы тихо обвенчались в маленькой церкви в паре километров отсюда. Вряд ли она сохранилась. Гостей не было совсем. Конечно, никаких сигар и шампанского. А медовый месяц провели здесь, в лаборатории, вот за этой стеной, – Арнольд глухо стукнул кулаком в стену. Точнее, – он усмехнулся, – полтора медовых года. Благо, наследство профессора позволяло нам не думать о том, как заработать на кусок хлеба. Но вот наконец пришёл тот день. 
 
*** 
 
– Пора! – Арнольд откупорил бутылку и налил шампанского в два бокала. Установка сработает ровно в полночь. С наступающим Новым годом, любимая! С наступающей Новой Эрой! 
 
Дженнифер взяла бокал и прошла в лабораторию. Обошла все столы, легко касаясь рукой каждого прибора. 
 
– Папа был бы доволен. И мама тоже, – прошептала она. – Спасибо тебе, любимый! 
Они взялись за руки и встали на круглый металлический помост в углу лаборатории. Неподалёку поблёскивал ещё один такой же. Старинные настенные часы начали бить полночь. 
 
– Двенадцать! Одиннадцать! Десять… – хором отсчитывали молодые люди, дрожа от нетерпения. И на счёт «ноль» сдвинули бокалы, но звука не последовало, потому что Дженнифер внезапно оказалась на соседней платформе и чуть не упала, попытавшись обнять Арнольда, который остался стоять там же, где и стоял. 
 
*** 
 
– Да, вот так спокойно и буднично. Мы даже не поняли, что произошло, – усмехнулся Арнольд, глядя на журналиста, сидящего на краешке кресла и ловящего каждое слово. – Когда я рванулся к Дженни, а потом посмотрел в окно, я почувствовал, что схожу с ума, этого просто не могло быть. Но было, – он опять приложился к бутылке. 
 
– Это всё наше чёртово пижонство. Мы могли выбрать любое другое время для проведения финального эксперимента. Любую другую из 31536000 чёртовых секунд в этом чёртовом году! Но нет, Новый год, Новая эра. Так символично. И сейчас всё человечество наслаждается неисчерпаемой энергией Солнца и телепортацией со скоростью света. Всё, кроме нас. Ведь именно тогда Международная служба вращения Земли добавила к уходящему году ещё одну високосную секунду, что вызвало рассинхронизацию оборудования. Компьютер, что ни говори, глуп. А я ещё глупее. Мы оказались в том же доме ровно через год, точнее в 00:00 31 декабря. А через сутки снова. И снова. И снова. В том же доме, в той же одежде, с теми же вещами. Каждый день – чёртов Новый год с одной и той же чёртовой единственной бутылкой шампанского! 
 
Арнольд захохотал и снова приник к бутылке. 
 
– Я десятки раз кончал жизнь самоубийством. Это даже забавно. Но всё равно оказывался ровно через год в полночь на этой чёртовой платформе с этим чёртовым бокалом шампанского в руке! 
 
– Но есть ли возможность… 
 
– Есть, конечно есть! Я должен всего лишь обнять свою ненаглядную! Иди сюда, любимая! – пьяный Арнольд вскочил и протянул руки к жене. Дженнифер зарыдала и бросилась в лабораторию. – Есть только одна проблема. Мы не можем подойти друг к другу ближе, чем на пару метров, точнее на 2,453 метра. А сможем примерно через… – Арнольд картинно вскинул руку с часами к глазам, – через десять миллиардов лет. Плюс-минус миллиард. 
 
Часы на стене начали бить полночь. 
 
– Двенадцать! Одиннадцать! Десять! Девять! Восемь! Семь! – хохотал Арнольд, кривляясь и отплясывая на столе с бутылкой. С Новым годом! Не забудь про кофе! 
 
Внезапно наступила тишина. Журналист вздрогнул от грохота упавшей на пол бутылки и оторопело посмотрел на расплавившуюся перед ним на столе коробку.