Сюжет номер сто четырнадцать

  Начальник оперативно-следственного отдела историко-хореографического училища имени академика Тимирязева  Исаак Мухамедович Неистовый  третий день не находил себе места. Третий день его обступали со всех сторон. Третий день он метался в стенах своего кабинета и полы черного - до самых пят - лакового плаща развивались за его широкой спиной на манер крыльев истерзанного ворона, пикирующего с огромной высоты сияющих и счастливых небес в клокочущее раскаленной магмой вулканическое жерло. Он был страшен, безобразен и измучен. Изредка Неистовый кидался к столу и нашарив наощупь ручку древнего как мир арифмометра принимался вертеть ее лихорадочно то в одну, то в другую сторону. Арифмометр скрипел надсадно и выдав очередную порцию головоломных умозаключений замирал в ожидании новой агрессии. В эти счастливые минуты он забывал вдруг о том, что он есть на самом деле и ему начинало казаться будто он легавая, замершая в ожидании птицы.
 Именно в такие минуты двери кабинета обычно приоткрывались и в них протискивался кто-нибудь из обслуживающего училище персонала. Редкая уборщица или еще более редкий преподаватель физической подготовки. В основном это были известные личности, успевшие уже набить оскомину многим, кому посчастливилось наблюдать их каждый день с восьми утра и до пяти вечера. Но такое случалось не всегда. Изредка дверь выдавала совершенно новое - раскрашенное и сиявшее всеми цветами радуги существо, которое замерев почтительно рекомендовалось как новый преподаватель математического анализа или ядерной физики.
- Отлично! - орал Исаак Мухамедович, выстреливая в ответ привычным, - Как звать?
- Глашка,- басило существо и склонившись в неуклюжем реверансе предлагало, - Но вы можете звать меня Глафира Степановна.
- Прелестно! - орал Исаак Мухамедович и вышвыривал существо вон повелительным возгласом, - А сейчас можете пойти и поспать!
 Вылетев пулей из кабинета, существо оказывалось в тоннеле длинного и узкого коридора второго этажа училища, имевшего вид удручающий и неопрятный. Если-бы не узкие бойницы окон, прорезанные в наспех оштукатуренных стенах, здесь было-бы совершенно темно и печально. Вдоль стен - под самыми окнами - сияющей вереницей тянулись кожаные диваны, своим блеском и красотой наводившие религиозный ужас на всех, в том числе и на храпящих на них Глашек, из-за чего сон последних был крайне беспокойным. Статные медсестры в кристально белых халатах - ослепительных на фоне черной диванной кожи - задумчиво вальсировали вдоль диванов, ставили Глашкам снотворные уколы и длинных скользких пиявок, водившихся в изобилии в мутных стеклянных банках, расставленных вдоль стен коридора и на узких подоконниках окон-бойниц.
 Коридор переполнял сон.
 А где-то внизу - под массивными бетонными плитами перекрытий, в темном сыром подвале, перед огромной кованной дверью солнечно-рыжий котенок стоял на задних лапках, сжимая передними толстый и тяжелый медный ключ.