Макар Мазай

Имя этого человека стало легендой ещё при его жизни...

* * *
 
Родиной будущего металлурга была Кубань.
Макар родился 13 апреля 1910 года в бедной крестьянской семье в казацкой станице Ольгинской Краснодарского края (неподалёку от городка Приморск-Ахтырск, среди кубанских камышовых плавней).
Отец Макара - красный конник Никита Мазай - погиб на Гражданской войне.
Вот как это случилось.
В 1919 году в бою под станицей Прохладной он раненым попал в плен к белоказакам. Предлагали белые лихому кавалеристу перейти на службу к ним. Но бывший батрак своей воинской честью не торговал. За это его подвергли страшной казни четвертованию. Может, это и предание, но пошла на Кубани молва, что, когда Никите Мазаю отрубили руку, он, собрав последние силы, бросил в лицо палачам: «На весы правды ляжет и моя отсечённая рука».

Детство маленького Макара (было ему в ту пору только 9 лет), оставшегося на попечении матери и деда, вышло тяжёлым.
Жили бедно, впроголодь. Маленький Макар никогда не мог наесться досыта.
 Мальчишке учиться в школе не довелось. Разве что читать и писать выучился.
А вот что такое тяжёлый подневольный труд он узнал сызмала.
С 8-ми лет батрачил Макар  у местного кулака Данилы Черныша. Не за деньги батрачил – за краюху хлеба. Пас коров, чистил лошадей, косил сено.
Но не нравилась ему такая жизнь.
 А рос он смелым, задиристым.
Как-то весной, когда на речке Бейсуг уже подтаял лёд, послал хозяин Макара на другую сторону реки за табаком-самосадом. Пошёл батрачонок по льду, да и провалился. На счастье, поблизости оказались зареченские мужики, вытащили Макара из полыньи и принесли подхватившего горячку хлопца к хозяину. А тот на другой день выставил больного мальчика за двери – нечего, мол, мне за свои деньги всяких батраков лечить.
 Пришлось Макару помытариться несколько лет. Одно время даже с цыганским табором кочевал. Но вернулся в станицу.
Конечно, и в родной станице было много важных дел. Но Макар давно мечтал о чём-то большом и значительном, что хотелось совершить в жизни.
И в 14 лет убежал он из дома с такими же четырьмя голодными пацанами искать счастья.
 Побывали в Ростове-на-Дону, Таганроге, Нахичевани…

* * *

В августе 1930 года судьба привела их - хлопцев-станичников - на Мариуполь, на металлургический завод имени Ильича.
Тут всё было ново, интересно. Но и страшно. Всё кругом шумит, грохочет, дымит, а из печей беспрерывно вырываются сполохи обжигающего пламени. Огнедышащие печи, шум испугали деревенских парней, и они вернулись в родную станицу.
А вот Макар остался. Его приняли чернорабочим. Парень был до того безграмотным, что считал: железо добывают из земли готовым, как золото.
Правда, выходец из села оказался весьма сообразительным и очень настойчивым. Тем более что работа ему нравилась.
Он был третьим подручным у опытного мастера Максима Васильевича Махортова.
Приходилось ему поначалу очень туго.

•    Позже Макар Мазай писал об этом так:

«Работать в цехе, где всё дышит огнём, непривычному человеку трудно. А тут как на грех стояла жара, и даже старожилы цеха работали с большим напряжением. Четверо из нашей пятёрки на второй день не вышли на работу. Я остался один. Не скажу, что работа в горячем цехе мне сразу понравилась… После первого дня работы у меня кружилась голова. Сразу пришла мысль уйти из цеха, но я ей не поддался».

Но это было только первое испытание собственных сил.
 Предстояло ещё усвоить очень важную и совсем непростую науку: завод — наш общий, каждый отвечает за всё.
Ведь «не на капиталистов работаем», а значит, нельзя дожидаться, пока тебе «создадут условия».

•    Мазай впоследствии вспоминал:

«Тогда-то я понял, чего мне больше всего не хватает — грамоты, знаний. Я был почти совершенно неграмотным, едва умел подписываться, заказ на плавку прочитывал с трудом. Я был комсомольцем-активистом, но не читал ни книг, ни газет. «Я — неграмотный!» Эта мысль поразила меня, как будто я вдруг обнаружил в себе порок, о котором раньше не знал».

Признаться себе в таком - уже поступок.
А пойти учиться (когда, кажется, что время для этого упущено, что уже слишком «старый» и не справишься) - и не только для себя, но и для общего дела, для своего завода, своей страны - поступок вдвойне.
По вечерам Макар учился в кружке ликбеза.
 Каждую свободную минуту в технической библиотеке завода посвящал чтению книг и брошюр по металлургии, подчас с большим трудом вникая в замысловатые расчёты и мудрёную терминологию.
Постепенно перед Макаром открывались сложные, но необычайно захватывающие проблемы огненного мира металлургии.
Упорство всегда вознаграждается.
Прошло каких-нибудь пару лет с той минуты, когда молодой кубанец впервые увидел пламя мартенов. И вот уже 6 сентября 1932 года, получивший квалификацию сталевара, Макар Мазай стал на первую самостоятельную вахту у мартеновской печи и провёл плавку металла.

Этот же год стал памятен для Макара Мазая и другим большим событием: он встретил девушку, с которой решил связать свою судьбу. Подруги звали её Марютой, а по паспорту она была Марфой Дмитриевной, родом из посёлка Талаковки, находящегося недалеко от станции Сартана.
Но большая жизнь не давала людям 30-х годов замыкаться в тихих семейных радостях.
 Молодой сталевар к тому времени вошёл во вкус своей профессии и понял: металлургия - дело его жизни. А если так, значит надо учиться...

* * *

 В 1933 году Макар Мазай окончил профессиональные курсы, действовавшие на заводе имени Ильича.
 И тут же поступил на заочные курсы сталеваров при Днепропетровском горном институте.
Учился очень хорошо.
Макар стремительно пролетел ступени карьерной лестницы и через три года стал первым подручным Махортова.

•    В своей книге «Записки сталевара», Макар Никитович вспоминал:
 
«На заводе я научился работать, полнее и явственнее стал понимать цели в жизни, стал учиться, полюбил свой завод, свой цех, свою профессию. Неудивительно, что стахановское движение захватило меня и увлекло».

Рекорд Стаханова вдохновил Макара. Он понял, что можно внести кое-что новое в привычную схему работы мартена. Что может сократить длительность плавок и таким образом повысить общий выпуск стали.
Передовыми рабочими на заводе тогда считались Шашкин, Пузырёв, Несмачный. Они давали за смену 7 - 8 тонн стали с одного квадратного метра пода печи.
И вдруг новость: Мазай с четырьмя подручными получил неслыханный для того времени съём стали с квадратного метра пода печи -  12,7 тонны. Никто не мог в это поверить. Дабы удостовериться, что тут нет обмана, они попросили директора завода, чтобы Макар провёл плавку в их присутствии.
Собрались лучшие рабочие. Смотрели, наблюдали – никакого подвоха!
И когда через несколько часов после начала завалки брызнул сноп искр и пошёл металл, сталевары увидели: каждый квадратный метр пода дал более 12 тонн стали. Ай да Мазай!

•    Из воспоминаний М. Мазая:

«К осени 1935 года, когда по нашей стране с огромной силой развернулось стахановское движение, я был уже довольно опытным сталеваром. Появились первые стахановцы-сталевары и на нашем заводе. Работали тогда с большим подъёмом…
Сталевар знал, что и как делать, но почему делается так, а не иначе, он редко задумывался, и ещё меньше думал он о том, как бы сделать по-иному, получше. Всё это мы считали делом инженера. Сталевар знал свою инструкцию и соблюдал её. И вдруг все в цехе завертелись, зашумели, заговорили.
- Как же, мол, так? Стаханов под землёй работает и сумел за семерых сработать, а мы чем же хуже?
…Наступил день 14 октября – знаменательный день моей жизни. В этот день наша бригада вышла на смену за 30 минут до гудка. Мы провели летущее совещание и решили, что налицо все условия, чтобы добиться небывалой до тех пор производительности…
В 9 часов утра мы выпустили плавку предыдущей смены… Решили в ту же смену сварить ещё одну плавку. Мои подручные Пархоменко и Самойлов, крышечница Мокрицкая работали с огромным воодушевлением. Каждое приказание выполнялось вмиг. Мы достигли почти идеальной организованности… За 20 дней октября мы достигли среднего съёма 9,7 т.
…Успехи окрыляют. Я обрёл смелость и поставил себе задачу сделать 12 тонн стали с квадратного метра пода нормой своей работы. С таким призывом и обратился через центральный орган нашей партии – газету «Правда» ко всем сталеварам Советского Союза»
(Из книги: «Записки сталевара».)

 И призыв Мазая, собственным трудом и примером доказавшего, что невозможного для тех, кто устремлён к будущему, не бывает, — конечно же, был услышан.

* * *

Советская страна развивалась, и требовалось всё больше стали!
И тут Макар Мазай предложил рискованное решение: углубить ванну мартеновской печи и одновременно поднять высоту свода мартена. После этого в печь можно было засыпать гораздо больше шихты, чем прежде.
Путь к рекорду, который должен был стать нормой, оказался долгим и сложным. Как-то раз плавка затянулась, а металл вышел бракованным. Макара чуть было снова не перевели в подручные сталевара. Но на заводе имени Ильича сумели поверить в интересный проект.
 И 28 октября 1936 года успех пришел: за 6 часов 40 минут плавки с каждого квадратного метра пода печи было снято 15 тонн стали.
Мировой рекорд!
Конечно, дело было не только в почине Макара Мазая. Молодого сталевара поддержали и сделали возможной трудовую победу директор завода Николай Радин, главный инженер Петр Кравцов, начальник мартеновского цеха Яков Шнееров. Это они пошли на огромный технический риск, грамотно организовали труд сталеваров и весь технологический процесс плавки стали, умело состыковали работу всех цехов и участков.
Но всё же главным «виновником» торжества стал Макар Мазай.

•    После рекордной плавки молодой сталевар получил приветственную телеграмму от народного комиссара тяжелой промышленности и главного идеолога стахановского движения Серго Орджоникидзе:

«Вашу телеграмму о замечательных Ваших успехах получил. Тем, что Вы своей стахановской работой добились на протяжении 20 дней подряд среднего съёма 12,18 тонны с квадратного метра площади пода мартеновской печи, Вы дали невиданный до сих пор рекорд и этим доказали осуществимость смелых предложений, которые были сделаны металлургии.
Наряду с Вами и другие сталевары завода имени Ильича… дали хорошие показатели — 8,5 тонны, 9,5 тонны.
Всё это сделано на одном из старых металлургических заводов. Это говорит об осуществимости таких съёмов, — тем более это по силам новым, прекрасно механизированным цехам. Отныне разговоры могут быть не о технических возможностях получения такого съёма, а о подготовленности и организованности людей.
Ваше предложение о продлении соревнования сталеваров, само собой, всей душой приветствую.
Крепко жму Вашу руку и желаю дальнейших успехов.
Серго Орджоникидзе».
 
А вскоре нарком наградил Макара Мазая невиданным в те времена подарком: легковой машиной марки «Эмка».

•    Большое значение, которое С. Орджоникидзе придавал стахановскому почину в металлургии видно из его речи перед делегацией работников нефтехимической промышленности:

 «Я очень долго занимался металлургией. Профессора и академики нам прямо-таки голову забивали, что больше чем четыре тонны с одного квадратного метра площади пода мартеновской печи дать не можем. А какой-то комсомолец Мазай ахнул двенадцать тонн! Вот тебе и вся академия! Да и не только наши академики, но и американцы, и никто в мире такого съёма с квадратного метра площади пода печи не давал. Но, может быть, это было лишь один раз? Нет, в течение 25 дней он давал по двенадцать тонн. Этого нигде в мире нет. Значит, самый агрегат столько дать может, но мы ещё недостаточно им овладели, чтобы он это количество давал».

 Своих секретов передовик не таил. Ведь он старался не для себя лично – ради страны.
 За опытом к нему приезжали из Магнитогорска, Новокузнецка, Днепропетровска, Макеевки, Таганрога, с Урала.

•    Через газету «Правда» Мазай обратился с призывом организовать Всесоюзное соревнование:

«Из 20 сталеваров нашего цеха нет ни одного, не выполняющего план. Я, сталевар Мазай, и мои товарищи вызываем всех сталеваров советской страны соревноваться с нами».

В 1936 году Макар Мазай приехал в Магнитку, чтобы познакомиться со своим соперником по соревнованию и передать опыт сталеварам. На печи №3 Алексей Грязнов и Макар Мазай провели совместную «Плавку дружбы». А потом собрали всех своих товарищей по профессии и рассказали о том, какие у них планы.

За трудовые заслуги в том же 1936-м Мазая избрали делегатом VIII Всесоюзного съезда Советов.

•   Молодой широкоплечий, с открытым взглядом и приветливым лицом взошёл Макар на трибуну съезда:

 «Фашисты бешено готовятся к войне против Советского Союза. Для каждого ясно, какую роль в обороне играет сталь. Вот поэтому я призываю всех сталеваров Советского Союза дать нашей стране столько стали, сколько надо, чтобы залить ею всю фашистскую свору».
«Я думаю, что лучшим отпором всем врагам Советского Союза будут сверхплановые тонны стали. Зальём фашистам глотки горячим металлом!»

После этих слов ложа иностранных дипломатов опустела. Не всем понравились горячие, но искренние и уверенные слова рабочего парня с Донбасса.
А вот Сталину они понравились.
 И вскоре (в 1937 году) сталевар с семьёй переехал в Москву, чтобы учиться в Промышленной академии им. Кагановича.
 Учился он так же настойчиво и хорошо, как выплавлял сталь. Мечтал стать инженером...
В 1939 году Мазай был награждён орденом Трудового Красного Знамени.

* * *

У Макара Никитовича и Марфы Дмитриевны было четверо детей.
Старшая дочь знаменитого сталевара Ида Макаровна запомнила своего отца добрым, весёлым, отзывчивым человеком.
По её рассказам друзей и знакомых у него было не перечесть. Мог иногда Макар Никитович и почудить.
 Зашёл он как-то вечером в ресторан, потребовал заведующего и объявил ему:
- Закрывай заведение, а всех, кто тут есть, я угощаю.
На следующий день в Мариуполе только и было разговоров, как счастливцы, оказавшиеся в ресторане, вдоволь попировали за счёт самого Макара Мазая.

•    Ида Макаровна рассказывала:

«Иной раз ходили об отце и сплетни. Кто-то пустил слух, что он разбил машину, подарок Серго Орджоникидзе, катаясь по городу. Отец действительно попал однажды в небольшую аварию возле шлаковой горы, но и сам остался невредим, и машину только немного пришлось подремонтировать.
Во многом отец оставался таким, как все: он не кичился славой сталевара-рекордсмена, и никогда не задирал нос перед коллегами. Но когда к нему шли со своими нуждами и бедами люди, Мазай забывал про покой и сон. Пробивался к любым начальникам и в любые учреждения и добивался, чтобы человеку помогли. Мы никогда не пользовались своей фамилией для выбивания всяких благ. Получали только те, которые полагались по закону. Но самой фамилией дорожим. Так уж вышло, что у меня было два мужа, но я осталась на отцовской фамилии Мазай».

По воспоминаниям Иды Макаровны перед отъездом на учёбу в Промакадемию отец сдал заводу наркомовский подарок «Эмку» и квартиру, полученную незадолго до переезда в Москву.
 В столице Макар Никитович вместе с семьей прожил до лета 1941 года…

* * *

Грянула Великая Отечественная война.
Весть о нападении фашистской Германии на Советский Союз застала Макара Мазая и его семью в столице.
 Промышленная академия первые же дни войны по решению Госкомитета обороны была расформирована. Всех, кто в ней учился, направили на прежние места работы, чтобы перестраивать производство для нужд фронта.
Так что учёбу в Москве пришлось прервать...
Мазай срочно едет домой.
Вернувшись в Мариуполь, Макар Мазай пришёл на родной завод и получил должность сталевара-инструктора. Он с головой окунулся в свои непростые обязанности. Теперь его задача – сталь для фронта.
Надо сказать, что в квартире, которую он получил перед поступлением в академию, жили другие люди. Поэтому семья Мазаев поселилась в посёлке Талаковка у брата Марфы Дмитриевны -  Кузьмы.

•    Ида Макаровна Мазай вспоминала:

«Мама вместе с нами, детьми, могла остаться в Москве, но решила по-другому: куда иголка, туда и нитка. Так мы и отправились в Талаковку.  Отца дома почти не видели. Круглыми сутками не выходил из цеха. Завод полностью переключился на выпуск стали, необходимой для войны, и отец день и ночь находился рядом с металлургами, переживал за каждую тонну выплавленного металла. Эвакуироваться отец не успел потому, что до последнего находился в мартеновском цехе, стремясь уничтожить всё, что могло послужить оккупантам. Его упрашивали: «Макар Никитич, уходи! Немцы уже по соседним цехам шастают!». Не хватило, может быть, каких-то полчаса…»

Немцы захватили Мариуполь 8 октября 1941 года.
Гитлеровцы создали горнометаллургическое общество «Восток», которое должно было эксплуатировать производственные мощности Донецкого угольного бассейна.
Мариупольскую сталь немцы хотели направлять на производство танков.
Захватчики знали фамилию прославленного мастера сталелитейного дела. И у них с первых дней оккупации была цель - найти Макара Мазая.
 Удивительно, но в Германии о нём узнали задолго до прославивших его рекордов. Ещё в начале 30-х годов на заводе имени Ильича поднимать производство помогали инженеры-металлурги из Германии. И один из них, указав на подручного сталевара Макара Мазая заводскому начальству, заявил: «Из этого парня толк будет».
Имя Макара Мазая с тех пор было взято на заметку немецкими фирмами.
 И когда на проходной завода имени Ильича оккупанты прибили вывеску фирмы Круппа, Макар им понадобился как специалист. И потому за ним охотились.
На поиски неуловимого сталевара были брошены все силы военной комендатуры и гестапо Мариуполя. За Макаром по пятам следовали шеф зондеркоманды Фогель, начальник мариупольского СД Вульф, фельдкомендант Гофман, а заправлял всей слежкой садист и наркоман обер-лейтенант Шаллерт.
 Фашисты расстреляли друга Макара Мазая сталевара Толмачёва и зверски замучили мастера мартеновского цеха Никиту Пузырёва.
 Но Макар уходил из всех ловко расставленных сетей.
Знаменитый сталевар ушёл в подполье.
 Скрывался то у тёщи, то у друзей, или у незнакомых прежде людей. Мазай редко когда ночевал две ночи подряд в одном и том же месте. В оккупированном городе остались многие металлурги-ильичёвцы и никто не отказывал в помоши Макару. И долгое время он укрывался от немцев. Он появлялся на улицах и на базарах, замаскировавшись под приехавшего в Мариуполь селянина из окрестных деревень, или под торговца. И люди, видевшие Макара, понимали, что город металлургов продолжает сражаться с фашистами даже в оккупации. Сквозь мглу фашистского рабства, как яркая молния, сверкала мысль: «Мы не сдаёмся!».
Но в ноябре 1941 года Макара все-таки выследили.
 Это случилось тогда,  когда он ненадолго появился в Талаковке, чтобы повидаться с семьёй. Как выяснилось позже, немцам об этом донёс один из соседей.
Макар Мазай попал в руки фашистов.
Его привезли в Мариуполь.

•   Поставили ультиматум:

 «Нам нужна сталь, вам дорога жизнь. Выбирайте: дайте нам сталь – сохраним вашу жизнь, не будете работать – умрёте».

Оккупанты надеялись, что Макар станет им служить, и на завод, по его примеру, вернутся оставшиеся в городе рабочие и специалисты.
Но служить оккупантам Мазай отказался наотрез. Хотя предлагали и деньги, и славу, и работу в Германии...
Тогда его подвергли жесточайшим пыткам, били и истязали. Даже пытались купить, организовав банкет с вином и закуской. Но всё оказалось тщетным. Макар отверг все ихние посулы. Он предпочёл смерть, плюнув в лицо палачам…

13 ноября 1941 года после очередных истязаний Макара Мазая расстреляли. 
Легенда гласит, что Макара сожгли в той печи, на которой он установил свой первый, ставший историческим, рекорд.
Ему шёл тогда всего-то 32-й год. Он был полон сил и желания жить…