Вне Трудовой. Весна и лето 1988

С 5 марта 1988 года, если верить официальным хроникам в моей биографии, то бишь записям в Трудовых книжках, по 24 сентября 1988 года я нигде не работал.
Не вообще нигде, а конкретно: нигде!
Читаешь такое и диву даёшься!
Как чётко, как ярко, как однозначно выпукло отражён этот период в моих «Трудовых».
Под словами «этот период» я имею ввиду период полного и окончательного развала СССР.
Запомните эти даты!
5 марта 1988 года
20 июля 1992 года
А начиная с 20 июля 1992 года по 1 апреля 2001 года я трудился ректором собственного частного колледжа.
Только не подумайте, что в этот период я хоть что-нибудь в этом колледже зарабатывал.
Несколько лет я исправно доставлял в нашу Налоговую Инспекцию нулевые по всем статьям отчёты.
Почему?
А потому что самый первый полученный колледжем перевод по самому первому договору на игру налоговая просто весь изъяла.
Пришло 10000 (десять тысяч), и со счёта тут же сняли 9900(девять тысяч девятьсот)!!!
Девяносто девять копеек с каждого рубля!!!
Вы бы стали продолжать?
Моё светило ушло в глубочайшую тень, и с учётом всех привходящих обстоятельств реально вышло из неё только в январе 2014 года!
Но сегодня мы пропустим все эти, несомненно, любопытнейшие подробности и остановимся на более внимательном изучении весны и лета 1988 года.
Именно то, чем занимался абсолютно безработный автор этих наиправдивейших строк в указанный период и определило по сути всю последующую историю моей, как ни крути, не бессмысленно прожитой жизни.
Да!
В Трудовой об этом просто ничего не сказано!
Ни слова!
Ни словечка!
Но есть!
Есть одна любопытнейшая запись об этом периоде в Приказе по… Госкомитету народного образования Союза Советских Социалистических Республик.
Тут надо напомнить дорогому читателю, что автор этого мемуара родился в СССР!
Вырос в СССР.
Учился в специальной английской школе СССР.
Затем в строительном техникуме в столице военно-промышленного комплекса СССР.
Служил на Тихоокеанском Флоте Вооруженных Сил СССР.
Закончил Ленинградский университет в СССР.
Стал офицером запаса Вооружённых Сил СССР.
И вот в 1988 году 31-го мая (это ж надо было в такой день Приказ подписать!) Государственный Комитет по народному образованию в лице своего Председателя А. Ягодина издал, выпустил в свет, подписал Приказ под номером 99!
Мне навсегда перепал экземплярчик сего дивного документа.
И вручили мне сей документ не за красивые глаза!
Красивых глаз вокруг мужчин, перечисленных в теле сего потрясающего формуляра было море разливанное и без моих недовыспанных очей.
Опять же, ночуя порою на улице, на крыше, в подвале, в шахте лифта высыпаться довольно сложно даже для такого тренированного выпускника Ленинградского госуниверситета.
Вы конечно же помните текст моей первой «ленинградской»  песенки!
«Немало там чудес диковинных
Но величайшее из них
Толпа бездомных обездоленных
На светлых улицах ночных!»
Да! Студенческие тренинги мне пошли на пользу!
Я выживал в Москве в обстановке физической невыживаемости.
Нет, нет, милый мой Читатель!
Я не был одинок!
Я был не одинок!
Но спать рядом с вращающимся барабаном подъёмного механизма лифта приходилось исключительно в одиночку.
Главное – абсолютно безопасно!
Если конечно имеешь хорошее представление и о механизмах этого чудовища, и об устройстве всей каморки, и о механизмах собственного дремлющего тела.
А искусство разложить газетки, чтобы утренний встречный не обнаружил на вас ни смазки, ни пыли – это особая статья в Книге Жизни в Столице вопреки всему и вся.
Самая же интересная часть записи в Приказе – это описание того места работы, за которым я числился на момент подписания оного.
Как и всякий нормальный советский мужик, я числился на одной работе, а припахивал на четырёх.
Уж так вышло.
С родной редакцией у нас с Генкой Лукиным и Колей Вохмяниным вкупе шла натуральная войнушка.
С октября 1987 года по май 1988 года.
Мы увольняли и нас увольняли.
Гену убили ближе к двухтысячному.
Колю взорвали в машине чуть позже.
О том, как я выжил… в другом месте.
Если Бог подаст.
Подрабатывал я преподаванием истории и шахмат.
И вот из текста Приказа узнал, что из всех других мест совместительства и приработка просочилась школа номер два!
Так вот прямо с военной прямотой без утайки и отмечено:  учитель школы №2 г. Качканара!
Такой вот любопытный «безработный» «учитель школы №2 г. Качканара»!
Выискался!
А ведь меня можно (можно!) было обнаружить на пляже города Сочи среди других лиц, в данном Приказе поименованных!
И в некоторых рукописях, так по странности и не сгоревших, отмеченные этим же Приказом лица (не в единственном числе!) вашего покорного слугу так или иначе поминают.
И что не однофамилец – очевидно всякому, кто вчитывается в сии занятнейшие публикейшены.
Дело в том, что они поминают меня рядом со странным, почти поэтическим словосочетанием: «мерцающие шахматы».
Это делает и Юрий Вячеславович Громыко, в те славные дни кандидат наук.
И Юрий Владимирович Крупнов, ныне лидер целой партии!
А вот и ещё фигурант из этого же Приказа – Евгений Борисович Куркин.
Вот уж он меня упоминает вне всякой связи с мерцающими шахматами.
Он вспоминает меня в своих монографиях совершенно по другим поводам.
В этом удивительном Приказе нет фамилий Грибов В.Н., Орлов В.Б., Косенок С.М., Николин В.В. Этим удивительным людям попасть в сей Приказ не довелось.
Но в дальнейшем они всё-таки кое-что обо мне рискнули написать, и кое-что отметили!
Итак: весна и лето 1988-го года.
Начнём всё же с марта.
Почему с марта?
А потому что именно в марте на снегом запорошенной возвышенности улицы Куйбышева рядом с речкой Исетью, где буквально через речку – Свердловский красавец Цирк, состоялся митинг.
Митинг проходил при большом скоплении людей в чёрном около цирка.
Нас сразу опытные посетители мероприятия проинструктировали, как себя вести, если «будут брать».
Предупредили, что органы «снимают фильм, чтобы всех зафиксировать».
Камера располагалась перед нами.
Я вышел одним из первых и просто спел свою песню-предчувствие 1986 года.
«Разучившись скакать на конях и бросаться на шпаги…»
Я пел.
Камера стрекотала.
А потом, спустя полгода нас позвали в кинотеатр «Автомобилист» бывший «Рот Фронт».
Ныне там восстановленный храм.
В этом будущем (и прошлом!) Храме нам показали полностью авторский документальный фильм «Тайное голосование».
Фильм состоит из выступлений Первого секретаря Свердловского обкома КПСС товарища Петрова, организатора Городской трибуны товарища Геннадия Бурбулиса… и выступлений моих и моей мамы.
И открывается он полным воспроизведением исполнения мною песни на мартовском митинге напротив Цирка!
Так как позднее части фильма крутила программа «Взгляд», для желающих того сильно-сильно вполне возможно ознакомление с тем моим песнопением.
Так что факт выступления безработного учителя из второй школы Качканара на митинге в Свердловске весной 1988 года надежно и полно задокументирован.
Удивительно вот что.
С одной стороны я был безработным.
А с трёх других сторон я
а)работал учителем школы номер два в Качканаре
б)исполнял свои песни на митингах Свердловска
в)был зачислен сотрудником во ВНИК «Школа»
да ещё и запомнился сотрапезникам и коллегам не чем-нибудь таким-этаким, а мерцающими шахматами.
Конечно мои Читатели могут отмахнуться: ну спел графоман что-то на митинге…
Но участники митинга аплодировали и утверждали, что стихи очень хорошие.
Мог ли я им не верить?
Ведь и мне они – стихи песни – тоже нравились.
Не стану скрывать – и сегодня нравятся!
И песня и мелодия и слова!
В любом порядке.
Мне и другие свои песни иногда нравятся.

Ну а остальном?
Тут надо рассказать довольно прикольную историю об одной моей эпопее в городе Архангельске.
Однажды летом я в него заглянул на пару деньков.
А ключа от квартиры тёщи у меня не было.
И я полез через балкон.
Вот тут то меня и заснял один мой старый знакомый.
И тут же предложил мне сняться в серии телепередач, посвященных моей персоне.
А упускать шанс рассказать людям о том, о сём я не стал.
Так вышла на Архангельском телевидении удивительная серия их трёх сюжетов «Три встречи с Алексеем Ратушным».
Одна – о мерцающих шахматах.
Одна – о модульной школе.
Одна – о Чатуранге и моих песнях.
Не скрою: я видел весь сериал.
Хранится ли он в анналах?
Хоть убейте – не ведаю.
Вполне может быть что где-то что-то таится.
Но вот любопытно.
О мерцающих шахматах писали и мировые знаменитости.
В первую очередь знаменитый Ферзьбери, известный в миру как Борис Самойлович Вайнштейн.
А о наших встречах он сам написал воспоминания и о них же упоминала еще за девять лет до 1988 года газета «64» - приложение к «Советскому Спорту».
Менее всего писалось о моих стихах и песнях, хотя «Южный Крест» охотно печатали в Архангельске.
Но больше всего публиковали о моей «модульной школе».
По частоте и глубине публикаций модульная школа превзошла мерцающие шахматы!
И именно модульная школа, проект одобрительно встреченный школой Адамского в «Учительской газете» и стала тем явлением, которое привело меня в ряды ВНИК «Школа» и в город Урай в проект Е.Б.Куркина.
Несколько слов о технологии.
Её разработка заняла у меня четыре полных года жизни.
Мерцающие шахматы я разрабатывал лет двенадцать.
"Клиентелла Агрессора" прорабатывалась мною лет семь.
Пьесу «Мастер и Маргарита» по Булгакову в стихах (подаренную мною Боярскому Михаилу лично) я писал два года, но основной текст в прозе – неделю в 1985, и в стихах – четыре дня в 1988.
Чатурангу я разрабатывал почти пять лет.
Ну и над другими проектами и текстами, мелодиями и шахматными задачами я работал подолгу.
А остальное вы уже знаете.
Весну и лето 1988 года я был просто безработным.
Вплоть до 17 сентября 1988 года, когда я расставил ноги на ширину своих плеч в городе Урае на улице Ленина напротив школы номер пять.
Мне вот-вот должно было исполниться 36 лет.
А при цифре тридцать семь…
Именно в Урае в 2002 я напишу:
«Тридцать шесть ей было.
Тридцать шесть…
Мир её любил такой как есть…»