Глава 1
Письмо от старого друга
Теплый летний вечер опустился на деревню после знойного дня, окутав избы и лес вдали в густые сумерки. Старики разошлись по домам, чтобы отужинать, чем Бог послал, и пропустить чарку. Женщины в летах собрались, чтобы перемыть косточки соседкам и их мужьям, и лишь после этого, обретя душевное спокойствие на грядущую ночь, разбрелись восвояси. Крепостные девчата и хлопцы, как завсегда повелось в имении, собрались у костра, поделиться новыми интересными историями и впечатлениями. Девчата на выданье и хлопцы-женихи приходили к костру со своей парой, а те, кто еще не дорос или не нашел свою судьбу, по одиночке или с друзьями. Жизнь в деревне шла своим чередом. Каждый был при деле. Убогость и серость быта существовала почти в каждом дворе, поэтому люди с ней тихонько мирились, по-доброму или по-злому завидуя более зажиточным и успешным хозяевам. Среди этой бедности, выделялась добротная изба барского охотника Платона Спиридоновича.
В этот вечер хозяин Платон Спиридонович вальяжно сидел за столом, принимая гостя. Платон Спиридонович не был крепостным, как большинство люда в деревне. Он остался на службе у барина охотником по старой дружбе с ним, а потому был особо уважаем и почитаем в этих местах. Еще не дряхлый старик, но уже не такой крепкий, как в молодые годы, Платон Спиридонович склонился над письмом, которое час назад доставил посыльный от еще одного старого друга Никанора Игнатьевича. Чтобы прочесть написанное, хозяину пришлось приблизить письмо к свече, горевшей на столе, и поднести его к лицу почти вплотную. Зрение Платона Спиридоновича было уже не таким острым. Теперь, чтобы прочитать письмо, ему нужно было присматриваться и прищуриваться, потому что буквы расплывались перед глазами. Кроме свечи на столе были выставлены разные яства – вареный картофель с грибочками, квашеная капуста, домашние колбаски с салом и луком, поджаренные и настоянные в печи, пирожки с мясом и свежеиспеченный душистый хлеб, аккуратно порезанный ломтиками. Не обошлось без горилки и вишневой наливки, которую любил хозяин. Он радушно пригласил посыльного за стол. Пока уставший с дороги гость отведывал щедро предложенные ему блюда и неимоверно радовался такому богатому столу, хозяин, склонившись над письмом, углубился в чтение:
«Друг мой Платон Спиридонович, молю тебя о помощи и покорно прошу простить мне нарушение твоего мирного бытия. И днем, и ночью люд мой живет в страхе и смятении, потому как в землях моих поселилась ведьма. Не описываю в деталях все произошедшее, ибо не снести бумаге столь странных и непостижимых разумению событий, но силы, брошенные мною лично для выявления виновника той бесовщины, что путает умы и сердца людей, оказались ничтожно малы и не смогли одолеть той напасти. Поскольку нет охотника на тех ведьмов и бесов умнее и ловчее тебя, прошу милостию Господней, не оставить меня в беде и прибыть ко мне, как можно скорее.
Покорнейше твой друг
Никонор Игнатьевич».
Платон Спиридонович несколько раз перечитал письмо и задумчиво потер подбородок. Когда-то Платон Спиридонович прославился тем, что охотился на ведьм и всяких мракобесов, и в этом деле ему не было равных. Сколько он помнил себя, охотником был его отец, его дед, прадед. Из поколения в поколение в роду передавалось это мастерство. Самого его с детства научали премудростям защиты от ведьм и тому, как лучше выявить и извести их. Но сейчас Платон Спиридонович был стар. Глаза уже видели не так остро, ноги были не так крепки, да и что греха таить, тело его ослабело. Ему нужно было все хорошо обдумать, перед тем как дать ответ другу. Заметив, что жена возится у кадки с водой, Платон Спиридонович спросил:
- А что Егорка еще не вернулся?
Платон Спиридонович нахмурился. Опять Егор целый день провел на охоте. Сына он любил безгранично. Единственный сын и продолжатель его рода и ремесла, Егор в последнее время был замкнут и немногословен. Как когда-то отец Платона Спиридоновича обучил его охоте на нечисть, так и он с детства обучал своего Егорку всем премудростям этого тонкого дела.
- Сынка на охоте еще, и в кого он такой вдался? – ответила Клавдия, хитро указав Платону Спиридоновичу, что если кто и виноват, так это он, что не доглядел Егора.
- Цыц, - скомандовал Платон Спиридонович и Клавдия, ворча себе под нос, и напившись воды, уселась недалеко от печи и занялась вышиванием.
Платон Спиридонович не собирался ругать сына за то, что тот весь день провел в лесу. Егорка был молод, еще и девятнадцати не исполнилось. Крепкий, сильный, красивый и с горячей головой, он напоминал Платону Спиридоновичу его самого в годы юности. Охота немного остужала его неумную энергию. Впрочем, и по хозяйству Егор помогал без напоминаний. Руки у него были золотые, а тяжелой работы он не боялся. Починить что-нибудь или дом отремонтировать – это у него выходило, как по маслу. В погоне за лесной добычей, Егор находил отраду. Только Платон Спиридонович не за это беспокоился, а за то, что сын его вечерами бегал на сходки местных крепостных девчат и хлопцев. Пригляделась ему крепостная Оксанка. Сам не свой стал. Как услышит ее имя, краснеет. Как увидит ее, слово вымолвить не может. Как заметит, что к ней другой хлопец приближается, свирепеет. А недавно заявил отцу, что хочет жениться на Оксанке. Платон Спиридонович был уверен, что и сейчас сын его отравился к ночному костру и боялся, как бы Егор не ввязался в драку с местными ребятами. Егор, хоть и был единственным сыном, но его нельзя было назвать неженкой. Он мог постоять за себя, а если придется и кулаками помахать, чтобы защититься или заступиться за Оксанку.
Заметив, что гость насытился, Платон Спиридонович велел Клавдии показать ему место для ночлега. Посыльный, изрядно с уставший дороги и разомлевший после сытной еды, благодарно поклонился Платону Спиридоновичу и со спокойной совестью, выполнив поручение Никанора Игнатьевича доставить письмо как можно скорее, отправился спать. Вскоре и Клавдия, отложив вышивку, пошла опочивать, только Платон Спиридонович продолжал сидеть за столом, на котором почти догорела свеча и о чем-то усиленно раздумывал. А чтобы лучше думалось, он раскурил трубку и, следя, как кольца табачного дыма его обволакивают, изредка потирал подбородок и что-то бормотал себе под нос.
Глава 2
У костра
Егор вернулся с охоты еще час назад. Поставив коня в барскую конюшню, он отнес на кухню тушки подстреленной дичи, две заботливо отложив в сторону, чтобы потом вернуться и забрать домой. Егор хотел показать свою добычу отцу и порадовать его свежим подарком к столу. Надо признать, что готовили деревенские женщины не просто вкусно, а так, что за уши не оттянешь. Мясо варили и запекали, делали колбасы и ароматные подливки, пекли пироги с начинкой и еще много всяких вкусностей, от одного запаха которых просыпался зверский аппетит. Выйдя из барского имения, Егор отправился за деревню на луг, где собиралась крепостная молодежь. Еще издали он услышал веселый девичий смех и хохот ребят. Они сидели вокруг костра парами или поодиночке, плотно прижимаясь друг к другу, чтобы не было боязно после страшных рассказов. Один из них, Егор хорошо его знал, Осип рассказывал историю о том, как в детстве собственными глазами видел русалку. Егор уже сто раз слышал эту историю, только она с очередным рассказом обрастала все новыми и новыми выдумками. От того и смеялась молодежь, что Осип снова переусердствовал и заврался.
- Ты же говорил, что у нее был рыбий хвост? – весело подшутил над Осипом один из ребят Степан. – А теперь говоришь, что она своими ногами из воды к тебе вышла?
Девчата и хлопцы захохотали.
- Ай, да Осип! Ай, да Осип, мастер приукрашивать! – гомонили они.
Осип, быстрый на придумку и острый на язык, тут же нашелся и, махнув рукой на Степана, сказал:
- Да ты дослушай! Был у нее рыбий хвост. Только скинула она его, и вместо хвоста у нее выросли ноги, как у людей. Разве я отрицаю, что хвост был!? Ну, разве отрицаю? – Осип развел руками, всем своим видом демонстрируя, что Степан зря к нему придирается.
Все уже привыкли к тому, что Осип гаразд на выдумки, но они часто скрашивали ночные посиделки, поэтому молодежь только подшучивала над ним, когда он излишне привирал, и всегда с радостью воспринимала его новый «приукрашенный» рассказ.
Егор спрятался за кустом и, раздвинув ветви, всмотрелся в изящную фигурку своей любимой. Оксанка сидела у костра рядом со своей младшей сестренкой. Чернобровая румяная красавица со стройным станом и упругой девичей грудью будоражила сознание Егора. Ему хотелось заполучить Оксанку себе. Нет, не обидеть или обесчестить, такое даже в голову Егору не приходило, а сделать ее своей женой. Вот только Оксанка была крепостной, а он вольным, поэтому отец ничего и слышать не хотел о таком желании сына, а на его возражения, что он Оксанку любит, Платон Спиридонович только махал рукой и отвечал:
- Что б ты понимал в любви, молод еще!
Младшая сестренка Оксанки ближе придвинулась к ней, как только ребята перешли на истории про ведьм и упырей, которые им достались в наследство от дедов и бабок. Такие истории были в запасе у каждого. С другой стороны к Оксанке подсел Петр. Егор знал, что Петр имеет виды на нее и в последнее время стал очень дерзким. Завидев Егора, он каждый раз пытался продемонстрировать ему, кто здесь главный, привселюдно ухаживая за Оксанкой. Петр тоже принадлежал к крепостным, но был на хорошем счету у барина. И лицом, и фигурой Петр выдался завидным женихом. Настоящий богатырь. Девчата сохли по нему. А Оксанка ни в какую. «Что за девка?! Хоть ты ей кол на голове теши, а она все по-своему делает!», - возмущался Петр. Увидев, как Петр пытается плотнее придвинуться к Оксанке и приобнять ее, Егор почувствовал, что кровь внутри закипает. Он не заметил, как вышел из-за кустов, яростно сжимая кулаки, и теперь был у всех на виду. Подружка Оксанки Полина подмигнула ей и указала в сторону Егора.
- А что же это вы не подходите, Егор Платонович? – лукаво спросила Полина. – Мы не кусаемся! Вон, возле Петра место есть.
Егор замялся. Все взоры были устремлены на него. Девчата хихикали, а ребята молча наблюдали, что сделает сын Платона Спиридоновича. Ввязываться в драку никто не хотел, потому что Егор был не из робкого десятка и мог хорошенько проучить наглецов. Многие ему завидовали, зная, что он вольный. Петр ухмыльнулся и сильнее прижал Оксанку. Она недовольно отбросила его руку и демонстративно отвернулась от него.
- Некогда мне сегодня! – сердито ответил Егор, и направился назад в деревню. Внутри бушевала настоящая буря. Он сердился на Оксанку за то, что она заполонила все его мысли и на ее подружку Полину за то, что смеет подшучивать над ним. Будь она мужчиной, он бы уже давно всыпал ей, как следует. В этот момент он всем своим естеством ненавидел Петра, ведь тот знал, что Егор неравнодушен к Оксанке, но это его не останавливало. Все еще сжимая кулаки от злости и обиды, Егор шел прочь, сметая все на своем пути. Идя стремительно, он не замечал ничего вокруг, поэтому не сразу услышал, что за ним кто-то бежит.
- Егор, постой! – услышал он позади знакомый девичий голос, и его охватило еще большее волнение.
К нему подбежала Оксанка. От ее красоты у Егора перехватило дух. Взгляд больших серых глаз проникал в самое сердце. Да что там сердце, в самую душу.
- Ну чего ты обиделся, пошутила Полина, - сказала Оксанка, и подошла к нему почти вплотную. Видя перед собой ее лицо, губы, видя, как вздымается при каждом вздохе ее упругая грудь, Егор не мог сопротивляться желанию. Он потянулся, чтобы поцеловать ее, но Оксанка ловко вырвалась из его объятий.
- Ишь какой быстрый! – засмеялась она, лукаво поглядывая на него.
- Извела ты меня совсем, - рассердился он. – Говори, пойдешь за меня замуж? Коли не пойдешь, уеду от сюда, куда глаза глядят, и ты никогда более меня не увидишь, - серьезно сказал Егор и снова сжал кулаки, выдающие его упрямство и готовность выполнить обещанное.
- А вот и не пойду, уезжай, - весело произнесла Оксанка. Она хотела уйти, но Егор схватил ее за руку и подтянул к себе.
- Значит, не пойдешь? - в голосе Егора прозвучала обида.
- Не пойду, - эхом отозвалась Оксанка, а Егор, прижав ее к себе, припал губами к ее губам. Оксанка, испугавшись его напора, вырвалась. Заметив его самодовольный вид, она, поджав губки, хмыкнула и побежала назад к костру, но успела еще раз дразнящее бросить ему:
- Не пойду.
Егор остался доволен собой. Домой он шел окрыленным. Вернувшись ночью, Егор удивился, застав отца за столом, но Платон Спиридонович и не думал ложиться, пока не поговорит с сыном. Может, оно и лучше было бы с утра решать такие серьезные вопросы, но Платон Спиридонович рассудил, что оттягивать дело не стоит. Он долго обдумывал, как поступить ему с письмом от друга и какой ответ ему дать. Платон Спиридонович был уже стар для охоты на ведьм, но отказать Никанору Игнатьевичу в помощи было бы не по-людски и не по-дружески. Он хорошо знал Никонора Игнатьевича и его способность все преувеличивать, поэтому был уверен, что все не настолько ужасно, как тот пишет в письме. После долгих сомнений и тягостных раздумий, он заключил, что отправить туда Егора будет наилучшим решением. Так он не опозорит свой род, ведь он славился как охотник, которому нет равных, и решит еще одну напасть – отдалит Егора от Оксанки. Платон Спиридонович рассудил, что у Никонора Игнатьевича в имении наверняка есть девки попригожее и покрасивее, а значит, его Егор отвлечется и забудет Оксанку, а может быть выберет себе будущую жену.
Платон Спиридонович был уверен, что с ведьмой Егор справится, ведь он сам обучал его этому мастерству. На всякий случай, он решил отправить с ним помощника, своего верного слугу Захара, который не раз помогал ему в охоте и набрался кое-какого опыта. «Он и словом поможет, и делом. Захар-то помоложе будет», - подумал он. О решении Платона Спиридоновича Захара уже оповестили. Хозяин вызвал его почти сразу после того, как посыльного отправили опочивать, и приказал на завтра собираться в дорогу. Он взял с Захара клятвенное обещание, что тот доставит сына Егора домой целым и невредимым, и если надо свою жизнь отдаст, лишь бы ни один волос не упал с головы его кровиночки. Захар был на десять лет моложе Платона Спиридоновича. Он преданно служил своему хозяину и дал клятву, что будет смотреть за Егором и днем, и ночью. Преданность Захара была безграничной. В свое время, Платон Спиридонович выкупил Захара и его семью, тогда еще не такую большую, у одного жестокого барина, заметив, что парень прилежен, смел и не глуп, а ему нужен был именно такой помощник. С того дня Захар стал его правой рукой на охоте. Взяв клятвенное обещание беречь Егора, Платон Спиридонович велел Захару идти отдыхать, так как завтра им предстояла длинная дорога.
- Отец, ты чего не спишь? – спросил Егор, боясь, как бы Платон Спиридонович не отругал его за столь поздний приход. Егор подумал, что он не успел сделать сегодня какую-нибудь работу, замечтавшись об Оксанке, и поэтому отец сердит на него. Он быстро вспоминал, какие поручения не выполнил, но, к своему удовольствию, не нашел таких. Егор положил на стол тушки дичи, подстреленной в лесу. После разговора с Оксанкой, он отправился за ними на барскую кухню перед тем, как вернуться домой, чем напугал кухарку, которая решила, что в дом лезет вор или черт.
- Сегодня выдалась хорошая охота, - радостно произнес Егор, надеясь, что отец, как обычно, оценит его меткость.
- Садись, сын, - строго сказал Платон Спиридонович. – Поговорить надобно.
Егор принял унылый вид, решив, что все-таки в чем-то провинился. Раньше отец всегда хвалил его, когда он приносил трофеи с охоты, а в этот раз даже не взглянул на них. Какого же было удивление Егора, когда отец показал ему письмо от Никонора Игнатьевича и изложил намерение отправить Егора в дальнюю деревню. Егор еще никогда не выезжал за пределы своего края, а тут отец отправлял его одного на охоту в чужие земли. Егор почувствовал радость и интерес от того, что посмотрит, как живут люди в других местах. Его не беспокоило то, что ему нужно угомонить тамошнюю ведьму, ведь отец хорошо научил его, его беспокоило лишь одно, что ему придется уехать от Оксанки. Петр не упустит случая и, пока Егора не будет, непременно уведет ее у него. Видя его колебания, Платон Спиридонович сказал, что сам поехать не может, потому что стар для таких длительных поездок, но это дело чести, которое он возлагает на него. Доверие отца много значило для Егора, и он покорно ответил, что воля отца для него закон.
Перед тем, как разойтись спать, Платон Спиридонович похлопал сына по плечу и, довольно улыбаясь, сказал:
- Ты меня сегодня порадовал, - он указал на дичь, принесенную Егором с охоты.
Егор, для которого доброе слово отца было выше всяких похвал, почувствовал гордость, которая сменилась грустью от предстоящей разлуки с любимой.
Глава 3
Благословение сына
Как и полагается в деревне, где слухи разлетались со скоростью молнии, стоило какой-нибудь бабе или мужику узреть что-либо необычное, об этом узнавали все. Так и в этот раз. Утром вся деревня знала, что сын Платона Спиридоновича отправляется в деревню Вихорки. Понятное дело, отъезд его оброс сплетнями. Девчата насочиняли, что он покидает родную деревню из-за Оксанки, ребята, что он давно имеет там суженую, которую ему выбрал отец, старухи и молодицы разносили слухи о том, что Платон Спиридонович отправляет сына на учение в столицу, и поэтому Оксанке не видать больше своего Егора. Петр ликовал, ведь его главный соперник уезжал. У Оксанки глаза с утра были на мокром месте. Вчера Егор лично говорил ей, что уедет, если она ему откажет. Знать бы, в чем причина его поспешного отъезда или, может быть, она его сильно обидела. Оксанка терзалась мыслями, на которые не было ответа. Она бы никогда не отказала Егору, которого любила всем сердцем. Работа в руки не шла. Девчата стирали белье у речки, а Оксанка роняла в воду горькие слезы. Младшая сестренка Варя утешала ее.
Вдруг девчата увидели вдалеке всадника. Варя радостно воскликнула:
- Смотри, твой Егор едет!
Оксанка сквозь слезы, которые не сходили с ее глаз с того момента, как она услышала новость об его отъезде, увидела, как подъехав к реке, он придержал коня. Егор спешился и заспешил к ней.
- Оксанка, поговорить надобно, - сказал он, не обращая внимания на хихиканье ее подружек и недовольные взгляды местных старух и молодиц. В этот раз ему было не до них и их шуточек.
Вытерев руки о фартук и утерев слезы, которые все еще катились из глаз, Оксанка протянула руку Егору. Он отвел ее в сторону подальше от реки и от ушей назойливых подружек.
- Уезжаю я, голубка моя, - прямо сказал Егор.
Оксанка грустно отвернулась, потому что слезы снова подступили к глазам, а комок к горлу. Теперь, когда Егор лично сообщил ей о своем отъезде, у нее больше не осталось сомнений, что слухи правдивы.
- Как вернусь, обвенчаемся.
Удивленная словами Егора, Оксанка уставилась на него большими серыми глазами.
- А разве ты не навсегда?... – растерянно спросила она.
- Да куда же я без тебя уеду? – Егор подступил ближе и обнял Оксанку за тонкий девичий стан. – Я ж без тебя дышать не могу. Егор стал нежно и страстно целовать ее. От реки послышался смех, это девчата загомонили, видя, как Егор целуется с ней. Оксанка осторожно освободилась из его объятий и зарделась от смущения.
- Я еду по поручению отца в деревню Вихорки. Разгулялась там ведьма, и отца просят оказать помощь. Мой отец стар, поэтому он возложил эту обязанность на мои плечи. Это дело чести и нет никакой возможности отказать, - пояснил он.
Оксана ахнула от страха за Егора. Она прижалась к нему и стала слезно просить:
- Егорушка не едь. Ведьмы они такие, что изведут, и следа не останется. Разве людям тягаться с нечистым.
- Не бойся, - успокоил ее Егор. – Я обучен с детства этому ремеслу. Знаю, как защитится от ведьм и всякого нечистого. Ты лучше скажи, дождешься меня? Обещай, что дождешься.
Оксанка, утирая слезы, боялась отпустить Егора. Если нужно будет, она готова была стать поперек дороги, чтобы он только не ехал. Но видно было, что Егор все решил. В конце концов, в деревне не принято перечить воле отца и матери.
- Обещай, - настойчиво повторил Егор.
- Дождусь, Егорушка, обещаю. Ты только береги себя. И вот, Егорушка, возьми, он хранить тебя будет. – Оксанка сняла с шеи нательный амулет. Это был мешочек. Он был совсем маленький с три ноготка. Девчата в деревне носили такие амулеты, заговоренные отводить сглаз и порчу. В нем были целебные травы и камешки с таинственными знаками. Бабы наговаривали на эти травы молитвы на удачу и счастливую долю своим детям, а также на защиту от людской зависти. – Только носи его с собой.
Егор взял амулет и крепко сжал его в кулаке.
- Отдам его тебе, когда вернусь.
Оксанка заплакала, потому что тоска предстоящей разлуки сжимала ей сердце. Она чувствовала недоброе и очень боялась за Егора.
Еще какое-то время они стояли на берегу, пока женщины постарше не окликнули Оксанку, заметив приближающего приказчика. Приказчик был мужиком суровым и не позволял никому бездельничать. Егор еще раз поцеловал любимую и сев на коня, поехал домой, а Оксанка бросилась к своим подружкам и с дрожащими от волнения руками снова взялась за работу. Сестренка Варя нежно обняла ее и утешающе сказала:
- Егор вернется, он пообещал. Он тебя любит…
Рубашка выскользнула из рук Оксанки и поплыла по реке. Если бы ловкая Полина не подцепила ее вовремя, досталась бы им от приказчика за невнимательность. Утешать Оксанку было бесполезно.
В дорогу все было собрано. Отец поцеловал сына и благословил его на успех в его сложном деле. На глаза навернулась скупая мужицкая слеза.
- Не переживай отец, я тебя не посрамлю. Я вернусь с хорошими вестями.
- Ты главное вернись целым и невредимым.
Мать Егора рыдала, не желая отпускать от себя дорогую кровиночку. Егор припал губами к ее рукам.
- Не плачь, мама, - от слов сына мать разрыдалась еще пуще. Егор поцеловал руки матери и попросил благословения в дорогу.
Платон Спиридонович еще раз дал наставления Захару беречь сына, и они сев на коней, груженные пожитками, выехали за ворота. Впереди им предстояла длинная дорога. Егор впервые покидал отчий дом, и на сердце у него камнем лежала тоска. Его старые родители еще долго махали ему вслед. Платон Спиридонович прижал к себе рыдающую Клавдию и сказал:
- Хватит слезы лить, Захар за ним присмотрит, - и повел все еще плачущую жену в дом, когда Егор и его помощник скрылись из поля зрения.
Оно и понятно, для сердца матери нет ничего страшнее, чем разлука с сыном. Клавдия еще долго не могла успокоиться, отпустив Егора в такую опасную дорогу. Платон Спиридонович и сам едва сдержался, чтобы не зарыдать на глазах у деревенских жителей. Вернувшись в дом, он выпил несколько чарок горилки и еще раз мысленно пожелал ему и Захару счастливой дороги и скорого возвращения.
Глава 4
В пути
Путь из деревни Медовка в деревню Вихорки был неблизким. Егор и его помощник Захар резво скакали на лошадях через поля и леса. Они миновали одну деревню за другой. Егор с интересом разглядывал, как живут люди и поражался тому, что быт в других деревнях мало чем отличался от уклада жизни в ихней.
- Вот оно как, Захар, где бы люди ни жили, а везде все одинаково. Разве что лица новые, а так все как у нас.
- Нет, не везде, - тоскливо возразил Захар, успевший соскучиться по своей семье. – Дома всё да получше будет. Дома семья, детки малые, жена раскрасивая.
Егор засмеялся.
- Эх, Захар, вот вернусь, женюсь на Оксанке, и у меня семья будет и детишек полный дом.
- Дай то Бог, дай то Бог, - ответил Захар, искренне желая Егору удачи и семейного счастья. – Оксанка девка пригожая и хозяйка будет хорошая. Мать у нее искусница и мастерица. Какие ковры барину ткет, какие узоры на рубахах вышивает. Ай, да умница! Оксанка, говорят, в нее пошла. Такая же умелица. За такой женой всегда при добре будешь. Вот только… крепостная она… Как бы барин не воспротивился. Не принято вольному на крепостной женится. Не по разуму это.
- Не по разуму, - эхом отозвался Егор. – Но разве в любви разум правит? А сердцу не прикажешь.
- И то верно, - согласился Захар, вспомнив свою жену. – Ничего, барин то у нас хороший. Всегда покровительствовал в желании молодых жить в честном супружестве и против воли одного не давал согласие на сей союз. Дай Бог, и вам навстречу пойдет. Вот только вашего батька б еще склонить к согласию. Без батькивского благословения никакой брак счастье не добудет.
Егор вздохнул.
- Прав ты, Захар. Против воли отца не пойдешь. Надеюсь только, что порадую его своим возвращением с хорошими вестями и смилостивится он над нами молодыми.
- А расскажи-ка, Захар, откуда повелось, чтоб мы охотниками были.
Захар усмехнулся. Платон Спиридонович и Захар уже много раз рассказывали ему историю о том, как его пра-пра-пра-…прадед однажды возвращался домой с ярмарки и, проезжая мимо одной деревни в поздний час, увидел как люди с вилами и факелами собираются всей толпой идти ведьму убивать. Не мог дед мимо проехать и ради любопытства отправился за толпой. Ему было страшно интересно посмотреть на ведьму. В деревнях только и слышно было об их чарах, но толком их никто не видел. Разве что сплетни и наговоры разносились от одного человека к другому, от избы к избе. И вот пришла разъяренная толпа к убогой избушке на самой окраине деревни, а там, на пороге, стоит женщина в ночной сорочке и дочку лет шестнадцати за спиной прячет. Обе перепуганные, растерянные, слезы на глазах. Усомнился дед, чтобы ведьма плакать могла, а толпа кричит, грозится разорвать их и избу спалить. Женщина и дочка дрожат от страха и пытаются объяснить, что они не ведьмы, но разве объяснишь безумной толпе, и слова не хотят слышать. И вот двинулась толпа на них, да только дед не испугался и не дал напасть на беззащитных женщин. Стал он между толпою и ними и привселюдно заявил, что никакие они не ведьмы. Увидев незнакомца, толпа чуть поутихла, но ненадолго. Тогда дед соврал им, что он за ведьмами всю жизнь охотится и проверить можно, кто ведьма, а кто нет. Вот после этого засомневались люди и стали требовать проверки.
- И что же за проверку дед устроил, - Егор уже наизусть знал, что придумал его дед, но хотел еще раз услышать это из уст Захара. Уж больно интересно он рассказывал пра-пра…прадедову историю. Казалось, сам участвуешь в событиях далекого прошлого.
- А придумал дед вот что. Он сказал, что ведьма не может соли на своем теле вынести. Жжет она ее. И еще священной воды страх как боится и распятия Христового, поэтому предложил поставить бочку с водой посреди двора, и чтобы священник ее освятил прямо здесь, а женщины окунулись в нее. Омывшись водой, они должны были подойти к священнику и поцеловать распятие. Если женщина ведьма, то ей будет тяжело опуститься в святую воду и она не сможет прикоснуться к Христовому распятию. Дед также велел каждому взять в руки соль. Если увидят, что женщина ведьма, то надобно бросать в нее соль, пока сила ведьмовская не покинет ее.
- Захар, откуда же дед все эти премудрости знал?
- Известно откуда, ученый он был. Читать умел, вот из книжек и набрался знаний.
Мужики, заслышав, что женщины должны искупаться в бочке оживились и согласились на предложение незнакомца. Так и сделали, мужики через несколько минут приволокли бочку. Быстро наносили в нее ведрами воду. Позвали попа и объяснили ему, что нужно освятить воду и дать поцеловать распятие вот этим двум женщинам, указывая на испуганных мать и дочку. Поп не сильно обрадовался участию в таком замысле, но воспротивиться всей деревне не посмел. Так и сделали.
Женщина без какого-либо принуждения сама подошла к бочке со святой водой, влезла и окунулась в нее, а затем смело направилась к попу и поцеловала распятие. Ее дочка тоже без страха повторила все необходимое. Люди удивленно перешептывались.
- Не ведьмы они… чуть не порешили… чуть грех на душу не взяли…
И тут испугались люди, что могли наделать беды. Спросив у деда совета, что же делать, решили, что пусть все старухи и молодицы деревни окунутся в святую воду и поцелуют распятие. Женщины стали возмущаться, но уж лучше окунутся в бочку с водой и поцеловать распятие, чем прослыть ведьмой, поэтому недовольно ворча, они, одна за другой, стали проходить обряд. Мужиков позабавило, как женщины в летах и девчата плюхаются в бочку и как мокрые вылезают из нее, сердито чествуя своих мужиков руганью и угрозами. Смотрит дед, а одна молодица, все отодвигается подальше и не решается к святой воде подойти. Дед смекнул, что не зря она святой воды боится. И вот дошла до нее очередь, и пошла она к бочке с водой, а ноги ее не держат. Люди тоже заприметили это и стали перешептываться:
- Агафья ведьма…
- Агафья-то ведьма…
И тут как сорвется Агафья с места, и как побежит прочь. Но мужики не растерялись. Они погнались за ней, поймали и притащили назад. Неожиданно в Агафью словно бес вселился, глаза злые стали, начала кричать неистово и проклинать каждого. Женщины перепугались. Мужики тоже струхнули. Дед зачерпнул горшок святой воды и вылил на Агафью. И началось необъяснимое.
- Жжет, жжетттт, - вопила от боли Агафья. Поп, удивленный увиденным, подошел к ней с распятием. Он приложил его к Агафье и все увидели, как на том месте остался кровавый след. Послышались «охи» и «ахи».
- Кидайте в нее соль, - выкрикнул высокий парень из толпы.
Люди, всполошились, потянулись за своими платочками с солью. И вот полетели в Агафью жмени соли. От каждого попадания Агафья кричала не своим голосом. Так они гнали Агафью за самую деревню. Только там ей чудом удалось собраться с силами и спрятаться от них в лесу. Ночью в лес идти за ведьмой не решились даже всей деревней. На том и сошлись, что изгнали ведьму и довольно будет.
Люди вернулись в деревню, довольные, что не погубили понапрасну женщину и ее дочь. Деда на ночь определили в лучшую избу. Накормили и горилкой угостили, а утром всей деревней вышли его провожать и каждый благодарил его чем может – кто сальцем, кто запеченной колбаской, кто солениями. Целый обоз ему нагрузили.
- С того дня и пошла молва, что есть такой человек, который на ведьмах и всяком нечистом знается, и прозвали его помеж собой «охотником». Вот такая история, - закончил Захар.
- А что же с Агафьей стало? – спросил Егор.
- А кто его знает? Разное говорили. Одни, что сгинула ведьма в лесу, а другие, что выжила и творила еще долго свои черные дела.
- Да-а-а, грустная история, - вздохнул Егор.
- Грустная, - подтвердил Захар.
Глава 5
Гиблое место
Егор и Захар преодолели большую часть дороги. На пути оставалась еще одна деревенька. Они добрались до нее почти к вечеру. Решив перекусить на дорогу, они разместились под одним из деревьев и, достав свои съестные пожитки, стали подкрепляться. У них оставались сыр, мясо, хлеб и горилка. Изголодавшись в пути, они быстро уплетали припасы. Егор заметил, как издалека за ними наблюдает убогого вида старик, который жадно смотрел на еду. Егор шепнул Захару подозвать старика к «столу». Старику особое приглашение не понадобилось. Как только Захар объяснил, что его хозяин приглашает его разделить с ними трапезу, старик низко поклонился и радостно пошел, если ни сказать побежал, с Захаром. По тому, как жадно он уплетает сыр и хлеб, Егор понял, что жизнь старика не всегда и обычным хлебом радует.
- Куда вы путь держите, добрые люди? – вдоволь подкрепившись и отведав горилки, спросил старик.
- В Вихорки, – ответил Егор. – Далеко еще до них?
Старик чуть не поперхнулся.
- В Вихорки? Разве вы не слышали, что там творится чертовщина? Ведьма в тамошнем лесу завелась. Люд местный и днем, и ночью этот лес стороной обходят. Гиблое это место, - заключил старик, причмокивая после чарки горилки, которую ему услужливо наполнил Захар. – А дорога в Вихорки через этот лес проходит.
- А что же там такое творится, что люди так боятся? – спросил Егор у захмелевшего старика.
- Да как же, добрый человек, - все знают, что ведьма изводит людей мором. Насылает напасти и болезни всякие. А в лесу ей раздолье свои черные дела творить, - старик опрокинул чарку. – От глаз людских подальше в лесной чаще страху ей совсем нет.
- Никто что ли не пытался совладать с ней? – спросил Захар, втягивая старика в разговор.
- Дак, никто не знает, кто ведьма то! – старик обрадовался, что может указать путникам на их недальновидность. – Только кто ж кроме ведьмы дела такие творить будет? Разве что сам черт, так и ему пособник нужен.
- Как же так? Неужели никто не выжил после встречи с ней? – допытывался Егор. Его начинало тревожить то, что ему с Захаром придется ехать через лес ночью. Не то, чтобы он боялся, но неприятный холодок по спине пробежался.
- Я в той деревне никогда не был. Только слышал, как люди толковали, что есть там некий Трофим. Он видел эту самую ведьму и живым остался.
- Так он видел ее? Что же он тогда не укажет на нее? – спросил Егор, думая, что старик сочиняет.
Старик махнул рукой.
- Ах, гиблое это дело. Как же он укажет, добрый человек, если он после встречи с ней вернулся весь седой и ослеп.
- Как это седой и ослеп? – удивленно переспросил Захар. – Может хворь с ним приключилась, а ведьма и ни причем вовсе.
- Да какая хво-о-о-рь, - отмахнулся старик. – Ему еще и тридцати нет. Молодой, здоровый был, а теперь старее меня выглядит. О, как оно бывает, - заключил старик и нехотя засобирался прочь. Ему хотелось еще поговорить с путниками, но надо и честь знать.
- А что же с ним приключилось? – не сдавался Захар. Он сильнее Егора опасался ехать через лес, и теперь его сильно тревожили слова старика.
- Знамо что, - глубокомысленно ответил дел. – Встретился с ведьмой, и чары она на него навела, проклятая. Вот он и вернулся сам не свой. А снять чары никто не может, разве что сама ведьма. Да кто ж ее одолеет то… Разве ж мужику неграмотному тягаться с нечистой силой. Изведет ведь...
Рассказ старика произвел на Егора и Захара сильное впечатление. Уже совсем стемнело, а им предстояла еще длинная дорога через гиблый лес, о котором ходили такие страшные слухи.
- Вот что, добрые люди, - уже уходя и поблагодарив путников за щедрый стол, старик сказал:
- Вы хоть бы ночью туды не ехали. Остались бы в деревне до утра. Здесь недалеко Любомира живет. Хорошая баба, - с улыбкой причмокнул старик. – Она б вас на ночь приняла. Не хоромы, конечно, но все ж не в ночи ехать. И утром завтрак горячий подаст. Не в обиде будете. Сгинете ведь в лесу то… - с жалостью произнес он.
Егор задумался, не пристать ли ему на предложение старика, но молодецкая гордыня не дала ему показать, что он в его душе поселился страх, а в голове сомнения.
- Что ж, нет так нет, - пожал старик плечами. – Вы хоть берегите себя, соколики, - сказал он, и еще раз откланявшись, побрел прочь, все еще бурча себе под нос: «Сгинут ведь, соколики… Гиблое это место… Сгинут…».
Глава 6
Ночное приключение в лесу
Отказавшись заночевать в деревне, Егор и Захар продолжили свой путь в Вихорки и вскоре въехали в лес. Они успели точно разузнать дорогу и, надеялись, что не собьются с пути и к позднему вечеру доберутся до деревни. После рассказа старика, оба были рады, что оказались в лесу вдвоем. Егор втайне радовался, что с ним Захар, который не раз ездил на охоту с его отцом, а поэтому, хоть он тоже опасался, но все ж был поопытнее, чем Егор. А Захар, строго помня наказ Платона Спиридоновича беречь сына, был рад, что с ним молодой и неунывающий Егор, который волей-неволей да и заведет какой-нибудь разговор, в котором они оба отвлекались от дурных мыслей и предчувствий, напрочь засевших внутри. Хоть Захар в поездках часто сопровождал Платона Спиридоновича, сам он с ведьмами никогда дела не имел, поэтому знал лишь то, что удалось повидать на охоте с хозяином. Его колотила дрожь, то ли от страха, то ли от волнения, то ли от дурного предчувствия.
Продвигаясь вглубь леса, Егор начал думать, что все россказни про ведьму вымысел, поскольку путь их был спокойным. Сначала они вздрагивали от каждого шороха, но их опасения оказались напрасны. Разве что какое-нибудь спугнутое ними дикое животное ненадолго оглашало лес каким-либо звуком. С наступлением первых сумерек эти шорохи стали тише. Егор совсем успокоился, ощущая в себе прилив уверенности. Когда впереди раздался шорох, он подумал, что они с Захаром в очередной раз спугнули какое-то дикое животное. Но шорох повторился. Егору показалось, что они услышали чей-то стон и плач. Егор остановил коня и по настороженному лицу Захара догадался, что ему не показалось, и его помощник тоже услышал эти странные звуки.
- Что это? – спросил Егор.
- Похоже на девичий голос, - пожал плечами Захар. – Но откуда тут дивчине взяться?
Снова раздался стон и плач. В этот раз он был громче. Егор и Захар спешились. Они привязали коней и стали осторожно пробираться вперед сквозь густые ветви деревьев в ту сторону, откуда слышался голос. Вскоре они увидели, как в темноте промелькнуло что-то белое. Подойдя ближе, они рассмотрели перед собой дивчину, которая сидела возле дерева и горько плакала. Увидев незнакомцев, она насторожилась и, как напуганная лань, уставилась на них большими полными слез глазами.
- Ты что здесь делаешь? – спросил Егор, видя совсем юную и очень красивую дивчину.
- Я от подружки возвращаюсь. Она в соседней деревне живет. Батька дал мне денег на ткани, вот мы с ней и выбирали. – Красавица показала котомку, в которую были аккуратно упакованы отрезы тканей. – Заболталась я у нее. Думала, успею до вечера вернуться, но не успела… - Дивчина горько заплакала.
- Я плачешь-то чего? – спросил Захар.
- Страшно в лесу одной, - захныкала она. – Говорят, здесь ведьма водится.
- Так ты уже не одна! – приободрил дивчину Егор, чтобы она немного успокоилась. – Тебя как зовут?
- Христинка, - ответила она, утирая рукавами слезы.
- А меня Егор. Это мой друг Захар. Ты в Вихорки идешь?
- В Вихорки, - удивленно ответила Христинка, не понимая, кто эти путники и как догадались, куда она направляется.
- Пойдем вместе, - предложил Егор.
Христинка с опаской посмотрела на чужаков.
- Да не пужайся ты, не обидим, - сказал Егор, видя колебания дивчины. Она вся дрожала. – Замерзла небось и есть хочешь?
- Есть маленько, - уже веселее ответила Христинка.
- Тогда давай костер распалим? Согреешься, подкрепишься, а потом пойдем дальше.
Христинка с радостью согласилась. Она вызвалась помочь Захару собирать хворост для костра, а Егор вернулся за лошадьми. Они разожгли костер и предложили Христинке немного сыра с хлебом. Это все что у них оставалось с собой. Но дивчина была рада и этим пожиткам.
- А как же мамка тебя саму отпустила через лес идти? – спросил Захар, пристально всматриваясь в Христинку.
- Так днем в лесу совсем не страшно, - ответила она, откусив немного сыра.
- А как же ведьма? Разве ты ее не боишься? – допытывался Захар.
- Так ведьма днем не нападет. Нечистый света дневного боится, мне так батька рассказывал, - пояснила Христинка, удивленно хлопая глазами.
Захар недовольно поморщился.
- Что ты к ней пристал, - рассердился на него Егор. – Не видишь, что она вся продрогла. – Лучше пойди еще хворосту принеси. Сейчас обогреется Христинка, и отправимся в путь.
Захар нехотя встал и пошел за хворостом. Чуяло его сердце недоброе. Странно, что юная дивчина в лесу сама оказалась. «Странно это все», - думал он. Захар набрал небольшую охапку хвороста и нагнулся за еще одной веткой.
- Пожалуй, хватит, - сказал он сам себе и неожиданно заприметил, как сбоку от него промелькнула тень.
Он поднял голову и замер от ужаса. На него смотрел он сам только… мертвый. Это существо приближалось к Захару и тянулось к нему, чтобы схватить его в свои цепкие руки. Собранный хворост посыпался наземь. Захар хотел убежать, но ноги его приросли к земле. Он оцепенел и не мог пошевелиться. Когда мертвец приблизился к нему, он вцепился в его тело. Захар почувствовал, как мертвец пьет из него жизнь, а сам Захар как будто исчезает. Раздался крик дикого ужаса. Захар упал на колени и закрыл лицо руками.
Услышав крик Захара, Егор бросился ему на помощь. Он нашел Захара стоящим на коленях и с закрытым руками лицом. Увидев своего помощника и друга, Егор пришел в ужас. Захар был весь седой. Оторвав руки от лица Захара, Егор столкнулся взглядом с его белесыми ничего не видящими глазами. Захар ослеп. Егор пытался выяснить, что произошло, но Захар лишь бессвязно шевелил дрожащими губами. Вспомнив рассказ старика в деревне о Трофиме, с которым приключилось подобное, Егор понял, что Захар столкнулся с ведьмой. «Где же она притаилась?», - спрашивал он себя. Осмотрев все вокруг, он не нашел ни одного следа, который бы указывал, что здесь кто-то был. Егор помог Захару встать и повел его назад к костру. Христинка сидела вдали от огня, поджав под себя ноги. Она опять плакала.
- Я думала, вы меня бросили, - жалобно сказала Христинка, когда Егор с Захаром показались за одним из деревьев. Но увидев Захара, она замолчала и испуганно захлопала глазами.
- Собирайся, Христинка. Нужно уходить, - скомандовал Егор.
Христинка не стала допытываться, что случилось с его другом. И так было ясно, что не обошлось без нечистого. Егор помог Захару сесть на коня, а Христинку посадил на своего Стремголова. Сам Егор взял поводья и торопливо зашагал по дороге.
Христинка то и дело вздрагивала. Захар безучастно молчал. Это уже был не прежний Захар. Оставшуюся часть дороги они пребывали в сильном напряжении, но на их счастье, больше ничего не приключилось. До деревни Вихорки они добрались после полуночи.
- Где ты живешь? – спросил Егор, намереваясь довести Христинку до самого дома.
- Вон мой дом, - указала она на добротную избу вдалеке. Егор довел коней до самого подворья, и помог Христинке слезть.
- Ну, бывай, - сказал он, видя, как Христинка открыла калитку и зашла во двор.
- Бывай, - радостно, но как то недобро ответила Христинка.
В избе послышался шум, и Егор, чтобы не накликать беду, быстро побрел в имение барина. Когда он заявился туда ночью, то перепугал всех дворовых. В поместье подумали, что в дом лезет разбойник или вор. Пришлось разбудить барина и поднять на ноги весь двор. Егор объяснил, кто он такой, а в подтверждение отдал письмо от отца Никонору Игнатьевичу. И барин, и слуги с интересом и ужасом смотрели на Захара. Зная, какая беда приключилась в их деревне с Трофимом, теперь они увидели, что Захара постигла та же участь.
- Неужели с ведьмой повстречались? – ахнув от страха, спросил Никонор Игнатьевич.
- Повстречались, - угрюмо ответил Егор.
Еще долго барин расспрашивал Егора о том, что произошло в лесу, но рассказать ему было нечего, потому что он не видел, кто навел чары на его друга. Выслушав сбивчивые объяснения своего гостя, барин решил, что разумнее будет выяснить все завтра. Он велел накормить обоих, но Егор сказал, что сильно устал с дороги, так что кусок в горло не полезет. Никонор Игнатьевич понимал, что не усталость, а пережитый ужас лишили Егора аппетита.
В эту ночь Никонор Игнатьевич позволил им переночевать на кухне, но пообещал, что завтра их хорошо устроит у деревенских жителей. Ложась спать, Егор искренне надеялся, что утром Захару будет лучше, и что он сможет сказать, хоть что-нибудь. «Хорошо же началось наше путешествие», - подумал он и погрузился в сон.
Глава 7
В деревне Вихорки
Несмотря на то, что спать Егор лег глубокой ночью, проснулся он с первыми лучами солнца. Захар сидел на лавке, такой же седой и слепой, и такой же безучастный ко всему. Барин Никонор Игнатьевич тоже встал рано. Он еще раз расспросил Егора о том, что приключилось с ними в лесу, и Егор рассказал, все как было, только про Христинку умолчал, опасаясь, чтобы у нее не было неприятностей из-за того, что ночью в лесу оказалась.
Никонор Игнатьевич все допытывался:
- Ты сам ведьму видел?
- Нет, не видел. Услышал шум и побежал на помощь Захару. Вот так и нашел его.
После рассказа Егора, Никонор Игнатьевич вознамерился немедленно отправить письмо Платону Спиридоновичу и рассказать обо всем, что случилось с его сыном и Захаром, но Егор предостерег его, сказав, что отец потребует его немедленного возвращения, а для него, Егора, это теперь дело чести найти и уничтожить ведьму. Поскольку в деревне ничего не утаишь, и если отправить посыльного отсюда, то Платон Спиридонович мигом развяжет ему язык, Егор решил, что съездит в соседнюю деревню и оттуда сам отправит весточку отцу. Кроме того Егор хотел вернуться в лес на то место, где нашел Захара. Совместно решили, что Егор будет для всех в деревне числиться стремянным . Если ведьма узнает, что приехал охотник на нее, она может затаиться, и тогда ищи ее с ветром в поле. Расселили их по деревенским избам. Захара к старой Марфе и ее семейству, а Егора к Пелагее. В деревне эти две женщины слыли хорошими хозяйками, поэтому Никонор Игнатьевич рассудил, что они хорошо присмотрят за постояльцами. Хоть постирают и накормят. Кроме того, у Никонора Игнатьевича была дочка на выданье, на год младше Егора, и он не хотел, чтобы молодой красивый хлопец попадался ей на глаза. Уж очень боялся Никонор Игнатьевич, как бы ни приглянулся Егор его любимой дочке. Не то чтобы Егор не подходил ему, но Никонор Игнатьевич уже давно сговорился с помещиком из соседнего имения, у которого сын был одних лет с его дочерью, обвенчать детей и породниться не только семьями, но и капиталами, землями и челядью.
Приказав дворовому Гришке показать, где будут жить его гости, Никонор Игнатьевич занялся домашними делами. Он дал полную свободу действий Егору и обещал ему во всем содействовать. Жилище, куда определили Егора, его вполне устраивало. Пелагея была видная молодица с кучей детишек. Оказалось, что это жена Трофима, того самого, который поседел и ослеп после встречи с ведьмой. На вопрос Егора, «а где же сам Трофим?», Пелагея со слезами ответила, что чах-чах ее Трофимушка и испустил дух. «Отмучался, мой сокол», - сказала она. Недолго думая, Никонор Игнатьевич решил, что Егор по дому ей поможет, где доску прибить, где стену отремонтировать, где крышу подлатать, а то совсем без Трофима изба в упадок пришла. Захара тоже хорошо устроили у Марфы, только вот ему было все равно. Он все также был равнодушен ко всему происходящему. Марфа, старушка, у которой его определили, горько заплакала, увидев его.
- Эко милок тебя угораздило… Молоденький еще… жить бы да радоваться…
- Чего хоронишь раньше времени?! – огрызнулся дед Мирон.
Утром по деревне быстро разлетелись слухи, что к Никонору Игнатьевичу прибыли гости, и какая беда с ними приключилась ночью в лесу. К Марфе целый день приходили люди, то муки попросить, а то закончилась, то совет срочно понадобился и без нее никак, а все для того, чтобы поглазеть на Захара и убедиться, что злые языки не лгут.
- И не стыдно вам человека мучить? – ворчала Марфа на их приходы. – И без вас милок натерпелся.
Если бы дед Мирон не закрыл калитку, и не выгнал слишком назойливых гостей, они бы так и ходили до вечера, чтобы умерить свое любопытство.
Егор не сидел без дела. Для начала он прошелся по деревне, чтобы осмотреться на новом месте. Проходя мимо избы Христинки, во дворе он увидел женщину средних лет. Она которая кормила живность. Вокруг ее ног кудахтали куры и клевали брошенные им зерна. Егор подумал, что это мать Христинки. Он остановился у изгороди. Женщина заприметила незнакомца и окликнула мужа.
- Чего тебе надобно, мил человек? – спросил он, увидев Егора. Они оба уже слышали о молодом госте Никонора Игнатьевича, поэтому догадались, что это за незнакомец.
Егор сначала замялся, но потом все же решил спросить:
- Хотел узнать, как Христинка ваша? Вчера мы встретили ее в лесу ночью и провели до самого дома. Негоже девице одной по лесам ходить. Испугалась она сильно.
Женщина выпустила тарелку с зерном и побледнела, а мужик, изменившись в лице, сердито ответил:
- И не стыдно тебе, мил человек, потешаться над несчастными родителями?
- Помилуй Господь, да разве посмел бы я. Самолично вчера провел Христинку до вашего дома. Вот вам крест, - и Егор перекрестился в подтверждение своих слов.
- Не может этого быть …, - ответил мужик, видя недоумевающее лицо Егора. – Померла наша Христинка.
- Как померла? Когда?
- А вот так, - мужик еле сдерживал слезы. – Утонула в прошлом году.
Егор вытаращил глаза. Теперь пришла его очередь удивляться.
- Как утонула? Как в прошлом году? – Егор застыл как вкопанный. То что он слышал не вязалось со здравым рассудком. Он же вчера видел Христинку своими глазами.
- На ней черевички были красные с зеленой бахромой и сумка такая с росписью – красные маки на лугу.
Женщина разрыдалась, узнав по описанию одежды свою дочку. Сумку она дочке сама вышивала.
- Обознался ты, мил человек, - ответил мужик, начиная терять терпение. – Иди своей дорогой. Не тревожь нам душу.
Егор пребывал в недоумении. В голову ему стали закрадываться мысли о том, а не «эта ли Христинка на Захара чары навела?». Если это не Христинка, которая утонула в прошлом году, то кого же он видел – ведьму в облике Христинки? Или эта Христинка и была ведьмой и вовсе не тонула, а убежала в лес и живет теперь там? Поглощенный этими мыслями он обошел всю деревню Вихорки. Люди были приветливы. Все с интересом смотрели на молодого гостя Никонора Игнатьевича. Девчата перешептывались, видя красивого и хорошо сложенного Егора. Хлопцы в эмоциях были более сдержанны. Они, пожалуй, не слишком обрадовались прибытию молодого парня, в котором рассмотрели будущего соперника. Девчата здесь были видные, одна краше другой, но все его ненаглядной Оксанке уступали. Образ Оксанки, завладевший ее мыслями, согрел ему сердце. «И как там моя милая?», - подумал он, ощутив тоску по дому. Егор и подумать не мог, что будет так тосковать по родителям и своей любимой.
В обед Пелагея накормила его борщом с пампушками, и картошкой с грибочками. Никонор Игнатьевич лично распорядился, чтобы гостей хорошо кормили, поэтому отправлял вдове Пелагее продукты со своей кухни. После смерти Трофима, Пелагея с детками жили впроголодь, поэтому и она, и ее детвора радовались такому гостю. Благодаря ему и она, и ее дети могли вдоволь наесться, чего давно не бывало в их доме.
Отобедав, Егор собрался ехать в соседнюю деревню и, точно как они сговорились с Никанором Игнатьевичем, отправить весточку отцу. Он предупредил Пелагею, что вернется утром, чтобы не ждали его к ужину. Взяв с собой только хлеба и воды в дорогу, он сел на коня и поскакал в соседнюю деревушку.
Глава 8
Возвращение в лес
Днем лес казался совсем нестрашным. Даже, наоборот, умиротворяющим и приветливым. Солнечный свет разогнал над ним все черные тучи и страхи. Егор скакал на коне. Теплый ветер обдувал ему лицо. Если бы не мысли о случившемся прошлой ночью, он бы мог даже наслаждаться своей свободой. Когда он добрался до соседней деревни, ему снова встретился старик, которого они с Захаром накануне пригласили разделить с ними обед. Увидев его живым и невредимым, старик искренне обрадовался:
- Живой, соколик! Надо же, - улыбаясь, сказал дед. – Признаться, думал, что сгинете вы в том лесу. – А где же твой помощник, соколик? Неужели беда с ним какая приключилась?
- Беда, дед, беда, - сказал Егор. – Помнишь, ты говорил про Трофима? Так вот с Захаром та же напасть случилась.
- Стало быть, ведьма опять проказничает, чары на него навела?
- Не знаю, дед. Самолично не видел ведьмы.
Захар привязал коня к дереву, а они со стариком присели на траву рядом. Егор поведал ему все, что случилось.
- Так значит, сам ты ведьмы не видал?
- Нет, дед, не видал.
- Радуйся, что не видал, а то бы оба пропали, - заключил старик. – А что же ты в нашу деревню вернулся? Аль домой возвращаешься?
- Да как же я домой вернусь, и помощника своего брошу! Нет, дед, в лес вернусь, найду ведьму и порешу ее. Весточку мне отправить надобно отцу, вот только не хочу, чтобы ему донесли о случившемся, поэтому хочу, чтобы кто-нибудь, кто не знает о произошедшем с нами, письмо доставил.
Старик сразу же нашелся:
- Знаю я такого мужика. Погодь-ка тута, - старик прытко подскочил, не вровень своим годам, и заспешил куда-то. – Только ты здесь жди, - уходя, крикнул он. Через десять минут старик вернулся с каким-то мужичком.
- Вот, Иван, - он вольный у нас. – Имеет возможность покидать деревню по своему разумению. Давай ему письмо, он доставит твоему батьку.
Егор посмотрел на худосочного сутулого мужичка, который неловко теребил кепку в руках. Егор порылся в котомке и достал письмо отцу, а еще несколько грошей на дорогу.
- Держи, Иван, на дорогу.
Иван взял письмо и гроши и, низко поклонившись Егору, удалился.
В дороге Егор сильно проголодался. Он спросил у старика, где здесь можно разжиться харчами, и старик повел его к своей знакомой Любомире. За приличные гроши, она накрыла Егору хороший стол, на котором был сытный наваристый суп, пшенная каша с мясной подливкой и солеными огурчиками, свежеиспеченный хлеб и горилка. Видя, что старик неловко топчется у входа, Егор пригласил его к столу и тот, только и ждавший приглашения, с неподдельной радостью присоединился к нему. Старика не часто баловали вкусными блюдами и вниманием, поэтому он прикипел к Егору всей душой и готов был услужить ему или подсказать, что нужно. Любомира, подслушав их разговор со стариком, все подсыпала Егору еды, приговаривая:
- В лес-то… где ведьма? Может, останетесь ночевать? Место найдется.
Но Егор был непреклонен. Отобедав, они вышли на двор. Егор поблагодарил Любомиру за вкусный обед. Старик провел его до самой окраины деревни, пожелал удачи и, едва не плача, перекрестил Егора, когда тот уже сел на коня и не мог этого видеть.
- Пусть тебе, соколик, Бог помогает, - пробормотал дед себе под нос.
Егор ехал неспешно, ожидая пока свечереет. Он хотел, чтобы на лес опустились сумерки. В нем жила уверенность, что ночью ведьма непременно проявит себя. Тем более в этот раз Егор будет один. Мысли унесли его в родную деревню к Оксанке. «Как она там без него? Петр то, наверное, уже в женихи набивается? Ай да девка, ай да Оксанка! Вот сколько здесь чернобровых, фигуристых, а нет ни одной, чтобы с Оксанкой сравнялась», - размышлял Егор, улыбаясь сам себе. Погрузившись в свои мысли, он не заметил, как доехал почти до середины лесной дороги и уже подъезжал к тому месту, где в прошлый раз они встретили Христинку. Егор встрепенулся, только когда вспомнил про беду с Захаром.
Вечер выдался теплый, но Егора знобило. Это молодая кровь играла в нем. Он хотел найти виновницу напасти, что случилась с его другом и расправиться с ней. Тогда он смог бы вернутся домой с победой и отец, видя, что он одолел ведьму, которая пугала целую деревню, не сможет отказать ему в благословении брака с Оксанкой. Отец гордился Егором и считался с его мнением, хоть сын был молод и неопытен в жизненных вопросах, но он во многом перенял умения и ум отца, вот только был горяч и упрям.
Сегодня Егор был готов к сражению. При себе он имел распятие, святую воду и хомут, который должен был лишить ведьму силы. Он уже догадался, что Христинка вовсе и не Христинка была, а самая что ни на есть ведьма. Когда Егор добрался до того места, где в прошлый раз они с Захаром наткнулись на нее, уже свечерело и лес стал не таким дружелюбным, а Егор более настороженным. Каждая тень, каждый шорох, каждый звук эхом отдавались в его глазах и ушах. Он чувствовал себя как хищник, который чует свою добычу.
Глава 9
Встреча с ведьмой
Когда в небе показались звезды, и лес вынырнул из ночного мрака, Егор спешился. Конь Стремголов, который был его верным спутником на каждой охоте, был неспокоен, поэтому Егору приходилось сдерживаться поводья.
Ночь укутала лес в зловещие отголоски диких зверей и шелест листвы. Егор не боялся ведьмы, но от крика сыча или тетерева, или резких звуков спугнутого зверя, который завидев путника, спешил убежать прочь, он вздрагивал, потому что его нервы были напряжены до предела, а сам он насторожен. Неожиданно позади себя Егор услышал звонкий девичий смех, от которого у него бешено заколотилось сердце. Он резко обернулся. Возле одного из деревьев стояла Христинка, обнимая ствол и поглядывая из-за него на Егора. Она смеялась:
- Вижу опять пришел? – насмешливо произнесла она. – Стало быть, не хватило науки для твоего друга и себе смерти ищешь.
- А ты не пугай, - ответил Егор, спешившись и осторожно приближаясь к ведьме. – Смотри, как бы сама голову не сложила.
Христинка вышла из-за дерева и захохотала.
- И кто ж меня одолеет, неужели ты возомнил, что ровня мне? – глаза Христинки недобро сверкнули.
Егор не остановился и подошел к ведьме почти вплотную.
- Что ты, Егор, несмелый такой? – смеялась ведьма. – Подойди ближе ко мне, не бойся.
Голос Христинки в голове Егора звучал как призыв, сладкая песня. Егор вдруг краешком сознания понял, что не может противиться ему. Он с ужасом осознал, что ноги его не слушаются и он, как ягненок, которого ведут на убой, безвольно подчиняется ей. Когда Егор оказался лицом к лицу с Христинкой, она подняла белоснежную ручку и нежно провела нею по скулам и губам Егора, затем опустилась к груди. Егор не мог сопротивляться. Внутри него разгоралось сильное желание.
- Пойдем, - вдруг лукаво поманила Егора Христинка и пошла вглубь леса. Егор покорно шел за ней. Вскоре они оказались на поляне с небольшим озером. Красота здесь была неимоверная. На спокойной темно-синей глади озера плавно покачивалось отражение луны. Камыши и зеленый луг вокруг со спящими цветами создавали умиротворенную картину, от которой на душе становилось легко и спокойно.
Ведьма прильнула к Егору и начала целовать его. Он жадно припал к ее устам, а затем груди. Нательный крестик Егора зашипел и упал в густую траву.
«Что это со мной?» - подумал Егор, страстно целуя ведьму. – «Ведь я люблю Оксанку». Но тело его не слушалось. Ведьма запустила руку под кафтан Егора и вынула оттуда хомут. Она отбросила его в сторону и резко оттолкнула Егора.
Теперь перед ним стояла не хрупкая страстная Христинка, а ведьма, сверкающая пламенным взглядом. Только сейчас Егор опомнился и начал бороться с собой. Ведьма хохотала, а Егор, вспомнив о крестике, потянулся к нему, но не нащупал его на груди. Для Егора было в диковинку, что ведьма не боится креста, ведь отец и деревенский люд сказывали, что для ведьмы сила Господняя – это самый большой страх. Он вспомнил о святой воде, но по глупости, он оставил ее в котомке на седле Стремголова. Оставалась надежда на хомут. Он лежал недалеко на берегу озера, куда ведьма отбросила его. Заприметив движения Егора в сторону хомута, Христинка почернела от гнева.
- Ишь чего надумал, охотничек! – зло оскалилась она.
Христинка-ведьма взмахнула рукой, и хомут обернулся на змею. Змея зловеще зашипела на Егора и медленно поползла в кусты. И тут Егор понял, что пришла его погибель. Ведьма набросилась на него, пытаясь оседлать. Для ведьмы оседлать человека означало завладеть его душой, сделать из него слепого раба. Егор отбивался изо всех сил, но ни креста, ни хомута у него не было, а победить ведьму голыми руками было невозможно. На помощь хозяину подоспел Стремголов. Он, верный и преданный помощник Егора, когда-то был подарен ему отцом. Стремголов ударил ведьму копытами, и у Егора появилось несколько секунд для того, чтобы выхватить из котомки на седле святую воду. Христинка, уже окончательно обернулась на ведьму. Взбешенная ударом коня, она подскочила к Егору, и он увидел, что вместо ног у нее копыта, обросшие шерстью. Это была не молодица, а старуха с бешенным сверкающим от гнева взглядом. Она снова набросилась на Егора, но тот смог повалить ее на землю и брызнуть в лицо святой водой. Ведьма закричала не своим голосом, а ее старческое лицо обуглилось и покрылось красными волдырями.
- Ах ты, проклятая! – закричал Егор, обхватив горло старухи крепкими руками. Глаза его ослепила злоба и ненависть.
Раздался стон. Егор испуганно отпрянул. Перед ним снова была Христинка.
- Отпусти меня, Егорушка. – Невинные глаза молили его о пощаде. Егор подумал, уж не сошел ли он с ума, приняв Христинку за ведьму. Он испуганно разжал руки на ее горле, а ведьме только этого и нужно было. Она начала шептать заклинания, и Егор снова почувствовал, как цепенеет, а взгляд его покрывается слепотой. Ведьма приближалась, вытянув руку вперед. Она метила в самое сердце Егора, желая лишить бесстрашного смельчака, бросившего ей вызов, жизни. Она замахнулась, чтобы впиться в тело Егора когтями и закричала от ужаса. Что-то на теле Егора давало ему такую сильную защиту, что она не могла дотянуться до его нутра, до его души, и не могла отобрать у него жизнь. Ведьма еще раз попробовала добраться до сердца Егора, но снова уперлась в невидимую стену. Белая пелена застилала Егору глаза. Он так ослаб, что больше не мог стоять на ногах и упал в густую траву. Для него наступила полная ночь.
Егор лежал на спине, раскинув руки. Лучи солнца подбиралась к его лицу. Он открыл глаза и увидел над собой голубое небо с белыми как вата облаками. Присев на траву Егор осмотрелся. Недалеко от него его верный конь Стремголов пощипывал траву. Завидев, что его хозяин очнулся, он повернул голову в его сторону и радостно фыркнул. Воспоминания о вчерашней схватке постепенно возвращали Егора к действительности. Он не верил тому, что остался жив. Мысль о том, что он был на волоске от смерти, обдала его сознание словно кадка ледяной воды. Ощупав траву вокруг, Егор нашел свой крестик. Теперь он выглядел как расплавленный кусок металла. Егору было невдомек, как ведьма может не бояться распятия Христова. «Что же это за страшная сила, которая не боится гнева Господнего?», - думал он. Егор вспомнил, что вчера что-то напугало ведьму так сильно, что она отступила и не смогла убить. Он потянулся к внутреннему карману рубашки и нащупал в нем что-то маленькое и мягкое. Достав его, он с удивлением обнаружил на своей ладони маленький мешочек, заговоренный на удачу, который подарила ему в дорогу его Оксанка. Теперь Егор был уверен, что это она уберегла его своей любовью от злых ведьмовских чар. Он с трепетом надел мешочек на шею и дал себе обещание не снимать его, пока не вернется домой.
Все еще слабый после пережитого, он с трудом встал и, покачиваясь, подошел к Стремголову. Взяв коня за поводья, он повел его к тропинке. Егору хотелось, как можно скорее вернуться в деревню и обдумать, что делать дальше. Он не рассчитывал встретить такого сильного противника. Юношеская вера в собственную непобедимость и детская уверенность в том, что добро всегда побеждает зло, теперь казалась ему не такой стойкой.
Глава 10
Знакомство с барской дочкой
Заявившись в дом Пелагеи днем, он увидел, как она растерялась и засуетилась на кухне.
- Жив, милехонький! Жив! Я уж думала, сгинули вы, Егор Платонович.
Она усадила Егора за стол. Его обступила сопливая детвора Пелагеи и наперебой стали расспрашивать его в ведьме.
Пелагея, сердито пригрозив детишкам, чтобы отстали от Егора, вскоре накрыла ему стол. Слыша запах свежесваренных щи, у Егора засосало под ложечкой, и он понял, что сильно проголодался. Детвора тоже уселась за стол и когда Пелагея отворачивалась к печи, где у нее запекались пироги с капустой, пыталась выспросить у Егора о ведьме. С удовольствием хлебая щи, дети с интересом и жадностью слушали историю Егора о том, что с ним произошло. Сначала Пелагея сердилась на них, что не дают Егору покоя, но потом и сама заслушалась. Она то и дело «ахала» и «охала», когда Егор рассказал ей о силе ведьмы и чарах, которые она наводит. Напуганная рассказом Егора, Пелагея чуть не упустила посудину с горящими вкусно пахнущими пирогами.
- Неужели и креста не боится? – с благоговейным ужасом допытывалась Пелагея.
- Не боится, - ответил Егор, покачивая головой.
Он рассказал обо всем как на духу, утаив лишь об амулете на его шее, который ночью спас ему жизнь, а может и душу уберег.
Управившись по дому, наполненная желанием поделиться рассказом Егора, Пелагея побежала посплетничать с соседушками. Ей не терпелось похвастаться о том, что у нее поселился такой молодец, который не испугался ведьмы и поведать всем о его ночных приключениях. Детишки, наконец, отстали с просьбами еще что-нибудь рассказать и отправились играть во двор, а Егор решил заняться починкой крыши. В сенях крыша была сломана, и одно из бревен некрасиво висело над входом. Егор боялся, как бы оно не зашибло кого-нибудь.
К вечеру рассказ Пелагеи обошел всю деревню и оброс своими домыслами и выдумками. Поэтому когда Егор, починив крышу в сенях, вышел подышать вечерним деревенским воздухом и навестить Захара, он узнал о своем ночном столкновении много нового. Среди самых впечатляющих выдумок было то, что у ведьмы был один глаз во лбу, и именно ним она выискивает себе жертву, что у ведьмы длинные до земли волосы, которые могут превращаться в змей и душить жертву, что Егор оседлал ведьму и почти накинул на нее хомут, но вот только настало утро и ведьма должна была оставить его, чтобы спрятаться от дневного света, который не может вынести ее черная душа. Некоторые в своих домыслах дошли до того, что ведьма прикипела сердцем к красивому хлопцу и пожалела его. Деревенские ребята, наоборот, насочиняли, что это Егор поддался на ее чары и что теперь он стал ее пособником, поэтому ему нельзя доверять. Девчата, испугавшись страшаний ребят, взвизгивали каждый раз, когда Егор приближался к ним, и пытались как можно скорее уйти в дом или хотя бы оказаться в кучке с другими девчатами, так как вместе им было не так страшно. В деревне перемывать другу дружке косточки – это привычное дело, поэтому он не особо обращал внимание на сплетни, зная, что не сегодня-завтра они поутихнут, как только появится новый повод. И такой повод появился на следующий день.
В воскресенье все деревенские жители ходили на церковную службу. Так уж повелось, что для них это был как праздник, поэтому все надевали свои лучшие одежды, мужчины – белые рубахи и неизношенные кафтаны, женщины – красивые вышитые сорочки и нарядные юбки. Встав пораньше, Егор умылся и привел себя в порядок. Наскоро позавтракав, он сказал Пелагее, что пойдет раньше, поскольку хочет зайти к Захару. Он задумал, посмотреть, как люди будут входить в церковь. Не заприметит ли он чего-нибудь необычного. Если ведьма – одна из жительниц деревни, она тоже будет в церкви. И хоть ведьма не испугалась его распятия, Егор был уверен, что церковь, место намоленное, заставит ее проявить себя. Кроме того, если какая-нибудь из женщин или девчат не придет сегодня на службу, это тоже повод задуматься, не ведьма ли кто-нибудь из них. Церковь была небольшая и тесная. Она была построена недалеко от барского поместья. Егор присел на траву под кустом в тени, откуда ему открывался хороший вид на нее. В деревне Егор знал еще не всех, поэтому он попросил старика Мирона, мужа Марфы, у которой пристроили Захара, последить вместе с ним и сказать, кто не явится сегодня на службу. Мирон оказался не глупый, а весьма рассудительный человек и сразу согласился. Ему было лестно, что Егор обратился к нему за помощью, да еще и какой, в поимке ведьмы. Сарай, возле которого рос куст, хорошо прятал Егора и старого Мирона от чужих глаз. К восьми часам начали сходиться люди. Каждый, кто подходил к церкви, крестился и заходил внутрь. Девчата, нарядные и красивые, щебетали как пташки. Женщины постарше тоже перешептывались о своих насущных делах. Мужики по дороге хвалились сделанной за неделю работой и договаривались, кто выставит сегодня горилку. Егор внимательно следил, как дворовые и крепостные вели себя. Никто не выказал страха перед крестным знамением и церковью. Когда вся деревня собралась внутри тесного помещения, Мирон сообщил, что не пришла одна старуха Ядвига и еще две дивчины Стася и Ульяна. Егор вспомнил, что вроде Стасю уже встречал в деревне, и Ядвигу тоже, а кто такая Ульяна ему объяснил старик:
- Это прислужка барской дочки. А вот и она сама…
- Кто? – спросил Егор, насторожившись.
- Кто-кто?!! Дочка барская! – хмыкнул Мирон.
В сопровождение Никонора Игнатьевича барская дочка София, держа в руках псалтырь, легко и непринужденно подошла к церкви. На ней была лиловая накидка, а руки в легких кружевных перчатках. Она аккуратно откинула капюшон и Егор ахнул. София была красавицей, каких свет не видывал. Голубые глаза богобоязненно уставились на вход в церковь. Русые длинные волосы волнами ниспадали ей на спину. Ее губы что-то прошептали и, перекрестившись, София плавной уверенной походкой вошла в церковь. Старый Мирон заметил, с какой жадностью Егор ее разглядывает, и чтобы вернуть его на землю из мечтаний напомнил:
- Красивая у барина дочка…Ох, красивая. Барин ее в этом году замуж за сына помещика из соседней деревни отдает…
Егор, стоя как завороженный, недовольно поморщился. Ему вдруг показалось кощунством, что такая красота будет принадлежать кому-то кроме него. Полная противоположность чернявой и дерзкой на слово Оксане, София излучала доброту и покорность, она была изящна, грациозна и невинна, как трепетная лань. Теперь, когда в церкви собралась вся деревня, Егор и Мирон поспешили внутрь, чтобы не опоздать к службе.
Зайдя в церковь, Егор попытался стать недалеко от Софьи, чтобы она обязательно заметила его, но, казалось, девушка полностью поглощена молитвой. Они внимала каждому слову батюшки и молилась. Другие ребята тоже с интересом и восхищением поглядывали на нее.
Служба скоро закончилась, и люди стали разбредаться по своим делам. Никонор Игнатьевич взял Софию под руку. Егор просил высшие силы, чтобы девушка глянула на него. И она, словно бы услышав его молитвы и просьбы, на одно мгновение украдкой бросила на него взгляд, задержавшись в дверях. Встретившись с глазами Егора, она зарделась и стыдливо опустила их на маленький псалтырик у нее в руках.
Егор и сам не мог бы объяснить того, что сейчас чувствовал, но это можно было назвать блаженством. Егор чувствовал себя счастливым.
Глава 11
Странности
Егор был сам не свой. Образ Софии не покидал его ни на минуту. Он сравнивал ее с Оксаной, но теперь Оксанка казалась бледной тенью, а София выигрывала во всем. Остаток воскресенья, Егор бродил по деревне как неприкаянный и вздыхал. К вечеру его вызвал к себе Никонор Игнатьевич, и он стрелой помчался к нему, надеясь хоть на мгновение встретиться с Софией. Однако его ждало разочарование, Никонор Игнатьевич наскоро расспросил его о деле с поимкой ведьмы и, не услышав ничего приободряющего, сказал Егору приложить для этого все силы, потому что он вскоре ожидает дорогих гостей. После этого он быстро распрощался с Егором, напоследок сообщив, что у него неотложные дела и что он на него очень рассчитывает. Теперь Егору хотелось заслужить уважение Никонора Игнатьевича, и возвысить себя в его глазах. Он вспомнил о том, что Ядвига, Стася и Ульяна на церковную службу не явились, поэтому первым делом он решил осторожно выяснить причину этого. Мирону он строго настрого приказал держать втайне свое сегодняшнее поручение, а старый Мирон был не глуп и все понял, поклявшись, что он будет держать язык за зубами.
Ядвига оказалась женщиной весьма преклонных лет. Про таких говорят «на ладан дышит». Но это только внешне. Ядвига была в деревне известной знахаркой. Она разбиралась в травах и никакой другой магии не использовала, поэтому Егор сразу же нашел повод напроситься к ней, выдумав, что у него в последнее время спину тянет. Старушка оказалась проворной и ловкой. Она быстро заварила ему чай, отобрав для отвара определенные травы. Таких же трав она насыпала в платочек и сказала Егору пить утром и вечером отвар из них, тогда хворь пройдет. Егор ненароком спросил, уж не прихворала ли она сама, ведь ее сегодня не было на церковной службе, но Ядвига только рукой махнула:
- Да что ты милок, к нашей Ульянке утром ходила. Вот она занедужила.
- Ульянка? – переспросил Егор.
- Ага, Ульянка, - покачала головой Ядвига, подавая Егору заваренный травяной отвар, который, кстати, оказался приятным на вкус. Травы придавали ему удивительный волшебный аромат. – Это дочка кузнеца. Слегла со вчерашнего дня.
- Что же с ней приключилось? – сделав удивленный вид, спросил Егор.
- Не знаю, милок, жар у нее, - отведя глаза в сторону, ответила Ядвига. Вот я ей травяной чай утром и отнесла.
- Жар? – сочувствующе сказал Егор, надеясь, что Ядвига еще что-нибудь расскажет.
- Ага, жар, - подтвердила Ядвига.
- А что ж родители бросили дочку больную и в церковь пошли?
- Дак не знают они. Ульянка то… - Ядвига вдруг осеклась и нахмурилась.
- А зачем же скрывать такое? – Егор пытался выспросить еще хоть что-нибудь, что пригодилось бы ему в поиске ведьмы.
- Ай, милок, да все тут понятно, от любви девка сгорает, вот и мается дурью. Всем известно, приглянулся ей наш Тарас, но он неделю назад как с другой обвенчался, а Ульянка то и решила… - Ядвига опять испуганно замолчала, поняв, что ляпнула лишнее. – Ладно, милок, заболталась я и тебе пора. Как тебе мой отвар? Полегшало?
Получив от Егора утвердительный ответ и благодарность в виде звонких монет, Ядвига поспешила выпроводить его. Ее поведение показалось Егору очень странным. Было ясно одно, Ядвига и Ульянка что-то скрывают, а учитывая, что она знается на травах, может и черной магией грешит, хотя судя по рассказам людей, Ядвига с нечистью никогда не водилась. Люди ей верили, и если какая хворь приключалась, шли к ней без опаски. Ядвига не была похожа на ту ведьму, с которой Егор столкнулся в лесу, но после случившегося он знал точно, что ведьма могла перевоплощаться в Христинку, стало быть, она может и другой облик принять. Так почему не облик Ядвиги? И Ульянка что-то скрывает. После встречи с Ядвигой, Егор ушел с мыслью, что за старухой нужно присмотреть, уж больно подозрительной она ему показалась.
Покинув дом Ядвиги, он отправился к Ульянке. Ее отец был кузнецом, поэтому Егор сослался на то, что ему необходимо подковать лошадь. Стремголова действительно нужно было подковать, так как после приключений в лесу у него сбилась подкова с переднего копыта, которым он ударил ведьму. Кузнец был мужиком средних лет, с крепкими руками, которые приобрел благодаря своей тяжелой работе. Егора в деревне уже все знали, поэтому кузнец ничуть не удивился новому гостю.
- А чего ж не подковать? – пожал он плечами. – Приводи коня.
Осталась самая малость – сговорится о цене. Торговаться долго не пришлось. Кузнец оказался мужик сговорчивый и взял с Егора по-божески. Отчитывая серебряные монеты кузнецу, Егор как бы между прочим поинтересовался, оправилась ли дочка кузнеца от хвори.
- Ай! – махнул рукой кузнец. – Простыла она трошки, но наша Ядвига ее вмиг на ноги поставила. Утром травами напоила, а днем и следа от хвори не осталось.
- Неужели уже к работе приступила? – сделав удивленные глаза, спросил Егор.
- Вечер уже, на сходки ихни молодежные побежала. От, девка, одно на уме, - вздохнул кузнец, и указал в сторону луга на самой окраине деревни.
Договорились с кузнецом, что Егор приведет коня завтра. Выведав, что Ульянка оправилась на местные сходки, Егор решил, что, пожалуй, пора ему получше познакомиться со здешней молодежью, поэтому он немедля отправился туда. Вечерние сходки молодежи напомнили ему о родной деревне, от тоски по которой вдруг защемило сердце.
- Кто это к нам пожаловал? – сказал рослый крепкий парень, заметив приближающегося к ним Егора. Очевидно, он считался здесь заводилой.
Все уже знали, кто такой Егор, только вот он мало кого знал. Егор остановился в метре от костра, вокруг которого расселись девчата и хлопцы. Здесь он был чужым, поэтому немного спасовал, опасаясь, что местные ребята могут его не принять в свою дружную компанию.
- Да не робей ты, - махнул рукой парень, который заговорил первым. – Садись к нам. Тебя ж Егором зовут? Ты к барину недавно перешел в услужение из какой-то дальней деревни? А я Гришка, – Егор не стал пояснять, что он вовсе не крепостной, хотя внутри это его задело. С другой стороны, ему было на руку, чтобы местные девчата и хлопцы приняли его за своего.
- Анфиса, Мелашка, а ну подвиньтесь, пусть хлопец сядет! – скомандовал Гришка, и Егор ухмыльнулся тому, что правильно вычислил, кто здесь заводила.
Анфиса и Мелашка, хихикая, подвинулись, освободив место Егору. Началось знакомство. Гришка представил всех Егору. Ребята смотрели на него по-разному: с интересом, с ревностью, с завистью (нужно сказать, что Егор выглядел не бедно по сравнению с ними), а вот девчата улыбались и перешептывались. Когда Гришка указал на Стасю и Ульянку, Егор встрепенулся. Они сидели почти напротив него. В отблесках костра Егор смог разглядеть обеих девушек. Они умостились плотно друг к дружке. Ульянка с опухшими от слез глазами выглядела бледной и подавленной. Стася ласково ее обнимала и успокаивала. Когда Гришка назвал их имена, они обе чему-то испугались и, бросив быстрый взгляд на Егора, стали о чем-то перешептываться.
После мимолетного знакомства, Гришка перешел к рассказам. Каждый, у кого созрела в голове история, мог поведать ее девчатам и хлопцам. Все, как у Егора в деревне. Ребята, конечно, сильно привирали, рассказывая страшилки о местных мавках, русалках и упырях. Девчата визжали от страха, когда рассказчик доходил до самого трагического места и делал многозначительную паузу, как затишье перед бурей. Испуганные, они ближе прижимались к своим хлопцам, а им только это и нужно было. А те, кто еще не дорос, чтобы с кем-то встречаться, тулились к подружкам.
- Егор, - окликнул его маленький щуплый хлопец Игнат. – А правда, что ты ведьму видел, когда сюда добирался и что это она на твоего друга чары навела?
Егору не хотелось вспоминать о той страшной ночи, но портить отношения с местной молодежью было бы неразумно.
- Правда, - угрюмо сказал он. Девчата завизжали.
- Расскажи, ну, расскажи, - стали упрашивать его голоса отовсюду.
Егор отметил, что только Стася и Ульянка не просили его рассказать эту историю. Они обе пристально смотрели на него.
Сдавшись под напором новых друзей, Егор поведал о том, как встретил на ночной дороге Христинку, как нашел Захара седым и ослепшим, как Христинка превратилась в ведьму и набросилась на него, чтобы убить и как он очнулся живым. Свой рассказ Егор закончил далеко за полночь. По бледным и перепуганным лицам девчат и угрюмому молчанию хлопцев, он понял, что они боятся ведьмы не меньше него.
Поскольку час был поздний, ребята разбились на пары, чтобы никто не возвращался домой в одиночку и начали расходиться. Стася и Ульянка, попрощавшись с друзьями, засобирались домой. Егор, уличив момент, когда начали тушить костер, побежал за ними. Он догнал их у одной из изб посреди деревни.
- Эй, девчата, погодите.
Стася и Ульянка встрепенулись и испуганно отскочили к изгороди.
- Не бойтесь, я поговорить хочу, - понизил он голос, чтобы не спугнуть их.
- Не о чем нам с тобой разговаривать, - дерзко ответила Стася, хотя все еще опасливо прижималась к изгороди. – И не подходи к нам. Кричать будем, - снова осадила Егора, осмелевшая Стася, видя, что он остановился в нерешительности.
Егор испугался. Если девчата и впрямь кричать начнут, вся деревня сбежится. Не сносить тогда ему головы. Решение созрело мгновенно.
- Дура, - пошел Егор в наступление. – Я по барскому приказу. Дочка его забеспокоилась, что Ульянка сегодня на работу не явилась, вот и велел разузнать, что стряслось.
Стася и Ульянка переглянулись. Теперь они пребывали в полной растерянности.
- Так уж барин велел узнать, что с крепостной девкой стряслось? - уцепилась за последнюю надежду Стася. – Заврался ты! – сказала она, хотя в словах ее не было прежней дерзости и уверенности.
- Ну как знаешь, - пожал плечами Егор. – Так и скажу барину, что разговаривать со мной вы не захотели.
По бледным лицам девчат было ясно, что они не на шутку перепугались. Из глаз Ульянки, опухших и красных от слез, снова брызнули влажные капли.
- Ну ладно, - нехотя сказала Стася, - спрашивай, что хотел.
- Давайте проведу вас, что ли, - примирительно предложил Егор. – По дороге и поговорим.
Девчата согласились, так как особого выбора у них не было, но когда Егор спросил о том, почему Ульянка сегодня не вышла на работу, и в церкви ее не видно было, Стася снова взъерепенилась. Сама Ульянка только всхлипывала.
- Какая такая хворь с тобой приключилась? – допытывался Егор у Ульянки.
- Простыла она немножко, вот и вся хворь, - пояснила ему Стася, в то время как Ульянка продолжала плакать. Слезы градом катились по ее лицу.
- А к Ядвиге зачем ходила? – не унимался Егор.
- Как зачем? – искренне удивилась Стася. – Он же знахарка! К кому еще идти, как не к ней?! Вот в миг нашу Ульянку на ноги поставила, после того как… - Стася испуганно осеклась.
- После чего? – почуял след Егор.
- После того, как она захворала, - просто ответила Стася, но, по выражению ее лица и дрогнувшему голосу, Егор понял, что они обе врут.
Они дошли до дома Ульянки, и та, попрощавшись с подружкой, быстро юркнула в дом. Стася жила через четыре избы, поэтому как только спина Ульянки исчезла за входной дверью, она, отвернувшись от Егора, быстро заспешила домой, не обращая внимания на его попытки провести ее до самого дома.
Ядвига, Стася и Ульянка что-то скрывали и Егору это очень не нравилось. Для себя он решил, что завтра незаметно устроит им проверку. И если, кто-то из них эту проверку не пройдет, то, возможно, ведьма скоро окажется разоблаченной.
Глава 12
Сон
В избу Пелагеи, где барин устроил Егора, он вернулся далеко за полночь. Пелагея и детишки уже видели десятые сны. На столе он обнаружил еду, аккуратно накрытую белоснежными полотенцами. Это Пелагея побеспокоилась о том, чтобы, когда Егор вернется, он смог перекусить, но есть Егору совсем не хотелось. Он чувствовал себя как на иголках, надеясь, что вышел на след ведьмы. Не раздеваясь, он прилег на твердой кровати в отведенной ему коморке. Он собирался еще раз все обдумать и решить, как именно он будет проверять Ядвигу и девчат.
Вот уже почти второй час ночи, а Егор все глаз не сомкнул. Он повернулся на бок. В избе было тихо. Что-то тревожило его, только он не мог понять «что». Вдруг он услышал шум возле входной двери. Как будто половица скрипнула. Кошка, спавшая у него в ногах, вскочила. Шерсть у нее встала дыбом. Она испуганно фыркнула и, спрыгнув с кровати, юркнула куда то за печь. Егор быстро присел на кровати и осмотрелся. Никого нет. Он встал и осторожно, чтобы никого не разбудить, еще раз внимательно оглядел всю избу. Нет, никого. Неужели показалось. Егор вдруг понял, что его трясет как в лихорадке. Вся рубашка была напрочь мокрой от пота. Его колотил озноб, а в ногах появилась слабость. Снова вернувшись к кровати, он скинул рубашку и лег. В этот раз сон пришел к нему сразу.
Егор увидел себя в пещере. Вокруг царили мрак и сырость. Пещера оказалась узкой и имела множество изветвлений по разные стороны. Егор метался в ней как загнанный зверь. Острые выступы на каменных стенах больно ранили его, живьем сдирая кожу. Куда бы не поткнулся Егор, везде его ждал тупик. Он был заключен в темницу, из которой ему не было спасения. Это был каменный лабиринт, из которого не было выхода. Он весь продрог, раны на теле кровоточили. Егор понимал, что здесь он умрет, если не от отчаяния, то от голода и холода. Он предпринял еще одну попытку найти выход из пещерного лабиринта и в конце снова наткнулся на тупик, только он оказался не каменный, а зеркальный. Что есть силы, Егор ударил в него кулаками, чтобы разбить, но зеркальная стена эхом отразила его удар. Из рук засочилась кровь.
Обезумевший от страха Егор, все же отметил, что в зеркале нет его отражения. Тогда он встал и подошел вплотную к нему, чтобы убедится, что ему не мерещится. Когда его лицо почти соприкоснулось с неровной зеркальной поверхностью, он увидел, как за зеркалом сверкнули злые кровожадные глаза. Егор отпрянул и, оступившись, упал на спину. Приподнявшись, он увидел на зеркальной поверхности старуху. Эта была та самая старуха, которая навела чары на Захара и хотела убить его тогда ночью, в лесу. Это была ведьма. Она была страшна. Лицо ее выглядело настолько старым и уродливым, как будто соединило в себе тысячи, миллионы старух с их морщинами, избороздившими его вдоль и поперек. Она была в черном одеянии, что сразу подсказывало ему, что перед ним черная ведьма. Егору показалось, что он почувствовал от нее запах смерти и гнилостного разложения. Древняя старуха злобно сверкнула глазами. Егор увидел ее ядовитый оскал. Она насмехалась над ним.
Собравшись с силами, Егор нащупал на каменном полу тяжелый предмет. Это был обломок, отвалившийся от каменных стен, размером с кулак. Он осторожно и незаметно заключил его в руку. Черная ведьма криво усмехнулась. Она подняла свою морщинистую когтистую руку и указала на него. Сзади раздался грохот и Егор с ужасом увидел, как туннели, по которым он блуждал в лабиринте стали срастаться, закрывая все входы и выходы. Ведьма отрезала Егору путь к бегству. Он бросался от одного темного проема в другой. Но лишь только он приближался, как стены сходились, и он оказывался перед глухой твердой поверхностью. Вскоре Егор оказался запертым в тесной каменной тюрьме с зеркальной стеной. Отчаявшись и не в состоянии сносить дикий хохот ведьмы, он бросился на нее с сжатым в руке камнем и стал молотить ним в зеркало. Сначала зеркало не поддавалось, а ведьма за ним продолжала ядовито хохотать и указывать на Егора, но каждый его удар, исполненный страха, боли и отчаяния становился мощнее. После одного из них зеркало треснуло. Словно паутина по нему расплылись миллионы трещин. Черная старуха перестала хохотать, а Егор, выбившись из сил, упал на одно колено. Он тяжело дышал, потому что в пещере, замкнутой со всех сторон, ему не хватало воздуха. Вдруг ведьма обратилась к нему сквозь зеркало, и ужас сковал сердце и тело Егора.
- Ты пришел погубить меня? – Глаза ведьмы наливались кровью. – Глупец! Я сотру тебя с лица земли! – ведьма угрожающе затрясла пальцем. –Беги отсюда прочь, пока можешь и не стой у меня на пути. А чтобы у тебя не было желания остаться… - вид ведьмы стал настолько страшным, что Егор отвернулся, - я покажу тебе, на что способна.
Сквозь каменную пещеру в сознание Егора донесся женский плач. Кто-то бешено тряс его за плечо. Он открыл глаза и обнаружил, что Пелагея стоит возле кровати и рыдает, а дед Мирон трясет его, пытаясь разбудить. Перепуганная детвора Пелагеи спряталась кто куда: меньшие за мамкину юбку, остальные по углам избы.
Егор протер глаза. Он еще не полностью отошел от ночного кошмара, но, вздохнул с облегчением, что это был лишь сон.
- Ну слава тебе Господи, оклемался. Беда у нас, соколик, беда, - без обиняков сообщил дед Мирон. - Друг твой, Захар, слег.
- Как слег? – не веря услышанному, переспросил Егор. Ему вдруг показалось, что он еще спит.
- Вот так и слег. Ночью. Совсем седой стал. Руки трясутся. Я ему, говорю: «Может воды подать?». Он, отвечает: «Да, воды». Подал я ему стакан воды. Он глоток сделал. А затем побелел весь, и откинулся назад. Я к нему, а он едва дышит, - сбивчиво пояснил дед Мирон. Видно он и сам еще не оправился от шока. – Так и лежит, как не живой.
Егор с горестью подумал о друге, совсем еще не старом, с которым так зло поступила ведьма. «Неужели, это она решила закончить свое страшное дело? Об этом ли она предупреждала Егора во сне?». Егору стало страшно.
- Это еще не все, - махнул рукой Мирон. – Барин тебя кличет, соколик. Срочно прибыть велит. Крепостные у его двора собрались. Бунтуют. Требуют ведьму найти. Ночью много беды наделала, проклятая.
- Какой еще беды? – мало ей Захара со света свести, так она еще что-то замыслила.
- Собирайся, скорее, сам все узнаешь.
Через полчаса Егор стоял перед Никанором Игнатьевичем.
Глава 13
Мор худобы и ночные визиты
Еще издали Егор увидел перед барским двором толпу крестьян. Гул стоял страшный. Люди были напуганы. Некоторые женщины в летах и молодицы стояли в ночных сорочках. Мужики тоже были полуголые. Егор сразу догадался, что дело серьезное, раз люди ночью бежали, в чем мать родила, к барскому двору. Такое было неслыханно. Женщины и мужики гудели. Похоже, один Егор не знал, что случилось ночью, так как здесь собралась вся деревня.
Никанор Игнатьевич был сам не свой. Он ходил из угла в угол в большой гостиной, был бледен, напуган и вздрагивал от каждого шороха.
- Что случилось, Никанор Игнатьевич? – спросил Егор, представ перед ним и надеясь, наконец, узнать, что же творится в деревне.
- Что случилось? – взвизгнул барин. – Кабы я знал, что случилось! Сегодня под утро к моему двору стали сбегаться люди и просить защиты. – На них… к ним… - Никанор Игнатьевич так нервничал, что не знал, как объяснить Егору, что произошло. Видимо он все еще пребывал в страхе и шоке. – Пусть они сами расскажут.
Толпа за дверями и окнами гудела. Как ни страшно было барину выйти к напуганным и взбешенным людям, но нужно было предпринимать меры, а отсиживаться в доме стало бы наихудшим решением. Собравшись с духом, он предстал перед крестьянами. Завидев барина, все смолкли. Никанор Игнатьевич сказал Егору внимательно слушать, что будут говорить люди, и велел им рассказать все, что случилось в их избах и дворах этой страшной ночью. Женщины всхлипывали, девчата стояли кучкой и жались друг к другу. Мужчины угрюмо потупились и слушали, что говорят другие.
Егору удалось выяснить, что в деревне за ночь передохла вся живность. Для себя он отметил, что сдохшая живность не могла так напугать людей, и он не ошибся. Когда дошла очередь до рассказа бабы Симы, ее вытолкали на середину. Баба Сима надрывно рыдала. Никанор Игнатьевич приказал ей рассказывать все, как есть без утайки и придумываний. Сима поведала совершенно немыслимую историю. Она проживала со своим мужем Арсением, сыном и его семьей. Так вот, когда домочадцы собрались ложиться спать, она, как обычно, пошла, чтобы запереть двери на засов. Как только она подошла к двери, то услышала слабый стук в нее. Конечно, сначала Сима испугалась, ведь не принято ночью по чужим избам ходить. Но когда снова послышался негромкий стук, она решила, что это кому-то из соседей нужна помощь, именно поэтому и стучали тихо, чтобы не разбудить остальных. Наверное, они увидели, как Сима со свечой ходит по кухне, поэтому она, отбросив страхи, открыла дверь и увидела своего бывшего соседа Тихона. Он попросил у нее воды. Сима, конечно, удивилась появлению Тихона на ее пороге в столь поздний час и с такой странной просьбой, но грех воды не дать. Она подалась к кадке, зачерпнула воду и обомлела. «Тихон ведь еще четыре года назад помер. Утонул». Упустив ковш с водой, она обернулась и увидела, что Тихон сидит за столом.
- Дай мне пить, - приказным тоном произнес Тихон. Взгляд его был недобрым и злым. Дрожащая как осиновый лист, Сима не могла пошевелиться.
- Дай мне пить, - зловеще сказал Тихон и повернулся на стуле. Внизу что-то цокнуло. Опустив взгляд на ноги Тихона, Сима, оцепеневшая от страха, увидела вместо ног пару копыт.
- Дай мне пить, иначе сейчас в кадке утоплю, - пригрозил Тихон.
Сима ойкнула. Она не могла пошевелиться, так как ужас сковал ее тело. Все что она могла вспомнить, это молитву «Отче наш». Мысленно она стала читать ее и Тихон вдруг засуетился. Глаза его засверкали злостью. Он спрыгнул со стула. Копыта цокнули. В один прыжок он очутился рядом с Симой. Широко открытыми от ужаса глазами, она уловила, как исказилось лицо Тихона. Теперь он был похож на получеловека-полузверя. Сима стала еще усиленней читать молитву, а Тихон был уже совсем близко. Ощутив на себе его зловонное дыхание смерти, Сима ойкнула и стала медленно сползать по стене, все еще неосознанно бормоча молитву. Когда она пришла в себя, Тихона, точнее того существа, которое к ней явилось, в доме не было. Только дверь была распахнута настежь, а в земле от порога до калитки остались вмятины от копыт, как будто кто-то в спешке убегал. Домочадцы, сбежавшиеся, на шум, с ужасом выслушали рассказ Симы. Они могли бы подумать, что ей все привиделось, если бы не следы копыт, которые они видели своими глазами.
Люди слушали рассказ Симы с благоговейным страхом. После Симы о ночных визитах поведали другие жители деревни. К кому покойный родитель приходил, к кому дите, к кому сосед или старый знакомый. С каждой новой историей Егору становилось жутко. Теперь он понял, что напугало людей до такой степени, чтобы полуголыми покидать свои дома, и ему становилось не по себе. «Какой же неведомой силой обладает ведьма, чтобы творить столь страшные и немыслимые дела?». По спине пробежал мороз.
Крепостные хоть и были неграмотными, но сразу смекнули, что это ведьма разгулялась, вот и бросились к барину, молить о защите и помощи. Никанор Игнатьевич, нужно сказать, тоже страху набрался, решив, что начался бунт. Хотя он слыл как «хороший» барин среди крепостного люда, но, завидев перед домом грозную толпу, испугался не на шутку.
Выслушивая рассказы о ночных визитах, Егор не забыл отыскать среди толпы тех, кто интересовал его больше всего – Ядвигу, Стасю и Ульянку. Искать долго не пришлось. Стася и Ульянка стояли среди других девчат. Они также как и многие здесь, выскочили в ночных сорочках, и теперь неуютно чувствовали себя под взглядами ребят, которые те украдкой бросали на них. Ядвига, опершись на палку, плакала, причитая о худобе. Для нее это был большой удар, потому что жила она очень бедно. Егор был почти уверен, что чары навела одна из них. Ведь сон, приснившийся ему ночью, в котором ведьма предупреждала, что явит ему свою силу и ночные визиты покойников случились после того, как он наведался к Ядвиге, а потом к Стасе и Ульянке.
Никанор Игнатьевич не стал таиться и привселюдно сообщил, что пострадал от ведьмы не меньше остальных, потому что ночью к нему явился покойный друг и требовал, чтобы он отдал свою дочку за его сына. Вот только сын покойного друга тоже давно умер от неизвестной болезни.
Услышав признание барина, крепостные чуть поумерили свой пыл. Причитания и рыдания стали тише. Все ждали решения барина, и оно последовало незамедлительно.
В присутствии всех собравшихся барин поручил Егору найти ведьму, сообщив людям, что отец Егора – известный охотник и разбирается в таких вещах лучше, кого бы то ни было, чему обучил и сына. Крепостные были удивлены. Те, что посмекалистее, уже сложили дважды два и поняли, что Егор с самого начала прибыл сюда неспроста. Никанор Игнатьевич, дав ему в помощники нескольких дворовых, и всех, чья помощь ему понадобится, приказал обыскать каждый двор, каждый дом и каждый угол и найти того, кто учинил такое зло в его деревне. А чтобы люди не возмущались его решению, он приказал начать обыск со своего дома. Люди признали, что если уж барин позволил обыскать свой дом, то им скрывать нечего, и что дела совсем плохи. Никто не знал, что конкретно искать, поэтому решили обращать внимание на все «подозрительное», а ведьмовское это или не ведьмовское должен был определить Егор. Бросив взгляд на Стасю и Ульянку, он заметил, что Ульянка опять расплакалась, а Стася бросилась ее утешать. Ядвига, по-прежнему, стояла, опершись на свою палку, и горевала о сдохшей живности.
Глава 14
Паника и обыск
Проводя обыск в барском доме, Егор и его помощники старались не учинять большого погрома. Все-таки крестьяне побаивались барина. Хоть и был Никанор Игнатьевич справедлив и милостив, но сейчас ему было не до сантиментов. Если барин осерчает, его гнев упадет на чью-то крепостную спину. А уж когда дело дошло до обыска покоев его любимой дочки Софии, он лично присутствовал при обыске. Когда в покои Софии вошла целая юрба людей во главе с отцом, девушка не удивилась. Позади Софии возле окна, Ульянка с заплаканными глазами поливала цветы. Она рассказала барышне о решении ее отца, поэтому София не испугалась появлению чужаков в ее комнатах, тем более, когда она узнала, что Егор назначен старшим, ей стало любопытно еще раз взглянуть на красивого крепкого хлопца, который так пристально смотрел на нее в церкви. Пока помощники Егора проводили обыск, за каждым их движением следил барин. Егор, осматривая тумбочку с зеркалом, украдкой поглядывал на красивую белокурую Софию. Сегодня на ней было бело-розовое кружевное платье. Она была похожа не цветок, к которому хотелось прикоснуться и вдыхать его аромат. Сердце у него начинало бешено колотиться каждый раз, когда он ловил ее стыдливый взгляд на себе. Ульянка чувствовала себя не так уверенно, она бросила поливать цветы и забилась в угол, стараясь не попадаться на глаза барину и Егору.
Заприметив интерес Егора к дочери, Никанор Игнатьевич резко поторопил его и помощников. Ему очень не понравилось, с какой жадностью и восхищением Егор смотрит на его дочь. Не то чтобы Егор ему не нравился. Он был бы неплохой партией для дочки, ведь его отец был зажиточным, но он уже обещал Софию сыну барина из соседнего поместья, а нарушить слово для него было неприемлемым. Не найдя совершенно ничего подозрительного в комнате барина и в комнате Софии, Егор и помощники тщательно осмотрели остальной дом комнату за комнатой. Ничего ведьмовского или необычного они не нашли. Барин остался доволен, потому что, честно говоря, он сильно струхнул после того, как к нему ночью заявился покойный друг, и он боялся, что ведьма может навредить ему или Софии. За дочку он боялся больше, чем за себя, уж больно дорога она была для него.
Обыскивая деревенские избы, помощники Егора не церемонились. Вещи летели на пол, а посуда звенела. Женщины и мужики боялись возразить словом и делом за такое кощунство, так как каждый опасался, что в его доме могут обнаружить что-то подозрительное. Почти в каждой избе были обереги и травы от знахарки. На все странные предметы, выуженные помощниками, он отрицательно кивал. Когда с обыском добрались до дома Ядвиги, посмотреть, что найдут, сбежалась вся деревня. Люди в душе стали грешить на Ядвигу, ведь только она в селе зналась на травах и заговорах. Ядвига ахала и охала, видя, как помощники бесцеремонно рыскают по ее убогому жилищу. Но все, что нашли у Ядвиги – это было множество засушенных трав. Кроме того, у нее также передохла ночью вся худоба, а стала бы ведьма себе убыток причинять.
Изба за избой, а обыск ничего не давал. И вот добрались до дома Пелагеи. Помощники Егора вопросительно посмотрели на него, ведь в этот дом его определили на проживание, но Егор сказал, что ничем не лучше остальных, а посему пусть обыскивают. Помощники осмотрели все углы, заглянули за печь, перетрусили все вещи и посуду. Добравшись до кровати Егора, один из помощников, откинул одеяло и дернул подушку. Под подушкой лежал маленький мешочек. Егор удивленно посмотрел на него. Помощники побоялись брать мешочек в руки, видя, что Егор встревожился. Они смекнули, что мешочек не простой и они, возможно, напали на след. Подцепив мешочек рукой, Егор осторожно высыпал на стол его содержимое. Полынь, пепел, кусочек шкуры животного. Тщательно изучив его, он заявил, что это ведьмовской мешочек, который делают ведьмы, чтобы управлять снами человека. Ему стало жутко, когда он вспомнил свой ночной кошмар. «Но кто же его сюда положил?». Помощники пристально воззрились на Пелагею, но, за нее вступился Егор, говоря, что живет у нее уже не первый день, поэтому, если бы она хотела его извести, то уже давно сделала бы это. Егор приказал немедленно обыскать оставшиеся избы. Теперь помощники знали, что искать. Они с еще большим воодушевлением и рвением бросились перерывать убогие пожитки крестьян.
Когда они вошли в одну из изб, Егор увидел Стасю. Это был дом ее родителей – Прохора и Глафиры. В доме еще была куча маленьких детишек. Очевидно, Стася была старшей, а это ее меньшие братья и сестры. Дом был небогатый, но аккуратный. Егор сразу отметил хозяйскую руку. В избе все стояло на своих местах. Наблюдая за помощниками, хозяева и Стася испуганно забились в угол комнаты. Вдруг Егора окликнул Гриша, один из помощников, резвый и смекалистый. Зайдя в маленькую комнатушку, в которой, очевидно, спала Стася, он указал на деревянный сундук. Крышка сундука была откинута. Из нее на пол выброшены полотенца, рубашки, ткани. Такой сундук был у каждой дивчины в деревне. В него с детства начинали откладывать приданое. Гриша, довольный собой, указал на дно сундука. Егор заглянул в него и опешил. Внизу лежало три мешочка. У него под подушкой они нашли точно такой. Позвав хозяев дома и Стасю, они стали допытываться, «что это такое?». Прохор и Глафира перепугались насмерть. У Глафиры так вообще подкосились ноги, и ее пришлось дотащить до кровати и усадить. Прохор принес ей воды. Стася, бледная как простыня, удивленными от ужаса глазами смотрела на мешочки, которые Егор достал из ее сундука и протянул ей. В горле у нее пересохло. Все что она смогла выдавить из себя:
- Это не мое…
Попробуй доказать обезумевшим от страха людям, что «это не твое», если это нашли у тебя в вещах. Стася сжалась и заплакала. Егору стало жаль ее. Если бы он был здесь один, он бы спокойно все выяснил у Стаси, но его помощники довольно и враждебно смотрели на несчастную дивчину и ее семью. Один из них спросил:
- Что прикажете, Егор Платонович?
У Егора не осталось выхода. Несколько пар глаз воззрились на него, ожидая, его распоряжений, он отдал приказ срочно сообщить о находке Никанору Игнатьевичу и узнать, что делать со Статей.
Помощники еще не успели покинуть дом, как с кровати раздался бешеный крик разъяренной женщины. Глафира вскочила на ноги и заступила собой Стасю. Она кричала, чтобы никто не смел приближаться к ее дочери, и что ее дочь здесь ни причем. Она закричала, что это ее мешочки и она – ведьма!
Гриша в нерешительности остановился, но Егор строго посмотрел на него, и Гриша побежал доложить о случившемся Никанору Игнатьевичу. Егор прекрасно понимал, что Глафира себя оговаривает, чтобы защитить Стасю. На что только не пойдет мать, если ее детенышу угрожает опасность.
Вскоре Гриша вернулся с приказом от барина: заключить Стасю в темницу.
Глава 15
Тяжкое обвинение
Помощники бесцеремонно схватили Стасю под руки и потащили к выходу из избы. Бледная и насмерть перепуганная девушка с трудом передвигала ноги. Глафира, как разъяренная кошка, бросилась на них, пытаясь вырвать дочь из их цепких рук. Мужики схватили Прохора, который грозился убить их всех, если они не отпустят Стасю. Глафира цеплялась в руки молодых ребят, жестоко и безжалостно уводящих ее дочь. Она кидалась на них и царапала лица. Глафира дико кричала, как загнанная в угол добыча, которой нечего терять. Это и есть материнской инстинкт. Даже ценой своей жизни защитить ребенка. Несмотря на все ее усилия, на помощь пришли деревенские мужики и оттащили обезумевшую от горя Глафиру. Когда Стасю усадили в повозку и повезли в сторону барского поместья, Глафира смогла вырваться и побежала за ними, но они ехали слишком быстро. Споткнувшись, Глафира упала. Она рвала руками землю и бешено кричала, видя, как повозка с ее бедной Стасей удаляется прочь. Ее материнское сердце разрывалось от боли и отчаяния, чуя нависшую над ними смертельную угрозу.
Стасю заперли в подвале. Первый шок прошел, и теперь она разрыдалась от несправедливости и понимания, какая страшная беда с ней приключилась. Это были не ее мешочки. Она понятия не имела, откуда они взялись в ее сундуке.
Егор стоял перед сердитым Никанором Игнатьевичем, ожидая, что он прикажет делать со Стасей. Несмотря на то, что Никанор Игнатьевич хотел убить ведьму и избавить своих людей от нее раз и навсегда, он никак не ожидал, что ней окажется столь юная девушка. Двери в большой зал распахнулись, и в них поспешно вбежала София. Сердце Егора подскочило.
- София, я занят, - сурово сказал Никанор Игнатьевич.
- Папенька, я слышала, что случилось в деревне. – Егор подумал, что это, наверное, Ульянка доложила ей о случившемся со своей подружкой. – Прошу вас, папенька, не берите грех на душу. Отпустите ее. – София упала к нему в ноги.
- Ты что такое говоришь, София, как же я могу ее отпустить? – нахмурив брови, ответил Никанор Игнатьевич.
- Не лишайте ее жизни, папенька, если уж хотите наказать, лучше изгоните из деревни. Пусть уходит и больше не возвращается, но только не казните! Умоляю вас, папенька!
София заплакала, и на ее длинных ресницах заблестели слезы. Никанор Игнатьевич не мог вынести слез дочери. Она задумался. Его вполне устраивало изгнать Стасю из деревни, потому что ему не хватало духу отдать приказ о ее казни.
- Оставь нас, София, - приказал он.
- Но папенька… - запротестовала София.
- Я сказал, оставь нас, - строже приказал он.
София разрыдалась еще сильнее и выскочила из покоев, бросив полный укора взгляд на Егора.
Никанор Игнатьевич снова задумался. Он глубокомысленно потирал бороду, пока, наконец, у него не созрело решение.
- Объяви людям, что завтра днем ведьма будет изгнана из деревни. Пусть успокоятся и не бунтуют. Завтра все плохое закончится.
«Ах, если бы Никанор Игнатьевич знал, что все плохое для них только начинается», - невесть откуда появилось предчувствие у Егора.
Слухи о решении барина уже через полчаса разлетелись по всей деревне. Егору было поручено объявить об этом и самой Стасе. Девушка сидела на полу в темном холодном подвале и плакала. Когда Егор сообщил, что барин великодушно сохранит ей жизнь, но завтра она должна покинуть деревню, Стася бросилась ему в ноги и стала умолять спасти ее. Она клялась именем Господа и всеми святыми, что это не ее мешочки. Егор ответил, что не может ничего сделать против решения барина, но, выходя из подвала, в котором осталась Стася, он почувствовал, что девушку кто-то подставил. Будь она ведьмой, разве бы она позволила с собой так обращаться.
Не все в деревне были согласны с решением барина. Многие хотели казни Стаси. Они жаждали отомстить ведьме за злодеяния. Им хотелось крови. Им нужно было наказать виновного. Люди, на которых ведьма натравила покойников, кричали больше всех о том, чтобы порешить Стасю. Разве что Сима, к которой в ту злополучную ночь, явился покойный Тихон, умоляла их угомонится и не губить невинную девушку. Но ее мольбы и уговоры скоро заглушили другие голоса, жаждущих расправы людей.
Егор чувствовал всем своим нутром, что может случиться непоправимое. Времени у него было до завтра до полудня. Он взял Стремголова и поехал на луг. Ему просто необходимо было глотнуть свежего воздуха и обдумать, как спасти Стасю. Он сидел на лугу под одним из деревьев, и ему до ужаса было ее жалко. Какое тяжелое обвинение выпало на долю бедной девушки и он, Егор, этому невольно поспособствовал.
Глава 16
Изгнание из деревни
Домой Егор вернулся ближе к полночи. Подъезжая к изгороди, он вдруг заметил, что справа от него за яблоней мелькнула тень. Егор спешился и остановился, настороженно вглядываюсь в темную фигуру. Из-за яблони выглянула Ульянка и помахала ему, подзывая к себе. Привязав Стремголова, он подошел к ней.
- Это не Стася, - тихо прошептала девушка. – Это не может быть Стася.
- Расскажи что знаешь, может быть, мы еще спасем ее, - Егор ухватился за слова Ульянки, как за соломинку.
- В ту ночь, когда ты приехал, и на тебя в лесу напала ведьма, Стася была со мной, - сбивчиво пояснила Ульянка. – И в то воскресенье, когда, мы в церковь не пришли тоже.
- Ты говоришь правду, Ульянка? Ведь барин спросит, где вы обе были.
- Я…
- Рассказывай. Не бойся. Хуже будет, если пострадает невинная душа. Стася ведь твоя подруга.
Егор заметил, что Ульянка сейчас заплачет, поэтому сказал:
- Если ты расскажешь правду, может быть, можно будет не докладывать всего барину. Ты главное мне расскажи, - приободряюще сказал он.
- У меня был жених Тарас… - сбивчиво и неуверенно начала Ульянка. – Но потом он на другой женился. А я… хотела утопиться... Я в ту ночь пошла к озеру. Стася увидела меня в окно и побежала за мной. Это она меня из воды вытащила и к Ядвиге привела. Они меня всю ночь травами отпаивали…. Потом Стася меня домой отвела, так как уже светало… Я батькам тогда сказала, что прихворала, так они за Ядвигой позвали. Она, спасибо ей, не выдала меня. Так что не Стася это, - жалобно произнесла Ульянка.
- Ты не лжешь мне, Ульянка, чтобы Стасю выгородить? – недоверчиво переспросил Егор.
- Клянусь, клянусь, не лгу! – В подтверждение своих слов Ульянка трижды осенила себя крестным знамением.
- Нужно ехать к барину, скорее! – сказал Егор. Он велел Ульянке возвращаться домой, а сам вскочил на коня, и помчался к барскому поместью. По дороге он вдруг опомнился, что на улице уже глубокая ночь, но не остановил Стремголова, а наоборот, пустился галопом, надеясь, что барин его примет, учитывая, что дело неотложное. Опасения Егора подтвердились. На ночь глядя, приказчик отказался пропустить Егора во двор и разбудить барина. Он сказал, чтобы тот приезжал утром, и что нет такой нужды ночью весь дом на уши ставить. Егор начал настаивать, но тот пригрозил, что сейчас позовет охрану и спустит на него собак. Егор сердито плюнул. Тут судьба человека решается, а он барина будить не хочет. Вскочив на коня, Егор увидел, как шевельнулась занавеска в комнате Софии. Он лишь понадеялся, что она слышала разговор и перескажет его отцу раньше, чем Егор.
Вернувшись в деревню, он прилег, чтобы с рассветом, сразу же ехать к Никанору Игнатьевичу. У него все внутри дрожало от одной мысли, что невиновная девушка сейчас сидит в темном холодном подвале одна, брошенная и преданная всеми.
Разбудили Егора крики и плач Пелагеи и Ульянки.
- Егор Платонович, помогите! – кричали они, трясся его за плечо.
- Что случилось? – подскочил Егор. Сна как и не бывало.
- Люди Стасю из деревни гонят!!! – хором сообщили Пелагея и Ульянка.
В избу вбежали Прохор, Глафира и Мирон. Они умоляли его вмешаться и спасти девушку.
Оказывается, что в некоторых избах сегодня поутру обнаружили, что мужиков, те, что постарше были, поразила та же болезнь, что Трофима, а потом и помощника Егора Захара. Мужики помоложе испугались за себя, а старухи и молодицы за своих мужей и сыновей. Кто-то из толпы ляпнул, что это ведьма мстит за то, что бросили ее в темницу, а что еще нужно разъяренной толпе. Люди схватили все, что было под рукой: вилы, лопаты, топоры, и, как туча, помчались к барскому дому. А там всей оравой потребовали у барина выдать им ведьму добром, иначе возьмут силой. Барин, видя, что толпа неуправляема и испугавшись за свою жизнь, приказал привести и выдать ей Стасю.
Обезумевшая толпа гнала девушку через всю деревню. В нее бросали камни, которые в кровь разбили ее хрупкое тело, и толкали вилами и лопатами вперед. Бедная Стася плакала и умоляла пощадить ее, потому что она не делала никакого зла.
Егор, выскочив из избы, запрыгнул на Стремголова и помчался, что есть духу, на рев бушующей толпы. Он быстро доскакал до людей, смотрящих с бешеными от ярости глазами, и направил своего коня между толпой и Стасей. Но грозную ораву уже было не остановить. Сейчас они бы разорвали и Егора. Позади толпы послышались голоса Прохора и Глафиры, за ними бежали дед Мирон, Ульянка и Пелагея. Теперь камни полетели и в Стасю, и в Егора. Мужики и женщины схватили Стремголова за поводья и стащили Егора с коня. Толпа с налитыми кровью глазами сотрясала вилами и лопатами. Глафира была уже в нескольких метрах от дочери. На Прохора напали мужики, отрезав ему путь вперед. На него отовсюду летели тумаки. Какой-то мужик, заметив, что Глафира подбежала совсем близко, размахнулся и со всей силы ударил ее в лицо. Стася увидела, как ее мать упала на колени, и закрывает лицо руками, из-под которых льется кровь. Она бросилась сквозь толпу к Глафире, желая одного, помочь матери, а кто-то выставил вперед вилы, чтобы преградить ей дорогу. Стася, не заметившая их в темноте, угодила на острые штыки, как добыча в капкан. Только неистовый крик матери заставил толпу немного опомниться. Стася, покачиваясь, отступила назад. На ее белой сорочке в нескольких местах выступила кровь. У нее подогнулись ноги, но Егор, освободившись из рук замершей толпы, вовремя подхватил ее. Она упала ему в руки. Глафира с окровавленным лицом склонилась над своей несчастной дочкой. Все вокруг замерли.
- Это не я, - только и успела прошептать бескровными губами Стася. – Это не я…
Осознав, что натворили, люди стали разбегаться по домам. Теперь они стали гонителями и убийцами невиновной девушки. Над телом Стаси рыдали безутешные родители. Рядом стояла Ульянка, дед Мирон и еще несколько деревенских жителей, которые не верили в виновность Стаси и были против ее изгнания. Они все плакали, так как ярость толпы привела к непоправимому.
Глава 17
Роковая ошибка
На следующий день люди старались не смотреть друг другу в глаза. Все уже знали, что Стася так и не созналась в том, что она ведьма. И многие испугались, что погубили невинную душу. Когда барину доложили о гибели девушки, он искренне сокрушался тому, что с ней сделали. Наказать виновных не представлялось возможным, потому что никто не мог сказать, кто первым подбил толпу на преступление. Глафира, обезумевшая от горя, бродила по деревне, проклиная всех, кого встречала на своем пути. Старухи и молодицы стали ее избегать, стыдясь посмотреть в глаза матери, дочь которой они так безжалостно убили. В деревнях верили в силу проклятья, поэтому теперь они боялись, чтобы их грех не погубил их самих и их детей.
Как ни странно, но после гибели Стаси, все заболевшие мужики поправились. Даже Захар, который слег, быстро возвращался к своему нормальному состоянию. Ночные визиты покойников прекратились. Живность перестала сдыхать, а жизнь в деревне стала постепенно входить в свое русло. Люди перешептывались, что Стася все-таки была ведьмой, раз после ее смерти все прекратилось.
- Вот оно как получается, сгинула ведьма и чары ее развеялись, - говорили старухи.
- И скотина перестала дохнуть, - поддакивали молодицы.
- Даже пришлый Захар на ноги встал, - поговаривали между собой деревенские мужики.
Но было много тех, кто не верил в виновность Стаси. Они скорее верили, что ведьма затаилась и еще даст о себе знать. В душе они искренне жалели Глафиру, потому что материнскому сердцу все одно ведьма или не ведьма дочка. На то она и мать, чтобы дите свое любить таким, каким оно есть. Но Глафира ненавидела их всей душой, потому что знала свою Стасю, свою кровиночку, лучше чем кто бы то ни было. Не была ведьмой ее Стасюшка. Не была. Благодаря Ульянке, Егор тоже знал правду. Стася погибла понапрасну, но рассказать об этом Никанору Игнатьевичу он не мог. Учитывая, что со смертью Стаси все напасти исчезли, ни барин, ни кто бы то ни было другой, ему не поверили бы. Тем более, что вскоре его вызвал к себе Никанор Игнатьевич и сообщил, что Егор может отбывать к себе домой, потому что ведьма померла, и теперь его деревне ничего не угрожает. Он сообщил, что они начали подготовку к свадьбе Софии, а потому он будет весь в делах и заботах, а ему бы не хотелось платить Егору за помощь невниманием и неблагодарностью. Он пообещал, что щедро вознаградит Егора за его смелость и дал слово, что не обидит благодарностью. Для Егора желание барина, чтобы он отбыл домой, стало настоящим ударом. Домой, безусловно, Егор хотел, но его удерживала здесь страсть к Софии и правда о том, что ведьма еще не найдена. Ни об одной из причин Никанор Игнатьевич не был осведомлен, поэтому, когда Егор попросил у него разрешения задержаться в деревне еще на несколько месяцев, барин очень удивился.
- Зачем это еще? Разве ты не хочешь вернуться домой?
- Захар, мой помощник, еще не окреп. Ему не выдержать дальней дороги, - нашел оправдание Егор.
Никанор Игнатьевич счел объяснение уважительным и позволил Егору остаться. Он, честно говоря, благосклонно относился к Егору, вот только заметил, что его София к нему неровно дышит и боялся, как бы из-за Егора не сорвалась свадьба. На это время Егору нужно было найти какую-то работу, чтобы не шатался без дела и Никанор Игнатьевич позволил ему охотиться в лесу. Он рассудил так: и дичь к столу будет, и Егор докажет всем, что лесные нападения ведьмы прекратились. Егора это вполне устраивало. Прогулки и охота по лесу отвлекали его от грустных мыслей о Софии. О своей Оксанке он совсем позабыл. Куда бы ни посмотрел, куда бы Егор ни повернул голову, везде была она, барская дочка София. Но она была не свободна, а помышлять о том, что барин может отдать ее за Егора, он не мог даже в мыслях.
Через месяц приехал барчук и его родня сватать Софию. Как и подобает, запили магарыч. Нужно сказать, Никанор Игнатьевич не поскупился на стол, который ломился от яств. Барчук оказался смышленым рослым парнем. Егор с недовольством заметил, что Софии он приглянулся. В гостях они пробыли не долго. Барчук и родня уехали, согласовав с Никанором Игнатьевичем, что венчание состоится через три месяца.
Внутри Егора сжирала ревность и чувство вины за смерть Стаси. По мере того, как Захар креп, Егор становился все мрачнее. Он все чаще думал о том, с чем он вернется в дом отца? Как будет жить без Софии? Как расскажет ему о том, что из-за него убили невиновную девушку? Хоть не Егор созвал толпу, хоть не Егор смертельно ранил Стасю, хоть он в последнюю минуту стал между разъяренной толпой и нею, он все равно корил себя. Он винил себя за то, что в ту ночь не потребовал разбудить барина. Может тогда удалось бы всего этого избежать. Впрочем, он мало в это верил. Ведьма оказалась хитрее. Она подставила Стасю и подлила масла в огонь, наведя хворь на деревенских мужиков. Уж понятное дело, все решили, что Стася – ведьма и мстит им. Глупыми необученными людьми, которыми, в большинстве своем, были крепостные, легко управлять, а ведьма оказалась сильной.
Глава 18
Приворот и «отравленный» колодец
Близилось время отъезда Егора восвояси. Он метался по лесу как раненый зверь, вымещая всю злость и ревность, которая жила у него в сердце, на лесных жителей и деревья. Он был сам не свой. Даже Захар, который выглядел и вел себя, как прежде, боялся лишний раз спросить его о чем-нибудь.
В один из таких дней, Егор возвращался из леса после охоты. Он подстрелил много дичи и, завезя ее на барскую кухню, припас несколько тушек для Пелагеи и для родителей Стаси. После ее гибели, он старался подсобить Глафире и Прохору хоть чем-нибудь, но Глафира прогнала его со двора, поэтому он, как обычно в последний месяц, положил дичь на крыльце, бережно завернув в холщевую тканину.
Проезжая мимо изб обратно, он увидел возле калитки Ядвигу. Она поджидала его. Он очень удивился: «Чего ей надобно?».
- Егор Платонович, колодец у меня сломался. Помоги старухе починить.
Егор спешился.
- Одна я живу, Егор Платонович. Не у кого помощи попросить, а после … бидолашной Стаси, никто не поможет, коль и попрошу, - с грустью в голосе сказала старая Ядвига. – Люди сторонится друг друга стали, - старуха с досадой развела руки.
Не мог Егор отказать в помощи старой женщине, а потому заведя Стремголова во двор и привязав к прохудившемуся забору, Егор подошел к колодцу и увидел, что ворот, который служил для подъема воды из колодца, треснул.
- Здесь до вечера работы.
- Милок, сделаешь? – умоляюще попросила старуха. – Не кому больше, - запричитала она.
- Ладно, ладно, сделаю, - ответил Егор. «Не отказывать же старухе в помощи», - подумал он. Тем более, он сильно виноват перед ней. Ведь сначала он ее подозревал.
Егор возился над новым воротом до самой темноты. Ядвига управлялась в доме, лишь изредка спрашивая, может чем-нибудь подсобить ему, но он только отмахивался. К вечеру новый ворот красовался на колодце. От летнего зноя и работы, Егор вспотел. Он запустил ведро вниз и, когда оно наполнилось водой, потянул его вверх. Вот она вкусная и прохладная влага. Он прямо из ведра сделал глоток и почувствовал, как приятная прохлада разливается по телу. Он хотел сделать еще один глоток, но вдруг ощутил, что у него подгинаются ноги. Он уцепился за край колодца и внизу на дне увидел образ Софии. Она манила его к себе в черную глубину. Ему так хотелось быть с ней. Но к горлу неумолимо подступала тошнота. Он отвернулся и вырвал. В глазах стояла белая пелена, сквозь которую он отчетливо видел Ядвигу. Она стояла недалеко от него и наблюдала за происходящим. Ядвига даже не думала помогать ему. У Егора мелькнула в голове мысль, что Ядвига его отравила. Когда Егор совсем обессилел и не мог не то, что сопротивляться, но и с трудом видел, Ядвига подошла к нему. Егору показалось, что в руках у нее какая-то древняя книга, но он видел все сквозь белую пелену, поэтому сознание и глаза могли его обмануть. Ядвига склонилась над ним и начала шептать что-то на непонятном ему языке…
Очнулся Егор глубокой ночью под открытым небом в поле. Он не мог вспомнить, что с ним произошло, и как он здесь оказался. Последнее, что удалось припомнить, как он привязал Стремголова к забору Ядвиги, потому что она попросила его о помощи. С трудом Егор встал на ноги. Голова кружилась. В груди жгло. Он не сразу сориентировался куда идти. Деревня давно спала, поэтому свечи в домах погасили. Хорошо, что в небе светила яркая луна, поэтому он увидел вдалеке черные фигуры деревенских изб. Шатаясь, словно пьяный, Егор побрел в их направлении. Вскоре он добрался до деревни. Стремголов недалеко от дома Пелагеи стоял под деревом. Услышав своего хозяина, он настороженно поднял голову. Егор сквозь пелену, которая все еще застилала глаза, отвязал его и завел во двор. Пелагея уже привыкла к поздним приходам Егора, поэтому дверь, как обычно, была не заперта. Как он добрался до кровати, еще при этом не подняв шума, он не смог бы объяснить, даже если бы его начали пытать. Завалившись на кровать в чем был, он чуть не раздавил кошку, которая свернувшись клубочком, мирно дремала до его прихода, Егор сразу же заснул. На следующее утро он проснулся от того, что в нос ударил запах Пелагеиной стряпни из кухни. Егор вдруг понял, что уже несколько дней почти ничего не ел. Внутри была какая-то легкость. Пелагея, увидев Егора в хорошем настроении, чего давно не случалось, с удовольствием выставила на стол сытный и ароматный завтрак: пшенный кулеш, душенину со сметаной, крученики с ягодами и сыром.
Плотно позавтракав, Егор отправился к Ядвиге. Он хотел выяснить у нее, что она с ним вчера сделала. Он был уверен, что Ядвига его чем-то опоила, хотя не мог вспомнить всех подробностей. Ядвига жила недалеко, поэтому выйдя за калитку, Егор увидел, что возле ее дома собралось множество люду. Почуяв недоброе, он заторопился к толпе. Став за спинами плотных дородных старух, он прислушался, о чем они говорят.
- Прямо здесь ночью и нашли, - говорила одна из старух, тыча на примятую траву возле колодца. – Вот тебе крест! – В подтверждение своих слов она осенила себя крестным знамением.
- Неужели опять ведьма проказничает, - сказала одна из них, и даже ахнула от своего предположения.
- Типун тебе на язык, Милка!
Среди молодых девчат, которые тоже о чем-то шептались, Егор заприметил Ульянку. Он тихонько подошел к ней и спросил, что случилось. Ульянка объяснила, что Ядвигу ночью хватил удар. Утром люди, проходя мимо ее двора, увидели, что лежит Ядвига ни живая, ни мертвая у колодца на траве. Ее в дом занесли. За ней старая Марфа присматривает. Лечить ее некому. Это Ядвига, знахарка, всем помогала, а ей некому помочь. Женщины и мужики, завидев Егора рядом с Ульянкой, начали недовольно перешептываться, поэтому, чтобы не накликать беду на Ульянку, Егор сквозь толпу прошел к убогому дому Ядвиги. Никто не стал перечить ему, потому что все знали, что он на особом счету у барина Никанора Игнатьевича. Войдя внутрь, Егор увидел деда Мирона и Марфу. Ядвига, бледная и худая, лежала на кровати с открытыми глазами и безучастно смотрела в потолок. Завидев Егора, Марфа привстала и уступила ему место рядом с ней. Марфа всхлипывала. Все в деревне знали, что Марфа и Ядвига подруги с детства. Всю жизнь жили рядом и помогали друг другу, чем могли. Егор присел на краешек кровати и тихонько позвал:
- Ядвига…
Ядвига не пошевелилась, даже ни один мускул не дрогнул. Глаза словно не видели ничего перед собой. Они выглядели как два застывших стеклянных шара. О том, что Ядвига жива, можно было судить только по слабым движениям грудной клетки.
- Не слышит она тебя, Егор Платонович, - Марфа вытерла слезы о рукав. – Вот…, - она достала из кармана маленький мешочек.
Егор удивленно вскинул брови и инстинктивно потянулся к мешочку у себя на шее, но мешочка там не оказалось.
- Это у Ядвиги в руке было зажато.
- Это мое, - сказал Егор. – Красная нить?…. – На мешочке теперь красовалась вверху красная нить.
- Стало быть, приворот Ядвига снимала… - обеспокоенно произнесла Марфа.
- Какой еще приворот? – удивленно спросил Егор.
- Ну как какой? Приворожить вас кто-то хотел, Егор Платонович.
«Неужели, Оксанка, хотела приворожить?», - подумал Егор. От мыслей об Оксанке на душе стало радостно и грустно одновременно. Он вдруг почувствовал, что все эти дни бредил Софией, но сердце его желает только одну – только одну красавицу – его Оксанку.
Выйдя из дома Ядвиги, Егор уже обо всем догадался. Он подозвал к себе Ульянку, которая его дожидалась, и попросил, чтобы она пустила по деревне слух о том, что на Ядвигу напала ведьма, и что он, Егор, знает, кто она и завтра утром сообщит об этом привселюдно перед барином и всей деревней. Ульянка, конечно, удивилась такой странной просьбе Егора, но он сказал, что это необходимо, чтобы помочь Ядвиге и положить конец ведьминым злодеяниям. Ульянка, которая до сих пор горевала о гибели Стаси, готова была ради ее памяти вывести ведьму на чистую воду, поэтому сделала все, как просил Егор.
Глава 19
Разоблачение и хомут на ведьму
Слухи о том, что ведьма навела порчу на Ядвигу, благодаря Ульянке, разлетелись по деревне с бешеной скоростью и даже домчались до барского двора. Никанор Игнатьевич нетерпеливо ходил из угла в угол. До свадьбы Софии оставалось две недели и в доме полным ходом шли приготовления. Он вызвал Егора и сурово потребовал у него немедленно выяснить, кто же эта проклятая ведьма, что никак не оставит его деревню и людей в покое. Никанор Игнатьевич злился. Егор никогда еще не видел его таким сердитым. Оно и понятное дело. На свадьбу должно было приехать много родичей и знатных гостей, а тут такое. Ну разве захотят они ехать в деревню, если узнают, что в ней всякая чертовщина творится. София с трепетом ждала свадьбы. Отец заказал ей самые дорогие ткани, портнихи сшили красивое белоснежное платье, вышив его драгоценными камнями. Никанор Игнатьевич не мог допустить, чтобы свадьба сорвалась.
Егор его очень порадовал, когда сообщил, что знает, кто ведьма, но ему нужно сегодня еще кое-что проверить. Никанор Игнатьевич взъерепенился, требуя сейчас же назвать имя ведьмы, но Егор напомнил ему о бидолашной Стасе и сказал, что нельзя ошибиться и оклеветать невиновную. Неохотно, но понимая, что Егор прав, Никанор Игнатьевич согласился с ним, однако взял с него слово, что завтра он назовет имя ведьмы. Егор уверил его, что не подведет. Когда он выходил из покоев Никанора Игнатьевича, он увидел Софию, шедшую к отцу. Проходя мимо него, она бросила на него беглый взгляд и загадочно улыбнулась. Внутри Егора что-то зашевелилось от взгляда и улыбки красавицы, но образ Оксанки затмил красоту Софии.
Егор задумал ночью отправиться в лес. Он пошел проведать Захара, который теперь был прежним и полным сил и рассказал ему о том, что хочет сделать. Несмотря на пережитое, Захар твердо заявил, что пойдет в лес с ним. Хотя Захару после первой встречи с ведьмой досталось не мало, он не хотел отпускать Егора одного в такое гиблое место. В конце концов, он дал слово его отцу Платону Спиридоновичу о том, что будет присматривать за ним, а получилось все наоборот. Но Егор прервал его и сказал, что пойдет один, потому что это его личное дело. Он должен сам сразиться с ведьмой и надеть на нее хомут, чтобы лишить ее ведьмовской силы. Тем не менее, Егор попросил Захара, что если случится так, что он сгинет, чтобы он немедля покинул эти места и рассказал его отцу о том, что он, Егор, погиб не как трус, а в битве с нечистой силой. Он взял слово с Захара, что тот поступит именно так и не иначе. И Захар, видя, что Егор настроен решительно, дал ему свое честное слово. Уходя от Захара, Егор задал ему еще один вопрос, который долгое время мучил его. Он спросил о том, что в ту ночь видел Захар перед тем, как поседел и ослеп. Захар поведал ему все, что произошло с ним в ту злополучную ночь. Егор спросил не просто так. Он хотел узнать как можно больше о том, с чем ему, возможно, придется столкнуться.
Вечером Егор как и собирался, сел на своего Стремголова и отправился в лес. Ночь выдалась по-летнему теплой, но Егор немного дрожал от внутреннего напряжения. Ощущение своей правоты и предчувствие победы заставляло его кровь играть и бить в виски.
В лесу Егор насобирал хвороста, и разжег костер. Стремголова он отпустил, чтобы конь побродил на воле по лесу. Он знал, что стоит ему позвать его и верный конь примчится назад. Сев у костра, Егор стал ждать. Вскоре на лес опустилась ночь. Постепенно шум лесного зверья затих. Ветра не было, поэтому деревья стояли тихие и безмолвные. На небе проступили звезды. Егор посмотрел на самую яркую звезду и вспомнил свою ненаглядную Оксанку. «Господи, как он истосковался по ней», - думал Егор. Казалось, лес был спокоен, и ничто не сможет нарушить умиротворенность природы и красоту ночной стихии. Однако вот оно началось!
Егор услышал где-то впереди негромкий смех. Оторвав взгляд от костра, он увидел недалеко за деревом Христинку. Егор не шелохнулся. Христинка приближалась к нему, игриво взмахивая волосами и аккуратно ступая вперед красными расшитыми сапожками.
- Разве ты не рад меня видеть? – лукаво спросила она, остановившись напротив Егора у костра.
- Зачем ты убиваешь людей? – спокойно спросил Егор.
- Затем что я ведьма, или ты забыл об этом?
- Ты же можешь использовать свою силу, чтобы помогать людям, а не отбирать у них жизнь?
Глаза Христинки стали злыми.
- Помогать? Этим убогим вонючим собакам? – Христинка заскрежетала зубами.
- Ну хорошо, помогать «убогим вонючим собакам» ты не хочешь, но неужели и отца своего не пожалеешь? Это ведь его поместье, его земли, его люди.
Христинка вдруг застыла на месте. Егор, криво усмехнувшись, посмотрел на ее лицо, и увидел страх. Образ Христинки начал меняться и через мгновение перед ним стояла не Христинка, а та самая ведьма, которая принесла этой земле столько зла – барская дочка София.
- Догадался, проклятый, - свирепо прошипела она.
- Догадался, - все также спокойно ответил ей Егор.
- Ты не сможешь никому об этом рассказать, - сказала София, и Егор увидел ее звериный оскал.
- Это почему же? – хладнокровно спросил Егор.
- Потому что этот лес станет твоей могилой.
Егор только усмехнулся в лицо ведьме.
- Зачем ты подставила Стасю? – допытывался он. – Тебе не жалко было невиновную девушку?
- Нет, не жалко. Не Стася бы, так другая. Они для меня все одинаковые, - Егор заметил, что София получает удовольствие от того, что рассказывает ему о своей силе. Ей хотелось похвалиться нею, поставить Егора на место и показать, что он ничтожество перед ней.
- А как ты мешочки мне и Стасе подложила?
- Это Ульянка их подложила! – захохотала София.
- Ульянка? – Егор впервые за все время разговора встрепенулся. Он ни за что не мог поверить, чтобы Ульянка помогала Софии.
- Я ее заставила подчиняться мне! – выкрикнула София. – Эта дура даже не знает, что сослужила мне хорошую службу. Я ее просто использовала. Это так просто, когда умеешь управлять чужой волей.
- Так она ничего не помнит? – переспросил Егор.
- Конечно, не помнит, она все делала в трансе. Я бы всю деревню могла заставить служить мне! – снова горделиво крикнула ведьма.
- А Ядвига тебе чем помешала?
Тут пришло время удивляться Софии.
- Что же ты, охотник, не понял до сих пор, что я на тебя приворот сделала, чтобы отвадить тебя от твоей Оксанки и сделать своей собакой! А Ядвига поняла это, и решила потягаться со мной. Приворот снять. Вот и поплатилась за то, что встала у меня на пути! – София захохотала.
Егор спокойно подбросил хворост в костер. Он держал хомут наготове, спрятав его у себя за спиной. София поняла, что уже слишком много рассказала ему и пора с ним заканчивать. Он не должен был выйти из лесу живым. Она обошла костер и стала подходить к нему:
- Нам незачем воевать, Егор, - хитро сказала София. – Прими мою сторону, и я подарю тебе блаженство. Хочешь я стану для тебя нею? – Глаза Егора удивленно расширились. Образ Софии рассеялся, и перед ним стояла его ненаглядная Оксанка. Оксанка скинула сорочку и оказалась перед Егором совершенно голой, разве что в красных черевичках. Ее стройное упругое тело притягивало взгляд Егора как магнитом. Он почувствовал, что теряет контроль над собой. Ведьма подошла к нему вплотную и Егор, как безумный, заключил ее объятья. Он нежно ласкал ее грудь и целовал ее тело, которое отравляло его. Егор становился седовласым старцем, а его глаза слабели. И вдруг ведьма отскочила от него. Она снова выглядела как София. На теле у нее появился красный ожог. Егор инстинктивно потянулся к шее и нащупал у себя на веревочке мешочек-амулет, подаренный ему настоящей Оксанкой и заговоренный Ядвигой. София, попыталась снова обернуться в Оксанку, но у нее ничего не вышло, потому что Егор опомнился. Сила любви к Оксанке и ее защитный амулет вырвали его из чар ведьмы. София рассвирепела. Она набросилась на Егора. Она рвала его тело зубами и когтями. Чем больше София превращалась в ведьму, тем меньше человеческого в ней оставалось. Она стала похожей на высушенную черную старуху с налитыми кровью и ненавистью глазами. Она запрыгнула Егору на спину, и это стало ее роковой ошибкой. Егор вместе с ней спиной упал на костер, и София оказалась зажатой между огнем и ним. Пламя охватило спину ведьмы. Когда она выползла из костра, Егор, которому немного обожгло руки, дотянулся до хомута и быстро накинул его на старуху. Если бы рассказать, что происходило дальше, никто бы, наверное, не поверил Егору. Ведьму с разных сторон окружили души загубленных нею жертв. Каждая из этих душ тянула к ней свои руки, чтобы утащить ее за собой. А бессильная ведьма не могла призвать себе на помощь никого, потому что ведьмовская сила покинула ее.
- Помоги мне! – закричала она. – Помоги мне!
Егор, словно не слыша ее крика, отвернулся и пошел к тропинке, ведущей из леса. Стремголов, почуяв своего хозяина, ждал его на дороге. Егор знал, что ведьма платит за свои злодеяния, поэтому он со спокойным сердцем поехал прочь из темного леса в деревню. Егор был счастлив, потому что понял, что любовь сильнее каких-либо чар, а наказание – это плата за зло и несправедливость, проявленные по отношению к другим людям.
Глава 20
Смерть барской дочки
Так спокойно и безмятежно, Егор еще никогда в чужой деревне не засыпал и не просыпался так поздно. Он встал около девяти утра, что для деревни было несказанной роскошью. Его, как всегда, дожидался вкусный завтрак Пелагеи, и друзья за столом – Захар, который примчался сюда с самого утра, дед Мирон и Ульянка. Пелагея постаралась на славу, приготовив борщ с уткой и говяжьей грудинкой, смаженину с грибочками и луком, овощное рагу, творожную запеканку с ягодами и вергуны.
На Егора смотрели с восхищением от того, что он сам не побоялся пойти против ведьмы и вернулся живой. Все с нетерпением ждали, что он расскажет им о своем ночном приключении. Егор рассказал все о том, что произошло, и как он победил ведьму. Однако, кое-что он все таким утаил. Он не стал говорить Ульянке, что это она подложила ему и Стасе ведьмовской мешочек. София ведь созналась, что Ульянка действовала под действием ее чар и не помнила ничего. «Зачем же душу дивчины тревожить, чтоб жила с мыслью, что из-за нее подруга погибла?», - рассудил Егор. И про то, что ведьмой оказалась София, он тоже не сказал. Из его слов выходило, что это была какая-то старуха, которая жила в лесу.
- А зачем же она на людей хвори и напасти наводила? – задумчиво произнес дед Мирон.
- Одичала она в лесу. Головой тронулась, вот и начала мстить всем и каждому за то, что люди ее не приняли, - ответил Егор.
Их поздний завтрак прервал визит дворового Кузьмы. Он сообщил, что захворала барская дочка София и что она при смерти. Никанор Игнатьевич велел Егору немедленно явиться ко двору, потому что у него к нему есть дело, не требующее отлагательств. Услышав, что София умирает, гости Егора испуганно переглянулись, подумав, что ведьма успела наказать барина за то, что пошел против нее. Но Егор был совершенно спокоен, сказав лишь, что «Все мы под Богом ходим». Хвори в деревне были не редкостью. Болели и крестьяне, и знатные господа. Гости Егора, не знавшие, что София ведьма, которая мучила их своими чарами, искренне пожалели ее.
Когда Егор подъехал к барскому двору, он увидел, что челядь стоит во дворе и плачет. Никанор Игнатьевич отдавал им распоряжения. Сам он был ужасно бледен. У него дрожали губы и руки. Из причитаний слуг, Егор понял одно – София испустила дух.
Завидев его, Никанор Игнатьевич, отдал последние распоряжения насчет отпевания в церкви и похорон и поманил Егора в дом. В доме он стал напротив Егора и пристально посмотрел ему в глаза.
- Я слышал, что сегодня ночью ты ходил против ведьмы? – прямо спросил он.
- Кто сказал? – бесстрашно сказал Егор. О том, что он ночью идет в лес знали только его друзья. Он подумал, что дед Мирон или Захар проболтался, но когда бы они успели.
- Я задал тебе вопрос? – гневно повторил Никанор Игнатьевич, и Егор понял, что барин сейчас не шутит. Егор немного испугался. Хоть он и был вольным, но кто знает, чем может аукнуться ему гнев барина. Бросит в темницу – никто и не узнает, где он сгинул.
- Да ходил, - подтвердил Егор, которому некуда было отступать.
- И что произошло? – снова спросил барин, и глаза его недобро сверкнули.
- Я надел на нее хомут, - просто ответил Егор. – Ведьмы больше нет…
- Ты надел на нее хомут? А ожоги откуда?... – свирепо произнес барин и вдруг стушевался, выдав себя. Он на мгновение застыл на месте, а потом твердо скомандовал:
- Пошли.
Он повел Егора в церковь рядом с барским поместьем. София лежала в гробу, установленному на помосте посреди церкви. Увидев ее молодое тело, Егор почувствовал жалость. Никанор Игнатьевич подошел вплотную к гробу. Егор остановился на некотором расстоянии, но барин подозвал его ближе. Помимо них за душу Софии пришли помолиться родичи и челядь, а Никанор Игнатьевич не хотел привлекать к ним внимание. Хотя Егору категорически не хотелось приближаться к гробу, он не мог отказать Никанору Игнатьевичу, который, как-никак, хорошо к нему отнесся. Подойдя к нему, он взглянул в лицо барской дочки. Она лежала спокойная и бледная, казалось, ничего ведьмовского в ней нет. Никанор Игнатьевич внимательно следил за его взглядом. Его глаза жадно впивались в Егора, но у того не дрогнул ни один мускул на лице. Никанор Игнатьевич откинул прозрачное одеяло, которым была накрыта София, и Егор увидел, что на открытых частях тела видны ожоги. Егор молчал. Тогда Никанор Игнатьевич отодвинул ворот платья, надетого на Софию, и на шее Егор увидел красный обод, оставшийся от хомута. «Значит, ведьма поплатилась за свои злодеяния», - подумал Егор.
- Я ведь подозревал. Ее пра-пра…пра-бабка была известной ведьмой. Агафьей ее звали. Но столько веков прошло, и ни у кого из ее потомков никакой ведьмовской силы не было. Стало быть, моя София унаследовала все… - растерянно произнес Никанор Игнатьевич.
«Агафья», - подумал Егор. «Не та ли самая Агафья, которую когда то остановил его предок».
- Не та ли это Агафья, которую всей деревней изгнали огнем да солью, - переспросил Егор.
Никанор Игнатьевич удивленно уставился на него.
- Да… та самая Агафья…
Вдруг барин закрыл лицо руками.
-Теперь люди узнают правду, и мою Софию всю жизнь будут помнить как ведьму, - с отчаянием произнес он. Егор понял, что барин обо всем догадался.
Ночью Никанор Игнатьевич услышал странный шум. Он встал и пошел по коридору, прислушиваясь к странным глухим звукам в доме. Шум исходил из комнаты Софии. Он осторожно открыл дверь и увидел в ее покоях окровавленную старуху, у которой на шее висел хомут. Она ползла по полу к кровати, оставляя за собой кровавые следы. Никанор Игнатьевич испугался. Затем старуха упала на спину и тяжело задышала. Никанор Игнатьевич, оцепеневший от ужаса, не мог сдвинуться с места. Старуха вдруг приподняла руку и указала на Никанора Игнатьевича, а затем охнула и испустила дух. Никанор Игнатьевич, видя, как окровавленная рука указывает на него, от страху зажмурился, а когда открыл глаза, увидел вместо старухи мертвую Софию с хомутом на шее, ожогами и кровавыми ранами. София была абсолютно голой.
- Никто не узнает, - заверил его Егор. – Я никому не рассказал.
- Люди все равно догадаются, - от отчаяния Никанор Игнатьевич заламывал себе руки.
- Нет, все будут думать, что София сама стала последней жертвой ведьмы.
Никанор Игнатьевич вдруг разрыдался и обнял Егора. Он был благодарен ему за то, что тот сохранил добрую память о его дочери, несмотря на то, что она этого не заслужила. Он лишь сказал, что «пусть она отвечает за свои грехи перед Богом».
Глава 21
Дом и милая
Слухи о смерти барской дочки Софии и о мести ведьмы быстро разлетелись по деревне. Благодаря друзьям Егора, от мала до велика все в деревне знали, что ведьма повержена, но она успела перед гибелью проклясть барскую дочку. Все искренне жалели Софию, но вздохнули с облегчением, узнав, что напасти для них закончились. Первое время люди еще боялись ходить в лес, но самые смелые из деревенских мужиков все же отважились и сделали первые вылазки в лес за дровами. Какова же была радость, когда все, кто уходил в лес, возвращались целехонькими и невредимыми. Вскоре и девчата осмелели. Они стали ходить за грибами, как и прежде, а чтобы было не так страшно, в лес собирались по несколько человек.
Барскую дочку похоронили со всеми почестями. Еще несколько дней посудачив о ее кончине, женщины и мужики перешли к насущным вопросам. Как это бывает в деревне, появились новые поводы для сплетен. За Ульянкой стал ухаживать местный хлопец Алеша, а старухам и молодицам только и дай повод для перемывания костей, особенно когда Алеша посватался к ней, они переключились на сплетни и домысли о новой паре. Ядвига, после смерти ведьмы быстро поправилась. Марфа, жена Мирона, хорошо за ней смотрела и вскоре Ядвига встала на ноги.
Только трое – Егор, Ядвига и Никанор Игнатьевич знали правду о ведьме, но они упорно спрятали ее в глубинах своей памяти. Чтобы хоть как-то отблагодарить Ядвигу за то, что она сняла с него приворот такой дорогой ценой, ведь она могла погибнуть, Егор починил все в ее доме, отчего старая Ядвига не могла нарадоваться.
В день отъезда Егора, провожать его и Захара пришла вся деревня. Слухи о том, что именно Егор победил ведьму, быстро разлетелись по избам, и теперь каждый хотел его отблагодарить, поэтому Никанору Игнатьевичу пришлось выделить ему повозку. Люди несли кто, что может, кто съестное – засоленное мясо, сало, помидорчики, кто одежду – лучшие рубахи, кафтаны и отрезы тканей, которые берегли для себя. Никанор Игнатьевич, как и обещал, тоже щедро наградил его. Он подарил Егору двух породистых жеребцов, что считалось невиданной роскошью. Дал мешочек золотых и, как и деревенские жители, приказал снабдить Егора дичью, сыром, хлебами и горилкой в дорогу. Кроме того, Никанор Игнатьевич дал Егору письмо для отца, строго настрого приказав передать лично в руки и самому не читать. Егору, конечно, было любопытно, что написал барин, но он пообещал, что выполнит все, как тот просит. Попрощавшись со всеми, Егор вскочил на Стремголова, а Захар в повозку и они отправились домой. Путь лежал не близкий, но ехали оба – и Егор, и Захар – с радостью на сердце. Захар мечтал, как обнимет жену и детишек, по которым он истосковался, а Егор грезил об Оксанке.
Через несколько дней пути, Егор увидел знакомые леса и тропинки. Они приближались к родной деревне. Сердце подпрыгнуло, и Егор припустил Стремголова быстрее. Захар тоже заторопил коня, запряженного в повозку. Мчась на Стремголове, Егор еще издали увидел хрупкую девичью фигурку, которая через поле бежала к нему. Приглядевшись, он узнал ее. «Оксанка! Оксанка!». Остановив Стремголова, он быстро спешился и помчался к ней на встречу. Лишь только заключив Оксанку в свои объятия, он понял, что такое настоящее счастье.
- Как же ты узнала, что я возвращаюсь? – шептал он ей на ухо и целовал.
- Почувствовала… - ответила она, и слезы нахлынули на глаза. – Что-то вот здесь кольнуло, - она указала на сердце.
Оксанка увидела свой амулет у Егора на шее и радостно прошептала:
- Все-таки надел.
Егор не ответил, он усмехнулся свой самой лучезарной улыбкой. Он не хотел тревожить Оксанку рассказами о ведьме и том, что мог погибнуть, но в душе он знал, что это она спасла его. Они не могли надышаться и нарадоваться тому, что снова были вместе.
Платон Спиридонович и мать Егора ликовали не меньше, когда услышали, а потом увидели сына и Захара. Мать обнимала Егора и рыдала, а Платон Спиридонович, пустив скупую слезу, сказал ей:
- Ну будет тебе, вернулся же, а не уезжает, чего ревешь?... – хотя сам он с трудом мог сдержать волнение. Он по-отечески крепко обнял сына. В этот день в его доме был накрыт богатый стол, а свечи горели до утра. Егор рассказал отцу все, что приключилось с ним и Захаром. Уже под утро, Егор, отправляясь спать, отдал отцу письмо от Никанора Игнатьевича. Егор решил, что как только отдохнет, уж больно он устал с дороги, упадет на колени перед отцом и матерью и будет просить благословения на свадьбу с Оксанкой. Он сдержал слово и письмо для отца не читал, а в письме в этом Никанор Игнатьевич рассказал о доблести Егора и о том, что он сохранил доброе имя его семьи.
Платон Спиридонович задумался. Он знал, что Егор любит Оксанку и решил, что если его сын все еще пожелает жениться на ней, он не будет перечить, потому что Егор доказал, что он не только смел и горяч, но и милосерден и мудр. Отец гордился Егором, а мать была безмерно рада от того, что он, ее кровиночка, вернулся живой и невредимый.
Как обещано, так и сделано. Платон Спиридонович сдержал клятву, данную самому себе, и когда Егор пал перед ним и матерью на колени, прося разрешения на свадьбу с Оксанкой, он благословил. А матери так вообще ничего другого не нужно, кроме как видеть счастье сына, а коль Оксанка ему по душе, чего же еще желать молодым, кроме как долгих лет и много детишек. Свадьбу сыграли через два месяца. Родители сделали детям дорогой подарок, выкупив Оксанку из неволи. Теперь Егор и Оксанка смогут строить свое счастье с чистого листа – без ведьм и барской неволи, зато с любовью и чистым сердцем.
E-mail: munacralot@gmail.com
©Камалия Готти-2017. Все права защищены.
Деревенская ведьма
© Copyright: Камалия Готти, 2017
Свидетельство о публикации №217121400071
Свидетельство о публикации №217121400071
Рецензии
На это произведение написаны 4 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.