Мацони

Вместо эпиграфа
Мацони - полезный кисломолочный продукт с освежающим вкусом, его основу составляет молоко, сквашенное посредством добавления теплолюбивых молочнокислых бактерий.

О, мой родной любимый город! Нет, не такой, как сейчас – с нелепыми высотками, вычурными фонтанами, надменно некрасивыми отелями, якобы шикарными бутиками и прочей «шелухой». Теперь, по воле новых хозяев жизни, именно так выглядит мегаполис, амфитеатром раскинувшийся у моря-озера.

Мною обожаем и почитаем другой - некогда пленительный град моего детства. Восхищаясь, я идеализирую его, но делаю это вполне осознанно. Ведь с ним, былыми его жителями связаны дорогие моему сердцу легенды и мифы.

Тогда в самом начале улицы Свободы (сейчас её название, конечно же, изменено – то ли в честь убогого композитора, то ли глуповатого писателя), напротив дома, в котором проживала моя бабушка, стояло роскошное здание постройки первого десятилетия двадцатого века. Подолгу гостя у бабуси, я с удовольствием поглядывал на его великолепие.

Эта удивительная быль связана с одной из обитавших здесь семей.
Крохотную квартирку первого этажа занимали армяне: солидная, очень полная Ашхен Христофоровна Погосян и её тщедушный застенчивый сын ПеЦа. Во всяком случае, именно так его звала мать, хотя реальное имя было, конечно же, ПеТя. Этот самый ПеЦа–Петя слыл у соседей тихим молчуном, ни за что не желавшим знакомиться с девушками. Тем не менее, Ашхен маниакально мечтала, во что бы то ни стало, женить его.

Она считалась у тех же соседей богачкой, и не просто считалась, а реально таковой была. И откуда только бралось у простой советской женщины это самое богатство?! А вот откуда – благодаря чрезвычайно толковому бизнесу, хотя сама Ашхен Христофоровна вовсе не знала такого «импортного» слова. Просто она издавна занималась приготовлением у себя дома высококачественного и целебного мацони. Двухсотграммовая баночка кисломолочного чуда имела у мадам Погосян конкретную продажную стоимость – один рубль против тридцати копеек за полулитровую бутылку крайне невкусной, можно сказать, противной магазинной простокваши.

У Ашхен в пригороде имелась двоюродная сестра Конкордия, а у неё, кроме домработницы Констанции, проживали две дойные коровы, одну из которых по-дурацки вычурно звали Джульеттой, другую Офелией. Разумеется, эти животные с шекспировскими именами питались самыми лучшими, сочными, свежими травами, и поэтому исправно давали роскошное молоко. При этом Христофоровна владела особой закваской, доставшейся ей еще от прабабушки, когда-то обитавшей в горах Хаястана (пафосное название Армении). Именно в потрясающем качестве молока и закваски таился секрет божественного вкуса и качества мацони от Погосян.

Моя мама, не считаясь с дороговизной продукта, почти ежедневно посылала меня – десятилетнего мальчугана к мадам Погосян, которая обычно сидела, широко расставив отекшие ноги, с майонезной банкой на лбу. Так она спасалась от мигрени, ибо считала, что ставить банки полезно при любом недомогании, а не только от бронхита. С двумя-тремя зажатыми в потной ладошке рублями я обычно входил и протягивал мацонщице купюры, тихо говоря одни и те же слова:
; Тётя Ашхен, привет от мамы, дайте мацони.
Пряча деньги под своим необъятным фартуком, она тяжело вставала со стула, жалобно скрипевшего под грузным телом, медленно подходила к холодильнику, доставала оттуда и протягивала мне покрытые калькой, схваченной аптечными резинками баночки. Я же, как велела мама, рассовывал их по карманам, бормотал «спасибо» и быстро покидал жилище Христофоровны, приговаривавшей мне вслед:
; Цава-таным, матахым, эс-кес-сИрумем (ласковые армянские слова).

Такая схема приобретения мацони стабильно сохранялась несколько лет. За это время я успел вырасти и возмужать, а Ашхен Христофоровна – постареть, даже одряхлеть. Тем не менее, её мацони продолжал восхищать и лечить от разных болезней обитателей нашего квартала.

Однажды, придя за мацони, я не обнаружил Христофоровны. На её скрипучем стуле восседал худенький небритый ПеЦа. Подмена была столь ошеломительной, что я застыл в дверях, будучи не в состоянии произнести свою дежурную фразу. Между тем ПеЦа достал из холодильника три баночки мацони и тихо сказал:
; Знаю, ты мальчик из дома напротив, ты всегда покупаешь именно столько. Давай три рубля.
; А где тётя Ашхен?
; Заболела, вчера ночью случился инсульт, и сейчас она в больнице.

Позже выяснилось, что еще год назад Христофоровна тайком от всех женила ПеЦу на Констанции и буквально заставила вступить с нею в интимную связь. Более того, всё это время мацонщица еженощно требовала от ПеЦы таких же «упражнений», но Констанция не беременела. Похоже, ПеЦа был безнадежно бесплоден, ибо у Констанции, судя по слухам, в деревне рос ребенок,  нагулянный неизвестно от кого.

Теперь вся наша округа только и делала, что шушукалась об инсульте мадам Погосян, бесплодии ПеЦы и "распутстве" Констанции. Тем не менее, соседи по-прежнему продолжали ходить в армянскую квартирку ради приобретения потрясающего мацони.

Через пару недель Ашхен Христофоровна с перекошенным лицом и на костылях вернулась домой. Инсульт не только изуродовал беднягу, но вдобавок лишил речи и парализовал правую ногу. Теперь она принимала клиентов, лёжа на диване и жалобно мыча, а ПеЦа ассистировал матери. Констанция тем временем готовила мацони, который, несмотря ни на что, не терял своих изумительных качеств.

Всё это продолжалось около полугода, а потом у Христофоровны случился второй инсульт – теперь уже с летальным исходом. И  удивительное дело, мистика какая-то! Через девять месяцев после её кончины у ПеЦи с Констанцией родилась двойня – мальчик и девочка!

Весь наш район радовался за них, однако ликование быстро сменилось огорчением: ведь Погосяны перестали готовить мацони на продажу, ибо Констанция трепетно растила детишек, а ПеЦа, согласно своей, как оказалось, давней заветной мечте, пошел работать водителем троллейбуса.

С тех пор минуло больше пятидесяти лет. И я, давно живя в Петербурге, однажды обнаружил в отделе молочных продуктов ближайшей «Пятерочки» большую стеклянную банку с этикеткой, на которой красовалась надпись «КАВКАЗСКИЙ МАЦОНИ». Несмотря на солидную стоимость – около двухсот рублей – я схватил экзотический для северных краёв товар и помчался к кассам, а дома, дрожа от нетерпения и вожделения, открыл банку и попробовал содержимое. Увы, оно даже приблизительно не дотягивало до дивного мацони незабвенной Ашхен Христофоровны.