Пришелец

Сказа-фантазия о любви.

«Моя любовь - как странный сон,
Предутренний, печальный...
Молчаньем звёзд заворожен
Ее призыв прощальный!
Как стая белых, смелых птиц
Летят ее желанья
К пределам пламенных зарниц
Последнего сгоранья!..
Моя любовь - немым богам
Зажжённая лампада.
Моей любви, моим устам -
Твоей любви не надо!»
      Тэффи.

Она была маленькой эта планетка и лежала на черном бархате пустоты, как янтарь матово и драгоценно. Юркий парус-парш спикировал на нее всё же в точности. Что хотите, опыт да практика! Апэль устало распрямила спину, спрыгнув с трапа, вздохнула воздух. О, здесь воздух был другой, если на земле кристально-чистый, почти без запаха, то здесь приторно-сладкий как хмель. Да и слегка с дымкой розовой, с незаметным свечением, отчего всё вокруг имело розовую окраску, даже лес, где огромные деревья, пышно шагали, поблёскивая, сквозь этот странный туман. И море было, чуть ли не целый океан! Лежало себе чашей, но другого, более насыщенного цвета, ближе к алому, в окружение песка, словно в оправе. И махонькие-крохотульки волны еле-еле рябились, ветерок играл небрежно.

Уже вдвоём, продавец в сопровождающих присутствовал, изумленно смотря по сторонам, направились вдоль берега. «Надо же здесь идти легче. Прямо «паришь» слегка над землёй. Чудненько!»- думалось Апэль, а глаза приглядывались, где дом будет-то?  Хм, дом? У нее никогда не было дома. Она всегда возила его с собой. В силу своей профессии. А профессия странной была. Таких очень мало сейчас на свете. Апэль всегда удивлялась, как её угораздило родиться сейчас? Посему именно странность профессии спасало. Почти «спасатель», плюс «разведчик», плюс «врач». Какой еще плюс? А-ааа! Главный. В космосе. В просторе пустоты! И путешествия. Которые с детства  ценила, но в силу возраста тогда путешествовала только в книгах. Вот и выбрала самую редкую работу, иль ее выбрала работа сама,- «искатель-псигет».
Для непосвященных, а их было много, Апэль умела танцевать.
Тю, это не то, что подумать можно! Она танцевала в космосе, причем с пользой для других. В основном... для мужского полу, для покорителей космоса. Воинов! Это - дар! Чёрт бы его побрал!
Этому не учат. Есть или нет! Все просто. Эти воины, в одиночестве «варились» годы в пустоте, принося пользу человечеству, но некоторые, наверно, самые рьяные, потихонечку «сходили с ума», по юморному-«съезжали с глузду». Депрессия «нападала» незаметно. Но компьютер «вычислял» все же, и шел сигнал. А так как возвращать да лечить было накладно, но мог «пропасть» ценный работник, то  и «включалась» она - « искатель-псигет», которая всегда чуяла кому больше нужна помощь. И её маленький парус-парш зависал рядом с «заболевшим»... и начинался танец. Какой? А все в комплекте. Беседы, ласковые слова, юмор, Апэль «влезала» потихоньку в «шкуру» больного, пропускала его страдание через свою душу, честно любила, сильно, возвышенно. Любила! И отдавала все, что имела за своей-то душой. До капельки. «Поднимала» бедолагу по лестнице (ЛЮБОВЬ - всегда лестница! Как и женщина!  У которой суть - любить! И жалеть!), «стелила соломки» и злилась, и гневалась, а где надо и "била" сарказмом, иронией, подначками. Но больше лаской.
Рассказывала сказки, танцевала, пела, играла. Тонко узнавала суть человека, его чаяния, чуяла мысли, желания. Становилась другом, если надо то и возлюбленной. И всё это за сравнительно короткое время. И всегда был результат.  И издержки. Ее, Апэль. Печаль, грусть. И «теряние» крохотной части души.

Такой вот, ТАНЕЦ! В старину бы, в Древней Греции например, её назвали бы — Гетерой или в Японии — Гейшей. 
Образ жизни или работа? Нет, главная часть жизни! И радостная. У нее был «весь мир в кармане»! И все звёзды! Пока однажды, она не потеряла главную звезду, ту, что дает мысль о почти бессмертии. Везение кончилось. Кто-то «выдернул» её, как былинку, из жизни привычной, «выскреб» душу до дна...и «кинул об оземь»! Ей стало больно от любой встречи, неудовлетворённость преследовала, сомнения и пустота. Нет, все происходило постепенно. Она «брыкалась» из-за всех сил, одна ..и все тайком от близких. Но однажды в полном безумии, ползая и воя, как раненая насмерть волчица, схватила ножницы и откромсала свою шикарную гриву. Как зря! Подруга, лучшая подруга увидела..и забила во все колокола! Знала, что Апэль, в тайне гордилась гривой, что лукавить, ведь хороша была та грива, цвета меда, густая да струилась почти до пола. Ум, да грива - это и была Апэль. Заставила подруга пройти обследование, перечить не стала бедовая «псигет», ей она всегда подчинялась, чуть ли не единственной во всем свете. Растерянно смотрела на перфокарту Апэль, что выплюнул компьютер бездушный, повернувшись, умоляюще посмотрела на, присутствующего тоже, бывшего Воина-поисковика, который так и остался предан на всю жизнь, за медленный танец, подаренный однажды. Неумолимое решение надо было принимать!

И результат...Виралья - планетка, где она должна обитать и приводить в порядок душу, от прочего лечения Апэль отказалась напрочь, воскликнув: « Да я здорова как бык, верблюд и крокодил вместе взятые!» - зная её упрямство, не перечили, только подруга успокоила Воина: «Пусть её! Хоть отдохнет немного и отвлечётся!» Хм, отдыхать-то отчего? Но Апэль здесь.

А разбила свой дом прямо на берегу, метрах в десяти. Встала лицом к свету, что посылала янтарная звезда, освещающая теперь её планетку, и нажала на маленькую панельку в коробке, сказали, что последняя является чудо-техникой. И действительно, рядом, на границе песка и леса, из этой блестящей коробки, небольшой, в метр высотой, чуть ли не на глазах «вырос» двух-этажный «особняк». Из темно-золотистого материала, напоминающего обыкновенные брёвна деревьев земли. Вздохнув от такого чуда-превращения, Апэль робко поднялась на крыльцо, которое увенчивало просторную открытую площадку, где уже стоял стол из дерева небольшой, изящный, стол для утреннего кофе. Она усмехнулась:«Еще не вошла, а уже живу!»-осторожно открыла дверь, увидела: всё так как и заказано, дизайн точно соответствовал фантазии Апэль, и стоил тех денег, что безжалостно «кинула» новоявленная хозяйка. И библиотека, и книги...о, боже, сколько книг, ее спутники живые всю-ту жизнь, и балкон, что будет открывать звёздное небо ночами долгими, да одинокими.

И вот взмыл, рассекая розовую дымку, сопровождающий Апэль продавец ее планеты, мелькнул, как ненужная мысль, и опустилась тишина, пока тёмной вуалью. Апэль раскинула руки и счастливо засмеялась, практически также как в полёте когда-то. Затем резко стала раздеваться, совсем, до гола, спешила, сдергивала с себя надоедливый стандартный комбез «искателя». И, вот, перешагнув через свою «тюрьму», которую она добровольно носила много лет, закричала громко:«Ау! Планета, здравствуй!»-потянулась, приподнялась на мысочки, легко закружилась в пируэтах, что не странно, навыки танцовщицы никогда не уйдут, это как на велосипеде, не разучишься.

Выдернула заколку...и водопад золотистый, чуть укороченный накануне, хлынул на голую спину, которая, несмотря на не юный возраст, была прямая, а плечи всегда назад (хм, наука, вбитая кулачком настоящей бабки-графини, вбитая довольно-таки крепким кулачком! Благодарю!). Пряди ползли по полной груди, приятно щекоча. Апэль уперла крепкие пока руки в бока и широко расставила длинные ноги – это поза её Родины. В самые критические моменты гордо принимала сию позу, она как бы позволяла крепко стоять...и выражала решимость последнюю и предупреждала, мол, или «иду на Вы!», иль - «на смерть».

Ничего. Ничего. Справимся. Загорелая фигура исчезла с балкона, накинув какую-то хламиду, попавшую по дороге. Апэль сбежала на первый этаж, кофе-кофе - её живительный напиток, а все остальное потом. Жадно хлебнула и прищурила зеленючие глаза:« Еще посмотрим, еще поборемся, а то всё, прямо «садись» на таблетки-пилюли или ложись в стационар, где будут машины копаться в мозгах. Да она здорова как бык, слон и крокодил, вместе взятые. По-о-оду-у-умаешь-депрессия, совсем странная! Это всего лишь вывод надоедливого техноврача." А сейчас, куря неизменную сигарету в мундштуке, запивая кофе, загорюнилась, как же так, душа стала пуста. Она подцепила болезнь, от которой нет лекарств. Видимо кончился лимит её «танца», и вылечить никто не сможет. Все честно! Равновесие. Качели. Бумеранг. Ведь её всегда помнили те, с кем она встречалась, и люди были разные, многие «прилипали»...и желали танец, как пить дать проклиная  Апэль, и это вернулось ей. А может, просто везение кончилось. У везения тоже есть лимит. Раньше, она не могла даже представить, как можно болеть, но быть здоровым. Чушь! Морщилась:«Какие цацы! Себя побороть легче всего! С собой всегда легко справится. Это же - ТЫ! И мозги твои!" Чтоб болели отдельно - такое вообще непонятно, свои мозги она уважала. А теперь они «плавились» от боли, мутились, как зеркало, запотевали от жара влажного, мысли скакали, причиняя такую боль, что Апэль, сильная, гнулась как тростинка на ветру, гнулась до земли.

Результат...Апэль с тихой грустью смотрела на бесконечный лес в розовой дымке, да на море алое, да на звёзды. Все огромное, пространственное, но слишком маленькое перед величием космоса, где она всегда «плыла пылинкой», пока её разум не встревожило что-то.

Диоген: « Для того, чтоб жить как следует, надо иметь разум, иль петлю!»-да, простенько, но как верно. Теперь - петля? Не имеем-с право! И остается бороться. За ум! Одной. Не привыкать! Пустота - дело привычное, где угодно, хотя бы и в своих мозгах.

Вышла на берег, хламиду долой...и в воду. Эх, где-то на земле, есть Мёртвое море, там вода легкая да целебная. Не знаю, как сказали бы одесситы, за Мёртвое море, но её море легкое-легкое! Кажется можно идти по волнам аки по-суху, как та гриновская «Бегущая по волнам», в детстве восхищавшая. И не мёртвое это море, зато она помертвела. Нанырявшись до звона в ушах, вернулась как из рая, чистой и внутри, заснула сразу же, сны были земные, космос там не присутствовал. Но сны эти были зыбучие, словно песчаные дюны. Входишь легко, осязаешь достоверно, а выходить сложно. Тянут, цепляются нежно, в то же время твёрдо, стирая память о прошедшем мире волшебном и беспорядочном. Странные, живые сны-дюны!
 
Потянулись дни похожие на подсолнечное масло, слегка тягучее, золотистым языком расползающиеся по сковородке. У бабульки была допотопная сковородка, та хранила её как «зеницу ока» и частенько готовила на ней такие вкусности. Эта сковородка, в этом случае, сама Алэль. Исследовав почти всю планетку, безумно гоняя легкокрылый «Парш», взмывала без надобности, слишком высоко, к звездам, коршуном падала на свою собственность, будто желая ее «проткнуть» насквозь, изящно тормозила и садилась в квадраты, какие разбила на панели, где светилась карта, которая указывала куда лететь-то. Полёт для тренировки, но быстро надоел. Надоели и « путешествия» в ящик новомодный, видеофон, где она «вызывала» фильмы и книги, путешествовала и отдыхала, столько она не изучала давно, хотя приобретать знания просто обожала. Надоело все, даже рыдать от души, выть и безумно смеяться, Апэль тихонько «закипала», плавилась от жара, смазанного маслом, и металась, и бесилась.
Порой громко молилась. И все это средь размеренного распорядка (по-привычке!) дней, где водные процедуры были по много раз на дню.

Пока однажды...В непогоду, которая «просто» упала на душу, вызвав первую радость на столь тихой и прекрасной планетке, наконец случилось. Случилось невероятное. Гроза и камнепад. Молнии черкали, извивались причудливыми змеями, необычно яркими, словно свет был потусторонний, такого света Апэль не видела даже в пустоте, а там цвета встречались. И падали камни, небольшие, они дымились в атмосфере, это тяжелые души падали на махонькую Виралью, сотрясая ее, пытаясь пробить насквозь. Потрясающее зрелище! Последний день Помпеи. Только вместо пепла, после камнепада, пали водопады воды, прозрачной, но настолько плотной, что казалась на планету падает океан, который превратит ее в аквариум. Гнулись деревья в розовом лесу, а дому ничего. Техника на славу, терпит! Апэль устроилась у огромного окна и спокойно наблюдала за гибелью своего единственного мира, потягивала кофе и курила.

Но, все же, вздрогнула, когда огромная махина, черная, блестящая, неопределенной формы, грохнулась на побережье, буквально чуть ли не на дом. Удар был сильный, та махина вошла глубоко в землю, тряся ее как грущу. Апэль удивленно распахнула свою зелень глаз, которые довольно сверкнули, ну, наконец-то что-то свалилось! И тут же всё стихло!

Вода обмывала непрошеного «слона», который не шевелился, не проявлял никаких действий. Апэль подмывала сходить и посмотреть, что же свалилось непрошенно на ее дом. Но сдержалась, а просто отправилась спать. Неизбежное свершилось, что торопиться?
А утром, следуя своему распорядку, заинтересованно смотрела на пришельца, что так громко заявил о себе и теперь безмолвно торчал на берегу. И Апэль сделала вид, что ей неинтересно. Влетела в свой махонький крылатый аппаратик - парш-парус, «махонький», а весь космос обколесили, в каких токмо бурях не побывали, и взмыла резко. Ура, привычное успокоило, настроило на «лирический лад». Ох!:«Я гитару настрою на лирический лад, упаду в звездопад!»-заиграла в разуме давно слышанная песенка из прошлого, далёкого, далёкого.
Апэль чуяла перемены!

Интуиция. «В идеалистической философии постижение истины «непосредственным созерцанием», мистическим проникновением, без наличии научного анализа»-во, как! Словари, что они знают?! Всего лишь люди собирали, создавали! Т-и-иу-у! Присвистнула Апэль. Чушь. Определенно. Они, эти ученые, ежели что не знают, все «лепят», мол, «платформы» нет! А великий Тесла?  Обладал такой интуицией! Ученый? Ученый! И какой!

Налетавшись, дома уселась за стол, досадливо переворошила книги беспорядочно лежавшие на столе, выбирая, что почитать. Настоящие книги, а не те, что придумали, электронные, которые не надо читать, а прямо в разум шли слова. Настоящие её книги. Которые имели запах и их можно погладить рукой, почувствовать. Углубилась в выдуманный мир. Но недолго.

Любопытство распирало, Апэль всё же взглянула в окно, где утро вовсю уже танцевало по планетке. Пришелец все также молчал недалеко, светился стальным слоном. Решетельно двинулась хозяйка к гостю. Подошла. Из чего сделан этот маленький звездолет, больше похожий на капсулу, непонятно, какой-то светящийся металл. Бормоча, что мол, надо резак, чтобы вскрыть эту консервную банку, Апэль отправилась обратно. А резак иль не резак нашла только у себя в своем космолете, штука напоминала фонарик. Отойдя на расстояние, направила на «слона» и нажала кнопку, выскочившим из фонарика синем лучом нарисовала дверь на пришельце, все же сомневаясь, а получится ли пробить этот необычный металл, но как только луч коснулся обшивки, не причинив ему никакого вреда, что-то щелкнуло внутри капсулы, тихо отодвинуласт панель, прямо на уровне, с которого можно забратьс внутрь. «Здравствуйте! Благодарю!»-поклонилась шутливо Апэль и поспешила к уже выдвинувшимся ступенькам.

Внутри было светло, тихо шептались, урчали приборы. А в кресле застыл...человек! Без каких либо движений, выглядел грозно. Гостья потихоньку приблизилась. Откинув гордую голову, с закрытыми глазами, мужчина (почему-то именно так показалось!) крепко сжимал подлокотники и был без сознания. Апэль бесстрашно наклонилась, припала ухом на странную серебристую ткань, на уровне груди, замерла. Сердце, обыкновенное сердце глухо стучало. Отпрянув, она задумчиво уставилась на незнакомца. Красивый, ничего не скажешь!
Все пропорции фигуры внушительные, лицо мужественное, словно вырубленное из камня, например из белого мрамора. Волнистые волосы, серебряного цвета рассыпаны по плечам, а в уголке губы полоска крови, обыкновенной, красного цвета, видимо прикусил при падении, пытаясь сохранить сознание.
Никаких видимых ранений не наблюдалось. Отчего же, столь сильный человек впал в беспамятство? И как теперь с ним быть?
Искать медблок в чужом звездолёте? В технике Апэль разбиралась немного, но этот пришелец был чужой, непонятной конфигурации.
Дотащить до дома своего, сможет ли? Мужчина был высокий и объёмный. Серебряный человек, странный альбинос.
Теперь уже Апэль прикусила губу, задумавшись.
Ой! А робот, который убирался в доме, он же сильный поди.

Вдвоём они вытащили кое-как незнакомца, дотащили до дома, впихнули в медблок.
Тот довольно зашипел приборами, обследуя лежавшего, и выдал, дескать, ничего особенного, переломов нет, некоторое смешение внутренних органов, удар головы, пару часов и больной придёт в сознание.

Что и произошло. Пришелец открыл глаза странного серебряного оттенка, осмысленный суровый взгляд обвёл кругом пространство. Апэль открыла крышку медблока, но осталась поодаль, не зная что ожидать.
Незнакомец  дёрнулся, а рука привычно скользнула к поясу, там обычно находится оружие.
Тут же осознав, что совершенно гол и беспомощен, резко поднялся, сел. Подняв мраморную руку, прикрыл ею глаза, видимо закружилась головушка от резких движений, затем опять глянул на Апэль. Установившиеся тишина не мешала обоим обдумать положение, в котором оба оказались. Дама уступила мужчине решение первому, просто ждала, что он будет предпринимать. И хотя была хозяйкой, понимала, что пришелец - воин, привыкший выбираться из любых ситуаций.
Наконец мраморный, убедившись, что никто не угрожает оружием, а напротив всего лишь женщина (по платью наверно определил), и, уже смирившись с наготой, приложил руку к груди, что-то пропел.
Именно пропел! Красиво, мелодично с хрипотцой в голосе. Отчего хозяйка оторопела.
Вот те раз! От такого приятного голоса у Апэль мурашки защекотали кожу, пробежав по спине.
Но быстро оправившись от удивления, она тряхнула гривой, решительно сделала шаг вперёд и сначала развела руками, а потом скрестила на груди, пропев тоже при этом:« Я - Апэль!».
Незнакомец понял и радостно повторил её жест, ткнул в себя пальцем и протянул более музыкально:«Ээээоооол!». Приличия знакомства соблюдены, хозяйка подала комбинезон, чтобы незнакомец облачился, тоже для приличия. Отвернувшись, с улыбкой слышала, как кряхтя, незнакомец с шуршанием натянул одежду, подошёл комбец, старый валялся чей-то в её закромах на парше.

Так и стали жить! Ведь даже в раю Адам был не один, а тут «Еве» подвалило счастье.
Этот иноземец Эол совсем был похож на обыкновенных мужчин, которых Апэль пришлось изучить, в силу своей профессии. Еду уплетал за обе щеки, только мраморные, купаться в море продолжал каждый день, как и хозяйка, только отдельно, в другое время.
И обожал, видать, ковыряться в технике, чуть что - нырь в свой кокон, на котором прилетел, только видели его, всё ремонтировал. Скоро покинет рай поди, как та Лилит!

Апэль быстро привыкла к молчаливому жильцу, не обращала внимания почти, читала, гуляла, наслаждалась отдыхом. И только вечерами они пытались общаться, хотя порой попытки заканчивались негласной ссорой. Собеседник не признавал возражений, вспыхивал как та солома. Что же...и это было привычно.
Откуда он прибыл, ей не удавалось распознать, тут воин упирался как мог, видимо боясь, что Апэль - шпионка. А та жалела его, надо же, в каких-то далях космоса идёт война беспощадная, именно туда воин спешит.  И о своём мире «шпионка» молчала, раз из воинствующего народа пришелец. Им, мирным жителям, в этом секторе космоса, войны напрочь не нужны!
 
Так, только по крупицам информации, они узнавали друг о друге. И странно, но Апэль вскоре почувствовала какую-то тягу к соседу, ей хотелось дотронуться до него, пожалеть.
Она  гнала свои желания прочь, насмехаясь над собой, пока не увидела ответное в серебряных глазах мужчины. Тут уж испугалась! Не хватало на старости лет (лукавила, пока была молода!) влюбиться, да причём в инопланетянина!
А тот, вообще, зыркал на неё порой так насторожено, вроде она ему подсыпала приворотное зелье из сказок. Только влечение разве спрячешь! Инопланетный ли мужчина, а всё, что надо ..эээ...на месте, на месте для игр постельных.

Чему бывать, того не миновать! (Бабулька Апэли оставила после себя уйма старых- престарых поговорок, откуда она их черпала, сие неведомо.)
Апэль решилась на танец!
Бедная точно знала, что этот танец первый, но и последний. У обоих за плечами был свой народ и его, народа, интерес.
Есть такой род пауков - «чёрная вдова», самка поедает своих самцов. Ей, Апэли, придётся испытать самое высшее наслаждение, но отпустить «врага» она не сможет.
Вот такой расклад достался. Она всегда была везучей!
И заторопилась.

Ученые, разумеется, изучали чувства  людей, пытались изучить влечение полов. Определили, что влечение происходит из-за запаха, из-за определённого фермента, из-за гормонов и удовлетворение либидо, которое является определённой энергией.
Короче и понятнее будет сказать так, что, дескать, влечение — химическая реакция. Может быть! В человеке всё химическая реакция. Но ведь есть — душа! Душу пока не смогли определить, изучить, не смогли даже найти, где же находится эта душа.
А есть ещё — ЛЮБОВЬ!
Изучали, изучают веками. И что? А ничего. Древние были самые мудрые. Вот...

Аристотель предложил так определить понятие любви: «Любить значит желать кому-нибудь того, что считаешь благом, ради него [то есть этого другого человека], а не ради самого себя, и стараться по мере сил доставлять ему эти блага»

А та же бабулька Апэль говаривала, что, дескать, любовь — это жалость, великая жалость. Когда не помнишь о себе, забываешь напрочь. Рождая ребёнка, умирает женщина, появляется Мать. Вот такая Любовь! И любовь не изучить, к кому бы она не была, к ребёнку, к мужчине, к Богу.
И именно с этим была согласна Апэль.
Можно удовлетворить либидо, получить всплески энергии, только той энергии не хватит, чтобы долететь до звёзд. А любовь поднимает до самых высот, небывалых высот, волны любви гуляют среди звёзд. Как появляется в душе любовь - неведомо. Откуда приходит никто не знает. Никто не знает её границ, как никто не знает границ вселенной. Любовь - это космос.
Человек познал только кусочек, крохотный кусочек космоса. И крохотный кусочек космоса - жалость. Апэль знает, что именно жалость может быть преддверием любви.

Эол уже говорил на её языке довольно сносно и всё чаще приходил от своей машинки в настроении, ремонт корабля удавался.

Всё произошла спонтанно в один из штормов на планетке.
Ах, как святились глаза серебряные! Как нежно пел, ворковал голос иноземный!
И, да, Апэль испытала самое высшее наслаждение жизни! Нежность затопила её до слёз, которых никогда не было, но которых она всегда желала, тех простых бабьих слёз. Она летала сладко среди звёзд, только танец был другой, интимный и только её.
Лебединый танец! Вот какое значение впервые она поняла с болью. Мраморная половинка  прилетела к ней из далёких уголков вселенной. И энергия либидо здесь ни при чём. Белой, гордой птицей залетела в душу любовь!
Обнявшись, переплетаясь как лианы, усталые, они заснули.

А наутро Апэль проснулась одна, рядом половинки её не было, и такая тоска навалилась, хоть вой.
Занялась делами, заторопилась, отодвинула все мысли без светлых просветов. Накрыла на стол, завалив его явствами и напитками. Эол долго отсутствовал. А встретив его серебряный взгляд, когда он объявился, обомлела! Он всё знал и всё понимал! Это он приготовился к смерти! Как же, ВОИН! Он защищать должен свою женщину.
Апэль тряхнула гривой, рассыпались искры золотые, не согласные с его решением.
Неловко поднялась навстречу, ноги отчего-то не держали твёрдо, покачнулась, тот вовремя подхватил на руки. В объятиях мраморных так было уютно и тепло! Апэль спрятала мокрые глаза, уткнулась в грудь мраморного беспомощно, чувствуя себя ребёнком. Впервые в таком возрасте, впервые вообще.
Но хватило сил, расцепила руки родные и дерзко, несогласно глянула в серебро любимых глаз.
Потом, потом решим, родной! А пока дай наглядеться, пожить в счастье!
Мольба не была произнесена. Но им, оказалось, говорить на эту тему было не надо.

Они просидели за столом долго, говорили, смеялись, говорили обо всём без опаски.
Эол достал небольшой шарик из кармана, заранее приготовленный. Шарик засветился, откинул в пространство панораму планеты, чудной и ярко оранжевой. Плыли неведомые города, с причудливыми конструкциями домов хрустальных. Свет был еле терпим для глаз Апэль, потому и были там цветом мрамора иноземцы, но совсем обыкновенные, похожие на людей.
Скоро смотреть стало больно, и шарик погас.
Ответно Апэль включила видеофон, тоже показала свой народ и свою любимую голубую планету.
Эол тоже жадно впитывал вид земли, необычной для него. Как они похожи и непохожи!
Даже конструкции домов имели разную направленность. Если эоловы дома были стремительны, тянулись вверх, казались хрупкими, то на земле были разные строение, основательных, удобных было больше, да и самих городов поменьше, люди предпочитали одиночество. А вот иноземные города были похожи на колонны строем, хотя разных конфигураций, там, почему-то казалось, было мало места. Может поэтому и воевали.

Уставшие от информации любили друг друга более нежно, растягивая удовольствие просто от прикосновений. Они любовались совершенством тел друг друга, а мраморный удивлялся золоту волос Апэль, она же с умилением глядела в серебро глаз, тонула и всплывала.
Как можно убить такую красоту!? Убить нежность и совершенство! Это невозможно, они оба сознавали это.
Развитие инопланетян ушло вперёд, но вот человеческое - война тоже их настигло.
Им бы, их народам, вместе быть, вместе расти, но и этому пока не бывать.

Решение. Какое решение? Они не забывали о нём ни на секунду.
Воин нашёл его почти сразу, он - Воин! Он привык к смерти.
Но Апэль была женщина, не созданы женщины для войны, они рождают жизнь.
Она была мудрее его. Апэль нашла другое решение, но и то было равносильно смерти!
Жить без любимого! Пустой оболочкой. Но ведь можно жить другим, приносить пользу людям. Святая обязанность. Она сможет, она должна.
Решение заставляло судорожно вцепляться в мраморного, любить каждой клеточкой тела, и отдавать себя всю без остатка. Они подходили друг другу, как меч и ножны. Вот такая воинская банальность! Взрослая банальность, жизненная, банальная банальность. Болючая и неизбежная.
Из всей вселенной Апэль надо было выбрать эту вот розовую планетку, а мраморному претерпеть аварию и почти умиравшем упасть туда же. Судьба. Кто так придумал? Кто тот Господин? Где ОН? Апэль с удовольствием взглянула бы в Его глаза и высказала Ему всю свою боль, боль её вселенной. Дать любовь невозможную, огромную как та вселенная...и отнять эту же любовь, убить. Да Он что смеётся над жизнью! Хороша шутка!
Ну, зачем роптать! Тайн столько в мире. А это тайна - будет их, мужчины и женщины, которые любят и будут любить. Назло! Вопреки!

В последний день Апэль тщательно готовилась, убрала гриву в замысловатую причёску, платье короткое надела, легкое, воздушное. Возникла на крылечке летяще, с улыбкой. Эол тоже облачился во что-то из своего одеяния, чужое, но приятное для глаз. Он ждал её, его совершенная, напряжённая фигура выглядела звенящей, чётко выделяясь на фоне моря.
Они, взявшись за руки, прогулялись по золотому пляжу, поплавали в алой воде, смеялись, плескались. Но время...время неумолимо.

Встав около его космолёта, Апэль смотрела в его серебряные глаза с жалостью, она заранее знала, ему будет трудно, очень. И твёрдо знала, что воин выполнит обещание, напрочь забудет этот сектор космоса, эту планетку, но никогда не забудет её, свою женщину.
А она, Апэль, продолжит свою работу, танец для мужчин, чужих и ненужных, но тоже будет их жалеть, жалеть больше себя, как и положено женщине.

Воин ласково дотронулся до волос любимой и быстро вбежал по трапу. Исчез.
Апэль кинулась прочь, взлетела тоже по трапу своего парша, они почти одновременно упали в космос. Пара лебедей - в пустоте, плыли долго рядом. А когда, из-за слёз, Апэль перестала видеть, рукой дотронулась до кнопок инстинктивно, парш резко отпрянул от пришельца, падающей птицей ринулся к розовой планетке.
Апэль бы грохнулась об землю, секунда и дымились бы остатки парша, но ей нельзя.
Есть ещё одна тайна мироздания, ребёнок, который родится, скрепляя их жизни, несмотря на безмерное расстояние, на разность цвета кожи, развитие. Ничего не повлияло  на одинаковость чувств. Любовь — основа вселенной!
И у Апэль будет ребёнок любви!

(из старых тетрадей)