Прозрение

Я опаздываю и потому прибавляю шаг. Со стороны это уже больше напоминает бег и я понимаю, что мои усилия напрасны и я все равно опоздаю. А все из-за неожиданного звонка в последний момент, когда я уже был в дверях, и мне пришлось задержаться...
Стремясь сократить путь, свернул в подворотню, проскочил мимо стройплощадки, обогнул пару коттеджей и выскочил сразу на площадь, на противоположной стороне которой разместилась мечеть, подсвеченная сейчас прожекторами и потому похожая на сказочный дворец, парящий в воздухе. Из динамиков минарета доносился призыв к вечерней молитве. Мне оставалось лишь пересечь площадь...
Обычно в это время здесь всегда полно народу, но сегодня отчего-то безлюдно, лишь в центре маячит одинокая фигура в длинном плаще с низко надвинутым капюшоном. Я почти достиг середины площади, когда услышал окрик:
- Стой! Нэ подходы!
Человек высоко поднял над собой правую руку с зажатой в ней коробочкой. Из-под распахнувшегося плаща видна некая конструкция, прикрепленная к туловищу и состоящая из паутины проводов и трубочек разного диаметра и сечения. Я успел охватить это одним взглядом и мне стало не по себе. Подобное часто показывают по ТВ и даже школьник знает, что это означает…Во, влип!
- Стой!, - повторил он.
Я остановился и стал озираться по сторонам. Вдруг, со стороны примыкающего к площади парка раздался голос, усиленный мегафоном:
- Не делай этого, Ахмадулло, не надо! Мы знаем, что тебя заставили! Твои родственники не переживут этого позора! Опусти руку, Ахмадулло, в знак согласия, и давай поговорим!
Но парень, похоже, не собирался сдаваться и руки не опускал.
С этого момента и далее мои поступки и мысли не принадлежали мне, словно бы я подчинился чьей-то воле, но при этом я был уверен, что должен довериться, что это на благо и мне, и людям…Я двинулся дальше, но изменил траекторию: пошел не прямо на него, а по воображаемой дуге, собираясь обогнуть его слева. Шел я медленно, без резких движений, и размышлял. В итоге связал воедино разные звенья и получилась следующая цепочка: пятница - мечеть - вечерняя молитва - множество молящихся - пояс смертника - Ахмадулло...Но что-то у него пошло не так и сейчас он, - обозленный, усталый и растерянный, - торчит на этой окруженной спецназом площади и не знает, что делать дальше. Честно говоря, мне и самому больше всего хотелось бы сейчас перенестись куда подальше отсюда.
- О, Аллаh Всемогущий, прости этого человека, дай ему защиту от нечисти, окажи ему милость и посей в его сердце добро и любовь к миру, который ты создал! Аминь!
Парень  тем временем внимательно следит за мной, повторяя мою замысловатую траекторию и не опуская руки.
А мною овладевает странное ощущение нереальности происходящего, будто бы я вижу все на огромном экране, а фильм настолько качественен, что и звуки, и запахи, - все настоящее и правдивое! И кажется мне, вот-вот раздастся команда режиссера:
- Стоп, снято!
Страх сменяется жалостью к этому парню, к его, по-видимому, страшной и горькой судьбе, приведшей его в конце концов сюда в этот вечер...Я чувствую его одиночество и беспомощность, которые пришли к нему вслед за осознанием ужаса от содеянного, от невозможности повернуть время вспять и изменить прошлое. В этой точке пространства-времени сошлись двое, одинаково верящих и поклоняющихся Аллаhу, но один с ясным и четким представлением своего места в этой бесконечности, созданной Всевышним, а второй - с затуманенным взором и искривленным мировоззрением, настойчиво привитым чуждой и злой волей. 
Поравнявшись с ним, я останавливаюсь, очень медленно достаю из пакета большое полотенце и стелю его перед собой прямо на мостовую. На голову водружаю тюбетейку. А с минарета по-прежнему настойчиво доносится призыв к вечернему намазу.
- Иди скорее ко мне, Ахмадулло, опаздывать нехорошо.
Парень неожиданно опускает руку, какое-то время возится со своим страшным снаряжением, поочередно отстегивая лямки, затем резким движением отрывает пульт и отбрасывает его далеко в сторону. Потом он осторожно и аккуратно опускает свою сбрую на землю. Выпрямившись и с облегчением размяв затекшие плечи, скинув наконец-то свой тяжкий груз, парень направляется ко мне.
- Становись рядом, брат, - говорю я вполголоса…
Впервые в жизни я читаю молитвы с транскрипцией.
- Бисмилляhи-р-Рахмани-р-Рахим, - говорю я, и добавляю, - Я начинаю с именем Аллаhа – Единого Всемогущего Создателя. Он – Милостивый, дарующий блага для всех на этом свете, и милостивый только для верующих на том свете.
Милость…Как часто в трудные моменты мы бросаемся на поиски опоры, утешения…На поиски того, кто в состоянии посочувствовать и понять…Но чаще всего напрасно, потому что одни примут участие в нашей проблеме из зависти, другие – по недомыслию, третьи – по глупости, то есть их «благие» намерения будут продиктованы отнюдь не благородством по отношению к нам. В любом случае мы скорее всего окажемся на ложном пути и потом потратим уйму времени, чтобы осознать это. И тогда, в отчаянии, мы вспомним о Нем, мы попросим, мы помолимся; будем делать это неистово, с упоением, цепляясь за Корhан, как за спасительную соломинку. Но отчего же мы не верили раньше, почему мы раньше не демонстрировали свою лояльность и покорность? Вопрос риторический…Испокон веков человечество задавало себе этот вопрос и ответ был всегда один! Но осмысление этого придет к Ахмадулло чуть позже, а сейчас есть вечерняя площадь, несостоявшийся террорист и я…
- Аль-Хамду ли-лляhи Рабби-ль-‘алямин (Хвала Аллаhу, Господу миров, за все, что он даровал своим рабам. Вся слава – Аллаhу, Творцу и Господу миров).
- Ар-Рахмани-р-Рахим (Он – Ар-Рахман, милостивый для всех на этом свете и он – Ар-Рахим, милостивый только для верующих на том свете).
…Пятилетним ребенком я однажды очутился в окружении голодных и свирепых собак, которые только ждали команды своего вожака, повизгивая от нетерпения, готовых кинуться на меня, и как решительно и строго вошел в этот зловещий круг мой отец, подхватил меня на руки и прижал к своей груди. Никогда не забуду охватившее меня тогда ощущение надежности и бесконечного доверия к тем, кто произвел меня на свет; поразившая меня в тот момент их готовность к самопожертвованию. Точно такие же ощущения овладели мною теперь, будто некто, обладающий безграничной властью и возможностями, по-отечески развернул надо мною шатер, дающий защиту и уверенность в правильности моих действий. Настал мой черед принести  себя в жертву…
- Малики Яуми-д-дин (Аллаh – один Властелин Судного Дня, дня расчета и воздаяния. И никто, кроме Него, не властен ни над чем в этот день. Аллаh властвует над всем).
- Ийякя на‘буду уа ийякя наста‘ин (Тебе Одному мы совершаем наивысшую степень поклонения и к Тебе взываем о помощи).
- Иhдина-с—сырата-ль-мустакым (сохрани нас на пути Истины, на пути Ислама, блага и счастья).
…Мой отец, измученный постоянными сердечными болями, тихо умирал, а я, растерянный и уже спасовавший перед смертью, все еще суетился возле его постели, пытаясь оказать помощь, но делал это скорее всего по инерции, робко и нерешительно…Неотложка приехала поздно... А когда через положенное время наступил момент прощания, меня охватила истерика, словно бы я заблудился в этом мире и не вижу выхода, словно бы я внезапно осиротел...И тогда Вера во Всевышнего спасла меня, вытеснив из сердца непреходящую и тупую боль, подарив мне невероятное облегчение и тягу к жизни. Жизнь продолжается и только Создатель вправе вершить судьбу каждого из нас…
- Сырата-ллязина ан‘амта ‘аляйhим. Гайри-ль-магдуби ‘аляйhим уа ляд—даллин (веди нас по пути Твоих благочестивых рабов, которым Ты даровал верить в Тебя и которым оказал свою милость, направив их по прямому пути, пути Ислама, по пути тех, которых Ты облагодетельствовал, по пути Пророков и Ангелов. Но не по пути тех, которых Ты наказал, и которые сбились с пути Истины и блага, отклонившись от веры в Тебя, не проявив повиновения Тебе.
…Однажды меня сильно обидел близкий человек, фактически предал меня…Трагизм ситуации усугублялся еще и тем, что его «Я» никак не хотело соглашаться с очевидным фактом, находя не только оправдание для своего неблаговидного поступка, но и обвинения против меня по стандартному принципу «лучшая защита это нападение»…Потом потянулись дни, однообразные и похожие друг на друга: работа – дом – работа…Когда ты уподобляешься существу, лишенному разума, чувств и инстинктов…Когда тебе хочется лишь одного: закрыть глаза и больше не просыпаться никогда…Когда происходит самое ужасное: в каждом видишь потенциального подлеца и каждого тихо ненавидишь…И вот тогда, в один из ненастных осенних вечеров, когда ты по привычке ждешь и страшишься приближения  одиночества, как наркоман ломки, вдруг появляется твой обидчик…Он пришел прощаться. Ему врачи поставили страшный диагноз и жить остается в общем-то недолго…Он кается, у него слезы на глазах…Можешь праздновать победу, можешь злорадствовать…Можешь! Но нет у тебя на это ни сил, ни желания…Вместо этого ты утешаешь его, мол, не огорчайся, очередная врачебная ошибка и скоро все выяснится…Ты не веришь своим словам, а он не верит тебе, но ты видишь, как ему становится легче с каждой минутой…После его ухода ты вдруг ощущаешь в себе кардинальные изменения: и душевная боль сошла на нет, и сердце твое бьется ровно, и этой ночью ты спишь спокойно! Ты выздоравливаешь! И становишься крепче с каждой минутой…Аллаh Акбар!
…Уже в завершении намаза я заметил, как катятся по лицу парня слезы. Это были слезы очищения и прозрения, слезы облегчения в конце трудного пути, когда видишь перед собой долгожданный причал. А может быть все мои видения были наяву и он тоже приобщился к ним…?
…У командира спецназа хватило такта и терпения не мешать нам, а когда все закончилось, он похлопал меня по плечу:
- Хорошая работа, спасибо.
Задержание Ахмадуллы прошло спокойно, без обычных для таких случаев грубости и насилия. Когда его уводили, он коротко бросил:
- Спасибо, брат.
И было в его тоне нечто, заставившее меня посмотреть на него с надеждой и уверенностью, что он не пропадет, не сломается…
…Но никто из очевидцев так и не понял, что происходит все лишь по воле Аллаhа. Их прозрение еще  впереди. Я так думаю, во всяком случае…
Ин шаа‘а-Ллаh, Ма шаа‘а-Ллаh! Аминь!

Декабрь, 2017