Ты можешь идти один. Глава 14

До "Адониса" я дошел минут за десять. Только у самых дверей остановился, почувствовав робость. Предстояло делать то, чего я делать не умел: общаться с людьми. Причем, не просто трепаться, а добиться конкретного результата. Несколько раз глубоко вдохнув и выдохнув, я решился.

В помещении практически пусто. Лишь несколько человек завтракали в разных углах зала. На сцене никого. Спокойная электронная музыка – из тех, что рекомендуются "для релаксации". Я подошел к стойке.

– Здравствуйте!

Полноватая брюнетка с приветливым лицом повернулась ко мне.

– Добрый день! Чай, кофе, завтрак?

– Нет, спасибо. Я хочу... Не могли бы вы... Ну, то есть, у вас, случайно, нет адреса Кати? Или телефона?

Брюнетка нахмурилась, пытаясь меня понять.

– Кати? Какой Кати?

– Которая поет здесь по вечерам. Катя... не знаю фамилии. У них группа.

– А! – улыбнулась брюнетка. – Нет, я не знаю адреса.

– А телефон?

– А вам зачем?

– Мне очень нужно ее увидеть.

– Ох, мальчик, знаешь, сколько таких тут за день приходит!

Я покраснел. Конечно, выглядело все так, будто я страстно желаю с ней познакомиться.

– Нет, я не такой! Мы с ней знакомы, просто мне именно сегодня нужно с ней увидеться, это важно!

– Знакомы? – Брюнетка хмыкнула. – И ты не знаешь ни телефона, ни адреса, ни даже фамилии? Не поверю.

И тут меня осенило:

– Но вы же можете ей позвонить? Просто скажите, что пришел Дима, друг Бориса. Она должна понять!

У брюнетки не нашлось возражений. Она достала из-под стойки телефонный аппарат, набрала номер и прислонила трубку к уху.

– Алло, Кать, это Лена с "Адониса". Ага, привет, дорогая. Слушай, тут молодой человек твоим адресом интересуется. Говорит, что Дима, друг... кого ты там друг?

– Бориса!

– Ага, Бориса какого-то. Что? Все, поняла, записываю!

Она написала несколько слов на бумажке и протянула мне.

– Держи. Настойчивый!

На прощание Лена улыбнулась мне и даже будто бы подмигнула.

Катя жила достаточно далеко, и, когда я до нее добрался, вся моя решимость наорать на Борю растворилась в желудочном соке. Есть хотелось невероятно.

Рассохшаяся деревянная дверь подъезда болталась на одной петле. Я поднялся на третий этаж, нашел нужную квартиру и постучал. Почти сразу же лязгнул замок, дверь открылась и я увидел Катю.

– Привет! – улыбнулась она. – Каким ветром?

Тут только я понял, что шел сюда исключительно по догадке, не зная ничего наверняка.

– Привет... Я просто подумал... А Боря случайно не у тебя?

– Боря? У меня? – Катя широко распахнула глаза. – Что бы он тут забыл?

Дурак! Господи, какой я дурак! Надо было попросить ту девушку в кафе задать по телефону этот простой вопрос.

Глядя на мое вытянувшееся лицо, Катя рассмеялась:

– Да шучу я, господи! Заходи, здесь он.

Я вошел в квартиру Кати в смешанных чувствах. Зачем я здесь? Что ему сказать? Все мысли внезапно разбежались.

– Есть будешь? Мы как раз завтракать собирались. Яичница с колбасой.

Прежде чем я успел вежливо отказаться, желудок издал громкий отчаянный рев.

– Я, в общем, еще бутербродов сделаю, – отреагировала Катя. – Проходи пока в комнату, пообщайтесь.

В маленькой уютной комнате обнаружились письменный стол, компьютер, музыкальный центр, пара шкафов, гитара, усилитель и диван. На этом диване сидел Боря Брик и, улыбаясь, смотрел на меня.

– Разгадал мою загадку? – спросил он.

– Ты урод! – выпалил я, не задумываясь. Сразу же смутился, но понял, что останавливаться поздно.

Боря сдвинул брови.

– Почему ты так говоришь?

– Потому что ты – урод! Или ты не знаешь, что из-за тебя творится?

– Ничего такого, о чем я не догадывался. Я в розыске. Теперь самое время приступать ко второй части моего плана...

Я сжал кулаки. Злоба, немного затихшая после первой вспышки, разгорелась с новой силой.

– Какого еще "плана"? Рассказать тебе про твой "план"? Моего отца избил Разрушитель. Он вообще мог всех нас убить, но прочел мои мысли о том, что вы с Машей... Почему ты вообще не сказал мне, что они могут читать мысли?

– Думал, это очевидно. Мозг, вмещающий такую силу, поневоле начинает развиваться. Это как защитная реакция, он борется. Вот и...

– Закрой. Рот, – отчеканил я. – Из-за тебя он кинулся искать Машу. Мне чудом удалось ее спасти. Теперь она скрывается. Рыбу арестовали.

– Но это-то тебя почему беспокоит? Он расплачивается за...

– Он УЖЕ расплатился! – Я повысил голос. – Ты сломал его! Неужели обязательно добивать?

– Добиваю его не я. Это работа Разрушителей. Ну, и вашей судебно-исполнительной системы.

– Вот так, да? То есть, это и есть отличие Исследователей от Разрушителей? Вы просто руки не пачкаете?

Из кухни доносился шум воды и пение Кати:

– "Отпустите домой покаянные души, научите безумцев любить. Разрешите смотреть сквозь решетки на небо тем, кого вы не в силах простить".

Голос звучал неестественно громко. Видимо, Катя просто пыталась показать, что не слушает нашу перебранку.

Боря встал с дивана и подошел к столу, избегая смотреть мне в глаза.

– Мне жаль, – сказал он.

– И что мне делать с твоими сожалениями? Преподнести их Маше на блюдечке?

– Тебя больше всего злит не то, что ей приходится скрываться. Это тебя скорее интригует. Ведь у вас появилось совместное приключение. Ты злишься по другой причине.

– Даже если и так...

– Ты сделал свой выбор. В тот вечер ты попросил меня увести ее. Так я и поступил. Все могло быть иначе. Мы могли просто погулять, проводить девушек домой, и все. Я успел бы тебя предупредить, да и на Машу не пало бы подозрение. Но выбор сделал ты. Конечно, не зная о том, что за этим последует. Согласись, что и я не мог предугадать всего.

– Кое-что ты мог предугадать. Знал о моих чувствах, и все равно...

– Она шептала твое имя во сне, – перебил меня Брик.

– Что?

– Ты меня слышал. Хочешь знать, как тебе лучше поступить сейчас? Беги вместе с ней из города. Начните новую жизнь. Она пойдет с тобой куда угодно. Уйди и забудь. Скоро все закончится.

Я не слушал, что он говорил дальше. Вокруг разверзлась пустота, заполняющаяся только едва слышным стуком вагонных колес. Маша шептала мое имя! Как же мне хотелось побежать к ней прямо сейчас.

– Мальчики! – Катя высунулась из кухни. – Я все состряпала, давайте завтракать! Или обедать уже, черт его знает.

Как бы я ни старался сохранить возмущенный вид, с набитым ртом это мне не удалось. Подкрепившись, посмотрел на Катю, потом на Брика. Они болтали о всякой чепухе, как ни в чем не бывало. Судя по взглядам, которые бросала Катя, их отношения переросли дружбу. Ну да, в этой маленькой комнатке помещался лишь один тесный диван...

– И что вы думаете делать дальше? – спросил я.

– Мы с парнями в воскресенье уезжаем в Красноярск писать альбом, – сообщила мне Катя.

– Я тоже поеду, – кивнул Боря. – Попробую отвести Разрушителей от поселка.

Я быстро взглянул на Катю.

– Ты ей все рассказал?

– На неделю, наверное, – улыбнулась мне Катя. – Будем дневать и ночевать в студии. Хочется записать хорошо, а главное – свести. По-хорошему, надо бы месяц – материала много. Но денег в обрез...

– Что ты с ней сделал? – Я перевел взгляд на Брика.

– Немного заблокировал входной канал сознания. То, что ей знать не следует, она не узнает. Будет слышать светскую беседу, которую сама, по сути, и выдумает.

– Надеюсь, у нас все получится. Звукорежиссер бы толковый попался!

Я швырнул вилку на стол.

– Пошел ты!

Я вышел из кухни и стал обуваться.

– Чего это он? – услышал я голос Кати.

– Не обращай внимания. Посиди здесь.

Звук поцелуя. Меня чуть не стошнило от отвращения к этому тирану-недомерку. Накинув куртку, я уже взялся за замок, когда в прихожую вышел Брик.

– Дима, что случилось?

– И ты еще спрашиваешь? – Я повернулся к нему. – Кто дал тебе право играть с людьми? Для тебя все это как игра! Кругом – куча марионеток, которыми можно вертеть, как хочешь! Только мы не марионетки, мы – люди! Ты этого понять не в состоянии.

– Я не принес Кате вреда.

– Ты ей вообще ничего не принес. Просто влез в ее жизнь так же, как в мою. Использовал, как сортирную бумагу, чтобы потом выбросить и пойти дальше.

– Это не так, – тихо сказал Брик.

– Я не хочу тебя слушать. И видеть тебя тоже не хочу. Делай, что хочешь, только ко мне больше не лезь.

Я открыл дверь и вышел в подъезд. Брик стоял на прежнем месте. Смотрел на меня взглядом, в котором можно было бы при желании уловить грусть.

– Я не хотел этого, – сказал он.

– Знаешь, несмотря ни на что, Разрушители мне больше нравятся, – вдруг сказал я. – Они честно и прямо идут к своей цели. Никого не подставляют под удар. Если хотят убить – убивают сами. А ты... Ты просто червяк. Все эти твои слова о том, как надо жить... Да ты понятия об этом не имеешь! Дошло до дела – и где твои сраные принципы? Спрятался, как мышь, за чужую юбку и ждешь, пока все решится само собой! Я даже к себе никогда такого отвращения не испытывал, как сейчас к тебе.

Я пошел вниз. Брик не побежал догонять меня, не крикнул ничего вслед. Дойдя до первого этажа, я услышал лязг закрываемой двери.

– Пропади ты пропадом, – шепнул я, выходя из подъезда.

***

– Где ты был? – Мама смотрела на меня таким взглядом, которым можно было взорвать танк. – В школе тебя сегодня не было, не ври!

– Я же ничего еще не сказал.

– Где ты был?! – взвизгнула она.

Из комнаты вышел отец с бутылкой пива и грустно посмотрел на меня.

– Дима, ты вообще соображаешь, что творишь? – спросил он.

– Да. Прекрасно соображаю. Простите, что пришлось волноваться...

– Волноваться? – Мать всплеснула руками. – Да я чуть с ума не сошла! Ты мог о нас подумать? Улетел черте куда! А нам-то что делать? В милицию и то не пойдешь – вон у нас какая милиция!

– Мне нужно было уладить кое-какие дела, – сказал я. – Это очень важно. Обещаю, больше такого не повторится.

Мама долго смотрела на меня, потом отвернулась.

– Я никогда бы не подумала, что ты вырастешь таким эгоистом, – сказала она. – Мы вокруг тебя пять дней плясали. Отец отгулы брал. А ты... Только очнулся... Ай, да бог с тобой. Свою голову не приставишь.

Она ушла в кухню и, судя по звукам, принялась мыть посуду. Отец призывно махнул бутылкой.

– Пойдем-ка, побеседуем.

Мы сели на диван в комнате. Отец убавил звук телевизора и повернулся ко мне.

– Дима, расскажи мне, что у тебя происходит?

– Да ничего такого, – буркнул я, уставившись на сцепленные в замок пальцы.

– Ты это свое "ничего такого" засунь куда подальше. Я признаю твое право на личную жизнь, пока она нашей семейной жизни никак не касается. Но когда к тебе приходит психованный мент, а ты после этого убегаешь куда-то – это уже все грани переходит. Так что давай-ка, расскажи мне все. У тебя проблемы?

– Не у меня. У него.

Я ткнул пальцем в экран телевизора, где как раз крупным планом показывали фотографию Брика. Папа среагировал быстро – взял пульт и прибавил громкость.

– В Назарово продолжаются поиски школьника, подозревающегося в убийстве собственной матери, – говорила дикторша. – Напомню: несколько дней назад в ходе обыска в одном из частных домов поселка Бор было обнаружено тело женщины. Рядом с телом находились и документы, благодаря которым личность погибшей удалось установить. Ей оказалась сорокапятилетняя Инна Брик, сын которой, Борис Брик, таинственно исчез накануне. У следствия есть все необходимые доказательства того, что именно он совершил убийство. Следствие просит помощи у населения. За любую информацию о местонахождении этого человека гарантируется вознаграждение.

На экране снова появилась фотография Брика.

– Это не тот, который к нам приходил? – поинтересовался отец.

– Тот.

– Ну и друзья у тебя...

– Он мне не друг.

– Вот это правильно. Так все же, каким боком ты здесь замешан?

– Уже никаким. Честное слово. Все будет как раньше, я обещаю!

Отец мне поверил. А раз так, то насчет матери можно не волноваться – он все ей объяснит. Я закрылся у себя в комнате, посидел за столом, разглядывая ставшие вдруг такими чужими корешки учебников.

В кармане зажужжал телефон. Пришло сообщение от Элеоноры: "Как она мило краснеет, когда я про тебя говорю!))))" Я улыбнулся, но тут же нахмурился. Неприятно сознавать правоту Брика. Ведь ситуация с Машей действительно меня будоражила.

Я написал ответ: "Ерунда! Можешь ей телефон дать ненадолго?" Спустя несколько секунд телефон снова загудел: "Привет! Я Маша! Очень соскучилась по твоим нежным рукам. Приезжай прямо сейчас, я вся твоя!"

Сперва меня бросило в пот, но здравый смысл победил. Не могла Маша написать такого!

"Эля!" – отправил я.

"Ну все, все. Передала! Воркуйте))".

"Как ты?" – написал я. Минуту перебирал в голове различные варианты обращения. "Маша" – слишком официально, "родная" – слишком нежно, "дорогая" – как-то пошловато... В конце концов, отправил как есть.

"Хорошо. Подружились с Элей, она милая. Когда ты меня заберешь?"

"Пока не знаю. Рассчитывай на пару-тройку дней, может, больше. Беспокоюсь".

Мы переписывались, пока не стемнело. Но, даже лежа в постели, я не мог выпустить из рук телефон. Маша писала снова и снова. Она нуждалась во мне. Как я мог ее оставить? Наконец, ближе к полуночи, мы попрощались. Я уронил телефон на пол и уснул.


Продолжение: http://www.proza.ru/2017/12/16/275

Хотите читать в удобном формате? Полную версию романа можно приобрести здесь: https://vk.cc/7rUsQD