Абрахам Бут. Благодать царствующая

БЛАГОДАТЬ, ЦАРСТВУЮЩАЯ В ДЕЙСТВЕННОМ ПРИЗВАНИИ
Абрахам Бут (1838)

 
Мы видели, что благодать главенствует в вечном завете и правит в суверенном господстве в указе избрания. Давайте теперь рассмотрим ту же славную благодать, как являющую свое благое влияние в возрождении и действенном призвании всех, кто когда-либо спасается. Избрание само по себе не производит никаких изменений в реальном состоянии своих объектов. Ибо с точки зрения благодатной цели избрания оно застает людей в грешном, погибельном состоянии, и они остаются в нем, пока энергия Святого Духа и сила евангельской истины не достучатся до их сердец. Поэтому, как и было установлено изначально, абсолютно необходимо исполнение дивного замысла избрания, чтобы все избранные были рождены от Духа и преображены в образ Иисуса Христа, призваны Богом и несли на себе Его образ.
Это важное изменение, которое происходит в уме и видении грешника, когда он обращается ко Христу, в непогрешимом Слове называется Божиим призванием или призванием благодатью. При исполнении этой работы благодати Божией вечный Дух является великим Деятелем, а евангельская истина - должным инструментом. Люди  в своем естественном состоянии рассматриваются как мертвые во грехе и умершие для Бога, но когда они призываются, их умы просвещаются и им сообщается духовная жизнь. Дух Божий, возвещая совести истину, оживотворяет мертвых грешников, показывает им их ужасное состояние и вселяет в них страх и тревогу. "Мертвые услышат голос Сына Божия, и, услышав, оживут" Люди, отошедшие от Бога и чуждые Ему, находятся на пути к погибели, но они боятся вернуться к Нему. Поэтому Евангелие говорит: "вернитесь к Господу, и Он помилует вас, и к Богу нашему, ибо Он многомилостив". "Приходящего ко Мне не изгоню вон".  Такое откровение благодати в Евангелии, и такие приглашения, адресованные погибающим грешникам, использует Дух истины в их действенном призвании. Он дает им поддержку этих заявлений, чтобы вернуться к Богу, и дает им возможность искать спасения от руки Его, Того, против Кого они согрешили и Кого они так глубоко возмутили. Такова общем виде природа этого небесного благословения, которое является предметом нашего исследования.
Любой грешник "выведен из тьмы в чудный свет"  исключительно благодаря Божественной благодати. "Бог призвал меня по Своей милости" - постоянное выражение Павла, и святые усваивают свое обращение только этой причине. Человек, будучи по природе мертв во грехе, не понимает своего зла и пребывает преступления против Бога в гордом самомнении, уповая на собственные способности; и он смотрит на свои преступления против Бога скорее как на плачевные недостатки, чем как на шокирующие беззакония. Он смягчает свои недостатки и умножает свои обязанности. Он обесценивает труд Христа, и полагается на свои предполагаемые добрые дела. Будучи в полном неведении о своей моральной слабости, полном моральном растлении и обширности требований Божия закона, он стремится, если вообще заботится о своей душе, поставить собственную праведность как основание для его принятия  высоким и святым Богом. Он доверяет некоей общей благодати, проявленной к нему через Иисуса Христа, чтобы восполнить недостатки, сопровождавшие его искренние попытки выполнить свой долг. В случае нового впадения в открытые и скандальные преступления, он тешит себя надеждами на прощение и надеется на любовь Божию, которая проявится, если он оставит былые грехи, будет сожалеть о них и исправится на будущее. Это, по его мнению, очевидный и простой способ успокоить оскорбленного Бога и обрести Божественную милость. На таком песчаном основании обычно и строится человеческая надежда. Таким образом, мы лежим и спим в грехе и мечтаем о счастье на пороге ужасной пропасти, и не чувствуем никакой опасности, пока царствующая благодать не окажет своего влияния, чтобы восстановить нас из ставшего родным погибельного состояния.
Но когда Дух Божий обличает в грехе, открывает святость закона и огромную нужду для совести грешника, когда Он говорит, что каждый грех подвергает нарушителя закона страшному проклятию, к человеку приходит страх, он встревожен и оживляет свои моральные усилия. Очнувшись от своей духовной спячки, он становится более серьезным и пунктуальным при исполнении религиозных обязанностей, в начинаниях дел святости и в поиске вечного счастья. Он не довольствуется больше беспечным и поверхностным способом выполнения преданного служения, который он имел, будучи удовлетворен в своей совести и утешая свою гордыню. Теперь чувство вины ложится бременем на его душу, совесть точит и жалит ее, и ужасы Божии, кажется, буквально наваливаются на нее.  Обязанности, которыми он пренебрег, милости, которыми он злоупотребил, дерзкие проявления бунтарства, которые он позволил себе против своего Божественного Властелина, толпой врываются в его разум и ломают его душу. Закон, справедливость и Законодатель, кажется, готовы отстаивать свои права, власть святости и добра, их меч обнажен и звучит голос, требующий возмездия. В такой ситуации он не может что-то изменить, но настойчиво пытается спастись от надвигающейся гибели. Но при этом его сердце глубоко уязвлено законнической гордостью и не знает Божественной праведности, и он трудится, чтобы получить спасение, как когда-то, делами закона. Когда же, посредством Духа и слова правды, он начинает понимать свою природную порочность и испорченность, портящую даже лучшие его дела, когда он видит, как они убоги и несовершенны, и лишены той совершенной праведности, которая необходима для помилования по закону - тогда его надежда на спасение по собственному послушанию исчезает, и опасения вечного наказания возрастают.  Таким образом, когда Закон приходит, сияет в своей чистоте и работает в совести со властью, грех оживает, чувство заслуженного гнева владеет душой, и ее прежняя самодовольная надежда уходит прочь.
Теперь человек начинает размышлять о своем прежнем невежестве и фарисейской гордости с величайшим изумлением и глубочайшим отвращением к самому себе. Хотя и неохотно, но он теряет прежние напыщенные понятия о своем моральном превосходстве, и вынужден, как прокаженный, плакать: нечист, нечист! Теперь он воспринимает все всерьез и чувствует силу важнейших выражений Писания, которые характеризуют естественного человека и его состояние как свинью, валяющуюся в грязи, пса, возвращающегося на свою блевотину, открытый гроб, источающий смрад разлагающейся души. Он видит теперь, что такие эпитеты бесконечно менее оскорбительны для самого деликатного человека с тонкими чувствами, чем нравственное разложение, которое в очах святого Бога оскверняет всю его душу. Теперь он свободно признает, что он привык смотреть на шокирующие беззакония как на нечто тривиальное. Он глубоко чувствует теперь, что многочисленные грехи его жизни, как бы огромны и отвратительны они ни были - это лишь многие потоки из загрязненного источника, и они исходят из крайне испорченного сердца. Он удивляется, он сбит с толку, когда он размышляет о своем падении и испорченности. Его глаза были открыты, чтобы узреть духовность и огромные масштабы божественного закона, и он рассматривает всю свою жизнь как одно продолжение сцены беззакония. Ибо вместо того, чтобы жить каждый момент своей жизни в непрерывной и горячей любви к Богу, как того требует закон, он находит, к своему горю и позору, что он жил в любви к себе и ко греху, и считал себя правым, хотя его целью были лишь собственное счастье и удовольствия. Созерцая святость закона, отражающую чистоту Бога, он ясно видит, что он не менее обязан любить Бога всеми силами своей души, ради Его бесконечного превосходства, чем избегать таких страшных преступлений, как убийство и прелюбодеяние. Одним словом, он считает теперь себя худшим из грешников. Он убеждается, что, как ни страшен приговор закона, он справедлив. Это вызывает в нем страх, и все же он готов от всего сердца оправдать закон и Законодателя, осуждающего любую неправедность, хотя бы он сам не мог вкусить милость. Он готов сказать: закон справедлив, и смерть мой удел! 
Вот что может сказать пробужденный грешник, с надрывом, заливаясь слезами и предаваясь размышлениям о своем состоянии и его опасности. "Как свят закон, который я нарушил! Как ужасно проклятие, которое я несу! Как многочисленны мои преступления, и как ужасно их обострение! Как несказанно убого мое состояние! Моя бессмертная душа находится в особой опасности. Что мне делать? Куда мне бежать в убежище? Мне искать помощи плотских наслаждений и греховных удовольствий? Я должен испить сверкающую чашу респектабельных развлечений? Это только взрастит мою вину и увеличит мои страдания; так можно было бы искать убежище в аду. Должен ли я судиться с моим Господином и Судией, доказывая, что я не так зол, как остальные? Но как я докажу это? Должнику, если ему нечем платить, одинаково грозят арест и тюрьма и за один доллар, и за пятьсот.  Иегова заявляет: "Проклят всяк, что кто не исполняет постоянно всего, что написано в книге закона". Но я не сделал никаких добрых дел, не оказал никакого послушания, из которого я могу извлечь некоторое утешение, на котором я могу построить мои надежды на принятие. Здесь, увы, я совершенно нищ. Я знаю, что я не любил Бога, что я не мог не искать своей славы; а без этого нет никакого приемлемого послушания. Зачем тогда мои молитвы и слезы без искупления? Я уже обещал исправление, но уже растерял свою жизнь! Могу ли я сказать, как раб, который задолжал десять тысяч талантов: "Потерпи на мне, и все тебе заплачу"? Это было бы величайшей гордостью и величайшей глупостью. Мой долг, как и у него, огромен, и если бы я мог вернуть Творцу две лепты вдовы, я все равно остался бы неоплатным должником. Теперь я нахожу, что я совершенно без сил. Но предположим, что я обладаю некими способностями, и могу исполнить совершенное послушание в будущем; это никак не компенсирует мои прошлые грехи, и вся их тяжесть будет против меня. Если бы я творил беззакония против людей, против твари, возможно, я мог бы их компенсировать. Но они против моего Творца, Которому я задолжал свое время и таланты; все, что я имею, и все, что я есть. "Если один человек согрешил против другого, судьи должны судить его: но если человек согрешит против Господа, то кто будет просить за него; или как нарушителю искупить свое преступление?". Есть бесконечный Иегова, против Которого я согрешил: это вечный Властелин всех миров, против Которого я восстал. Кто же тогда будет просить за меня? Да, я попрал  бесконечную власть. Мое упрямое сердце и отвратительное поведение говорили: "кто есть Господь, что я должен Ему подчиняться?". Я отверг Его владычество как Царя вселенной, сидящего на Своем троне, и моего постоянного Благодетеля, я злоупотребил Его милосердием по отношению к моему убожеству. Он бесконечно совершенен и в высшей степени любезен, я же не любил Его и не обожал, я относился к Нему так, как будто Он не заслуживал ни любви, ни почтения. У меня – отвратительное нечестие! Я следовал гнуснейшим похотям и ублажал худшие аппетиты вместо того, чтобы служить Ему и воздавать Ему честь. Как я пренебрегал Божиим Словом и святым поклонением! Я относился к Библии, как будто она не достойна серьезного изучения, как какой-нибудь деист. Собрание святых и моя совесть будут свидетельствовать против меня, что я жил, как без Бога в мире. Или, если я когда-либо посещал богослужения публичные или частные - как я издевался над своим Создателем! Я вел себя в Его ужасающем присутствии, как будто Он бессмысленный идол, который не знает и не заботится о том, как Ему поклоняются. Когда я делал вид, что исповедую свои грехи, мое исповедание застывало на моих устах, и если я просил небесных благословений, то так, как будто у меня было мало или вовсе не было необходимости в них. С восторгом и жадностью я преследовал множество преходящих радостей и порочных наслаждений; но как доходило до поклонения Богу, я был готов плакать: о, как это утомительно! Я говорил Богу моим сердцем и делами: "отойди от меня; ибо я не хочу знать путей Твоих. Кто Вседержитель, что я должен служить Ему? И какую пользу я имел, если я молюсь Ему?". И я могу хоть на мгновение сомневаться, что я заслуживаю смерти, заслуживаю того, чтобы быть проклятым? Проклятие - страшное наказание! Воображение отшатывается от этой мысли; она заставляет холодеть кровь. Могут ли небеса предотвратить надвигающееся праведное возмездие? Но Бог справедлив, и справедливость требует, что грех не может быть спущен безнаказанно. Не значит ли это, что мои вечные страдания неизбежны? Как иначе могут быть поддержаны правота Бога,  честь Божественной святости, истины и справедливости? Есть ли путь избавления для такого негодяя, как я, или я потерян навсегда?
Так он ложится у ног Царя благодати. Восстав против Повелителя небес, сознавая, что он заслуживает того, чтобы погибнуть, он лежит глубоко во прахе самоуничижения в подножии ног Божественной благодати. Зная, что впереди вечность, чтобы не скатиться в абсолютное отчаяние, он решается обратиться к благословенному Богу, будучи все же убежден, что если его мольба будет удовлетворена и он не будет отвергнут, его душа будет жить, но что если его молитва будет отвергнута вместе с ним самим, он погибнет. С дрожащими руками и бьющимся сердцем; потупив взгляд и с трепетом в устах он готов возопить: "Оскорбленный Господь мой! Мне справедливо вынесен смертный приговор, и я должен погибнуть навечно, ибо Ты праведен. Мои уста заграждены; я не имею права жаловаться. Но разве не есть что-то в Тебе, что может привести несчастное существо и виновного преступника искать милосердия и надежды на принятие? Разве Ты не сострадательный Спаситель, а также справедливый Бог? Разве Иисус не Твой единородный Сын, и Ты не дал Его как умилостивление через веру в Его Кровь? К Нему поэтому я готов бежать как к моему единственному убежищу от Божественного гнева. Я не смею возражать, ибо я не могу претендовать на милость Твою.  Только, если Тебе угодно спасти отвратительных грешников, самых жалких существ; если угодно Тебе, выразить безграничную милость к тому, кто заслуживает бесконечного страдания, и обязан осудить самого себя, то тем больше будет слава милосердию Твоему. Однако, поскольку проситель у престола благодати, как погибающий грешник не имеет иной надежды, кроме как на суверенное милосердие и на Кровь Креста, и я решил подождать, пока свободно получу их , или буду категорически отвергнут. В случае отказа, я должен нести проклятие, как мою заслуженную долю; если же я буду принят,  Твоя безграничная милость обретет славу".
Пусть никто из моих читателей не  представляет дело так, что процесс обличения, описанный здесь, должен представлять собой стандарт для их опыта,  или, что я буду ограничивать Святого Израилева такой работой в головах грешников, когда Он дает им познать самих себя, свое состояние и его опасность. У меня нет такого намерения, ибо я хорошо знаю, что Бог является суверенным и поступает в этом случае так, как Он считает нужным, как и во всех других. Ибо хотя каждый грешник должен чувствовать это, прежде чем ему придется просить или принять помощь со стороны благодати, - все же у Господа есть различные способы сделать Свой народ готовым в день Его силы. Некоторых Он просвещает более постепенно, в то время как умы других он поражает осуждением как громовым голосом, внезапно, как вспышкой молнии.  Они доведены до грани отчаяния и дрожат как над бездной. Мы не ставим  целью исследовать причины этой разницы, ссылаясь на Божественное провидение. Господь спасает кого и как пожелает, так что Он может привести людей к познанию Своего спасения таким образом и такими средствами, какими сочтет нужным. Если кто-либо сомневается, были ли пережитые им обличения истинными, пусть вспомнит, какие вопросы он должен задать себе для того, чтобы достичь удовлетворения. Это не вопросы: "Как долго я переживал это?", или: "До какой степени ужаса я дошел?",  или: "Как тяжело я это пережил?" - но: "Дошло ли до моего ума и совести, что я согрешил и должен погибнуть? Что ничто, кроме милости Божией, не может избавить меня?". Таковы вопросы, которые требуют обратить на себя внимание, и на них должен быть дан правильный ответ. Ибо мы знаем, что имя и дела Иисуса запрещают отчаяние и проливают луч надежды для измученных душ.
Можно предположить, что царствующая благодать Евангелия, весть о Спасителе и о свободном и полном спасении всегда будет идти рука об руку с обличением греха и с великой готовностью к нему. Можно предположить также, что как только грешник слышит Божие приглашение, он не сможет удержаться от того, чтобы радостно воскликнуть: это тот Спаситель, которого я хочу! Это спасение, которое поистине подходит для моего состояния! Оно совершенно в себе и свободно для недостойного грешника. Чудесная истина! Удивительная благодать! Что я мог сделать, что я могу еще желать? Здесь мой покой, и только этим я могу хвалиться! Но увы, это не всегда так. Наблюдения и опыт показывают, что пробужденный грешник часто отходит назад и не получает утешения от благовестия. Это возникает не от какого-либо дефекта в благодати, которую он открывает, или в принесенном ему спасении; не потому, что грешник в своей нужде и беде не получает того, что ему нужно для полного облегчения, но он может не видеть славу этой благодати, которая царит и торжествует в замысле Бога, и ее применимость к своему положению. Он хочет найти в себе что-то, что способно сделать его предметом Божией милости и освящающей любви.  И именно это не дает ему утешения и вводит его в большое смущение; другими словами, он готов опасаться, что он недостаточно смирен и видит свой грех, что он не чувствует надлежащего отвращения к нему и не имеет той жажды Христа и святости, которую ему следовало бы иметь, прежде чем он сможем искать спасения с обоснованной надеждой на успех.  "Здесь должно быть хорошо видно, что сильные страдания, возникающие из-за страха ада, не требуются для того, чтобы примириться с Богом, ибо такое горе не относится к заповедям закона, но к его проклятию. Страшные опасения вечного наказания не являются частью того, что требуется от грешников, но тем, что постигает их. Настоящая, евангельская печаль о грехе - это наш долг, это повеление, и к нему прилагаются обетования; но ужасы закона относятся к его проклятию, а не к его заповедям; это осознание угрозы закона, а не того, что мы сделали против него, и здесь нет   никаких следов любви к Богу или святого нрава. Пробудившийся грешник поэтому, если он ищет страданий такого рода, находится в неверии, а не в поиске возможности верить" (Owen J. On Holy Spirit. N.Y., n.d. P.306). Таким образом, грешник, даже когда его совесть угнетена чувством вины и когда он искренне желает спасения, может противостоять истинной благодати Божией, сохраняя некоторое искание своего. Отсюда следует, что подлинное самоотречение Евангелия - это самая трудная жертва для человеческой гордыни.
Но благодать царствует. Дух истины совершает Свое домостроительство спасения, чтобы свидетельствовать о Христе и Его суверенной милости, и именно так Он дает бедному истерзанному грешнику Евангелие. Он подтверждает его совести не только достаточность, но и абсолютную свободу славного Искупителя. Он свидетельствует ему, что у него нет ничего доброго, чего он бы ни получил, и нет праведных дел, которые он должен совершить, чтобы иметь интерес ко спасению или претендовать на него. Он показывает ему дальше, что осуждение греха и чувство собственной нужды сами по себе не есть условия принятия Христа и Его спасения, хотя нашей вере в Него и предшествует чувство  нашей духовной нищеты и убогости, оказывающее помощь благодати на ее пути и делающее ее по-настоящему желанной. Грешник не будет ни искать, ни принимать великое искупление, пока не уразумеет, что Божий гнев и проклятие ада - это то, чего он заслуживает, и что без умилостивления дивного Иисуса он неминуемо погибнет. Это необходимо, но так, как Бог даст, а не так, как мы хотим получить.
Я считаю само собой разумеющимся, что мы должны прийти ко Христу таким образом, как Он к этому призывает нас. Очевидно, что Он зовет нас по имени как грешников, и именно в качестве несчастных, погибших грешников мы должны прийти к Нему за жизнью и спасением. Евангелие мира проповедуется таковым, и именно их оно призывает, и даже тех, что не знают, что к ним обращены милость и благое расположение Бога. Пусть же будет известно, что радость грешника никогда не забывает:  Евангелие со всеми его благословениями есть дар Христа во всей Его полноте, славная благодать и милость великого Царя к измученным, виноватым и убогим, к тем, у кого нет ничего своего, на что можно положиться, к отчаявшимся сделать что-нибудь ради этого. Иисус Христос предназначен для избавления несчастных, которым не приходится надеяться на себя. Таков был благодетельный замысел Бога, и таков Его милостивый дар. О дивная, восхитительная истина! Ее достаточно, чтобы самое меланхоличное лицо озарилось улыбкой. Позвольте мне предаться радостным мыслям и еще раз объяснить эту дивную идею. Благословения благодати никогда не были предназначены, чтобы отличать достойных или выделять заслуги, но для того, чтобы поднять убогих и избавить отчаявшихся. Они - слушайте и радуйтесь! - есть обладатели небесного дара. Да, у них есть особое право. Все   те, кто воображает себя лучше других людей, кто зависит от своих дел и обязанностей, ценит собственное достоинство, те, кто не желает стоять на одном уровне с мытарями и блудницами, пусть не обольщаются: Христос не имеет ничего общего с ними. У них нет Его Евангелия, и Он не обращается к ним. Если они слишком горды для того, чтобы жить по благодати или быть полностью обязанными суверенной благодати своим спасением, то пусть не жалуются, если у них не будет ни малейшей помощи от Бога. Если они полагаются на закон, то пусть сами стоят или падают.
Поэтому тот, кто верит во Христа, полагается на Него как на оправдывающего нечестивых. Он не видел иначе ни Его, ни себя, уже в тот момент, когда он впервые уверовал в Него; если бы он поступил иначе, он не мог бы поверить в Него как в оправдывающего таких, как он. Единственное поощрение грешнику, который должен обратиться ко Христу, состоит не в том, что он, будучи наделен неким благочестивым нравом, изменится и сможет исполнять какие-то условия иначе, чем прежде, но только в самой благодати, которая правит и возвещается в Евангелии. Да, свободная весть Евангелия об Иисусе содержит достаточные основания для самого отъявленного грешника, в самых отчаянных обстоятельствах, чтобы искать помощи у Христа. Например: "Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию". "Сын Человеческий пришел взыскать и спасти погибшее". "Ко Мне обратитесь, и будете спасены, все концы земли". "Придите ко Мне, все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас". "Приходящего ко Мне не изгоню вон". "Всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную".
В этих, как и в других подобных местах Священного Писания, грешнику рекомендуется обращаться к Господу Искупителю и взирать на Него с уверенностью, что при этом он не должен быть разочарован. И это не тот, чей характер и состояние отличается от мира, но  существо виновное и готовое погибнуть. Эти свободные приглашения основаны на славном начинании и совершенном деле Христа, Который пострадал и умер не за праведников, а за грешников и  нечестивых; и кто примирил их с Богом, когда они были врагами. Здесь  все готово для примирения грешника и его счастья, здесь, в жизни веры и святости, и в будущем, в плодах славы. Эти Божественные свидетельства есть  только образец того, что может быть совершено, и они вместе со многим другим являются надлежащим основанием нашей веры во Христа и доверия к Нему ради вечного спасения.
Отсюда вытекает, что грешник, который действенно призван Богом и водим Святым Духом, чтобы под Его обличением уверовать в умершего за него Искупителя, отличается теперь от своего безбожного окружения и прежней жизни, или, другими словами, он становится гораздо лучшим человеком, чем он был раньше. Тем не менее это не просто какие-то хорошие привычки, и его утешение не возникает в результате этих предполагаемых изменений. Нет, Божественный Дух не свидетельствует о нашем настрое или о присущем нам превосходстве над другими людьми, но о достаточности, драгоценности и абсолютной свободе Христа, и обо всех благах, заключенных в Его посредничестве. Основа  надежды верующего и источник его духовной радости - это не сознание, что он мог сделать что-то для своего спасения, но истина, которой он доверяет, и Спаситель, на Которого он опирается, и эта истина внедряется в его сердце Духом Святым.
Под влиянием благословенного Духа и с помощью Евангелия грешник отрекается от всякой ложной уверенности и законнических надежд, и презирает всякую праведность, которая не является во всех отношениях идеальной; он опирается на Христа, как Скалу веков, прилепляется к Нему как к единственной Надежде виновных, и ликует в Нем, как в Том, Кто в состоянии всецело спасти всех, без исключения, кто приходит к Богу через Него. Новый порядок вещей открывается перед его взором. Он видит с изумлением, как Бог может быть справедливым, и все же оправдывающим нечестивых. Бог и Спаситель становятся для него одним. Теперь вечный завет раскрывает свои бесконечные богатства его истерзанному взору, и Евангелие изливает свой целительный бальзам на его измученный ум. Иисус Христос и Его праведность - теперь его единственная надежда. Он находит в славном Иммануиле достаточность не только для того, чтобы восполнить все его нужды, но чтобы сделать его бесконечно богатым и счастливым, и это его полностью удовлетворяет. Еще недавно он стоял дрожащим и посрамленным перед судом совести, и едва мог представить себе, что Бог останется праведным, если не изольет Свое возмездие на него, но теперь он находит эту небесную работу полностью подтверждающей закон и справедливость, и ее вечный фундамент пользуется его наибольшим доверием. Он видит, как все это прекрасно, целесообразно, как прославляет Бога и спасает грешника, смотрит с изумлением и созерцает с восторгом. Увидев Милость на троне, он поклоняется и радуется. Благодарность изобилует в его сердце, и хвала течет из его уст.
Когда грешник размышляет о своем прежнем состоянии и теперешней никчемности, он видит, какую вражду к своему Творцу он лелеял в душе; он видит, какими плотскими являются его привязанности, как упряма воля, какой гордостью переполнено его сердце, как часто он в своих делах следовал тем, кто готов сказать Богу: "Отойди от нас, мы не хотим знать путей Твоих"; и он поражается тому, что до сих пор не попал в ад. Когда он видит, как охотно он должен был признать Божественный суверенитет и почтить небесное милосердие, как долго он сопротивлялся призывам Провидения,  как часто он заглушал возгласы совести, и что если что-то меньшее, чем бесконечная сила, должно было принудить упрямого мятежника к повиновению, он закоснел бы вконец и остался навеки несчастным - размышляя обо всем этом, он наполняется несказанным удивлением. Сравнивая то, что заслуживали его преступления, и то, что даровал Бог, он не может удержаться от того, чтобы воскликнуть: "вот что творит Бог! Какое чудо милосердия!". Он убеждается на этом, что его призвание должно быть отнесено к царствующей благодати. Он полностью убежден, что только Бог начал эту работу, как и любое другое благословение, даруемое во всех исходящих от Него преимуществах и обетованиях. Когда он размышляет о своем призвании, он готов воскликнуть: не я нашел, но меня нашел Тот, Кого я не любил и к Кому не стремился; ко мне явился Тот, о Ком я не спрашивал. Он скажет: меня познал Бог, меня принял Христос, а не я познал Бога или принял Христа (Лк.15.4-5, Рим.10.20, Гал.4.9, Фил.3.12).
Таким образом, наше призвание Богом является примером царствующей благодати и свидетельствует об отличительной любви. Счастливы вы, читатель, если вы знаете по опыту, что является благодатью. Если ваше состояние будет таково, оно несомненно будет достойно вашего призвания, как состояние высокое, святое и небесное. Да, верующий, твое призвание  поистине благородно. Бог вывел тебя "из тьмы в чудный Свой свет", и из рабства хуже египетского в свободу славы сынов Божиих. Ты призван из мира в общение с Иисусом Христом, из состояния открытого мятежа против Бога и мучительной тревоги ума - в состояние примирения и дружбы, сознательного мира и небесной радости, призван от рабства греха к практике святости, в состояние благодати и наслаждения славой в вечности. Короче говоря, Бог Всевышний призвал тебя к пути святости, по которому ты должен идти, и это неувядаемое наследство есть вечное Царство, которым ты призван наслаждаться. Вот твое счастье, и вот твоя обязанность. Рассмотрение этих вещей, как благородный стимул к послушанию, должно зажечь огонь твоего ума благочестивым рвением и наполнить твое сердце христианской благодарностью, направить твои стопы на стези долга, и оказать благотворное влияние на все твое поведение.
Грешник, если у тебя нет всего этого - что я должен сказать? Твое состояние ужасно. Оставив мир в таком состоянии, ты будешь потерян навсегда и погибнешь навечно. Ибо никто не должен быть прославлен в вечности, кроме тех, кто призван здесь. Если смерть призовет тебя отсюда не обратившимся ко Христу, что будет с тобой? Ты как сухое жнивье должен будешь попасть в руки Того, Кто есть огонь поядающий. Иы можешь полностью игнорировать проблемы своей души, считать религию мелочью, слушать Евангелие с небрежным равнодушием; но, если благодать не придет тебе на помощь, твоя участь будет страшной. Слово Божье и Евангелие Христово скоро будут обличителями тебе, "запахом смертоносным на смерть" в твоей душе, в то время как Сам Бог будет твоим вечным врагом. Подумайте об этом, "вы, забывающие Бога, дабы Он не восхитил, - и не будет избавляющего"!
Если ты часто присутствуешь на проповеди Евангелия и посещаешь дом Божий, не принимай за нечто само собой разумеющееся то, что ты должен быть христианином, потому что ты публично исповедуешь христианство и вроде бы соглашаешься с его правдой. Тысячи делали это и погибли навсегда. Если ты не оторвешься от закона, если твой ум не будет оживотворен, чтобы получить возможность верить во Христа, как жалкий беспомощный грешник - то скоро выяснится, что ты предпочел лишь считающийся более достойным, хотя и менее посещаемый путь во тьму; и то, что ты еще не проклят - твое единственное преимущество перед многими грешниками, считавшимися добродетельными. Это плохая компенсация    за потерю бессмертной души, и страшный вопрос религиозного исповедания. Да не допустит Бог, чтобы это случилось с моими читателями!
Не будем позволять вводить с помощью образования или как-то иначе в систему евангельских понятий ошибки, мешающие истинному обращению и вере в Великого Искупителя. Любая ошибка здесь фатальна и  погубила множество людей. Исповедующий человек может быть мудрым в учении, и способен отстаивать правду против его противников; в то время как его сердце целиком и полностью плотское, оно  холодно как лед, и бесплодно как камень. "Хоть я и знаю все тайны, и имею всякое познание, а любви не имею",  -  и это любовь к Богу и любовь к Его народу, - "то я ничто". Поэтому ложны все притязания на познание Евангелия теми, кто живет в грехе, кто не любит Бога и ищет своей славы. Они могут светить в религиозных беседах; они могут проявить свои таланты и кормить свое тщеславие, защищая истину и опровергая ошибки; и, имея все необходимые способности, могут смотреть свысока на тех, кто меньше понимает учения о благодати, но превосходство знания только усугубит их будущее горе, и вынесет им осуждение еще ужаснее.

Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn