Сила власти

          ОН


Глаза... Как только он посмотрел в глаза вошедшей в кабинет женщины, он понял, что сделает всё от него зависящее чтобы доказать невиновность их хозяйки. Пусть она будет хоть тысячу раз виновна. Это были глаза испуганной лани. Как будто она долго убегала от охотников, и в тот момент, когда думала, что избежала погони, увидела нацеленное на себя дуло охотничьего ружья.

И вся боль от обиды на судьбу, вопросы которые остаются без ответа: «За что? Почему именно я? В чем я провинилась перед тобой, Господи?» - всё это было в её глазах. Страх перед будущим, перед неизвестностью и безысходностью, и в то же время фатальное смирение и покорность, когда знаешь, что все попытки к сопротивлению тщетны и остаётся только одно – ждать.

Всё это он прочитал в испуганных глазах женщины, сидящей перед ним. Она ждала его приговора.

Следователю приходится часто общаться с людьми. С людьми разного характера. Так что по роду своей деятельности он должен быть хорошим психологом. Алексей изучал психологию в университете, когда учился на факультете истории. С первого взгляда он умел определить, что за человек перед ним. Разговор только приближал к истине. Своим мнением о собеседнике Алексей ни с кем не делился. Но в работе это здорово помогало. Так и с этой женщиной. Он уже видел её насквозь, читал по глазам эту робкую открытую душу, которая и не думала прятаться в какую-либо маску.

Осталось только убедиться в разговоре, действительно ли это её настоящее лицо. Если нет, тогда она прекрасная актриса. А если да? – То неужели ещё есть такие наивные, доверчивые люди? И как должно быть трудно им выживать в мире лжи и насилия. Однако ему очень хотелось, чтобы лицо с такими замечательными глазами было настоящим. Потому что каким-то странным образом, глаза, так открыто смотрящие на него, притягивали к себе неземной магической силой. Так, что самому хотелось открыться им навстречу и сказать: «Не бойся, я не причиню тебе вреда. Доверься мне и всё будет хорошо». И что интересно, несмотря на боязливость и внутренний страх эти глаза не производили жалкого впечатления. Наоборот, в них чувствовалась внутренняя скрытая сила, и в то же время душевная незащищённость. Эта женщина с глазами испуганной лани вызывала страстное желание – желание, граничащее с эротическим – взять её под опеку, стать одновременно её вассалом и покровителем. Настолько она была беззащитна.

Всё же нужно было соблюдать необходимый порядок. Прежде всего, работа. А все эмоции отложим до лучших времён. В том, что такая возможность представится, Алексей не сомневался. В любой ситуации он научился находить для себя выгоду. Иногда это получалось сразу. Иногда приходилось терпеливо ждать.

- Ваше дело ещё мне не передали – сказал он.

И хотя на место дорожно-транспортного происшествия выезжал другой следователь, Алексей со слов коллег вкратце был знаком с произошедшим в субботу случаем.

- Присаживайтесь. Вас зовут Кристина Станиславовна? И это вы совершили наезд на пешехода в субботу вечером?

- Да, я.

- Сейчас пока ничего не могу вам сказать по вашему делу. Виновны ли вы будет видно при рассмотрении описания места ДТП. А вы-то сами, как считаете, виновны или нет?

Женщина растерянно посмотрела на него. Как бы ему хотелось услышать от неё: «Нет, я невиновна!». Но, казалось, ей самой хотелось распять себя и долго-долго мучиться, потому что весь её вид говорил – я виновата. Я готова понести наказание, хоть мне и страшно. И эта покорность и смирение перед судьбой обезоруживали.

- Я думаю, что в таких ситуациях, водитель всегда виноват – сказала она.

- Нет, не всегда. Здесь вы заблуждаетесь. В пятидесяти процентах случаев виноват бывает сам пешеход. Так что вы раньше времени крест на себе не ставьте. Со всяким такое может случиться. Но, если виновны, будет судимость. Вещь, конечно, неприятная, но не смертельная.

Сказал вслух и тут же подумал: идиот. Похоже, я ещё больше напугал эти испуганные глаза.

Но внешне она никак не отреагировала на его последние слова. Наоборот, у неё ещё хватило мужества просить совета – стоит ли посещать пострадавшего.

- Ну, судя по тому, что у него перелом обеих голеней, плюс к этому черепно-мозговая травма, состояние его здоровья не из лучших. Средней тяжести, как говорят в таких случаях врачи. Если вы невиновны, то вы можете даже не появляться в больнице. Но чисто по-человечески, я думаю, надо навестить. Может, нужны будут какие-то лекарства, фрукты, что-то из продуктов. Сами знаете, как у нас в больницах кормят.

Боже мой, какая боль и безысходность была в её глазах. Как будто это её сбила машина, и она лежит в больнице. Во все время разговора она стойко смотрела мне в глаза. Не пряча своего взгляда. Одно это заслуживало уважения и снисхождения. Во всей её стройной фигуре чувствовалось напряжение. Я не мог допустить, чтобы эта хрупкая женщина подвергалась допросу в казарменных условиях. Мне хотелось видеть её более спокойной и расслабленной. Дома человек чувствует себя свободней, родные стены помогают и защищают. Это, во-первых. А, во-вторых, я не имел ни малейшего желания заводить на неё дело. Надо постараться решить этот вопрос без лишних свидетелей, тет-а-тет. Поэтому я сказал, что сам сообщу ей о результатах данных, полученных с места происшествия. Она посмотрела на меня с искренней благодарностью. Глаза говорили мне: «Спасибо, что избавляете меня от необходимости приходить к вам в кабинет. Я буду ждать вас дома».

Глаза испуганной лани увидели просвет в тёмной чаще и тут же умчались, оставив в воздухе после себя обволакивающее чувство нежности, робости и ранимости настоящей человеческой души.

Так хочется бежать вслед за ней и кричать:

- Постой! Не бойся! Я тебя не обижу!

Человек, с душой открытой всему миру, не умеет защищать свои интересы и прятаться в чужие маски. Мне так хочется оберегать тебя от всех злых сил. Ведь всем видна твоя беззащитность. Ты такая слабая. Но как прекрасна и притягательна твоя слабость. Она вызывает на откровенность. Хочется самому бежать с тобой рядом, рука об руку. И так же, как ты открываешься людям, самому почувствовать себя свободным и открыть тебе своё сердце, зная, что тебя поймут и не причинят боли. Ведь открытого человека так легко обидеть.

Нет, она не слабая! Чтобы быть всегда на виду нужно много мужества и выносливости. Это только кажется, что открытый человек беззащитен и слаб. Необходимо очень, очень много внутренней силы и уверенности в себе, чтобы оставаться таким, какой ты есть на самом деле. Без всяких показух и закручивания пальцев. Некая стальная струна держит весь человеческий каркас и не даёт ему согнуться под тяжестью житейских передряг.

Нет, она не слаба. Её сила – в её слабости. Слабости, которая для большинства людей, как они считают, не позволительна. Если не хочешь быть съеденным акулой, ты должен быть сильным, иначе тебя съедят заживо. Она не боялась акул, потому что она была совсем из другого мира. Она смотрела на эту мелочную суету за лучший кусок мяса, за лучшее место под солнцем и удивлялась – к чему всё это, зачем? Ведь мир огромен. И места в нём, и пищи хватит всем, если не жадничать и довольствоваться самым необходимым.

Ей непонятны были эти жестокие бои между собой, кто кому больше причинит боли. Зачем делать друг другу больно? Нет, она была выше этого. Но, невзирая на это превосходство, она не смотрела на «глупых людишек» свысока, как некоторые могут подумать. Она просто жалела их, и сочувствовала им. Чтоб удержаться на такой высоте и не уподобиться тем несчастным, не поддаться недостойным низменным желаниям, нужно иметь огромную силу воли и благородную душу.



        ОНА

После массажа Кристина укрыла своего нового пациента пледом. Совсем недавно её судьба была в его власти. Но, видимо, он пожалел её, одинокую женщину, воспитывающую двух детей и живущую вместе с родителями-пенсионерами.

- Как только мне передадут ваше дело, Кристина Станиславовна, я сам сообщу вам результаты расследования. – Так сказал Алексей, когда она первый раз увидела его в кабинете с табличкой «Следователи».

- У вас есть телефон?

- Нет, - ответила Кристи.

- А где вы живёте?

- Морская, 12 – это напротив вокзала.

- Ну, тогда я к вам заеду, это недалеко.

После двух неудачных попыток застать меня дома, Алексей попросил моего старшего сына передать маме, чтобы на следующий день я была дома с 11 до 13 часов дня. Следующий день был субботой. Я ждала в неизвестности.

Последний раз я видела его в больнице. Кое-как собравшись с силами, я набралась духа и пошла навестить сбитого мной человека. Решив сначала поговорить с врачом, минут десять я бегала по этажам в его поисках. Потом, когда мне сказали, что доктор на операции, ещё полчаса ждала в коридоре на кушетке. Я так волновалась, что всю меня колотило мелкой дрожью. Это была не я, а один большой комок нервов. Когда же, наконец, врач освободился, и я стала расспрашивать его о состоянии пострадавшего – ничего нового, кроме того, что я уже слышала перед этим по телефону, не узнала.

И вот, во время этого ожидания, пока я стояла перед дверью палаты и думала: набраться храбрости и зайти или всё-таки лучше подождать доктора, и уже после разговора с ним идти с повинной и просить прощения у моего пострадавшего мужчины, - я увидела своего следователя. Он вышел из палаты в другом конце коридора и теперь направлялся прямо ко мне.

Надо же, - подумала я, - какое совпадение. Не случайно это, не случайно. Сейчас я более внимательно смотрела на него. Высокий молодой человек, широкий в плечах, не хрупкого телосложения, шёл уверенной походкой. Ещё на полпути он узнал меня и с интересом стал наблюдать.

- Здравствуйте, - сказал он, - уже были у Соболева?

- Нет. Хочу сначала поговорить с врачом. Узнать, что он скажет. А потом уже идти к самому Соболеву. Страшно волнуюсь. Не знаю, что ему скажу. И, как он отреагирует на моё посещение.

- Ничего. Никто вас за это не убьет. Мы вам вчера столько наговорили, что только запугали. Можем ещё напугать, если хотите.

- Нет, не хочу. Лучше не надо.

- Ну что же, дело мне ваше сегодня передали, но я ещё не смотрел его. Некогда было. Накопилась куча других неотложных дел. Постараюсь завтра разобраться. Вы будете дома?

- Да, я никуда не собираюсь – ответила я, совсем забыв, что утром мне нужно идти в налоговую.

Я не знала, чего мне ждать. Но жизнь идёт и нужно решать свои дела, предоставляя воле божьей решать мою судьбу.

Так вот, пока я бегала по городу, решая свои проблемы, Алексей приезжал ко мне домой. Там он застал сына, который и оставил мне записку: «Мама, приходил следователь. Сказал, что зайдёт завтра».

Весь следующий день я просидела дома, не дождавшись его. Когда пришла пятница, я поехала на дачу, помогать маме солить капусту, как и обещала ей. Вернувшись вечером, я услышала от сына переданную мне просьбу – завтра быть дома с 11 до 13 часов.

Я ждала с волнением. Со смешанным чувством страха и желания увидеть этого молодого человека. То, что он, после двух неудачных попыток застать меня дома, всё-таки не вызывал к себе в кабинет, а, наоборот, в свой выходной день шёл ко мне, кое о чём говорило. У него был свой личный интерес ко мне, не как к подследственной, а как к женщине. Мне самой он был очень симпатичен. Он притягивал к себе своей уверенностью и внутренней силой. Его глаза смотрели на меня добро, с пониманием и, как бы оправдываясь: - Простите, такая уж у меня работа, безжалостная. Но только глаза выдавали его. В остальном поведение его было очень профессионально.

Но я-то знаю, как много могут сказать глаза мужчины. И я чувствую возникающую ауру взаимного интереса между двумя, влекомыми друг к другу людьми. Эта тонкая связь едва ощутима. Она тоньше самой тонкой паутинки и легче самого легкого ветерка. Едва уловимая, как аромат изысканных духов, она соединяет сердца двух практически незнакомых людей. И что интересно, оба одинаково ощущают её флюиды и знают желание другого.

Глаза говорят одно, но обручальное кольцо на правой руке говорит совсем о другом. Тебе здесь нечего искать, можно только помечтать. Ну что ж, это нормально. Состоявшийся мужчина должен иметь семью. Так должно быть. Но где-то глубоко эгоистичная женская натура всё-таки обижена.

И когда в разговоре мой следователь, как бы, между прочим, говорит мне, что вот непонятно, вроде бы и женатый, а вместе не живём, - тем самым он создаёт лазейку от неких условностей и для себя, и для меня. Услышав такую реплику, мой внутренний женский мирок радуется, а мозг переваривает информацию. Или это искренняя жалоба, или откровенная ложь. Но и в том, и в другом случае наживка поймана, и рыбка уже на крючке.

Ещё один мой знакомый, который часто общается с ментами, случайно в телефонном разговоре сообщает:

- А его жена из дома выгнала.

- Как выгнала, спрашиваю я, - почему?

- Да вот так, взяла и выгнала. Надоело, видно. Он же всё время на работе пропадает. Я его уже давно знаю. Он по натуре трудяга.

Ах, вот оно что. Тут уж вообще у меня крылья выросли. Стоп. А кольцо что – по привычке носит? Тихо-тихо, Кристина. Ну поругались, ещё помирятся, если уже ни помирились. Семья всё-таки. Наверняка, у них есть ребёнок.

Но что поделаешь, доводы рассудка никак не могут усмирить биение сердца. И я с волнением ожидала прихода Алексея Георгиевича. Я не боялась того, что он может мне сказать по делу. Внутренне я была готова ко всему. И это немного успокоило мои нервы. Да и все мои друзья и знакомые постоянно твердили: «Не переживай, Кристи, всё будет нормально, за это не сажают. А если что, то поможем, чем сможем».

Нет, моё волнение было совсем другого характера. Одна мысль, что Алексей придёт ко мне домой, сядет в кресло и мы будем беседовать не в официальной обстановке кабинета, а в тёплых домашних условиях, приводила меня в трепет.



         МЫ

Алёшенька, дорогой мой следователь, сегодня твой профессиональный праздник. Мне так хотелось бы поздравить тебя. Обнять, поцеловать, наговорить кучу ласковых слов, но... Ты знаешь об этом «но» лучше меня. Праздники принято встречать в кругу семьи, с друзьями и коллегами. Того требуют условности общества.

А женщины, те тайные, никому неизвестные женщины, любовные свидания с которыми доставляют столько удовольствия, остаются в своих домах одни. Совсем одни. Потому что в такие дни одиночество ощущается наиболее сильно. Остаётся только мечтать о будущих встречах и молча глотать горючие слёзы, изо всех сил подавляя рвущийся наружу стон.

Любовница! Говорят, что это сладкое слово. А для меня оно горькое. Так сладко, когда ты рядом. И так безумно горько, когда тебя нет. Горечи больше, чем сладости. И даже когда мы вместе, я знаю, что это ненадолго. И от понимания мимолётности радости хочется до безумия пить горький мёд твоих губ.

Глупая. Разве можно напиться впрок, наперёд. Чем пьянее напиток дурманящей страсти, тем больнее одинокое похмелье. И, всё-равно, я согласна на эти муки. Ведь ты снова придёшь ко мне. Пусть недолго, но ты будешь моим. Я готова ждать. И ты знаешь, что я жду. Я жду тебя всегда.



      Эпилог к рассказу


Во мне нет горечи любви,
А только горечь поражения.
Войны – невидимой беды –
Следы и стоны отторжения.

Во мне нет горечи любви,
Лишь только горечь расставания.
Когда желанья, совесть, сны
Противоречат дню признания.

Во мне нет горечи любви…
Теперь одни воспоминания –
Остатки боли, полутьмы,
Неокрылённые сказания…

6.12.2017. утро 8 ч.


https://www.stihi.ru/2017/12/15/4867

©Ales