Посреди океана. Глава 61

Да, Шишка хорошо играла на пианино. Но зато ничего не читала, и кругозор её был ограниченным. И мало того, что приходилось выдерживать прессинг со стороны
учителей и родителей, всеми силами старавшихся воспрепятствовать этой дружбе, но
и не интересно с ней было. К тому же она порой напрягала своей наглостью. Могла бесцеремонно взять что ей приглянется - тетрадь какую, либо из одежды что-нибудь поносить - на танцы сходить.
И вообще, приходя к Инге домой, она вела себя по-хозяйски, не интересуясь, можно
ли  то, либо другое, нельзя ли... Да и везде она себя так вела.
Дружба с нею тяготила. Инга не особо нуждалась в таком человеке и ни за что,
кажется, не стала бы терпеть её рядом, если бы не М. Наверное, это было не
дружба, а своего рода зависимость. С одной стороны, жалко было времени,
затрачиваемого на Шишку, но с другой стороны, её рассказы о М. были нужны
обеим как допинг.  Одной требовалось изливать себя, а другой жизненно необходимо
было слушать.

Казалось, знакомые девчонки-десятиклассницы держали свою младшую подругу в курсе
всех событий, касавшихся М. Когда и где он был, кого приглашал на танец, провожал
кого-либо, гулял ли с кем.
Однажды Шишка рассказала убийственную новость, что М. несколько дней гулял
с одной десятиклассницей из военного городка. Этот факт взбудоражил всех тайных
и явных поклонниц М., потому что эта его пассия была совсем, ну совсем
некрасивая. С лица невзрачная, незапоминающаяся; на голове жидкие белесые
пестики коротких волос. И фигуры нет, можно сказать. Впридачу ко всему, очень
толстые и кривые ноги. Правда, одевалась  она модно. Хотя на такой фигуре, что
ни напяль, всё равно вида никакого.
Объяснение поступку М. у Шишки и её взрослых подруг нашлось только одно. Мол,
эта каракатица, как назвали её завистницы, была дочерью генерала.

А сосед Инги по парте Полозухин, ещё раньше, где-то с полгода назад, рассказывал,
что  у них в военном городке, у одного генерала стряслась трагедия: повесился сын, который  года два назад школу закончил. Что толкнуло парня на такой страшный
поступок, было покрыто мраком. Какая бы то ни было информация на эту тему,
насколько было возможно, удерживалась в тайне. Что только усиливало полёт
людских фантазий, выплескивавшихся в вариации всевозможных причин и версий случившегося.

И вот, сопоставив две новости, полученные из разных источников, Инга как бы
ненароком спросила у Полозухина, были ли у того генерала ещё дети. И получила
ответ, что осталась дочь, которая учится в десятом классе.
И всё сошлось. М. гулял именно с ней, с сестрой самоубийцы.
Скорее всего, это не были любовные прогулки. Они не искали укромных уголков, ни
от кого не прятались. Просто он по-человечески поддерживал эту девушку в трудный
для неё период жизни. По всей вероятности, ей необходимо было осознать случившееся
и перед кем-то понимающим выговориться. Наверняка ей не хватало рядом старшего
брата, и она тяжело переживала семейную трагедию.
Вспоминая М., его умные глаза, его добрую улыбку, Инга понимала, что он просто  хороший человек. Он хороший. Он очень хороший.

И вот на уроке математики, насмешливо-ироничная училка, которая имела злой язык, вызвала М. к доске доказывать какую-то теорему, а он не знал. И эта тётка, недолго думая, выдала, что вот, мол, видела, как он разгуливал по улице со "старухой",
вместо того, чтобы уроки учить. И лучше бы он гулял с ней, тоже типа старухой:
от этого  гуляния хотя бы польза была, с нею бы он все теоремы выучил.

Все в классе, конечно, заржали.  Все, кроме Инги.
Только она обладала более-менее всей информацией. Ей стало обидно за М. А ему, вероятно, за себя. И противно. Поэтому он просто вышел из класса, хлопнув дверью.

Хотелось выбежать за ним следом и сказать какие-то успокоительное слова.
Но она продолжала сидеть за своей партой, как примороженная. Мало ли что ей
хотелось. Бежать за ним она не могла. Да и что бы она ему сказала?

Училку эту Инга не то чтобы потом возненавидела, но что-то такое в душе против неё поселилось.
Хотя, конечно, откуда же той было знать всё, что на самом деле происходило.
Но как люди злы! Много ли разве ума надо, чтобы насмешничать?
Математичка эта, как потом Инга узнала, закончила в своё время школу с золотой медалью,а институт с красным дипломом. У неё двое мальчишек маленьких осталось,
когда муж утонул. Вот она и обозлилась, наверное, на весь свет. Работу учителя,
скорее всего, ненавидела, хотя предмет знала блестяще и наверняка чувствовала обиду
на всё и всех, имея в себе потенциал для какого-то большего, более значительного
дела, может, наукой заниматься мечтала. А жизнь упаковала её в судьбу одинокой
училки с малыми детьми на руках.

                МАТРОС ОФИЦИАНТ-УБОРЩИК.

- Развратный?! - продолжал кипятиться Чёрный, проигнорировав Борино замечание. - Подумаешь, переспал с одной, с другой... Это ж природа! Секс, может, и дурацкое занятие, но затягивает как-то. Бросить никак не могу. Это как водку пить. Или как семечки. И потом, что ты можешь знать о жизни? И вообще, легче осуждать других,
чем посмотреть на себя самого!

- Зачем ты так на Вову набросился? - неодобрительно покачал головой Худой. - Он у
нас человек, который никогда не врал своей жене.

- Это правда? - не поверила своим ушам Анюта и восхищенно взглянула на
Беленького.

- Конечно, правда, - заверил её Боря. - Событие, после которого мужчина узнаёт,
как много у него недостатков, в жизни нашего Вовы ещё не произошло.

- Какое такое событие? - не поняла Анюта.

- Женитьба. Какое ж ещё? - снисходительно пояснил Боря.

- А у тебя произошло? - поинтересовалась у него я.

- Слава Богу, три раза уже, - усмехнулся он.

- А сейчас? - уточнила моя подруга.

- А сейчас временная забастовка, - весело заявил Худой. - Надоело исполнять
дурацкую роль мужа, да к тому же ещё заочно. Тем более, что когда приходишь
на берег, никакого тебе уважения. Они, нынешние жёны, совсем не знают, как
надо обращаться с мужьями. Они забывают, что мужчины - это взрослые дети.
Их надо всё время хвалить. А то, бывало, приду домой, а жена сразу: "Дыхни!"
Дыхну. Она и падает.

- А я вот смотрю на Ингу и думаю, как она похожа на мою третью жену! -
очарованно вздохнул Колька.

- А сколько их у тебя было? - поинтересовалась Анюта.

- Две, - простодушно ответил он.

- Это как понимать? Ты делаешь Инге предложение? - захотел уточнить Боря.

- А что такое? Почему нет? Я, Инга, все богатства дам тебе за это. А тут ты
ходишь, извините, без браслета, - дурашливым голосом пропел Чёрный. - Что?
Нет? Ты смотри мне! - пригрозил он пальцем в мою сторону. - Я вспыльчивый,
когда не нравлюсь. Вспыляю, знаешь ли.

- Да ты не смотри, Инга, что он сейчас одет не очень модно. И что с утра под анестезией...лёгкой, - встрял Боря. - Зато он закончил консерваторию и работает
по специальности, помощником консервного мастера. И если ты согласишься пойти
за него, то Колян отдаст тебе всё, что у него есть, - самого себя!

- Давай, спишемся на берег, поженимся, - не унимался Чёрный. - Что ты здесь
потеряла? Зачем ты здесь? Ковыряться в гнилой картошке и размышлять, как труд
довёл обезьяну до человеческого существования?

- Весь покрытый зеленью, абсолютно весь, остров невезения в океане есть! - запел
вдруг тоненьким, срывающимся голосом Беленький.

- Да, мы находимся на острове невезения, - не долго думая, подхватил Боря, -
который, в свою очередь, находится в океане. Здесь живут люди-дикари. Мы, то
есть. Несчастные. И некоторые плачут, - он взглянул на Вову. - Некоторые Богу
молятся, - он одарил многозначительным взглядом нас с Анютой. И пробормотал: - Непонятно зачем.

- Я тоже юмор люблю, - с тупой мрачностью человека перебравшего, произнёс
Чёрный. И вдруг выпустил слезу. Затем отёр заросшее щетиной лицо грязным
рукавом и всхлипнул, как ребёнок. - А вот у моей жены бутерброд всегда падает
маслом вверх.

- Он вчера радиограмму получил от жены. Сообщила, что на развод подала, - хмуро объяснил Беленький состояние приятеля. - Это он так хорохорится, а сам в душе переживает.

- Это он перед девочками хвост распускает, - понимающе кивнул Боря. - Хотя человечество должно весело расставаться со своим прошлым. - Он ободряюще
похлопал Кольку по плечу. - Кто сказал? Маркс сказал!

- Я и первую свою жену три года кормил, а сосед взял и увёл её у меня, -
всхлипнув, пожаловался Чёрный.

- Надо было в суд на него подать. Пусть бы его посадили за кражу в особо крупных размерах, - пошутил Худой.

- Она и не особо крупная была, - грустно произнёс Колька. - Готовить совсем не
любила. Всё талию блюла. Бывало, приходишь домой. На диван. И погнал читать
книгу кулинарную, - он обречённо вздохнул. - А потом, когда я её с соседом застукал, плакала, руки ломала. Такая артистка! Народная клоунада прямо.

- Ну ладно, первый раз ошибся по неопытности. А второй раз куда твои глаза глядели, когда жену себе брал? - упрекнул его Беленький.

- Куда, куда...- проворчал Худой, вступаясь за пострадавшего. - Жених всегда
сначала слепнет, а потом глохнет. Не мешай нашему товарищу делать вскрытие своей семейной жизни, чтобы установить причину её кончины.

- Я знал много женщин. Но ни одна из них не была мне другом, - сказал Колька
высоким голосом в  напряжённой тишине, прерываемой лишь стуком падающих в ящик картошин.

- Ладно, не расстраивайся, - успокаивающе похлопал его по плечу Боря. - Каждый
должен нести свой крест, как говорится.

- Ага. Крест на плечи - и поволок, - горько улыбнувшись, сказал Чёрный.

- Вот именно, - согласился Худой. - Ты, Колян, выпей лучше.
Взяв из его рук графин, отхлебнул сам мутной жидкости и вновь вернул владельцу.

- Ага, - вздохнул Колька и, вскинув над головой графин, воскликнул: - Алкоголики
всех стран, соединяйтесь! Девчонки, за это надо и вам выпить.
Он встал и резко качнулся в нашу сторону. Муть из графина выплеснулась и брызгами основательно достала меня, так как я сидела немного ближе к "соловьям", чем Анюта.

- Теперь от меня будет бражкой нести! - разозлилась я.

В этот момент за спиной Чёрного возникла массивная фигура начпрода.
За всею этой кутерьмой мы даже не заметили, как тот подошёл. Он исподлобья
одарил собравшихся таким мрачным взглядом, что всем сразу сделалось не по себе. Каждый в отдельности присмирел и машинально съежился, словно желая, если не провалиться на месте, то хотя бы стать меньше ростом и незаметнее.
Постояв немного и ничего не сказав, начпрод ушёл.

Некоторое время в тамбуре висело неопределённое молчание.

- Инга, конфетки хочешь? - вдруг спросил Боря.

- Тащи, - не раздумывая, предложила я.

- А я вчера тебе приносил, - начал он мелочно торговаться.

- Нет, не приносил. Это ты Анюте приносил, а не мне.

- А я с тобой вчера поделилась, - влезла Анюта.

- Ну и я с тобой поделюсь. Неси, Боря, конфетки.

Он ушёл. Но вскоре вернулся и вручил нам с Анютой по здоровенной шоколадной конфетине.
С интересом понаблюдав, как мы ловко с ними расправились, он уселся на ящик и,
взяв в руки транзистор, поймал какую-то музыкальную передачу.

- Хорошая песня? - спросил он, озаряя нас обеих детски-наивным взглядом синих дурашливых глаз.

- Хорошая, - согласилась Анюта.

- У нас на магнитофоне тоже такая есть, - похвастался он. - Приходите, послушайте.

- Ага. Мы слышали, когда мимо вашей каюты проходили, - сообщила радостно она.

- Да. Я всегда кричу:"Аня! Аня, заходи!" А ты не заходишь, - опечаленно
признался он.

- А ты не кричи "Аня", ты кричи:" Инга, заходи!" Если Инга зайдет, значит и Аня
за ней потянется. Как нитка следом за иголкой, - ехидно предположил Колька,
окидывая меня подозрительным взглядом.

Слово за слово, в ходе разговора вся "соловьиная" тройка потихоньку, невзначай, по очереди прикладывалась к заветному графину, очень заметно, прямо на глазах размагничиваясь.

- Мы домой скоро пойдём, - залепетал пьяный Беленький. - Нас к старпому вызывали. Мы всю ночь газовали. И наш бригадир, мент поганый, заложил.

- А меня старпом саботажником обозвал, - похвастался Боря. - Ах, так, говорю,
я - саботажник?! Ладно. Хорошо. Сегодня захватим рубку и домой пойдём.

- Погуляем! - мечтательно воскликнул Чёрный.

Потом они стали вспоминать, как гуляли на берегу по кабакам.
Худой стал рассказывать, как в последний раз пропил в "Балтике" четыреста рублей.
Колька с Беленьким стали вспоминать, сколько они пропили.

Тут неожиданно в тамбуре снова нарисовалась внушительная фигура начпрода.
И "соловьиное" трио, под его грозным взглядом почуяв недоброе, поспешили
ретироваться вместе с графином и транзистором.


Когда после того, как Анюта накрыла столы, мы сели обедать, тут как тут, заявился
Боря. Не спрашиваясь, он оказался за столом и занялся исследованием кастрюли с
супом на предмет вылавливания со дна мяса.
Между делом, со строгим видом сделал замечание Анюте, у которой была привычка
с неимоверной быстротой и жадностью поглощать пищу:

- Кто торопливо ест и пьёт на свете долго не живёт.

Она, бедняга, чуть не подавилась от такой перспективы.

В это время в салон вкатился Тявкала. И Худой с невозмутимым, слегка отстранённым видом, прокомментировал сие явление:

- Отворилась тихо дверь, и вошел усатый зверь.

- Подойди ко мне. Я тебя отшлепаю за твои стишки, - неопределённо хохотнув,
отозвался новоприбывший.

- Интересно было бы посмотреть, - мигом заинтересовалась Анюта.

- А ты вообще молчи! - сказал он, почему-то обращаясь ко мне. Хотя я и без того молчала. - Будь я на месте твоего отца, задал бы тебе хорошую трепку.

Я ничего не успела сказать в ответ, так как Боря опередил, вступившись за меня.

- Такое впечатление, Толян, что у тебя в жизни только одна цель: портить Инге
жизнь, - сказал он, усмехаясь.

- Это она создана для того, чтобы портить мне жизнь, - проворчал Тявкала. - К
тому же ещё и нос дерёт. Непонятно почему только. У неё нет ни мужа, ни
образования. И характер у неё тяжёлый.

- Ну, это мелочи. Не меняться же ей из-за каждого идиота, вроде тебя, - сказал
Боря. Но увидев, что товарищу это замечание не очень понравилось, поспешил
загладить неприятное впечатление от своих слов, обратившись ко мне: - Ты, Инга,
не сердись на Фотографа. Он, вообще-то, такой свойский, такой нормальный парень.

Услышав это, Тявкала залился вдруг звонком лаем.

- Видишь? - кивнул на него Худой, заговорщицки мне подмигивая. И вздохнув,
добавил: - Щенок. - После сосредоточенной паузы сам себя поправил: - Кобель. -
Затем, подняв указательный палец, произнёс нравоучительным тоном: - А женщины
в море должны быть непокобелимы!

Тявкала перестал лаять и, хотя официальное время обеда ещё не пришло,
сосредоточился  на кастрюле с супом. Шаря половником по дну, он сделался серьёзен
и даже торжественен.

- Ты чего, Толян, свою любимую арию прекратил? - поинтересовался Боря.

- О, поймал! - воскликнул тот, зацепив приличный кусок мяса и старательно перенося
его в свою тарелку.  - Хорошенький! - обрадовался он добыче. Затем критическим взглядом окинув наши тарелки, воскликнул: - А вы что, мяса не едите? - И
укоризненно произнёс в адрес Бори: - Особенно ты! Кому говорю, ешь сейчас же! Посмотри, на кого ты похож? Вылитый Кащей. Если будешь такой тощий и дальше,
за тебя никто замуж не пойдёт.

- Толстота - это нездоровье! - назидательно изрёк Худой.

- Толстота - это нездоровье, - гнусавым голосом передразнил его Тявкала. - Пока
толстый сохнет, худой сдохнет! - заявил он презрительно. - И ни одна баба на
такого доходягу не позарится.