Тетради о любви Вторая тетрадь

 
  Тетради о любви Вторая тетрадь

Ты уже забыл о том, о чем я с тобой говорила? Ведь ты уже не думаешь обо мне?! И правильно делаешь.
Мы хотим, чтобы нас любили. Где-то в глубине души спряталась мечта того, кто бывает один на свете. Прости меня. Я не знала, что ты все это примешь так серьезно. Прости меня, но, наверное, я тебе лгу.Так не любят. Я говорю, наверное, не говорю "да", ибо ты далек от моего идеала. Я не говорю "нет", ибо, может быть...
Я осталась совсем одна после Ирминого замужества. Я не могла без парня даже потому, что это отдалило бы меня от нее еще больше.
Так появился ты. Заметь, признавая полную инициативу знакомства за тобой, я считаю себя виноватой в этом. Так появился ты. Иначе был бы Гера или кто-то другой. Обязательно....

Ты, кажется, говорил, что не любишь евреев, сверх еврейские черточки?! Откуда, зачем у тебя эта ненужная расчетливость?
Я отвлеклась и не писала. Я работала и вдруг впервые за много месяцев почувствовала дикий прилив сил и уверенность в себе. Почему? Уж не потому ли, что почувствовала себя лучше и сильнее тебя? Сознание силы всегда приносит радость. Да, я мещанка до мозга костей, мещанка из мещанской семьи, свято охраняющая свою невинность, нашла в себе силы сказать "да" совершенно неизвестной мне жизни, жизни, связанной с постоянной болью и ожиданием. Это я, не раздумывая, не размышляя, не разбрасывая по полочкам мысли на "выгодно" и "убыточно", захотела отдаться первому порыву, первому непроверенному желанию, не говорю, чувству.
Ладно, пусть начистоту, у нас нет чувств. Чувство, впрочем, это и есть высшая степень желания. Пусть оно есть в зародыше или это просто желание иметь желание. Ты, дорогой мой ценитель Ремарка, чего ты взвешиваешь, чего трусишь?! Ты даже представить себе не можешь, какое страшное чувство обиды за свою обнаженную смелость вместе с жалостью и почти презрением к тебе ощутила я, услышав по телефону твое: "вечером поговорим". Ты не думай, я ни о чем тебя не прошу, я не подначиваю, не пристаю с навязчивой идеей, не пытаюсь тебя "окрутить". Я просто пишу тебе и для тебя.
Помнишь, как мы чуть не уехали в Москву, ты тогда позвонил после работы, я приехала к тебе сразу, едва узнав, что ты меня ждешь. Я не стала думать, этично это или не этично. И не села обедать.
Помнишь, мы пошли в дом науки и техники. И каждый раз такое неожиданное решение вызывает у меня радость. И еще когда я, вот такая некрасивая и долговязая, могу быть вше условностей и своего измотанного "Я". А ты охлаждаешь. Ты словно ушат холодной воды выливаешь мне на голову. Ты начинаешь рассуждать. Ах ты боже мой! Я вдруг сегодня говоря тебе "люблю", завтра полюблю другого?! Я ведь не клянусь тебе ни в чем и ничего от тебя не требую. Мне противна твоя логика.
Вот смотри. Живет человек. Все одинаковые. И вот среди них твоя сурская старушка. Ничего, что я прочла вчера ее письмо? Ее можно?
Так вот там радость - все. А ты, ты нищий, Мишка. Ты же не умеешь радоваться жизни, весне, слову. Ты ждешь своей необыкновенной любви и не можешь ее дождаться не потому, что нет объекта, а потому, что ты не можешь любить, и когда-нибудь из самолюбия, их уважения к своей персоне уговоришь себя, что любишь ту, кого совсем не любишь. Ведь это будет. Ведь я же знаю.
Вот Ромка. Знаешь, в жизни, как это ни глупо, нельзя ждать, надо брать все, что идет в руки и добивать то, что уходит из рук.
Как жалко, что я поняла это слишком поздно. За своим нелепым ожиданием я потеряла лучшие годы. Я никогда не боролась за себя, за свои желания и всегда уступала дорогу сильным.
Смешно, но я даже не пыталась знакомиться с людьми, которые мне нравились. Я поняла это поздно. Когда мне исполнилось 18. После школы. Но тогда я попыталась заменить свою робость наглостью. Попробовала - получилось. Сдуру я пыталась замаскировать ум глупостью. Это, кажется, удалось слишком хорошо. Долгое время я чувствовала себя идиоткой.
Миха, мне очень хочется тебе хорошего. Очень хочется. Ты еще маленький и глупый. Совсем. Попробуй, переломи себя в чем-нибудь. Странно, иногда я говорю с тобой, как с ребенком. Мне кажется, что немного старше тебя. А иногда наоборот. Но ведь ты еще скажешь мне "спасибо". Мне все это говорят потом, когда начинают понимать.
Что это у тебя? Узость мышления или элементарный страх?
-Ты хочешь?
-Хочу.
-И я хочу. Хочу все.
- И я. Только НЕЗАМЕТНО.
А я не хочу незаметно. Я наоборот хочу кричать. Пусть завидуют. Глупые, идиоты, дураки они все. Ведь все эти морали это не что иное как страх. Если бы дева с парнем попали на необитаемый остров, они бы не боялись так этой морали.
Мораль - это уздечка для тех, кто хочет везти. Хомут для добровольной лошади. И так все законы. Ты человек. У тебя свои законы. Что тебе до других.
Ты скажешь - но ведь для чего-то. Правильно. Для чего-то. Но ты не там ищешь это что-то. Посмотри получше.
Миш, не мне читать тебе мораль об аморальности, тем паче что я моралистка. Я за внезапность решений, за бурю желаний, за солнце, за весну, за людей.
Все-таки надо бы тебе поехать отдыхать со мной. Но поступай как тебе виднее.
Миша, иногда мне кажется, что ты мне совсем чужой. Сидишь, выслушиваешь мои признания и внутренне зеваешь. Зачем я унижаюсь? Для чего? Хотя о гордости так очевидно нельзя сказать. Мне хочется бежать от тебя на край света. Но... что-то удерживает меня и тогда, что-то есть в тебе странное, еще мной не найденное даже в отношении ко мне. Ведь ты меня чем-то держишь. И я не понимаю, чем.
А иногда ты такой свой, что странно, что мы не вместе. Дико как-то.
Только что мне пришло в голову, что вся эта писанина ерунда - метание бисера. Тебе оно не нужно, мне тоже и кому еще не знаю. Сегодня мы пойдем в Филармонию с Вовкой, мне не хотелось бы ( неразборчиво)ю Пришла моя тигрица...

Мой комментарий.

Гера - Гера Шеф, мы с Женей уже писали о нем, в то время и мой, и ее приятель.Очень талантливый человек, много писал, не публиковался, покончил с собой. Не исключено, что мог стать мужем Жени, хотя это маловероятно хотя бы потому, что не нравился ей. Но в любом случае ей повезло, что этого не произошло, т.к. он всегда был не в себе, и они бы развелись.

Ромка - друг Жени с детских лет.

Вовка - мой друг, отношения с которым шли на убыль. Тигрица - Елена Тиграновна, начальник Жени по работе в ИРПА ( институте радиоприема и акустики), с которой я, уже женатый, встречался на предмет увольнения Жени по собственному желанию. С нею конфликтовала одна сотрудница - рабочая по диффузорам, не желавшая выполнять ее указания. Мы с Еленой пришли к разумному компромиссу - пока Женя не подыщет новую работу, останется в ИРПА. Вскоре Женя перешла в ГПБ (Государственную Публичную Библиотеку) в химлабораторию отдела реставрации, где и проработала до последнего своего дня.

Что касается моего поведения с Женей в то время, оно объяснялось одним - я не хотел ее терять, но одновременно сомневался в своем чувстве, тем более что не рвал отношений с двумя другими, с кем встречался раньше. Кроме того, я хорошо понимал уже тогда, какую травму могу нанести ей, если мы станем близки, а потом оставлю ее. Прежде хотел разобраться в себе. Я никого не любил. Дорожил своей свободой. И не хотел рисковать. Наша поездка в совместный отпуск, когда я окончательно понял, что мы можем быть вместе и дальше, не связывая себя официальным браком, настолько разрешила мои сомнения, что я уже без колебаний предложил ей по возвращении в Питер выйти за меня замуж. Тем более что ни у кого из нас тогда еще не было своей собственной жилплощади (комнату в далекой новостройке я получил, будучи уже женатым).