Нечаянные встречи

                Нечаянные встречи
           (военно – историческая повесть)
       Во вторник после полудня генерал Гофман проснулся в отличном настроении. Он сразу же плотно поел, выпил стакан мозельского и прошел в общий зал. Там уже толпилось, сидело на креслах и прохаживалось вдоль стен множество всякого народу. Генерал заметил своих коллег Людендорфа и Мольтке – младшего, будущего президента Гинденбурга, толпу каких-то восточных военачальников всех племен и народов, кучку наполеоновских и после-наполеоновских маршалов, и других европейцев. Тут же сидел и адмирал Ямамото, с которым Гофман не успел обсудить кое-что после завтрака. Естественно, он сразу же подошел к маленькому вежливому японцу.
      - Скажите мне, дорогой Исуроку, – начал бравый пруссак – как так вышло, что вам не удалось замирить китайцев после Бирмы? У них же осталось-то три батальона президент-ской стражи в Чунцине, и те почти без оружия. Один хороший удар – и хана!
- Ну, во-первых эти три батальона отборных головорезов стоили десятка дивизий, а потом вы забываете про Тибет и Синьцзян. Там же были свои многочисленные части, хорошо вооруженные и обученные англичанами и русскими. По самым скромным подсчетам миллионов пять, с танками, самолетами и боевыми кораблями.
- А, так это те самые войска, что потом отбили Бирму и Сиам и пытались вторгнуться на Формозу? То-то западные союзники не любят вспоминать эти операции.
- Естественно, они-то осрамились в Непале, пытаясь окружить наших коммандос – всего-то четыре полка с легким оружием – а тибетцы и уйгуры пол континента отвоевали. И извинившись, адмирал поспешил в угол комнаты, где его уже поджидали аспиранты из Вульвича, у которых он оппонировал на защите.
      Поговорив с посетителями, генерал вернулся в столовую и основательно поужинал. Потом он посмотрел новости в кинозале, прослушал арию Марджори из «Белой обезьяны» или «Серебряной ложки» (он вечно путал эти оперы), поболтал в баре с какими-то латиносами и вернулся в зал. Там группа пакистанских офицеров что-то обсуждала с коллегами из Сербии. Гофману беседа показалась очень интересной и содержательной.
- А скажите, сэр генерал, как это вышло, что вы индийские аэродромы бомбили – бомбили, по всем правилам боевого искусства, и притом внезапно, и все бестолку – обратился к главному пакистанцу уже изрядно поддатый немец, вызвав своим вопросом очередную дискуссию, в основном, правда, со своими коллегами.
- Так ведь там стояли макеты, а настоящие самолеты они упрятали куда подальше, на полуостров, туда и за три года не долетишь.
- Э нет, как раз макеты стояли в глубине страны, а рядом с границей были вполне боевые самолеты, и их разбомбили как котят. Они что же, заколдованные, или макеты научились как-то летать?
- Да нет же, просто индусы создали в пустыне мираж, а их соседи, не разобравшись, его и разбомбили. А настоящие аэродромы остались целехоньки, где-то рядом.
- А что, летящие обломки, пожары, взрывы бензобаков, убитые и раненые пилоты тоже были миражом? Как-то не верится.
      Зия Уль-Хаку сие обсуждение явно не нравилось, он долго отнекивался и отделывался неопределенными восклицаниями и междометиями. Наконец, генерал не выдержал.
- Знаете, там были иностранные наблюдатели и обозреватели из нейтральных стран, про-водилась детальная фотосьемка, радарное наблюдение, сканирование местности… В конце концов, есть космические снимки. И все единодушно сходятся, понимаете ли, в том, что все атакованные объекты были уничтожены полностью, так сказать, подчистую. Со всеми самолетами, пилотами и прооочей требухой. Ну а потом… Мы же не виноваты, что эти поганые самолеты взяли и взлетели, как новенькие. Мы знаете ли, простые исламские парни, и чего уж там придумали эти паааганые язычники, не можем знать. Даже угадать примерно не в состоянии.
      В конце концов, у нас маленькая страна, в четверть Индии… Да, именно в четверть, не больше, а по населению и того хуже. И если они…
- Это вы с Кашмиром считаете или без?
- Да при чем здесь Кашмир! Куда ни сунься везде Кашмир, Джамму, Балтистан и прочая фигня. Да этот клочок, если хотите знать, он в пределах ошибки измерения и у нас, а у них тем более. Не о том речь! Индия огромная же страна, ну как мы можем знать, что они там затеют и где. Может, они туннель там построили, от Дели до Мадраса, и возят свои самолеты взад – вперед, вперемешку с макетами и муляжами. Поди разберись. А всю страну не разбомбишь, у нас военный бюджет маленький, все в обрез. Солдаты на учениях стреляют холостыми, и то через одного. В стране больниц, школ не хватает, а вы – бомбить все подряд!
- А вы бы тоже построили туннель от Западного Пакистана в Восточный, для свободы маневра, и хана. И никакой флот не нужен.
- Это под вражеской-то территорией? А они туда газа напустят, и хана. Какого – нибудь си-эс там, или цэ-ка.
- А что, и такой есть газ? А как он действует?
- Наверняка смертельно, я хоть и не химик, но классовое чутье не даст соврать.
- Именно так. И передушили бы нас в том туннеле, как слепых котят.
- А можно через Тибет, в недрах дружественного Китая. Правда, тибетцы тоже не очень вас любят, но если копать поглубже, все обошлось бы.
- Ну знаете ли, такие затраты нам не по плечу, да и никому другому, думаю тоже. НАТО всем миром сколько строило свою хваленую трассу от Бергена до Гренландии, и где она? Законсервировали до лучших времен…
- Хорошо, вы нас убедили. А жаль, право, такая красивая операция. «Чингиз – Хан»… А кстати, коллега, - Гофман, оставив, наконец, пакистанцев, подошел к знаменитому монголу, - вы знаете, что вас считают своим не только в Китае, Киргизии и Казахстане, но и в Косово и даже в Квебеке? А по правде откуда вы родом, и почему такие легенды?
- Ну знаете, я себя помню только лет с четырех, и то фрагментарно, а когда кочуешь по Великой Степи, за такой срок можно пройти полмира, от Аршана до Кейптауна. А по документам и летописям это Забайкалье, нынешний Агинский округ. Ну а все другие… ведь хочется людям приобщиться к чужим успехам. Вполне, знаете ли, законное желание. И я бы, кстати, не прочь был родиться в Квебеке, индейцы в военном плане отличный народ. Объединить их, занять Пуэбло, потом ацтеков покорить, майя… Глядишь, и к моменту Великой европейской экспансии было бы огромное мощное государство, расколотили бы этих конквистадоров в пух и прах. А так… два материка просрали. Темучин тяжело вздохнул, видно мысли об утраченных победах давно терзали его беспокойную душу.
     А насчет Китая я, знаете ли, всегда относился с глубоким почтением к сей державе. Да это и не держава вовсе, а по сути целый мир, как Ближний Восток или Индия. Ну порох там, бумага, компас… но ведь и первый газопровод был построен в Китае. Еще в десятом веке там горючие газы по бамбуковым стволам подавали к ближайшему городу. А уж ихнее искусство тех лет – вашему не чета! Десятый – одиннадцатый век, а по Европе – где-то конец девятнадцатого, зрелый импрессионизм! Вот к примеру – он ткнул пальцем Гофману в пузо – вы себе можете представить Дюрера или там Шонгауэра в роли Мане или Сезанна? Или там Тулуз – Лотрека?
- Э позвольте, эээ… Это они не наши, это, вот ихние импрессионисты… так сказать, соседей наших за дедушкой Рейном – и Гофман широким жестом махнул в сторону маршала Мармона, непроизвольно опрокинув стаканы на своем столе, к счастью уже дочиста опорожненные.
- Ну и что из того?! Мармон, так и не дождавшийся бочонка анжуйского, заказанного неделю назад, был настроен очень агрессивно. Подумаешь, пейзажи! Да ваш Китай с того же 10 века проиграл все войны, ну кроме самых мелких. И вам, и нам, и англичанам… да япошки паршивые ходили от Харбина до Кантона, как по своим дворам.
- Паршивые япошки Америку чуть не побили, и до Индии, кстати, дошли – улыбнулся Чингиз – Хан, - а англосаксы их до сорок пятого с паршивых островов выкурить не могли. Так что давайте вернемся в средневековье. Вы же не против той мысли, что ежели бы мой американский прожект удался, Кортес с Писарро в Новом свете поимели бы по русской пословице… ну очень немного?
- Ну хорошо, бог с ней с Америкой и прочим Новым Светом. А вот в Европе что же вы не пошли на юг, надо было захватить Рим, Марсель и Саламанку, арабов вытурить на хер, а то и подальше. А? – и Мармон с вожделением впился взглядом в восточного полководца.
- Помилуйте, в Риме одних кардиналов было почти триста тысяч, а мы тогда в Степи считали себя как бы христианами, и оставить их на съедение шакалам было никак нельзя. А как такую прорву кормить?
- Эээээ, позвольте – вскинулся генерал Мале – по документам в середине тринадцатого века в Риме проживало всего 4 719 кардиналов! А это немного поменьше ваших цифр, и вполне приемлемо, даже если их мясом по три раза на день кормить.
- В Риме да, возможно, но папский-то двор тогда был где? В Авиньоне, на юге Франции. И кардиналы, епископы и прочий штат толклись там же. А в Риме остались ссыльные, проштрафившееся и прочий сброд, их, конечно и было там с гулькин нос. Да еще канцелярия, постоянное представительство… ну триста человек от силы. А в Авиньоне-то ого сколько! Наша разведка, конечно, тоже грешила ошибками и неточностями, часто попадала впросак, но уж число кардиналов она с приемлемой точностью подсчитала лет эдак за шестьдесят до того. Получилось не менее 200 тысяч.
      А теперь представьте – мы захватили южную Европу, Марсель в том числе, по вашему же меткому предсказанию. И Галльское королевство распадается на куски, его остатки быстро захватывают ирландцы, баски и фризы. И весь конклав, естественно, из Авиньона бежит в Рим, на нашу голову!
- Ннуу, можно их задержать по дороге, да и отправить взад. Пущай борются с язычниками на рабочем месте. А в Ватикане прохлаждаться любой дурак может.
- Позвольте, но сие же тринадцатый век, это вам было просто после Ватерлоо – приказал император по всем станциям, пароходам и поездам ловить дезертиров, а все кондукторы, контролеры и ревизоры тут как тут. А тогда… никто и не знал, сколько у энтого клира телег, карет и лошадей. Да еще лодки в каждом селе, как тут кого ловить?
- Наверное вы правы, но не во всем – вступил в спор генерал Мушарраф – ведь известно, же, что еще карфагеняне во времена Пунических войн успешно действовали на коммуникациях противника. Жгли грузовики, подрывали рельсы, нападали на аэродромы, склады и казармы. Помните операцию «Малый фокстрот»? Ведь под Треббией у римлян не было ни стрел, ни копий, ни щитов, жрать было нечего. Да что там жрать – чай подогреть не могли! Ведь хворост им везли из Болоньи, а Апеннинский туннель как раз не работал. У советского живописца Ефанова даже картина такая есть – «Карфагенские партизаны в тылу врага». Или «Клятва карфагенских партизан», не помню. И что-то похожее еще и Прюдон рисовал до того, чуть не в восемнадцатом веке.
- Э, батенька, вы еще египтян вспомните! Совсем же другие времена. Уже при Септимии Севере осталась лишь кое-где конка, да вагонетки таскали канатами за счет энергии водяных мельниц. Когда Юстиниан в шестом веке отвоевал Италию, он же был поражен – ни одной версты железных дорог! Кое-где в захолустье валялись рельсы, что не успели перековать на ножи и сабли, да в Рома Сан-Пьетро стоял ржавый паровоз, как музейный уникум. Да и в Византии рельсовый транспорт быстро пришел в упадок, последнюю пригородную ветку (Галатский Мост – Чаталджа, 1200 V, DC; теперь там скоростной трамвай) крестоносцы разорили в 1204 году. А вы говорите – кардиналов ловить по проселкам в средневековой Франции…
- Был, однако, и более простой выход – лукаво заметил герцог Веллингтон – вам надо было ислам принять, а тогда все эти кардиналы, епископы и патриархи стали бы простыми смертными. Хочешь есть – иди работай. Николая Иваныча бы привлекли, и копали канал от Тибра до Кьенти. А названия какие звучные – пятое отделение Урбинолага в Равеннском экзархате, барак жен императора Августа, спецпереселенцы – кардиналы из свиты папы Шестьсот пятого Гильдебрандта. Эх, было время!
- Господи, да какой ислам, в те времена! Они Йемен-то не могли завоевать, пророк был стар, едва жив, имамы его за добычей разбрелись кто куда, сторонников осталась горстка. А Йемен-то высокогорная страна, простому арабу там и так непросто, а тут зима. Снег, лед, стужа, воды набрать негде. Стреляют из-за каждого камня, ручные орлы греческий огонь мечут с неба, коней и верблюдов травят ипритом. А тут является орда косоглазых дикарей в рваных шкурах, на мохнатых лошадях, и заявляет – прими нас, пророк, в истинную веру. Да их бы всех сразу кондратий хватил.
Эх, не понимаю я вас, господа, – тихо процедил Ким Ир Сен, подогревая на спиртовке маленькую бутылочку саке – кардиналы, арабы, монголы, аэродромы с миражами, лошади всякие... а кто виноват? В чем суть проблемы? Это же все следствия, а в чем же коренные причины всех наших бед?
- Ясное дело, господство империализьма – бросил кто-то из глубины комнаты. 
- Ну и глупо, даже и не смешно, ваш примитивный социологизм прроооосто жалок и не оригинален. Империализм, шовинизм, фашизм даже – фигня, мелочь, преходящее явление. Да-сс. А вот жидомасоны… тоже, конечно, термин очень неточный, просто совсем неудачный, но коль других нет… Сейчас, впрочем, можно уже и определеннее сказать. Русские их зовут пиндосами, но это нескладно… ага, грингомасоны! Вот где корень зла.
- То есть вы считаете, что все штатовские америкашки – жидомасоны?
- Крайне и Абасалютно, как говорил Винни. Причем в самом худшем виде. И тут никакие средства не лишни. В борьбе обретешь ты право свое – отличный лозунг, не помню только чей. Но как раз к нашему случаю.
- А вот многие считают, что все приматы жидомасоны, и вообще среди теплокровных их большинство. Особенно у млекопитающих. Только у насекомых и червей процент этих гадов невысок. Ну, и у растений совсем мало.
- Ну не знаю, у нас на даче ольха у забора растет, такое жидомасонское отродье, просто спасу нет. И от корней прет повсюду, а растет быстро, стволы прямые, высокие, жуть живая. Скоро Солнце совсем закроет.
- Аааа, паззвольте, какая это у вас такая ольха растет? Если серая, то она низкая, почти кустом, а черная отростков от корней не дает. Ннеепонятнооо!
- Жидомасонская, я же вам объясняю сие второй день. И отростков полно, и растет быстро, и всякую заразу выделяет из листьев. Да и из корней тоже. В общем, как мы еще живы – уму непостижимо. Вон у соседей был куст грыги, тоже из жидомасонов, так вся семья передохла за пару лет.
       Ким Ир Сен понял, что дискуссия ушла куда-то в сторону и, заказав еще горячей пахучей жижи, занялся размышлениями. Но разговор постепенно вернулся к пиндосам. Стали обсуждать, кто, когда и как сможет привести в чувство сию зарвавшуюся нацию. Китайцы отпали сразу – по врожденному миролюбию и любви к окольным действиям. Европа, Япония и Израиль зажрались и не хотят бороться за светлое будущее. Африка слаба, а Латинская Америка слишком беззаботна и безалаберна. Тут снова вспомнили про неких азиатских драконов.
- Ну, у Индии и Пакистана своих проблем море, им не до пиндосов, а вот последователи идеи Чучхе внушают все же некий оптимизьм. Глядишь, они и исправят Колумбово разгильдяйство. Надеюсь, ваши наследники не подкачают? – повернулся Сульт к Ким Ир Сену. 
- А вы хотите, чтобы маленькая бедная страна, даже полстраны, наименее населенная и неплодородная, сплошь в лесистых горах, боролась с огромной сверхдержавой?! Да у нас все силы на борьбу с югом уходят, гроша ломаного не найти!
- Ну да, «А деньги, отпущенные на электрификацию, отняли банды капитана Копейкина» - процитировал маршал Толбухин. Народ заулыбался и заржал, но Ким Ир Сена сие нисколько не смутило.
- Смейтесь, смейтесь, потом рыдать будете, как весь мир пиндосы захватят, да будет поздно. Помогать надо борцам за правое дело! А так одна фигня выйдет.
     Корейского вождя утешали всем миром долго и обстоятельно, пока он не отправился спать, допив, наконец, свое саке. Постепенно разговор перешел на Средние века, почему-то вспомнили рыцарскую конницу. Кто-то высказался, что при всех своих недостатках рыцари все же были храбрыми и умелыми воинами. Эта мысль подверглась жестокой и аргументированной критике представителями иных цивилизаций. Особенно горячился вождь ацтеков Тенотчитлан.
- Знаете, европейцы вообще на легенды мастера, «Наплетут с три короба по любому поводу», даже самому пустяковому. Вот придумали, причем давным – давно, что была эдакая рыцарская конница, вся в доспехах и латах, и мол, побить их никто не мог. Только вот когда изобрели порох, удалось этих монстров перестрелять, и то не сразу. Ну, еще якобы самые мощные луки и арбалеты прошибали их совсем вблизи. И по всему свету повторяют который год эту чушь. А как было на самом деле, вы знаете?!
       Все промолчали, то ли осмысливая услышанное, то ли ожидая продолжения лекции.
- Так вот, на самом деле сие были не дворяне, не благородные люди, а наоборот – беглые каторжники, ссыльные, бродяги, пропойцы и прочий сброд. Прятались они по лесам, горам и болотам, нападали на деревни и села, а большими шайками – грабили монастыри и города. И оружие у них было самое легкое, дабы убегать и скрываться было сподручней, и дрались они в пешем строю – так добычу захватить и удержать проще. Ну а шлялись по странам и весям, естественно, верхом. Они же и лук изобрели, и арбалет – в придорожных кустах или на узкой улочке пращой не размахнешься. А когда одна из шаек забрела в Гиндукуш, там они ограбили китайских купцов и познакомились с порохом. Ну и смекнули, что городские и монастырские стены этой штукой разбить проще, чем тараном или катапультой.
      Долго с этими гадами справится не могли. Гонорий 118-ый даже отлучил принародно, на вселенском соборе, в присутствии многих монархов, всех членов проклятых  шаек от церкви. Но не помогло – они переманили к себе попа – расстригу, и тот объявил себя великим магистром Евразии, создал теорию индульгенций и снабдил ими своих сторонников. Те даже приторговывали лишними грамотами для спасения души. Пришлось святому престолу спровоцировать Реформацию, терпеть раскол Европы и словоблудие Лютера, Кальвина и Цвингли. Но потом постепенно дело пошло на лад. К горожанам и монахам примкнули крестьяне, также страдавшие от разбоев, а ремесленники по захваченным трофеям научились делать луки, пушки и скорострельные мортиры. Так, со временем, этих рыцарей и извели.
- Но позвольте, ведь в летописях всех времен и народов зафиксировано множество битв с участием рыцарской конницы. Вот к примеру, сражение при Куртре, во Фландрии. Его назвали еще битвой золотых шпор, там положили уйму рыцарей и их шпоры тысячами собирали на поле брани.
- Во-во, отличный пример! Тогда их и правда уложили немерянно, и шпор, правда в основном позолоченных, захватили в обозе – рыцари перед боем ограбили королевский замок, возле Ипра. Там, правда, и другого добра было навалом, но шпоры почему-то особо запомнились публике. А проиграли они потому, что в замке перепились трофейного вина, ехали без дозора и охранения, и попали в засаду. Большинство, правда, сообразило что к чему, и ринулось вбок, к реке. Она там мелкая, с тихим течением, и наши герои решили скрыться на том берегу в лесу. Но не учли, что фламандцы незадолго до того научились сами делать луки и стрелы. И своих стрелков хитрые горожане поставили как раз на том берегу. Рыцари в воду, а те давай по ним палить! А в воде особо не убежишь, и спрятаться негде, ну и побили разбойников и бродяг почти всех. Ну а дальше – больше, да это мы собственно уже обсудили.
      Потолковав о превратностях средневековой судьбы, участники как-то незаметно пере-шли к наполеоновским войнам. Поначалу-то Бонапарт был тихим скромным майором, ни о чем выше полковника и не помышлял. Потом англичане сделали его первым консулом – они рассчитывали с помощью революционной армии задавить своих конкурентов. Сперва дела шли плохо, Наполеон не мог одолеть ближайших соседей, не говоря уж о Пруссии или Оттоманской Порте. Но постепенно французы нашли союзников среди торговцев, ремесленников и фабрикантов по всей Европе. Они давно тяготились засильем сплотаторов – феодалов во всех областях жизни, и решили с помощью императора пробраться к власти. С такой-то поддержкой, да при английских субсидиях, и была создана знаменитая империя, изумившая весь мир.
      Так шел год за годом, и видно Наполеон сам поверил в конце концов в свои «таланты». И пошел делать глупости, одна краше другой. Сначала потопил испанский флот при Трафальгаре, предательски оставив его один на один с англичанами. А французские корабли тем временем захватили аглицкие транспорта и привели в Бордо. Конечно, Вильнева и Ко все равно бы потопили, с испанским флотом за компанию или отдельно, а так хоть лишили англичан угля и еды на полгода. Но гордым сынам Кадиса от этого было не легче. Потом лягушатники ограбили всю страну от Пиренеев до Лиссабона, даже печные трубы вывезли и колья от заборов, насильно крестили всех в англиканскую веру. Такой ценой Буонапарте, очевидно, хотел достичь мира с Питтом – Младшим. Потом короля и весь двор выслали на Шпицберген, а штатгальтером поставили Дени Дидро, вольнодумца, пьяницу и атеиста. Это в католической-то стране! Тут уж весь народ взялся за косы и вилы. А затем, когда с англичанами сговориться так и не удалось, поперся завоевывать Индию через Россию. Хотя, кстати, с Британией он до конца никогда не порывал, и они с Питтом даже подписали джентельменский договор – мол, что бы ни случилось, друг друга в беде не бросать.
      Александр I конечно догадывался, что Наполеону степи и леса не нужны, был бы сво-бодный проход к Хайберу, но такие вещи заранее оговорить надо. А тут прет по бескрайней равнине толпа о двунадесяти языках, орет – даешь Калькутту! Долой Британский империализм! Свободу народам Индии! Иной медведь – помещик и не знает, что это за Индия, а его мужики тем паче. Ну, сперва испугались, а потом топоры в руки и давай мельтешить. А французы шли походным порядком, снаряды тут, пушки там, тесаки и ружья и то на телегах везли. Путь-то долгий, силы беречь надо, никто воевать и не думал в тот момент. И перебили их всех как котят.
- Вы еще вспомните, что Денис Давыдов вывел из строя единственную на юге России железную дорогу, от Жмеринки до Яицкого Городка, хотя царь и его министры боялись столь решительных мер – бросил кто-то из глубины зала.
- Конечно, вспомню! Он же взорвал там десять мостов и Луганский туннель, сжег кучу водокачек, вокзалов и мастерских. Л. Карно с трудом отправлял два – три поезда в неделю, а только армии Паулуччи под Царициным требовалось их не менее четырех. А почему Бонапарт решил отступать через Малоярославец к Брянску? Там же под Трубчевском, в селе Осинки, стояло два десятка паровозов и были большие запасы отличного угля. Его под Трафальгаром захватили на аглицких пароходах. И ведь маневр почти удался, русские сначала просто потеряли врага из виду, а обнаружив в тылу несметные полчища, впали в жуткую панику. Старик Кутузов пил горькую, Ермолов, Беннигсен и Коновницын днем и ночью резались в карты, как в кабаке, а Витгенштейн, Толь, Дорохов и Фигнер с отчаяния создали подпольную группу (и назвали-то ее выспренне и очень нескладно – «Народ, земля и воля»), дабы индивидуальным террором ослабить французский генштаб. Барклай же рванул в Лондон за подмогой, он считал, что своими силами даже Уральский хребет не удержать.
      Но тут бразильский диктатор Трухильо (он ненавидел Наполеона за то, что тот не признал его императором) подкупил Шварценберга, и хана. Пришлось отступать пешком, а на дворе зима. В пробковых шлемах и москитных сетках не согреешься. Ну, а потом немецкие бароны восстали, не хотелось им оброка лишиться. И англичане скрепя сердце отправили узурпатора на далекий островок. Там его, конечно, тихонько отпустили, а досиживал срок какой-то бригадир Жерар, внешне вылитый император. Конан-Дойль в своих книгах пытался что-то рассказать об этом, но дело еще считалось секретным. А Бонапарт еще лет сорок тихо прожил в Пекине, в русской духовной миссии, под именем Федора Кузмича. Ну уж затем англичане германцам отомстили, показали кузькину мать – в первую мировую австриякам, а потом и Пруссии. Злопамятные, черти, и очень упорные.
- Позвольте заметить, однако, что им это упрямство всегда вредило. И тупая озлобленность тем паче. «Ненависть – самая бесполезная из эмоций», отлично сказано. Или вот еще – «Озлобление в политике обычно играет наихудшую роль».
- Да кто же спорит, но вот история учит нас, что во время войны часто забывают самые элементарные истины. Причем давно. Вот в энеолите, в южной Туркмении, воевали два оазиса – Кара-Депе и Геоксюр. Не поделили вроде бы они рудник, где добывали кремень для своих поделок. Ведь мелочь же, если разобраться, пустяк. А они чекрыжили друг друга лет сорок, пока не обессилели совсем, и рудник достался Джейтуну или Анау, в общем, совсем мелкому поселению, которое не всякий археолог знает. Вот так. А этого кремня в Копет-Даге небось навалом.
- А вот и нет, на самом деле в конце каменного века инструментальных пород почти не осталось, извели напрочь и кремень, и обсидиан, и нефрит. Потому и медь стали плавить, не костями же лопаты и грабли точить.
- Ну вы преувеличиваете, конечно хорошего кремня в те годы осталось мало, но ведь обрабатывали и гальку, и обломки всякие, и другие породы, вплоть до известняка. Ну только слоистого.
- Да все было гораздо проще – вмешался в разговор молчавший доселе Василий Иванович. Они с Петькой наконец осилили бочонок бренди, и наш герой решил заняться вещами более интеллектуальными. – Причем здесь камни! Там же в горах нашли солиум, самый легкий и ценный металл в мире. Конечно, геоксюрцы эти или там джейтунцы о таких вещах знать не знали, но в Вавилоне и Египте-то уж понимали, что почем. Вот и воевали за стратегическое сырье, хотя… ведь и до сих пор этот знаменитый солиум так и не научились применять на практике.
   Аудитория испуганно замолчала, потом кто-то нервно заговорил о погоде. Василий Иваныч затронул опасную тему, и никому не хотелось осложнений. Хотя солиум, как правильно заметил оратор, до сих пор не научились выделять из руд и обрабатывать, военные проявляли к этому металлу болезненный, прямо-таки патологический интерес, и повсюду тема счита-лась крайне секретной. Все помнили судьбу Яна Вайсса, упомянувшего солиум – причем мимоходом и в явно фантастическом тексте – еще в 20-е годы 20-го века. Остаток жизни писатель провел в одиночке, в строгой изоляции, а когда в 39 году немцы заняли Чехию, они первым делом решили убрать опасного знатока. Хорошо нашелся доброволец – двойник, как две капли воды похожий на Яна, а отпечатки пальцев и группу крови в спешке никто не сверял. Но это не спасло Вайсса от гибели – в 68-м, как только советские войска вторглись в Прагу, узника самолетом доставили на Лубянку и после длительного допроса расстреляли, а тело сожгли. Пропали и все его документы, даже домашний архив с фотографиями родственников и личными письмами.
       Неудивительно, что Л. Свобода, лучше всех помнивший тот печальный случай, первым решил сменить тему столь опасной дискуссии. Тут кстати рядом оказался и В. Кейтель, с утра отсыпавшийся и отъедавшийся после трудного разговора с рейсмаршалом, а теперь, опосля доброй порции баварского пива, готовый, наконец, к конструктивному диалогу. Людвигу давно хотелось кое-что с ним обсудить.
- Объясните-ка мне Вильгельм – тронул он старого солдата за обшлаг – правду ли говорят, что командующий 6 армии под Сталинградом Паулюс был вовсе не Паулюс, и даже какой-то поляк или хохол? Ведь биография у него действительно необычная, и вообще… вся эта история очень и очень странная. Опытные, образованные генералы так себя не ведут, и таких решений не принимают.
      Кейтель долго отнекивался, говорил что-то о трудности управления войсками на огромном бездорожном пространстве, о непомерной ответственности, перегрузках и прочих очевидных вещах. Свобода резонно возражал, что такова участь всякого полководца. Нако-нец, загнанный в угол фельдмаршал не выдержал. Нервно теребя монокль, он заглотнул две кружки «Гордонса» и начал рассказывать. Оказалось, настоящий Паулюс еще весной 42-го был тайно направлен в штаб Роммеля, который просто захлебывался от непосильной работы. Ведь предстоял штурм Адена и встреча с японцами где-то на берегах Индийского океана, а ни одна директива, ни один план еще не были готовы. Ну а Сталинградское направление фюрер считал второстепенным, все его внимание было приковано к Кавказу. И решили, что штаб 6 армии сам справится с нехитрым делом, ну а отъезд командующего держали в тайне для дезинформации противника. В Африке Паулюс появился в виде скромного майора с поддельными документами. А его роль на востоке исполнял пленный советский офицер, очень похожий внешне. Конечно, под надзором контрразведки, да и роль была чисто символическая – подписывать бумаги и изредка общаться со своим окружением. По немецки пленник, слава богу, говорил неплохо, ну а освоить почерк генерала и его подпись было нетрудно.
      Старый чех, однако, решил выяснить личность подставного командира. Тем более, что ходили слухи, что это генерал, если не маршал, один из соратников Сталина. Оказалось, так оно и есть. По секрету Кейтель поведал, что сие был Клим Ворошилов, захваченный в плен под Ленинградом в начале сентября 41 года. Он там две недели бегал с наганом по передовой и допрыгался. Потому Жукова срочно и вызвали на север. И конечно, Клим не собирался стреляться, когда стал «фельдмаршалом», все понимали, что он скоро вернется к своим. Тут Гитлер малость не рассчитал, он-то надеялся, что штабные офицеры лже-Паулюса как-то да уберут, в суматохе и толкотне. Но те видно решили не осложнять свое будущее в советском плену. Ну и конечно псевдофельдмаршал на родной земле охотно вступил в «Свободную Германию», и вполне искренне ругал фашистов. А заодно возглавил комитет по трофейной технике, благо он ее хорошо освоил, пока выполнял обязанности немецкого генерала.
       Пока начальник ОКВ объяснял все это любопытным чехам, вокруг них собралась из-рядная толпа. Посыпались вопросы, уточнения, разъяснения… Наконец, все всё поняли и успокоились. Некоторое время почтенное собрание размышляло о превратностях и стран-ностях судьбы. Наконец, молчание нарушил президент Гинденбург.
- А вы знали эту историю, Эрих? – обратился он к своему бессменному начштаба. Тот сухо ответил, что да, когда-то что-то слышал, но весьма фрагментарно. В свою очередь Людендорф спросил своего коллегу фон Клюка, не напоминает ли ему сей пассаж один случай под Льежем в начале первой мировой. Тот с готовностью признался, что помнит все в мельчайших подробностях. Публика, конечно, заинтересовалась и потребовала объяснений. Так вот, оказалось, что в августе 14-го, когда бельгийская армия уже отступила от Льежа и форты крепости дышали на ладан, в расположение германцев явился сам король Альберт со всеми регалиями и с военным министром. Он заявил, что готов вести переговоры, но при условии прекращения огня на сутки, ну может чуть менее. Если немцы согласны, министр и его сопровождающие едут в столицу, обговаривать условия с правительством, а король остается заложником в штабе первой армии. Идея была заманчивой, и генералы кайзера согласились. На несколько часов война приостановилась, и бельгийцы отправились на запад.
      Но по истечению срока никто назад не прибыл, а проведенное расследование показало, что «король» вовсе и не Альберт, а его двойник. Испанский дворянин сербской службы, звали его Коверкот Габардинович Колумбарий – отец был атеист и искусный портной, ну и выпендрился по части имён. Сей Коверкот накануне получил травму и к строевой был не годен, но хотел хоть чем-то помочь Антанте. А тут его увидел посланник Бельгии, оценил внешность и все наладилось. Немцы его, конечно, расстреляли, но сие было слабым утешением. Так план Шлиффена был нарушен в первые же дни. А родной брат гишпанца, Фильдеперс, очень похожий на Великого князя, также морочил немцев в Кенигсберге. Тут, правда, все открылось быстрее и сроки были не актуальны, но все же обидно. В общем, вот оно, славянское коварство и вероломство!
     Фон Клюку возразили, что подобные фокусы свойственны многим народам, особенно на востоке. Пользовались этим спокон веков, и сейчас продолжается подобное. Вот и Саддам Хусейн жив – здоров, у него под Каширой дачный домик и соток двадцать земли. Купил себе старые «Жигули», растит рассаду и возит ее на рынок в Луховицы. И Лужков под Москвой в какой-то химической фирме работает, под вымышленной фамилией. Не то Луговой, не то Лужкевич или Луговенко. А еще один швед много лет очень удачно имитировал…
       Надо же, и эти примазались – взорвался хромой Тимур – говорили же царю Петру – режь их больше, жги чаще и хватай все подряд. А он вишь гуманность проявлял. И наследники его были не лучше. А теперь вот дугу Струве даже отвоевать не могут.
- Так что же, Петру надо было до норвежской границы переть?
- Да, как минимум, а лучше до океана. Скандинавов выселить на Урал, пусть руду плавят, а полуостров заселить хохлами и поляками. Там, правда, лето короткое и прохладное, и зима долгая, но ничего, выжили бы. Хотя бы самые достойные, а остальных не жалко. Еще же генерал Грант говорил, новых нарожают, мол, не проблема.
- Пааззвольте, но эту фразу обычно приписывают Георгию Жукову?
- Ну, Жуков был отнюдь не первым, он просто на свой лад цитировал предшественников. А автор высказывания, судя по всему, все же генерал североамериканских штатов Х. У. Симп-сон Грант. После битвы в Глуши, когда адъютант зашел к нему с выражением сочувствия, генерал, вздохнув, ответил – Да, это ужасно, друг мой. Столько жертв, и все зазря! Но с другой стороны, у нас большая, молодая страна, и население растет быстро. Так что не беда, нарожают нам еще новых солдат. Правда, генерал к тому времени был уже сильно пьян, и горе его было вполне искренним. Да и как тут не напиться после такого разгрома!
- Неполиткорректные вещи вы говорите, Тимур Тарагаевич – шутя заметил К. Готвальд, что-то строчивший в блокноте во время дискуссии, смотрите, посодют вас пиндосы. Вы ж небось платный агент Аль – Кайды, вот и загремите лет на тридцать.
- А фигня, я ваших гринго в рот е… и на х.. вертел! Совершенно я их не боюсь и никогда не боялся, да и вам не советую. Да мне бы сто тыщ наших джигитов, и через пару месяцев останутся от Штатов рожки да ножки, а то и раньше.
- А как вы через океан переправитесь, верхом на лошадках?
- Нет, зачем же, для начала база нужна, в Канаде или в Мексике. Полагаю, тут не будет больших проблем. Можно и на Аляске, наши степняки к морозам привычны. Ну а оттуда просочимся где-нибудь через границу, и вперед – руби, режь, хватай.
- А авиации вы не боитесь? Самолет – первый враг кавалерии, еще Ганнибал это прочув-ствовал. Мы, кстати, сегодня сие как раз обсуждали.
- Ну, вы сравнили Ганнибала с Бушем! И потом наши люди на голой равнине привыкли маскироваться, никакой радар не достанет. Главное сблизиться с противником на минимальную дистанцию, там пойдут в ход кулаки, ножи и сабли. «А лучше бей рукой», очень точная мысль. А из пулемета только своих офигачишь, не говоря уж о снарядах и бомбах. И Форт – Нокс захватим за полчаса, не волнуйтесь.
     Народ что-то еще долго доказывал Тимурленку, но он упрямо стоял на своем. Наконец, страсти улеглись, пора было идти на ужин, а потом и в койку. Зал медленно опустел, погасли огни и люстры. В столовой еще пару часов слышался невнятный шепот, но потом затихло и там. Зловещая тишина опустилась над миром, на всю ночь, до самого завтрака. Только ветер шелестел грязными рюмками, завывал в стаканах, кубках и ведерках со льдом, тоскливо и протяжно ревел в брошенных треуголках и печных трубах. Но привычная ко всему публика до утра не просыпалась, даже по малой нужде.