Чипизация в деле

Вот, уже какой день кряду сидела Вика на сайте знакомств и изучала предлагаемые кандидатуры мужского пола. Нет, не  потому что все   знакомые молодые люди в её жизни  закончились,  ей было всего 23, и они вообще-то,  только начинались, а потому что сейчас это было модно  и даже, можно сказать, престижно, подыскать себе пару с помощью таких вот услуг виртуальной   свахи, которой  положено быть и  красноречивой, и  общительной, и  уметь хвалить и «товар» - невесту, и «покупателя» - жениха,  а  в случае Вики,  конечно же, жениха,  называемую  в современном мире «сайтом знакомств», предоставляющим   услуги по подбору кадров для совместного времяпрепровождения, что вовсе не означало, что эти  встречи предусматривали только кроватную идиллию...

В общем, чтобы соответствовать,  девушка  вынуждена  была забыть о том, что есть люди и  за пределами интернет - пространства и наяривать по виртуальному. Вот потому-то, уже  битый час, а  то  и два-три, Виктория   рассматривала фото молодых людей, вчитывалась в их анкетные данные, всматривалась в лица – улыбающиеся и грустные,  комично-смеющиеся и печально-трагичные, пытаясь сквозь завесу мигающего  монитора уловить те  их качества,  о которых они  подробно и не очень,    сами и  рассказывали...
 
Наконец, из всей когорты этих представителей мужской половины населения её города, она выделила одного. Он показался ей самым,  не только  привлекательным, но и самым нормальным, с красиво выписанными анкетными данными, потому что, знала Вика ещё одну истину, не только то,  что  надо соответствовать,  она  всё же сознавала, где-то краем своего молодого неискушенного  девичьего сердечка всю опасность этой, по сути,  чистой воды,   авантюры с  виртуальным знакомством.
Но ничего не оставалось,  потому что общество диктовало свои условия,  и Виктория не хотела отставать, чтобы, не дай- то Бог,  не прослыть ненормальной в чьих-то глазах... А этот молодой человек, по имени Руслан, который своими  светлыми, что не всегда означает, чистыми,  глазами, смотрел на девушку  с выставленной фото,  уже почти признаваясь ей в любви, с первого взгляда не получалось, потому что они ещё не виделись, но,  тем не менее, так казалось девушке, так мечтающей быть вровень со всеми её знакомыми, которые и надоумили её, подыскать себе пару там, где она уже и  сидела какой день.

Вот и род занятий этого влюблённого  в неё виртуального знакомого, не давал возможности сомневаться в его порядочности.   Он был айтишником.  Это была новая, популярная  в наши дни  и уважаемая профессия. Ведь, только  совершенно нормальный,  а, главное, умный человек, мог заниматься компьютерами, создавать  для них программное обеспечение  и прочее, думалось Вике, в момент, когда  Руслан, играя бицепсами на цветном фото в  дисплее,  на обнажённом по пояс торсе, пытался доказать всем девушкам их города, насколько  он хорош во всех отношениях, не только  умён, но  и порядочен.

В общем, выбор был сделан, оставалось только списаться, получить  подтверждение, что да, действительно любит, а потом уже и встретиться в реальной жизни,  в парке, в центре того населённого пункта, где   оба они  проживали, и  где Руслан сходу и назначил свидание своей новой  знакомой, или даже, можно уже  сказать,   своей любовной пассии.


***
День,  в  который  состоялась их    первая встреча, оказался первым днём весеннего месяца апреля,  правда, в который ещё и принято устраивать  разные смешные розыгрыши, но эта традиция должна была  остаться просто за кадром происходящего, ведь вокруг яркими солнечными бликами светилась расцветающая   зелень,  молодая трава, только показавшаяся   на еще  коричневатых газонах парка,  отдавала  ароматом свежести, маленькие листочки на ветках деревьев, ещё в зачатке, словно проклюнувшийся желторотый птенец из яичной скорлупы, умиляли своим   видом, всё говорило о том, что всё,  как всегда, природа не изменила ни  себе, ни людям, радуя их своим постоянством, и что добавляло, конечно же,   уверенности молодой девушке в надетом коротеньком пальтишке, и в  кокетливо сидящей на светловолосой  голове   красной фетровой  береточке, смело шагающей навстречу   своему счастью.

А на самом деле,    навстречу ей, словно из тумана, которого не было и в  помине, наоборот, всё зияло прозрачной чистотой,  казалось, воздух звенит  колокольчиками  в ушах прохожих,  из – за скамейки  вышел тот самый  айтишник по имени Руслан, и это не было никаким розыгрышем, хотя   и было  это первое апреля, как уже упоминалось выше.



*** 
Они чинно, как в немом кино, уселись на ту скамейку, из-за которой показался влюбленный в Вику компьютерный специалист… Он был точь в точь,  как на фотографии в интернете,   с  сайта  знакомств -  те же светлые глаза, та же незамысловатая улыбка, не видно было только бицепсов, обтянутых   в тот день,  совсем не   по погоде,  белой хлопковой рубашкой, под накрахмаленным  воротничком которой выделялся узлом завязанный галстук, что придавало важности всему его внешнему виду.  Пиджак,  в цвет  отглаженных брюк,  солидно покоился на сгибе его локтевого сустава… Больше никакой верхней одежды  при нём   не наблюдалось, не смотря на недавно    выглянувшие лучи первого весеннего солнца,  которые  лишь  согревали землю,  растапливая  уже талый снег и оставляя за собой одно воспоминание о  только    что  зиме,   в виде маленьких  грязноватых  рыхлых сугробиков,  но не касались своим теплом  прохожих в парке.




В общем, деловой белый воротничок, сошедший со страниц дорогого  глянцевого журнала, что скромно потупив взгляд,  молча сидел  сейчас под  сенью раскидистого дуба, на небольшом  склоне у  городского канала, мягко и ненавязчиво несущего свои грязные воды серо-бурового цвета,  куда-то в даль,  под витиеватый мостик, на котором все влюблённые оставляли память о себе,  в виде маленьких железных замочков, в день своего бракосочетания,  закреплённых на чугунной решётке, из которой были сделаны его перила.
 
Пока Руслан разглядывал  начищенные до неприличия  носки своих туфель, девушка имела возможность во всех подробностях изучить его внешние  данные, которые почти ретушировала камера,  а потом,  и экран компьютера.

На голове молодого человека уже проглядывала намечающаяся лысина, обнажающая с углов его высокий лоб. Кожа сильно контрастировала со светлым цветом его мягких  волос. Но Вике даже не пришло на ум, что возможно,  этот не естественный коричневатый оттенок его  лица, есть ни что иное, как результат посещения айтишником  солярия. Наоборот его внешности это добавляло если не изюминки, то какого-то  слегка различимого  шарма.

Подбородок его  был гладко выбрит, и расположившаяся   в самом низу маленькая, совсем  крохотная  ямочка,   делала  выражение   его внешнего  облика каким-то, совсем    по -девичьи,   кокетливым.

А тонкие и одновременно  жёсткие  губы,  гармонируя  с крупным носом  какого-нибудь римского или греческого   мыслителя, не позволяли  засомневаться  в мягкотелости его  натуры.

В общем, даже скрытые рубашкой  мышцы рук, всей его  внешности придавали образ какой-то, несоизмеримой,  ни с чем  силы -  умственной и физической.
Закончив сей беспристрастный,  как ей казалось, осмотр, девушка решила, что ни  всегда фотоаппарат  ошибается, и что ей просто сказочно повезло - первый, выбранный ею кандидат на сайте знакомств  и первое  свидание,  а, главное,    тот несравненный  образ, что сейчас молча сидел  перед ней,  всё это  сулило ей что-то необычное.  И    это сделанное ею  заключение  придало ей решимости, и наконец, она осмелилась заговорить со своим Ромео-айтишником, который,  почему-то до сих пор не признался ей в своих чувствах.

Но  молодая женщина,  даже  не догадывалась, и не могла знать,  какое признание на самом деле  ей предстоит выслушать  от своего нового знакомого.
А пока новый знакомый рассуждал на обычные темы, рассказывая,  как стал  специалистом   в области компьютерных технологий, тут же  взахлёб мечтал о будущем, когда машины-роботы полностью заменят человеческий ручной  труд, и как это будет здорово, когда ко всему прочему глобальная сеть интернет  охватит  всё мировое пространство и перекинется в космическое.

Его рассказы были столь захватывающими,  а   появившийся  фанатичный   блеск  с лёгким  оттенком сумасшедшинки  в его светлых, в этот момент,  почти прозрачных, глазах,  девушка тут же соотнесла с его творческим  энтузиазмом неутомимого мечтателя… Ей даже   хотелось, чтобы  Руслан никогда не заканчивал своих, как ей казалось, неординарных,    речей, а она вот так же,  сидела бы  рядом, почти прижавшись к его широким плечам,  и тоже мечтала,  и мечтала вместе в ним, о том, какой  станет Вселенная  в недалёком будущем.

Но неожиданно айтишник-Ромео подскочил, как ужаленный, хотя пчёлы ещё  не проснулись и не вылетели из  своих ульев, это было ещё не  их время,  при этом, напомнив своей стойкой больше  ощерившегося бультерьера,  а не маленькую кусучаю пчёлку и  не  интеллигентного белого воротничка,  уж точно,  резко закатил рукав белой  рубашки, обнажив при этом,  не видимую   в интернете, фиолетовую наколку на предплечье, громко хлопнул по нему, отчего показалось, будто   разбилось  на мелкие кусочки  что-то массивное,  а дальше, то, что прозвучало из его уст, повергло девушку не просто в сильное недоумение, а в страшный шок.

 Всё-таки это было первое апреля,  день розыгрышей и шуток...

Но почти два часа и   не в шутку,  а на полном серьёзе Руслан рассказывал  теперь об  иных  вещах,  которые заставили Вику  в мгновение  ока забыть  обо всех его гениальных и благородных планах по поводу оздоровления  планеты с помощью компьютерных технологий…  Она теперь знала только одно -  перед ней, находился спец агент,  завербованный американской     контрразведкой,  к тому же    французский легионер,  и ещё,  почему-то находящийся ни  во Франции,    и ни  в Штатах, а  зачем-то  посреди  парковой  зоны в самом  центре  их родного города.
 
Вике жутко не хватало воздуха, в день, когда только начиналась весна,  а не   стояло в    разгаре   жаркое  знойное лето, обрушившееся на её голову,  не проходящей духотой, которая,   всё больше, почти лавиной  постепенно накрывала её уже с ног до  головы. Потому что,  в тот момент, когда обученный американцами  бультерьер соскочил со скамейки, будто кто-то невидимый отдал ему команду  «фас», и резко ударил себя по голому плечу,  протявкав,  что-то очень важное, что  она никак не могла переварить,   а именно,     что,  там  у него в мышцу, в этот накаченный  твёрдый бицепс  с синей  татуировкой,   зашит чип. И не против неуправляемого пристрастия  к алкоголю,  конечно же, а инопланетянами,  естественную среду обитания которых он и собирался менять, совершенствовать  к лучшему, а они, возложили на него, великого,  не замысловатого  Руслана, эту миссию,  сделав не только такое предложение, от которого он просто не  мог отказаться, но ещё и  не имел  возможности  противостоять  сделанному  ими  чипированию. Недаром же он так сильно,  своими неожиданно вскрывшимися  повадками,  напоминал  собаку  породы бультерьер.

Теперь девушка уже пыталась  только  сохранять спокойствие,  после  неожиданно   выясненной  правды жизни,    с кем, на самом  деле,  она имеет честь сейчас  общаться. Она больше не слышала ничего о глобальной перестройке  галактической системы, она только,  как мантру, повторяла про себя: «французский легион, французский легион, а следом  чип, и  миссия, что невыполнима…» как название известного фильма, с Томом  Крузом  в главной роли.  Единственное, что удерживало её  сейчас в реальном мире людей,   и она  пыталась   не сойти на нет, это то, что она  мысленно, тоже, как мантру,  доказывала  себе, что она совершенно нормальна, что вот,  сейчас всё закончится, и что легионер  на пару  с завербованным агентом исчезнут,   испарятся,   как дурной сон,  а  она проснётся и перед ней снова будет тот, светлоглазый знакомый с сайта знакомств, и что это, на худой конец,  всё же просто  первоапрельский розыгрыш...

Но легионер и бультерьер в одном  лице  чипированного  завербованного агента   не шутил, он продолжал , вовсе не в тему первого апреля, всё нести и нести  околесицу про свою миссию, периодически со значением похлопывая себя по плечу, наверное,  чтобы и самому  убедиться, что  это правда, всё то, что он,  вот уже битые два часа внедрял уже в чужие мозги, благо свободные  от чипизации.
Проходившие мимо люди,  гуляющие по парку   влюблённые   и  семейные пары с детьми, медленно поднимающиеся  на тот горбатый мостик, под которым,  не прекращая и не останавливаясь ни на минуту,   нёс свои грязные воды  канал, следуя одному и тому же течению, ничем не напоминающий  весенние ручейки,  весело сбегающие с пригорков, обнажающие  первые  прогалины  в лесах, никто, совсем никто   не видел  ужаса в глазах молодой женщины, не читал  в её  расширенных чёрных зрачках какой-то намёк  на опасность…  Девушка  отлично держала себя в  руках,   боясь пошевелиться, потревожить  повреждённое, почти помутившееся  сознание   этого чипированного  чудика, по-прежнему  разглагольствовавшего на    темы,   понятные, исключительно ему самому,  который пошёл уже по второму, третьему, четвёртому,  десятому кругу,  а она  сидела в застывшей позе соляного столбика и только  мечтала об одном, как бы  не спугнуть это инопланетное существо,  как бы стать невидимой, или просто провалиться сквозь землю,  а ещё лучше,   наконец-то, уж,  покинуть место не удавшегося  свидания.


*** 
Уже позже, она помнила только, что он был завербованный  легионер,  и что служил во французском легионе, работая на американскую разведку, в памяти иногда  всплывал   тот странноватый блеск в его глазах, когда он громко хлопал себя по плечу, показывая  то место, куда у него был  вставлен   чип…

И собственно, на этом  всё...   Всё остальное слилось  в  её  подсознании   в один круг сумасшествия,  без малейшего признака на озарение,   в одну галактику, в которой,  слава богу, всё оставалось по-прежнему, без изменений, потому что Руслан-айтишник,  завербованный  пришельцами,  так и не сумел ещё  и там навести порядок, в  умах инопланетного разума, расставив   всё по местам в привычном для себя порядке умалишённого… Хватает  уже того хаоса, с которого,  вроде, всё начиналось, чтобы  снова вступить на путь только зарождающейся жизни и её начальных  этапов  эволюции.

Правда, таких желающих, перевернуть, если ни  весь мир, а только всех людей в этом мире, Вика встречала  ещё   не  раз.  Был в   её в жизни  не очень молодой  человек,  даже уже женатый и с двумя детьми, о которых он старался не говорить   чаще,  чем сам  считал нужным,  и надо было понимать, что  счастливое отцовство   не являлось его миссией, потому что   он  занимался  тем, что искал в тёмной комнате не кошку, а приведения  вместе с домовыми, потом изгонял их из квартир доверчивых граждан и вовсе  не на голом  энтузиазме.  Можно было бы даже  сказать,  что он был совсем нормален, тем более, что не был   чипирован,  в отличие от Руслана, и никем не завербован,   и что это было просто его видом  заработка, если бы Геннадий Петрович  сам искренне  не верил бы  в то, чем занимается,  и в своих бесконечных приведений, в первую очередь.

Ещё один,  представитель  этого чудоковатого клана,  Данила Иванов, ходил по  местным  лесам,  и в местах захоронения жертв второй мировой войны, считывал с камней и деревьев энергетику. Чью..?  Это   до конца  так и  не было ясно. Зато, он   потом передавал её простым гражданам, тем,  что не были сведущи в делах потусторонних  миров и их жителей, но жаждали примкнуть, и получить хоть минимум от энергетики высших  сил,   и тоже, почему-то взимал за свои нетрадиционные    услуги   не малую плату. Причём, чем более высокого  происхождения    именовались им  силы, тем больше бралась  за них  плата.   И это было закономерно.  Ведь он, как и Геннадий Петрович, ловец домовых  и своего о счастья среди них, тоже свято верил, почти что  в дело партии и правительства, и в  своё  миссионерское предназначение, в ту миссию, которая всё же была   невыполнима.


*** 
Затем череда этих представителей  не от мира сего закончилась,  и наступило затишье,   но, как,  оказалось,  позже,  было это,  временным явлением. Потому что,  они, чипированные и прочие,   никуда не делись, а просто  попрятались, как  грибы,  в тех лесах с безумной энергетикой,  зашифровались  под нормальных людей, нацепив на себя ещё и   разные регалии, официальных представителей науки, и ещё чего-нибудь более   значимого, а кто и  просто уселся  под балконом на деревянную скамейку   и запел  под рюмку с налитой  водкой, серенады,  что не отменяло того, уже  знакомого до боли,   ненормального блеска в их глазах, часто принимаемого  за  энтузиазм, но путаемого с энтузиазмом  умалишённого.
 
 Короче,  все завербованные,  чипированные агенты всегда были среди нас, ходили по той же земле, и по  тем же улицам,  что и мы, толкая нас в бока своими бицепсами с внедрёнными в них чипами, и  шли дальше, не задерживаясь, не давая нам шанса усомниться в их нормальности, а иногда всё же оставались ненадолго,   и всё это снова напоминало  ту скамейку посреди парка,  в центре города и того типа  с сайта знакомств на ней.


***   
Но время шло   вперёд,  и ловцы   душ не искушённых граждан  занимали всё более твёрдые  позиции, утверждаясь на  всё больших  территориях  ещё и виртуального пространства. Они не просто  активно делали свой бизнес,  педалируя,  на самом деле,   тему своего сумасшествия, они живой массой распространялись по интернет-полям и равнинам, где было больше шансов затеряться среди нормальных здоровых людей, надев на себя маску вменяемости, оставаясь внутри теми самыми легионерами из французского легиона. С ними можно было общаться, на своём уровне, даже не подозревая, что на самом деле может тебя  ждать, какое признание, какого порядка.

 Короче, они оставались  по прежнему,  среди нас, но плодились с ещё большей силой.

И их разнообразие тоже пополнялось, как и в любой палате сумасшедшего дома можно было встретить  различные  персонажи из  знакомых исторических  реалий.

Но эти просто  брали верх над простыми смертными,  хоть и больными. Вика продолжала натыкаться на них снова, и всё чаще и чаще. Уже в перечне этих социопатов был поклонник Бога  Геометра, способный  в любой момент, изменить вектор своего отношения к человеку, если тот ненароком задевал его глубинные  чувства  и усомневался в значимости его кумира. В таких ситуациях Виктория просто  легко и ласково похлопывала  своего виртуального знакомого по плечу, и говорила, что всё  в порядке, что  никто не хотел даже обидеть его Бога Геометра, а тем более,  его самого,   и тут же  шла дальше, пытаясь даже не оборачиваться  вслед очередному  не состоявшемуся новому  знакомому.

И всё же они периодически делали попытки присесть на знакомую  уже скамейку в том парке, только в виртуальном пространстве, очередной  соц. сети, и поговорить на темы своих невзгод.

Вот и Александр, чья страница  социальной сети, полнилась  множественными постами в основном на темы  национального вопроса, а если уже быть  точным, то пресловутого еврейского, тоже  находился на той  скамейке,  правда,  пока что   в качестве  запасных,  потому что никто не был знаком лично с его теориями  о глобальных переменах     этого  мира.

И он давно покинул пределы своей Родины, родившись в советском городе Ленинграде, который так и не стал для него позже  Питером.  На эту тему он говорил как-то   несвязно,  что-то типа «Нет, он был Питером… тогда… ну… в пику… А потом наоборот. Не в пику, а просто, от их наглости. От возмущения  наглости… »  Он даже не был диссидентом, в том смысле, как это принято считать, он просто хотел сочинять рок-музыку, быть  свободным музыкантом, параллельно делая открытия в области физики. Но при этом почему-то сильно был озабочен    темой  финансов, банковского бизнеса, считая,  что все беды человечества     произрастают  только от них. И, конечно же, тут же присовокуплял  тот пресловутый еврейский вопрос.  Потому что,   по его мнению,  Ротшильды и Рокфеллеры -  это и есть,  тот корень зла, от которого даже зубы должно сводить, во всяком случае, так происходило с Александром Олеговичем…  В те моменты, когда он слышал эти, уже ставшие культовыми, имена  и фамилии, то начинал с силой  сжимать кулаки и  громко и неприятно  скрежетать   во  рту передними резцами, понимая, что всё же беспомощен  против сильных мира сего.
 
А вообще-то,  Александра  Олеговича никогда не интересовали материальные ценности, а только духовные. И он целеустремлённо шёл к своей цели.  Три раза женился,  ещё,  будучи на территории Советского Союза. Ещё раз уже  перед началом его развала,  потом  продал ленинградскую квартиру за сущие копейки, что значило,  по тому курсу за 20 тысяч долларов, взял своего третьего ребёнка от третьего брака, и укатил осваивать духовные ценности за кордон, там они были видно, ценнее.  Сначала в Данию, поясняя свой  отъезд позже, тем, что был озабочен судьбой своего малолетнего   сына, которому  на тот момент было то ли 6, то ли 7, он как-то и  сам всё путался и в дате его рождения,  и в том  годе,  когда уезжал. Но короче, после Дании, ровно через год, когда закончились все денежки за проданную  жилплощадь,  те 20 тысяч долларов, за минусом оплаты  дороги к  новым ценностям, он с семьёй перебрался в Чехию, что уже по отношению к России, считалась теперь   дальним зарубежьем.

И, вот  уже здесь-то,  в полной  мере он и  воплотил свои мечты по  культивированию  только духовных ценностей, плюя на материальные, будто всю свою сознательную жизнь так и жил в пещере первобытного человека, ютясь на холодных камнях,  а не спал в  тёплой квартире и на подушке,  и на простынях.
 
Короче,  как и что дальше,  было с его младшим отпрыском, не совсем понятно, потому что больше Александр Олегович почти не упоминал о нём.    Сам же,  он  умудрился ещё три раза за 15 лет жениться, всё приговаривая,  что все разы честно, и последовательно, «без нахлёстываний», то есть гарем из шести жён  он не содержал,  и султаном в нём не был, и двоеженцем  тоже. Законы бракосочетания и   их расторжения  соблюдал, что было весьма похвально, конечно же.
 
Но,  тем не менее, что  было  примечательного,   в этих  его историях   с  женитьбами, что  все жёны сами,   по своей воле покидали этот негласный всё же гарем, а не он уходил от них. А то, что за 15 лет ушло от него три раза по одной, то   простым математическим   вычислением, с применением   небольшого  округления,  выходило, что с каждой женой  он прожил ровно по  пять лет. И, опять, конечно же, по честному. Это даже не оговаривается.
 
 Где он  с ними, со всеми  кантовался все эти годы своей не вынужденной, а  выбранной   по собственному желанию,   эмиграции, тоже не ясно, потому что  на данный период    Александр или Алекс, как он сам теперь  себя называл  на западный манер, проживал в офисе, где у него было  в наличие   даже пианино, и он имел возможность продолжать музицировать, и даже  ставить  свои технические    опыты,  ибо успел  отучиться,  аж, целых  два года на физмате в Ленинградском ВУЗе, а  потом только уже  решил, что   истинное его  призвание -  это музыка.
 Это и была собственно,  его конечная цель, сесть на социальное пособие той страны, где он теперь проживал, отказавшись от всех благ цивилизации, правда, всё же не в пещеру к мамонту он залез, но речи  о том, чтобы взять кредит на покупку квартиры, просто не могло даже идти. Он ведь только и рассуждал о том, что такое Рокфеллеры  вместе с  Ротшильдами, то самое глобальное зло в его жизни,   и  заодно ненавидя всех евреев всего мира, тоже  вместе взятых,  будто это они все скопом и  загнали его в такую бедственную ситуацию. И потом, он же вроде сам стремился отказаться от всех благ цивилизации и  вести исключительно  спартанский  образ жизни. Но,  тем не менее, это его желание  оказаться там, где он теперь пребывал,   не отменяло его ярого антисемитизма, брызжущего изо всех щелей.

Он и свою страницу в соц.  сети, украшал только  такого рода ссылками на материалы, которые неоднозначно говорили о его пристрастии к  этой мировой проблеме расизма по отношению к еврейской нации.…  Тут были   и указания –рекомендации  на прослушивание  лекций   известного опального генерала Петрова, у которого позже в его же  офисе были обнаружены  книжные полки, возвышающиеся до потолка и наполненные   исключительно  такого рода литературой. Правда, сам Александр Олегович, черты лица,  которого вызывали сильное  сомнение в его славянском происхождении, пояснял своё увлечение  генералом Петровым  и его КБМ тем, что тот помог отделить ему, Алексу, жидов от евреев, при этом продолжая мести всех под одну гребёнку выставляя  следом и такого рода  ссылки:

 « Почему Гитлер уничтожал евреев?»

  Действительно, а почему? Знал ли об этом, сам выставляющий, хороший вопрос. Но, не важно, потому что следом шло  в ту  же безответную  степь:
 
  «Евреи Рокфеллеры и Ротшильды привели к власти Гитлера! Так почему же Гитлер убивал евреев? Почему Ротшильды и Рокфеллеры уничтожали своих,  же?».
 И  рядом почти в качестве сделанного  вывода, потому что ответа, как не было,  так и нет:

  «Евреи  и  капитал...»

Ну и   тому подобная, актуальная для расистов,  чушь.

  Потом  опять  пламенный,  доставший  уже,   хуже, чем   до гланд,   привет  от уже покойного  генерала Петрова, рассказывающего  снова, что-то    про евреев,  которых убивали по всему миру,  следом уже и свои собственные умозаключения о  еврействе, как о паратизме, звучавшие на пример шовинистических речей Гитлера во времена нацисткой Германии:
 
«Паразитизм и национальная идеология евреев во многом совпадают. И это определяется архаичностью,  как Паразитизма,  как идеологии, так и национальной религии евреев Иудаизма…»

Ещё что-то   про то же самое, но  теперь  уже    у животных, как про древнюю  форму выживания целых классов.

Ещё что-то про то, что  паразитизм тесно переплетается с симбиозом и может быть назван как одной из форм симбиоза,  его несимметричной формой.

  Будто и без этих его умозаключений никто не знал, что такое симбиоз, правда, почему-то  не догадывался, что  паратизм является  одной  из форм симбиоза. А что такое,  тогда,    вообще,  симбиоз,   сразу хотелось  задать именно  этот вопрос   автору, потому что на другие вопросы  всё равно  ответы не были   получены.  Но, чёрта с два, услышали бы вы и тут  ответ, потому что этот снобистский   автор уже нёсся галопом дальше, сообщив, что при паразитировании  гибнет оба организма разом, и что точно так же происходит и у людей.

Что выглядело, как в «А» и «Б» сидело на трубе, «А» упало, «Б»  пропало,  а что осталось на трубе, если обе буквы были паразитами..? Ни- Че – Го!   А люди, тем не менее,  здесь и сейчас,  и даже нелюбимые Алексом евреи никуда не делись. А то, кого бы он сейчас продолжал  люто  ненавидеть и поливать грязью, как из брандспойта.

И потому он, конечно же,  ненавидел дальше,  блистая при этом широтой  своего бесконечного   мировоззрения и широтой своей души, потому что уже  следовало, как в инфоленте:
 
- Евреи ТВ,  навязанные славянским народам.  -  И тут же,  в качестве уточнения,   уже   знакомое  слово -  «паразиты».

  Александр Олегович, совершенно  не стесняясь,     «шарашил» в соц.  сети, на своей странице   большими буквами , потому что пребывал в праведном  гневе.

- Главная цель жидовских реклам на ТВ

И вообще:

  - Имеет ли телевизионная реклама национальность?

Разумеется,  тут  уже не требовался  даже ответ на прямо  поставленный вопрос, потому что  ни один пользователь  из тех, что успел   посетить   эту  страницу,  этого   экс-советского гражданина,  уже просто не имел права даже   сомневаться  в правильном  ответе.  Один только пикантный момент здесь, всё же  имелся,    надо было не запутаться,    какая  национальность имелась в виду -  еврейская  или  всё же жидовская.

Потом уже  в список паразитирующих элементов  кроме представителей  пресловутого  еврейского  вопроса,  попадала и сама администрация этого сайта, во главе которой, разумеется,   стоял главный злостный  еврей Цукерберг,    и потому  так старательно и   разжигал нац.  рознь уехавший  лет 20 назад со своей Родины, Александр Олегович, но  почему-то, всё на русском языке, в стиле советских партийных  лозунгов, набивая большими буквами, чтобы  спец службы и те, и другие, действовали наверняка и  ни за что не  пропустили бы  его воззваний:

«...Но нам безразлично мнение администрации.  А если будут наглеть,  -  писал  обнаглевший бывший советикус, - то вообще уйдем отсюда... Не    мы им служим... ОНИ НАМ СЛУЖАТ! МЫ - Хозяин. А владельцы   соц. сети  - наши ПАРАЗИТЫ»  - что больше  прозвучало,  уже почти,  как «Рабы – не мы, а вы»,  сильно напомнив при этом,   слова из какой-то патриотичной песни советских времён, каких было не  мало.

В общем, кто хотел узнать, не имеет ли и он отношение  к паразитам, и,  желая составить кому-нибудь пару в симбиозе,  мог  запросто  посетить    страничку Алекса,  и вся  правда жизни, без исключения,  была бы на лицо, потому что:

Хохлы – паразиты.

Евреи – паразиты.

Администрация  сайта во главе  с Цукербергом -  паразиты.

Мы с вами  - паразиты.

Животные низшего звено -  конечно же,  тоже,  те  самые, из симбиоза паразитов.
Там ещё  -  Вальцман и его кошерный клан, и ещё кто-то,   не понятно на ком паразитирующий, но всё равно паразитирующий.

Не было только, почему-то   в этом бесконечном  списке паразитов,      самого  Александра Олеговича…  то ли забыл он   вписать себя,  исключений ведь   никому   не делал,  клеймя всех подряд,  то ли, что было всё же вернее, сам  себя к паразитам не относил.

 
В общем, всё это публичное, обличительное  выступление на тему паразитизма,   сильно попахивало статьёй, номер 282  о разжигании  нац.  розни, отвечающего   Уголовному Кодексу РФ, где и устраивал, по  сути,   эти деструктивные  выступления  товарищ,  сидящий на знакомой  скамейке и уже,   кажется,  даже,   не запасных.

 
*** 
Но  то,  с чем столкнулась  чуть позже  Вика, уже полностью усадило Алекса на ту скамейку,  в том парке, под сенью высокого дуба,  не важно,  в какое  время года, была ли то весна, или давно  стояло  в разгаре  жаркое  лето, важно  было одно, та история, случившаяся с ней много лет назад, повторилась почти  один  в один, во всяком случае,  суть её была та же...


*** 
Посетив   одну из  соц. сетей, ту самую, в которой распоряжался  Цукерберг  со своей командой,  и где   она периодически появлялась, чтобы убедиться, что у её друзей-одноклассников всё неизменно, котлеты и  бутерброды,  по-прежнему на повестке их  взрослой жизни, неожиданно наткнулась на выставленный пост   о доверии, в котором    говорилось   о том, что доверие это  - огромная,  социальная,  духовная ценность людей,  социализированных,  и что, -  дальше уже Вика читала  и удивлялась, насколько   нелепо выглядел написанный  текст, с перемежающимися маленькими   и заглавными буквами:     «НИ в коем случае нельзя называть  ВИНОЙ  ДОВЕРИЕ  одного  человека к другому незнакомому ему  человеку…  ДОВЕРИЕ   не может быть ВИНОЙ, уже потому что наши предки….» - это тот самый Александр, что пребывал давно за кордоном,  высказывался на злобу дня,   уже привычно выделяя важные для  него слова  огромными    буквами, что  смотрелось   оригинально и одновременно   привычно,   по -  партийному, по нашему и по – советскому, давно ушедшему в небытие  прошлому...
 
 Что-то там  было ещё  сказано   про то, как эти предки  договорились о том, что все мы   будем  жить сообща, делить  труд и тем самым  умножать  жизненную силу каждого из нас.

Ещё  о том, что все мы, люди, без исключения и потому     паразиты  тоже,    оказались  тут, не совсем,  правда было понятно, что означало это «тут» -  в соц. сети или  на земле, и  в этом мире,  но,  тем не менее, оказались и  только  благодаря  тому, что доверяли  другу  -  другу.  При этом,   проверять не проверяли, необходимости не было   и нет, собственно,  потому что   и так хорошо…
Ещё    к сказанному,  было добавлено,  что на доверии строятся как "добрые" так и все без исключения "злые", уже не  дела, а  организации.

И после написанного слова  «организации»,  вместо слова  «дел»,   автор, конечно же,  сорвался, что было ожидаемо,  и  его,  как  Остапа, уже   без удержи,  понесло. Он строчил  без остановки, и,  как всегда,  без оглядки  на спецов, что уже почти  стояли  у него  за  спиной, и даже дышали прямо  ему в  затылок, чего он не чувствовал, и это тоже было закономерно, ибо   так часто с этим пользователем происходили  такого рода недоразумения, что стали той самой  закономерностью, почти на уровне закона, по которому иногда следовало,  всё же отвечать.

Список паразитов расширялся и   множился  прямо на глазах у  всей  соц. сети,   уже появились  и воровские банды, что означало   олигархическую  элиту,  рядом с которой Алекса давно уже не было рядом, он находился, напомним,  в дальнем зарубежье, в  Чехии,  тем не менее, его это касалось и даже  больше всех  остальных,  и потому  Алекс понёсся на всех парусах . Читатели этого поста   умнели и образовывались ни по дням,  а по часам и даже  минутам, по  мере прочтения о том,  что  у  этих современных форм первобытного коммунизма  доверие резко кончается за пределами общины.

Какая община, какой первобытный коммунизм и какой  паразитизм, что это было, что  подразумевал под всем этим айтишник и музыкант  в одном лице эмигранта,    понятно было,  как видно, ему одному. Впрочем,  и  этого было вполне достаточно, да и речь в этом опусе, кажется,  шла о доверии, а вовсе ни о Ротшильдах и Рокфеллерах и их бесконечных  родственниках...
 
Тем не менее,   запутавшись в своих  мыслях, как в   собственных   ногах,   Александр  Олегович, уже вошёл в раж, почти    в состояние  экзальтации,   и начал   причитать про воровские гэнги, какие-то группы современных  кочевников,  живущих, как и их древние предки, грабежами,   что без сомнения говорило о том, что  на этом моменте, он уже прочно оседлал свою любимую жидовскую тему, приплетя к ним, к этим негодяям - кочевникам, других слабоумных,  в чём-то  «недоэволюционированных   до социальности существ   нашего вида»

Но,  и тут споткнувшись   об  собственные  умозаключения, тем более, что тема еврейского вопроса давно  волновала   только   «недоэволюционированных», но  только не   тех, о которых разбрюзжался  этот партийный оратор этой   соц.  сети, бывший советикус,  а,  ведь,    речь похоже,  шла о  похожих на   Александра  Олеговича  индивидуумах, которые разделяли его  точу зрения  и очень хотели  потом,  уже  с огромной радостью  разделить с ним одну скамью подсудимых,  и, возможно,  даже  одну камеру, ответив  по соответствующей статье УК РФ...
 
В общем, читая и практически ничего  не понимая, Виктории было ясно только  одно, что на доверии строилась  вся  цивилизация, ибо человек, уже,  будучи существом разумным, смело   доверял   всем без разбору, а, главное,  что и  в вину-то  эту  святую наивность, потому что такое по - другому  нельзя было назвать,  ставить никому было  нельзя. Это же благо, чтобы никто даже  не сомневался, быть святым и наивным,   как малое дитя.

Короче,  дочитав до строк, в которых говорилось  о том, что доверие  ко всему прочему,  ещё и является   признаком  высокой культуры, о том, что  это  признак  принадлежности к высшему обществу людей, которые   ещё  и  дружат с высокой моралью и разумом, не только с  упомянутой высокой культурой, Вике подумалось, что, наверное, и сам автор этого сверх нравственного опуса  уже давно причислил себя ко всем этим  высшим кланам, но всё равно, она,   внимательно,  уже по второму разу,  перечитывая    все эти строки, всё не верила    своим глазам,  а не  только  ни    соглашалась  с тем,  что надо доверять  всем и каждому, зная, как этот  мир, на самом деле,  не безопасен,  и как опасны люди в этом мире.
«Господи, да меня  почти с пелёнок   бабушка и мама учили -  доверяй,  но проверяй…!»

  И  не успела она   подумать  об этом,  как   очень   даже к месту,   вспомнила  того легионера  с  сайта знакомств. Правда, то были дела давно минувших дней, ей же тогда было  всего лет двадцать, она и сама уже не помнила, сколько же было ей тогда,   в действительности…  Так давно  произошла с ней та история.
 
Но то, что было написано дальше и вовсе повергло её в унылый шок. Речь  в этом манифесте  о доверии  шла  уже  о  сегодняшних  днях,  когда в жизнь  людей  лавиной  ринулся   технический прогресс …  Это и  появившийся  интернет, и  те самые   соц. сети, в одной из которых сейчас Виктория и читала   строки, напомнившие ей больше,  какие-то благоглупости, а не сказанное  даже  из области фантастики,  в которых говорилось, что:
 
« Сегодня... Доверие плюс Интернет дает Колоссальные Возможности зарождения новой небывалой формы жизни – Глобального  Разумного  Организма! Ни в коем случае не вините себя за доверие!»

Отойти от темы еврейских банкиров, ставших теперь  уже олигархами,  у автора  манифеста, конечно же, не получилось, ибо они же никуда не делись из современной  жизни людей, компьютеризировавших свой  новый век.

Но бедные еврейские банкиры и  все остальные  евреи мира,   тут Алекс никаких разграничений  не делал, уже   просто не давали ему нормально спать и жить. И потому, конечно же, очень  заслуженно он называл их  паразитами.

Нет, то, что им всем вместе взятым нельзя доверять,  это и так уже становилось ясным, всем-всем  без исключения, тут же  эти   банкиры, уже  прочно заделавшиеся политиками, ещё  и названные им,  как людьми  слабой культуры,  совершенно  не вызывали  у отъехавшего за кордон Алекса, никакого доверия,  и это было понятно,  он  же жил в арендованном  офисе, а не в своей собственной  квартире, обида была ещё та, и маска при плохой игре не спасала.

В общем,  под завязку всего прочитанного и  выясненного,  Вика,  наконец,  поняла, что   можно себя винить во всех смертных  грехах,   при условии, если  только не  доверился   банкиру,  который уже сто раз тебя грабил... Честно говоря, женщине показалось, что надо быть полным идиотом, чтобы доверять тому, кто тебя уже сотый, тысячный  раз кинул    на деньги или ещё как. Но при этом,   доверять полагалось, ему,  Алексу, он же не внёс себя  в тот,  свой   список  паразитов,   хотя даже папаша  Мюллер, из пресловутых «Семнадцати мгновений весны»   рекомендовал никому-никому не верить,  ни кому, кроме него самого. Но Алекс-то, Алекс, он   даже не был начальником немецкого гестапо, он был нечто другим, о чём никто не знал и даже  мало,  кто   догадывался.

Но,  не смотря на то, что она  абсолютно ни с чем, не    была   согласна,  уже взрослая женщина, а не та, юная особа,  что в весеннем  пальтеце и красной   береточке,  которая  шла, уверенная  в себе и   в людях,  на свидание,    она доверилась  этому, по иронии судьбы, опять   айтишнику, но ещё не известно, правда  было,  кем-то  завербованным или  нет.

Более того, прозвеневший первый звоночек, когда они всё же  начали  общаться, сказанная специалистом  в области компьютерных технологий  фраза о  том, что надо быть очень осторожным, потому что Билл Гейтс, почти самолично,   бомбы закладывает  в свои компьютеры, что бы никому из его конкурентов,   неповадно  было, использовать его  майкрософтовские    программы. И именно это-то  невразумительное  заявление от Алекса, которое Вика пропустила мимо ушей,  решив, что это случайность,  и послужило поводом, чтобы  переместиться для продолжения  начатых разговоров  из  соц. сети   в скайповое  пространство, где он считал, плюя на свои принципы о том, что надо всем и каждому доверять, будет   более безопасно, «без подглядывания», как он сам  выразился.

Но его теория о доверии всем и каждому и тут дала сбои, потому что Александр Олегович, сразу предложил  своей новой знакомой, самому включить камеру и показаться ей  во  всей своей красе, дабы женщина перестала его  бояться и начала ему  доверять.

В общем, как-то в жизни  у него не получалось в полном объёме воплощать   свои  идеи социализированного общества, в котором все поголовно  страдали святой наивностью, и это сознавал,   даже   её   автор-изобретатель,  Александр  Олегович Эйндовер,   автор  этих неписанных правил,  иначе, чего это он вдруг заговорил   о каком-то  страхе  перед ним.

 Тем более, что он же не был ни олигархом,  ни евреем – банкиром,   хоть внешне  вовсе и   не походил на славянина. Его пухлые, слегка выпяченные  губы, горбатый нос, и живые, не смотря на возраст,  карие глаза, на смуглом лице,  сильно напоминали  тех, кого он обозвал паразитами, записав при этом в пятую графу советского  паспорта.

Поэтому, чтобы  самому  не вызывать,  каких-то подозрений,  он  сходу,   по – свойски,  ещё в письменном  виде, сообщил Вике,  что с утра ездил за покупками с Еленой, в другой город, как-то  не по  русски, приписав «  с рана..»,  что должно было,  как видно,  означать, «с раннего утра»,  потом  дал достаточно   внятное пояснение,  кто это такая, эта  Елена Прекрасная...

   Оказывается,  это  была его третья жена, с которой, у него,  конечно же,  тоже  всё по честному, и так же честно он  развёлся  с ней,   лет   пятнадцать  назад, но она так и осталась с ним,  правда, уже в качестве  делового партнёра по их  общему  бизнесу.  Что это был за бизнес,  уточнять не  стал, и так уже  много  сказал, сообщив об остальных   своих честных  браках, всё  напрашиваясь на доверие со стороны Вики,  что суммарно  приводили к цифре  из     шести  законных жён, которые, между тем,  сами, почему-то  уходили от него,  а не  он их выгонял…  Для этого он был слишком порядочным…  Это они покидали его.
 
Тем не менее,  по всему было  видно,  что  ему самому такое даже не казалось странным.
 
Причину такой  массовой    эмиграции из семейного гнёздышка  своих благоверных Алекс  тоже уточнять, почему-то   не захотел, сообщил только, что Елена,    та,  что третья, была,  в отличие от него,   была   очень большой  грязнулей,  потому что у него   де дома  всё в полном порядке. Ну, и то, что домом ему  служит рабочий офис,  тоже  сразу говорить не стал. Видно не доверял.  Его означенная  теория  однозначно   продолжала  давать сбои.

- Ну, ты как, говорить голосом можешь? – поинтересовался доверчивый айтишник, уже зная, что Вика простыла и  со вчера слегла,  и потому не вышла с ним на связь ещё в соц. сети.
 
 А на  самом деле, женщина просто  сильно колебалась. Стоит ли вообще ей и дальше  вести   разговоры  с этим незнакомцем, так люто ненавидящим  евреев,  имея при этом почему-то у себя  в друзьях виртуального  товарища по фамилии то ли  Рубенштейн, то ли   или Рубинтон, она  не запомнила, ей это было совсем не важно. Но это было ещё не  всё.  Он   страдал, как она успела заметить, ещё   массой противоречий, помимо  наличия в   друзьях    евреев-врагов и тех евреев, с которыми он,  зачем-то дружил,      Александр Олегович, то  говорил ей, выходи на легальное положение, узнав,  что за профессия у женщины,  и почему она вынуждена  шифроваться, «плевать на всех, мы же честные» -  приговаривал  при этом  ненавистник евреев и айтишник в одном лице эмигранта Алекса,   то прикладывал указательный палец к своим пухлым губам,  и  шептал о каких-то невидимых врагах, от которых надо прятаться, чуть ли  не уходя в партизанское  подполье.

- Не, ну, слушай, давай говорить голосом. Я же понимаю, тебе надо познакомиться, чтобы не бояться...
 
Всё настаивал с той стороны виртуального пространства,  Алекс,  ещё и сидя  чёрт знает, за   сколько     километров,  от Виктории,     находясь в  том дальнем зарубежье, в Чехии, как-то всё забывая, что именно этот его  трактат о доверии  и   свёл  их  на короткое время вместе.

- Да, как твоё здоровье?  -  неожиданно, ещё раз, вспомнил он, - ты, вообще разговаривать можешь..?

- Почти нормально, моё здоровье. К  вечеру,  почему-то,  полегчало…

- А то,  я тут выспался.  Супер!
 
К чему относилось его «супер», так и осталось не понятым – к  тому, что он  сам выспался, или всё же к тому, что Вика говорить может.

Но,  тем не менее,  женщина не замедлила заметить, что их разговор напоминает ей, диалог двух дебилов, обсуждающих одну общую тему здоровья.

- Нет,  это не дебилы... -  последовал ответ с той  стороны.

- Радиоинженеры сказали бы это широкополосные усилители.  У  них всё  есть... и даже болезни.

Этот момент про болезни у широкополосных усилителей  и вовсе  оказался не понятен, ещё больше, чем  сказанное им   «супер»,  так и не известно к чему относящееся.

Вика, опять пропустила, теперь  и   это,   мимо ушей, тем более, что  в этот момент   раздался почти телефонный звонок, это уже, не дождавшись согласия,  спешил поговорить голосом Саша. Она его так называла. Потому что западное  Алекс, всё  никак   не ложилось  у неё  на язык.


*** 
   На    экране показалась голова того  типа  с фотографии в соц. сети, написавшего круто о доверии,  только выглядел  он   сильно постаревшим,  с тех пор, как сфотографировался, как   видно ещё в годы своей молодости, где сидел в кресле-качалке на фоне белой стены. Это было единственное сходство с той  фото, и сегодняшним днём -   белая стена, на переднем фланге которой маячила  сейчас  почти лысая  голова Алекса, местами покрытая белым пухом, поседевших и поредевших волос.

Вика решила взять быка за рога и  мягко  намекнула  на то, что заметила в соц. сети, те самые, подмеченные ею  противоречия, что присутствовали  в его постах.
На что,  Алекс  тут же эмоционально  воскликнул:

- Нет! Это не сумбур, это можно сказать, гениальный  беспорядок...

 И сходу, к месту,   вспомнил  свою третью жену-грязнулю , а следом,  свой дом, в котором  всегда всё чисто и убрано, почти, как у аутиста,  непоколебимый, священный  порядок.

- А где ты живёшь, -  закономерно  поинтересовалась  его собеседница.

- Ну, я... здесь... в офисе...

Как–то не очень  внятно  произнёс Александр.

 - В смысле? В офисе? У тебя, что,   нет своего жилья? А снимать?

Тогда и  выпятил напоказ  свои приоритеты Алекс или Саша, которому было уже ни мало, ни много, а 65, и который всё сражался с банкирами-олигархами, изображая из себя одинокого охотника, идущего на  войну   с целым  стадом  мамонтов,  и потому, конечно же, и  предпочитал он жить, не покидая своего  рабочего  места.  То есть жить,  почти,   не отходя   от станка.

- У меня здесь и пианино есть.
 
 Уже больше    со значением, чем с  гордостью заявил  музыкант-айтишник.  И резко развернулся  в том кресле-качалке, показывая,  куда–то в пустоту, в ту  белую безликую стену, на фоне которой  маячил он  на фото и здесь в скайпе,  почти что  неизменно.
 
Так и не  показав свою гордость, инструмент, на котором он до сих пор упражнялся в игре на фортепьяно, Александр Олегович, начал рассуждать о том,  как покинет этот мир, сравнив себя с  Микеланджело,  который умер   с инструментом  скульптора в руках, ну, а с чем он сам  будет покидать  этот мир , этого он  ещё не решил, учитывая всю   многогранность  своей  натуры. Но, тем не менее,   рассчитывал  пребывать   в здравии до самой смерти, до гробовой доски, тем более, что социальное пособие от второй своей малой родины, всё ж он получал, а большего ему и не надо было…. И  ко всему прочему, надо было   брать  во внимание, его неприхотливость в быту  и  желание вернуться почти   к первобытному образу  жизни, без дивана и подушки, и без различного рода достижений цивилизации,  и даже, может быть, снова вместо унитаза со сливным бачком,  использовать мягкий   зелёный мох  и ямки в той же лесополосе, где он мечтал поселиться, но при этом,  почему-то продолжал обитать в  построенном руками  людей   доме, где находился его офис,  за который полагалось, наверное,  всё же платить.  Но ведь,  это были такие малозначительные детали, о которых  даже не следовало и  упоминать,  главное, что его  «социалка»  была на порядок  больше, чем пенсии его,  теперь   уже  бывших,  сограждан.
 
Ещё поговорив о том, почему уехал в 90-е, оттуда, что из наглости было названо,  как- то иначе,  рассказав, как стреляли и как это было страшно, почти как  в «Бандитском  Петербурге» только  не на экране, а в жизни… Потом,  вспомнив, что-то про спекулянтов, совершенно не   поняв, что по большей части,  именно из-за этих деятелей, торгующих дефицитом из-под полы, или  с заднего крыльца,  и были полупустыми прилавки в магазинах  Советского Союза, и то, не  сразу, а пустели постепенно, как и позже,  когда вывозили все богатства бывшей страны за рубеж,  так и тогда, вот тут, точно,  всё больше  наглея,  и кладя при этом  себе  в карман  всё больше и больше, не считаясь с тем, что рядом твой же  сосед не видел  ничего из того, что кто-то    уводил   у него прямо  из - под носа. Да, разумеется, Запад становился при таком раскладе,  более  привлекательным, со своими мельтешащими яркими рекламами,  украшающие витрину их благополучия, и мишурой, которой было  полно теперь  и здесь… Так что,  чего было стремиться уезжать за всем этим  туда, было малопонятным,  тем более, что «уезженца»  Сашу, вроде не интересовали  материальные ценности, и культивировать Золотого Тельца он, вроде тоже,  не собирался.

А ребёнок, ради которого он драпал в 90-е,  почти, как в 20-х  того же,   прошлого,  столетия покидали Россию  все, кому ни лень - и   её лучшие умы ,  и  просто  те, кто  стал   врагом    для  новой    власти,  но, кто-то же и оставался,  потому что родная земля ему была дороже, чем то государство, которое  на тот  момент   находилось    уже далеко в историческом и  безвозвратном  прошлом,  и сын Александра Олеговича, появившись на свет в стране, где все говорили на великом  и могучем, должен был ассимилироваться в иную чужеродную и языковую  среду, в которой  его  отец вроде,   желал обеспечить   Андрею   счастливую  жизнь.  Но,  тем не менее, порядочный отец, коем он себя считал,   не то, что ни  вёл длинных разговоров о своём отпрыске, а даже не мог вспомнить, сколько же тому, было,  когда они прибыли сначала в Данию,  а потом и в Чехию, мотивируя это тем, что сыну  надо было  в школу  идти в ту пору...

Ещё чуток поговорил  о том, что у него и как,  какой уже  раз упомянул   о  каком-то своём  бизнесе с    бывшей женой, коснулся  в своём  разговоре   своих научных достижений в физике,  в своём, потому что, говорил  в основном  сам, не очень-то,    желая  слушать Вику, которая озвучивала вроде   интересующие ,  его темы…  И даже  ни разу не спросил,  а как,  там   в России - то сейчас,   что,  стоит ещё  без меня  Первопрестольная,  и город Петра, тот, что на Неве и из которого я родом? В  какой-то момент, когда новая    подруга из соц. сети, что-то рассказывала  ему, он вдруг  резко крутанулся  в своём кресле-качалке, вокруг своей говорящей  особы  на фоне   белой  стены и заявил, что ничего не услышал из того, о чём она только что  говорила.

- Ну и  ладно,  бог услышал  и  хватит...

Миролюбиво откликнулась женщина, не поняв на самом деле,   сего пассажа с его стороны. Но уже становилось ясным, что у Алекса  на всё  было  своё непоколебимое, непререкаемое  мнение, которое, если что, было первой   истиной в последней  инстанции.


*** 
На следующий день Алекс прислал в скайп, здесь же  было безопасней,  для доверчивого айтишника,  какую-то  ссылку.

А так как  накануне они распрощались на той ноте, что ему надо поиграть  на пианино, он так заряжается, чтобы не болеть, уже  успел  сообщить  он,  поэтому его утро началось часа в два пополудни,  по московскому времени, он же всю ночь тренировался в игре на фортепиано, «даже  вспотел» -  доложил он.

Правда,    музыкант, Александр Олегович,  и он же, физик, Алекс   умудрился   напугать Вику, позвонив ей на скайп,  смотрящими на неё   с дисплея  двумя  пучеглазыми  фарами, напоминающими    театральный бинокль, а на самом деле, это  были, не фары, а   глаза   робота,  сконструированного   этим мастером на все руки, не только физиком.    В  то утро,  он   довольно долго  промучал Викторию, своими, опять,  почти  личными разговорами, даже   не обратив внимания на её слова о том, что у неё вот уже  пятый день подряд  голова болит.

«Что за чушь..? »  -  удивилась она тогда,  намекая на то, что чувствует себя, как-то  не очень...

  Ну,   а  раз чушь, чего там,  то  физик почти час  читал ей лекцию о новом языке программирования,  рассказывая разные разности, и  о том,  что, когда мы  перейдём на уровень 21-го  века,  то придётся выкинуть из нашей  речи такие выражения,  как  «Это называется…»,  « Это так и есть..»,  «На самом деле всё так и есть..» ну и прочие, подобные...

Правда, об этом уже сказал Оруэл ещё в середине прошлого века, написав свою книгу, известный роман-предсказание  «1984»

Потом   добавил,  что сейчас уже нельзя использовать  ортодоксальные формулы, ещё    рассказал   о том, что  прежде, чем говорить о чём-то научно-серьёзном,   надо договариваться о языке и понятиях.

- Иначе будет всё та же ступа 19 – го века. - Тоном,  не  предусматривающим,  каких-то  возражений,   продолжил   изобретатель робота с  театральным  биноклем вместо глаз.

 - Придётся использовать научные технологии. Всё будет выглядеть так, и не иначе:  референция языка – беседа – обмен мнениями – поумнение - получение дорожной карты – и ты приобретаешь новое измерение – выходишь в Перпендикулярный Мир, куда тем, из старой плоскости, ну, никак не вылезти, как рыбке из аквариума.

Всё больше распаляясь, всё больше входя в раж,  Алекс сам уже не выдержал и   тут же с    силой выдохнув,  не забыл прибавить, как делал это каждый раз когда  вспоминал, о том,  кто тут самый умный и образованный:

- Я же  физик, у меня всё чётко и логично происходит,  из фундаментальных законов природы.

Вику в этот момент он не видел, благосклонно разрешив ей не включать камеру.

-  Я же понимаю, ты в неглиже...

Странно, что он ещё  помнил, в какой ранний час позвонил ей на скайп, и даже догадывался, что женщина только-только встала, но всё равно  всё это время   крутящий,    почти так же лысой головой,  как у  Алекса, робот пялился на Вику, а   его изобретатель всё продолжал говорит, и  всё говорил и говорил, что выглядело, будто  это  железная механическая  машина, напичканная проводами, является  чревовещателем.

 -  А сейчас я говорил языком Петрова,  -  неожиданно  опять   вспомнил    о своём любимом кумире, Алекс Эйндовер,  которому  покойник    помог    провести  чёткую разграничительную   черту  между   жидами  и  евреями.
 
  -  Он был антиглобалистом, - тут же  повесил   ещё один заслуженный  значок-медаль   на  генеральский китель с погонами,   его почитатель и добавил:

- Нет, я не антиглобалист, я -  антибанкирский,  антиворовской глобалист...
 
И,  не останавливаясь ни на секунду,  понёсся дальше, сообщив, что  везде сквозит один и тот же запашок падали, присыпанный ванилью, и о том, что  египтяне не только мумии умели хранить, но ещё  и все банкирские семейки выжили и дожили  до наших дней.
 
Антибанкирский и антиворовской   глобалист  уже  привычно распинался на  свои любимые   темы.  Вика,  не  могла  вставить в эти речи почти ни единого слова. Он просто по обычаю оседлал своего любимого  жидовского коня и уже скакал на нём, вперёд,  никого не замечая ни рядом  с собой, ни где-то вдали, на горизонте,  Вику он и   вовсе, не видел,   в упор, не замечая, что у него, вроде имеется собеседник, пусть и на той стороне скайпового пространства.

- Да, я сейчас говорил языком Петрова.  – Снова встрепенулся идеологический соратник антиглобалиста...

 -   А он же генерал, чин обязывает объяснять  тупоумному безмозглому солдату, поэтому очень примитивно.
 
Примитивным языком пояснил не Петров, а Алекс, не имевший, почему-то  чина.

Но,   тупоумным,  безмозглым солдатом в этот момент,  видно    была Вика, которая, вот,  уже больше часа всё внимала  речам физика-лирика, музыканта, аранжировщика собственных  бесценных  идей, которой  и была прислана ссылка после состоявшейся бессонной ночи, когда сегодняшний оратор  даже вспотел, всё разжигая страсти, пытаясь не заболеть, хотя, кажется,  он и так,  был  очень и очень болен. Но она и этот его солдафонский маневр на манер генерала Петрова  пропустила  мимо ушей  и  только коротко, уставшим голосом  спросила:

- Что за ссылка..?

- Да, она не открывается…  Я сейчас работаю и слушаю Деляжкина.

И Алекс  выслал другую ссылку, на картинке которой  высветился светловолосый человек, средних лет, совершенно не напоминающий  смуглокожего  жида, а больше походящий на розового пухлого,  только что опалённого на огне поросёнка, потому без единой щетинки на гладко выбритом лице.

Вике  лицо этого поросёнка   было  не просто знакомо, она когда-то работала  с этим человеком, и потому отлично знала, кто это такой.

- Деляжкин – пафосный индюк, проплаченный  экономист,  политолог и прочее... Ты, наверное, не  в курсе? – утверждая,   поинтересовалась  Виктория.

- Мне не важно, я ловлю  мысли, или скорее чувства.

Что можно было уловить оттуда, сидя за тридевять земель, ещё и отчалив лет  -надцать, так,  назад,  где   в телеящике  вещал  теперь  поросёнок Деляжкин, и   к которому даже близко было не подойти,  даже, если находился   на одной с ним территории, на столько тот кичился своим пафосом, прикрываясь им каждый раз, как туалетной бумажкой,  оказавшись случайно  в платном сортире, а не как  положено, по статусу,   а уж, прочувствовать... Тем не менее,  Алекс был очень чувствительной не только многогранной, натурой.

- И  очень нервный товарищ, во время телеэфира  его,  кажется,  привязывают к стулу, чтобы не психанул и не сбежал до окончания передачи,  и во время съёмок  только его верхнюю часть  показывают,  для телезрителей, потому что  внизу под   столом  он постоянно трясёт ногой.

Сказав это, Вика почему-то вспомнила детский  стишок Самуила Яковлевича Маршака, где Константин ногой качал...  А у нас в квартире газ...  А у вас?
 
А, вот, почему в стране уже почти что  газа не осталось, тоже хороший вопрос, или почему  он столько стоит,  для своих граждан, будто его добывают, как минимум, где-то на другой планете, а не в родной России, об этом тоже говорит в своих телевыступлениях Деляжкин. Но почему-то вечно, его слова, расходятся  с действительностью. И он их,  свои слова, словно показания на допросе у следователя,   всё время  меняет,  как заправский шахматист, совершая рокировки своих фигур на шахматном поле. Постоянен был   поросёнок    только в дёргании  ногой. Но это знал тот, кто всё же находился  в непосредственной  близости от экономиста-политолога, хоть и пафосного, как индюк, зная всю реальную ситуацию, о которой,  тот правдиво  вещал, но которая не соответствовала  действительному  положению дел. А Александр Олегович, уехав, так ни разу и не посетил родные просторы, на которых оставались его уже  подросшие, совсем  взрослые дети.  И как он о них ничего не знал, так  и о Деляжкине,  ничего знать не мог,  и о том, что же на самом деле происходит  теперь  в стране в том числе.

Но его это не останавливало, он же был физик и руководствовался законами природы.

- У него мало математики и мне нет дела до его ноги. Но чувства нормальные, скепсис в  нашей ситуации, - монотонным голосом, совсем ни тем, каким разговаривал обычно Деляжкин,  находясь за кадром,  но подражая ему,   сказал Алекс, совсем забыв, что местоимение «наше» давно уже не уместно для него.
 
 -  Нормальнее,  чем либерал или ненависть,  - закончил он, как всегда полностью уверенный  в своей правоте.

То, что либералы бывают   разными,  и то, что те, которые провластны,  по большой части одинаковы, как и дёргающаяся словно, маятник,  нога Деляжкина,  до этого   Алексу тоже, конечно же,    не было дела.

- Деляжкин - лучший из официальных лиц Москвы,  и мне безразлично, кто его платит,  и кто его  терпит, разум вне политических симпатий!

- Нога ему явно  мешает   мыслить адекватно, или думаешь, он себя ею подгоняет в правильном направлении? - еще  шутя, продолжала  ёрничать Вика.

- Нога его,  меня вообще,  не интересует,  – продолжал  упорствовать  бывший отъехавший  советиус.
 
- Он – источник данных, лучший  в московском интернете.
 
 Как-то  странно разделил российскую  и глобальную сеть-интернет на регионы Алекс, как в том анекдоте с вопросом   «Вы из Москвы или из России?»,  уже закусивший напрочь   удила.

- Вообще-то,  я программированием занимаюсь, делаю чаты, ешопы, да ещё и с роботом скетчи пишу, - вдруг совсем ни   в тему,  вспомнил физик-айтишник.

- Деляжкин говорит мои мысли,  - опять совсем ни к месту, и как-то не по  русски,    продолжил создатель робота,  того самого, что    с глазами,  как  театральный бинокль,  с которым он оказывается ещё и скетчи пишет, но не речи же для Деляжкина,  который   с телеэкранов теперь    говорит о том, что в правительстве, но  в нашем, а не в чешском,  всё же, одни некомпетентные люди сидят, и что большинство  людей, опять наших,  а не в Чехии,  живёт культурой 18-го века. А раньше, по словам Алекса, поросёнок экономист и политолог так  не говорил.

 -  Значит,  обучается, - резюмировал он.

То, что в СМИ всегда допускается немного критики в сторону  правящей элиты, потому что,  если всё будет гладко, подозрение может закрасться,  и то,   что он сам сейчас попался, как кур во щи, «раньше не говорил так, значит,   свой»,   а то, что он ни фига не свой, и не наш тем более, то, что он  по другую сторону баррикады,  понимать   Александр Олегович  не хотел.

Он-то сам,  проживал  даже не в съёмной квартире, а  в офисе и в  Чехии,   и  не имел  виллу на берегу  Лазурного моря, где, собственно,  и проводила почти  всё своё время эта  уважаемая  им медийная персона.  Да, и не только он,  разумеется. Но   автор трактата о доверии, всё продолжал свято верить всем  словам  от этих именитых  персон,  что неслись с экранов телевизоров  и из интернет-пространства.
 
- Он умный, я давно его слушаю… -  с гордостью и почти с деляжкиным пафосом  в голосе прибавил  его вечный слушатель и верный теле почитатель.

 – У него нет конкуренции в   Рунете, - благоговейным тоном закончил, наконец,  свою пламенную  речь защитника и адвоката, Алекс.
 
Но тут же опомнившись,  не замедлил  прибавить:

- Я сам то, конечно, умнее.  Юрий  Деляжкин  ещё не дошёл до мысли, что деньги надо менять, кардинально, что деньги - это язык экономики, не могут быть платными, не могут быть в дефицитите. Но денежный голод он уже называет и видит лживость и  некомпетентность управленцев экономикой.

Вике захотелось сказать, что и не дойдёт никогда поросёнок Деляжкин  до такой  мысли, потому что, кто платит, тот и музыку заказывает, и танцевать  этот экономист и политолог будет всегда тот танец, который ему заказали и оплатили.
Но, чего было говорить обо всём этом, тому, кто черпал информацию из уст дорогих проплаченных персон, не имея возможности  сравнить их слова с  жизненной  правдой,  и тем более понять, какое это на самом деле облапошивание. Что ни одно официальное лицо публично не ошибается, и что поросёнок Деляжкин не является исключением из этого общепринятого  правила.

Но Алексу было плевать на все эти элементарные,  по сути,  вещи, и  он уже разъярённо кричал об этом:

-  Плевать! Я получаю информацию из интернета!
 
И  на то, что сеть - это глобальная помойка на любой вкус и цвет, ему тоже было плевать, а может, он, будучи учёным-физиком, коем он себя именовал,  даже не догадывался об этом, создавая   с пучеглазым роботом скетчи,  чаты и ешопы…?

- Они же не дураки, чтобы только славить власть.? Вот в этом месте   их ума хватает, более чем.. Политик, следом, политехнолог и политолог – даже корень одинаковый, быть искренен  даже в постели с женой не может, не положено.
 
Ещё, что-то пыталась  донести Вика, не догадывающаяся пока о главном, что на самом деле мешает Алексу согласиться  хоть с чем-то, не только  его правая  правда в последней инстанции. Но физик твёрдо, и непоколебимо  стоял на своём.

- Но я физик, я пользуюсь фактами,  и  это всё меняет.  Я  беспристрастен к любому...  Я  получаю беспристрастную информацию, не окрашенную эмоциями.
 Твёрдо и непоколебимо  стоял на своём физик, забывший добавить, где он черпает свою беспристрастную, не окрашенную эмоциями информацию.

- Это не беспристрастная информация, а беспристрастно- лживая информация. Я не говорю, что он во всём врёт, иначе его бы называли отличным фантастом, а не политологом.

- А  мне важно,  где он врёт, чтобы не искажать мою  картину.

- Просто никогда не надо кидаться на бренды, а Деляжкин-это бренд.

Услышав ещё и эту новость про бренд  Деляжкина,  о  чём Александр Олегович, конечно же,  даже не догадывался, он набрал побольше слюны в  рот с пухлыми губами и со всего размаху выплюнул:

- А мне плевать на бренды!

На что он ещё не плевал, уже  было не понятно. Казалось,  всё вокруг, и дисплей,  и Вика  за ним, абсолютно всё было залито  его смачными плевками и пузырьками  желтовато-белой слюны, которой,  странно, как  он ещё сам не подавился.

Зато, в этот момент, пока оппонент в скайпе готовился  к новой атаке, беря на абордаж все  недостижимые  высоты политической жизни на его бывшей Родине, рядом с Викой, сначала громко рыгнув,  точно так же как Алекс, который  чуть не захлебнулся от злости,  утонув  в  своей слюне,  её пёс, на которого она случайно, в запале  поставила чашку  с горячим чаем. И был прав, потому что  спал и не ведал ничего о  тех неразрешимых проблемах, того человека, из-за которого только что, чуть,  не получил ожёг на своей длинной лохматой лапе, которую доверчиво во сне положил хозяйке на  колено.

- Просто, кому-то нравится «Левис», а кому-то, что-то иное, в этом вся разница. Ты знаешь,  в чём разница между брендовыми кутюрье по пошиву одежды, когда они ещё и раскручены?

- А мне плееевааать...
 
Уже сплошняком,  без перерыва и передыха неслось со  стороны дальнего зарубежья,  из  Чехии.
 
- Вика, я  давно всё решил для себя, физика-вещь суровая, но лишь она даёт возможность планировать будущее.

- Физика далека от политики,  если оружие массового поражения не создаёшь. Да, ты решил для себя, потому что ты не  в России.

На её предложение прислать  ему  материалы других людей, чтобы сравнить и своё мнение составить, потому что даже суд, прежде чем вынести   решение,   обе стороны  выслушивает,  обозлившийся вконец, оппонент, снова плюнув,   сходу отчеканил:

- Мне не нужно мнение составлять, я беру информацию и стараюсь отсеять ложь, самое лучшее, что ты можешь сделать, это, если   поможешь  мне найти  ложь  в его текстах.

- У меня нет на это времени, и ты не можешь отсеять  ложь, потому что ты не знаешь,  в каких местах он врёт, а где правду говорит, для этого надо быть на месте.
 
Глянув на часы,  время на которых совпадало со стрелками на Спасской башне Кремля, и,  вспомнив, что она  не играла всю ночь на фортепиано, не разминала свои пальцы в гаммах и аранжировках,  женщина закончила:

- И я хочу позавтракать, раз..  Можешь пожелать мне приятного аппетита… И у меня был опыт общения  с человеком, как и ты,  уехавшим  в 90-е, он тоже черпал информацию из инета,  я бы сказала, из  взбросов в   информационное пространство,  и был великим патриотом, что добавляло эмоционального  окраса его личности. Я отправляюсь есть.

Тоже отчеканила она.

Вслед  только скупо прозвучало «Приятного»  и возмущённый  дисплей  потух.

Уже сидя за  столом и  мешая маленькой ложечкой налитый  в кружку кофе, Виктория  задумалась.  Почему ей  на ум пришёл только один подобный опыт общения,  она  и сама не знала,  наверное, просто  вспомнила, потому что именно этот человек тоже физикой занимался и даже музыку сочинял. На самом деле,  она  с уехавшими в 90-х  много общалась  и везде один и тот же диагноз - неосведомлённость, дезориентация в реальном положении дел, российских реалий.

Одного только  её  класса,  хватало, в котором человек 35 отчалило, и  в котором  один лишь  нормальным был, в  её понимании,  и то, на политике не заморачивался, ему вкалывать приходилось день и ночь за кредит на дом,  остальные  же  оказались полными  деградантами, им бы покушать, хорошо одеться и всё, на этом все их  интересы в  этой жизни заканчивались… Вика   тоже не была  равнодушна к красивым вещам, но она  не  делала это целью своей жизни.  Потом на ум пришёл   один  журналист, тот тоже,  как и Алекс,   из Ленинграда ехал,  только  в Германию.   И,  что..? Желал даже вернуться, чего там ему не хватило для обещанного громкого хлопка,  она уже и не помнила.

Но почему-то   из всей этой плеяды уехавших,  именно Александр Олегович, ей  показался наиболее  внятным,  что не отменяло  того общего диагноза, дезориентации в российских реалиях.

Вика думала о том, чтобы   хотела добавить, ему ко всему уже  сказанному, то,   что, если он, со  своими учёными мозгами  не способен правильную оценку дать, потому что находится там, а не здесь, то,   о чём  можно  говорить,  ежели местные граждане, любители зомбоящика, да, и не только, постояльцы соц. сетей и прочие,  разобраться не состоянии, когда   им на голову и в  лицо  помои, а они:  ой,  как это здорово,  а давайте ещё,  дайте нам ещё одного Деляжкина послушать, он правду говорит.
 
Тут же, вспомнив недавние  события   сегодняшних дней, Вика подумала про себя:

  «Странно даже, что недавней  крамолой,  почти от  первого лица страны,   возмущаться, стали, всем народом,   видно, уже поросята   деляжкины  и  их пастухи     так достали, что даже   забыли о своей вековой  психологии,  когда ещё  при  царе-батюшке жили,  что  тот сказал, так и хорошо, и  не важно, что  слова августейшей особы  вечно  с действиями расходятся»

Она могла много ещё чего сказать, этому человеку, который живя дома в России, особо- то ничего толком и не знал.  А теперь так и тем более. Который всё твердил, как твердолобый баран, что ему нет необходимости  строить правильные ощущения  теперешней  России, что он физик, и что поэтому ориентируется на законы природы и знает, что будет дальше.

Алекс, же  вообще не заморачивался на том, что нельзя измерить, он сильно напоминал  ей известного профессора Нэша,   тот тоже всё цифрами измерял и эмоции людей в том числе… А  чем всё  это закончилось,  тоже было  хорошо известно… Рациональность, иррациональность, свободный рынок в свободном плавании, коррупция на уровне государственных масштабов,  простые люди посажены на препараты в качестве приведения  к норме,   к общему знаменателю, той формуле, выведенной Нэшем…  Великий учёный, лучший  специалист в ведении холодной войны... Привет семье, что называется. Сам страдающий от приступов шизофрении.

Короче, Вика всё же  не выдержала,   и сказала   числоводу  об этом, напрямую,  назвав при этом   Алекса вторым Нэшем,  и про ту его  твёрдолобость,  не забыла упомянуть,  которая уже неискоренима.  На, что узнала то, что должна была бы знать с самого начала  их общения, или хотя бы догадаться, когда речь о  бомбе зашла, заложенной Гейтсом,   и когда паразиты и вирусы и болезни широкополосных транзисторов присутствовали не только, как оказалось,  в речах Алекса,  а и  непосредственно,   в его жизни.

 Потому что совсем ни Нэш, всё же, а слюнявый,  уехавший за кордон бывший  гражданин Советского Союза,  испугавшийся  того, чего не побоялись его бывшие сограждане, тех  перемен, обещанных когда-то рок- музыкантом Виктором  Цоем, и хоть и вышла, почти роковая   ошибочка   со  словами в его песнях,  потому что перемены из песен,  почему-то  сильно  отличаются от того, что состоялось позже, но певец же не был волшебником из страны Оз,  не был он  и Дедом Морозом, так что, каких исполнений его обещаний можно было ожидать, но,  тем не менее,  люди не покинули  пределы своей родной земли, в которую давно и прочно ушли своими корнями, которую для них теперешних, деды и прадеды отстояли перед врагом 75 лет назад, а экс-советикус со своей второй малой родины, которую   безоговорочно принял,  говорил  сейчас:

- Нет, я не он, я автор Системы Единиц Реальных ценностей не в рублях и не в долларах. Всё,  что оценивается в банкирских  деньгах – ложь.

Теперь уже не желающая больше  ничего слышать,  а говорить тем бол
ее,  Вика, только небрежно бросила в темнеющий экран,  ибо камеру даже  включать не стала:

- Я  знаю,   автор чего ты,   давно поинтересовалась, извини,  мне пора.
И только уже хотела отключиться, как на дисплее всплыло сообщение, которое повергло её  почти в … шок.

 Она  сразу   ощутила себя на той скамейке,  в парке 20 лет назад, потому что   ей явственно  слышались  почти один в один,  слова,  несущиеся из   уст  чипированного  легионера, который  почему-то говорил голосом   её нового знакомого Алекса:

- Я  понял это и вынул чип из своей головы.

Но к счастью,  или,  к сожалению,   в  этот момент её отвлёк собственный  пёс, громко скулящий    около неё,  потому  что ему уже надоело ждать  своего часа, он хотел не только размять свои застоявшиеся  за ночь мохнатые лапы на положенной,  ему  по праву,     прогулке, но и облегчить своё  состояние после съеденного вчера вкусного плотного ужина, и  потому   она не расслышав  дословно   сказанное, в спешке написала:

- Не знаю,  что ты  там    вынул, но не мешало бы, хватает уже  в этом мире чипированных.

И на этих словах  выключила скайп.  И на этом всё. И   она абсолютно не ошиблась в своей  прощальной  фразе. Потому что...


*** 

Потому что,  снова   зашла в соц. сеть, чтобы узнать, всё ли у её одноклассников по  прежнему хорошо, бутерброды и котлеты на повестке их стабильной жизни, и снова с другой страницы одного из пользователей, правда, открыто, не скрываясь и не прячась за формулами и скетчами  неслось:
 
"Широка страна моя родная,  много в ней лесов полей и рек,  я другой такой страны не знаю,  где так вольно дышит человек..."


Это писал один из местных легионеров, который не  покинул родных просторов, что не отменяло всего обычного  набора от индивидуумов,  снабжённых чипами...
 
«В  свободе моё  тело нашпиговано микро нано-техникой,  -  кричал на весь  интернет- портал ещё один завербованный -   приставили спутник научный,  а весь интернет и мой  телефон блокирует     ФСБ России»
 
Без того, что  речь шла не  о ЦРУ, слежка  продолжалась,   разведка не дремала,  и  проводила опыты над людьми, а потом обещала  куда-нибудь запрятать...
Но не только фээсбэшники охотились  на очередного чипированного...
 
 - Я думаю,  через какое-то  время людские боги заберут у меня жизнь,  так как жить на земле,  а еще в России, - стенал  он, уже почти рыдая  на темы, что   его де,  комп в доступе у спец. службистов,  оплакивая свою жизнь там,  где   происходят  постоянные атаки хакеров   исключительно  на его компьютер, а он всего лишь,  простой раб своей страны.

-  Это полный бред, -  жаловался раб, ничем не отличающийся от остальных простых людей,  всему интернету  на своё существование.
 
 -  Даже в виртуальной жизни не могу  почувствовать себя человеком… громко всхлипывал он и слёзы водным потоком текли из его грустно -печальных глаз, в которых мелькала знакомая уже сумасшедшинка.

Но он - то и в реальной жизни  таковым не являлся, с той долей идиотизма, словно чёрт,  скакавшей  в его манерах поведения,   тем более, что все свои  жалобы этот легионер местного разлива   строчил  из  «Психиатрии  самого царя города»,  где находился на принудительном лечении, ещё и озвучив свой диагноз в конце   указанного им  адреса проживания, приписав:

 «В  моем теле тьма доказательств  научных,  незаконных имплантов, -  ну, тех самых чипов, что были у Алекса и почти у всех странноватых  знакомых Вики,  если кто не понял, -  с целью,  мешать мне  работать,  учиться и  просто жить…  Я  стал жертвой правительственных  экспериментов.   Я  не  первый,  и не последний...»

Донёс в заключении  он в своём небесном послании всем жителям интернета, которым посчастливилось  прочитать его опусы.
 
Ну, то, что он был  ни первым, Вика это  уже знала, а  то, что не    последним,  было более, чем очевидно, учитывая тот факт, сколько она этих чипированных или с имплантами в мозгах   уже повстречала.. Да,  так много, что  и  со счёту давно сбилась.
 
Эх,  но, только,  если бы они  все, завербованные и не очень, и просто чипированные,   были бы столь же  честными и откровенными, как этот  представитель их касты, больных, на самом деле,  на голову людей, то вряд ли,  Виктория  попала бы в ту  историю, произошедшую с ней  20 или больше,  лет назад, вряд ли бы,  она узнала, что они,  эти товарищи, у которых в телах зашиты разные контрольные штучки,  просто  неиссякаемы,  их не  просто много, этих легионеров из французского легиона,  завербованных американской   разведкой, и работающих, почему-то,   против нас, действительно,  простых граждан,  на территории  России, их просто не счесть.
 
 Хотя, не исключено, что они есть  везде,  и в той же Америке, и во  Франции, рассеялись по всей Европе и пятому,  и шестому континентам, и полетели дальше,  осваивать космос, а  там задержались, рассказывая марсианам  про свои чипы  и про свою тяжёлую жизнь в образе простофили – дурачка, отягощённого диагнозом – «я легионер и в голове у меня чип…»
 

Марина Леванте

15.02.2017 г.