Киля и Дюка

  Встреча на завтра с таинственными родственниками Жени, на которую  Авдеев был приглашен то ли свидетелем, то ли посаженым отцом, откладывалась целую неделю.     Там наверху тянули с развязкой. Может, Главный режиссер  задумал изначально сказать новое слово в пьесе для  героев, заброшенных  в далекий азиатский город,  но  потом махнул рукой, списав все на нехватку времени, недостаток  финансирования, отсутствие декораций, бездарность молодых актеров.  И спектакль сьиграли без должной подготовки, на авось.

 Бомбила, на потертом зеленом москвиче вез друзей  на восточную окраину Карши в частный сектор. Асфальт проселочной дороги закончился вместе с  южным днем, и парни ехали в сумерках по проулку, объезжая засохшие колеи и торчавшие из земли железки. Чем глубже они забирались в поселок, тем деревья становились выше, а дома –  ниже и кривее.  Кирпичные гаражи  давно сменились  ветхими сараями. Водитель заметно нервничал,  будто вместо окраины  его заманили  на городское кладбище.

 Наконец,  Клещенок попросил  остановить машину у старого дома с фасадом в три  окна.  От времени зеленоватая краска на досках, которыми он был обшит, облупилась, а четырехскатная шиферная крыша почернела.
 Получив два заветных  рубля,  джигит  так обрадовался, что газанул с места с юзом и заносом, и чуть не снес правым боком деревянный столб на бетонной ноге.

- Вот тут мы и живем, - усмехнулся Володя  и отворил  глухую тесаную калитку. - Есть, кто живой? –  молодецким  криком разорвал он  тишину азиатского вечера. И тут же  соседские собаки дружно приветствовали его  остервенелым лаем на всю округу, будто неделю тренировали глотки к его визиту, -  Иди спокойно,  Витя, Кучум на привязи  за домом. 
 
 Зажглось боковое окно веранды, звякнула металлическая щеколда, открылась дверь.  Из низкого темного проема вышла  совсем другая – домашняя Женя в смешных розовых лосинах, в светлом  ситцевом  халате с красными огурцами, в тапочках в малиновый горох. Простота  придавала ей обояния.

- Приве-ет, приве-ет! –   смущенно улыбалась она, -  Заходите, заходите! – Красавица чмокнула Володю в щеку.

  Виктору было любопытно, как оно там сложится. Что это будет - сватовство, просто знакомство? Клещенок был взволнован и чего-то не договаривал, но Авдеев списывал все на его семейный статус и щекотливую ситуацию в этой связи, поэтому лишних вопросов  не задавал. Он пытался представить, что там за дверью, как устроено здесь  жилище  у русских (пришлых европейцев).  Азия должна же была накладывать свой колорит.

 Полутемная веранда была заставлена шкафами, столами, корзинами, ведрами,  тазами. В конце коридора   синяя крашеная дверь   ввела  во внутренний двор.  Справа, на побеленной  стене, выдавалась вторая, обитая дерматином, ведущая в дом. Все это сильно напоминало Виктору низкий саманный дом деда, из детства.
 Они вошли внутрь, следом за хозяйкой.

 Авдеев предполагал  увидеть родственников всех поколений, и даже в большом количестве: суровых мамаш, строгих братьев, дядьев,  несчастную сестру Галину в гипсе или на каталке, но реальность превзошла все ожидания.

- Знакомьтесь, - скромно сказала Женя,  – мой муж - Максим и детки.  Кирюша! Андрюша! - позвала она, - Поздоровайтесь с гостями!
- Привет, мужчины! - Клещенок уверенно протянул широкую ладонь малышам, и те почти одновременно залихватски хлопнули, размахнувшись   ручонками  из-за головы.
- Здрасте! – слегка опешил  Авдеев перед честной кампанией.

 Высокий тощий парень с нечесанной русой шевелюрой,  большим носом и впалыми щеками, недобрым взглядом из-под челки сделал было  пару шагов навстречу, но развернулся на полпути,  и, шатаясь, побрел к обеденному столу у  дальней стены.

 Широкий коридор под низким потолком, освещенный одинокой лампочкой, переходил в переднюю комнату. Правая стена выходила тремя окнами на улицу, левая  зияла двумя черными проемами в обрамлении тяжелых гобеленовых штор, за которыми, вероятно, были спальни; по этой же стене  белела печь, за которой  виднелась кухня с окнами в сад.
 Володя прошел за Женей и протянул сидящему Максиму руку, тот опустил голову и сделал вид, что  не заметил.
 
- Ладно, - проглотил тот.

 Виктор снял ботинки,  сделал пару шагов, но  был вынужден остановиться и уступить дорогу  дружной автоколонне,   ползущей по полу на четвереньках в зеленых фланелевых рубашках, в коричневых вельветовых комбинезонах с лямками крест-накрест.  Два упитанных близнеца полутора-двух лет, бесспорное  сокровище этой семьи (давать оценку  остальным Авдеев не решился), быстро двигали коленками по желтым половицам и тарахтели на все лады.
 
 Под правой  рукой  карапузов, рискуя каждый миг быть вдавленными в пол, скрипели железными осями и пластмассовыми колесами два сине-лимонных самосвала, типа ЗИЛ-130. Приняв Авдеева за равного, водители сделали круг почета и  решили, что их техника способна ездить не только по половицам, но и по штанинам  гостя. Виктор застыл,  прикинувшись дорогой в небо, и повеселел, воспринимая  внимание детей за награду. Быть участником детского треугольника у порога   было куда приятнее, чем того взрослого  на кухне. Когда самосвалы съехали  к ступням, он присел:

- Я - Витя, а как тебя зовут? - спросил он малыша, того, кто был ближе, помогая пониманию рукой.
- Киля, - басовито представился мужичок и протянул упитанную ручонку.
- Дюка, - тут же подбежал второй и положил свою сверху.
- О, ребята! Да, с вами есть о чем поговорить.

 Виктор поднялся, но близнецы повисли у него на запястьях.
- Дюка! - закричал первый, обращаясь к брату, требуя поддержки.
- Киля! - подхватил боевой клич второй, и они, упираясь, потащили Авдеева к печи, где валялись деревянные кубики.
- Все, чувак, пропал! Теперь они тебя заездят! –  пьяным гнусавым голосом  сказал отец семейства.

 Виктор поднял на него глаза и встретил колючий взгляд недоброжелателя. Уходить от общей темы в игру с детьми, вероятно, не стоило.

- Ребята, манты готовы! – хлопотала Женя на кухне, - Витя, садись, садись! Наши сами  не отстанут. Они любят гостей, проходу не дадут новому человеку.
- Куда же мы без шоферов-передовиков?  – улыбнулся Авдеев, - Товарищи водители! Пора на заправку!
- Передовики уже умыли по тарелке манной каши и заправились по полной канистре  яблочного сока, - запыхавшись,  отшутилась мама, - их теперь за стол не усадишь.

 Виктор хитрым маневром между нагромождениями разобранных игрушек прошел к столу и уселся на табурет рядом с Клещенком. Женя суетилась у стола, старалась  не глядеть на мужиков, принесла из  кухонного буфета  ложки и  салфетки.
 
- Всю мебель в доме сделал мой дед Толя, своими руками, когда пришел с войны, так все и осталось, я его почти не помню, - пыталась она  наладить разговор, - бабушку сюда эвакуировали из-под Киева в августе сорок первого, прижилась и остались, возвращаться-то потом некуда было; хозяйка снова убежала,  принесла три бутылки пива из холодильника, наконец,  села во главе стола:  по левую руку - Максим,  по правую - Владимир, - Все, давайте ужинать! Пива тебе не предлагаю, - повернулась  она  к мужа.
- Я и не собираюсь градус понижать! - огрызнулся тот с чувством хмельного превосходства, достал тонкую металлическую фляжку из внутреннего кармана и сделал два больших глотка.
- Вот сметана. Может, кто-то любит с майонезом? – заботилась хозяйка.

 Домашние манты в  прозрачном тесте по местной традиции ели руками, молча, причмокивая мясной сок. Только Киля и Дюка возились на полу, спорили короткими возгласами о чем-то  своем  шоферском.

- Мент родился, - попытался нарушить тяжелое молчание Володя.
- Мент умер, - оборвал его Максим, - тесть Женькиной сестры - гаишник  разбился этой  зимой, со всей семьей. Хреновая твоя присказка.

 Люди за столом опять погрузились в раздумья.

- В январе,  - решился на попытку Авдеев, - полетов не было, мы из номеров выползали  только на обед  в чайхану при  гостинице. Тент с трех сторон  защищал  от ледяного ветра, хорошо, хоть шапку не сдувало.  Берешь шурпу, манты, заварной чайник. Пока первое ешь, второе колом в бараньем жире, как во льду, и чай -  только чуть руки об пиалу погреть.  Так,  я стал  манты класть в горячую шурпу. Получалось сразу двойное блюдо – быстро, вкусно и с наваристым бульоном.   А местных так это веселило: смотрите, мол, чего удумал этот бледнолицый!  Каждый раз, как подходил к раздаче, повар переспрашивал, сокрушаясь: «Чито? Как фсикта?  Одын шурпо, тры манты?
- Как фсикта, Баха-джан!» – смеялся я.
 - Народ брал блюда с горкой,   чуть меньше вашего,  часами мучил  себя застывшими мантами, делая вид, что кипяток из чайников их спасает.
- Небось, и шапки не снимали за столом, и руки-то вытирали об бороды, как тысячу лет назад, - без особой любви вставил Максим.
- Что же я не сообразила? – встрепенулась хозяйка, - у нас же шурпа вкусная! Кто хочет?
- Сядь! Уже, никто не хочет, - оборвал ее муж.
- Женя, замечательные манты! К ним  больше ничего не нужно. Вкуснейшая начинка, и тесто, явно, не обошлось без  фирменного секрета! - похвалил Виктор.
-  Главное - мясо, и лук чтобы был сочный,  не горький. Максим на базаре работает, умеет выбирать, - она вздохнула, - у нас и морковка корейская десяти сортов, на любой вкус, и капуста от острой - до квашеной... Только денег ему там не платят, а больше норовят самогоном рассчитать, - она запнулась, помолчала, - может,  на аэродроме в Ханабаде есть какая-то работа? -   несмело подняла хозяйка глаза на Авдеева и перевела на Клещенка. Все застыли от неожиданности, - Мы  с Максимом в педучилище  лучшими были, мечтали в соседних  классах работать, детей учить, стать как наша Полина Васильевна… А распределения мы так и не получили… И  русских больше в школы не берут… И на приличную работу не берут... У нас веселый класс  был: нас десятеро, четверо корейцев, узбеков - чуть больше половины. Мы смеялись, что они слабенько учились... Теперь они  смеются, что наши  спиваются, зло смеются.  Эргаш  еще добрый.  А  куда ему деваться? Четверых своих в гриль-бар устроил – просили. У меня в неделю  три дня рабочих осталось, малейший повод –  вылечу со свистом, остальные только этого и ждут - страшно...
- Ты  и так вылетишь со свистом, - бросил ей муж, -  будешь на базаре пол подметать, за пиво морковку для корейцев шинковать. Ты что, всерьез решила, что эти вот друзья устроят нас работать на аэродром? Не прикидывайся дурой!
- Максим! Кончай хамить! – прервал его Клещенок, - я обязательно узнаю в Ханабаде…
- Ты, брат молочный, у меня забыл спросить? Я – то хочу к вам на аэродром? Хочу с вами сидеть за одним столом? Благодетели! Сейчас теща припрется  со смены. Спроси у нее! Эта же …, - он ткнул пальцем в  жену, -  меня и не любила! Выскочила замуж за  со страху, когда старшую Галину выдали за богатого узбека в Ханабад! Где он теперь? Вы летуны его убили! Приперлись сюда и убили!

 Максим сжал кулаки, поднялся, намеренно двинув стол, и пошел к двери, стал шарить ногами по калошам, потом резко повернулся:

- У меня тоже есть история, Галкин тесть-покойник рассказал, в бане. У них там в Ханабаде прапорщик заступил в наряд. Забежал вечерком домой, а  жена с любовником в постели, и кастрюля пельменей на столе. Он передернул  ПМ, швырнул им  вилку. "Жить хочешь?- спрашивсет, - Накалывай пельмень! Суй туда, и в рот!" Так и скормил любовничкам всю кастрюлю. Лихо, да? Надо мне тоже на аэродром в охоану устроиться. С мантами вышло б круче!

 Максим ударил дверь кулаком и вышел. Клещенок поднялся на ноги красный как гора, готовая извергнуть из себя вулкан.

- Володя! Стой! Не надо! - повисла на его левой руке Женя, - там в сарае топор и вилы... Боже! Что я натворила?! Вам нужно уходить!
- Как я тебя оставлю? Тем более теперь, - взял он ее руки в свои.
- Уходи! Прошу! Он меня не тронет, никогда не трогал...
- Женя! – нервничал Клещенок, чувствуя вину, - Он пьяный! Хочешь, я его угомоню, свяжу, наконец?
- Отстаньте от него! Он во многом прав! – на ее глаза накатились слезы.

   Киля и Дюка не обращали на взрослых никакого внимания и продолжали разбирать колеса  синих самосвалов, желтые кузова которых давно валялись по полу как запчасти.

- Женя! Позволь мне остаться? - просил Володя, - вдруг что?
- Нет-нет, вам пора, - ответила она уже машинально...

 Клещенок с Авдеевым вышли за калитку под  уличный фонарь.  На прощание они оглянулись  на три освещенные окна и направились в обратный путь.
 Было еще не поздно, и за поселком на дороге, можно было поймать частника до гостиницы в центр города.
 У соседнего проулка высокая темная машина  зажгла фары и тронулась им наперерез.

 Начало: http://www.proza.ru/2017/02/21/1414