Первый эпизод. Князь-Сокол. Рюрик

  Рюрика душили слёзы. Отяжелевшая голова норовила упасть на грудь.Он хотел закричать, но, язык, предатель, отяжелел и распух, ком в горле не давал дышать, и все попытки заканчивались сдавленным писком. Страх расползался в душе большим липким пятном и парализовывал тело. Пересилив постыдное желание, Рюрик высоко поднял голову, стиснул до боли зубы и посмотрел туда, где его худший страх становился реальностью, где воплощался кошмар всех ободритов (прим.ободриты - крупное племя, входившее в состав полабских славян) - в предрассветном сумраке, у окутанной мглой рощи, погибал князь Готслав.

  Его лицо свело в болезненном оскале, голова не естественно запрокинулась назад, из уголка рта на пышную бороду стекала темно-красная струйка крови. Князь пытался сопротивляться, но израненное тело его не слушалось. Жизненная сила медленно утекала из него, капля за каплей вместе с кровью жадно тянувшейся к матерь-земле. Разорванная одежда Готслава свисала клочьями и в ней уже было трудно узнать богато расшитое золотыми узорами корзно (прим. плащ). Цветной кафтан напитался кровью, рваную рубаху сплошь покрывали алые пятна. Его мертвой хваткой удерживал  рослый предводитель данов в грубой кожаной тунике и шерстяной накидке, с небрежно перевязанными длинными волосами на затылке. Дан открыто смеялся, обнажая два ряда пожелтевших, но крепких зубов и оттягивал голову Готслава вверх. В его руке у напрягшейся шеи князя блеснул холодной сталью нож.

- Отец! - казалось крик извергся из самой глубины души и отозвался нестерпимой болью в голове. Рюрик закрыл уши руками и  попытался крикнуть еще раз.
 
- Отец! - вложив последние силы в отчаянный окрик, Рюрик поддался вперед и свесился с крепостной стены. Чья-то крепкая рука ухватила его за шиворот и резко потянула назад. Не сопротивляясь Рюрик продолжал всматриваться туда, где его отец отчаянно боролся за жизнь не только  свою, но и за жизнь всего племени.

  Услышав крик, Готслав пересилил боль и открыл глаза. Взгляд его устремился вверх, где в туманном блеске, на крепостной стене, размытыми яркими пятнами, сгрудились воины и простой люд. Их лица, живые и человеческие, застыли словно восковые маски. В их глазах читался немой укор: "Ты погубил нас, княже, наша кровь  на твоих руках!"Не в силах выносить их взглядов Готслав закрыл глаза и всем сердцем воззвал к Богу : "Свет Белый, Свет Родитель, Свентовит Победитель, Тебя извечно величаем и в Роды наша призываем, да буде Души наши со Тобою, ныне и присно и от Круга до Круга, да во все времена, пока светит нам Ярило-Солнце!" Источник
  Дан полоснул по горлу князя и громко рассмеялся. Готслав дернулся, уронил голову на грудь и затих. Кровь толчками исторглась на зеленую траву вокруг. Только тогда он отпустил князя и пинком в спину опрокинул безжизненное тело.

  Истошный крик,  полный боли, вернул Рюрика к реальности.               
- Мама! - одним прыжком одолев расстояние, отделяющее его от матери и братьев, он заглянул ей в лицо. Обезумевшая княгиня прижимала к себе младших сыновей и смотрела на Рюрика ничего не понимающим взглядом.  "Мама!" - Рюрик грубо схватил ее за плечи и встряхнул. Княгиня повисла в его руках безвольным кулем. Громко рыдая уцепились за его рубаху  Трувор и Сивар. Зареванные детские лица с грязными дорожками слез прижимались к Рюрику. Серые глазища не мигая взирали на старшего брата. В поисках помощи Рюрик обвел взглядом столпившихся чуть поодаль сородичей: они пристыженно потупили головы.  "Что же вы!" - в сердцах выкрикнул он и заплакал.

   Княжич был невысоким и худощавым мальчишкой, десяти лет отроду. Темные длинные волосы сбились в пряди и прилипали к лицу, длинный узкокостный нос покраснел и хлюпал.  Влажные  темно-серые глаза  растерянно глядели на княгиню-мать, плечи вздрагивали от сдерживаемых рыданий, бледные длиннополые руки держали её неловко.  "Очнись, мама", - шёпотом молил он. Тяжелые слёзы текли из его глаз,падали на её грудь и обжигали нежную кожу.

  Княгиня очнулась от минутного забытья, через мгновение гордо подняла голову, расправила плечи и, внимательно посмотрев на Рюрика, мягко отстранила его руки.  Метнула презрительный взгляд в сторону родичей и стремительной походкой подошла к высокому поджарому мужчине с моложавым лицом.  "Троскон, ты уведешь княжичей через подземный ход к берегу моря, там их ожидает торговая ладья из Аркона", -  холодный голос княгини окатил ледяной волной всех присутствующих. В ярких синих глазах плескался гнев. Не в силах выдержать тяжелый взгляд Умилы, Троскон опустил глаза и склонил голову в знак почтения и согласия.

  Княгиня повернулась к остальным и громко сказала, почти крикнула: "Город может выдержать многомесячную осаду, но для того, чтобы прокормить горожан, провизии не хватит. Павшие духом люди поверят заверениям данов и сами откроют ворота. Страх смерти хуже самой смерти." Умила развернулась, на миг задержала взгляд на сыновьях за спиной Троскона и направилась к лестнице. Следом за ней засеменили сородичи, опустив плечи и ссутулившись.
 
  Троскон был на несколько лет младше своего брата князя Готслава. Сходство их ограничивалось лишь разлетом густых темных бровей да ещё в покатом низком лбе. Гладкое выбритое лицо выдавало в нем человека высокомерного, хитрого и умного. Он без слов взял за руки Трувора и Сивара и знаком приказал Рюрику следовать за ними. Они спешно спустились по лестнице. Младшие уже не плакали, а свободными руками терли раскрасневшиеся носы и удивленно разглядывали снующих повсюду воев,  спешно одевающих куртки, обшитые металлическими пластинами, хватающих рогатины, топоры, ножы, дубины, мечи и щиты, прячившихся горожан, затворяющих ставни домов. Мимо двое отроков в одних рубахах и портах тащили большой дымящийся котел с кипящей смолой. В конюшне беспокойно переминались лошади, одна из них, золотисто-буланая, была привязана у коновязи и каждый раз, когда кто-то пробегал мимо, она беспокойно всхрапывала и перебирала копытами.

  Рюрик плелся за дядей и братьями, постоянно спотыкался и устыженный своей слабостью не поднимал голову. Редкие слёзы всё еще скатывались по его щекам. В отличии от любопытных братьев он по сторонам не глядел. На его поясе болтался небольшой меч и вынуждал Рюрика придерживать его рукой. Коснувшись теплой ладонью холодной стали меча Рюрик застыл.

  В голове его роем пронеслись воспоминания: вот ему три года и отец впервые посадил его на лошадь, она была низкорослая и мускулистая,  Рюрик от обуявшего его страха закрыл глаза и крепко вцепился в лошадиную гриву, пальцы от напряжения побелели и занемели, но рук не расцеплял. Он слышал хрипловатый смех отца и гогот его дружинников. Казалось прошла целая вечность, прежде чем надежные руки отца подхватили его и поставили на землю. Ощутив под собою твердую почву, Рюрик открыл глаза и с облегчением вздохнул. Отец потрепал его по голове и без слов подтолкнул к крыльцу терема, где ожидала обеспокоенная мать. Рюрик тогда обиделся, что отец не похвалил его за храбрость - теперь эти прошлые обиды казались нелепыми. Он вспомнил, как на свой шестой день рождения светился от гордости - отец подарил ему первый настоящий меч, изготовленный из булатной стали, на рукояти которого располагался узор из позолоченной бронзы, тогда он в первый раз ощутил эту приятную тяжесть в руке.

  Воспоминания накрыли волной: Рюрик упрашивал отца взять его на охоту, но слышал в ответ : " Подожди, не дорос ещё". А несколько недель назад, вошел отец в опочивальню Рюрика, улыбнулся своей светлой улыбкой, и сказал : "Собирайся, на сохатого пойдем". Рюрик спросонья даже не поверил сначала, моргнул удивленно и завопил : " Я быстро, быстро!" Заметался по комнате, путаясь в рубахе, на ходу натягивая сапоги и через миг стоял перед отцом счастливый, раскрасневшийся. "Шапку одень, охотник!" - смеялся отец.

 Охотники расположились на перелесье, окруженное частоколом вековых деревьев. Рюрик, закутавшись в овчиный кожух, поглядывал на говорящих, переминаясь с ноги на ногу. Рядом нетерпеливо поскуливали  собаки.  Охотники ожидали с  утра ушедшего лесника Жихоря.  Ждать пришлось недолго. Сначала из леса показался кривой посох, а потом и сам Жихорь в потертом полушубке. Все разом замолчали и уставились на приближающуюся фигуру лесника. Рюрик оживился и даже забыл про забирающийся холодок, окутывающий тело ознобом. 
 
  Наконец Жихорь подошел к ожидающим, оперся на посох и сказал : "Я нашёл следы у болотины, свежие и старые, выходного следа нет. Возможно он пойдет к ручью, а там недалеко и бор".
 
  Готслав повернулся к охотникам : "Визьмя и Гиря, - он кивнул в сторону двух братьев, похожих как две капли воды, - засядете в самом узком месте лога у ручья и будете держать стрелы на готове,  а Дичко, Пан и мы с Рюриком, - князь повернулся к двум уже не молодым мужам, - пойдем с собаками по следу, и  как только увидим сохатого, погонем его к стрелкам". 

  Надрывистый лай собак, нашедших зверя, заставил сердце Рюрика вздрогнуть. Казалось, лесной исполин сейчас выскочит из леса на встречу застывших охотников.
Лай собак послышался уже совсем близко, князь дал знак рукой осторожно двигаться в сторону лога. Лось останавливался и вслушивался, а потом продолжил бежать к спасательному бору где его ждала засада. Вот, на мгновение, среди деревьев показался зверь. Какой же это был лось! Мощные, длинные, сильные ноги, горбоносая морда, шерсть - черно-бурая, лоснилась будто облитая водой, ветвистые, великолепные рога. Рюрик еще никогда не видел такого лося-великана. 

  Две стрелы пронеслись почти одновременно. Сначала Рюрик подумал, что стрелки промахнулись, но через мгновение лось остановился и упал. Оперение стрел виднелись из его груди.Возбуждение охотники подбежали к добыче, хлопали друг друга по плечам и смеялись. Рюрик оставался чуть поодаль и совсем не радовался. Он смотрел на этого прекрасного зверя, к смерти которого был причастен. Слёзы раскаяния навернулись на его глазах, он отвернулся и побрел прочь...
 
  Рюрик резко остановился. Дядя и братья уже скрылись в дверях одной из землянок, приспособленной под кладовую, откуда начинался ход под землей, ведущий к берегу. Княжич  повернулся назад и  побежал к воротам. Стараясь быть не замеченным он нырнул в самую гущу ополченцев.  Но не узнанным не остался. "Это княжич, Рюрик"- прошелестело по толпе. Люди вокруг него расступились, несколько десятков глаз взирали на Рюрика с удивлением.

  Рюрик поднял меч над головой. Толпа одобрительно загудела. Слова хлынули сами собой : " Будь благословен, Перун - Вождь наш, и ныне, и присно, и от века до века! И веди нас ко Славе Трисветлой! Так было, так есть, так будет!"  "Так было, так есть, так будет" - вторили ему голоса.  Источник
  Рюрик опустил меч и  тогда увидел мать. Она стояла в окружении многочисленной родни, и смотрела на него с гордостью и печалью.

- Сын мой. Голос княгини, мягкий и теплый, проник в самую душу Рюрика и заставил её затрепетать. Она прошла по образовавшемуся коридору и положила руку на его плечо.

- Князь мой! В пояс поклонилась Умила.  Рюрик залился краской, но поклонился в ответ, как требовал обычай. 

- Князь! К Умиле и Рюрику подбежал старший дружинник  Боремир.

- Ворота не выдержат тарана, вон какое бревно на лошадях тянут, -  указал он за ворота.

  Рюрик, княгиня и еще несколько дружинников поднялись на стену. Им открылась печальная картина : на кромке леса, полтысячи воинов ожидали приказа взять город приступом. Дюжина данов толкали к воротам запряженную телегу, приспособив на ней бревно для тарана.

  Рюрика лихорадило. Он судорожно думал, как они смогут противостоять такой мощной силе. Он оглядел свое не многочисленное войско : десятка три отроков - метателей сулиц и лучников. Около сотни ополченцев, среди которых двадцать гридней отца и с десяток старших дружинников. Примерно тридцать младших дружинников. И того меньше двух сотен. У них будет около часа, чтобы убить или ранить наибольшее колличество врагов, прежде чем ворота  не выдержат, а потом придется принять открытый бой. А это значит, что надежды на победу у них нет.

  Штурм начался. С грозным боевым кличем, со всех сторон, пошли на приступ даны.
Лучники осыпали дождем стрел приближающихся к стене и воротам противников, даны прикрывались щитами и стрелы не наносили значимого урона.

- Смолу, смолу тащите! Кричал Боремир оторопевшим отрокам.

Даны, толкая телегу с тараном,  подошли к мосту и стали подбираться к воротам.

- В лошадей цельтесь! Отдал команду стрелкам Рюрик.

  Но его опередили, и перед лошадями замаячили даны с щитами. Рюрик зло плюнул под ноги.

Ворота закачались. Раздался треск.

-Лейте масло! - Орал Боремир.

Снизу послышались крики боли и отчаяния. Миг и ворота снова закачались с удвоенной силой.

- Мама! Рюрик нашел взглядом княгиню. Беги к братьям, вы еще успеете уйти!

- Все вниз! Приказал он и первым побежал по лестнице.

  Под ударами тарана ворота затрещали и пали. В ворота хлынул поток данов. Последнее что запомнил Рюрик, как здоровенный, бородатый дан, несся прямо на него, размахивая огромный топором. Его лицо бесстрастное и спокойное испугало Рюрика больше чем оружие в его руках. У самого лица блеснуло лезвие и тьма поглотила его."Вот и все" - успел подумать он, прежде чем его глаза закрылись, а тело рухнуло на землю.