Рондо Турандотова. Глава Шестая

Жидкое,как спитый чай с молоком, ленинградское утро просачивалось сквозь узкую щель брандмауэра. В полудрёме прозрачных сумерек Афанасов кружил по сизеватому ситцу простынь, ловя скользящие под веками образы. Вот ранний февраль, его, трёхлетнего, несут завернутым в байковую тряпицу наискосок через кухню. Мелькает кафель барских изразцов на старой голландке, за бледными шторами неторопливо теплеет рассвет, сосед-профессор с рыжеватой бородкой неспешно макает сухарик в чай, готовясь к лекции.

Наконец, путь пройден, и за холщовой портьерою шумным движением открывают кран тёплой воды. Медный кран на мраморной ванне, под которой замысловатые лапы льва упёрлись в каменный пол. Минута, две, она уже полная; Афанасов вдохнул полные лёгкие, так сладко немеют сонные ножки в тёплой прозрачной воде. Морозные узоры смотрят на него сквозь тёмную в трещинах раму, и тишину морозного воздуха разбивает дребезжащий куда-то трамвай.

Он наконец проснулся, вот утро, и мама нальёт сейчас чай. Фарфоровые кружки с нелепым рисунком и сахарница с щипцами, как у королей. Минуты тишины, ещё очень тихо, но четверть часа, - и хлопнет дверь, другая. Неутомимый муравейник зашумит опять, до следующего восхода занятый в кромешной суете.

Раскрыв глаза, Афанасов минуту смотрит на знакомый зигзаг трещины в потолке, широко улыбаясь.

Аврора. За стенку иль через две, да хоть через дюжину, сейчас она. Открывает лазоревые глаза навстречу сизому зябкому утру.