Февральская ночь

Холодная февральская ночь легла на пустой, чернеющий за безликими, сонно темнеющими окнами город. Район стих, застыв остатками мутных больших огней, тоскливо сияющих в леденящей безжизненной мгле заметённого вьюгами края. Подул протяжный унылый ветер, воя в старой трубе, волоча позёмку и шатая неуклюжие грузных ветки оголенных мрачных деревьев, безучастно стынущих в удручающем зимнем забвении. За бесцветной полупрозрачной шторой одиноко застыли монотонные ровные тени, будто шаблонно нарисованные кем-то на белёсом, щедро заполнившем окрестность снегу. У промёрзшей, покрывшейся инеем рамы неподвижно стояла Татьяна Сергеевна. Её потухший безрадостный взгляд отрешённо смотрел вдаль, безучастно созерцая сиротливый безлюдный двор, безликий, неживой и искусственно игрушечный. Она молча стояла и просто ждала. За стеклом неспешно шёл ночной снегопад. Вязкие большие снежинки равномерно ложились на пейзаж, а тусклые фонари неизменно освещали их незамысловатое движение. Дом, уже давно уснувший, был беззвучен и угрюм. Немое затишье робко висело в сгустившемся плотном воздухе, невольно давя непонятной горечью и тревогой. Время казалось статичным, мучительно бесконечным и невыносимо медленным. Редкие тоскливые мысли суетно ютились в уставшем, слабо подогреваемом надеждой сознании, собираясь в смутную череду пугающей и неумолимо гнетущей безнадежности. Затянувшееся ожидание болезненно длилось дальше, разменивая один поздний час за другим, терзая, но всё таки продолжаясь. Казалось, что вместе с ним закончится и жизнь. Что всё и в раз исчезнет, растает, оборвётся и просто сделается пустотой. Несмелое, зыбкое волнение нерешительно и губительно начинало закрадываться в бессильную потерянную душу. Утомлённое, поникшее сердце, беспомощно стучась и разрываясь нарастающей тоскою, гулко вторило бессвязным и спутанным думам. Горестно чернела мутная, грозно разверстая темень. Мерно шли запылённые настенные ходики. Вдалеке за углом, гремя и тонко поскрипывая, полз расчищающий рельсы трамвай. В бездонном ночном ненастье всё так же клубился беловатый, мирно искрящийся снег. Веял сквозняк. А она всё стояла и ждала. Ждала того, кто должен был явиться ещё вечером, но всё не приходил в её уставшие надеяться двери. Стрелки двигались, время близилось к утро, а он не приходил. "Почему, почему тебя нет?" - невольно повторяло удручённое пустотою сознание. Она знала - скорее всего, он и не придёт. Знала, но никак не хотела в это верить. Просто не хотела, не хотела признавать собственной беспомощности, не хотела смиряться со своей ненужностью и потерянностью. Не могла представить, что скоро наступит пустое утро и пламя последней надежды сделается бесполезной бесстрастной золой. Вся жизнь, все упования на лучшее были сосредоточены в этой тёмной ночной комнате, постепенно наполняющейся уже растущим медленно утром. Утром, вместе с которым росла и отрешённость. Вот уже плыл туманный свет, уже начинали окрашиваться окрестности, а она всё стояла восковой неподвижной фигурой, будто бы вросшей в холодный обшарпанный пол. Стояла и ждала. Ждала и верила. Белёсый день залил пространство одинокой спальни. Тени растаяли. На улице появились первые люди. Силуэт, стоявший у окна, исчез. Исчез, как и державший прежде смысл.
Время скрывает многое. Века забирают всё свершающееся. Годы уносятся прочь. Сердце пеленается длительностью. Душа привыкает к боли. Мысли смиряются с безотрадностью. А тело приживается к отсутствию ласк. Всё так.
Снова шёл февраль. В одинокой мутной спальне стоял одинокий женский силуэт. Она уже ничего не ждала и ни о чём не думала. Просто смотрела во мрак и так же молчала, безжизненно вспоминая, как двадцать лет назад была такая же ночь, навсегда разрезавшая судьбу на до и после. Снег не шёл. Ветра не было. Звуков тоже. Не было и надежд. Не было смысла, но ещё была она, оставленная наедине с собою да смутной растрёпанной памятью и болью.
Снова начало светать. Татьяна Сергеевна легла в постель, вытерла слёзы и укрылась одеялом. Вдалеке прогремела машина.
Вот так и любовь людская - прогремит однажды громом над буйной головой да так и оставит душу неприкаянной. Неприкаянной, отколотой, надтреснутой невосполнимо. Странное чувство. Облагораживающее для одних и губительное для прочих.
"Умереть бы в этом феврале. Или в следующем. Главное, в феврале. А сейчас хотя бы уснуть." - она отвернулась к стене, шумно вздохнула и закрыла глаза.
За окном сиротливо пошёл белый февральский снег.