Глава I

 Некоторые тайны лучше не открывать никогда...

 "Душа моя! Зачем богатеешь грехами, зачем исполняешь дьявольскую волю, в чем полагаешь надежду? Перестань и с плачем обратись к Богу, взывая: милосердный Господи, помилуй меня, грешного!"
Покаянный канон


 В восемнадцатом столетии, в самом расцвете эпохи Просвещения, в пригороде Парижа проживал виконт Жюлиан де Тальмон. Несмотря на то, что он обладал весьма приличным состоянием и был еще достаточно молод - всего двадцать шесть лет - он отнюдь не принадлежал к числу легкомысленных и беспутных прожигателей жизни, какими пестрело светское общество того времени. Более того, де Тальмон мог считаться истинным образцом порядочности и благородства, а также благочестивости и добродетели. В его имении не было человека, который смог бы сказать о виконте что-то, порочившее его репутацию, во всяком случае за последние семь лет. Он был известен как прекрасный хозяин, вежливый и остроумный собеседник, а также весьма образованный и отзывчивый человек.
 Однако не стоит думать, что описываемый здесь персонаж является героем счастливой сказки. Увы, у него было действительно все, кроме, пожалуй, личного счастья. Де Тальмон женился очень рано, в девятнадцать лет, что, конечно, было необычно для юношей его эпохи, которые до свадьбы практически всегда хотели как следует "перебеситься", познав все запретные плоды удовольствия и порока. Да и в браке такие люди не отличались верностью, однако де Тальмон был исключением.
 Виконт необыкновенно любил свою жену, очаровательную Амадину, и был ей предан. Но их совместная жизнь длилась очень недолго: молодая женщина умерла спустя три года брака, родив перед этим дочь. Именно она затем стала для почти сошедшего с ума от горя Жюлиана смыслом жизни.
 Виола, последнее, что осталось в память о жене де Тальмону, действительно была необыкновенным ребенком. От матери она унаследовала пышные светлые локоны, придававшие ей сходства с милым маленьким ангелочком. Но глаза ее были карие, в точности как у отца, высокого, худого и темноволосого.
 Теперь лишь эта девочка являлась утешением для виконта. Женившись, он фактически бросил свет и появлялся в Париже лишь изредка, по делам, всегда привозя оттуда подарки для дочери. А после смерти жены де Тальмон и вовсе пребывал в трауре, начисто забыв приемы и развлечения. Злые языки называли его за глаза "Черным монахом" и, едва завидев его мрачный силуэт, шептались: "Снова живой мертвец прибыл, сейчас начнется Пляска Смерти!" Впрочем, далеко не все были настроены к нему так предвзято, некоторые, в особенности женщины, не единожды пытались привлечь внимание виконта, снискать его расположение. Но он лишь холодно и вежливо раскланивался с ними, за что получил новое прозвище: "Ледяной идол".
 Холодность и отстраненность де Тальмона можно было понять: он никак не мог забыть покойную жену. Больше четырех лет после ее смерти он незыблемо хранил верность и память о ней. В своей оранжерее де Тальмон установил даже уголок Амадины: своего рода, мемориальную табличку с обращением к ней, вокруг которой возвышался огромный куст белых роз, ее любимых цветов.
 Но, несмотря на свои не угасшие чувства к покойнице, Жюлиан все чаще задумывался о том, что не сможет в одиночку дать своей дочери достойное воспитание. При ней с момента рождения была няня, Соланж Дебри, ровесница Амадины, буквально боготворившая при жизни свою госпожу и любившая Виолу как свою родную дочь. Но при всей своей доброте и преданности Соланж, увы, не отличалась достойным образованием, и виконт понимал, что скоро придется подыскивать дочери гувернантку и других учителей, а все они будут совершенно чужими людьми, которые едва ли смогут что-то дать девочке кроме своих уроков и назиданий.
 "Отец, даже самый хороший, никогда не сможет заменить ребенку мать, в особенности девочке." - такие мысли посещали Жюлиана все чаще и чаще. Однако поделиться ими он ни с кем не мог. И лишь однажды вечером он решился сделать первый шаг, начав с самого любимого и дорогого для себя человечка.
 Зайдя в комнату дочери, он попросил няню на время уйти, а затем, присев рядом с кроваткой девочки, мягко прикоснулся к ее белокурым волосам. Виола тихо засмеялась.
 - Я очень люблю тебя, милая. - произнес мужчина.
 - И я тебя, папочка, очень-очень, - ответила Виола, обнимая его за шею. - Расскажешь мне на ночь сказку?
 Де Тальмон улыбнулся.
 - Хорошо. Какую ты хочешь?
 - Про девушку, к которой прилетела фея-крестная, про Золушку.
 Слегка вздрогнув, виконт кивнул головой и начал рассказывать. Он не любил читать вслух, поскольку уже давно знал любимые сказки дочери наизусть, ведь почти всегда рассказывал ей их сам. К тому же девочка сама понемногу училась читать, хотя пока что больше предпочитала рассматривать картинки.
 - Итак, давным-давно жил очень почтенный человек, у которого была хорошенькая дочка. Его жена, мать девочки, умерла, и он сначала сам о ней заботился, но затем решил снова жениться. К сожалению, его вторая жена оказалась злой и жестокой, как и ее две дочери от первого брака, они все стали изводить бедную девочку, заставляли ее выполнять всю черную работу в доме, ходить в лохмотьях, и прозвали Золушкой, оттого что она была вынуждена спать на золе у камина...
 - Пап, а почему отец той девочки позволил мачехе так с ней обращаться? И неужели все неродные мамы такие?
 По лицу мужчины пробежала легкая тень, он даже не представлял, чем закончится чтение этой известной сказки. Казалось, дочь словно читает его мысли и отвечает на них, сама того не зная.
 - Я не думаю, что все мачехи одинаково злые с падчерицами, - наконец ответил де Тальмон, - Думаю, среди них есть и добрые, кто любит даже чужих детей как родных. Только отыскать таких очень сложно, вот и отец Золушки, похоже, не слишком утруждал себя поисками, поэтому все так и случилось.
 - А моя мама сейчас смотрит на меня с небес? Ведь она стала ангелом в Раю?
 - Да, конечно, и она всегда улыбается, когда ты вспоминаешь о ней.
 - Только я не помню, какой она была, только видела портрет... - тихо проговорила девочка.
 - Ничего страшного, в этом нет твоей вины, - успокоил ее отец, - тебе был всего год, когда мама вознеслась на небо. Но если любишь человека, он всегда будет рядом, запомни это. И она всегда с тобой, даже если ты ее не видишь. А сейчас тебе пора спать, пускай тебе снятся только самые добрые и нежные сны, родная.
 С этими словами мужчина легко потянул сидящую прежде девочку за ноги, заботливо накрыл одеялом и поцеловал. Он уже собирался уходить, когда Виола вдруг спросила:
 - Папа, а у меня теперь будет новая мама, да?
 Совершенно ошеломленный, мужчина вновь опустился в кресло.
 Глядя в чистое и светлое лицо дочери, он ответил без тени лукавства:
 - Я не знаю.

 * * *

 Спустя несколько дней де Тальмон посещал школу для девочек, которой щедро покровительствовал после смерти жены. Имея в ее стенах репутацию прекрасного отца и благодетеля, виконт, однако, не был любим всем персоналом. Директриса, мадам Д'Элэсте, была в полном восторге от него, однако ее заместительница, мадемуазель Крессе, набожная старая дева, отнюдь не считала де Тальмона святым.
 "Нет, нет, напрасно все его так здесь восхваляют, - часто говорила она, - Не бывает идеальных людей в знатном кругу, в этом гнезде порока, и в господине де Тальмоне тоже имеются свои темные стороны. Кто-то зовет его ангелом, воплощением добродетели, а я замечаю и другое, то, что скрыто от простодушных. Он слишком уж красив, слишком богат, слишком бледен, слишком слаб, чтобы противостоять соблазнам нашего мира; в его глазах есть слишком много дьявольского, а не Божьего. И улыбка его - от Дьявола."
 Впрочем, к словам фанатичной старухи мало кто прислушивался, и сейчас ей снова оставалось лишь тихо ворчать, когда облаченная в черное фигура виконта появилась на пороге школы. А сам Жюлиан, оказавшись здесь, и не подозревал, что этот дежурный визит совсем скоро изменит его жизнь навсегда.