Нечистая сила. Гл. 14. Этап 4

Этап 4.

Бывало встарь, во времена татарских ханов,
Князья друг друга подставляли, искони,
Но в ту войну, даже марксист Плеханов
Стал патриотом. Но вот только не они!

Народ России был большевиками продан,
На деньги вражьи они ввергнули страну
Под лозунгом крикливым «МИР НАРОДАМ»
В пучину бедствий и Гражданскую войну!

Большевики, взмутив народ обманом,
Наскоком дерзким превзойдя татар,
Слоган пустив, что, мол, «ЗЕМЛЯ КРЕСТЬЯНАМ»,
Земли лишили их потом, в один удар!

И в том столпотвореньи безотрадном,
Толпе и люмпенам скомандовали «ФАС!»,
Растлив с фронтов рванувшееся стадо
Оголодавших до конца солдатских масс!

Толкнув их всех на путь глупейших споров,
Когда к командам воинским глухи,
Творя безумие, с врагом вступая в сговор,
Те офицеров поднимали на штыки.

Присяга?! Долг?!  Да кто тут думал о сражениях,
Большевики давали фору Сатане
И громогласно предрекали поражение
Своей, представьте, собственной стране.

И тут вот Керенский дал слабину и вместо,
Чтобы ввести расстрел и трибунал,
Всем показал, что из другого теста
Он слеплен был, глотая люминал.

Но сами, изверги, когда дошло до дела,
То в сорок первом, палачам подстать,
Заградотряды и Особые отделы,
На месте «шлепали» всех не желавших воевать!

- Перебор тут у вас`- по-моему! Ты со мной согласен, Нехаш.

- Ты насчет «шлепать»? Одни «недошлепали», другие «перешлепали». На вас не угодишь, господин Горкин, я считаю. А вы?  – Прохрипел удав, почему-то переадресовав свой ответ на заданный Воловаидом вопрос Радомиру.

- Не стоит так упрощать ситуацию. – Горкин покачал ладонью. -  Я хотел бы подчеркнуть здесь то важное обстоятельство, что из всех иных противников царской власти большевики оказались самой оголтелой и безжалостной группой, которая, благодаря этому, и захватила закачавшийся «престол».

- Вы хотите сказать, что они и их действия и стали той соломинкой, которая сломала хребет верблюду. – Воловаид поднялся и, продолжая внимательно слушать Радомира, отошел к окну. Там он, порывшись в кармане, достал и прикрепил, пользуясь высоким своим ростом, к гардине видеокамеру, размером в шарик для гольфа.

- По сути дела, вы правы. Да. – продолжил развивать свою мысль Горкин. -Верблюд не выдержал суммарного напора. Перегрузили! И это можно было бы кадетам и прочим демократам с социалистами хоть как-то, но простить. По незнанию, по неумению, не нарочно, мол… Однако, то, что потом они, возобладав над несчастным животным и зверски прикончив его, чтобы не мучалось, начали междусобойные разборки – вот этого-то им простить просто никак нельзя. В этом их вечная вина перед российским народом. Даже преступление, если хотите! – И он на минуту-две задумался, поглядывая вверх, на гардину над окном.

Воловаид вернулся к столу, за которым они сидели, передвинул свой стул ближе к тому месту, где сидел Радомир, после чего опустился на него и задвигал пальцем по планшетке.

- Нехаш, проснись!

- Ну, что тебе… - змей приподнял часть туловища и голову над столом.

- Смотрим на камеру! – скомандовал Легна. – Приободрились! Внимание, улыбнулись, чи-и-и-з! Снимаю. – И коротко пристукнул по экрану айпэда.

Вспышка под потолком засверкала частыми бликами. После чего камера перешла в режим автономной видеосъемки. Нехаш, игриво изогнувшись, приник головой к плечу Радомира и запросил:

- Ещё раз! Ещё раз пару снимочков!

- Зачем вам эти глупости? – вяло поинтересовался Горкин после того, как вспышка искранула ещё несколько раз.

- Для протокола-ть! – ехидно скрипнул питон, снова укладываясь отдыхать.

- Делать вам нечего, ребята. Ну, так мне продолжать, что ли? – Горкин повернулся к Воловаиду.

- Да, конечно. Но, не стихи, а ваши комментарии к ним. Только, если это возможно, поглубже бы внедриться в тему о вине перед народом. Чувствуется, что вы об этом много думали или много знаете.

- Да, уж, много… Но вы меня вынудили-таки вернуться в девятнадцатый век.

- Так что же в этом плохого? Вернитесь! Мы никуда не торопимся.

-   Тогда я должен вам напомнить, что за последние его 15 лет преступность в России возросла в полтора раза, причем количество убийств выросло втрое. Так что начало последнего царствования благополучным действительно не назовешь. И огромная часть этого беззакония лежит на совести народников и социалистов всех мастей. У меня есть цифры конкретной их террористической деятельности тех времен. Порой они ужасают. За первые десять лет нового века жертвами террора стали 17 тысяч человек. Двое Министров, 33 губернатора, 16 градоначальников, 7 генералов… И несть конца, причем это не столько вина царского правительства, сколько разгул «защитников» народа, их упоение пролитой кровью. Интересным мне представляется тот жуткий факт, насколько оголтело они доказывают свои непроверенные практикой теории, какие жертвы своими и чужими жизнями они приносят на алтарь безумных этих идей, нарушая тем самым спокойствие общественного бытия, дезориентируя полуграмотное ещё население. Царизм, тут нечего возразить, своими не всегда разумными реформами поколебал общество, нарушив тем самым экономический и политический балланс в государстве. И вот тогда-то занесенные с запада семена не всегда обоснованных и пригодных в России социалистических идей упали на эту благодатную почву. И они взошли на ней, принеся странные плоды, которые местный люд оказался вовсе не в состоянии переварить. На этом фоне шли уже неудачная японская война, новая череда бунтов и неповиновений, вылившаяся во вспышку насилия 1905 года. И все попытки власти умиротворить население срываются теми, кто эти волнения возбуждает и провоцирует. И, наконец, на арене появляется Столыпин.

Горкин замолчал и, поджав губы, с обидой посмотрел на своих слушателей. Нехаш лежал на кресле скатанным шлангом и признаков жизни не подавал. Воловаид, опутив планшетку на колени, смотрел в окно, наблюдая там игру и беготню белок по вершинам осыпавшихся парковых деревьев.

- Я перед кем тут выговариваюсь? Я стенам лекцию читаю, господа? – Радомир возмущенно развел руками.

- Ну что вы, мы оба вас внимательно слушаем, и я, и Нехаш. Ведь верно, премудрый. – спокойно ответил Легна.

- Несомненно! И для того, чтобы воспринимать звуковые колебания, вовсе не обязательно тупо смотреть на источник звука. – с хрипотцой ехидно выдал питон.

- Вот видите, господин Горкин, мы отнюдь не отвлекаемся от восприятия вашей речи. Так что же там достойнейший Петр Андреевич? Вы, я понял, к 1908 году подходите?

- Петр Аркадьевич, с вашего позволения.

- Простите, оговорился!

- Бывает. Так вот, к этому времени с огромным трудом ему удается выровнять крен покосившейся набок державы. Тут и полевые суды идут в ход, и другие радикальные средства типа «столыпинских галстуков».  Но сам Столыпин одержим стремлением к светлому будущему, к ВЕЛИКОЙ РОССИИ, для чего видит главною своею задачей избежать ВЕЛИКИХ ПОТРЯСЕНИЙ. Но левым его политическим контрагентам требуются именно они. Пути иного они не знают. Работать по-настоящему они не умеют. А вот стрельба, долгий утренний сон и поздняя вечерняя игра в конспирашки, равно как всякие другие, сугубо якобы умственные усилия в постижении и обсуждении марксистских догм – вот их любимые занятия. До девяти тысяч террористических актов и экспроприаций в год лежало бы на их совести, если бы она у них была. Вместе с гибелью неповинных, ранениями непричастных. Бандиты они были совершенно отпетые. Причем именно эсэры и большевики. Меньшевики, их коллеги по социальным устремлениям, те против грабежей выступали. А Ленин всей этой бандой самолично руководил. Письменно. Издалека.

- Ох не любите вы, Радомир Эммануилович, передовой отряд рабочего класса.  Ох не любите. – рассмеялся Воловаид.

- А за что мне их любить? Я их и между собой-то не очень-то разделяю. Все они одним мирром мазаны, с моей точки зрения. Ведь все эти демократы и социалисты, избранные и в первую, и во вторую Государственную Думу, вместо того, чтобы способствовать достижению общественного согласия, с ещё большей силой продолжали «раскачивать корабль». В ответ, правда, Столыпин поменял правила выборов, сумев-таки, тем самым, сбалансировать работу властного аппарата, обеспечив обратную связь между правительством и подданными. А вслед за этим он выносит на обсуждение план политических и социальных реформ, по сути своей достаточно радикальных и направленных на обеспечение баланса интересов всех слоев общества, как сверху, так и снизу.

- Минутку, Радомир Эммануилович. Я что-то запамятовал. В памяти у меня имя СТОЛЫПИН зверством каким-то бесконечным отдает и попахивает. А вы тут про реформы и балансы общественного интереса толкуете. Демократия у вас тут сплошная буйствует. Не так ли?

- Ровно так, господин Воловаид. В плане Петра Аркадьевича было всё, начиная от свободы вероисповедания, гражданского равноправия всех, включая крестьян и инородцев, неприкосновенность личности. В нем предусмотрено и частное, наряду с общинным, землевладение, расселение желащих на удобных восточных землях. Каждому пожелавшему переселиться давали на обзаведение толику денег, корову, лошадь, сельхозинвентарь и 2 с половиной тысячи квадратных саженей земли. А это ведь по теперешнему счету до 12 гектар. А кроме того, Столыпиным предложены современные системы местного управления и выборного судопроизводства. Полицейская, налоговая, финансовая и школьная реформы. Ну и, для улучшения быта рабочих, доселе неслыханные государственное страхование на случай болезней, увечий и старости, легализация профсоюзов, сокращение рабочего дня и дозволение экономических стачек. Столыпин мечтал о двадцати мирных годах, за которые удалось бы воплотить «громадьё его планов» в жизнь. Но это планировалось к исполнению норамальным, разумным, человеческим путем, то есть цивилизованно и эволюционно, а не через «разрушение до основания» с последующим надрывом «общественного пупка» при восстановлении разрушенного.

- А мне кажется… - заскрипел проснувшийся Нехаш. – Так вот, мне кажется, что вы тут недооценивете один важнющий факт. На шаткий путь политических и социальных реформ Столыпина толкнуло активное противодействие жесткой его политике со стороны именно большевицких и примкнувших к ним социал-демократических сил.

- Вы имеете в виду бесконечные их призывы к бунту и неповиновению.

- В том числе и это.
 
- Беда в том, что левые радикалисты считали его планы невполне достаточными для светлого будущего, а вот правые, консерваторы, наоборот – слишком уж революционными. Слева требовалось обязательное СМЕРТЬ ТИРАНАМ. А справа – традиционное БОЖЕ ЦАРЯ ХРАНИ. Полярные по сути слова и выражения. Но консенсус, несмотря на противоречивость позиций и мнений, все-таки состоялся. И таки, случилось непоправимое. Оказалось, что конечный результат любого преобразования общества зависит от того, откуда на него смотреть. А дело это выразилось в совсем уже ненормальном виде. Крайне правая, не желавшая реформ оппозиция премьеру Столыпину, нашла и наняла, или завербовала, как вам удобней покажется, на это грязное дело профессионального террориста из крайне левых кругов, считавших реформы явно недостаточными. Петр Аркадьевич, к великой радости и правых, и левых во время двенадцатого на него покушения оказался смертельно ранен и скончался на четвертый день в Киевской лечебнице. И всё! Все реформы были отложены, достижение правых. Все гайки были закручены, «давление в котле» стало расти, достижение левых. Все были рады. А Государь удалился в Крым лечить расшатанные нервы. А потом началась так идиотски возникшая первая мировая. В ней в равной степени виновны Германия, Австро-Венгрия, Великобритания и Франция. Ну и масса ещё других политических приспособленцев. В их числе и Россия, вклинившаяся в эту мясорубку в расчете на привычные почти дармовые деньги Антанты за каждого выставленного на фронт солдата.

- Так уж и дармовые? – питон в сомнении покачал головой.

- Да! Это давняя российская традиция. Помнится, еще Александр Первый этой сдачей в аренду своей армии англичанам для зачисток в Европе наживался, и очень даже неплохо. Именно традиция! Или вы не согласны, Нехаш?

- Да ладно Вам! Согласен – не согласен. Какая разница. Слушаем дальше.
 
- А дальше все просто. Миллионы людей освоили несложные навыки убийства. Божьи заповеди были неожиданно скорректированы с поправкой на патриотизм. При активном участии церкви, обратите внимание. Три-четыре года шло окопное противостояние. Грязь непролазная, вшивость поголовная, психологическое состояние солдат ужасное… Всё одно к одному… И на этом фоне решение Берлина использовать внутренние российские противоречия, как средство ослабления противника. Купили оптом и в розницу всякого вида революционеров и забросили, как специальный такой десант, с задачей захвата центральных органов государственного управления в Петрограде. И деньгами снабдили, и руководящими посольскими указаниями. Это по линии Ульянова-Ленина. А дальше, я подозреваю, что и американцы тут же какую-то свою игру параллельно вели, но уже по линии Троцкого. Мы многого просто не знаем. В российской смуте столько иноземцев всевозможных участвовало, что только диву даешься, наталкиваясь на их имена в позднейших исторических описаниях. Раньше-то мы жевали только большевицкое «сено», и только теперь понемногу что-то правдоподобное стало просачиваться. Но я, пожалуй, лучше перейду на рифму, если вы не возражаете.

А Демократы пожалели пули
Для Ленина, кишка была тонка!
Их, в результате, провели и обманули,
Как дураков «на все на четыре кулака».

Так все противники матч с Ильичом продули,
Поскольку вовремя должны были очнуться.
Он первым оценил, что экономия на пулях,
Большой проблемой может обернуться...

Ильич лгал всем, бесстыдно, беспросветно,
Разинув алчно бешеную пасть,
И c лозунгом нечестным «ВЛАСТЬ СОВЕТАМ»,
Предательски вцепился в эту власть!

Гремел над улицей повсюду лозунг броский,
Готовя к травле стаи гончих псов,
Вот так стремились - Ленин, Сталин, Троцкий
Урвать себе увесистей кусок.

А тот, кто с Лениным вступал в союзы-сделки,
Тот сразу же усваивал одно:
С большевиками из одной тарелки
Есть стоит исключительно го*но.

Доверчивость та вызывает смех,
Ведь ЛЕНИН продал душу Сатане,
И друг за другом предавал он всех –
Союзников в той непростой войне!

Меньшевиков, оппортунистов и троцкистов,
Эсеров, бундовцев и всех других «попутчиков»
И тем, что слепо верили «Нечистому»,
Всем подходило время для наручников!

Ильич во всю орал и сумасбродил,
Когда б и где бы речь о Власти не зашла!
Но он тогда ещё не думал о народе,
Народу очередь ещё не подошла.

Кухаркам место выделить при власти
Ещё не грянул идиотский зов,
Ещё лишь только близились напасти,
Слюна текла у большевицких псов.

Но вскоре грянет, прозвучит команда,
Мол, нос сопливый Родине утрём!
Тогда ж нацепит разом эта банда
Буденовки, пошитые царём!

И все рванутся Родину похабить
Под вопли большевицких запевал,
Покуда есть ещё кого ограбить,
Доколе есть ещё в душе запал!


А Троцкий тихо призовёт французов,
И тот Генштаб им Армию создаст,
Но сам тогда он, прямо вылитый Кутузов,
Пол Украины немцам в Бресте передаст.

Политик-воин, несть числа организаций,
Которых он не возглавлял в тот год,
Но, главное, систему децимаций,
Припомнил римскую, добавив в обиход,

Как ежедневный воинский порядок,
Чтобы держать солдатский строй в струне.
Бой проиграли!? Всех построить рядом,
И каждого десятого к стене.

Пришел из древности обычай сей дикарский,
Но изумительно пришёлся ко двору
В среде отъявленной, бандитско-коммисарской,
Где пуля всем, кому не по нутру!