Мгновения, которые просвистели

Витя сидит и пишет диктант, он делает самое омерзительное дело в жизни, он ненавидит диктанты, но сама судьба эротичным голосом  Елизаветы Борисовны диктует им текст из героического романа Фадеева «Молодая гвардия», сплошь сложноподчиненные предложения.  И никто ведь не сказал в свое время алкоголику Фадееву, что о героях нельзя писать сложноподчиненными предложениями, а только  короткая и сжатая проза передает героизм бытия человека. Но и Елизавета Борисовна, блондинка тридцати трех лет, ненавидит диктанты и ненавидит вообще учить детей, тем более что она учить не умеет. Елизавета  Борисовна прекрасная любовница, природа  «наградила» ее сильным сексуальным типом, теперь она, сколько проживет, все время будет хотеть мужчин, она еще не представляет себя сморщенной похотливой в душе старушкой, но уже понимает, что лично она совершенно не виновата в этих чертовых гормонах, которые ей достались от бабки по  матери. А Витя очень хочет получить хорошую оценку за диктант, ему нужна хотя бы четверка по русскому,  Витя совсем глупый, он хочет учиться в МГИМО, он хочет быть советским дипломатом, он не знает, что такое МГИМО, он не знает, что такое советские дипломаты, но уверен, что все это очаровательно. О, бедный! Была бы у него склонность к передвижениям в пространстве, то он захотел бы на БАМ, каждый вечер по радио он слушал героические рулады про БАМ. И думал, что на БАМе очень красивые женщины, вот такие как Елизавета Борисовна, но моложе и не с такими бесстыжими глазами. Она ведь Витю постоянно обшаривает своими бесстыжими глазами, потому что… она чувствует, что он уже сильный самец. И может восемь раз за ночь, а ее муж, замечательный человек, дай бог ему здоровья, может раз в неделю по пять минут и все,  и отваливается мерзкой противной тушей, а она всякий раз, всякий раз (господа!) на что-то еще надеется. Что будет и второй раз. А муж  ее пилот, он сейчас рассекает на своем Ил-62  воздух над Англией, он идет на снижение, он уже видит проклятый смог, который окружает гнилой город Лондон, он  думает (с улыбкой) о том, как любит его жена, о том, что Брежнев идиот, что министр авиации Бугаев на своем месте только из-за родственных связей с Брежневым, что командир их отряда – сука, и что он пристрелил бы его за трусость, если бы они пошли вместе в разведку. Министр Бугаев в это время печально думает о том, что Брежнев скоро умрет и все покатится к черту. Он застегивает свой маршальский белый мундир, как у Германа Геринга и смолит дешевую папиросу «Беломорканал», к которым привык еще на войне. Он вздрагивает, ибо вспоминает неожиданно как в 1942 году из-за туч на его «Дуглас» свалился немецкий истребитель, пристроился в хвост и вот должен был быть  пулеметный шквальный огонь и конец… но… у немца кончились патроны до этого, и фашистский пилот просто обогнал «Дуглас», пристроился рядом с кабиной, где сидел в гневе и ужасе  старший лейтенант Бугаев, и Бугаев видел его лицо, косорылую ублюдочную морду хищного хорька, немец показал ему кулак, а Бугаев успел показать ему фигу. Министр вспомнил все это и вспотел. А Леониду Ильичу Брежневу в это время давали пятую за день таблетку седуксена, уверяя, что ночью он точно уснет.  Хотя он не спал с седуксена, но ему упорно давали этот седуксен и он был как в тумане и не мог вспомнить фамилию своего собственного водителя, который возил его уже почти тридцать лет, Брежнев думал с тоской – почему они дают ему эти таблетки, а не те, с которых он спит ночью, но днем хоть что-то соображает? Но тут сквозь туман он вспомнил прекрасные глаза Индиры Ганди и облизнул пересохшие губы,  он с утра думал, что хорошо было бы быть просто полковником в отставке и сейчас сидеть в   родном Днепропетровске, пить самогон и закусывать борщом. И тут он вспомнил прекрасные глаза Индиры Ганди и подумал, что генсеком тоже хорошо быть, если бы не кормили такими дозами седуксена.  А в это время Витя нес обреченно тетрадь с диктантом к столу Елизаветы Борисовны, та обожгла  его взглядом и подумала, что хорошо, что мужа сегодня ночью не будет и она порукоблудствует от души. И темнело уже на улице, очень рано темнело – поздняя осень и все печальны.