17. 15. Красный талон

Уже стемнело, когда подъехали к селу Белка.
Разгрузкой руководил санитар-носильщик Воропай.
Сноровисто и в то же время бережно переносил он тяжелораненых, стараясь не причинять им излишних страданий.

Петр  был  родом из Лепляво, относившегося к Полтавской (ныне к Черкасской) области.
Село это известно тем, что в 1941-м в его окрестностях погиб детский писатель Аркадий Гайдар.

В конце октября Воропай вступил в ряды Красной армии. 
Достигший возраста Христа, был он моложе многих коллег, однако быстро завоевал авторитет
и стал ведущим санитаром-носильщиком.
{Оп.4, д.2772, л.270} 

В эвакуации  раненых с полкового медпункта и выгрузке их в селе Белка наверняка участвовал красноармеец Тимченко,
который был на год моложе Воропая.
Считался Василий едва ли не самым опытным санитаром, выносливым и ловким.

Родился он в Трикратах Николаевской области – старинном селе, расположенном в зеленом оазисе
среди причерноморских степей.
Каньоны, речки, могучий рукотворный лес… 

С июля 1941-го находился на фронте: сначала Южном, потом Крымском, опять  Южном
и теперь вот на 1-м Украинском.
Дважды был ранен.
В 127-ю дивизию пришел из 98-й отдельной стрелковой бригады, где получил награду – медаль «За боевые заслуги».
{Оп.4, д.2772, л.266} 

Пребывание в медсанбате (во всяком случае, в конце 1943-го) начиналось с приемно-сортировочного отделения.
Здесь регистрировали поступающих раненых и больных, отбирали у них оружие.
Не был исключением и старший лейтенант Пискунов.

На приемке тяжелораненых работала санитарка Куварина.
Александре еще не исполнилось девятнадцати, когда пришла она в медсанбат.
Это случилось в мае 1943-го, месяца через три после того как наши войска освободили от германских оккупантов
ее Красный Сулин – город в Ростовской области.

Девушка трудилась ответственно, часто бессменно сутками.
А главное, за что ее ценили, была внимательна, отзывчива, чутка к чужой боли.
{Оп.4, д.2772, л.271}


Сортировку раненых вел, как того требовал в своей книге Еланский, «квалифицированный хирург,
имеющий опыт в вопросах военно-полевой хирургии и военно-санитарной тактики».
{14.109, с.41} 
Осматривая пострадавших, он определял, когда и где оказывать помощь.
{См.: 14.109, с.25}

После встречи с ним на повязке отца, наряду с карточкой передового района, появился красный талон с цифрой 1.
Это означало, что раненого должны везти  в операционную в первую очередь.
 
Тех, кому вручали бумажку того же цвета с цифрой 2, несли на операционный стол попозже.
Синий талончик использовался для того, чтобы поддерживать  очередность в перевязочную.
Желтый – сигнализировал об отправке в шоковую палату.
Коричневый – указывал дорогу в терапевтическое отделение.
Белый, с  цифрой 1 или 2, сообщал о порядке эвакуации. 
{См.: 14.109, с.41 42}

Честно говоря, у меня большие сомнения, мог ли добыть медсанбат в условиях войны столько цветной бумаги.
Мы помним, что, к примеру, даже перевязочного материала вечно не хватало и повсюду, в том числе в тыловых госпиталях,
в ход шли стираные-перестираные бинты…

Так было и в 249-м медсанбате, где начальником части медицинского снабжения работал техник-интендант 2 ранга Шейко.
23 июня 1941-го он ушел на фронт.
Ему исполнилось уже сорок шесть, однако Степан Александрович, казалось, не ведал усталости,
занимаясь обеспечением батальона и санитарных рот полков всеми видами перевязочных материалов и медикаментов.
{Оп.3, д.4007, л.244}

И все-таки много чего не хватало.
Сегодня мы частенько удивляемся этому, нередко даже возмущаемся.
А ведь как ни готовься к войне, всего заранее не запасешь вдоволь…

Пройдя сортировку, старший лейтенант Петр Пискунов, как все тяжелораненые, снова попал в руки санитаров.

Может, это были крепкие руки рядового Вандышева, тридцатидевятилетнего уроженца  Челябинской области.
С августа 1941-го служил Павел Андреевич в армии.
По двое-трое суток санитар-носильщик бессменно трудился, перетаскивая раненых в операционную,
а оттуда в госпитальный взвод и эвакоотделение.
Известно, что за время декабрьских боев через него прошли с полтысячи раненых.
{Оп.3, д.4007, л.234}

Другим таким же самоотверженным работником слыл рядовой Нечепуренко.
Был он родом с Полтавщины, на год моложе Вандышева.
В армию Иван Алексеевич попал в марте 1943-го, после освобождения Ростовской области.
Его старания в медсанбате не остались незамеченными: в октябре ему вручили значок «Отличник санитарной службы».
В течение декабря Нечепуренко перенес по маршруту операционная – эвакоотделение – госпитальный взвод
не менее четырехсот человек.
{Оп.3, д.4007, л. 238}

Кто-то из этих двоих, а может быть и кто-нибудь иной, помог отцу добраться до операционной.

Вот как описывал то, что происходило в медсанбате, один из ветеранов войны:
«Большая керосиновая лампа, столы, бригада медиков – что-то вроде конвейера.
Отмочили и отодрали бинты, на раны покапали обезболивающим, хирург разрезал перемычку между осколками,
пинцетом вытащил осколки, устало произнес – следующий.
Сестры перевязали, выписали направление в эвакогоспиталь».
{13.63}

Между тем все было, как мне кажется, несколько сложнее, чем в этой хотя и реалистичной, но все-таки
довольно схематичной  картинке.
Кому-то из тех, кто служил в операционно-перевязочном взводе, предстояло подготовить отца к операции.

Часть этой работы, возможно, поручили двадцатидвухлетней Пичуриной.
Волна эвакуации занесла ее  из родного Ставрополья в далекую от войны Туркменскую ССР.

Однако Раиса, не пожелавшая отсиживаться в тылу, в конце 1942-го вступила в комсомол
и пошла добровольцем на фронт.

В декабре 1943-го, «сутками не оставляя операционной, она помогала врачебному персоналу при производстве операций,
поддерживала образцовую чистоту в операционной, экономила перевязочный материал.
Выстирала более 800 бинтов и 500 салфеток, бывших уже в употреблении».
Так ее характеризовал  командир медсанбата.
{Оп.3, д.4007, л.240}

Впрочем, участвовала в подготовке раненых к операции и санитарка Арыничева.
До армии Лидия жила в городе Новошахтинске Ростовской области – том самом, где после освобождения от немцев
размещался штаб Южного фронта.
 
В мае 1943-го, когда формировалась наша  127-я дивизия, двадцатилетняя комсомолка пришла в 249-й медсанбат.
С тех пор обмывала поступающих тяжелораненых, следила за тем, чтобы каждый, кому разрешалось есть,
был накормлен и готов к обработке ран.
{Оп.4, д.2772, л.268}

Пичурина или Арыничева (или еще кто-нибудь) сняла повязку, заменив ее толстым слоем стерильной марли.
Обмыла раствором нашатырного спирта кожу вокруг раны от грязи и крови.
Затем сбрила волосы.
Сначала поработала ножницами, а уж потом приступила непосредственно к бритью.
Следила, чтобы удаляемые волосинки не попадали в рану.
Старалась, чтобы поверхность кожи была обрита не менее чем на десять сантиметров от края раны.

Готовить к операции грудь старшего лейтенанта было легко: там имелось  относительно небольшое,
размером в полтора диаметра пули, входное отверстие.
 А вот выходное – то, что на спине, звездчатой формы, с широкими рваными лучами неодинаковой длины, –
казалось поистине огромным.
Мне совсем не трудно представить его мысленно, поскольку я воочию видел безобразно большие шрамы,
оставшиеся у отца вместо правой лопатки.