Меня покинул в новолунье, или я скучаю очень-очень

  День был медленно-тягучим, как медлительный снежный улей. Дома, фонари, машины, люди, и даже серое небо, - всё было запорошено снегом. Такую картину можно было наблюдать с тахты, которая стояла у окна. Тахта была единственной представительницей современной мебели в комнате. Остальная обстановка: тяжёлые дубовые шкафы с книгами, пианино, секретер, напольные часы, корзинка для рукоделия, кресла и венские стулья, - пережила революции, войны и теперь была жительницей ХХI века.  С одного из венских стульев с витыми ножками, свисала на верёвочке соломенная шляпка, чья тулья была перевязана бирюзовой вуалью, - легкомысленное напоминание о лете. На старинном комоде, который помнил ещё прабабушку хозяйки комнаты, в вазе стояли засушенные цветы. Пианино было раскрыто и на пюпитре уже сто лет стояли ноты с дарственной надписью одного из известных русских композиторов. Иными словами, это была не комната, а музей.

Когда в комнате никого не было люди, запечатлённые на картинах и фотографиях, переговаривались друг с другом. Но всё смолкало, если в комнату входила девушка с эппловским планшетом в руках. Длинные распущенные волосы, рваные джинсы и короткий топик, едва прикрывавший грудь и живот Любочки, а именно так звали юную нимфу, -  вызывали скрытое неодобрение людей на портретах. Она им приходилась внучкой, правнучкой и праправнучкой. Прабабушки и прадедушки Любочки не были дворянами, они были зажиточными купцами - старообрядцами и меценатами. Фамилия любочкиных предков была не столь знаменита, как Щукины, Морозовы или Мамонтовы, но тоже известная. Бабушки и дедушки героини моего повествования прославили старинную фамилию на сцене театра и кино. Родители Любочки долго выбирали между любовью к геологии и археологии, и наконец, остановились на последней. Они постоянно пропадали в экспедициях, а их единственная дочь росла, предоставленная сама себе. Она жила одна в окружении старинных вещей и портретов суровых предков.
Профессию Любочка выбрала такую, чтобы и себя прокормить, и славное имя предков не уронить. Она не металась между театральным институтом или истфаком Университета, а стала инженером. И работу нашла хорошо оплачиваемую. Так чтобы в свободное время ходить в театры, читать поэзию Серебряного века или писать картины маслом. Ведь и билеты в театр, и книги, и расходные материалы превратились в дорогое удовольствие. И всё было бы хорошо в Любочкиной жизни, если бы не отсутствие любви. К двадцати четырём годам она ещё серьёзно не влюблялась.  Да, были мимолётные увлечения, флирт, поцелуи под луной, случайный секс в неожиданных местах, но не одного стоящего романа.

Она познакомилась с Ярославом ещё в институте. Общая компания, походы на пленэр, общее увлечение театром и живописью. Всё было прекрасно, пока Ярослав не перешёл работать в ту фирму, где работала Любочка. Тогда она поняла, что её чувства к нему нельзя назвать дружбой. В их отношениях возникла натянутость, разговоры утратили лёгкость и непринуждённость. Она не могла объяснить, почему избегает смотреть ему в глаза, почему она перестала быть такой остроумной и интересной собеседницей.  Ярослав обиделся и пропал, совсем исчез и с работы, и из их дружеской компании. И она стеснялась спросить, где он находится.
В один из очень тяжёлых дней, когда неизвестность настолько утомила её, она взяла больничный и неделю отсиживалась дома. Даже врач, вызванный на дом, ей сказал:

- Любовь Николаевна, у вас не простой случай ОРВИ. Для него нужно особое лекарство, но я не могу вам выписать рецепт.
- Почему? – испугалась Любочка, не разглядев доброй шутки за серьёзным выражением лица.
- Вам срочно нужно влюбиться. А современная медицина не относит Любовь к лекарственным средствам. Любви поможет Любовь.
И врач ушёл, смеясь собственной шутке.
Огорошенная пациентка долго думала, что же помогает влюблённым в трудной ситуации. И вспомнила: Поэзия!

Она встала с тахты и направилась к одному из книжных шкафов. Несколько раз она перебрала корешки томиков с поэзией Гумилёва, Северянина, Цветаевой, Ахматовой и Черубины де Габриак.  Потёртый томик Ахматовой раскрылся на знакомой странице. Любочка прочитала:
«Меня покинул в новолунье
Мой друг любимый. Ну так что ж!
Шутил: «Канатная плясунья!
Как ты до мая доживешь?»
Он не знал, что он любимый. На дворе январь, затишье после Нового года. А если я не доживу до мая. Да, я канатная плясунья, допрыгалась, что упустила собственное счастье.
Любочка раскрыла планшет, зашла на страницу Ярослава в социальных сетях, но она оказалась закрыта или даже удалена. Пропали записи и фотографии, на которых они были вместе в кругу друзей. Потом она снова вернулась к стихам:

«Ему ответила, как брату,
Я, не ревнуя, не ропща,
Но не заменят мне утрату
Четыре новые плаща.

Пусть страшен путь мой, пусть опасен,
Еще страшнее путь тоски...
Как мой китайский зонтик красен,
Натерты мелом башмачки!»

Как будто про меня написано. Красилась, наряжалась, обновила гардероб. А он даже не понял, что для него. Продолжала с ним общаться, как с братом и другом. Даже виду не подавала, что ревную. Хотя имею ли я право ревновать? Я даже не знаю, как он ко мне относится.

«Оркестр веселое играет,
И улыбаются уста.
Но сердце знает, сердце знает,
Что ложа пятая пуста!»

Ведь я никому из наших не говорила, что мне нравится Ярослав. И никто мне не сказал, куда он уехал.

После чтения стихов Любочке стало легче, а к своему дню рождения она поправилась. Тем более, что любимый снова открыл свою страницу в соцсетях.
23 января она с удивлением обнаружила поздравление от Ярослава:
«С днём рождения! Я очень сильно скучаю по тебе. Я тебя люблю. Скоро приеду и всё объясню».
Это был лучший подарок на день рождения.