несчастный

Несчастный

- Здравствуй, Надежда!
- Здравствуй.
Он видел, что Надежда не расположена к разговору, сейчас уйдет. И ведь по пустякам побежит, наверняка. С бабами лясы точить побежит. Нет, чтоб с ним поговорить, выслушать!
- Надь, погоди! Не спеши. Плохо мне чего-то.
- Что с тобой?
- Да прям жить не хочу!
- Да ты что говоришь-то?
- А что толку в ней, в моей жизни? Никому я не нужный! Лишний получаюсь всем!
- Да с чего ты лишний-то? Кому ты мешаешь? Живи да радуйся! Сегодня видал, какой рассвет был красивый?
- Да какой рассвет! Я сегодня и с постели еле встал! Плохо мне было! Вот так помрешь - никто не узнает.
- Да ну что ты! Ну как можно! Все мы здесь на виду, не город, чай!
- Хоть бы зашла ко мне, Надь. Мы бы чайку попили, поговорили бы.
- Толь, ну некогда мне сейчас! Я на работу опаздываю!
А, да. Надька ж работает в магазине. То-то ей хорошо! Стой за прилавком, общайся с людьми! А он сидит целый день на своей второй инвалидности! Годы идут, уж скоро пенсия. Через четыре года! А все один! И ведь никто не зайдет! И в гости не зовут!
Мимо забора прошел Михаил. Ему уж шестьдесят, дети, внуки, жена! Даже вроде правнука ждет что ли...
- Миш, привет!
- А, привет.
И этот еле глянул. Даже и не остановился!
- Миш!
- Ну чего?
Сосед уж прошел его забор, обернулся. Смотрит с досадой. Подумаешь!
- У тебя правнук-то скоро родится?
- Толь, ты белены объелся?
- А чё?
- Какой правнук?
- Так вроде мне говорили...
- Кто тебе говорил? Вся деревня знает, что старшему моему внуку пятнадцать!
- А, ну извини, я думал...
Но Михаил махнул рукой и ушел.
У всех дела. А он никому не нужен! Как выброшенный из жизни какой!
- Толь!
Это Аська пришла.
- Ща, погоди. Открою.
Он с неохотой пошел открывать ей калитку. Она вбежала сразу в дом. Загремели кастрюли, захлопал холодильник.
- Толь!
Ой, как она надоела ему! Ори ей еще со двора! А у него голова болела! Он пошел в избу.
- Ну?
- Ты завтракал-нет?
- Где я завтракал? Ты уехала вчера!
- Ну садись, хоть чай попей, вот я сырку принесла. Хлебец, гляди, мягкий, аж еще горячий.
Он сел, стал завтракать.
Ася поставила вариться мясо и села с ним за стол. Подперла ладонью щеку:
- Ну что ты, как?
- Плохо я. Голову сегодня давило, в груди тяжесть. Давление мерил. Один раз показало сто шесят на семисит, другой - сто двадцать на сто! Это ж я могу и помереть с таким давлением!
- Не, мне тут в городе в аптеке сказали, что эти дорогие аппараты - они ненадежные! Надо покупать, как у врачей.
- Ты дура совсем? Как я буду мерить давление себе с этой грушей?
- Я б тебе мерила...
- Ты б... Что тебе, все время со мной сидеть?
- Да я б... чего ж...
- Да никому я не нужен! Вон Надька сегодня! Я ее звал посидеть - не зашла! А если б ей Алешка предложил бы зайти, то зашла бы! Курва! А чем он меня лучше?! Или вон вчера. Пошел я к Верке. Одинокая же! Думал, посидим. Поговорим. А она, такая: я занята! А я уж вошел. Чем же это ты занята? А ей и ответить нечего, потому врет! Ну, значит, сел я к ней за стол. Она потопталась - да и чай мне налила. Я ей начал рассказывать, как мне плохо бывает. Я ж ей душу раскрываю, ну! Уж не кочевряжилась бы! Ведь не красавица, радовалась бы, что я зашел-то. Нет, даже не посочувствовала. Я ей говорю: сердце у меня, говорю, жмет! А она бельмами хлопает своими и ни слова. Ну я ее обматерил на прощание! А она, гадюка, веник грязный взяла и стала меня бить! Уродка старая!
Ася встала и стала снимать пену с бульона.
- Сядь! Я с тобой разговариваю!
- Толь, я суп сварить хотела!
- Ладно, вари. Никому до меня дела нет!
И он ушел в комнату, лег на кровать. Отвернулся к стене.
- Толь, я сняла пену. Давай, говори дальше.
Ася села на стул рядом с его кроватью.
- А че говорить, дело ясное. Никому я не нужен на этом свете.
По Асиной щеке поползла слеза.
- Плачешь?! Да! Я тут и сам вою от одиночества! Вон Мишка сегодня даже разговаривать не стал. А вчера с Петькой хотел поговорить, он тоже на давление жаловался! Так даже и не поздоровался со мной.
На его глазах показались злые слезы.
- Гады! Все гады!
Ася утерлась. Пошла в кухню. Он все лежал и плакал.
- Суп готов, - донеслось до него.
«Надоела как! Опять щас придет. Ни рожи, ни кожи! Ну почему мне так не везет!»
Но Ася не заходила.
- Э! Ты где?
Нет ответа. Он вышел на кухню. Кастрюля с супом стояла на плите. А Ася ушла.
Он поел. Полежал. Включил телевизор.
Время подошло к вечеру. Он снова вышел во двор. Мимо калитки опять шла Надежда.
- Надь!
Надя закатила глаза.
- Ну че тебе?
- Отработала?
- Нет, еще в магазине стою, торгую.
- А че ты издеваешься-то сразу?
- Толь, что ты хочешь?
- Зайди ко мне!
- Зачем мне к тебе заходить?
- Чаю попить.
- Да не хочу я чаю!
- Ну мне совет твой нужен!
Надежда нерешительно вошла. Села в кухне, но не к столу, а поближе к двери.
- Садись к столу! У меня хлеб мягкий есть. И варенье.
- Ася варила?
- Кого?
- Кого... Варенье?
- А! Аська, ага.
- У нее вкусно получается.
- Да ну ее! Надоела! Ходит и ходит! Корова!
- Зачем позвал?
- Надь, ты мне нравишься давно. Давай сойдемся?
- Нет.
- Это почему ж? Чем я не хорош?
- Это долгий разговор. Не люблю я тебя.
- Врешь! У нас по молодости с тобой было!
- Да, об этом по твоей милости вся деревня знает.
- Ну давай, а?
- Да уйди ты от меня!
- А Лешка тебе лучше, да?
Надежда встала и ушла. Он вышел и вдогонку послал ей грязную брань.
Наутро он решил дождаться Аси и послать ее в аптеку за тем тонометром, о котором она ему вчера говорила. Ладно уж, пусть меряет ему давление! Счастлива, небось, будет.
Но Ася не пришла.
Он разозлился. Завтрака нет!
Он пошел к плите, хотел налить вчерашнего супу, поставил греть кастрюлю. Потянуло кислятиной. Он понюхал суп: скис. Ах, она - вражина! Ну он ей покажет.
И, разъяренный, он пошел к Асе.
- Открывай! - заорал он, барабаня по штакетнику.
Ася подвязывала розовый куст.
- Чего тебе?
Она разогнулась, но к калитке не подошла.
- Ты меня отравить задумала? Открывай!
Ася открыла, он вбежал на ее участок.
- Ты что мне вчера сготовила?
- Суп, - спокойно сказала Ася.
- Ты мне тухлятину сготовила!
- Ты в холодильник его на ночь убирал?
Тут он запнулся. Не убирал. А на дворе июль. Действительно. Сутки простоял суп-то.
Ладно, можно и простить ее.
- Ну, раз не убрала, иди новый вари!
И опять по щеке Аси потекла слеза. А из дверей вышла на крыльцо девушка - Асина дочка. Он почему-то ее побаивался. Вот Асю презирал, а дочь ее побаивался.
Дочка привалилась к дверному косяку.
- А шнурки вам не погладить, сударь? Мам, гони его в шею. Неужели сама не видишь? Сколько я тебе говорила? Не слушала! Он хороший, он несчастный! Теперь видишь?!
- Вижу, - тихо сказала Ася.
И ушла в дом.
- Дурак вы, сударь, - сказала девушка и закрыла за собой дверь.

Наталия Жукова (с)