191. Школа даосов о свободе выбора

191.

О СВОБОДЕ ВЫБОРА И О НЕИЗМЕНЯЮЩЕЙСЯ ИНВАРИАНТНОСТИ

Во время игры в шахматы «го» с хозяином гостиницы Накамура мы коснулись темы свободы выбора, и старик сказал мне, глядя на шахматы: «Если говорить об упорядочении психических структур не только в ходе социального и культурного развития, но и в процессе всякого управления, то его можно понимать как выбор из возможного ряда положений, когда есть одно решение, другое, третье и так далее, где множественность – это число степеней свободы какого-то одного решения, при условии, конечно, если все эти решения альтернативны. Ситуацию можно разбить на два момента: первое, это когда можно выбрать любую реализацию, но существует неопределённость и нельзя действовать, так как нельзя реализовать все возможные варианты сразу; второе, после выбора, когда снимается неопределённость, можно действовать, но отпадение альтернативы обедняет возможности и носит необратимый характер, так как, приняв одно решение, нельзя реализовать другое, вот, как в шахматах, выбор того или иного варианта защиты или нападения; если же говорить о жизни, то это выбор того или иного варианта поведения, первого шага, который всё равно ведёт к смерти, как в этой партии: один из нас должен проиграть».
«Но как стать вечным победителем смерти? – спросил я старика. - Ведь даосы, обретая бессмертие, становятся такими победителями».
 
Старик, подумав, ответил мне: «Сталкиваясь с нерадостной альтернативой – идти к смерти или стоять на месте, даосы попытались найти выход в ином подходе к проблеме, а именно: уйти от необходимости реализовать себя, принимая одно какое-то решение, или другое, а может быть, и третье и так далее, где множественность – это число степеней свободы какого-то одного окончательного решения. Они просто отстранились от этой цепочки определённых решений, за которую держится смертный человек, и нашли некое своё особое видение и решение этой проблемы, как бы переместившись от одной системы координат к другой, об этом знают и говорят математики, открыв новый путь решения проблемы, который является как бы инвариантом всех решений смертного человека, и идентифицировали себя с ним. Таким образом произошла замена долголетия на бессмертие и вечную жизни. С одной стороны, сохранилась исходная многозначность ситуации, так исход на долголетие не был до конца исчерпан, а с другой – в ситуацию вносилась новая организация, так как в прежней цепочке установок отсутствовало то видение, что привнесло в решение новый импульс на более мельчайшем внутреннем уровне, где получаемое число на выходе при новой углублённости стало намного меньше по объёму и большим по проникновенности, чем в первой поверхностной цепочке решений. Так, реализовывая ситуацию дальше, и было отыскано некое решение, инвариантное новому открытию всех решений. При наличии в системе постулированного Единого (Дао) этот процесс как бы останавливается на нём, так как Дао выступает как инвариант мира, несводимый к отдельным сущностям, но присутствующий в каждом из них. Таким образом, сливаясь с Единым, даос сам становится Единым, приводя энтропию – своё закручивание внутрь – к нулю и решает проблему нестарения, повернув её к организации вечного обновления, но в то же время сохраняя неопределённость и многозначность дальнейшего своего развития, как единое и постоянно обновляющееся целое. Таким образом даосская практика психической саморегуляции в сущности решала ту же задачу уменьшения энтропийности – замкнутости - в психике человека, задачу упорядочивания психики, что и конфуцианская культура. В этом можно найти родство этих двух оппонентов, и рассматривать даосизм и конфуцианство в близком родстве, хотя это родство является родством антиподов и единством противоположностей. Конфуцианцы стремились к долголетию, но смерть их всё же настигала, а даосы ставили перед собой более конкретную цель – бессмертие и добивались успеха. Почему так происходило? Изначально перед человеком ставилась иная вводная задача – устремление к бессмертию. Это всё равно что, если бы человек захотел бы стать лисой, бессмертной лисой, только при этом условии внутри человека запускаются совсем другие механизмы, чем у того, кто желает достичь только долголетия. И даосы и конфуцианцы придерживались разных взглядов на методы культуризации человека, в своей практике психотренинга и психической саморегуляции они исходили из общей посылки, что психические функции человека необходимо определённым образом тренировать и «воспитывать», изменяя их в определённом направлении, если их наличное состояние не соответствует некому идеальному образцу. Так, например, в даосском трактате «Лецзы» есть изречение, по своему духу очень близкое к конфуцианским призывам заниматься интенсивным и регулярным самовоспитанием: «Начинаю с воспитания привычек и выращиваю характер, а в конечном итоге получаю судьбу».

 - «Это понятно», - сказал я, - но я думаю, что как бы я не хотел стать лисой, этого у меня никогда не получится. Человек всегда может оставаться только человеком». Услышав это, старик Накамура рассмеялся и сказал: «Напрасно ты так думаешь, вот, женщина, например, способна превращаться в лису, и такие случаи были в истории».
 
Затем, порывшись в своём книжном шкафу, он вынул один древний свиток и развернул его передо мной. Там был такой текст:
 
Этот текст я перевёл так:

ИСКУССТВО ОБОЛЬЩЕНИЯ
 
Одна старуха-торговка цветами рассказала:
- «Стоял в столице дом возле заброшенного сада,
В саду том издавна одна семья лис обитала,
Сад окружала со сторон высокая ограда.

Одна красавица ходила в сад тот на свиданье
С возлюбленным своим, через ограду пролезая,
Где с юношей могла исполнить все своим желанья
Своим искусным мастерством любовным обольщая.

Боясь, чтоб люди как бы об их связи не узнали,
Она вначале чужим именем ему назвалась,
Потом, увидев, что его к ней ласки привязали,
Себя лисою выдавая, якобы призналась.

Так принял её юноша, красою увлечённый,
Конечно же, красавицу отвергнуть был не в силах.
Прошло немного времени, однажды на влюблённых
Вдруг брань посыпалась, лисица с крыши голосила:

- «Давно живу в саду я этом, у меня там дети
Бросают кирпичами, бегают и беспокоят
Соседей, мне ли до развратных развлечений этих?
С детьми моими мне бы сладить и найти покоя.

А ты клевещешь на меня, меня чтоб презирали,
Мне и своих забот с детьми пока вполне хватает,
Была всегда я скромной, и меня здесь каждый знает»!
И тут о связи их любовной все кругом узнали.

Поистине, вот чудеса уж! Для всех непривычно,
Чтоб женщина звалась лисой, мужчину завлекая.
Ведь выдаёт за женщину лиса себя обычно,
Чтоб овладеть мужчиной, женщинам всем подражая.

Красавица всех превзошла в искусстве обольщенья,
И оказалась посильней лисицы, с её даром,
Лисы же добродетель вызывает восхищенье,
Как видно, совершенство нам даётся всем недаром.   

 
(продолжение следует)

Власов Владимир Фёдорович