Твоё-моё сумасшествие - I. Человек-Никто

Но небо сияющих звёзд
твоё – и с тобою их свет.

I. Человек-Никто

В его глазах плясала ночь.
 
1) Встреча

  Набережная тихого, утреннего города. В лучах солнца, как в несказанной радости, купаются ещё зачарованные сном улицы, причудливые здания, смеющиеся волны живой реки. Кисть мягко касается холста; синие, голубые, золотые цвета волшебного города отражаются на бумаге, как в воде. Ветерок весело играет с волосами, шутливо перебирая пряди; вот он подхватывает шляпу, и шляпа, кружась, медленно падает, катится по асфальту прямо к ногам одинокого, печального прохожего.

  Для нас этот прохожий сейчас – человек-никто. Впрочем, он и сам себя так называет. Порой, наблюдая за миром как бы со стороны, тебе самому начинает казаться, что тебя вовсе и нет. Только Богу (и, конечно, самому прохожему) было известно, какое бремя нёс человек. В его сердце жила темнота, в его глазах читалась беда – и это было замечено юной художницей, когда прохожий вежливо протянул ей шляпу.

  Он же, в свою очередь, заметил в ней живую очарованность. Этим воздухом, этим небом, дворцами и куполами, рекой, несущейся в вечность, птицами, являющими собой радость полёта, радость свободы. И её рисунок, передающий такие настоящие чувства, отозвался в его душе – и ему стало невыразимо тоскливо от чудесного, далёкого вкуса жизни, в которую он только что окунулся.

  - Спасибо Вам, - она взяла шляпу и внимательно посмотрела на незнакомца, - Постойте, пожалуйста, постойте, - торопливо, с какой-то странной интонацией в голосе произнесла девушка и прохожий остановился. Он осторожно посмотрел в её глаза и отметил, что они, небесного цвета, таили в себе тревогу и понимание.

  - Дайте Вашу руку, - попросила Художница, и он несмело протянул руку навстречу её раскрытым ладоням, - С этого момента всё у Вас будет хорошо и правильно. Прошу Вас, поверьте мне, - в её глазах загорелся искренний огонёк надежды, - Вы мне верите?

  Незнакомец молчал. Он лишь горестно покачал головой и отвёл взгляд. Но он чувствовал: его рука была в её руках – и это явилось светлым, незаслуженным им даром тихого, раннего утра его сердцу.

  - Мне бы хотелось что-нибудь подарить Вам, - Художница растерянно оглянулась на рисунок и тюбики краски, - Но кроме этой работы у меня с собой ничего нет, а она ещё незакончена, - на лице девушки отразилось сожаление.

  - Вы уже подарили. Вы подарили мне тепло, Вы старались меня утешить, и сейчас я знаю – а до этого только лишь верил – что в мире остались искренние, светлые люди, способные на доброту и любовь, - с болью в голосе произнёс человек.

  - Вы меня совсем не знаете, - осторожно заметила собеседница, - Это правильно, что Вы верите. Такие люди действительно есть, и их много.

  - Вы согрели мою руку в своих, - с горькой нежностью сказал Человек-Никто, - Как давно я не чувствовал живого человеческого прикосновения. Вы подарили мне человечность, когда я так в этом нуждался, - он смотрел ей в глаза. Конечно, он понимал, что таинство её души – сияющий свет, воспринятый им сродни святому – не для его уставшей, заблудившейся, больной души. Этот свет бы его не спас… Но в душе человека уже оживали радость и боль от встречи с юной Художницей. «Какое счастье, - подумал он, - я живу в одно и то же время, на одной и той же планете с людьми, чьи миры – целые Вселенные – бесконечные и поразительные в пронизывающем их живом, чистом и сильном свете, в его творческой энергии, способной преображать окружающий мир» . В его глазах заблестели слёзы.

  - …Если Вам нужно будет с кем-то поговорить, - девушка запнулась, но тут же продолжила, - Если Вам потребуется помощь, Вы всегда сможете найти меня в Галерее Художников.

  - Расскажите мне про Галерею Художников, - тихо попросил человек. Он с благодарностью слушал и запоминал каждое её слово.

  - Вот она, через дорогу, видите? Мы проводим занятия, организуем мастер-классы и лекции. Вы можете прийти к нам на следующей неделе. Будет лекция о художниках Венеции. Приходите…

  Человек-Никто, Человек-Несчастье понимал, что видит эту девушку в первый и в последний раз. Он не заметил, а может быть, и отверг возникшее чувство – чувство, что юная Художница действительно надеялась с ним встретиться – в силу того, что она хотела помочь, а ему нечего было отдать взамен. Он не считал себя достойным её общения – как не считал себя достойным и этого мира, других людей. С каждым шагом дорога уносила его всё дальше и дальше во тьму от человека с зажжённым фонарём, от последнего человека с зажжённым фонарём в его жизни.

2) Книга его жизни

  Он перечитал последнюю запись и тихо вздохнул. Человек-Никто был рад, что книга его жизни закончилась на светлой ноте. Там была Художница, и высказанный образ оказался для него дороже всех явлений любви и света, которые содержали предыдущие страницы.

  - Как скоро всё закончится. Никто попадёт в Ничто, - горько усмехнулся он, - А может быть, моя душа воссоединится с Богом, с единым Богом Космоса – и я стану Любовью. В любом случае, хуже, чем есть, точно не будет. Никогда, никогда, навсегда…

  - Но что же делать с дневником? – нечаянная мысль золотой рыбкой забилась в его сознании. – Здесь – вся моя жизнь, вся моя истина, вся моя вера, боль и любовь. Кому доверить душу, зная, что сад её живых цветов не растопчут? Кому они окажутся нужными, дорогими, кому они смогут помочь? – с тихим отчаяньем проговорил Никто.

  Он трепетно провёл рукой по последней странице книги. – Художница! – и он даже засмеялся от такой прекрасной, спасительной мысли. До лекции оставалось несколько суток.

3) Человек, который хотел жить

  Галерея плыла в полумраке вечера. Редкие свечи озаряли таинственным светом сидевших на расположенных полукругом скамейках. Свежим, звонким ручейком, несущим забвение тревожному сердцу, разливался по залу голос Художницы, проникая в сознание каждого посетителя. Растерявшийся Никто тихо сел на одну из последних скамеек.

  Девушка говорила интересно и необычно. Она рассказывала про людей-созидателей, людей-творцов – и не только про замечательных художников – в лекции были затронуты ветра и волны венецианских композиторов, скульпторов, писателей, мастеров commedia dell’arte. Художница рассказывала с таким увлечением, что Человек-Никто невольно залюбовался ею. Он понял, что девушка любит Италию всей душой.

  И он с удивлением заметил, что совершенно отвлёкся от своих постоянных, уничтожающих душу мыслей. Этот человек вдруг понял, что, пока он находился в зале Галереи Художников, ему никуда не хотелось уйти – он чувствовал себя на своём месте.

  Но что-то настораживало его в поведении Художницы. Чувство тревоги овладевало им всё сильнее. Никто смотрел на неё, смотрел и замечал: неестественные – то слишком резкие, то слишком неуверенные жесты рук; при подаче материала девушка была какой-то чересчур живой, слишком энергичной. Но глаза… где же тот огонёк света и любви, нечаянной радости, так зачаровавший его при первой встрече? Он всё никак не мог понять, какую тайну скрывали потухшие серо-голубые глаза.

  ***

  - Я счастлива видеть Вас, - Художница жестом предложила сесть на скамейку, которая находилась рядом с ними, и они сели. Человек-Никто не мог воспринять её слова серьёзно, хотя он, конечно же, заметил, как особенно засветились глаза девушки. Он внимательно посмотрел на неё.

  - Как Вы? – с какой-то непонятной тоской в голосе спросила девушка.

  - Всё хорошо, - глухо ответил Никто, - А у Вас как дела?

  - Всё хорошо, - твёрдо ответила Художница.

  И Художница, и Человек-Никто понимали: каждый из них говорил неправду.

  Никто первым прервал затянувшееся молчание:

  - У меня к Вам просьба. Пожалуйста, сохраните их, - и он протянул девушке папку с листами, - Мне нужно уехать. Это всё – моя жизнь.

  Но Художница, сминая в руках подол цветного платья, отвела глаза и тихо произнесла:

  - Мне так хочется сделать что-нибудь для Вас. Поверьте, я была бы счастлива, если бы могла обещать Вам это.

  - Извините… Прошу Вас, пожалуйста, извините меня! - в слезах воскликнул Человек-Никто, вскочив с места и умоляюще глядя на собеседницу. - Я не должен был приходить сюда, - он сел, обхватив руками голову, и прошептал в горьком порыве, - О, как я недостоин даже просто находиться рядом с Вами…

  - Послушайте меня… Умоляю Вас, Вы ни в чём не виноваты. О, как Вы не похожи на других людей, - девушка обеспокоенно смотрела на него, - Вы умеете чувствовать. Это – настоящий дар…

  - Но не всегда он делает нас счастливыми, - печально покачал головой человек.

  - Если человеку дано ярко проживать свою боль, значит, он сможет почувствовать настоящую и сильную любовь. Это стоит всего.

  «Но не всякую боль можно выдержать» - подумал Человек-Никто, хотя вслух ничего не сказал.

  - Почему мне так легко говорить с Вами? Вы кажетесь необыкновенно родным человеком, - произнесла Художница, он в изумлении поднял глаза, и они встретились взглядом, - Мне хочется довериться Вам. Простите меня, пожалуйста. Я не могу принять Вашу папку с бумагами, поскольку не могу обещать, что у меня получится их сохранить. Я – болею, - в её голосе вновь послышалась твёрдость, - И может быть, я скоро покину этот мир. Простите меня, - она опустила голову.

  У Человека-Никто всё внутри похолодело. Он почувствовал, как через него вдруг прошла тёмная-тёмная ночь. Как она затаилась в нём, как она чёрными, поглощающими всякое тепло вихрями, начала клубиться где-то на дне его души.

  - Вы не умрёте, - потрясённо прошептал он.

  - Мне нельзя умирать, - печально согласилась девушка, - у меня – родители… Их любовь ко мне поразительна, безгранична. Она же убьёт их, если меня не станет, - и Человек-Никто впервые увидел боль в её глазах.
 
  - Но – Господи! – какая же я слабая! – продолжала Художница, - Я боюсь перемен, боюсь даже просто пойти в больницу, и откладываю – в никогда. А самое страшное – я отвечаю не только за себя. Я отвечаю за других людей. Своим бездействием я совершаю преступление! – она закрыла лицо руками.

  - Вы ведь совсем одна? Они ничего не знают? – осторожно спросил Никто.

  - И не узнают. По крайней мере, пока этот кошмар не закончится, - подтвердила Художница.

  - Я буду с Вами, - он тихо и осторожно обнял девушку, хотя ему было ужасно неловко. Но этому несчастному существу могла оказаться необходимой поддержка, и он переступил через себя, хотя и ужасно боялся, что ей будут неприятны его объятия, - Я буду с Вами, - повторил он, и девушка обняла его в ответ и закрыла глаза. С её ресниц упала серебристая капля. Одна, ещё одна, ещё… - Они не заслужили видеть Вашу смерть. Вам нужно быть сильной ради них. Вам необходимо лечь в больницу.

  Она разомкнула объятия и сквозь слёзы посмотрела на него:

  - Пообещайте мне… пообещайте мне, что будете счастливы.

  - Пообещайте мне выжить и сохранить мои дневники, - тепло улыбнулся он, хотя на самом деле сердце его разрывалось на части.

  - Обещаю… 

  Человек-Никто ясно осознавал: как Художница в ответе за своих родителей, так и он сам становится в ответе за эту необыкновенную девушку. Сейчас ей как никогда нужны помощь и поддержка. Он оставил Художнице записи, забрав с собой последнюю часть, и попросил читать их. Она должна жить. А значит, должен жить и он сам. Ради неё.

4) Человек, который хотел умереть
 
  За окном, тихо плача, расцветал дождь. В комнате находился человек без имени, без семьи, без прошлого. Он сидел, наклонившись над листом бумаги, словно старался отдать бумаге свою боль. Ему было плохо.

  Лист бережно хранил написанные строки:

  «Это словно ты умер – да только вот наяву.
  Так сдвигаются стены, стены и потолки».

  Он бессильно уронил голову в ладони. Продолжать стихотворение не получалось – не хватало внутренней энергии: с самого утра темнота горьким чадящим источником разливалась в его душе. Весь день человек бесцельно катался в автобусах по городу, выходил на случайных остановках, опустошённо бродил по улицам, иногда сталкиваясь с одинокими прохожими. Такое с ним случалось в последнее время. Он взял книгу, но не смог сосредоточиться, запомнить, понять строчки – осознание их утекало, как песок сквозь пальцы. Ему стало тошно, он почувствовал, что его начинает трясти, и ушёл принять горячий душ.

  Когда человек вышел из душа, он подарил бумаге несколько новых строк:

  «Нулевое неназванное ничто
  теряет равновесие,
  проваливается в грязь,
  пытается осмыслить происходящее.
  В ужасе взирает на небо
  из обломков своего настоящего.
  Висит на ниточке,
  которая тянется из сердца,
  а по рукам стекает грязь».

  Он закашлялся в этой терпкой, мутной горечи дня и с тоской произнёс: «С таким набором не живут»… Ему захотелось лечь в постель, лечь и не проснуться – он вспомнил о таблетках. Жить с мыслью, что в любой момент ты можешь уйти из этого мира, легче, если жизнь – не жизнь. Этой мыслью ты не даёшь своему сознанию стать жертвой кошмара. Эта мысль не позволяет тебе окончательно свихнуться.

  - Но Художница! Ну надо же, какой я невыразимый эгоист. Да разве я вправе даже думать о таком простом выходе как смерть сейчас? – и он стал отчаянно и горько корить себя.

  Немного погодя, человек, обхватив руками колени, начал воскрешать в памяти образ девушки. На бумаге появились новые строчки:

  «Голос с неба отвечает:
  - Я дал тебе способность любить.
  У тебя есть всё, чтобы суметь».