Глава 15 Любовь, ледяная полынья и музыка весеннег

А солнце все - таки выглянуло, и это обязательно должно было случиться. По утрам мороз еще крепко держал в своих ледяных оковах проплешины бурой земли, сизые глыбины ноздреватого снега и хрустящие ледышки замерзших ручьев, еще потрескивал по ночам в соседнем лесу, показывая, что и не собирается так быстро сдаваться, а к полудню плакал, обливаясь теплыми, прозрачными слезами, и звоном капели, сетуя на слишком жаркое солнышко.
Небеса были такими недосягаемо - высокими и такими маняще - голубыми, что на них хотелось долго - долго смотреть, пока не закружится голова... А из самой бездонной их глубины лились на парную землю переливы чистейших и изумительнейших мелодий - гимн весенней пробуждающейся природе - дары птичьих талантов.
И появились, проступили нежные краски весны, и как соскучились по ним взоры людей, утомленные белоснежным однообразием зимы, но как долго длилась зима, и как быстро проходит весна! Она проскакивает мимо нас, вот только что мы видели набухшие почки, вот появилась зеленая дымка - завеса, а вот уж и все деревья враз стоят зеленые, и мы думаем, ну, как же я пропустил, проглядел этот момент. Но садовод это явление не пропустит, только он наблюдает изо дня в день, как лопаются почки, как появляется клейкий пахучий листик, как развертывается цветочек, и вот уже бело - розовые облака окутали яблони и загудели - зажужжали вокруг них пчелы.

А наблюдать - то людям и некогда, городские спешат на экзамены или на работу, а у сельских жителей тем более дел невпроворот. Пришла весна, а с ней и земледельческие заботы. Полеводы проверяют качество зерна на всхожесть, механизаторы готовят свою боевую технику для скорого посевного сражения на полях, а животноводы мечтают о том, как бы поскорей выпустить погулять застоявшуюся за зиму скотинку, тем более, что и корма уже на исходе...
Но прежде чем перейти к таким приятным мероприятиям, надо пережить еще одно очень важное событие, природное явление под названием половодье или таяние снега. Картина тающего снега сама по себе очень благотворна, она предвосхищает обновление природы, воскрешает надежду, разогревает душу, а бурный разлив рек и озер, потоки льющейся воды с гор и полей, затопляющей все низины, лощины и канавки, и тут же белыми облачками поднимающийся к небу пар, весь этот шумный, пенистый, хлюпающий и испаряющийся круговорот воды вызывает бурю эмоций, душа расширяется и хочет обнять мир.

Разлив Урги и затопление талыми водами низины реки проходили широко и плавно, без особого грохота, это ведь не Волга, а вот около Калиновки была построена дамба через другую долину, ту, которая проходила к реке под прямым углом, то есть две цепи гор, разделенные низиной, перпендикулярно спускались к реке в нескольких километрах от Белых Гор. Местность здесь очень рельефна и пересекается множеством лощин, долин и оврагов. В самой же Калиновке эта плотина ( раньше когда - то там был деревянный мост ), разделяет деревню на две части, то бишь лучше сказать, соединяет, верхнюю и нижнюю Калиновку. Вот там- то картина стекающей с гор воды более впечатляюща, а если учесть, что можно полюбоваться еще и искусственным водопадом, то есть водой, вырывающейся из отверстия в дамбе и низвергающейся вниз в долину, то ради этого можно было съездить в Калиновку или даже прогуляться пешочком.
Вот так и попала наша молодежная белогорская компания во время пика половодья в Калиновку. А произошло это совершенно случайно. У Маргариты в Калиновке жила тетя, родная сестра матери. В воскресенье Татьяна Васильевна запрягла колхозную лошадь, чтобы съездить к сестре и отвезти ей немножко сена, на санях еще можно было проехать в Калиновку по лесной дороге, а полевая уже представляла собой сплошную снежную кашу, разбавленную водой. Ритина мама разложила сено перинкой по саням, чтобы сидеть было мягко, сена было немного, но на недельку - другую с подкормкой могло бы хватить, а там, глядишь , и травка появится.

И надо же было молодежи собраться около Ритиного дома, Сергей подошел, Полиночка, Виктория вышла и Рита подошла, она только что помогла матери вынести сено и уложить на подводу. Они стояли и разговаривали, наблюдая, как Татьяна Васильевна укладывала, разравнивала сено. И вдруг Витя предложил отвезти всем вместе сено в Калиновку, он прекрасно управлял лошадьми, и прокатиться обратно, а может быть, и заглянуть на плотину, говорили, что там уже начался разлив. Рита тут же обратилась к матери с просьбой отвезти сено, и хоть Татьяне Васильевне самой хотелось навестить сестру, но дочери она не отказала и передала вожжи Вите со словами: " Уж не знаю, как вас всех Графчик довезет! " Графчик - это было имя лошади. Они же пообещали в случае чего бежать за лошадью по - очереди. Витя сел впереди, чтобы управлять вожжами, Рита уселась посередине, худенькие Полина и Виктория примостились по краям, а Сережа, пока лошадь трогалась с места, шел сзади, потом вскочил сзади на полозья, а после, когда лошадь уже разбежалась, уселся с заднего края кормчим. Вот так все и расселись и вполне благополучно проехали по лесной дороге вплоть до Калиновки, снег в лесу местами еще лежал пушистыми охапками, кое- где подтаял, а местами среди деревьев на более открытых местах даже появились проталинки. Но дорога была утоптанной, лесные дороги всегда более твердые.

Вот так они за полчаса и доставили сено Ритиной тете, чему та была, конечно, рада. Потом они привязали Графчика к калитке, бросили ему охапку сена, и, пожелав ему пока отдохнуть и подкрепиться, всей гурьбой отправились на плотину. На плотине народу было много и было, конечно, на что посмотреть, вода ревела и клокотала и, словно разъяренный зверь, выбрасывалась из озера через трубу наружу, на другую сторону плотины, и низвергалась вниз в долину, а с гор также лились потоки воды, поэтому внизу образовалась целая река, которая и неслась дальше по долине до самой Урги, образуя огромный залив. А озеро с другой стороны плотины казалось спокойным, только уровень воды в нем все время повышался, вода не успевала убежать через трубу. Вся долина представляла собой огромную чашу для весеннего чародейства Природы.
На плотине было весело, играла гармошка, слышались шутки, смех, частушки. Нашу компанию все приветствовали, почти все были друг с другом знакомы. Но самый- то главный персонаж тоже оказался здесь, это был наш Костя- заместитель, а оказался он на плотине потому, что гостил в это время в Калиновке у своей сестры, у которой ему и предстояло потом жить, когда его мама покинет этот мир. Увидев своих белогорских друзей, Костя от радости чуть остатков рассудка не лишился. Он весело махал им палкой и всячески старался привлечь к себе внимание, чем и вызвал почему - то раздражение Риты.

-  И почему таким людям не делают сразу укол, чтоб не мучились на этом свете? - вдруг сказала Рита.
-  Почему ты решила, что он мучается? Я что - то этого не заметил. - сказал Сережа, - по- моему, раз он всегда улыбается, значит, он своей жизнью вполне доволен, и ему наплевать, что вы о нем думаете.
-  Как тебе могла прийти в голову такая дикая мысль, Маргарита, - сказала Полина, - мы же - гуманные люди, а принципы гуманизма...
-  Ах, перестань, Полина, говорить о гуманизме. Мы его понимаем по-разному, я бы из твоих принципов гуманизма сделала укол даже своей бабке, так она меня замучила.
-  Риточка, ты просто устала! - сказала Виктория,- ты и сама не веришь в то, что говоришь, я знаю, ты не можешь быть такой жестокой. И за бабушкой своей ты ухаживаешь, и кормишь ее.
-  И Костя вроде никому не мешает. - вступился за белогорского весельчака и Витя. Но Рита не сдавалась, что - то ее разозлило.
-  Для чего они живут, вы можете мне сказать ? - спрашивала Рита.
-  Не нам судить, для чего они живут! - возразила Вика.
-  А для чего живешь ты ? - спросила Риту Полина. - Ну, да я знаю, ты живешь, чтобы трудиться, учиться, другими словами, ты живешь, чтобы познавать, совершенствоваться нравственно, помогать другим?
- Наверное,  ты для этого живешь! - засмеялась Рита. - А я живу для того, чтобы жить, то есть, для удовольствия. Я люблю танцевать, веселиться, вкусно поесть, можно даже выпить для настроения. А учусь я только для того, чтобы облегчить потом себе жизнь. Я не собираюсь всю жизнь доить коров. А ты, Сережа, как считаешь, в чем смысл жизни ? - обратилась Рита к Сергею.
-  Думаю, что в личном успехе. Можно стать моряком или летчиком. Но все - таки надо иметь хороший дом, машину, красивую одежду.
-  Да, я вижу, подвижников среди вас нет. Никто не отправится на Северный полюс или лечить людей куда- нибудь в пустыню.
-  Ну, ты- сподвижница! - фыркнула Рита.
-  Я мечтаю поехать на целину. - вдруг сказал Витя. - Смысл жизни- в
преобразовании природы, буду выводить новые сорта.
-  Ну, ты - селекционер, мамочка - то тебя отпустит? - нападала Рита.
-Любимая работа, конечно, может быть смыслом жизни. - согласилась Виктория. - А дети ? Смысл жизни, наверное и в детях. - предположила Вика.
-  С детьми одни заботы да хлопоты. Если мама поможет, тогда я согласна. - заявила Рита. - А то, пеленки, распашонки и ночью спать не дадут!
-  С ними и рассмеешься и развеселишься, вон, к нам племянник придет, так мама говорит, в доме сразу светлей становится, дети- это радость.
-  Смысл жизни - в служении людям, в самосовершенствовании, моральном, нравственном, в стремлении чему - то научиться, что - то познать. - настаивала Полина.
-  Это все какие - то общие слова. - сказала Виктория. - А может быть смысл жизни в том, чтобы сделать себя и других счастливыми, чтобы научиться любить ? Посмотрите, какая красота вокруг! Как можно не любить все это ?  О, если б я была художником, я запечатлела бы все это на полотне, вдохнула бы жизнь в свою картину, вот в чем смысл жизни. Он- в творчестве, создать что -то красивое, шедевр.
-  Да, если что- то создавать, то непременно шедевр. - согласилась Полина. - Но для этого опять же нужно много учиться.
-  Для этого надо иметь талант. - сказал Витя.
-  Одного таланта недостаточно. Надо иметь упорство, волю, терпение, и все подчинить этой цели.
-  Хорошие вещи тоже нужны, не обязательно шедевры. - сказал свое мнение Сережа.
-  С этими занудами можно с ума сойти. - сказала Рита. - Поучают, рассуждают... А мне и так все понятно. Выпить бы чего - нибудь... Наверняка, у тети Шуры есть самогонка. Без неё никто огород ей не вспашет. Ты, как, Вика, согласна ?
-  Мне и так хорошо. У меня прекрасное настроение. Я получаю наслаждение от созерцания такой красоты.
-  Боже мой, что за скучные подруги! Хорошо, да будет еще лучше! Ты как Сереж, на это смотришь ? Витька дома обнюхивают, я ему и не предлагаю.
Сережа в ответ неопределенно пожал плечами.
-  Ты сама первая завела разговор о том, для чего живут люди ? А теперь говоришь, что мы - скучные. - напомнила Рите Полина. - И поговорить о смысле жизни иногда стоит.
-  Я говорила вон про этого недочеловека. - сказала Рита, кивая на Костю, который выплясывал под гармошку кренделя своими неуклюжими ногами и размахивая палкой, а все над ним хохотали.
-  Чего он тебе покою не дает? Знала бы ты какие бывают недочеловеки.- говорил Витя, а Рита опять толкала в бок Сергея.
-  Вообще - то древние говорили, что истина в вине. - вспомнил Сережа.
-  Они были совершенно правы. - с сарказмом сказала Полина. - как только человек напьется, так сразу и видно, какой он дурак, сразу всю свою сущность покажет, какой он на самом деле, вся правда, вся истина о нем тут же выползет. Только так я понимаю это изречение.

Еще умные люди говорили, что на огонь и воду можно смотреть бесконечно, и в этом они были абсолютно правы. Виктория за все время их словесной перепалки не могла оторвать глаз от этого безмерного спокойствия и одновременного бурления льющейся воды, от этой бескрайней панорамы залитой долины, от чувства бесконечности и непрерывности, потому что вода лилась и лилась, и, казалось, что конца этому не будет, даже сердце сладко щемило от такой красоты. Она смотрела вдаль и думала: " А что, если оказаться вдруг вон там, далеко, посередине этого безбрежного водного царства, ведь не выплывешь, тебя просто унесет и ты погибнешь? " И было удивительно сознавать, что такая красота таит в себе опасность для человека.
Между тем оживление на плотине все возрастало, бегали, задевая людей, местные мальчишки. Народу прибыло, Рита отошла от своих спутников и переговаривалась с местными парнями, а Виктория подумывала о том, что пора возвращаться, ведь их ждал запряженный Графчик, и дороги портились на глазах. Она обратила внимание, что Костя- заместитель стоял слишком близко к краю плотины со стороны озера. Сегодня он даже не обозвал их транжирками, но привлечь внимание пытался, он поглядывал в их сторону, приседал и выкидывал коленца, потому что гармошка играла не переставая, местный гармонист был навеселе.

Виктория направилась было к Косте, чтобы отвести его от края плотины, но ватага ребятишек преградила ей путь, они промчались мимо, даже задев ее, и тут она увидела, как один из них, как ей показалось намеренно, толкнул Костю, а тот пошатнулся, и, неуклюжий, потерял равновесие, ноги расползлись по талому снегу, он запнулся, его шарахнуло в сторону, он взмахнул руками и слетел с плотины вниз. Никто не успел подхватить его. Все закричали и бросились к краю плотины. Костя беспомощно барахтался, уходя под воду и снова выныривая, намокшая одежда потянула его на дно, он начал захлебываться.
Молодые люди разом обернулись на крик, в жгуче - холодных водах озера бултыхался Костя. Сережа, на ходу сбросив куртку, перебежал на другую сторону плотины, и не успев ни о чем подумать, прыгнул в обжигающую воду, и, схватив ускользающего Костю за воротник фуфайки, подтянул его к берегу, но не к дамбе, здесь было слишком высоко, а к берегу озера в конце плотины, поэтому ему пришлось проплыть в ледяной воде с десяток метров. Все побежали в конец дамбы, и там уже им навстречу протянулись руки и насмерть перепуганного, мокрого "заместителя" вытащили, вода ручьями стекала с него, ему наскоро отжали одежду и потащили отхаживать в дом к сестре.

Сережа выбрался из воды самостоятельно, стащил с себя мокрую рубашку вместе с майкой и накинул куртку, которую ему протянула Виктория, но брюки и ботинки были мокрые, он просто отжал их руками, и они побежали в дом к тете Шуре лечиться испытанным русским средством, применяя его как натирание, а также и вовнутрь. Сережу всего растерли самогонкой , дали выпить с полстакана, Рита к нему присоединилась и от нервного стресса тоже выпила, как следует. Тетя Шура нашла какую - то старую одежду на печке, полушубок, старые брюки, валенки, благо все было теплое. Предложила погреться на кирпичах, но Сережа отказался, надел на себя теплую одежду, и друзья усадили его теперь уже в середину саней и транспортировали в Белые Горы почти аллюром, благо, что Графчик застоялся и был накормлен. Подъехали сразу к Сережиному дому, скрывать от матери случившееся с сыном было глупо, Калиновские все равно бы рассказали, тем более, что нужно было срочно принимать какие - то меры для его оздоровления. Сережина мать, как всегда прореагировала бурно, аж вся затряслась, а отец проявил оперативность, схватил два ведра с водой, побежал в баню, залил их в котел, разжег печку, дрова были наготове в предбаннике, пока печка разгоралась, побежал еще на колонку за водой, баня должна была нагреться быстро, она еще не очень выстыла, вчера была суббота и ее топили. Сережа еще раз растерся теперь уже спиртом и залез на печку на горячие кирпичи, дожидаясь, когда можно будет напариться в бане.

То же самое сделали с Костей и в Калиновке, но разве можно сравнить спортивный организм Сережи, а он даже снегом зимой перед баней натирался, с Костиным, тот, конечно, потом заболел воспалением легких, и его даже лечили в районной больнице. С Сережей же все вроде бы обошлось, его потом стали называть моржом и предлагали купаться зимой в проруби. Только попробовать это он уже не мог, поскольку зима закончилась, а на вторую его забирали в армию.
Оставив Сережу на попечении родителей, его друзья доставили Графчика Ритиной матери, а сами разошлись по домам, предварительно договорившись навестить Сережу вечером, по крайней мере Рита с Викой так решили. Вика заметила, что Виктор был как бы не в себе, очень расстроен. У своего дома, он Вику задержал, и внезапно побледнев, спросил . - Ты, наверное, меня презираешь?
-  Почему? - спросила Виктория.
-  Я не успел прыгнуть, он меня опередил.
-  А ты хотел?
-  Если бы это случилось с тобой или с каким - нибудь ребенком, я бы прыгнул не раздумывая. Но когда падают в ледяную воду дураки или пьяницы, я не знаю, стоит ли рисковать собственной жизнью.
-  Конечно, не стоит. - сказала Вика. - Ты - вполне благоразумный мальчик.
Она пришла домой и восторженно рассказала своей маме о благородном, геройском поступке Сережи.
-  Вот, мамочка, ты говорила о настоящих мужских качествах, о мужественности, о том, что человек всегда выручит, придет на помощь, а Витя просто оказался трусом. А ведь он тоже хорошо плавает.
Но Зинаида Леонидовна к восторгам дочери отнеслась сдержанно.
-  Видишь, ли, дочка, было бы очень жаль, если б по своей дурости Костя утонул, но представить, что село стало бы хоронить молодого здорового парня, будь то Сережа или Витя, этого я вообще даже и представить не могу. Тетя Настя этого бы просто не пережила, и Сережина мама тоже. Одно дело, когда парни гибнут ради благородных целей, на войне, на службе, в каких-то других экстремальных  ситуациях, это ужасное горе, но его хоть можно понять, как - то объяснить. А погибнуть из-за чьей-то дурости...
-  Мама, его толкнул один хулиган...
-  Но он стоял на самом краю! С хулиганом, надо бы разобраться, но кто будет это делать? А твой Сережа - импульсивный, безрассудный парень, который сначала делает, а потом уже думает. И не вздумай сказать где- нибудь, что Витя трус. У него не такое уж отменное здоровье, чтоб купаться в ледяной воде из - за того, что дурачок туда прыгнул.
- Мама, я от тебя такого не ожидала. - сказала пораженная Виктория.
-  А если бы ты потом сидела у Сережиного гроба, видя еще как мать рвет на себе волосы, ты бы прокляла этого самого Костю и Сережину безрассудность. Я не знаю, права я или нет, но я честно говорю тебе свое мнение.
-  Тогда, если с нами что- нибудь случится, то нечего и ждать, что к нам кто-то придет на помощь.
-  Да, уж будь добра, не совершай неразумных поступков, не прыгай в огонь, в ледяную воду, не гуляй одна поздно вечером, не ходи в незнакомую компанию, ну, и так далее. Никто не будет из-за нашей глупости, дурости рисковать собственной жизнью, как твой Сережа.

После того, как Сережа напарился в бане, а отец изрядно нахлестал его березовым веником, он сел пить чай с малиновым вареньем и чуть не обжегся, заглядевшись в окно, две его подружки опять шли к нему в дом. В дверь постучали, тетя Фиса мигом открыла и ненатурально так обрадовалась. - Встречай, Сережа, гости к тебе пришли.
Девушки вошли, еще раз поздоровались, Сергей вскочил, хотел подать стулья, но мать опередила, подвинула стулья к столу и пригласила девочек пить чай. Рита как будто была тут сто раз, сбросила резиновые сапоги, один сапог упал, она его не подняла, пробежала в шерстяных носках по половикам и тут же уселась рядом с Сережей за стол. Виктория тоже разулась, подняла Ритин сапог и поставила его аккуратно, так же ровненько поставила и свои сапожки и тоже прошла к столу. Рита налила себе и Вике чаю, положила варенье и делала все это так естественно, одновременно болтая с тетей Фисой.
-  Какой ужас, тетя Фиса, из -за какого- то дурачка, которому захотелось поплясать на краю плотины, прыгнуть в ледяную воду, себя не пожалеть, свое здоровье, я просто обмерла, когда увидела!

-  Да что ты, Риточка, я сама чуть с ума не сошла, когда вы мне сказали, до сих пор всю трясет, не могу в себя прийти. Как -то еще все обойдется! Кабы из -за хорошего человека пострадать, а то из - за недоумка! Он в следующий раз в огонь прыгнет и ты за ним полезай!
- Да, ладно вам, человек же, не собака, собаку и то жалко! - смущенно говорил Сережа, наливая себе вторую чашку, после бани ему хотелось пить, да и похмелье наступало после лечения.

Виктория молчала, помня отповедь матери. Мысли были какими -то коротенькими, она не помыла руки перед тем как сесть за стол, а ведь бралась за сапоги, дверные ручки, а подойти к умывальнику сейчас уже стеснялась. Если бы Рита сразу прошла к умывальнику, то и она сделала бы то же самое, а тут последовала ее примеру... Ну, хорошо хоть есть ничего не надо, а браться пальцами только за ручку чашки. Она взяла чашку за ручку и тоже стала тихонько отхлебывать чай, незаметно оглядывая комнату, - новые самотканые половики, комод, зеркало, кровать, этажерку с книгами. " Как можно будет здесь жить ?  - думала она, - в этом совершенно чужом доме, с такими чужими людьми, разве можно сравнить этот дом с ее родным домом! А Рита ? Как ей хорошо здесь, это же видно, ей даже радостно здесь находиться. "
Действительно, попив чаю, Рита сполоснула чашки и вытерла их полотенцем, сама взяв его в чулане, как будто у себя дома, и пока она ходила на кухню и переговаривалась там с тетей Фисой, Вика слышала ее слова. " собака - то и то умней, она сама выплывет!" и тетя Фиса ей отвечала, чувствовалось, что Ритины слова, ее сочувствие были ей, как бальзам на душу, так вот в это время Вика дотронулась до Сережиной руки и сказала:
-  Я горжусь тобой, Сережа! Ты - настоящий мужчина, для меня ты - герой!
Он наклонился и горячими после чая губами поцеловал ее руку. – Я хотел бы услышать от тебя совсем другие слова. Буду надеяться, что когда- нибудь услышу их... Я постараюсь завоевать твою любовь...

Рита и тетя Фиса вышли из чулана, и хозяйка тоже налила себе чайку просто так, чтоб посидеть немного с молодежью. Виктория сказала: " Спасибо!" и просто не знала, куда себя дальше девать. Хорошо, что маленький пушистый котеночек стал тереться ей об ноги, и она взяла его на руки. Котик повернулся на спинку и начал играть лапками с ее пальцами. Он чуть - чуть покусывал их, а задними лапками толкался в запястье ее руки, виляя при этом хвостиком.
 - Тишка тебя не царапает ? - осведомился Сережа. Она отрицательно покачала головой и улыбаясь, продолжала играть с котенком.
-  Он у нас игрунчик, все время у Сережи в ногах спит. - сказала тетя Фиса.
Рита с Сережей перебирали пластинки, чтобы завести радиолу. В комнату со двора заглянул отец Сережи, но увидев, что у сына гостьи, тут же ретировался обратно, чтоб не мешать. Наступил уже вечер, но на улице еще было светло, день заметно прибавился. За окном щебетали птицы, и Рита щебетала словно птичка, она говорила без умолку, все, что только приходило ей в голову, и все было так естественно, и тетя Фиса подхватывала каждое ее слово. Вика же не произнесла ни одного.
-  Вика, ты почему молчишь? - спросила вдруг Рита.
-  Я не знаю, что говорить. - призналась Виктория, и Рита на это даже фыркнула.
-  Она с нами, наверно, разговаривать не хочет. - не удержалась и съязвила - таки Фиса.
-  О чем с вами разговаривать - то, - заступился за Вику Сережа, - как у соседки коза захромала или как дядя Петя подрался?

-  Мы на высокие темы говорить не способные. - засмеялась Рита, намекая, вероятно на разговор на плотине о смысле жизни. Вике стало еще более неловко и она решила уйти, но Серёжа поставил песню, которую исполняла Лолита Торес "Бэса мэ мучо ! " и Виктория задержалась. У Сережи была еще одна пластинка с этой же песней на русском языке и исполняла ее Ружена Сикора. Оба исполнения были великолепны, но мелодия так грустна, как раз под стать настроению Виктории. Рита же вообще вышла на середину комнаты, и забрав у Виктории Тишку, стала с ним танцевать. И это было ее ошибкой. Сережа вдруг встал и пригласил танцевать Вику, просто взял ее за руку и вышел из – за стола. Тетя Фиса сразу же ушла на кухню, Рита сделала вид , что ничего особенного не произошло и продолжала танцевать с котенком. Сережа обнял  Викторию и прижал к себе и ему на всех было наплевать, его тело, побывавшее в ледяной воде, а потом распаренное в бане, с остатками алкоголя в крови, здоровое, молодое тело нуждалось в ласке, хотя бы на уровне прикосновений. Они медленно танцевали и Сережа щекою прижимался к волосам Виктории и даже касался их губами. Потом музыка закончилась, Сережа отпустил Вику и пошел переменить пластинку, и в это время в избу не стучась зашел их сосед дядя Петя, тот самый, что отвозил осенью Риту домой с ушибленной ногой. Деликатностью и воспитанием дядя Петя не отличался, а поэтому хоть прекрасно видел, что в комнате находятся девочки, с бухты- барахты и выдал Сергею:

-  Ты, говорят, водное крещение принял, в ледяной водице искупался, это ничего, главное, смотри, чтоб его не застудить!
Вот мужичьё пьяное! Тетя Фиса как раз из кухни выглянула, толком не расслышала, что он сказал, подумала, может шутку какую, но зная соседа, все же спросила:
-  Чего тут мелешь - то?
-  Где отец - то ваш?
-  На дворе.
 И сделав свое доброе дело, пошел искать Сережиного отца.
-  Дурак. – сказала ему вслед Рита.
А Сережа внезапно побледнел как полотно. Только что был розовощекий после чая, а тут сразу такая перемена.
-  Сережа, тебе плохо? - спросила его Виктория.
-  Что - то голова закружилась. - признался Сергей. - Девчонки, извините, я пойду лягу. - и при них полез на печку, лег на теплую подстилку и упал лицом в подушку.
- Что это с ним? - спросила тихонько Рита, - ведь все вроде было нормально. Девочки быстро оделись и тихонько вышли из дома.
-  Этот мужик нехороший. - предположила Виктория. - И дело даже не в том, что он сказал, а как он сказал. Но Виктория тогда еще не знала, что главным было то, как отреагировал на это Сережа, нарушилось его психическое равновесие, какая - то чакра отключилась от космоса или что- то еще произошло, но Сережа почувствовал недомогание. И как потом подсказала Вике тетя Марфа, Сереже всего - то и надо было подойти к умывальнику и умыться , сказав слова любой молитвы, которую он смог бы вспомнить, а если молитв не знает, то просто смазать: "Господи, помилуй меня! " или "Пресвятая богородица, спаси и сохрани" или любые другие слова, но произнести их с верой и надеждой, и психическое равновесие будет восстановлено, как говорится "Во имя отца и сына и святого духа. Аминь". Но они этого не знали и подсказать Сереже не могли. 'Тетя Марфа и еще кое- чему научила Вику, не надо забывать народную мудрость. Виктория же понимала, как много в психике человека зависит от самовнушения. Это сильное средство для того, чтобы удержаться на плаву, выздороветь, или утонуть, все зависит от того, что вы будете себе внушать, во что верить, и понятно, что думать надо только о хорошем.
А встретились они с тетей Марфой в Никольском, как только просохла земля и по дорогам стало можно ездить, и приехали они к ней с Сережей на мотоцикле. Сережа успел починить Марфе Гавриловне забор, приколотив новые доски взамен подгнивших. После починки забора она усадила гостей за стол и стала их угощать маринованными грибочками, пирожками с щавелем и калиновым сиропом, то бишь, сладкой калиновой настойкой. И вот за столом Сережа пожаловался Марфе Гавриловне, что Вика отказывается выходить за него замуж до его службы в Армии.
-  А куда вам спешить -то? - спросила его Марфа Гавриловна. - Тебе служить, ей учиться надо!
-  А Вы сами, Марфа Гавриловна, во сколько лет замуж - то вышли? - задал ей Сережа провокационный вопрос. И тогда тетя Марфа поведала им историю своей любви и своего замужества.


Четвертый рассказ Марфы Гавриловны.


Непокорная Марфа.

Вот как брата моего Лёнечку женили, так и мне пришла пора о себе призадуматься. В ту пору я уж в Зеленый Дол гулять ходила. Собиралось в Зеленом Долу народу со всей округи, с трех - четырех деревень, да с хуторов еще. Молодежь в долу на зеленой траве хороводы водила, девушки в сарафанах нарядных, да в лентах атласных песни пели, а парни в рубашках вышитых, да кушаками подпоясаны, пляски, игры заводили, а и те и другие друг на дружку посматривали.
И приглянулся мне в ту пору Митенька из Никольского. И я ему видно по сердцу пришлась, в танцах - то меня все выбирал, орехами, да пряниками угощал. А на ярмарке раз встретились, долго - долго с ним беседу вела, медовы речи его слушала, да нисколько не смущалася. Сватов обещал прислать, чтоб по осени нашей свадьбе быть. Да недолго я думой сладкой тешилась.
Сообщил отец мне новость важную, жениха нашел, мол, достойного, из уезда! Сердце тяти тронуть не пыталась я, знала, легче лед зажечь, чем душу его черствую слезами растопить. И стали готовить меня к венчанию. Вот уж сговор был, рукобитие, и девичник был, спели песню мне:
Плывет у;тица, не отря;хнется,
Под ней вода не колышется.
……………………………….
Вдpyг водица всколыхнулася,
А утица встрепенулася.

Где не взялся разъясе;н соко;л,
Белогрудку налетаючи,
Ко сырой земле приклоняючи...

Привезли подарки мне, а гостинцы те немилые, ох, немилые, да постылые. И осталось мне жениху рубашку сшить, сшить - расшить, да подарить, был обряд такой перед свадебкой. Шью рубашку расшиваю, да все Митю вспоминаю! А узор придумаю, как бы Мите подошел!
Вот как-то вечерком дошиваю я рубашку, Маша рядышком сидела, вдруг слышу стук в окно, будто кто камешек бросил. Что- то сердце мое ёкнуло, а по жилкам жар прошел, благо тяти дома не было. Я кружевной платок накинула, да на улицу, глядь, нет никого! За углом вдруг будто тень прошла, я туда, а Митя там стоит. " Что ж ты, милая, наделала, да зачем ты согласилася, не любила видно ты меня, меня горького, да несчастного." Я про батюшку ему, он руками замахал. "Если любишь, - говорит, - то у леса буду ждать, как луна взойдет!" "А если батюшка узнает, ведь убьет тебя! " " Лучше пусть убъет !" - сказал. " Ладно, жди! " - решилась я.
Ночью слышу за стенкой тятя на кровати храпит, а за перегородкой Леня ему подхрапывает, только Маша уж больно чутко спит, все возится, вздыхает, да к Зиночке понапрасну встает, видать меня заподозрила. Встала я тихонечко, узелочек с рубашечкой расшитой под лавкой нащупала, да гляжу, сандалии мои Маша под лавку переставила, а пройти туда, боюсь тятю разбудить. Ну, думаю, была не была, босиком уйду. Тихонько дверью скрипнула, да во двор, да к калиточке. За щеколду хвать рукой, а сзади Машин голос, стерегла видать: - Ты куда ? Не пущу! Позор -то какой, из под венца уйти! Тятя всех убьет!

 Как на нее я глянула, она аж отшатнулася. - Не встревай, Мария , - прошептала ей, - а тятю разбудишь -  утоплюсь!" Так и оставила я ее, изумленную, онемевшую.
Бегу я к лесу, будто на крыльях лечу, ноги ни камней, ни холода не чувствуют. Гляжу на звезды ясные, помочь мне прошу, гляжу на луну желтолицую, подсобить умоляю. А дорожка -то к лесу мимо кладбища вела, как дошла я до него, так остановилася. Нe от страху, не от боязни. " Дай, -думаю, - на кладбище к матушке зайду, да благословления испрошу." И хоть бы что мне было, меж могил прошлась, будто в ясный день, да на матушкиной могилке и наплакалась!

" Благослови ты меня, матушка, благослови, родимая, помоги своей доченьке, непокорной неслушнице. Не могу идти за немилого, не хочу за постылого, наперекор ушла батюшке, тайком от твоего мучителя. От тебя не таюсь, пред тобой не стыжусь, помоги ты мне, матушка, помоги ты, родимая, попроси ангелов святых, благослови свою доченьку. "

Вдруг по кладбищу будто ветер прошел, все кусточки - деревца наклонилися, а листочки зашевелилися, и утихло все. Так благословила меня моя матушка. И покинула я кладбище- на душе легко. К лесу частому, где мой Митя ждал, уж не помню, подбежала как. Снял он с плеч поддевку теплую, да меня в нее укутывал, снял портяночки, да ножки мне обмотывал. Подошли мы к дому Митину, а в окошке свет горит, свечка теплая мигает, да к себе зовет манит. На крыльце стоит свекровушка, обняла меня сердешную, приласкала бедную. Не  свекровушкой мне стала, родной маменькой.

А наутро батюшка узнал, взбеленился, осерчал, оседлал коня ретивого и в Никольское на расправушку. Будто грозный вихрь примчался, конь аж на дыбы вставал, а седок кричал, ругался и меня все вызывал, чтоб, как матушку. Да не на тех напал! Ох, свекровь была смелая, свекор - то за ней хоронился, а она, как схватила вилы со двора, как выскочила: " Не подходи, сатана - кричит, - как есть, проколю! Не твоя теперь, Марфа, наша она, не дам в обиду! "
Не осмелился отец с буйной бабой в спор вступать, побесился, покрутился на коне своем, да и отправился восвояси, пригрозил только меня убить, ежели встретит где.
Послали Митины родители в наше село свата на свадьбу нашу родню пригласить, свадьбу нам справили, да только из моей родни никто к нам не пришел, побоялись Гаврилы - лютого. Сидела я , ждала, неужто ни одного человека родного на свадьбе моей так и не будет ? За столы уж всех дружка уcадил, а все нет никого из Белогорского.

Вдруг глянула в окно, Машенька моя в сарафане новом, запыхалась вся. Уж как я то ей обрадовалась, хоть одна душа родимая, да пришла ко мне, не испугалася, сестрица моя названная. "Попадет, говорю, тебе, Машенька за меня." А она говорит "Я обманула их, сказала, что маменька прихворнула, что навестить пойду, да Зиночку потихоньку в сарафан новый, что на мне теперь, завернула, одеяльцем укрыла, да к мамане и ушла. Оставила у нее Зиночку, а сама сюда задворками. Лёня, может, и догадался, вслед мне крикнул, чтоб утром дома была, а то батюшка рассердится. Утром свекор мою Машеньку до деревни на лошади подбросил, и она еще затемно к своей мамаше справилась. Хоронилась я первое времечко, боялась, что папаша выследит, куда пойти, так только со свекровушкой. А вскоре такой случай представился, что и бояться мне стало некого.

И рассказом своим Марфа Гавриловна только подлила масла в огонь души Сережиной. Вот ведь, что делает любовь, наперекор всему побеждает. А тут и преград - то нет никаких, а согласия нету! Одни только разумные доводы - и рано, и учиться надо, и то, да се! А любовь - то где? Любовь подождет. А может и нет ее вовсе? Может есть только одна мечта о любви? Одни только грезы?

Возвращались от тети Марфы поздно вечером. Уже подъезжали к Белым Горам, когда Вика попросила Сережу остановиться недалеко от опушки. Она слезла с мотоцикла и пошла к косогору, поросшему кустарником. В лесу еще было светло, но вот- вот должны были наступить сумерки.
Вика притянула к себе и понюхала веточку распустившейся черемухи, потом осторожно пошла по косогору, стараясь не наступать на чашечки первых весенних цветов - медуницы и первоцвета. Розовато- красные и фиолетово - синие цветы медуницы ласково кивали ей своими головками- колокольчиками, а желтые зонтики первоцвета соперничали красотой с россыпями маленьких голубых незабудок. Но не эти цветы искала она... Осторожно раздвинув кусты орешника, и ступая по мягкой прошлогодней листве, сквозь которую пробивалась молодая зеленая травка, она, наконец, нашла их, светло - голубые лесные фиалки. Она сервала несколько цветков и вернулась обратно к Сереже, он терпеливо ждал ее на дороге. Она протянула ему цветы к лицу, и тонкий, неповторимый, изумительный аромат их одурманил его. Так они стояли и вдыхали этот нежный запах фиалок в этот дивный майский вечер.
Сумерки сгущались. Деревья стали едва различимы и казались добрыми живыми существами, которые ласково шептались между собой; теплая майская ночь опускалась на землю, накидывая на нее свое расшитое звездами покрывало. В лесу становилось все таинственнее и загадочнее, слышно было, как где - то потрескивают сучья, как будто кто-то тихонько крадется среди деревьев. Вдруг совсем рядом в кустах орешника несколько раз щелкнул соловей, потом немного подождал, словно прислушиваясь, какова будет реакция леса на его выступление, и удостоверившись, что лес только этого и ждал, залился чудной переливистой трелью. Виктория онемела от восторга и изумления. Какая -то сладкая грусть затопила ей грудь. А соловей все пел и заливался, щелкал и свистел тоном выше, тоном ниже, полутоном...  Прошло некоторое время, и этот благостный концерт, эти неповторимые звуки заглушило мощнее стрекотание - это запел мотоцикл, на котором Виктория и Сергей уезжали из леса. Теперь уже онемели от изумления соловьи, они перестали петь, потрясенные этими звуками. Но это длилось недолго, и вскоре лес опять зажил своей собственной жизнью.