Разноцветные пальцы

Снизу не доносилось почти никаких звуков. Да чего там, почти! Никаких!

Мона быстро вошла в комнату:
- Мы тебе не мешаем?
Он молча посмотрел на нее. Не спеша качнул головой, что можно было понять, как нет.
-Ты спи, - сказала Мона. – Там пленки привезли, будем смотреть и слушать. Кто бы мог подумать, что они все одновременно съедутся? Пленки превосходные! Ты потом увидишь! Спи, я еще зайду. Все у тебя будет хорошо! Она широко открыла зубы в ободряющей улыбке, похлопала его по плечу.
И ушла, жизнерадостно стуча каблучками.

Сухонькое существо на диване закрыло глаза. А что бы сейчас делала Оха? Оха бы пристроилась в ногах, и развлекала изо всех сил.
Вынырнув на минуту из боли и плохого настроения, он чуточку улыбнулся. Представил, как Оха набрала бы фломастеров, раскрасила ему пальцы на ногах, сказала: левая нога – семейство Текки, правая – Пулетти. Ща мы их всех переженим, пусть будет счастье на отдельно взятом диване, у одних, отдельно взятых пальчетовичей.
Она бы вытащила из старого шарфика пушистую, расползающуюся нитку, и стала соединять ею пальцы на той и другой ноге. Так, чтобы ему было пушисто, щекотно, нигде не тянуло и не резало.
Вот эта Тека полюбилась с этим Пулетей. Пусть им будет счастье! А эта Тека идет в кино с этим Пулетей...

И так она бормотала бы, и разминала пальцы, ступни, щиколотки, и ему было бы  щекотно и тепло, а душа становилась все невесомей, переставала тяжелить сухонькое свое вместилище, и он заснул бы от чувства полного покоя и защищенности, которое погружает в сон лучше всякой таблетки.
 
А Оха умостилась бы у его ног, поперек маленького вельветового ложа, сложилась втрое, подложив под ухо думочку. Накрылась бы  частью одеяла, похищенного с его ног, и сверху прижала всю конструкцию пледом. Так, чтобы у него в изножье образовалась вроде бы толстая грелка. С шерстяными, пушистыми нитками внутри.
Из-под ресниц у него выступили слезы. Чем старше становишься – тем легче они набегают на глаза.

Не спалось. Он покосился на стол, стоявший рядом с диванчиком. Фломастеры лежали неподалеку. Медленно сел. Посидел минутку, чтобы голова перестала кружиться. Дотянулся до фломастеров, и потихоньку раскрасил ногти на обеих ногах. Какой-то палец пропустил, где-то намалевал только кривую полоску. На желтый фон, который особенно хорошо лег на средний палец, поставил красную кляксочку. Полюбовался получившимся идиотизмом. Улыбнулся. Улыбка плавно перетекла в расщерившийся от плача рот. Подумать только, он так редко плакал в предыдущей жизни, а теперь будто наверстывает. Замерз, лег, укрылся, и тут же не выдержал – выставил наружу пальцы. Удивился. Как это он решился на такую глупость? Из-под одеяла торчали  неровно раскрашенные разноцветные ногти.
Охохохох….Оха….
Жалеть было не о чем. Только в воображении Оха такая примыкающая, как сыр к маслу. На самом деле, оборачивалось по-разному... Но сейчас он не может отделаться от этой картины: в ногах, свернувшись горячим клубком, лежит Оха, и женит его пальцы друг на дружке. И бормочет что-то о всеобщем счастье.

Сюжет развивался, раскручивался в мозгу, он позволял ему становиться все горячее, смелее. Вот уже дыхание у него участилось, вот уже охохох – всем собой он мысленно  подался навстречу Охе.

Вошла Мона.
Тихая картина предстала перед ней. Сухонькое существо неподвижно лежало под одеялком, спало, должно быть.
Мона решила получше укрыть его, подняла одеяло, и вдруг увидела разноцветные пальцы.
Она была сообразительной, в мистику не верила, и быстро поняла, что существо просто раскрасило пальцы на ногах фломастерами. А на руках? Нет, руки были чистыми. Не считая случайных следов фломастера на ладонях.
Она закончила подтыкать одеяло, выпрямилась, и озадаченно оглядела лежащее перед ней тельце. Подумала деловито: на консилиум, помимо прочих, нужно будет пригласить психоаналитика. Незаметно. Впрочем, тельце и так не поймет, что за врачи соберутся завтра у его диванчика.
Нагнулась, чмокнула в лоб: спи, спи!
Охохохох, - напористо, беспрерывно повторяя одни и те же звуки, забормотал страдалец.
Охохохох...охохохоха...

Мона пожала плечами, и вышла из комнаты. Пленки еще не все были просмотрены и прослушаны. Гости ждали.